(1) Перечень других вполне заурядных порывов, которые противоречат призывам к соблюдению основных правил поведения в цивилизованном обществе:
Отвесить подзатыльник человеку ниже ростом, идущему по улице рядом с вами.
Воспользоваться мгновением тишины в общественном месте, чтобы издать ртом какой-нибудь звук.
Убедить человека, который спешит, что он идет не в том направлении.
Зайти с обнаженным торсом в офис летом.
Окидывать взглядами того, кто на вас уставится в вагоне метро.
Вмешиваться в спор супружеской пары за столом, чтобы подтвердить правоту того или другого.
(2) А вот что делала моя дочь в двухлетнем возрасте – возможно, и мне тоже стоит попробовать что-то из этого:
Укусить за палец того, кто мне надоел.
Подойти к кому-то, только чтобы сказать ему «нет».
Кричать на мух, чтобы их прогнать.
Выкинуть в присутствии посторонних какую-нибудь штуку – и неважно, доставит это удовольствие им или только мне самому.
Макать хлеб в воду.
Менять местами слоги в словах только потому, что мне так больше нравится (например, говорить «ботогган» вместо «тобогган»).
Комментировать словами каждое действие, чтобы его усвоить.
(3) Когда я познакомился со своей женой, Е., у нас появился своего рода ритуал – воровать в ресторанах или барах, куда мы захаживали, вещи, почти ничего не стоившие, за кражу которых не предусмотрены были какие-либо серьезные последствия (таблички с надписью Reserved, стоявшие на столиках пепельницы, перечницы, солонки, меню). Это было для нас вроде игры, чтобы добавить жизни яркости.
Если бы все это объяснялось клептоманией, такое могло бы привести к первым попыткам куда более серьезных умышленных правонарушений, по нарастающей (например, набраться смелости и уйти не заплатив, ограбить кассу, соседа по столику, первый же банк рядом с выходом, сформировать новую преступную пару по типу Бонни и Клайда), однако нет. По мере того как наша любовь приобретала конкретные формы, кражи все больше сходили на нет.
И сегодня пара, которую мы составляем, довольно законопослушна: оба работаем, оба встроены в общество, наши трое детей воспитываются законопослушными гражданами. История далеко не всегда развивается по образцу первых опытов.
(4) Я стою у входной двери и жду; мне шесть лет, и я совершил глупость. Если я признаюсь в этом родителям, как только они вернутся, меня не накажут. И вот я жду их возвращения, чтобы признаться им в этом.
(5) Я стою за домом, в саду, мне восемь лет, от рододендронов мало что осталось: я, играя, посбивал цветы хлыстом, чтобы потренироваться в ударах. И соглашаюсь, когда мои отец с матерью говорят, что это, скорее всего, кошки тут разыгрались.
(6) Утром я выкуриваю первую сигарету не потому, что мне так уж этого хочется, а потому, что очень важно выкурить именно первую: ну все, вот теперь я в порядке.