Дело отсталого мула

Глава 11

Утром Клейн направился в ванную комнату и, к своему удивлению, обнаружил дверь запертой. Оттуда донесся веселый женский голос:

— Одну минутку!

Не успел Клейн опомниться, как щелкнул замок и в дверях появилась Синтия Рентон в пижаме Клейна и с зубной щеткой в руке.

— Доброе утро! — сказала она с очаровательной улыбкой, словно они долгие годы прожили вместе в одной квартире.

— Ты давно уже здесь? — спросил наконец Клейн.

— Со вчерашнего вечера. Я приехала сюда, пока ты дожидался полицию. Ят Той дал мне зубную щетку и твою пижаму. Скорее принимай душ, и мы поговорим обо всем за завтраком.

Она удалилась по коридору, волоча ноги в огромных тапочках Клейна.

Клейн с раздражением нажал на кнопку, чтобы вызвать Ят Тоя и попросить у него объяснения. Китаец спокойно сказал:

— Мисс сказал, что приехал ложиться спать. Я думал, вы отправлять ее.

Однако его глаза лукаво поблескивали, и Клейн, пожав плечами, направился в ванную комнату.

За завтраком Синтия сияла от счастья. — Филин, только не говори мне, что ты не знал о том, что ночью в твоем доме была женщина. Тем более не говори этого полиции.

— Синтия, я хотел бы знать, чем обязан такой чести.

— Представь себе, что, когда ты меня позвал взглянуть на труп, я оставила на складе, на коробке, свою сумку. Вся эта история так потрясла меня, что я напрочь забыла о ней, а вспомнила только в машине, когда отъехала от склада довольно далеко. Я не вернулась, потому что боялась столкнуться с полицией. Но очень надеялась, что ты случайно обнаружишь мою сумку и спрячешь ее.

— Я ее не заметил. После звонка я ждал полицию на улице.

— У меня осталось только пять долларов.

— В сумке была довольно крупная сумма.

— Да. Я предчувствовала, что мне придется некоторое время бродяжничать, скрываясь от полиции, и…

— И когда ты обнаружила, что сумки нет, что ты решила?

— Я поставила машину в гараж. Ты заметил, что это была не моя машина? Я взяла ее у одной приятельницы. Затем я села в такси и приехала сюда, чтобы подождать твоего возвращения. Однако в это время весь квартал был оцеплен полицейскими в штатском. Ят Той решил, что мне лучше остаться здесь.

— Но они обязательно придут и произведут обыск.

— Они уже приходили. Когда я узнала, что дом оцеплен, то сразу поняла, что они найдут любой предлог, чтобы войти в квартиру, и я спряталась в кладовку. Минут через десять появился рабочий в сопровождении консьержа; они проверяли, нет ли утечки газа. Они искали ее по всей квартире и наконец ушли, так ничего и не найдя. После их ухода Ят Той открыл дверь и выпустил меня.

— Как долго ты намерена оставаться здесь?

— Не знаю. Я знаю только, что сейчас не могу уйти. Я ведь это сделала не нарочно. Я хотела поговорить с тобой и одолжить у тебя немного денег. Ты даже представить себе не можешь моего состояния. Я чувствую себя как без рук. У мужчин есть карманы, а женщины все кладут в сумочку. Тебе приходилось когда-нибудь в сырую ночь скрываться от полиции во враждебном городе и не иметь при себе даже носового платка?

— Это ужасно, — вздохнул Терри. — Но если ты останешься здесь, полиция рано или поздно тебя обнаружит.

— Не думаю. Они будут внимательно следить за домом, за всеми людьми, которые входят и выходят, но им и в голову не придет, особенно после проверки утечки газа, что я уже здесь.

— Хорошо. В таком случае начнем с начала. Я хочу знать точно все обстоятельства побега Эдварда Гарольда: кто его организовал, какова в этом твоя роль и как вы попали на склад КИПИ.

— Но я здесь ни при чем.

— Ты участвовала в организации побега?

— Нет.

— А насчет склада это твоя идея?

— Нет.

— Но ты ведь знала, что он там, каким же образом?

— О Терри, ты просто закидал меня вопросами. Ты сейчас очень похож на полицейского, а им я всегда лгу.

— Почему?

— Не знаю. Я говорю им все, что мне взбредет в голову, особенно если они бомбардируют меня вопросами. У меня возникает ощущение, что в мою квартиру ломятся против моего желания, и я прячусь.

— За ложью?

— Да, в некотором роде.

— Лгать дурно, — заметил Клейн.

— Но я это делаю очень художественно. Когда я лгу, я не дожидаюсь момента, чтобы моя ложь была переварена, я тут же начинаю ее совершенствовать, дополнять, развивать, так что в конечном счете она становится намного приятнее правды, и я сама в нее верю.

— Продолжай в том же духе, и полиция тебя быстро поймает на слове.

— Да, ты прав. Мне кажется, что этим все и кончится, а пока мы состязаемся.

— Ты сама мне все расскажешь или предпочитаешь, чтобы я задавал вопросы?

— Я бы все рассказала сама, если бы ты не ждал этого с таким нетерпением. Можно подумать, что ты собираешься ловить мои слова прямо на лету.

Клейн откинулся на спинку стула и наблюдал за голубоватым дымком своей сигареты. Молчание затянулось. Наконец Синтия вздохнула и сказала:

— О побеге Гарольда я услышала по радио.

— И что ты предприняла? — поинтересовался Терри рассеянно, не глядя на нее.

— Я не хотела, чтобы его поймали. Я подумала, что полиция будет подозревать меня в соучастии. Итак, если бы они обнаружили, что я была у себя дома и абсолютно не причастна к побегу, это в значительной мере сократило бы радиус их поисков. Чтобы запутать следы, я решила исчезнуть и отправилась к одной из своих приятельниц. На следующий день я взяла деньги из банка, и с тех пор я скрываюсь. Таким образом, полиция теряет время, которое необходимо Гарольду. Когда полиция наконец схватит меня, я объясню, что была невменяема, после того как услышала новость по радио.

— Это очень рискованно!

— Еще бы! Столько женщин убили своих мужей и со слезами говорили присяжным, что были невменяемы. После их показаний судьи выслушивали заключение врачей, которые для большей убедительности жонглировали латынью, придавая своим речам наукообразный характер, так что в результате обвиняемые были оправданы. Я же не убивала мужа, а всего лишь исчезла!

— Откуда тебе было известно, что Гарольд…

— Нет, Терри! Я чувствую, что снова начну лгать.

— Если ты заготовила хорошую ложь, то стоит опробовать ее, дорогая, так как она еще может тебе пригодиться.

— Для полиции?

— Да.

— Я предпочитаю сказать тебе правду.

— Тем лучше.

Синтия немного помолчала, затем быстро начала говорить, словно боясь, что ее прервут:

— Последнее время я занималась коммерческой живописью. Альма бы это не одобрила, но мне были нужны деньги. Я дала объявление в некоторых еженедельниках, указав в них номер почтового ящика и псевдоним: Вера Виндзор. Никто, кроме Эдварда, не знал, что Вера Виндзор — это я.

— И таким образом он смог связаться с тобой?

— Да. Вчера я обнаружила в ящике открытку, в которой был указан адрес склада.

— Что ты с ней сделала? Она осталась в сумочке?

— Нет, я оставила ее в ящике. Я подумала, что она может служить отягчающим обстоятельством, если полицейские обнаружат ее у меня, а так они не смогут доказать, что я ее видела.

— Хорошо, что дальше?

— Я не знала, что мне делать: идти на склад или нет, а поскольку ты уже приехал, то я решила посоветоваться с тобой. Я пришла в порт и увидела тебя в окружении полицейских. Потом они тебя увезли.

— Почему ты мне ничего не сказала об этом вчера?

— Я собиралась, но… Я не могу вот так сразу…

— Но ты ведь хотела мне это сказать?

— Да. Я даже хотела попросить тебя поехать со мной к Эдварду.

— Ты думаешь, ему было бы это приятно?

— Не знаю… Я как-то не подумала об этом.

— Но ты ведь знаешь, что он в тебя влюблен и предпочел бы увидеть тебя одну?

— Да, вероятно…

— И ты все-таки хотела, чтобы я сопровождал тебя?

— Да, но если ты спросишь почему, я чувствую, что опять что-нибудь придумаю.

— Так кто же организовал побег Гарольду?

— Скорее всего, это Билл Хендрам, другие как-то не приходят на ум…

— Но ты в этом не уверена?

— Нет, это всего лишь мои домыслы.

— Кто такой Хендрам?

— Это огромный верзила, с сильными мышцами, способный на любое рискованное дело, в том числе и на нечто подобное.

— Он не связывался с тобой?

— Нет, и я бы этого не хотела. Я предпочитала оставаться в неведении, зная, что полиция не спускает с меня глаз. Я просто хотела сбить ее с толку.

— Синтия, мы должны принять какое-нибудь решение. Полиция в бешенстве, а у меня нет никакой уверенности в том, что здесь не разыгрывается комедия.

— Ты думаешь, что полиция сама устроила побег Эдварду, чтобы заманить его в западню?

— Нет, это уж слишком. Но я считаю, что этот побег им на руку. Вот почему мне бы хотелось, чтоб Гарольд как можно скорее сдался полиции.

— Но для этого мы должны разыскать его. Жаль, что нельзя дать объявление в газетах…

Клейн налил Синтии и себе по второй чашке кофе и сказал:

— Мне кажется, я знаю способ, как извлечь Гарольда на свет Божий.

— Какой же?

— Дать полиции арестовать тебя по обвинению в соучастии в организации побега.

— Мне это не нравится, Филин.

— Мне тоже.

— Может быть, есть другие способы?

— Мы должны побеседовать с Хендрамом. Тебе известен его адрес?

— Да. А что мне делать?

— Либо остаться здесь, но не подходить к окнам, либо рискнуть и пройти со мной, так как полиция рано или поздно сюда вернется.

— Но если я выйду, меня тут же схватят.

— Можно попытаться перехитрить полицию. Клейн подошел к телефону, снял трубку и набрал номер в Чайнатаун. На другом конце провода послышался голос Соу Ха.

— Алло, Вышитое Сияние, — сказал Терри, переводя имя девушки на английский, чтобы она сразу поняла, кто говорит.

— Алло… Вы хорошо спали?

— Ваш образ преследовал меня во сне, — сказал Клейн по-китайски. — Соу Ха, у меня только один рот для множества ушей.

— Говорите только в одно из них.

— Вы оказали бы мне большую честь, если бы посетили меня, вы и ваш отец.

— В какое время?

— В любое, я буду ждать вас с большим нетерпением.

— Не будет ли особых пожеланий?

— Советую вам тепло одеться.

Соу Ха на мгновение задумалась, стараясь угадать смысл сказанного, затем сказала:

— Ваше желание будет исполнено. Мы будем у вас через четыре цифры.

Клейн положил трубку и вернулся к столу.

— Когда ты говоришь по-китайски, мне сразу становится неуютно, — сказала Синтия. — Ты разговаривал с Соу Ха?

— Да, мне нужна их помощь, ее и ее отца.

— Мне кажется, Терри, что эта девушка влюблена в тебя.

— Влюблена в меня? Что за вздор! Синтия покачала головой.

— Ты хорошо знаешь Восток, Терри, но плохо знаешь женщин. Я же наоборот.

— Не усложняй и без того сложную ситуацию.

— Но я ничего не усложняю.

Последовало короткое молчание, после чего Синтия неожиданно спросила:

— Филин, повтори мне еще раз, какой символический смысл имеет статуэтка, которую ты мне подарил перед отъездом: китаец, оседлавший мула задом наперед.

— Это символ китайского фатализма, который по сути не является таковым… По крайней мере в нашем понимании… Китайцы исповедуют доктрину непротивления злу, а это разные вещи.

— Соу Ха придет сюда?

— Да.

— Одна?

— Нет, с отцом.

— В котором часу?

— Через четыре цифры, то есть через двадцать минут.

— Расскажи мне об этом старике на муле, Филин.

— Шоу Кок Кох видит в превратностях судьбы орудия, с помощью которых Великий Зодчий оттачивает характеры людей. Не важно, везет человеку в жизни или нет. Важно только его отношение к удаче или неудаче. Человек не должен гордиться своим триумфом или отчаиваться в случае невезения, но помогать Провидению в формировании своего характера. И поскольку Шоу Кок Кох убежден в этом, он оседлал мула задом наперед. Ему не важно, куда ехать, но важно, как он будет вести себя в пути.

С минуту Синтия оставалась задумчивой.

— Мне нравится этот символ, — сказала она. — Достаточно об этом подумать — и сразу успокаиваешься…

— В Китае человека уважают гораздо больше за силу характера, чем за богатство или почетную должность. Я уже говорил тебе об этом перед отъездом, — сказал Клейн.

— Я знаю, Терри. Позднее я вспоминала многое из того, что ты мне говорил, и даже рассказывала об этом Эдварду. Он проявлял самый живой интерес…

— Эдвард Гарольд?

— Да.

— Он брал у тебя эту статуэтку?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Вопрос задал я.

— Да.

— Когда?

— Мне необходимо отвечать?

— Да.

— Я солгу.

— Нет, Синтия, это слишком серьезно. Посмотри мне в глаза.

Она выдержала его взгляд.

— Когда ты давала ему статуэтку?

— В тот день, когда был убит Гораций Фарнсворс. В тот день после обеда. Он вернул мне ее на следующий день.

— Где она сейчас?

— В моей квартире.

— Ты в этом уверена?

— Во всяком случае, она должна быть там…

Клейн покачал головой.

— Она в полиции, Синтия. И на ней следы крови. Я сам видел ее.

— Господи! — воскликнула девушка в ужасе. — И что же ты им сказал?

Клейн улыбнулся.

— Ничего.