В такси сыщик сообщил Мейсону то, что узнал.
— Не все ясно с твоим клиентом Чарльзом Эштоном, — сказал он. — Они с Питером Лекстером попали в автомобильную аварию. Эштон здорово покалечился. Он пытался получить денежную компенсацию и не смог. Владелец другой машины не был застрахован и не имел ни цента. Эштон устроил скандал, говорил, что у него тоже ни цента нет.
— Это нормально, — заметил Мейсон. — У него мог быть миллион отложен, а он говорил бы то же самое.
Дрейк продолжал механическим голосом человека, который заинтересован больше в самих фактах, чем в их толковании:
— У него был банковский счет — единственный, насколько мы могли установить. В том банке он откладывал свое жалованье. Накопил долларов четыреста. После аварии он все потратил и остался еще должен врачам.
— Минутку, — удивился Мейсон, — разве Питер Лекстер не взял на себя расходы после аварии?
— Нет, но не спеши с выводами. Эштон говорил одному из своих друзей, что Лекстер хотел бы о нем позаботиться, но считал, что Эштону лучше покрыть расходы на врача и больницу из своего кармана, чтобы получить денежную компенсацию.
— Продолжай, — сказал Мейсон. — К чему ты клонишь?
— Незадолго до пожара Лекстер получил деньги наличными. Я не узнал сколько, но много. За три дня до пожара Эштон арендовал в банке два больших сейфа. Он взял их на свое имя, но сказал клерку, что у него есть сводный брат, который должен пользоваться сейфами в любое время. Клерк сказал, что сводный брат должен явиться и удостоверить свою подпись. Эштон заявил, что брат болен и не встает с постели, нельзя ли взять карточку, которую он подпишет. Обещал гарантировать подлинность подписи и исключал всякие претензии к банку. Ему выдали карточку, Эштон ушел и через час вернулся с подписанной карточкой.
— Подписанной именем?..
— Кламмерта, Уотсона Кламмерта.
— Кто такой Кламмерт? — спросил Мейсон. — Блеф какой-то?
— Нет, — сказал Дрейк. — Возможно, он и в самом деле брат Эштона. То есть был — он умер. Он не был зарегистрирован в городском управлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Я узнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течение двадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.
— Смерть чем-то подозрительна?
— Абсолютно ничем. Умер естественным образом, в больнице. При нем постоянно дежурили, но — тут-то и есть самое интересное — перед смертью он четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.
— Какого же черта он мог подписать?
— В том-то и дело, — монотонным голосом сказал Дрейк.
— Что еще о Кламмерте? — спросил Мейсон.
— Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много лет его не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительной больнице, он явился, чтобы ему помочь.
— Как вы это узнали?
— Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда он услышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице, пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все, что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он дал инструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги. Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно, дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил не упустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, он не должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много лет назад они поссорились и с тех пор не виделись, — а из-за чего, как ты думаешь?
— Не знаю уж, Братец Кролик, — с раздражением сказал Мейсон, — из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?
— Из-за кота, — усмехнулся сыщик.
— Как из-за кота? — воскликнул Мейсон.
— Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.
— О, дьявольщина!
— Насколько я могу судить, — продолжал Дрейк, — с того времени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратил около пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платил наличными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Где же, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?
— Будь ты проклят, Пол, — Мейсон состроил гримасу. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надо подловить Сэма Лекстера.
— Факты, — сухо сказал Дрейк, — вроде обрывков картинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе — за то, что ты их складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешь засунуть ненужные туда, где их никто не найдет.
Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:
— Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имел доступ к сейфам?
— Единственное, что приходит мне в голову, — сказал Дрейк, — что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречаться с ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет время от времени класть деньги, а Кламмерт — забирать.
— Не сходится, — сказал Мейсон. — Ведь Кламмерт должен был представить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которую Эштон выдал за кламмертову, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт был без сознания.
— О'кей, — сказал Дрейк, — ты победил. Это я и хотел сказать, говоря, что факты — кусочки головоломки. Я их достаю, а ты складываешь.
— Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?
— Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там и вчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалось впечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.
— Откуда они знают, что берут из сейфа?
— Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштон засовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь о колтсдорфских бриллиантах? — поинтересовался сыщик.
— Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфских бриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты должен рассказать мне о них.
— Это единственные драгоценности, которыми владел Питер Лекстер, — усмехнулся сыщик. — Бог знает, как они ему достались. Они были в числе камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстер показывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажные купюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них не осталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.
— Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, — сухо возразил Мейсон.
— Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу и прочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо с рубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.
— Рассказывай дальше, — потребовал Мейсон. — Эштона видели с этими драгоценностями?
— Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например, незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматривать усадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотел купить имение, расплатившись тут же наличными.
— Ему отказали?
— Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.
— Похоже, я ворошу осиное гнездо, — задумчиво сказал Мейсон. — Лекстер мог держать имение в тайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.
— Внуки в ярости, особенно Сэм, — тусклым голосом сказал Дрейк. — Оуфли — спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночными машинами, поло, женщинами и прочее.
— Где же он брал деньги?
— У старика.
— Я думал, старик был скуп.
— Да, он был прижимист, но внуков баловал.
— Сколько он стоил?
— Никто не знает. Инвентаризация его поместья…
— Ладно, не будем об этом, — перебил Мейсон. — Меня интересует только кот.
— Накануне пожара в доме была ужасная ссора. Я точно не знаю, что случилось, но думаю, сиделка может рассказать. Я говорил со слугами — у них ничего не выудить. До сиделки я еще не добрался… А вот и ее дом.
— Как ее зовут? Дерфи?
— Нет, де Во — Эдит де Во. Квалифицированная сиделка и сестра. Фрэнк Оуфли очень ею интересовался, когда она ухаживала за стариком. Они и теперь иной раз видятся.
— С честными намерениями? — спросил Мейсон.
— Не спрашивай меня. Я детектив, а не полиция нравов. Идем.
Мейсон расплатился за такси. Они позвонили, дверь автоматически открылась, они прошли по длинному коридору в комнату первого этажа. В дверях их встретила рыжеволосая женщина с беспокойным взглядом, быстрыми, нервными движениями и приятной фигурой. На лице женщины отразилось разочарование.
— Ой, — сказала она, — а я ждала… Кто вы?
Детектив поклонялся и представился:
— Я Пол Дрейк. А это мистер Мейсон, мисс де Во.
— Что вам нужно? — Речь ее была быстрой, слова почти сливались друг с другом.
— Мы хотели с вами поговорить, — сказал Мейсон.
— Насчет места, — поспешил добавить Пол Дрейк. — Вы ведь сиделка, правда?
— Что за место?
— Наверное, было бы удобнее говорить, если бы мы вошли, — осмелился предложить Пол.
Она поколебалась, оглядывая коридор, потом отступила со словами:
— Хорошо, вы можете войти, но только на несколько минут.
Комната была в таком состоянии, словно хозяйка только что закончила уборку. Прическа мисс де Во — волосок к волоску, ногти в полном порядке. Похоже было, что она нарядилась в лучшее свое платье. Дрейк уселся и устроился поудобнее, будто собирался пробыть здесь несколько часов. Мейсон присел на ручку кресла, посмотрел на детектива и нахмурился.
— Возможно, это место — не совсем то, к чему вы привыкли, — сказал Дрейк. — Но не мешает о нем поговорить. Сколько вы берете за день?
— Вы хотите сказать — два-три дня?
— Нет, только один.
— Десять долларов, — твердо заявила она.
Дрейк достал бумажник, отсчитал десять долларов, но не отдал их сразу, а сказал:
— Работа не отнимет у вас больше часа, но я плачу за весь день.
Она нервно облизнула губы кончиком языка, быстро перевела взгляд с Мейсона на Дрейка. В ее голосе звучало подозрение:
— Так что же все-таки за работа?
— Мы хотим, чтобы вы припомнили несколько фактов, — Дрейк крутил купюры между пальцами. — У вас это отнимет десять-пятнадцать минут, а потом вы нам эти факты запишете.
Она спросила настороженно:
— Какие факты?
Сыщик наблюдал за ней стеклянными глазами. Протянул десять долларов.
— Мы хотим знать, что вам известно о Питере Лекстере.
Она вздрогнула, тревожно переводя взгляд с одного на другого:
— Вы что — сыщики?
Лицо Дрейка приобрело выражение игрока в гольф, который только что сделал точный удар.
— Можно и так назвать, — согласился он. — Нам нужны определенные сведения. Мы хотим знать факты — ничего, кроме фактов. Мы не собираемся ни во что вас втягивать.
— Нет, — она энергично покачала головой, — мистер Лекстер нанял меня как сиделку. Было бы неэтично выдавать его секреты.
Перри Мейсон, наклонившись вперед, взял нить разговора в свои руки:
— Дом загорелся, мисс де Во?
— Да, дом загорелся.
— И вы были в это время там?
— Да.
— Пожар начался быстро?
— Очень быстро. Я как раз проснулась. Почуяла дым и сначала подумала, что это печка. Потом решила проверить. Накинула халат и открыла дверь. Южная сторона дома была в огне, я закричала, а через несколько минут… Наверное, больше добавить нечего.
— Вы не знаете, дом был застрахован? — спросил Мейсон.
— Думаю, что да.
— А не знаете, была ли выплачена страховка?
— Думаю, что да. Наверное, ее выплатили мистеру Сэмюэлю Лекстеру. Ведь он же душеприказчик?
— Был ли в доме кто-нибудь, кого вы не любили? — спросил Мейсон. — Кто-то особенно неприятный вам?
— Почему вы задаете такой странный вопрос?
— Когда случается пожар, — не спеша сказал Мейсон, — во время которого кто-то гибнет, власти обычно устраивают расследование. Оно начинается с пожара, но не всегда пожаром оканчивается, и свидетелям лучше говорить все, что они знают.
Она подумала несколько секунд, глаза ее сверкнули:
— Вы хотите сказать, что если я не дам показаний, я попаду под подозрение, что подожгла дом, чтобы уничтожить кого-то, кто мне не нравился? Но это абсурд!
— Хорошо, поставим вопрос иначе, — согласился Мейсон. — Был в доме кто-то, кто вам нравился?
— Что вы под этим подразумеваете?
— Очень просто: нельзя, живя с людьми под одной крышей, не испытывать определенных привязанностей или неприязни. Предположим, что там был кто-то, кого вы не любили, а кого-то другого любили. Нам нужны факты о пожаре. Если мы получим их от вас — это одно, а если нам предоставит их человек, которого вы не любите, особенно если этот человек попытается свалить вину на того, кого вы любите, — совсем другое.
Она выпрямилась:
— Вы хотите сказать: Сэм Лекстер обвиняет Фрэнка Оуфли?
— Конечно, нет, — сказал Мейсон. — Я не делаю никаких заявлений. Я не даю информации. Я пришел ее получить. Пойдем, Пол, — он кивнул детективу и поднялся.
Эдит де Во вскочила со стула и кинулась к двери, загородив дорогу Мейсону:
— Подождите, я не поняла, что вам нужно! Я скажу все, что знаю!
— Нам нужно узнать многое, — задумчиво сказал Мейсон, словно сомневаясь, вернуться ли на место. — Не только о пожаре, но и о том, что ему предшествовало. Наверное, лучше спросить у кого-то другого. Нам нужно знать о жизни и привычках людей в доме, где вы были сиделкой… В конце концов, лучше вас от этого избавить.
— Нет, нет, не надо! Вернитесь. Я расскажу вам все, что знаю. Никаких тайн тут нет, и если уж вам надо знать, я расскажу. Если Сэм даже намекнул, что Фрэнк Оуфли как-то связан с пожаром, он просто хотел отвести подозрение от себя.
Мейсон вздохнул и с явной неохотой вернулся на свое место, снова уселся на подлокотник и сказал:
— Мы охотно послушаем несколько минут, но говорите живей, мисс де Во. Время нам очень дорого.
— Я понимаю, — поспешно начала она. — Мне все время казалось, что есть что-то странное в этом пожаре. Я сказала это Фрэнку Оуфли, а он посоветовал мне молчать. Я пыталась разбудить мистера Лекстера — то есть старика. Пламя уже бушевало в той части дома. Я кричала и пробиралась ощупью наверх. Там было жарко и полно дыму, но на лестницу огонь еще не пробрался. За мной пошел Фрэнк. Говорил, что я ничего не смогу сделать. Мы стояли на лестнице и кричали, пытаясь разбудить мистера Лекстера, но не слышали ответа. По лестнице поднимались клубы черного дыма. Я оглянулась и увидела, что пламя пробивается к лестничной площадке и что надо выбираться. Мы вышли через северное крыло. Я задыхалась от дыма. Глаза у меня еще два или три дня были красные.
— Где был Сэм Лекстер?
— Я увидела его раньше, чем Фрэнка. Он бегал в пижаме и купальном халате с криком: «Пожар! Пожар!» Совсем, кажется, голову потерял.
— А пожарная команда?
— Она появилась, когда сгорело почти все. Дом ведь стоял в стороне.
— Дом был большой?
— Слишком большой! — живо отозвалась она — У прислуги было много работы.
— Какую держали прислугу?
— Миссис Пиксли, девушку по имени Нора — кажется, Эддингтон — и Джима Брэндона — шофера. Нора была вроде прислуги за все. Она в доме не жила, приходила к семи утри и оставалась до пяти. Миссис Пиксли готовила.
— А Чарльз Эштон, привратник, там бывал?
— Только иногда. Он же охранял городской дом. Он приезжал, когда мистер Лекстер его просил. В ночь пожара он был в городе.
— Где спал Питер Лекстер?
— На втором этаже, в южном крыле.
— В какое время начался пожар?
— Около половины второго. Я проснулась, очевидно, без четверти два. Дом уже некоторое время горел.
— А почему вас наняли? Что было с мистером Лекстером?
— Он попал в автомобильную аварию, и нервы у него были не в порядке. Временами он не мог спать, а снотворное не любил. Я — массажистка, вот и помогала ему во время нервных приступов. Горячая ванна с душем, потом массаж — и он мог уснуть. И с сердцем у него было неважно. Время от времени приходилось давать ему сердечные лекарства.
— Где была Уинифред?
— Она спала. Мы с трудом ее разбудили. Мне даже показалось, что она угорела. Дверь у нее была заперта. Чуть не сломали дверь, пока ее добудились.
— Где она находилась? В северном или в южном крыле?
— В центре дома, к востоку.
— А внуки? Где они спали?
— В центре дома, к западу.
— А слуги?
— Все в северном крыле.
— Если вы были медсестрой при мистере Лекстере и у него бывало неладно с сердцем, почему вы не спали там, где могли бы оказаться под рукой, если бы понадобилась ваша помощь?
— Но я и была под рукой. У него был электрический звонок, ему стоило всего лишь нажать на кнопку — и я тут же нажимала на свою, давая знать, что иду.
— И в его комнате звонил звонок?
— Да.
— Почему же вы не позвонили ему в ночь пожара?
— Звонила. Это было первое, что я сделала. Побежала назад к себе и несколько раз позвонила. Но ответного сигнала не было, и я начала подниматься по лестнице. Наверное, проводка сгорела.
— Понятно. Дыма было много?
— Да, центральная часть дома была буквально полна дыма.
— Накануне пожара что-то случилось?
— Вы о чем?
— Какой-то скандал, ссора?
— Нет… Не совсем. Что-то вышло у Питера Лекстера с Сэмом. Думаю, что Фрэнк ни при чем.
— А Уинифред?
— Вроде бы тоже. Не поладили старик с Сэмом Лекстером. Кажется, из-за игры Сэма в карты.
— Как вы думаете, из-за чего начался пожар? — спросил Мейсон.
— То есть — не поджог ли?
— Вы достаточно долго виляете, мисс де Во, — медленно произнес Мейсон. — Скажите, что вам известно об этом пожаре?
Она вздохнула. Глаза ее забегали.
— Может ли пожар начаться из-за того, что в топку парового отопления вывели газы из выхлопной трубы? — спросила она.
— Нет, — мотнул головой Дрейк. — Какого черта…
— Подождите, Пол, — вмешался Мейсон. — Давайте послушаем, что она хочет сказать.
— Неважно, раз пожар от этого не может случиться, — уклончиво ответила она.
Адвокат бросил предостерегающий взгляд на детектива и сказал серьезно:
— Возможно, что пожар мог начаться и от этого.
— Но разве могло загореться несколько часов спустя после того, как газы попали в топку?
— Так как же они попали в топку? — спросил Мейсон.
— Ну, было так. Гараж встроен в дом. Там находились три машины. Дом стоял на холме, гараж помещался в юго-западном углу, на склоне. Наверное, когда строили дом, в том месте получилась лишняя комната, и архитектор решил встроить туда гараж, чтобы не ставить отдельное здание.
— Да, — кивнул Мейсон, — я вас понимаю. Расскажите о выхлопных газах.
— Ну, — сказала она, — я гуляла и уже возвращалась в дом, когда услышала в гараже шум. Дверь гаража была закрыта, но там работал мотор. Я подумала, что кто-нибудь ушел и забыл выключить мотор, поэтому вошла — сбоку есть маленькая дверь — и зажгла свет.
— И что же вы увидели? — склонился к ней Перри Мейсон.
— Сэма Лекстера, он сидел в своей машине.
— И мотор был включен?
— Да, он работал.
— Медленно, как на холостом ходу?
— Нет, быстро. Если бы он работал медленно, я бы и не услышала.
— А выхлопные газы как попадали в топку? — спросил Дрейк.
— Это странно. Я заметила, что какой-то шланг идет от машины к батарее. Там была газовая топка, от которой нагревались трубы, — в задней части гаража.
— Как вы поняли, что шланг от машины ведет к батарее?
— Я же его увидела. Из выхлопной трубы он шел по полу к батарее.
— Понял Сэм Лекстер, что вы увидели шланг? — спросил адвокат.
— Сэм Лекстер, — с расстановкой сказала она, — был пьян. Он выключил мотор и обругал меня.
— Что же он сказал?
— Он сказал: «Убирайтесь отсюда вон. Неужели в доме нет места, куда бы вы не совали свой нос?»
— А вы что сказали?
— Повернулась и ушла.
— Вы выключили свет, когда уходили?
— Нет, оставила — чтобы он мог оттуда выбраться.
— Почему вы решили, что он пьян?
— Он так развалился на сиденье… и по тону голоса.
Зрачки Мейсона в задумчивости сузились.
— Вы ясно видели его лицо? — спросил он.
Она на миг нахмурилась и сказала:
— А я не уверена, что видела его лицо. Он же носит большую кремовую шляпу, «стетсон», и когда я зажгла свет, то первое, что увидела, была эта шляпа. Я подошла к машине сбоку. Он склонился над рулем, когда я оказалась близко, и голова у него свесилась вниз… Вообще-то я его лица совсем не видела.
— А голос его вы узнали?
— Голос был хриплый, знаете, как у любого пьяного мужчины.
— Другими словами, — сказал Мейсон, — если дойдет до свидетельства в суде, вы сможете поклясться, что определенно видели в машине Сэма Лекстера?
— Конечно, могла бы. Кто еще в доме носит такую шляпу?
— Значит, вы опознали шляпу, но не человека.
— То есть как?
— Эту шляпу мог надеть кто угодно.
— Да, — кисло согласилась она.
— Это может оказаться важным, — сказал Мейсон. — Откуда вы знаете, что за рулем сидел не Фрэнк Оуфли?
— Я знаю, что это был не он.
— Откуда?
— Ну, если угодно, я гуляла с Фрэнком Оуфли. Я оставила его на углу возле дома. Он вошел с парадного входа, а я — с заднего. Вот почему я проходила мимо гаража.
— А шофер… как его, Джим Брэндон? Это не мог быть он?
— Нет, если только он не надел шляпу Сэма Лекстера.
— Кому вы об этом рассказали?
— Фрэнку.
— Вы всегда зовете его по имени? — спросил Мейсон.
Она быстро отвела глаза, но тут же вызывающе повернулась к Мейсону:
— Да. Мы с Фрэнком большие друзья.
— Что он сказал, когда вы с ним поделились?
— Он сказал, что пожар из-за выхлопных газов не мог начаться, что я только все запутаю, если буду об этом говорить, и посоветовал молчать.
— Еще кому вы рассказали об этом?
— Другу Уинифред — но не Гарри Инмену…
— То есть Дугласу Кину?
— Да, Дугласу Кину.
— Кто такой Гарри Инмен?
— Он ухаживал за Уинифред. Кажется, она ему отдавала предпочтение, но он ее бросил, как горячую картофелину, как только понял, что она не получит денег.
— А что сказал Дуглас Кин, когда вы ему рассказали?
— Сказал, что считает это важным обстоятельством. Он задал мне массу вопросов: какая труба, куда вела… Он хотел знать, шла ли труба прямо в спальню Питера Лекстера.
— А она туда шла?
— Думаю, что да.
— А потом что?
— Он посоветовал мне заявить об этом.
— Вы это сделали?
— Нет еще. Я ждала… друга. Я хотела посоветоваться с ним, прежде чем что-то делать, чтобы не вышло неприятностей.
— В какое время вы застали в гараже Сэма Лекстера?
— Около половины одиннадцатого.
— За несколько часов до пожара?
— Да.
— Вошел ли Сэм в дом сразу после этого?
— Не знаю. Я так рассердилась на него, что вышла, чтобы его не ударить.
— Но он, очевидно, возвратился в дом до пожара: ведь он был в пижаме и халате, когда вы проснулись?
— Да, это так.
— А в машине он был совершенно одет?
— Кажется, да.
— Вы сказали, что зажгли свет?
— Да. А что?
— Свет в гараже, значит, был выключен?
— Да.
— И дверь закрыта?
— Да.
— Значит, последний, кто завел в гараж машину, должен был закрыть за собой дверь, так?
— Да, конечно.
— А выключатель был возле маленькой дверцы?
— В нескольких дюймах. А что?
— А вот что, — медленно произнес Мейсон. — Если Лекстер заехал на машине в гараж, он должен был выйти из машины, пойти к двери, закрыть ее, погасить свет и вернуться к машине. Ведь нельзя же въехать через закрытую дверь. А если он был так пьян, что не мог заглушить мотор, то он вряд ли способен был встать, закрыть дверь гаража, погасить свет и дойти до машины.
— Я об этом и не подумала, — кивнула она.
— Вы ждете друга, который должен дать вам совет?
— Да, он вот-вот явится.
— Не сообщите ли вы мне его имя?
— Не думаю, что нужно вдаваться в такие подробности.
— Это не Фрэнк Оуфли?
— Я отказываюсь отвечать.
— И не собираетесь делать заявление, пока ваш друг не даст вам совет?
— Это я решу сама. Я не полагаюсь полностью на друга.
— Но вам кажется, что пожар мог быть связан с выхлопной трубой?
— Я же не механик, я ничего не понимаю в автомобилях, не разбираюсь в выхлопных газах. Но знаю, что в газовой топке все время огонь, и мне кажется, что, если газ из карбюратора попал в топку, он мог взорваться.
Мейсон перебил ее вопросом:
— В гараже была только одна лампочка?
— Да, очень яркая, она висела посередине.
— А вы не думаете, что видели не шланг, а веревку?
— Нет, это был гибкий шланг, резиновый, и он шел от выхлопной трубы машины Сэма Лекстера к отверстию в отопительной трубе. Труба большая, покрытая асбестом. Нагретый воздух поднимался по ней в спальню Питера Лекстера и в гостиную.
Мейсон задумчиво кивнул и сказал:
— Вот что. Если вы надумаете сообщить полиции свою историю, я помогу вам связаться с оперативной группой.
— Я хотела бы этого, — просто сказала она.
— Хорошо, — пообещал Мейсон, — мы подумаем и сообщим вам, если у нас появится какая-то новая мысль. Тем временем вы можете дать нам знать, что именно советует вам ваш друг. Если решите заявить полиции, сообщите нам.
— Как мне вас найти? — спросила она.
Мейсон тронул Дрейка за руку, мягко подталкивая его к двери.
— Мы еще к вам зайдем сегодня, попозже.
Она улыбнулась:
— Я рада была рассказать вам все, что мне известно.
В коридоре детектив вопросительно посмотрел на адвоката.
— Ну что ж, — хмыкнул Мейсон, — проблема кота остается!
— Я так и понял, — заметил Дрейк. — Но мне не совсем понятно, каким будет твой следующий ход.
Мейсон понизил голос почти по шепота:
— Когда я увижу своего почтенного коллегу Шастера, я попрошу его прочесть пункт двести пятьдесят восьмой Кодекса о завещаниях, где сказано, что человек, осужденный за убийство, не имеет права наследовать имущество убитого и любая часть имущества, которую он должен был унаследовать, переходит к другому наследнику.
— Посмотрим, верно ли мы все поняли, — сказал Дрейк.
— Конечно, верно. Слепому ясно. От газовой топки отходит несколько труб, ведущих в разные комнаты дома. У каждой трубы — регулятор, чтобы можно было отключить те комнаты, в которых не живут. Сэм Лекстер совершил убийство очень простым способом. Он завел машину в гараж, надел на выхлопную трубу шланг, второй конец шланга присоединил к втулке на трубе, через которую нагретый воздух поступал в спальню Питера Лекстера. Потом сел в машину и завел мотор. Смертельный газ из двигателя через гибкий шланг пошел в отопительную трубу и поднялся в спальню Питера Лекстера. Заметьте дьявольскую хитрость такого способа: Сэму пришлось только включить мотор, чтобы отправить безболезненную смерть в комнату, удаленную на много футов от работающего мотора, в комнату с запертой дверью. Затем он поджег дом. У людей, погибших при пожаре, обязательно находят в крови окись углерода. Это блестящий пример убийства, и, очевидно, единственная свидетельница — эта рыженькая сиделка, которая застала Сэма на месте преступления; и единственная причина, что она до сих пор жива, — то, что Сэм Лекстер решил, будто она не поняла того, что видела. Или он думает, что она не видела шланга.
Сыщик достал из кармана блок жевательной резинки и спросил:
— Что будем делать дальше?
— Свяжемся с окружным прокурором, — ответил Мейсон. — Он всегда уверяет, что адвокат-криминалист употребляет свои знания на то, чтобы помогать убийцам избавиться от наказания. Вот я его и озадачу: покажу ему убийство, которое я раскрыл, в то время как его люди начисто опозорились.
— Твое доказательство слишком слабо, чтобы навешивать обвинение в убийстве, — усомнился Дрейк.
— Ничуть не слабо, — отпарировал Мейсон. — Заметь: было четверть одиннадцатого вечера, уже стемнело. Ворота гаража были заперты. Сэм Лекстер притворился пьяным, когда поставил машину в гараж. Но он должен был выйти из машины, подойти к воротам, запереть их, снова сесть в машину и включить мотор. Он должен был присоединить шланг к своему двигателю и к трубе, по которой шел нагретый воздух в спальню его деда. А потом оставалось завести мотор. Возможно, мотору и не надо было работать долго. Если я еще помню судебную медицину, в выхлопной трубе автомобиля моноокись углерода образуется в количестве один кубический фут в минуту при двадцати лошадиных силах. Гараж за пять минут может наполниться смертельным количеством газа. В атмосфере, содержащей всего две десятых процента газа, человек может погибнуть. Кровь мертвого будет ярко-алой. Газ этот так действует на кровь, что она не может снабжать ткани кислородом, эти же признаки отличают кровь человека, погибшего в горящем доме. Нельзя отказать Сэму Лекстеру в дьявольском уме. Если бы этой сиделке не случилось застать его, он совершил бы безукоризненное убийство.
— И ты все это хочешь передать в руки окружного прокурора? — перебил Дрейк, глядя на Перри Мейсона лишенными выражения глазами.
— Да.
— А не надо ли сначала проверить, какое отношение к этому имеет твой клиент?
— Нет, не думаю, — медленно сказал Мейсон. — Я не собираюсь покрывать своего клиента, если он замешан. Меня наняли, чтобы помочь ему сохранить за собой кота — и он его сохранит, во имя дьявола. Если он нашел принадлежащие наследникам деньги и присвоил их — это уже совершенно другое дело. И заметьте, что Питер Лекстер вполне мог подарить эти деньги Эштону перед смертью.
— Ерунда, — сказал детектив. — Пит Лекстер не ждал смерти. У него не было причин раздаривать деньги.
— Не будь таким уверенным, — возразил Мейсон. — У него была какая-то причина взять деньги наличными. Но довольно об этом рассуждать, Пол. Главное сейчас — предъявить обвинение чужому клиенту, а не ставить своего в такое положение, когда он должен давать массу объяснений. Я свяжусь с Эштоном и скажу, что его кот в безопасности.
— Это называется — из пушки по воробьям, — засмеялся сыщик. — Мы нарвемся на неприятности, спасая жизнь коту.
— И доказывая Нату Шастеру, что меня на кривой не объедешь, — добавил Мейсон. — Не забудь этого аспекта дела, Пол.
— В аптеке за углом есть автомат, — вспомнил Дрейк.
— Ладно, Пол, позвоним Эштону и окружному прокурору.
Они завернули за угол. Мейсон опустил монетку, набрал номер Питера Лекстера и спросил Чарльза Эштона. Через несколько минут голос Эштона задребезжал в трубке.
— Говорит Перри Мейсон, мистер Эштон. Думаю, что насчет Клинкера можно больше не беспокоиться.
— Почему? — спросил Эштон.
— Думаю, что у Сэма Лекстера скоро забот будет по горло, — объяснил Мейсон. — Он будет занят. Пока не говорите ничего слугам, но возможно, что Сэма Лекстера вызовут к прокурору и зададут несколько вопросов.
Голос привратника проскрипел:
— Вы можете объяснить о чем?
— Нет. Я сказал все, что мог. Держите язык за зубами.
В голосе Эштона нарастало беспокойство:
— Минутку, мистер Мейсон. Я бы не хотел, чтобы вы заходили слишком далеко. Есть причины, по которым я не хочу, чтобы прокурор вмешивался и задавал вопросы.
— Вы наняли меня, чтобы вашего кота не отравили, — твердо сказал Мейсон. — Этим я и занимаюсь.
— Но это уже совсем другое дело, — сказал Эштон. — Мне нужно с вами увидеться.
— Тогда — завтра. А пока угостите Клинкера сливками от моего имени.
— Но я должен с вами увидеться, если прокурор начинает расследование.
— Хорошо, завтра приходите ко мне. — Мейсон повесил трубку. Он состроил легкую гримасу, поворачиваясь к сыщику. — Ох уж эти мне кошачьи дела, — сказал он. — Не стоят они таких хлопот. Попробуем разыскать окружного прокурора.
— Похоже, что совесть у твоего клиента нечиста? — спросил Дрейк.
— У моих клиентов не бывает нечистой совести, Пол, — пожал плечами Мейсон. — Кроме того, не забывай, что мой настоящий клиент — кот.
— Конечно, — хмыкнул Дрейк. — Но, отвлекаясь от главного, хотел бы я знать, где Эштон взял деньги… Слушай, Перри, начинается дождь. Если надо ехать, я бы хотел взять свою машину.
Отыскивая в справочнике номер окружного прокурора, Мейсон сказал:
— Очень жаль, Пол, нам в самом деле придется ехать, но у тебя нет возможности взять свою машину — мы спешим. Поедем на моей, с откидным верхом.
— Этого я и боялся, — простонал Дрейк. — Ты на ней мчишься по мокрым дорогом, как дьявол.