Дело трех императоров

XXV

Валанс зашел в отель и полностью переоделся. Достав из кармана отчет по делу Валюбера, он швырнул его на стол. Теперь, после второго убийства, придется начинать все сначала. За последние часы ситуация осложнилась, а хуже всего было то, что в данный момент он чувствовал себя не способным понимать что бы то ни было. С тех пор как он проснулся, события бросали его из одного конца города в другой, не давая ему возможности привести себя в порядок. Спасение было совсем близко: поезд на Милан отправлялся через два часа. Еще не поздно было все бросить, но даже обдумывать то или иное решение ему сейчас казалось слишком трудным. И он был почти счастлив, когда снова обнаружил Тиберия на посту, у дверей отеля. Значит, не придется в одиночестве идти к Руджери. А то, что неизменный в своем упорстве Тиберий опять оказался на его пути, было, можно сказать, естественным.

- Вид у тебя неважный, - сказал ему Валанс.

- У тебя тоже, - ответил Тиберий.

Валанса покоробило это неожиданное обращение на «ты». Но он был не в форме и не чувствовал в себе сил, чтобы поставить Тиберия на место.

- С чего это ты мне тыкаешь? - спросил он только.

- Это честь, которую государи должны оказывать умирающим, - пояснил Тиберий.

- Звучит весело.

- Да, не сказать чтобы грустно. Вчера вечером я был мертв.

- Правда?

- Клавдий и Нерон сидели со мной до двух часов утра. Потом Нерона сморило, и он бесформенной кучей осел на тротуар, а Клавдий намекнул мне, что с них, пожалуй, хватит. И они пошли спать, а я немножко прогулялся перед тем, как идти домой. А когда я узнал от Лоренцо, что убили Святую Совесть, мне сильно полегчало, хоть я и любил ее, и, увидев, как она мертвая валяется на асфальте, два часа не мог прийти в себя. А если мне полегчало, из этого логически следует, что вам стало хуже.

- Ты о чем?

- Лаура не убивала Святую Совесть, потому что это было бы бессмысленным. Эти две женщины никак не были связаны друг с другом. Могла ли Святая Совесть знать что-нибудь такое, что было бы опасно для Лауры? Нет, не могла. Святая Совесть вообще мало что знает, если не считать ее познаний о фондах Ватиканки. Значит, надо вернуться к первоначальной версии, то есть к рисунку Микеланджело. А Лаура вырвалась из вашего капкана. Она вырвалась из вашего капкана, и я могу вздохнуть свободно. Теперь вам придется побегать, пока вы опять ее поймаете. Придется пошевелить мозгами.

- Сейчас я не могу шевелить мозгами, Тиберий. Пошли.

- Вам скверно, и это меня безумно радует. Это убийство так некстати, да? Оно такое непонятное, такое омерзительное?

- Я подумал, что это Лауру убили.

- И были разочарованы, когда узнали, что ошиблись?

- Нет. Я почувствовал облегчение. Из-за этого я даже не успел подумать о возможных причинах второго убийства. Успел только удостовериться, что Лаура Валюбер жива.

- Вы все еще ее любите? - спросил Тиберий, скорчив жалостную гримасу.

Валанс остановился и пристально взглянул на Тиберия, который, сложив руки за спиной, с невинным видом уставился куда-то вдаль.

- Она тебе рассказала?

Тиберий покачал головой. Валанс зашагал дальше.

- Вы мне не ответили, - настаивал Тиберий. - Вы все еще ее любите?

Валанс опять промолчал. Он не привык, чтобы его так бесцеремонно расспрашивали.

- Нет, - ответил он наконец.

- Тем лучше, - сказал Тиберий.

- Почему?

Тиберий обернулся:

- Потому что в день убийства Анри вы, между прочим, были в Италии, верно? От Милана до Рима не так уж далеко. И если бы вы по-прежнему любили Лауру… Но никому не пришло в голову спросить у вас, что вы делали в тот вечер.

- Ты дурак, - сказал Валанс. - У меня встреча с Руджери, я тебя покидаю.

- А я жду вас на улице.

Дверь в кабинет инспектора была открыта. Валанс вошел и сел на стул.

- Ну как, месье Валанс, - спросил Руджери, - вы пришли в себя?

Валанс быстро поднял глаза. Руджери тут же сделал примирительный жест.

- Ради бога, - сказал он, - я не хотел вас обидеть. Не стоит вспыхивать от малейшей искры.

Валанс вытянул ноги.

- Каким образом эту женщину среди ночи выманили на улицу, чтобы зарезать? - спросил он.

- Никто ее не выманивал. Знакомые Марии Верди говорят, что у нее были причуды. Она об этом охотно рассказывала. Мария страдала бессонницей. Раз или два в неделю она выходила ночью из дому, шла на виа делла Кончилиационе - это совсем близко, - становилась лицом к собору Святого Петра и возносила безмолвную молитву. Эта привычка появилась у нее давно, с тех пор, как она, по ее словам, увидела «что-то белое» над куполом нашего храма.

- Ну, предположим. Кто об этом знал?

- Все, кто постоянно общался с ней в библиотеке, и все, кто забавлялся, пересказывая эту историю; то есть, как я понимаю, все читатели. Убийце было гораздо проще расправиться с ней на улице, чем у нее дома. Свидетелей преступления мы не нашли. Убийца, вероятно, схватил ее сзади, прижал ее руки к туловищу и полоснул лезвием по горлу. Только один раз. Чтобы проделать такое, нужна незаурядная сила или незаурядная решимость. После убийства ее тело подтолкнули под стоявший у тротуара грузовик. Вот почему труп обнаружили только поздним утром.

- И какой вы можете сделать вывод?

- Очень простой. Мария Верди не имеет никакого отношения к семейным неурядицам Валюберов. Конечно, она была знакома с Габриэллой, как и все в Ватикане. Но других связей с Валюберами у нее не было. Поэтому можно с большой вероятностью предположить, что причину смерти Марии следует искать в библиотеке. Ведь это она выдавала литературу и была хранителем архивных фондов.

- Вы хотите сказать, что мы возвращаемся к версии с Микеланджело?

- Да, сделав большой крюк, мы возвращаемся к ней. Приходится верить, что Анри Валюбер не кривил душой, объясняя причину своего пребывания в Риме, и вор, поняв, что Валюбер идет по следу, поспешил устранить его. Теперь все позволяет нам думать, что Мария Верди, насторожившись после его убийства и начав проверять, не было ли краж в библиотеке, обнаружила что-то и по глупости выдала себя. Все, кто ее знал, сходятся во мнении, что она с неба звезд не хватала. Наверно, вор оказался постоянным читателем, которого Мария давно знала, возможно, даже испытывала к нему симпатию, поэтому она решила поговорить с ним, вразумить его: ведь она всегда отличалась наивной доверчивостью.

- Если так, не можем ли мы снова прибегнуть к помощи епископа?

- Я позвонил ему сразу после того, как мы обнаружили тело Марии Верди. И попытался разговорить его, но он не поддается. Может быть, Мария Верди о чем-то рассказала ему, а может быть, и нет. Пока что он молчит, уверяя, что ему нечего сказать. Если он и дальше будет играть в героя-одиночку, он сам окажется под угрозой. Насколько мне известно, вчера утром он приходил к вам и хотел поговорить по срочному делу?

- Вы хорошо осведомлены, но вчера утром я его не принял. Я виделся с ним вчера вечером, но он передумал. Решил все оставить при себе.

- Очевидно, есть какая-то веская причина, вынуждающая его молчать, но это отнюдь не страх за собственную жизнь. Насколько я понимаю этого человека, личного мужества ему не занимать. Но, с другой стороны, он способен на глубокую привязанность, как мы можем судить по его отношениям с Габриэллой и с тремя молодыми людьми, которых он взял под покровительство.

- Или по его отношениям с Лаурой Валюбер.

- Да, конечно. Вдобавок это человек, который много лет исповедовал, и в итоге у него наверняка сложилось собственное представление о справедливости, о добре и зле. То, что мы расценили бы как соучастие, он назвал бы соблюдением тайны исповеди. Думаю, он считает, что проступки людей должно рассматривать божественное правосудие, а земным судом можно и пренебречь. Вот почему я думаю, что своим молчанием он выгораживает какого-то дорогого ему человека. Боюсь, никто и ничто не заставит его развязать язык.

- Кого же он выгораживает?

Вздохнув, Руджери развел руками:

- У епископа много друзей, это все, что я могу сказать.

- Какой у вас план действий?

- В пять часов мы проводим обыск в квартире Марии Верди. Если интересуетесь, вот адрес. У нее нет семьи, нет близкого человека, которому она поверяла бы свои тайны, короче, расспрашивать о ней некого. А что вы хотели сказать мне утром? Это ведь было что-то очень важное?

Валанс откинулся на спинку стула. Чемодан Лауры Валюбер, легкий на пути туда и тяжелый на пути обратно. Ее фальшивое алиби на вечер убийства, отчеты детектива Мартеле. Он не хотел говорить обо всем этом, потому что на данный момент труп Марии Верди не вписывался в эту схему, пусть даже Лаура и оказалась поблизости в момент убийства. Возможно, он еще найдет тут связь.

- Да так, ничего особенного, - ответил Валанс.

- Вот как? Теперь и вы решили отмалчиваться? Прямо эпидемия какая-то. Все вдруг потеряли память.

- Не нервничайте, Руджери.

- Хочу - и нервничаю. Не вы один имеете на это право.