Глава 11

Кто бы ни вырезал сердечко на моей двери, он позаботился, чтобы я непременно его заметила. Что я и сделала. После чего жалобно вскрикнула и покачнулась, словно из-под меня вынули ноги.

Матиас подхватил меня.

— Скайлер?

Тут и он заметил сердечко.

— Что за черт… — Он стал лихорадочно озираться по сторонам, будто и впрямь ожидал увидеть нашего резчика по дереву, оставшегося, дабы поглядеть, как мы восхищаемся его творчеством. К счастью, озираясь по сторонам, Матиас не выпустил меня из рук. Ноги мои по-прежнему отчаянно тряслись, и я сомневалась, что устою без поддержки.

— Это что, шутка?

Проглотив ком в горле, я посмотрела на зловещую эмблему:

— Что-то мне не смешно.

От потрясения мне отказали не только ноги, но и мозги. Я снова попыталась вставить ключ в замок, но Матиас схватил меня за руку:

— Нет!

Я подняла на него взгляд.

— Скай, думаю, нам не стоит ни до чего дотрагиваться… И вряд ли стоит заходить внутрь. По крайней мере до прибытия полиции.

— Неужели, по-твоему, тот, кто это сделал, где-то рядом?

В длинные узкие окна по обе стороны от входной двери сквозь полупрозрачные занавески мало что разглядишь. Я уже хотела подойти к окну поближе, но вовремя остановилась. Так, минутку. Что это я делаю? Я ведь вовсе не хочу видеть, как кто-то там ходит. И совсем не хочу видеть того, кто, возможно, стоит по другую сторону занавесок и смотрит в окно на меня.

Я отшатнулась, пытаясь унять дрожь. Ну и ну! Выходит, теперь я боюсь заходить не только в чужие дома, но и в свой собственный!

А еще я боялась отпускать туда Матиаса и настояла, чтобы мы вдвоем отправились звонить в полицию из телефона-автомата в супермаркете, что в трех кварталах от моего дома. Матиас предлагал воспользоваться телефоном кого-нибудь из соседей, но, слава богу, уступил мне.

Матиас не знаком с моими соседями. Почти все они в летах, почти все — милые люди, и почти у всех куда больше свободного времени, чем у меня. Пару недель назад я заскочила к даме, что живет напротив, чтобы отнести письмо, доставленное мне по ошибке, — и вернулась домой только к полуночи. Правда, уходя от старушки, я была в курсе всех событий, случившихся в здешних краях аж с 1952 года.

Но помимо болтливости соседей у меня была еще одна причина, чтобы воспользоваться услугами телефона подальше от дома. Если призрачный резчик все еще торчит в моем жилище, я хотела дать ему побольше времени, чтобы он убрался к чертям до нашего возвращения. Понимаю, что найдутся люди, которые назовут это трусостью. И у меня готов для них ответ. Вот он: о'кей, значит, я трусиха. Давайте говорить прямо — конечно, мне не терпелось выяснить личность загадочного резчика, но еще больше хотелось жить.

Итак, я вызвала полицию по телефону, установленному у входа в супермаркет, и Матиас отвез нас обратно. Он подъехал к дому, выключил зажигание, после чего мы остались сидеть в машине, усиленно делая вид, будто каждый день вызываем стражей порядка, дабы те проверили, нет ли у меня в доме убийц. Мы вдруг принялись обсуждать телешоу и прочитанные книги и завели дискуссию, так ли хорош последний "Крепкий орешек", как первый. Что угодно, лишь бы не думать о мерзком сердечке, вырезанном на двери.

Думаю, еще до приезда полицейских я уже знала, кто это будет. Ну разумеется, не прошло и десяти минут, как позади нас остановился "форд-мустанг" без опознавательных знаков. Из-за руля вылез Мюррей Рид, а с другой стороны — Тони Констелло. На ходу доставая одинаковые блокноты со спиральными корешками и ручки фирмы "Бик", Солонка с Перечницей зашагали к нам.

— Мэ-эм? — заговорил Рид, открывая для меня дверцу. — В чем проблема?

Он не сказал "на сей раз", но слова эти почти зримо повисли в воздухе.

Матиас выбрался из машины и поздоровался. Пожав ему руку, Рид прищурил бледно-голубые глазки и спросил:

— Мы, случайно, раньше не встречались?

Господи, неужели ему не надоело задавать этот вопрос?

Матиас, впрочем, не выказал недовольства и с готовностью освежил память Рида:

— Вы расследовали смерть моего отца почти год назад.

Реакция Рида была предсказуема. Он переглянулся с Констелло, покосился на меня, а затем снова повернулся к Матиасу.

Я вздохнула. Теперь-то я понимала, что испытывал Билл Мюррей, когда снимался в фильме "День сурка". Неужели мне суждено проигрывать одну и ту же сцену снова и снова?

Констелло занес над блокнотом ручку:

— А вы тоже здесь живете? — Он мотнул головой в сторону моего дома.

Надо же было с ходу наступить на больную мозоль! Прежде чем ответить, Матиас старательно прокашлялся.

— Нет-нет, я просто друг.

— Друг, значит, — повторил Констелло и снова переглянулся с Ридом.

— А причина, по которой мы вас вызвали, вон там. — Матиас направился к крыльцу, вынудив Рида и Констелло последовать за ним. Я поплелась в хвосте процессии, отнюдь не горя желанием смотреть туда, куда сейчас указывал Матиас: — Вот.

Сыщики подались вперед, чтобы получше разглядеть. Я же остановилась у ступенек. Никто не заметил. Более того, с этого момента Матиас взял на себя все переговоры. Давно забытое ощущение, когда рядом мужчина. Именно с ним предпочтут иметь дело другие мужчины, особенно если случилось что-то плохое.

Наблюдая, как Матиас обсуждает с полицейскими украшение на моей двери, я невольно вспомнила, как в стародавние времена, когда мы с Эдом были еще женаты, в нашу каминную трубу ударила молния. И со всеми официальными лицами: страховым агентом, монтером, установщиком громоотвода — разговаривал Эд. Само собой, он совсем не рвался иметь с ними дело, но все они определенно не желали иметь дело со мной. Для них я была пустым местом, и обращались они исключительно к Эду.

Тогда, помнится, меня это взбесило, и, едва все указанные выше лица убрались восвояси, я возмущенно набросилась на Эда. Мне, дескать, совсем не улыбается роль невидимки. В конце концов, это и мой дом. И я, между прочим, женщина! Бушевала я тогда долго.

Теперь же, пожив несколько лет одна и неоднократно насладившись общением со страховщиками, монтерами и прочими представителями мужского племени, я, признаться, вижу все совсем в ином свете. Стоя в сторонке и наблюдая, как Матиас разбирается с полицией, я бы непременно улыбнулась — если б не боялась навлечь на себя новую порцию подозрений. Как поется в песне, для женщины главная честь — если есть с нею рядом мужчина…

Тут, кажется, стражи порядка вдоволь налюбовались на мое дверное украшение. Значение этой штуки от них не ускользнуло: они обменялись очередным выразительным взглядом.

— Что ж, — протянул Констелло, — пожалуй, вам лучше подождать здесь, пока мы быстренько осмотримся в доме.

Рид, должно быть, нашел, что слова напарника нуждаются в пояснениях.

— Стойте тут, пока мы вас не позовем, — велел он, покосившись сперва на меня, потом на Матиаса.

Лично я подчинилась инструкциям с превеликим удовольствием. Матиас как будто поначалу хотел составить им компанию, но потом передумал. И слава богу. Понимаю, что с моей стороны это нехорошо, но я предпочитала, чтобы с маньяком — если он там — повстречались Солонка и Перечница.

Впрочем, оказалось, ни с кем они не повстречались.

— Похоже, пусто, — с ленцой объявил Констелло, когда они с Ридом вновь вышли на крыльцо.

Рид счел необходимым конкретизировать:

— Мы не нашли ничего, что указывало бы на несанкционированное проникновение, мэ-эм. — После чего стрельнул в меня глазами: ждал, наверное, что я спрошу, что же такое несанкционированное проникновение. Не дождешься! Я уже в двенадцать лет знала, что это такое, — недаром перечитала горы детективов.

Впрочем, может, даже если бы не знала, не спросила бы. Не до того было — меня с головой накрыла волна облегчения. В дом никто не забирался! Я и не представляла, как терзало меня это опасение.

После того как мое жилище было объявлено свободным от убийц, все отправились в гостиную. Мы с Матиасом дали показания, а Солонка с Перечницей их записали. Не скажу, чтобы атмосфера была непринужденной, но лично мне определенно полегчала от мысли, что нет нужды коротать вечерок с убийцей.

За все время беседы был только один поганый момент — когда Констелло обмолвился, что в ближайшие дни потолкует с соседями, — может, кто-то из них видел чужака на моем крыльце.

Я опешила:

— Вы собираетесь рассказать всем соседям о том, что случилось с моей дверью?

Вот это будет класс! Мои сложности с призрачным резчиком, несомненно, станут на нашей улице притчей во языцех. Будто мало мне прошлогодних пересудов, когда Рид с Констелло шныряли вокруг дома, разыскивая орудие убийства, которым укокошили бедного отца Матиаса. А стоило слухам утихнуть, как меня угораздило наткнуться на новый труп! А теперь еще и это? Если так пойдет и дальше, то вскоре мое фото будет красоваться в газетах каждый божий день.

— Может, не обязательно вмешивать в это дело соседей? — несмело предложила я.

И тут же пожалела, что открыла рот. Констелло как-то странно посмотрел на меня, будто у меня были веские основания возражать против опроса соседей. Я выдержала его взгляд, ощутив вдруг неимоверную усталость. Ну неужели этот тип действительно думает, что я поработала ножиком над собственной дверью?

— Просто мне бы очень не хотелось их огорчать. Люди они пожилые, и, сами понимаете…

Рид не дал мне закончить:

— Мэ-эм, мы поговорим с соседями. Возможно, они сумеют описать человека, который это сделал, мэ-эм.

Констелло согласно закивал. И добавил:

— Видите ли, миссис Риджвей, вам нет нужды переживать из-за соседей. — У Констелло мягкий восточный выговор, но в глазах его мягкости не отыскать, сколько ни старайся. — Лучше подумайте о том, кто разукрасил вам дверь.

Мне стало неуютно. То ли Констелло намекает, что я сама разукрасила себе дверь, и тогда мне не худо бы подумать о собственном будущем. То ли он уверен, что здесь побывал убийца, и мне опять же хорошо бы поразмыслить о безопасности собственной персоны.

Через несколько минут, когда оба копа снова вышли на крыльцо, дабы напоследок взглянуть на сердечко, Рид выразился куда яснее напарника:

— Мэ-эм, мы пришлем кого-нибудь снять отпечатки, но вряд ли от этого будет толк. Похоже, дверь тщательно протерли. — Потоптавшись на месте, он устремил взгляд куда-то через мое плечо. — Но вы не беспокойтесь. Мы его поймаем.

Чертовски убедительно. Я бы, наверное, успокоилась, если бы Рид не добавил:

— Но, мэ-эм, пока мы его не поймали, хорошенько запирайте двери и окна.

Гениальный совет. Сама бы в жизни не додумалась.

— Непременно, детектив.

Перед отъездом Солонка с Перечницей трижды повторили, чтобы я тотчас оповестила их, если поблизости объявятся подозрительные субъекты, а также в случае странных звонков, странных людей, идущих за мной, и вообще незнакомцев.

— Да-да, конечно, — пообещала я. Другими словами, мне надо бросить работу. А еще лучше — уйти в монастырь.

При этой мысли я невольно покосилась на Матиаса. Насчет работы — может, когда-нибудь и брошу. Но вот насчет монастыря?.. Ни за что!

Чуть позже я еще больше укрепилась в этом мнении. Более того, вскоре после отъезда Солонки с Перечницей я сделала потрясающее открытие: страх является мощным возбуждающим средством.

Нет, серьезно. Это может стать ключом к счастью для всех супружеских пар, испытывающих сложности в сексе. Забросьте книжки по аутотренингу, к черту психотерапию и прочую дребедень. Все это глупости. Просто, когда ваш партнер или партнерша в очередной раз решит увильнуть от близости, попросите кого-нибудь позвонить ему (ей) и сказать, что его (ее) вот-вот убьют. Осталось, мол, лишь уточнить время и место процедуры. И если мысль, что времени на радости секса у вас осталось кот наплакал, не превратит вас в страстную тигрицу, — увы, тогда с вами и впрямь что-то не так.

Со стыдом признаюсь, что со мной все в порядке. И с Матиасом тоже.

Пока Солонка с Перечницей увещевали меня насчет незнакомцев и замков, Матиас молча стоял рядом и, как я думала, спокойно слушал. Если бы! Приглядевшись, я заметила, что чем дольше говорят копы, тем больше вылезают из орбит его зеленые глаза.

Не успел "мустанг" стражей закона ускакать с моей аллеи, как Матиас прижал меня к себе. Отдышавшись после долгого и страстного поцелуя, он с неподдельной грустью произнес:

— Скай, не знаю, что бы я без тебя делал.

После чего подвел меня к диванчику в гостиной и наглядно продемонстрировал, что знает, что делать со мной.

Как я уже говорила, приятно иметь рядом мужчину.

Позанимавшись любовью на диванчике, мы с Матиасом направились в ванную, дабы принять душ, но почему-то в итоге снова занялись любовью, прямо на пушистом ковре в прихожей. А уж после этого я окончательно утвердилась в своей теории о пользе страха для секса. Мало того, что дышалось с трудом, — сердце грохотало, как товарный поезд, но я вовсе не собиралась звонить в службу спасения, чтобы меня откачивали. И потом, я была уверена, что если мы с Матиасом когда-нибудь туда позвоним, то непременно попадем в ближайший выпуск сериала "Телефон спасения: 911".

А посему, вдоволь належавшись в объятиях друг друга на полу прихожей, мы сделали то, что делаем всегда после занятий любовью. Вообще-то, по-моему, то же самое делают и все прочие пары в Америке, только этот ритуал никогда не упоминают в женских романах и не показывают в эротических фильмах. Мы с Матиасом устремились в ванную, чтобы помыться, а затем вернулись в гостиную за одеждой.

После долгих поисков пришлось поставить крест на колготках. Бог их знает, куда подевались. Ладно, рано или поздно всплывут. На кухне Матиас уже колдовал над чудесными отбивными и восхитительным соусом. Понятия не имела, что в моих закромах водятся такие деликатесы. Я тоже потрудилась на славу — приготовила свое фирменное блюдо, два больших бокала колы со льдом.

Нагрузившись тарелками и стаканами, мы отправились в столовую, где и поужинали при свечах. По окончании трапезы Матиас совершил самый романтический поступок на свете: собрал посуду и загрузил ее в посудомоечную машину.

Что за человек!

Словно этого мало, Матиас принялся наводить блеск на кухне. Наблюдая, как он сноровисто полирует противни, я вновь подумала о том, о чем всегда думаю, когда вижу его за домашней суетой. Черт возьми, ну как же этот мужчина умудрился развестись? Матиас отлично готовит, убирает и целуется, — более того, все это он делает по собственной инициативе, не дожидаясь просьб. Так неужели нашлась на земле женщина, которая позволила ему уйти?

С бывшей женой Матиаса, Барбарой, мне пока не довелось познакомиться, но, сказать по правде, чем больше я узнавала Матиаса, тем сильнее подозревала, что у Барбары помутился рассудок. Ни за что бы не призналась Матиасу, но всякий раз, стоило ему упомянуть Барбару, перед моим мысленным взором тотчас вставала та бедная женщина, которую держали взаперти на чердаке в "Джейн Эйр".

Посудомоечная машина уютно урчала, создавая настроение, и мы с Матиасом вдруг одновременно решили, что моя теория о страхе как возбуждающем средстве все-таки нуждается в дополнительном подтверждении. Но, поверьте мне на слово, линолеум для таких вещей не предназначен. Закончили мы уже наверху, в моей постели.

Я лежала в сладкой истоме, опустив голову на грудь Матиаса, прислушивалась к быстрому биению его сердца и чувствовала, что в эту минуту все в моей жизни идеально. С радостью пролежала бы так, скажем, лет пять, но Матиас разрушил чары. Он, конечно, не хотел, но, когда его сердце замедлило обороты, посмотрел на меня и улыбнулся:

— Го-осподи! Ты что, решила меня убить?

Выбор слов был неудачен — я тотчас напряглась. Матиас покрепче обнял меня, вздохнул и сказал:

— Не волнуйся, родная. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я молча прижалась к нему. Но невольно подумала — и как же, интересно, ты это сделаешь? Помнится, ФБР потеряло немало людей, которых денно и нощно стерегли вооруженные охранники. Так как же…

Матиас прервал ход моих мыслей:

— И кстати, Скай… Ты бы подумала над тем, что я говорил, а? Я не хочу, чтобы мы разлучались. Хочу каждый вечер возвращаться домой, к тебе…

Я кивнула, но поскольку голова моя покоилась на его груди, Матиас, видимо, не понял, что я с ним соглашаюсь, и продолжал:

— Хочу о тебе заботиться.

Я вновь попыталась кивнуть, но он опять меня не понял.

— Тебе не следует оставаться одной, Скайлер. Особенно теперь, когда…

С ума сойти! Кажется, Матиас решил заново обсудить всю эту историю.

Да, я несносна, и этого не скрываю. Я тотчас задышала громче обычного, медленно и ритмично. Матиас предпринял еще пару попыток заговорить со мной, но, не дождавшись иного отклика, кроме ровного дыхания, сдался и замолчал.

Через минуту он уже крепко спал.

Ну и поделом тебе, дорогая!

По логике вещей, с Матиасом под боком я должна была чувствовать себя в полной безопасности, однако стоило закрыть глаза, как я опять видела Труди. С этим ужасным сердечком на лбу. Сердечком, которое как две капли воды походило на то, что сейчас красовалось на моей входной двери.

Излишне говорить, что заснула я не скоро.

А проснувшись наутро, поймала себя на мысли, что побаиваюсь идти на работу. Но Матиасу я об этом сообщать не собиралась. Ему только намекни — в два счета примется перетаскивать свои пожитки ко мне домой.

Матиас хлопотал на кухне, всецело отдавшись приготовлению гренков. Пришлось слопать целую гору, лишь бы показать, что со мной все в порядке и такие пустяки, как сувенир, оставленный убийцей на двери, меня ничуть не тревожат. Ну ни капельки.

Разобравшись с посудой — вынув из посудомоечной машины наши вчерашние тарелки и загрузив сегодняшние, — Матиас отвез меня в офис и пересел на свой голосистый "БМВ". Я весело помахала любимому вслед.

Вообще-то я собиралась с головой уйти в работу, чтобы не оставалось времени на посторонние мысли, и до десяти утра все шло по плану. Из прочих агентов в офисе была только Шарлотта, которая, бросив на меня сверхприветливый и сверхсочувственный взгляд — так смотрят на неизлечимо больных, — больше не докучала. Я сумела сосредоточиться на горе бумаг, громоздившихся на моем столе, и почти убедила себя, что все идет как обычно.

И тут зазвонил телефон. Еще два дня назад подобный звонок привел бы меня в восторг.

— Алло, здравствуйте, — произнес женский голос. — Меня зовут Глория Гловер, и, по-моему, я только что влюбилась в один из ваших милых домиков. — Она пояснила, что увидела объявление о продаже в журнале "Жилье для вас". — Меня интересует особнячок в колониальном стиле по Карлтон-террас, кажется, это именно то, что я ищу. И мне бы хотелось поскорей на него взглянуть.

По спине пробежал холодок.

— В самом деле? — промямлила я.

— Я могла бы встретиться там с вами через час, — предложила Глория.

— Через час? — повторила я. — О… э-э… даже не знаю.

Более чем ненавязчивый подход к покупателю.

— Не знаете? — Глория как будто озадачилась.

Тут я смекнула, что веду себя глупо, и пустилась в объяснения:

— Видите ли, я имела в виду, что мне нужно свериться с календарем…

На другом конце провода повисло молчание. Я прочла мысли собеседницы как по писаному: "Вам нужно свериться с календарем, дабы выяснить, не запланирована ли у вас другая встреча в ближайший час? Но если вы назначили встречу, неужели до сих пор об этом не знаете?"

Да уж, придумать такое могла только полная кретинка.

— Ну вот, замечательно! — с излишней радостью в голосе прощебетала я. — Оказывается, я и правда свободна в одиннадцать.

— Отлично! Буду ждать вас перед входом. — И Глория повесила трубку.

Я же продолжала тупо смотреть на телефон. Либо старушке Глории не терпелось поглядеть на дом по Карлтон-террас… либо же ей не терпелось меня придушить.

Загрузка...