Пусть будет добром помянут Львораздиратель Мгер!
Пусть будут добром помянуты вещий Кери-Торос
И Дехцун-цам – красавица с льющимся золотом кос!
Пусть будет добром помянут мудрый Горлан Оган!
Мы добрым словом помянём чистую Армаган!
Недобрым… нет, добрым словом помянем Исмил-хатун!
Когда Санасар скончался, звезда халифа багдадского уже затмилась.
Взошла звезда другого могучего царя. Правил он городом Мсыром. И звали его Мсра-Мелик.
То был уродливый великан, тучный, заплывший жиром, так что веки свисали ему на щеки. Мсра-Мелик укреплял их железными зубьями и связывал на лбу, иначе он ничего не видел.
Как скоро узнал Мсра-Мелик о кончине Санасара, то собрал войско и пошел войной на Сасунское царство.
Где твоя былая сила, Сасун?.. Нет у тебя вождя, некому за тебя постоять! Богатырь Санасар приказал долго жить; Сорвиголова Багдасар покинул отчизну; Дехцун-цам – женщина, мать троих детей, колдовство свое она давно бросила. У кого достанет сил поднять палицу Сасунского царства? Кто дерзнет взять в руки меч-молнию?..
Попытался Верго поднять отцову палицу – даже с места не сдвинул, надорвался, нажил себе грыжу. Оган был мал, Мгер еще моложе, от Мсра-Мелика его скрывали. Конька Джалали привязали в темной конюшне, землей завалили окошко и дверь.
Остался Сасун без хозяина, без заступника. Мсра-Мелик без боя занял Сасун, данью его обложил, объявил:
Каждый год доставляйте мне много добра:
Сорок полных-преполных вьюков серебра,
Сорок золотом чистым набитых вьюков,
Сорок дойных коров, сорок добрых быков,
Сорок женщин высоких – верблюдов грузить,
Сорок ростом поменьше – чтоб жернов крутить,
Сорок дев, чтоб натешился ими я всласть,
Сорок телок и сорок коней – чтоб под масть!
Наложил эту дань Мсра-Мелик на Сасунское царство и вместе с войском воротился к себе в Мсыр.
Была Армения данницей арабского халифа, стала Армения данницей Мсра-Мелика.
Прошло некоторое время.
Однажды Кери-Торос созвал сасунских князей на совет и с такою речью к ним обратился:
– Правитель Сасунского царства должен быть из рода Санасара. Что скажут его дети?
Горлан Оган молвил:
– Верго! Ты старший брат, тебе и надлежит править.
– Не могу, – отвечал Верго. – У меня грыжа.
– Так кто же тогда будет править? – спросил Кери-Торос. – Оган и Мгер еще малы.
Судили-рядили, наконец Кери-Торос молвил:
– Пока подрастут ребятишки, пусть правит Дехцун-цам.
Дехцун-цам вывела из стойла Конька Джалали, набросила на него седло перламутровое, надела стальную уздечку, сама облеклась в Санасаровы доспехи, взяла меч-молнию, заградилась щитом и села в седло – хотелось ей по Сасунским горам поездить, государство Сасунское своими глазами увидеть.
Весь город вышел поглядеть на сасунскую царицу: ведь она после смерти Санасара еще ни разу солнца не видела, на глаза народу не показывалась.
Поздоровалась она с народом, припустила коня и ускакала.
Долго ли, коротко ли, достигла она того самого Молочного родника, из которого некогда пили Санасар с Багдасаром.
Тут сошла она с коня и уздечку сняла, чтобы конь пасся на воле. Сама села у родника, попила-поела, Джалали напоила, а потом растянулась на зеленой траве и уснула. И она и Конек Джалали были изнурены, от обоих остались кожа да кости.
Проснулась Дехцун-цам, смотрит: и она и конек поправились, раздобрели, вновь в силу вошли. Диву далась Дехцун-цам. Помчалась домой, рассказала домашним про чудо.
– А что же тут удивительного? – молвил Кери-Торос. – Ведь Санасар с Багдасаром богатырскую свою мощь от этого самого родника получили. Он упоминается в священных сасунских книгах.
Минуло Мгеру семь лет. Росту он был семь кангунов [3]. Мать учиться его отдала. Мгер быстро всему обучился, понаторел в разных науках.
И вот однажды обратился он к Дехцун-цам с такою речью:
– Матушка! Что же мне, в недорослях век вековать? Дозволь мне сесть на коня, погарцевать, погулять по горам и ущельям, поохотиться, стать настоящим мужчиной, на людей посмотреть и себя показать!
– Дитя мое! – молвила мать. – Ты еще мал, это тебе не по силам. Потерпи. Вырастешь – тогда и делай что хочешь.
– Нет, матушка, – возразил Мгер. – Нет у нас в доме мужчины. На нас могут дэвы напасть, дом наш дотла разорить. Мне надобно упражняться, готовиться к встрече с врагом.
Поняла Дехцун-цам, что не переспорить ей сына.
– Иди, сынок! – сказала она.
Взял Мгер стрелы и лук, пошел в горы охотиться.
И пристрастился он с того дня к охоте. Ходил пешком – коня у него не было.
Однажды он долго гонял за лисицами, совсем из сил выбился, запыхался, но так и не поймал ни одной. Вечером, усталый, сердитый, вернулся домой и зашвырнул лук.
– Что ты такой сердитый, мой мальчик? – спросил Кери-Торос.
– Ах, дядя! – отвечал ему Мгер. – Чтоб этим лисицам подохнуть! Убегают они от меня. Вымотали мне всю душу.
Мгер к тому времени растолстел и бегал с трудом, ногами в земле увязал.
– Чудной ты парень! – воскликнул Кери-Торос. – Сумасброд ты сасунский! Да разве человеку угнаться за зверем пешком?
– А что же мне делать, дядя?
– В городе Битлисе у тебя есть дядя, князь Горгик, – отвечал Кери-Торос. – У него сорок коней. Пойди и доброго коня у него возьми – его от этого не убудет. Сядешь на коня и поедешь на охоту.
Утром, чуть свет, Мгер объявил матери:
– Матушка! Дай мне хлеба – я в Битлис иду.
Взял два хлебца, за пояс их заложил, взял дубину и пошел путем-дорогой.
– Битлис! Где ты? Я к тебе спешу!..
И вот вступил он на окраину города Битлиса.
На улице детишки играли. Смотрят; идет великан с целым бревном на плече.
– Ну и ну! – сказали ребятишки. – В первый раз видим такого человека! С бревном на плече идет!
Мгер подошел к ним, спросил:
– Эй, ребята! Где дом князя Горгика? Дети обступили его.
– Мы тебя проводим, – сказали они. И довели до места.
Мгер дубину свою приставил к стене и вошел. Князь Горгик вел беседу со своими друзьями-князьями. Мгер отвесил поклон. Князь Горгик и внимания не обратил на него. Он сидел выше всех. «Уж верно, это мой дядя и есть», – подумалось Мгеру. Подошел он к князю, взял его за руку, стиснул слегка, а князю Горгику показалось, будто рука у него сломалась в семи местах. Подивился Горгик, спросил:
– Откуда ты, здоровяк?
– Я твоей сестры сын, – отвечал Мгер.
– А кто твой отец?
– Санасар.
– Ах, вот ты кто! Милости просим, милости просим!
Дядя подобрел, после того как восчувствовал Мгерову силу. Мгер присел отдохнуть. Принесли ему угощенье, а когда он поел, обратился к нему дядя с вопросом:
– Как тебя звать?
– Мгер.
– Мальчик мой Мгер! Зачем же ты ко мне пожаловал?
– Дядя! – отвечал ему Мгер. – Я до того растолстел, что не могу догнать зверей на охоте, – уходят, убегают они от меня. Я пришел доброго коня у тебя попросить.
– Одного коня мало, – сказал князь Горгик. – Я тебе десять коней подарю.
Утром после завтрака дядя сказал:
– Иди, Мгер, в конюшню. Там привязаны сорок коней. Какой из них придется тебе по нраву, того бери и седлай!
– А ведь отец ему оставил Конька Джалали, – сказал один из гостей.
– Конька Джалали он должен еще заслужить, – отвечал Горгик.
Пошел Мгер в конюшню. Там были привязаны сорок коней: двадцать в одном ряду, двадцать в другом. Какому коню Мгер ни положит на спину руку, всяк пригибается, брюхом к земле припадает.
Все сорок коней Мгер испытал и сказал:
– Ай, пусть они все подохнут!.. Ни один мне не подходит. Кому ни положу руку на спину, всяк сгибается, брюхом к земле припадает. Ни один из них меня не выдержит.
Совсем уж было собрался уходить Мгер, как вдруг видит – лохматый жеребенок-двухлетка прыгает, носится из конца в конец конюшни.
«Раз нет здесь подходящего для меня скакуна, – сказал себе Мгер, – ударю-ка я этого кулаком по хребту. Околеет паршивый жеребенок, тогда я и уйду».
Как треснет Мгер жеребенка по спине кулаком – жеребенок взвился, десять коней покалечил, копытом ударил о каменную стену, аж искры посыпались. «Если уж подымет меня конь, так только этот, – подумал Мгер, – а больше никакому коню меня не поднять! Я свою силу знаю. От моего кулака он непременно должен был сдохнуть. Отдаст мне князь Горгик жеребенка – возьму, не отдаст – уйду ни с чем».
Вернулся Мгер в княжеские хоромы, присел, поник головой.
– Что, Мгер? – обратился к нему князь Горгик. – Выбрал ты себе коня?
– Дядя! – молвил Мгер. – Пусть все сорок коней остаются у тебя.
Рука у меня не поднимается, чтобы увести у тебя хотя одного. Подари мне только лохматого жеребенка, что резвится в твоей конюшне.
– Мальчик мой Мгер! – молвил дядя. – Мне будет стыдно людям в глаза смотреть! Я ведь не кто-нибудь, а князь Горгик! Негоже мне дарить тебе невзрачного жеребенка. Что скажут люди? «Мгер за конем к князю пришел, а князь пожалел для него доброго коня».
Мгер стоял на своем:
– Дядя! Мне понравился тот жеребенок. Только он и пришелся мне по душе. Отдашь мне его – возьму, не отдашь – уйду в Сасун без коня.
– Дело твое, мальчик, – рассудил князь Горгик. – Коли хочешь, бери жеребенка!
Вывел Мгер жеребенка из стойла, попросил веревку – дали ему веревку. Мгер жеребенку ноги спутал, дубину свою продел ему между ног, самого жеребенка взвалил себе на плечо, сказал:
– Прощай, дядя! Дай бог тебе счастья! Попрощался и тронулся в путь.
Битлисская детвора бежала за Мгером, улюлюкала ему вслед, смеялась: вот, мол, дурак, коня на себе несет! А Мгер как будто не слышит.
Дошел он наконец до Сасуна. Смотрит Кери-Торос – идет Мгер, а на плече у него дрянной жеребенок.
– Мальчик мой! – молвил Кери-Торос. – Зачем ты этого жеребенка притащил? Что ж, князь Горгик не мог тебе доброго коня подарить?
– Кери-Торос! – молвил Мгер. – У князя Горгика сорок коней, да вот беда: клячи они, а не кони. Какому ни дашь кулаком по спине, все поджимаются и брюхом к земле припадают. Только этот жеребенок мне и подходит.
– Что же это за особенный жеребенок?
– Ой, Кери-Торос, ты не знаешь, что это за жеребенок! Как хватил я его кулаком по спине – взвился жеребенок, десять коней покалечил, копытом ударил о каменную стену, аж искры посыпались.
– Эге-ге, мальчик! – воскликнул Кери-Торос. – Этот жеребенок не от простого коня. Видать, он из породы Конька Джалали. Дай-ка я его выхолю, а через три года ты на него сядешь.
Спустя три года Мгер сел на коня. Весь Сасун объехал верхом. Сколько оленей и прочих зверей ни встречал, всех убивал, в Сасун привозил, мясо жителям раздавал.
Семь лет он Сасун своею добычей кормил.
В Сасуне хлеб вздорожал. Народ умирал с голоду. Горожане к Мгеру пришли, остановились у ворот, сказали:
– Мгер! Мы умираем с голоду. Ради Бога, окажи нам помощь! На небе нет у нас никого, кроме Бога, на земле – никого, кроме тебя.
– Не знаю, как быть, – молвил Мгер. – Пойду поговорю с Кери-Торосом. Посмотрим, что он скажет, почему такая дороговизна.
Позвал Мгер Кери-Тороса.
– Дядя! – сказал он. – В Сасуне нет хлеба.
– Что ж я тут могу поделать, мой мальчик? – отвечал Кери-Торос. – В моих амбарах пусто. Может, ваши амбары еще не совсем опустели?
– У нас тоже нет хлеба. Народ с голоду мрет. Дядя! Почему у нас голод? Градом ли побило хлеба, засуха ли их сожгла, ветер ли зерна унес?
– Нет, – отвечал дядя. – Мы, сасунцы, не пашем и не сеем. Мы разводим ослов, мулов и коз и пасем их на пастбищах. Хлеб нам доставляли Шам и Алеп.
– Почему же теперь не доставляют?
– В горах объявился лев-людоед, никому от него ни проходу, ни проезду. Вот уж три года, как никто от нас не едет в Шам и Алеп, а оттуда никто не едет в Сасун. Льва боятся: бросается на людей и раздирает их в клочья. Вот почему такая дороговизна в наших краях.
– А что такое лев-людоед? – спросил Мгер.
– Это зверь такой. Его называют царем зверей.
– Что же он, издалека людей ест или когда подойдешь?
– Когда подойдешь, тогда и съест.
– Клянусь хлебом, вином и Господом всемогущим, утром я выйду на льва! – объявил Мгер.
– Не ходи, Мгер, разорвет!
– Нет, я буду биться со львом!
На зорьке все, кто только мог взобраться на коней, вслед за Мгером направились к логову льва.
И вот появился лев. Хвостом бьет по земле, пыль и мгу поднимает. Подошел, стал перед Мгером и его войском и так зарычал, что эхо от его рыка по горам и долам прокатилось.
– Хлеб, вино, всемогущий Господь! – вскричал Мгер. – Если кто ударит льва мечом или палицей, я льва не трону, а того человека убью. Меня мать родила, льва тоже мать родила. Нет у льва ни оружия, ни доспехов, – стало быть, и мне следует оружие и доспехи наземь сложить и вступить в бой безоружным.
Побросал Мгер оружие и доспехи наземь, рукава засучил, хлеб и вино помянул, бросился на льва. Сцепились Мгер и лев. Мгер льва одной рукой за верхнюю челюсть ухватил, а другой рукой за нижнюю, пополам льва разорвал, одну часть налево швырнул, а другую направо.
Весть о том долетела до Дехцун-цам.
– Радуйся, – сказали ей, – твой Мгер убил льва.
Дали Мгеру грозное прозвище – Львораздиратель Мгер. Вернулся Мгер вместе со всеми в Сасун.
Собрались сасунцы, пришли к Мгеру, сказали:
– Львораздиратель Мгер! Теперь ты наш царь. Правь Сасуном. Дехцун-цам поцеловала сына, достала оружие и доспехи сасунского царствующего дома, Мгеру все отдала и сказала:
– Ты – опора Сасунского царства. Для кого же мне это теперь хранить?
Мгер облекся в доспехи отца.
Бархатный надел он кафтан,
Серебряным поясом обвил стан,
Натянул и обул два стальных сапожка,
Вывел во двор Джалали-Конька,
Седлом перламутровым его оседлал,
Уздой золотою его взнуздал.
Только взялся он за молнию-меч —
Глядь: Ратный крест у него оплечь.
Сел Мгер на коня и умчался в горы Сасунские – погулять и царство свое своими глазами увидеть. Враги признали себя побежденными и покинули горы Сасунские.
Был теперь у Сасуна вождь и заступник.
Мгер, вождь и заступник Сасуна, был холост.
Однажды Кери-Торос и другие князья пришли к Дехцун-цам и сказали:
– Дехцун-хатун! Сын Санасара вырос, надо его женить. А Дехцун-цам им в ответ:
– Я сама об этом подумываю. Сыщите для моего Мгера невесту. Хоть горожанку, хоть поселянку – лишь бы была хорошая девушка.
Стали князья совещаться: чья дочь достойна Мгера? Наконец Кери-Торос сказал:
– Поедем в Маназкерт! У царя Теватороса славная дочь, зовут ее Армаган. Высватаем ее Мгеру.
Сваты Кери-Торос и Горлан Оган выбрали себе в спутники кого поудалей, сели на коней, поехали в Маназкертскую крепость, остановились у ворот, спросили:
– Царь Теваторос дома?
– Нет, – сказали им. – Теваторос уехал в город Ван. Припустили сваты коней, к завтраку прибыли в Ван.
– Царь Теваторос здесь?
– Нет, – сказали им, – он крепость заложил, позавтракал и ускакал в Арзрум.
Помчались сваты в Арзрум, спросили:
– Царь Теваторос здесь?
– Он был здесь, – сказали им, – крепость заложил, пообедал и уехал в Карс.
Понеслись сваты в Карс, спросили:
– Царь Теваторос здесь?
– Нет, – сказали им, – он крепость заложил, поужинал и отбыл в Маназкерт.
Царя Теватороса уведомили, что к нему едут в гости Кери-Торос и Горлан Оган с удальцами.
Теваторос выслал им навстречу гонца и отвел для гостей покои: один для князей, другой для удальцов.
Когда гости насытились, царь обратился к ним:
– Добро пожаловать, Кери-Торос, и ты, Оган! Что привело вас ко мне?
– Много лет тебе здравствовать, царь! – молвил Кери-Торос. – Мы хотим с тобой породниться.
– Как – породниться?
– Отдай свою дочь Армаган за нашего Мгера.
– За Мгера? Я о нем слыхал! Чей же он сын?
– Сын Санасара, брат Огана.
– Кери-Торос! – молвил царь. – Вы приехали ко мне и тем оказалимне честь, а честь выше мощи, и я отдал бы дочь свою в жены Мгеру, но вот уже семь лет, как томится она в полону у хлатского царя Белого Дэва. Пусть Мгер вызволит мою Армаган из плена и возьмет ее в жены – это будет ему награда!
Пусть царь Теваторос продолжает беседовать со сватами, а мы тем временем рассказ поведем про Белого Дэва.
Царь Хлата Белый Дэв, прослышав о том, что слава Мгера облетела все концы света, сказал:
– Не сегодня, так завтра сасунский удалец на меня нападет, Хлат у меня отберет.
Сел, письмо написал, вручил его пахлевану Ками, приказал:
– Мчи в Сасун, передай Мгеру.
Ками взял письмо и помчался. В тот день Мгер охотился в горах. Пахлеван Ками разыскал его и сказал:
– Здравствуй, Мгер! Стало быть, ты так повзрослел, что охотишься в горах? Но да будет тебе известно, что Белый Дэв вызывает тебя на бой!
С последним словом он вручил Мгеру письмо. В письме было написано:
Мгер! Приходи и в бой со мною вступи, не то я Сасун разрушу, а твой народ в плен угоню.
Прочитал письмо Мгер и сказал:
– Добро! Иди скажи Белому Дэву: пусть, мол, готовится к бою, я скоро к вам буду.
Пахлеван Ками сказал:
– Мгер! Есть у меня просьба к тебе. Обещай, что исполнишь!
– Мое слово свято, – сказал ему Мгер. – Вы – дэвы, а мы – сасунские удальцы, пахлеваны. Мы свое слово держим. Поведай мне просьбу.
– Мы ненавидим Белого Дэва. Приди и убей его, сними с нас гнет.
– Даю слово.
Мгер вернулся домой, поцеловал матери руку.
– Матушка! – сказал он. – Белый Дэв письмо мне прислал: на битву меня вызывает. Благослови меня на ратный подвиг.
– Сыночек ты мой ненаглядный! – молвила Дехцун-цам. – Ты еще молод, куда тебе сражаться с Белым Дэвом? Он изо всех земных царей самый сильный. Для меча он неуязвим. Обожди немного. Подрастешь, тогда и сражайся с Дэвом.
– Нет, – сказал Мгер. – Подождать, конечно, можно, но я слово дал пахлевану Ками, что приду.
С этими словами надел Мгер отцовы доспехи, вооружился, сел на Конька Джалали и поскакал.
Взобрался на высокую гору, где был стан Белого Дэва. Стояла весна, гора была вся в цветах, воздух полнился благоуханьем. В это время Белый Дэв со своею свитой поднялся на гору.
Мгеру пить захотелось, кинулся он искать родник. Вдруг видит: два исполинских дэва стоят у родника и держат в руках буйволиный мех, полный воды. Мгер поздоровался с ними, опросил:
– Можно мне из источника водицы испить?
– Нельзя, – отвечали дэвы. – То ключ Белого Дэва. Чужим людям пить из него не велено.
– Братцы! – взмолился Мгер. – Дайте мне капельку водички – я попью и поеду своей дорогой.
– Не дадим, – молвили дэвы. – Белый Дэв поставил нас тут ключ охранять и строго-настрого приказал: как кто чужой из родника изопьет, тотчас дать ему знать.
Лопнуло у Мгера терпенье: одного из стражей он прикончил, а другого ранил, и тот спасся бегством.
Напился Мгер воды и по кровавому следу раненого дэва доехал до глубокой пещеры. Из пещеры вымахивало необъятное пламя. У входа в пещеру привязанная к дереву красавица девушка с израненного дэва кровь отирала. Мгер дэва схватил, скрутил, целый утес на него навалил, а красавицу отвязал. Смотрит девушка: ее спаситель – юный прекрасный пахлеван. Залюбовалась она им.
– Ах, юный смельчак! – воскликнула красавица. – Ведь сюда ни птица на крыле, ни змея на животе не доберутся. Как же ты это отважился?