Данте

Глава 8

ДАНТЕ

Один из ублюдков стоит на коленях после моих ударов и сплёвывает кровь, заодно и несколько зубов.

– Я тебя урою… тварь… – хрипит Степков младший. Тот что выкрал ребёнка. Дядя малышки.

Хотя какой он на хер дядя? Это просто мразь, пачкающая мир своим существованием. Как и его старший брат. Как и остальные подобные подонки.

– Смотри-ка, Данте, – усмехается Стас. – Он думает, что живым останется.

Дёргаю уголками губ и произношу очень спокойно и негромко:

– Хочешь узнать, что я чувствую, причиняя боль таким вот ублюдкам, как ты? Мм?

– Иди на хуй! – рычит Степков и снова сплёвывает кровь и облизывает губы.

Руки у него связаны за спиной, и он шатается, стоя на коленях. В глазах – ненависть. Страха нет. Пока нет. А вот Степкой старший быстро сдался – пара ударов от Стаса и он в глубокой отключке. Но может быть и хорошо. Пусть отдохнёт, потом увидит, что я сделал с его брательником и поймёт, какое веселье ожидает и его.

– Я всё равно расскажу, – произношу медленно и обхожу его по кругу. Заем хватаю за сальные короткие волосы и запрокидываю его голову, вглядываюсь в омерзительное лицо и говорю со зловещей улыбкой: – Когда я делаю больно плохим парням, я испытываю удовлетворение.

– Мне срать, что ты тварь испытываешь… – плюясь кровью, рыча от бессилия и злобы, шипит подонок. – Я за себя всё знаю. Я не без греха. И хоть я сделал много дерьма в жизни, но я могу честно сказать, что я никого не убил, никого не калечил. За своё я отвечу. А вот тебя, засранец, ждёт самый страшный суд.

Рывком отпускаю его голову и захожусь в истеричном смехе.

Стас тоже ржёт и качает головой.

– Ты веришь в Бога? – сквозь смех, спрашиваю его. – Ты? Похититель детей? Веришь, но не следуешь десяти Его заповедям?

Меня охватывает неистовый, просто огненный и бешеный гнев.

– Будто ты следуешь. Будто кто-то из людишек следует, – издевательски смеётся урод.

Я холодно улыбаюсь.

– Я скажу тебе одну вещь, – произношу острым, словно бритва тоном. Ублюдок вздрагивает. Ощущает перемены.

– Что это за хрень? – смеётся мне в лицо эта гнида.

– Это «Божественная комедия», – произношу я, сжимая руки в кулаки. Вновь обхожу мерзавца по кругу. Пора прекращать разговоры.

– Ты псих, – продолжает он смеяться. – Ты – безумец.

Сажусь на корточки. Заглядываю ему в лицо и говорю:

– А кто сказал, что безумцем быть плохо?

Он видит что-то в моих глазах пугающее для себя и прекращает смеяться. Теперь я вижу, как на его лице отпечатывается страх. Даже ужас. Дикий, липкий, зловонный.

Поднимаюсь и произношу свою любимую цитату:

– Чем ближе к совершенству каждый станет, Тем ярче в нём добро и злее зло.

Стас смотрит на меня, замерев. Друзья всегда стараются стать незаметнее, когда на меня находит хладнокровное бешенство.

Достаю свой нож и смотрю на его лезвие – острое и смертоносное. Лезвие изготовлено вручную, из дамасской стали. На удобной рукояти выгравирована гидра. Подарок Шведа.

– Крош мне «спасибо» не скажет за твою смерть и смерть твоего брата. Я знаю, что он сам бы вас кончил. Выпотрошил бы, как грязных свиней. Но он мой друг. Он часть моей семьи. И я не хочу, чтобы кто-то из них дополнительно пачкал руки в крови таких ублюдков, как вы. Можешь помолиться перед смертью. Можешь сказать последнее слово.

Мужик кроваво улыбается и плюёт мне на ботинки. Но промазывает.

– Жаль. Мог бы искупить свои грехи молитвой. В прошлой жизни я реально верил, что ОН простирает своё прощение тем, кто кается и получает его.

Хватаю ублюдка за плечо и рывком поднимаю его с колен. Смотрю в его глаза и вижу на его лице отражение его прогнившей душонки. Не уверен я, что даже Ад примет такую мразь.

Одним мощным и точным ударом вонзаю нож ему в грудь по самую рукоять – в самое сердце. Затем наклоняюсь к его уху и произношу холодно:

– Всем тварям, что я убил, передавай от меня пламенный привет.

Его тело дёргается. С губ срывается предсмертный всхлип. Под ногами собирается лужа – ублюдок обмочился.

Медленно вытаскиваю свой нож из груди ублюдка.

Разжимаю пальцы, и мёртвое тело падает на прогнившие доски, когда бывшие полом.

Присев, вытираю нож о рубашку мертвеца.

Когда один умер, другой, наконец, приходит в себя.

Степков старший стонет и не сразу осознаёт, где он и что происходит.

Приходится помочь с возвращением памяти.

– Ты и твой младший брат похитили маленькую девочку, – ледяным тоном произносит Стас. – Требовал у её матери выкуп.

Стас хватает его пальцами за подбородок, с силой сжимает и рычит ему в рожу:

– Ты реально думал, что это сработает? Что Крош – дебил и лох? Что Дарья не сообщит нам о похищении?

Мужик трясётся со страха и что-то мычит.

А когда его взгляд падает на тело младшего брата, начинает выть, скулить и умолять нас не убивать его.

– Пожалуйста… Прошу-прошу-прошу… Я всё что угодно сделаю… Что хотите… Только… Не убивайте меня-а-а! Я не хочу умира-а-ать!

Качаю головой и говорю брезгливо:

– Твой младший брат хоть и подонок, но был бесстрашным.

Мужик самым натуральным образом рыдает. Пускает слюни пузырями. Из его носа текут сопли. Омерзительное зрелище.

– Умоляю вас… – скулит он. – Я же не похищал Сашу… Это не я…

– Не ты. Твой брат. Но ты всё спланировал. И признавайся, ты ведь собирался убить младшего братишку, если бы получил выкуп? Так? – интересуюсь у него.

Он часто кивает. Страх делает Леонида Степкова.

– И как насчёт девочки? Ты бы вернул её матери? Или оставил бы здесь? В этом убогом месте? Куда могли зайти обдолбанные наркоманы? Психопаты и прочие ублюдочные рожи?

– Я… Я… Просто хотел денег, – говорит он. – Почему эта стерва может быть при деньгах, а я нет? Если не я, то Сашка бы не родилась!

– Какая же ты крыса, – сплёвываю я. – Об тебя даже руки марать не хочется.

– Сука! Это же твоя дочь! – рявкает Стас.

Не сдерживается и наносит мощный удар в челюсть. Раздаётся характерный хруст. Стас сломал ему челюсть. Голова Степкова запрокидывается. Он трясётся ещё сильнее и скулит от боли.

– Ты поступил очень погано. И за этот поступок придётся платить, – произношу устало. Азарт схлынул. Монстру не по вкусу эта мразь.

Не слушаю его скулёж. Перерезаю ему горло и обрываю нить жизни.

Тело падает к моим ногам. Крови много. Успеваю отойти от набежавшей лужи.

Киваю Стасу и говорю:

– В тачке есть канистра с бензином. Давай спалим это гиблое место.

Когда старый барак полыхает, стонет, окончательно умирает, хороня вместе с собой все грязные тайны прошлого и настоящего, и озаряет пламенем весь грёбаный наркоманский район, я произношу:

– Поехали Стас. Хочу в душ и спать.

Стас хлопает меня по плечу и говорит:

– К своей девушке пару дней не заявляйся. Ты после подобных дел всегда точно зверь. Напугаешь её, Данте.

– Иди на хер, – отмахиваюсь от него и сажусь в тачку.

Где-то вдали уже слышны звуки сирен: пожарные и полиция спешат на помощь.

К счастью, трухлявый барак сгорает быстрее.

Уже дома срываю с себя всю одежду, сбрасываю обувь и заталкиваю их в мусорный мешок.

Захожу в душевую кабину и включаю обжигающе горячую воду. Моя кожа вмиг становится красной. Ванная комната заполняется белесым паром.

Закрываю глаза и позволяю воде смыть с себя грязь, кровь, запах смерти и огня.

В темноте закрытых глазах я вижу сияние. В нём появляется прекрасный лик моего Ангела.

Она так нежна и одновременно порочна, что моментально возбуждаюсь. Вспоминаю вкус её губ, их мягкость и тепло, и невольно издаю стон.

Член напрягается настолько, что это невозможно вынести. Низкое, грудное рычание вырывается из моего рта.

Сжимаю собственный член и быстро двигаю рукой.

Всего лишь пара минут, и я кончаю, представляя Ангелину. Внутри всё сжимается от неудовлетворённости. Хочу её до невозможности. Хочу, чтобы она была подо мной, со мной и стонала в унисон, кончала от моих ласк и звала меня…

Как же я её хочу…

Мои эротические фантазии прерывает телефонный звонок.

Выключаю воду и вхожу из душевой кабины.

Звонок от Шведа.

– Да? – рявкаю недовольно.

– Ты где? – звучит не менее недовольное.

– Дома. Душ принимаю.

– Не забудь мозги хорошенько промыть, – ворчит Олег. – Мне едва удалось угомонить Кроша и убедить его остаться и сделать дело. Имей ввиду, он уже знает и по возвращении открутит тебе голову.

– Сначала пусть поблагодарит, – хмыкаю в трубку. – Это всё что ты хотел сказать?

– Не всё. Это была прелюдия. Завтра днём мы вместе с тобой вылетаем. У нас небольшая командировка. Клиент желает увеличить сумму, но отчего-то считает, что наша комиссия увеличиваться не должна.

– Придурок.

– Вот и скажешь ему это в лицо, – хмыкает Швед.

– Насколько командировка?

– Неделя точно, а там посмотрим, – говорит он и отключается.

Бросаю телефон в мойку и прислоняюсь лбом к стенке душевой.

В груди распускает свои щупальца тоска.

Неделя без Ангелины… Я сдохну.