Демоны Боддеккера - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джо Клиффорд Фауст (Глава 2 Судороги экстаза) #3

Глава 2 Судороги экстаза

Я все еще смеялся, когда Хонникер из Расчетного отдела схватила меня за руку.

— Пойдем, — настойчиво потянула она.

— Куда? — спросил я, силясь отдышаться.

— Вниз. Позаботиться о безопасности.

— Это не наша проблема, — отмахнулся я. — Пусть «старики» разбираются. А когда они…

— А если толпа высадит двери и примется громить здание?

— Логичный довод, — признал Депп. — Мы могли бы по крайней мере потянуть время.

— Откуда они узнали, что Дьяволы здесь? — спросила Дансигер.

Хонникер покачала головой.

— Понятия не имею. Знаю только одно: если мы не сумеем уверить народ, что Дьяволов тут нет, толпа повесит их заместителей — и этими самыми заместителями будем мы.

Она потянула меня к двери.

— Но что мы им скажем? — спросила Бэйнбридж.

— Не волнуйся. Боддеккер что-нибудь придумает.

Не успел я и слова молвить в протест, как уже мчался во всю прыть через холл вместе с остальными, внося смятение в ряды тех немногих, кто еще не знал, что у наших дверей начинается самый настоящий бунт.

Рывком всадив «ключ года» в двери лифта, я оглядел себя в зеркало. Сегодня на работу я оделся не вполне официально. Зря. Знай я заранее, что мне предстоит умасливать сердитую толпу, уж выбрал бы что-нибудь другое — например, замотался бы в американский флаг или нацепил синюю футболку с большой красной буквой «С».

— Как я выгляжу?

— Примерно так, как мы себя чувствуем, — отозвался Депп. Дверь отворилась. Мы всей компанией ввалились в лифт,

кто-то нажал кнопку первого этажа. Кабина провалилась вниз, в животе у меня ухнуло, а вокруг разом загомонили, строя всевозможные догадки и спрашивая, как же быть.

— Тише, — прикрикнул я. — Мне надо подумать. Очень серьезно подумать. И очень быстро.

Все замолкли.

«Леди и джентльмены, я прекрасно понимаю, как сильно вы встревожены и разгневаны тем, что увидели вчера вечером. Как один из тех, кто явил Дьяволов Фермана миру…»

Нет. Эту часть лучше выпустить — не то я продолжу параллель с доктором Франкенштейном.

«Как один из сотрудников корпорации Пембрук-Холл, я не могу не разделять вашу тревогу и гнев. Но давайте не позволим эмоциям завести нас туда, где представления об американском правосудии становятся насмешкой над чаяниями отцов-основателей».

Да. Вот это мне понравилось. Попал в переделку — маши флагом.

«Вчера вы все стали очевидцами совершенно возмутительных событий. И, учитывая число свидетелей по всему миру, могу смело заверить вас: зло, сотворенное Ферманом и его Дьяволами, не останется безнаказанным. Но прошу вас позволить работать системе — дабы правосудие стало честным, законным и…»

Раздался сигнал — кабинка со скрежетом остановилась.

«…и быстрым».

Двери разъехались. Потрясающее зрелище. Горсточка охранников из кожи вон лезла, чтобы не пустить внутрь толпу. И — что самое поразительное — толпа повиновалась, не напирала, хотя даже сквозь электронный гул открывающихся дверей лифта я слышал мерное скандирование.

— Мистер Боддеккер! — Это был Весельчак. — Здесь не выйдете. Слишком людно.

И он показал на вход, как будто я сам не видел.

— Знаю, — произнес я.

— Они здесь из-за Дьяволов.

— И это я тоже знаю. Потому и пришел.

— Тоже из-за Дьяволов? Ух ты! Может, вам лучше бы посидеть и подождать со всеми прочими?

Я прошел мимо него к окну. На Мэдисон-авеню собралось столько народа, что улицу было не разглядеть — только сталь и стекло зданий на той стороне, над морем голов.

— Мне потребуется что-нибудь, на чем можно стоять, — сказал я. Депп тотчас же повернул обратно, поговорить с Весельчаком.

Скандирование с улицы звучало все громче и отчетливее:

— Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов!

— Еще мне надо что-то, чтобы говорить с ними. У кого-нибудь есть что-нибудь вроде громкоговорителя?

— Мегафон сойдет? — спросил один из охранников.

— Лучше, чем ничего.

Охранник отстегнул громкоговоритель от пояса и протянул мне. В эту же секунду подоспел и Весельчак с шестифутовой стремянкой.

— Годится, мистер Боддеккер?

— Великолепно. — Я бросил охранникам: — Двери заперты?

Все дружно закивали.

Я показал на центральную дверь.

— Откройте, чтобы я мог выбраться, хорошо?

— Вы хотите пойти к ним?

— Выбора-то нет.

— Боюсь, мы не можем вас выпустить. Соображения безопасности.

— Послушайте, — произнес я. — Я представляю здесь Пембрук-Холл. Именно мы наняли Дьяволов. И если этим людям нужны Дьяволы, я должен выйти туда и поговорить. Вдруг удастся убедить их разойтись по домам.

Охранники переглянулись и пожали плечами.

— Что ж, шкурой вам рисковать.

Один как-то странно покосился на меня и достал из нагрудного кармана пластиковую карточку.

— Ну ладно, молодой человек, коли настаиваете… «Черта лысого я настаиваю, — подумал я. — Просто в данных обстоятельствах иного выхода нет».

Пожилой охранник подошел к дверям, показал толпе ключ и жестом попросил расступиться. Передние ряды принялись живо оборачиваться к задним, и скандирование мало-помалу затихло.

Охранник провел ключом по считывающему устройству и приоткрыл дверь на узенькую щелочку.

— У меня тут один молодой человек из агентства, которое занимается теми, за кем вы явились. Говорит, хочет вам всем что-то сказать. Расступитесь, чтобы он мог выйти.

Толпа загудела — народа собралось так много, что этот гул более походил на раскаты грома — и чуть отодвинулась.

— Спасибо, — пробормотал я и обратился к тем, кто стоял поближе: — Еще минуточку.

— Давай валяй, — откликнулся кто-то из них.

Я расставил стремянку, поднялся примерно до половины и оперся локтем о верхнюю ступеньку. Только однажды, на концерте, я видел столько народу зараз. Толпа наводнила всю улицу, люди толпились даже на противоположной стороне Мэдисон. Если считать, что за спиной у меня высилось здание, я был окружен со всех сторон. Справа, от перекрестка, доносились гудки велорикш, сопровождаемые сердитым свистом регулировщика. Пока я осматривался, толпа снова начала скандировать:

— Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов! Вы-во-ди-те Дья-во-лов!

Я включил мегафон. Он взревел сиреной, и я тут же поспешил его вырубить. Толпа притихла. Я снова включил аппарат, на сей раз убавив громкость, и поднес к губам.

— Леди и джентльмены! Могу ли просить у вас минутку внимания?

— Давайте послушаем! — выкрикнул кто-то.

— Меня зовут Боддеккер. Я представляю Пембрук-Холл…

— Это он! — завопил еще чей-то голос. — Он написал эту рекламу!

В животе у меня все перевернулось, голова закружилась. Я вцепился обеими руками в лестницу, ожидая самого худшего.

— Он создал Дьяволов!

Я зажмурился и стиснул зубы.

Волна звука, нарастая, ворвалась в уши, такая громкая, что почти разрывала тело на куски.

Аплодисменты, прерываемые радостным свистом, визгом и топотом.

Я открыл глаза и челюсть у меня так и отвалилась. Эти люди были в восторге!

— Приведите сюда Дьяволов! — выкрикнул кто-то. Совсем еще мальчишка, лет десяти, не больше, одетый на манер «Теч-бойз».

— Когда мы их увидим? — Новый голос. На сей раз — девочка лет четырнадцати, размалеванная донельзя и в белой футболке, раскрашенной под бронекуртку времен Норвежской войны.

— Они умеют писать? — Женщина среднего возраста. — Мы хотим их автографы!

Я заставил себя снова выпрямиться и обернулся, вглядываясь через стекло в вестибюль Пембрук-Холла. Оставшиеся там встревоженно смотрели на меня.

— Они мирно настроены! — прокричал я. — Мирно!

— Я так и знал! — раздался ответный возглас из толпы. Новый шквал восторженных воплей, да такой, что я решил: сейчас здание обрушится. И снова понеслись вопросы.

— А как их звать по-настоящему?

— Сколько им лет?

— Они женаты?

— Они гетеросексуалы?

— Когда выйдет их следующий ролик?

— А Болл правда им специально заплатил, чтобы они его отколотили?

— Да ни в жизнь! — выкрикнул кто-то другой. — Старый Гомер заслужил хорошую взбучку!

Я наконец-то вспомнил о громкоговорителе и попытался обратиться к толпе, но меня просто не слушали. Тогда я врубил звук на такую мощность, что мегафон опять взвыл. Все ошеломленно умолкли.

— От имени «Пембрука, Холла, Пэнгборна, Левина и Харриса» благодарю вас всех за пылкую поддержку и одобрение Дьяволов Фермана.

Громогласное «ура».

А дальше-то что? Я приказал себе пошевелить мозгами.

— К сожалению, даже мы не были всецело готовы к столь восторженному отклику публики на «Наноклин» и представляющую его банду. Однако позвольте заверить: в самом ближайшем будущем вы будете видеть Фермана и Дьяволов гораздо чаще.

— Напустите их на президента! — По толпе прокатился хохот.

— Я вынужден извиниться перед всеми. Мы не готовы вывести к вам Дьяволов прямо сейчас. И, к сожалению, здесь не самое подходящее для этого место, поскольку вы блокируете движение транспорта. Но опять-таки хочу заверить, мы непременно примем меры, чтобы вы могли лично увидеть четверку, сделавшую «Наноклин» самым заманчивым продуктом в мире.

Новые аплодисменты. Когда они отгремели, опять посыпались вопросы.

— А разве их было не пятеро?

— Что случилось с Джимми Джазом?

— Он правда умер?

— Ну скажите, скажите, что он не умер! — прорыдала какая-то девица.

— Нет, — ответил я. — Насколько мне известно, Джимми Джаз не умер…

Я сделал паузу, пережидая всплески радостных аплодисментов.

— К несчастью, мистер Джаз сменил сферу своих интересов и более не входит в состав Дьяволов Фермана.

Толпу облетел разочарованный вздох. Некоторые, впрочем, немногие, начали расходиться.

— А как насчет остальных?

— Остальные живы и здоровы…

— Их не убили, когда они пытались спастись в Нью-Джерси?

— Нет, — ответил я. — Все остальные живы, здоровы и очень скоро снова будут работать с нами. К сожалению, в результате их столкновения с Гарольдом Боллом и его гостями нам надо уладить кое-какие формальности с законом, прежде чем позволить им вновь появиться на публике…

— Кому нужен этот Болл?

— Приведите к нам Дьяволов!

— Хотим Дьяволов!

Они опять завели свой речитатив, на этот раз в усеченном виде: «Дья-во-лов! Дья-во-лов!». Я замахал руками, пытаясь заставить их замолчать, но тщетно. Эти люди твердо вознамерились непременно хоть мельком увидеть своих… Короче, тех, кем они воображали Фермана и его шайку. Я поднял мегафон. Толпа притихла.

— А что, если я скажу вам, — спросил я, — что Дьяволов тут нет? Что нам понадобится некоторое время — даже несколько часов — на то, чтобы привести их сюда?

Сразу из доброй дюжины мест зазвучал нестройный ответ:

— Мы подождем!

Новые «ура», речитатив: «Дья-во-лов! Дья-во-лов!». Я снова взмахнул мегафоном, утихомиривая толпу.

— Чем дольше вы будете здесь стоять, тем в большее нетерпение придете и тем сильнее раздразните копов. Надо освободить улицу. Если я дам вам на секунду увидеть Дьяволов — обещаете немедленно разойтись?

Толпа — все продолжавшая расти — одобрительно завопила.

— Я скоро вернусь!

Торопливо спустившись с лестницы, я бросился к двери, жестами призывая охранника впустить меня. Влетев в вестибюль, я сунул Хонникер из Расчетного отдела ключ от лифта.

— Иди к «старикам». Посоветуй им вывести Дьяволов на балкон третьего этажа.

— Что ты задумал, Боддеккер? — изумилась она.

— Дадим толпе то, за чем она сюда явилась.

— Спятил? — спросила Дансигер. — Хочешь взвалить на себя ответственность за…

— Они пришли, чтобы восславить Дьяволов, а не линчевать их. — Я легонько подтолкнул Хонникер к лифту. — Поживей. Пожалуйста.

— Что ты там делал? — спросил Депп. — Выглядело так, точно ты аукцион проводишь…

— Не аукцион, — поправил я. — Встречу. С Манхэттенским отделением фан-клуба Дьяволов Фермана.

— Что? — завопил Депп, но я уже направился к двери и подал охраннику знак открывать.

Увидев меня, толпа просто взбесилась. Я взобрался на стремянку и поднял мегафон, чтобы заставить их замолчать.

— Я устроил так, что вы увидите Дьяволов, — сообщил я, а когда вопли восторга утихли, продолжил: — Они будут здесь через несколько минут. Тем временем, если у вас есть вопросы, на которые могу ответить я… Пожалуйста, пожалуйста, по одному!

— Кто из них самый высокий? — выкрикнул кто-то, но его дружно подняли на смех.

— В какую школу они ходят?

— Гм, в настоящее время никто из них не посещает школы.

— Где они живут?

Я даже не знал, выехали ли они из той сожженной церкви. Насколько мне было известно, Дьяволы еще подыскивали себе логово.

— Я не уполномочен сообщать, где они живут. Прошу прощения.

— Ферман у них за главного?

Еще один вопрос, на который у меня не имелось ответа. Зато ответ прозвучал из трех других мест сразу:

— Ну разве это на хрен не очевидно?

— Как вы их выдумали?

— Я их не выдумывал. Полагаю, можно сказать, я их открыл.

— Как вы их открыли?

— Как-то ночью забрел туда, куда лучше не забредать. Они угрожали убить меня. Я пообещал протащить их в рекламу, если они оставят мне жизнь.

— Эй, Боддеккер, я тоже собираюсь вас убить, — крикнул кто-то.

— Ничем не могу помочь, — покачал головой я. — Я делаю такие предложения только один раз.

Толпа засмеялась и захлопала. Я поймал себя на мысли: «Что ж, это не так уж и плохо…»

— Нормана Дрейна и в самом деле избили во время первой рекламы, или это постановочный эффект?

— В самом деле, — проговорил я. — К несчастью, в самом деле.

— Почему тогда вы использовали пленку с его избиением?

— Чтобы подчеркнуть всю силу эффекта «Наноклина».

— А как насчет Гарольда Болла?

— Смотрите его шоу сегодня вечером. Беру на себя смелость предсказать, ближайшие шесть-восемь недель они будут прокручивать записи лучших передач и приглашать ведущих со стороны.

— Сколько стоят их куртки? Их шили на заказ?

— Нет. Это настоящее армейское обмундирование, бронекуртки с Норвежской войны. Только Джет еще разрисовал их символикой Дьяволов.

Вопросы все поступали и поступали, примерно одного склада, только уже чуть лучше продуманные. Какая-то девушка спросила, правда ли, что Фермана отчислили из Джульярда*, потому что если «да», она думает, он был ее одноклассником. Эта новость мгновенно сделала и ее саму знаменитостью. Добрых два десятка фанатов обступили девушку, стремясь услышать, что она сможет рассказать.

* Джульярдская музыкальная школа, лучшая музыкальная школа США, расположена в Нью-Йорке.

Наконец, когда у меня уже начал садиться голос, а вопросы делались все заковыристее и заковыристее, из толпы высунулась чья-то рука. Указательный палец тыкал в какую-то точку.

— ВОН ОНИ!

Я обернулся. Это и впрямь оказались они, все четверо, на балконе третьего этажа, специально открытом охранником, чтобы Дьяволы могли высунуться и помахать. Чуть сзади за происходящим надзирали Хонникер из Расчетного отдела, Левин, Харрис и Спеннер.

Дьяволы дружно шагнули к перилам. Ферман завопил:

— Ну что, как поживаете, чертяки гребаные?

Он запрокинул голову назад, резко мотнул шеей — и плюнул прямо в толпу.

Народ взревел от восторга. Тут бы мне и слезть со стремянки, потихоньку улизнув обратно в здание, — но я в жизни не видел ничего подобного. Такое иногда показывают по телевизору: кто-нибудь из очень узкого круга высокопоставленных лиц машет народным массам — например, принц Уильям со своей новобрачной; Папа Римский во время вечных своих разъездов; президент в родном штате Онтарио. Все это прежде казалось мне каким-то нереальным, ненастоящим — пока Ферман, Джет, Шнобель и Ровер не вышли на балкон, приветствуя людей, которые сошлись сюда, чтобы краешком глаза увидеть их, омыться в их славе — и, судя по избранной Ферманом манере поведения, в их слюне.

Мне следовало бы еще тогда осознать, что все это значит. Но я был настолько поражен, преисполнен благоговейного ужаса, что если правда и забрезжила предо мной, я ее не понял.

Наконец, получив вдоволь плевков и оскорблений, фанаты вспомнили о данном обещании и начали понемногу расходиться. Дьяволы исчезли в окне, а я начал слезать с лестницы.

— Боддеккер! Эй, Боддеккер!

Я оглянулся. Хонникер помахала мне рукой и послала воздушный поцелуй.

— Ты великолепен!

Горстка еще остававшихся вокруг стремянки зрителей захлопала.

— Ваша краля? — спросил кто-то. — Вот счастливчик!

— Спасибо за помощь, — прокричал я и продолжил спускаться, но она снова позвала меня.

— Тебя хотят видеть «старики».

Я ошеломленно уставился на нее. Она пожала плечами. Хонникер из Расчетного отдела, мой личный ангел рока. Я сделал ей знак, что все понял, спустился на тротуар, сложил лестницу и вернулся в подъезд.

— Сынок, — с чувством заявил мне старший охранник, — это был самый храбрый или самый глупый поступок, какой я когда-либо видел.

— Без вас у меня бы ничего не вышло, — ответил я, возвращая ему мегафон.

Я отдал стремянку Весельчаку, пообещал на днях угостить его ленчем и бросился к лифтам, зовя за собой остальных.

— Дай-ка догадаюсь, — сказала Бэйнбридж. — «Старики» опять хотят тебя видеть.

Мой ключ был все еще у Хонникер, так что пришлось добираться на наш этаж на перекладных. По дороге я рассказал остальным, что произошло. И все со мной согласились — просто стыд и срам, что это оказалась не толпа линчевателей.

Наконец мы добрались до тридцать седьмого, торопливо прихватили свои ноутбуки, а заодно — Харбисон, Мортонсен и Сильвестра. Когда мы вышли на тридцать девятом, Хонникер уже поджидала там.

— Я и забыла, что он у меня, — сказала она, протягивая мне ключ. И прибавила, понизив голос: — Будь тут поменьше народа, я бы нашла способ показать тебе свои чувства на деле.

— Верю на слово, — ответил я. — Что хотят «старики»?

— Как обычно.

— Дело Дьяволов. Ей-ей, я становлюсь самой высокооплачиваемой нянькой в городе.

— Ты пятисотфунтовая горилла, — напомнила Хонникер. — Вот и используй свой вес.

— Спасибо.

Я легонько сжал ее руку, и мы вошли в малый конференц-зал. Уже на пороге я подумал, что напрасно привел с собой всю группу. Там собрались исключительно «старики» и старшие партнеры плюс Бродбент, Мак-Фили и Абернати из отдела авторских прав и разрешений.

— Ага! — довольно заметил Левин. — Боддеккер! Заходи.

— Да. Я взял на себя смелость привести свою творческую группу.

— Отлично, — отозвался Левин. — Места всем хватит. Надеюсь, Боддеккер, ты не возражаешь, но я попросил Бродбент зайти для обсуждения небольших дополнительных вложений. Робенштайн отбывает обратно в Осло, так уж позволим ему перед отъездом насладиться прелестями цивилизации. Верно я говорю?

Он рассмеялся собственной шутке, а мы расселись по местам.

— А теперь, Боддеккер, прежде чем начнем, мне бы хотелось обсудить с тобой пару вопросов. Во-первых, я ожидаю самого лучшего от того сценария, что ты пишешь для «С-П-Б». По твоим прикидкам, когда мы сможем его увидеть?

Не успел я ответить, как вмешалась Дансигер:

— Собственно говоря, сэр, он поручил мне провести кое-какие исследования, которые оказались чуть сложнее, чем я ожидала.

Она пожала плечами с таким видом, как будто только это и собиралась сказать.

— Мистер Левин, — произнес я, — мне вполне довольно и того, что мисс Дансигер уже сделала. Нет, больше всего меня сейчас задерживает то, что я вынужден тратить ни с чем не сообразное количество времени на дела Дьяволов. Возможно, если…

— Дьяволы, — сказал Левин, держа руки как две чаши весов. — Самая горячая рекламная концепция нашего времени… — Его левая рука качнулась вниз. — И полузабытая музыкальная группа. — Правая взлетела вверх. — Не надо особо нагружать нервные клетки, чтобы решить, что тут делать, а? — Он снова засмеялся. — Ну ладно. Как сможете что-нибудь показать, так и покажете. Во-вторых…

Он покосился на Харрис.

— Сценарий для ОАР и АСПО, — подсказала она.

— Именно! — победоносно заявил Левин. — Спасибо. — Он повернулся ко мне. — Насчет вашего ролика для Общества американских рекламодателей и Американского совета психиатрического осведомления.

– «Голоса, голоса», — уточнила Харрис, с отвращением покачав головой.

— Да, — согласился Левин. — ОАРу он страшно не понравился.

— Они сочли его открыто оскорбительным, — пояснила Харрис.

— Типичный пример того, что со мной происходит. В тот день мне пришлось шататься с Дьяволами по магазинам кухонной утвари, вот я и писал сценарий второпях…

— Однако когда они услышали, что его написали именно вы… — продолжал Левин.

— …просто первое, что в голову пришло.

— …то передумали.

Члены моей группы дружно заахали, заохали и зааплодировали.

— Сэр? — переспросил я.

— У них появились некие новые идеи. Они хотят знать: не сможете ли вы его переписать? Им бы хотелось как-то задействовать там Дьяволов.

Я так и вылупился на старикана. Левин и не думал шутить. Но должен же быть хоть какой-нибудь способ выкрутиться! Через миг меня осенило.

— Мистер Левин, конечно, это было бы просто замечательно, только вот когда я обещал Дьяволам взять их «в дело», они заставили поклясться, что я не стану вовлекать их ни в какие социальные рекламы. Судя по всему, у мистера Мак-Класки не слишком сильно развито чувство гражданского долга.

Левин поглядел на Абернати из отдела авторских прав и разрешений.

— Это так?

— Насколько я помню, мистер Мак-Класки говорил что-то такое их агенту во время утверждения контракта. Не знаю, включено ли это в окончательный вариант.

— Мисс Джастман сегодня на месте?

— С утра она у Дьяволов, — сказал Абернати. — Будет днем.

— Как вернется, пришлите ее сюда, — велел Левин. — Мы обсудим этот, вопрос.

Левин чуть подвинулся в кресле и открыл ноутбук. Мы приняли это за намек сделать то же.

— Итак, дальше. Если вы обновите данные по Дьяволам, можем начинать.

Я нашел частоту, экран вспыхнул, на нем проявилось изображение нарисованной Джетом эмблемы Дьяволов. Я щелкнул мышкой на обновление данных.

— Мистер Мак-Фили, будьте любезны ввести всех в курс

дела.

Мак-Фили откашлялся.

— Ну, если посмотрите на первую страницу, будет видно, что до начала показа ролика «Их было десять» процентный индекс узнаваемости Дьяволов Фермана равнялся нулю.

— Нашли чему удивляться, — фыркнула Харрис.

— В конце первой недели их ПИУ равнялся двум. Да, именно так. Двум. Но теперь мы знаем, что цифры вели себя столь экстравагантно из-за того, что эта кампания протекает вообще абсолютно аномально. По истечении двух недель цифры были уже куда лучше. Двенадцать. Тоже не фонтан, хотя лучше, чем в среднем для нового продукта. В прошлую пятницу мы перевалили за месячную отметку. Вы видите, что тут приведены данные не только по Дьяволам и «Наноклину», но также и по неким сопутствующим концепциям, представленным в ролике.

Я поглядел на экран, где тем временем появилась таблица:

КОНЦЕПЦИЯ — ПИУ

Дьяволы Фермана — 44

«Я управился» — 37

Норман Дрейн — 31

«Управишься и с одеждой» — 28

«Наноклин» — 19

«Их было десять» — 16

«Чудо современной стирки» — 8

Послышалось сосредоточенное хмыканье — все вчитывались в цифры. Увиденное мне не понравилось. Основной товар шел пятым, уступая двум слоганам, самовлюбленному актеру и самим Дьяволам.

— Далее, — произнес Мак-Фили, — мы наскоро провели оценку ПИУ после вчерашних небольших… гм, беспорядков.

То, что вы увидите, возможно, удивит, а то и шокирует — но помните, эти оценки дают погрешность плюс-минус четыре процента.

Цифры на экране изменились:

КОНЦЕПЦИЯ — ПИУ

Дьяволы Фермана — 99

«Я управился» — 40

«Наноклин» — 39

Норман Дрейн — 33

«Управишься и с одеждой» — 31

«Их было десять» — 17

«Чудо современной стирки» — 10

— Как видите, избиение Дьяволами Гарольда Болла оказало примечательный эффект на их узнаваемость. По счастливой случайности, побочным эффектом этого стал рост узнаваемости других концепций, наиболее резко выраженный — для самого «Наноклина». Леди и джентльмены, то, что произошло вчера вечером — в чистом виде подарок судьбы. И в соответствии с нашим контрактом с «Миром Нано», скачок узнаваемости «Наноклина» принесет нам весьма неплохую прибыль. Всякому, разбирающемуся в цифрах, ясно: чем больше мы будем показывать Дьяволов публике, тем выгоднее нашему клиенту.

— Это с девяносто девятью процентами-то? — переспросила Бэйнбридж. — Похоже, никакого особого смысла…

— Плюс-минус четыре процента, — напомнил Спеннер.

— И у «Наноклина» пока только тридцать девять, — добавил Финней. — Что означает: в дальнейшем ориентированные на Дьяволов мероприятия должны проводиться в непосредственной связи с рекламируемым товаром.

Мак-Фили кивнул.

— Именно поэтому я бы рекомендовал перейти ко второй фазе кампании «Наноклин» — Дьяволы Фермана.

— Погодите минутку, — перебил я. — Ко второй фазе?

— Первая фаза включала в себя изначальный ролик и подписание контрактов, — прорычал Робенштайн.

— Знаю, — парировал я. — Суть в том, что Дьяволы зверски напали на всемирно-известного ведущего ток-шоу перед миллиардом зрителей…

— Двумя миллиардами, — уточнил Мак-Фили. — Ну, одним миллиардом девятьсот шестьдесят семью миллионами четыреста двадцатью двумя тысячами триста шестью. Вчера у него был экстраординарный рейтинг.

Я продолжал стоять на своем.

— Вы забываете, что это не столь уж важно. Дьяволы нарушили закон…

— Разумеется, нарушили, — согласился Спеннер. — Это же уличная шайка.

— Им придется отвечать за то, что они натворили, перед судом.

— Пфа! — фыркнул Левин. — На то и существуют обходные пути.

— Именно что обходные…

— Наш юридический отдел, оформляет обвинение в адрес Гарольда Болла за несанкционированную эксплуатацию гостей программы, — сообщил Мак-Фили. — Видите ли, по контракту он пригласил Дьяволов на интервью, однако обманом вынудил к выступлению.

— Дьяволы Фермана — исключительно однонаправленные дарования, — сказал Финней. — Поэтому нам приходится защищать их интересы.

— Если кому-то хочется, чтобы его хорошенько отколошматили, — подхватил Спеннер, — пусть платит за привилегию.

— Это чисто упреждающее обвинение, — произнес Левин. — Если Болл и остальные иже с ним не предпримут никаких шагов, мы не дадим делу хода.

— И мы не совсем уж бесчеловечны, — добавил Абернати. — Мы готовы оплатить им лечение.

— А если мистер Болл не станет выдвигать обвинений, мы предложили ему вести следующие серии «Операции „Чистая тарелка“, — закончил Левин.

Пару секунд я сидел, глядя на Деппа и Дансигер, Гризволда и Бэйнбридж, Харбисон, Мортонсен и Сильвестра. Они недоверчиво уставились на Левина. Раньше и я бы уставился, но теперь уже привык к его манере вести дела. Однако я не израсходовал еще всех патронов.

— А вы хорошенько обдумали аспекты? В смысле, учитывая судебные процессы и прочее, вам пока выгодно работать с Дьяволами?

— Ага, — кивнул Левин. — Молодой Боддеккер учится думать. Приятно, приятно.

— Мы провели кое-какие исследования, — сообщил Мак-Фили. — Взвесили возможные последствия того, чтобы сохранить эксклюзивный контракт с Дьяволами.

— И решили, — сказал Спеннер, — что покуда размер прибыли выше ноля, Пембрук-Холл готов мириться с этими мелкими неудобствами.

Я пополнил число тех, кто глядел на них, разинув рот и не веря ушам.

— Итак, — продолжал Абернати. — Первая стадия была пробной. Мы выпустили товар на сцену с сильным сопровождающим роликом — чтобы проверить, сработает ли. Сработало. Во второй фазе мы переходим к более комплексной операции, эксплуатирующей популярность, которую успели снискать Дьяволы. Основной упор надлежит делать на то, чтобы связать в общественном сознании образ Дьяволов и „Наноклина“, тем самым добившись максимального ПИУ, а значит, и максимальной привлекательности самого товара. Это будет достигаться посредством целой серии хорошо разработанных и взаимосвязанных мероприятий. И все они, безусловно, будут самым тщательным образом контролироваться.

— Не шутите. — Фраза сорвалась у меня с языка словно сама собой. Сдержаться я не успел.

— Да что с вами, Боддеккер, — сказал Робенштайн. — Не знай я вас, чего доброго подумал бы, что вам все это крайне не нравится.

Я смерил его злобным взглядом.

— Будете в Осло, купите и для меня героинчику. Это его заткнуло.

— Первое мероприятие уже разрабатывается, — продолжал Абернати, — и уже даны интервью.

— Надо бы в „Прыгги-Скок“, — вставила Харрис.

— Совершенно верно.

– „Прыгги-Скок“? — поразилась шокированная до глубины души Дансигер.

— А что это? — поинтересовался я. Бэйнбридж нагнулась ко мне и прошептала:

— Такой журнальчик, вроде „Подросточков“ или „Бит-боп Делюкс“.

Я поглядел на нее и покачал головой.

— Ну такие, для девочек-подростков. Состоят сплошь из фотографий смазливых пареньков.

— Понятия не имею, о чем ты. Вид у нее стал совсем обиженный.

— …и „Прыгги-Скок“ весьма благодарен за подобный эксклюзив, — говорил Мак-Фили. — Само собой, в свете последних показателей ПИУ им достанется неслыханная добыча. Они уже дали своему серверу распоряжение ожидать рекордное число запросов.

— Разумеется, — добавил Мак-Фили, — где пожнут они, пожнем и мы. Одним из условий получения ими эксклюзивных прав на Дьяволов было то, что мы становимся их рекламным агентством — вкупе с соответствующим пунктом о доходах.

— И, Боддеккер, — сказал Левин, — мы передаем нового клиента твоей группе.

Моя команда была еще слишком растеряна, чтобы отреагировать на это приятное известие. В данный момент ничего, хоть каким-то боком связанное с Дьяволами, приятным показаться просто не могло.

— Так что ожидайте поступления в сеть более свежей информации. И, само собой, этот ролик нам нужен как можно скорее.

Я ухитрился кивнуть.

— Идем дальше, — произнес Абернати. — Пора бы уже приступать к выпуску второго рекламного ролика для „Наноклина“ в качестве одной из ступеней следующей фазы. Поэтому передаю слово мистеру Робенштайну, у которого имеются некие соображения по этому поводу.

Робенштайн самодовольно покосился на меня и поднялся.

— Выход ролика „Их было десять“ поставил нас в уникальное — быть может, следует даже сказать, беспрецедентное — положение, — обратился он к присутствующим. — Телевизионные станции — не просто программы, а отдельные станции и телеканалы по всей стране — буквально обрывают провода, умоляя нас купить у них время, чтобы они могли крутить „Их было десять“. Некоторые предлагают время бесплатно, а некоторые даже сами готовы платить за привилегию показывать эту рекламу. Многие сообщают, что им звонят зрители с вопросом: когда же они смогут увидеть ролик?

Я считаю, для второй фазы необходима двухступенчатая программа, позволяющая с максимальным успехом использовать и развить интерес, который нам удалось пробудить. Далее следует провести какое-то крупное событие. Теперь подробнее.

Первым шагом программы должен стать показ „Их было десять“ с максимальной насыщенностью…

— Нельзя! — завопил Гризволд. — Рано. Ролик слишком недавно вышел на экран.

— Данные о продаже „Наноклина“ поддерживают показ с максимальной насыщенностью, — возразил Мак-Фили. — Знаю, что получается слишком быстро, но этот продукт и раскупается с невиданной скоростью.

— Наряду с этим, — продолжал Робенштайн, — вторая ступень плана состоит в том, чтобы запустить новый ролик, причем ролик той же эксклюзивности, что и „Их было десять“.

— Новый ролик? — переспросила Дансигер.

— Уже? — спросил я.

— Об этом подробнее через минуту. Итак, последующим крупным мероприятием как раз и мог бы стать выпуск ролика в эфир. Мы думаем представить его ограниченным числом показов в кинотеатрах: либо эксклюзивным вступлением к выпуску какого-нибудь фильма, либо самого по себе вместе с коротеньким документальным фильмом о создании ролика. Помимо охвата аудитории киноманов мы обеспечиваем себе место по крайней мере в двух разных оскаровских номинациях. Вдобавок к этому мы подумываем о покупке киностудии.

— Едва ли она обойдется дорого, — вставил Мак-Фили. — Знаете ли вы, что за почти сто пятьдесят лет истории кино ни одной киностудии не удалось заработать больших денег?

— Если остановиться на втором варианте, — продолжил Робенштайн, — и ограничить документальный фильм двадцатью минутами, можно устраивать два сеанса с десяти утра до полуночи. В любом случае это сулит очень большую прибыль. Обсуждался также другой тип Главного События, что-нибудь более пассивное и менее затратное для Пембрук-Холла. Ходят слухи, что некоторые политики — главным образом, из республиканской и неократической партий — заинтересованы в использовании „Наноклина“ в собственных целях. Конкретно, они хотят объявить дату первоначального выпуска ролика выходным днем — как символ того, что „Наноклин“ сделал для рабочих семей. Некоторые даже предлагают назвать его Днем Свободы…

Я покосился на Мортонсен и Харбисон, всем видом показывая „я же вам говорил“. Обе заметили мой взгляд, но ни одна не повернулась в ответ.

— Простите, — подала голос Бэйнбридж, — не поведет ли это к некоторой путанице с Неделей падения Стены?

— Идеи лишь предварительные, — пояснил Абернати. — Мы еще ни на одной из них не остановились.

— Наряду с этим, — сказал Робенштайн, — у нас есть некие планы, гарантирующие, что новый ролик сам по себе станет Главным Событием.

Левин кивнул.

— Заказчики из „Мира Нано“ крайне заинтересованы в том, чтобы воспользоваться нынешней ситуацией, а потому дали нам полный карт-бланш в выборе стратегии и тактики. Единственное условие — сделать второй ролик столь же возмутительным и вызывающим, как первый.

— А значит… — начал было Депп.

— А значит, необходимо повторить формулу, которая так хорошо сработала в „Их было десять“, — ответил Абернати. — Сделаем то же самое, только по-другому.

— Прослеживается вполне определенная закономерность, — произнес Робенштайн. — Народ откликнулся на избиение Нормана Дрейна, потому что Дрейн был псевдознаменитостью. И народ совсем уж живо откликнулся на избиение Гарольда Болла, потому что Болл был уже состоявшейся знаменитостью.

— Поэтому мы хотим, чтобы в следующем ролике они выбили дух из еще какой-нибудь полноценной знаменитости. — Левин сложил руки на груди и приятно улыбнулся.

— Вы, верно, шутите, — выговорил Сильвестр.

— Отнюдь, — возразил Абернати. — Мой отдел получил множество заявок от знаменитостей, выразивших заинтересованность в том, чтобы их избили Дьяволы.

— Все они из числа тех, чья известность пошла на убыль, — пояснил Левин.

— Знаменитость есть знаменитость, — философски заметил Робенштайн.

— Не знаю, стоит ли предоставлять им эту услугу даром, — сказал Левин. — Хотят подновить карьеру таким образом — пусть платят.

— Мы с мистером Робенштайном уже обсудили этот вопрос, — сообщил Абернати, — и стоим за то, чтобы обратиться в „Прокат бывших“.

Я оказался не единственным в комнате, кто недоуменно уставился на него.

— Мы предлагаем пойти в „Агентство знаменитостей“ и воспользоваться услугами одного из бывших. Из тех, кто понимает, что его карьера закончилась, и берется за любую работу, лишь бы поддержать уровень дохода — хоть мешать рис в китайской забегаловке.

— Мысль в том, — уточнил Робенштайн, — чтобы минимизировать возможную вспышку негодования из-за избиения кумира. С Дрейном и Боллом нам так повезло лишь потому, что волна интереса к Дьяволам еще в начале подъема. По мере того как кампания станет привычной, зрители вполне могут заволноваться от того, что происходит. Поэтому мы хотим подбирать персонажей, лица которых поблекли в зрительской памяти. Узнаваемых, но уже не кумиров.

— О! — вступила в разговор Бэйнбридж. — Может, кого-нибудь из этого глупого шоу, где столько народа застряло на острове?

— Бэйнбридж… — в ярости начал я.

Она поглядела на меня телячьими глазами и блаженно улыбнулась. „Как я люблю, когда ты произносишь мое имя…“

— По-моему, они все умерли, — заметил Депп.

— А по-моему, — возразила Харбисон, — кто-то еще жив, но сейчас находится в доме инвалидов.

— Отлично, — просиял Левин. — Как вы думаете, мы можем заполучить его?

— Не его, а ее, — поправила Харбисон.

В животе у меня сжалось, я не мог больше молчать.

— Не знаю, не знаю, — сказал я. — До сих пор все жертвы были мужчинами. Женщина добавляет еще и вероятность изнасилования. Не думаю, что публика готова к такому повороту.

— Так, обмозгуйте, — проговорил Левин.

— А что? Это дало бы нам несколько новых типов пятен для рекламы, — жизнерадостно заявил Мак-Фили.

— Нет, — поспешно возразила Дансигер. — Думаю, Боддеккер прав. А что до пятен, по-моему, даже самое банальное избиение дает их вполне достаточно… Кровь, въевшаяся грязь, жирная копоть, моча, экскременты…

— Жирная копоть? — наморщил нос Робенштайн.

— Ну да, с улиц, — ответила Дансигер.

— Ладно. — У Левина был такой вид, точно у него отобрали любимую игрушку. — Хорошо, хорошо.

— Знаете ли… — Лицо у Харрис было кислое-прекислое, точно она никак не могла отделаться от неприятного вкуса во рту. — Уж если мы собираемся давать на растерзание Дьяволам еще кого-то, самое меньшее, что в наших силах — подобрать такого человека, у кого будет хоть малейший шанс дать им сдачи.

— По-моему, Харрис абсолютно права, — сказал я, стыдясь, что не додумался до этого раньше.

— Нет! — воскликнул Робенштайн.

— Почему же нет? — поинтересовался я.

— Боддеккер, ты-то должен понять почему. В конце концов именно ты создал Дьяволов.

— Все-таки объясните, — попросил я.

— Потому что это разрушает героический архетип „Наноклина“, — встрял Мак-Фили.

Я возвел глаза к потолку.

— А это еще что значит?

— В глазах простого народа Дьяволы олицетворяют типичных американских героев, — пояснил Мак-Фили. — Они сражаются за то, чтобы держать одежду в чистоте и ставят зазнавшихся знаменитостей на место. Скажем так, грязь не имеет против „Наноклина“ никаких шансов. Думаю, покупатели „Наноклина“ видят это именно так — и „Мир Нано“, безусловно, тоже того хочет.

Я откинулся на спинку кресла и испытующе поглядел на Мак-Фили.

— Вы провели социологическое исследование, подтверждающее подобное мнение?

Плечи его почти невольно поползли вверх.

— Ну…

— Не провели, — подытожил я.

— Нет.

— Тогда к чему гадать на кофейной гуще, что там думает покупающая мыло публика?

— Боддеккер, мы же не хотим по дурости загубить успешную схему.

Я пинком оттолкнулся от стола и развернул кресло, выискивая взглядом Бэйнбридж. Окликнул ее.

— Да? — отозвалась она.

— Что интереснее смотреть? — спросил я. — Матч, в котором „Чикаго Филистинс“ выигрывают у „Атланта Конфедерейтс“ двадцать девять с половиной к семи — или в котором они идут голова в голову, и Чикаго выигрывает пол-очка в тройном овертайме?

Ответом мне стал недоуменный взгляд, как будто она ждала чего угодно, только не такого вопроса.

— Гм… ну… я не разбираюсь в играх…

— Игру на равных, голова к голове, — вмешалась Дансигер. — Она гораздо сильнее захватывает, чем когда победа предопределена с самого начала.

Харрис кивнула.

— И наша реклама должна не только способствовать продвижению товара, но и развлекать публику.

— Гм-гм, — пробурчал Левин, обхватывая рукой подбородок.

— Этот феномен меня всегда завораживал, — продолжал я. — Вот есть популярный детективный сериал, и вы видите рекламу, где говорится: „На следующей неделе! Сложнейшее дело Нэда Дженнера — дело, которое может стать для него роковым!“. Однако, включая телевизор, вы знаете, что Нэд должен справиться, а не то вы не получите следующей серии через неделю. И настраиваетесь вы не на то, чтобы посмотреть, как он искрошит всех в порошок. Вы собираетесь увидеть, в какую еще передрягу он впутается и как ухитрится из нее выбраться.

Робенштайн покачал головой.

— За шестьдесят секунд такого не добиться.

— Мы могли бы перейти к более продолжительным роликам, — предложил Абернати.

— Нет, — сказал я. — Даже и этого делать не придется. Возвращаясь к архетипам Мак-Фили, надо представить все это как битву добра со злом, Дьяволов „Наноклина“ с Пятном, которое не выводится — то есть с приглашенной знаменитостью. Разумеется, в конце они торжествуют.

— Гм-м, — промычал Левин.

— И, разумеется, от ролика к ролику необходимо подавать знаменитостей в виде разных типов злодеев. Сперва какой-нибудь техноинтеллектуал, потом здоровяк, олицетворяющий грубую силу. — Я обвел взглядом аудиторию. Я не знал, купятся ли на это Робенштайн и Мак-Фили, но единственный, кого мне позарез требовалось убедить, это был Левин. — Мы могли бы разрабатывать эту идею годы и годы. А вы же понимаете, как нам понадобятся любые преимущества, когда остальные компании моющих средств опомнятся и попытаются нанести ответный удар. Вы же знаете, что это обязательно произойдет. Они либо завалят рынок своими наноподделками, либо обнародуют какие-нибудь данные, что систематическое использование „Наноклина“ оставит вас без единого волоска на теле.

Они уже думали об этом. Оставалось лишь нанести завершающий удар.

— Представьте себе угрозу, которую представляет для „Мира Нанотехнологий“ один только „Проктор-энд-Гэмбл“. Скорее всего они засадят упряжку адвокатов искать уязвимые места в патенте, а заодно наймут банду хулиганов, чтобы сорвать намеченные „Миром Нано“ мероприятия.

— Молодой Боддеккер чертовски прав, — сказал Левин. — Так кого вы видите первым противником Дьяволов?

— Ранча Ле Роя, — буднично отозвалась Харрис.

— Ранча Ле Роя? — прошептала Дансигер. — Он же надерет им задницы.

Я улыбнулся Харрис и поглядел на Дансигер.

— По-моему, прекрасная идея.

— Ранч Ле Рой? — переспросил Левин.

— Ну конечно! — подхватил Абернати. — Идеальный вариант. Он из этих самовлюбленных зазнаек, детей-актеров, которые выросли и переросли свои роли.

— Да на то, как ему взбучку устроят, я мог бы хоть билеты продавать, — сказал Робенштайн.

Депп наклонился ко мне и прошептал, не шевеля губами:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но не он ли прославился в „Малыше Нарко“?

Я еле заметно кивнул в ответ.

— А ты знаешь, чем он сейчас занимается?

Дансигер тоже придвинулась к нам, точно желая посовещаться.

— Открыл свою школу боевых искусств. Депп злорадно ухмыльнулся.

— Я бы тоже заплатил за то, чтобы на это поглядеть.

— Но доступен ли он? — осведомился Спеннер. — Мне казалось, он вышел из дела.

— Думаю, вполне доступен, — сказала Дансигер. — Одной из причин, по которым Ле Рой вышел из игры, стала ссора с менеджером, нанятым его семейкой. А тот оказался малый не промах и хорошенько обчистил их. Они все еще не развязались с мультимиллионным судебным процессом. Думаю, Ранч Ле Рой обрадуется возможности неплохо подзаработать за день съемок.

— И его легко найти, — добавила Харрис. — Когда перестали снимать „Малыша Нарко“, его семейство переехало обратно в наши края.

Спеннер кивнул.

— Если все согласны, я распоряжусь, чтобы наши агенты связались с агентами Ле Роя.

— Чтобы наши агенты связались лично с ним, — подчеркнула Дансигер. — Своего агента он давным-давно уволил.

— Ну что, — осведомился Левин, — мы пришли к консенсусу относительно наших действий на этом этапе?

— Абсолютно, — кивнул Робенштайн. Я так и видел крючок с наживкой, свешивающийся у него изо рта.

Харрис подмигнула мне.

— Да.

— Да, — сказал я.

Голосование было единодушным. Бродбент присоединилась к остальным, соглашаясь с общим решением.

— Очень хорошо, — подытожил Левин. — Значит, в этом направлении и будем двигаться. Что ж, если больше добавить нечего…

— Сэр, — торопливо проговорил Робенштайн, — если можно, мне бы хотелось попробовать это снять…

В смысле, отыграться за унижение, когда ему вернули паршивый сценарий, содранный с невразумительного фантастического фильма.

— Прошу прощения, — удивился Левин, — разве ты и без того не будешь по горло занят, продавая норвежцам норвежскую селедку?

— Я… ну, я подумал…

— Не надо, — отрезал Левин. — Брось. Пусть думают те, кто умеет. — Он отвернулся от Робенштайна, что-то бормоча себе под нос. И выдал: — За сценарий отвечает творческая группа Боддеккера.

Собрание не столько разошлось, сколько расползлось, разбившись на маленькие группки, жарко обсуждавшие, что кому делать дальше. Я как раз направлялся к двери, когда Харрис окликнула меня и лично пожала руку.

— Отличное представление, Боддеккер.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Если мы с вами понимаем друг друга — а мне кажется, так оно и есть, — сегодняшнее решение раз и навсегда снимет неприятную проблему с Дьяволами, вам не кажется?

— Очень надеюсь, — ответил я. Харрис улыбнулась.

— А самое замечательное, что когда это произойдет, Левин обвинит во всем Робенштайна. Сидеть бедняге в Осло до конца его карьеры в Пембрук-Холле.

— И в чем тут подвох? — поинтересовался я. Она засмеялась.

— Потом поговорим, Боддеккер.

Я, как хорошая пастушеская овчарка, подождал у выхода остальных членов своей группы, пока они медленно подтягивались к дверям. Наконец, когда дошло до Бэйнбридж, эскортируемой Робенштайном, я пожелал им счастья в личной жизни и двинулся вниз по лестнице на тридцать седьмой. В голове уже крутились всякие соображения по поводу нового наноклиновского ролика.

Однако какие бы мысли там ни витали, все они мгновенно повыветрились, едва феррет почуял мое присутствие и воззвал ко мне.

— Ну что еще? — проворчал я.

— Я получил для вас важные материалы. Файл озаглавлен „Подросткам обо всем“, степень значимости — „Новый клиент“. Содержит предварительную верстку октябрьского выпуска журнала „Прыгги-Скок“. Какой статус вы бы хотели ему придать?

Я закрыл глаза и опустился в кресло. Было бы легко — так легко! — велеть феррету стереть все к чертям собачьим. К моменту выхода журнала в свет Дьяволы станут уже вчерашним днем, аномалией, прочесть о которой можно будет лишь в подстрочных примечаниях к какому-нибудь учебнику по рекламе.

— Выведи на экран, — сказал я и принялся наблюдать, как появляется информация.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК ЖУРНАЛА „ПРЫГГИ-СКОК“ № 443 ТОЛЬКО ДЛЯ ОГРАНИЧЕННОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ НЕ ОБНАРОДОВАТЬ ВЛОЖЕННЫЕ МАТЕРИАЛЫ РАНЕЕ 1 ОКТЯБРЯ

— Листай, — приказал я. Экран мигнул, разворачивая эмблему журнала во всей ее разухабистой красе.

ПРЫГГИ-СКОК

Журнал для девочек, которым нравятся мальчики

№ 443

— Листай.

В жизни не видел ничего тошнотворнее того угодничества перед вкусом подростков периода полового созревания, которое предстало моему взору теперь. Ну я и сам в отрочестве нередко заглядывал в папины файлы „Плэйбоя“, мечтая увидеть тех или иных актрисок без одежды. Но чего еще было ждать? Ведь я был мальчишкой и во мне бушевал тестостерон. А тому, что открылось сейчас, я никаких разумных объяснений подобрать просто не мог.

Собственно, девиз „Прыгги-Скок“ все объяснял. Журнал был под завязку забит широкоформатными переносными голограммами практически всех юнцов более или менее подросткового возраста, упоминавшихся в прессе за последний год. Юнцы из комедий и „мыльных опер“, юнцы-ведущие телепрограмм, юнцы-исполнители поп-музыки — все, как один, пойманные в прицел видеокамеры. Каждая страница была посвящена самой бесполезной информации касательно того или иного героя девичьих дум, а все до единого интервью можно было бы поменять местами без малейшей потери смысла и логики. Сплошная лажа. Я бы сравнил ее с сахарной ватой, не будь это таким вопиющим оскорблением безобидного лакомства. Все равно что впиться зубами в хотдог, услышать громкий треск и обнаружить, что тебе достался обмазанный горчицей надувной шарик.

А гнуснее всего мне показались сувениры, которые „Прыгги-Скок“ предлагал самым ревностным своим читательницам. Помоги Боже тому юному актеру, который решил податься на раскрутку в Нью-Йорк — стервятники из „Прыгги-Скока“ уже кружат над его головой, стремясь выкрасть не банное полотенце, так хоть наволочку или даже список отправленного в стирку белья, небрежно кинутый в мусорную корзинку отеля. В редких случаях им удавалось, чтобы улестить, пожертвовать что-то фанаткам. Некоторые — но таких было подавляющее меньшинство — и в самом деле дарили какое-нибудь самолично набитое чучело или рубашку с собственного плеча. Большинство же просто-напросто мчалось в ближайшую лавку за какой-нибудь дешевенькой дрянью, лишь бы отвязаться от прилипал из „Прыгги-Скока“. Их дары насчитывали столько ручек, зубных щеток, расчесок и шаров с надписью „Я люблю Нью-Йорк“, что хватило бы открыть магазинчик американских сувениров в Союзе Монгольских Государств.

Я велел феррету пустить файл в режиме быстрого просмотра, так что весь журнал пролистался за считанные секунды. Я покачал головой и облегченно вздохнул.

— Отлично, феррет. А теперь стирай все, ладно?

— Простите, мистер Боддеккер, — возразил он. — Но там содержалась развернутая статья о Дьяволах Фермана. Наверное, вы просто проглядели. Желаете, чтобы я сохранил копию?

Я обругал было феррета, потом извинился.

— Нет. Выведи ее на экран. И сохрани, пожалуй, все целиком. Почитаю кое-что отсюда „старикам“.

Экран снова замигал, и на нем появились пять Дьяволов рядом со мной — рекламный снимок для „Рекламного Века“.

Дьяволы Фермана! — кричал заголовок. Самая горячая группа со времен „Голых Барби“!

Горло у меня так и сжалось.

— Листай, — буркнул я.

Нет, они не певцы, не танцоры и не театральная труппа. Они — самая горячая шайка плохих мальчишек, какие только украшали когда-либо альбом рабочей девчонки!

Я закусил губу.

— Листай.

Статья продолжалась, вкратце пересказывая историю Дьяволов — в смысле, с момента съемок их первого ролика и вплоть до сего дня.

— Листай.

Все та же статья. Сбоку — врезка, озаглавленная Наш милый Джимми Джаз — ах, где же он сейчас? а под

ним — стилизованное под рукописный текст обращение с призывом провести расследование, действительно ли бывший Дьявол мертв, как утверждал Ферман.

— Листай.

Статья оборвалась, уступая место длинной таблице. При всем своем таланте меткого слова я даже не знал, что сказать, дабы воздать ей должное, и лишь ошеломленно взирал на информацию, которую феррет вываливал на экран:

Краткий путеводитель „Прыгги-Скока“ по миру ДЬЯВОЛОВ ФЕРМАНА

Надеемся, вам понравится наш ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ взгляд на известнейших в МИРЕ продавцов МЫЛА! Чтобы помочь выбрать, кого из ДЬЯВОЛЬ-ЧИКОВ обожать лично ВАМ, мы создали этот расчудесненький список всевозможных интересных мелочей о гадкой четверке! Поскольку мыльным шутникам нравится водить нашу сестру за нос, мы ДВАЖДЫ перепроверили некоторые их ответы по полицейским досье! Эти ГАРАНТИРОВАННЫЕ сведения отмечены нашим фирменным восклицательным знаком (!).

Дьявол — Ферман

Настоящее имя — Френсис Герман Мак-Класки!

Вес Заявленный — 5.7

Вес Настоящий — 5.2

Цвет глаз — Голубые!

Цвет волос — Белокурый!

Характерная примета от „Прыгги-Скок“ — Вожак

Любимый цвет — „Алый — тот ярко-алый, что льется из перерезанной артерии“

Лучший друг — „Я сам“

Умеет ли он читать? — Нет

Любимый школьный предмет — Физкультура

Каким он хочет стать? — „Богатым“

Какая девушка ему нужна? — „Чтоб делала что велят“

Песня номер один — „Плюнь себе в харч“ — „Безжалостный убийца“

Любимая еда — „Консервированный тунец и сырные крекеры“

Лучшее оружие — „Пружинный нож“

Любимый стиральный порошок — „Наноклин“

Дьявол — Джет

Настоящее имя — Мартин Малькольм Джорджсон!

Вес Заявленный — 6.7

Вес Настоящий — 6.7

Цвет глаз — Карие!

Цвет волос — Черный!

Характерная примета от „Прыгги-Скок“ — Чернокожий

Любимый цвет — „Черный — это цвет моей кожи, и я горжусь этим цветом“

Лучший друг — „Чарли Анджелес“

Умеет ли он читать? — Вроде как

Любимый школьный предмет — Физкультура

Каким он хочет стать? — „Положительным примером для таких, как я“

Какая девушка ему нужна? — „Девушка, которая гордится своим наследием“

Песня номер один — „Плюнь себе в харч“ — „Безжалостный убийца“

Любимая еда — „Хот-дог с ларька на углу“

Лучшее оружие — „Мои руки“

Любимый стиральный порошок — „Наноклин“

Дьявол — Ровер

Настоящее имя — Рудольф Алан Пирпонт!

Вес Заявленный — (нет ответа)

Вес Настоящий — 6.0

Цвет глаз — Карие!

Цвет волос — Слишком грязный, так что не разберешь!

Характерная примета от „Прыгги-Скок“ — Мрачный

Любимый цвет — (нет ответа)

Лучший друг — (нет ответа)

Умеет ли он читать? — (нет ответа)

Любимый школьный предмет — (нет ответа)

Каким он хочет стать? — (нет ответа)

Какая девушка ему нужна? — (нет ответа)

Песня номер один — (нет ответа)

Любимая еда — (нет ответа)

Лучшее оружие — „Магнум 357“

Любимый стиральный порошок — „Наноклин“

Дьявол — Шнобель

Настоящее имя — Питер Ричард Свитер!

Вес Заявленный — 6.2

Вес Настоящий — 5.6

Цвет глаз — Зеленые!

Цвет волос — Темно-русые!

Характерная примета от „Прыгги-Скок“ — Самый мрачный

Любимый цвет — „Фиолетовый. А может, желтый. Сам не знаю“

Лучший друг — „Ферман“

Умеет ли он читать? — Нет

Любимый школьный предмет — Физкультура

Каким он хочет стать? — „Гинекологом“

Какая девушка ему нужна? — „Такая, чтоб не верещала, когда ее пощупаешь“

Песня номер один — „Сдохни“ — „Ненавистные“

Любимая еда — „Последнее время — кускусные хрустики“

Лучшее оружие — „Доска с ржавыми гвоздями или алюминиевая бейсбольная бита“

Любимый стиральный порошок — „Наноклин“

После этого я почти сдался. Мне казалось — я так и слышу в ушах рев конца света. Нет, не того, который предрекал Хотчкисс, а потом провозгласил упоенный Левин — истинного Gotterdammerung*, который создали мы, обитатели Мэдисон-авеню.

* Сумерки богов (нем.) — одно из названий Рагнарёка — конца света в германо-скандинавской мифологии.

И все же я не сдался. Прошептал феррету:

— Листай, — и статья появилась снова, на сей раз с цифрами из какого-то текущего опроса, проводимого редакцией среди читателей. Очередная стилизованная под рукописный текст заметка гласила, что это лишь предварительные данные, абсолютные же будут доступны позже, к моменту выхода журнала в сеть.

„Все Дьяволы красавчики: Кто самый хорошенький?“ Мы задали этот вопрос нашим читательницам в эксклюзивном МГНОВЕННОМ ОПРОСЕ.

И вот вам захватывающий результат:

Джимми Джаз 49%

Джет 13%

Не знаю 11%

Ферман 9%

Ровер 8%

Шнобель 0 %»

Это пробудило во мне мимолетный лучик надежды: быть может, американских девочек — во всяком случае, тех, что читают «Прыгги-Скок», — не так уж легко обвести вокруг пальца, как я думал.

Но сей солнечный лучик сиял недолго. Его сгубил следующий вопрос из той же анкеты:

«Вы бы хотели, чтобы вас ударил какой-нибудь из Дьяволов?»

Дьявол — Процент — Лучший комментарий

Джимми Джаз — 73 % — «Наверное, он ударит меня не очень сильно. Шлепнет, например. А потом ему станет очень стыдно, и он купит мне цветов или сводит в какой-нибудь классный ресторанчик».

Джет — 13 % — «Если он это сделает и угодит за решетку, то скорее всего не станет распускать руки, когда выйдет».

Шнобель — 8 % — «Наверное, он не сумеет ударить меня так, чтобы стало очень уж больно».

Ровер — 5 % — «Интересно было бы узнать, какой он на самом деле».

Ферман — 1 % — «Может, его бы это позабавило — хотелось бы выяснить».

Сам факт, что читательницы «Прыгги-Скок» опустились до ответа на подобный вопрос, подействовал на меня столь угнетающе, что я даже думать об этом не мог.

— Выключай, феррет, — простонал я. — Хватит, нагляделись.

Экран уже давно погас, а я так и пялился в него невидящим взором. Это было слишком странно. Каждый раз, как я думал, что теперь-то с Дьяволами точно покончено, для них все складывалось еще удачнее.

И для меня тоже. Вот что самое худшее. Проклятие какое-то!

И вот я сидел один в своем кабинете, занемев от осознания того, что закат западной цивилизации уже настал, а я назначен на нем распорядителем.

Ну и ладно. По крайней мере хуже быть не может.

Но, разумеется, я и тут ошибался.

Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис.

«Мы продаем Вас всему миру с 1969 года»

Офисы в крупнейших городах: Нью-Йорк, Монреаль, Торонто, Сидней, Лондон, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Осло, Филадельфия, Амарилло.

ЗАКАЗЧИК: «Мир Нанотехнологий, ЛТД».

ТОВАР: «Наноклин»

АВТОР: Боддеккер

ВРЕМЯ: 60

ТИП КЛИПА: Видео

НАЗВАНИЕ: «Быть чистым нелегко»

РЕКОМЕНДАЦИИ И ПОЯСНЕНИЯ: Приоритетность товара А-1-А. Пустить под грифом «к рассмотрению в первую очередь».

АУДИО

ДИКТОР: Быть чистым нелегко…

ВИДЕО

Замедленная съемка: Ферман и Дьяволы бредут по улице. Их одежда сияет. (Оцифровать изображение, если понадобится.) На улице полно народа, все расступаются, освобождая им путь. Многие надевают солнечные очки, потому что одежда ДЬЯВОЛОВ «выглядит» слишком яркой.

АУДИО

Всегда найдется кто-нибудь, кто пытается покрыть вашу репутацию грязью.

ВИДЕО

На ДЬЯВОЛОВ обрушивается струя грязи. Народ разбегается кто куда. ДЬЯВОЛЫ отирают грязь с лица и оглядываются по сторонам.

Переход: как бы глазами ДЬЯВОЛОВ (брызнуть на камеру грязью, чтобы добиться нужного эффекта?). Скорчившись на мусорном баке с большим пожарным шлангом, с которого стекает грязь, сидит ПАКОСТНИК, существо, настолько покрытое грязью, что толком его разглядеть невозможно. Все, что мы замечаем, — это его белые зубы, когда он глумливо хохочет.

АУДИО

Большинство обычных моющих средств стараются сделать все, что в их силах, когда дело доходит до борьбы с грязными пятнами…

ВИДЕО

Переход: ДЬЯВОЛЫ. ФЕРМАН кричит: «Бей его!». Камера следит за тем, как они бегут к баку и беспорядочной гурьбой накидываются на ПАКОСТНИКА.

АУДИО

Но некоторые из них бессильны против по-настоящему въевшихся пятен.

ВИДЕО

ПАКОСТНИК лягает ШНОБЕЛЯ в пах.

АУДИО

Другие беспомощны против следов пищи и уличной копоти.

ВИДЕО

ПАКОСТНИК швыряет РОВЕРА мусорный бак с гниющими овощами. Бак переворачивается, его содержимое заливает РОВЕРА с головой.

АУДИО

Остальные же могут лишь частично справиться с тем худшим, что способен обрушить на них современный мир.

ВИДЕО

ДЖЕТ и ФЕРМАН вдвоем наваливаются на ПАКОСТНИКА. Тот серией мощных ударов повергает Фермана в нокаут, хватает его за воротник и штаны и швыряет на Джета. Оба кувырком валятся наземь. ПАКОСТНИК хохочет — долго и издевательски.

ДЬЯВОЛЫ становятся плечом к плечу — избитые, грязные, окровавленные — и беспомощно оглядываются.

АУДИО

Но только не «Наноклин»!

ВИДЕО

Вспышка — и в руках каждого ДЬЯВОЛА появляется пачка «Наноклина».

АУДИО

«Наноклин» атакует упрямую грязь со всех фронтов.

ВИДЕО

ДЬЯВОЛЫ все вместе нападают на ПАКОСТНИКА и сшибают его с мусорного бака. Идет драка.

АУДИО

Простая грязь не имеет ни шанса против его усовершенствованной формулы и специальных нанотехнологических добавок.

ВИДЕО