Богатство может быть создано или увеличено тремя и только тремя способами: воспринимая определенные природные блага как скудные и активно преобразуя их в свое владение, прежде чем кто-либо еще это сделает (гомстед); путем производства товаров с помощью своего труда и ранее присвоенных ресурсов; или путем приобретения товара добровольной, контрактной передачей от предыдущего владельца или производителя. Акты первоначального присвоения превращают то, что раньше никто не считал благом в доходный актив; акты производства по своей природе направлены на превращение менее ценных активов в более ценные; и каждый контрактный обмен касается обмена и перенаправления конкретных активов из рук тех, кто ценит свое владение меньше в руки тех, кто ценит их больше.
Отсюда следует, что социализм может только привести к обнищанию.
Прежде всего, при социализме собственность на производственные активы присваивается коллективом лиц независимо от действий или бездействия каждого члена в отношении принадлежащих ему активов. По сути, социалистическая собственность благоприятствует несобственнику, непроизводителю, а также неконтрактным отношениям и не благоприятствует собственникам, производителям и подрядчикам. Соответственно, будет меньше первоначальных присвоений природных ресурсов, на которые присутствует дефицит, будет меньше производство новых и меньше запас старых факторов производства, и будет меньше контрактов, поскольку все эти виды деятельности связаны с расходами. При режиме коллективной собственности стоимость выполнения работы повышается, а невыполнения работы – снижается.
Во-вторых, поскольку средства производства не могут быть проданы при социализме, рыночные цены на факторы производства не существуют. Без таких цен учет затрат невозможен. Затраты не могут сравниваться с результатами, и невозможно решить, стоит ли их использование для данной цели или же это приводит к разбазариванию скудных ресурсов на проекты, маловажные или вовсе неважные для потребителей. Поскольку ему не разрешено принимать предложения от частных лиц, которые могли бы увидеть альтернативный способ использования данного средства производства, социалистический смотритель капитальных товаров не знает, каковы их возможности. Следовательно, будет возникать неэффективное размещение производственных факторов.
В-третьих, даже при некотором первоначальном распределении факторов, стимулы каждого отдельного производителя к увеличению количества и/или качества его индивидуального выпуска систематически уменьшаются и его стимул использовать входные факторы так, чтобы избежать их чрезмерное использование или недоиспользование тоже уменьшается. Вместо этого выгоды и потери социалистического предприятия обобществляются, а не приписываются конкретным индивидуальным производителям, систематически поощряя склонность каждого к лени и халатности. Следовательно, будет произведено низкое качество товаров и/или низкое количество, и начнется постоянное потребление капитала.
В-четвертых, при режиме частной собственности лицо, владеющее ресурсом, может самостоятельно определять, что с ним делать. Если он хочет увеличить свое богатство и/или повысить социальный статус, он может сделать это только за счет более эффективного удовлетворения самых насущных потребностей добровольных потребителей за счет использования его имущества. При наличии коллективных факторов производства присутствуют механизмы коллективного принятия решений. Каждое решение о том, что, как и для кого производить, за сколько продавать и кого поощрять или отвергать, – это политическое дело. Любое несогласие должно решаться путем наложения воли одного человека на чужой взгляд, и это неизменно создает победителей и проигравших. Следовательно, если человек хочет подняться по лестнице при социализме, ему нужно прибегнуть к своим политическим талантам. Это не таланты предпринимать, работать и отвечать потребностям потребителей, которые обеспечивают успех. Скорее, только посредством убеждений, демагогии и интриг посредством обещаний, взяток и угроз можно подняться на вершину. Излишне говорить, что эта политизация общества, подразумеваемая любой системой коллективной собственности, еще больше способствует обнищанию.
Явное банкротство социализма по всей Восточной Европе с конца 1980-х годов, после семидесяти лет «социальных экспериментов», представляет собой печальную иллюстрацию обоснованности экономической теории. Что за теория, которая давно предсказала этот результат как неизбежный, может наиболее быстро подняться Восточную Европу из руин социализма? Поскольку главной причиной ее экономического несчастия является коллективная собственность на факторы производства, решение и ключ к процветающему будущему – это приватизация. Однако, как мы должны приватизировать общественную собственность?
Перед ответом на этот вопрос должно предшествовать элементарное, но фундаментальное моральное наблюдение. Поскольку социализм не может возникнуть без экспроприации активов, первоначально «созданных» и принадлежащих отдельным домохозяйствам, производителям и/или подрядчикам, всякая социалистическая собственность, с самого начала порожденная «плохими» методами, должна быть конфискована. Ни одно правительство, даже если оно свободно избирается, не может считаться владельцем какой-либо социалистической собственности, поскольку наследник преступника, даже если он невиновен, не становится законным владельцем незаконно приобретенных активов. Из-за его личной невиновности он по-прежнему освобождается от судебного преследования, но все его «унаследованные» выгоды должны немедленно возвращаться к первоначальным жертвам, и возвращение социалистической собственности должно происходить без обязанности ими выплачивать что-либо.
Более конкретно, все оригинальные владения собственностью должны быть немедленно распознаны, независимо от того, кто в настоящее время имеет это владение. Поскольку претензии первоначальных частных владельцев или их наследников сталкиваются с претензиями пользователей текущих активов, первые должны заместить последних. Только если текущий владелец сможет доказать, что требование первоначального владельца-наследника является незаконным, то есть что право собственности на указанное имущество первоначально было приобретено принудительным или мошенническим способом, только тогда он должен быть признан законным владельцем.
Что касается социалистической собственности, владение на которую нельзя восстановить таким образом, следует реализовать синдикалистские идеи; то есть собственность на активы должна быть немедленно передана тем, кто их использует, – сельскохозяйственные угодья фермерам, фабрики рабочим, улицы уличным рабочим и жителям, школы учителям, бюро бюрократам, и т.д. Чтобы разбить таким образом сверхогромные социалистические конгломераты производства, синдикалистский принцип должен применяться к тем производственным единицам, в которых фактически осуществляется работа данного человека, т.е. к отдельным офисным зданиям, школам, улицам или кварталам улиц, фабрикам и фермам. В отличие от синдикализма, но с исключительной важностью, приобретенные таким образом доли собственности должны быть свободно продаваемыми, а фондовый рынок должен быть создан таким образом, чтобы обеспечить четкое разделение функций собственников-капиталистов и неимущественных работников и организовать плавную и непрерывную передачу активов от менее до более продуктивных рук.
С этой приватизационной стратегией связаны две проблемы. Во- первых, что должно быть сделано в случае возведенных структур, которые согласно предлагаемой схеме будут принадлежать их нынешним производительным пользователям, но построенными на земле, которая должна вернуться к другому первоначальному владельцу? Хотя это может показаться достаточно простым, нужно присудить каждому действующему производителю равную долю собственности, но сколько акций должно быть у владельца земли? Постройки и земля не могут быть физически разделены. Что касается экономической теории, то они являются абсолютно специфическими факторами производства, относительный вклад которых в их совместный ценный продукт нельзя определить. В этом случае нет альтернативы, кроме как заключить сделку. Это, в отличие от первого впечатления, что это может привести к постоянному, неразрешимому конфликту, вряд ли вызовет много головной боли, так как неизменно существуют только две стороны и строго ограниченные ресурсы, задействованные в таком споре. Более того, найти быстрый, взаимоприемлемый компромисс в интересах обеих сторон, и, если какая- либо сторона обладает более слабой переговорной позицией, то это явно землевладелец (потому что он не может продать землю без согласия владельца структуры, в то время как он может демонтировать структуру без разрешения землевладельца).
Во-вторых, стратегия синдикалистской приватизации означает, что производители в капиталоемких отраслях будут иметь относительное преимущество по сравнению с теми, кто работает в трудоемких отраслях. Стоимость акций, полученных первым, превысит богатство, присуждаемое последним, и это неравное распределение богатства потребует оправдания. На самом деле это легко обосновать. Вопреки широко распространенным «либеральным» (т.е. социал-демократическим) убеждениям, нет ничего с этической точки зрения плохого в отношении неравенства. Действительно, проблема приватизации ранее социализированной собственности почти полностью аналогична проблеме установления частной собственности в «состоянии природы», т.е. когда ресурсы ранее никем не использовались. В этой ситуации, согласно центральной идее Локка о естественных правах, которая совпадает с естественным чувством справедливости большинства людей, частная собственность устанавливается посредством акта гомстеда: смешивания своего труда с ресурсами, данными природой, прежде чем кто- либо еще это сделает. Поскольку существуют разнообразные различия между качеством природных ресурсов, результат «этического» гомстеда скорее будет неравенством, чем равенством. Синдикалистский подход к приватизации – это просто применение этого принципа гомстеда к слегка изменившимся обстоятельствам. Социализированные факторы производства уже укомплектованы частными людьми. Только их имущественное право в отношении конкретных производственных факторов до сих пор игнорировалось, и все, что произойдет в рамках предлагаемой схемы, заключается в том, что эта неоправданная ситуация, наконец, будет устранена. Если такое исправление приводит к неравенству, то это не более несправедливо, чем неравенства, которые возникают в случае присвоения природных благ.
Более того, наше синдикалистическое предложение экономически более эффективно, чем единственная возможная альтернатива приватизации в соответствии с основным требованием справедливости (признания того, что правительство не имеет законного права на социализированную экономику, следовательно, о её продаже или об аукционе не может быть и речи). Согласно последней альтернативе, все население будет получать равные доли во всех активах страны, не возвращенных оригинальным владельцам. Помимо сомнительного морального качества этого решения, это было бы крайне неэффективно. Во-первых, для того, чтобы такие распределенные по стране акции стали продаваемыми титулами собственности, нужно четко указать, к каком ресурсу они относятся. Поэтому для реализации этого предложения сначала потребуется полная инвентаризация всех активов страны или, по крайней мере, инвентаризация всех ее четко разделяемых производственных единиц. Во-вторых, даже если бы такой инвентарь был окончательно собран, владельцы будут состоять из большого количества лиц, которые почти ничего не знали об этом имуществе. Напротив, при неэгалитарной синдикалистской приватизационной схеме не требуется инвентаризация. Кроме того, собственность предоставляется исключительно лицам, которые, благодаря их продуктивному участию в принадлежащих им активах, в наибольшей степени могут реалистично оценить данные активы.
В сочетании с приватизацией всех активов в соответствии с изложенными принципами правительство должно принять конституцию частной собственности и объявить ее неизменным основным законом для всей страны. Эта конституция должна быть предельно краткой и содержать принципы, терминологически которые должны быть максимально однозначны исходя из этого: каждый человек имеет право использовать свою частную собственность любым способом, который он считает нужным (с учетом того, что титулом владения своим телом может обладать только изначальный его владелец), если он без разрешения не меняет физическую целостность тела или имущества другого человека. Все межличностные обмены и все обмены имущественными титулами между частными владельцами должны быть добровольными (контрактными). Эти права человека являются абсолютными. Нарушение их любым лицом подлежит законному преследованию жертвой этого нарушения или ее агентом и действует в соответствии с принципами соразмерности наказания и строгой ответственности.
В соответствии с этой конституцией, все существующие меры регулирования заработной платы и цен, все регуляции собственности и требования к лицензированию, а также все ограничения на импорт и экспорт должны быть немедленно отменены и должна быть введена полная свобода договора, занятости, торговли и миграции. Впоследствии правительство, которое теперь не имеет собственности, должно объявить свое постоянное существование неконституционным, поскольку оно зависит от неконтрактных приобретений собственности, то есть налогообложения, и отречься.
Результатом этой полной отмены социализма и создания чистого общества частной собственности – анархии владельцев частной собственности, регулируемой исключительно законом о частной собственности, будет самый быстрый способ восстановления экономики в Восточной Европе. Уже изначально население в целом было бы удивительно богатым, потому что, хотя экономики Восточной Европы находятся в руинах, страны все еще не разрушены. Ценность недвижимости высока, и, несмотря на весь объем потребления капитала в прошлом, все еще существуют огромные объемы средств производства. Без государственного сектора и всего национального богатства в частных руках люди Восточной Европы вскоре могут стать предметом зависти среди своих западноевропейских коллег.
Более того, освобождение средств производства от политического контроля и передача их частным лицам, которым разрешено использовать их по своему усмотрению, пока они физически не наносят ущерб ресурсам, принадлежащим другим, является основным стимулом для будущего производства. С неограниченным рынком капитальных товаров становится возможным рациональный учет затрат. С прибылью, а также потерями, индивидуализированными и отражаемыми в капитале владельца и счете продаж, возникает максимальный стимул каждого отдельного производителя увеличивать количество и/или качество его продукции и избежание чрезмерного или недостаточного использования капитала. В частности, конституционное положение, в котором защищена только физическая целостность имущества (не ценность имущества), гарантирует, что каждый владелец будет предпринимать наибольшие усилия по содействию благоприятным изменениям ценностей собственности и предотвращению обесценивания (что может быть результатом действий другого лица в отношении его имущества).
В частности, отмена всех ценовых регуляций практически мгновенно устраняет весь существующий дефицит, и выпуск продукции начнет немедленно расти как в количественном, так и в качественном отношении. Безработица на время бы резко увеличивалась, но с гибкими ставками заработной платы, без коллективных переговоров и без субсидий на безработицу, она так же быстро бы исчезла. Первоначально средние ставки заработной платы оставались бы существенно ниже западных ставок, но это тоже изменится. Из-за сравнительно небольших ставок заработной платы и статуса свободной гавани без налогов и регуляций, большое количество инвесторов и огромный объем капитала начнут поступать немедленно. 16
Производство безопасности – защиты полицией и судебной системой, которая обычно считается лежащей вне компетенции свободных рынков и являющейся надлежащей функцией правительства, скорее всего, будет передана крупными западными страховыми компаниями. Предоставление страхования на личную собственность, полицейская деятельность (предупреждение и выявление преступности, а также взыскание компенсации) фактически является частью «естественного» бизнеса этой отрасли (если бы не правительства, препятствующие страховщикам делать это и присваивая эту задачу самим себе, со всей обычной и знакомой неэффективностью, возникающей в результате такой монополизации). Аналогичным образом, находясь в бизнесе разрешения арбитражных конфликтов между заявителями конкурирующих страховщиков, страховая компания, естественно, будет выполнять функции судебной системы.
Но более важным, чем вход крупного бизнеса, например, страховых компаний в сферу безопасности, является то, что возникнет приток большого числа мелких предпринимателей, в частности из Западной Европы. Столкнувшись с тяжелым налоговым бременем в государствах всеобщего благосостояния Западной Европы, а также сдерживанием бесчисленными правилами (лицензионными требованиями, законами о защите труда, установленными рабочими и торговыми часами), нерегулируемая экономика частной собственности в Восточной Европе была бы почти неотразимой привлекательностью. Вскоре крупномасштабный приток предпринимательских талантов и капитала начнет поднимать реальные ставки заработной платы, стимулировать внутренние сбережения и приведет к быстрому ускорению процесса накопления капитала. Вместо того, чтобы идти с Востока, миграция происходила бы в обратном направлении, причем все большее число западноевропейцев отказывались бы от всеобщего благосостояния ради неограниченных возможностей, предлагаемых на Востоке. Наконец, столкнувшись с растущими потерями производительных лиц, что еще больше повлияло бы на их бюджеты благосостояния, власти Западной Европы будут вынуждены начать десоциализацию.
Хотя из вышеизложенных соображений должно быть ясно, почему с точки зрения морали, а также экономической точки зрения западные государства всеобщего благосостояния требуют столь же тщательной реформы, как и бывшие социалистические страны Восточной Европы, важно отметить, что метод приватизации должен быть разным в обоих случаях. Стратегия синдикалистской приватизации, предложенная для бывших социалистических стран, применяется, как можно вспомнить, только в тех случаях, когда не существует идентифицируемого ранее экспроприированного частного владельца или наследника обобщенных факторов производства. Если такой владелец-наследник может быть идентифицирован, то он должен быть вновь установлен как частный владелец. Если и только если такой владелец или наследник не существует, можно просто установить нынешних и/или прошлых пользователей обобщенных производственных средств в качестве их частных собственников, поскольку они и только они тогда являются объективными, т.е. интерсубъективно определяемыми, владельцами ресурсов. Только они, из всех людей, де-факто обосновали владение средствами производства, о которых идет речь. Таким образом, только претензия на их собственность может иметь «реальную» (объективную) основу.
По этой же логике не было бы никакого «реального» фундамента для того, чтобы общественную собственность государства всеобщего благосостояния западного мира назначили работникам государственного сектора, т.е. так называемым государственным служащим, по линии синдикалистского лозунга «государственные школы для учителей, университеты для профессоров, почтовые отделения для почтовых работников, общественные земли для бюрократов из Бюро земельного управления, здания суда и полицейские участки для судей и полицейских и т.д.». Действительно, сделать это было бы не что иное, как моральный произвол, даже в случае, когда «общественная» собственность не является результатом прежней экспроприации у какого-либо бывшего частного владельца этого имущества с помощью власти правительства (в этом случае имущество должно быть просто возвращено первоначальному владельцу или наследнику). Даже в этом случае всякая «общественная» собственность по-прежнему является результатом какой-то формы экспроприации, и, хотя надлежащая идентификация жертв этой экспроприации сложнее, чем при явной экспроприированной собственности, она не является совсем невозможной. В любом случае очевидно, что государственные служащие, как правило, не входят в число жертв. Следовательно, у этих людей есть наименее обоснованные претензии к частной собственности на это имущество.
Все здания и сооружения, находящиеся в государственной собственности, финансировались за счет налогов, а неразвитые общественные земли — это результат, основанный на принудительной политике, запрещающей частное присвоение и развитие природы и природных ресурсов. Следовательно, налогоплательщики в соответствии с их уплаченными налогами должны иметь право на общественные здания и сооружения, а незастроенные государственные земли просто должны быть открыты для частного присвоения. Имейте ввиду, что государственные служащие не являются налогоплательщиками (хотя в публичном дискурсе они часто считают себя таковыми). Скорее, их чистая прибыль обычно выплачивается из налогов, уплачиваемых другими лицами, работающими в частном секторе экономики. Государственные служащие являются налоговыми потребителями (как и получатели пособий); следовательно, государственные служащие, а также получатели социальных пособий должны быть исключены из частной собственности в бывших общественных зданиях и структурах. Как государственные служащие, так и получатели социальных пособий живут за счет налоговых платежей других людей, и это будет оскорблением, если они вместо тех, кто выплатил свои деньги на общественные здания и структуры, должны будут обладать правом владения этими зданиями и сооружениями. Что касается незанятых общественных земель, доступных для частной хозяйственной обработки, каждый общественный управляющий землями должен быть исключен по той же причине, так как он занимается охраной этой земли от занятия кем-либо. Ему может быть разрешено занять другие общественные земли, которые ранее охранялись от частного занятия другими правительственными агентами. Но позволить ему взять участки, которые он сам охранял, даст ему преимущество перед другими потенциальными хозяевами, было бы несправедливо из-за того факта, что именно он за деньги налогоплательщиков ранее удерживал этих же налогоплательщиков от этой земли.