Дело о даме-дуэлянте

Новые сведения

К обеду Марк вернулся домой. Стол уже был накрыт в нижней гостиной и, взглянув на маленькие тарелочки с нарезанными фруктами, крохотными котлетками и вазочку с нежным суфле, Марк понял, что Мадлен намерена в этот раз пообедать с ним. Вскоре она появилась в светло-бирюзовом шёлке с кружевами, распространяя вокруг нежный аромат фиалок. Подойдя, она привстала на цыпочки, и он привычно склонился, подставляя ей губы. Обменявшись после поцелуя улыбками, они сели за стол.

— Ты уже видел письмо, которое принесли из дворца? — спросила Мадлен, взяв свою изящную двузубую вилочку для фруктов.

— Что за письмо? — насторожился он.

— Оно адресовано тебе, и я не читала, но Монсо, который вышел, чтоб поговорить с посыльным, сказал, что это приглашение на заседание малого королевского совета.

— Ах, да! Я совсем забыл! — поморщился он. — Как мило с их стороны прислать мне письменное напоминание! Иначе я забыл бы об этом и занялся своими делами!

— Теперь тебе придётся идти.

— Да, теперь уж деваться некуда.

— А ты помнишь, что сегодня мы приглашены на ужин к Клермонам? Нас ждут после первой стражи.

— Хорошо, — покорно вздохнул он. — Обещаю, что сразу после заседания вернусь домой.

— Я уже послала служанку в кондитерскую за миндальными пирожными и тарталетками с клубникой. Флоретта их обожает. А Клермону можно преподнести копчёного карпа из Лианкура. В прошлый раз он был от него в восторге.

Слушая вполуха её бойкий монолог, Марк занялся едой, попутно обдумывая то, что сегодня узнал. Его интерес к Жеральдине де Ренси всё ещё оставался неофициальным, хоть он и отправил Корнеила с заданием в Ланьон. В случае недовольства графа Раймунда по этому поводу, он мог сослаться на просьбу Селены Беренгар, отец которой был давним другом главы тайной полиции. Однако теперь у него уже появились подозрения, благодаря которым вскоре это дело вполне могло стать расследованием тайной полиции. Поговорив с секундантами, он выяснил, что Леонар Бернье явился на дуэль едва ли не навеселе, или, по меньшей мере, с сильным похмельем. Учитывая его характер и дурные привычки, никому это не показалось странным, как и то, что ночь перед этим он провел в доме удовольствий. Однако именно там Марк наткнулся на весьма странные противоречия. Девица Иветта заявила, что Бернье выпил два или три кувшина вина, хотя раньше такого не случалось. Эсмеральда, отыскав его счёт, сказала, что кувшин был всего один. И, насколько помнил Марк, одного кувшина этого лёгкого белого вина было явно недостаточно, чтоб наутро страдать от сильного похмелья.

Ещё при разговоре с Иветтой Гримо он заметил, что она насторожена, и не сразу отвечала на его вопросы или явно торопилась с ответами, и при этом либо выдумывала их на ходу, либо говорила то, что заготовила заранее. Могла ли она подмешать что-то в вино Леонару Бернье? Что-то, что наутро помешало ему достойно выступить на дуэли. Ведь из-за плохого самочувствия он даже хотел отменить или перенести поединок, это предлагал ему и де Клюни. Однако его опасения выглядеть трусом и насмешки Жеральдины де Ренси заставили его обнажить меч, и он оказался лёгкой добычей для этой дамы-дуэлянта.

Но какая связь между Иветтой, живущей в доме Эсмеральды, и Жеральдиной, лишь недавно приехавшей из далёкой провинции в столицу? Как они могли встретиться и договориться за краткий срок между ссорой в салоне графини Лафайет и назначенной дуэлью? Возможно ли это? Проще всего было допросить Иветту, но сложность состояла в том, что до начала официального расследования он не мог арестовать её и доставить в Серую башню для допроса. Но если и смог бы? Она просто будет всё отрицать. А никаких доказательств, кроме её лжи о количестве выпитого Бернье вина на данный момент нет. Да и с какой стати она должна объяснять его состояние после проведённой у неё ночи? Может, причиной тому было вовсе не вино, а что-то другое. Может, он уже был болен, или у него и раньше случались какие-то припадки, после которых его состояние ухудшалось. Марк подумал, что нужно поговорить об этом с его прислугой.

— Ты слушаешь меня? — донёсся до него голос жены.

— Да, конечно, — встрепенулся он.

— Сомневаюсь, — понимающе улыбнулась она. — Ты, как всегда, занят своими мыслями. Я же просто сказала, что Валентин пока слишком мал для лошади. Может, купить ему пони? Говорят, что на конный рынок привезли несколько таких малышей и их сразу же раскупили. Однако можно сделать заказ и даже указать масть. Что ты скажешь о рыжем?

— Похоже, тебя уже не интересует моё мнение насчёт этой покупки, — усмехнулся он. — Мне предложено выбрать масть. Если хочешь знать моё мнение, то рыжий мальчик на рыжем пони будет выглядеть комично, потому белый или вороной. Хотя решать тебе.

— Это имеет смысл, — задумчиво пробормотала она.

А он, промокнув салфеткой усы, поднялся и, проходя мимо, нагнулся, чтоб быстро поцеловать её в щёку.

Поднявшись к себе, он переоделся в парадный камзол из коричневого бархата, расшитый златотканой лентой. Взглянув на три раскрытых ларца, в которых лежали его цепи — графская, баронская и цепь комиссара полиции, он остановился на последней, решив, что надеть на себя сразу три будет неуместно. В конце концов, граф Раймунд тоже предпочитал своей драгоценной регалии скромную цепь главы тайной полиции.

Надев парадную перевязь с золотой пряжкой в виде головы пантеры с изумрудными глазами, он вставил в ножны фамильный клинок. Хоть его и придётся оставить у входа в покои короля, во дворец надлежало являться с мечом. Окинув своё отражение в высоком зеркале, Марк удовлетворённо кивнул.

В нижнем зале его уже ждали приодетые оруженосцы и два рыцаря охраны. Модестайн набросил на его плечи лёгкий, подбитый алым шёлком плащ и скрепил его на груди новой фибулой, после чего тщательно расправил ниспадающие складки. Терпеливо выдержав этот ритуал, Марк, наконец, смог выйти на улицу и через Королевскую площадь, заполненную в этот час праздно гуляющей публикой и торговцами, направился к парадному входу во дворец.

Причиной собрания Малого королевского совета было недовольство короля проведением реформы городской охраны. Он довольно долго и с явным раздражением рассказывал о случаях, когда происходила путаница в полномочиях гарнизона, городской стражи, службы прево и полиции магистрата: порой на место происшествия являлись представители разных ведомств, да ещё и имели глупость спорить о том, кто им займётся. Но иногда почему-то все приходили к выводу, что они не имеют к какому-то случаю отношения, и в результате не приезжал никто, предоставляя жителям самостоятельно разбираться с проблемой. При этом либо преступники и бунтовщики успевали скрыться, либо дело доходило до самосуда.

— Я хочу, чтоб мне были представлены предложения по чёткому разграничению полномочий всех упомянутых служб! — заявил он напоследок. — Соберитесь, наконец, все вместе и решите, чем будут заниматься ваши подчинённые, — он по очереди посмотрел на прево, начальника полиции, командиров гарнизона и городской стражи. — Если вы придёте к выводу, что можете выполнять одни и те же функции, в зависимости от того, на чьей территории произошло происшествие, требующее вашего внимания, то будьте любезны чётко обозначить территориальные границы вашей ответственности. И прекратите, наконец, эту неуместную конкуренцию между собой, а также попытки спихнуть неприятное расследование на другого. Вы все делаете общее дело, и ваша цель — порядок в столице.

Заметив недовольство начальника полиции и хмурый взгляд, брошенный в его сторону прево, король вздохнул. Глава магистрата города тоже обиженно нахохлился.

— Я прошу ваше величество дать право голоса в этом вопросе и магистрату. И тайная полиция так же должна участвовать в этом обсуждении, поскольку это касается и её деятельности.

— А что насчёт гарнизона крепости? — нахмурился командир городской стражи. — Окраины возле крепостных стен и башен они уже давно считают своей территорией, и их патрули имеют наглость задирать стражу!

— Когда это было? — насторожился комендант крепости.

— Я полагаю, что это не стоит обсуждать здесь, — остановил его граф Раймунд. — Его величество отдал приказ, и мы все должны его выполнить. Однако, учитывая возможные разногласия, нужно назначить того, кто займётся их урегулированием. Принимая во внимание, что в этом деле, так или иначе, будут задействованы войска, находящиеся в городе, я думаю, что это мог бы взять на себя коннетабль.

— Да, барон Аллар, — поспешно кивнул Жоан и обернулся к нему. — Я поручаю это вам.

— Я принимаю приказ, — кивнул тот.

— Вот и ладно, — пробормотал король. — Я жду вашего доклада, скажем, через неделю.

После окончания совещания, когда король удалился из зала, Марк подошёл к начальнику городской полиции, уже собиравшему разложенные перед ним на столе бумаги. Тот всё ещё был раздражён, и появление рядом Марка, с которым он, по собственному мнению, находился в некой конфронтации, не улучшило его настроение.

— Господин Буланже, — обратился к нему Марк, — могу я узнать, обращался ли кто-нибудь с жалобой по поводу убийства на дуэли Леонара Бернье?

— С чего бы это? — буркнул тот, с неприязнью взглянув на новую филигранную цепь на груди собеседника. — Это была всего лишь дуэль при свидетелях.

— Но дуэли расследуются, — напомнил Марк.

— Я знаю, но они не подпадают под понятие преступления, пока не доказано, что они проведены с нарушением правил и с умыслом на убийство. До этого момента их должна расследовать служба прево.

— Но раньше расследование проводила полиция магистрата.

— Тогда ещё не было службы прево, ваше сиятельство! — воскликнул господин Буланже. — Мы занимаемся преступлениями, а нарушениями порядка в городе — служба прево! Дуэль — это даже не нарушение порядка, это просто событие, требующее проверки на предмет соответствия дуэльному кодексу. С какой стати этим будем заниматься мы? У нас достаточно проблем с ворами, мошенниками и убийцами!

И недовольно фыркнув, он захлопнул сафьяновую папку с бумагами и гордо удалился. Марк обернулся к барону Адемару, стоявшему неподалёку и слышавшему их разговор.

— Теперь понял, почему вопрос о разграничении полномочий король вынес на обсуждение совета? — спросил тот, подходя. — Например, я только что узнал, что проверкой законности дуэлей должны заниматься мои подчинённые.

— То есть расследование дуэлей теперь не проводится? — уточнил Марк.

— Выходит, нет.

— Хотя указ о необходимости таких расследований не отменён.

— Если мне поручат их проводить, я не стану ломаться. Некая логика в словах Буланже есть. Но пока… Хотя, если тебя интересует случай с Бернье, то я полагаю, никакой жалобы не было. Иначе полиция постаралась бы всучить её мне или городской страже. Насколько мне известно, у него нет в столице родственников, а те, что остались в имении, наверно, пляшут от счастья, получив наследство. И какие-то заминки, связанные с расследованием обстоятельств его смерти, им не нужны.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво кивнул Марк.

— Что ты собираешься делать этим вечером? Я хочу пригласить к себе Аллара, чтоб привлечь его на свою сторону в этом деле. Ну, а где мы двое, там и Ренар-Амоди, Делвин-Элидир и ты…

— Я бы рад, Рене, — вздохнул Марк. — Но мы с супругой приглашены на ужин к графу Клермону.

— Что ж, надеюсь, это будет и для тебя приятный вечер, — хлопнул его по плечу прево и поспешил к маркизу Делвин-Элидиру, ожидавшему его у дверей.

Вечер у графа Клермона, действительно, оказался тихим и приятным. В просторной и, тем не менее, уютной столовой, украшенной с королевской роскошью, за столом их было только четверо. Флоретта и Габриэль были рады гостям, и их повар постарался, приготовив к ужину самые изысканные блюда. А где-то неподалёку, возможно, за стеной, небольшой оркестр наигрывал приятную мелодию.

— Наконец-то мне удалось заманить тебя к нам, — Клермон радостно взглянул на Марка. — Мадлен бывает у нас часто, но ты всегда занят на королевской службе. Мне, лентяю, предоставленному самому себе, трудно представить, как можно каждый день вставать рано утром и идти на службу. Ты же тоже граф! Неужели тебе не надоело выполнять чужие поручения?

— Нет, — усмехнулся Марк, поднося к губам чеканный кубок, украшенный самоцветами.

— Он, как волк, пробегает в день сотню миль, — заметила Мадлен. — И, если его уволят из тайной полиции, он тут же найдёт себе другую службу или будет бегать ради собственного удовольствия.

— Вот потому ты такой красавец! — взгрустнул Клермон. — Высокий и поджарый, с широкими плечами и длинными ногами. А я скоро начну заплывать жирком, и жена меня разлюбит.

— Я буду тебя меньше кормить и заставлю упражняться с мечом, — рассмеялась Флоретта. — Ты слишком хорош, чтоб я позволила тебе испортить такую красоту!

— Меня ждут нелёгкие времена, — доверительно поделился он с Марком.

— Ты хочешь сказать, что сейчас не упражняешься с мечом? — уточнил тот. — Даже я при всей своей занятости провожу несколько часов в неделю, сражаясь со своими рыцарями и обучая оруженосцев в нижнем зале.

— К чему мне это? — Габриэль меланхолично пожал плечами. — Когда-то я слыл дуэлянтом и мастером фехтования с кинжалом, но теперь… Я богат, окружён верными рыцарями, которые не подпустят ко мне врагов. Никто не решается вызвать меня на поединок. Да я и не даю повода, как в былые годы. Я стал величественным и снисходительным, и все предо мной лебезят и преклоняются. Порой мне даже становится скучно! Неужели не осталось настоящих бретёров, готовых вызвать на дуэль хоть чёрта, хоть графа крови?

— Говорят, что недавно в столице объявилась какая-то сумасшедшая, которая вызывает обидчиков, не глядя на их положение в обществе, — усмехнулся Марк.

— Ты об этой де Ренси? — уточнил Габриэль. — Биться с женщиной, да ещё сумасшедшей? Ну, уж нет!

— Я не думаю, что она сумасшедшая, — заметила Флоретта. — Просто её жизнь сложилась так, что ей пришлось защищать свою честь и мстить обидчику за убитого отца.

— Это печально, — зябко передёрнула плечами Мадлен, — и всё же неправильно. Я думаю, что женщина не должна вести себя как мужчина. У нас другое предназначение. Женщине следует стремиться к тому, чтоб стать женой и матерью, но кто женится на особе, которая размахивает мечом? Мне кажется, дама, которая ведёт себя, как мужчина, выглядит не менее странно, чем, если б мужчина вёл себя, как женщина.

— Ты всегда была такой, нежной и романтичной, — тепло улыбнулась её сестра. — И потому ты нашла такого замечательного супруга, который лелеет тебя, оберегает и готов сразиться с целой армией, чтоб защитить от врагов. Но не всем так везёт, как нам с тобой. Эта Жеральдина де Ренси малопривлекательна для мужчин, и потому вынуждена сама решать свои проблемы. Возможно, причиной тому и является её образ жизни, но я не думаю, что кто-то вступился бы за неё.

— Если у неё есть деньги на то, чтоб поселиться на улице Монтегю, то и на охрану бы нашлись, — проворчал Клермон. — Зачем же самой в драку лезть?

— Я не могу ответить на это, — пожала плечами Флоретта. — Наверно, стоило бы спросить об этом её саму, но, думаю, она снова начнёт рассказывать печальную историю о гибели отца и злобном обидчике.

— Ты уже слышала эту историю? — поинтересовался Марк.

— Да, от неё самой. На днях я была на приёме у графини де Реналь, она пригласила туда и эту даму. Не скажу, что она некрасива, но ей не хватает женственности. Она высокая, грубоватая, с широкими плечами, но у неё тонкая талия. Лицо приятное, но обветренное, как у деревенской жительницы. И её манеры… такие резкие, как у мужчин. Она держалась замкнуто и настороженно, но графиня сумела разговорить её, и она рассказала ту самую историю. Мне это показалось довольно трогательным, а многие дамы и вовсе были в восторге, вдохновившись её примером. Они прямо сейчас готовы были вскочить на коней и броситься в бой против своих обидчиков. Однако их воодушевление не нашло отклика у этой особы. Она снова замкнулась, и весь вечер пила вино кубок за кубком и сметала все закуски, которые ей подносили.

— Наверно, дамы были разочарованы, — улыбнулась Мадлен.

— Нет, потому что их внимание отвлекла другая дама. Эта де Ренси явилась не одна. С ней была её подруга, Доротея де Мелантен. Едва воительница переключилась на еду и вино, она тут же перехватила затихший было разговор. Она куда более разговорчива, и не замолкала весь вечер.

— Она тебе не понравилась? — спросил Марк.

— Нет, — покачала головой Флоретта. — Мне показалось странным её поведение. О чём бы в тот вечер ни говорили дамы, она постоянно сворачивала разговор на супружеские измены, грубых и вероломных мужчин и полную беспомощность перед ними женщин. Она описывала о какие-то грустные и возмутительные случаи, сетовала на наше бесправие в этом мире и на то, что главенствующую роль в нём занимают плохие, чёрствые и жестокие мужчины. И конечно, она нашла тех, кто горячо согласился с нею. Дошло до того, что эти дамы начали перебивать тех, кто пытался возражать, что не все мужчины одинаковы, среди них есть благородные и верные. Они смеялись, называя этих женщин наивными, и говорили, что мужья их просто обманывают. Мне было неприятно это слушать. А потом я заметила, что, развязав этот спор, сама госпожа де Мелантен сидела молча и внимательно следила за происходящим, особое внимание уделяя тем, кто с ней согласился.

— Ты хочешь сказать, что она намеренно затеяла этот разговор, чтоб найти в вашем обществе тех, кто злится на мужчин? — уточнил Марк.

— Думаю, что так оно и было. А потом я подумала, что, может, она и её подруга де Ренси просто настолько обижены, что ненавидят мужчин, и им нравится распалять ненависть в других.

— Правда? — заинтересовался Габриэль. — Так, может, эта особа нарочно провоцирует мужчин, чтоб убивать их? С другой стороны, её слава дуэлянта сама по себе является такой провокацией для задиристых и не слишком умных кавалеров… Вроде Леонара Бернье. А если она при этом выбирает столь же скверных бойцов, то неудивительно, что о ней идёт молва, как о непобедимой воительнице. Как думаешь, Марк, такое возможно?

— Я бы согласился, если б не знал, что она убила на дуэли отличного мечника.

— Неужели? Тогда это странно! Выходит, она могла бы справиться с тобой или со мной? Я не могу в это поверить! Здесь что-то не так. Может, она ведьма? Она околдовывает свои жертвы, заставляя их биться с ней на мечах, наводит какой-нибудь морок и убивает? Или в неё в момент боя вселяется дух убитого бретёра?

— Какие ужасы ты говоришь! — воскликнула Флоретта, хлопнув мужа по руке. — Мне кажется, это не лучшая тема для беседы за столом! Мы, наконец, заманили к себе Марка, а о чём говорим? О какой-то странной девице, которая кидается на всех с мечом!

— И то верно! — воскликнул Клермон и взялся за кувшин, чтоб наполнить кубки. — Есть вещи и поприятнее. Попробуй эту рыбу, фаршированную перепелиными яйцами, Марк! Ещё утром она плавала в садке! Постой! Ты же ездил с королём в Шато-Блуа? Лучше расскажи нам, что там было?

И Марк, улыбнувшись, кивнул, соглашаясь сменить тему, и при этом подумал, что рассказ Флоретты о странном поведении Доротеи де Мелантен тоже нужно принять к сведению.

Следующие дни Марк был слишком занят делом барона де Ронссака. Первый допрос, к его разочарованию, ничего не дал. Барон всё отрицал, а узнав о признаниях своих помощников, тут же сменил тактику, обвинив их в том, что они обманывали и его, сетовал на свою излишнюю доверчивость и возмущался. У Марка не было желания допрашивать его под пыткой, да к тому же он полагал, что у него пока слишком мало оснований для этого. Потому он решил тщательно обыскать дом арестованного в поисках новых улик.

На это у него ушло два дня, но ему, наконец, удалось отыскать в подвале тайник, а в нём золото, драгоценные украшения и кипы бумаг, часть из которых оказалась подлинными финансовыми документами со строительства цитадели, заменёнными ранее подделками, а часть свидетельствовала о ведении двойной бухгалтерии. На изучение этих бумаг у него тоже ушло немало времени. И вскоре он понял, что это лишь конец ниточки, которая ведёт к другим лицам, замешанным в этом преступлении, поскольку они либо были у де Ронссака на жаловании, либо получали от него крупные взятки.

Признав, что следствие придётся начинать едва ли не с начала, он установил за ними наблюдение и поручил своим помощникам выяснить их связи. Сложность состояла в том, что некоторые из новых фигурантов дела были служащими интендантства и военного ведомства, а, следовательно, об этом нужно было поставить в известность коннетабля.

Танкред Аллар выслушал его внимательно, гневно хмуря свои чёрные брови.

— Выходит, эти негодяи наживались на строительстве Бренонской цитадели? — воскликнул он, когда Марк изложил ему все известные факты. — Мы начали его в ущерб другим реформам короля, чтоб закрепиться на севере! Несмотря на союзников в лице Беренгара и де Гобера, а также несколько городов, принадлежащих короне, наше положение там пока неустойчиво. Мы начали скупать северные медные рудники, однако, для безопасности караванов, везущих руду и выплавленный металл, приходится отправлять с ними отряды конных воинов. Они квартировали в разных селениях, но последнее время местные начали взвинчивать цены на аренду жилья и конюшен. Потому мы и пришли к нелёгкому решению потратиться на возведение собственной цитадели. Ты бы знал, как сопротивлялось казначейство, когда Жоан потребовал выделить деньги на строительство! Ему пришлось пойти на компромисс и отложить другие важные нововведения, средства от которых были перенаправлены в Бренон. И теперь оказывается, что эти воры посмели запустить руку в сундуки со столь трудно добытым золотом?

— Я подозреваю, что ещё одной причиной было и то, что кое-кто на севере не в восторге от замыслов короля укрепить Бренон до состояния крепости.

— Это тоже может быть, — задумчиво кивнул Танкред. — Я даю тебе карт-бланш на это расследование! Можешь изымать любые документы в подчинённых мне ведомствах и арестовывать всех, кого сочтёшь нужным!

— Я полагаю, что придётся привлечь королевских ревизоров, — добавил Марк. — Часть из них займётся проверками здесь, а некоторые поедут в Бренон. Отправь с ними надёжных людей, которые проверят на месте ход строительства и качество работ, а также обеспечат их безопасность.

— Это хорошая идея! Пусть казначейство направит ко мне ревизора, которому будет поручено это дело. Мы обо всём договоримся!

Вполне удовлетворённый этим разговором, Марк вернулся к себе и, выслушав доклады сыщиков, следивших за сообщниками де Ронссака, дал им новые указания. По дороге домой, идя по уже пустеющей к первой тёмной ночи Королевской площади, он всё ещё обдумывал следующие шаги в этом деле. Он не хотел торопиться, стараясь как можно шире раскинуть сеть, чтоб из неё не ускользнул ни один казнокрад, и потому действовать нужно было осторожно и при этом быстро.

Войдя в нижний зал своего дома, он привычно снял плащ и перевязь и обернулся к лестнице, по которой ему на встречу спускалась Мадлен. Это уже стало привычным ритуалом: слуги сразу же извещали её о его возвращении домой, и она, если не была занята чем-то важным, спешила встретить любимого супруга улыбкой и нежным поцелуем. Вот и сейчас она легко скользила вниз по ступеням в свете ярко зажженных ламп, освещающих верхние галереи и зал. Взглянув на неё, он, как всегда, улыбнулся, но в следующий момент настороженно прищурился. Ему показалось, что её движения не такие лёгкие и стремительные, как обычно, а на личике отразилась озабоченность.

Едва она подошла, он тут же обнял её и подставил губы для поцелуя, а потом отстранился и внимательно взглянул ей в лицо. Он не ошибся, она была совсем не так беспечна, как бывало раньше.

— Что-то случилось? — спросил он встревоженно.

Она тут же улыбнулась.

— Нет, всё хорошо!

— Но я же вижу! Тебя что-то огорчило? Ты расстроена?

— Это пустяки, — Мадлен пожала плечами. — Всего лишь неприятная встреча! — она замолчала и, поймав его вопросительный взгляд, объяснила: — Сегодня у меня была гостья, которая мне не понравилась! Я не стану её больше принимать!

— И кто же это?

— Поговорим за ужином! — она постаралась снова придать лицу беззаботное выражение. — Кстати, тебя ждёт Хуан. Он принёс мне коробку странных, но очень вкусных конфет и сказал, что у него и для тебя есть подарок. Стол накрыт на троих. Я немного посижу с вами и пойду к детям.

В нижней гостиной было пусто и тихо, но стеклянная дверь, ведущая в маленький, освещённый разноцветными фонариками садик, была открыта. Едва Марк подошёл к накрытому столу, чтоб придвинуть для Мадлен кресло, как послышался хруст гравия под ногами лиса, и он появился на пороге, сладко жмурясь.

— Вот и ты! — обрадовался Джин Хо. — Мы не виделись несколько дней, и я соскучился!

— Где ты был? — спросил Марк, жестом приглашая его за стол.

— Я был дома, мирился с бабулей. Обошлось без членовредительства. Она даже отдала мне несколько коробок конфет, которые ей подарили. У неё вся кладовка забита подарками, потому она раздаёт их своим любимчикам, в число которых вхожу и я. Самое нежное суфле в шоколаде я принёс Мадлен.

— Ты очень любезен!

— Это точно. Я хотел передать их детям, но заметил, что она расстроена. Конфеты её утешат, — лис уселся за стол и окинул взглядом расставленные на нём блюда. — Малышу Арману ещё рано есть конфеты, а Валентин обойдётся теми, что выпрашивает у няни в кондитерской.

— О чём ты? — нахмурилась Мадлен.

— Это наш с ним секрет, потому не выдавай меня, — усмехнулся лис. — Лучше скажи, что тебя огорчило. Ты обычно такая солнечная и игривая, как лисичка, а сегодня явно чем-то опечалена.

— Да, верно! — кивнул Марк. — Что это за гостья, которая так тебя обидела?

— Она вовсе не обидела… — возразила Мадлен и тут же вздохнула. — Но я действительно обиделась. Это было очень неприятно! Мне доложили, что явилась Доротея де Мелантен, подруга той самой Жеральдины де Ренси, которой так восхищаются некоторые дамы. Меня это удивило, но я всё же решила её принять. Её ведь принимают в других домах. К тому же мне было любопытно узнать побольше о даме, вызывающей всех на дуэли. Потому я просила провести её в мою гостиную. Она восхищалась домом, а потом объяснила свой визит тем, что очень хотела со мной познакомиться, поскольку слышала, что я одна из самых красивых и благонравных дам при дворе Сен-Марко. Сначала разговор мало отличался от других таких бесед. Мы обменялись любезностями, потом она сама, без моих вопросов поведала мне историю своей подруги. Это меня удивило, но я подумала, что, должно быть, её часто спрашивают об этом, вот она и решила сразу мне о ней рассказать. А после этого она начала сетовать на грубость и неверность мужчин. Всё было именно так, как говорила недавно Флоретта. Она описала мне пару каких-то вопиющих случаев неверности и жестокости, пристально следя за моей реакцией. Но я проявила сдержанность. И после этого она начала говорить что-то о том, что многие женщины подвергаются унижениям со стороны своих супругов, но вынуждены терпеть, чтоб не потерять положение в обществе. Что они не могут даже поделиться этим со своими близкими подругами, поскольку эти подруги могут рассказать обо всём своим мужьям и те донесут это до мужа. Она явно напрашивалась на откровенность, намекая, что умеет хранить тайны, и исполнена сочувствия к таким дамам. Это уже было неприятно, но я ещё сдерживалась. Тогда она прямо начала расспрашивать меня об отношениях с тобой. Это было просто недопустимо, что я ей и сказала, а заодно заявила, что у меня нет сомнений ни в твоей любви, ни в верности. Она скорчила такую жалостливую гримаску и заметила, что многие дамы сами себе бояться признаться в обидах, и предпочитают закрывать глаза на некоторые вещи. Они даже выдумывают всякие сентиментальные истории, подтверждающие мнимые достоинства их супругов. А между тем, те продолжают обманывать их. И рассказала, как недавно оказалась на приёме у Аламейры и видела, как ты уединился с ней почти на час. После этого я поняла, что не желаю продолжать эту странную беседу и, сославшись на домашние дела, просила её удалиться. Она так понимающе улыбнулась и сказала, что со временем безусловно заслужит моё доверие. Я просила её не утруждаться и велела лакею проводить её до дверей. А потом сказала управляющему никогда больше не принимать эту даму.

Она сердито смотрела прямо перед собой, а Марк, слушавший её со всё возрастающей тревогой, спросил:

— Так что же тебя так огорчило, радость моя?

— У меня остался неприятный осадок от этого разговора, — ответила Мадлен. — Она вмешивалась в нашу жизнь, в которой ничего не понимает. Самое главное, по некоторым оговоркам я поняла, что она немало обо мне знает: и о моём первом неудачном браке, и о наших семейных вечерах у камина. Именно это она имела в виду под сентиментальными выдумками. Ты знаешь, когда я говорю об этом моим подругам, половина из них мне завидуют, а половина просто не верят!

— Но что в этом странного? — удивился он.

— Ни у одной в обычае нет таких вечеров! — воскликнула она. — Они проводят их отдельно от супругов, а чтобы ещё дети играли у ног… Даже Иоланда Делвин-Элидир сказала, что хотела бы чтоб это хоть иногда было так в их семье, но Айолин слишком занят.

Марк задумался.

— Это странно, но именно такие вечера всегда казались мне обычными в семейной жизни. Наверно, это давние воспоминания о моём детстве. Я был совсем мал, и матушка ещё была жива. Мы странствовали по миру, и отец всегда снимал комнаты с камином или хотя бы с печуркой. И вечерами мать шила нам одежду или штопала старую, отец сидел у огня и читал вслух затрёпанные книжки, чтоб ей не было скучно, а я в это время играл на его расстеленном на полу войлочном плаще. И я всю жизнь мечтал, что, когда у меня появится своя семья, мы так же будем сидеть вечерами в комнате с камином, — он взглянул на Мадлен и, заметив её улыбку, спросил: — Я слишком сентиментален?

— Да, но дело не в этом, — проговорила она, с нежностью глядя на него. — Просто я тоже всегда об этом мечтала. Ты знаешь, хоть у моего отца и есть замок, мы всегда были очень бедны. И холодными вечерами собирались в одной комнате, где был растоплен камин. Мама и старшая сестра занимались рукоделием, отец читал у камина, а мы с Флореттой играли на вытертом ковре куклами, которые сшила из старых платьев матушка.

— И потому ты сшила такую куклу Валентину? — улыбнулся он.

— Моя была не так красива, как те, но он, хоть и вырос, до сих пор не даёт её выбросить и тайком берёт в кровать, если расстроен, напуган или болеет.

— Да, вы нашли друг друга среди тысяч, — мечтательно вздохнул Джин Хо. — Кто поверит в такое чудо в вашем жестоком мире? Вот они и не верят. Или просто завидуют. И зло сплетничают у вас за спиной. Думаю, что эта Доротея наслушалась этих сплетен и решила сыграть на этом и втереться к тебе в доверие.

— Зачем? — удивилась Мадлен. — Какой ей от этого прок? Хотя, мне тоже показалось, что она пыталась добиться от меня признания, что я сержусь на тебя за что-то, — она взглянула на Марка. — Ведь то, что она говорила, верно в отношении других дам. Они соблюдают приличия и видимость семейной идиллии, но на деле страдают. Гордость или боязнь огласки заставляют их держать всё в себе, и, если такая Доротея убедит их в том, что откровенничать с ней безопасно, они дадут волю чувствам! К тому же для многих дам её подруга Жеральдина — едва ли не идеал! Ведь она настолько отважна, что смеет защищать свою честь и свободу с оружием в руках. Но я всё ещё не понимаю, для чего ей эта откровенность?

Она удивлённо взглянула на мужа.

— Со временем узнаем, — успокоил он её.

— Я уже знаю или, вернее, могу предположить, — заметил лис. — Но пока это неточно! И давайте уже есть! Я проголодался, да и вы, я уверен, тоже!

И он поспешно подтянул к себе блюдо с запечённым гусем, а Марк взялся за кувшин, чтоб разлить вино.

Вскоре тарелочки и вазочки Мадлен опустели, она допила из своего маленького кубка вино, ласково улыбнулась мужу и кивнув на прощание Джин Хо, отправилась по своим делам. Марк проводил её нежным взглядом, а потом озабоченно посмотрел на друга.

— Что это за странный визит? — проговорил он. — Зачем она приходила, да ещё рассказала моей жене об Аламейре?

— Чтоб вызвать её ревность и спровоцировать обиду на тебя. Кстати, я заметил, что Мадлен даже не спросила тебя об этом.

— Она знает о моих отношениях с Аламейрой. В начале знакомства наша вечно страдающая фрейлина призналась ей в том, что мы были возлюбленными, но очень недолго, а она до сих пор нежно любит меня. При этом она пожаловалась, что раньше я был прекрасным рыцарем с душой огнедышащего дракона, а теперь у меня душа сказочного единорога.

— И что сказала Мадлен? — заинтересовался лис.

— Она сказала, что дракон на месте, просто некоторые дамы умеют их приручать. Аламейра сперва опешила, а потом рассмеялась и больше не возвращалась к этой теме. Они теперь хорошие приятельницы, и Мадлен знает, что нас с Аламейрой связывает, как давняя дружба, так и её услуги тайной полиции. Потому она не видит ни малейшей причины для ревности.

— Но Доротея об этом не знает, потому и пыталась манипулировать твоей супругой с помощью этого свидания. Я не знаю, зачем ей нужна Мадлен, но меня это настораживает.

— Почему? — уточнил Марк.

— Потому что я узнал кое-что, возможно, приоткрывающее завесу над деятельностью этого тандема столь непохожих дам, — Джин Хо отодвинул от себя блюдо с тщательно обгрызенными гусиными косточками и вытер руки салфеткой. — Я вернулся ещё вчера днём, и в лисьем замке меня ждало приглашение на приём в дом господина де Нюбурже, смотрителя королевских садов. Оно было адресовано баронессе де Флери. Я уже бывал там в этом образе, у него чудный светлый дом, там много цветов и свежих естественных ароматов. Мне трудно бывает удержаться от того, чтоб поваляться на его зелёных лужайках в маленьком садике среди ярких цветов. Я, конечно, сдерживаюсь, но посидеть в уютном кресле, любуясь цветами, мне тоже нравится. Однако в этот раз мне идти не хотелось. Я только вернулся от бабушки, где доедал праздничные угощения. Мне хотелось просто полежать. Однако Тиён сказала, что там будет и эта де Ренси, потому я надел платье, шляпку и отправился в гости.

— Ты видел её? — заинтересовался Марк.

— Ещё бы! Она была там гвоздём программы, но её визит сперва мало отличался от того, что мы видели у Аламейры. Она была враждебна и скована, потом всё же разговорилась и слово в слово повторила историю о гибели своего отца и своих первых дуэлях. Потом свою партию начала эта фарфоровая кукла Доротея. Я уже начал жалеть, что пошёл туда, к тому же часть гостей постоянно пялились на меня с видом влюблённых идиотов. Это так раздражает! — Марк усмехнулся, уловив в голосе Джин Хо интонации баронессы. — Но потом случилось нечто очень неприятное, что, к счастью, отвлекло от меня их внимание. Дело в том, что на приём также были приглашены супруги Дюшарм: молодой красивый ловелас, который, несмотря на все свои достоинства, явно преувеличивает свою значимость, и его уже немолодая и ревнивая жена. Она тут же удалилась с чопорными матронами и уселась недалеко от Жеральдины, а супруг радостно поскакал в кружок других, молодых и очаровательных дам. У них там было довольно весело, и старуха всё время мрачно косилась в их сторону, и в какой-то момент не выдержала и кинулась к нему. Это была очень неприятная сцена, когда она, рыдая и закатывая глаза, начала упрекать его в ветрености, отсутствии любви и уважения к ней, а потом и в неверности. Естественно, все тут же собрались вокруг, глядя на этот спектакль. Муженёк сперва смутился, а потом разозлился. Он требовал, чтоб она соблюдала приличия, потом чтоб она заткнулась, а затем и вовсе стал выпроваживать её домой. Скандал всё больше разгорался. Они, к радости присутствующих, перешли к взаимным оскорблениям, причём она не отставала от него. Несчастный де Нюбурже метался вокруг, пытаясь как-то успокоить их и спасти свой приём. Господин Дюшарм это заметил, оценил и решил, что с этим спектаклем пора завязывать. Он схватил жену за руку и потащил её из гостиной. Она сопротивлялась и рыдала, потом закричала, что он делает ей больно. И тут ей на помощь устремились наши подружки: Доротея начала вопить, что он не смеет так обращаться с супругой, а Жеральдина просто попыталась вырвать несчастную из его рук. И он, приведённый таким вмешательством в ярость, оттолкнул её.

Джин Хо замолчал, глядя на Марка. Тот кивнул.

— Дай, угадаю! Жеральдина обвинила его в том, что он посмел прикоснуться к её особе, к тому же был при этом груб, и вызвала его на дуэль?

— Не сразу. До этого она высказала ему несколько колкостей общим смыслом которых было, что видала она таких напыщенных идиотов и, в основном, в гробу. Она явно намекала ему на свои победы на дуэлях. А он уже совсем потерял голову, покраснел до самых корней своих белокурых кудрей. Он видел вокруг любопытствующие мордочки гостей и, должно быть, понимал, что этот скандал и без того будет стоить ему репутации, а тут ещё эта девица откровенно насмехалась над ним. Он заявил, что он куда более сильный противник чем те слизняки, которые ей до этого попадались, и он бы победил её в течение пары минут. Она только этого и ждала. «Извольте!» — закивала она и бросила в него перчаткой, которую он ловко подхватил, окончательно выставив себя непроходимым идиотом. Тут же объявился юный поэт де Риваль и с пылом предложил Жеральдине свои услуги в качестве секунданта. Дюшарм озирался по сторонам и увидел какого-то приятеля, который с любопытством наблюдал за происходящим и после недолгих колебаний согласился быть его секундантом.

— Когда и где? — деловито спросил Марк.

— Первым светлым утром на той же площади Трёх львов. Хочешь сходить? Думаю, там будет не протолкнуться, но я могу устроить место у окна в одном из ближайших домов, — тут же предложил лис.

— Это хорошая идея, — кивнул Марк, задумавшись. — Значит, ты уверен, что это был спектакль?

— Конечно! Ты и сам так думаешь. Мы же видели, как эти две подружки обрабатывали госпожу Дюшарм у Аламейры. И она вдруг ни с того ни с сего налетела на мужа с обвинениями при всех, а главное — в их присутствии. По его ошарашенному виду я понял, что раньше ничего подобного не случалось. Жена специально устроила этот скандал и спровоцировала его на грубость, дав повод Доротее и Жеральдине вмешаться, будто бы для того, чтоб защитить её.

— Аламейра сказала, что Анна Дюшарм богата, и вышла замуж за молодого повесу, а теперь страдает из-за его измен. Выходит, ей надоело терпеть, и она решила избавиться от него. Развод принёс бы ей бесчестье, все б только и говорили о том, что она стара и некрасива, и муж её бросил. А он, к тому же, мог бы потребовать у неё немалую сумму отступного. А так, его убьют на дуэли, причины поединка скоро забудутся, она оплачет его и будет жить дальше. Похоже на правду.

— Конечно, подружкам она заплатит меньше, чем мужу при разводе, — кивнул лис.

— Ты полагаешь, они промышляют заказными дуэлями? Вполне возможно. На самом деле этот промысел весьма распространён. Только в данном случае это делает Жеральдина по заказу других дам, а Доротея находит ей клиенток и договаривается с ними.

— Ну, пока это лишь предположения. Давай сходим и посмотрим на этот поединок. Понимаю, что этот глупец Дюшарм рискует жизнью, но спасать его не наше дело. Сам вляпался, пусть сам и выкручивается.

— Я хочу увидеть, как всё это происходит, — задумчиво кивнул Марк. — И, если у меня возникнет хоть малое подозрение, я смогу начать официальное расследование.

— Прости за любопытство, — усмехнулся Джин Хо, — но каким боком это дело относится к тайной полиции?

— Я воспользуюсь моментом, пока полномочия городских служб не разграничены, — пожал плечами Марк. — Мне известно, что полиция магистрата не желает заниматься дуэлями, ссылаясь на то, что эти дела должна расследовать служба прево, а Адемар не получал указ о том, что они передаются ему. Расследовать вроде как некому, потому мне не остаётся ничего другого, как взяться за это самому. В качестве исключения. А потом у меня будет повод наступить на хвост Буланже, упрекая его в том, что тайной полиции снова приходится работать за него. И уверен, меня в этом поддержат и Адемар, и Аллар, и Раймунд.