Дело моей матери

Глава 4.

Экзамены позади и меня ждут две недели каникул. Ко мне наконец-то должна приехать в гости Мила на пару дней. Мы с ней не виделись с лета, и я очень соскучилась.

Хотя за окном разгар зимы, я вдруг вспоминаю одну из наших совместных поездок на море – я, Саша, мама, папа и Мила со своей семьёй.

Нам с Милой было по 10 лет, и это была последняя поездка таким составом.

Мы проводили целые дни на улице, и, хотя родители активно прятали нас от солнца, мы всё равно вернулись домой настоящими негритятами, а у моей мамы так выгорели волосы, что она из русой превратилась в блондинку без окрашивания.

Когда мне грустно, я часто представляю себя на море, как ветер треплет мне волосы, а кожа солёная от воды.

Мысленно я возвращаюсь туда, где мы были все вместе и счастливы.

Поэтому Мила у меня всегда ассоциируется с летом – теплом, радостью и безмятежностью.

Я предвкушаю нашу скорую встречу.

Но буквально накануне приезда Мила звонит мне по видео-связи и говорит, что заболела. Вид у неё удручающий: глаза заплаканные, нос красный, голос хрипит.

Честно говоря, я очень расстраиваюсь. Ведь мы так давно не виделись, я уже до последней минуты распланировала наш совместный досуг. Но виду не подаю, потому что подруге и так тяжело сейчас.

Мы начинаем болтать на разные нейтральные темы, и наше настроение заметно поднимается, я уже хочу попрощаться, как понимаю, что Мила что-то скрывает. Мы знакомы столько лет, что она не сможет от меня ничего утаить.

Я сразу задаю вопрос в лоб:

–Мила, ты что-то хотела мне рассказать?

Она опускает глаза, и я уже думаю, что придётся её пытать, но тут она шмыгает носом и начинает говорить:

–Слушай, Яна, я всегда тебе говорила, что это плохая идея, но я же тебя знаю, ты упрямая.

Я сразу понимаю, что речь пойдёт о поиске мамы, и от напряжения вжимаюсь в кресло.

Мила тоже заметно нервничает.

– В общем я кое-что узнала… Не знаю, может это фигня, но почему-то подумала, что ты должна знать… Яна, ты же знаешь, какая моя мама сплетница? Она знает все сплетни нашего города и еженедельно вливает их в мои бедные уши. Обычно я её не слушаю, но тут её рассказ привлёк моё внимание. Она говорила о дяде Лёше Ломакове – следователе, который вёл дело о пропаже твоей мамы. Не знаю, насколько это важно, но его перевели работать в Москву.

Я сглатываю в напряжении:

–Не знаешь, куда именно?

Мила называет район, а я нервно смеюсь:

–Забавно, его отделение находится рядом с моим вузом.

Ох, я пока не понимаю как, но это должно мне пригодится. Я погружаюсь в думы, из которых меня выдергивает голос Милы:

– Приём-приём, земля вызывает Яну.

Я смеюсь.

–Яна, мне пора пить лекарство и спать. Обещай мне, пожалуйста, не делать глупостей. Если у тебя возникнет какая-то идея, которая покажется тебе гениальной, обсуди её сначала со мной.

–Мила, ну конечно, обещаю.

Но на всякий случай скрещиваю пальцы за спиной. Вдруг придётся обмануть подругу.

Весь остаток каникул я прикидывала в голове, что же я могу сделать с информацией, полученной от Милы, но так и не решила. Мои идеи были одна бредовее другой.

Начался второй семестр, и предметы стали сложнее и интереснее, я ушла головой в учёбу, но мысли об Алексее Ломакове не покидали меня.

Мне надо было с кем-то это обсудить. Но не с Милой, так как она была слишком большим рационализатором и всё, что она мне может сказать – это нет, нет и нет.

С братом? Есть вероятность, что он рано или поздно проболтается папе. Этого я никак не могла допустить. У нас с папой были доверительные отношения, и я могла бы давно с ним поговорить, но почему-то ужасно не хотела, чтобы он знал. Мне хотелось узнать правду самой, без его помощи.

После долгих взвешиваний за и против я решила, что пришло время рассказать обо всём Стасе. Только нужно найти место и время, чтобы нам никто не смог помешать.

Повод подвернулся в середине марта. Папа и Саша внезапно решили поехать на выездной матч своего любимого футбольного клуба в Казань, меня они тоже звали с собой, но я отказалась. Я бы с удовольствием съездила на этот матч, но, во-первых, я впервые оставалась одна дома на ночь, и это было так круто, во-вторых, мне не терпелось наконец позвать Стасю в гости и всё обсудить, ну и Саше с папой не помешает приключение для них двоих.

Мы решили устроить со Стасей ночёвку в лучших традициях: с пижамами, мейк-апом и заплетанием друг другу кос, только чуть адаптировали этот милый девичий ритуал под свой возраст.

Ровно в назначенный час раздаётся звонок в дверь, я открываю, на пороге стоит Стася с каким-то неимоверным количеством пакетов. Она привезла с собой 2 розовых шелковых пижамы, маски для сна в тон, белые пушистые тапки, подушки в перьях, щипцы для волос, тонну косметики, бутылку дорогущего, судя по этикетке, шампанского, торт, фрукты и ещё кучу каких-то милых пирожных.

Когда она скидывает свою белую шубку и обувь, мы тащим всё это в гостиную.

–Стася, как ты это всё дотащила?

–Да меня ухажер довёз на машине и проводил до двери.

–Ухажер? Что же он сразу сбежал, поздоровался бы хоть.

–Да что с ним здороваться. Их у меня полно! Постоянно родители подсылают сыновей своих друзей, коллег. Уже в 18 лет меня сплавить замуж что ли хотят. Надоели! Мне вообще не до этого пока.

Что-то мне подсказывает, что этот ухажер всё-таки не рядовой.

Не успеваю я ничего ответить, как Стася меняет тему:

–Слушай, а у вас уютненько так, чисто.

Она окидывает комнату взглядом: около стены у нас стоит большой синий диван-кровать, на нем много подушек в тон, рядом два кресла из той же серии, у другой стены большой плазменный телевизор, по углам расположены разные шкафчики из светлого дерева.

–Неожиданно, если честно.

Я вспыхиваю:

–В смысле неожиданно? Ты думала, у нас тут холостяцкая берлога с разбросанными повсюду носками, пивными банками и коробками из-под пиццы?

–Нуууу не так конечно, но… ты поняла! Стереотипы! – она пожимает плечами.

Вот из-за этой непосредственности на Стасю невозможно злиться, поэтому я просто смеюсь.

Через час мы сидим в пижамах, с завитыми локонами, при полном мейке, пьём шампанское, едим пирожные и смотрим банальнейший ромком, который я, если честно, просто обожаю и всегда плачу в конце. Сейчас можно в этом признаться.

Как же здорово на самом деле быть девушкой, все эти женские штучки вводят меня в состояние в эйфории, а может это просто сочетание алкоголя и тонны сладкого. Не знаю, но вечер просто прекрасный.

Закончив просмотр, мы сидим на застекленном балконе и смотрим на ночной город.

Момент настал, нужно рассказать Стасе о том, что меня гложет.

–Стаааась, у меня к тебе разговор, – я прочищаю горло, – серьёзный.

–Яна, мы что расстаёмся? О нет, я знаю, не говори ничего, сейчас ты скажешь, что тебе очень жаль, но нам стоит остаться друзьями. – она картинно закрывает рот руками. – Стоп, подожди, мы и так друзья. Фух, тогда я зря испугалась. Выкладывай!

И она начинает раскачивать ногой в своем белом пушистом тапке.

–Не знаю, с чего начать. Ладно, начну сначала. Ты же знаешь, что мы живём втроём – без мамы?

Она кивает.

–Я хотела тебе рассказать об её исчезновении, если ты конечно готова слушать.

–Яна, конечно готова. Мы же друзья. Да и я, признаться, обожаю чужие истории из жизни.

– Мне было 11, а Саньку 9, когда она пропала. Может быть моя картина произошедшего сильно искажена, ведь я была ребёнком, но расскажу так, как я это запомнила.

Стася кивает.

–Наша семья была обычной, как говорят среднестатистической. Мы с братом ходили в одну школу, папа работал начальником участка в строительной фирме, мама бухгалтером в областном филиале крупной федеральной компании. Всё было у нас в семье нормально. Может это не очень правильное слово, обычно говорят "нормально", когда всё совсем не нормально. Но ведь так и было – всё было ровно, спокойно. Родители никогда не ругались, мы проводили вместе выходные, стараясь вместе выбираться куда-то в культурные места, на праздники мама накрывала шикарный стол, они звали родных и друзей, либо мы всей семьёй ходили в гости, в отпуск ездили на море. Кроме семьи и работы конечно у мамы были свои подруги, интересы. Никто не желал нам зла, мы не задолжали никому денег, за мамой не следил маньяк.

Стася почему-то хмурится.

–Яна, стоп. Хочу сразу уточнить один важный момент. Пока ты только в самом начале своего рассказа, давай договоримся, что я буду высказывать какие-то свои мысли, а ты постараешься их принять, даже если они тебе не понравятся. Ок?

Я вздыхаю:

–Да, конечно.

–Уверена?

–Да! Поэтому я и решила рассказать именно тебе. Знала, что ты не будешь щадить мои чувства.

Стася смеётся:

–Ну спасибо, теперь я чувствую себя какой-то мега-стервой. Я могу давать комментарии сразу по ходу рассказа? Тебя это не собьёт с мысли?

Я киваю.

–Тогда первый: извини, но ты не можешь принимать на веру свое детское восприятие о том, что у родителей не было проблем ни внутри семьи, ни в других сферах.

Я уже готова спорить, но она права.

–Если ты согласна, тогда продолжай.

И я рассказываю дальше:

–Дни шли за днями в привычном ритме. Моя мама пропала 11 апреля, это был обычный день, вот абсолютно обычный, кажется, вторник или среда (у меня было записано).

Возможно сейчас я придумываю, но накануне родители были немного напряжены за ужином. В тот день они с утра как обычно поехали вместе на работу: папа завозил сначала маму, потом ехал к себе. Дальше пойдёт рассказ, который я смогла составить и записать в свой дневник по обрывкам разговоров, которые я смогла послушать, прочитать в интернете, узнать из сплетен. К сожалению, я не записала прямую речь, т.е. какие данные от кого узнала, только готовое описание того дня.

В 8:30 утра он высадил её у кафе, в котором она каждое утро пила кофе в одиночестве, но на работу она так и не пришла.

–Так, в 8:30 кафе. – Стася как будто мысленно делает пометку. – А школа?

–Ах да, школа! Занятия у нас начинались в 8:15, папа завозил нас в школу, потом возвращался за мамой, и они ехали вместе на работу.

–Прости, но я должна спросить. Ты когда-нибудь видела, как они вместе едут на работу?

–Да, конечно. На каникулах я всегда рано просыпалась, завтракала с ними, пока брат спал, и даже пару раз махала им с балкона.

–Принимается. Откуда ты знаешь, что она каждое утро пила кофе в одиночестве? И в каком кафе?

–Они с папой всегда делились за ужином тем, как прошёл их день. Для неё это был особый ритуал – провести полчаса перед работой наедине с собой. А кафе около её работы было всего одно.

–Ясно.

–Папа приехал на работу около 8:50 и почти сразу уехал на объект. Мама не появилась на работе, начальница ждала её до 10 часов, потом начала звонить и писать ей во все мессенджеры, гудки проходили, сообщения были доставлены, но не прочитаны. Примерно через час они нашли в личном деле телефон папы и позвонили ему. Его телефон был выключен, так как на объекте была плохая связь, тогда они позвонили ему на работу и оставили сообщение через секретаря. Чтобы не поднимать шумиху, сообщение было что-то типа: «Прошу перезвонить такой-то из компании такой-то». Папа вернулся на работу около 12 часов и перезвонил начальнице мамы. Узнав, что случилось, попросил не вызывать полицию без него, быстро отпросился с работы и поехал на место.

В обед он обычно успевал забирать нас из школы, поэтому позвонил своей сестре, чтобы она забрала нас к себе, сказав, что у него завал на работе.

Он также позвонил мне на перемене и сказал, что нас заберёт тётя. Голос его был спокойным. Тётя часто нас забирала, поэтому я ничего не заподозрила.

Почти сразу после того, как они вызвали полицию, информация начала распространяться по городу, как лесной пожар. Для нашего города это было событие небывалого масштаба, так как город у нас был довольно маленький и тихий, и никакого криминала там вообще не происходило.

Папа приехал вечером к тёте, посадил нас на диван и всё рассказал, как есть: что мама пропала, что все её ищут, что всё будет хорошо. Я была в шоке, в какой-то прострации, как будто это всё нереально. Брат рыдал навзрыд, а я просто сидела тихо и не могла сказать ни слова.

Папа сказал, что мы пока не будем ходить в школу, и завтра приедет бабушка, чтобы сидеть с нами.

Честно говоря, всё, что происходило дальше, у меня в голове как в тумане: в школу мы не ходили, сидели дома с бабушкой, и она подбадривала нас как могла: готовила каждый день наши любимые блюда, разрешала смотреть мультики нон-стоп, в общем всячески баловала. Брата это действительно всё отвлекло, он перестал плакать и наслаждался внезапными каникулами. Ну а я целыми днями сидела и думала, что же я могу сделать. Папа постоянно куда-то уезжал, интернет пестрил объявлениями о розыске, мне писали одноклассники и знакомые с вопросами о делах и новостях. Все куда-то бегали, суетились.

Через неделю шумиха начала утихать, папа вернулся на работу, но в школу было решено нас не возвращать, мы сидели с бабушкой дома, делали домашние задания, которые присылали из школы, и она придумывала нам всякие внеклассные занятия. Кажется, мы пару раз ездили в школу, но я плохо помню.

Через месяц все забыли эту историю, расследование прекратилось, и город вернулся в свой привычный ритм.

Что нам рассказал по итогу папа: мама зашла в кафе (это подтвердили сотрудники), выпила свой привычный кофе, была в хорошем настроении, вышла из кафе в обычное время, но до работы так и не дошла. Идти там было буквально 2 минуты. Камер на улице там нет, камеры около входа на работу её не зафиксировали. Следов ДТП в радиусе 5 километров от этого места не обнаружено. Тела нигде обнаружено не было. На просьбы в социальных сетях откликнуться очевидцев никто не объявился. Мама была объявлена пропавшей без вести. Как нам папа объяснил: это означает, что она может вернуться, может нет.

Воспоминания накатывают на меня с невероятной силой. Вот мы идём всей семьёй по парку и смеёмся над папиными шутками, а буквально через пару дней я сижу на диване рядом с братом, сжимаю подол своего платья до боли и надеюсь, что это только сон.

–Яна, мне очень жаль. – подруга обнимает меня и сочувственно хлопает по плечу. – Прости, я не следователь, и вряд ли им стану, поэтому не знаю, как надо вести себя в такой момент. Но мы можем продолжить с вопросами, или тебе нужно время.

–Нет, давай лучше продолжим. А то я буду сидеть тут и рыдать до утра.

–Хорошо. – подруга делает паузу в замешательстве, что ей не свойственно. – Полиция подозревала в чем-то твоего отца?

–Может быть сначала да, но у него было железное алиби. До 8:50 мама была в кафе, а в 8:50 он уже был на работе, а потом всё время с коллегами.

–Телефон! Ты сказала, что гудки проходили. Его нашли?

–Да, он был в женском туалете кафе на раковине. Либо мама забыла его там, либо теоретически его мог туда кто-то подбросить. Отпечатков на телефоне было много, но никаких подозрительных не обнаружено.

–В телефоне были какие-то улики, которые могли бы натолкнуть следствие на мысли?

–Интересный вопрос. – я пытаюсь что-нибудь вспомнить. – Наверняка я этого не знаю. Но… думаю, что нет. Если бы там было что-то такое… Сенсационное… Информация бы была.

–Ох, запутанная история. – Стася барабанит пальцами по стеклу. – Пока у меня нет никаких мыслей. Твои идеи? Предположения?

–Первое время мы конечно думали, что она просто заблудилась и скоро придёт. Наши с братом дни проходили в томительном ожидании. К лету мы по-настоящему осознали, что она пропала. Мы начали часами обсуждать это между собой и выдвигать всякие "крутые" гипотезы: что её забрали инопланетяне, что она агент ЦРУ, что она уехала в джунгли Амазонки, что её похитил злодей в маске. К концу лета жизнь вошла в свое новое русло. Первый месяц в школе конечно к нам было повышенное внимание, ведь мы пропустили конец прошлого года, но и эта волна быстро стихла. Конечно я думала о маме каждый день, но больше с грустью и ностальгией, чем с вопросами о ее местоподожении.

Я погружаюсь в воспоминания. Канун Нового года. В квартире играет рождественский сборник музыки, пахнет живой елью, мы сидим на кухне всей семьёй, родители режут салаты, а мы с братом делаем песочные печенья и неизменно деремся за то, кто возьмёт формочки ёлочки.

Тут Стася вырывает меня из воспоминаний:

–Не могу даже представить, что вы с братом пережили, но понимаю, о чем ты. Ну а сейчас? У тебя есть версия произошедшего?

–Честно? Нет. Сколько бы я об этом не думала, я не склоняюсь ни к одной из версий.

–Ты говорила об этом с папой?

–Нет, мы больше никогда не поднимали эту тему. Когда я стала старше, я решила, что стану детективом и сама расследую это дело, поэтому пошла учиться на юридический.

–Ох, Яна, надеюсь это не единственная причина, почему ты выбрала эту тоскливую специальность. Пожалуйста, скажи, что нет.

– Не единственная, но главная. Хотя учёба начала мне нравиться, так что я не жалею о своём выборе.

Стася смотрит на меня как на сумасшедшую.

–Так, ладно, будем считать, что я этого не слышала. И каков твой план?

-В старших классах я думала, что стану детективом и возобновлю это дело официально. Но теперь я понимаю, что прошло уже 7 лет, пока я доучусь пройдёт ещё 4, а до лицензии детектива ещё как минимум 5 лет. 16 лет – это слишком большой срок давности. Улики пропадут, свидетели уже ничего не вспомнят, да они уже сейчас ничего наверняка не помнят. Поэтому надо действовать сейчас.

–А вот это уже интересно. Я готова стать твоим напарником… коллегой… помощником… Ватсоном короче.

Я зеваю во весь рот.

–Заметано, Ватсон.

И мы отправляемся спать. Я тут же отрубаюсь и сплю без сновидений.