Дэнилидиса - непутёвый герой

Глава 17.

Открыть глаза было неимоверно трудной задачей, казалось, что под веки насыпано по килограмму песка, а в голову перетекла масса всего остального тела. Солнечный лучик утолял своё садистское наслаждение, оккупировав всю площадь моего лица и не было никаких сил для борьбы или перемены места дислокации...

- Ваша милость. - Прогрохотало в самое ухо. - Что-нибудь изволите?

Я застонал: Боже, да что этот голос пристал ко мне? Что я могу изволить? Чтобы меня не трогали и убрали этот сволочной луч от моего лица. А ещё лучше - пусть его запрут куда-нибудь и подержат под стражей, а я потом приду и разберусь... Ух, как я с ним разберусь!

- Ваша милость? - Вежливо, но назойливо прогрохотало снова.

Да что ты ко мне пристал, голос? Катись отседова! И песок из-под глаз с собой забери, а то скрипит там всё!

- Ваша....

Я с рыком негодования подскочил и бросился к источнику назойливых звуковых колебаний с твёрдым намерением этот источник прибить.

Юный оруженосец, вскрикнув, прянул назад и, споткнувшись о подставку для ног, с неимоверным грохотом опрокинулся на пятую точку. От произведенного шума в мой мозг вновь штопором ввинтилась боль, и я со стоном рухнул обратно на походный лежак, обхватив раскалывавшуюся голову руками.

Да, я находился в собственном шатре, который в свою очередь всё ещё находился в нашем лагере, а тот, в свою очередь, был всё ещё расположен в усмирённом и частично сожжённом нами Роменагорне...

Я кое-как сел, не отнимая рук от головы, серьезно опасаясь, что без поддержки она отвалится и закатится куда-нибудь в тёмный угол, ищи её потом.

Восстановить в памяти события прошедшего дня было несложно, так как даже в крайней степени опьянения я помню всё... Или почти всё.

Из злополучной пещеры до лагеря я добрался без происшествий - хищная в своё время трава и в самом деле не смогла причинить каких-либо неприятностей, лишь бессильно шевеля пожухлыми стеблями, пытаясь вцепиться в носки сапог.

В лагере меня встретили дружным ликованием и нарекли героем, чему я нисколько не сопротивлялся, упоённый успешным результатом собственной безрассудной вылазки в логово врага. Меня окружило тысячеликое море солдат и их командиров, ликуя и прославляя, меня посадили себе на плечи Вильдрамм и Ордис, вознесся над блещущим сталью воинством. Это было чертовски воодушевляюще, слитный рёв тысяч глоток разворачивал за спиной крылья, и меня реально приподнимало к небесам. Я величаво наклонял голову и державно улыбался, демонстрируя всем желающим отрубленную голову нашего заклятого врага.

Меня донесли до входа в шатёр, где и опустили на грешную землю, а я повернулся к верному воинству и ещё раз продемонстрировал им свой трофей, вскинув руку повыше. Ответом был новый взрыв ликований, криков, ударов мечами в щиты.

А затем был короткий совет в шатре под шум ликующего воинства. На совете, конечно же, ничего особенно серьёзного порешать не удалось.

А затем был пир под открытым небом, на котором вино лилось не просто рекой, а судоходной рекой в весеннее половодье. Было просто, легко и весело... Помню, что услышав мой рассказ о том, как я мочил свою морду в Источнике, Ордис предположил, что я стал неуязвим, во всяком случае моя физиономия точно, на что я возразил, что, мол, какая же это неуязвимость, когда вона новый прыщ на носу вскочил? А для пущей убедительности я провёл кончиком кинжала по скуле, наглядно демонстрируя царапиной всю несостоятельность его гипотезы... А потом было ещё вино, ещё здравицы, ещё песни... Костры, факелы, звёзды, тёмное небо....

А сейчас было тяжело и противно, вино хоть и слабенькое на мой вкус, но выпито его было немеряно. И это давало о себе знать.

Я с трудом встал и, пошатываясь, пошёл к выходу - мимо оробевшего и замолкнувшего оруженосца. Лишь когда я уже отдёрнул полог, морщась от всепожирающего солнечного света, парнишка робко пролепетал:

- Ваша милость.

- Ну что тебе? - Неприветливо буркнул я.

- Ваша милость. - Затараторил оруженосец. - Желаете умыться, привести себя в порядок? Там гонец явился, говорят, что мы везде победили, сейчас командиры подойдут.

О, Боже... Час от часу не легче! И что им всем от меня надо? Понимаю, что уже не утро, но я придерживаюсь того мнения, что утро это тогда, когда проснулся.

- Ты вот что. - Повернулся я к пареньку. - Порядок тут наведи, стол-стулья притащи и бадью мне с водой доставь. А мне по срочному делу.

И, не дав тому ещё что-либо вякнуть, чтоб дополнительно не расстраиваться, я решительно покинул шатёр в направлении личного нужника. А что? Как барон и военный командир высокого ранга имею право на такую роскошь.

Когда почти полностью очистив свой организм от шлаков и токсинов, я вернулся в шатёр, то всё уже было прибрано и принесено. Также на столе громоздились кубки и кувшины с вином, а в спальном закутке, отделенном от основной части плотной занавесью, меня дожидалась бадья воды и новое сюрко тёмно-зелёного цвета. Также рядом лежали новые чистые штаны в тон сюрко и радующий глаз своим насыщенным тёмно-синим цветом плащ с золотой окаёмкой - отличительный знак имперских военачальников.

Я с наслаждением разделся и погрузил своё истерзанное тело в чистую прохладную воду. Так что, к тому времени, как к моему шатру стали подходить официальные лица, я уже привел себя в порядок и был бодр и свеж. Для полного счастья не хватало только побриться, но я всё ж решил не прибегать к этому сомнительному удовольствию - с растительностью на лице я выглядел солиднее.

Этрир, Вильдрамм, Ордис, Томбрад, Дерегвиль, Ингвар и остальные чинно проходили по одному и учтиво кланялись моей милости, занимая свои места за столом. Несмотря на вчерашнюю попойку, все они держались молодцом: статные, чистые, серьёзные.

Когда все расселись, полы шатра вновь распахнулись и, вставший на пороге, начальник стражи произнёс:

- Гонец от его светлости князя Телеремнара к его милости!

- Пусти. - Чинно повелел я.

Воин склонил голову и отступил, пропуская высокого статного человека в покрытых пылью и пеплом одеждах, державшего в согнутой руке отливающий синевой шлем с позолоченным ободком по верху. Гонец явно был благородных кровей, судя по тому же ободку на шлеме, по горделивой стати, по утонченным чертам лица, по аккуратной бородке, а главное - по той твёрдой уверенности в глазах, что отличает благородных от остальных.

- Барон Деетерис Эссинский и Уорстерский, посланник его светлости князя Телеремнара к его милости Дэнилидису! - Представился тот с коротким поклоном.

- Ваша милость. - Учтиво ответил я с таким же коротким поклоном, не вставая с кресла.

- Прошу вас. - Указал я на свободное место рядом с Этриром по правую руку от себя.

Барон ещё раз молча кивнул и прошёл к стулу твёрдо впечатывая шаги. Когда он устроился, поставив на стол перед собой свой шлем с ободком, я слегка склонил голову в его сторону:

- Ваша милость, вы не против, если мы сначала обсудим состояние дел восьмого полка в частности и южного направления в целом? - Главную новость мы знали, а остальное, наверно, могло и подождать.

Барон это тоже понял и потому учтиво ответил:

- Да, конечно, ваша милость, как вам будет угодно.

- О ваших людях и конях позаботились? - Чуть не забыл осведомиться. Вот ведь балбес!

- Благодарю вас, всё в наилучшем виде. - Вновь кивнул Деетерис.

Командиры по очереди докладывали о потерях и состоянии дел в своих подразделениях, в конце Этрир подвёл итог, и вырисовывалось следующее: безвозвратных потерь - примерно две с половиной тысячи человек (на этой фразе я заметил, как удивлённо вытянулось лицо княжеского гонца). Раненных - меньше тысячи. Стрел, прочего вооружения личного характера и съестных припасов - более чем в достатке. Горючая смесь полностью израсходована, капсул под зажигательные снаряды осталось на пару залпов, каменных ядер - чуть больше (почти всё мы потратили на големов).

Когда последние слова доклада были сказаны и Этрир с поклоном сел, вскочивший барон Деетерис не смог сдержать удивлённого высказывания:

- Ваша милость, простите мою неучтивость, что говорю без дозволения, но я не могу не высказать своего радостного и безмерного удивления столь малыми потерями во вверенных вам войсках!

- Да? - Приподнял я правую бровь. - Вы считаете две с половиной тысячи - это мало?

- О, нет! - Горячо возразил барон, прижимая руки к сердцу. - Ваша милость, я считаю, что смерть и одного имперского воина - это ужасно и несправедливо! Но по сравнению с другими направлениями!

- Продолжайте, ваша милость. - Кивнул я.

- На севере и западе мы потеряли до половины всех наших воинов, пало в битве великое множество командиров! Даже его светлость Телеремнар был ранен, но, слава Творцу, не столь серьёзно и сейчас его жизни и здоровью ничто не угрожает. Да, мы победили, мы сожгли их Главное Древо на севере и убили главного военачальника на западе. Захватили множество пленными. Но какой ценой! Откройте ваш секрет, ваша милость!

Над столом повисла гнетущая тишина - все были потрясены пылкими и одновременно горькими словами барона. Все были ошарашены масштабами потерь. Меня самого будто пригвоздило к твёрдой высокой спинке.

- Ваша милость. - Начал я. - Мы воистину потрясены...

Тут я закашлялся, горло не вовремя пересохло и начало зудеть.

- Но, - продолжал я, - никаких особенных секретов. Хвала гончарам и стеклодувам Приреченска, что в весьма короткий срок исполнили поручение и снабдили наш полк необходимым количеством пузырьков и склянок. Хвала нашим лекарям и их помощникам, что не покладая рук и не смыкая глаз обеспечили всех до единого наших солдат и командиров противоядием от отравленных эльфийских стрел. И хвала им же, что отдавались полностью своему ремеслу, врачуя и выхаживая особо тяжко раненных. Хвала нашим командирам за их ум и решительность. Хвала, в конце концов, нашим солдатам за храбрость и выучку!

- Противоядие в пузырьках! - Воскликнул барон. - Каждому с собой! Это воистину гениально, ваша милость!

- Да уж... - Слегка смущенно ответил я. - Ничего гениального. Просто удачная мысль...

- Не спорьте, ваша милость! - Перебил Деетерис. - Вы не представляете, сколько жизней будет спасено, благодаря вашей удачной мысли!

- Однако, - продолжал он уже более спокойным голосом, - на остальных направлениях командиры и солдаты не уступают вашим в уме, храбрости и выучке. Но также большие потери были понесены в первых боевых столкновениях, когда мы выманивали врага из-под защиты леса. Когда дрались с полчищами подгорных воителей и позже, когда после насланного безумия мы были атакованы ужасными големами. И хвала искусству Мастера Дорменангара, его спутников и Камню его светлости Телеремнара, наши войска смогли перенести накатившее безумие и одолеть бездушных исчадий Роменагорна! Но скольких воинов мы потеряли в те чёрные дни!

В возникшей паузе деликатным покашливанием решил обратить на себя внимание доблестный сэр Этрир.

- Позвольте, ваша милость? - Учтиво проговорил он. И, получив утвердительный ответ, продолжил:

- Ваша милость, барон Деетерис. За столь малые потери в первых столкновениях с врагом мы вновь должны быть благодарны гению и дальновидности его милости сэра Дэнилидиса. Его приказ о возведении оборонительных линий позволил нам одолеть врага малой кровью и внёс коренной перелом в ход боевых действий...

- Но...- растерянно заморгал глазами Деетерис. - Это же лежало на поверхности! Творец! Так отчего же наши полководцы и все светлые умы Империи раннее не догадались до такого простого и гениального решения!

- Сэр Деетерис. - Прервал я льющиеся дифирамбы. - Вы хотели сказать что-то ещё или мне показалось?

Было видно, что барон слегка сконфужен тем, что его раскусили, но как ни в чем, ни бывало, ответствовал:

- Да, ваша милость, вы правы. Не буду скрывать от вас, тем более что это станет известно и вам в самом ближайшем будущем. Дело в том, что отряжая вас на этот участок и не подкрепляя вас кем-либо из прибывших с Дорменангаром, Его Императорское Величество через его светлость князя Телеремнара возлагали большие надежды на проявление сил Перстня, носимого вами.

А это уже интересно!

- И на что же они рассчитывали? - Я весь буквально подобрался, словно для прыжка.

- Многие детали мне, увы, не ведомы, - как ни в чём ни бывало продолжал растекаться словесами по древу барон, - но в общих чертах и по слухам - от Перстня ждали что-то вроде пробуждения к вящей славе Пресветлой Импреии...

- Смею заметить, - немного грубо прервал Этрир стройную речь его милости, - сэр Дэнилидиса большей частью рассчитывал только на себя и свой ум! Да, возможно Перстень и оказывал кое-какую помощь, но ни молний, ни дрожи земной, ни чего-либо эдакого, - тут он сделал неопределённый финт рукой, - не было! Всего добивались собственными жилами, собственной кровью!

Эх, верный старина Этрир, а может оно и к лучшему, что ты не подозреваешь, НАСКОЛЬКО все мои успехи зависят от Перстня, и что сам Перстень не проявляется настолько ярко, чтобы всем стало понятно - НАСКОЛЬКО...

- Что вы, благородный сэр! - Деетерис высокомерно вскинул подбородок. - Я нисколько и ни в коей мере не сомневаюсь в вашей доблести и в доблести солдат Империи! Или вы хотели сказать, что я - барон Эссинский и Уорстерский всю кампанию просидел за чародейскими спинами, не обнажая меча?

Командующий восьмым Большим имперским полком вскочил, опрокидывая стул. Рука барона легла на рукоять меча.

- Ша! Всем стоять! - Рявкнул я первое, что пришло в голову. - Этрир, сядьте! Барон, уберите руку от меча!

Командующий, слегка побагровев, неохотно поставил стул на место и сел, барон также нехотя отвел ладонь от рукояти и учтиво поклонился в мою сторону.

- Прошу извинить, ваша милость. - Произнёс он. - В словах доблестного воина мне послышалось попрание моей чести...

- Вам, в самом деле, послышалось, ваша милость. - Нетерпеливо ответил я. - Сэр Этрир этим хотел лишь донести до вас, что Перстень, к сожалению, не оправдал надежд Императора. Его проявления мне самому непонятны и неконтролируемы. Чтобы было понятнее - он проявляет себя тогда, когда ему вздумается, а не по моему желанию.

Барон ещё раз галантно поклонился и произнёс:

- Ещё раз прошу извинить, ваша милость, за происшедшее. Дозвольте передать вам послание его светлости, и я тут же отправлюсь в обратный путь.

- Полноте, ваша милость, - Боже, какие слова! Однако ж я всё больше вживаюсь в вельможью роль, - к чему эта спешка? Предлагаю отдохнуть с дороги. Сами отдохнёте и сопровождающим отдых дадите!

- К искреннему и величайшему сожалению вынужден отказать вам, ваша милость. - Почти искренне ответил барон. - Но сюзерен нуждается во мне, и посему слушайте.

Тут он выпрямился, расправил плечи и полным достоинства голосом возвестил:

- Ваша милость, его светлость князь Телеремнар оповещает вас о полной и беззаговорочной победе над сильным и коварным врагом. Также его светлость ждёт вас во главе победоносного воинства в Приреченске не позднее, чем послезавтра к вечеру. Вам надлежит присутствовать на церемонии обретения герба и подтверждающих ваш титул бумаг, и, разумеется, в обретение полного и законного владения и управления помилованных вам земель.

Тут Деетерис на секунду замолчал, придавая значимости себе и своим словам, и продолжил:

- Также оповещаю вас, что в Приреченске вас уже дожидается высокое и уполномоченное посольство Двора Его Императорского Величества.

Я на какое-то короткое время даже онемел, не зная, что и ответить. Ох, не к добру всё это: всё повышающееся внимание Императора и его окружения к моей скромной персоне начинало реально настораживать.

- А по какому вопросу? - Не совсем придерживаясь этикета, ответил я, когда получилось согнать в кучу разметавшиеся по черепной коробке мысли.

- Сие мне не ведомо, ваша милость. - Манерность Деетериса уже начинала раздражать. - Я передал послание, и теперь позвольте покинуть вас.

Барон в очередной, не знаю уже какой по счёту раз, поклонился и, пройдя пару шагов спиной вперёд, развернулся и, чеканя шаг, уверенно зашагал к выходу.

- Постойте! - Успел окликнуть я, и, когда посланец резко развернулся, вперив в меня свой одновременно жёсткий и учтивый взгляд, я поспешно добавил. - Передайте искреннюю благодарность его светлости и сообщите, что я буду в Приреченске к назначенному сроку, но большая часть воинства подойдёт позже, ибо необходимо усердно поработать топорами для расчистки и расширения безопасного прохода вглубь Роменагорна.

- О, в этом нет необходимости, ваша милость. - Вежливо ответствовал Деетерис. - Его светлость заранее отослал гонца с приказом о выдвижении вспомогательных отрядов и ополчения для подобных дел.

И, в последний раз откланявшись, он исчез за тканью полога.

Сразу после этого я распустил совет, отослав командиров к своим отрядам для подготовки к выступлению в обратный путь.

А сам я ещё долго сидел в опустевшем шатре и не мог понять, что меня гложет и не даёт покоя: от посещения столь вежливого и учтивого барона на душе остался неприятный осадок, как взвесь на дне стакана с водой. Ох, неспроста Телеремнар снарядил в посланцы не простого ратника, а целого дворянина. И этот интерес к проявлению силы Перстня мне совсем не понравился....

Но с раскалывающейся и горячей головой ничего вразумительного я не надумал и вынужден был бросить эту затею.

Я вышел из шатра, когда на тёмно-лиловом небе уже стали появляться маленькие колючки звёзд. Холодный воздух слегка остудил меня, и я с наслаждением вдохнул вечерней осенней свежести. Готовый к выступлению лагерь в последний раз засыпал на уже бывших эльфийских землях, и тишина постепенно вступала в свои законные права, изредка нарушаемые дальними перекличками дозорных да всхрапом стреноженных коней.

Я заметил, что очаровываюсь этой стылой тишиной и холодными красками осеннего неба. Что там говорил доктор Вольфштайн? Полюблю лиловые краски холодных закатов? Что ж, по-моему, он прав.

Ночь прошла спокойно и без сновидений, а ранним, ещё тёмным и хмурым утром, войско споро и организованно снялось с лагеря и скорым маршем двинулось обратно к месту расквартирования - в славный град Приреченск.