Демон острова Скаттери

2

Бриджит наблюдала, как лохленнцы готовились штурмовать башню, как Халдор руководил постройкой лестницы, но ничем не могла помочь монахам. Пришельцы были слишком сильны – она испытала это на себе. Девушка проскользнула в каменную часовню, чтобы спасти хоть что-нибудь.

В часовне было прохладно и сумрачно. Запах ладана после утренней мессы еще висел в воздухе. С алтаря убрали все сокровища. Горела небольшая лампа под потолком. Девушка опустилась на колени на земляной пол.

Она слышала крики несчастных монахов. Бриджит сложила ладони и опустила голову.

– О великий Боже, – начала она. Но небо было глухо к молитвам пленницы, чье тело осквернили насильники. Но она верила, что ее душа оставалась чистой и непорочной, и это давало ей силы жить.

Чья-то фигура показалась в проеме двери. Бриджит подняла голову. Они пришли убить ее! Теперь она станет мученицей.

Но у вошедшего не было оружия. Он держал на руках тело юноши, в котором девушка узнала Ранульфа. Лицо его залила кровь.

Сначала Бриджит обрадовалась. Юноша, пожелавший стать мужчиной. Он был очень жесток. И не знал ни одного гэльского слова, как и его друзья. Она попала в лапы к зверям. И теперь Ранульф умер или умрет. Нет, так не подобает думать христианке.

Затем она разглядела, кто держит Ранульфа. У нее перехватило дыхание. Халдор, капитан корабля, отец Ранульфа! Лицо его исказила боль, избороздили морщины. Голубые глаза сузились, в них разлилось страдание. Он легко нес сына.

– Твои монахи сделали это, – сказал он по-гэльски и подошел к алтарю.

Халдор положил сына на алтарный покров, снял искореженный шлем с его головы. Темная кровь сочилась из раны. Ранульф еще дышал, но очень медленно, как будто смерть придавила ему грудь. Череп его был расколот.

Один из людей Халдора вышел вперед и осмотрел рану. Он оттянул веки Ранульфа, покачал головой и сказал что-то по-норвежски.

Ответ Халдора был коротким. Человек развел руками в знак сожаления. Халдор стоял, не отводя глаз от сына. Бриджит физически ощущала его напряжение. «Он хоть и варвар, но отец, и скорбит. Старая аббатиса научила меня исцелять. Это трудное дело, и поручиться за успех нельзя, но если сын останется жив, отец будет мне благодарен…»

Она решилась и шагнула вперед:

– Я занималась врачеванием и могу попробовать вылечить его…

Халдор устремил на девушку страдальческий взгляд и поднял руку. Бриджит сжалась, ожидая удара. Но он опустил руку, и та, как плеть, повисла вдоль тела.

– Сделай, что можешь, женщина, – сказал он. – Если Ранульф умрет, умрешь и ты…

«Если я ищу смерти, лучшей возможности не придумать, – мелькнула мысль, но впервые за последние дни в ней вспыхнул огонек надежды. – Великий Боже, направь меня!»

Ее сумка с лекарствами осталась в селении, которое викинги разрушили и сожгли. Но вероятно, у монахов кое-что найдется. Ведь им уже ничего не понадобится в этом мире.

Она сказала Халдору, что именно ей нужно, и тот послал с ней человека, немного говорящего по-гэльски. Сам Халдор остался возле сына.

Девушка нашла сумку со снадобьями в пустой библиотеке, на стене. Книги, наверно, перенесли в башню, а лекарства в спешке забыли. Она спросила норвежца, который сопровождал ее, сожжены ли книги.

– Нет, – ответил тот. – Халдор запретил.

Возвращаясь, она старалась не смотреть на башню. Смерть монахов, по крайней мере, была быстрой и легкой. Они заслужили мученический венец. «Боже, если с твоей помощью я спасу сына Халдора, может, он и его люди перейдут в истинную веру!» Она спешила.

Дыхание Ранульфа стало еще слабее, и в горле клокотало.

– Мне нужен свет, – сказала девушка.

Халдор что-то крикнул. Человек принес лампу. Сам Халдор держал ее возле головы умирающего.

Бриджит оттянула веки юноши. Зрачки были разными: левый казался больше и чернее. Она поднесла лампу. Зрачок не реагировал.

Девушка сжала губы. Скорее всего, Ранульф умрет, и она последует за ним.

– Череп расколот, – объяснила она Халдору. – Кость давит на мозг. Много крови. Нужно разрезать и перевязать.

– Что тебе требуется?

– Свет. И сильный человек, который мог бы удержать Ранульфа и сам не раскис. И смелые люди не выдерживают этого зрелища. Чистой горячей воды в двух сосудах. Остальное у меня есть. – В сумке нашелся зубчатый нож, лечебные травы, игла, нить. Правда, требовалось еще везение и благословение Бога.

Халдор отдал приказы, и люди разбежались выполнять их. Она ждала и молилась…

– Боже… – Закрывая глаза, она видела перед собой отца. Конейль очень любил дочь. А теперь он захвачен в плен, стал рабом, если, конечно, уцелел. Бриджит встрепенулась: принесли воду.

Это были друзья Ранульфа, которые издевались над ней, надругались над ее телом ради собственного удовольствия. Они стыдились выполнять женскую работу, тем более прислуживать пленнице. «Если я спасу сына Халдора, они не посмеют унижать меня. А если умрет он, то умру и я». И она величественным жестом показала им, куда ставить сосуды.

Пар поднимался от воды. Сначала промыть рану! Нужна чистая ткань. Она взглянула на свою одежду, когда-то чистую, но теперь изодранную и замызганную.

Кровь Ранульфа уже растекалась по белому алтарному покрову, но часть полотна оставалась чистой.

– Мне нужен нож, – сказала она Халдору. Тот насторожился. В сумке были ножи, но короткие, и Бриджит не хотела тупить их. Однако Халдор не доверял ей. Может, она хочет убить себя… или Ранульфа? Дыхание раненого стало еле слышным. Нельзя терять времени! – Ты хочешь, чтобы я лечила твоего сына? Тогда давай нож! – крикнула она.

Халдор расстегнул ножны, достал нож, тяжелый, острый, тускло поблескивающий. Бриджит смотрела на лезвие, а Халдор следил за ней. «Боже, прости меня!» Она надрезала край покрова и оторвала лоскут.

Смочив тряпку, она промыла голову Ранульфа, а когда она снова окунула ткань в воду, та стала красной.

Бриджит торопливо вымыла руки и инструменты во втором сосуде, вытерла их о тряпку. Сначала разрезать кожу, отогнуть край, обнажить кость. Маленьким острым ножом она проделала это. Показалась кость. Кровь сочилась в трещины. Следует аккуратно удалить осколки. Но тогда откроется дыра в черепе, мозг совершенно обнажится. Нужно что-то придумать. Что же взять? Дерево? Нет. Кусок кожи размером с ладонь! Чистая кожа! Надо ее прокипятить. Прокипятить и держать в кипятке, пока она не потребуется.

Снова послышался приказ Халдора, и друзья Ранульфа бросились исполнять его.

Кровь потекла сильнее. Брызнула фонтаном.

– Свет! – приказала Бриджит. Халдор поднес лампу ближе. Лицо его стало белым как мел. – Вот отсюда хлещет кровь. – Она перетянула сосуд. Кровь остановилась. Девушка глубоко вздохнула и сунула окровавленные руки в воду. Никогда еще она не имела дела с такими серьезными ранами. Кровь потихоньку продолжала сочиться. Иглой и нитью она стянула кожу. Нить она потом выдернет, если, конечно, это «потом» будет. Теперь осколки кости удалены, кожа стянута, кровообращение восстановлено. Она села и стала смотреть на дело своих рук. Халдор держал лампу. Руки его сотрясала мелкая дрожь.

Бриджит сделала, что могла. Дыхание Ранульфа стало ровнее, или это ей кажется? Оставалось последнее:

– Дайте кожу! – Она оторвала полосы ткани от покрова, перевязала голову Ранульфа, подложив кожу.

Солнце уже зашло. В окна часовни смотрела ночь. «Великий Боже! Благослови мой труд!»

Колени ее подогнулись. Халдор поставил лампу и подхватил девушку.

Бриджит и Халдор сидели подле Ранульфа и смотрели. Огонек лампы метался, освещая мальчишеское лицо. Бриджит взглянула на Халдора. Да, если бы не густая борода и сломанный нос, это было бы то же самое лицо. Девушка вспомнила жестокость Ранульфа и содрогнулась. Но его отец не притрагивался к ней, ни когда ее приволокли на корабль, ни потом.

Она приподнялась и наклонилась к больному. Его дыхание участилось, а кожа покраснела. Жар! После врачевания это часто бывает. Она пощупала запястье и ощутила очень частые толчки.

До реки было недалеко. Но Халдор взглядом запретил ей идти туда. Девушка нашла сосуд с водой, оторвала полосу от одежды. Теперь можно было не заботиться о чистоте. Бриджит смочила лицо и кисти Ранульфа и снова села.

Хотя Халдору принесли постель, ни он, ни девушка не ложились в эту ночь. Бриджит прислонилась к стене, подтянула колени к подбородку и клевала носом. Сны ее были странными и жестокими. Бог-Отец, Конейль и Халдор в одном обличье.

Когда первые утренние лучи проникли в открытую дверь часовни, Ранульф шевельнул левой рукой. А когда солнце поднялось выше, он открыл глаза и попытался что-то сказать. Но язык не повиновался ему, и даже отец ничего не смог понять. Бриджит остановила Халдора, который хотел дать больному питье, и просто приложила смоченную тряпку к пересохшим губам.

Когда Ранульф смог что-то различать, он узнал девушку и беспокойно зашевелился, но затем увидел отца и затих.

– Ему нужно попить, – сказала Бриджит. – Приподними голову и плечи…

– Халдор повиновался, и Бриджит прижала бутыль к сухим губам Ранульфа.

Он был совершенно обессилен и не мог даже глотать. Девушка помогала ему, как ребенку.

Когда ее мать умерла, оставив маленького сына, Бриджит ухаживала за братом. Девушка улыбнулась. Этот человек бил и унижал ее, а теперь он слаб и беспомощен.

Она собрала тряпки и одежду, чтобы выстирать их, бросила взгляд на Халдора, прося разрешения.

– Мой сын жив, – сказал он. – Ты в безопасности. Я распоряжусь. – Руки его тряслись. Под покрасневшими, воспаленными глазами чернели круги.