Дедушка

- Мы можем узнать это только от нее, - пожал плечами Игорь.

- Придется допросить Варламову, - закусила губу Людмила. - Бери диктофон, а я звоню Елене.

Несмотря на то, что отец регулярно выдавал дочери достаточные суммы для всех ее нужд, Елена в это лето устроилась на временную работу. В будущем году ей предстояло писать серьезные работы по специальности, и она набиралась опыта. Когда Людмила позвонила ей, девушка еще работала, и они решили пересечься вечером в одном из сквериков возле работы Елены.

Когда Людмила пришла на место встречи, Снегирева, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, уже ждала ее. У нее был все тот же сосредоточенный и деловой вид, но теперь, явственно видела Люда, сквозь него проступало волнение, тревога, усталость и печаль, подчеркивающие детскую округлость ее лица и выдававшие ее истинный возраст, несмотря на отчаянные усилия держаться солидно.

- Добрый день, Елена, - поздоровалась Людмила, подходя к ней. - Мы собрали некоторые сведения, которые имеют отношение к нашему расследованию.

- Вы узнали, кто мог отравить дедушку? - быстро спросила Елена, и лицо ее изменилось, приняло озабоченное, даже испуганное выражение.

- Не вполне, но, надеюсь, мы узнаем это в самое короткое время, - заверила Люда. - Поэтому мне бы хотелось задать вам некоторые вопросы. Они могут показаться вам странными, но..

- Задавайте! - храбро ответила Елена, вся подаваясь вперед.

Они прошли по аллее и остановились у маленького фонтанчика в центре сквера. Яркое солнце превращало его струи в бриллиантовые нити, по краям бассейна бегали искристые солнечные зайчики, мелкая монета, подрагивая сквозь рябь, мерцала тусклым блеском.

- Ваш дедушка жил в коммунальной квартире на улице Горького, - начала Люда, стараясь замечать любое движение Елены. - Вы много знаете об этом? Ну, по его рассказам или рассказам ваших родителей?

- Да, - разочарованно отозвалась Елена, опершись руками о край бассейна и глядя в воду. - Я не так уж много знаю, но они как-то говорили, что жили там все вместе, пока дедушке не дали эту квартиру. Он вроде был хорошим работником, то есть, ничего незаконного, - она торопливо посмотрела на Люду, севшую рядом с ней. - Так тогда бывало, кажется...

- Да, в Советском Союзе власть иногда давала подобные «пряники», чтобы приободрить рабочих, - кивнула Люда. - А ваши родители... как они познакомились?

- О, да они с детства друг друга знали, - нежно улыбнулась Елена. - Выросли в одном дворе, мне мама часто рассказывала, - в ее голосе так страстно сплетались тоска и тепло по отношению к матери, что Люда все сильнее чувствовала приязнь к этой чувствительной девочке, так рано спрятавшейся в раковину серьезности под влиянием жестоких поворотов судьбы. - Когда им дали квартиру, они продолжали дружить семьями. А потом папин дедушка неожиданно умер, их семья осталась совсем в нищете. И дедушка помогал папиной бабушке деньгами, помог папе устроиться на завод. Он всегда был очень добрый... А потом, ну, папа с мамой поженились.

- Раз все друг друга знают так давно, - осторожно сказала Люда, - значит, отношения всегда были хорошими? И начали портиться между вашим отцом и дедом только в последние годы, так? Из-за его... женщин и болезни вашей мамы, - Елена слегка нахмурилась и ненадолго стала той скованной серьезной девочкой:

- Я особенно никогда не обращала внимания на их отношения. Мне казалось, они такие же, как у всех. Но вот вы сейчас спрашиваете, и я начинаю видеть такие вещи, которые раньше не замечала. Я, наверное, слишком много умничаю, но мне кажется, семейные связи... Мы смотрим на близких привычными глазами и часто не замечаем, что они просто люди. Не мужчины и женщины, а мама и папа, например. Они всегда были мама и папа, образы, наполовину созданные из представлений о том, какими должны быть родители... А они, оказывается, совсем не такие, какими ты их видишь. Они могут быть несчастны, когда тебе наивными детскими глазами кажется, что все хорошо. Они могут быть противоречивы, несправедливы или неправы, а ты веришь им, потому что они старше и умнее. А потом ты вырастаешь, рвется какая-то ниточка, и ты видишь просто людей, с их болезнями, сложностями и проблемами. Я... заболталась, - она вдруг испуганно отпрянула от воды и так же, как Людмила, села на край фонтана. Вода с журчанием плескалась за их спинами, сносимые ветерком капельки приятно охлаждали обнаженные плечи.

- Нет-нет, - поправила ее Люда, - почему же?

- Банальные мысли, - коротко бросила Елена, помолчала и продолжила. - Так вот, я сейчас подумала, что, наверное, у дедушки и отца отношения всегда были с таким налетом подчиненности... Ну, отец всегда был в его глазах тем мальчишкой из соседней квартиры, который то из рогатки пулял, то улицу мел, то выкручивался, стараясь чего-то достичь... Они иногда разговаривали, такие обычные фразы, но, я теперь вижу, отцу было, наверное, некомфортно оттого, что он для дедушки был не всегда умным, не всегда хорошо одетым, устроенным в жизни... Я не имею в виду что-то плохое, просто я сама знаю, люди начинают стесняться того, что кто-то знает их с уязвимой стороны. Отношения рвут... - она ненадолго замолчала. - Наверное, когда-то он успел измениться, деньги дали ему уверенность, возможности. С нами, дома, ему стало скучно, ведь мама была такая простая, открытая, считала, что нужно жить душа в душу. У него были женщины, все об этом знали, кроме мамы. Вот тогда отец с дедушкой стали ссориться. А потом, когда мамы не стало, они однажды очень сильно разругались. Но дальше все было спокойно, - она подняла голову, подставив лицо солнечным лучам. - Они встречались, разговаривали без каких-то задирок. Просто никогда больше не говорили о маме.

- Значит, ваш отец многим обязан дедушке? - уточнила Люда.

- Пожалуй, что так, - ровно ответила Елена и прямо посмотрела в глаза Людмиле. - Вы подозреваете его?

- Да, - Людмила не смогла не ответить или уклониться, видя ее чистые и печальные глаза. Елена опустила голову и глубоко вздохнула, затем обняла себя за плечи, но ничего не сказала.

- Пожалуй, деньги дали вашему отцу больше, чем уверенность в себе, - заметила Люда. - Они внушили ему, что у него есть власть над другими. Не сердитесь, выслушайте меня, - она неловко коснулась плеча Елены, но та не отстранилась, только еще раз глубоко вздохнула и несколько раз коротко покивала головой, давая понять, что внимательно слушает. - Я начну с начала, можно?

- Мне кажется, что все началось еще с детства, - заговорила Людмила, стараясь выкладывать факты, но ее голос, не подчиняясь, произносил слова так, будто чем-то хотел утешить бедную девушку или извиниться за то, какие жестокие предположения он высказывает. - Когда ваш дедушка и отец вашего отца вместе работали на заводе. Семьи были дружны, много знали друг о друге, и не смущала даже основательная разница в возрасте между двумя мужчинами. Два лучших работника своего цеха, возможно, в шутку соперничали. И вот однажды кто-то, таких людей в те времена называли стукачами, - пояснила Люда, - написал на Снегирева навет. Нам удалось найти зафиксированное подтверждение тому, что подобный факт имел место быть, так что это не домысел. Уже нельзя установить, кто «стукнул» на старшего мастера...

- Это не мог быть дедушка! - воскликнула Елена, в глазах у нее стояли слезы и — неуверенность. - Он не мог, он не такой человек, чтобы донести!

- Я этого не сказала, - Люда примирительно погладила ее по плечу. - Ваш дедушка... Это мог быть кто угодно, любой, кому не нравился Снегирев. Но, скорее всего, то, что такая необходимая квартира досталась другому, выбило Снегирева из колеи. Сами понимаете — ему было под пятьдесят, он воевал, был ранен, - с внутренним волнением и чувством говорила Людмила, - у него тоже был ребенок, а вместо хоть чего-либо своего этот человек, который был ничем не хуже других, имел только угол в коммуналке... Я думаю, даже если он и не подал виду, в глубине души он затаил обиду на своего друга — вашего дедушку. Возможно, он говорил об этом с вашим отцом.

Елена усилием воли гасила в себе накипающие слезы.

- Затем были годы, когда Дмитрий Анатольевич и его мать зависели от Степана Николаевича, - продолжила Горская. - Как вы правильно подметили, иногда люди вместо благодарности начинают испытывать неприязнь к тем, кто был свидетелем черных дней их жизни. И, возможно, это только мое предположение, - она постаралась как можно сильнее смягчить удар, - что ваш отец с каких-то пор начал вынашивать идею мести за то, что случайное богатство досталось именно вашему дедушке. Думаю, он хотел завладеть квартирой. Пока была жива ваша мама, у него была надежда хотя бы косвенно получить на нее права, но затем наследниками становились либо вы, либо ваш дядя.

- Я не понимаю, - с отчаянием замотала головой Елена, кривясь лицом, - зачем ему это нужно? Ведь у папы достаточно денег на все, что ему хотелось бы! У него есть своя квартира...

- Месть не всегда бывает логичной, - вздохнула Людмила.

- И... и что вы еще узнали? - она не сердилась, в ее голосе было больше горечи и досады от того, что речь идет о столь близком человеке, чем от того, что его обличают. - Вы считаете, он отравил дедушку?

- Полгода назад, - заговорила Люда, - в банк, где работает ваш отец, пришла Кондратьева Ирина Осиповна, мать Леши. Она хотела взять крупный кредит.

- Да, - опомнившись, прошептала Елена, поднимая взволнованное лицо. - Они хотели купить небольшой домик за городом для Леши...

- Чтобы получить такой большой кредит, - продолжала Люда, - Кондратьевой нужен был поручитель и залог, которым стала квартира Татьяны Ивановны.

- Леша говорил об этом, - быстро заговорила Елена, вспыхивая. - Они собирались перезаложить домик, сразу после его оформления в кадастре. Тогда Татьяна Ивановна была бы ни при чем, или как лучше сказать?

- Да, они могли бы и так поступить, - согласилась Люда. - Банк подтвердил возможность получения кредита Кондратьевой, ей оставалось только прийти и получить деньги.

- Ирина Осиповна выбрала дом и договорилась обо всем, - подхватила, в свою очередь, Елена. - Но продавец хотел получить деньги только наличными...

- Я думаю, она понимала, как опасно везти такую крупную сумму денег, а может быть, решила еще раз увидеть дом, - предположила Людмила. - Как бы то ни было, Кондратьева, скорее всего, была в банке, удостоверилась в том, что ей могут выдать деньги в любое время, но не взяла их.

- Как - не взяла? - глаза Елены расширились от удивления.

- Она не брала денег, - повторила Людмила. - И, когда она погибла, с банком ее ничего не связывало. Органы милиции обратились с запросом в банк на следующий день, и тогда ваш отец подделал бумаги, датировав их прошлым числом, а сам снял деньги со счета.

- Боже мой, - прошептала в ужасе Елена, - но зачем?

- Думаю, он уже к тому моменту знал, что Степан Николаевич завязал отношения с Варламовой, чья фамилия стояла в кредитном договоре Кондратьевой. И он решил использовать женщину, которая сама ни за что бы не докопалась до истины, - заключила Людмила. - Мы не можем знать это наверняка, но, вероятно, условием погашения несуществующего кредита была последующая передача квартиры Татьяной Ивановной вашему отцу.

- Боже, - Елена закрыла лицо руками, затем вскочила — щеки ее пылали. - Едем к ней! Она сейчас у Леши, она должна знать!

- Погодите, я рассказала вам не все, - остановила ее Людмила. - Все эти сведения касались вашего отца и Татьяны Ивановны, которую он шантажировал и обманывал все это время, названивая ей с угрозами и запугиваниями. Нам в руки попала запись с камер наружного наблюдения, установленных на доме Степана Николаевича, - Елена замерла, с ужасом ожидая того, к чему, она подсознательно понимала, ее ведет Людмила. - Вы с Татьяной Ивановной поехали за продуктами с утра, в полдень Степан Николаевич отправился в аэропорт встречать Павла Степановича, который приехал навестить отца. А в три часа дня к дому подошел ваш отец, - Елена побелела и закрыла глаза. - Он пробыл всего десять минут в доме. Это достаточное время как для того, чтобы понять, что хозяев нет дома и уйти, или же...

- Подсыпать лекарство, - убитым голосом закончила за нее Елена. - На кухне всегда было чисто, а термос стоял на самом виду... А у отца есть копии ключей от всех наших домов.

- Мы не знаем этого наверняка, - приободрила ее, сама себе не веря, Людмила. - И подтвердить или опровергнуть это может только он. В любом случае, нам нужно расспросить Татьяну Ивановну, чем угрожал ей Дмитрий Анатольевич, и объяснить, что она не обязана возвращать что-либо банку. А потом, - и она улыбкой поддержала Елену, - мы решим, что делать.

- Я представлю вас как сотрудника полиции, - сказала Елена, когда они остановились у дома Татьяны Ивановны. - Ей и в самом деле не стоит знать, что я нанимала вас следить за ней. Это испортит наши отношения, а у меня осталось слишком мало людей, которыми я могу дорожить, - упавшим голосом прибавила она, выходя из машины.

Они поднялись по узкой лесенке, где на этот раз пахло свежей выпечкой, к квартире Татьяны. Как дежавю, тренькнул птичьим голоском дверной звонок, и снова пришлось ждать какое-то время, пока хозяин подкатит, поспешно убирая с пути обувь и мелкие предметы. Елена уже хорошо знала эту черту Лешиного характера — несмотря на то, что в доме была Татьяна Ивановна или другой здоровый человек, парень всегда отправлялся открывать дверь сам. Его очень раздражало, если кто-то виновато торопился ему «помочь» и считал это бестактностью, напоминавшей о его недееспособности.

- Здравствуй, Леш, - поздоровалась она с юношей, который открыл им дверь. «На самом деле он намного симпатичнее, чем через объектив камеры», - подумала Людмила, несколько теряясь в крохотной прихожей, где одна только коляска занимала слишком много места. Им навстречу вышла Татьяна, несколько подавленная, но при виде Елены сразу посветлела лицом.

- Здравствуйте, проходите! - пригласила она. - Твоя подруга?

- Нет, это Людмила Горская, - негромко сказала Елена, сразу теряясь. - Она работает в полиции.

Все лица сразу стали озабоченными. Елена не знала, куда деть глаза, Людмиле было тесно в закутке у двери и неуютно под изучающими взглядами, Леша смущенно косился на стоящую позади Татьяну, которая не давала ему откатиться в комнату, а та растерянно смотрела на вошедших.

- Давайте в кухню, там пошире, - предложил Леша, и все сразу пришли в движение. С тех пор, как Люда видела кухню в записи, сделанной Еленой, ничего не изменилось — было так же опрятно и тепло, рядком стояли на столе разноцветные кружки, кухонные полотенца были перевешены на низкие крючки, где их мог брать Леша. Возмущенно звякнул, отключаясь, чайник. Татьяна спохватилась и, зачем-то передвинув его, указала на маленький заварочный, будто вдруг потеряла способность разговаривать.

- Теть Тань, - чуть кашлянув, заговорила Елена. - Людмила Васильевна занимается банковскими операциями, - соврала девушка, а женщина вздрогнула и с умоляющим испугом воззрилась на Людмилу.

- Вы не волнуйтесь, - постаралась успокоить ее Люда. - Дело в том, что мы занимались проверкой деятельности «Бета-банка», - лицо Татьяны бледнело и вытягивалось с каждой секундой, - и нашли ряд серьезных нарушений, связанных с деятельностью этого кредитного учреждения, - импровизировала Люда. - В том числе, одно мошенничество, которое напрямую касается вас. Вы были поручителем Ирины Кондратьевой и отдали под залог свою квартиру? - командным тоном спросила она так, что Татьяна только слабо кивнула, взглядом ища поддержки у Леши и Елены. - И банк известил вас, что Кондратьева взяла деньги, которых впоследствии при ней не было найдено? - еще один кивок. Людмила набрала воздуха в легкие:

- Кондратьева была обманута сотрудником банка, который, узнав о ее гибели, подделал документы на получение кредита и лично снял деньги на следующие сутки, таким образом, симулировав их исчезновение, - выпалила она, с удовольствием видя, как лицо Татьяны начинает розоветь, будто ей дали воздух. - Нами было установлено, что этот же сотрудник банка шантажировал вас телефонными звонками и угрожал при личных встречах. Вы могли бы его опознать? - кивок, Люда протянула ей через стол фотографию Снегирева, взятую у Елены. - Это он?

- Да, - чуть слышно ответила Татьяна и села за стол, больше не в силах стоять.

- Вы познакомились с Варламовым до того, как Кондратьева начала собирать документы на кредит? - уточнила Люда.

- Да, - на нее было жалко смотреть, она вся поникла, обесцветилась, будто вот-вот упадет.

- Все ясно, - кивнула Людмила. - Последний вопрос — что он хотел от вас получить в обмен на уплату кредита?

- Квартиру Степы, - прошептала Татьяна, закрыла глаза, и по щекам у нее побежали без остановки крупные слезы. - Он угрожал мне отобрать у нас все, даже расправиться с Лешей, - срывающимся голосом добавила она, не стараясь унять слез.

- Вам стоило обратиться в органы сразу, - наигранно пожурила ее Людмила. - Банк мог вызвать вас в суд, высылать официальные повестки, если бы вы не выплачивали кредит. Но ведь вы вносили некоторые суммы, а, стало быть, банк не мог предъявлять вам претензий. И ни один сотрудник банка не имеет никакого права проворачивать такие операции с выгодой для себя. Завтра будет проведена ревизия, и кредит будет ликвидирован, - сообщила она бодро. - Вам останется только дать показания.

- Это не вернет Степу, - склонила голову Татьяна. - Я и подумать не могла, что все так обернется. Он никогда не говорил о времени... Мы оба считали, что вернемся к этому разговору... намного позднее, - с усилием произнесла она. - Я ему ничего не обещала, я ничего не подписывала — в глубине души я была уверена, что мне удастся достать денег, в конце концов, попросить их у Степы, но... Мне было стыдно, страшно, я не хотела говорить с ним о деньгах..

- Теть Тань, не плачьте, пожалуйста, - Елена подошла к ней и, обняв за плечи, поцеловала в макушку. - Дедушка обязательно поправится. Но я бы хотела попросить вас кое-что сделать, - Татьяна подняла на нее припухшие глаза. - Без вашей помощи мы никогда не сможем наказать этого... преступника, - отчеканила она, - который хотел зла дедушке. Помогите нам обличить его.

- Леночка, не надо так... - прошептала Татьяна, гладя ее руки, - ведь он твой отец...

- У меня нет больше отца, - резко ответила Елена и мягко добавила. - Только дедушка и бабушка, и они мне очень дороги. Я буду за них бороться.

- Вы нам поможете? - спросила Люда. Татьяна, улыбаясь сквозь слезы, закивала. - Тогда слушайте внимательно, что вы должны сделать. Позвоните ему, сегодня после работы он вполне может уделить вам время. Назначьте встречу в условленном месте. Скажите ему, что знаете о завещании Варламова, - Леша тоже пробрался к Татьяне и нежно гладил ее руку, утешая. - Он не сможет не явиться. А мы будем готовы. Ничего не бойтесь.

Гас тихий московский вечер. Золотистые ванильные облака медленно, никуда не торопясь, плыли на восток. Небо было еще светлым, хотя внизу весь свет уже погас, и только на высоких зданиях догорала розовая зорька. Высокий шпиль Триумф-Паласа ослепительно пылал в закатных лучах, а внизу, в маленьком парке, уже загорались фонари. Было все так же тепло, даже душно, особенно когда случайный ветерок приносил с Ленинградки облака горячей пыли и едкую вонь стройки. У станции метро толпился люд, приторно и соблазнительно пахли продуктовые палатки, всюду под ногами сновали толстые неповоротливые голуби, у фонтана группками собиралась молодежь.

Людмила, которой удалось удачно притиснуть «Вишенку» напротив места встречи Дмитрия и Татьяны Ивановны, вооружившись микрофоном дальнего действия, наушниками и портативной рацией, наблюдала за Варламовой. Та прохаживалась, стараясь не выдавать волнения, по мощеной дорожке между клумбами.

Появился Снегирев. Он эффектно шел своей модельной, соблазнительной походкой, в том же строгом костюме, с небольшой сумкой для нетбука в руке. От него влекуще пахло одеколоном и, несмотря на долгий и жаркий трудовой день, свежим дезодорантом. На него обращали внимание, а девушки-студентки, сидевшие на одной из лавочек, облизывали губы и кидали на него выразительные взгляды. Он казался лишь немногим старше их, хотя его паспорт вопиюще взывал об обратном.

Увидев его, Татьяна оцепенела. Он, словно осознавая, какое впечатление производит на окружающих, и в особенности на художницу, медленно приблизился к ней и пренебрежительно смерил взглядом.

- Что там? Он оставил ее вам? - процедил он, будто и слов было много для этой жалкой серости.

- Я вас разочарую, - мягко сказала Татьяна. - Я не стану делать на вас дарственную.

Дмитрий с трудом подавил раздражение, будто проглотил большой кусок. Махнув нервно рукой и скривив губы, он сказал:

- И чего вы хотите этим добиться? Банк заберет у вас квартиру за неуплату. Вы окажетесь на улице. Если вас не пугает такая перспектива, подумайте об инвалиде, которого вы содержите.

Татьяна как можно естественнее улыбнулась — она уже вполне взяла себя в руки, избавившись от страха за свое будущее. Единственно ее пугала возможность физической расправы — если мужчина захочет ее ударить, никто не успеет ее защитить.

- По завещанию, мне принадлежит еще одна квартира. Если со Степаном Николаевичем что-то случится, я продам ее и оплачу кредит сполна, - и она отступила назад, чтобы полюбоваться произведенным эффектом.

- Сомневаюсь, что вам это удастся. Вам стоило бы сначала позаботиться о том, чтобы доказать свою невиновность, - презрительно усмехнулся Дмитрий. - Иначе вы рискуете не только лишиться прав на имущество, но и переехать в тюрьму, - тон его голоса был почти ласковым. Со стороны казалось, мужчина и женщина мило беседуют, встретившись в парке.

- Не знаю, кому из нас лучше об этом позаботиться, - так же наигранно-ласково произнесла Татьяна, подражая его манере. - Степан Николаевич обо всем подумал. В кухне стояла скрытая камера, которая записала все, что произошло в тот день, - и она показала на маленькую флешку, которая висела у нее на шее на шнурке, как кулон.

На мгновенье лицо Дмитрия изменилось до неузнаваемости — он побледнел, зрачки расширились до предела, казалось, он забыл, как сделать вздох, но затем сглотнул и, наливаясь кровью, пробормотал:

- Ни черта подобного...

- Зря вы сомневаетесь, - Татьяна волновалась, ей очень хотелось развернуться и убежать, она кожей чувствовала, что этот человек ее сейчас ударит, но она взяла себя в руки. - Преступник в голубой рубашке и джинсах без десяти три вошел в дом, открыл дубликатом ключей дверь и вошел в квартиру. Там он всыпал порошок эфедрина в термос с травяной настойкой, которую, как он знал, его тесть, - она вызывающе надавила на это слово, - принимал ежедневно. Мне продолжать?

- Сильно тебе это поможет? - Дмитрий дрожал от ярости, но внешне ничем это не проявлял, разве что его обольстительная улыбка стала напряженнее. - Ты ничего не добьешься! Ты сдашься еще на первом шаге, как всегда! Отдай ее мне и разойдемся, не нужно злить тех, кто сильнее.

- А что вы мне можете предложить? - Татьяна жестом предложила ему пройтись, и это несколько рассеяло повисшее напряжение. Они медленно пошли по дорожке парка.

- Деньги могут все, - не вызывающим сомнения тоном резко ответил Дмитрий.

- Как вы могли так с ним поступить? - спросила женщина. - Что он вам сделал? Ведь Степан Николаевич хороший человек.

- Хороший человек! - передразнил Дмитрий. - Даже хороший человек может быть порядочным скотом, когда дело касается личных интересов. Легко казаться хорошим человеком, когда благодетельствуешь тем, кого сам же растоптал.

- За какое такое зло можно заплатить жизнью?

- За чужую жизнь! - рявкнул мужчина. - Из-за него моя семья потеряла все! Отец умер, а мать доживала одна, в нищете. Она ни разу в жизни не ела вдоволь — каково это было видеть мне?

- Но вы сейчас делаете то же самое, - возразила Татьяна. Они остановились. Сквозь просвет деревьев была заметна «Вишенка» Людмилы.

- Разве? - усмехнулся он. - Я не разрушаю чьи-то жизни.

- А как насчет моей? - переспросила Татьяна. - Ведь я любила его, другого шанса быть любимой и нужной у меня уже не будет.

- Ну так подумайте об этом, - вкрадчиво произнес Дмитрий, теряя терпение и наклоняясь к ее лицу. - Подумайте, что я могу с вами сделать, если вы будете упрямиться! Отдайте мне флешку.

- Ни за что! - заявила Татьяна, чуть подаваясь вперед в непритворной ненависти к этому типу.

Дмитрий ударил ее по лицу, а когда она вскинула руки, чтобы запоздало прикрыться, рванул за шнурок на шее. Флешка оторвалась, и он торопливым шагом, почти переходящим в бег, бросился к метро.

- Пора, я все записала! - сообщила в рацию Людмила, выходя из машины.

Едва Снегирев поравнялся с лавочками вокруг фонтана, пара крепких ребят, изображавших случайных прохожих, быстрым отточенным движением подхватили его с двух сторон под руки, Дмитрий попытался извернуться, но в следующую секунду уже стоял на коленях с заломлеными за спину руками, а один из оперативников защелкивал наручники. Девочки на лавочке восхищенно взвизгнули, прохожие останавливались, кто-то торопливо снимал происходящее на телефон.

- За каким хреном? - взвыл Дмитрий, загребая носками лаковых ботинок песок.

- Снегирев Дмитрий Анатольевич, - привычно-монотонно пробубнил оперативник, скорее для того, чтобы покрасоваться перед студентками, глазеющими с лавочки. - Вы задержаны по обвинению в мошенничестве, шантаже и покушении на убийство. Так что незачем вырываться-то...

Людмила подошла к Татьяне и сочувственно дотронулась до нее:

- Спасибо вам. Вы смелая.

- Да что вы, - вздохнула, пытаясь справиться с потрясением, Татьяна. - Мне только жалко, что он не знает — там на флешке видео с котятками.

И обе рассмеялись.

За огромными окнами застекленной террасы виднелись голубые гривы прибрежных трав, покатыми холмами сбегавшие к плиточной дорожке. По обеим сторонам от нее в полумраке вырисовывались длинные плети отцветшего лилейника. Как струны, тянулись к небу сосны. В живописный проем между ними было видно фиолетовое озеро, темное по краям и нежно светлеющее к центру. Над озером протянулось розовое облако, будто стрела, указывающая путь. Вдалеке совершенно беззвучно и так медленно, словно в замедленной съемке, пролетели три аиста.

- Здорово, что мы наконец выбрались сюда, - млея от переполняющей ее неги, произнесла Людмила, лениво поворачиваясь в глубоком мягком кресле. - Ты рад?

Сергей, стоявший на террасе и глядевший на тающий в сумерках вечерний мир, кивнул. Говорить не хотелось. Удивительно, почему эта идея — взять да и поехать в отпуск — не пришла им в головы раньше. Они столько сил потратили на то, чтобы выкраивать время и освобождать головы от рабочих мыслей для того, чтобы переключиться друг на друга, сердились, спорили, портили отношения и запутывались в делах... А все оказалось куда проще — просто в один день, когда они отмечали маленькой компанией окончание дела, Игорь, слегка захмелевший, плутовато улыбаясь и потирая переносицу, предложил: «А почему бы вам вдвоем не поехать отдохнуть? Вы давно уже не брали отпусков...» Сергей с радостью ухватился за эту идею, и вскоре они уже разработали план отдыха, выбрали место, куда хотят поехать (небольшой пансионат в Карелии), купили билеты. И вот теперь, с остекленной террасы, где они предавались безделью, все прошедшие месяцы казались им отлетевшим сном. Где-то вдали осталась пыльная Москва, столпотворения людей и машин, узлы дел и отношений, завязки тех историй, что будут ждать их по возвращении домой.

Неожиданно завибрировал телефон. Людмила поначалу не хотела подниматься и брать его, с неудовольствием смотрела, как он натужно гудит на тумбочке и отчаянно светит экраном. Но затем любопытство или желание скорее оборвать этот посторонний шум заставили ее встать и принять вызов. В трубке раздался срывающийся от счастливого возбуждения голос:

- Сегодня он открыл глаза и сказал: «Аленка, я тебя люблю!»