Дело о стаях (СИ)

Глава 6

— Ты уверен? — спрашивает Сабина стоит только Славе, закинув рюкзак на заднее сидение, сесть и захлопнуть дверь.

— Да.

Защёлкнув ремень безопасности, Слава оборачивается, припечатывая:

— Я не передумаю. Если ты об этом.

— А если это действительно они?

Машина трогается, выезжая из гаража и сворачивая на главную дорогу.

— Мне же легче. Не придётся начинать всё сначала. Отпуск у меня, знаешь ли, не резиновый.

— А ты не бессмертный, — тихо ворчит Сабина, дёргая рычаг переключения передач резче, чем необходимо.

— Да ладно тебе. Я в полицию не за красивой формой пошёл. Для этого можно было и в пилоты двинуть, — Слава подмигивает обернувшейся к нему Сабине и растягивает губы в улыбке. — У них форма тоже ничего так.

— А ещё зарплата выше, — поддакивает Сабина, отворачиваясь обратно к дороге. — Чувствую себя таксистом.

— Пожалей меня бедного бюджетника. Ты сама сказала, что у меня зарплата маленькая, откуда такому как мне взять деньги на железного коня.

Сабина хмыкает и ничего больше не говорит. Только у Славы от этого многозначительного хмыка вспыхивают кончики ушей, и он наконец-то перестаёт паясничать.

Мелькает, тут же оставаясь позади, название города, проносятся мимо, словно перетекая друг в друга: приземистые домики и старенькие, но опрятные малоэтажки. Появляются светофоры, пару из которых Сабина минует на мигающий зеленый.

Навигатор механическим голосом советует, будто состоящую из одних поворотов, дорогу.

Этот город совсем не похож на тот, где Слава вырос.

Пролетевшие мимо частные дома пригорода сменяются отнюдь не старыми жёлтенькими малоэтажками, а пустырями и стройкой, что своим синим забором почти прилипла к автозаправке, которую Сабина полностью игнорирует.

Причудливо соседствуют с высокими зданиями серенькие пятиэтажки и приземистые магазины. Даже дорога под колёсами стелется ровно, позволяя не сбавлять скорость.

Стоит Славе об этом подумать, как машину встряхивает, так что он клацает челюстью от неожиданности. Сабина матерится себе под нос и наконец-то сбавляет скорость.

До назначенного Леонидом времени остаётся меньше часа.

Снаружи гораздо холоднее, чем хотелось бы Славе и, выходя из машины, он тут же застёгивает куртку, не позволяя ветру забраться внутрь. До кафе, в котором назначена встреча, если верить карте, совсем недалеко и можно пройтись. Тем более что время позволяет.

— Слав?

Голос Сабины ловит его в неудобном положении, но Слава всё равно замирает: наклонившийся за рюкзаком и уже успевший ухватить его за лямки. Дорвавшийся ветер тут же облизывает холодом поясницу, заставляя поёжиться.

— Будь осторожен.

Слава какое-то время вглядывается в напряжённое, обеспокоенное лицо, прежде чем растянуть губы в беззаботной улыбке и подмигнуть, руша сгустившуюся неприятную атмосферу:

— Обязательно. Мне ещё лет через десять парней от мелкой отваживать. Не хочу такое пропустить.

— Паяц, — ворчит Сабина скорее для проформы, чем действительно недовольно. — Обратно сам добирайся, если тебя продинамят. И, — она на мгновение прикусывает губу, прежде чем продолжить: — Если нужна будет помощь, напиши.

— Обязательно, — серьёзно кивает он, а затем расплывается в улыбке. — Лёгкой дороги.

Слава смотрит вслед отъезжающей машине до тех пор, пока она не скрывается из вида, а потом отбивает сообщение с благодарностью, прежде чем, сверившись с картой, оглянуться и направиться в сторону спрятавшегося меж домов кафе.

До назначенного времени остаётся совсем ничего, когда Слава добирается до места и, не найдя среди посетителей знакомого лица, занимает свободный столик недалеко от входа.

Спину надёжно прикрывает высокая спинка бардового кожаного диванчика, в уголке у стены находит своё место рюкзак и Слава расслабляется, заказывая обед и кофе.

Он ждёт, вертя в руках кружку с быстро принесённым напитком, однако народ в кафе всё пребывает, а Леонида так и нет. Тот появляется, когда Славе уже приносят оставшийся заказ, опоздав на пятнадцать минут.

— Пробки? — участливо уточняет Слава, поддевая вилкой плов и отправляя его в рот.

— Авария на дороге.

Леонид осторожно опускается на диванчик напротив, оберегая бок от резких движений, и делает быстрый заказ подошедшей официантке, ограничиваясь чашкой чёрного чая.

— Доедай и поехали.

— Где-то что-то горит? — невинно уточняет Слава, нарочито медленно отпивая из чашки кофе и возвращаясь к плову. Внутри всё подрагивает от нетерпения. Он готов прямо сейчас сорваться, оставив обед на тарелке, а желудок голодным, однако понимает — торопиться нельзя. Нельзя показывать это нетерпение иначе могут возникнуть вопросы. Предложение присоединиться исходило от Леонида, именно он звонил и назначал встречу, а значит им нужнее. Хотя бы со стороны должно выглядеть именно так.

— Хочу вернуться обратно к ужину.

Слава вопросительно вскидывает брови, внезапно понимая, что этот город, похоже, не конечный пункт его путешествия.

Они оба молчат до тех пор, пока принёсшая заказ официантка не уходит, вновь оставляя их в относительном уединении.

Голоса других посетителей жужжат, почти сливаясь с фоновой музыкой, и Слава наклоняется чуть вперёд, чтобы тихо уточнить:

— И далеко ехать?

— Приедем, узнаешь.

Оттаивает Леонид лишь в машине: медленно забравшись на водительское сидение и осторожно пристегнувшись. То как он при этом морщится, даёт понять, что нанесённая Таутай-лак рана всё ещё беспокоит. Видимо её когти неплохо вспороли ему бок.

— Дерьмовые дороги, по ним на нормальной скорости не проехать. Если, конечно, жалеешь машину, — снисходит до пояснений Леонид, когда они разворачиваются.

Дорога, по которой Славу привезла сюда Сабина, оказывается позади, намекая на то, что выбираться из города они будут другим путём.

«Тебе скорее себя пожалеть стоит, чем машину» — замечает Слава, не произнося ничего вслух. Леонид снова морщится, когда приходится тормознуть на светофоре и ремень безопасности впивается в грудь.

— Не переживай, доставлю тебя в лучшем виде. Ты ценный груз.

— Главное чтоб не двухсотый, — шутит Слава не совсем уверенный чего именно в словах больше: шутки или серьёзного беспокойства, что зародилось маленькой горошинкой где-то на уровне желудка.

— Сплюнь, — шипит Леонид, обжигая Славу недовольным взглядом поверх очков. — Тебе Они мало?

— Не знал, что охотники такие суеверные.

— Везде есть свои правила, — холодно отзывается Леонид, не отрывая взгляда от дороги. — У нас — это недопустимость шуток про смерть. Может услышать.

— Разумно, — спустя какое-то время соглашается Слава и отворачивается к окну, вглядываясь в проносящийся мимо пейзаж и прикидывая, куда именно его везут.

Привычные и такие знакомые серые панельки теряются на фоне многоэтажных зданий. Девяти и двенадцатиэтажные дома тянутся ввысь, устремляясь своими стенами к небу и подмигивая окнами вслед приближающемуся к закату солнцу.

— Приехали, — сообщает Леонид, паркуя машину сбоку одной из красных девятиэтажных «свечек». — Выбирайся.

Его дважды просить не нужно. Слава выскакивает наружу, вернувшись в салон лишь за рюкзаком, и с удовольствием потягивается до хруста. Шестичасовая дорога без возможности размяться или чем-то заняться вымотала ничуть не меньше самого аврального рабочего дня. Правда, Леониду наверняка было гораздо тяжелее.

Слава косится на ушедшего вперед Леонида, но того выдаёт разве что осторожность с которой он двигается.

— И какой этаж? — не может удержаться Слава, следуя за своим проводником вверх по лестнице и минуя первый пролёт. — Может на лифте?

— Дойдём, узнаешь, — в знакомой уже манере отзывается Леонид, игнорируя второй вопрос.

Слава хмыкает и замолкает, понимая, что быстрее будет дойти и самому узнать, чем добиться более конкретного ответа. Тем более что цель оказывается совсем близко — прямо на следующем этаже.

Звенят ключи, прежде чем звучит требовательное: «Проходи» и Слава шагает в небольшую серенькую прихожую.

— Куртка, обувь.

Указав на вешалку и коврик под ней, где уже притаились знакомые чёрные кроссовки, Леонид разувается и исчезает в проёме, откуда вскоре выглядывает любопытный и растрёпанный Богдан.

— О! Так это ты, то пополнение, о котором говорил Леонид?

Слава вопросительно выкидывает брови, замирая с курткой в руках, только вместо ответа Богдан лишь расплывается в улыбке и тянет довольно:

— Круто!

— Он ещё не в команде, — Леонид выглядывает в прихожую с другой стороны проёма. — Герман хочет на него взглянуть. И я тебе ничего не говорил. Лучше бы в магазин сходил, в холодильнике шаром покати.

— Я тебе не домработница, — парирует Богдан в спину, снова исчезнувшему из поля зрения Леониду. — Это тебя со мной нянькаться оставили, а не меня!

Слава решает не реагировать, наконец-то спокойно отправляя куртку на свободный крючок и пряча ботинки в углу. Он рассчитывает, что мальчишка уйдёт и позволит хоть немного оглядеться, но тот, похоже, даже не думает о подобном. Богдан так и продолжает стоять, навалившись грудью на косяк, и отмирает лишь тогда, когда Слава снова обращает на него внимание.

— Гости у нас тут живут.

Богдан наконец-то отлипает от косяка, полностью выбираясь на свет и позволяя рассмотреть себя нормально. Сейчас Богдану, не то что восемнадцать, шестнадцать тяжело дать. Худой, немного нескладный. Простая чёрная майка не скрывает, а, кажется, лишь подчёркивает это. Как и домашние шорты. Слава тоже когда-то был таким: нескладным мальчишкой подростком. Только гораздо менее тренированным.

— Проходи, располагайся, — Богдан толкает ближайшую дверь, за которой внезапно оказывается жилая комната. — Нижние койки, правда, заняты, но верхние свободны. Или можешь забрать себе кресло. Не знаю, появится ли сегодня отец, но думаю, хотя бы пару дней ты тут точно пробудешь.

Комната чем-то напоминает угол у Эдуарда. Простая и максимально вместительная. Две двухуровневые кровати справа, небольшой шкаф у балконного, закрытого горизонтальными жалюзи, окна и большая карта страны, соседствующая с магнитно-маркерной доской на свободной стене. Предложенное кресло тёмной тенью ютится под подоконником. Максимально простое и, даже на вид, старенькое.

— Кухня там, — Богдан показывает пальцем на стену с картой. — Надеюсь, ты играешь в настолки? С этими, — он морщится, перекатываясь с пятки на носок и кивая в сторону выхода. — Разве что в карты сыграть можно, да и то лишь в «дурака», для остального я «слишком маленький».

Богдан видимо передразнивает кого-то из команды.

— А ещё я готовить умею.

— Супер! Не придётся больше жрать только собственную стряпню и пельмени!

Богдан вылетает из комнаты, будто пробка из бутылки шампанского, и Слава усмехается, слыша приглушённое:

— Чего ты там говорил купить надо? Я схожу! Слава обещал взять готовку на себя!

Слава вздыхает. Ничего такого он не обещал, но есть и самому хочется, а готовка для него давно уже не мучение.

Трёхкомнатная квартира упрямо хранит свои тайны. Всё что доступно Славе для осмотра — это та самая комната, где его поселили, и общие места пользования, которые мало чего могут рассказать.

Славе кажется, что он и вовсе под колпаком, потому что рядом всё время кто-то находится, хотя в квартире их всего трое.

— Расскажи про русалок, — снова закидывает удочку Богдан, послушно вставая к раковине, когда с ужином оказывается покончено.

— А чего про них рассказывать? — делает вид, что не понимает Слава, однако с кухни не уходит, продолжая сидеть за столом. — Их несколько видов, каждый из которых имеет свою особенность, и дело не только в разделение на хвост и ноги. Общего? Селятся близь воды, любят заманивать мужчин.

Слава пожимает плечами.

«Знаю, чего ждёшь, но я тоже много чего жду, но не получаю».

— А ещё?

«А за ещё это тебе лучше к Ваське, это он у нас спец по водным просторам. С любой русалкой договорится. По-хорошему или по-плохому».

В своё время именно он Славе целую лекцию прочитал. Постфактум правда, когда охота на русалок уже закончилась.

— А что ещё? Я не энциклопедия знаешь ли.

Богдан оборачивается, хлопнув ладонью по ручке смесителя и выключив воду.

— Ты отговорился там, у Эдуарда, но сейчас-то чего?

Уперевшись спиной в стену Слава наблюдает за тем, как недовольно хмурятся брови мальчишки и как он поджимает губы. Мокрые после мытья посуды руки кулаками упираются в бока. Только вот грозного вида всё равно не получается.

— А сейчас ничего не меняется. Рассказывать нечего. Была охота. Закончилась охота.

Слава тоже умеет поджимать губы. Что он и делает, складывая руки на груди. Разговаривать на эту тему ему не особо хочется.

— Так как получилось, что на тебя их песня не подействовала? Говорят, там сирены были, — Богдан не отстаёт, садясь и напирая, почти ложась грудью на стол.

— Не сирены, а мавки. Впрочем, одно от другого… говорил же, просто рыбу не люблю, — Слава усмехается. — Может, сыграем? Карты, настолка или приставка, если у тебя есть.

Он понимает, что в комнату Германа его никто не пустит и даже одним глазком заглянуть не позволит, а вот в комнату его сына…

— Идём, — заглатывает наживку Богдан. — Настолка — это надолго, но приставка у меня тоже есть!

«Кто бы сомневался» — довольно улыбается Слава, поднимаясь и следуя за мальчишкой.

Комната оказывается абсолютно обычной и… очень маленькой, хоть и функциональной. Кровать-чердак со спрятавшимся под ней компьютерным столом, приткнувшийся между ними и стеной узкий шкаф, кресло-мешок у окна и шведская стенка с противоположной стороны. Вполне обычная мальчишеская комната.

— Садись, я сейчас достану!

Слава наблюдает за суетливыми движениями Богдана, будто тот боится, что предложение ограничено по времени и если притормозить, то оно выйдет.

Вот мальчишка роется в шкафу, вот, достав приставку, подключает её к монитору и убегает, как выясняется, за дополнительным стулом.

Тонкие пальцы обхватывают джойстик, когда игра подгружается, а Слава вспоминает, как они же меньше недели назад сжимались на рукояти пистолета и жали на спусковой крючок. Так же уверенно.

— Вот, смотри. Давай расскажу, как играть…

Богдан поясняет, показывая кнопки и их комбинации, а Слава слушает вполуха. Он пытается представить мальчишку на охоте. Не с пистолетом, а с мачете или чем-то другим достаточно острым и большим. Не на агрессивное существо-убийцу, а на тех, кто из года в год просто живёт, никому не мешая и не вредя.

Слава отмечает тренированные, но не накачанные мышцы рук и жалеет, что не успел посмотреть его в действии.

«Смог бы он?.. — снова задаётся Слава всё тем же вопросом и сам себе отвечает: — Ему всего шестнадцать».

Он помнит, Сабине было почти восемнадцать, когда она пошла на оборотня в одиночку. Не намного больше, чем Богдану сейчас. И у него есть команда.

— Ты меня слушаешь? — обиженно поджимает губы Богдан, и Слава кивает, подхватывая свой джойстик.

— Слушаю. Врубай, давай игру, посмотрим, чего я запомнил.

Пока Богдан выбирает нужные пункты в меню, Слава снова смотрит и внезапно понимает: он хочет, чтобы всё было досадной ошибкой. Даже если это будет означать, что ему придётся начинать сначала.

Богдан оказывается опытным игроком, а сам Слава так давно не брал в руки джойстик, что отыграться получается с трудом. Увлёкшись происходящим на мониторе и бурлящим в крови, как когда-то давно, желанием выиграть, Слава пропускает момент, когда что-то меняется.

Богдан замирает, к чему-то прислушавшись, а потом, отточенным движением поставив игру на паузу, подскакивает со стула, оставляя сидение крутиться вокруг своей оси.

— Приехали, — отвечает, будто рапортует, Богдан на недоуменный взгляд и выскакивает из комнаты. От улыбки, всё это время обитавшей на его губах, не остаётся ни следа.

«Приехали…» — эхом проносится в мыслях ответ на незаданный вслух вопрос.

Слава тоже подрывается вслед за мальчишкой, чувствуя, как ускоряется пульс. Ещё немного и он узнает, как выглядит Герман.

Ещё чуть-чуть…

Слава выходит в коридор, замирая за спиной вставшего в проходе Богдана.

— Отец, у нас пополнение.

Богдан отступает, позволяя всем желающим рассмотреть Славу, и тот спокойно шагает вперёд, скользя взглядом по трём одетым в одинаково неброскую одежду мужчинам, замершим в небольшой прихожей.

«И кто из вас Герман?»

Спрашивать вслух не приходится. Один из охотников, тот что и так находится впереди, делает полшага, выделяя себя из общей группы.

Средний рост, средний вес, короткие русые волосы, карие глаза. Слава оглядывает вставшего перед ним упакованного в чёрные джинсы и тёмно-коричневый свитер мужчину и на ум приходит только одно слово: «Среднестатистический». Отличается только взгляд: цепкий и холодный.

«Так ты и есть Герман?»

— Слава?

Мужчина не спешит представляться, а Слава уточнять, лишь отвечает на поставленный вопрос, выжидая:

— Да.

— А полное имя? — зачем-то уточняет Герман, приподнимая брови. За его спиной замерли, прислонившись к стене по обе стороны от входной двери, два чем-то похожих между собой охотника. Обманчиво расслабленные позы совсем не вяжутся с настороженными, задумчиво-цепкими взглядами, что нет-нет да ловит на себе Слава.

Впрочем, он и сам смотрит, улавливая в чужих лицах что-то знакомое.

«Мы с вами уже сталкивались или вы из списка?»

— Владислав.

Взгляд Германа становится каким-то задумчивым.

— А почему не Влад?

Слава теряется на мгновение, потому что вопрос звучит так, будто вариант сокращения имени действительно имеет значение.

— Потому что Слава, — всё-таки отзывается Слава, и Герман коротко усмехается, принимая ответ.

— Леонид рассказал тебе об условии? — уточняет Герман и, когда Слава кивает, протягивает руку, наконец-то представляясь и рассеивая сомнения: — Я Герман.