Дело о любви до гроба

Проснулся Ярослав оттого, что его будто током ударило. Чужая смерть, близкая ли, далекая, неизменно ощущалась им почти на физическом уровне. А в том, что нынешнее дело вновь таит в себе смерть, «шеф номер два» особого отдела «Т.О.Р.» уже ни секунды не сомневался.

Ярослав поднялся с дивана и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Бросил взгляд на флуоресцентный циферблат наручных часов, хотя и так примерно знал, сколько времени. Биологические часы, по раз и навсегда заведенной хозяином привычке, поднимали его в восемь утра без всяких будильников. От офисного дивана ломило спину, но вчера Ярослав твердо предпочел его удобной кровати в служебной квартире. Несмотря на то, что он успел обжить свою новую холостяцкую берлогу, иногда экстрасенс предпочитал ночевать на работе, даже если того не требовали срочные дела. И он догадывался, почему. Не было в его жизни человека, женщины, которая сделала бы его жилище настоящим домом.

Входная дверь офиса легонько скрипнула как раз в тот момент, когда Ярослав допивал кофе, пытаясь сосредоточиться на заголовках вчерашних новостей.

— Припозднился ты, Николай Васильевич, — улыбнулся из-за пара, курившегося над чашкой, Краснов. — По моим ощущениям, уже минут двадцать, как зайти должен был.

Горячев хмыкнул, снимая куртку.

— Ключи в машине оставил, пришлось возвращаться. Парковки у нас, сам знаешь, поблизости не найти. А ты бы лучше вместо того, чтобы меня с утра поджидать, женился, да ночевал дома.

Ярослав криво улыбнулся. Он уже давно привык к менторскому тону шефа, когда дело доходило до семейных ценностей, но иногда подобные лекции все-таки задевали за живое.

— Так ведь не зовут, — дежурно отшутился Краснов, отставив чашку с кофе. — Ты лучше по делу давай. Даром что ли оно меня с самого утра подняло?

— Да кто его знает, — Горячев положил на рабочий стол Ярослава довольно пухлую папку. Он давно привык к тому, что экстрасенсы отдела «Т.О.Р.» часто заранее знали, о чем пойдет речь. — С одной стороны история мутная, конечно, а с другой — ничего особенного. Ну, сбежала невеста после свадьбы. Глупость несусветная, что правда, то правда.

— Вот с этого места подробнее, — Краснов подошел к столу, с интересом открыв первую страницу дела.

Горячев, не слишком уважавший кофе, зато весьма любивший крепкий чай, зашел в офисную кухню и, тихонько позвякивая кружкой и заварочным чайником, принялся рассказывать:

— Нужно помочь коллегам из Дмитрова. Год назад у них оказалось заявление об исчезновении некоей Анастасии Фатеевой. Подал его муж — Дмитрий Фатеев. Причем свадьбу они сыграли только накануне. А тут — на тебе, исчезла.

— Угу, — отозвался Краснов, одновременно слушавший и листавший материалы дела.

— Этот муж ее по всему городу сутки разыскивал. Всех друзей поднял на ноги. Но так ничего и не нашел. И, если верить материалам, наши коллеги — тоже. Как сквозь землю провалилась. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. В итоге, как говорится, нет тела — нет дела. Уголовку возбуждать не стали, а передали дело в розыск, как это обычно и бывает.

Горячев сделал небольшую паузу, видимо, заливая в чайник кипяток.

— А чего тогда к нам только сейчас обратились? — Ярослав бегло просматривал страничку с перечнем следственно-розыскных мероприятий.

— Мать этой Анастасии какие-то вещи разбирала и нашла дневник. А там что-то про смерть написано, ну и всполошилась. Муж у нее подполковник в отставке — надавил на свои рычаги, и завертелось. А зацепок у них — ноль без палочки. Поэтому, получи, Горячев, и распишись.

Старший следователь наконец появился из кухни с чашкой горячего чая. Несмотря на уже «прижившийся» в офисе аромат кофе, Ярослав уловил терпкий запах свежезаваренного напитка с мятой и лимонником.

— По мне, так это просто глупая блажь молодой девчонки. Нашла себе еще кого-то, а мужу сказать побоялась. Вот и сбежала. Нет все-таки в нынешнем поколении основательности. Насмотрятся голливудщины и творят черт те что, — Николай Васильевич недовольно сдвинул брови и отхлебнул своего чая.

— Погоди. А фотография этой Анастасии тут есть? — Краснов принялся перелистывать дело. — Нужно кое-какие ощущения проверить.

— В самом начале почти. Только она не слишком хорошая.

— Ничего, для меня сойдет.

Ярослав аккуратно достал вложенную в дело копию фото. Оттуда ему открыто улыбнулась симпатичная светловолосая девушка лет двадцати с небольшим, сидевшая на летнем газоне. Краснов потер руки, настраиваясь. Медленно провел ладонью над изображением.

— Я редко ошибаюсь, Николай, — негромко произнес экстрасенс, повернувшись к старшему следователю. — Девушки на фотографии нет среди живых.

Горячев как-то грустно хмыкнул, сделав еще один глоток из своей чашки.

— Значит, зря ее все это время родственники ждали… Получается, снова Сочиной отдуваться?

— Получается, ей, — кивнул Ярослав. — Я прослежу, чтобы на нее не свалилось слишком много, но после этого дела все равно лучше дать Але отдохнуть. Столько смертей на себе вытянуть — не каждый экстрасенс сможет.

— Это конечно. Что ж я, зверь какой? — улыбнулся Горячев. — Осталось только решить, кого из моих ребят с Сочиной отправить.

— Сам напросится, — улыбнулся Краснов, кивая на дверь.

Через минуту раздалась трель звонка. Экстрасенс, решив не отрывать шефа от его чая, сам открыл входную дверь. На пороге уже расстегивал куртку чем-то очень довольный Игорь Валуйский.

— Ну, здорово, ранняя пташка, — Ярослав пропустил следователя внутрь, захлопнув за ним дверь.

— Это, по-вашему, рано? — весело отозвался Валуйский. Он весь будто излучал энергию и готовность действовать, и Краснов даже чувствовал, откуда у коллеги такое настроение.

— Ты это ромалэ нашей скажи, — усмехнулся он, — ей и к двенадцати на планерку рано бывает.

— Что-то больно веселый, Игорь, — подозрительно сдвинул брови Горячев, — опять в казино вчера заглядывал?

— Да ну, что вы, Николай Васильевич, — Ярослав заметил, что Игорь спрятал улыбку, но радоваться чему-то не перестал, — я всего-то пару раз туда заходил. А вы уже из меня игромана какого-то сделали.

Игорь и впрямь весь свой азарт предпочитал тратить на экстрим, работу и завоевание женщин, а уж никак не на кабаки или казино. Вот и сейчас Краснов отчетливо улавливал легкий шлейф женского аромата, тянувшийся за Валуйским. Не того, что придают духи или другие парфюмерные изыски, а того, что может учуять разве что собака-ищейка носом или ревнивая жена шестым чувством.

— И чего ты, Николай Васильевич, парня бог весть в чем подозреваешь? Может, у него команда любимая выиграла, — улыбнулся шефу Краснов.

— Знаю я вас, молодых. Оно всегда так сперва — сладко да гладко. А потом глядишь — один спился, другой проигрался, третий из дома ушел, — проворчал Горячев, унося допитую чашку на кухню. Потом выглянул оттуда, пригрозив Игорю. — Смотри мне!

На такие замечания Горячева уже давно никто не обижался — знали, что иногда у педантичного и спокойного шефа случались приступы отеческой заботы обо всех членах отдела «Т.О.Р.»

Иногда, в отсутствие Горячева, Ярослав объяснял его непосредственным подчиненным суть новых дел, но на сей раз, поскольку старший следователь был на месте, решил дождаться его.

Впрочем, тот не заставил себя долго ждать. Из кухни вышел уже привычно собранный и спокойный руководитель, который сразу перешел к обсуждению главного.

— Игорь, поскольку ты сейчас свободен, возьмешь новое дело. Предстоит командировка. Правда, недалеко. В Дмитров. Скорее всего, с тобой отправится Сочина, но окончательно этот вопрос решится на планерке. Там же можно будет подробно ознакомиться с материалами. Хотя, раз уж ты пришел раньше, можешь изучить дело вместе с Ярославом Олеговичем.

Горячев указал Валуйскому на пухлую папку, лежавшую на столе, и повернулся к Краснову.

— Слава, я в Управление. Постараюсь до двенадцати обернуться. Если не успею, прими отчеты у Лещинской и Марченко, и узнай, как дела у Скрипки продвигаются. Ну и, конечно, поставь Сочину в известность о новом деле. Ну да когда ты меня подводил? Справишься.

Дверь за шефом, тихонько скрипнув, закрылась.

— Симпатичная, — Краснов обернулся. Игорь держал в руке фотографию погибшей Насти.

Поездка как всегда оказалась не ко времени. В салоне накопились заказы, а квартира уже давно просила если не генеральной, то хотя бы обычной уборки, которую Аля как всегда затягивала. А еще… да мало ли что еще? Как всегда, перед незапланированной поездкой у Сочиной оказалось столько маленьких и больших дел, что покидать Москву не было совершенно никакого резона.

И ведь был шанс спихнуть все на Скрипку, неплохо себя зарекомендовавшего в деле маньяка-«доктора». Но с плохой фотографии на Алю глянули пустые глазницы молоденькой девочки, погибшей напрасно и нехорошей смертью. Глянули и не отпустили.

Сочина нехотя вынырнула из воспоминаний о том, как впервые узнала о своем новом деле. Действительность была не краше. Небо за окошком гостиничного номера заволокли тучи, заставив и без того маленький городок еще больше съежиться, словно в предчувствии беды. Их с Игорем встретили на вокзале какие-то младшие чины, которые помогли добраться до гостиницы и немного сориентироваться в городе. Сам следователь, который вел дело пропавшей девушки, не смог приехать из-за неких очень важных дел, хотя Аля подозревала, что это либо лень, либо нежелание общаться с непрошеными столичными гостями.

Сейчас Валуйский уехал брать машину напрокат. До Дмитрова они добрались поездом, поскольку это обходилось Следственному комитету дешевле, чем бензин для автомобиля сотрудников. Однако уже на месте без своего транспорта обойтись было довольно затруднительно. Местным сотрудникам оперативно-розыскного отделения, конечно, полагалось содействовать следователю и «консультанту», прибывшим из Москвы, но всюду возить их на служебном транспорте они обязаны не были.

Аля достала сигареты и закурила, снова обдумывая порученное ей дело. Что-то здесь было странным. Вот только что? Гибель девушки она почувствовала, едва взглянув на фотографию. Гибель нехорошую. С какими-то резаными ранами. Но по плохой копии было очень сложно определить хоть что-то еще. Значит, придется встречаться с родными, чтобы взять Настины вещи, и снова становиться черным вестником. Такое уже случалось несколько раз, когда люди надеялись на Сочину, как на чудо. А вместо чуда получали страшное известие.

Кое-кто после этого становился совсем невменяемым, обвиняя во всех своих бедах самого экстрасенса. Кто-то просто не верил. Но страшнее всего было, когда человек будто впитывал страшный удар, на глазах съеживаясь, превращаясь в один сплошной комок боли. Привыкнуть к этому Аля никак не могла.

Стук в дверь прервал ее размышления.

— Алевтина Юрьевна?

Сколько она пыталась отучить Игоря от дурацкой привычки называть ее по имени — отчеству, так ничего и не вышло. Упрямый следователь продолжал именовать цыганку исключительно официально.

— Сколько можно говорить, Игорь? Не настолько я старая, чтобы по батюшке величать.

— Не старая, а опытная, — как обычно, подмазался следователь, приоткрывая дверь.

— Да заходи уже. Была бы раздета, заранее предупредила бы. Как съездил?

Игорь, наконец, открыл дверь достаточно широко, чтобы войти, и шагнул в комнату.

— Нормально съездил. «Логан» взял. Машинка приличная, и бензина много не ест. А вы как устроились?

— Устроилась… — Аля вздохнула и затушила сигарету. — Но ты же не чаю зашел попить?

— Вообще, да. В смысле, нет. Я тут собрался к коллегам смотаться, получить информацию из первых рук, наладить контакты. Да и вообще — раньше начнем, раньше закончим. А потом подумал, что вам, может, тоже захочется на месте сориентироваться.

— Я бы с удовольствием сейчас в ванной сориентировалась, — пошутила Сочина. — Но в одном ты прав — раньше сядем, раньше слезем. Так что запрягай, поехали.

Здание местного уголовного розыска оказалось небольшим кирпичным строением недалеко от торгового пятачка. Внутри, видимо, недавно проводили ремонт, и идти по светлому коридору было даже приятно. Молодой лейтенант Миша, встретивший гостей из столицы, проводил Сочину и Валуйского в маленький кабинет, похоже, служивший недавно то ли каптеркой, то ли архивом. Теперь здесь на скорую руку провели уборку, поставили приличный стол и несколько стульев. Кто-то даже заботливо примостил на подоконник явно принесенную из дома герань.

— Только что кружевных занавесочек не повесили, — умилилась Аля, когда их с Валуйским оставили одних.

— Вы бы потише, а то ведь сейчас принесут, — в тон ей откликнулся Игорь.

Но вместо занавесок через пару минут дородный следователь, работавший по делу пропавшей Насти, принес целых две пухлых папки с материалами следствия и розыска.

— Птицын Эдуард Павлович, — представился он, пожав руку Валуйскому и кивнув Сочиной.

— Валуйский Игорь Александрович. Следователь по особо важным делам. А это — Сочина Алевтина Юрьевна, наш консультант.

Птицын кивнул еще раз, сгрузив на стол принесенные папки. Алю он не узнал. Видимо, известный телевизионный проект прошел для него незамеченным.

— Вот здесь все материалы. Я так полагаю, вы уже и так в курсе дела?

— В общем, да, — кивнул Валуйский. — Но было бы неплохо узнать подробности из первых, так сказать, рук.

— Да я ничего нового и не скажу. Все в деле есть, — с некоторым раздражением произнес Птицын. Ему явно не терпелось отвертеться от общества столичных гостей, вернувшись к своим служебным обязанностям. — А если вдруг что-то непонятно будет, зовите, я уточню.

— А что это мы все о деле да о деле, — вдруг расцвел Игорь. — У вас же обед, Эдуард Павлович. Есть тут где перекусить?

— Есть недалеко, — настороженно протянул следователь.

— Вот и пойдемте. Алевтина Юрьевна, вы с нами?

— Нет, Игорь, я лучше дело еще раз гляну, — Аля повернулась ко все еще недоумевающему следователю. — Эдуард Павлович, курить тут можно?

— Да. Пепельница вроде в столе была…

— Спасибо. — Сочина не стала дожидаться, когда следователи оставят ее одну, и направилась к указанному столу за пепельницей.

— А нам пора, обед ждать не будет, — Валуйский распахнул дверь и, пропустив вперед Птицына, подмигнул Але.

— Тридцать лет уже, а все как мальчишка, — хмыкнула Сочина в закрывшуюся дверь, доставая из ящика керамическую пепельницу. Хотя тут же вспомнила своего Лешку, который для нее до сих пор оставался ребенком.

Вспомнила, и тут же руки зачесались ему позвонить. После недавнего инцидента с египетской поездкой Аля стала куда чаще звонить сыну, опасаясь, что с ним может еще что-нибудь произойти.

Вот и теперь пришлось усилием воли заставить себя вернуться к делу, хотя и Валуйский, и Сочина за время поездки изучили его от корки до корки. Новая папка ясности, конечно, не добавила. Тем более, что заковыристым формулировкам, принятым в судебно-процессуальной системе Российской Федерации, Аля предпочитала фотографии или вещи, которые рассказывали ей куда больше, чем машинописный или даже от руки написанный текст.

Валуйский вернулся через час.

— Наглость города берет, — с порога заявил он, явно довольный чем-то, — а уважение — людей завоевывает. В общем, поговорили мы с этим Птицыным по душам. Нового он, конечно, маловато рассказал. Но круг причастных лиц очертил. К тому же лишняя помощь нам совсем не помешает.

— Это все замечательно, яхонтовый ты мой, но ехать нам с тобой к родителям, — Аля не отказала себе в удовольствии отпустить на волю немного развязный говор табора, привычный с детства. — Пора девушку искать. Давно пора.

— А, кстати, родители уже в курсе. Ждут нас на днях. Им только позвонить, и, если они готовы нас принять, можно ехать, — обрадовал Игорь.

— Тогда чего тянуть? — Аля стряхнула пепел с сигареты. — Звони.

Позвонил родителям Насти, конечно, не Игорь, а Птицын, ответственный за ведение дела, но те согласились быстро и без проблем. Будто только и ждали звонка. Смириться пришлось и с тем, что тучный Эдуард Павлович отправился к родителям девушки вместе с сотрудниками отдела «Т.О.Р.». Аля сразу устроилась на заднем сидении, предоставив мужчинам наслаждаться дорогой и возможностью пообщаться, а сама постаралась настроиться, что не всегда хорошо удавалось после ранних подъемов и утомительных переездов. «А что ты хотела? — мысленно усмехнулась Аля. — Ведь не девочка уже».

Слегка визгнув тормозами, машина остановилась у длинной пятиэтажки. По двору прохаживались молодые мамы с колясками, обсуждали кого-то бабульки на скамейках. В общем, ничем не примечательный российский дворик. Некоторое разнообразие в окружающий пейзаж вносил только старый кряжистый вяз, верхними ветками почти касавшийся нескольких окон пятого этажа. И вот этот вяз привлек очень пристальное внимание Али.

— Это их окна? — указала она Птицыну туда, где ветки почти скребли стекло.

Тот сперва недоуменно посмотрел на Сочину, но спустя секундную заминку все-таки кивнул. В Следственном Комитете причастных к делу лиц всегда предупреждали о том, какого рода консультант будет помогать в расследовании. Иначе было не избежать вопросов или двусмысленных ситуаций. Впрочем, всех их, конечно, предупреждали и о том, что эту информацию не следует афишировать в интересах следствия.

— Тогда мне нужно будет с ними поговорить еще и о мальчике.

— Мальчике? — переспросил Игорь. Но Аля, не ответив ни слова, уже направлялась к нужному подъезду. Следователям ничего не оставалось, как пойти за ней.

Настина мама, Мария Григорьевна, оказалась невысокой полноватой блондинкой. Она тут же принялась хлопотать о чае для гостей. Отец же — седеющий кряжистый мужчина с военной выправкой — скупо поздоровался с гостями, пожав руки обоим следователям, и представился Алексеем Михайловичем.

— Алевтина Юрьевна, чаю или кофе? — выглянула из кухни Мария Григорьевна. Она, кстати, сразу узнала участницу знаменитого телепроекта, еще с порога начав обращаться к Але с уважением, граничащим с благоговением.

— Благодарю, мне ничего не нужно. Я бы хотела взглянуть на вещи вашей дочери, и, если можно, в отдельной комнате.

— Да-да, конечно, — засуетилась хозяйка.

— Я все-таки хотел бы поприсутствовать, — Птицын оторвался от разговора с отцом Насти.

Игорь только вопросительно глянул на Сочину. Мол, если нет, отвадим.

— Хорошо, — вздохнула Аля, которой было уже привычно сосредотачиваться при стечении народа. Тем более, что оказаться наедине с убитыми горем родителями ей совсем не хотелось.

Мария Григорьевна принесла Сочиной какую-то кофточку и тот самый дневник, в котором обнаружила тревожную фразу. Аля сперва положила руку на кофточку. От нее явственно повеяло холодом. А еще… будто пахнуло красками.

— Хорошая девочка была… рисовала, родных любила, мужа своего…. Какие-то повреждения идут, но раньше. Ей операцию делали. Было у нее две связи сильных, больших. Первая много обиды принесла, но обидчика уже нет, — Аля не заметила, как, почти отключившись от реального мира, выдала то, что так боялась говорить родителям Насти.

В нависшей тишине сдавленно охнула Мария Григорьевна.

— А… почему была? — осведомился Алексей Михайлович.

Вот и настала минута, которую Аля так оттягивала. Она перевела взгляд на мужчину, пристально посмотрев ему в глаза.

— Потому что нет ее больше. Давно нет.

— Как давно? — заинтересованно уточнил Птицын. А Сочина краем глаза отмечала метаморфозы на лицах родителей. Непонимание сменилось недоверием, потом страхом и, наконец, появилось то самое выражение, которое отличает всех, кто потерял близких людей — горе.

— Как ищете, столько и нет.

— Значит, год… Это убийство?

— Да. Вот от тетрадки сильнее всего идет. Сама чуть не задохнулась — задушили ее. А вот потом… будто много ран по телу… не могу понять. Извините, — Аля, как могла, мягко обратилась к отцу Насти, присевшему на диван рядом с женой, и теперь положившему руку ей на плечо, будто стараясь поддержать. — Я могу покурить?

До Алексея Михайловича не сразу дошел смысл сказанного.

— Да… на кухне…

Сочина направилась к выходу. И вдруг остановилась на пороге. Ветки вяза, замеченного ею еще во дворе, настойчиво скреблись в стекло. Экстрасенс почувствовала, как ее буквально переполняют чужие боль и ненависть, и чуть ли не бегом бросилась обратно в комнату.

— Мария Григорьевна, Алексей Михайлович, мне нужно с вами поговорить. Сейчас. Это очень важно. И… Игорь, останьтесь с Эдуардом Павловичем здесь, пожалуйста.

Родители Насти и не думали отказываться, хотя по ним видно было, что пережитый только что шок сменился робкой надеждой на то, что экстрасенсы тоже иногда ошибаются. «Хотела бы я тут ошибиться», — про себя подумала Сочина, возвращаясь на кухню вместе с хозяевами квартиры.

— У вас сын еще есть, — без перехода заявила Сочина.

— Да, но… при чем тут…? — Аля не дала Марии Григорьевне договорить. Потом можно будет извиняться за грубость. Сейчас главное — помочь. Предупредить.

— С ним не происходило каких-нибудь аварий? Не было проблем на работе? — Осведомилась Аля.

Видно было, что и мужчина и женщина, с которыми сейчас говорила экстрасенс, немного сбиты с толку. Однако удивление и испуг, отразившиеся на лице матери Насти, оказались настолько явными, что, даже не владея даром читать мысли, можно было понять, о чем она сейчас думает.

— Были. С работы в прошлом месяце уволили, — Алексей Михайлович, судя по всему, уже понял, что Але можно доверять. — И машину разбил недавно. Чудом цел остался.

— Богом прошу, — у Али с религией были довольно специфические взаимоотношения, но иногда, когда дело доходило до чего-то серьезного, она чувствовала, что без помощи свыше никак не обойтись, — спилите эти ветки. Иначе они в ваш дом еще не одну беду принесут. Только за отца может пострадать его первенец.

Теперь Мария Григорьевна смотрела на цыганку с ужасом. Оказалось, жена Кости Дымова лежит в роддоме на сохранении, но врачи дают не слишком утешительный прогноз.

Отец Насти, впрочем, не спешил принимать все на веру. Он недоверчиво глянув на цыганку:

— А что не так в этих ветках?

— Дерево на мертвеца заговоренное. Уж не знаю, кто у вас во дворе такой дрянью баловался. Давний заговор. Только вяз этот успел, пока рос, в себя столько гадости человеческой впитать, что теперь просто смертельно опасен.

— Так ведь тогда дерево спилить нужно, — подала голос Мария Григорьевна.

— Дерево не трогайте, — успокоила Сочина, — я с ним поработаю. А вот ветки уберите — они сейчас как прямая дорожка к вашему порогу. И квартиру освятите.

— Хорошо, — сдержанно кивнул Алексей Михайлович. — А то, что вы про… Настю сказали — это правда?

— Я хочу ошибаться, — она действительно этого хотела, но ощущения были слишком четкими, чтобы усомниться, — но, боюсь, не могу сказать вам ничего утешительного.

— Алевтина Юрьевна, — немолодая женщина подняла на экстрасенса глаза, полные боли, — она… успела испугаться? Ей было больно?

Сочина, наконец, вспомнила, зачем вышла на кухню и зажгла-таки сигарету.

— Думаю, нет. Ее задушили сзади. Все очень быстро случилось. Я это хорошо почувствовала. До сих пор будто чужие пальцы на шее…

Экстрасенс предпочла не рассказывать родителям о том, что после смерти тело Насти, похоже, разрезали, чтобы удобнее было спрятать.

— Спасибо, — тихо произнесла мать погибшей девушки.

— Не за что тут благодарить, — немного жестко ответила Аля. — У меня к вам есть одна просьба. Я могу взять на время дневник Насти?

— Да… конечно, — кивнула Мария Григорьевна, чьи мысли были явно далеко от предмета просьбы.

Сочина, как могла, пыталась отгородиться от чужой боли, но до самого участка чувствовала себя вместилищем всех земных скорбей. Птицын, тем временем беседовавший с Игорем, обернулся к Але.

— Вы уж простите, но мне сложно поверить во все эти «нестандартные методы» расследования. Поэтому я не смогу ничего предпринять, пока у меня не будет хотя бы трупа. Сами понимаете…

— Понимаю, касатик, отчего ж не понять, — прищурилась Аля в ответ. — Карта у тебя найдется, яхонтовый?

— Города? — не понял Птицын.

— Района, золотой мой, — сладко протянула Сочина, зная, как людей сбивают с толку, а то и раздражают такие обращения.

— Найдется, — буркнул следователь.

Уже в кабинете перед Алей расстелили на столе большую карту с обозначениями города и местности, прилегающей к нему. Чтобы сосредоточиться, Сочина на сей раз достала карты. Разложила. Вытащила одну.

— Это на юге… — провела ладонью над выбранным районом. Сперва в одну сторону, потом в другую, — километрах в сорока. В лесу.

Экстрасенс быстро обвела ручкой предполагаемый квадрат. Птицын присвистнул.

— Это ж километров десять по периметру. Где я столько людей найду? А главное, чем обосную эту… операцию «ы»?

— Людей не нужно. Я сама пойду. Нужно только несколько человек, чтобы раскопать… Только сегодня я уже никуда не поеду. Отдохнуть надо.

День и правда уже клонился к вечеру, сделав небо над городом ярко-розовым с красными переливами. «Похолодает завтра», — про себя подумала Аля, мельком глянув в окно.

— Вы тогда, Алевтина Юрьевна, отдыхайте, — засуетился Валуйский. — Я вас к гостинице подкину. А мы пока займемся свидетелями. Завтра я с вами, скорее всего, не поеду. Буду друзей и знакомых Фатеевых отрабатывать. Ты как, Эдик, составишь нашему эксперту компанию?

«Так он уже Эдик?!» — восхитилась Сочина. Она умудрилась попустить мимо ушей то, о чем в машине разговаривали следователи. А в квартире у родителей Насти оба мужчины вели себя достаточно официально.

— Куда ж я денусь с подводной лодки? — пожал плечами «Эдик». — Только не рано ты за свидетелей взялся? Их ведь тоже без повода на дознания таскать нельзя.

— Не рано, — хмыкнул Игорь, — сам завтра убедишься.

Всю ночь Сочина гонялась за черной кошкой. А Роза — названная сестра из табора — смеялась и зачем-то грозила Але пальцем. Утро оправдало вчерашние подозрения: дул прохладный ветер и неприятно моросил дождь. Экстрасенс тут же пожалела, что сама напросилась накануне на прогулку в лес.

Однако выбирать не приходилось. Сама же и говорила — чем раньше получится разобраться, тем быстрее они с Валуйским вернутся в Москву. Аля все-таки не удержалась и прямо с утра позвонила сыну. Лешка ответил бодрым голосом, но мать быстро поняла, что он занят, и, уточнив, хорошо ли он питается, распрощалась. Мужу звонить не стала — не маленький, справится. Тем более, что не впервой уже одному домовничать.

За город решено было выбираться служебным транспортом, и к тому времени, как Сочина собралась, у дверей гостиницы ее уже поджидал «ПАЗик» с водителем, Птицыным, тем самым молодым лейтенантом, который проводил их в кабинет по приезду, и экспертом-криминалистом, представившимся Андреем Ливановым. Валуйский, видимо, уже был на работе и разбирал информацию по свидетелям дела. Поздоровавшись со спутниками, Аля села на свое место.

Тем временем позади остались городские кварталы Дмитрова, промелькнули пригороды, и по обе стороны дороги потянулся хмурый из-за непогоды лиственный лес. Спроси кто Алю о том, сколько они проехали, она не смогла бы назвать точный километраж, но в нужном месте ее будто дернуло на боковую грунтовую дорогу, а еще чуть позже — в сторону лесного массива.

— Здесь, — четко сказала Сочина, и водитель плавно завернул «ПАЗик» к обочине. До этого он только один раз осведомился о цели поездки, но, получив от Птицына краткий ответ: «Скажут, где остановить», больше ни о чем не спрашивал, точно выполняя указания Али. Криминалист изредка перекидывался с Птицыным парой мало что значивших фраз.

Михаил же, видимо догадавшийся, что за консультант к ним пожаловал, всю дорогу косился на Алю, но приставать с расспросами стеснялся. Выходить в стылую морось Сочиной не хотелось, но дело есть дело. Тем более, что Аля уже в придорожном подлеске заметила слабый фантом мужчины, что-то оттаскивавшего в лес.

— Да, подходящее местечко, глухое, — буркнул Птицын, плотнее запахивая ворот куртки. — Миш, лопату возьми и ломик. Мало ли, как далеко нам придется уйти — чтоб потом к машине не бегать.

— Сейчас, Эдуард Палыч, — молодой полицейский открыл багажник, вытащив оттуда заранее приготовленный инвентарь.

— Я надеюсь, мы уже сегодня место отыщем? — полувопросительно обратился Ливанов к следователю. Тот выразительно глянул на Сочину, переадресовав вопрос ей.

— Если мне мешать не будут, — с намеком подтвердила Аля.

Любое место помнит своих посетителей. Особенно тех, на которых лежит печать чего-то страшного. Но и эта память может потускнеть со временем. Фантом то появлялся между серых стволов, то исчезал совсем. Наконец, Аля остановилась. Так дело не пойдет. Нужен какой-то камертон. Сочина даже немного пожалела, что не умела по запаху определять события и людей, как одна из ее коллег по телевизионному проекту. Карты раскидывать в лесу было негде, а свечку под моросящим дождем зажечь, пожалуй, не получилось бы. Рука сама нашарила в полупустой сумке Настин дневник. Экстрасенс поднесла его к самому лицу, зашептав:

— Покажи мне, хорошая моя. Давай, Настенька, помоги нам.

Следователь вместе с помощником и криминалистом терпеливо дожидался, пока Аля вновь отыщет нужный след. И буквально через минуту Сочину опять толкнуло в нужном направлении. Только теперь она уже не убирала дневник. Пока люди пробирались через густой ивняк, то тут, то там перекрывавший дорогу, небо успело немного просветлеть, и дождик, наконец, прекратился.

Здесь.

— Здесь, — выдохнула Аля, обессилено остановившись на небольшой прогалине, поросшей кое-где кустиками брусники. Все-таки по лесу она была неважным ходоком. Да и длинная юбка, которой она редко изменяла, не добавляла женщине прыти.

— Еще бы чуть дальше, и мы бы уже ничего не раскопали, — пробормотал Миша.

— Почему? — дежурно уточнил следователь.

— Мы сюда в прошлом году за грибами ездили. Там дальше — болотце.

— Если тут и правда труп, значит, наш клиент здешних мест не очень-то знает. Ладно, хватит болтать. Пора поработать, — следователь сам забрал у лейтенанта ломик, хотя здесь от него пользы было немного — рыхлая почва хорошо вскапывалась даже лопатой.

Аля указала полицейским на неприметную проплешинку у старой сосны, уже заросшую лесным разнотравьем.

— Там около метра, не больше.

Через полчаса спорой работы лопата Миши на что-то наткнулась. Дальше копали уже очень аккуратно, пока дневной свет не выхватил из земляного плена что-то завернутое в черные пластиковые пакеты. Птицын присвистнул. Миша закаменел лицом. Криминалист покосился на Алю с уважением.

«Думали, я тут в бирюльки играю, что ли?» — раздраженно подумала Сочина. Она стояла у самой кромки поляны, пока мужчины осторожно извлекали из захоронения то, что осталось от пропавшей девушки.

— Эдик, у тебя сигнал есть? — Ливанов повернулся к следователю. — Мой провайдер дохлый — не ловит за городом. Надо медэксперта вызвать.

— А я говорил — надо было сразу с собой взять, — назидательно произнес Птицын, доставая из кармана сотовый.

— Да кто ж знал, — Ливанов снова покосился на Сочину.

Аля чувствовала, что еще чуть-чуть, и ей станет очень плохо. Даже экстрасенс, ощущающий смерть на расстоянии, не всегда способен вынести ее вблизи. Особенно в таком жутком варианте.

— Миша, — Птицын на минутку оторвался от телефонного разговора, — отведи Алевтину Юрьевну к машине. И дуйте с Сергеем в участок. А потом возвращайтесь и заберите по дороге Соколова.

Михаил сперва кивнул, но потом нахмурился, припоминая.

— Медэксперта нашего.

— А-а. Да, Эдуард Палыч, мы мигом.

Ливанов, уже приступивший к осмотру места захоронения, не обратил внимания на уход двоих членов поискового отряда, а Птицын, закончивший, наконец, телефонный разговор, вдогонку крикнул:

— Только не гоните! Мне еще ДТП с вашим участием не хватало!

Миша по пути к машине пытался осторожно придержать Алю под локоток. То ли из уважения к ее возрасту, то ли просто видел, как она плохо себя чувствует. Но Сочина помотала головой, дав понять, что справится и сама. Хотя на самом деле ей просто не слишком нравились чужие прикосновения. Впрочем, через несколько метров экстрасенсу действительно полегчало. Возможно, сказывалось удаление от страшного места, а может, просто свежий лесной воздух, наконец, взбодрил организм.

Некоторое время шли молча. Потом лейтенант вдруг обернулся к Сочиной.

— Я раньше… никогда такого не видел…. Думал, так не бывает.

— Ну да, яхонтовый, а сейчас в сказку попал, — устало и незло усмехнулась Аля.

— Нет… То есть, я видел как-то эту… передачу про экстрасенсов, но не думал, что все на самом деле.

Аля вгляделась в спутника внутренним зрением экстрасенса. Ничего необычного — парень как парень. Старательный — скоро на повышение пойдет. Встретит бывшую одноклассницу… Разве что…

— Мой тебе совет — не стоит верить во все и сразу. Есть люди, которым дарована сила. Кто-то с ее помощью помогает, кто-то зло делает. А есть те, кто просто деньги из других высасывает, как клещ. Поэтому, пока не увидел, что перед тобой экстрасенс, а не… — Аля чуть не выругалась, но вовремя вспомнила, что, несмотря на обстановку, она все-таки на работе, — фигня с ушами, не доверяй.

Миша повернулся, собираясь что-то сказать, но Сочина перебила:

— Погадать не проси, касатик. Незачем это тебе. Одно скажу — жизнь у тебя хорошая, ровная. Главное — глупостей не делай.

— Каких? — не понял Миша.

— Тех, какие многие мужики делают.

— А, так я непьющий…

— Вот и молодец, касатик.

Аля уже увидела стоящий у дороги «ПАЗик», к которому они вышли, только чуть-чуть отклонившись южнее. Водитель за рулем скучал, разгадывая какой-то кроссворд. Но, переговорив с Михаилом, стартовал так, что Сочину аж в спинку сиденья вжало.

— Сереж, Эдуард Палыч просил не гнать, — слабо попытался протестовать лейтенант, севший теперь на переднее сиденье рядом с водителем.

— А это я еще не гоню, — хмыкнул Сережа, который, пожалуй, был даже старше Али. Впрочем, скорость он все же сбавил.

До места добрались куда быстрее, чем в лес. Сочину высадили в участке, предоставив самой себе, Миша забежал в свой отдел, после чего они с водителем укатили за судебно-медицинским экспертом.

Возвращаться в гостиницу не хотелось, к тому же Сочина посчитала, что ей стоит первой переговорить с Валуйским. Она с некоторым трудом нашла выделенный им кабинет и заглянула туда. Игорь сидел за столом, сосредоточенно что-то выписывая из пухлой папки, лежащей перед ним.

— Заходите, Алевтина Юрьевна, — не поднимая головы, улыбнулся следователь, — а я вот тут свидетелей переписываю.

— И, видимо, уже знаешь, как все прошло, — уколола коллегу по расследованию Сочина.

— Ну, в том, что вы труп найдете, я даже не сомневался. Иначе с чего бы мне работать в Отделе «Т.О.Р.». А вот от подробностей я бы не отказался. Хотите чаю?

Игорь указал на заботливо принесенный кем-то в кабинет электрический чайник, рядом с которым примостились две кружки и коробка с чайными пакетиками. Явно расстарались местные работницы розыска. Аля только головой покачала, достав сигарету и придвинув поближе пепельницу.

— Ну, во-первых, вам еще опознание предстоит, а скорее всего, и экспертиза — год же прошел. И вдруг я какое-то другое тело нашла? Но если это оно, значит, он ее расчленил, и в пластиковые пакетики завернул, — криво улыбнулась экстрасенс, начав повествование. Она вспомнила представшую её глазам жуткую картину и слегка дернула плечом.

— Тело могло и сохраниться. Пластик препятствует разложению, если достаточно герметичен. А что за «он»? — нахмурился Игорь.

— Фантом явно мужской был. Но слишком давний. Сложно что-то рассмотреть. Волосы вроде темные. Телосложение… рост — все среднее довольно… Так что я тут вряд ли чем помогу. И еще Птицын решил, что этот человек плохо знает здешние места.

— Почему?

— Закопал недалеко от болотца. Если б в болото спихнул, мы бы уже вряд ли что нашли.

— Приезжий?

— Вот этого я не чувствую пока, — пожала плечами Аля. — А у тебя что-то новенькое есть?

— Угу, — кивнул Игорь, вновь погружаясь в свои бумажки. — С родителями еще раз поговорил. Подтвердили те же самые намётки, что и год назад, только теперь одним подозреваемым стало меньше. Говорят, бывший молодой человек Насти, который не давал ей прохода до самой свадьбы, повесился.

— А остальные кто?

— Только один. Дымовы сказали, у мужа девушки был какой-то недоброжелатель в бизнесе. Год назад его тоже проверяли, но, видимо, сочли непричастным к исчезновению Насти.

— Ну… сейчас уже не моя работа начинается, — хмыкнула Сочина, потушив окурок в пепельнице, — но, если вдруг что-то смогу подсказать, сам знаешь, я на связи. Могу попробовать и с повешенным «поговорить». Но в суде-то всё равно эти разговоры в расчет не возьмут.

— Да, Алевтина Юрьевна, мне вас в гостиницу отвезти? Отдохнете — все-таки по лесу ходить нелегко. О! Кстати, чуть не забыл, спилили Дымовы эти ветки, что вы им велели.

— Это они тебе сказали?

— Они, — сознался Игорь, — а еще просили передать, что в квартире будто легче дышать стало. И спасибо вам огромное передают.

— Ладно, раз хотят болтать, пусть болтают, — покачала головой Аля. — Но ты мне тоже об одном деле напомнил. Тут где-нибудь можно раздобыть номер такси?

— У девочек в восьмом кабинете, по-моему, все можно раздобыть, — хитро улыбнулся Валуйский. — А зачем вам? Могу и я отвезти.

— Спасибо, Игорь. У тебя — свидетели, а мне после гостиницы еще кое-куда смотаться надо. Порчу буду снимать. Раз уж обещала.

— Ясно. Да и вообще, не зря же мы в такую даль ехали. Съездите, что ли, местные красоты посмотреть, сувениров купить, — согласно закивал Валуйский. Несмотря на некоторую бесцеремонность, Игорь Сочиной нравился за его легкость, которая удивительно сочеталась с деловой хваткой на работе и принципиальностью в отношении тех, кого он считал друзьями и коллегами.

— Ну как же без сувениров, — улыбнулась в ответ экстрасенс.

Дмитрий оказался невысоким смуглым молодым человеком в костюме с иголочки. Открыв дверь, он посмотрел на Игоря с немой надеждой.

— Дмитрий Сергеевич? — Валуйский не торопился с порога ошарашивать новоиспеченного вдовца вестью о страшной находке. Посетитель только кивнул. — Проходите, присаживайтесь. Может, чаю?

— Нет, спасибо… Вы что-то узнали о Насте? Где она? — голос Дмитрия чуть не сорвался, но он сумел удержать себя в руках, опустившись на стул напротив Игоря.

— Ну, во-первых, давайте сперва познакомимся. Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович. Дело вашей жены передано под юрисдикцию моего отдела. Но Эдуард Павлович все так же является главным полномочным следователем. Поэтому я буду полностью держать его в курсе.

Игорь еще раньше договорился с Эдиком, что с Фатеевым он проведет беседу сам, чтобы присутствие следователя не влияло на показания мужа Насти.

Дмитрий кивнул, видимо, услышав знакомое имя.

— Но в связи с чем дело Насти передали в другой отдел? У вас есть какие-то сведения о ней?

— Все по порядку. Сперва я хотел бы еще раз освежить ваши показания. Насколько я помню, это именно вы подали заявление о пропавшей девушке.

— Да, я. В тот день, — глаза Дмитрия словно затуманились от воспоминаний, — мне пришлось уехать на работу. Настя осталась дома. Потом она позвонила, сказала, что собирается в косметический салон, чтобы привести себя в порядок. И… все. Я вернулся домой часов в шесть, наверное. А ее уже не было. Я сперва думал, задерживается, или заехала к Тане… это ее подруга. Но потом… вдруг подумал, что странно в первый же день после свадьбы вот так исчезать надолго. Мне хотелось, чтобы она была рядом…

Игорь слегка кашлянул, напоминая Фатееву о том, что пора вернуться к главному предмету встречи.

— Я позвонил. Но телефон Настя оставила дома. Я услышал его сигнал с кухни. Тогда я Таню набрал. К ней Настя даже не заезжала. К другим друзьям — тоже. Я — в салон, куда она обычно ходила. Там тоже не было. И у родителей… — Дмитрий опустил глаза, видимо, вспоминая события того страшного вечера. — Я места себе не находил…

Когда молодой человек вновь посмотрел на Игоря, в его карих глазах стояли слезы. Валуйский даже почувствовал некую жалость к собеседнику, потерявшему однажды самого близкого человека. Теперь ему предстояло потерять Настю второй раз — на сей раз уже окончательно.

— Извините, я обычно так себя не веду, сорвался… — Дмитрий достал платок из кармана, слегка промокнув им глаза. Игорь молча наполнил чашку холодной водой из чайника, протянув ее мужу Насти. — Спасибо. Я… в тот вечер всех собрал…

— Прошу прощения, — перебил рассказчика Игорь, — а вы помните дату?

Дмитрий сделал судорожный глоток.

— Никогда не забуду. Пятое мая. Я всех ребят поднял по тревоге. Мы объездили все, что только могли. Мы все злачные места проехали. Я с Леной ездил. Таня с Володей. Остальные пешком обошли свои районы. Я всем фотографию Насти показывал. Спрашивал. Но никто ее даже не видел. Совсем никто… Тогда я и поехал заявление подавать.

— Скажите, вы можете назвать кого-нибудь, кто мог быть причастен к исчезновению вашей жены?

— Не знаю, — Дмитрий нахмурился, вспоминая, — у Насти не было врагов. Ну, разве что завистницы среди подруг. Я ей говорил, чтобы она перестала с ними общаться, но моя Настя — упрямая.

— Что, по-вашему, могло стать причиной зависти? — Валуйский сделал еще несколько пометок в записях.

— Мы… я очень Настеньку любил. Баловал. Сами понимаете, я мог ей много чего позволить. Вот и завидовали. Пытался мне кое-кто глазки строить. Думали увести. Но я таких шалав на дух не переношу.

— Значит, это могла быть женская месть?

— Не знаю. Но кто бы ни держал ее взаперти, я готов даже простить его, лишь бы она была жива и здорова.

— А требований о выкупе вам не поступало?

— Нет, — обреченно покачал головой Дмитрий, — если бы позвонили, я бы все деньги отдал, чтобы жену вернуть.

— Что ж, понятно. А что насчет ее бывшего молодого человека и вашего… конкурента по бизнесу?

— Славик? Не знаю, он, конечно, меня доставал, что за Настей ходил, как хвост. Но мне кажется, он ничего не мог бы ей сделать. Он такой… ну, как Пьеро… был. А вот Андрей. Тот мог бы, но тогда он сделал бы так, чтобы я все узнал — звонил бы, наверное, и угрожал. Мы раньше были партнерами. Но он начал распоряжаться бухгалтерией, как своей свиньей-копилкой. Пришлось с ним разойтись. Со скандалом, ясное дело. Я тогда его всех активов лишил. Оставил кое-что… только ради семьи — у него же дети. Вот с тех пор я у него враг номер один.

— И, тем не менее, по-вашему, ни Вячеслав, ни Андрей не могли ничего сделать Насте?

Дмитрий покачал головой. На секунду воцарилась тишина. И тут молодой человек тихо спросил:

— Думаете, она меня бросила ради другого?

— Боюсь, все гораздо хуже, Дмитрий Сергеевич. Вчера в пригородной зоне в лесу были найдены останки девушки, предположительно принадлежащие Анастасии Фатеевой. Вам предстоит процедура опознания, но чтобы точно быть уверенными, мы заказали еще и экспертизу в Москве. После опознания данные будут направлены экспертам.

Реакции не последовало. Вернее, Дмитрий будто бы не услышал, что сказал ему следователь, продолжая размышлять о чем-то своем. И вдруг поднял на следователя пустой взгляд.

— Что?

— Мы нашли останки девушки, которая, скорее всего, являлась вашей женой.

Дмитрий спрятал лицо в ладонях. Игорь не препятствовал и не пытался вернуть молодого человека к действительности. Правда, через минуту тот сам к ней вернулся. Несмотря на то, что на бледном лице не было ни кровинки, Дмитрий не плакал.

«Как еще держится, бедолага?» — посочувствовал про себя Валуйский. Правда, вслух сказал только:

— Вам лучше сегодня домой поехать, а завтра проведем опознание.

— Нет, — выдохнул Дмитрий, — я смогу… И ведь это, может быть, не она.

Настю все-таки опознали. В большей степени по обручальному кольцу, на котором Дмитрий заказал до свадьбы гравировку: «amor vitae», что означало «любовь на всю жизнь». «Заклинание» помогло, только действовало уж больно недолго. Родителям пришлось пообщаться с психологом, Дмитрий же от этого отказался, только курил в коридоре одну сигарету за другой. Он ждал Дымовых, чтобы отвезти домой.

На всякий случай, чтобы не осталось никаких сомнений, Валуйский все же отправил материалы на экспертизу. А сам решил пока опросить остальных свидетелей. С родителями Игорь поговорил еще до того, как было найдено тело Насти, поэтому решил продолжить «общение» с ее друзьями. Вернее, в основном, подругами.

Следующей в кабинете следователя оказалась Татьяна Злотникова. Они с Настей дружили еще со школьной скамьи, и, пожалуй, более близких подруг у погибшей девушки не было. Таня, конечно, уже знала о том, что произошло. Впрочем, Игорь не удивился бы, начни к нему в кабинет ломиться местная пресса в лице вездесущих журналистов. Такие новости — как пожар. Сохраняй тайну следствия, не сохраняй, все равно просочатся.

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала Игоря высокая брюнетка с миловидным сильно накрашенным лицом.

— Татьяна Витальевна? — Игорь встал и галантно отодвинул для девушки стул.

— Да… спасибо, — когда подруга Насти подошла поближе, стало понятно, почему на ней столько косметики. Покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы, последствия которых девушка и пыталась скрыть под слоем маскирующих средств.

— Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович. В связи с новыми обстоятельствами в деле Анастасии Фатеевой оно передано под юрисдикцию моего отдела. Я полагаю, вы уже знаете, что на повторный допрос вас вызвали в связи с обнаружением тела Фатеевой Анастасии Алексеевны?

— Да, мне Костик позвонил, Настин брат. Он на опознание не смог прийти — у него жена рожала, но мама с папой ему все рассказали. А у нас с Настей уговор… был… что если с одной из нас что-то случится, наши родные обязательно другую оповестят. Вот и оповестили…

— И как роды прошли? Все хорошо? — заинтересовался Валуйский, который уже знал историю с проклятым вязом.

— Да, Ольга девочку родила. Хоть что-то у них хорошее, а то ведь такое горе…

Игорь кивнул, бегло сверившись с записями предыдущего разговора с Татьяной.

— Татьяна Витальевна, я иногда буду повторяться в вопросах с Эдуардом Павловичем Птицыным, — тут Игорь взглядом указал на коллегу, сидевшего неподалеку на стуле с рабочим блокнотом в руках. — Поэтому постарайтесь как можно лучше вспомнить события того вечера, когда пропала ваша подруга.

— Да, конечно, — кивнула девушка.

— Но для начала, расскажите, какие отношения были у Фатеевых.

Татьяна улыбнулась как-то криво — только уголком рта.

— Знаю, что звучит банально и глупо, но тут ничего другого сказать и не получится — идеальная пара. Он ее долго завоевывал, потому что она незадолго до этого со Славиком рассталась, и там целая трагедия была. А Димка всегда вел себя, как… не знаю, наверное, мы все так представляем себе своего рыцаря на белом коне. Насте повезло такого встретить.

— Значит, у Насти могли быть завистницы?

— Не знаю. Среди наших девчонок — вряд ли. Мы все были за нее рады. Да и не дружила Настя со стервами. А другие ее как-то почти и не касались. Мне не верится, чтобы такое могла сделать какая-то незнакомая девушка.

— А если эта девушка была бы влюблена в Дмитрия Фатеева? — запустил «пулю» Валуйский.

— В Диму? — Татьяна наморщила лобик. — Нет. Я даже никогда не слышала о том, чтобы у него был кто-то до Насти, да и вообще, друзей у него практически не было. Хотя, может, он просто не хотел её ранить. Другие парни обычно не скрывают своих бывших интрижек — наоборот, как будто хвастаются, но Дима не такой был.

— А что насчет бывшего молодого человека Насти?

— Слава? Он всегда на голову слегка больной был. Ну, вы же понимаете — художник. Настя его, конечно, любила, но не так, как Диму. Этот же… придурок… — Татьяна поняла, что в данной обстановке ее выражение звучит не слишком красиво, — извините, сказала, не подумав. Но он действительно этого заслуживал. Знаю, что о мертвых либо хорошо, либо ничего. Просто он нас всех допек. Сел Насте на шею, всех подруг от нее отваживал. Питался за ее счет, даже на выпивку деньги с нее тянул. Вот она и не выдержала. Ушла. А потом у Лены на дне рождения встретила Диму. Славик потом понял, какую дойную корову потерял и таскался за ней хвостом — ныл, что любит и жить без нее не может.

Татьяна скорчила презрительную гримаску.

— А убить Настю Вячеслав мог? — поинтересовался Валуйский.

— Нет, конечно, — Татьяна фыркнула, — он такой тюфяк был, что не смог бы даже кошку за хвост дернуть. То, что с Настей сделали — это ужасно, дико, но Славик на такое не способен… был. Вот с собой что-нибудь сделать — это он мастак. Несколько раз вены себе резал и с балкона спрыгнуть грозил. Только никогда своих угроз так и не выполнял, даже когда Настя его послала — уже перед самой своей свадьбой. Таблеток наглотался, но скорую вызвать не забыл.

— А другие враги у Анастасии могли быть?

— Если и были, я о них ничего не знаю, так же, как и сама Настя… не знала. Она всегда со мной делилась, если у нее хоть что-то происходило… — Валуйский заметил, что еще чуть-чуть, и девушка расплачется. Так же, как и Дмитрию до этого, предложил ей воды, но она только головой покачала. — Спасибо. Справлюсь.

О том июньском вечере, когда пропала Настя, Татьяна не рассказала ничего нового. Дима позвонил ей. Потом сказал, что собирается искать Настю, попросил помощи. Но Таня и сама готова была ехать на поиски подруги. Дальше — поиски, метания по городу в темноте. И никаких следов пропавшей. Заявление в милицию отнес сам Дмитрий, хотя его хотели сопровождать все, кто принимал участие в «поисковой операции».

Постепенно в голове Валуйского кусочек за кусочком начала складываться мозаика. Только в ней пока было слишком много белых пятен и так же много вариантов конечного результата.

В течение следующих двух дней остальные свидетели с разными вариациями повторяли рассказы Дмитрия и Татьяны. Поняв, что больше ничего нового узнать таким образом не получится, Валуйский решил взяться за подозреваемых, вернее, единственного пока подозреваемого — Андрея Суржина, бывшего бизнес-партнера Фатеева. У повесившегося Вячеслава Мыльнова из родственников осталась только мать, и та жила в Санкт-Петербурге. Про бывшую девушку сына она ничего не знала. Год назад Птицын уже побеседовал с женщиной, и Валуйский счел, что повторный опрос не имеет смысла.

По отправленной повестке Суржин так и не явился, и Валуйский решил сам нанести ему «визит вежливости». Остановив машину у кирпичной девятиэтажки, Игорь пробежал глазами по подъездам. Тут тоже имелись свои бабульки, но много было и подростков, тусовавшихся недалеко от дома. Вычислив нужный подъезд, Валуйский направился к нему и, миновав стайку что-то обсуждавших ребят, позвонил в домофон. Сквозь пищание трели следователь услышал за спиной тихое:

— Слышь, Витёк, он к вам…

Игорь буквально кожей ощутил, как в спину ему уперлись чужие взгляды. Наверное, именно так себя чувствуют экстрасенсы, когда входят в контакт с иным миром. Когда трель домофона отключилась, Валуйский обернулся. Подростки тут же сделали вид, что заняты чем-то своим, да к тому же им пора по домам.

— И кто из вас Виталий Суржин?

— А зачем вам? — набычился немного лопоухий парень, превосходивший ростом остальную компанию.

— Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович, — Игорь уже привычным жестом достал из внутреннего кармана удостоверение, показав его подросткам. — Мне нужен Андрей Прокофьевич Суржин.

— Пойдемте. Папа вам не откроет, — вперед шагнул невысокий рыжеватый парень с серыми глазами и немного курносый. — Серый, я уже сёдня не выйду. Мне потом уроки делать.

— Ну, давай, — протянул лопоухий заступник, все еще недоверчиво косясь на Валуйского. — Звони если чё.

— А почему ты сказал, что отец не откроет? — поинтересовался Валуйский, пока Виталик возился с ключами.

— Выпил опять. Мама на работе, а сестра мала еще. Даже до домофона не дотянется.

— И часто он у вас пьет?

— Да как его дядя Дима кинул на деньги, так и пьет.

От спокойной рассудительности тринадцатилетнего мальчишки становилось немного не по себе, поэтому Валуйский предпочел больше ни о чем не спрашивать, пока они поднимались на нужный этаж.

Открыв дверь, Виталик пропустил следователя в квартиру, и тут же откуда-то появилась девочка лет пяти.

— Талик… — она увидела Валуйского и замерла, широко открыв глаза, — здравствуйте.

— Здравствуй, — улыбнулся Игорь. Сразу вспомнил свою Веронику, которая после их с Ольгой развода осталась жить с матерью.

— Это к папе, — сурово бросил старший брат, — иди в комнату.

Девочка насупилась, но послушно убежала туда, откуда появилась. В квартире, которая когда-то была довольно шикарной, а теперь имела несколько обшарпанный вид, явственно пахло перегаром и еще немного борщом. Виталик разулся и свернул в одну из комнат, выводивших в коридор. Оттуда послышались тихие попытки разбудить отца и мощный всхрап, когда мужчина, видимо, перевернулся на спину. Валуйский покачал головой и тоже снял обувь. Парень явно один не справится.

В небольшой комнате, куда, похоже, отселили главу семейства, перегар висел тяжелым удушливым туманом. На диванчике у стены разметался полноватый мужчина по виду чуть старше самого Валуйского, но уже начавший лысеть. На полу валялись пустые бутылки.

Виталик обернулся к вошедшему, не успев скрыть то, что чувствовал на самом деле — мальчишке было больно, страшно и стыдно за отца.

— Извините, — пробормотал он.

— Так, Виталий Андреевич, звони-ка маме, только не пугай ее. Скажи, что папу вызвали в качестве свидетеля, но ничего серьёзного. А я пока займусь побудкой.

Виталик только кивнул, вылетев из комнаты так, будто гора с плеч свалилась. Впрочем, Игорь чувствовал, что так оно и было — тринадцатилетний мальчишка нес на своих худых плечах слишком большой груз, который оказался не по силам его родителям. На какое-то мгновенье захотелось покрепче пнуть развалившегося на диване «отца», но Валуйский только взвалил его на себя и потащил в ванную, которую приметил за приоткрытой дверью еще с порога.

Так что просыпаться Андрею Суржину пришлось под холодными струями душа. Он было попытался вырваться, но противопоставить хватке тренированного Игоря ему было нечего.

— Сидеть, — тихо и угрожающе произнес Валуйский.

— Ты кто?! — хмель потихоньку вымывался из головы бывшего бизнесмена.

«Конь в пальто», — вспомнилась Игорю детская дразнилка.

— Валуйский Игорь Александрович. Следователь по особо важным делам. Повестку получал?

Суржин только фыркал, отплевываясь от воды.

— Получал, — за него ответил Игорь. — А ты, господин Суржин, не пришел. Вот и пришлось за тобой ехать. Скажи спасибо, что без наряда и не с наручниками.

— Я не смог, — буркнул мужчина, уже явно приходя в себя.

— Нетрезвое состояние не освобождает от явки для дачи показаний, — жестко отрезал Валуйский. — Так что, приводи себя в порядок и поехали.

— А… вы дверь взломали? — вдруг удивленно произнес мокрый Суржин.

— Нет, дверь я не трогал, хотя по закону имел право и взломать. Так что скажи спасибо сыну — умный парень растет.

Мужчина посмотрел мимо Валуйского в коридор. Игорь наклонился к нему почти вплотную:

— Обидишь парня — шкуру спущу.

Суржин неприязненно глянул на следователя, но возражать не стал.

— Одевайтесь, Андрей Прокофьевич, — Валуйский встал с бортика ванной. Теперь его тон был холодным и деловым, — нам пора ехать.

Игорь, больше не оглядываясь на хозяина квартиры, вышел из ванной и принялся разглядывать картинки, когда-то развешенные в коридоре, видимо, для оживления интерьера. Из комнаты выглянул взъерошенный Виталик.

— Извините, а вы надолго папу забираете?

— Думаю, что нет. Мы ему несколько вопросов зададим только и отпустим.

— А-а… ну, хорошо, — возможно, Игорю только показалось, что парень был немного разочарован.

Через некоторое время, хмурый и похмельный, из комнаты появился глава семейства.

— А что вам, собственно, от меня надо? — осведомился немного пришедший в себя Суржин. — Я разве что-то нарушал?

— Вас вызывают по делу вашего бывшего партнера по бизнесу Дмитрия Фатеева.

— Неужели его, наконец, поймали на махинациях? — проворчал Суржин, правда, уже несколько более довольный.

Игорь ничего не ответил, но бывший бизнесмен больше и не настаивал. За время пути он не проронил ни слова. К некоторому удивлению Валуйского, в участке его ждал не только Птицын, но и чем-то не слишком довольная Сочина. Правда, выяснилось, что она вполне может подождать до конца разговора со свидетелем.

— На черта ты за ним ездил? — тихо осведомился Эдик. — Отправили бы ребят…

— Да ну, зачем полрозыска туда-сюда гонять? Я и сам неплохо справился, — пожал плечами Валуйский.

Алевтина Юрьевна захотела поприсутствовать, и, несмотря на недовольное хмыканье Птицына, Игорь разрешил. Экстрасенсам отдела «Т.О.Р.» он доверял почти как себе.

— Суржин Андрей Прокофьевич?

— Да.

— Вас вызвали в качестве свидетеля по делу об убийстве Фатеевой Анастасии Алексеевны.

— Убийства? — Суржин удивленно поднял брови. — Я слышал, что она пропала…

— Тело было обнаружено три дня назад.

— Ну, допустим, а при чем тут я? — несмотря на явно мучившее Суржина похмелье, он уже достаточно пришел в себя, чтобы в нем вновь проглянул уверенный в себе человек с деловой хваткой.

— Скажите, в каких отношениях вы находитесь с Фатеевым Дмитрием Сергеевичем?

Бывший бизнесмен сцепил пальцы замочком на коленях.

— Так вот в чем дело. Думаете, это я?

— Андрей Прокофьевич, я пока всего лишь прошу ответить на поставленный вопрос.

— Хорошо. Только позвольте, я начну с самого начала.

— Я этого и жду, — кивнул Валуйский.

— Мы с Димой познакомились в училище. Я в то время там подрабатывал — преподавал экономику. Мне сразу понравилась хватка Дмитрия. Он, если ставил перед собой какую-то цель, обязательно ее добивался. Тогда я бы, конечно, предпочел завести дело с кем-то из своих сверстников, но они все тюфяками какими-то оказывались, или прожекты строили нереальные. А Дима мне на практику принес отличный бизнес-план, ну и я не удержался — предложил ему совместное предприятие. Я взял кредит, он занялся подбором нужных людей, сняли помещение. И понеслось. Раскрутились за год просто отлично.

Суржин остановился, видимо, чтобы перевести дух. Казалось, воспоминание о своих лучших днях вдруг сделало его теперешнего сильнее.

— Какое-то время все шло очень хорошо. Мы с женой купили квартиру, машину, я, наконец, свозил ее в Турцию. Не бог весть, конечно, но она за границей раньше и не бывала. А потом вдруг из бухгалтерского сейфа пропала крупная сумма. Обычно мы столько наличности в офисе не держали, но тут наклюнулся очень нужный контракт, и деньги заранее привезли — не знали точно, когда возможные партнеры могут заехать. Бухгалтерия, ясное дело, в шоке. Дима — хмурый. А я опоздать еще умудрился.

Сперва все предлагали в милицию звонить, но Фатеев по-своему решил. Сказал, что никаких следов взлома нет — значит, свои взяли. А ключ, как назло, у него, у меня и у главбуха, которая в тот момент на югах отдыхала. То есть, либо он, либо я. А я накануне сдуру в кабак поперся, да там и просидел чуть не до утра. И телефон не брал, потому что шумно было. Так Ольга, моя жена, извелась вся, даже Диме позвонила. Тот ее и успокоил, сказал, что мне пришлось срочно в область выехать по одному контракту, а там со связью может быть плохо. Вот так и вышло, что я вроде как без алиби остался.

— Но я-то думал, Дима меня знает, — продолжил Суржин. — Мы поговорим, разберемся, найдем виноватых. А он сразу дело решил. Говорит: «Если до суда не хочешь доводить, вот деньги — я у тебя твою долю выкупаю — и проваливай». Только денег было очень мало. А я смалодушничал — испугался, что он и правда в суд меня потащит, а что я там докажу? Вот и ушел.

— И в чем же вы вините Фатеева? — осведомился Валуйский.

— А ни в чем. Просто ой как подозреваю, что это все он организовал. И «пропажу», и публичное «разоблачение». Просто иначе он мою долю никак бы не получил, только если бы киллера нанял.

— Почему тогда не пытались доказать свою правоту?

— А как, интересно? На тот момент, когда я начал понимать, что меня просто «кинули», уже какое-то время прошло — там ни отпечатков, ни следов никаких бы не осталось. Да и заявление я с перепугу «по собственному» написал, вместе с документами о продаже своей доли. У него ведь даже нотариус при себе оказался. Не странно ли?

— Так как бы вы могли охарактеризовать свое отношение к Фатееву?

— А как я могу относиться к… человеку, который мне всю жизнь поломал? Отрицательно.

— Хорошо. Скажите, вы знали Фатееву Анастасию Алексеевну?

— Видел пару раз, когда она заходила к нему на работу. И все. Мы с ней даже не разговаривали ни разу.

— Тогда еще один вопрос — что вы делали с трех дня до девяти вечера пятого мая прошлого года?

Суржин слегка сглотнул, расцепив и снова сцепив пальцы.

— Был на работе.

— Это ваша нынешняя работа?

Бывший бизнесмен только головой покачал.

— Не смог работать, уволился…. После собственной фирмы работа на других… тяжело дается…

— Кто-то с вашего бывшего места работы может подтвердить, что вы были там в указанное время?

Суржин ссутулился.

— Нет. Я выходил по делам.

— Куда именно?

— Ездил по магазинам. Потом долго ждал транспорта…

— Вас могут опознать работники магазинов?

— Сомневаюсь, — буркнул Андрей Суржин, словно съежившись на своем стуле. — Я ничего не покупал, только присматривал товар.

— Тогда я вынужден просить вас не покидать город до начала судебного разбирательства, — с сочувствием произнес Игорь.

Птицин уже доставал из своей папки бланк подписки о невыезде. «Предусмотрительный», — про себя уважительно подумал Валуйский. Потом бросил взгляд на Суржина, нахохлившегося на своем стуле, как огромный воробей. «А ведь опять напьется», — мелькнула досадная мысль. Вспомнился напуганный Виталик.

Сочина возникла из своего угла совершенно неожиданно.

— Пойдем-ка, надо поговорить.

Пришлось выйти в коридор, пока Эдик подсказывал Суржину, как заполнять бланк. Мимо прошли двое молодых людей в форме, из кабинета неподалеку выглянула симпатичная лейтенант Юля, но, увидев, что Игорь занят, тут же исчезла.

— Что у вас, Алевтина Юрьевна?

— Не того берете, — покачала головой Сочина.

— Мне и самому Суржин не кажется убийцей, но слишком много фактов говорят против него.

— Я вижу, что он не убивал девушку, — упрямо качнула головой экстрасенс.

— Хорошо. Это я к сведению, конечно, приму, но для суда понадобится что-то более веское.

— Найдешь скоро и веское, — усмехнулась Сочина.

Игорь улыбнулся в ответ.

— Но вы же не за тем ко мне пришли?

— Ты смотри, касатик, и сам уже людей чувствуешь, ай молодец! — почему-то цыганский говор Али не раздражал Валуйского. Даже наоборот — хотелось сразу разулыбаться в ответ. Но Сочина вновь посерьезнела. — Не отпускает меня Настя. Просит кольцо ей вернуть. Обручальное. То, что в морге сняли. Иначе не успокоится.

— Сейчас кольцо — вещдок, но как только тело начнут готовить к похоронам, обязательно вернем. В крайнем случае, родителей подключу. Не так уж оно для дела важно. Да, Алевтина Юрьевна, а вы не могли бы… — Валуйский замялся, чувствуя себя немного неловко. — Не могли бы вы одного человека от алкоголизма избавить? Я вроде как-то видел у вас на передаче такое…

— Это вашего подозреваемого, что ли? — усмехнулась Сочина. — Телефон мой ему дай. Если захочет, и в Москву ко мне приедет, а нет — так ни один экстрасенс тут не поможет. Только, думаю, он и сам скоро это дело бросит. Будет ради чего жить.

Несмотря на то, что Вячеслава Мыльнова больше нельзя было допросить лично, Игорь все-таки решил проверить возможность его причастности к убийству Насти. Для этого, уже ближе к вечеру, когда соседи молодого человека могли оказаться дома, Валуйский отправился по указанному в деле адресу. На той же площадке, где располагалась квартира, принадлежавшая раньше Мыльнову, было еще несколько квартир. Следователю повезло: ему сразу же открыли дверь.

— Вы к кому? — в приоткрытую дверь показалось лицо довольно молодой женщины.

«Непуганый народ», — подумал Валуйский, вспомнив Москву, где дверь не открывали порой даже после того, как видели в глазок корочки.

— Здравствуйте. Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович, — Игорь открыл свое удостоверение, подождав, пока женщина успеет прочитать то, что написано в документе.

Дверь открылась еще шире, выпуская в коридор вкусные домашние запахи.

— А, это вы насчет соседа? Так проходите… Только… мы его не знали почти. Я его всего-то пару раз видела. Ну и, конечно, слухи эти. До сих пор мать квартиру продать не может — город-то маленький.

Женщина, оказавшаяся довольно неутомимой болтушкой, назвалась Аллой Кряжиной. Она чуть не силой заставила Игоря пройти на кухню, где поставила перед ним большую чашку ароматного чая и целую тарелку пирожков. По пути Алла шикнула на сунувшегося было в коридор мальчишку, видимо, сына.

— А представляете, нам-то каково. Покойничек за стенкой, — Алла понизила голос до полушепота. — Мне даже, представляете, иногда кажется, что ходит там кто. А муж не верит.

— Алла Владимировна, вы извините, что я вас прерываю, но вы не могли бы рассказать все, что знаете о вашем соседе? Дело в том, что я здесь не по поводу его самоубийства, а по поводу дела о пропаже его бывшей девушки — Анастасии Фатеевой.

— А-а, да, слышала. Ужасная история, — Алла сокрушенно покачала головой, не забывая помешивать что-то в кастрюле на плите. — Я как-то видела их вместе в подъезде. Он дулся, а у нее слезы были на глазах. Видимо, поссорились. Но вообще, он часто по пьяной лавочке дебоширил. Кричал что-то, даже мебель, представляете, ломал. У меня Митька грудной не спит, а этот… упокой господь его душу, стулья в стену швыряет. Ну, ходил с ним Коля разбираться, да только что с пьяного возьмешь. А милицию, так он притих, а потом еще и музыку громко включил, как они уехали.

— А не могли бы вы вспомнить события пятого мая прошлого года? В тот день Анастасия пропала. Может быть, вы видели, что ваш сосед куда-то выезжал?

Алла задумалась.

— Нет… Помню, к нему «скорая» приезжала. Баба Маша снизу говорила, что вроде отравление. Но это, кажется, раньше было. А пятого… Пятого я к маме ездила с Митькой. Вы знаете, ничего я вам не подскажу. Вот муж мог бы. Он тут ночевал, но сегодня он в ночную смену.

— Скажите, а вы что-то упомянули про соседку снизу… — Игорь с сожалением отложил третий пирожок — уж очень они вкусными оказались.

— Баба Маша? Ну да, она может и знать — она у нас плохо ходит, так почти все время дома. Зато чуть ли не обо всех соседях все знает, — улыбнулась хозяйка.

— Спасибо вам большое, Алла. Пойду, постучусь к соседке вашей. А вы, если еще что-то за стенкой услышите, — Игорь достал из нагрудного кармана ручку и наклонился к салфетке, лежавшей на столе, — звоните вот по этому телефону. Помогут.

— Ой, это вроде… экстрасенсов? — женщина близоруко вгляделась в надпись.

— Они и есть, — улыбнулся Игорь, — только здесь все без обмана. Не раз проверено. Спасибо вам за чай.

Валуйский вышел в коридор и принялся натягивать обувь.

— Ой, да что вы, — частила следом хозяйка, — это вам спасибо. Никогда бы не подумала, что у нас полиция такая… Не только убийства да пропажи расследовать, но и по-житейски помочь…

Валуйский распрощался с гостеприимной хозяйкой и спустился этажом ниже. На первую трель звонка никто не отозвался, но, памятуя о том, что рассказала Алла о больных ногах бабы Маши, решил на всякий случай позвонить еще пару раз и подождать.

Вскоре за дверью действительно послышались шаркающие шаги. Только на сей раз сразу не открыли.

— Кто там? — раздался старческий голос.

— Добрый вечер. Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович. Я хотел бы поговорить по поводу вашего бывшего соседа сверху Вячеслава Мыльнова.

Игорь не был уверен, что в полумраке подъезда, да еще и через глазок, пожилая женщина разглядит его удостоверение, но на всякий случай поднял его так, чтобы было видно. Защелкал дверной замок, и дверь, легонько скрипнув, распахнулась.

— Так он же ж вроде сам, ирод… — недоверчиво произнесла полноватая старушка, на чьем носу очки сидели почему-то очень задиристо, словно кепка на хулигане.

— Я не совсем по поводу его самоубийства. Даже скорее, совсем не по этому поводу. В мой отдел на доследование передано дело Анастасии Фатеевой — его бывшей девушки. Возможно, вы что-то слышали об этом?

Старушка, наконец, отступила вглубь квартиры, позволив Игорю пройти. В нос ударил запах вареной рыбы и ни с чем не сравнимый кошачий дух. В довольно захламленной прихожей действительно вертелась пушистая любимица хозяйки, которая с видом собственницы тут же начала тереться о брюки Валуйского.

— Ну как же не слышала. Слышала я про сбежавшую невесту. А недавно, говорят, ее мертвой нашли.

«Вот тебе и тайна следствия», — подумал Игорь. Впрочем, когда она соблюдалась? Только тогда, когда по делу не проходили обычные люди — друзья, соседи, родственники. А такое случалось крайне редко. Валуйский решил, что ни подтверждать, ни опровергать эту информацию он пока не будет. Зато баба Маша, видимо, решила рассказать все, что знает.

— Ой, дурной был парень. Ну, дурной. А Настя — та красавица, умница. Слышала я, как они ссорились. Девочка его, лба здорового, уговаривала работу найти. А он — ни в какую, мол, где это видано, чтобы художник ящики таскал. Видно, ждал, что его картины мульонеры раскупят. Ну, а потом она его, вестимо, бросила — дурака такого, хоть и любила сильно. Ну, а художник наш понял, видать, что содержать его больше никто не захочет, и то с балкона прыгнуть грозил — на потеху двору, то еще чего-то. Да вот, в прошлом году к нему как раз в мае-то скорая приезжала. Таблеток каких-то съел. Но оклемался. И ведь проняло — приходила к нему Настенька. За день до свадьбы и приходила.

«Вот это новость, — подумал Валуйский, делая пометку в блокноте, — интересно, почему Птицын этого еще не знает?»

— Мария… извините, отчества вашего не знаю…

— Александровна.

— Мария Александровна, а вы случайно не слышали, о чем именно говорили в тот день молодые люди?

— Ну что ж я вам — шпиён? — нахмурилась баба Маша. — Ругались. Это я помню. Потом вроде затихло все. А когда она ушла, я даже и не заметила — мне как раз подруга позвонила.

— А в какое примерно время она приходила?

— Да днем и пришла, где-то около часа. Видать, чтоб жених не знал.

— Хм. Хорошо. Тогда еще один вопрос: вы не помните, отлучался ли куда-нибудь Вячеслав Мыльнов пятого мая прошлого года?

— Пятого мая? Что ж это было? — Старушка сняла очки и принялась протирать стекла, припоминая.

— Четверг, — подсказал Игорь, которого в свое время несколько удивил выбранный для свадьбы день.

— Дай бог памяти… А-а-а! Ну, конечно, мне ж тогда Иванна моя рыбки для Дуси приносила. Да, помню. Меня тогда прихватило хорошо, так я весь день дома просидела — то на кухне у окошка, то на диване перед телевизором. Да. Вспомнила. Ну, выходил художник. В магазин, за водочкой. А потом — домой сразу. И весь вечер после этого что-то орал в пьяном угаре. Что-то даже в стенку кидал. Я-то ладно — старая, глухая, а вот за стенкой там семья с мальчиком маленьким — вот они, бедные, натерпелись. Я еще удивилась, чего они милицию не вызвали.

— Мария Александровна, спасибо вам огромное. Вы очень помогли следствию, — улыбнулся Валуйский.

— А что нам, старым кошелкам, еще делать. Хоть тут сгодилась — и ладно.

Попрощавшись с бабой Машей, Игорь вышел в прохладный Дмитровский вечер, стараясь понять, как можно использовать полученную информацию. Настя и Вячеслав мертвы. И вряд ли они кому-то рассказали о том разговоре, что состоялся у них за день до Настиной свадьбы. Мать Вячеслава либо ничего об этом не знает, либо очень умело запирается. Но скорее первое. Судя по всему, она нечасто поддерживала контакт с сыном. Раздумывая, Валуйский остановил машину у какой-то кафешки. Организм требовал положенного ему четырехразового питания, и даже пирожки гостеприимной Аллы не могли заменить ему полдник.

Итак, друзей у Мыльнова практически не было, не считая редких собутыльников. Но почему Настя ничего и никому не сказала об их разговоре? Хотя бы той же Тане? Недостаточно доверяла? Ведь такая история, узнай ее Дмитрий, могла разрушить только начавшуюся семейную жизнь. Но если верить самой Татьяне, у них с подругой секретов друг от друга не было.

Приветливая официантка принесла Валуйскому меню и удалилась к барной стойке. Но только Игорь собрался выбрать что-то на свой вкус, в кармане проснулся мобильный. Номер оказался смутно знакомым, но в телефонном списке сотового его не было.

— Валуйский. Слушаю.

— Добрый вечер, Игорь Александрович, это Дмитрий.

— Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич, — Валуйский, наконец, узнал говорившего.

— Я вспомнил кое-что. Не знаю, важно это или нет, но в тот день Настя сказала, что возьмет такси. До ее салона пешком минут двадцать добираться. Но в памяти телефона звонка в такси нет — я проверял. Значит, наверное, она какого-то частника взяла… Я бы вам не мешал, но не могу просто сидеть и ждать… все время мысли в голове крутятся — как, кто, почему…

— Что вы, Дмитрий Сергеевич, спасибо за информацию. Если что-то еще вспомните, что вам покажется важным, звоните даже ночью.

— Да. Хорошо. До свидания.

— Всего хорошего.

Значит, теперь еще и частник нарисовался. Не факт, конечно, Фатеев ведь сам не видел, как жена садится в машину, только предположил, но и этот вариант сбрасывать со счетов нельзя. Вспомнились слова Сочиной, передавшей предположение Эдика — возможно, убийца не местный. Искать соломинку в стоге сена не улыбалось совершенно, но придется отработать и эту версию.

Следующий день, как по заказу, принес солнышко. На улице потеплело, и люди сбросили верхнюю одежду. Валуйский разыскал Эдика. Мужчины поприветствовали друг друга крепким рукопожатием.

— Ну, что в клюве принес? — осведомился Птицын, будто оправдывая собственную фамилию.

Валуйский усмехнулся.

— Да вот, сразу несколько новостей — одна интереснее другой. Вы с соседями Мыльнова беседовали?

— Беседовали. Но, в основном, на тему, не видел ли кто-то Фатееву после пятого числа. Понятно, что никто не видел. А состава преступления на тот момент не было. Что-то новое рассказали?

— Соседка снизу — Мария Александровна — рассказала, что слышала, как накануне свадьбы Настя к Мыльнову приходила. Говорит, ругались, но потом притихли.

— Твою… артиллерию… Знали бы раньше, так с Мыльновым побеседовали, а теперь — фигу с маслом.

— Ну… наш эксперт и сейчас с ним побеседовать может, — подмигнул Игорь. — Но вот нужно ли — это другой вопрос. Мне вчера Фатеев позвонил. Говорит, вспомнил, что Настя собиралась такси взять, но в обыч ные службы не звонила — телефон дома остался. Значит, скорее всего, взяла частника. Не факт, конечно. Но проверить придется.

— Это ж иголка в стоге сена, — проворчал Птицын, — да и оперативников привлекать придется — шума наделаем. Клиент может и деру дать заблаговременно.

— Если аккуратно выяснять, а не с барабанным боем, может сразу и не сообразить.

Валуйский рассказал Эдику про одно из питерских дел о водителе-частнике, грабившем и убивавшем своих пассажиров. Тогда оперативники в гражданском ездили и выспрашивали водителей якобы о своих оставленных у таксиста вещах. Убивали сразу двух зайцев — получали информацию и ловили «на живца».

— Но сейчас тоже получиться может, если не напортачить, — резюмировал, наконец, Валуйский.

— Сперва запрос придется сделать — там ведь деньги придется тратить, и немало. А потом, сколько времени это займет, — с сомнением произнес Эдуард.

— А ты вспомни Питер и сравни с Дмитровым. Так вот, в культурной нашей столице на все про все месяц ушел.

— Вот ведь взялись деятели на мою голову, все равно сперва базы придется поднимать, — весело хмыкнул Птицын, — ладно, уломал. Пойду я тогда бюджет выбивать под твою операцию «Ы».

— А я пока воспользуюсь старым проверенным методом.

— Дедуктивным? — пошутил Птицын.

— Дедовым, — отшутился Валуйский, — опять по соседям пойду. Может, кто-то видел, как Настя в такси садилась.

— Ну, это уже вряд ли, — в голосе Эдика прозвучала нотка ревности. — Я год назад весь подъезд на уши поднял. Никто ничего не помнит. Свадьбу с выкупом накануне — помнят, а как невеста днем куда-то укатила — нет.

— Ну, попытка не пытка. Бывают в жизни исключения.

— Как знаешь, — махнул рукой Птицын.

— И тебе удачи, — ехидно улыбнулся Валуйский.

На сей раз Валуйскому повезло не очень. Несмотря на то, что пришел он в вечернее время и обошел все дома, выходившие окнами на проезжую часть рядом с домом Фатеевых, жильцы либо ничего не видели, либо их не было дома. Уставший, измотанный Игорь уже собирался было ехать в гостиницу, когда заметил в подъезде Фатеевых свет в окнах соседней квартиры. Еще час назад, когда он обходил всех соседей в подъезде, хозяев этой квартиры не было дома.

Игорь без особой надежды позвонил в домофон. Дверь квартиры открыл мужчина примерно одних с Валуйским лет. Следователь представился, показав удостоверение.

— Здравствуйте. Евгений Жихаров, — мужчина протянул руку, крепко пожав ладонь Валуйского. — А почему из Москвы?

Жихаров оказался первым, кто заметил в удостоверении Игоря московскую приписку отдела.

— В наш отдел на доследование направлено дело об исчезновении Анастасии Фатеевой — вашей бывшей соседки.

— Не справляются, значит, местные, — хмыкнул Жихаров. — А про Настю я только из газеты знаю. Мы как-то с соседями и не пересекаемся почти. Ее, говорят, нашли мертвой?

— Ну, говорить могут много чего, — уклончиво произнес Игорь. Евгений явно не собирался пускать его в квартиру. Правда, к таким моментам в своей работе Игорь уже привык. — Я хотел бы узнать у вас насчет пятого мая прошлого года. Именно в этот день исчезла Анастасия Фатеева. Возможно, вы или ваши близкие могли что-то видеть.

— Нас уже об этом спрашивали, — покачал головой Жихаров, — и фотографию показывали. Но я ничего не видел.

— Жень, ты скоро? — послышался из коридора женский голос.

— Мира, иди в комнату, я сейчас, — мягко, но настойчиво ответил Евгений.

— Ваша жена? — осведомился Игорь. — Я хотел бы задать тот же вопрос ей.

— Не было ее в тот день, — недовольно буркнул Жихаров, — она уже говорила, что ничего не знает. И вообще, мы показания уже давали год назад.

Но, несмотря на слова мужа, из полумрака коридора вынырнула маленькая черноволосая женщина в легком халатике.

— Здравствуйте, — улыбнулась она, заставив мужа еще больше нахмуриться. — Женя правду говорит. Я на дежурстве была, а он, когда дома бывает, в основном, у компьютера сидит. Так что даже потоп вряд ли заметит.

Игорь благодарно кивнул смелой женщине: наверняка ведь муж разнос устроит — вон как набычился. Одно хорошо — в этой семье явно царит равенство. Там где жены забиты мужьями, они не рискуют лишний раз даже рта раскрыть, и уж точно им не до того, чтобы общаться со следователями.

— Благодарю вас за информацию и прошу прощения за беспокойство, — Валуйский уже собирался откланяться, когда Мира вдруг окликнула его.

— Подождите! Вы еще с Демидовой Анной Ивановной поговорите, она этажом выше живет. Она у нас в домоуправлении. И всех соседей знает. Вы ведь наверняка с ней еще не говорили — она на даче, и вернется только через пару дней.

— Хорошо, спасибо, — откликнулся Игорь. Хотя вряд ли его услышали — дверь захлопнулась почти одновременно с последним словом, произнесенным Мирой.

В участке на следующий день царила кипучая деятельность, развернутая Эдиком. Кто-то поднимал архивы, кто-то помогал разрабатывать операцию по поиску неизвестного таксиста. Хотя большинство работников розыска занимались своими повседневными делами.

— Ну, что, Шерлок Холмс? — осведомился пребывавший в боевом настроении Птицын. — Какие новости принес?

— После твоих-то проверок какие могут быть новости? — рассмеялся Игорь. — Как Мамай прошел.

Валуйскому всегда удавалось легко сходиться с новыми людьми. А по роду службы они менялись в его жизни, словно картинки в калейдоскопе. Игорь и теперь был уверен, что Эдик, который сейчас ведет себя, словно старый добрый приятель, забудет о московском следователе, как только они с Сочиной сядут на поезд. Впрочем, Валуйский об этом никогда не жалел — друзья у него были, и включать в их круг человека, с которым и знаком-то всего ничего, он никогда не торопился.

— А я предупреждал, — назидательно произнес Птицын. — Мог бы и не мотаться по ночам.

— Ну, попытка не пытка. Я еще с одним человеком поговорю через пару дней и на тебя все свалю, — сделав хитрую мину, пообещал Валуйский.

— Вот все вы такие, — притворно оскорбился Эдик, — труп нашли, «глухаря» мне свалили и в кусты. Меня что — фамилия обязывает?

— Заметь, это не я сказал, — фыркнул Валуйский. — Да, кстати, Алевтина Юрьевна просила вернуть потерпевшей кольцо. Очень… настоятельно просила.

— Ты же знаешь, что это вещдок, — лицо Птицына сразу стало серьезным, — к тому же им распоряжается муж убитой. Вдруг он захочет его себе на память забрать.

— Да хоть на переплавку, — махнул рукой Валуйский, — тут дело серьезное. Если наши специалисты говорят о чем-то, связанным с тем миром, лучше делать, как они говорят. Иначе фигня какая-нибудь выйдет. Ты, надеюсь, не считаешь это бабкиными сказками?

— После того, что я в лесу увидел, уже не считаю, — негромко ответил Эдуард. — Хорошо. Что-нибудь придумаем.

В следующие дни в отделе было много работы. Поднимались архивы дорожно-постовых служб, просматривались записи дорожных камер. Особенно усиленно искали в направлении, где было найдено тело Фатеевой. Но поток машин, даже на пригородной трассе, был довольно плотным — кто-то ехал на дачу, кто-то на пикники. И многие заказывали такси. А на грунтовке, куда водитель свернул, чтобы спрятать тело, камер уже не было.

Пару раз звонила Сочина, которой не нравилось находиться среди суеты розыскного отделения. Но каждый раз поговорить нормально что-нибудь мешало. Игорь все время куда-то бежал, что-то делал. И лишь на исходе третьего дня вспомнил о своей неопрошенной свидетельнице. Ехать решил уже на следующий день, чтобы не беспокоить немолодую женщину на ночь глядя.

Валуйский как раз сидел над очередной базой данных фирмы, предоставляющей услуги такси. Дневная суета уже улеглась, и в кабинете царил уютный полумрак, разгоняемый только настольной лампой.

— Игорь Александрович, — в приоткрытую дверь заглянула Юля. — Вас к телефону просят.

Странно, Сочина звонит на сотовый. Шеф — тоже. Эдик сам еще на работе.

— Не назвались? — на всякий случай уточнил следователь, вставая.

— Нет. Женщина какая-то, — неприязненно пожала плечами Юля.

— На что нам чужие женщины? — подмигнул Игорь молодой коллеге. — Нам свои нравятся.

Юля хихикнула. Она явно симпатизировала подтянутому и обходительному Валуйскому. По дороге к телефону дежурного они успели обменяться еще парой шуток, но, взяв трубку, Игорь посерьезнел:

— Следователь по особо важным делам Валуйский слушает.

На другом конце провода сперва слышалось только чье-то дыхание. «Или помехи», — подумал Игорь. Но когда он уже собрался отключить аппарат, звонившая заговорила:

— Здравствуйте, Игорь Александрович. Извините, что беспокою вас так поздно. Я… не знала, куда еще вам позвонить….

— Ничего страшного, но… мы с вами, насколько я понимаю, незнакомы.

— Меня зовут Людмила. Людмила Андреевна Крейн. Я… друг Андрея Суржина.

— Друг? — поднял бровь Валуйский.

— Сейчас — только друг, — уверенно произнесла женщина. — Но дело в том, что… год назад мы были… больше, чем друзьями.

— Понимаю, — среагировал Валуйский.

— И я… я знаю, что вы его подозреваете в том, что он убил жену своего бывшего партнера по бизнесу. Но он этого не делал. Он в этот вечер был у меня.

Разговор становился все менее «телефонным».

— Людмила Андреевна, — Валуйский постарался говорить как можно мягче, — вы понимаете, что теперь я должен вызвать вас, как свидетеля по делу?

— Понимаю, — Игорю, возможно, только показалось, что женщина произнесла это обреченно. — Вам ведь нужны мои адрес и телефон?

На следующий день Игорь решил приехать за Людмилой Андреевной сам, одновременно доставив ей и повестку. Дверь ему открыла барышня лет пятнадцати.

— Здравствуйте, вы из полиции?

— А ты откуда знаешь? — улыбнулся в ответ Валуйский, показывая свое удостоверение.

— Мама сказала.

— Ну, раз мама, значит, все в порядке.

Девочка пропустила Валуйского в квартиру, закрыв за ним дверь.

— Мам, тут к тебе приехали из полиции!

— Да, минутку, — раздалось в ответ из комнаты. — Наташ, чайник поставь!

— Нет-нет, благодарю, — откликнулся Игорь, — я чая не буду. Мне, собственно, нужно вас в отдел доставить для беседы.

— А зря, у моей Наты вкусный чай получается, — улыбнулась, выходя из комнаты, миловидная женщина лет тридцати пяти в неброском брючном костюме.

— Мам, — укоризненно насупилась Наташа.

— Ну, все, Наташ. Тогда я уехала. На тебе — уроки и посуда. Договорились?

— Угу. А можно потом в Интернете посидеть?

— С каких пор ты меня спрашиваешь? — разулыбалась женщина, накидывая на шею легкий платок. — Если все сделаешь, сиди.

Валуйский галантно предложил Людмиле легкий плащ, который она сняла с вешалки и отложила, надевая туфли.

До самого участка Игорь старался не напоминать женщине о цели ее визита в розыскной отдел — все время шутил и что-то рассказывал. Но когда они зашли внутрь, Крейн все равно занервничала. Игорь отметил свидетельницу на посту и проводил в свой кабинет. Сегодня он буквально с боем вырвал у Птицына согласие поговорить с Крейн сперва наедине, потому что помнил, как тяжело ей далось признание по телефону. Точно так же ее мог напугать и новый человек во время беседы.

— Мой чай, конечно, не такой вкусный, как у вашей Наты — магазинный, но, если хотите, могу вам налить, — предложил Валуйский, пропуская Людмилу в кабинет.

— А почему бы и нет, — улыбнулась женщина.

После того, как чашки были наполнены, Игорь сел напротив женщины.

— Людмила Андреевна, скажите, пожалуйста, почему вы именно ко мне обратились?

— Моя Натка дружит с одним из ребят, которые с Виталиком… тусили, когда вы к Андрею пришли. И он им позже обо всем рассказал — и как вы ему помогли, и как сами Андрея в ванну оттащили. Вот я и подумала, что вам могу довериться.

Игорь улыбнулся — он, оказывается, уже чем-то вроде местного Супермена стал.

— Но вы же понимаете, что ваши показания — важная часть уголовного дела? И я не смогу оставить их в секрете.

— Да, понимаю, но что же делать, — Крейн поспешила спрятать смущение, отхлебнув чай из фаянсовой чашки.

— По крайней мере, я постараюсь очень бережно обходиться с вашими сведениями, — пообещал Валуйский, и Людмила благодарно улыбнулась.

— Тогда начните еще раз с пятого мая прошлого года, — попросил Игорь.

— Да, конечно, — Крейн вздохнула. — Андрей приехал ко мне с работы. Он тогда уже выпивал, но я еще боролась — думала, смогу его вытащить. Нату я к бабушке отправила, и мы устроили что-то вроде романтического ужина. Правда, потом так ничего и не получилось. Я поняла, что Андрюшу не спасти уже и… отстранилась. А жена не прогнала. Я вообще ее очень жалею. После всего, что она узнала о нас, тащить на себе спивающегося, да еще и неверного мужа… Знаю, что виновата, но… Помню, я как-то спросила, что он говорит жене, когда ночует у меня, а он ответил что-то вроде того, что друг его прикрывает.

Людмила помолчала немного.

— Только это до одного случая было. Как-то за полгода до нашего расставания или чуть раньше Андрей остался у меня на ночь, а утром отправился прямо в офис. Только в тот раз друг вместо того, чтобы прикрыть, подставил его. С тех пор у Андрюши все и пошло наперекосяк.

— Скажите, а почему Суржин сразу не оправдался? Ведь у него было алиби.

— Понимаете, мы с Андреем встречались несколько лет. Его семья об этом, конечно, не знала, а своей дочке я все рассказала — я ей верю, как самой себе. Но он… боялся говорить о нашей связи жене — то ли думал, что она заберет детей, то ли никак не мог разобраться в своих отношениях с двумя женщинами. В общем, я теперь понимаю, что тогда для него рассказать все жене о нас значило крах всего. А я просто не вмешивалась. Спросила только, нужно ли пойти с ним в суд, если он будет пытаться восстановиться в должности. Но он попросил, чтобы я эту тему больше не поднимала.

— Но ведь это и сейчас может привести к тому, что его семья развалится.

— Понимаю, — кивнула Людмила, — но это все-таки лучше, чем сесть за страшное преступление, которого ты не совершал. А может, жена его все-таки простит…

— Что ж, с этим разобрались. Но я хотел бы на всякий случай уточнить еще кое-что. Может ли кто-нибудь, не из ваших родственников, подтвердить факт того, что Суржин был у вас в тот вечер?

— Разве что мама… Она звонила мне насчет Наты и слышала, как Андрей что-то мне кричал из кухни… — покачала головой Крейн.

- Может, кто-то еще?

Крейн задумалась.

— Соседи, наверное… вернее, соседки. Они у нас, как и везде — глазастые. Думаю, про меня до сих пор сплетничают.

И она как-то грустно улыбнулась.

Аля почувствовала, что Настя снова рядом, когда в комнате гостиничного номера взорвалась выключенная лампочка. Вернее, экстрасенс ощущала ее присутствие и раньше, но до этого фантом просто был где-то недалеко — на грани осязаемого мира. Теперь же Настя начала чего-то настоятельно требовать. Можно было утихомирить разбушевавшуюся душу девушки принудительно, но Сочина прислушалась. Настя настойчиво звала на улицу.

— Опять куда-то бежать… — недовольно проворчала Аля, как можно быстрее одеваясь.

Такси она брать не стала, решив вызвать его на месте. Фантом, словно верный пёс, поджидал Алю каждый раз, когда она отставала. Такое случалось редко, но иногда души будто находили себе проводника в этот мир, оставаясь рядом до тех пор, пока он не поможет им решить какую-то их проблему или выполнить желание.

— Ой, это же Аля Сочина… ну, из шоу про экстрасенсов, — Сочина краем уха ловила привычные уже по московским прогулкам возгласы. Сейчас это было совершенно некстати, и она искренне пожалела, что надела свою привычную длинную юбку, по которой многие ее и узнавали.

Аля хотела было свернуть на какую-нибудь менее людную улицу, но вспомнила, что даже не знает пока, куда ее ведет фантом Насти. В результате несколько особенно настырных прохожих попытались выпросить у Али погадать, не смутившись даже тем, что пришлось буквально преследовать ее, излагая свою просьбу. Кто-то просил дать автограф. В итоге Сочина пообещала кому-то особенно наглому родовое проклятье, и от нее отстали.

Наконец, Настя свернула в какой-то тихий двор, исчезнув за дверью одного из подъездов.

— Куда же ты меня ведешь, милая? — пробормотала Сочина, подходя к двери.

Набрав на домофоне номер чьей-то квартиры, Аля, ничтоже сумняшеся, представилась почтальоном, и ей открыли. Настин фантом видно уже не было, но экстрасенса настойчиво тянуло наверх. На четвертом этаже ее практически дернуло в сторону обитой темной клеенкой двери. Перед ней стояла Настя. Фантом потянулся к звонку, не издавшему ни звука, а через мгновение Сочина увидела второй фантом, вышедший ей навстречу, — смуглого высокого парня. Следом из квартиры пахнуло смертью. Но не Настиной.

Аля приблизилась к двери, проведя перед ней рукой. Явный холод. Хозяина уже не было в живых.

— Три, четыре… шесть… — тихо считала Сочина. — Не дней точно… Месяцев? Тебя полгода как нет?

Заметь ее на площадке кто-то из соседей, наверняка вызвали бы или «скорую», или полицию. Второе было предпочтительнее — Валуйский или Птицын вытащили бы коллегу в два счета. А вот из «дурки» так просто не отпускают. Но, видимо, на сей раз, Але повезло — соседи либо занимались своими делами, либо были в отъезде.

«Эх, попасть бы в квартиру», — размечталась Аля.

Фантомы ушли внутрь, и Сочина только слышала какие-то крики — неопасные, просто ссора двух когда-то неравнодушных друг к другу людей. Потом Настя вышла, но осталась стоять на площадке, а Сочиной показалось, что вокруг потемнело.

«Вечер был», — сообразила она. И тут заметила еще один фантом. Невысокий плотно сбитый мужчина поднялся на этаж. Позвонил в ту же дверь, что и Настя. Какое-то время ему не открывали. А потом вновь появился первый молодой человек — явно в нетрезвом виде. В этот момент Аля ощутила, как ее горло кто-то сдавил чем-то очень прочным, что нельзя было ни разорвать, ни оттянуть. В глазах потемнело, и на какую-то долю секунды экстрасенс решила, что задыхается. Однако скоро удушье прекратилось, и Сочина, пытаясь отдышаться и привалившись спиной к перилам, присела на ступени.

Где-то чуть повыше хлопнула дверь. Пора было уходить, но Аля не могла заставить себя подняться. Мимо нее вниз прошла девочка-школьница в синей курточке. Потом остановилась, подумала и вернулась.

— Тётя, вам плохо?

— Немного, — улыбнулась Аля, чтобы не пугать ребенка. — Я только чуть-чуть отдышусь и пойду дальше.

— Ладно, — кивнула девочка, явно довольная собой. Наверное, выходя на улицу, она чувствовала себя доброй феей, которая не прошла мимо умирающей тётеньки. Но присутствие, пусть и краткое, живого и очень юного человека рядом действительно немного взбодрило Алю.

Экстрасенс поднялась и вышла из подъезда. Первым делом она достала пачку сигарет. «Бросить бы, да сил нет». Закурила, чувствуя, как наполняемый никотином организм медленно приходит в норму. Еще постояла, пытаясь сфокусироваться на играющих во дворе детях, и, наконец, достала сотовый.

Игорь какое-то время не брал трубку. Затем раздался знакомый голос:

— Да, Алевтина Юрьевна.

— Игорь, скажи, тебе что-нибудь говорит адрес: Инженерная, семь, пятнадцатая квартира?

— Это адрес бывшего молодого человека Фатеевой — Мыльнова Вячеслава, — насторожился Валуйский.

— Ну, тогда я вас поздравляю с двойным убийством, — Сочина выбросила докуренную сигарету в ведерко, приспособленное под мусор на крыльце.

— Мне за вами заехать? — осведомился Игорь.

— Нет, пешком дойду, — отшутилась Аля, — хотя, если начальство согласится платить за такси…

— Уже еду, — прервал разговор Валуйский.

В отделении Сочину с Валуйским ждал обеспокоенный Птицын. Игорю экстрасенс уже успела частично рассказать историю своего «похода» на Инженерную. Зато Эдуарду Павловичу пришлось объяснять все с самого начала. Следователь, конечно, уже немного был знаком с экстрасенсорными способностями Сочиной, но нынешняя история была довольно необычной даже для привычного ко всему Валуйского. Поэтому Аля слегка замялась, прежде чем рассказывать.

— Я не кусаюсь, — подбодрил экстрасенса Птицын, — особенно после того похода в лес.

— А меня так просто и не укусишь, — парировала Аля. — Просто тем, кто с этим не связан, очень сложно объяснять. Сегодня фантом нашей убитой привел меня к квартире её бывшего молодого человека. Вячеслава?

Валуйский кивнул, подтверждая.

— Так вот, она показала, что была у него перед свадьбой. А потом я увидела фантом… другого мужчины. И почувствовала, как он душил Вячеслава. Это уже потом было… позже.

— Алевтина Юрьевна, а фантомам… можно доверять полностью? — уточнил Птицын.

— Вы имеете в виду, можно ли доверять моему дару? — съязвила в ответ Сочина. — Представьте себе, да. Впрочем, я его никому не навязываю.

— Тогда мы явно роем в неверном направлении, — хмыкнул Игорь. — Возможно, конечно, эти убийства не имеют ничего общего, но я привык не верить в совпадения. Кстати, я таки поговорил с той самой женщиной, которая была в отъезде. Она сказала, что не помнит, чтобы Настя вообще куда-то выходила. Зато выяснились любопытные подробности. Дмитрий этой женщине явно не нравится — она считает, что он мог представлять угрозу для собственной жены.

— То есть? Она рассказала что-то конкретное? — насторожился Птицын. Он, кажется, уже забыл о том, что невольно обидел Алю. — Я помню, что допрашивал тогда практически весь подъезд, кроме оказавшихся в отъезде еще пятого мая.

— Нет, подробностей, кроме «недоброго взгляда» соседка не назвала. Она сказала, что в прошлый раз просто заявила, что не помнит, чтобы Настя выходила из дома, и, кажется, тогда это приняли за незнание.

— Это и сейчас мало что значит, — пожал плечами Птицын.

— Но я бы все-таки проверил и мужа, — Аля заметила, что Игорь уже что-то обдумывал.

— Алевтина Юрьевна, — Сочина нехотя обернулась к Птицыну, — вы меня извините, если я вас обидел. Просто по роду деятельности я обязан сомневаться во всем, что слышу от других. Вы не могли бы поработать с нашим художником, может, вы хотя бы примерно вспомните, как выглядел этот… фантом?

Аля подумала было отказаться в отместку, но потом решила все-таки, что дело важнее личных обид.

— Думаю, я смогу его примерно описать, — согласилась экстрасенс.

— Надо бы Фатеева под наблюдение взять, — задумчиво произнес Игорь. — Но пока повременим. И еще раз поговорим со свидетелями.

— С кого начнем? — уточнил Птицын.

— Думаю, с Татьяны. Она ближе всего знала семью, и она же участвовала в поисках Насти в прошлом году.

— Добро. Я, кстати, пока не снимал наблюдение с Суржина. Там же еще с соседями его пассии поговорить надо.

— Эдик, — проникновенно начал Валуйский, — будь другом, а? Пусть кто-нибудь из твоих ребят с ними пообщается?

Аля улыбнулась. Она прекрасно знала, что Валуйский, когда нападал на очередной след, переставал интересоваться остальными побочными делами. Зато уж там, где была возможность отыскать зацепку, он лично мог перевернуть все вверх дном, обыскав каждый сантиметр места преступления и опросив всех возможных свидетелей в радиусе километра.

— Здравствуйте, Игорь Александрович, — улыбнулась Татьяна, снова появившись во временном кабинете Валуйского. — А что случилось? Вы ведь недавно меня уже приглашали.

Сегодня девушка выглядела куда лучше, чем тогда, когда Игорь увидел ее впервые. Она сразу прошла к «своему» стулу, стоявшему через стол от Валуйского.

— Здравствуйте, Татьяна Витальевна. Не волнуйтесь, пока ничего серьезного не произошло. Мы просто хотим уточнить некоторые детали.

— Какие? — заинтересовалась девушка.

— Мне нужно, чтобы вы сейчас сосредоточились на событиях того вечера, когда искали Настю. Вспоминайте ваших друзей. Заметили ли вы в них какие-то изменения, которые сперва не привлекли ваше внимание? Что-нибудь необычное? Не такое, как всегда…

— Необычное? — удивилась Таня.

— Ну, если не считать самого повода, по которому вы тогда собрались, — хмыкнул Игорь.

— Не знаю… — протянула Татьяна. — Уже столько времени прошло… да еще собирались впотьмах. Сперва я Лену вызвонила. Ну… у нее вроде ничего необычного не было, кроме прически.

Девушка улыбнулась, вспомнив что-то свое.

— Это же вряд ли имеет какое-то значение? Она покрасилась неудачно.

— В таких делах незначительных деталей не бывает, — назидательно поднял указательный палец Валуйский, — продолжайте.

— Дальше Володька приехал. Вот у него никогда ничего не меняется. Даже машина одна и та же пять лет уже — ну, он же у нас в мастерской по ремонту работает — вовремя все чинит и меняет. Вот и держится «старушка», — Татьяна прервала саму себя. — А вот дальше приехал Дима. И он приехал на новой машине… Точно… ведь у него машина была другая…

— А что, вы эту машину до того вечера не видели? — заинтересовался Игорь.

— Да нет. Просто он тогда сказал, что своя заглохла как раз, когда он собирался ехать Настю искать. И заводиться не хотела. Вот он и взял в прокате, чтобы побольше мест успеть объехать. Помню, Володя ему пообещал отремонтировать со скидкой, а потом мы разъехались. С остальными я только созванивалась — про них тоже рассказывать?

— Нет, про остальных пока не нужно. Если еще возникнут вопросы, мы вас обязательно вызовем, — пообещал Игорь.

— Да, хорошо, — кивнула Татьяна, собираясь уходить.

— Татьяна Витальевна, извините, а вы не могли бы мне уточнить адрес мастерской Владимира? — попросил Игорь.

— Володи? Да, записывайте, — Таня подождала, пока Игорь перелистнет страничку блокнота, и продиктовала адрес.

Владимира Валуйский решил не вызывать в отдел и направился к нему прямо в мастерскую.

— Здравствуйте, я ищу Владимира Иванова, — обратился следователь к светловолосому крепышу в рабочей куртке, заляпанной машинным маслом.

— Здоров будь, а ты кто? — осведомился крепыш, который по виду был младше Игоря на несколько лет.

— Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович, — Игорь достал из кармана удостоверение.

— Ромыч, это ко мне, — из дальнего конца небольшого ангара, где на ремонте стояло несколько машин, появился уже знакомый Валуйскому высокий молодой человек с темными, забранными в хвост, волосами.

— Ладно, только не задерживайся. Дел еще навалом, — крепыш отошел к серой иномарке, продолжив прерванную работу.

— Я недолго, — пообещал Владимир, подходя к следователю. Прежде чем пожать Валуйскому руку, Иванов вытер грязную ладонь о довольно чистую тряпицу. — Здравствуйте. Извините, я имя ваше уже не помню — фиговая память на имена.

— Валуйский Игорь Александрович, — ухмыльнулся Игорь. — Скажите, Владимир, в ту ночь, когда вы искали Анастасию Фатееву, Дмитрий Фатеев был на своей машине или на какой-то другой?

— Эээ… да, — растерянно произнес механик, — он напрокат брал. У него тросик порвался на сцеплении у своей.

— Он привозил вам свою машину в ремонт?

— Да, привозил, на следующий день как раз. Но я ее уже давно починил и вернул Диме.

— Скажите, — Валуйский на всякий случай достал блокнот, — были какие-то еще повреждения у машины Фатеева, или поврежденным оказалось только сцепление? Может, машина была грязной — меня интересует грунт на колесах или бампере.

— Грязной — нет. А вот насчет бампера… Он у него был почти сорван. Я еще его спрашивал, где он так его сорвать умудрился. Сказал, что где-то рядом с работой на бордюр наехал. Я, правда, там никаких бордюров не помню, но это уже его дело, где он так машину изувечил. Я ему все тогда восстановил.

— Что ж, спасибо за информацию, — кивнул Игорь. Теперь он уже знал, что нужно искать.

Копии всех пленок с камер наблюдения в отделе уже были, поэтому единственное, что пришлось проделать заново — это все их пересмотреть. Только теперь Валуйский искал совершенно определенную машину. И… снова ничего. Машину с тем же номером, что у Фатеева, не засекла ни одна видеокамера.

— Ну, как успехи? — поздно вечером в кабинет с видеоаппаратурой заглянул Птицын.

— Никак, — устало отмахнулся Игорь. — Думал, решение уже в кармане. Да только рано обрадовался. Или наш Фатеев — невидимка, или мы в его отношении круто ошибаемся.

— А я тут тебе кое-что принес, — Эдик протянул Валуйскому листок с распечаткой. С цифрового портрета на Игоря смотрел Дмитрий Фатеев. — Это фоторобот, составленный по описанию Сочиной.

— Да, только никакой Фатеев за город не выезжал. Не на вертолете же он труп в лес привез.

— Он мог выехать из города с другой стороны, или приехать туда позже, — пожал плечами Птицын.

— Я на всякий случай запросил все пленки с видеокамер на разных выездах из Дмитрова. Там тоже ничего.

— А днем позже?

Игорь покачал головой:

— Он на следующий день уже машину в ремонт привез. Стоп!

— Что такое? — удивился Птицын.

— У него же была машина из проката. Сорвать бампер и порвать тросик на сцеплении можно и самому. Остается только узнать, под каким номером была та машина из проката.

— И зачем он вообще это сделал, — тихо добавил Эдик.

— А вот это мы попробуем узнать у самого подозреваемого, — подмигнул ему Игорь.

На следующий день, зайдя в кабинет Валуйского, Дмитрий сразу понял, что тут что-то не так. Игорь заметил, что при виде Сочиной молодой человек даже оглянулся на дверь. Но отступать уже было поздно. Фатеев постарался казаться как можно более невозмутимым. Он прошел к столу и сел на стул.

— Вы нашли того, кто убил Настю? — осведомился Дмитрий.

— Практически, — кивнул Игорь, — осталось утрясти мелкие детали.

— Кто это? — глаза Настиного мужа потемнели.

— Не будем торопиться, — миролюбиво улыбнулся Валуйский. Он, как и в прошлые беседы, указал Дмитрию, где расписаться в протоколе. — Сперва я хотел бы кое-что у вас уточнить. Вы же брали машину напрокат в тот вечер, когда искали жену?

— Да…

— Это она? — Игорь показал Фатееву цветную распечатку фотографии машины, сделанной на стоянке компании.

— Я… честно говоря, уже точно не помню, — замялся Дмитрий. — Год уже прошел, и…

— Дмитрий Сергеевич, попытайтесь, пожалуйста, вспомнить.

— Не знаю. Вроде, похожа, — нехотя буркнул Дмитрий.

— В прокате под записью об аренде именно этой машины стоит ваша подпись. А поздно вечером на южном пригородном шоссе, как раз в том направлении, где был найден труп вашей жены, камеры дорожно-постовой службы зафиксировали данный автомобиль. Вернули вы его только через пару дней после этого.

— Вы что… — медленно произнес Дмитрий, — хотите сказать, что это я убил Настю?

— Я ничего пока не хочу, кроме вашей версии происшествия.

— Ну да, я выезжал за город, — нехотя признался Фатеев, — хотел немного успокоиться. Я очень за Настю переживал.

— А вы в курсе, что автомобили Дмитровского сервиса комплектуются спутниковой системой навигации, сохраняющей в базе данных маршрут?

Игорю действительно несказанно повезло. Все маршруты фирма, конечно, не сохраняла, но загородные, в особенности, те, что могли привести к поломке машины, фиксировались исправно и долго хранились в базе данных. Кажется, Дмитрий даже слегка побледнел. После того, как Фатеев сам признал, что выезжал за город, сказать, что за рулем был кто-то другой, он уже не мог.

— Я не виноват, — хрипловато бросил он. — Она сама…

— Что значит — сама? — Игорь почувствовал отвращение к сидящему перед ним человеку. С Дмитрия как будто маска слетела. Он перестал выглядеть опечаленным вдовцом — остался только страх разоблачения. — Сама себя разрезала и в полиэтилен завернула?

— Я не мог по-другому, понимаете… Я знал, что мне никто не поверит. Она… она меня приревновала — обвинила в том, что я ездил к другой женщине, и кинулась на меня с ножом.

— С каким ножом? — деловито уточнил Птицын.

— Не знаю… с кухонным… Я ее поймал, попытался нож отобрать, но… она шарфом за что-то зацепилась, а я за другой край потянул случайно… И… все. Она упала. Я пытался ее в чувства привести. Хотел «скорую» вызвать, но потом понял, что она уже не дышит…

— Шарфом? Дома? — усомнился Валуйский. Он прекрасно помнил слова Сочиной о том, что девушку задушили руками. Однако на трупе уже сложно было найти отпечатки, поэтому Игорь решил немного обождать с предъявлением этой версии, хотя и понимал, что Дмитрий лжет, пытаясь выкрутиться.

— Я часто ей шарфики дарил. Она легкие даже дома надевала. Я же не знал, что так все…

— И что же было потом?

— А потом я понял, что никто мне не поверит.

«И правильно понял», — мысленно похвалил подозреваемого Игорь.

— Думал так ее вывезти, но понял, что это будет слишком заметно… и…

— И расчленили тело своей жены, — закончил за него Птицын.

Фатеев поморщился.

— Ну да. Мне пришлось.

— Еще один вопрос, — продолжил Игорь. — Вы, насколько я помню, говорили, что вас не к кому было ревновать — что вы никого, кроме жены и видеть не хотели. Это так?

— Так, — кивнул Дмитрий. — Только она, ни с того, ни с сего, решила, что у меня роман с секретаршей.

— Еще один вопрос, Дмитрий. Зачем вы убили Вячеслава Мыльнова?

В кабинете повисла тишина. Дмитрий ошалело уставился на следователя. Затем, видимо, придя в себя, заявил:

— Два убийства на меня вешаете? Не выйдет. Не убивал я этого дебила. Он сам повесился от своей поганой жизни!

Валуйский понял, что сейчас от подозреваемого он ничего не добъется. Он вздохнул: придется озаботиться веской доказательной базой…

— Что ж, это все, что я хотел знать. Это протокол вашего допроса с показаниями, записанными с ваших слов, — Игорь подвинул бумагу к Фатееву, — прочитайте и распишитесь, если все верно, и это действительно ваши слова.

Дмитрий мог заартачиться даже сейчас — отказаться подписывать, потребовать адвоката. Но он безропотно подписал протокол. После того, как Фатееву были предъявлены обвинения, его взяли под стражу, напомнив, однако, что он имеет право на защиту.