День гнева

Глава 37

В то время, пока все рядовые ученики трудились на «школьной ниве», в дворницком домике вовсю шла очередная тренировка. Хозяева лесной, пользуясь своим исключительным положением, опять уговорили завхоза отпустить их. Гефест как всегда не стал спорить с волками. Поскольку пользы от них на уборке было бы ноль. А вот сорвать мероприятие эти ребята могли запросто. Достаточно им было сказать пару слов, и в школе началась бы всеобщая забастовка.

В этот день по плану тренера ребята работали в спарринге. Разбившись на пары, они усердно наносили и блокировали удары, делали уклоны, захваты и болевые. Во избежание травмы, на кулаках у них были намотаны небольшие полотенца. Хоршев внимательно следил за своими подопечными, то и дело поправляя их и подсказывая.

Ловко орудуя кулаками, Белый нанес Акеле несколько точных ударов по корпусу. Тот зашипел от боли и ушел в глухую защиту. Отдышавшись, сам пошел в атаку, пытаясь поразить противника ударами ног.

– Стоп, стоп! – Хоршев похлопал в ладоши. – Слушайте все внимательно. Ты куда целился своими коляпами?

Акела недоуменно развел руками.

– Ну, в грудь, выше-то все равно не получится.

– Понятно, растяжки не хватает. А то бы и по фейсу засветил?

– Само собой.

Хоршев покачал головой.

– Не, пацаны. Запомните раз и навсегда. Все эти маваши, йоки, вертушки и прочая красота вам ни к чему. Киношек насмотрелись? Так это все фуфло. В реальном бою такие фишки прокатывают только очень крутые мастера. И то очень осторожно. Вам это вообще ни к чему.

Ребята удивленно смотрели на тренера.

– Так что, ногами вообще не надо бить что ли?

– Нет, почему? Очень даже надо. Основной удар в реальном бою – это «лоу кик». То есть, низкий удар ногой. Бьется голенью по ногам соперника. По внешней части бедра очень хорошо идет. Вот смотрите.

Поставив перед собой Черныша, он несколько раз обозначил удары по разным точкам. Затем продолжил объяснения.

– Здесь не все так просто. Очень важна техника исполнения. Удар бьется не только голенью, а как бы бедром, всем корпусом. Вот так! То есть идет поворот всего корпуса, и вот тогда удар получается мощным, а не шлепочком. Все поняли?

Ребята закивали головами.

– Вот и давайте. Акела, считай. Десять минут, потом покажу «мае гери» и удары коленями...

Хоршев удовлетворенно смотрел, как поздоровевшие и окрепшие ребята старательно отрабатывали новый удар. – Да, пацаны, теперь вы точно волки, самые настоящие, – думал он. – Килов по восемь-десять точно прибавили. Вон как мускулы-то играют. Акела вообще здоровый стал. Тот еще волчара. Надо же, сам не ожидал, что все так получится классно. – Он усмехнулся. – Так они и меня догонят!

Он медленно согнул руку и поглядел на свой вздувшийся бицепс. – Да нет, не догонят. – За прошедшее время Хоршев тоже не стоял на месте и еще больше прибавил в мышечной массе. Теперь его вес перевалил уже далеко за восемьдесят килограммов. При росте чуть выше обычного он представлял собой очень внушительное зрелище.

Затем его мысли приняли невеселое направление. Вот уже второй месяц как ушла из школы Марина Алексеевна. Маришка... Хоршев с большой теплотой вспоминал эту женщину, подарившую ему столько приятных минут. И сейчас ему страшно не хватало их регулярных, по два раза в неделю, встреч на директорском диване. Могучий организм успел привыкнуть к регулярному сексу и теперь настойчиво требовал своего. В тихий час и особенно по ночам Хоршев частенько не мог заснуть, ворочаясь в кровати с возбужденным членом. В голову лезли всеобразные воспоминания, от которых поднялось бы даже у мертвого. Сжимая в руке свое орудие и качая его из стороны в сторону, он проклинал все на свете и особенно того козла, который дал работу его любовнице.

От всего этого Хоршев последнее время стал довольно злым и раздражительным. Со своими друзьями он старался сдерживаться, но вот всем остальным от него стало периодически доставаться «на орехи». Особенно восьмиклассникам. Те вообще старались не попадать на глаза нервному парню и говорили, что Шер-Хан «попал в струю».

Встречи с Катей стали для него настоящей пыткой. Он и ждал их, и боялся. Прижимая к себе юное девичье тело, он мгновенно возбуждался и просто рисковал не совладать с собой. Хоршев хорошо относился к девушке, видя ее чувства к себе, и очень не хотел испугать Катю, обидеть. Он понимал, что она еще совсем неопытная, и то, чем они занимались с Мариной, в данном случае совершенно недопустимо. Однако распаленное естество не принимало доводов разума и активно проявляло себя внизу живота.

Катя не могла не заметить произошедшие с ее парнем перемены. Как он ни пытался скрывать свое состояние, как ни поворачивался к ней боком, девушка прекрасно все ощущала и понимала. Сложные чувства боролись в ней. Она любила Андрея и видела, что ему уже давно тесно в рамках их прежних отношений. И еще больше уважала его за то, что он никогда не пытался перейти допустимую границу. Хотя ей и самой уже давно хотелось попробовать запретное, Катя приходила в ужас от одной мысли о том, что может в этом случае произойти. Ее мама уже успела посвятить дочь в тайны половых сношений и строго-настрого внушила, что до замужества об этом нельзя даже и думать...