Дело Господа Бога

Поза 11 Пси-устойчивость как учебная дисциплина

Как и прочие проги, Катилина вскоре привык к незыблемому распорядку дня, обозначенному перед Дрожащими агнатками в самый первый день их прерывания в Высшей школе. Все тридцать прошедших суток в смысле распределения времени были похожи одни на другие и отличались не более чем две капли росы, застывшие на зеленой травинке. Или, лучше сказать — как две капли яда на губах отравленного мертвеца.

Однако тридцатый день их пребывания в Школе должен был отличаться от прочих.

В полдень этого памятного дня, как и всегда после завтрака, секс-агнаткам полагался «выгул» перед практическими занятиями. Однако евнухи-охранники, оцепив девушек в столовой, большим коровьим стадом погнали их не в стадион-сад, который представлял собой как бы центр «суперснежинки», а по большому коридору — куда-то в другом направлении.

Легат удивился. Неизвестный ему очень широкий коридор вывел учениц в кольцеобразный зал, залитый приглушенным светом. Зал был именно «кольцеобразным» — коридор, по которому они шли, свернулся в круг и замкнулся сам на себя. В центре зала, как бы образуя внутреннюю стену «кольца», размещалось относительно небольшое помещение, закрытое тонированным стеклом. По сравнению с этой «остекленной» зоной, Актовый зал и даже рабская столовая выглядели огромными — комнатка была крайне не велика.

Катилина вспомнил, что по расписанию значилось: «13–00 — занятия по психологической устойчивости». Те самые, о которых упоминал шеф Артели ровно тридцать дней назад. Впечатлений за прошедшее время было получено много, и Катилина, Роксана, а также другие проги из виртуальных миров, с которыми девушки успели перезнакомиться за минувший месяц, не придавали слишком большого значения этому странному названию.

Катилина, например, полагал, что речь пойдет о каком-то подобии экзаменов, завершающих программу, которую они «изучили» за этот месяц.

Душу теребили вопросы…

Мерелин упорно отказывалась пояснять, что собой представляет в понимании преподавателей «психологическая устойчивость». А синеволосая Лилит язвила и издевалась. Эффи просто молчала и время от времени отпускала в пространство короткие, злобные ругательства, характеризуя предстоящие занятия как нечто весьма неприятное. Катилина и Роксана сначала переглядывались и недоумевали, но как-то раз отсели в сторонку, чтобы обсудить это между собой.

— Думаю, это будет что-то вроде пыток. Возможно — махейр, — шепотом высказала идею Роксана. Помнишь, в самом начале нас им обрабатывали? Не знаю, но, по-моему, большей «психологической устойчивости», чем выдержать две минуты шокера в природе быть не может.

— Это в природе, — возразил Катилина, — а у нас тут торжество науки и дисциплины. Я скромно полагаю, что господин евнух Деморти извратится как — нибудь так, что шокер покажется нам детской забавой.

Возможно, — вздохнула Роксана. — У тебя есть догадки?

Катилина только пожал плечами.

— Не знаю, — задумчиво ответил он, — догадки есть, но лучше бы им не воплощаться в реальность.

В принципе, сейчас Каталина не боялся шокера. В каком-то смысле он даже ждал этого наказания. Весь долгий месяц он изображал из себя покорную умницу, стараясь избегать злобы охранников и учителей. Однако срок хорошего поведения затянулся, ему уже давно требовалось переговорить с мистером Руксом. А кроме шокера Катилина не видел способа увидеться со своим тайным благодетелем. С одной стороны, ему не хотелось испытывать боль от удара электродубинкой, с другой стороны — свидание с Руксом уже являлось жизненной необходимостью. По большому счету он и так с этим затянул.

Как бы там ни было, по прибытии в «кольцевой зал» девушек разбили на классы, классы развели по периметру остекленной зоны. Оказалось, что остекленная зона разбита на секции, по числу пригнанных на занятия классов. В секцию каждого класса вела собственная дверь из тонированного стекла.

Несмотря на то, что внешняя стена Кольцевого зала была ослепительно белой, как и большинство помещений Высшей школы, а пол чисто вымыт, зал показался Катилине неописуемо зловещим и мрачным. Вскоре он понял почему. Вдоль этой не стеклянной стены кольцевого зала, прикованные к вмонтированным в стену металлическим нашлепкам, висели цепи.

Цепи заканчивались ошеиниками — маленькими, кожаными, как раз на тонкую шею агнатки… А внутри… внутри за стеклом было хуже. Грязная, когда-то белая плитка, ржавые столы, похожие на столы для рожениц, с металлическими тестами, навершия которых также заканчивались наручниками и … наножниками? Форма столов и расположение на них шестов с оковами вызвали нехорошие ассоциации, однако конструкция ржавых постаментов была настолько извращенной, что додуматься до смысла создавшей их инженерной ели оказалось с первого взгляда достаточно сложно. Было ясно, что агнаток станут класть на столы, закрепив ноги и руки в немыслимых позициях, а потом… Разум отказывался верить! Когда Катилина прикинул по расположению наручников, как именно можно закрепить девушку на одном из постаментов, и то, насколько больно ей будет так полулежать-полувисеть, волосы на его голове почти зашевелились…

Перед каждой стеклянной секцией разместилось двадцать пять девушек одного класса по пять человек в пяти прайдах. Кроме того, тут же стояла охрана — много охраны, гораздо больше, чем требуется для контроля над двадцатью Пятью несчастными запуганными полуголыми Девицами.

Всего Катилина, традиционно, еще по старой офицерской привычке привыкший считать толпу людей (или отряд бойцов) полусотнями, насчитал, по меньшей мере, три полные полусотни охранников. То есть в шесть раз больше, чем самих общительниц. Неизвестно почему, но соотношение заставило его поежиться. Шесть к одной или… шесть на одну?

Вслед за прайдами в зал вошел старший евнух Глазго Деморти.

— Ну что же, дамы, — начал он, выделив последнее слово интонацией, — вот и настал тот сладостный миг, который все мы, — тут по рядам охранников прокатилась волна смешков и гогота, — так ждали целый месяц. Весь этот до-о-олгий месяц! За это время, мои милые воспитанницы, вы приступили к изучению множества теоретических и практических дисциплин, без которых невозможно себе представить благородную профессию секс-агнатки.

При этих словах, несмотря на все попытки сдержать эмоции, лицо Каталины стало непроизвольно наливаться кровью — подонок явно издевался над стоящими вокруг рабынями.

— Однако занятия, которые сегодня будут с вами проведены, — продолжил Глазго Деморти, — представляют собой наиболее значимую часть вашего обучения, ибо… ибо…

Он покрутил в воздухе пальцем и наконец махнул рукой, то ли устав кривляться, то ли потеряв свою мысль. Да и была ли она, эта мысль, в больном мозге садиста?

— В общем, мои сладкие, добро пожаловать на занятия по пси-устойчивости! — Отчеканил он злобно, вновь превратившись в ощерившегося хорька. — И дай вам бог устоять!.. Начинаем, господа, начинаем!

И Деморти хлопнул в ладоши.

С этим сигналом часть охранников оттеснила двадцать агнаток их класса к стене напротив входа в стеклянную секцию и по одной приковала за шею к цепям, закрепленным в бетоне. Пинками и тычками шокера девушек заставили сесть в позицию «Тадмор» и смиренно смотреть, что происходит с оставшимися.

Тем временем пять оставшихся секс-агнаток из класса затолкали за стекло. Вместе с ними, предварительно сняв с себя шокеры и эстиметы, в комнатку вошли ровно тридцать охранников. Как и догадывался Катилина — как раз «шесть на одну». Легат судорожно обернулся — рядом с другими секциями стеклянной зоны, с другими классами происходило то же самое. Четыре прайда приковывали к стене, один прайд — загоняли внутрь секций с цепями.

Катилина смотрел, не отрываясь, на ближайший столик с оковами. Почти не сопротивлявшуюся девушку — одну из пяти вошедших — шестеро мужиков легко подсадили наверх, согнули, закрепив руки и ноги в кандалах на навершиях железных шестов. Получилось, что агнатка теперь то ли стояла, то ли висела вниз головой, с вывернутыми на излом Руками, с запрокинутыми до максимума ногами и шестеро ухмыляющихся охранников возвышались над ней широкими башнями, а затем…

Катилина вздрогнул. То, что происходило за стеклом, не вписывалось в его голову.

Тридцать охранников, сняв портки, накинулись на стянутых наручниками девчонок и принялись…

Не у всех получалось сразу, некоторые агнатки, особенно проги, бешено сопротивлялись, пытаясь увернуться от наседающих сверху насильников, но в таких условиях это было практически бесполезно. Наконец надругательство вошло в стадию «практического приведения».

Бывший легат прокашлялся.

Ему, как старому кавалеристу, весьма основательно знакомому с кабаками и борделями своего «программного» каталаунского мира, в некотором смысле сцена была вполне знакома. Катилина в свое время не только весьма основательно шлялся по борделям, особенно после рейдов и походов, но и несколько раз за долгие годы службы участвовал в штурмах городов и крепостей. А там, как известно, догмы морали отступают на задний план перед элементарным вожделением бойцов, обезумевших от вида крови, ненависти к врагу и воздержания.

Картины с мертвыми телами товарищей, огонь пожаров, страх, испытываемый при штурме, все это неимоверно снижает этические пороги, и насилие над женщиной становится естественным продолжением зверских убийств мужчин. Но здесь…

Разумеется, до такого уровня прагматизма банальное изнасилование в его старом мире не доходило, однако дело заключалось даже не в этом. Волновал Катилину вовсе не научный и «упорядоченно-прагматичный» подход господ охранников к насилию над агнатками. А то, что следующим в славной очереди был именно его прайд.

Пять женщин.

Сначала чудесная блондинка Мерелин — старшая. Она, допустим, войдет первой и достанется вон тому, ухмыляющемуся с гнусной рожей, возглавляющему живую очередь из насильников. Затем за стекло войдут Эффи, Лилит и Роксана. Трое ублюдков с довольными лицами стоят за своим «первым» товарищем и что-то обсуждают.

Достоинства жертв? Ловкость товарищей в обращении с ними? Неважно!

Но даже если он, Флавий Аэций Катилина, легат и катафрактарий, станет последним, участь его не минует. Вон тот здоровяк с мрачной миной стоит пятым в очереди. Он ждет. И его фаллос наливается под штанами.

Челюсть легата опустилась. Похоже, предстоял тот самый момент, который он не сможет пережить. Внутри, за перегородкой, со скованными руками и ногами, в немыслимой, издевательской позе, шансов нет, а это значит…

Старый полководец тихо покрыл голову внезапно вспотевшими ладонями и опустил лицо в пол.

Девушки вокруг издавали весьма даже разнообразные звуки. Кто-то тихонько плакал, кто-то просто попискивал, как мышка в мышеловке. Разумеется — для них эта процедура неприятна. Самые опытные, та же Мерелин, например, просто сидели, не двигаясь, и даже не смотрели в сторону экзекуции. Эффи с ее извращенным менталитетом напротив, откровенно пялилась на действо и время от времени даже похабно усмехалась, правда с горечью в глазах.

Как видно, неоднократное прохождение через предписанную программой занятий процедуру извращенного изнасилования через некоторое время делает указанную процедуру привычной и на самом деле повышает порог психологической устойчивости. «Ну что ж, все верно, — подумал легат, — практичный подход. Верещать и биться под „обычным“ клиентом прошедшие через подобное девушки уж точно не будут».

Для опытных секс-агнаток процедура просто неприятна. Еще одно зло, через которое надо просто пройти. Стерпеть. Пережить ради бессмертия.

Для всех агнаток. Но не для него!

Он сжал веки. Сильно. До боли в голове.

Бежать? Невозможно. Один в центре вражеского логова, без оружия и даже без нормальной одежды, куда он уйдет? Нужно было раньше нарваться на чей-нибудь шокер и поболтать с Руксом…

Стерпеть? Его тело — это тело женщины. Но сам он…

«О нет, господин мой, — признался он себе, — этого ты не стерпишь!»

И что-то щелкнуло в его голове. Сердце успокоилось. Неизвестный «друг» из Корпорации по имени Эс Си Рукс многое ему обещал, но в течение нескольких минут, отделяющих его от того, что не вынесет ни один офицер, да что там — ни один нормальный мужчина, этот таинственный друг вряд ли появится.

Возможно, он просто не учел, что Катилина — это не совсем Кэти. Да впрочем, этого здесь никто и не учитывает. Сидя, легат выпрямил спину, закрыл глаза, сложил ладони в замок и повертел, разминая кисти. Он вспомнил Каталаун, холодное ковыльное море и океан гуннов, развернувшийся перед его строем… И это помогло! Как всегда перед атакой, сердце Каталины забилось размеренно и четко, испарина ушла, рука и разум стали твердыми как пропитанная человеческим потом рукоять спаты…

Тонкая цепь, протянувшаяся от шеи до стены, слишком крепка, думал он, чтобы хрупкая девица смогла порвать ее голыми руками. Тут нужно другое…

Сняв заколку, он распустил косу, затем обмотал длиннющие, шелковые волосы вокруг правой ладони как тряпку. Схватился за цепь и намотал ее вокруг кисти поверх волос. Вытравил длину, так чтобы цепь не висела, а была натянута от его руки до стены с креплением как струна.

Потом схватился за цепь уже второй рукой и уперся обеими ногами в стену как лягушка.

Держась за цепь, он теперь как бы висел в воздухе, будто на корточках, но упершись ступнями в штукатурку.

Выдохнул и, страшно напрягая мышцы спины, бедер, плечей, выжал себя от стены как штангу.

Крепление застонало. Как можно было догадаться, оно держалось в бетоне за счет не слишком глубоко вкрученных шурупов.

«Дурачье! — усмехнулся Катилина, медленно отваливая от гладкой поверхности вместе с выворачиваемыми из стены шурупами. — Рассчитывали только на запуганных девок? Думали, никто не попытается? Чтоб вы все сдохли, ублюдки!»

Уже было плевать на расклады и шансы. Вокруг стояло сто пятьдесят человек охраны, вооруженных и более крупных, более сильных, чем он. Вернее — она, тонкая девушка с голубыми глазами. Но он уже сделал свой выбор. Крепление с мясом вырвалось из бетона, и старый убийца, хрюкнув, с грохотом рухнул на пол.

И тут же вскочил.

На него смотрели Мерелин и другие. Крики и плач вдруг замерли. Двадцать пар глаз наложниц уставились на голубоглазую шатенку с распущенными волосами. Сто пятьдесят пар глаз охранников, только что обративших внимание на инцидент и отвлекшихся вследствие этого от забавного действия за стеклом, — тоже. Было видно, что местные стражи сильно удивлены и слабо представляют себе опасность, исходящую от голой девицы в стальном ошейнике с цепью.

— Э! — заявил ближайший охранник. — Ты это чего? Стену испортила, дура…

— Ничего, поправим, — уверенно заявил Катилина. В руках его была цепь — тонкая, с массивным креплением на конце. Такая же тонкая, как его новое женское запястье. Он оскалился. Как всякий катафрактарий, в прошлом он довольно ловко пользовался кнутом. Гонял лошадей на выгуле. На собственном выгуле — собственных лошадей!

«Ну, сволочи, зашибу!» — вспыхнуло в голове.

Кисть дернулась, закручивая петлю, цепь прыснула в воздух.

Месяц назад, до своей мнимой смерти, он мог гасить свечи, орудуя кнутом.

И он погасил!

Первой стальная полоска крепления опустилась на рожу защитника стен.

Шурупы вонзились как когти — и вырвали глаз! Враг рухнул.

Вторым пал высокий, тот, что скалился, глядя в застенок. Металлическая полоска раздробила ему висок.

Третий, четвертый, пятый! В отличие от двух первых, он не убил их, застывших с раскрытыми от удивления ртами, а только свалил на землю, порвав цепью лицо и… ворвался в застенок.

Развернулся, захлопнул за собой дверь. Со спущенными штанами, тридцать человек нависали там над беззащитными телами его товарок. Лишенные шокеров и оружия, насильники не могли защититься. Краем глаза он видел, как застывшие было в шоке охранники снаружи, вдруг ожили, разбуженные криками своих раненых товарищей, и засуетились, пытаясь проникнуть внутрь, но бесполезно. Замок стеклянной двери был крепок.

Катилина встал у стены, и цепь свисала с его новой тонкой руки как ядовитая кобра.

Тридцать насильников без оружия и портков смотрели на него расширенными от удивления глазами. Пока — без страха. Однако пять девушек, прикованных к постаментам, выгнувшись из своих ломанных поз, взирали на него просто с ужасом.

— Ты… — неуверенно сказал один из подонков, — а ну-ка брось цепь!

Губы легата сложились в оскал.

— Цепь бросить? Лови!!

И он метнул длинную железную ленту в голову своему врагу. Лицо охранника брызнуло кровавыми каплями, и потное тело рухнуло навзничь, буквально влепившись в пол.

В камере возникло движение. Рыча и стеная, тридцать мужчин бросились врассыпную. Кто-то упал, запутавшись в штанах, сбитый с ног товарищем или наткнувшись на постамент с распластанной на нем агнаткой. Если б они решились подавить его массой, то смяли бы разом, как танк сминает траву, но трусость — главная составляющая души каждого вертухая — заставила толпу насильников дрогнуть. Мечась, они спасались от его жестоких ударов.

А цепь порхала по комнате как живая, раздирая лица, кроша черепа, захватывая шеи.

Удар. Бросок. Удар. Оттяжка.

Цепь пела и танцевала, закручиваясь в петли, выписывая немыслимые «восьмерки». Так ловко, с таким жаром и мастерством кавалерист Катилина не крутил стальной кнут еще никогда.

Бросок! Оттяжка. Удар! Удар!

Получите, сволочи, получите! И лишь когда комнатка превратилась шевелящееся месиво из раненых, окровавленных, напуганных людей и нескольких трупов, шипение наручного бластера вдруг заставило его обернуться.

Глазго Деморти выстрелил в стекло, и перегородка лопнула. Вооруженные евнухи вдруг заполнили комнату мощными тучными телами. Луч скакнул в сторону Кэти, разрезав цепь, и женское тело рухнуло, сраженное ударами нескольких шокеров сразу…

Несколько минут после этого напуганные охранники с энтузиазмом тыкали в Катилину разрядниками и просто лупили наотмашь, используя шокеры как дубинки. По ногам, по рукам, по лицу…

Наконец Деморти отогнал их. Посмотрел сверху вниз на поверженную окровавленную рабыню, ожидая, пока товарищи по службе осмотрят в комнате пострадавших.

— Что там с ребятами? — спросил он без интонаций.

— Пятеро мертвы, господин. Восемь человек без сознания. Остальные целы, но много травм и рассечений.

— Прыткая, сука, — произнес старший евнух задумчиво и взвесил на руке свой махейр, который только что, несколько раз вонзал в ее плоть болевыми контактами. — Ничего, бойцов воскресим… Ну что, хватило тебе?

Последняя фраза предназначалась бунтарке.

Катилина сплюнул. Зубы в кровавой пене вылетели на пол. От разрядов электрических дубинок его сильно трясло.

— Н-нет, — процедил он сквозь сжатые судорогой зубы, — м-м-мало.

Лицо Глазго исказила жуткая гримаса. Он размахнулся и со страшной силой ударил Катрину в челюсть подкованным сапогом. Та клацнула, и Катилина отлетел в сторону тяжелым мучным пакетом.

— Ну? А сейчас? — спросил евнух самодовольно.

Язык во рту Катилины, этот нежный горячий женский язык почти не ворочался. Челюсть двигалась как вставная. Со стороны он не видел свое лицо, но на ощупь губы уже напоминали мясистые баклажаны. Надутые, но рваные как тряпка.

И все же эти губы еще слушались его воли.

И…

— Ма-ло, — все еще сквозь судорогу прошептал он ими.

Глазго быстро шагнул вперед и с размаху, по-молодецки, со всей дури пнул девушку в грудь. Что-то треснуло внутри Кэти, и легкие харкнули кровью.

— А так?!

— Щенок-кх, — прошептала та, задыхаясь и дрожа на полу свернутым, беспомощным клубком. Такими подковами… дух вышибают… одним ударом! Слабо?!

Кулаки Глазго сжались. От ярости он задрожал. Вокруг стояли охранники, его ребята. И пятеро трупов товарищей лежало сразу за ними. Те, что стояли, смотрели на эту сцену, не отрываясь, видя унижение своего предводителя. А он, бессильный перед ее презрением, возвышался над обнаженной поверженной девушкой и впивался ногтями в собственные ладони. Голова у евнуха закружилась.

Прицелившись, он пнул ее снова. В печень. Точно и страшно.

— А так хорошо?

— Не-ет, — голос агнатки уже почти не расслышать.

Удар.

— А вот так?

— Не-ет…

Удар!

— А сейчас?!

От боли судорога прошла, челюсти разжались.

— Сдохни! Не-ет! — закричала она.

И Деморти понесло. Кровавая планка опустилась ему на глаза и застила зрение. Дрожа всем телом, он бросился на нее и принялся топтать и рвать, как будто вбивая подковами сапогов прямо в землю, как будто сминая это нежное, холеное тело в пасту, в глину, в песок, размазывая, растирая клонированную плоть по грязным, кровавым каменным плитам. Уже задыхаясь от усталости, не слыша криков товарищей, зовущих его отойти, но все еще слыша «Нет!» из уст проклятой агнатки, он пинал и пинал Катрину, ломая кости и разрывая кожу своими коваными ботинками, наконец, отошел на шаг и указав на поломанное тело пальцем заорал всем своим:

— Бойцы вперед! Стоптать ее! Забить насмерть!

С этим криком примерно двадцать охранников, не считая самого Деморти, метнулись к изувеченному, смятому полутрупу. Толкаясь и почти не доставая до распростертого тела ногами, они принялись топтать ее носком и подошвой. Не бить даже, ибо бить там уже было нечего, а просто достать, дотянуться, внести свою лепту в подавление бунтарки.

Вот кто-то с хрустом наступил ей на откинутую в сторону кисть — кости треснули! Кто-то ударил по развернутой ступне, на излом. Кто-то прыгнул на грудь, ударил в плечо, пнул в лицо, раздавил ей почки. Тела, ноги, сапоги замельтешили, замельтешили, и брызги крови, а также выдранных стальными набойками кусочков кожи Катрины, забрызгали все вокруг.

Наконец все кончилось. Отступив, охранники замерли. Отвернулись. Смотреть на то, что осталось внутри их тесного круга, было действительно страшно. В огромной кровавой луже перед рослыми, крепкими мужиками лежало то, что пятью минутами ранее называлось Катриной-Бетой, красавицей-агнаткой.

Куча свежего мяса в обрамлении из костей.

Поза 12 Регенерация как подготовка к продаже

Как только подкова от сапога врезалась в ребра Катрины, сотни сигналов метнулись по нейронным цепям в ее череп. Шунт заполнился байтами информации, вопящими от боли и разрушении, и в долю мгновения, столь краткую, что невозможно моргнуть, вошел в соединение с СИНК. Неизвестный оператор, все это время неотрывно следивший за состоянием девушки, резко развернулся и впился глазами в контрольные мониторы. Еще через мгновение, рука его потянулась к трубке видеофона. Через секунду вопящий зуммер тревоги разбудил еще одно СУЩЕСТВО. Сигналы боли понеслись далее, а тело Катрины тем временем стремительно превращалось в фарш…

Тридцать минут спустя Катрина-Бета пребывала в медблоке, в палате предварительного осмотра. Сикх Артели, находясь в своем кабинете, внимательно следил за монитором, в который передавался сигнал из «предвариловки». На экране, облаченный в белое хирург 166-го индустриального центра доктор Юма тщательно водил окровавленным детектором по стройному, но сильно изувеченному телу, что распростерлось перед ним на досмотровом столе.

— Ну что я могу сказать тебе, Шайрон? — произнес наконец доктор, отбросив детектор в сторону и протирая руки гигиенической салфеткой, — ребятки твои опять перестарались, а нам с тобой как всегда разгребать. Как говорится в одном анекдоте, пациент скорее мертв, чем жив. Детектор фиксирует многочисленные разрывы тканей, внутренние кровотечения. Сломаны ребра, ключица, кисть правой руки разбита просто в пасту. Сотрясение мозга, микротрещина в височной и затылочной частях черепа. Про мелочи типа раздробленной челюсти и выбитых зубов я вообще молчу.

— Слушай, ты мне мозги не пудри, — процедил Артели сквозь зубы. — Она выживет или нет?

— Нет, конечно.

— Дьявол! — знаток женских поз со злостью стиснул кулаки.

Доктор пожал плечами.

— Знаешь, шеф, — продолжил он как ни в чем не бывало, — я закрыл раны санитарным герметиком и вколол ей стимулятор. Сейчас кровотечение остановлено, а сердце работает. Однако повреждения внутренних органов слишком велики и больше пары часов без спецоборудования или скоропеев она не протянет. Эту шлюху зовут Катрина-Бета — так, кажется? По ней нужно принимать решение, — Юма демонстративно провел большим пальцем себе по шее. — Что скажешь?

Увидев жест доктора, шеф Артели замысловато выругался. А господин Юма внимательно посмотрел на своего босса. Коммерческий директор в общении с персоналом был очень спокойным и довольным жизнью человеком, но вот сейчас казался явно взволнованным.

«Что самое интересное, — подумал вдруг док, — наш шеф вроде бы взволнован сильнее, чем следовало бы в такой ситуации».

Да, одна из наложниц оказала попытку сопротивления, пытаясь избежать изнасилования. Да охранники забили ее до смерти, ну и что?

Ситуация нештатная, спору нет. Но разве это повод для столь сильных волнений у начальника Высшей школы наложниц с десятками тысяч «изделий»? Однозначно — нет.

Из пачки, что лежала прямо на досмотровом столе рядом с полутрупом девушки, доктор не спеша достал тонкую сигарету с наркотической пастой.

Щелкнул зажигалкой, затянулся. Они с Артели работали вместе уже больше чем полета лет и знали друг друга хорошо. Поэтому Юма, вглядевшись в лицо начальника, спросил о своих сомнениях прямо:

— Ты чего так нервничаешь, Шайрон? Это ведь всего лишь агнатка. Ну, сдохла. Что с того?

— Почему волнуюсь? — переспросил Артели растерянно. Глаза его забегали. — Не знаю, не знаю. Думаю, причин у меня достаточно. Что теперь делать с этой дурой? Вариантов два. Первый — стирание и утилизация, а второй, — он с какой-то надеждой посмотрел на доктора — сохранить ей жизнь и списать к военным как дисквалифицированную.

— Ну и что тут думать? Неужели тебя волнует смешная сумма, которую выплатят нам вояки за дисквалификат? Надо стереть сучку и все, тем более Деморти с охранниками орет благим матом, что хочет разделаться с ней лично.

— Деморти мне не указ! — вспыхнул Артели.

— Мне он тоже не указ, — доктор Юма согласно кивнул. — Но он как бы прав: сучка напала на охрану и заслуживает только двух вещей: стирания или дисквалификации. Давай, если мы не отдаем ее воякам, я просто отключу паршивку от системы реинкарнации и пойду спать. Она в течение часа сдохнет.

Доктор помолчал, перебирая в уме дополнительные варианты.

— С другой стороны, — продолжил он, — последний вариант можно усложнить: если ты решишь доставить Деморти удовольствие и устроить показательное наказание, нужно ее сейчас лечить. Полагаю, пары капель скоропеев будет достаточно для полного восстановления. После этого можно вывести девицу на плац перед другими ученицами и содрать живьем кожу. Что будем делать?

— Третий вариант убираем однозначно, — решительно заявил Артели. — Удовлетворять садистские наклонности Деморти за школьные деньги — это последнее, чего я хочу.

— Тогда отключаем Хеб-сед и пусть дохнет. Новое тело в любом случае дешевле, чем регенерация изломанного старого.

К удивлению Юмы, Артели при этих словах смертельно побледнел.

— Нет-нет, — почему-то севшим голосом пролепетал он. — Катрина должна выжить! А нельзя ее просто вылечить и вернуть в прайд?

Глаза дока полезли вверх:

— Извини, Шайрон, но ты не выспался! Правила общеизвестны. Если преступницу-агнатку присуждают к стиранию, то воскрешение производят только для показательной казни — а его оплачивает Правительство… Если же ее присуждают к дисквалификации, то воскрешение оплачивают вояки — им же пользоваться этим телом еще сотни лет!..

Док покачал головой.

— Но если мы регенерируем ее просто так, — доктор аж покачал головой, настолько этот план не вписывался в его представления о логике, — то кто будет оплачивать расходы на регенерацию и… что скажет наш попечительский совет? Бракованные агнатки должны стираться или сдаваться в армию!

Щека Артели спазматически дернулась. Экран не обладал функцией «эффекта реального присутствия», но даже чисто визуально доктор заметил, что лоб его руководителя покрылся жирной испариной. «Дьявол, чего это он?» — подумал док.

От удивления Юма выпрямился и вытащил сигарету изо рта.

— Что-то не так, сикх?

— Нет, Юма. Все хорошо, — шеф помолчал. — И надеюсь, что все хорошо…

Он сглотнул, забавно дернув кадыком.

— Знаешь… вводи ей скоропеев, — наконец выдохнул Артели на одном дыхании. — Она должна выжить! Вопрос по оплате расходов и разговору с советом, если что, я беру на себя. А насчет дальнейшего, вот что … отложи вопрос по ее дисквалификации хотя бы на одни сутки. Это приказ!!

Доктор уставился на старого товарища вытаращенными глазами: он был поражен.

— Шайрон, ты уверен?!

— Как никогда в жизни! — пошатываясь, Артели отвернулся и выключил экран.

Пошатываясь, Артели отвернулся и выключил экран внутреннего коммуникатора. Однако тут же резко протянул руку и включил висящий на стене экран Сети.

На мониторе возникла виртуальная девушка с механической улыбкой — специальная программа для вербального общения с СИНК.

— Почта Торгового Союза, слушаю вас, — прощебетала программа.

— Войти в раздел «личные сообщения», быстро! — произнес Артели посиневшими губами. — Абонент «Г.Е.Б.». Адрес сохранился? Хорошо.

Код — «Срочно. Максимальная конфиденциальность».

Шеф проститутской школы вздохнул, собираясь с мыслями, и начал диктовать текст. Слушая его короткие реплики, машина дублировала торопливое письмо на экране.

Текст гласил:

Он помолчал и добавил:

Смахнув со лба жирный пот, коммерческий директор Высшей школы наложниц устало откинулся на спинку своего роскошного кресла. Теперь ему осталось только ждать.

Деморти вошел в палату предварительного осмотра. Девица, устроившая его ребятам кровавую баню менее двенадцати часов назад, лежала на досмотровом столе совершенно обнаженной, сияя высоким бюстом и покрытой кровавыми ушибами плотью. На девице живого места не было.

«Да, — подумал Глазго, — славно я поработал».

Несмотря на ужасающий внешний вид, переломанные кости и пробитый череп, девица находилась в сознании — введенные доком всего несколько минут назад стимуляторы работали хорошо. Левый глаз, в мешке из огромных кровоподтеков, смотрел на Деморти спокойно и отрешенно. Правый глаз вытек, и на его месте присутствовала только пустая оплавленная воспалением глазница. Девица уже ничего не ждала, ни на что не надеялась и не боялась. А зря!

— Привет, — сказал Деморти очень тихо, нависнув над «прекрасным» женским лицом — Жива, сука? Жива-а-а. Тащите ее за мной!

Последняя фраза предназначалась сопровождающим его охранникам. Один из них, дюжий детина сажени в плечах, почти синхронно этому приказу, как будто заранее ожидая команды, подскочил к девушке и, намотав окровавленные волосы на кулак, рывком стащил ее с «досмотровки». Агнатка не сопротивлялась. Сломанные кости ударились об пол, но даже хрип не сорвался с разбитых губ — Катрина-Бета терпела молча.

Уже десять минут спустя, протащив изувеченную секс-агнатку по короткому хорошо освещенному и идеально чистому, а теперь заляпанному женской кровью коридору, они оказались в новой камере. Катилину швырнули его изломанными костями в широкое кресло. Как и всегда в течение последних тридцати дней, его тело оставалось телом потрясающе длинноногой, роскошной женщины, с высоким бюстом и водопадом волос цвета темного шоколада. Но волосы ныне были заляпаны кровью, а ноги… Ступня правой оказалась сломана. На левой, ниже колена, торчала острая палка хрустнувшей от удара кости. Кожа по всему телу напоминала сплошной кровоподтек — на нем просто не было живого места, которого не коснулась бы подкова от сапога или опущенная с размаху электродубинка. «Впрочем, — думал сквозь боль Катилина, — какая теперь разница, что у меня осталось целым, а что еще нет? Для трупа — разницы никакой».

Кресло возвышалось в центре просторной комнаты. А комната была — без окон.

Кроме него в помещении находились еще двое человек. Псевдогунн Деморти, со странным именем Глазго, а также некто пожилой и коротко стриженный, в темном пиджаке и с сигаретой в зубах охранники, тащившие Катилину по коридорам, остались за дверью.

Стриженый незнакомец задумчиво полистал бумаги, подошел ближе, пристально взглянул на легата и усмехнулся.

— Катрина-Бета 19-725, — задумчиво протянул он. — Попытка побега из Школы. Да-с. Что ж, единственное, что могу вам сказать, сударыня, — добро пожаловать на военную службу! Будем знакомы, меня зовут Юма Тамарис и я — офицер отдела обслуживания личного состава ИЦ 166-го кластера Седан. Я ваш врач. До поступления в распоряжение воинской части я буду заниматься, мадам, вашим личным осмотром и контролем здоровья, как одного из изделий, передаваемых на баланс чуждой нам организации за деньги. Кстати, вы знаете, чем отличается «гражданская» агнатка, каковой вы были до недавнего инцидента, от «военной агнатки»?

Катилина набрал побольше воздуха в отбитые сапогами легкие. Он давно смирился с тем, что придется вскоре сдохнуть, однако идея стать «военной агнаткой» была для него нова. Нет, он не испугался, ибо в состоянии, когда на тебе нет живого места, а в тебе — практически ни одной целой косточки, такие примитивные эмоции, как страх, полностью исчезают. Тут было другое. Почему-то страшно захотелось зажмуриться, а потом открыть глаза и понять, что все это — просто сон.

— Нэ-э, — шепнул он сквозь обжигающую боль, ворочая разбитыми в мочалку губами и сломанной челюстью, — нэ … снаю.

— Напрасно, — весело прокомментировал доктор. — Ибо отличия эти весьма неоднозначны. Из курса обучения, вам должно быть уже известно, что в Высшей школе бить наложниц запрещено из-за боязни нанести тяжелое увечье, которое потом придется лечить, что стоит денег…

Что-то забулькало справа от него. Доктор обернулся — это давясь мокротой и кровью, смеялась Катрина-Бета!

— Та-а-а, — прошептала она, едва шевеля губами, — я-аа… фижу… што пить налош-шниц… са-прещено…

Юма улыбнулся. Несмотря на ужасный внешний вид, девушка, а также ее необычайные стойкость и мужество ему явно импонировали. Сильных людей он уважал.

— Ну, вы барышня, это особый случай, — пояснил он. — Однако у военных избиение рабов в процессе изнасилования — обычное дело. Поэтому каждому из тех, кто отправляется агнатом в молодые кластеры, вводятся скоропеи. Они регенерируют ткани, излечивают раны и все такое. Чтобы не тратиться лишний раз на Хеб-сед. Понимаете?

Он подошел ближе. Симпатии симпатиями, а работа — работой.

— Расслабьтесь, мадам!

Кресло, в котором сидел Катилина, напоминало мебель из зубопротезного кабинета. Высокое, металлическое, с тонкими подлокотниками и узкой хромированной подставкой для ног.

— Фы што… сопираетесь… телать? — прошептал полутруп.

— О, сударыня, это обычный медицинский осмотр перед списанием в армию. У нас так принято. Не волнуйтесь. Процедура совершенно безболезненна.

Юма склонился над Катилиной, поправил ей ноги и руки, затем нажал на какой-то рычаг под креслом. Зажужжали сервоприводы, и конечности несчастной наложницы стиснули металлические скобы, внезапно выскочившие из подлокотников и подставки для ног.

— Если… процетура … песполезненна… сачем… свясывать меня? — сквозь выбитые зубы прошепилявила Катрина, — я еле … шевелюсь.

— Вы правы, незачем, — легко согласился Юма, пожав плечами. — Пустая формальность.

Уже совершенно не спеша, доктор зашел за голову Катилины и выдвинул откуда-то снизу еще две металлические дуги, которые защелкнул между собой надо лбом девушки. Голова ее оказалась прижатой к подголовнику кресла крепким хомутом — без сильного сжатия, но гарантированно плотно.

После этого, действуя на самом деле как опытный дантист, Юма раскрыл окровавленный рот девушки специальным приспособлением, напоминающим капкан, но не сжимающий то, что внутри, а, наоборот, разводящий челюсти. Рот раскрылся, сверкнув корнями выбитых зубов и опухшим языком.

В более унизительном положении Катилина еще не оказывался никогда, исключая разве что еженедельные занятия по этике, проводимые лично шефом Артели. Но там было другое, а вот механическими приспособлениями его рот тут никто не открывал.

Юма отошел к своему рабочему столу, а девушка-кавалерист, прижатая к креслу, молча уставилась в потолок. Ситуация нравилась Катилине все меньше.

Юма вернулся — в руках была пипетка с каким-то ярким переливающимся веществом.

— Это… о-ольно… о-октор? — поинтересовался Катилина, с огромным трудом двигая опухшим языком в принудительно раскрытом рту.

— Разумеется, не больно, сударыня, совершенно безболезненная процедура, — заверил Юма, закапывая пипеткой ей что-то в рот.

Катилина скосил глаз в сторону и увидел, как странно мерцающие капли из пипетки падают ему в горло. Капли ощутимо жгли, словно какой-то зверек стал царапать слизистую мелкими коготками…

— Тэ-эк-с, — протянул врач, — а теперь еще в носик, туда тоже надо…

Экс-кавалерист сглотнул кисловатую жидкость и промычал:

— Что вы… делаете?

— О, успокойтесь, милая, это всего лишь микроскопические роботы-хирурги. Они вас вылечат. Это, м-м, не слишком приятно, но терпеть можно — вас же лечат!

Залитая в пищевод и носовые ходы жидкость, казалось, странным образом потекла сквозь все ткани его тела. Жжение нарастало и распространилось в груди, в животе, возникло в самом мозгу, раздирая все адской болью.

Катилина дернулся. Его тело, состоящее из одного сплошного ушиба и вывихнутых, поломанных костей болело уже целых шестьдесят долгих мучительных минут, но это превышало по воздействию даже шокер!

Боль от ударов подкованных сапог Деморти ломающих грудную клетку, внезапно показалась Каталине лаской любовницы. Настолько ужасающей была разница в остроте ощущений, настолько сильным был между ними контраст.

— Мне… о-ольно! — проорал он сквозь открытый «капканом» рот, ужасно коверкая слова. Сами собою слезы покатились из изувеченных глаз.

— Ну что вы, — отмахнулся доктор.

— О-ольно!

— Да бросьте! А вот это можно уже убрать, не буду вас мучить…

Доктор удивленно хмыкнул и ловко выхватил изо рта Кэти «капкан». Затем достал из кармана специальный плотный резиновый цилиндрик и, улучив момент, аккуратно вставил его в рот девушке, как кляп. Теперь Катилина мог только что-то нечленораздельно мычать.

Юма удовлетворенно кивнул, потом повернулся к Глазго Деморти, достал из кармана пачку и не спеша затянулся новой сигаретой.

— Знаешь, — заявил он, — здорово держится. Теперь я верю, что эта милая куколка завалила пятерых здоровых мужиков. Она действительно бросилась одна на целую роту твоих охранников?

— Болтают, господин. Сарафанное радио, мать его. — неохотно отвернулся Деморти.

— Не знаю, — доктор с сомнением покачал головой. — Мне, вообще-то, о ее подвигах сам шеф Артели рассказывал. В любом случае, перед нами весьма резвое создание. Не жалко отдавать воякам? Ведь хороша, красавица — даже с синяками. Чудо, как хороша!

А чего жалеть-то? — осклабился евнух. — У нас этого добра, знаете… И потом надо ведь думать о солдатах гарнизонов. Колониальные служаки — тоже люди. И бабу хочется, и ширнуться. Шмаль-то им не светит, так хоть это. Кстати, долго еще ждать?

Юма пожал плечами. Оттянул Каталине веко, обнажив белок единственного глаза. Прищурился, посмотрел. Агнатка уже не мычала, а только изредка подергивала конечностями.

— Ну, — прокомментировал он, — судя по реакции зрачка, нанороботы уже впитались в сосудистую. У девчонки, естественно, болевой шок. Примерно через час скоропеи восстановят порванные ткани, спаяют сосуды и капилляры, вырастят ей новый глаз… а ушибы и прочая дрянь, что портит внешний вид, просто исчезнут. Кстати, — Юма состроил скабрезную мину, — мои роботы соткут ей новую девственную плеву. Девочка, так сказать, э-э… «дедефлорируется». Но это, конечно, уже потом. В общем, подожди еще минут пять и можешь сажать ее в «ящик». Один дождешься? Я хочу к Артели сходить, разговор есть.

С этими словами Юма выбросил сигарету в пепельницу и вопрошающе уставился на старшего евнуха.

— Не вопрос, — отвечал тот. — Конечно!

Доктор кивнул.

— Но смотри у меня! — пригрозил он пальцем. — Никакого секс-возмездия, она итак еле живая. Тем более — в моей рабочей лаборатории. Девушка поступает на баланс армейцев только после того как окажется на территории военной базы. До этого ее девственность и целостность организма не должны пострадать. Усек?

Деморти кивнул.

«Да плевать я хотел на твои правила, док, — подумал он про себя. — Девственность? Да кто там у вояк за этим смотрит?»

Работая маневровыми двигателями, огромная космическая яхта плавно опустилась на гостевую площадку ИЦа 166. Несмотря на размеры и роскошь судна, ее никто не встречал. Только сам Артели вышел на стыковочную палубу, чтобы поприветствовать долгожданного гостя. Всех служек, рабочих и охранников он разогнал, процесс посадки корректировала автоматика.

Артели помахал рукой из-за прозрачной стены стыковочной палубы. Он не знал, сколько человек может составлять стандартное количество пассажиров столь роскошного частного судна, но знал, что если кто-то и наблюдает за ним сейчас с борта, то лишь один-единственный человек. Космические корабли эпохи первичного Сотворения были слишком разумны, автономны и не требовали экипажа. В богатых апартаментах на борту и во время прогулочных рейсов внутри обитали только пассажиры, а уж сейчас, когда речь шла о деловой встрече, визитер наверняка прибыл один.

Наконец к борту яхты присосалась соединительная перемычка, и визитер появился на палубе ИЦа. Увидев лицо незнакомца, Артели крякнул и чуть не присел от удивления. Перед ним предстали знакомый нос, знакомые глаза и знакомые скулы — точная копия его собственного лица. И только цвет глаз и шевелюры у встретившихся на площадке людей отличались. У Артели глаза были серые, а у новоприбывшего — словно насыщенный изумруд, но в остальном и ямочки на щеках, и гранитный подбородок, и бычья шея — все совпадало.

Похоже, подумал Артели, они с гостем отоваривались в одном каталоге для Хеб-седа. Печально, но, как говорится, факт.

Увидев Артели и тоже обратив внимание на совпадение их «братской» внешности, человек с космической яхты открыто и добродушно захохотал: — О, друг мой, я вижу у нас вправду одинаковые черты лица!

Артели пожал плечами.

— Почему вправду?!

— Да рассказывала мне одна… знакомая.

— Понятно, — Артели нервничал, а потому пропустил намек на «знакомую» мимо ушей. — И вы находите это смешным?

— Скорее забавным, — ответил человек-отражение. — Странное совпадение, да? Ага, у нас разные глаза, вы заметили? Вот здорово!

— Вы когда в зеркало смотрите, тоже смеетесь?

— Нет, разумеется, — незнакомец снова широко улыбнулся. — Я вижу, вы пессимист.

— Скорее озабоченный человек, которому вместе с вами, мой господин, придется решать одну сложную проблему. Быть может, лучше обсудим все в кабинете, здесь не лучшее место для беседы.

Гость кивнул, и они быстро вошли внутрь комплекса и поднялись на лифте на административный уровень. Дело было вечернее, в ИЦе притушили свет. Никто не ждал уже Артели на этаже, и даже его секретарша, взятая на должность из числа учениц собственной школы и готовая остаться, если надо, попозже, уже убежала, виляя роскошным задом, к себе в каморку.

Мужчины прошли в большой холл перед кабинетом Артели и присели на огромные кожаные диваны, стоявшие вокруг прозрачного, хрустального в золоте стола.

Чуть-чуть шумел кондиционер, нарушая совсем уж мертвую тишину, и легко попискивал ионатор.

— Итак, сикх? — задал вопрос Артели. — Вы не Заказчик, насколько я понимаю?

— Верно понимаете, — подтвердил гость. — Настолько верно, что мне даже странно слышать подобную трактовку моего визита. Неужели вы допускаете мысль, что он (гость ткнул пальцем вверх) мог прийти к вам лично?.. Я — полномочный представитель. И я, кстати, не «сикх». Уже больше шести сотен лет я — демиург и тшеди, а это значит, что обращение «хапи» ко мне более приемлемо, нежели ваше безвкусное «сикх».

Артели вежливо склонил голову:

— Понятно. Как скажете, хапи.

Его собеседник порылся во внутреннем кармане и извлек оттуда листок. Это была принтерная распечатка.

— Вот текст вашего письма. Мое имя Эс Си Рукс. Но для друзей — просто Саймон. Или просто Си. Можете звать меня так. Я специалист по подготовке уникальных клонов. Так сказать «тшеди» для делания «тшеди». И в определенных кругах, нужно заметить, — тут Саймон повторил заученную для представления фразу, — я пользуюсь достаточной известностью, обусловленной участием во многих именитых проектах. Кстати, как мой последний Проект?

— Вы про объект?

— А про что еще я могу спрашивать?

— Ну-ну, взгляните.

Артели взял со стола многофункциональный пульт и пробежал большим пальцем по его кнопкам повинуясь этим сигналам, пятиметровый квадрат экрана, висящий на одной из стен, вспыхнул и выдал изображение.

— Так, — бормотал Артели, сопровождая свое бормотание нажатием клавиш, — вот стадион-сад вот экзекуторская, коридоры, коридоры, коридоры… ага, комнаты секс-агнаток, о! Вот и досмотровая. Вы смотрите? Красавица, да?

Лицо Катилины, покрытое страшными рваными ушибами и синяками, закрывало собой пол-экрана и выглядело как обкусанная собаками буханка хлеба. Только черная от запекшейся крови. Саймон приподнял бровь.

— Боже, — произнес он тихо.

— Боже? — встрепенулся Артели. — Причем тут он? То, что вы видите, дело рук моих охранников, Создатель тут не при чем.

— Она жива еще?

— Пока да.

— Тогда в чем проблема? — удивился Саймон. — У вас нет оборудования для полной реанимации?

— О, хапи, — возмутился Артели, — по-моему, вы явно надо мной издеваетесь! Смею напомнить, что Катрина-Бета 19-725 — это первый экземпляр, заказанного вами и неизвестного для СИНК «сверх-тшеди», прошедший через мою Высшую школу. Я выращивал для вашего нанимателя множество агнатов, но такого не было ни с одним! Да будет вам известно, вчера это чудовище совершило попытку побега. Пятеро моих охранников убиты, еще восемь — страшно искалечены. Вы представляете, какие затраты на регенерацию и Хеб-сед мы уже понесли?

— О, сикх, — ехидно передразнил визитер, — не стоит лукавить! Сотрудники вашей компании наверняка застрахованы, разве нет?

— Конечно. Но страховку нужно еще получить, А тонкости нашего страхового договора не предусматривают оплату Хеб-седов для охранников, убитых обнаженной наложницей, вышедшей без оружия против ста пятидесяти вооруженных мужчин! Так что вопрос тут спорный. Могут выплатить, а могут и отказать. Но дело, собственно, в другом. В самой девице, разумеется.

Он встал и прошелся по комнате.

— Сейчас, хапи, я нахожусь в очень щекотливой ситуации. Согласно регламенту Корпорации, агнатка, совершившая подобное, подлежит немедленному стиранию, то есть окончательной смерти без права на Хеб-сед. С другой стороны, я получил за нее предоплату от вашего нанимателя и не могу оставить дело неоконченным, — Артели сильно волновался, но решил все-таки говорить прямо. — В общем, мы должны сделать все, чтобы она выжила. Ибо если Катрину казнят, я буду не в состоянии вернуть полученную от вас сумму.

— Неужели уже все потратили? — рассмеялся Саймон. — Все четыре миллиона ка? Да уж, ваши аппетиты меня просто поражают.

Артели всплеснул руками.

— Да о чем вы говорите, боже мой! Я вовсе не мот. У меня были затраты, весьма существенные и на вполне благородные нужды. Недвижимость, вложения в ценные бумаги… И, в конце концов, я не обязан перед вами отчитываться, хапи!

— Да разве я прошу вас об этом? — визитер сделал круглые глаза. — Мне плевать как на ваши расходы, так и на ваш заработок. Единственное, что интересует меня и моего нанимателя — это сам искомый талант сверхтшеди! Заказ на его поиски распределен по всей обитаемой части нашей подмножественности, задействованы сотни тысяч агнатских школ в более чем двухстах кластерах на более чем пяти миллионах обитаемых миров. Мы ищем это существо уже много лет! И вполне вероятно, что тот красочный экземпляр его генетического клона, который вы мне только что продемонстрировали, на самом деле не обладает нужными нам талантами. Понимаете? Разброс слишком велик!.. Из пяти-шести миллионов генетических клонов только один или два могут обладать соответствующим даром, и то, что носителем такого дара является ваша воспитанница, — совсем не факт.

Артели воспрял духом.

— Значит, я могу ее спокойно утилизировать?

— Значит, вы не можете ее утилизировать до того, как мы убедимся в ее непригодности для нашего дела! Надеюсь, эта простая мысль вмещается в ваш мещанский мозг? Нам, прежде всего, нужно определить она это или нет. Если нет — плевать, пусть стирают…

Тут Саймон Рукс покачал головой.

— Но если «да», и вы ее потеряете… — медленно произнес он. — Клянусь, мы ищем сверхтшеди уже более восьми лет, и если шанс будет упущен, то едва ли мы ограничимся одним взысканием уплаченного вперед аванса. Поразмышляйте над этим!

Артели хлопнул ресницами и уставился, не отрываясь, в зеркальное лицо напротив. Он словно смотрел на себя, только в зеленые, а не в серые глаза, и в то же время отчетливо понимал, что перед ним сидит совершенно чужой человек. Ужасный, сверхъестественный тшеди, демиург и акционер Нуля, не «сикх», а «хапи»! Деньги, даже очень большие деньги — ничто для таких, как Рукс. Возмездие подобного бессмертного существа, возвышающегося не только над агнатами, но даже над свободными когнатами Корпорации может оказаться воистину кошмарным!

Глядя в собственные черты, Артели судорожно сглотнул.

— Я понимаю, понимаю, — прошептали его побледневшие губы.

Глаза напротив снова улыбнулись. Вновь появились, заиграли знакомые по отражению ямочки на щеках.

— Вот и отлично, — по-прежнему добродушно кивнул визитер. — Наша главная задача сейчас — Проверить ее способности к «пси». Искомый нами сверхтшеди, как вам известно, кардинально отличается от обычных экстрасенсов. Это не просто сверхчувственный медиум или сильный гипнотизер. Этот тшеди, собственно, вообще не может воздействовать на человека. В смысле традиционной экстрасенсорики он сущее ничтожество и его способности не превышают возможностей обычных людей. Его сила лежит совершенно в иной плоскости, и нам нужно стимулировать его уникальные способности за… Сколько у нас времени до стирания этой вашей агнатки?

Артели взглянул на часы.

— Примерно двадцать четыре часа от настоящего момента, — ответил он торопливо.

— Значит — за двадцать четыре часа, — заключил Рукс. — А теперь вот что…

С этими словами зеленоглазый блондин залез в скрытый карман на груди и вытащил оттуда кожаное портмоне.

— Стимулировать талант тшеди до того, как он созреет сам, — продолжил он, — можно только экстренным способом. Точнее — двумя. Первое — это обычный болевой шок. А второе — нервная стимуляция, например, химическая или с помощью особого рода излучений. Монтаж излучателя требует много места, да и времени потребует прилично.

— И что, — немного смущенно перебил Артели, вспомнив недавнюю беседу с доктором Юмой, — вы предлагаете мне содрать с несчастной девочки кожу для пробуждения в ней дара тшеди? Скоропеи-то, надо полагать, на нее не подействовали.

Саймон снова захохотал.

Зачем же! — пожал он плечами и вынул из портмоне тоненький пластиковый пакет с маленьким бронзовым квадратиком внутри. — Сдирать с нее ничего не нужно, тем более кожу. Мы с вами живем в мире передовой науки, и было бы стыдно использовать для инициации сверхлюдей такие варварские методы. Вот перед вами простой химический препарат. Он впитывается через кожу. Вы должны прилепить его куда-нибудь на тело Катрины, лучше на шею, вот сюда, над ключицей — так ближе к артериям. Если спустя час после этого дар не пробудится, значит — адью, девочку можно пускать в расход и никаких проблем.

— А если пробудится? — нервно перебил Артели.

Саймон Рукс шумно выдохнул.

— Тогда сложнее, — заявил он. — В любом случае — вопрос решаемый. Главное, проведите сам тест!

На этом, по всей видимости, визитер счел разговор завершенным. Он встал, протянул руку для рукопожатия, но вдруг замер и внимательно посмотрел на своего сероглазого двойника.

— Кстати, — заметил гость, воздев палец, — если вы когда-нибудь будете инициировать подобных Катрине существ, то запомните накрепко, сикх, самостоятельно сдирать с них кожу не стоит. Для собственной безопасности, разумеется…

И Рукс ослепительно улыбнулся.

Поза 13 На рывок!

Скоропеи работали. Тихо, но безостановочно. Восстановление было крайне болезненным, но зато явным и скорым. Менее чем через полчаса рассосались ушибы и синяки, исчезли кровоподтеки, начал появляться под опухолью новый глаз.

Если бы кто-то мог сейчас взглянуть на Катрину со стороны, то этот гипотетический сторонний наблюдатель уже легко узнал бы в ней прежнюю высокую, стройную шоколадноволосую красавицу. Чуть изможденную и немного исхудавшую (в отличие от стационарной аппаратуры регенерации роботы-хирурги использовали для восстановления тканей собственные ресурсы организма, а не вещество, полученное из капельниц, и энергию, полученную из Сети), но все такую же прекрасную, как и в первый день появления в искусственном скотском мире.

Отойдя от болевого шока, вызванного резким проникновением нанороботов-целителей в лимфатическую и кровеносную систему, Катилина пришел в себя и тут же резко об этом пожалел. Во-первых, лишенный сил организм, истощенный целым часом усиленной регенерации, мучился от страшной жажды и жгучего голода. Во-вторых, сам процесс регенерации протекал весьма тяжело, боль, казалось, мучила каждую клеточку его несчастного женского тела.

А в-третьих — он был в ящике.

Об этом удивительном приспособлении, настоящем «шедевре», порожденном животной сущностью человеческого естества, Катилина слышал множество раз за прошедший месяц обучения. Неоднократно о возможности его применения упоминали и господин шеф Артели, и господин евнух Деморти (чтоб им пусто было), а также вспоминаемые сейчас с почти ностальгией Мерелин и Лилит. Последние, кстати, ящика очень боялись — гораздо более, например, нежели махейра или пресловутых занятий по пси-устойчивости.

И правильно делали!

Реально «ящик» оказался забавной штукой. В первую минуту после осознания этого нового изуверства, экс-легат даже посмеялся над своим нелепым положением. Все же армейское «черное» чувство юмора ничем не перешибешь. Он смеялся бы, наверное, и дальше, но уже через полчаса его тело скрутило новой судорогой, конечности затекли и не осталось даже сил, чтобы шевелить губами или чем бы то ни было, кроме как чудесными густыми ресницами, обладателем которых он стал после реинкарнации.

Осталось лишь молча материться и моргать.

«Ящик» действительно был просто — ящиком. Продолговатым. Немного похожим на маленький гроб, но глубже, короче и уже. Он состоял из пластиковых прутов. Несколько более сложной конструкции, нежели ящик для фруктов или, там, инструмента. Немного крупнее и из несколько более гладкого материала, но… просто ящик.

Два бугая из охраны, под пристальным надзором Глазго Деморти, согнули Катрину-Бету пополам и затолкали ее внутрь задом вниз. Катилина сопротивлялся — но сделать ничего не смог. Во-первых, он был чудовищно искалечен и вообще находился в сознании только благодаря стимуляторам, а во-вторых… мышечная масса в таком положении есть мышечная масса. Сила силу ломит.

Затем, когда он залез в ящик полностью, его перевернули. Теперь он то ли стоял, то ли висел, упираясь боками в стенки, как будто делающий гимнастику человек, застывший во время наклона к носкам. Доставшееся Катилине женское тело было очень гибким (особенно со сломанным позвоночником — ха-ха!). Однако даже оно, спустя несколько минут, начало дрожать от напряжения. Сесть в ящике не представлялось возможным, выпрямиться — тем более.

Суть ящика, таким образом, сводилась вовсе не к удобству транспортировки. А — к наказанию. Из Высшей школы в армию переводили только злостных нарушительниц дисциплины. Необычайно злостных. Убийца пяти человек из охранников, разумеется, считалась таковым.

Один из охранников коротко пояснил, что в будущем ее ожидает счастливая стезя вечной подстилки под тысячами быстро сменяющихся служивых лиц, по нескольку сотен за сутки. Очень быстро ее ждет смерть от истощения и износа — от кровавого поноса, воспаления матки, разрыва гортани постоянным давлением на горло и язык посторонних предметов. Затем — медленное восстановление скоропеями и новый повторяющийся цикл из служивых лиц. И так — как минимум двести лет.

Средний срок жизни наложницы в армии Нуля исчислялся одним-двумя месяцами, максимум. И перевозили провинившихся рабынь только так — в «ящике». Чтобы быстрей осознали: счет жизни уже пошел на дни и часы.

Сначала Катилина испытал даже некоторое облегчение — микрохирурги старались вовсю. Казалось, он полностью восстановился, сломанные кости срослись. Он был снова здоров и цел. Боль от ран и переломов ушла.

Однако сразу пришла другая.

Катилина чувствовал, как в ужасном «согнутом» положении голова его медленно наливается кровью, а конечности и спина немеют, превращаясь в растянутые струны.

Он попытался бороться с болью, мысленно «вгоняя» в сведенные судорогой конечности волны внимания и воли. Затем — просто терпеть мучительную и долгую пытку, пытаясь считать, перебирая секунды, складывая их в минуты и выжидая, пока пройдут часы. Однако — не смог. Не выдержав даже часа, мозг начал бунтовать.

Сквозь мутную пелену он чувствовал, как кровь, почти оставившая его холодные плечи и позвоночник, бурлит в висках, наливается в темени, переполняет извилины. Или ему только кажется?

Он моргнул. Нет, дальше так не пойдет.

Как там сказала Лилит? «Ты воскрешена после смерти, тебе этого мало?» Катилина поежился. Стенки ящика давили. «Определенно мало, сударыня, — подумал он, — определенно мало. Терпеть, — решил затем легат. — Я буду терпеть».

Но тело его, похоже, решило иначе. Затекшие конечности почти разрывались от страшной судороги. К скрученным в стальную проволоку лодыжкам присоединились сначала мышцы рук, а затем — и большие мышцы тела. Спина, бедра. Не в силах сдерживаться экс-легат заскрежетал зубами. Затем — застонал. Что за дьявол придумал эту поганую процедуру! Ужасная, тягучая боль заполняла все тело.

Он прикрыл глаза…

…И резко открыл их.

Дьявол!

Резко щелкнула и распахнулась дверь. Катилина не видел ничего, что происходило там, за спиной, только слышал. Кто-то вошел, затем дверь захлопнулась. Еще раз, закрываясь, щелкнул замок.

Шаги. Мягко ступая, вошедший не торопясь подошел к ней откуда-то сзади. Не говоря ни слова, он с ходу пнул. «Ящик» со своим прекрасным и уже полностью восстановившимся после избиения содержимым повалился на пол. Теперь Катилина лежал в прежнем положении, но на спине. «Спасибо хоть на этом», — устало подумал он. Кровь медленно отливала от его головы.

Охранник присел. К удивлению беглянки, это был сам старший евнух. Сам господин Глазго Деморти!

Ну что, красавица, — оскалился изувер, — излечилась от своей прыти?

Похоже, подонок пребывал в отличном настроении.

Катилина лишь стиснул зубы. Он помнил их «спор» в экзекуторской за стеклом, и повторятся не хотелось. «Терпеть надо молча, — прикрикнул он на себя. — Молча!»

Но Глазго не унимался. Видимо, упрямство девушки во время занятий по пси-устойчивости зацепило его за живое.

И чего молчим? Кровь в головушку ударила, да? Бывает. А то «Нет! Нет! Нет!». Я вот, знаешь, подумал: стандартный срок для «ящика» — двадцать четыре часа. Потом тебя уже отправят воякам. М-да. Но двадцать четыре часа — это долго, — он протянул. — О-о-очень долго. И если ты будешь ласковой, я могу сократить тебе наказание. Что молчишь? Эй!

Он просунул руку в клеть и больно ткнул костяшками пальцев ей в скулу.

Впрочем, слово «больно» в данной ситуации, было понятием весьма относительным. Сведенные судорогой мышцы просто сводили Катилину с ума.

И если бы он мог себе это позволить, то заорал бы так громко, как позволяли легкие. Но нет, его враг не дождется этого.

— Отвали, — выдавил экс-кавалерист сквозь зубы.

Глазго Деморти усмехнулся.

— Ха! Стандартный ответ, — усмехнулся он. — Посмотрим, как ты запоешь часа через три. А через четыре? — тут он страдальчески вздохнул. — Эх-х. Да пойми ж ты, дуреха. Мы поссорились — надо мирится. Вариантов-то у тебя нет.

— Это кто сказал?

— Я. Думаешь, выдержишь?

Катилина прикрыл глаза.

— Посмотрим… — На самом деле он не был уверен. — Попробую. В конце концов, один день — это не так долго.

Глазго осклабился:

— Н-да? Занятный подход. Вообще, ты меня заинтриговала. Упорство — это странная позиция для прога, ты не находишь? А уж тем более для шлюхи.

— Ну, господин, вам виднее. Я, уж простите, не специалист.

Евнух заржал, не поняв иронии.

— Эт точно, — он потер подбородок. — Впрочем, как знаешь. Хочешь сидеть сутки напролет в этой клетке — сиди. А я твое «сладкое» возьму и так. Прутья мне вряд ли помешают.

Внезапно замолчав, Деморти поднялся, подошел к камере слежения, висящей под потолком, и что-то показал ей жестами. Затем поднялся на край кровати и аккуратно отсоединил один из проводков. Красный глаз, мигающий в центре окуляра, погас. Отключена?

С мерзкой миной на лице Глазго вернулся, присел и с довольной улыбочкой сообщил:

— Ну что, сударыня, теперь мы совсем одни. Романтично, черт подери!

«Понятно, — заключил Катилина. — Значит, видеокамеры действительно отключены».

Между тем, не теряя времени, евнух поднял ящик в прежнее положение, просунул руку сквозь прутья клетки и погладил округлую ягодицу Катрины-Беты. Она как раз приходилась на уровне его паха.

Катилина раскрыл от удушья рот. Но вместо крика наружу вырвался лишь животный рык. Подавившись собственным бешенством, оскалившись как зверь, легат захрипел.

Высокий псевдогунн гаденько улыбнулся. Наклонился так, чтобы согнутая пыткой девушка увидела его лицо. Присел. Его рука соответственно скользнула с ягодицы ниже, по манящему изгибу обжигающе холодного бедра, к коленям. К уткнувшемуся в них лицу. Вторая рука в то же время пыталась пролезть туда, где только что находилась первая — меж ягодиц…

«Ну что ж, — решил кто-то внутри Кэтиной головы, — Похоже, терпеть более не получится».

Резко дернув челюстью, Катилина схватил Деморти за пальцы. Зубами! Затекшие руки невольницы лежали вдоль тела, вцепившись в собственные лодыжки. Быстро подтянув их, наложница зажала кисть насильника в замок и, с силой сомкнув челюсти, с хрустом откусила ему вонючий мизинец!

Деморти заорал. Вывернув кисть на излом, Катилина зафиксировал лучезапястный сустав своего врага в собственных руках и, тяжело дыша, сплюнул кровь и откушенную фалангу.

— Молчать, — прохрипел он тихо, вспоминая давешний приказ одного из охранников, и подкрепил свои слова, усиливая давление на кисть. — Молчать говорю!

От боли в запястье Деморти дернулся и затих. Сцена была нелепой: здоровый высоченный мужчина в униформе с электрической дубинкой на поясе стоял на коленях перед обнаженной девушкой с окровавленным лицом внутри ящика-клетки из пластиковых прутьев.

— О, Боже, — задыхаясь зашептал евнух. — Тварь… Ты ж мне палец… откусила!

Но Катилина только крепче зафиксировал захваченную руку и прошипел:

— Только фалангу, господин евнух. Еще можно пришить.

Глазго длинно и витиевато выругался. Дернул плечом, но резкая боль сдержала его попытки.

— Совсем сдурела? И что дальше? Сломаешь мне руку?

— Видно будет! — глотая воздух ответил Катилина. — А вот вы, я смотрю, не совсем евнух. А? — И он легонько надавил на вывернутую на излом кисть.

— Черт! Черт! Черт! — зашипел Деморти. — Осторожней! Что ты за дура? Что за дура! Ты хоть представляешь, что с тобой сделают после нападения на старшего офицера?

— Не-а, — с деланным весельем заявил Катилина, хотя пот заливал ему глаза, а руки легонько дрожали от напряжения. — Но одно я знаю точно: я тебе сейчас все пальцы переломаю. Где ключи?

— Тут нет ключей, здесь защелка.

— Открывай.

— Да пошла ты!..

Катилина ощерился:

— Уверен?

— Сука! Я тебе матку вырежу!

«Ах ты гнида, — подумал Катилина. — Вырежешь матку? Ну что ж, очевидно следует уже привыкнуть, что все в этом мире считают меня женщиной. Поганые, грязные ублюдки! Ненавижу!»

И вместо ответа ОНА вывернула сустав!

От страшной боли Глазго взревел. Как дикий зверь, он вскочил, выпрямился во весь свой нешуточный рост, отрывая вцепившуюся в его руку клетку от пола, и с размаху ударил ей по стене. Потом об пол! Снова об стену! Об кровать! Пластиковая Клетка с тонкой обнаженной девушкой была слишком легкой для двухметрового великана. Подстегиваемый болью, он орудовал ей как битой.

Удар! Удар!

Но Катрина держала крепко. Рука Глазго залезла за прутья по локоть, и невольница, воспользовавшись этим, согнула ее на излом, используя как крюк, зацепивший один из прутьев, одновременно с хрустом доламывая врагу запястье!

Кэти в клетке болталась на его изломанной конечности как пустой мешок.

— Тварь! Тварь! Тварь! — надрываясь, орал он. — Отда-ай! А-аааа!

Хруст. Резким движением она сломала ему руку. Кисть евнуха болталась теперь как плеть, и больше ломать ей нечего — согнутый на излом локоть в таком положении вряд ли поддастся.

Дико вращая глазами непрерывно матерясь и давясь собственным криком, псевдогунн обрушил поскрипывающую клетку на пол, затем стал пинать. Еще раз! Пнул, пнул, пнул подкованным сапогом, крутанулся на месте как юла, попытавшись дернуть из-за пояса верный электрошокер! Но ему не повезло — махейр болтался в кобуре справа. И левой, свободной руке Деморти трагически не хватало длины, чтобы вытащить его полностью в этой бешеной свистопляске. Пальцы лишь бессильно скользили по рукояти, и он снова пнул клетку.

В этот раз один из прутьев треснул и сломался, от следующего удара сломался второй. Медленно, по сантиметру, сломанная, но все еще сдерживаемая болевыми импульсами потная рука Глазго выскальзывала из «ящика» — сил Катрине все-таки не хватало. Липкие пальцы насильника выплывали из захвата девушки, хотя она вцепилась в вывернутую конечность, казалось, уже всем своим телом — руками, плечом, ногами, прижала к обнаженной груди, словно в страстных объятьях.

Бешено крича, Глазго нагнулся и насел на клетку. Та скрипнула, затрещала. Через проломанные прутья он всунул свободную руку внутрь и принялся выламывать пальцы Катилины, чтобы оторвать наконец их от своей измученной конечности.

Кисть его сжата. Сильные пальцы согнуты. Наружу перед ее лицом торчит только крепкий большой палец руки с толстенным суставом. Невозможно, невозможно! Вены вздулись у девушки на висках. От страшного напряжения побелели руки. Даже судорога, сводившая болью все тело всего пару минут назад, вдруг показалась смешной, как детский ушиб.

Глазго медленно, с рычанием разжимал ее пальцы — еще пара мгновений, и он вырвет руку из захвата, достанет шокер, вызовет охрану и тогда…

Не-ет!

Не в силах сдержать порыв разъяренного евнуха руками, Кэти-Катилина снова раскрыла челюсти и сжала их изо всех оставшихся сил на липких мужских пальцах. И раз нет у нее иного оружия кроме собственных зубов, то…

Кости хрустнули вновь. Ее чуть не вырвало от вкуса мяса и теплой человеческой крови, но зубов она не разжала.

Лопнули сухожилия, шея людоедки бешено напряглась. И огромный большой палец правой руки, оказался у нее во рту. Один. С фонтаном крови, заливающей ей язык. Откушенный под корень, палец конвульсивно дрожал…

…И Глазго встряхнуло. Кажется, он закричал. Опять вскочил как бешеный, поднимая изломанную клеть двумя изувеченными руками прямо над головой. И страшно, со всей силы рук и ярости обрушил скованную пластиком невольницу на стоящую в комнате тумбу.

Удар!

Удар пришелся на бедра. Таз Кэти, казалось, лопнул от столкновения напополам.

С громким противным треском тумба развалилась на куски, а «ящик», не выдержав этого последнего унижения, брызнул в стороны выломанными прутьями и анкерами.

Щепки и обломки пластика впились Катилине в тело. Кровь заливала рот и спину, порезанные руки, шею, грудь. Но, не замечая боли, Кэти рванула наружу. Створка вылетела и, перекатившись через собственный бок и рваные обломки клети, она встала на ноги. Впервые за последние два часа. Ноги ее дрожали.

Глазго стоял напротив. Какую-то секунду он смотрел на место, где только что находился его большой палец левой руки, на бьющий кровавый фонтан и на сломанную кисть правой. Затем отступил на шаг, одновременно кое-как доставая из-за пояса электрошокер. Левой. Стоя свободно и согнув корпус, теперь он смог дотянуться.

— Ты сдохнешь, — прошептал он, дрожа, и голос его вибрировал от боли и ужаса, как натянутая струна. Вместе с кровью и со слюной Кэти сплюнула то, что было во рту.

Огромный мужской палец в кровавой пене плюхнулся на кровать.

Несмотря на страшную боль и усталость, несмотря на голод, жажду и затекшие конечности, ее охватило какое-то странное, злое веселье.

Легко, почти играя, Катрина шагнула в сторону, на ходу подбирая с пола отпавший от клети пластиковый прут, и развернулась.

Правая нога вперед. Левая — назад, стопа перпендикулярно к правой. Левую руку — в сторону. Правую, с тонким прутиком — в глаза своему врагу. Фехтовальная стойка. Наверное, со стороны это выглядело нелепо: обнаженная, измазанная в крови девушка со смешным пластиковым прутом вместо шпаги. Но камера отключена, и некому было наблюдать за нелепой сценой.

— А знаешь, — сказала агнатка сквозь застилающую глаза кровавую пелену и сумасшедший хохот, клокочущий в ее глотке, — плеваться твоими пальцами входит у меня в привычку. Что с твоими руками?!!!

Задохнувшись от ненависти, изувеченный евнух бешено зарычал и прыгнул вперед. Он был выше Матрицы почти на две головы и явно — значительно сильнее худенькой девушки. В узком пространстве комнаты это могло бы стать решающим фактором. Однако шокер Глазго, явный правша, сжимал теперь левой рукой, к тому же лишенной большого пальца.

Катрина пригнулась. Внезапно уснувший в ее голове легат Каталина был в прошлом опытным фехтовальщиком, он чувствовал себя неуютно в теле голой избитой девицы. Новое тело не обладало ни рефлексами, ни отточенными тренировкой подсознательными навыками его старой «мужской» оболочки. Но опыт войн и осад, уличных драк и дуэлей и годы, проведенные на ристалище и в тренировочном зале, оставались с ним, в его памяти и сознании.

Пригнуться. Притоп. Терцио! Укол! Ловким движением своей импровизированной шпаги бывший катафрактарий вышиб электрическую дубинку из руки своего неумелого противника. Вторым скупым движением отбил ему «фехтующую» кисть, а третьим — вонзил свою «шпагу-прут» ему прямо в шею. Сквозь кадык — за одно мгновение. Внутрь — острием из затылка.

Глазго Деморти захрипел. Что-то забулькало у него внутри, глаза закатились, и он рухнул на пол как мешок с дерьмом, каковым, в сущности, и являлся.

Несколько секунд после этого Кэти стояла, не дыша, над неподвижным телом старшего евнуха. Странно, но в эти мгновения она уже не осознавала себя Флавием Аэцием Катилиной. Собственно, рее, что было в ней от бравого катафрактария, являлось лишь памятью, набором воспоминаний. Биологическим мужчиной на самом деле она не была.

Все это — наваждение, раздвоение личности, медицинский синдром. Легат Катилина дал ей очень многое — навыки владения холодным оружием, мужскую логику, волю и множество терминов, которые при ином раскладе оказались бы ей совершенно не знакомы. И все же тридцать дней с момента изготовления в школе, внутри стен этого ублюдочного заведения жила именно она — Катрина-Бета 19-725. Полноценная личность и совершенно иной человек. Невозможно оставаться стопроцентным мужчиной, пребывая в теле стройной девушки. Бытие определяет сознание? Да, похоже, именно так.

Кэти тряхнула головой и, отбросив в сторону совершенно излишнее сейчас самокопание, присела и дотронулась до сонной артерии сраженного ею человека. Кровь заливала его шею, но пульс осторожно проклевывался под кожей.

«Ага, — подумала Кэти, — надо бы добить Ублюдка».

Она посмотрела вокруг, выискивая глазами что-нибудь подходящее, но потом махнула рукой: тыкать в Глазго пластиковым прутом не хотелось как-то слишком по-мясницки. А душить уже просто не было сил.

Она поднялась. Что дальше? «Вроде бы, подруга, мы собирались терпеть все пытки, до подходящего момента, связаться с Руксом, все выяснить и обсудить… — сказала она себе. — Что ж, будем считать, что у нас не получилось с терпением и выяснением».

И, по всей видимости, более подходящего момента в ее столь короткой и столь скотской жизни в этом новом чудесном мире уже просто не будет.

Кэти закрыла глаза, мысленно воспроизводя увиденную во сне картину того, что находится за дверью. Схему внутренней планировки ИЦа 166, подаренную ей СИНКом во время быстрых «ночных» уроков с шунтом. Можно ли доверять этой памяти? Логика говорила, что нет, но ей плевать на логику — это все, на что она могла положиться. Итак…

Вот перед нею схема. Коридор, коридор. Комнаты, комнаты, комнаты.

За углом — ближайший пост. Там стол и охранник с эстиметом. Дальше идет еще один коридор — более широкий, он предназначен не только для пешеходов, но и для электромобилей, развозящих наложниц в дальние секции. Своего рода «улица» внутри здания. Затем — большой зал с бассейном. И вот оно — выход в стадион-сад.

Стадион-сад отгорожен забором от других «пространственных комнат» ИЦа. С высоты цветочных террас она несколько раз смотрела туда, в последний коридор, ведущий из Высшей школы внутрь шумящей многоголосьем самой большой снежинки Индустриального центра. Там — город и порт. Много людей и машин. Много зданий и… космических кораблей.

Нужно выйти туда. Какова бы ни была ситуация с контролем населения и системой учета когнатов, других вариантов у нее нет. Остаться в комнате — смерть. Причем, скорее всего, извращенная, долгая и мучительная.

Требовалось прикинуть время. Сколько заняла их схватка с Деморти? Показалось — долго, но наверняка не больше пары минут. Скорее, даже меньше. Стены глухие, дверь со звукоизоляцией. Специально, чтобы насильник из числа охраны или евнухов мог спокойно справить свои дела, а вопли жертвы не отвлекали бы от обучения ее соседок. Все верно. Однако, если брать случай с Деморти, то это похоже на злую шутку. Кэти скорчила гримаску: насилие вышло наоборот!

Дверь Деморти запер сам. Камеры выключил сам. Кстати, сколько дежурный в комнате видеонаблюдения будет мириться с тем, что его товарищ насилует красотку при выключенной камере? Пять минут? Десять?

Вряд ли больше — насилие, это знаете ли, такое Дело…

Добавим к этому пять минут на предварительное избиение жертвы и еще столько же на — ее последующее избиение, если насильник — садист.

Получается — двадцать минут от силы.

Катрина уперлась взглядом в висящие на стене часы. Дьявол! Сколько они показывали, когда Деморти вошел в ее комнату, она, естественно, не засекла. Из позы «согнутого человека», ей не было видно табло, а ручных часов из охранников почти никто и не носит. Но будем исходить из худшего — пусть осталось десять минут. Будем считать, что по истечении этого времени дежурный либо включит камеру из комнаты наблюдения (если на пульте есть такая функция), либо припрется сюда лично.

Хорошо!

Как была голой, Катрина затолкала истекающее кровью тело евнуха под кровать. Туда же запнула и откусанные пальцы.

Быстро полотенцем затерла кровь на полу и оправила на кровати покрывало, создав видимость обычного порядка. При беглом осмотре через камеру наблюдатель, возможно, сразу ничего и не заподозрит. Мелкие капли крови на стенах, разводы на полу с первого взгляда не увидишь, тем более, через камеру. А дать им время рассматривать все со второго раза она просто не могла.

Кэти потянулась, как кошка, разминая плечи — к черту!

Быть может — надеть форму Деморти? Но это глупо, просто идиотизм. В такой крупной одежде она просто утонет — не наш размер. Но даже бы если форма подходила ей по размеру, она похожа на охранника или евнуха в той же степени, как любой из них похож на наложницу-агнатку. Ее узнают сразу, как только она ступит за порог.

Что остается?..

K счастью, комната, где она находилась, была оборудована стандартной «мыльницей» — синтезом одежды: возможно, здесь кого-то переодевали меняя разорванную при наказаниях обычную форму наложниц.

Беру обувь, беру куртку, решила Кэти. Не надеваю, а просто в руки. А на себе — обычная одежда ученицы, все!

В коридоре повсюду камеры. Вид шагающей «школьницы» в обычной одежде рабыни, состоящей из шорт и блузки, пусть даже с какими-то тряпками в руках, вызовет, возможно, меньше подозрений, чем вид той же школьницы, но в форме старшего уха. Хотя не факт — но делать нечего. Теперь надо прикинуть дальнейший план. В заборе стадион-сада есть большие ворота, а рядом флигель и калитка. Во флигеле еще один охранник и тоже с «правительственной моделью», то есть с наручным бластером.

Вот что ей нужно — оружие! Имея на кисти заряженный огнестрел с парой запасных энергетических батарей и всего лишь двух охранников в качестве препятствия, она пройдет через все помещения Высшей школы как нож сквозь теплое масло.

Нужно только заполучить эстимет. Но как?

Кэти остро и зло усмехнулась — это был простой вопрос.

Очень простой.

Она быстро смыла кровь с лица и тела, напялила новые блузку и шорты и подняла с пола электрошокер. Взмахнула рукой, разминая кисть.

От двери до конца коридора, где стоял стол и сидел охранник, ее отделяли всего тридцать метров и перегородка стены.

Проведя карточкой, добытой из кармана валявшегося под кроватью Деморти, по пазу замка, Кэти открыла дверь и вышла наружу.

Коридор был пуст. Тридцать метров — это всего примерно шестьдесят шагов.

Куртка висит на левой руке. Боты — в ней же. Дубинка электрошокера — под курткой. Рукоять немного торчит, а на ней — лежит правая рука. На экране и не поймешь, в чем дело.

Десять, двадцать шагов. Что же так бешено скачет сердце?

Тридцать, сорок шагов — коридор по-прежнему пуст.

Пятьдесят шагов. Навстречу ей вышла наложница с их курса, кивнула в знак приветствия и поспешила к себе в комнату. Вдруг заметила странную одежду у нее в руках и остановилась, чтобы что-то спросить.

Катрина лишь мотнула головой — отвали!

Поворот за угол.

Через два метра сидит охранник. Эстимет спит на его руке.

Кэти? — это наложница с их курса; голос раздался сзади. — Что это там у тебя? Вам уже нормальную одежду выдают?

Охранник медленно повернулся к ним, на лице его дремала скука.

Бывший легат тихо выругалась. Вот бабы! Какую еще одежду?! В прошлой жизни с тряпками не наигрались?

Ну, постой же, — однокашница подошла поближе. — Кэти, я серьезно. Что это у тебя там такое? — И девушка схватила ее за рукав куртки.

На рукаве нашивка, две буквы — «НС». Такие носят только служащие Нулевого Синтеза — когнаты, а не рабыни.

Охранник приподнял бровь. Бластер по-прежнему спал на его руке, но внимание — пробудилось. Он поднялся.

— А действительно, это что?

Дьявол! Кэти сверкнула глазами. Шаг вперед, прямой и открытый взгляд. Ослепительная улыбка жемчужно-белых зубов.

— Это шокер, мой господин, — честно призналась она.

Электрическая дубинка порхнула ей в руку и, описав дугу, вонзилась мужчине в лоб.

Треск!

Попахивая озоном, тело шумно свалилось на пол.

Стоящая рядом девушка в ужасе завизжала.

Отбросив в сторону шокер, Катрина присела над телом и быстро отщелкнула от руки пистолет обездвиженного охранника. В ячейках на поясе — две запасные батареи, все, как положено.

Первое движение — нацепить эстимет на кисть Второе движение — сжать ладонь, снимая предохранитель и вдавить пусковую кнопку.

Визжащая однокурсница, подавившись собственным криком и дымя мозгами, сползает по стенке.

В голове, чуть выше рта — квадратная сквозная дыра. Сквозь дырку видны обои. Извини, красавица, просто не надо орать.

Дальнейшее заняло буквально секунды. Катрина накинула куртку, обулась. Боты, конечно, оказались велики для изящных ступней, но так лучше, чем в тонких носках.

Сложив правую руку с бластером в упор левой, короткими шагами на чуть согнутых в боевой стойке длинных ногах топ-модели, бывший легат панцерной кавалерии двинулся навстречу свободе.

Поза 14 Высокое искусство побега

Говорят, в бесконечности вселенной существует все, что только может существовать. Однако каждый, кто смотрит по сторонам, видит только то, что он видит. Бесконечность, бессмертие и безумие — лишь набор звуков, питающий людское воображение и оправдывающий в наших фантазиях вечные людские пороки. Зато краткое мгновение жизни — то самое, суетное и ничтожное, которое ты переживаешь в единственный и последний раз, воистину может казаться бесконечным, если подано вселенским хаосом в нужном антураже.

Разрезая воздух обнаженными ногами, Кэти шла сквозь ИЦ как в дурмане.

Секирой огнедышащего эскамета она рубила встречных людей пополам, и они падали наземь порваными, пылающими манекенами.

Шипящие вспышки «правительственной модели» озаряли мрачные коридоры ИЦа, и не было пощады для тех, кто вставал на пути безумной девицы в этот страшный, щедрый на смерти час.

В голове Катрины гремело и громыхало. Под эту шумную канонаду недобро глядела она своими пылающими очами из-под длинных и пышных ресниц. Взгляд роскошной красавицы озарял изгибающиеся туннели буквально волнами ненависти.

И все же … что-то было не так.

Окружающее пространство отражалось в ее мозгу не только привычной визуальной картинкой, но стремительными всполохами линий и силуэтов, геометрией трехмерной графики, похожей на цветные картины Сети Информации.

Линии стен и уровней были очерчены голубым. Люди, шныряющие по этажам, — насыщенным зеленым. Ярко-красным сверкало у них в руках оружие.

В первые минуты своего стремительного огнедышаще-кровавого бегства Катрина всего лишь пыталась вспомнить «карту», объемное трехмерное изображение ИЦа 166. И внезапно, словно подчиняясь беззвучной команде, эта карта вспыхнула перед ее глазами! Нет не в памяти — она загорелась живо, зримо и натурально, как загорались «силь» и интерфейс шунта, в форме цветных и скрещенных линий.

Все это было только началом. Вскоре картина разноцветных, пульсирующих бликов дополнилась и сигналами шунтов. Чужих нейроразъемов, расцвечивающих фигуру подконтрольного шунту человека забавными огоньками…

Беглянка сама не понимала, как такое возможно. Сначала она приняла визуальную фантасмагорию за сбой нейрошунта или собственную вполне возможную шизофрению. Но буквально через мгновения, с кристальной ясностью осознала — в ней пробуждался дар тшеди. Каким-то удивительным образом ее тайному мистическому таланту оказались подвластны не человеческий мозг или стихии природы, но каналы нейрошунта и просторы Сети.

Времени задумываться над этим у Кэти пока не имелось, оставалось только время идти и стрелять.

Но, тем не менее, мозг все равно пытался осознать происходящее, и объяснить иначе происходящие всполохи сетевых программ было невозможно. Почти мгновенно, в одну-единственную, длинную, но ускользающую от восприятия секунду, она вдруг ощутила, душой почувствовала всю интеллектуальную технику и приборы, заполняющие пространство ИЦа, коридоры которого проплывали сейчас мимо нее. Почувствовала и осознала сотни тысяч аппаратов неотъемлемой частью самой себя! Все они — и компьютеры, управляющие климатом помещений, и микроскопические мозги видеокамер, и процессоры бытовых роботов, и даже этот «интеллектуальный» бластер казались ей продолжением собственных рук, преданными зверями, смотрящими на нее с фанатичной любовью…

Мир вспыхнул вокруг нее разнообразием символов, соединенных единой паутиной. Каждый прибор и каждый компьютер и уж тем более — каждый человек, носитель неотъемлемого нейроразъема виделись ей сквозь стены, прямо в мозгу, четкими виртуальными силуэтами.

Управлять этой фантастической игрой оказалось удивительно легко.

Сначала фигуры с шунтами различались… В первые минуты, когда Катрина, стоя над растерзанным телом первого охранника и агнатки, осваивалась с этим новым зрением, зеленым светились только фигурки рабов, а красным — все когнаты.

«Глупость, — мелькнуло в голове, как будто сквозь сон. — Какая разница, кто тут когнат, а кто Раб? Важно лишь — вооружен ли он». И вместе с мыслью, как часто бывает во сне, изображение трансформировалось само, потакая ее едва сформированному желанию! Зелеными стали все суетящиеся в ИЦе фигурки, а красным — только оружие И ярко-синим, с белым сиянием, отражающимся от кожи, зажглась она сама.

Было странно видеть свой путь одновременно глазами и в то же время — словно со стороны на объемном экране компьютерного монитора, а лучше сказать — в голограмме, в объеме, со всех сторон, сквозь стены и сквозь потолок. Мелькнула мысль: «А почему не кружится голова? Ведь должна бы, твою мать, дезориентация полная!» Но, отбросив мысль как неуместную, Катрина только крепче сжала бластер и полетела вперед.

Вот он, стадион-сад. Широкая дверь, остекленное КПП, за столом сидит еще один охранник. Мощный когнат — косая сажень в плечах, форма обтекает могучее тело, как упаковочный полиэтилен, фуражка сдвинута, для крутости, почти на глаза. Взгляд опущен вниз, он что-то читает.

Быстро, безумно, бездумно, в полной, оглушающей тишине, прерываемой только тихим зудением галогеновых ламп, ее палец вдавил спусковую кнопку.

Огромный охранник рухнул, не отрываясь от сжатого в руках глянцевого журнала. От выстрела стекло его кабинки брызнуло в стороны каплями плавленного стекла, а голова скатилась на подушку кресла.

Зло усмехнувшись, Кэти двинулась дальше.

Голубые линии трехмерного изображения смещались все время. Какие-то фигуры на этом макете сидели или лежали неподвижно. Какие-то быстро следуют из одной части ИЦа в другую…

И вдруг Катрина увидела собственный рабский сектор, разбитый на маленькие комнатки, в которых сидели, лежали и шли… ее одноклассницы. Над головами фигурок светились коды и имена их шунтов. Изображение сдвинулось чуть правее, еще правее, и вот, в столовой класса, за их обычным столиком она увидела Мерелин, Лилит и Роксану. Вернее, их силуэты, сотканные из опутывавших тела электронных нитей, надписями имен и кодов над головой.

Встряхнув волосами, Кэти устремилась туда. Ноги сами несли ее вперед по извилистым коридорам центра, алая линия путеуказателя петляла меж стен.

Часть сознания старого воина Катилины все еще оставалась с агнаткой. В первые минуты Кэти казалось, что она движется хаотично, совершенно не задумываясь над направлением бегства. Однако вскоре девушка поняла, что ноги несут ее по определенному плану, ориентируясь то ли на солдатские инстинкты легата, то ли на собственную интуицию. Маршрут был четок и прагматичен. Ледяная логика свихнувшегося подсознания вела ее обратно по коридорам — в секторы подруг по несчастью. Яркий виртуальный путеводитель, указывающий ей путь, не предусматривал задержек и остановок, но старый солдат, кусок которого все еще прятался в черепе милой девицы, знал: он не бросит подруг никогда.

Спустя несколько минут Кэти ворвалась в столовую как огненный вихрь, срезав косыми лучами пару охранников, дремавших у стен…

Девушки ее класса, ставшие за этот месяц почти родными, вскочили, со страхом взирая на обгоревшие мужские трупы. Здесь собрался весь класс, человек двадцать, наверное, за небольшим исключением. Однако ее прайд присутствовал весь. С испугом взирали они на бунтарку, что вчера утром на их глазах фактически голыми руками прикончила пятерых насильников.

В полной, почти физически ощущаемой тишине Катрина заговорила.

— Я ухожу, — прозвучал ее хриплый, безумный голос.

В ответ в воздухе повисло молчание, тягостное, как затвердевший под солнечными лучами тугой каучук. Внезапное появление Катрины повергло сестер по несчастью в шок, а потому, выдержав короткую паузу, она продолжила быстро, но с расстановкой:

— Нет времени объяснять, — Кэти говорила спокойно, стараясь сдержать дрожащее от волнения сердце, — скажу коротко только две вещи: я знаю, как выбраться отсюда, и у меня есть оружие, чтобы суметь это сделать. Это мой шанс на свободу. — Она повысила тон. — Ну, кто со мной?!

Оставив вопрос без ответа, рабыни-сестры по-прежнему смотрели широко раскрытыми глазами. В самом деле, широко раскрытыми — от ужаса и непонимания. «Хорошо», — решила тогда она. В критический миг, когда секунды ускользали меж пальцев холодной родниковой водой, Катрину интересовал лишь собственный прайд — как собственная семья.

— Роксана? — она развернулась к самой близкой из прогов. — Ты не расслышала? Уходим со мной!

Но рыженькая вздрогнула, словно очнувшись от сна, и зашептала совсем не то, чего ожидала явившаяся за ней подруга.

— Кэти, ты выжила из ума, — проговорила девушка еле слышно. — Зачем ты убила охранников, ведь они отомстят… И как ты выбралась из ящика?.. Откуда у тебя эстимет?..

— Много вопросов, Рокси, — ответила Катрина резко, шагнув вперед и хватая подругу за локоть. — Очнись же, идем!

Она встряхнула Роксану, но та вырвалась и отступила. В глазах «программной» рабыни, с которой они совсем недавно мечтали о свободе, цвели недоверие и страх.

— Безумная… — зашептала рыжеволосая, ее дрожащие глаза суетливо забегали по лицу подруги. — Тебя же поймают, Кэти, поймают наверняка!

Выругавшись от злости, Катрина схватила ее за руку снова и зарычала, как загнанная в угол волчица.

— А что мне терять?!

Внезапно, не в тон этой краткой, но яростной перепалке, в их спор вмешалась Лилит.

— Верно, теперь тебе нечего терять, — чуть слышно произнесла синеволоска, кивая на трупы охранников. — Не знаю, что ты несешь насчет побега, но в одном уверена точно: с тобой никто сейчас не пойдет. У тебя на руке пистолет, и это ты убила людей. Уходи!

Катрина опешила. Губы ее раскрылись сами от непонимания и растерянности:

— Да бросьте. Вы что? Мы выйдем отсюда, клянусь!..

— А дальше?! — сорвавшись, вдруг сделала шаг вперед Эффи. — Ты кем себя возомнила?! Даже если мы выйдем отсюда вооруженные до зубов и перебьем всех евнухов ИЦа, куда мы пойдем?

— Мир кластеров безграничен!

Эффи дико захохотала. К ее смеху присоединилась Лилит и прочие девушки, постепенно, одна за другой, начали смеяться.

— Везде в пределах этого безграничья царствует Корпорация, — холодно объяснила синеволоска, — в любом кластере есть ССБ, планетарные армии, флот и самое главное — СИНК, Сеть Информации, тотальная система контроля. Ты не сможешь появиться ни на одной планете — шунт засекут из космоса. Ни в одном городе не сможешь купить еду или одежду, билет на корабль и даже оплатить стакан воды в уличном синтезаторе. Побег — это самоубийство. Нет, хуже — это удлинение рабского срока и дисквалификация. Но главное, даже если ты сможешь сбежать и каким-то образом миновать внимание СИНК, тебя ждет смерть от старости, Кэти. Очнись. И брось эстимет!

От удивления Катрина потеряла дар речи. Ее вели сюда, в комнаты одноклассниц, только лучшие побуждения. Мечта о свободе, которую она решилась, несмотря на весь риск и ускользающие секунды, разделить со своими подругами.

Осознание тщетности заполнило ее голову обжигающей лавой. Как же она не подумала об этом? Мир кластеров безграничен, но бежать им действительно некуда. И причина кроется даже не в тотальной системе контроля Сети. Просто убегая от рабства, эти женщины сбегут от собственного бессмертия, а значит, побег невозможен не только технически. Он невозможен своей бессмысленностью, самой своей абсолютной, опустошающей безысходностью в их собственных головах!

Однако время ускользало. И вне зависимости от условий, она не собиралась возвращаться обратно в ящик. Сжав губы, беглянка стремительно развернулась, чтобы уйти. Но тут из-за стола ее прайда поднялась Мерелин, молчавшая все это время, и помахала рукой. Блондинка вышла, качнула шейкой и очень пристально, с вызовом посмотрела на Кэти.

— Здесь все говорят за себя, — заявила она, глядя на более высокую подругу снизу вверх и улыбаясь. — Ты молодец. И, пожалуй, я тут второй человек, которому нечего терять. Меня возьмешь?

Прищурившись, Кэти удивленно взглянула на Мерелин. Сейчас, после короткого пояснения Лилит, гневной вспышки Эффи и отказа Роксаны беглянка осознала полную бесплодность своей попытки пробудить в наложницах тягу к свободе и потому не вполне понимала действия платиновой блондинки.

— Мэри, одумайся, — всплеснув руками, запричитали рабыни.

— Побегом ты отказываешься от бессмертия!

— Глядите — еще одна дура!

— А как же… твоя «вечная жизнь», Мерелин? — спросила Катрина.

— С ней все хорошо, с моей вечной жизнью, — усмехнулась платиновая блондинка. Лилит и Эффи не лгут — большинству из стоящих здесь клонов-наложниц бежать не просто некуда, но и не зачем. Система Корпорации несокрушима и вечна, она гарантирует нам бессмертие, — Мэри глубоко вздохнула, — но только не для подобных мне. Я «двойной дубликат», собственная добровольная копия.

По толпе наложниц при этих словах прошел гул ужаса.

Некоторые из клонов подались назад, стараясь подальше отодвинуться от Мерелин как от парии или заразного больного. На лицах женщин застыли гримасы ненависти и презрения. Кто-то закрыл лицо руками, скрывая отвращение. Эффи злобно выругалась, ощерившись как волчонок, и только Роксана с другими молодыми прогами ничего не понимая, озирались вокруг.

Кэти прищурилась:

— И что же такое «добровольная копия»?

По-прежнему ослепительно улыбаясь, бывшая киноактриса пожала плечами:

— Ты вроде бы торопилась?

Кэти кивнула — для разговоров времени не оставалось. Ни слова не говоря, она двинулась в сторону выхода, поманив Мерелин за собой. Кто бы она ни была, у Кэти сейчас не было намерений в чем-либо разбираться. Чуть прикрыв глаза, девица глубоко вздохнула, вызывая в памяти схему, что привела ее сюда, в столовую школы наложниц. И окружающий зримый мир, как послушная компьютерная программа при прикосновении пальцев к клавишам, уже привычно замигал виртуальными красками. Перед лицом предстал меняющийся рисунок из голубых линий и зеленых фигурок, мечущихся по просторам огромной стальной планеты.

Но что-то изменилось. За две минуты, пока они вели разговоры, большая группа людей, размещенных тремя этажами выше, внезапно и резко сорвалась с места. В комнате красные полосы — это стенд с оружием, «зеленые» хватают его, одевают что-то на тело, сразу после облачения меняя свой цвет на оранжевый. Оранжевые фигуры с красными черточками оружия в руках! Макет мигает: «Группа оперативного реагирования» — написано перед глазами. Ясно — охота началась по-настоящему.

— Бежим! — закричала Катрина что есть мочи и сорвалась с места в бег, резко, как спортсмен-спринтер.

Не слыша более презрительных или, напротив отговаривающих криков своих бывших подруг, они вырвались в коридор, побежали, мелькая в развилках и поворотах.

Коридоры ИЦа пока оставались пусты, но вдруг завыли сирены. Как видно, кто-то из наблюдателей за камерами слежения все же среагировал на вспышку бластера и очередное мертвое тело товарища в коридоре. И значит, все безопасники ИЦа теперь подняты по тревоге.

Ускорившись, Катрина и Мерелин помчались вперед. Катрину больше не забавляла графика. За гранью ИЦа находились три космических терминала, обозначенных Сетью как «пассажирский», «грузовой» и «VIP» — вот она, цель. Терминалы отмечены соответствующими надписями на трехмерном макете в ее голове, но даже и без подсказок назначение широких площадок с силуэтами кораблей вполне очевидно для всякого. Но вот какой из них выбрать?

Тут картинка снова сменилась! Как во сне, из ниоткуда приходит ответ: одна из космических площадок вспыхивает красным даже ярче, чем оружие преследователей. И сквозь коридоры, сквозь лестницы кратчайший путь вспыхивает на макете сияющей белой нитью.

Вперед — бегом, бегом. Ее движение неумолимо, безжалостно. Рабыни и безоружные когнаты гражданского персонала падают вдоль стен коридора пылающими свечами.

Очистив центр управления терминалом двумя выстрелами в упор — воняя паленым, два тела рухнули, разрезанные пополам, — Катрина сменила первую батарею в бластере и прижалась лицом к стеклу. Сердце билось спокойно и ровно. Она сама не понимала, зачем крошила на маленькие печеные кусочки всех встретившихся на пути. Когнаты — ладно, раз работают в таком месте, то заслужили, но рабынь можно лишь пожалеть. Жалость? Катрина взглянула в глубь себя и ничего не нашла. В душе было пусто, как в высохшем колодце посреди выжженной ливийской пустыни. И сухо. Внутри нее не осталось даже слез, только бурлящая кровь наполняла голову.

За стеклом, прямо перед глазами, стоял, попирая металл площадки стальными же ногами-опорами, единственный межзвездный корабль. Катрина впервые видела подобное творение, ибо в Каталауне, насколько ей помнилось, на кораблях не летали. Там на них «ходили в море», плавали по воде. И все же форма могучего судна, способного преодолевать не только пространство между галактиками, но и границы вселенных-кластеров, была как будто знакомой. Понятной, по крайней мере.

Корабль напоминал собой короткое, злое зубило, насыщенно-темного, почти сияющего чернотой Цвета. На борту имелись надстройки, два горизонтальных треугольных крыла украшали его борта, а два вертикальных, также треугольных, — хвост. Но все это были лишь мелкие дополнения, на основную форму они не влияли. Перед Катриной стоял плоский, хищный таран со скошенным вниз носом. Приземистый, угрожающе-мощный, компактный, но в то же время не лишенный явной грации и обаяния, подобного неописуемой красоте ядерного гриба.

На борту, выведенное блестящей краской, красовалось название корабля. Смысла незнакомых слов Катрина не понимала, но по значению иероглифов надпись, вероятно, могла звучать в устной речи как «VENU HOHOTAN». Под горизонтальными крыльями и на носу корабля устрашающе торчали узкие палки излучателей, глядящие в пустоту тупыми графитовыми стержнями — как на ее бластере, только больше, страшнее. И все же каким-то шестым, неописуемым чувством Катрина поняла, что перед ней не военный корабль и уж тем более не пассажирское судно и не грузовой транспорт.

Перед ней стояла космическая яхта. Бронированная и набитая оружием под завязку, но все же — яхта, частное судно для визитов частных персон. «VIP» было написано на макете в ее голове. Значит — «VIP».

Спустившись быстро на стыковочную палубу, Катрина и Мерелин двинулись к соединительной перемычке, которая вела в корабль. Удивительно, но вопреки всем ожиданиям, площадка для «гостевых» космолетов оказалась почти пустой. Ни бойца, ни техника, вообще — ни души, лишь в терминале управления полетами встретились два оператора, которых пришлось ликвидировать. После многолюдности ИЦевских коридоров подобное безлюдье казалось Катрине странным.

Из сетевых лекций, которые она слушала долями школьными ночами, Катрина знала наверняка — для того чтобы удрать с космодрома, ей достаточно просто взойти на борт, захлопнуть за собой дверь и подняться над посадочной площадкой всего на несколько метров. На этом расстоянии от поверхности ИЦа гипердвигатели, накопившие энергию для прыжка, уже могли активировать порталы для вылета в другой кластер. А там погоня им уже не страшна. Вот только послушается ли корабль?

Ноги как будто бы вели ее сами. Никакого плана, никаких расчетов, тайных знаний и тактики, ничего этого у нее не было. Побег вышел спонтанным, внезапным. Но почему же тогда так уверенно ступает она по металлическим плитам этой космической парковки? Вполне возможно, на другом конце стыковочной перемычки вход в корабль окажется заперт наглухо, да и на борту космической яхты ее никто не ждет.

«Или ждет? — на мгновение Кэти прикрыла глаза. — Посмотрим». Алые линии на макете не могли вести ее в никуда. Ведь кто-то же их рисовал в ее голове!

Быстро, мягко, она подошла вплотную внутри перемычки к стальному борту корабля. Так и есть — стальные плиты входного люка оказались открыты, Давая доступ в обычную на любом космическом судне шлюзовую камеру, которая сейчас, впрочем, не работала, так как стыковочная перемычка обеспечивала полностью герметичное соединение.

Скептически хмыкнув, Катрина внимательно осмотрела вход в корабль. Каков подарок! Других вариантов у них с Мерелин на данный момент просто не имелось, и тот, кто приглашал их внутрь, прекрасно знал, что беглянки не откажутся от этого приглашения.

Не задумываясь и отгоняя от себя пугающие мысли о возможной ловушке, Катрина решительно шагнула за железные створки. Мерелин послушно двинулась за ней.

Панели за спиной сдвинулись с тихим шипением, и раскрылась вторая панель напротив — вход внутрь космической яхты.

Ствол эстимета на правой руке Кэти немного подрагивал от напряжения, даже лежа в ладони левой. Бог мой, неужели так просто? Прямо напротив распахнутого настежь широкого входа чернеют створки лифтов, а сбоку — справа и слева — витые колонны винтовых лестниц. Перила — в золоте, ступеньки — под ворсистым ковром: корабль внутри двухэтажный.

Ага. Сейчас, по правой лестнице — вверх. К черту лифты! Первый этаж отделан сталью, пластиком и гранитом, второй — гобеленом и паркетной доской. Ну, ясно. Нижний этаж — технические помещения, а верхний, значит, жилые.

Шаг, шаг, шаг. Длинные ноги несли Кэтрин выше, она двигалась по коридорам как пантера, с носка на носок, быстро и точно. Перемещаться внутри корабля было легко, как и внутри ИЦа, — здесь тоже действовала стандартная сила тяжести.

Мерелин спешила за ней, почти не отставая.

Двадцать ступенек лесенки вывели их в середину обширного холла. По углам располагалось четыре двери. Те, что за спиной вели, видимо, в опочивальни. А те, что напротив… На мостик? В кают-компанию? В комнату управления? Как вообще это здесь называется? Мерелин — осталась в холле, повинуясь кивку ее головы, и встала, молча прижавшись к стене.

Бесшумно, как мышь, Кэти прокралась чуть дальше. Левой рукой коснулась ручки, сдвигая створку, и толкнула ее бластером, делая шаг вперед. Дверь отворилась.

Перед Катриной предстала комната, похожая скорее на кусочек музея, чем на рубку космического корабля. Темное дерево и позолота, балки тяжелого потолка с хрустальными люстрами, свисающими разлапистыми чудовищами. Массивные дубовые шкафы вдоль стен, с полками, заставленными антиквариатом. И только на противоположной стене, похожей на старинную картину с рамой в резном дереве, раскинулся гигантский — от пола до потолка — монитор для управления кораблем.

На фоне всего этого великолепия в зале звучала негромкая, обволакивающая слушателя музыка.

Декорации помещения оказались настолько тяжкими и массивными, настолько бросающимися в глаза, что Катрина на мгновение отвлеклась от цели своего террористического визита и только спустя секунду заметила, что перед экраном стоят пять кресел, тяжелых, темных, устланных кожаными подушками, а в одном из кресел одиноко сидит человек.

Человек обернулся.

Палец на курке Кэти вздрогнул, готовый превратить незнакомца в пепел.

Широкоплечий и мощный, он казался маленьким и тонким на фоне расставленной вокруг мебели и темных цветов обстановки. Перед ней сидел светловолосый атлет, с умными зелеными глазами. Лицо украшали волевой подбородок и щеки с ямочками.

«Бог мой, да это Артели!» — внезапно узнавая, задохнулась Катрина.

Вот только глаза зеленого цвета…

Кэти вздрогнула.

Перед ней сидел Эс Си Рукс!

Минуты стремительно ускользали.

В голове Катрины не было забавных датчиков, что радуют спецназовцев и минеров. И время не светилось перед ее глазами, двумя парами меняющихся цифр. Но и без датчиков беглянка прекрасно знала, что десять минут, подаренные ей судьбой или же кем-то другим, возможно, тем человеком, что стоял сейчас перед ней, уже почти истекли.

Сердце работало спокойно, однако кровь почему-то пульсировала в висках. Причина заключалась не только в истечении времени. Стараясь говорить так, чтобы голос не дрогнул, агнатка спросила грубо и коротко:

— Это ваш корабль? Отвечайте быстро, иначе пристрелю!

Стараясь, очевидно, изменить тональность беседы, хапи Рукс вполне дружелюбно улыбнулся:

— Вы кого-то еще наблюдаете тут, сударыня?

Тихо выругавшись, девушка решительно качнула оружием:

— А ну встал! Сейчас ты медленно подойдешь к пульту, задраишь люки и дашь яхте команду на взлет. Без фокусов. Живо!

— Фи, что за тон? Красивой девушке не пристало так изъясняться. — Высокий блондин сверкнул белыми зубами, совершенно игнорируя ее приказы и не думая отрывать от кресла свой зад. — А пилотировать космические суда в околопланетном пространстве вы уже научились? — Он постучал по виску. — Да, я вижу, моя помощь была нелишней. Хорошая штука шунт, не правда ли? Достижения современного нейрошунтования предоставили вам возможность обучения в Сети, а мне, в данный момент гарантируют воскрешение в случае убийства. Так что не слишком рьяно размахивайте бластером, мадам, иначе мы не оторвемся от взлетной площадки даже на сантиметр.

Катрина сдержанно усмехнулась — подлец был Прав. Она могла крошить на части всех встретившихся ей на пути агнатов и охранников в ИЦе, но тут, на его корабле, на чужом космодроме, оружие ей не поможет. Только висок самой себе прострелить, разве что.

— Постараюсь, — нехотя согласилась она, не опуская бластер. — Однако и вы мне не хамите. Управление на подобных яхтах не слишком сложное, я могу справиться и без вас!

— Удивительная уверенность в себе для необученной наложницы, — рассмеялся Рукс.

— Так же как болтовня — удивительное умение для того, кто вот-вот станет трупом, — вместо ответа съязвила Катрина, — А ну встал, я сказала!

По-прежнему нагло ухмыляясь, Саймон не спеша поднялся и хрустнул, потянувшись, костями.

— Мерелин, — закричала Катрина, не спуская с Рукса дульный срез бластера. — Тут чисто, поднимайся!

Быстро-быстро Мерелин забежала в комнату.

При слове «чисто» Рукс противно поморщился.

— Вы опять слишком торопитесь, моя милая Катрина, — заявил он печальным голосом, после томного вздоха. — Как я уже говорил вам неоднократно, вы мадам — торопыга. Вам определенно не хватает сдержанности. Вы ведь осознаете, каким именно образом тут оказались, и кто именно вам в этом помог? Великолепный план по вашему спасению был точно рассчитан еще сутки назад, но час назад, по совершенно непонятной для меня причине, вы прикончили Деморти и снова сбили мне карты! И вот сейчас опять — все те же спешка и торопливость. Вы, как всегда, забываете, что я — ваш союзник, ваш гид, ваш тренер, в конце концов, и это значит, что не следует так…

Эстимет вспыхнул!

С отрезанными ногами, так и не закончив недосказанной фразы, Рукс повалился на пол, глотая воздух до предела раскрытым ртом. Боль была столь ужасной, что он просто оказался не в силах говорить, глаза его почти вылезали из орбит.

Кэти прыгнула и нагнулась. Лицо ее было перекошено гримасой гнева и ненависти.

— Союзник?! — прорычала она сквозь сжатые зубы. — С-сволочь! Где ты был, союзник, когда я сидела в ошейнике на занятиях по пси-устойчивости и в камере у доктора Юмы? Прикончив Деморти, я сбила тебе все карты? Теперь ты чувствуешь себя союзником, а?!

И с этими словами она ударила его по лицу рукоятью наручного бластера, зажатой в кисти и выпирающей из кулака. Затем снова и снова. Рукс в ужасе закричал, а рот его брызнул зубами и кровью. Разбитые скулы и переносица мешали пришедшему и себя от боли Эс Си Руксу говорить. Задыхаясь, он слабо вздымал мускулистые, но совершенно безвольные руки, пытался прикрыть разбиваемое лицо ладонями, но совершенно напрасно. Глаза Кэти накрыла алая пелена — методичными, размеренными ударами она забивала его до смерти…

Она остановилась только тогда, когда в руку вцепилась Мерелин. Оттолкнув подругу, Катрина молча отерла брызги со своего искаженного гримасой лица и встряхнула Рукса. Тот дышал, но иных признаков жизни не подавал. Глаза под дрожащими веками смотрели на мир закатившимися белками. Отбросив обморочное тело в сторону, Кэти скрипнула зубами и поднялась.

— А знаешь, он прав, — осторожно сказала бывшая киноактриса. — Ты вечно торопишься. И что теперь? Вернемся обратно в ИЦ, чтобы жизнерадостно умереть?

Катрина пожала плечами.

— Не знаю. Прости. — Она осматривала беглым взглядом пульт, как будто ища в нем ответы. — Терпеть его болтовню у меня не было сил! Я потратила много ночей, гуляя по Сети. Считала как-то и такое руководство как «Общие основы управления космическими судами». Надеюсь, этого хватит, чтобы взлететь.

Неожиданно Катрину охватило странное чувство — как будто в ней снова заработала принудительная программа, подобная тем, с которыми баловался Артели на занятиях по этике секса. Еще и еще раз обегая глазами экран, а также расположенную ниже экрана панель управления, недоучившаяся секс-агнатка словно узнавала расположенные на них символы и фигуры. Язык и губы сами произносили слова.

— Для управления кораблем нужно немного, — твердила Катрина, с удивлением вслушиваясь в собственный голос. — Всего лишь команда уполномоченного лица, речь и внешний вид которого зарегистрированы мозгом корабля по биометрическим характеристикам. Управление на всех судах Корпорации действительно автоматическое. Это значит, что нам не нужно прокладывать курс и контролировать работу двигателей — нужно только отдавать команды, все остальное компьютер сделает сам. Я знаю, что на военных судах такую команду может отдать любой офицер, например, дежурный офицер, но с расставлением приоритетов подчинения. Главный приоритет, конечно, у капитана, затем у старшего помощника, у штурманов и так далее, но старшинству. В случае смерти старшего приоритет закрепляется за младшим. С другой стороны, мы находимся сейчас на элитной яхте, а не на военном корабле. Эта посудина, яхта «HOHOTAN», если не ошибаюсь, предназначена для отдыха и путешествий. А потому, в случае выхода из строя основного экипажа чисто теоретически она должна подчиняться всякому, кто находится на борту. По крайней мере, я надеюсь на это…

С такими словами Катрина отпустила рукоять эстимета, чуть размяла затекшие пальцы и решительно подошла ближе к пульту.

— Ты меня поражаешь, — покачала головой Мерелин в ответ. — Откуда такие познания, дьявол тебя раздери? Впрочем, бог со всем этим, давай что-то делать. Ты говоришь, команды отдаются в свободной форме. Так давай командуй, в конце Концов!

— Я надеюсь, — Кэти изобразила усмешку, — по-моему, нужно сказать «Внимание, борт», как вербальное обозначение для начала команды и отдать сам приказ. Если не ясно, то корабельный мозг уточняет.

Мерелин снова открыла рот, чтобы спросить но Кэти решительно пресекла попытку расспросов взмахом руки. Зажмурив глаза, она порылась в собственной памяти. Несколько дней назад в ее мозг была загружена информация по управлению кораблями. В том числе — именно такого типа.

Теперь беглянка знала, что бортовой компьютер наверняка прослушивает все помещения корабля и команды можно отдавать даже шепотом. Но чисто рефлекторно, по старой армейской привычке, доставшейся от катафрактария Катилины, гаркать приказы во всю луженую мужскую глотку, она задрала голову и на одном выдохе прорычала:

— Борт, внимание! Слушай мою команду! Экстренный взлет сто метров! Перпендикулярно вверх!

Признаться честно, Каталина никогда до этого не отдавал приказы космическим кораблям. И Кэти понятия не имела, послушает ли ее «борт». Но попробовать — стоило.

Дальнейшего, честно говоря, она почти не ожидала. Экран-картина, в дубовой рамке, до этого мгновения остававшийся темным, как стекло солнцезащитных очков, осветился тусклым дневным светом, показав скрывавшуюся за ним часть гостевого космодрома. По всем ощущениям, казалось, что Кэти смотрит сейчас в обычное стеклянное окно, открывающего вид, как раз соответствующий той стороне терминала, куда должна была смотреть рубка корабля.

Корабль чутко вздрогнул и где-то внизу, за лестницей и лифтами зажужжали мощные сервоприводы — это закрывались люки и убиралась стыковочная перемычка.

Вид космодрома скользнул по экрану, и «Хохотун», как совершенно ненавязчиво Катрина назвала про себя захваченный корабль, начал медленно подниматься.

Медленно?

Так только казалось. Многотонная махина порхнула в небо как мотылек, всего за несколько мгновений оторвавшись от поверхности ИЦа на добрую сотню метров, без вдавливающего в пол ускорения и рывков. Ноги почувствовали только легкое, едва уловимое покачивание пола.

Поднявшись на указанную дистанцию над поверхностью ИЦа, корабль застыл.

На экране поверх вида гостевого космодрома с высоты тридцатиэтажного дома возникла надпись из плавных, переходящих один в другой символов.

Мерелин нервно рассмеялась, радуясь тому, что им удался хотя бы взлет, а затем с досадой взглянула на буквы. Глядя на них же, Катрина в это время что-то медленно зашептала.

Прекрасно, — сказала она, — корабль спрашивает у нас, что делать дальше. Надпись голографическая, поэтому создается иллюзия, будто она висит в воздухе. Голосовое общение, по всей видимости отключено, а вопросы корабля к капитану отображаются на экране. У нас получилось, Мэри! Теперь нужно просто назвать имя кластера, в который мы хотим переместиться. Бежать нам некуда, так что пока придется просто скользить по новосотворенным кластерам до тех пор, пока не примем решение, куда точно перебраться.

Не проявляя эмоций, но совершенно обалдев от эрудированности подруги, блондинка подняла бровь.

— Но почему по новосотворенным? — сдержанно спросила она.

— После ухода сотворившего кластер бога-робота и до появления дежурных кораблей Нуль-Корпорации в новорожденных кластерах отсутствуют системы слежения Сети, — процитировала Катрина и приложила руки к вискам, словно защищаясь от наваждения. — В течение нескольких первых часов после Сотворения в кластере нет чиновников и служащих Корпорации. Если хотим уйти — нам это жизненно необходимо. Сейчас надо отдать команду и назвать имя кластера. Зоны для трансфертных «прыжков» через нуль-порталы ограничены, так что корабль сам выберет место, в котором ему можно появиться в пределах названной нами вселенной. Нужно только назвать имя кластера!

С этими словами Катрина подошла к пульту вплотную и, опустив на него руки, закрыла глаза. Экран-схема из синих и красных линий, висевший перед ней во время побега, исчез, но и без него она прекрасно осознавала, что до момента, когда отправленные за ними охранники ворвутся на космодром, остались считанные минуты. Отдать команду и назвать имя кластера отправления казалось простой задачей. Вот только во время путешествий по Сети, скачав невероятное количество информации о технике и оружии, она не потрудилась забить в свою голову название хотя бы одной рукотворной вселенной, имя которой подходило бы сейчас для побега.

— Внимание, борт, — произнесли ее губы, а голова развернулась, воткнувшись взором в мужское тело, лежащее за ее спиной в огромной алеющей луже крови. — Выбор кластера для перемещения — по случайному принципу. Любой новосотворенный мир, на усмотрение корабля!

Казалось, машина услышала команду и подчинилась. Двигатели взревели, и что-то зашумело внутри. На экране стало видно, как из носовой части яхты медленно выползает свернутый трубкой каркас нуль-портала. Одновременно с новым изображением экран вновь мигнул, и на нем изменилась надпись.

Глаза Катрины снова пробежали по буквам.

Подруга посмотрела на нее удивленным взглядом.

— Ты понимаешь, что тут написано? — потрясенно спросила блондинка.

— Это корпоративный, — не отрываясь от чтения, сказала Катрина. — Не удивительно, что корабль использует для общения самый распространенный язык Нулевого Синтеза.

— Но удивительно, — заметила киноактриса, что ты выучилась читать.

Кэти в ответ только невесело рассмеялась.

— Потом, все потом, Мерелин. Смотри, портал открывается!

— Но ты понимаешь, что написано на экране?

— Что и должно быть, — содрав окровавленный бластер с руки и швырнув его прямо на пульт, Катрина, наконец-то шагнула назад и упала в ближайшее кресло. — Ты не поверишь, Мэри, но нам желают доброго пути!

Тем временем портал установился полностью. Это было похоже на раскрытие огромного черного зонтика. «Зонтик», собранный в металлический сверток, выдвинулся из носовой части «Хохотуна», медленно выполз в космос, отделился от корабля, плавно раскрылся, превращаясь в остов-восьмиугольник из стальных перекладин, между которыми, перекатываясь световыми валами, завораживающе мерцала пасть нулевого лифта.

Корабль осторожно подался вперед, внутрь собственного порождения, остановился ровно посередине и вдруг растворился, беззвучно, в глянцевом мерцании. Пространство ослепительно вспыхнуло вокруг них, заиграло оттенками и тенями. В следующее мгновение зонт медленно распался на части, замигал искрами микровзрывов, уничтожающих его начинку, и разлетелся по пустующему пространству изуродованными обломками и частями…

Когда через минуту охранники Школы выбежали на космодром, стуча по магнитной поверхности тяжелыми сапогами боевых скафандров, они увидели только облако мусора и пыли, — единственный след «Хохотуна», растворяющийся в ледяной пустоте.

Поза 15 Библия как электронный ресурс

Минуло несколько часов с момента их успешного бегства, но яхта «Хохотун» не останавливалась ни на миг. Как преданный иноходец, корабль скакал по бесчисленным новосотворенным кластерам Нуль-Корпорации, унося своих пассажирок подальше от лап рабовладельцев.

Выбор именно новосотворенных кластеров объяснялся элементарно. «Старые» вселенные Нулевого Синтеза населялись довольно густо, их государства-планеты входили в Торговый союз, что автоматически означало наличие в «старых» кластерах развитых систем слежения за пространством, которые бы немедленно обнаружили любой корабль с беглецами.

Агнатки, таким образом, могли укрыться только на самой границе непрерывного Сотворения — так называлась бесконечная процедура создания новых кластеров богами-роботами. При этом беглянки должны были идти по самой кромке — по мирам которые только что создали, но еще не включили в состав Торгового союза.

Насколько знала Катрина, сверхсветовых скоростей суда Нуль-Корпорации не развивали — это было невозможно. Принцип перемещения из кластера в кластер покоился на ином фундаментальном законе, на том самом, на котором были основаны технологии создания искусственных миров.

Нулевой лифт, содержащийся внутри корабля в виде особого выдвижного зонда, отстыковывался, отплывал от корабля на километр, затем генерировал внутри своего объема некую замкнутую шарообразную зону с искаженными гравитационными характеристиками.

В случае с загадочными богами-роботами нулевые лифты пробивали туннель в новый мир, а затем закачивали в него материю и энергию, создавая таким образом новую ячейку Искусственного Мироздания. Нулевые лифты богов-роботов являлись точкой, через которую словно воздушный шарик «надувалось» пространство новой вселенной и запускалось новое время.

Лифты нулевых кораблей, в отличие от богов-роботов, соединяли уже созданные кластеры. Процедура выглядела довольно просто: корабль выпускал зонд, зонд раскрывался зонтиком, генерировал в восьмиугольнике нулевой лифт, то есть область искаженного пространства шарообразной формы с диаметром, равным диаметру раскрытого зонда. Корабль заползал в свой раскрытый «зонтик», изготавливаясь, таким образом, к прыжку. Затем обод нулевого лифта генерировал внутри себя миниатюрную черную дыру с заданными пространственными параметрами и в то же мгновение по единому счету времени Корпорации в другой части вселенной, в которую требовалось совершить перемещение, возникала «белая дыра», то есть противоположная часть межпространственного туннеля, которая схлопывалась со своим антиподом противоположного конца тоннеля, и корабль оказывался переброшенным в ту точку пространства, где только что находилась «белая дыра». После этого лифт на исходной стороне тоннеля саморазрушался.

Нулевое судно, таким образом, оснащалось только гравитационными двигателями для перемещения в околозвездном пространстве со скоростями, весьма далекими от световых, и «прыгало» из мира в мир, не благодаря собственному сверхдвигателю, а с помощью портативных «врат», которые перевозило на борту. Технологии синтеза материи из Нуля позволяли кораблю создавать внутри себя сколько угодно зондов-лифтов и терять их при каждом прыжке. Перемещение между вселенными соответственно выглядело на первый взгляд до ужаса банально.

В то же время существовали ограничения на перемещение кораблей между кластерами, слишком удаленными друг от друга. Катрина не поняла объяснений Мерелин — древняя девочка для секса несла уже откровенную математическую заумь, — Но корабль не мог перемещаться из любого кластера в любой другой. Перемещение между удаленными вселенными, например, осуществлялось целой серией прыжков. Поэтому поездка из одной части Искусственного Мироздания в другую выглядела фактически как «топтание на месте» — то есть последовательное открытие серии нулевых лифтов.

Так называемый «прыжок», то есть дрейф в пустоте, в течение которого раскрывался «зонт» лифта, совершался раз в час. Создание связки «черная-белая дыра» и области искаженного пространства вокруг них поглощало за раз уйму энергии и небольшие двигатели космических кораблей, даже питающиеся от Нуля, были не в состоянии одновременно выбросить в пространство такую мощь. Энергия (а также уплотненная до фантастических показателей масса материи, необходимая для черной дыры) собиралась в накопителях. В зависимости от их объема, периодичность прыжков была разной у разных моделей, однако в среднем, прыжок совершался раз в несколько часов. «Хохотун», например, мог прыгать, в среднем, раз в сорок минут.

Наблюдая за перемещением яхты, Катрина смотрела в огромный экран, украшающий стену кают-компании от пола до потолка, и размышляла. Средний срок между сотворением нового кластера и появлением над его планетами миллиардов корпоративных судов измерялся буквально парой часов. Так что их с Мерелин «хождение по грани» напоминало не полет, а скорее бешеную скачку. Оказавшись в очередном кластере буквально через секунды после его сотворения и регистрации в СИНК, беглянки на бешеной скорости пролетали но его окраинам и, как только двигатели «Хохотуна» накапливали достаточный потенциал для очередного прыжка, прыгали в новый кластер. И так бесконечно — один за другим, один за другим.

После десятой или двадцатой искусственно сотворенной вселенной Катрина потеряла им счет. На самом деле, перемещения полностью контролировались мозгом «Хохотуна», и девушки не забивали голову ни выбором маршрута для бегства, ни проблемой ухода от погони. Из сведений, скачанных Катриной из Сети перед самым побегом, было ясно, что скачку по кластерам следует продолжать еще как минимум сутки, поскольку после открытия нуль-портала оставался энергетический след, по которому можно определить направление, использованное беглецами. Следовательно, тот факт, что они с Мерелин пока не наблюдали за собой погоню визуально, вовсе не означал, что их побег удался. Сейчас «Хохотун» работал на опережение, на полном «форсаже» пронзая Искусственное Мироздание вселенную за вселенной, то есть открывая лифты с максимальной скоростью.

Согласно расчетам бортового компьютера, за двадцать четыре часа с учетом скорости их движения опережение «Хохотуна» должно перейти критический уровень, после которого догнать их по энергетическому следу будет невозможно. А значит, вздохнуть спокойно им предстояло только утром следующего дня, если …если к этому моменту на Далеком космическом горизонте не появится легкий крейсер ССБ Корпорации, патрульный эсминец Флота Нуль-Синтеза или охотничья команда Артели на боевом катере. Пока следовало хотя бы немного расслабиться, отдохнуть, поспать, поесть и, конечно же, спокойно обсудить будущие планы. Этим, собственно, беглянки и занялись.

В данный момент Мерелин и Катрина сидели внутри экспроприированного корабля за алюминиевым столиком и с энтузиазмом голодных львиц уплетали за обе щеки только что материализованное в пищевом синтезаторе жаркое, не обращая внимания на последовательную аннигилацию и воссоздание себя каждый очередной прыжок. Лифтирование на самом деле происходило незаметно для пассажиров внутри корабля, поскольку — как и в случае мгновенного создания новых кластеров с миллионолетней историей, — процесс был совершенно ненаблюдаем, так сказать, «изнутри». Жаркое, которое поглощали девушки с куском пышного белого хлеба и острым соусом из томатов, казалось очень жирным и буквально плавало в масле.

— Прекрасно, — сказала наконец Мерелин, с довольным видом отвалившись на спинку стула, — не ела такого уже, наверное, две тысячи лет. Признаться, сбитень и витаминный суп с антидепрессантами меня порядком замучил за это время.

— Угу, — охотно согласилась Катрина. Ростом она была выше, массой больше, а потому ей требовалось и больше еды, нежели миниатюрной подружке. — Меня, конечно, не так долго мучили отсутствием нормальной пищи, но я согласна. Мясо — это то, что надо. Особенно жирное и жареное. Жутко вредно, верно?

— Не спорю.

— Кстати, а почему в мире клонов, бессмертия и абсолютного здоровья наложницам запрещено есть жирную пищу? Я читала в Сети, что с помощью существующего оборудования можно легко избавиться от лишнего веса: пять минут в регенераторе и фигура снова становится идеальной, бляшки кровеносных сосудах рассасываются. Не кормить женщин перед сексом — это такая разновидность садизма в нашей школе?

Блондинка усмехнулась.

— Ты как всегда меня поражаешь, — покачала она головой. — Говоришь, прочла об этом в Сети? В твоем заявлении меня удивляет как слово «прочла», так и слово «в Сети». А насчет садизма — не думаю, что дело только в больной психике наших учителей. Все… сложнее и проще одновременно. Скажи мне, кто будет платить за работу медицинского регенератора? Кроме того, все упирается еще в момент дисциплины. На самом деле в частных гаремах демиургов наложниц кормят нормально, почти по-царски. Дерьмо, которым нас пичкали в столовой, полагается есть только в агнатской школе во время обучения. Тут что-то связано с психологией… Понимаешь, в любом месте, где бы мы ни оказались, нам должно казаться лучше, чем было во время обучения. В частности, в таких нюансах, как еда.

— Понимаю, — Катрина наконец добила свою порцию и отодвинула тарелку в сторону.

Удивительно, но еда, синтезированная ими за полминуты в маленьком бортовом ящичке-синтезаторе, в данном случае — жареный поросенок, кабачки и свежий хлеб, ничем не отличалось от той пищи, которую благородному легату Каталине подавали в лучших харчевнях Доростола. Вкус был вполне натурален и насыщен всеми возможными оттенками, которые так ценят гурманы. Безусловно, что в данном случае наука торжествовала во всех смыслах: качество искусственной пищи ничем не отличалось от качества настоящей. «Но вот как быть с качеством Искусственного Мироздания?» — подумала она.

— А вот теперь хочу все-таки тебя спросить, — она замялась, — что такое «добровольный дубликат»? Чем ты отличаешься от прочих агнаток нашего прайда?

— Я поясню, если хочешь, — ответила Мерелин, без тени смущения, — все объясняется на самом деле просто. Когда над молодой планетой зависают корабли Нуль-Корпорации и новый мир включается в Торговый Союз, его аборигенам предлагаются разнообразные «рабские контракты». Сереньким обывателям — обычные, уже известные тебе контракты агнатов, жертвами которых является большинство будущих секс-рабынь. Но некоторым особенным людям — контракты особого рода… В своем мире я была известной киноактрисой. И моя внешность, как и внешность Лилит — это собственная оболочка, а не штамповка, изготовленная по образцу из корпоративного реестра человеческих ДНК.

— Тогда, в своем мире, я была на вершине карьеры и славы. А потому, чиновники Нуль-Синтеза сразу заметили меня и сделали некое уникальное предложение. Мне подарили огромную сумму денег и галактическое гражданство за вещь, казавшуюся мне тогда сущей мелочью. Нужно было всего лишь подписать бумаги на сканирование моей ментальной матрицы, пробу с ДНК тела, а также дальнейшую передачу полученного информационного скана в собственность Корпорации. Пятиминутная процедура, примерно. Конечно же я была молода и, разумеется, согласилась.

Мне перечислили деньги — колоссальную сумму. Оформили все документы и… все. С тех пор я живу богато и счастливо, прожигая жизнь в отдыхе, путешествиях и увеселениях, шляюсь по роскошным планетам, наверное, покупаю себе рабов…

— Не понимаю, — пробормотала Катрина, — о чем говоришь ты? Каких еще рабов, ты же сама ученица агнатской школы?!

— Что тут непонятного? — вздохнула блондинка. — Я — это не я. Настоящая Мерелин сейчас живет припеваючи и тратит заработанные таким скотским путем денежки. А то существо, что сидит сейчас рядом тобой, — лишь ее точная копия, «Добровольный дубликат»! Человек, проданный Корпорации навсегда самим собой, понимаешь? Есть, например, красивая девка, которой лень трудиться, чтобы заработать деньги. И она решает обеспечить собственное благополучие, разрешив Корпорации наделать клонов с самой себя. Копии будут вечно мучиться в рабстве, отрабатывая богатство оригинала.

Это значит, что все секс-агнатки нашего прайда когда-нибудь получат свободу, пусть на некоторый период, но все же… Получат выходное пособие и статус свободного когната, гражданина одного из Союзных Миров. А вот я не освобожусь уже никогда! Мерелин, которую ты знаешь, расплачивается сейчас за наслаждения самой себя, своего первого «я», которое бесится с жиру, разрешив Корпорации использовать собственные дубликаты. Я вечная и добровольная рабыня, ты понимаешь?

Мерелин рассмеялась.

— Причем, не только я лично. Получив права на матрицу изначальной Нормы Джин Бейкер, Корпорация может воспроизводить мои копии неограниченное количество раз в неограниченном количестве экземпляров. Учитывая потенциальную бесконечность вселенных Искусственного Мироздания, в настоящий момент времени по всей вселенной может жить миллиард, а то и более, таких вот Мерелин, как я. С моим телом и с моей памятью, с моей никчемной душонкой. Причем навсегда — без прав на освобождение. Свободен и богат только наш изначальный оригинал! Клоны-наложницы презирают таких, как я, потому что все они в той или иной степени жертвы обстоятельств: проги рождаются в компьютерах, обычные агнатки вынуждены быть шлюхами, чтобы не умереть. И только «дубликаты» продают себя сами!

Конкретно это тело, то, которое ты сейчас видишь перед собой, пережило довольно много различных «приключений». Однажды в столовой мы говорили с тобой про дисквалификацию. Тогда я соврала. Мне довелось побывать даже в армии Корпорации. Но все это — только круги на воде. Настоящая жизнь, жизнь Мерелин с Голливудских холмов, осталась немыслимо далеко. Только те воспоминания я считаю для себя настоящими. А сотни и даже тысячи лет, проведенные мной и моими копиями в вечном рабстве и вечном бессмертии, — просто грязь на листе бумаги. Ее нельзя смыть, но… и дорожить ею не стоит. Если нас догонят и убьют прямо сейчас, я не стану расстраиваться, ведь мое «я» потеряет только несколько столетий рабства и еще миллион Мерелин с единственно ценными воспоминаниями прошлого останется жить.

На последней фразе голос древней киноактрисы все же дрогнул, казалось, чуть надломился. Глаза заблестели ярче — слезы в их уголках глаз переливались как бриллианты.

— Лучшие друзья девушек — воспоминания, — вдруг пошутила она, и на задорном, свежем, почти Детском лице сверкнула обворожительная улыбка. — Впрочем, это касается только пожилых леди, вроде меня…

— Мэри, ты была в армии? — спросила Катрина тихо.

— Да, — так же тихо ответила одноклассница.

— Дисквалифицированной агнаткой?

Мерелин еще раз сверкнула зубами.

— А кем еще я могла там быть, Катрина? Пилотом гребаного звездного истребителя? — Она помотала хорошенькой головой. — Не задавай необдуманных вопросов. Конечно, я была шлюхой. И умирала каждый месяц целых две согни лет, отпущенных мне на наказание. То, что я пережила там, Кэти, это… неописуемо.

Мерелин замолчала. Затем продолжила снова тихо, как в начале их разговора, глядя куда-то в пустое пространство.

— Но это всего лишь «месяцы» и «годы», Катрина, их можно вытерпеть… Наших подруг по прайду на самом деле можно понять. Охранники и когнаты, которых ты убила сегодня, будут воскрешены уже утром, в новых, клонированных телах за счет корпоративной страховки. А вот нас с тобой просто сотрут, когда поймают.

— Если поймают, — с легким вызовом заявила Катрина.

Мерелин помотала головой:

— Когда поймают, когда! Теперь понимаешь, почему я ушла? — Мерелин мило развела руками. — Как и тебе, мне просто нечего терять. Умру я, выживет еще бесконечное количество меня, вот и все…

— Мэри, — спросила Катрина, — я вот что не пойму — зачем ты продавала дубликат своего тела вместе с разумом?

Мерелин невесело усмехнулась:

— Ха! Все просто: это было условием. Корпорации нужны не просто «пустые» клоны, и не только сознания прогов, выращенные в виртуальных мирах. Особо ценятся дубликаты известных личностей — они продаются по очень высоким ценам. Ведь очень часто демиургам приятно иметь не просто рабов, а тех, кто был знаменит в своих мирах. Вот так-то. Ну а в оправдание своего давнего поступка могу сказать только одно: контракт на снятие «дубликата» — это очень старая история. То, что случилось, случилось почти три тысячи лет назад в одном очень далеком кластере. С тех пор, надеюсь, я несколько изменилась.

Катрина механически кивнула. Ее голова, и так наполненная информацией о новом мире до отказа, просто не воспринимала услышанное. Причина, по которой подруги по Школе и классу были склонно презирать Мерелин, представлялась ей понятной и, возможно, вполне справедливой, однако сама Катрина по-прежнему не испытывала ничего по этому поводу.

— Кластер, кластер… — произнесла Катрина задумчиво, пытаясь найти причину для смены печальной темы. — Повсюду эти кластеры, Мерелин… До меня не вполне доходит, кластер — это что — просто бесконечное открытое пространство?

Мерелин тем временем порылась в шкафах, зашла в смежную с кают-компанией маленькую ванную и обнаружила там массу полезных вещей — в том числе зеркало и расческу, и тут же принялась прихорашиваться, поправляя смятую во время бегства прическу.

Наконец она оторвалась от зеркала и протянула расческу подруге:

— Причешешься?

Но Кэти лишь нетерпеливо мотнула головой. Она уже не чувствовала себя Катилиной, но привычки, заложенные в подсознание старым легатом, остались с ней: укладка волос Кэти волновала слабо. Ее заботили сейчас куда более масштабные вопросы и задачи.

Она вдруг вспомнила старый разговор с Мерелин в общей камере-отстойнике, когда та рассказывала ей своеобразный вводный курс по устройству мира, в котором они находились.

— Слушай, Мэри, помнишь ты рассказывала мне о Боге Смерти? — спросила Катрина.

Блондинка пожала плечами:

— Как не помнить. Хотела бы забыть про него, да такое не забывается. Впрочем, как и все остальное.

— Но, все-таки, почему его зовут Богом Смерти?

Мерелин усмехнулась:

— Понятия не имею. Об этом тебе лучше расскажет кто-нибудь из демиургов. Например, наш гостеприимный хозяин, которого недавно ты чуть не забила до смерти.

— Ты о Руксе?

— О нем.

Девушки замолчали. Мерелин — размышляя о чем-то своем, а Катрина — пытаясь представить, как может чувствовать себя существо, настолько могущественное, что владеет собственным мирозданием, таким огромным, почти бесконечным и быстро растущим, как Корпорация Нулевого Синтеза. Бог Смерти, надо же…

— Интересно, а где может жить столь могущественное создание? — поинтересовалась она.

— Учредитель?

— Да.

Мэри вздохнула.

Ну это сложно, — сказала она затем. — Считается, что Бог Смерти, создавший все вселенные Корпорации, находится где-то за ее пределами, в неком закрытом мире, отделенном от нас и временем, и пространством. Находясь там, он играет с нами и с нашим временем… Пока во вселенной кластеров проходит тысяча лет, в его мире минует всего лишь день. Один раз в этот день он ложится спать, и разум его погружается в виртуальный сон, порожденный особой Машиной. Во сне Учредитель может видеть и осознавать все, что происходит в Искусственном Мироздании. Он молниеносно принимает отчеты всех служащих Корпорации и столь же молниеносно дает на них ответ, он диктует решения, управляя сложнейшей машиной власти и тратя на это время, за которое в нашем мире можно лишь моргнуть.

Обычный демиург Корпорации, находясь вне своего личного кластера, способен ускорять в нем время и предвидеть таким образом «будущее». Вот так и Учредитель способен проделывать нечто похожее со всеми вселенными разом. Понимаешь, он как бы глядит на нас со стороны, через интерфейс шунта или экран монитора. Нажимает на кнопку «ускорение» — и мир бежит вперед с той скоростью, которая необходима Творцу. Затем он останавливает бег времени, знакомится с результатом и… отматывает картину назад. После этого ход времени идет в обычном режиме, но наш Творец уже знает, что должно случиться, и способен корректировать этот ход.

Конечно, это всего лишь легенды. Однако, в отличие от большинства мифов, которыми питалось человечество на протяжении всей своей истории, наши мифы, то есть мифология Корпорации, основаны не на заблуждениях и слухах, искаженных человеческим восприятием, а на конкретных информационных файлах, размещенных на сайтах Сети. Позволь, покажу.

Мерелин подошла к монитору, нагнулась над пультами с клавиатурой и что-то прошептала в динамик. Кэти не слышала, что именно, но компьютер «Москита», по всей видимости, понял ее подругу.

На экране всплыл черный фон с изображением стилизованного черепа в короне и каких-то забавных людей со звериными головами. Без особого труда Кэти разобрала над фигурами этих необычных существ надписи на очень странном и совершенно незнакомом ей языке:

«Ammon-Rah» — над человеком с головой льва.

«Ног-Atum» — над человеком с головой сокола.

«Seth-Арор» — над человеком с головой змеи и…

«Ann-Nubis» — над человеком с головой пса.

— Я не могу читать, но помню символы, — торжественно произнесла Мерелин. — Пес, это Он, Ан-Нубис, Учредитель. Страж Смерти, не пускающий ее в нашу жизнь. Существо, даровавшее нам четыре ужасающих дара, сделавших нас равным богам: Нуль-Синтез, Хеб-сед, шунт и ишед. Перед тобой заглавная страница древнейшего сайта по истории Корпорации. Взгляни!

Катрина подошла ближе и с интересом прочитала — на этот раз на уже привычном ей корпоративном:

— Что это? — удивилась Катрина.

— Это наша Библия, — улыбнулась Мерелин, — разве ты не видишь? Сборник доисторических легенд и псевдонаучных догматов. В основном метафизический треп. Однако он является древнейшим в СИНК информационным файлом. Сайт Бога Смерти зарегистрирован в Сети еще до того, как в первом из индустриальных центров пробудился первый работник Корпорации. И уж конечно задолго до того, как первый житель первого Союзного мира встал на ноги и развел первый на родной планете костер. Перед тобой — древнейшая книга мира. Правда, в компьютерном варианте. Смотри.

Мэри вытащила из маленькой ниши под пультом тонкое стило размером с графитовый карандаш, нажала на кнопку — и невидимый луч отразился на громадном экране яркой алой точкой, похожей на обычный «силь» нейрошунта. Блондинка уперла точку в одну из картинок, нажала на кнопку стила еще раз, и страница на экране послушно сменилась.

Слова гласили:

И так далее.

Взяв из рук Мэри стило и полистав с его помощью страницы на экране, Катрина осознала, что всего в оглавлении приведена почти сотня выдержек.

Мэри дотронулась до ее руки.

— Впечатляет? — спросила она.

— Этот сайт — единственный источник знаний про Учредителя?

— В основном, да. Информационные файлы СИНК — штука весьма оригинальная. Информацию можно найти легко и почти обо всем. Но почти обо всем по-настоящему важном — катастрофически мало. Если ты захочешь узнать что-либо о новом товаре или курорте, машина выдаст все — от фотогалерии в миллион фотографий до двухчасового ролика о процессе создания или устройстве искомого предмета. А вот если ты захочешь спросить об Учредителе Корпорации, его Закрытом мире, об основании Искусственного Мироздания или о его возрасте, о Древней Земле, чье существование сейчас считается неоспоримым, — молчок. Только такой вот сборник кастрированных отрывков из странного полурелигиозного текста, и все. Но я уверена, что подробная информация об истоках нашей цивилизации существует. Причем, она вовсе не потеряна, она находится здесь, в Сети, — с этими словами Мерелин постучала костяшками по поверхности компьютерного пульта, — просто она сокрыта от глаз рядовых обывателей. Но демиурги — эти пресыщенные деньгами ублюдки — наверняка ей владеют.

Катрина опять задумалась. Она провела рукой по роскошным волосам, как будто лаская голову — та буквально раскалывалась от очередной порции новых знаний, от накопившейся за день усталости, от кровавых событий побега.

— Знаешь, — вздохнула она, — сейчас, пожалуй, я не в силах прочесть даже пару строчек и «выдержками» займусь на досуге. Если он будет, досуг. Давай-ка спать.

— Согласна, — улыбнулась ей в ответ воскрешенная киноактриса. — Вместо изучения замшелых легенд проще выспаться и расспросить обо всем нашего гостеприимного хозяина. Он ведь демиург, разве нет? А кто расскажет тебе об Искусственном Мироздании лучше, чем один из его акционеров? Катрина устало кивнула. Действительно, господина Рукса, когда он очнется, следовало с пристрастием расспросить.

Поза 16 Игры тшеди

Но Саймон Рукс очнулся спустя всего десять минут после странного разговора беглянок. Так что прилечь им не удалось. Услышав зуммер от регенерационной машины и отложив мысли о сне на неопределенное время, Кэти и Мерелин отправились за своим пленником в медицинский покой корабля. Следовало признать, что Катрина, ударив Рукса по голове рукоятью пистолета, весьма существенно переусердствовала: изготовитель тшеди не просто потерял сознание, но был близок к смерти от сотрясения и трещины в черепе. Однако он выжил.

Нельзя сказать, что это случилось исключительно благодаря собственной восстановительной программе его крепкого организма. Просто увидев, как кровоточит нанесенная ею рана, морщась и напрягая мышцы, Катрина дотащила тело Саймона до бортового регенератора, заставив себя наконец сползти со своего кресла и как-то помочь человеку, потенциально способствовавшему ее освобождению.

Несколько часов в регенераторе сделали свое дело. Аппарат молча помигивал огоньками, а сбежавшие девушки, сверкая обнаженными частями тела в порывах изодранной одежды, тихонько стояли рядом и смотрели на своего… пленника?

Рукс, безусловно, был очень красив. Собственно — как и Артели, копией которого, за исключением цвета глаз, он являлся. В данном случае совпадение внешности двух наиболее знакомых Катрине в этом мире мужчин (за исключением господина Деморти, да смешается его прах с навозом!) не слишком ее удивляло. В конце концов, если все покупают себе телесную оболочку, то почему бы двум богатым глупцам не взять себе одну наиболее популярную или дорогую — как дорогой, престижный, но серийный автомобиль?

Удивляло ее другое. Она смотрела на обнаженного Рукса в регенерационной камере с вполне однозначным интересом, в этом следовало признаться. Интересом, не здоровым, пожалуй, для бывшего носителя мужской памяти. Или, возможно, для «бывшего» — как раз «со здоровым»…

Ручки роботов-манипуляторов мелькали в бешеном темпе, сшивая разорванные и сожженные куски тканей, а Катрина, глядя на эту магическую процедуру, качала головой.

Вскоре Рукс окончательно пришел в себя, и они с Мерелин смогли перевести его на мостик «Хохотуна» для беседы.

Катрина сидела почти в той же позе, что и в самом начале их путешествия, в том же кресле, напротив экрана в дубовой раме, а Мерелин устроилась на соседнем.

Рукса они поместили напротив, подальше от пульта и от экрана, поближе к книжному шкафу. Сидел он в наручниках и в трусах. Никакого издевательства тут не было — девчонки раздели своего «гостеприимного хозяина» исключительно из соображений практического характера. Во-первых, чтобы было некуда спрятать оружие или предмет, годный для сопротивления, а, во-вторых, не вполне одетый человек чисто психологически чувствует себя дискомфортно. Катрина сняла бы с него и трусы, чтобы еще больше подавить волю заложника к сопротивлению, но, вспомнив о своей новой Женской сущности, воздержалась. Да и Мэри ее не поняла бы.

Впрочем, казалось, что Рукс от своего унизительного положения никакого дискомфорта не ощущал. Он сидел, облокотившись спиной на одно из кресел, неотрывно рассматривая Катрину, что было довольно смело, учитывая подробности их последней встречи. Катрина не оставалась в долгу. Она в ответ сверлила лицо «создателя тшеди» молчаливым взглядом, и ее глаза не предвещали пленнику ничего хорошего.

— А знаете, сударыня, — заметил наконец Рукс, несколько отвлеченно и при этом совершенно игнорируя Мерелин, — вы, пожалуй, самая обворожительная секс-агнатка из всех, что я встречал на своем жизненном пути. А встречал я довольно много. Ослепительная красота вместе с потрясающей агрессивностью производят сногсшибательный эффект.

— Что, так сильно приложило? — ответствовала Катрина, скривив уголок губ. — Вы с Артели — отвратительные ублюдки, так что не ждите от меня ответного комплимента. А если вам импонируют наложницы, бьющие вас по лицу, то я могу продолжить процесс соблазнения, — она раскрыла ладонь с эстиметом. — Рукоять крепкая.

Саймон, к ее удивлению, даже бровью не повел.

— Как я уже говорил вам, мадам, вы всегда слишком торопитесь, — спокойно заявил он, — не следует абсолютно все сводить к насилию. Я и Артели — разные люди, а идентичность внешности не означает идентичности натуры. Что же касается моего комплимента, то он искренний. Я…

— Вы, вы… — раздраженно перебила Катрина, опустив бластер и устало потирая глаза. — Заткнитесь, Рукс, вот что. Говорить буду я, а вы — отвечать, когда спросят. Наша прошлая беседа сложилась не слишком удачно, так что у меня осталось много насущных вопросов. И кроме вас, как вы понимаете, мне некому их задать.

Рукс гордо кивнул подбородком в сторону Мерелин.

— А как же ваша восхитительная миниатюрная спутница? — спросил он.

Киноактриса фыркнула.

— Она агнатка, — спокойно ответила за подругу Кэти, — собственно, как и я. Вы — демиург Нулевого Синтеза и специалист по инициации тшеди-экстрасенсов. Степень информированности у вас много выше.

С глубоким чувством собственного достоинства, выглядевшим, правда, несколько нелепо для полуголого пленника со связанными руками, Саймон Рукс кивнул. Затем он уселся поудобнее, насколько это было возможно в его положении, и светски наклонил совсем еще недавно в кровь разбитую голову.

Что вас интересует конкретно? — осведомился он.

— Не догадываетесь? — Глаза Катрины стали холодными, как две глыбы льда. — После нашей беседы в контактном центре, после раскрытых настежь дверей «Хохотуна» на космодроме, ваше участие в моей судьбе совершенно очевидно. Отсюда и вопросы. Ну, начнете рассказывать сами, или мне поработать эстиметом?

Саймон поморщился, как будто наступил в уличные отбросы, и, видимо осознав, что молчание не всегда является золотом, решил отвечать.

— Вы тшеди! — многозначительно и достаточно громко заявил он, кивая мужественным подбородком.

Катрина злобно осклабилась.

— О, неужели? — вспыхнула она. — Вообще-то я ожидала более подробных пояснений. Это вы разместили мое тело в Школе Артели, а затем инициировали дар экстрасенса, когда мне стала грозить смерть?

— Разумеется. Ускоренная инициация дара была проведена при помощи химических активаторов. — При этих словах Саймон почему-то постучал себя ногтем по шее, рядом с артерией. — Помните, сударыня, я давал вам совет — быть сдержанней? Вы ему не последовали, и вот результат — вас чуть не приговорили к стиранию. Нам с моим клиентом, человеком, оплатившим ваше изготовление, пришлось срочно вмешаться. Согласно контракту, я был обязан обеспечить вам жизнь до момента доставки и, несмотря на совершенное вами преступление, мне это почти удалось! Я убедил руководство школы не стирать вас немедленно. Артели сказал, что сможет продать вас воякам, а уж там я смог бы выкупить вас со значительной переплатой и доставить по назначению.

— Артели тоже замешан?

— А вы как думали? Он начальник Школы, без него такое никак не провернуть. Через него я договорился с вояками. Дисквалификация вам не грозила — мы бы выкупили вас сразу по прибытию в армию. Однако, как я уже говорил, вы опять смешали все карты, напав на Деморти и проколов ему шею. Конечно, этот недоносок нарвался сам, но ваши способности к экстрасенсорике до сих пор ничтожны, нам даже в голову не могла прийти мысль, что вы сможете уложить такого верзилу…

Тогда-то мне и пришла в голову эта глупая идея с «Хохотуном», — продолжил делатель тшеди. — Я уже собирался доложить Заказчику об успехе и покинуть гостеприимный кластер Седан, как Артели сообщил мне о вашем побеге. По счастью, в момент, когда камеры зафиксировали убийство первого охранника, я находился на яхте и у меня родился новый план вашего спасения.

— Значит, это вы прочертили в моей голове линию, что вывела меня прямо к «Хохотуну»?

— А вы полагаете подобный путеуказатель мог возникнуть самостоятельно? Да, линию прочертил я, для специалиста моего уровня это не сложно. Выбрал объемную карту, отметил на ней путь, послал вам через СИНК и активировал. В итоге вы добрались до корабля вместе со своей спутницей кратчайшим путем, ускользнув от вооруженной погони. Впрочем, — добавил он, — меня удивляет, что вы задаете все эти вопросы. Истина с вашим изготовлением довольно очевидна, и не нужно быть гением, чтобы догадаться о смысле произошедших событий. Ваш заказчик оплатил производство специфического тшеди-экстрасенса, Артели сделал тело, а я инициировал в нем дар. Вот собственно и все Неужели вы до сих пор не поняли, что Катрина-Бета 19-725 — всего лишь контрабандный товар, изготовленный под заказ за взятку для какого-то богатого безумца?

Катрина покачала головой. Контрабандный товар. За взятку. Для богатого безумца. Звучало забавно…

Получается, что она вовсе не рабыня-наложница, но нечто другое. В каком-то смысле подобный расклад даже несколько обнадеживал. Как бы то ни было, подумала Катрина, ей не придется вытворять все те чудные вещи, которым их обучали в школе Артели, но душное чувство мерзости, возникшее в ее сердце в тот самый миг, когда синеволосая Лилит тридцать дней назад впервые объяснила Катрине ее положение, вернулось снова и заполнило душу до отказа, словно мертвая, болотная вода.

Катрина подняла голову.

— И что? — спросила она голосом, похожим на шуршание шелковой удавки по шее приговоренного к смерти. — Вы объясните мне, в конце концов, зачем и для кого я сделана? Я хочу знать, черт побери, кто я такая?

Саймон смотрел на нее с выражением лица, которое невозможно было передать. За маской равнодушия скрывались восторг и жалость.

— Вы тшеди, — повторил ей он. — Тут больше нечего добавить.

— Тшеди! — воскликнул Рукс. — Ей-богу, это хорошая тема для разговора. Тшеди, сударыни мои, это Альфа и Омега всего непознанного в нашем рукотворном мире. Чудо-экстрасенсы! Да будет вам известно, что все в Искусственном Мироздании подчинено механизмам, созданным Учредителем миллионы лет назад. А механизмы эти сконцентрированы в ИЦах и в системных кораблях. Все — кроме тшеди! Пожалуй, эти фантастические искусственные медиумы — единственный элемент, не подконтрольный божественной власти нашего Учредителя. Искусственное Мироздание является наследником «естественного мироздания» почти во всем. Природные вселенные давно исчезли, их время истекло, а пространство схлопнулось. Здесь — в рукотворных Мирах-После-Смерти, человеческая раса обладает почти фантастическим могуществом, пределы которого невозможно описать, но… Тшеди являются исключением из этого правила.

Даже сейчас, спустя миллионы лет, мы почти ничего не знаем о сверхестественных способностях человека. Для вас, дорогие дамы, в этом смысле важно следующее: наши фантастические чудо-тшеди, так же, как все люди в Нуль-Корпорации, выращиваются искусственно. На первый взгляд, все тшеди — такие же клоны, как обычные агнаты или когнаты. Деторождение «животным» способом давным-давно стало анахронизмом, часто порождающим на свет неполноценных людей, и теперь не только сотрудники Нулевого Синтеза, но и рядовые обыватели, появляются на свет в синтезированных телах.

Причина подобной закономерности очень проста и отнюдь не кроется в голом желании современной медицины избавить женщину от страданий при родах. Клонированные особи здоровее, крупнее, сильнее и красивее, чем особи, рожденные матерью. Их мозг более совершенен и восприимчив к информации. В клона можно заложить программу его будущей профессии, выбрать пол и расовую принадлежность, не говоря о внешности… Например, будущим бойцам и солдатам в момент рождения закладываются повышенная реакция и усиление мышечной сокращаемости, ядерным инженерам — устойчивость к радиации, шахтерам — зрение в темноте, такелажникам — выносливость и сила. Если отец увлекается охотой — он может заказать сыну улучшенное зрение, а если плаванием — то жабры. И только таланты тшеди не могут прививаться с подобной легкостью. Наука Нуль-Синтеза обладает почти абсолютной властью над материей, подчас шокирующей своими возможностями. Однако над духом — нет. Умения же, определяющиеся наличием пси-способностей, относятся скорее к категории духовной составляющей человеческого существа.

Единственное, что ученые Корпорации смогли установить относительно экстрасенсорных и телепатических возможностей тшеди, это некая связь между генотипом телепата и его сверхъестественным талантом. Неопровержимым фактом является то, что люди определенного генотипа могут быть изначальными носителями пси-составляющей, а другие не обладают этой возможностью в принципе. И вот итог: созданная нами технология для создания чудо-экстрасенсов отработана почти до совершенства. Она почти идеальна, ибо приносит нам постоянный, положительный результат — мы выращиваем тшеди тысячами экземпляров. Но! Сама процедура их получения просто чудовищна.

При этих словах Рукс сокрушенно, причем явно играя на публику, покачал головой.

И в чем же суть чудовищной методики? — поинтересовалась Катрина.

Саймон выдержал паузу и, вздыхая, потер подбородок.

— За свою многотысячелетнюю историю, — продолжил он, — Корпорацией было случайным образом выявлено множество людей, имеющих нужные способности. Их не создавали — просто отбирали из массы людей, изучали, копировали ДНК и убивали. Затем полученный путем такого случайного отбора генотип сохранялся и регистрировался в особом каталоге для ДНК тшеди. Потом, в случае возникновения необходимости в экстрасенсе, из этого генотипа, отобранного из каталога по специальному принципу, совмещающему несколько ДНК от людей со схожим экстрасенсорным даром, создавался клон. Точнее, множество клонов. У одного или двух из них согласно простейшему статистическому соотношению обязательно проявлялся «дар». Путем многочисленных опытов мы даже установили приблизительную пропорцию, согласно которой из энного количества клонов с ДНК тшеди один должен точно обладать экстрасенсорным талантом. Пропорция эта установлена миллионы лет назад и работает четко, без сбоев. Речь, таким образом, идет о самых простейших методах селекции и отбора. Выращиваем определенное количество клонов с нужным ДНК — раз. Из этого количества несколько человек по статистике обязательно окажется с даром — два. Вот и вся технология!

— Понятно, — сказала Кэти, — но в чем же ужасность метода? На самом деле — да, обычные селекция и отбор.

— Ужасность метода, мадам, заключается в самой пропорции.

— В смысле, в том количестве клонов, которых нужно вырастить, чтобы получить одного полноценного экстрасенса?

— Точно. И, предваряя ваш следующий вопрос, сразу отвечу — это число составляет ровно пять миллиардов клонов. Между прочим, на этом основана денежная система Искусственного Мироздания. Вы должны помнить, что мелкой денежной единицей Нуль-Корпорации является анх, то есть «жизнь». Анх — это стоимость записи вашей матрицы на любой электронный носитель, обычно — в безграничную базу данных Сети. Более крупной единицей измерения труда и пота является ка, то есть «душа». Ка — это стоимость создания стандартного клонированного тела, когда вашу матрицу, записанную за один анх в Сеть, переносят в новое человеческое тело. Однако основой денежной системы — той, которой оперируют банки и Акционеры Нуля, является талант. Он, если вы помните, состоит из полутриллиона анхов или пяти миллиардов душ. Талант — это стоимость дара или таланта — одного тшеди-экстрасенса.

Катрина кивнула — когда-то она уже слышала нечто подобное.

— Понятно, — прокомментировала агнатка, — я представляю себе ваши расходы на массовое производство телепатов.

— О, дело тут не в деньгах, — отмахнулся Саймон, — а, скорее, в безопасности, вернее в наших о ней представлениях. Понимаете, Катрина, вырастив пять миллионов клонов и получив из них одного пси-оператора, мы не можем просто отпустить или отправить в оборот как обычных рабов оставшиеся четыре миллиона девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять агнатов. Нет гарантий, что в одном из них чуть позже не пробудится дар, а мы ведь должны контролировать всех экстрасенсов в Искусственном Мироздании. Понимаете? Иначе потом придется их отлавливать и убивать, а охотиться на могущественных сверхлюдей ох как сложно!

Катрина нахмурилась.

— И что? — спросила она, уже догадываясь о продолжении.

Саймон смотрел на нее изучающее.

— Только эстимет уберите, — попросил он. — Остальные утилизируются. Их сжигают в топке до последнего человека. Все пять миллионов минус один клон.

Зубы Катрины сжались, но Саймон, предваряя ее гневную реплику, продолжал, не останавливаясь:

— Важнейшей особенностью телепатов, — заявил демиург, — является то, что выявить наличие соответствующих способностей в теле можно было лишь в момент их непосредственного применения, и никак иначе. Следовательно, в спящем или в бессознательном состоянии способности тшеди определить попросту невозможно. Даже в осознанном состоянии одного инициированного тшеди может почувствовать только другой инициированный экстрасенс. Приборы же способны регистрировать лишь непосредственные проявления пси-воздействия, например огонь при пирокинезе или перемещение предметов при телепортации. Следовательно, каждый раз при создании из очередного генома с опытной партией в пять миллионов клонов сотрудники Кадрового департамента должны загрузить в сознание каждого клона сознание и память, а только потом проводить тесты на наличие пси.

Все вышесказанное, как вы понимаете, существенно усугубляет ситуацию с селекцией и отбором. Ибо убивать после выявления пси-способностей также приходится людей-клонов с полным комплектом памяти, разумом, инстинктом самосохранения, в полной мере осознающих собственную личность. Так что работка у кадровиков Нуль-Синтеза еще та. Надеюсь, вы представляете, что… Успокойтесь!

Крикнул он вовремя: Катрина была готова сорваться и выстрелить в Рукса — сжечь ему лицо, разрезать грудную клетку.

Эстимет дрогнул в ее руке. Она сдержалась только страшным усилием воли. Противное, жгучее чувство, что обгладывало ее душу, вся ненависть к бесчеловечной системе, которую по непонятной причине называли Корпорацией Человека — Нулевым Синтезом, была готова выплеснуться наружу и обрушиться на несчастного, связанного по рукам и ногам пленника. Сдержало ее только одно: Рукс, по ее мнению, мог считаться отъявленным подонком, однако творцом Искусственного Мироздания он все же не был. Он являлся ее неотъемлемой частью, впрочем, как и она сама…

— Интересно, и что вы хотели сделать? — поинтересовался делатель экстрасенсов, по-прежнему язвительно и даже без тени страха.

Кэти грубо, трехэтажно выругалась. Похоже, подумала она, через некоторое время я стану похожа на Эффи — злобную сучку, постоянно исторгающую изо рта грязную ругань и проклятия с циничной улыбочкой на красивых губах.

— Врезать вам хотела, — призналась она вслух, — как в прошлый раз. Вам же вроде нравилось.

— Но за что? — искренне удивился Саймон. — Система придумана не мной. Она существовала уже тогда, когда я только родился… Насилие, опять насилие, сударыня, вы просто помешаны на нем!

Катрина фыркнула — конечно же Рукс был прав.

— Ладно, — согласилась она. — Какое отношение все сказанное имеет ко мне?

Хапи Рукс снова расплылся в улыбке.

— Самое прямое, — сообщил он. — Расставленные мной датчики зафиксировали во время вашего побега явное проявление пси-энергии. И хотя оно было довольно слабым, мы можем с уверенностью утверждать, что вы — безусловный телепат.

Катрина задумалась. Можно было сказать, что рассказ Рукса уже не выглядел для нее каким-то сверхоткровением. После всего произошедшего она и сама в какой-то степени догадывалась именно о таких истоках собственного происхождения и судьбы. И все же, подтверждение своих смутных догадок явилось сильным ударом по психике, и подобное следовало спокойно переварить. Кэти чувствовала, что в логике беседы имеется некий изъян, пока совершенно ей не понятный. «Мы можем с уверенностью утверждать», — так, кажется, он сказал?

Что-то во всем этом было, над чем стоило поразмышлять.

Кэти собрала распущенные волосы в пучок и сокрушенно покачала головой. Мозг не работал, мысли ползком пробирались сквозь накопившуюся усталость…

— А могу ли я поесть? — внезапно спросил ее Саймон, увидев, что ему не грозит немедленная и кровавая расправа.

Ну что же, подумала Катрина, остальные подробности можно будет расспросить и чуть позже, когда снова будет варить голова.

— Разумеется, — кивнула она и наставила на демиурга бластер, — Мэри, отстегни его.

Блондинка подошла к Руксу и, как они оговорили заранее с Кэти, отстегнула ему левую руку. Во время этой процедуры, во избежание неприятных недоразумений, срез лучевого пистолета Катрины-Беты неотрывно сверлил изготовителю тшеди лоб.

— А правую? — поинтересовался пленник, покрутив запястьем.

— Поешьте одной рукой.

Когда Мерелин отошла, Кэти прошла к синтезатору, притащила Руксу печенье и сок, швырнула все это добро на поднос в зоне досягаемости освобожденной руки.

— Так мало? — удивленно переспросил демиург, взглянув на свой ужин.

— А в чем проблема?

— Если мне не изменяет память в синтезаторе яхты содержится двадцать три миллиона рецептурных блюд, а вы даете мне поганые крекеры с порошковым напитком. Я требую мяса.

Катрина и Мерелин синхронно переглянулись.

— А сбитень с настойкой на кукурузных рыльцах не желаешь? — ехидно спросила блондинка.

— Понятно, — усмехнулся Саймон, — классовая месть?

— Что-то вроде, — улыбнулась Катрина, однако взгляд ее при этом был совершенно не дружелюбным.

Рукс подумал и принялся за еду.

Немного позднее Мерелин и Кэти наконец-то решились поспать. Они распределили дежурства, чтобы Рукс не оставался без присмотра, и разошлись. Мерелин — отправилась ночевать в одну из кают, а Катрина решила остаться в кают-компании, то есть в главной комнате корабля с пультом и экраном внешнего наблюдения. Рукса со скованными руками и ногами прямо на стуле затащили в отдельную комнатушку, где засунули в рот кляп и вместе со стулом лежа прикрутили к кровати, дабы у него даже мысли не возникло бежать или покончить с собой, воспользовавшись, таким образом, правом на реинкарнацию. Видеокамера смотрела на него неотрывно, и Катрина глядя через нее, задумчиво рассматривала породистое лицо и усталые, но по-прежнему хитрые глаза создателя экстрасенсов. В конце концов сон сморил и ее. Отбросив мысли о вечном, поджав ноги и подложив под себя подушку, Кэти рухнула в теплую уютную бездну, качающуюся из стороны в сторону, как люлька дремлющего младенца…

…Ей снились теплые воды, и мягкие небеса в облаках, и стены уютного древнего города. Катрина стояла у дверей своего маленького мирного дома — глинобитного, покрытого черепицей, с цветочными горшками на резных подоконниках и расписными лавками в веселых сенях. На девушке были серое платье и длинный фартук, и белый чепец, и руки в муке и в сахаре. И дети смеялись, и птицы весело щебетали. Над миром цвел летний полдень, наполненный солнечным цветом и глубокой синевою небес…

И вдруг она вздрогнула!

Флавий Аэций, как будто выпрыгнувший из тени, высокий и совершенно чужой, брел по улице, бряцая кольчужными звеньями. И мир качнулся и задрожал, медленно наливаясь темным, почти багровым туманом.

Катрина не могла обознаться. Одежда, доспехи, ботфорты, четкий шаг и наклон головы. Спина широкая, но чуть сгорбленная под тяжестью лет и походов — перед нею был он, Катилина, старый рубака и доблестный ветеран.

И тогда она закричала. Но не от страха — о, нет! Почти надрывая горло, пугая соседей своим тоненьким девичьим голоском, она поманила его к себе. Кричала почти в истерике, как будто звала отца, давно ушедшего на войну, случайно, на пару часов, заглянувшего с армией в родной город и … прошедшего мимо родного дома.

Картинка вокруг поплыла. Мир густел все темнее, и полдень сменился ночью. И вот, окутанный тьмой и туманом, на краткое мгновение катафрактарий вдруг оглянулся, одарив юную девушку взглядом сумрачных выцветших глаз. Морщинистое лицо его улыбнулось, как будто выжало из себя нечто чуждое и незнакомое, а крупная мужская рука, вся состоящая из каменных, твердых мозолей, взметнулась вдруг вверх, то ли приветствуя, то ли отдавая ей честь…

В следующее мгновение солдат растворился в воздухе, как морок, как наваждение, снесенный порывом ветра.

Но то был не ветер.

Как будто чувствуя что-то страшное, девушка стремительно обернулась. На пороге ее скромного дома, вдруг сверкнувшего языками пламени, из выбитых стекол и вывернутых дверей, на фоне сгустившейся тьмы и ледяного тумана, высился некто, в бесформенном балахоне. Массивная туша и мощные плечи воина выдавали в нем Катилину, однако лик его, искаженный карикатурной гримасой, был не отличим от ее собственного, прекрасного, но почему-то мертвенно-бледного, а потому пугающего сейчас женского лица.

— Тшеди-и-и-и-и… — выдохнула ужасная тварь.

И захлебнувшись ужасом, Катрина выскользнула из сна.

Все было так же. По-прежнему поджав ноги, она сидела в кресле, на помятой подушке, немного дрожа от приснившегося кошмара. На самой границе кластеров, в самом что ни на есть «дальнем космосе», отрезанном от ближайших галактик мириадами килопарсек, Солнца не поднимаются в небеса и полдни не наступают. Лучи огнедышащих светил не пронзают здесь иллюминаторы космических кораблей. Освещение, приглушенное ею перед сном, по-прежнему поддерживало в комнате сероватую полутьму.

И проснулась она не от света, а как будто бы от толчка, разбуженная сильной, но невежливой рукой. Где-то в недрах могучей машины, влекущей Кэти и ее спутников сквозь пространство, пиликал зуммер, возвещая экипажу то ли о неполадках техники, то ли о нарушении режима. Зуммер работал в серверном отделении — там, где при наличии на «Моските» большого количества гостей могли размещаться охрана, прислуга или технические работники. Однако перед тем как раздаться в воздухе технических помещений, сигнал проходил по проводам, и сама того не понимая, Катрина услышала его — беззвучный сигнал, скольжение электронов по медной проволоке, ни больше, ни меньше! Услышала — и проснулась.

Тшеди-и-и-и-и…

Она прислушалась. Уши улавливали только звенящую тишину.

И тогда она прислушалась к внутренним ощущениям. Внезапно наложница осознала, что среди вопросов — важнейших вопросов, заданных ею вчера, она упустила, пожалуй, самый главный: она экстрасенс, но в чем конкретно состоит ее дар, оплаченный неизвестным Заказчиком? Только в способности видеть виртуальную карту ИЦа и чувствовать электроприборы? Ответ, как всегда, явился к ней сам — в виде звуков, не слышимых ни одним человеческим ухом. Сначала, агнатка поддалась панике: «Ведь если я слышу галлюцинации, — подумала она, — то просто сошла с ума!» Однако вскоре, спустя всего лишь мгновения, она осознала с внезапным ужасом и восторгом — ее разбудило само жужжание думающих машин, скрип проводов, передающих мириады сверкающих электронов и гул процессоров, размышляющих над логическими задачами!

Звучащие для нее настоящей симфонией, но не различимые для всех остальных, ничтожные вибрации электромагнитного поля скользили мимо и сквозь нее. Она чувствовала их на расстоянии, она прикасалась к ним незримыми щупальцами ощущений, как здесь, прямо перед ней, так и на нижних, на дальних, на верхних этажах «Москита» — повсюду, где звучали эти удивительные электронные голоса. Ее чувства, незримые, сверхтонкие, длинные, как транзитные кабели, снимали сигналы со всех концов быстроходной яхты и приносили их к ее ногам.

Но тронув их, она вздрогнула. Пресс напрягся, подняв хрупкое тело над кроватью, длинные ноги быстро спорхнули на пол. Выскользнув в коридор, Катрина побежала вперед — по направлению к «беззвучному звуку», на сигнал зуммера, отдающийся движением в кабеле. Ощущения незнакомых доселе электромагнитных вибраций были неожиданы для нее и новы, однако сейчас Кэти почему-то не обращала на сверхъестественные чувства никакого внимания, как следовало бы, наверное, телепату, впервые ощутившему в мозге биение своего странного «дара». Нечто более важное занимало ее внимание — разбудивший ее сигнал. Еще не проснувшись до конца и действуя скорее по наитию, нежели согласно велениям воли, он ворвалась в серверный сектор.

Сигнал выдавался видеокамерой и шел в медицинский блок.

Сигнал был вполне обоснован. Око видеокамеры, снабженное компьютерным мозгом, микроскопическим, но все же достаточно умным, для того чтобы отослать сигнал бедствия дежурному врачу, если бы таковой находился на борту яхты, было направлено в центр небольшой комнаты.

Весь пол комнаты заливало… словно томатным соком.

В середине огромной лужи — настоящего озера из вязкой, багровой, уже почти липкой жидкости — лежало тело мистера Рукса, Мерелин восседала на нем верхом, будто на муле.

Глаза Катрины, обежавшие эту картину, сначала упустили детали, но в следующее мгновение пришло четкое осознание: Рукс был в наручниках, прикручен к валяющемуся на полу стулу, и … без головы! Крышка черепа казалась срезанной ножом хирурга или же лучом бластера и напоминала теперь некое ужасающее подобие цветочного горшка — с открытым мозгом вместо земли для цветов.

А Мерелин — ее милая умница Мерелин, ее старшая подруга, подельница по побегу, ее лучший и единственный спутник — с самодовольной улыбкой выжигала в этом «цветочном горшке» его серое содержимое. Ее бластер был выставлен на самый низкий энергетический уровень, с самым широким рассеиванием луча. В результате вместо ослепительной нити из ствола огненного пистолета вырывался широкий световой конус, медленно выпаривающий белковое вещество Эс Си Рукса…

Не помня себя, Кэти вздрогнула и вскинула свое оружие.

— Что ты творишь?! — зарычала она, и сонливость сняло как рукой.

Тело агнатки дрожало, звук зуммера внезапно погас, вернее, ее сверхчувства, сметенные наплывом адреналина и ужаса от увиденной картины, погасили все остальное. Она снова стала лишь человеком. От удивления и растерянности краска отхлынула от лица, ноги, словно ватные, были готовы согнуться на внезапно ослабевших коленях, и только бластер, сухой и твердый в крепкой руке, подчиняясь каким-то подсознательным бойцовским рефлексам, доставшимся, как видно от воина Катилины, уверенно смотрел в цель.

Но Мерелин даже не повернулась на ее окрик.

Рука девушки по-прежнему четко, размеренно двигалась, управляя световым конусом, что бродил внутри черепа мистера Рукса: по спирали — от центра к краям.

— Ваши способности экстрасенса, по всей видимости, уже начали проявляться, моя дорогая, — спокойно сказала блондинка, почему-то обращаясь к Катрине на «вы» и с непривычными интонациями в голосе. — Я не рассчитывал, что вы явитесь так скоро. Что же вас разбудило? Ах да, медицинская сигнализация.

Челюсть Кэти медленно отвалилась. От внезапного озарения леденящий холод мертвой судорогой скользнул по ее спине.

— Хапи Рукс? — только и выдохнула она.

— В некотором роде, — кивнул ей делатель тшеди и улыбнулся губами подруги. — Вы действительно думали, что наручники и стул смогут меня удержать? Отличная штука шунт, не правда ли? С его помощью медики Корпорации перемещают матрицы умерших людей в тела клонов. Но хотя это общеизвестная истина, никто не задумывается о простой вещи: если разум можно переместить в тело свежевыращенного клона, то, очевидно, его можно переместить и в любое другое тело, подключенное к СИНК. Конечно, это не просто, но для настоящего специалиста тут сложностей нет, не находите?

Он сделал еще один круг световым конусом, наконец-то выключил эстимет и миролюбиво воздел ствол вверх. От «старой» головы Рукса остался лишь череп, выжженный дотла изнутри.

— Как бы там ни было, — произнес делатель тшеди губами Мерелин, — я закончил. Вы долго спали и два часа назад прошли ровно сутки с момента нашего первого прыжка. А это значит, что вы, моя дорогая, окончательно избежали погони. Что, собственно, и требовалось доказать… Как я уже сообщал, план вашего спасения возник в моей голове неожиданно. Естественно, он был недостаточно подготовлен. Я привел вас на свою яхту как будто по наитию, открыл перед вами двери и не слишком осознавал, как именно действовать дальше. Свой путь вы должны были пройти одна: ни ваша подруга, ни встреча со мной тут не были запланированы. Однако вместо этого вы отправились в полет вместе с Мерелин и … и чуть не убили меня. Случайность — очень странная штука, не правда ли?

Слушая Рукса и не отрывая от него среза своего бластера, Кэти бросила взгляд на часы, висящие на стене. Там одна за другой сменялись цифры. Действительно, за сном, размышлениями и неспешной болтовней столь долгожданный миг, наконец настал — они сумели сбежать! Раз корабли ССБ не настигли их до сих пор, то не настигнут и в будущем, поскольку энергетический след от их первого прыжка уже растворился в пространстве Седана…

— Это не причина, чтобы тыкать тут пистолетом, — процедила Катрина сквозь зубы, — брось оружие, я сказала!

Рукс лишь весело рассмеялся — он как будто издевался над ней.

— Зачем бы мне это делать, сударыня? — демиург нехорошо улыбался.

— Затем, что я тебе сейчас руки отрежу, сволочь. Клянусь, если разум Мерелин умрет, я не убью тебя, а буду пытать несколько суток без перерыва!

— И что же вы будете пытать? Тело Мерелин? — Демиург усмехнулся снова. — Мое собственное тело — мертво, и я только что выжег в нем мозг, чтобы вы не могли считать с него воспоминания. Это называется НИТ-прокруткой, на яхте имеется специальное оборудование. Вы, конечно, и не справитесь со столь сложной техникой, но я не хочу оставлять вам даже ничтожных шансов. Сейчас большая часть моего сознания помещается в шунте Мерелин. Так что если она умрет, вам достанется ее мозг, и вы не сможете извлечь из него принадлежащих мне знаний. На «Хохотуне» вы должны быть одна. Впрочем, это уже не важно. Вы, Катрина, как всегда, упускаете множество мелких деталей…

«Значит, — подумала Кэти, сквозь обрушившийся на нее поток слов, — Мерелин еще можно спасти!» До предела сконцентрировавшись, она чуть шевельнула стволом и присмотрелась сквозь мушку к месту, где кисть Саймона переходила в запястье. Несмотря на кажущуюся простоту происходящих событий, она не понимала их причин и мотивов. Все путалось в голове, не подчиняясь единой линейной логике, и ускользало от нее как вода. «Ерунда! — прикрикнула она на себя. — Есть я, есть Мерелин, есть корабль».

— Не поняла насчет мелких деталей, — огрызнулась Катрина вслух. Реинкарнируется Рукс или нет, ее уже не волновало: за подобные выходки, поддонку следовало заплатить. — Ну-ка поясни!

Рукс хмыкнул и презрительно улыбнулся.

— Мадам, — глумливо заявил он, — проведите, пожалуйста, умозрительную линию между выходным отверстием моего эстимета и остальными предметами в комнате.

Кэти мысленно провела. Ствол Рукса смотрел прямо ей в лицо.

«Что еще за дерьмо?!»

Рука Катрины страшно напряглась и чувство непоправимого наполнило ее сердце.

— Не смей! — закричала она. — Оружие на пол, Рукс, слышишь?!

— Прощайте, Катрина.

Поняв смысл слов, Кэти выстрелила, целясь в кисть, и одновременно указательный палец демиурга вдавил спусковой крючок. Рука полубога, срезанная выстрелом Кэти, на мгновение повисла в воздухе, и луч бластера, со сбитым от этого движения прицелом, широким раструбом ударил Мерелин в грудь. Вспыхнув ярчайшей вспышкой, агнатка мешком повалилась на пол.

Не помня себя, не понимая, что делает, Катрина бросилась к Мерелин и закричала, обращаясь не то к своей мертвой подруге, не то к убившему ее демиургу.

— Мери! — кричала она. — Зачем ты это сделал, Рукс? Зачем?!

— Контракт завершен… — прошипел тот, чадя тлеющей головешкой, — ты придешь к цели… одна-а-ааа…

Затем его вырвало черным, и он умер.

Поза 17 Информация очевидна

Придя в себя, Катрина вздрогнула, и, так же как и у Рукса несколькими минутами назад, ее горло вытолкнуло жгучую слизь. Ощупав пространство руками, агнатка вдруг подскользнулась и рухнула на что-то твердое и плоское. Это был пластиковый пол. Кавалерист-девица открыла глаза…

Она сидела в кровавой луже над развороченной выстрелом выжженной грудью мужского трупа. Еще один труп, женский, лежал рядом, дымя печеными внутренностями. Мелко дрожа обнаженными плечами и часто моргая, Катрина огляделась по сторонам.

Зрелище представало жуткое. Сознание ее помутилось, и теперь Катрина смутно различала окружающую обстановку. Какие-то приборные шкафы, хромированные рукоятки, пульт с незнакомыми датчиками, несколько мониторов с разнообразными цветными картинками. На одном из них красовался вид звездного неба, сияющего россыпью мириадов огней. Огни вокруг были звездами. И Кэти вспомнила — она неслась в космосе на роскошном межкластерном корабле…

Тридцать минут спустя, робот-уборщик тихо подрабатывая сервомоторами, резво пропрыгал по ступенькам короткой лесенки и скрылся с глаз долой за поворотом коридора. Все время, пока он убирал в серверной, умывшаяся и немного пришедшая в себя после убийств спутников Катрина, сидела уже привычно поджав под себя голые ноги в одном из кресел и с вялым интересом наблюдала на огромном мониторе, переключенном в режим внутренней связи, за действиями вертлявого механического слуги. Интересно, но в Высшей школе наложниц бытовые роботы отсутствовали. Все коридоры и комнаты мыли и убирали агнаты из технического персонала. Когда-то Катрина спросила об этом Мерелин, и та пояснила, что роботов в Корпорации полно и их труд дешевле, чем труд агнатов, но… считается шиком содержать в престижных учреждениях именно живую прислугу. А полностью механические рабы — это для бедных.

«Эта Высшая школа выпускает только самых дорогостоящих агнаток, — с непонятной гордостью заявила тогда Мерелин, — самых шикарных. И если школы победнее могут позволить себе использовать для технического обслуживания выпускниц роботов и даже киборгов, то в школы элитных наложниц принято набирать для технического обслуживания только людей. Пусть уборщица-человек вымоет пол хуже, чем это сделает робот, но … зато работа его дороже. А расходы выключены в продажную цену наложниц на закрытых аукционах, понимаешь?»

После непродолжительной беседы Кэти узнала, что примерно то же самое происходит и в кластерах демиургов, которые являются основными потребителями продукции Высших школ. Несмотря на дешевизну, а во многом и вопреки ей, весь труд в частных кластерах оставался ручным и выполнялся людьми, а не роботами.

Как оказалось, в сумасшедшем мире Нуль-Корпорации за бешеные деньги демиургами приобретались не только сногсшибательно прекрасные наложницы с длинными ногами и густыми крыльями ресниц, но и обладатели «золотых рук» — мастеровые и ремесленники, талантливые ювелиры и кузнецы, толковые швеи и гончары. Да что там — даже обычные плотник или столяр, способный не просто нажать на кнопку машины нуль-синтеза, но и работать с деревом руками, пилой да рубанком, был в Корпорации очень ценен.

Тогда, выслушав Мерелин, Кэти пожала плечами и с легкостью восприняла новую информацию на веру без всякого удивления. В общем-то, логика в этом была: все, что делает машина — дешевка, даже если изделие само по себе лучше. Оно — дешевка по определению, поскольку слишком много подобных изделий есть у других людей. Живой человек хуже, чем робот, его труд ниже качеством, чем труд машины, но он гораздо престижней, ибо стоит дорого!

Поэтому нищие когнаты в больших городах, живущие в убогих, но полностью роботизированных квартирках, в гетто с многоквартирными небоскребами в триста-четыреста этажей, не могут позволить себе содержать для собственного удовольствия настоящих рабов и ограничиваются совершенной, но дешевой бытовой техникой.

Именно поэтому же люди чуть богаче обязательно заводят себе агнатку для постели и агнатку — для уборки, а если уж средства позволяют, то и агната-повара для готовки и агната-телохранителя для обеспечения безопасности. И хотя — тут Катрина наморщила свой чудный носик — роботы справляются с работой гораздо лучше, чем ленивые, обиженные на жизнь рабы, потребность на последних только растет.

Покачав головой, Катрина еще раз осмотрела серверную: что и говорить, робот-уборщик постарался на славу — от луж и потеков крови не осталось даже следа, пол блистал как новенький, тщательно вытертые стены сверкали глянцевой полировкой, а все приборы и панели разве что не светились.

Однако Катрину все еще немного трясло. Минул уж час ее одинокого полета, и она, погруженная в собственные мысли и легкий шок от того, что ей все-таки удалось выбраться из режимной школы для проституток, приобрести и тут же потерять двух спутников, так и не удосужилась ни сменить одежду, ни вообще сделать хоть что-нибудь из длинного списка действий, необходимых каждому беглецу.

Впрочем, новая одежда стояла в этом списке как раз на самом последнем месте — Кэти по-прежнему оставалась в куртке мистера Деморти и привычных уже агнатских шортах и блузе — этого ей вполне хватало. На первом же месте сейчас стояло планирование.

Теперь, размышляла агнатка, когда Мэри мертва, а Рукс скончался, не сказав практически ничего по-настоящему важного, придется полагаться на саму себя. А также на корабль.

Кэти наклонилась к передвижному пульту управления, похожему на столик, который катают официанты — легкий, на маленьких колесиках. Как будто почувствовав ее приближение, из поверхности пульта-столика немедленно выдвинулся рожок микрофона и мигнул индикатором, приветствуя человека. А перед глазами, на огромном прямоугольном экране, где изображение серверной сменилось бездонной россыпью звезд, опять загорелась надпись на незнакомом языке. После общения с Сетью Кэти знала корпоративное письмо, но то, что светилось сейчас на экране, не имело к привычному буквенному алфавиту никакого отношения.

«Иероглифика, будь она неладна!» — вздохнула Кэти.

Надпись состояла из странных символов, похожих скорее даже не на иероглифы, а на детские картинки, совсем немного стилизованные художником, помешанным на изображении различных животных. В знаках-картинках Катрина без труда узнала сокола и фламинго, кошку и буйвола, льва и даже крокодила. Все это сопровождалось символическим изображением различных частей тела человека, прямыми линиями, треугольниками, квадратами и овалами. Нечто подобное Катрина наверняка знала — по крайней мере, память легата Катилины однозначно воспринимала знаки знакомыми, но смысл символики пока ускользал от ее понимания.

Чуть прищурившись, Кэти вгляделась в знаки, затем, оставив нелепые попытки прочитать письмо на языке, которого не знала, придвинулась к микрофону.

— Внимание, борт… — произнесла она громко, обращаясь к корабельному мозгу, который сегодня уже спокойно выполнял ее команды — Я ни черта не понимаю, что ты нацарапал мне на экране. А можно переводить все надписи на «корпоративный»? И мне бы хотелось, чтобы ты дублировал сообщения вслух.

Реакция последовала мгновенно.

— Слушаюсь, сикха, — произнес компьютер голосом бодрого старикана дворецкого.

Образ живо нарисовался в ее голове, но она тут же мысленно откинула его в сторону: не стоило забывать, перед ней всего лишь компьютер, машина, разум из проводов и железа, причем чужой и, после смерти Рукса, — абсолютный властелин на чуждом ей корабле.

Однако надпись послушно погасла и тут же вспыхнула снова:

«Здравствуйте Катрина-Бета 19-725» — было написано на корпоративном.

— Здравствуйте Катрина-Бета 19-725! — браво продублировал вслух «дворецкий».

— Привет, — легко согласилась Кэти и устало усмехнулась. — Резвый ты, братец. Откуда знаешь имя? Никто ведь не представлял меня полностью. Успел сверить фотографию с Сетью, а?

— Ни в коем случае, сикха. Данные о вашей внешности и имени загружены в мою локальную базу еще перед началом рейса в кластер Седан. Информация получена от удаленного адресата посредством электронной почты в ответ на запрос Заказчика, моего хозяина и владельца яхты.

«Как так?!» — мелькнуло в голове у Катрины.

Перед глазами запрыгали цветные слайды — дикая мозаика внутри детской калейдоскопной трубы.

Вот она плывет в красной лодке по красному морю.

Вот она стоит в увитой плющом беседке рядом с Саймоном Руксом.

Вот она в ящике, согнутая пополам, изломана и избита, бредит иллюзией сна.

А вот — идет по коридорам, глядя сквозь стены, сжимая бластер и с ледяным равнодушием переступая своими длинными, прелестными ногами с шелковистой кожей через обуглившиеся развалины черных трупов…

Вспомнив жест Рукса, Катрина осторожно поднесла ладонь к своей шее и провела пальцами сверху вниз. Кожа девушки была гладкая, очень нежная, тонкая. Венка пульсировала под пальцем — немного щекотно. Очень мягко на ее ладонь упал маленький, почти невесомый квадратик, величиной всего с ноготь…

Химическая пластинка! Как там говорил Рукс? «Ускоренная инициация дара проведена при помощи химических активаторов?»

— Мне нужен адрес человека, который отправил тебе информацию с моими данными и именем, — произнесла Кэти глухо и очень тихо. — Выведи его на экран.

Голос «дворецкого» прозвучал словно немного обиженно:

— Электронный код адресата находится в адресной книге, госпожа. Сам адрес вам ничего не скажет, поскольку представляет собой двадцатизначную запись в машинном коде. Но если желаете, я могу сообщить дополнительные реквизиты. Они таковы: «Кластер Седан. Индустриальный центр AT № 166. Высшая Школа общительниц, директор Шайрон Артели, личный почтовый ящик». Ваши данные переданы господину Заказчику именно им и переданы из того самого кластера, который мы покинули чуть больше суток назад.

Получался замкнутый круг — Катрина нахмурилась. Потратив, в общем-то, вполне достаточно времени на общение с Руксом, она не удосужилась спросить у него главное — кто именно ее заказал.

Тем не менее прыгающая в ее голове мозаика постепенно складывалась в подобие внятного рисунка.

— А кто такой этот твой загадочный «господин Заказчик»? — спросила беглянка. — Кто отправил Артели запрос на мое имя и характеристики?

— Эти сведения для вас не доступны, госпожа. Более того, они частично стерты из моей памяти. Есть только код приоритета, которому я должен подчиниться при получении от любого стороннего лица.

— Как давно стерты сведения о Заказчике?

— За десять минут до вашего прибытия на борт, госпожа.

— Уже интересно. Обгорелый кусок человека, который лежит в мусорном баке — это случайно не Заказчик?

— Девушка, мадам?

— Нет, мужчина.

— Ответ отрицательный, госпожа. Информация засекречена, но уверен, это не мой хозяин.

— Но информацию о твоем хозяине стер именно он? Больше ведь некому?

— Точно так, сикха: стер именно он. Его зовут Эс Си Рукс, приглашенный моим господином специалист по…

— По инициации тшеди, — мрачно договорила Катрина.

После некоторого раздумья машина ответила:

— Да, госпожа, — теперь ее голос звучал слегка укоризненно. — Если вы все знаете, к чему задавать вопросы?

Катрина вяло усмехнулась. «Местные устройства обижаются, когда их перебивают? — удивилась она и покачала головой. — Что за безумие!»

После этого девушка вгляделась в экран: звезды по-прежнему плавно плыли перед глазами. В такт их бездонному потоку мозаика в ее голове дернулась в последний раз и остановилась.

Внезапно ей все стало ясно. Оставалось еще много белых пятен, но само жгучее ощущение истины, подсознательное, почти иррациональное, но от того только еще более сильное, наполнило ее разум.

Артели выращивал для Заказчика тшеди. Вырастил. Заказчик прислал гонца, Рукса. Гонец провел инициацию и обеспечил ей бегство на корабле Заказчика, с мозга которого стерта информация о хозяине яхты — Заказчике. Все остальное — нюансы, вопросы, которые разрешатся со временем. Общая схема оказалась проста и понятна. Однако из схемы следовал единственный логический вывод о том, чем должно закончиться это странное приключение…

— А куда мы летим? — спросила Кэти, помянув недобрым словом валяющегося в мусорке мертвого демиурга.

Компьютерный дворецкий, похоже, встал в стойку, где-то внутри своих проводов.

— Мы следуем согласно приоритетной команде, заданной господином Заказчиком задолго до вашего прибытия, госпожа. Конечной точкой нашего маршрута станет зона вне Корпорации. Закрытый кластер демиурга Нулевого Синтеза, Сэма Эливинера Тивари, или сокращенно СЭТ.

— Сэт… — еле слышно повторила Катрина.

Имя — вот что здесь было главным. И она задала вопрос в лоб, открыто и прямо:

— Названный тобой человек и есть мой Заказчик?

— Информация не доступна, мадам, — бодро повторил компьютер.

— А если я отдам приказ развернуться и следовать другим курсом?

— Я его проигнорирую, мадам. Установка хозяина более приоритетна, чем пожелания гостя.

— А если я попробую выпрыгнуть, сойти?

— Невозможно, мадам, вокруг космос, а остановки у нас не запланированы, спасательных ботов нет. Хапи Рукс выгрузил их все еще в Седане…

«Вот это да!» — Катрина кивнула и откинулась на спинку кресла. Потом, оттолкнувшись от пульта, крутанулась вокруг оси.

Итак, демиург по имени Сэт…

Информация не доступна?..

Информация очевидна:, бронированный гроб из ишеда нес ее на встречу с Заказчиком!

Поза 18 Спецслужба как умение убеждать

Спустя двадцать четыре часа после бегства проклятой Катрины-Беты сикх Шайрон Вольдемиант Артели полулежал в своем большом кабинете и грыз кривой ноготь. Причем нимало не стесняясь сидящего в кресле напротив комиссара по безопасности Йенга.

Йенг прибыл из Сектора примерно тридцать минут назад, и как ни старался Артели оттянуть неприятную встречу, настойчивый комиссар все же прорвался к нему через окопы и колючую проволоку из входных дверей с охраной, длинных холлов, запутанных коридоров и болтливого секретаря — роскошнотелой агнатки, способной заставить позабыть обо всем даже лошадь (в прямом смысле) и пытавшейся остановить комиссара Йенга всем телом и грудью.

Узкоглазый и желтокожий малыш Йенг, в отличие от узкоглазого, но рослого псевдогунна Деморти имел рост метр шестьдесят с кепкой. В мире клонированных тел подобное пренебрежение популярными физическими данными было нонсенсом, но Йенгу, по всей видимости, на это было наплевать.

Рожденный шестьсот или пятьсот лет назад в одном из нуль-синтезированных миров, включенных в состав Торгового Союза Нуля как раз в год его рождения, Йенг, в отличие от большинства других обитателей 166-го индустриального центра кластера Седан (и прежде всего — самого Артели) предпочитал собственную «родную» генетическую оболочку «чужим» модифицированным образцам.

Конечно, как и все вокруг, он был клоном. Однако клоном собственного старого тела, а не какого-то из тех, что предлагает Корпорация своим служащим в палатах для Хеб-седа.

Впрочем, как думал Артели, тут наверняка крылась еще одна причина, кроме любви к себе прежнему и простого нежелания менять тела.

Ибо Йенг был — тшеди. Это раз. И сотрудником ССБ — это два. Возможно, некоторые экстраординарные способности медиума-тшеди были связанны именно с бренным телом. Вот с этим конкретным угловатым телом немодифицированного натурала.

Артели откусил кусочек ногтя и выплюнул огрызок в мусорное ведро под столом. Собственно, а что его смущало? Сам Артели давно уже был модифицированным образцом с усиленной мускулатурой, повышенной реакцией (непонятно, правда, зачем — с его-то кабинетной должностью), улучшенным зрением и прочими достоинствами сверхклона.

Еще Артели был красив. Потрясающе красив той героической мужской красотой, какая способна свести с ума любую из дам, если та не в курсе, что стоящий перед ней загорелый лев — всего лишь плод работы рукотворных генетики и евгеники, а вовсе не матушки природы.

Отважный взгляд серых глаз, гранитный подбородок, ямочки на щеках. А, что тут перечислять! Все это есть в любой дизайн-студии, обслуживающей Хеб-седы.

Как бы там ни было, маленький кривоногий Йенг смотрелся на фоне Артели сущей гориллой. Даже не так, гориллой — это громко сказано. Мартышкой. Макакой.

Артели улыбнулся собственному сравнению. «Вот же урод на мою голову!» — подумал он.

— Боже мой, господин Артели! — возопила при этой улыбке «макака». — «Боже» — тот, который Иешуа, а не Ан-Нубис. Вы находите что-то смешное в рассказанной мной истории?

— Ну что вы, господин комиссар, — тускло процедил Шайрон. — Ни в коем случае. Просто-просто история кажется мне довольно никчемной. Какая-то шлюха убивает старшего евнуха, мочит кучу охранников при побеге и еще крошит к чертям собачьим кучу попавшегося по пути народа. Пустяки! Все ведь застрахованы. Сегодня наверняка уже примеряют новые тела.

— Я, к сожалению, не разделяю ваш странный оптимизм, — Йенг укоризненно покачал головой, — поскольку он не обоснован. Вы полагаете, что проблемы нашего ИЦа исчерпываются исключительно гибелью пары охранников и нескольких сотен когнатов?

— Ну отчего же? — Артели почти откровенно издевался, ибо Йенг его раздражал. — Еще погибла одна наложница из курса беглянки. Потребуется две тысячи душ на восстановление тела по себестоимости. Это убытки, и они не застрахованы, в отличие от гибели охранников при исполнении. Нам никто их не возместит.

— Черт, да плевал я на ваши две тысячи нуль-душ! — казалось, Йенг крайне возмущен. — Вы читали мой отчет?

С этими словами руководитель ССБ-166 бухнул на стол перед собеседником тонкую папочку с бумагами, цветными таблицами и фотографиями. От резкого соприкосновения со столешницей папочка приоткрылась и на гладкую поверхность выскользнула пара картинок и документов.

Артели не спеша собрал их, взял папку в руки, вытащил стопку листов, откинул пустую обложку в сторону. Просмотрел, вчитался. Один из документов зачитал вслух.

— Так, экспертизой установлено: Катрина-Бета. Порядковый номер 19-725. Рост один метр восемьдесят сантиметров. Вес… рабочий вес 58 килограммов. Бла-бла, бла-бла, технические характеристики, медицинская справка. О, прекрасная грудь! Еще характеристики, снова характеристики… Вы решили меня замучить чтением, а комиссар? Или сами не умеете читать на корпоративном? Ага, вот здесь кое-что поинтересней. Генетический код изделия не совпадает с зарегистрированными кодами базовых прототипов ДНК Нуль-Синтеза.

Он сделал паузу, потом удивленное лицо:

— В смысле, ее кода ДНК нет в индустриальных реестрах Корпорации? Забавно… Но этого не может быть! Ведь ее как-то изготовили на фабрике, а значит, матрица ДНК — должна существовать. Как можно изготовить копию, не имея оригинала? Комиссар, что за чушь вы мне принесли?

— Вы дальше, дальше читайте, — торжествующе хмыкнул Йенг.

— Так, — послушно продолжил Артели, — читаем дальше. «Подробный анализ визуальных воспоминаний, сделанный на основе NIT-прокрутки белковых цепей центральной нервной системы, произведенной по компьютерному слепку мозга, позволяет сделать однозначный вывод о том, что воспоминания объекта носят естественный (подчеркнуто) характер. Дополнительное исследование, проведенное путем сверки картин визуальной памяти Катрины-Бета 19-725 со стандартными информационными блоками для агнатов из программных миров, подтверждает этот вывод».

Он снова посмотрел на Йенга.

— Подтверждает этот вывод … — задумчиво повторил начальник школы. — Ваши умники что, нормально не могут писать? Имеется в виду, что Катрина-Бета вовсе не прог, а черт те что такое, с набором ДНК, неизвестным Корпорации, и с подлинной памятью? Она вообще человек?

— О, сикх, в этом смысле все хорошо. Она человек и даже более чем, — Йенг улыбнулся и показал на себе руками увесистый бюст Катрины (это он так шутил). — Просто набор ее генов и память отличаются от тех стандартных составов, что используются на фабриках для производства клонов.

В какой-нибудь частной Хеб-сед-лаборатории или в закрытых кластерах демиургов таких «неизвестных» наборов ДНК и памяти должно быть полно. Вопрос в том, откуда они взялись на правительственной фабрике?

— Дьявол, но это же нонсенс! — почти искренне вскричал Артели. — Корпорация не использует ДНК и пси-матрицы из частных коллекций. А почему мне сразу не сообщили?!

— О, господин Артели, вы же знаете, никто не исследует мозг и ДНК клона после его изготовления. Фабрика произвела, фабрика сохранила в своем реестре слепок мозга и образец ДНК, фабрика и отвечает за брак. Если таковой будет выявлен. А результаты этих исследований, — он показал на папку, — я получил только что из специальной лаборатории ССБ. Наши яйцеголовые как раз искали у Катрины-Беты отклонения в воспитательном процессе и, как следствие, в психике. Кроме того, мои дознаватели настояли, чтобы ее визуальные воспоминания были прокручены на экране, так сказать, для восстановления полной картины преступления. Вот и все.

— И что, вы их смотрели?

— Воспоминания?

— Да.

— Ну что вы, сикх. К нашему удивлению, там оказался объем памяти почти за триста лет. Девица — прог, но из программного мира, в котором знают Хеб-сед! Удивительно, не правда ли? Триста лет! Чтобы просмотреть всю ее жизнь даже на быстрой перемотке, мне пришлось бы потратить на это следующие несколько месяцев. Конечно же я смотрел очень выборочно! К тому же мою опергруппу интересует не прошлое Катрины, а последние несколько дней ее пребывания здесь. Период от момента изготовления тела до самого побега. А этот отрезок, как вы сами понимаете, в фабричном слепке памяти не может быть отражен. Так что для изучения подробностей инцидента нам пришлось сконцентрироваться в основном на записях ваших видеокамер.

— Ну и как? Нашли что-нибудь интересное?

Инспектор двусмысленно пожал плечами.

— А вы знаете, нет, — слащавым голоском пропищал он. — В смысле поведения Катрины при побеге зацепиться не за что. Абсолютно. Кроме подозрительно хорошей ориентации беглянки в геометрии вашего ИЦ, и почти профессиональной стрельбы из оружия — скорости, помноженной на точность. Не густо, согласен. Однако на кое-что интересное мы наткнулись при исследовании самой генетической структуры ее тела.

— Это помимо того, что у нее не зарегистрированные в Сети ДНК и память? — рискнул пошутить Артели.

— Вот именно, что «помимо», — комиссар порылся в папочке и торжественно извлек оттуда сложенную бумагу. — Вот отчет биохимиков. Сикх, вам наверняка известно, что перед списанием Катрины в разряд военного имущества вашим собственным медиком в ее тело введены робо-манипуляторы для ускоренной регенерации тканей. То есть произведена обычная модификация для армейских шлюх. Но! Кроме микро-восстановителей, мы обнаружили в Катрине кое-что совершенно необычное для секс-агнаток. Вы даже не представляете, что именно! Мускулатура и реакция объекта изначально усилены путем изменения гормонального фона и замены материала, из которого изготовлена ее гладкая мускулатура.

Наши фабрики для общительниц, — продолжил Йенг, — в принципе не имеют программного обеспечения для производства подобных модификаций. Вы можете себе вообразить? Некий злоумышленник не просто подсунул для изготовления Катрины ложные память и ДНК, но предоставил для этого особое сырье и специальные материалы, перепрограммировал сами клонические машины! Это не просто техническая ошибка при производстве секс-агнаток. Это вмешательство внутрь нашей индустриальной системы, внутрь самой технологической цепи Нулевого Синтеза. Вмешательство настолько грандиозное, что попросту кажется невозможным. Усиление способности мускульных сокращений и реакции нейронов на раздражители превышает не только уровень, доступный высшим должностным лицам Корпорации и гражданским, у которых хватает на это денег. Он значительно выше даже уровня военных модификаций! Если где-то во Вселенной и существует «хомо милитарист» «человек военный», существо, созданное для битвы, то оно перед нами! Вы понимаете?!

Йенг возбужденно потряс в воздухе кулаками.

— Но даже это не все, — продолжил он тут же. — Самое шокирующее, сикх, я приберег напоследок.

Явно наслаждаясь, комиссар сложил пальцы в замок, водрузил локти на стол и уставился на начальника Школы:

— Как думаете, о чем я?

«Боже, какой идиот!» — подумал коммерческий директор.

— Даже не знаю, что предположить, — он деланно развел руками, — только самое фантастическое. Она экстрасенс? Тшеди?

Йенг быстро вскочил.

— В самую точку, сикх, — вскричал он, — вот именно! Код ее ДНК, не найденный нами в реестре для клонических фабрик, найден в другом месте. В реестре ДНК тшеди. Она — уникальный «машинный экстрасенс», гипнотизер компьютерной техники, мощнейший в Искусственном Мироздании! Вы представляете? Кроме того…

— Гипнотизер для машин? — удивленно произнес Артели, припоминая упомянутую Йенгом ориентацию беглянки в геометрии ИЦа и поразительную ловкость, проявленную необученной агнаткой во владении оружием. — То есть человек, способный воздействовать на интеллектуальную технику и электрические поля? Человек-компьютер? Вы имеете в виду, что…

Йенг кивнул — точно!

— Между прочим, это, — сказал он после некоторого молчания — и есть основной предмет нашего с вами разговора. Помещение Школы, к сожалению, оборудовано только видеокамерами, ментальные уловители у вас не установлены. И мы не можем доказать прямую зависимость между случившимся и способностями Катрины к экстрасенсорике. У нас нет мотивированных доказательств. Возможно — это она, возможно — нет… Однако на сегодняшний день одну вещь мы знаем бесспорно. Из вашей Школы в течение прошлого месяца производилось несанкционированное подключение к Сети Корпорации. Какой-то умелец умудрился организовать себе бесплатный трафик и скачать на свой шунт или комп потрясающее количество обучающей информации. Нет-нет, никаких секретных сведений там не имеется, обычные дорогостоящие обучалки, нотам, в частности, есть самый подробный трехмерный план вашей Школы и симуляторы стрельбы из «правительственной модели»! Простейшие выводы из сказанного сделать достаточно легко…

— Вы хотите сказать, — пораженно вздохнул Артели, — что Катрина умудрилась самостоятельно активировать свой шунт, подключиться к Сети и скачивать оттуда инструкции оружейников? Но это же невозможно! Тшеди обычно воздействуют на живую материю, а вовсе не на мозги компьютеров и уж тем более не на Сеть.

— Обычно, — выделил нужное слово Йенг. — Обычно. Напомню, она ведь «машинный» медиум.

— А как же пароли? А как же отсутствие тактильного контакта? Без подключения через шунт, без всего… — Тут он сощурился и погрозил малышу Йенгу пальцем, — А, комиссар, вы водите меня за нос. Это шутка, не так ли?

Йенг снова подтолкнул к нему папку с бумагами.

— Да, — заявил он жестко, — эксперты ССБ изволят с вами шутить.

Артели всплеснул руками, но потом усилием воли сдержал свой порыв и резко спрятал внезапно запотевшие ладони в карманы.

— Невозможно… невозможно… — Он встал из кресла и начал нервно мерить свой кабинет шагами из угла в угол. — Вы же сказали, у вас ведь нет прямых доказательств применения Катриной экстрасенсорного воздействия при побеге?

— Прямых — нет.

— Тогда с чего вы взяли? Только с того, что некто скачал с Сети план моей Школы и инструкции по стрельбе?

— Есть много косвенных доказательств. И слишком большое количество допущений. Если хотите, давайте их обобщим.

Йенг начал перечислять:

— Первое доказательство — это ДНК и память Катрины, взятые из секретных каталогов для тшеди-экстрасенсов, а не для агнатов-рабов. Допустим, такой сбой возможен. Сугубо теоретически. Хорошо.

Он загнул палец.

— Второе доказательство — невероятная ориентация беглянки в сложнейшей геометрии ИЦа, позволившая ей прорваться к гостевому космодрому кратчайшим путем именно в тот момент, когда там стоял пустующий корабль. Не к грузовому терминалу, не к терминалу кораблей для персонала, а именно к гостевому, где не было охраны и стояла в полном одиночестве снаряженная быстроходная яхта. Что мне здесь сказать? В принципе, возможно, она просто удачливая сучья дочь, извините за фразу. Но вы верите в подобную везучесть? Особенно, учитывая скачанные с Сети инструкции по стрельбе и план вашей Школы? Я лично — нет.

Он загнул еще один палец.

— Наконец, третье доказательство — сам факт ее прорыва на корабль. Он вас не удивляет? После объявления тревоги аварийный источник в каждом из коридоров автоматически заблокировал все двери внутри индустриального центра. Сигнал тревоги услышали на всех стоящих в терминалах ИЦа космических судах. На всех кроме одного! Яхта на гостевом космодроме оказалась открытой — иначе как бы Катрина попала внутрь? Ваш гость просто забыл закрыть яхту стоимостью в несколько миллиардов душ? Или он вообще не закрывает свои корабли на незнакомых стоянках?

Йенг оправил мундир.

— А сейчас давайте резюмируем. Каждый факт из вышеперечисленных по отдельности может являться простым совпадением. Теоретически — может. Удивительным, невероятным, но все-таки допустимым стечением обстоятельств. Но вот все вместе — однозначно нет. Эти три факта составляют систему, за которой явно и отчетливо прослеживается хорошо продуманный замысел.

— Ну, знаете, бывает всякое, — смахнув пот, запротестовал Артели. — Теория вероятности утверждает, что комбинации возможны в любых вариантах.

— Ерунда! — решительно отрезал комиссар. — Согласно теории вероятности, если сколь угодно долго выливать из окна ведро с помоями, то когда-нибудь эти помои обязательно сложатся в надпись «Не выливай помои, мать твою!» Но на деле, подобное не возможно, поскольку уровень совпадений в алфавитной комбинации превышает обычный и явно допустимый.

Артели поежился.

— Интересный пример вы привели, — сквозь страх усмехнулся он. — Ведро с помоями. Как раз к теме про беглых агнаток…

Но Йенг не расслышал лживой иронии.

— Вообще вся сложившаяся ситуация более чем интересна. Она почти завораживает меня!

Не спрашивая разрешения Артели, он подошел к графину, налил воды и залпом выпил.

— Интересная девушка, — продолжил он, поставив стакан на стол. — Интересные совпадения, сопровождающие ее побег. Интересные гости ездят к вам, господин Артели, накануне интересных событий. Я имею в виду…

Но Артели понял без комментариев.

— Господин Эс Си Рукс — мой старинный приятель и клиент, не более того! — воскликнул он возмущенно.

— Да что вы? Его зовут Саймон, если не ошибаюсь?

— Он акционер Корпорации, сикх, побольше уважения.

— Причем тут это? Я вполне сносно отношусь к демиургам.

— Серьезно? Странно слышать подобные признания от чиновника вашего уровня.

— Возможно. Но дело в том, что согласно данным вашей собственной картотеки, хапи Рукс никогда ранее не приобретал наложниц у вас в Школе. Более того, никогда ранее он не встречался с вами.

— Ах, вы об этом? — Артели махнул рукой. — Пустяки. Рукс просто представитель одного из наших постоянных покупателей.

— Может, у этого покупателя есть имя?

— Он работает с нами инкогнито. Анонимно. Это ведь не запрещено? У нас специфическая сфера бизнеса, и, как вы понимаете, не все желают светить свою фамилию в списках постоянных клиентов школ для клонированных проституток.

— Но вы с ним лично знакомы?

Артели помялся:

— Лично, получается… нет. Я обмениваюсь с ним письмами по Сети, расчеты также происходят безналичным порядком, а за рабынями…

— За агнатками, — поправил Йенг. — Агнаты — вот правильный термин Корпорации.

— Да, да. За агнатками, — Артели раздраженно кивнул. — Так вот за агнатками он присылает кого-то из своих ребят на побегушках, те забирают шлюшек, и на этом наше взаимовыгодное общение…

— То есть Саймон Рукс, — снова грубо и настойчиво перебил его инспектор — один из известнейших в нашей подмножественности кластеров специалист по инициации и тренингу тшеди, да еще и акционер Корпорации, мультимиллиардер, прибыл вчера к вам в Школу как один из «ребят на побегушках»? Неплохие у вас заказчики!

Артели отвернулся — щеки предательски зарделись.

— Я не это… имел в виду, — пояснил он с расстановкой, стараясь держать себя в руках. — Вообще с чего вы взяли, что Рукс не может быть «мальчиком на побегушках?» Может, у него хобби развозить приятелям новых красивых шлюх. Товар-то у нас штучный!

— За кем он приехал? — будто сплюнув, произнес Йенг.

— Не понял?

— За кем из агнаток вчера приехал демиург Корпорации Эс Си Рукс?

Артели выпучил глаза.

— Кого черта?! — взвизгнул он, задохнувшись. — Это коммерческая тайна!

— О чем вы говорите мне, Артели? Какая, к черту, тайна? От следствия?! — Йенг тоже повысил голос. Он по-прежнему был похож на обезьяну, но теперь уже именно на гориллу, готовую порвать красавца Артели напополам, — Вы видели мое служебное удостоверение? Что еще к дьяволу за вопросы?!

Артели вздрогнул всем телом, как от удара, и тихо опустился на стул. «Похоже, — подумал он обреченно, — на этот раз слишком легко отмазаться не удастся».

— Он приехал за Катриной, — сокрушенно выдохнул шеф проститутской школы.

— Разумеется!

— Разумеется…

— Конкретно — за Катриной-Бетой 19-725? Отвечайте!

— Да…

— Великий Боже! Тот, который Иешуа, а не Ан-Нубис. И почему я не удивлен?! Зачем она нужна ему? Ведь не для секса?

— Понятия не имею.

— Что еще вам известно?

— Ничего. Это все что я знаю. Спросите у Рукса.

— Врете Артели. Опять мне врете!

Артели вспыхнул снова:

— Попрошу меня не оскорблять!

— Хотите ментосканирование?

— Ха! А вот для этого нужны веские основания! А также разрешение от моего и от вашего начальства, а не только паршивое служебное удостоверение. У вас есть это разрешение? Тогда идите к черту, сикх! Да, Рукс прибыл вчера, назвавшись представителем Заказчика. Да, никогда до этого я Рукса не видел. Но он представил мне текст моего собственного письма, отправленного респонденту-заказчику с грифом «Срочно. Секретно. Обязательно для прочтения»! Кем еще он мог быть? Да, после этого Катрина сбежала, перебив мою охрану на корабле. На его корабле, на корабле Рукса, а не на моем! С чего вы взяли, комиссар, что я должен знать что-то еще? Ищите этого вашего демиурга, найдите и спросите, какого черта он оставляет на пустой площадке гостевого терминала дорогие яхты незапертыми!

На несколько мгновений после этой вспышки в воздухе повисла мучительная пауза.

— Сикх, вы слишком нервничаете, — спокойно и очень добродушно заметил комиссар Йенг.

Как ошпаренный, Артели остановился. Подумал. Глаза забегали. Он вытащил руки из карманов, осторожно потер друг о друга взмокшие ладони, затем взял со стола салфетку и аккуратными мелкими движениями вытер со лба липкий пот.

— Знаете, меня не каждый день обвиняют в организации побегов секс-рабынь и инициации тшеди.

— А я вас и не обвинял. Значит, вы считаете себя все же причастным к организации побега агнатки? — он помолчал. — Кроме того, разве кто-то говорил сейчас об инициации тшеди?

Огромным усилием воли Шайрон сдержался. Захотелось схватить со стола тяжелый письменный набор в виде черепа и сильно ударить им Йенга по голове. Он сжал зубы почти до боли и страшным напряжением мускулов подавил дрожь в руках.

— Если у вас закончились вопросы, господин инспектор, — произнес Артели одними губами, — мне бы хотелось остаться в своем кабинете одному. Я не потерплю подобных оскорблений. Хотите общаться со мной далее — извольте официальную повестку и адвоката. И это не намек. Убир-райтесь!

— Значит, все же я вас подловил.

— Убирайтесь! — взвизгнул Артели во второй раз.

К его удивлению Йенг послушно поднялся. Взял с соседнего стула фуражку ССБ и привычно, одним движением, нацепил головной убор на свою не модифицированную, а потому лысеющую голову.

— Не нужно ругаться, Артели, — заявил он почему-то весело. — Не надо повышать на меня голос. Раз так, я вас оставлю. Лишь бы здесь, в уютном кабинете, а не в более уединенных и закрытых местах. В одном вы правы: вопросов к вам у меня больше действительно нет. Зато есть что показать.

С этими словами он взял папку с отчетом экспертов со стола, заложил выпавшие бумаги, немного порылся в самом конце и, вытащив оттуда предмет в пластиковом «файле», бухнул его на стол.

— Это пустая химическая пластинка с модифицированным тринитробенолом, — пояснил инспектор, — так называемым «наркотиком тшеди». Он используется в Корпорации для экстренной инициации клонированных экстрасенсов, в основном — детей. Вещь необычайно секретная, редкая. Эта пластинка сохранилась у меня после одного похожего инцидента, также связанного с тшеди. Давно уже. Но представляете, такую же точно ваши камеры зафиксировали на шее сбежавшей агнатки, когда она мчалась по коридорам ИЦа с эстиметом наперевес. Интересно, но в момент внедрения наноманипуляторов камеры слежения не фиксируют на ее шее этой дряни. А вот когда Катрина в ящике — эта штука уже на ней. В период с момента ухода Дока Юмы и Глазго Деморти из досмотровой комнаты до прихода туда охранников все записи стерты. Кто бы мог это сделать? Ведь доступ к базе есть только у руководителя Школы, то есть у вас… Мне продолжать? Думаю, в подобных обстоятельствах разрешение на ментосканирование я получу без труда.

Артели, казалось, посерел.

Йенг обернулся к выходу….

— Постойте!

— Да-да?

— Я, правда, знаю не слишком много касательно этого дела, но у меня есть некоторые личные воспоминания, совершенно не связанные с побегом Катрины и которые, ну, вы понимаете, мне бы не хотелось раскрывать при сканировании мозга. Все что угодно, только не ментосканирование!

Йенг милостливо повернулся.

— Тогда рассказывайте все, как есть, — согласился он, возвращаясь.

— Но ей-богу, я все уже рассказал!

— Нарываетесь, Артели, ох нарываетесь.

— Господи! Да что именно вас интересует?

— Пластинку ей на шею вы повесили?

Артели помялся. Идти на ментосканирование ужасно не хотелось.

— Повесил я. Но меня попросил об этом Рукс. За деньги.

— Значит, все-таки Рукс. И много денег?

— Почти четыре миллиона душ.

— Ого! Вы знали, что агнатка изготовлена по ДНК тшеди?

— Нет, но догадывался, иначе к чему такие суммы? За секс столько не платят.

— Понятно. Направление бегства и истинный Заказчик вам конечно же не известны?

— А вы реально полагаете, что мне, мелкому исполнителю, кто-то мог его сообщить?

— Согласен, это вряд ли. Но ведь кроме знаний могут быть и догадки. Все равно вы с ним говорили по видеофону, слышали голос, какие-то намеки в текстах сообщений, в оформлении электронной страницы… Многого мне не нужно… назовите только имя. Одно только имя.

— Саймон Рукс — разве этого не достаточно? Демиург, специалист по инициации тшеди, известнейшая личность в…

— Да бросьте, Артели! — снова взъярился Йенг. — Хватит меня тыкать носом в высохшее дерьмо. Рукс, так же как и вы, специалист по найму, он не работает сам. Мне нужно имя Заказчика! Имя злоумышленника или ваше ментосканирование, — голос его стал жестким. — Ну?!

Артели покачал головой. Горячий пот заливал его лоб. «Что-то жарко сегодня, — подумал он и снова обтерся салфеткой. Ему было плохо. Немного затошнило, закружилась голова, задрожали руки. — Все эта чертова соматика!»

В конце концов ему нечего было терять. Йенг — вот он, стоит сейчас перед ним. Это реальная опасность. А человек, заказавший у него Кэти, это… это…

— Его зовут Геб. «Г.Е.Б.» — он называл себя так, — произнес Артели на одном дыхании.

Йенг нахмурился.

— Вы уверены?

— Не знаю, — Артели покачал головой. — Понимаете, все, что я рассказал вам, истинная правда. Я на самом деле общался с ним через Сеть, лица не видел, но Рукс несколько раз при мне называл его так и… некоторые прочие признаки… Буквы «Г.Е.Б.» содержатся в его электронном адресе, он сам иногда намекал мне на свою причастность к древним Божествам Корпорации. И внешние атрибуты… Темная вода! Когда он присылает мне письма, по экрану течет темная вода, господин Йенг, атрибут Геба-из-Небесного-Озера. Фактов у меня нет, но вы спрашивали меня про догадки. Вот — единственная и главная из них. Если это кто и есть, то он…

— Ну что ж, — мрачно кивнул Йенг. — Будем считать, что вам повезло сегодня, Артели. Ваши слова совпадают с моими собственными предположениями, как оригинал и гипсовый слепок.

— Так я могу быть свободен?

— Что? Ах, вы об этом! Вообще-то это я у вас в кабинете, а не наоборот, так что свободен буду скорее всего я. Но не волнуйтесь, я скоро избавлю вас от своего общества. И все же… зло ведь должно быть наказано, господин Артели, не так ли?

Артели насупился.

— Что вы имеете в виду?

— А хотите рабом лет на пятьсот куда-нибудь в молодую колонию? Учитывая все, что можно вам инкриминировать, а именно соучастие, укрывательство, пособничество, я вполне могу такое устроить.

— Но вы же обещали…

— Что именно я вам обещал?

Артели заткнулся и уставился на комиссара затравленным взглядом. Но Йенг, в сущности, садистом не был. Только так, по мелочи.

— Ладно, шучу, — заявил он. — Хорошо. Знаете, когда я сюда пришел, мне нужны были от вас две вещи. Ваше признание в соучастии и ваше заявление об увольнении по собственному желанию. Такие люди, как вы, не должны служить обществу, не должны. Даже на таких поганых должностях, как руководитель проститутской школы. Первое я получил. Дело осталось за вторым. Вы готовы?

— Пожалуй…

— Тогда завтра, не позднее десяти часов утра, в своем компьютере я хочу увидеть в файлах Кадрового департамента ваше заявление об увольнении с личным кодом, электронной подписью, уведомлением об отправке и всем, чем положено. Мы договорились?

— Жестко вы со мной, Йенг, жестко, — прохрипел Артели. — Я добивался этой должности почти двести лет…

— Жестко, сикх? А вы купите себе агнатку для мягкости. Выходного пособия, я надеюсь, вам хватит?

— Идите к черту! — в сердцах не сдержался Шайрон и тут же испуганно вытаращился на Йенга.

Но комиссар лишь скромно пожал плечами и снова развернулся к выходу.

— Удачи! — сказал он напоследок, закладывая под мышку папку с бумагами. — Химическую пластинку оставьте себе на память.

Инспектор приложил два пальца к фуражке, как бы отдавая честь, и, покачиваясь на кривых ногах, вразвалочку вышел из кабинета.

Для старика Сальвадоро Йенга Корпорация значила нечто большее, чем просто место работы. Созданная Учредителем на самой заре вторичного Сотворения, в дикую эру «охоты на богов», Служба Собственной Безопасности Искусственного Мироздания представляла собой не просто тайную службу или специализированную секретную организацию, но являлась последним рубежом защиты Вселенной — личной стражей ее тайного Верховного Божества. И хотя самого Творца никто не видел уже более миллиарда лет, его засекреченная «охранка» несла дозор за Творением Бога Смерти неусыпно и преданно — как и положено Церберу у врат огнедышащего Тартара.

Йенг в этом смысле не относился к высшему руководству секретной службы, непосредственно касавшейся вопросов целостности Вселенной, но долг и миссию своей чудовищной организации прекрасно осознавал. Он был горд этим долгом, дышал им и жил благодаря ему. Сейчас с каждым шагом, приближающим его к Секции ССБ, глядя вперед мудрыми и холодными глазами матерой ищейки, он знал: что бы ни случилось и как бы ни выпал расклад, как бы ни был извилист путь и изворотлива жертва, он — старый пес Смерти — обязан был ее отыскать, чтобы защелкнуть на позвоночнике стальной капкан.

Охота на «хомо милитарис» начиналась!

Эрзац эпилога В ожидании смерти «Смерти»

Спустя час одинокий наблюдатель, следивший все это время за хаотическими метаниями Катрины-Беты по кластерам Искусственного Мироздания, сидя в глубоком кресле, смотрел на разверзшийся перед ним экран. Экран мигал прямо в воздухе, передавая зрительную информацию с потрясающей четкостью. Объяснялось удивительное качество картинки необычайно просто: человек смотрел не в экран, а в односторонний портал, соединяющий два пространства и улавливающий профильтрованные призмами безопасности световые лучи с «той» стороны вселенной. Где-то в месте событий, откуда транслировалось изображение, зияла плоская тень — это поглощенные экраном-порталом лучи создавали теневую зону.

Однако в данный момент вовсе не качество наблюдаемой картины волновало таинственного наблюдателя. Его волновал — он сам.

О чем мечтает всесильное существо, прожив миллиард земных лет?

О деньгах? О женщинах? Об успехах?

Все куплено за минувшую бездну времени и все дела сделаны. Одержаны миллионы побед и миллионы женщин бесконечной чередой проплыли через постель, растворяясь в памяти обезличенными телами… Одинокого зрителя развернувшегося межкластерного спектакля волновали желания совершенно иного рода — недоступные пониманию бренных смертных. Прекрасная девушка, с рождением которой он связывал свои надежды, мчалась сквозь бездну космоса к завещанной им цели. И с этим круг вечности завершался. Пальцы бога дрожали от предвкушения и восторга.

Впрочем, Кэти следовало еще направить. Войдя в Сеть, наблюдатель дал короткую команду. Электронные импульсы, которыми он разрушал отжившие цикл вселенных и направлял бег богов-роботов сквозь червоточины очередных Сотворений, послушно понеслись по цепям и, проникнув сквозь шунт, достигли мозга сексуальной рабыни. Творец Искусственного Мироздания, известный более как Учредитель Нуль-Корпорации, смотрел сейчас в зрачки своей недостижимой мечты. Мучительно страшной и такой немыслимо долгожданной.

Достав из мятой пачки последнюю сигарету, Бог Смерти прикурил и с наслаждением затянулся.

От собственной вожделенной смерти его отделял лишь шаг…