Демон внутри меня – 2

Глава 6

Год показался мне целой вечностью скитаний по раскаленной пустыне – пустыне собственной души, где я находил одни руины. Попытки перекроить и изменить ее давались очень нелегко.

Ведь я много раз хотел этого.

Денег и власти было мало, когда я оставался наедине с собой. Действительно наедине. Без демона в голове, совершенно один.

Снова один.

Без настоящей семьи – ни той, что меня вырастила, ни той, которую я создал бы сам.

Может, поэтому я так любил Энджи. Я всегда хотел ребенка. Хотел быть ему настоящим отцом, а не отморозком вроде своего папаши, а в итоге…я стал не лучше.

И знал, что будь у меня семья, дети, я бы разрушил их. Убил собственными руками, если бы они разбудили Деймона.

Он был бы способен на все. Именно поэтому я женился на Лидии. Чувствовал, что Деймон не причинит ей зла. Хотел объединить наши жизни, зная, что рядом будет женщина, которая всегда поймет и посвятит жизнь попыткам исцеления моей души, а я сделаю для нее все, что в моих силах.

Но психотерапии так мало для исцеления. Я не любил ее. Разумом я мог к ней прислушаться, а вот сердце и душу доверять не хотел.

Я смирился с тем, что всю жизнь буду один. И в этот самый момент я обнаружил в своем доме…Мелиссу Харт. Тогда, после очередной отключки сознания. Больше года назад я выпал из разума на несколько дней, подозревая, что все это время Деймон выполнял свои обязанности бизнесмена, владельца многомиллиардной корпорации, и ходил на деловые встречи. Он и отправился тогда к Алмасу Ясину, который был передо мной в неоплаченном долгу. Мне никогда не узнать в деталях, что именно он делал, но, когда я пришел в себя, то узнал, что в мой дом доставлена Мелисса Харт. Та самая журналистка, что подпортила нам с Деем жизнь.

Та самая журналистка, которой я передумал мстить, когда увидел ее чистый и искрящийся взгляд в кофейне.

Она зацепила меня. Звучит нереально, но Лейла задела меня, как только я взглянул на ее фото. А потом окончательно потерял голову, когда увидел в жизни.

Наверное, мы все живем и думаем, что так не бывает. Чувство связи с первого взгляда. Близости. Осознание, озарение, неясная пульсация в голове, что вот: ЭТО ОНА.

Но люди, испытавшие подобное, сразу поймут меня.

Это притяжение. Магнетизм. Нереальное чувство во что бы то ни стало быть с этим человеком…сделать что угодно ради нее. Стать кем угодно для нее.

Стать для нее всем – Другом. Братом. Отцом. Любовником. Дыханием. Жизнью. Всем.

Это пугает.

Если бы я только не поддался безумию тогда. Черная папка, мои угрозы…все это было блефом, который Лейла изначально принимала за чистую монету. На самом деле я никогда не собирался ни с кем ее делить.

Ни с кем. Я же не идиот, чтобы делиться с кем-либо такой…

Вкусной девочкой.

Но мне хотелось вернуться к своим жестоким и даже глупым играм. Мне хотелось запрограммировать ее на подчинение. Хотелось, чтобы я стал для нее всем, как и она для меня.

Я не был уверен, что при виде меня у нее бы возникли подобные чувства. Да, многие женщины хотели меня, как только видели. Боялись. Трепетали.

Но это все не то. Это не то обрекающее тебя на страдание чувство. На страдание в случае безответности и на безграничную эйфорию в обратном случае.

Потому что я знал с тех самых пор, как Леа запала мне в душу, что она обязательно станет для меня всем. И я мог отдаться этим чувствам, мог бы носить ее на руках изначально без всяких пыток и поощрений вперемешку с унижением.

Но тогда бы это был не я. Кто-то другой.

Все мы рабы собственных неудержимых и необъяснимых желаний, и я редко руководствуюсь разумом в остальных частях свое жизни кроме работы.

Так и вышло с Леа.

Я сделал все, чтобы стать для девушки миром внутри нее, но явно перегнул палку. И теперь она меня ненавидит. Потому что нельзя, нельзя привязать к себе насильно и по-настоящему. Только что-то одно из двух.

Избежав тюрьмы, я целых три месяца готовился к отъезду, решая дела по работе, оставляя бизнес-планы для своих помощников. Пускать все на самотек было большим риском, но я знал, что Барт и Трой смогут держать дела в своих руках. Я отказался от участия в выборах в сенат, молясь, чтобы Деймон не изменил мое публичное решение. Барт был только рад за идею об отъезде. Он и сам всю жизнь боролся с тяжелой болезнью. Его безумие не было столь запущенно, как у моего отца и меня, поэтому он жил почти как нормальный человек. Разве что ежедневно посещал психотерапевта и принимал влияющие на психику препараты.

Но я не хотел лечиться в психушке. Уже проходил подобное с Лидией. Не помогло.

Я был намерен избавиться от Деймона любыми способами, но как я не пытался найти ответы у него и в своем подсознании, их я так их и не нашел.

Картинка, воспоминание, событие, что надломило меня в террариуме, так и не вернулись ко мне. Деймон упорно хранил его за семью печатями, кидая в сознание дразнилки.

Когда я спрашивал у матери, что тогда произошло, она либо молчала, глядя в одну точку, либо плакала, постоянно нашептывая о том, чтобы МЫ ее простили. Очевидно, мы с Коулом. Шептала, что все равно любит его. Отца. Что она глупа и слепа, и очень виновата перед нами.

Я не знал, что делать, как ей помочь.

Полная безысходность.

Ее боль я всегда ощущал как свою собственную, поэтому так трудно было навещать ее в доме на Стейтен-Айленде.

Я чувствовал себя таким же опустошенным, съеденным изнутри, когда глядел в пустые глазницы матери.

Иногда мне казалось, что она предпочла бы смерть, если бы хоть на миг пришла в свое адекватное состояние. Стала такой, какой я ее помнил в детстве.

Мама. Волшебная женщина. Меня до сих пор мучают обрывки воспоминаний о том, как мы гуляем, проводим время вместе у океана всей семьей. Устраиваем барбекю на заднем дворе, у меня появляются первые друзья. А потом вечером она ругается с Уиллом, и отец бьет ее на моих глазах. Не сильно. Не так, как тогда в террариуме. Когда его припадок заканчивается, он умоляет Ханну простить его. Это я тоже видел.

Меня мучают сны и воспоминания о том, как отец бьет и меня, а после чуть ли не на коленях просит прощения, клянется, что я его «единственный любимый сын». С появлением Коула он изменил эту клятву на «Мой первенец. Мой любимый сын. Мой наследник», а на следующий день снова бил. Не то, чтобы избивал, но может ударить ремнем, всыпать в лицо.

Я вспоминаю, как он запирает меня в багажнике и держит там почти сутки. Я задыхаюсь. И мне скучно. Тогда я впервые начал придумывать, что я не один. Придумал воображаемого друга, брата-близнеца, похожего на меня. Это пока был не Деймон. Просто безликий друг, с которым я мог поговорить, уйти в себя, закрыться от безумия родителей. Не чувствовать себя таким одиноким.

С появлением брата я думал, что все наладится. Наконец-то я не один! Трудно вспомнить, что я чувствовал в трехлетнем возрасте, но меня не покидает ощущение, что я был безусловно рад его появлению.

Я мог часами смотреть на то, как Коул спит, и мечтать, что он вырастет, и мы будем друзьями. Еще чуть-чуть…и у меня будет РЕАЛЬНЫЙ друг. Он вырастет.

Вам, наверное, это все кажется полнейшим безумием. Воображаемые друзья, призраки, тени…Лидия не раз объясняла мне, что мое сознание расщепилось из-за ощущения одиночества и генетической предрасположенности к подобному. Случай в амбаре расколол мою душу на несколько частей.

И вот уже тридцать лет я раб всего этого дерьма, и при этом многие об этом даже не догадывается. Подсознание всегда умело заметает следы.

Все считают меня сильным, непробиваемым, хладнокровным, железным, уравновешенным и понимающим, но, порой, «импульсивным».

Я вынужден носить эту маску, медленно разлагаясь внутри. Я будто находился в коме все эти годы.

Леа. Она вывела меня из забвения. Не знаю, как и почему.

Она – пятый элемент, хакер моей души. Взломала и вдохнула новую жизнь. Порвалась в душу и потекла по венам.

Поэтому в Египте я скитался следующие три месяца. Посетил Израиль, Иорданию, прошел по всевозможным святым местам, зарос бородой и усами, отрастил хвост. Ночевал в пустыне с бедуинами, скитался без воды и еды и даже голодал пять дней, когда вычитал, что лечебное голодание помогает очистить душу от «беса» в том числе.

Когда человек отказывается от воды и еды полностью, он испытывает стресс, который избавляет его от эмоциональных стрессов.

Но ничего не помогало. Провалы в памяти продолжались, и по кредитной карте я отслеживал поступки Деймона: слетал в Амстердам, снял несколько шлюх. Потратил полмиллиона в Бангкоке. Думаю, продолжать не стоит. Обнаружил у себя несколько грамм «белого». Вернулся в Египет.

И ничего не помню. Но могу представить, чем занимался он, пока я тут скитаюсь и скучаю по своей девочке.

Но не мог. Просто взять и вернуться после того, что сделал Деймон. Знал, что она не поймет моего расщепления, и это не оправдает меня в ее глазах. К тому же я просто боялся, что Леа узнает об этом. Сочтет меня безумным, сумасшедшим, больным…слабым. Испорченным. Это было страшнее всего. Видеть в ее глазах не страх…а жалость. Лучше умереть.

Она никогда не узнает. Ни о том, что делал отец, ни о моих проблемах. Вот излечусь и предстану перед ней собой.

В итоге я услышал об Итане и отправился на Бали. Не было ни дня, чтобы я не вспоминал о Леа. Не было ни одной девушки, на месте которой я бы не представлял ее.

Но все они были меньшим, чем даже ее тень. Безликие. Их имена забыты, а лица стерты. И лишь голубые глаза выедают мне душу, заставляют сердце гореть в агонии.

Итана учила меня очищению. Транс, гипноз, йога. Она запретила мне трахаться с кем-то кроме нее, объяснив это тем, что Тантра – это не секс, а очищение от излишней похоти.

Мне никто и не был нужен. Следующие месяцы я вновь пытался прогнать Деймона, но он все равно давал о себе знать.

Ключевым моментом стал мой сон, что явился мне, когда уснул прямо на пляже. Мне приснилось то, что случилось со мной тогда: все, до самых мелочей…проснулся в холодном поту с гребанными слезами пятилетнего мальчишки на глазах, а рядом сидела Итана, колдуя надо мной с какой-то ароматической свечей и чашей, полной трав.

– Вспомнил? – тихо спросила шаманка, когда я пришел в себя.

– Да, – ответил, глядя на линию прибоя и волны, что ласкают берег. – Но воспоминания ускользают. Это был сон.

– Да. Это был сон. Но уже лучше, чем ничего. Он всегда будет жить в тебе, но оставит тебя в покое, если ОНА поможет.

Я посмотрел на Итану, прищурившись: я ничего не говорил ей о Леа. Совсем ничего. Но эта женщина видела всех насквозь. Даже меня.

– Такая сильная любовь, – прошептала она с придыханием, опуская новые травы в свою чашу. Она протянула ее мне, заставляя пить. Травка вызывала нехилые галлюцинации, помогала выйти в «астрал», как Итана это называла, или впасть в состояние транса и гипноза. Не знаю как, но все эти ее шаманские рецепты работали. – Разрушающая, болезненная. Очень много боли ты причинил ей. Но это сломало тебя, Кай, – нашептывала она, глядя мне прямо в глаза.

– Перестань! Заткнись! – я не хотел это слушать, не хотел, чтобы Итана предсказывала будущее, но женщина не могла прервать сеанс.

– Вижу…ваше прошлое, Кай. Мир послал тебе любовь. В миг, когда ты увидел ее, отказался от подарка. Страх, – продолжала считывать она все мои чувства, отчего у меня появилось непреодолимое желание ударить. Я все тот же импульсивный подонок, но я пытаюсь победить своих демонов. – Страх за потомство. Очень сильный. Ты боишься, что после тебя ничего не останется.

– Хватит! Перестань, Итана! Прекрати! – я схватил ее за шею, сдавливая в своих руках, сжал зубы, хрипя от злости. В глазах шаманки разгорелся недобрый огонь.

– Пожалеешь, Кай.

– Я просил тебя не делать этого! Не хочу знать будущее, – резко отпускаю, делая сильный выдох. – Прости меня.

– Не хочешь? А вернуть ее хочешь?

– Больше всего на свете, – сглатываю, выдыхаю едва слышно.

– Тебе идет любовь, Кай Стоунэм.

– Это не любовь! – рявкнул я, по-прежнему раздражаясь. Мне кажется, это слово делает меня слабым и уязвим, и мне это не нравится.

– Она делает тебя сильнее. Страдания очищают и развивают душу. Так было суждено. На вашем роду была болезнь страшная. Твои страдания искупят грехи предков. Ты и твой брат – последние, Кай. Ваши дети будут здоровы, если…если появятся на свет.

– Наши…дети? Мой брат мертв.

Итана как-то загадочно улыбнулась и пожала плечами.

– Мои духи никогда не лгут мне. Он жив.

Эта новость меня оглушила.

– Я не верю в это.

– Веришь, Кай. Иначе бы не был сейчас здесь, на Бали, не познавал храм своей души. Мы собираем руины по кусочкам, но и сам силы приложить должен ты. ОНА сильная. Ей нужна опора, а не неуравновешенный псих. Своего злого демона выпускай только в постели…

Я возвёл глаза к ночному небу и заржал во весь голос. К счастью, Итана не обиделась, а только более загадочно улыбнулась.

Потушила свечу, снова дала мне испить из чаши.

– Пойдем в хижину.

Она много для меня сделала.

Деймон пока не возвращался, но я знал, что это не навсегда. После того, как меня привезли в Нью-Йорк больше года назад, я снова вернулся к терапии. Закрытой терапии. Пришлось заплатить психиатру огромные деньги, чтобы моя болезнь осталась за семью печатями. На мой вопрос, каковы шансы на то, что я полностью стану владеть своим разумом, он ответил туманное: «Мистер Стоунэм, мозг человека – загадка. Вы можете излечиться завтра, а можете окончательно сойти с ума. Люди, подобные вам, обычно склонны к суициду, на этом их история и заканчивается. Я поражен, что вы до сих пор терпите этот сумбур в вашей голове, и не пытаетесь наложить на себя руки. Я боюсь, что внутренний конфликт между вашими личностями неизбежно приведет к самоубийству. Вы и не заметите этого. Но также у меня есть большие надежды на длительную ремиссию. Все, что вам нужно – спокойствие, гармония и уют. Деймон просыпается в стрессовых ситуациях или в тех случаях, когда его зовут. Идеальным вариантом для излечения было бы, если бы вы уехали в уединенное место на земле, закрыли свой бизнес и карьеру, прожили там достойную жизнь. Но, думаю, вы на это не согласны».

Еще бы я был на это согласен.

Мне нравилось держать какую-то часть мира в своих руках, но не только из-за огромной власти и денег, изобилия вселенной и жизни, и роскоши. Я знал, что МОЙ бизнес (по крайней мере, о котором знал я, а не Деймон) полностью легален – строительный, нефтяной, банковский и по мелочи: рестораны, бары, гостиницы. Все это создает большее количество рабочих мест и огромную площадку для досуга. В конечном итоге моя деятельность идет на пользу человечеству, и я рад возможности быть услышанным.

Я был бы счастлив, если бы кто-то гордился мной, кто-то восхищался мной. Но моя мать сошла с ума, отец был таким всегда, а моя любимая женщина меня заслуженно ненавидела.

К счастью, так мне было даже интереснее. Теперь игра с Леа превратилась для меня в непроходимый квест – во что бы то ни стало я должен погасить в ней ненависть и пробудить НАСТОЯЩИЕ чувства, а не довольствоваться жертвой Стокгольмского синдрома и безвольной куклы.

– Я не ослышался, мистер Стоунэм? Сколько роз? – Чарли кашлянул, записывая мои указания в телефоне.

– Столько, сколько понадобиться, чтобы украсить всю ее серую и унылую улицу, – отрезал, изучая кипу бумаг, скопившуюся на своем столе. Мне совершенно не хотелось разбираться в этом, зная о том, что теперь я здесь…дома. Так близко к Леа. Спустя целый год.

Черт возьми. Я скучал до щемящей боли в сердце.

По аромату ее кожи, по вызову в голубых глазах. И по рукам – нежным, но царапающим коготкам.

И это чувство раздражало и волновало одновременно.

Когда я увижу ее, мне, наверное, понадобится реанимация. Потому что я не знаю, каким образом буду бороться с желанием сгрести Леа в охапку, утащить к себе в квартиру и неделями не вылазить из постели.

– О, должно быть, она особенная девушка, – с загадочной улыбкой посмотрел на меня Чарли, отчего я окончательно пришел в ярость.

– Ты совсем осмелел?! – рявкнул, смяв бумагу на своем столе. – Выполняй свою работу, Чарли. Быстро!

– Хорошо, хорошо, – благосклонно кивнул помощник, продолжая глядеть на меня этим дебильным взглядом из разряда: «Ага, попался, чертов тиран. И на тебя нашлась управа».

Блядь. Бесит. Неужели все так заметно? Это все очень незнакомо. Дожил. Тридцать пять, а веду себя как восемнадцатилетний. Любовь делает нас идиотами…

Мои агенты доложили мне реакцию Лейлы на моей подарок. Чего и следовало ожидать, но напрягло меня не это.

В отчете, который предоставил мне Джейме Олсен за весь этот год, что он наблюдал за Лейлой, было несколько странных вещей. Кто-то также наблюдал за Лейлой. Не было оснований полагать, что эти люди опасны – возможно, это люди Честера, и они, наоборот, охраняют девушку. Но событие, которое произошло с Лейлой примерно полгода назад на вечеринке у ее подруги Валери, заставило меня поднять всю охрану на уши. Девушка была замечена в состоянии наркотического опьянения при том, что я на все двести процентов был уверен, что Лейла не стала бы принимать наркотики. Когда она покидала вечеринку, находясь в полном неадеквате, на нее напали. К счастью, моя охрана подоспела вовремя, однако преступников поймать не удалось. Они были в черных плащах и масках.

Что еще за черт?! Кто посмел позариться на мою девочку? Мои люди доставили Лейлу домой, проследив за тем, чтобы родители позаботились о ней.

И все бы было хорошо, пока через месяц девушка не слегла в больницу с сильным отправлением, которое едва ли было случайностью…

Лейла была под чьим-то глупым прицелом, иначе мне никак не объяснить все эти жалкие попытки убить девушку. Я не понимал, чего хочет преступник, пока не наткнулся на еще один случай – совсем недавно Лейла расцарапала себе кожу, когда меряла одежду в одном из магазинов. Ткань была пропитана стекловатой изнутри. К счастью, девушка обнаружила это до того, как переоделась полностью. Устроила в магазине разборки, и моя охрана не пропустила ни минуты этого конфликта.

Из чего я сделал один вывод: Лейлу не хотят убить. Кто-то хочет испортить ее жизнь, замучить, вымотать, а самое главное – изуродовать. Мне оставалось только радоваться, что эти люди в черном плаще еще не плеснули ей в лицо выжигающую кислоту.

Поэтому я отправил к Леа Джейме, купил машину ЕЙ, чтобы она не чувствовала себя ужасно, думая, что ездит на моей машине. Чтобы не думала, что чем-то обязана мне. Джейме выслал мне фотографии побитого Лексуса, но я только пожал плечами.

Моя девочка с характером. Я и не ждал того, что победа будет легкой.

– Машину заменить, – отдал приказ, не намереваясь сдаваться. Как бы там ни было, скоро я сам появлюсь в ее жизни, хочет она того или нет. Мне оставалось уладить накопившиеся за год дела и потом полностью заняться Лейлой, но только после вечеринки у Дэвидсонов, на которой я обязан присутствовать. Дэвидсон один из моих приятелей и просто приятный человек в нашем акульем кругу. К тому же это прекрасная возможность прибить Кристиана Уотерса и закатать губу Акселю Честеру. Если он трахнул Лейлу…нет, я не убью его. Сделаю так, чтобы его ВСЕ, блядь, трахнули.

Я все тот же эгоист. Ведь знаю, что Аксель все сделал правильно, когда спас Лейлу от меня и Деймона. Она имела полное право встречаться с ним и даже спать. Мы не были в отношениях. Никогда не были в нормальных отношениях, но собственник внутри меня думал иначе.

Вечер проходил в отеле, которым владела моя компания и несколько соучредителей, и назывался он, как и одноименный ресторан нашей же сети, «Black Brilliant». На самом верхнем этаже отеля находились мои апартаменты, поэтому мне нужно всего лишь спуститься на несколько пролетов вниз.

Мне было непривычно смотреть на себя прежнего: за время, проведенное на Бали, я привык к длинным волосам и бороде, которая поначалу бесила, но позже даже помогала, так ко мне приставало куда меньше малолеток, приехавших на Бали отдыхать. Мой растаманский внешний вид избавлял от лишнего женского внимания, но лишь немного: без него я все равно не оставался. А теперь я видел в отражении прежнего Кая Стоунэма.

Кто я?

– Кай Стоунэм, – провел пальцами по гладкой линии челюсти, по почти выбритым вискам, по волосам, стоящим торчком на макушке. Я снова помолодел лет на десять. Но глубокая морщинка меж бровей выдавала Деймона, так как он часто хмурился, и это отразилось и на моем лице. Радовало только то, что за весь этот год я не потерял спортивную форму – мой день не начинался без физических упражнений. Тренируя тело, мы тренируем душу и волю – этого постулата я придерживался всю жизнь.

На мероприятия такого рода стоит приходить в пиджаке, но я решил не нагружать себя лишней одеждой. Я итак отвык от этих тесных тканей и дурацких пуговиц, а еще больше от брюк, которые не всегда были удобны…особенно рядом с Лейлой.

Невольно вспоминаю, как ее пальцы скользят по поясу, по молнии на моих брюках, когда я врываюсь в ее комнату, чтобы урвать свое. Иногда она сидела на кресле в легком шелковом халатике и будто только и ждала.

Моя девочка не находила себе места без меня.

Иногда злилась, закрывалась в ванной и даже заползала под кровать, выкрикивая проклятья в мою сторону.

Я свел ее с ума. Довел до безумия.

И теперь, когда нахожусь на дебильной вечеринке, от которых так отвык, я скольжу взглядом по женским телам и задыхаюсь от скуки. Единственная девушка, которую я удостоил улыбкой, была Брук Маккартни – дочь нефтяного магната, у которого я бы не прочь отщипнуть половину акций. Мне бы не хотелось, чтобы его компания вырвалась вперед, поэтому лучшим решением было бы стать с Маккартни союзниками.

Брук повзрослела за этот год: стала красивее, увереннее. Она крутила роман с рок-звездой, чтобы позлить своего папочку, но меня это мало интересовало. Я просто должен был быть с ней вежлив, и не относиться к ней, как к шлюхе. Хотя теперь…кто знает, какой она стала. Раньше это была невинная девочка, но все могло измениться.

Других женщин я наградил парой фраз и вернулся к мужикам и разговорам, которые мне уже поперек горла стояли.

Все, что меня радовало, дак это то, что в атмосфере, где обычно просыпался Деймон и отключалось мое сознание, провалы в памяти прекратились. Неужели ад закончился? Ведь раньше Деймон вступал в игру, как только моя нога переступала порог подобных мероприятий.

– Всю душу из меня высосала. И деньги, – краем уха услышал я разговор, который вели между собой мои партнеры и приятели.

– Все они такие, смирись с этим. Наши жены вправе требовать эти компенсации за то, что мы развлекаемся с любовницами и шлюхами. Так что не будь скупердяем, купи ей новую тачку, – голос Джека Флетчера прервал нить моих рассуждений.

– Боюсь, что деньги на ее карте уходят на ее же любовников. Стерва! – вставил Амадей, который был одним из моих помощников, приглядывающий за делами почти целый год. Мы дружили со времен колледжа. – Ну а ты, Стоунэм? Почему один? Не нашел себе экзотическую красотку на Бали?

– Утратил интерес к шлюхам, – сжал зубы, я взял стакан с бурбоном у проходящего мимо официанта.

– Ого. А я не забыл то, что было год назад. Та красивая шлюшка. Ты так с ней обошелся…а за день до этого приревновал ее к Эндрю. Мы все это заметили. Кстати, она должно быть уже давно тебе надоела? Не поделишься телефончиком?

Я смерил Джека Флетчера таким взглядом, от которого он уменьшился раза в три. Жаль, что взглядом я могу убить только морально, а не физически.

– Полегче, Джек. Она больше, чем шлюшка. Разве не видел, как он тогда на нее смотрел? Даже у Кая Стоунэма бывают слабости, – мне показалось, или он действительно сказал это вслух? Мой помощник больно осмелел. Распустился за этот год. Я кинул на него тот же уничтожающий взгляд, понимая, что так еще больше выдаю свои эмоции.

– Развели базар, как бабы, – пренебрежительно отчеканил я, выпивая бурбон до дна. Не стоит перебарщивать с алкоголем, да и не стоило вообще пить. Так гораздо труднее держать разум под контролем. – Не ваше дело, кто она для меня. Ваше дело заткнуться и забыть о ней.

– А я вот не могу забыть. Ее красота врезалась мне в память. Хотя шлюхи всегда красивые. Но в этой что-то большее. Такая хрупкая и боевая одновременно.

Мое терпение лопнуло. Я не заметил, как стакан превратился в осколки на ближайшем столе, а мои руки схватили Джека Флетчера за воротник его рубашки и чуть не разодрали ее.

– Еще раз назовешь ее шлюхой, лишишься всего, что у тебя есть. Тебе. Все. Ясно? – прошипел пустоголовому идиоту в лицо, еле борясь с тем, чтобы не разорвать его в клочья. Ублюдок.

Я не раз называл Леа шлюхой. Но…это моя прерогатива называть ее как бы там ни было. Когда я говорю «шлюха», то имею в виду – Только. Моя. Шлюха. Моя. Девочка. Женщина. Целиком и полностью.

Никто не имеет право оскорблять ее. А оскорблять ее в моем присутствии…Что ж, рискни.

– Ясно, ясно… – пропыхтел Джек, и я отпустил его, понимая, что мы на вечеринке у одного из своих друзей, и мне не стоит привлекать к себе такое внимание и портить ему вечер.

– Что, и ты туда же? Охмурила тебя да? Влюбился что ли, Стоунэм? – Амадей хотел пошутить, разрядить обстановку, зная, что его слова, будь девушка не Лейлой, звучали бы как шутка, но он угодил в точку.

Мне не нравилось, что все они будут посмеиваться и удивляться такой перемене в моем отношении к женщине. Будут считать меня зависимым, слабым и уязвимым. Но я не мог скрывать свои чувства, не мог терпеть, что ее оскорбляют, трогают… Хотя плевать. Пох*й, что они думают.

Я просто не мог совладать с бурей, что творилась в душе. То, что Лейла была так привлекательна и желанна в глазах многих, еще больше заводило меня, заставляло желать эту девушку и сделать так, чтобы она была только моей.

Она итак моя.

Пусть даже и крутит с придурком Честером. Ее душа давно присвоена мной. Осталось только забрать свое. Но теперь уже не мучать, а оберегать.

Пусть ржут, пусть считают, что я влип. Зато моя женщина особенная, а не пустоголовая идиотка или шлюха. Я у нее первый…и, надеюсь, последний. Мне предстоит узнать это.

– Ладно, ладно. Здесь все ясно. Давайте сменим тему, парни. Ну с кем не бывает? Она чужая территория, и, как видно, Каю не надоела. Он не забыл о девк…девушке даже спустя год отдыха. Поэтому предлагаю всем собраться после вечеринки у меня, там тоже будет много интересного, – сгладил конфликт Амадей, но я уже их всех не слушал.

Я искал взглядом Честера или Уотерса. Где прячутся эти трусы?!

Мой взгляд упал на девушку, которая появилась вместе со звуком прибывшего на этаж лифта. Дверь открылась, я увидел изящные лодыжки и черные лодочки. Мой взгляд заскользил по стройным ногам, облаченным в красную юбку-карандаш с кружевом. Наткнулся на полоску слегка оголенного живота и посмотрел выше. Стройная девушка с потрясающими изгибами тела, которые бы я узнал из тысячи подобных.

У меня сперло дыхание, потребность в воде и в ней стала осязаемой во всем теле. Блядь.

На девушке одет короткий топ-бюстье с таким же красным кружевом, как на юбке. Лейла выглядит дорого, а не вульгарно. Очень женственная. Неземная. Волосы собраны в конский хвост, две прядки выпущенные из него и обрамляют загорелую кожу знакомого до мелочей лица.

Девушка делает пару шагов, прижимая к себе клатч, ручку и телефон. Плечи расправлены, подбородок слегка вздернут, кошачий взгляд с опаской оглядывает присутствующих.

Лейла Харт.

Она здесь.

Я здесь.

Я с шумом выдохнул, поддавшись порыву…черт. Черт, черт, черт.

Нет никаких слов, чтобы описать то, что произошло внутри меня. Полный пи*дец. Вот она, моя иллюзия, моя девочка, что преследовала меня весь год. Женщина, которую я представлял себе, которую страстно желал забыть, прикоснуться… Реальна, как никогда.

Я знал, что мне нужно удержаться. Возможно, проигнорировать ее, а лучше вообще не допустить нашей встречи.

Но я знал также, что не смогу.

Скоро, демон, скоро. Скоро ты вкусишь свой самый желанный и запретный плод.