Глава 9

Путь наверх был сущим безумием. Трава высохла от жары до состояния созревшей пшеницы, и машина с ужасающим хрустом продиралась через нее, уже почти в темноте. Пару недель назад во всех газетах и по телевизору сообщали, что кто-то устроил здесь пал травы, и якобы весь склон погорел. Даже показали бушующий огонь. Сейчас о пожаре напоминал только легкий запах гари.

– Хорошо, что тебе не видно пейзаж по левому борту, – сказал Крумли через какое-то время. – Высота метров триста.

Я невольно сжал колени.

– Ну, хорошо, – сто пятьдесят, – уступил Крумли.

Я зажмурился и просканировал архивы.

– Трамвайная ветка Маунт-Лоу работала на электричестве и еще дублировалась канатной дорогой.

– Так-так? – Крумли изобразил любопытство.

Я разжал колени и продолжил свой поток сознания.

– На открытие железной дороги в июле 1983 года прибыли тысячи людей, всем раздавали бесплатную выпечку и мороженое. Для первого подъема в вагончик загрузили Пасаденский духовой оркестр, который исполнял «Привет, Колумбия!». Правда, эту композицию они играли только вначале, а когда скрылись в тучах, перешли на «Ближе, Господь, к Тебе». В этот момент плакали все – все десять тысяч человек. А потом, уже на самой вершине, они сыграли «Вверх, только вверх». Следующим заходом в вагончики загрузился Симфонический оркестр Лос-Анджелеса в полном составе: струнные – в первый, медные духовые – во второй, а литавры и деревянные духовые – в третий. В суматохе забыли кондуктора вместе с жезлом. Но и это было еще не все. Ближе к вечеру в путь отправился хор Обители мормонов из Солт-Лейк-Сити – тоже в трех вагонах. В первом – сопрано, во втором – баритоны, а в третьем – басы. Они пели «Вперед, Христовы воины!», что выглядело особенно символично, когда они скрылись в густом тумане. Как писали в прессе, на многие километры все было украшено разноцветными флажками – красными, белыми и голубыми. Вечером во все газеты попала цитата из пламенной речи некой экзальтированной дамы, которая бурно восторгалась заслугами профессора Лоу, создавшего эту прекрасную железную дорогу вместе с тавернами и отелями. «Хвала Господу за все его благодеяния – и профессору Лоу!» – возвестила она. И опять все рыдали…

– Меня сейчас стошнит, – сказал Крумли.

– Тихоокеанская трамвайная дорога проходила через Маунт-Лоу, Пасаденскую страусиную ферму, Селегский львиный питомник, Миссию св. Гавриила, Монровию, ранчо Балдвина и Виттиер…

Крумли что-то прошамкал и выразительно замолчал.

Кажется, он хотел этим что-то сказать.

– Мы что – приехали? – спросил я.

– Разуй глаза, слизняк…

Я присмотрелся.

– Кажется, приехали.

О том, что мы прибыли на место, красноречиво говорили руины железнодорожной станции и остатки сгоревшего павильона.

Мы с Крумли вылезли из машины, и перед нами открылся живописнейший вид: окрестные земли, которые простирались до самого моря.

– Такого, наверное, не видывал сам Кортес[13], – сказал Крумли. – Просто блеск. Остается только удивляться, почему это все до сих пор не восстановили.

– Политика, однако…

– Как всегда. Ну, и где, скажи на милость, мы должны искать здесь абонента по фамилии Раттиган?

– Везде!

Примерно в двадцати метрах, среди перечных деревьев, мы заметили небольшой дом, наполовину вросший в землю. Огонь его пощадил, зато непогода отыгралась по полной: краску смыло дождем, а крышу местами сорвало ветром.

– Значит, труп находится там, – сказал Крумли, как только мы двинулись к дому.

– Почему сразу труп?

– Дальше иди один. Я останусь здесь переживать по поводу того, что взял так мало выпивки.

– О’кей, поиграем в детектив… – Я решительно подошел к дому и рывком распахнул дверь. Когда она открылась, я на всякий случай отпрыгнул назад, а уж потом заглянул внутрь.

– Крумли! – крикнул я.

– Что? – отозвался он издалека.

– Иди сюда.

– Что там – труп?

– Не то слово.

Загрузка...