Дао хаоса

Глава 24 Сострадание, осуждение и самообман

Как психологические, так и духовные школы всегда высоко ценили сострадание. Можно определить сострадание как способность чувствовать состояние другого человека и сопереживать ему. Сострадание не унижает. Оно не связано ни с интеллектом, ни с творчеством. Зачастую человек «кажется сочувствующим», «говорит слова утешения» или «подставляет плечо». Все это не сострадание, а наше представление о нем. Мы представляем себе, как выглядит, говорит и действует милосердная и доброжелательная личность. Сострадание же — это ощущение внутри тела, которое затем становится чувством милосердия и единства. Я, к примеру, называю состраданием физическое и эмоциональное ощущение близости и единства с другими.

В духовных кругах тело считается препятствием на духовном пути. В психологических кругах телом часто пренебрегают ради сознания. В то же время телесно ориентированные терапевты — такие как Фельден-крайц, Рольф, Лоуэн — подчеркивают, что наши эмоции, чувства и переживания запечатлены внутри нашего тела и выражаются посредством тела. Освобождение и исцеление тела является первым шагом. Следующий шаг выходит за пределы телесных ощущений и является духовным в истинном смысле этого слова. В «Темной стороне внутреннего ребенка» я говорил о духовности как об осознании глубочайшего единства души и тела. Последний шаг в духовном учении — Тат Твам Аси — Я ЕСТЬ ТО. При этом ТО включает в себя в числе всего прочего также и тело. Это означает, что тело состоит из ТОЙ ЖЕ субстанции, что и все остальное.

Переход от представлений о теле как о чем-то изолированном от психики к пониманию их глубочайшего единства является квантовым скачком, который помогает нам осознать, что тело состоит из ТОЙ ЖЕ субстанции, что и все остальное.

Я в детстве создал диссоциативный транс из-за пережитого мной насилия, а затем решил, что моя отрешенность от тела является проявлением «духовности». Более того, я усугубил это болезненное состояние, погружаясь в йогические традиции, утверждавшие, что я не есть мое тело. После многих лет телесной терапии я восстановил связь с телом. Затем внезапно ко мне пришло осознание, что мое тело состоит из той же субстанции, что и воздух, диван, пол и все остальное. Это и есть Тат Твам Аси — когда все ощущается как единое целое. Именно здесь находятся истоки сострадания.

Сострадание ощущается как единение и понимание, что происходящее с «другим» происходит также и со «мной». Это заставляет вспомнить о старинном выражении: «Я существую лишь милостью Божьей»; перефразируя эти слова, мы можем сказать: «Я существую лишь милостью пустоты». Это ведет к пониманию, что случившееся с другим могло бы случиться со мной, и тогда мы просто говорим: «Да, каждому из нас порой приходится нелегко». Это и есть сострадание. Большинство психологических и духовных традиций придают огромное значение состраданию и учат тому, что для личностного и духовного роста необходимо развивать и взращивать сострадание. Тем не менее сострадание коренится в теле, в личности и во всем остальном, состоящем из одной и той же недифференцированной субстанции.

Следует понять, что подразумевается под состраданием с тех пор, как сострадание стало синонимом близости и единства. Единство присутствует всегда, но обычно остается незамеченным из-за психологических и эмоциональных защит и трансов, создающих иллюзию разделен-ности между «мной» и «другим». Сострадание нельзя развить и усовершенствовать теми же методами, с помощью которых мы учимся слушать, понимать и оценивать окружающих. Сострадание заложено в нашем теле и в самой основе нашего существа. Мы наделены состраданием с самого рождения. Сострадание является одним из качеств Сущности. Если мы попытаемся «выглядеть, вести себя и разговаривать как милосердная личность, способная к сопереживанию и участию», мы утратим связь с человеком, в отношении которого демонстрируем сострадание. Иными словами, пытаясь «вести себя милосердно», мы заботимся лишь о том, какое впечатление мы производим на окружающих, а подоплека наших действий — казаться лучше, чем мы есть.

Это часто случается, поскольку мы предполагаем, что люди сами себе создают психологические проблемы и болезни. В действительности же они могут стать уделом каждого: «Я существую лишь милостью пустоты». Давайте посмотрим, какие средства мы используем, чтобы скрывать от себя самих чувство глубинного сострадания, присущего нашему Истинному «я».

Большинство психологических и духовных школ утверждают, что нельзя осуждать других или самих себя. В колледже у меня была подружка, которая бросила меня. Я ужасно страдал и уговаривал ее вернуться. Она сказала: «Тебе нужно меньше судить и больше понимать». Эти возвышенные слова сами по себе были осуждающими. Она считала, что мне следовало быть лучше и для этого меньше осуждать ее за то, что она бросила меня, и лучше понимать, почему она так поступила. Проблема заключалась в том, что я страдал и хотел, чтобы она вернулась ко мне. Много лет спустя я понял, что человек всегда разделяет мысли, чувства и эмоции на хорошие, плохие и нейтральные. Например, когда я зол, я считаю, что это плохо; когда я полон милосердия, я считаю, что это хорошо. Я заметил, что подобные суждения помогают нам сопротивляться непосредственному переживанию и приятию происходящего.

Например, в случае с моей подружкой я осуждал ее и направлял внимание на ее отношение ко мне, вместо того чтобы направить его внутрь своей души и осознать, что я сопротивляюсь переживанию боли и страдания. Попросту говоря, удерживая внимание на ее несправедливости в отношении меня, я сопротивлялся чувству боли. Почему я так боялся пережить боль? Потому что это делало меня слабым и беззащитным.

Беззащитность — это обоюдоострый меч; с одной стороны, мы понимаем, что без нее в отношениях не будет настоящей близости, и оттого желаем ее; с другой стороны, мы боимся и избегаем ее, направляя внимание на собственную защиту и осуждение других. Попытайтесь в течение минуты выполнять следующее упражнение. Когда вам захочется осудить других или себя, задайте себе вопрос: «Чему я сопротивляюсь, когда осуждаю?» После того как вы найдете ответ, осознанно позвольте себе испытать чувство, которому вы сопротивлялись. Возможно, вас удивит мысль, что беззащитность необходима, если вы хотите близости и сострадания, присущих нашему Истинному «я» и являющихся подлинными признаками человечности.

Самообман — одна из важнейших причин того, что в нашем обществе так мало сострадания. Мы лжем себе о наших истинных мотивах, подыскиваем всевозможные обоснования нашим действиям и притворяемся, что мы лучше, чем мы есть на самом деле. Все это признаки самообмана. Закрывая глаза на свои истинные мысли, чувства и намерения, мы переносим их на других. Это означает, что если мы отрицаем собственную нечестность, то будем усиленно критиковать чужую. Чем сильнее мы отрицаем какие-то свои нежелательные черты, чем сильнее критикуем их у других. Старая пословица: «Сильнее всего мы критикуем у других собственные недостатки» помогает нам понять, как мы избегаем присущего нашей истинной природе сострадания.

Например, не так давно меня страшно возмутила реклама неких целителей, заверяющих, что они способны вылечить любую болезнь. Я вынес моим коллегам приговор, в котором они расценивались как «плохие» — во всяком случае, гораздо хуже, чем я. Когда я перевел внимание снаружи вовнутрь и вспомнил, сколько раз я лгал о своих успехах в терапии, как я расхваливал свой метод и его необыкновенные возможности, я понял, что являюсь достойным конкурентом тем парням в плане мании величия. Я обманывал себя, не замечая, что я делал то же самое, в чем обвинял других.

Когда вы обманываете себя, вам приходится обвинять и унижать других с помощью критики. Эти обвинения и критицизм приводят нас к утрате человечности, доброты, близости с другими и в итоге к потере связи с собственным телом и Сущностью. Иными словами, когда вы сопротивляетесь своим переживаниям и отрицаете у себя нежелательные качества, вы легко находите эти качества у других и начинаете обвинять и унижать их. Это приведет вас к утрате связи со своим телом — связи, без которой невозможно сострадание. Я стараюсь почаще смотреть на людей без критики и осуждения, видя в них просто человеческие существа. Я представляю себе, что напротив меня находится вселенная, наполненная мыслями, чувствами, ощущениями, фантазиями, разбитыми мечтами и т. д. Такое отношение помогает обнаружить за видимыми различиями глубинное единство между мной и другими.

Каждый раз, когда мы лжем себе или другим, мы тем самым демонстрируем ненависть к себе. Если я что-то отрицаю в себе, значит, на каком-то уровне я сообщаю, что я ненавижу себя и не принимаю таким, какой я на самом деле; для этого мне нужно изображать перед вами кого-то другого.

Попробуйте задать себе вопрос: «Когда я лгу, чему я при этом сопротивляюсь и что я в себе ненавижу?» Обнаружив субличность, которой присуща ненависть к себе, мы сможем понять, какие ухищрения мы используем для компенсации этой ненависти и создания фальшивого образа себя самого. Например, если я думаю, что я эгоист, но при этом скрываю свой эгоизм от окружающих, значит, я считаю эту черту плохой и неприемлемой. Тогда я, скорее всего, стану притворяться отзывчивым и великодушным, компенсируя таким образом ненависть к себе. Чтобы избавиться от осуждения, нам сначала нужно осознать нашу ложь, самообман, компенсацию и критицизм по отношению к другим.

Часто мы критикуем других просто из-за того, что завидуем им. Например, недавно моя клиентка рассказала мне, что в юности она осуждала и критиковала богатых преуспевающих людей. Через много лет она сама стала богатой и преуспевающей дамой. Я понял, что причиной ее критики была скрытая зависть. Иными словами, она критиковала их потому, что хотела обладать тем же, что и они. Я спросил ее: «Когда вы критиковали их, что вы боялись узнать о себе?» В конце концов она поняла, что ощущала собственную ущербность, потому что у них было то. чего не было у нее. Когда мы проникли еще глубже, она сказала, что осуждала других, чтобы не ощущать своей пустоты, казавшейся ей признаком ущербности.

Наше старое доброе знакомое сопротивление пустоте снова тут как тут!

Когда с нами или а нашими близкими случается что-то плохое или неприятное, мы можем стать злобными, критичными и недоброжелательными. Похоже, что мы все находимся во власти мифа о том, что никогда не окажемся в какой-либо ситуации и никогда не совершим каких-то поступков. Это миф разлучает нас с нашей истинной сутью и, следовательно, истинной человечностью и состраданием.

Недавно я понял, что семь лет обманывал себя по поводу одной деловой ситуации. И скрывал этот обман под густым слоем всевозможных оправданий. Иными словами, мой фальшивый образ самого себя не позволял мне понять, что я совершил неэтичный поступок. Следовательно, неэтичность других людей возмущала меня и вызывала резкую критику в их адрес. В результате этот самообман привел меня к праведному гневу в адрес неэтичных людей и чувству одиночества и изоляции. Такова была цена самообмана и фальшивого образа самого себя. Как только я осознал свою ложь, я почувствовал себя совершенно открытым, беззащитным и связанным с другими людьми чувствами близости и сострадания. Почему? По двум причинам. Во-первых, ложь отнимает много энергии; во-вторых, я перестал лгать себе и мне больше не было нужно защищаться от собственной человечности и единения с окружающими. Я такой же человек, как и другие. Если я могу обманывать себя, значит, другие тоже могут. Я не лучше и не хуже, чем любой другой. Я почувствовал беззащитность, сострадание, близость и любовь к людям.

Миф о том, что «уж я-то никогда в жизни не способен на… (заполните пробел по собственному желанию)* — это не просто миф. Это ложь.

Есть еще одна причина, по которой мы осуждаем других: нам кажется, что это единственный способ остаться индивидуальностью и самим собой. Мы судим себя и других не только потому, что мы не хотим быть похожими на других, но и потому, что только осуждение позволяет нам отличаться от них и тем самым ощущать прочность наших границ.

Я действительно не верю в расизм или сексизм. Я верю, что люди судят тех, кто отличается от них, чтобы утвердить свою индивидуальность. Расовая, сексуальная и религиозная дискриминация — это просто признаки глубокого страха.

Мы осуждаем других, потому что в глубине души боимся слиться с ними, исчезнуть и никогда больше не появиться, как только мы перестанем осуждать их. Это может быть новым «измом», который я называю дифферентизм. Выживание индивида связано о ощущением своей уникальности и отличия от других. Поэтому при виде тех, кто отличается от нас, мы испытываем страх и угрозу нашему выживанию. К несчастью, приверженцы дискриминации переносят свой внутренний страх во внешний мир и пытаются разрушить и уничтожить то, чего они боятся. Например, нацисты испытывали страх и зависть по отношению к богатым немецким евреям. Вместо того чтобы сознаться себе в своем страхе и в зависти, связанными с чувством ущербности и неполноценности, они превратили эту ущербность и страх в ярость, бешенство и обвинения. Подобная трансформация лежит в основе всех видов расовой, религиозной и сексуальной дискриминации.

Квантовая психология — это психология сходства. В ней подчеркивается, что мы по сути своей едины: мы рождены одной и той же пустотой и созданы из одной и той же субстанции. Психология сходства помогает нам понять, что мы созданы из энергии, пространства, массы и времени, объединены общим сознанием и рождены пустотой — нашей матерью и отцом.

Моим следующим шагом стало разоблачение моей собственной лжи и самообмана и приятие своей уязвимости. Для этого мне пришлось обратиться к телу и к Сущности и восстановить связь между телом и психикой, так как именно эта связь является основой сострадания. Я начал перемещать внимание снаружи вовнутрь. Для этого я начал отслеживать критические замечания и действия по отношению к другим. Ту энергию, которую я прежде тратил на критику и недовольство, я начал использовать для того, чтобы обнаружить у себя качество, возмущавшее меня в других. Я задавал себе вопрос: «Доводилось ли мне делать и испытывать нечто подобное?» Ответ чаще бывал положительным, чем отрицательным, и постепенно я открывал в себе все больше лжи и связанных с ней боли и стыда. К моему удивлению, я обнаружил, что чем глубже моя связь с самим собой, тем более близкими и открытыми становятся мои отношения с другими.

Я встретился с одним из сильнейших проявлений гуманности и человечности, когда первый раз пришел в анонимный центр жертв инцеста. Там я рассказал всем историю моего инцеста. После этого у меня освободилась энергия, которая прежде тратилась на отрицание инцеста и на поддержку образа человека, «с которым никогда не случалось ничего подобного». И когда я перестал тратить силы на то, чтобы обманывать себя и других, — я внезапно ощутил «истинную человечность и истинную духовность» — глубинную связь моих души и тела со всем человечеством.

Использование защитной энергии, годами тратившейся на осуждение других и поддержку моего самообмана, помогло мне глубже проникнуть внутрь себя и обрести чудесную беззащитность и сострадание. К моему удивлению, я обнаружил, что моя подружка двадцать два года назад сказала мне правду. «Меньше осуждай и больше понимай». Я бы выразил это так: «Используй собственные защитные механизмы, которые прежде помогали тебе скрывать от себя свою ложь, и позволь себе испытать то, чему ты так долго сопротивлялся, — пойми, что тебе присущи те же самые качества, которые ты осуждаешь в других».

С самого начала движения за раскрытие человеческого потенциала психотерапевты стали придавать чувствам огромное значение. С 1960-х годов и до настоящего времени люди бросались от одной крайности по имени подавление к другой крайности по имени выражение; посередине находилось желание разобраться в своих чувствах.

В 1990-х годах нам пора перейти на следующий уровень — на этом уровне чувства не подавляются и не выражаются. Они перешиваются. При работе с подавленной злостью многие терапевты ставят целью высвобождение энергии с помощью выражения злости. Однако множество их клиентов могут подтвердить, что выражение злости заставляет их вновь и вновь возвращаться в прошлое и переживать его ярко и драматично. Иными словами, мы постоянно продолжаем выражать одно и то же. Почему? Потому что сторонники такой терапии (которых я очень уважаю, так как выражение чувств — все-таки шаг вперед по сравнению с подавлением) свято верят, что выражение чувств само по себе способно преобразовать и исцелить их.

Большинство из нас видит, в чем здесь ловушка. Хотя выражение чувств и является шагом к свободе, но тем не менее оно порождает еще большую потребность в подобном выражении. Более того, оно может стать средством для того, чтобы сопротивляться своим истинным чувствам. Иными словами, чтобы скрыть от себя то, что я чувствую в глубине души, я могу бурно выражать иные чувства. Поэтому выражать чувства еще не значит испытывать их. Выражение чувств может стать игрой, призванной спрятать истинные чувства. Попросту говоря, выражение чувств — это выражение чувств, а переживание чувств — это переживание чувств. Следующий шаг вслед за выражением чувств — переживание чувств во всей их сложности и полноте.

Позвольте мне прежде всего сказать, что до того, как пережить чувство, следует его осознать и выразить. Переживание чувств без осуждения, оценки и навешивания ярлыков подробно описывается в главе 4 книги «Квантовое сознание». Однако в процессе многочисленных семинаров я обнаружил, что проблема сложнее, чем кажется. Для переживания чувств мы должны выйти за пределы как подавления, так и выражения. Мы должны полностью слиться со своими чувствами и осознать их как энергию.

Какие же средства помогут нам выйти за пределы двойственности «подавление—выражение» и прийти к переживанию?

1. Согласитесь признаться себе, что у вас есть чувства.

2. Согласитесь обладать этими чувствами.

3. Согласитесь усилить свои чувства.

4. Снимите ярлыки с чувств и ощутите их как энергию.

5. Согласитесь полностью БЫТЬ чувством.

6. Осознайте, где внутри вашего тела находятся чувства.

7. Отбросьте суждения, оценки и ярлыки в отношении чувств; не думайте о том, что они говорят о вас как о личности.

8. Согласитесь пережить чувства как энергию без намерения избавиться от них. Отсутствие намерения — это самое главное! Если вы работаете с чувствами в надежде, что с помощью подавления или выражения вы избавитесь от них, то вы просто сопротивляетесь им и таким образом создаете их снова.

9. Согласитесь не испытывать какого-либо чувства. Свобода заключается в том, что вы можете как испытывать какое-либо чувство, так и не испытывать его. Последний шаг заключается в том, чтобы задать себе вопрос: «Могу ли я свободно испытывать какое-либо чувство или не испытывать его?» Если ответ будет положительным, значит, вы вышли за пределы двойственности «подавление—выражение».

Переживите ваши чувства как энергию. Не ставьте себе при этом никакой цели. Это и есть решение без решения.

Жить без намерения и цели, просто быть и действовать здесь и сейчас — это намерение без намерения. Для этого требуется переживать чувства как чистую энергию, не замутняя их мыслями, оценками, обоснованиями и историями отом, что привело вас к вашим переживаниям. Еще лучше воспринимать мысли, истории, оценки и ассоциации как энергию.

Согласиться переживать чувства как энергию и жить без намерения — это означает принятьдао хаоса.

Глава 25 Фельденкрайц: мозг и упорядочение хаоса

Карл Гинзбург,

доктор философии,

специалист по системе Фельденкрайца

Как-то раз я пришел в гости к другу, и он предложил мне взглянуть на рисунок, висящий на стене. На первый взгляд рисунок показался мне образцом абстрактного искусства — я не мог ничего разглядеть, кроме набора пятен различных оттенков серого цвета. Приглядевшись внимательнее, я заметил, что рисунок состоит из мельчайших черно-белых квадратиков. Сначала их расположение казалось совершенно случайным, но постепенно в нем начала открываться некая система. Однако, как я ни вглядывался, я не мог найти на рисунке ничего похожего на какой-либо конкретный предмет. Друг попросил меня смотреть на рисунок, одновременно глядя на свое смутное отражение в стекле, покрывающем рисунок. Сначала я не заметил никакой разницы. А затем я внезапно увидел трехмерное изображение: ущелье, горные вершины на заднем плане и летящую птицу прямо передо мной. Так же внезапно мне словно переключили зрение, и я снова увидел набор бело-серо-черных пятен. Я попытался вновь увидеть трехмерное изображение. Это было нелегко. Может быть, я слишком сильно старался. Внезапно оно снова появилось и столь же внезапно исчезло. Я понял, что рисунок создан на компьютере, и расположение квадратиков воздействует на мой мозг таким образом, что иногда мне кажется, будто я вижу трехмерное изображение. Естественно, как только я начинал вглядываться внимательнее, изображение исчезало.

Здесь я хочу сделать два вывода. Прежде всего я мог видеть либо трехмерное изображение, либо хаотический набор пятен. Я не мог видеть ничего среднего, равно как я не мог видеть того и другого одновременно. Как только я пытался удержать в мозгу оба изображения, я сразу же видел лишь набор пятен. Я никак не мог понять, каким образом возможно воспроизвести трехмерное изображение силой воли. Оно либо появлялось, либо нет. Иными словами, я не знал, каким образом можно перейти от пятен к изображению. Я либо видел, либо не видел.

Я вспомнил об эксперименте Джона Лилли. Для него нужна старая кассета и магнитофон. Вы записываете «зацикленную» запись, которая может повторяться достаточно долгое время. Затем вы записываете какое-то слово (я выбрал слово «размышление») и включаете запиоь. Вы слышите, как это слово повторяется снова и снова; через некоторое время у вас возникает странное ощущение. В течение нескольких минут вы слышите слово, которое вы записали. Но затем вы начинаете слышать другие слова. Я проводил эксперимент пять раз, и каждый раз слово было другим. При этом я слышал их так же отчетливо, как и «размышление». При этом я мог слышать либо одно слово, либо другое. Переключение было почти мгновенным. И новые слова были никак не созвучны «размышлению». Лилли пишет в своей книге «Центр циклона», что он проводил этот эксперимент с тремя сотнями людей, каждый раз выбирая новое слово, и при этом участники слышали около двух тысяч других слов.

Эти эксперименты наводят на странную мысль. Мы привыкли считать, что мозг воспринимает сенсорные данные из окружающего пространства, но эти эксперименты показывают, что мозг создает структуры, которые мы принимаем за реальность. Я не утверждаю, что мы просто создаем окружающий мир в нашем воображении. Я пытаюсь объяснить, что мы воспринимаем недифференцированную массу сенсорных ощущений, которые мозг затем организует в определенные структуры, упорядочивая то, что вначале было хаотичным.

Нам следует спросить: что же мы должны видеть, слышать и чувствовать, чтобы из этого набора впечатлений образовался знакомый и привычный предмет? Нейрофизиолог Оливер Сакс в своей статье «Видеть и не видеть» приводит замечательный рассказ 59-летнего мужчины по имени Вирджил. Он ослеп в раннем детстве, а спустя много лет ему сделали операцию, вернувшую зрение. Чудо вновь обретенного зрения было для него совершенно неожиданным. Вирджил мог видеть цвета и движение, но не мог различить предметы и формы. Он не мог сконцентрировать зрение на конкретном объекте и видел только хаотическое мелькание перед глазами. Сакс пишет: «Иногда появлялись неясные очертания предметов, приближались и удалялись снова; иногда его пугала его собственная тень: ему казалось, что тень — это некий предмет, скрывающий солнце, и он пытался обойти ее, перепрыгнуть или перешагнуть. Он перемещался крайне осторожно, так как видел лишь хаотическое мелькание, плоские поверхности и параллельные или пересекающиеся линии; он не мог воспринимать их в качестве предметов, расположенных в трехмерном пространстве. Ему было невероятно тяжело отличить кошку от собаки; для этого ему приходилось много раз ощупывать кошку или слышать снова и снова подтверждение, что он видел именно кошку». Сакс описывает, что через пять недель после операции Вирджил чувствовал себя более беспомощным, чем когда он был слепым.

Заметим, что Вирджилу недоставало не способности к зрительному восприятию, а способности организовывать надлежащим образом движения своих глаз. Я думаю, что невозможно видеть привычным образом, то есть распознавать объекты и пространство, без организации движений глаз; я также думаю, что способности к восприятию и движению возникают одновременно. В любом случае, если нервная система не способна к такой организации, мы оказываемся лицом к лицу с хаосом.

Я пытался представить себя на месте Вирджила и вспомнил мою первую поездку во Францию. Хотя я и учил французский в школе, обладал некоторым словарным запасом и умел читать и понимать много слов и выражений, я ничего не мог понять в разговорном языке. Я не мог расслышать отдельных слов; я не понимал, где кончается одно слово и начинается другое. Я не мог уловить различий между звуками, и для меня «десеу» и «дессю» звучали одинаково, хотя любой, для кого французский язык является родным, слышит эти различия с легкостью. Я также не мог воспроизвести разницу, когда произносил эти слова* Когда я научился слышать чуть лучше, я начал слишком напрягаться и тут же вернулся на прежний уровень. Я обнаружил, что во французском, в отличие от английского, не выделяются отдельные слоги. Для изучения французского языка мне требовалась иная организация восприятия, чем для изучения английского. Чем больше я слушал, тем легче мне было говорить и общаться с людьми. Я до сих пор работаю над своим французским, но улучшение происходит медленно, так как подобные навыки легче всего даются в детстве.

бы можете видеть из этих примеров, что никакие формы и структуры не являются изначальной данностью. Предметы, слова, объекты — все это существует одновременно с моим восприятием. А мое восприятие требует активного взаимодействия с миром, в том числе и с другими людьми. Что касается языка, то мы живем в обществе людей, которые разговаривают по-английски, по-французски и т. д.; при этом нервная система каждого отдельного человека должна организовать язык таким образом, чтобы человек мог и слушать и говорить. Эта организация происходит с помощью определенных свойств нервной системы, и тогда человек вступает во взаимодействие с другими носителями языка. Он слышит их и говорит с ними. Без этого активного процесса, включающего движение по направлению к миру и взаимодействие с миром, никакого мира попросту не существует: как нервная система, так и «мир» остаются в состоянии хаоса.

Я предполагаю, что существует некая цикличность в том, как любой человек при помощи взаимодействия с окружающими постепенно создает и интерпретирует то, что принято называть миром или реальностью. Окружающий мир представляется хаотическим и бессистемным до тех пор, пока человек не вступает во взаимодействие с ним; по мере того как человек растет и взрослеет, созданные им структуры изменяются. Так как подобная точка зрения кажется странной и необычной, я попытаюсь выразить ее иначе. Нам очень трудно принять эту точку зрения, несмотря на многочисленные доказательства наподобие описанных мною экспериментов. Дело в том, что наши конструкции представляются настолько прочными, стабильными и полезными в обычной жизни, что мы прочно привязываемся к ним и убеждаем себя в том, что они и есть истинная реальность. Лишь в состоянии осознанности и готовности к самопознанию (например, с помощью квантовой психологии) мы можем догадаться о том, насколько ограничено и закрыто наше восприятие.

То, что истинно для восприятия, не менее истинно также для базовых процессов организации наших действий и движений. Работая в качестве специалиста по методике Фельденкрайца, я имел возможность заниматься с маленькими детьми с отклонениями в развитии, обычно связанными с нейрологическими проблемами. Движения этих детей были либо хаотичными, либо настолько стереотипными и зажатыми, что они не могли совершить ни одного действия так, как бы им хотелось самим. Например, они не могли поднять голову и посмотреть по сторонам, повернуться, сесть на стул или стать на четвереньки. Я создавал для них условия, в которых им было возможно позволить своей нервной системе делать то, что желает делать нервная система любого ребенка: организовывать хаотические движения в действия, удовлетворяющие насущные потребности ребенка. Ребенок хочет действовать в мире, и ему действительно приходится делать это, чтобы выжить. Я не буду описывать здесь весь процесс, но одно условие действительно является важным; чувство безопасности, когда ребенок уверен, что может делать разнообразные движения и исследовать окружающее пространство без риска получить травму. Когда у ребенка появляется новый уровень организации движений, это происходит именно в результате пребывания в атмосфере безопасности. Я не учу ребенка правильно двигаться и не исправляю его привычных движений. Но в какой-то момент ребенок внезапно поднимает голову и оглядывается по сторонам, лежа на спине. Конечно, он одновременно организует движения своих рун и локтей. Так, например, четырехлетняя девочка, с которой я работал, вначале не могла даже держать голову прямо; она сидела на коленях матери и казалась совершенно вялой и апатичной, она не желала вступать в контакт, и ничто вокруг не интересовало ее. Когда она смогла организовать движения таким образом, чтобы удерживать голову прямо и смотреть вокруг, она стала другим человеком. Она начала смотреть людям в глаза. Она начала говорить и улыбаться, общаться с родителями и другими людьми. Она стала оживленной и сообразительной.

Ни психология, ни нейрофизиология, ни близкие к ним научные дисциплины практически ничего не говорят о том, каким образом нервная система создает порядок. Нобелевский лауреат биолог Джералд Эдельман отметил в своей книге «Дарвинизм и нервная система», что современная нейрофизиология не в состоянии объяснить, каким образом «устройство и деятельность нервной системы может приводить к распознаванию шаблонов или восприятию различных классов объектов и выделению в них общих признаков». Он утверждает, что основные трудности в этом вопросе обходят молчанием или оставляют незамеченными. Сложность заключается в том, что в науке господствует аналитический подход, при котором объект рассматривается как состоящий из множества деталей, каждую из которых следует изучать отдельно. При этом совершенно не ставится вопрос о том, какое место среди объектов, подлежащих изучению, занимает сам наблюдатель и как нам следует использовать все наши пять чувств при изучении устройства и деятельности живых систем. Несмотря на то что способность нашей нервной системы создавать порядок пронизывает всю нашу жизнь, мы обычно не замечаем ее. Она ускользает от нас именно вследствие своей очевидности. Тем не менее многие ученые за последние тридцать лет совершили революцию в биологии, нейрофизиологии и науке о сложных системах, в результате которой у нас появились первые смутные представления в данном вопросе. Каким образом нервная система создает порядок из хаоса? Даже просто задавая вопрос таким образом, мы попадаем в странную петлю, напоминающую порочный круг. Любой ответ на вопрос мы можем получить, пользуясь нашей способностью к интерпретации поступающей на вход информации, но интерпретация является именно тем способом создания порядка из хаоса, который мы пытаемся понять, и ей присущи ограничения в силу того, что мы создали ее при помощи единственного доступного нам метода. Внутри этих рамок, однако, ответ может быть получен.

Существует четыре направления, способных пролить свет на этот вопрос. Практический подход принадлежит Моше Фельденкрвйцу, моему наставнику и учителю. Доктор Фельденкрайц создал метод личностного роста и развития, основанный на самоосознании через движение и на пристальном и глубоком изучении того, как люди развивают свои базовые способности сохранения равновесия, прямохождения и речи. По его словам, эти способности появились без какого-либо обучения. Фактически обучение может даже принести вред. Кажется, можно сделать вывод, будто эти способности появились самостоятельно в результате деятельности человека. Самый прямой путь к нервной системе ведет через осознание и движение, и лучшее, что мы можем сделать, пробудить и поддержать самоорганизующиеся способности системы. Неудивительно, что доктор Фельденкрайц считал основной функцией нервной системы организацию хаоса. Фельденкрайц предложил нам практические методы самоорганизации, но не теорию о том, каким образом она возможна.

Три революционных направления в науке помогут нам понять, почему самоорганизация не просто возможна, а неизбежна. Первое, наиболее близкое к моим собственным взглядам, ведет происхождение от биологии систем и кибернетики и лучше всего разработано чилийскими биологами Умберто Матураной и Франциско Варелой. Второе основано на изучении систем в условиях нестабильности. Нобелевский лауреат Илья Пригожин немало способствовал исследованиям в этой области. Третье направление связано с изучением сложных систем на грани хаоса и наблюдением за тем, что происходит в системе в результате итерации. Коллектив института Санта-Фе внес важнейший вклад в изучение живых систем в этом ключе.

Общим для этих трех систем является открытие, что в случае наличия у системы обратной связи через какое-то время внутри системы возникает порядок в виде некоего подобия устойчивой и прочной структуры. Процесс постоянного получения системой обратной связи в теории хаоса называется итерацией. Применительно к нервной системе Джеральд Эдельман использует термин «повторно используемого сигнала». Матурана и Варела говорят о рекурсии. Это открытие о том, что в хаосе возникает порядок, является принципиально новым по сравнению с представлением о линейной последовательности событий и равновесных систем. Прежде ученые изучали либо совершенно упорядоченные, либо совершенно случайные системы. Сложные системы изучались по аналогии с уже известными. Самопроизвольное возникновение новых свойств системы не рассматривалось и не принималось во внимание. Поэтому в психологии, например, много лет считалось, что нервная система формируется под влиянием окружающей среды. Процесс самоорганизации ставит все с ног на голову, и мы обнаруживаем, что жизнь формирует окружающую среду. Мы можем осознать, что свойства нашего окружения являются следствием внутренних процессов нашей нервной системы, формирующих восприятие и понимание. Но живые творения точно так же меняются и организуют окружающую среду посредством своего творчества, строительства, моделирования и т. д. Иными словами, восприятие не является инструментом суждения и оценки. Оно помогает человеку создавать этот мир.

Матурана и Варела в книге «Древо познания» представляют убедительную и всеобъемлющую картину, описывающую живые существа с точки зрения теории систем. Уже на уровне клетки жизнь является процессом созидания порядка. Живая клетка отделяет себя от остальной Вселенной, создавая мембраны. Внутри пространства, огражденного мембраной, происходят некие процессы, результатом которых становится возникновение точно такой же клетки. Это отражает саму сущность жизни, которая представляется циклической. И хотя клетка потребляет питание и энергию и выбрасывает отходы, никакие внешние воздействия не изменяют циклического принципа организации внутриклеточных процессов, пока клетка остается живой. Иными словами, клетка закрыта по отношению к внешней информации. Дарвин первым заметил это, когда предположил, что новый организм не может унаследовать приобретенных свойств. Каким же образом живая клетка функционирует известным нам образом? В ответ на возмущения в среде, окружающей клетку, она меняет свою структуру с целью поддержать организацию процессов и внутриклеточные связи. Согласно Матуране, это основной закон биологии: чтобы оставаться живой, система должна поддерживать собственную организацию процессов.

Красота этого метода заключается в том, что он обобщает все стороны организации жизненного процесса. Таким образом, нервная система также организована в виде замкнутой петли. Это предположение кажется чересчур смелым. Как мы можем утверждать, что у нервной системы нет входящей и выходящей информации? Нам теперь известно, что любые сенсорные данные трансформируются нервной системой посредством обратной связи. Мы знаем, например, что глазная сетчатка не отвечает за стимуляцию как таковую, но лишь за различение. Изображение, зафиксированное на сетчатке, исчезает через очень короткий срок, и вы можете обнаружить это, если будете разглядывать что-либо, не двигая глазами. Мы знаем, что цветовое восприятие не связано напрямую с длиной волны лучей, падающих на сетчатку, но лишь с оттенками падающего света. Глаз не есть подобие фотоаппарата, а мозг не есть подобие компьютера, где поступающая и получаемая информация непосредственно связана с людьми, использующими эти инструменты. Согласно нашему представлению, нервная система, подобно клетке, поддерживает собственную организацию и выбирает такие структурные изменения, которые способствуют этой поддержке. Это пластичная система, хотя она и содержит историю взаимодействия элементов, которые ее образуют. Мы называем это памятью.

До сих пор мы говорили о нервной системе одного человека. Но в жизни мы постоянно взаимодействуем с другими. Здесь мы сталкиваемся с проблемой, смущающей многих исследователей нервной системы и процессов мышления. Так как в общении мы прибегаем к символам и образам, мы с легкостью допускаем, что эти образы усваиваются системой и воздействуют на работу системы, то есть что в нашем мозгу заключена модель реальности. Если мы вспомним примеры, приведенные в начале этой главы, то поймем, что эта модель мозга не подходит для описания процессов, при которых происходит чередование нескольких видов восприятия. Восприятие рождено взаимодействием с окружающей средой, но восприятие является высокоорганизованной структурой, поддерживающей гармоничные отношения между нами и миром.

Многие из этих мыслей не слишком легко понять. Они бросают вызов всему, чему нас учили. Тем не менее нам нужно уловить основные мысли, если мы хотим понять более сложные вопросы, предложенные нам квантовой психологией. Мы лавируем между двумя противоречащими друг другу философскими системами: идеализмом и солипсизмом, утверждающими, что наше сознание создает реальность, и реализмом, утверждающим, что наш мозг отражает объективный материальный мир. Еще одно противоречие появляется, когда мы предполагаем, что разум и душа подчиняются одним закономерностям, а материя и то, что мы считаем телом, — другим.

Я уже упоминал, что организация движения и организация восприятия связаны между собой: они возникают и развиваются одновременно. Изучив работу Фельденкрайца, уделяющую много внимания наблюдению за тем, как личность организует свою деятельность, мы понимаем, что там называемые мыслительные функции никогда не отделены от моторных. Внимательное самонаблюдение покажет, к примеру, что когда мы представляем себе какой-то предмет с закрытыми глазами, возникает напряжение глазных мышц. То же самое относится к эмоциям: любая эмоция связана с определенным состоянием двигательной системы. Наблюдая за движениями человека, мы можем догадаться о его чувствах. При самонаблюдении мы можем заметить, как у нас меняется дыхание, возникает напряжение и т. д. В этом контексте мы можем утверждать, что «тело» и щразум» не два отдельных существа, каким-то образом связанных друг с другом, а единое целое. Давайте назовем его сомой. Это вполне сочетается с идеями Матураны и Варелы о том, как организация воплощается в процессах системы.

Предположим, что эта система в основном самодостаточна и поэтому обладает способностью к самонаблюдению; если мы найдем язык, на котором будем сообщать самим себе о результатах этого самонаблюдения, мы сможем узнать о себе значительно больше. Мы сможем изучить и отбросить привычные структуры, созданные нами для выживания, и создать новые паттерны и возможности, которые позволят нам стать более гибкими, пластичными и восприимчивыми. Квантовая психология Стефена Волински посвящена этому так же, как и работа Фельденкрайца. Фельденкрайц подчеркивал необходимость осознания посредством движения; квантовая психология подчеркивает важность осознания душевных процессов. И та и другая работа являются соматическими в своей основе.

Сейчас мы поговорим о более сложных структурах, созданных нами в процессе взаимодействия с миром с целью упорядочить внутренний и внешний хаос и создать стабильность. Когда вы изучали упражнения, описанные в этой книге, а также в книге «Квантовое сознание» Стефе-на Волински, вы, наверное, встретились с определенными структурами, называемыми субличностями. Вы могли заметить, что каждой субличности присущи различные эмоциональные и двигательные привычки. Например, вы можете встретиться с субличностью по имени «внутренний ребенок». В этот момент вы почувствуете себя маленьким и беззащитным, ваше дыхание станет поверхностным, плечи ссутулятся, а грудь сожмется. В этом состоянии вам будет очень тяжело общаться с другими, и вы легко можете почувствовать себя жертвой, которую все преследуют и обижают. Это состояние в соответствии с нашими представлениями о самоорганизации было первоначально организовано с целью создания модели поведения, позволяющей общаться с другими в случае опасности или угрозы. Мы можем говорить о взаимодействиях разных структур. В семье это будет означать взаимодействие с другими членами семьи. Возможно, прибегая к образу действия несчастного ребенка, мы хотим, чтобы родители позаботились о нас и сделали нашу жизнь более удобной и безопасной. А может быть, нам нужна какая-то другая реакция, чтобы почувствовать себя в безопасности. Состояние стало частью нашей личной истории.

Красота квантовой психологии или работ Фельденкрайца заключается в том, что они дают нам возможность почувствовать и осознать, что субличности — это всего лишь результаты творчества нашей нерв* ной системы, и мы можем свободно создать любые другие конструкции, более подходящие нам в данный момент. Мы не обязаны отождествляться с субличностью и присущим ей соматическим состоянием. Мы боимся хаоса. В то же время наша система всегда готова к постоянной трансформации, позволяющей более гармонично соответствовать окружающей среде. Мы рождаемся, наделенные огромным количеством нервных клеток, образующих неограниченное количество взаимосвязей; это делает ситуацию совершенно хаотической и неуправляемой. Вследствие способности системы к самоорганизации через несколько месяцев после рождения нервная система создает полезные структуры, направляющие энергию системы на совершение необходимых для нее действий. В этом смысле живой организм, обладающий мозгом, — самый замечательный организатор хаоса во Вселенной. Поскольку мы обладаем самосознанием и полагаемся всецело на сознательные усилия и силу воли, мы не слишком доверяем собственной нервной системе. Однако, если мы научимся жить на грани хаоса, мы обнаружим, что у нас есть все необходимые средства и способности для того, чтобы взаимодействовать с ним. Тогда мы сможем жить насыщенной и творческой жизнью.

Глава 26 Краткая история и современный взгляд на рольфинг

Ян X. Салтан,

ведущий преподаватель и почетный член

Института структурной терапии (Института рольфинга)

В 1930 е годы, когда доктор Ида Ропьфраз рабатывала теоретические основы и практические методы исцеления, основная научная парадигма опиралась на ньютоновскую механику и описанные в ней законы поведения материальных тел.

Отношение к здоровью и функционированию тела опиралось на модель французского философа XVII века Рене Декарта, утверждавшего, что те кто является "всего лишь чувствующей машиной», внутри которой случайно и временно оказалась душа Хот. Ида Рольф проявляла неизменный интерес к метафизике и это порой накладывало отпечаток на ее мировоззрение, тем не менее она всегда оставалась ученым. Она получила степень доктора биохимии в Колумбийском университете в 1920 году. Так как она хотела, чтобы ее работа опиралась прежде всего на научные методы и была признана в научных кругах, она настаивала на описании своих методов на языке анатомии и физики. Из-за этого не всегда легко оценить более глубо все аспекты ее работы.

Она всегда подчеркивала устно и письменно, что ее подход основан на законах физики. Ее описания — чисто ньютоновские, а ее физический метод основам на картезианской модели тела. Ида Рольф была также последовательницей Дарвина и сторонницей теории эволюции считала, что для улучшения осанки нужно научиться правильно распределять вес. Для этого следует добиться равномерного распределения веса вокруг центральной вертикальной оси. Она считала, что прямохождение является главным эволюционным признаком человеческого вида, и совершенствование нашей осанки позволит нам стать более человечными и перейти на более высокий уровень.

Это утверждение поистине свидетельствует о гениальности Иды Рольф и является ее основным вкладом в наши представления о теле. Она опиралась на ньютоновско-картезианско-дарвинистскую картину. присущую ее времени, и предвидела холистический подход. Рольф обнаружила, что по мере улучшения осанки и координации движений ее пациентов исчезали их телесные зажимы, улучшалось также их душевное состояние и общий тонус. Она предполагала, что правильное расположение центра тяжести усиливает свободу течения энергии и тем самым способствует более гармоничному творческому самовыражению. Она верила, что когда человеческое тело налаживает правильные отношения с гравитационным полем, сила тяжести становится для него добрым и поддерживающим другом, а не коварным врагом, норовящим уронить его. Она постоянно подчеркивала идею о том, что совершенствование тела является прямым путем к высшим уровням сознания.

Через много лет доктор Рольф увидела, что человеку необходимо обрести контроль над своим телом, как это делают йоги. Она настаивала на том, что ее усилия, направленные на освобождение всех функций организма, связанных с улучшением осанки, позволят человеку обрести совершенное здоровье настроение и пластику. Когда это состояние становится доступным, человеку остается лишь выполнять специальный комплекс упражнений для закрепления новых навыков.

Рольф утверждала, что тело (личность) взаимодействует с окружаю щей средой посредством тяготения; яри этом связующим звеном является центр тяжести, представляющий собой переплетение огромного количества связей. Эти связи основаны на молекуле коллагена и представляют собой систему поддержки, формирования и распределения механизмов адаптации к силе тяжести. Как только Рольф переходит от изучения отдельных частей тела как таковых я изучению их в контексте целого тела и его взаимодействия с окружающей средой, она делает шаг по направпению к холистической медицине. Она видит, каким образом реакция на травму или повреждение одного конкретного органа отражается на всем теле. Повреждение шеи вызывает напряжения в лодыжке, «второе, в свою очередь, влияет на осанку я походку в целом. Ома уверяет, что такой процесс компенсации всегда приводят я ограни чению подвижности я гибкости и что процесс старшая является не чем иным, как совокупностью такого рода компенсаторных реакций!

Стоит отметить, что «современная медицине» все еще основывается на чьютоновско-картезианской парадигме. Как хирургические, так и лекарственные методы предназначены для исцеления конкретной травмы или заболевания, при этом врач ни на минуту не задумывается о человеке, которого хочет исцелить, и о том, какую роль играет его недуг в контексте всей его жизни.

Рольфинг приобрел огромную популярность в конце 1960-х годов, когда Ида Рольф приехала в институт Эсален для лечения Фрица Перл-эа, который в то время был сотрудником Эсалена. Доктор Перлз учился у Зигмунда Фрейда в Вене и стал пионером в гуманистической психологии. Годы спустя он основал собственное направление в психотерапии, основанное на идее гештальта, что в неточном переводе с немецкого языка означает «завершенная целостность». Теория Перлза утверждает, что мы несем в себе незавершенные ситуации, отражающие травмы и нерешенные конфликты, и эти воспоминания мешают нам адекватно воспринимать настоящее. Он также утверждал, что эти прошлые ситуации окрашивают наше восприятие реальности и приводят к саморазрушительному и невротическому поведению.

Терапия Перлза была очень драматичной и выразительной, когда он помогал своим пациентам выражать подавленные чувства, соприкасаясь, таким образом, с бессознательными слоями психики и выводя их в осознание. Он заставлял пациентов яростно бить подушку и громко кричать при этом. Он также вовлекал их в диалог с воображаемым родителем или другим авторитетным лицом, при этом пациент по очереди исполнял и свою роль, и роль партнера, вступая таким образом в контакт с прошлым состоянием, в котором он когда-то застрял.

Ида Рольф приехала в Эсален для того, чтобы помочь Перлзу в лечении его стенокардии. Перлз был поражен и восхищен методом и философией Рольф. Их сотрудничество стало идеальным! Незавершенные ситуации Перлза и исцеляющая методика Рольф прекрасно дополняли друг друга. Перлз увидел в методе Рольф идеальное средство для доступа к бессознательному материалу, записанному на уровне тела. С помощью метода Рольф этот материал можно было почувствовать, выразить и освободиться от него здесь и сейчас.

Так состоялся брак телесной терапии и психотерапии. Можно сказать, что Ида Рольф стала в этой ситуации невестой поневоле. Она оценила внезапный интерес к своей работе и начала проводить программы, обучающие ее методике. Она была одновременно испугана и недовольна тем, что ее творение стало одним из компонентов психотера-певтичской работы, а чисто соматические аспекты были отброшены. Она долго доказывала, что психологические изменения — всего лишь интересный и полезный побочный эффект рольфинга, а настоящая работа состоит в обретении способности достигать совершенного равновесия тела, после которого душевное здоровье придет само собой!

Несмотря на свое отличие от других методов психотерапии, рольфинг стал очень важным компонентом в движении за человеческий потенциал, рожденным в лоне института Эсален в конце 1960-х годов.

Прежде чем начать сотрудничество с Эсаленом, Ида Рольф обучала своим методикам остеопатов и хиропрактиков, а также целителей-непрофессионалов, интересовавшихся метафизикой. Она добивалась того, чтобы ее идеи оказали влияние на официальную медицину.

Оказавшись в Эсалене, она начала обучать практиков, желавших заниматься «чистым» рольфингом, но заинтересованных прежде всего в личностном росте, а уже потом — в физическом исцелении. Ее учениками стали участники движения за раскрытие человеческого потенциала.

По мере обучения все большего числа практиков Ида Рольф начала уделять основное внимание преподаванию и работе над книгой о роль-финге, ставшей самым важным делом ее жизни. Начиная с 1970-х годов она также подготовила некоторое количество преподавателей, так как уже была не в состоянии самостоятельно обучать рольфингу всех желающих.

Ида Рольф умерла в 1979 году. Она основала Институт рольфинга, предназначенный для развития ее дела и подготовки «сертифицированных специалистов по рольфингу». Методики в основном оставались неизменными, но область приложения значительно расширилась. Основным желанием Иды Рольф было влияние на «современных* медиков; для этого она проводила обучающие семинары для физиотерапевтов, хиропрактиков и другие мануальных терапевтов. Эти семинары обрели широкую известность; менее известно то, что рольфинг представляет собой школу, изучающую саму суть и природу человеческого тела.

В процессе нашего роста и взросления мы могли видеть, как, благодаря наиболее прогрессивным ученым, менялось отношение к физической реальности и телу. Достаточно сравнить теорию относительности Эйнштейна с ньютоновской механикой или вспомнить, какое влияние оказали на наше отношение к телу учения Индии и Китая в виде ведийской и даосской медицины. Известный физик Джон А. Уилер писал в своей книге «Время, пространство и гравитация», что теория относительности Эйнштейна доказывает, что масса и гравитация — одно и то же. Любая масса (тело) обладает собственной силой притяжения, и все физические тела притягивают друг друга. Не существует гравитационного поля — лишь взаимное притяжение.

В отличие от Декарта мы можем заявить: нет, тело не просто «чувствующая машина»! Тело является основой и средоточием бытия; тело — инструмент, посредством которого мы воспринимаем огромный поток информации. За много лет работы с пациентами мы убедились, что форма является выражением сущности и не существует никакого единого этапона, применимого к любому телу. Не существует также единого средства, пригодного для всех, — лишь готовность следовать путем развития и совершенствования.

Мы узнали, что иногда стремление к идеальной форме уводит людей прочь от их реальных задач, которые им необходимо решить, прежде чем достичь совершенства, и что в некоторых ситуациях стремление к совершенству может привести лишь к хаосу и разрушению. Можно сказать, что мы стали более гибко и осознанно применять идеи и методы Иды Рольф и более терпеливо ожидать результатов.

Наши обучающие методы такте стали более гибкими и очень сильно изменились по сравнению с директивным и силовым методом, первоначально присущим рольфингу. Мы разработали множество более тонких методов, использующих внутренние ритмы тела, коррекцию уровней нагрузки и разгрузки на отдельные участки тел. Мы заботимся о том, чтобы тело не подвергалось излишней нагрузке только ради того, чтобы достигнуть результата как можно быстрее. На теле остается отпечаток множества травм: не только напряжение и зажимы, но также вялость и диссоциация. Эти особенности следует постепенно исправлять и помогать их интеграции в нервную систему посредством мягких «скользящих» прикосновений, а не резких толчков. По мере того как осознанность и гармония становятся всё более привычными состояниями, энергия начинает протекать всё более свободно и естественно, и восстанавливаются подавленные чувства и состояния. К тому же результату стремится гештальттерапия.

Наша обучающая программа помогает рольферам изучить как физические структуры, так и значение нервной системы в поддержании формы и деятельности тела. Техники бывают самыми разнообразными: от директивных и жестких до тонких и почти неуловимых. Наша работа помогает клиентам глубоко ощутить внутренние состояния и ритмы, что помогает им не только исправить осанку и движения, но и наладить гармоничные отношения между телом и миром.

Мы ни в коем случае не довольствуемся жесткими и застывшими догмами. Мы продолжаем визионерские исследования Иды Рольф. Мы следуем по ее пути, когда он ведет нас к новым открытиям. Когда мы предлагаем пациенту изменить его осанку и двигательные паттерны, зто является предложением взглянуть на себя по-другому. В этом и заключается наш основной вопрос: каким образом взглянуть на себя и свои переживания по-другому, не так, как раньше? Что происходит в результате этого трансформирующего усилия? Какие упражнения для тела больше всего этому способствуют?

С этой точки зрения рольфинг можно считать ускоренным курсом йоги, при котором рольфер помогает клиентам освободить тело от части груза личной истории и начать процесс интеграции тела, разума и духа здесь и сейчас. Эта интеграция — главная и высочайшая цель.

Мы не обещаем клиенту, что поможем ему обрести цель и смысл жизни; мы считаем, что терапевт не вправе давать подобных обещаний. Вместо этого мы просто служим ему в качестве проводника на определенном участке его пути; на этом участке ему нужно поработать о теми шаблонами его тела, которые ограничивает его свободу и способность быть здесь и сейчас. Когда тело становится более интегрирован ным, поток ощущений и чувств возрастает, осознанность пробуждается и человек буквально «попадает» внутрь своего тела, обретая способность обращаться с ним и с окружающим миром более добрым и творческим способом.