Деньги без процентов и инфляции

Глава 3. Кто выигрывает от введения денег без процентов и инфляции?

Порыв к индивидуальным и социальным переменам вытекает, кажется, из трех принципиально различных побудительных мотивов:

— потому, что катастрофа в результате определенного образа поведения уже произошла;

— цель предотвратить еще одну катастрофу; потому, что катастрофа, зависящая от определенного образа поведения, может произойти, цель — предотвратить катастрофу;

— потому, что другой образ поведения кажется более целесообразным для достижения желаемой цели.

Предложенное в предыдущей главе изменение денежной системы могло бы быть результатом любого или двух мотивов, а также всех трех вместе взятых.

В прошлом сходный с ростом раковых клеток прирост денег и, таким образом, власти в руках все меньшей группы людей “разрешался” путем общественных революций, войн или экономических катастроф. Сегодня такие решения уже неприемлемы. С одной стороны, наличие потенциала многократного глобального разрушения делает неприемлемым насильственное решение, с другой стороны, все страны находятся в невиданной ранее экономической зависимости друг от друга. Мы просто вынуждены найти новое решение, если хотим выжить и избежать войн, социальных революций и экономических крахов”.

По мнению многих экономистов и банкиров, биржевой крах в 1987 г., когда за несколько дней потери составили 1,5 триллиона долларов — это легкая рябь по сравнению с ураганом, который нас ожидает в случае повторения всемирной экономической депрессии в ближайшие годы, если мы не сможем коренным образом изменить существующую систему.^{18} Перестройка денежной системы сейчас даст нам возможность избежать катастрофы. Понятно нам или нет, что любая кривая экспоненциального роста неизменно приводит к саморазрушению выгоды новой денежной системы для создания социальной справедливости и экологического равновесия, настолько очевидны, что мы должны выбрать эту систему, поскольку это разрешение проблемы лучше, чем настоящее. Во всяком случае, основная проблема во всеобщем процессе трансформации заключается не столько в том, что мы предпочитаем настаивать на сохранении старой ситуации или в том, что мы не видим преимуществ нашей новой цели или пути, а в том, как проделать путь отсюда туда, с одной трапеции на другую, без риска потерять при этом жизнь?

Для того, чтобы облегчить ответ на этот вопрос, я хочу попытаться показать, как трансформация денежной системы будет служить целям различных общественных групп: богатых и бедных, членов правительства и простых людей, большинства и меньшинств, промышленников и “зеленых”, людей материальной и духовной ориентации.

Интересный факт, выявляющийся при этом, это то, что в данной специальной исторической ситуации, при этом кризисном положении, которое мы сами создали, все выиграли бы на новой денежной системе. Мы все выиграем, если мы сейчас введем необходимые перемены.

Китайцы, как заметил Фритьоф Капра, всегда лучше понимали динамику перемен, чем люди Запада. Кризис для них — это только один из аспектов перемен. Китайский символ кризиса “wei-ji”, состоит из двух знаков: “опасность” и “шанс”.^{19}

Если мы не ошиблись до сих пор в проводимом нами анализе, то предлагаемое решение в целом имеет следующие преимущества:

— прекращение инфляции и вызываемого действием процентов перераспределения доходов;

— снижение уровня безработицы; большая социальная справедливость;

— снижение на 30–50 % цен на товары и услуги;

— вначале — очень высокая конъюнктура;в дальнейшем — возникновение стабильной, качественно ориентированной экономики.

Если процентные ставки на капиталовложения и в производстве исчезнут, снизятся не только цены на товары и услуги в стране или регионе, вводящем систему нейтральных денег. Весьма положительное воздействие будет оказано также и на национальный и мировой рынок. Не имеет значения, насколько высоки или низки актуальные проценты, товары и услуги могут продаваться гораздо дешевле. Это вызовет быстрый экономический бум в районах, первыми начавших денежную реформу. Во избежание нагрузки на окружающую среду, помимо вышеназванной налоговой реформы, мы имеем следующую возможность: многие изделия и услуги, которые сейчас не могут конкурировать по рентабельности с денежными инвестициями на рынке денег, неожиданно могут стать реальностью. Среди них было бы много экологически чистых продуктов, социальных проектов и произведений художественного творчества, которые смогли бы осуществиться, если бы им удалось “пробиться”, так как они удовлетворяют человеческим потребностям. Возникнет в большей степени диверсифицированное и стабильное народное хозяйство, которое перестанет быть угрозой для окружающей среды. Расцвет экономики приведет к увеличению занятости, снижению расходов на социальные гарантии безработным, исчезновению бюрократии и уменьшению налогового бремени.

При испытании новой системы в каком-либо регионе (как, например, это было в Вёргле) две денежные системы могут существовать параллельно. Нейтральные деньги будут использоваться для обмена товаров и услуг, производимых в данном регионе. Обычными деньгами будет и далее оплачиваться все, что будет закупаться за пределами “испытательного региона”. На переходный период вводятся определенные правила обмена с твердым курсом 1:1. Жизнедеятельность региона осуществляется по аналогии с зонами свободной торговли, где производство и торговля налогами не облагаются.

По правилу Гресхема, “плохие” деньги вытесняют “хорошие”. В соответствии с этой классификацией нейтральные деньги — “плохие”, так как в противоположность сегодняшним деньгам они облагаются платой за пользование. При любой возможности люди будут стараться осуществлять оплату плохими деньгами, а хорошие оставлять при себе. Таким образом, нейтральные деньги использовались бы как можно более часто, а именно эта цель и должна быть достигнута. Старые деньги остаются у людей и используются только тогда, когда это неизбежно. Если мы вводим предлагаемую систему нейтральных денег в рамках эксперимента сначала только в одном регионе, это может быть осуществлено в режиме сосуществования с современной денежной системой, пока не будет доказана большая полезность первой.

При распространении эксперимента на всю страну внешняя торговля не претерпевает изменений. Как и ранее, будут существовать валютные курсы, однако нейтральные деньги будут в среднем иметь более высокие курсовые цены, так как они не подвержены инфляции.

Поэтому инвестиции в нейтральных деньгах могли бы стать вполне привлекательными в сравнении с подверженными колебаниям валютами (например, доллар).

В большинстве стран монополия на выпуск денег принадлежит центральному правительству. Поэтому официальное испытание новой денежной системы, если сюда включаются и наличные деньги, должно быть одобрено и поддержано правительством.

Очевидно, что попытка введения беспроцентных денег имеет колоссальное политическое значение. Оно требует от представителей правящей верхушки мужества признать тот факт, что они так долго терпели эту в высшей степени несправедливую систему. С другой стороны большинству людей действительно очень трудно понять, почему деньги лучше обложить “платой”, чем допускать оплату процентов. Это также трудно понять, как то, что Солнце не вращается вокруг Земли, а Земля — вокруг Солнца. Мы понимаем, что это так, но нам очень трудно это себе представить.

В настоящее время правительства, политики, банки и экономическая система объявляются ответственными за возникновение большинства проблем, вызванных основополагающими изъянами денежной системы. Их ответные действия: борьба со следствиями и половинчатые решения, например, частичное освобождение от долгов, конверсия долгов, временные безвозвратные ссуды в целях снижения социальной напряженности.

Во время предвыборных кампаний регулярно звучат обещания бороться с инфляцией, улучшать социальные институты и поддерживать мероприятия по улучшению экологической обстановки. В условиях сегодняшней денежной системы осуществить все это в комплексе невозможно.

В действительности все ведут борьбу “спиной к стене”. Вместо улучшения ситуация ухудшается по мере приближения к участку ускоренного роста кривой экспоненциального роста. Вместо улучшения социальной и экономической ситуации бюджетные расходы на эти цели в первую очередь попадают под сокращение. И консервативные и прогрессивно настроенные политики практически имеют очень небольшие возможности для проведения действенных реформ в рамках существующей системы.

Одним из немногих политиков в Германии, которые не только знают об этом, но и пытаются осуществить изменение денежной политики, является Клаус фон Донаньи, в течение многих лет занимающий пост бургомистра Гамбурга. В своем заявлении от 23 февраля 1983 г. он подчеркнул: “Если мы допустим дальнейшее увеличение общественной задолженности в будущем в рамках страны, земель и общин, как это происходит сейчас, то даже при дальнейшем снижении процентных ставок "мы не только упустим возможность маневра для осуществления дополнительных мер, но и вообще потеряем способность проводить прежнюю политику”… “Увеличение объема финансирования бюджетных кредитов в первую очередь приводит в настоящий момент к возникновению двух проблем: с одной стороны бюджетная задолженность в будущем по процентам и платежам, с другой стороны — нежелательные последствия перераспределения денег, которое непременно будет происходить в пользу обладателей денежных капиталов”. Поэтому он предлагает эмиссионному банку предоставлять федеральным органам и землям кредиты без процентов и платежей для осуществления социальных и экологических проектов без экономически бессмысленной и неприемлемой бюджетной задолженности в будущем.

На рис. 8 показано, насколько тесно в рамках широко разветвленной и диверсифицированной экономики каждая область деятельности связана со смежными. Сокращения в одной из них неизбежно влекут за собой изменения в системе как едином целом. Если происходит рост государственной задолженности или повышение процентных ставок, то происходит приток денег к тем, чье состояние вложено в деньги. Вместе с тем трудовая часть населения теряет деньги, необходимые для удовлетворения потребностей. Это, в свою очередь, оказывает воздействие на рынок рабочей силы, налоговые поступления и экологию. Государство с высоким уровнем задолженности, направленной на компенсирование снижения доходов, неизбежно столкнется с усилением “цепочки проблем”. Система нейтральных денег, напротив, могла бы обеспечить снижение уровня государственной задолженности, противодействовать дальнейшей концентрации денег вследствие действия процентного механизма и обеспечить стабильный обмен товаров и услуг на свободном рынке.

Если ситуация в высокоразвитых странах нам кажется трудной, то обратим наш взор на страны третьего мира, которые больше всего страдают от действия современной денежной системы. С одной стороны банки Германии и США увеличивают свои резервные фонды, готовясь к финансовому банкротству своих должников в развивающихся странах, с другой стороны именно промышленно развитые страны осуществляют импорт капитала из развивающихся стран, а не наоборот. Для погашения старых кредитов предоставляются новые кредиты, и это лишь затягивает и усиливает международный кризис задолженности. Необходимость немедленного изменения этой тенденции недвусмысленно сформулирована в отчете Всемирной комиссии ООН по окружающей среде и развитию под заголовком “Наше совместное будущее”. В нем подтверждается тот факт, что кризисные явления в экономике и экологии с их кажущейся независимостью друг от друга на самом деле тесно связаны. “Экология и экономика все более переплетаются на местном, региональном, национальном и глобальном уровне в единую причинно-следственную систему… Долги, которые невозможно выплатить, заставляют африканские страны, чьи экспортные поступления зависят от продажи сырья, хищнически использовать очень подверженные эрозии земельные угодья, которые превращаются в пустыни. Основы экономики в других развивающихся регионах мира подвержены тем же болезням как вследствие принятия ошибочных решений на местном уровне, так и в результате функционирования механизма международной экономической системы. Вследствие “латиноамериканского долгового кризиса” природные богатства этого региона используются не в целях его развития, а для погашения обязательств перед иностранными кредиторами. Такой подход к проблеме задолженности недальновиден с точки зрения экономики, политики и экологии. Население относительно бедных стран вынуждено мириться с растущей нищетой, в то время как экспорт истощающихся ресурсов все возрастает. Усиливающееся неравенство является самой значительной “экологической проблемой” Земли. Вместе с тем это самая значительная “проблема развития”.^{20}”

Как считает Альфред Херрхаузен, являвшийся до 1989 г. членом правления и спикером Немецкого банка, “структура и масштабы проблемы выходят за рамки традиционного технического решения проблемы”.^{21} Те, кто ответствен за нынешнюю денежную систему, знают, что так не может долго продолжаться, однако они или не знают ей альтернативы, или ничего не хотят о ней знать. Специалисты в области банковского дела, с которыми я беседовала, признавались, что ранее ничего не слышали о существовании альтернативы современной денежной системе. После того, как я излагала ее сущность, нередко высказывалось опасение, что гласное обсуждение этой проблемы может быть опасно для их дальнейшей деятельности в этом качестве.

Рис. 9 объясняет боязнь дальнейшего обсуждения этой проблемы в банковских кругах. В период с 1950 по 1985 гг. валовой национальный продукт вырос в ФРГ в 18 раз, задолженность — в 51 раз, а объем банковских операций — в 83 раза. Это означает, что банки получили несообразно большую часть национального богатства. Это является результатом сделок с колеблющимися процентными ставками, а также возрастанием объемов спекуляции деньгами и валютой, вызвавшей стремительный рост платы брокерам.

До тех пор, пока банки не будут учитывать в своих планах перспективы долгосрочного развития, они не будут заинтересованы в открытой дискуссии по способам функционирования процентной системы. Сейчас они стараются скорее завуалировать проблему. На рис. 10 представлены примеры обычной дезориентирующей рекламы, публикуемой в газетах и журналах всего мира. Деньги должны “расти”, “увеличиваться”, “приумножаться”— так уверяют нас банки. Еще чаще они стараются очаровать людей представлением о том, что деньги могут на них “работать”. Но кто видел когда-нибудь, чтобы деньги работали? Работа всегда выполняется человеком, им самим или с использованием машин.

Такая реклама скрывает тот факт, что каждая марка или доллар, получаемые по банковским вкладам, сначала была создана другим человеком, чтобы потом перейти в собственность другого, у которого денег больше, чем ему нужно. Другими словами: люди, продающие свою рабочую силу, становятся тем беднее, чем больше увеличиваются доходы от денежных состояний. В этом и заключается вся тайна “работающих” денег, а банки очень усердно стараются предотвратить рассмотрение проблемы в этом ракурсе.

Накопленный мной опыт говорит о том, что боятсяэтихдискуссий именно те, кто имеет соответствующие знания, позволяющие понять эту проблему и увидеть возможность ее решения, то есть экономисты во многих странах мира, которые опасаются получить ярлык “радикалов”. А они могли бы путем поддержки идеи беспроцентных денег (по латыни — радикс) попытаться обратиться к фактическим корням одной из самых насущных проблем мировой экономики. Вместо этого Гезель и его концепция “естественного экономического устройства” рассматриваются в экономических науках только как одна из многих неудавшихся в историческом масштабе попыток реформирования. Однако некоторые выдающиеся личности нашего столетия, например, Альберт Эйнштейн, Джон Мейнард Кейнс и Эзра Паунд, смогли разглядеть значение предложений Гезеля по реформированию денежной системы. Кейнс еще в 1936 г. выразил мнение, что “будущее большему научится у Гезеля, чему Маркса”.^{22} Но это будущее еще не началось. Хотя специалисты в области банковского дела и экономисты не должны быть слишком дальнозоркими, чтобы понять, что плата за пользование в рамках новой денежной системы позволит им решить основную дилемму, с которой они бьются уже не один десяток лет. Специалист по истории экономики Джон Л. Кинг пишет о значении работы экономистов: “Перемалывание цифр и компьютерные формулы оказались всего лишь пустыми играми и, таким образом, все экономические прогнозы стали совершенно неверными”.^{23}

По моим наблюдениям, экономисты — в отличие от большинства инженеров — не понимают реальной взрывоопасности экспоненциального роста. Кажется, что они наивно верят в то, что все более сложные экономические модели и расчеты способны предотвратить опасность.

Ученые, которые поняли опасность, среди них Батра и Кинг, в основном пытаются дать советы, как спастись от последствий следующего большого краха. Альтернативы современной системе они не предлагают.

Те правительства, которые положительно отнесутся к идее реформы беспроцентных денег в ближайшем будущем, встанут на путь социального равенства, экологического выживания и выздоровления от денежных болезней, которые десятилетиями отравляли т. н. “экономики свободного рынка”.

Один из самых сложных вопросов, задаваемых людьми, которые поняли принцип действия механизма перераспределения в рамках нынешней денежной системы, звучит так: допустят ли те 10 % населения, которые извлекают сейчас выгоду от действия этого механизма и имеют в своих руках рычаги власти, реформирование денежной системы, после которой они не будут более иметь возможность получать доходы без всякого трудового участия?

Исторический ответ таков: конечно, нет. До тех пор, пока они не будут принуждены к этому теми, кто платил до сих пор, они не будут рубить сук, на котором сидят. Ответ в условиях нового столетия может быть таков: конечно, да — если те, кто сегодня получает выгоду, поймут, что сук, на котором они сидят, растет на больном дереве, и есть здоровое альтернативное дерево, которое, вероятно, не собирается загнивать. Чувство здорового самосохранения приведет их к тому, чтобы сменить дерево. Последний ответ означает социальную эволюцию — путь “мягкого” развития, первый — социальную революцию, то есть “жесткий” путь.

Путь эволюционного развития даст богатым возможность сохранить свои деньги, которые до этого момента они наживали на системе процентов. Революционный путь развития неизбежно приведет к чувствительным потерям. “Мягкий” путь означает, что им не будет предъявлено обвинение в получении прибыли по процентам, так как их действия будут считаться вполне правомерными до тех пор, пока не будет введена новая денежная система. “Жесткий” путь, путь революции, может быть очень болезненным. Путь эволюции означает, что больше не будет прибыли без труда, зато деньги будут стабильны, цены низки, налоги, возможно, снизятся. Путь революции означает рост неуверенности, нестабильность, рост инфляции, цен и налогов, что мы каждодневно видим, наблюдая развитие событий в странах третьего мира.

Накопленный мной опыт общения с людьми, принадлежащих к категории последних 10 %, показывает, что они не понимают механизма функционирования процентной системы и не знают о существовании практической альтернативы. За малым исключением они выбрали бы стабильность, а не больше денег, так как в основном они имеют достаточно средств, чтобы обеспечить себя и своих наследников на несколько поколений вперед.

Есть и второй вопрос: что произойдет, если эти люди переведут свои капиталы в другие страны, где смогут и дальше получать проценты вместо того, чтобы оставить их на своих счетах, где они хотя и сохранят свою ценность, но не будут приносить проценты?

Ответ: вскоре после введения реформы они будут делать как раз наоборот. Поскольку разницы в выигрыше между тем, что можно заработать в других странах за вычетом инфляции и в своей стране вследствие повышения стоимости новых денег, не подверженных инфляции, не будет.

Опасность, возможно, заключается в другом, а именно в том, что страна, решившаяся на проведение реформы, станет “супершвейцарией” со стабильной валютой в условиях усиливающегося экономического бума. В прошлые времена вкладчики капиталов некоторое время даже платили за то, что получали право хранить деньги в швейцарских банках на беспроцентных банковских счетах.

В противоположность этому политика выплаты высоких процентов, проводившаяся в США в начале правления Рейгана, вызвала такой сверхприток денег со всех концов света, что выполнить обязательства иностранных кредиторов можно было бы только за счет увеличения инфляции и резкого обесценивания денег (девальвация). При величине процентной ставки 15 %, что было обычным явлением в начале фазы высоких процентов, США уже через 5 лет пришлось бы выплатить сумму, приблизительно в два раза больше, чем было получено от иностранных инвесторов. При нынешней стоимости доллара это не удалось бы сделать никогда. Дальнейшим следствием этой политики стало превращение США в течение 8 лет в страну с самой большой в мире задолженностью.

В мире происходит циркуляция огромной суммы спекулятивных денег (по оценкам, около 500 млрд. долларов) от одного финансового центра к другому в поисках прибыльного их помещения. Это показывает, что наша проблема не в недостатке денег, а в отсутствии возможности осуществления “разумной” инвестиционной политики в рамках современной денежной системы. Введение беспроцентных денег в одном регионе или одной стране показало бы на примере, как быстро можно осуществлять социальные и экологические проекты, которые в настоящее время находятся “вне игры”, а результатом станет возникновение больной и дифференцированной экономики. Здесь, вероятно, будут помещаться избыточные денежные средства из страны и из-за рубежа, так как вместо процентов можно получать прибыль, не съедаемую инфляцией. Поэтому для богатых людей гораздо выгоднее поддержать своевременное проведение денежной реформы, что приведет к стабильности системы, чем подвергаться риску неотвратимого краха вследствие роста нестабильности современной системы.

Третий вопрос касается тех, кто живет за счет своего капитала, но слишком стар, чтобы работать. Что же случится с ними в случае упразднения процентов?

Можно доказать, что те, кто может в настоящее время жить за счет своих процентов, сможет прожить за счет своих сбережений и после введения беспроцентных денег.

Те, кто имеет 1 млн. марок, уже входит в число самых богатых 10 % населения. Однако некоторые представители этой группы получают по процентам значительно больше 1 млн. марок. Согласно официальным источникам^{24}, ежедневный доход самой богатой женщины мира — английской королевы — составил в 1985 г. около 700 тыс. фунтов (около 2 млн. марок ФРГ). Самый богатый человек мира, султан Брунея, состояние которого оценивается в 25 млрд. долларов, каждый час получает доходы по процентам и дивидендам в размере четверти миллиона долларов. Такие фирмы, как “Сименс”, “Даймлер-Бенц” и “Крупп”, немецкая пресса называет банками с производственными фасадами, так как они получают значительно больше от денежных состояний, чем от производства.

Хотя ни английская королева, ни такие фирмы, как “Сименс”, “Даймлер-Бенц” или “Дженерал Моторс”, официально не обладают функциями власти, их денежная собственность фактически имеет полномочия неофициальной власти. Скандалы с выплатами ведущими фирмами средств политическим партиям в Западной Германии, США и других странах Запада показывают, что все демократии находятся в опасности, если описанный механизм перераспределения денег и дальше будет действовать свободно.

Хотя мы думаем, что живем при демократии, со временем окажется, что это в лучшем случае олигархия, а в худшем случае фашистский режим, так как деньги в руках все меньшего числа людей не могут контролироваться политически.

В средние века люди считали, что им плохо живется из-за того, что они обязаны выплачивать десятину, то есть десятую часть доходов или изделий феодалу. Сегодня более третьей части каждого доллара, марки или кроны попадает в карманы капиталовладельцев.

А то, что экономическое положение большинства людей лучше, чем в средние века, объясняется осуществлением промышленной революции и повышением уровня автоматизации экономики. Только понимание механизма перераспределения в рамках денежной системы позволяет осознать, почему нам все еще приходится бороться с экономическими трудностями.

Таким образом, возникает вопрос, готовы ли мы в конце концов понять те опасности общественного неравенства, которые вызваны действием современной денежной системы и изменить ее, или мы будем ждать всемирной экологической и экономической катастрофы, возникновения войн или революций. Маловероятно, что отдельно взятые или небольшие группы смогут сами по себе изменить денежную систему. Поэтому мы должны попытаться обеспечить широкое информирование населения и объединить тех, кто обладает пониманием сущности необходимых изменений с теми, кто обладает необходимой властью для проведения политических перемен. При этом надо помнить, что никто не может быть обвинен в том, что сейчас получает выгоду от процентной системы, так как до настоящего времени это совершенно легальночему, напротив, должен быть положен конец — это продолжающемуся постоянному добыванию денег без работы; капиталовладельцы умны, они будут вкладывать деньги внутри страны, что, при отмене процентной системы, приведет к экономическому буму.

Каждый среднестатистический немецкий семейный бюджет располагал в 1986 году суммой в размере 90 тыс. марок. Это было бы прекрасным доказательством нашего благосостояния, если было бы распределено сравнительно равномерно. Горькая правда же состоит в том, что, как показывает рис. 11, одна половина населения обладает лишь 4 % всего богатства, а другая — 96 %. При этом богатство 10 % населения непрерывно растет за счет всех остальных.

Это, например, объясняет, почему семьи, относящиеся к нижней прослойке среднего класса ФРГ, все больше вынуждены прибегать к помощи учреждений благотворительности. Безработица и бедность нарастают, хотя была создана разветвленная “социальная сеть” для их преодоления.

Важнейший фактор перераспределения богатства — это проценты на деньги, которые ежедневно переводят 1100 миллионов марок от тех, кто работает, к тем, кто владеет капиталом.

Хотя все правительства социальной ориентации пытаются устранить возникающее при этом неравновесие путем налогообложения, это нигде не привело даже к относительному балансу. Расходы на содержание растущего аппарата социальной бюрократий выражаются в форме растущих налогов. При этом редко учитываются потери времени и усилий и унижения, приносимые людям, при столкновении с бюрократической машиной.

Абсурдность денежной системы, которая сначала отнимает у человека его справедливую долю, чтобы затем вернуть ему часть этих денег крайне неэффективным образом за счет выплат в системе благотворительности, почти никогда не исследовалась экспертами и не была предметом гласного обсуждения. Пока те 80 % населения, которые постоянно за все платят, не поймут, как это происходит, как можно ожидать изменений?

Одно из важнейших доказательств того, что проценты предвосхищают экономическое развитие, показано на рис. 12. Сравнение повышающихся процентных ставок с увеличивающимся числом банкротств в торговле и промышленности, а также увеличение количества безработных однозначно подтверждает авангардную функцию, то есть значение процентов в экономической жизни и является убедительным аргументом в пользу введения беспроцентных денег. Данная статистика не учитывает дополнительные потери от алкоголизма, разрушения семей, роста преступности. И это тоже можно эффективно снизить при осуществлении денежной реформы.

Дилемма стран третьего мира. (рис. 13) показывает нам нашу собственную ситуацию, как через увеличительное стекло. Это — карикатура того, что происходит в индустриализированных странах и вызвано теми же структурными изъянами в денежной системе. В отличие от развитых стран, которые в целом на системе выигрывают, слаборазвитые страны несут убытки.

Ежедневно мы получаем 200 миллионов долларов по процентам из стран третьего мира; это в два раза больше, чем “помощь”, которую мы им предоставляем.

В 1986 г. около третьей части общей задолженности стран третьего мира в 1000 миллиардов долларов пошло на покрытие процентов по ранее полученным кредитам. Нет никакой надежды на то, что развивающиеся страны смогут выйти из ситуации без большого кризиса или глубоких политических потрясений. Если война означает голод, смерть, социальную и человеческую нищету, то “третья мировая воина” идет уже полным ходом. Эта война не была объявлена официально. Это война, оружие которой — ростовщические проценты, манипуляция ценами, нечестные условия сделок. Это война, которая загоняет людей в безработицу, болезни и преступность. До какой поры мы можем это терпеть?

Вернер Розенбергер говорит в этой связи о “системе коррупции”, тесно связывающей коррумпированных властителей (Мобуто, Маркое, Норьега, Чаушеску, Хонеккер) в странах третьего мира и социалистических странах, помещающих свои огромные состояния на безопасные зарубежные счета, с обладателями крупных капиталов во всех странах, получающих без всяких усилий миллионы по процентам. Розенбергер пишет: “Самым страшным в этой ситуации являются, по моему мнению, не коррумпированные властители. Их, как свидетельствует история последних лет, рано или поздно свергнут. Действительно ужасным является тот факт, что те, кто приходит им на смену, то есть новые власть имущие, много говорят о реформах, но не имеют пригодных для этого моделей экономических реформ”.

Без сомнения, число тех, кто страдает от нынешней системы больше всего, составляет более трех четвертей от всего населения Земли. Ситуация в странах третьего мира могла бы в корне измениться, если их долги были бы частично или полностью списаны странами-кредиторами и банками. Этого, как известно, требуют прогрессивные представители церкви, экономисты и банкиры, это частично претворяется в жизнь. Однако, если не будет устранен основополагающий изъян системы денежного обращения, неизбежно возникнет новый кризис.

Поэтому так важно распространить идею о новой денежной системе среди тех, кто в ней больше всего нуждается: в бедных и в развивающихся странах.

Исторический опыт говорит о том, что религиозные лидеры разных времен, такие, как Моисей, Аристотель, Иисус, Магомет, Лютер, Цвингли и Ганди, пытались устранить социальную несправедливость, вызываемую постоянным взиманием процентов, и давали на этот счет советы или объявляли запрет на получение процентов. Они поняли сущность проблемы.

Так, в книге Моисея записано: “Если даешь взаймы деньги своему брату, бедняку, никогда не поступай с ним, как ростовщик. Тебе не позволено облагать его процентами”. Аристотель пишет в своей “Политике”:

“Ростовщика ненавидят совершенно справедливо, ибо деньги у него сами стали источником дохода, а не используются для того, для чего были изобретены. Ибо возникли они для обмена товаров, а проценты делают из денег еще больше денег. Отсюда и их название (рожденные). А рожденные похожи на родителя. Но проценты — это деньги от денег, поэтому они всего противнее природе из всех родов занятий”.

Если перевести дословно текст греческого оригинала, то в Евангелии от Луки читаем: “…И взаймы давайте, не ожидая ничего”, а Никейский собор, состоявшийся в 325 г. от Рождества Христова, запретил всем духовным лицам взимать проценты. Наказанием преступившим запрет было немедленное лишение сана. В 1139 году Второй Латеранский собор постановил: “Кто берет проценты, должен быть отлучен от церкви и принимается обратно после строжайшего покаяния и с величайшей осторожностью. Взимателей процентов, не вставших перед смертью на Путь истины, нельзя хоронить по христианскому обычаю”.

Мартин Лютер (1483–1546) много раз страстно обличал ростовщиков: “И потому ростовщик и скряга — это и правда не человек; он и грешит не по-человечески. Он, должно быть, оборотень, хуже всех тиранов, убийц и грабителей, почти такая же. скверна, как сам дьявол. Сидит он не как враг, а как друг и согражданин, под защитой и покровительством общины, но отвратительнее он, чем любой враг и убийца-поджигатель. Потому если колесуют и обезглавливают уличных грабителей, убийц и преступников, то сколь же больше нужно сначала колесовать и пытать всех ростовщиков, изгонять, проклинать и обезглавливать всех скряг…”

Реформатор Ульрих Цвингли (1484–1531) пошел по пути секуляризации еще дальше. С одной стороны он объявил проценты безбожными и антихристианскими, с другой стороны признал за государством право определять процентную ставку.

Хотя все они знали корни проблемы, но, однако, не предложили никакого практически приемлемого решения по обеспечению денежного обращения; таким образом, основополагающий изъян системы остался неприкосновенным. Запреты, налагавшиеся на проценты римскими папами во времена европейского Средневековья, согласно которым бравшие проценты христиане отлучались от церкви, переместили всю тяжесть проблемы на евреев, которым разрешалось брать проценты с людей другого вероисповедания. Последние с тех времен все больше превращались в ведущих банкиров мира. Еще из Ветхого Завета еврейские общины знали о том, что проценты разрушают при длительном воздействии любой социальный организм. Поэтому с древних лет признавался “Святой год”, прощение всех процентов и долгов приблизительно раз в 7 лет. Таким образом, имелась возможность ограничивать тот вред, которые наносился процентами, однако найти долговременное решение так и не удалось.

В то время как руководящая верхушка католической церкви в Латинской Америке ориентирована на капиталистическую модель Запада, простые священники на местах настроены скорее прокоммунистически. Система беспроцентных денег могла бы дать исторический шанс на решение, которое не является ни капиталистическим, ни коммунистическим, а значительно шире обоих. Оно обеспечило бы справедливость в большей степени, чем любая программа помощи. Оно позволило бы осуществлять стабильное хозяйствование и стать существенной поддержкой усилиям церкви по поддержанию мира во всем мире.

Сегодня церковь все чаще призывает к пожертвованиям, чтобы смягчить последствия процесса перераспределения в рамках денежной системы и наиболее острые проблемы, возникающие как в промышленно развитых, так и в развивающихся странах. Однако все это лишь попытка лечения проявлений болезни, которое не затрагивает изъянов системы денежного обращения. Собственно говоря, вся сумма пожертвований, собираемых всеми организациями по оказанию помощи в промышленно развитых странах, составляет как раз один процент от тех процентов, которые выплачиваются развивающимися странами богатому Западу.

Что требуется в данный момент — это распространение информации и открытая дискуссия об эффектах существующей денежной системы и о решении проблемы путем денежной реформы.

Запрет на проценты действует и в мусульманских странах. Там за кредит не платят, а вместо этого банк, предоставляющий деньги, принимает долевое участие в деле, а позднее — в получаемых прибылях. В некоторых случаях это лучше, в других хуже, чем получение процентов, однако ничего не меняет в практике получения доходов за счет других.

Духовные знания, распространяющиеся во многих странах света, указывают на глубинные изменения, происходящие в сознании все большего числа людей. Их работа по внутренней перестройке закладывает фундамент для внешних перемен, при этом мирная трансформация денежной системы является важнейшим аспектом проблемы. Поэтому велика ответственность всех тех, кто чувствует приверженность гуманным целям, в более точном осознании практических возможностей при проведении денежной реформы, чем это было ранее.

Цены на товары и услуги в масштабах беспроцентной и безынфляционной экономики регулировались бы точно так же, как и в настоящее время в нынешних капиталистические странах, спросом и предложением. Что изменилось бы, так это исчезла бы деформация “свободного рынка”, вызываемая действием процентов. В среднем каждое рабочее место в промышленности Западной Германии несет долговое бремя в размере 70–80 тыс. марок. Это означает, что 23 % от средней стоимости рабочей силы выплачивается только по процентам.^{25} Что это такое, показано на рис. 15. К процентам на взятый в кредит капитал добавляются затем проценты на собственный капитал фирмы. И тот и другой ориентированы по процентной ставке денежного рынка. Здесь и скрыта причина того, что долги растут в два-три раза быстрее, чем производительность экономики страны (см. также рис. 5). Постоянно ухудшаются условия для тех, кто хочет основать дело, а также для трудового населения.

В настоящее время мы наблюдаем усиление концентрации во всех сферах промышленности. Мелкие предприятия и промышленные фирмы перекупаются более крупными, а они, в свою очередь, еще более крупными, и в конце концов в так называемой “свободной рыночной экономике” почти каждый работает на многонациональные концерны. Эта тенденция развития получила импульс от идеи крупного серийного производства, автоматизации, а также, поскольку концерны обладали излишками денег, полученными на денежном рынке. “Сименс” и “Даймлер-Бенц” в Германии заработали, например, больше денег на денежном рынке, чем в промышленном секторе. Если же мелкие и средние фирмы хотят расширяться, то, как правило, они должны брать кредиты и отягощаться процентами. Они не могут заработать ни на серийном производстве, ни на денежном рынке.

До настоящего момента наша экономика зависит от капитала. По этому поводу очень меткое замечание сделал однажды западно-германский промышленник Шляйер: “Капиталу нужно служить!” Новая денежная система, нейтральные деньги, обеспечивают такое положение, при котором капитал будет служить потребностям экономики. Если он будет стремиться избегать потерь, то должен будет предлагать сам себя. Другими словами, он будет служить нам!

В связи с тем, что разрушительность процентной системы является наиболее очевидной в сельскохозяйственном секторе, то люди, работающие в нем, могут служить прекрасной информационной группой для новой денежной реформы.

Сельское хозяйство — это отрасль производства, которая на длительную перспективу должна строиться в соответствии с требованиями экологии. Экологические процессы развиваются в соответствии с кривой качественного роста (рис. 1а). В то же время промышленное развитие должно происходить в соответствии с кривой экспоненциального роста процентов и сложных процентов (рис. 1в). Но поскольку в природе рост не может происходить так, как рост капитала, неизбежно усиление эксплуатации природных ресурсов в сельском хозяйстве, которая стала угрозой для выживания человечества.

На первой стадии индустриализации сельского хозяйства крестьяне приобретали все более мощные машины. Владельцы крупных хозяйств скупали затем мелкие дворы и увеличивали свои угодья. Для этих целей они получали дополнительные государственные субсидии и снижение налогов, однако вынуждены были часто прибегать и к кредитам. Для того, чтобы выплачивать их, необходимо брать от почвы, растений и животных все возможное. Последствиями такой хищнической эксплуатации являются: высыхание плодородных почв, их затвердение и уплотнение; загрязнение водных источников; исчезновение до 50 % видов растений и животных; перепроизводство многих продуктов, ведущее к увеличению дотаций на них со стороны государства; быстрый рост объемов возделывания безвкусных и ядовитых гибридных культур, а также полная зависимость от импорта нефти, используемой для производства топлива, удобрений, инсектицидов, пестицидов и т. д.; уничтожение тропических лесов в целях получения сырья для изготовления упаковочных материалов для длительной транспортировки между районами производства, складирования, переработки, продажи и потребления.

Хотя проценты являются только одним из факторов, оказывающих воздействие на эти процессы, введение беспроцентных денег может иметь особое значение для выживания важных составных частей сельского хозяйства. Беспроцентные кредиты в совокупности с земельной и налоговой реформой, которая сделает отравление почвы и вод очень дорогостоящим, позволили бы наконец провести широкомасштабный переход от высокоиндустриализованного сельскохозяйственного производства к биологическому возделыванию земли. Если будет осуществлено проведение исследований в рамках создания новых технологий долгосрочного сельскохозяйственного производства и выведения новых культур, это, возможно, приведет к возникновению нового стиля жизни, допускающего сближение города и деревни, работы и досуга, физического и умственного труда, “высоких” и “низких” технологий. Таким образом, можно обеспечить единое развитие индивидуума, общества и сельского хозяйства.

Если мы измеряем наш экономический рост по увеличению совокупного национального продукта, то обычно забываем о том, что это увеличение ежегодно приходится также на все больший его объем. Так, рост на 2,5 % сегодня фактически в четыре раза больше, чем в 50-е годы. Легко можно понять, почему промышленники и профсоюзы регулярно возвращаются к требованиям по принятию мер для дальнейшего его подстегивания: на стадии снижения роста производства разрыв между заработком от капитала и от труда увеличивается или же становится более чувствительным перераспределение доходов от трудовой деятельности к капиталу. Это означает также углубление социальных проблем и возрастание экономической и политической напряженности.

С другой стороны, постоянный экономический рост приводит к истощению природных ресурсов. Поэтому в рамках современной системы денежного обращения у нас есть выбор только между экологической и экономической катастрофой. Наряду с этим концентрация денег в руках все меньшего числа людей и крупных мультинациональных концернов приведет к сохранению потребности в крупных инвестициях, например, строительстве атомных электростанций, сверхкрупных плотин (например, как в Бразилии) и производстве вооружений.

С чисто экономической точки зрения многолетняя противоречивая политика США и европейских стран, которые, с одной стороны, накапливали все большее количество все более совершенных вооружений, а с другой стороны, разрешали экспортировать в Россию масло, зерно и технологии, была вполне целесообразной: сектор военного производства был той сферой, где предел насыщения можно было неограниченно передвигать до тех пор, пока “противник” был в состоянии выпускать вооружения так же быстро и в таком же количестве. Кроме того, прибыли в военном секторе были намного выше, чем в любом секторе гражданской промышленности. Понимание того, что мировая война не может быть более выиграна в современных условиях ни одной из сторон, постепенно распространяется теперь на Востоке и Западе. А следующим условием выживания станет вопрос экологически целесообразного использования высвобождающихся средств. Проникновение банков и мультинациональных концернов в страны восточного блока после революционных перемен осени — зимы 1989/90 гг. свидетельствует, вероятно, о том, что здесь был выявлен шанс еще раз отодвинуть фундаментальное решение социальных и экологических проблем Запада за счет дальнейшей экономической экспансии.

До тех пор, пока каждая инвестиция должна будет измеряться по доходам от процентов на рынке денег, большинство капиталовложений в области экологии, направленных на создание стабильных систем (т. е. таких, которые прекращают расти после достижения оптимального уровня), трудно реализовать в необходимых широких масштабах. На сегодняшний момент получение кредита для осуществления инвестиций в области охраны окружающей среды обычно связано с экономическими потерями. Если проценты будут ликвидированы, капиталовложения в сфере экологии зачастую будут окупать себя сами, что для большинства людей вполне приемлемо, хотя прибыль в других отраслях по-прежнему будет выше (например, производство оружия).

Рассмотрим, например, капиталовложения для создания солнечной батареи, предназначенной для нагрева воды. Если здесь ожидается получение только 2 % дохода на вложенные деньги, а вклады на сбережения в банках приносят 7 %, то с точки зрения экономики данная инвестиция нецелесообразна. С другой стороны данная технология вполне целесообразна в плане снижения расхода энергетических затрат и загрязнения воздушного бассейна на длительную перспективу как с точки зрения экономики, так и экологии. Нейтральные деньги сделают возможным эту и другие инвестиции, направленные на поддержание и улучшение биологических условий жизни, так как выделяемый капитал должен конкурировать только с деньгами, имеющими стабильную стоимость. Для многих людей было бы достаточно, если они по меньшей мере не несли бы потерь при финансировании проектов охраны окружающей среды и внедрении экологически чистых технологий.

Там, где исчезнут выплаты по процентам, в целом не потребуется получать высокую прибыль с капитала, что снизит тенденцию к перепроизводству и потреблению. Это значит, что промышленное производство легче будет приспособить к действительным потребностям. Цены могут снизиться на 30–50 %, то есть на ту долю, которая сейчас составляет стоимость процентов. Людям, зарабатывающим себе на жизнь не за счет процентов, а это более 90 % всего населения ФРГ, теоретически нужно будет работать для поддержания сегодняшнего уровня жизни только половину или две трети рабочего времени.

Как следствие новой денежной системы, количественный рост очень скоро перешел бы, вероятно, в качественный. Если бы люди могли выбирать между простым накоплением своих новых денег со стабильной стоимостью или вложением их в мебель, фарфор, стекло, изделия художественных промыслов или добротно построенный дом со стабильной стоимостью, они, возможно, часто делали бы выбор в пользу украшения своей повседневной жизни. Чем больше спрос на предметы длительного пользования и произведения искусства, тем больше их выпускают. Таким образом, может произойти полное изменение отношения к культурным ценностям и искусству. Искусство и культура станут экономически конкурентоспособны, как это было во времена брактеатных денег в средневековой Европе (см. главу 4).

Почему женщины имеют такое малое влияние в мире денег? И биржа, и банки — царство мужчин, а исключения только подтверждают правило. Многолетний опыт в работе с проектами по делам женщин позволяет мне утверждать, что большинство женщин интуитивно чувствуют, что с нынешней денежной системой что-то не в порядке. Однако они в такой же степени, как и мужчины, не знают, что в ней неправильно или что следует изменить.

Многолетняя борьба женщин за равноправие и экономическую независимость пробудила в женщинах чувство возмущения такими явлениями, которые, как спекуляция деньгами, порождают значительную социальную несправедливость. Большинство женщин знает по опыту, что кто-то всегда должен работать за то, что другой получает без труда. К той половине населения, которая обладает лишь 4 % совокупного общественного богатства (рис. 11), относится большинство женщин, работа которых (ведение домашнего хозяйства, воспитание детей) не оплачивается.

С начала развития движения за свободную экономику и появления книги Гезеля “Естественный экономический порядок” живет идея, которая так же очевидна, как и приведение денег в соответствие с кривыми естественного роста, и то, что земля, как воздух и вода, принадлежит всем людям. Однако зачастую она стыдливо замалчивается или отбрасывается как слишком далеко идущая. Это идея того, что прибавочная стоимость, получаемая от использования земли, должна принадлежать женщинам и детям, которые являются гарантом того, что она будет существовать дальше. Хельмут Кройц рассчитал величину возможной доли в пересчете на душу и пришел к следующему выводу: “Если суммировать обе изымаемые величины, а именно увеличение стоимости и начисляемые проценты по стоимости земли в ФРГ в размере 60 млрд. марок каждая, в год на выплату пособий матерям или опекунам имеется сумма в размере 120 млрд. марок для компенсации семейных расходов. Самый простой способ распределения — по числу детей или подростков. Если при распределении учесть всех детей младше 18 лет при одинаковой для всех суммы выплаты (в 1970 году при последней переписи их было около 13,6 млн.), в год на одного ребенка приходилось бы 8800 марок, а в месяц — 730 марок”.

“Компенсация затрат”, выплачиваемая не из налогов, а, так сказать, в качестве аванса за ту работу, которая выполняется при воспитании детей (поколения людей, которые создают прибавочную стоимость на землю), станет основой эмансипации женщин и детей (мужчины, участвующие в воспитании детей, естественно, также пользуются компенсацией затрат). Без создания экономической базы свободы не будет. И все же: насколько мы продвинулись в попытке превратить работу по дому и воспитание детей в оплачиваемый труд? Ни насколько, если не считать случаев, когда женщина признается экономкой, но только в случае, если она погибает в результате несчастного случая, и муж должен получить возмещение убытков.

Женщины и дети во всем мире несут большую часть бремени в форме экономического хаоса и социальной нищеты, возникающих в результате действующей денежной системы и земельного права. Нейтральные деньги, являющиеся в принципе “технически усовершенствованным средством обмена”, и пособие на детей из средств земельной ренты могут коренным образом улучшить их. Они знают, что такое эксплуатация, поэтому я ожидаю, что женщины будут идти в авангарде за справедливое средство обмена. После введения новой системы они, по всей видимости, станут заниматься банковскими сделками и вопросами инвестиций в значительно большей степени, так как они будут работать в рамках жизнеутверждающей, а не разрушающей системы.

Мужчины предпочитают иерархическую структуру власти, где верхушка — всесильна, а низы — бессильны. Тот кто урвет кусок от общего пирога, оставляет меньше для других. Это ситуация с победителями с одной стороны и побежденными с другой стороны.

Женщины представляют власть, как что-то, обладающее возможностью бесконечного прироста. Когда женщина привносит власть какой-то определенной группе, то вся группа получает часть в возросшей власти. Это — ситуация с одними победителями. Денежная система, растущая вместе с увеличением потребности и прекращающая расти, если потребность удовлетворена, создает — почти автоматически — в длительной перспективе ситуацию выигрыша для всех. В ситуации кризиса (где мы находимся сейчас) это происходит и в короткой перспективе. Женщинам более всего важно, чтобы их жизнь и жизнь их детей развивалась не по революционному пути, который всегда обрекает людей на страдания, а по спокойному пути эволюции.