Деньги: их власть в мирное время и крах во время войны

1. Падение покупательной силы денег в военное время

Война вызвала большие изменения в экономической роли денег. Среди них прежде всего бросается в глаза резкое падение покупательной силы денег, рост цен на товары. Это всемирное явление, оно отмечается и в странах, не затронутых войной (правда, в меньшей степени), и в странах, участвующих в войне. В западных государствах, которые располагают регулярной статистикой цен, изменения покупательной способности денег отражаются так называемыми индексами.

Индексы получаются следующим образом: ежемесячно подсчитывается рыночная цена товаров определенного качества и в определенном количестве; полученная сумма сравнивается с суммой, соответствующей какому-нибудь исходному периоду, которая принимается за 100. Благодаря этому сразу видно, на сколько повысился или понизился уровень цен. Изменение уровня цен отражает тенденцию, обратную изменению покупательной способности денег.

Всемирно известны индексы английского журнала «Экономист», которые распространяются на 22 вида товаров. Падение покупательной способности денег на мировом рынке эти индексы отражают следующим образом[19]:

Следовательно, по этим данным покупательная сила денег с момента войны упала наполовину.

Обращает на себя внимание тот факт, что цены на различные товары увеличивались по-разному: больше всего выросли цены на продовольствие, меньше — на продукцию горнодобывающей и ткацкой промышленности.

В Венгрии, к сожалению, нет индекса цен, который бы регулярно отмечал изменение уровня цен в стране. Но мы воспользуемся — с небольшими добавлениями — индексом, который автор обычно публикует в экономической рубрике газеты «Nepszava»; подсчитывается цена необходимых для питания рабочей семьи из 5 человек в течение недели продовольственных товаров, включая 12 важнейших видов продуктов питания: говядину, свинину, сало, колбасу, жир, яйца, чай, сахар, хлеб, картофель, бобы, капусту. Каждый раз при подсчете берется одинаковое количество продуктов, равных по качеству. Цена определяется как средняя арифметическая официального прейскуранта будапештского центрального рынка. Этот примитивный индекс дает следующую картину (цены довоенного времени приняты за 100):

Рассмотрим годовой расход средней швейцарской семьи на продовольствие по подсчетам швейцарских потребительских кооперативов[20]:

Средняя цена трехразового дневного продовольственного рациона немецкого матроса, по данным «Ди конъюнктур», была следующей:

Необходимо отметить, что при подсчете индексов в Венгрии и Германии брались официальные цены, установленные властями. Общеизвестно, что по этим ценам как у нас, так и в Германии в лучшем случае можно приобрести товары, выдаваемые по карточкам. Фактически дороговизна — больше, чем показывают приведенные данные. Еще больше подорожали одежда и обувь; так, одежда, белье, нитки подорожали к концу 1917 г. на 500-1000%.

Не выросла, пожалуй, только годовая квартирная плата. Ее рост был остановлен специальным постановлением.

Таким образом, хотя мы и не располагаем обобщающим индексом цен, на основании приведенных данных все же видно, что в Венгрии покупательная сила денег упала по крайней мере на 300% — гораздо больше, чем в любой стране мира, быть может, за исключением России.

Прежде чем приступить к исследованию причин, вызывающих падение покупательной способности денег, необходимо отметить тот факт, что это падение одновременно означает падение реальной заработной платы рабочего класса и служащих, а следовательно, и падение их жизненного уровня. Хотя венгерский рабочий класс и во время войны делал все для повышения своей заработной платы, хотя удалось через Комиссию жалоб добиться ее значительного увеличения, однако все завоевания в этой области обратились в ничто вследствие постоянного обесценения денег. Если даже предположить, что почасовая оплата труда с момента начала войны увеличилась вдвое (это можно принять с большой натяжкой), то все равно окажется, что положение рабочих стало тяжелее, чем до войны.

Это подтверждают следующие данные о затратах рабочего времени, необходимых для покупки соответствующего товара:

Как видим, даже при вдвое большей заработной плате рабочему для приобретения какого-нибудь товара конце 1917 г. нужно было работать значительно дольше, чем в 1914 г. Значит, его реальная заработная плата понизилась. Уровень заработка рабочих, получающих почасовую заработную плату или работающих аккордно, несколько выше довоенного уровня, потому что во время войны постоянно ощущается нехватка рабочих рук и есть возможность работать сверхурочно; правда, это ведет к физическому истощению рабочих. Со всей силой обесценение денег давит на служащих, получающих фиксированную месячную заработную плату (на железнодорожников, почтовых служащих, служащих телефонных станций, частных фирм, учителей и преподавателей и т. п.). Пособие военного времени, которое они получают от работодателей, ни в коей мере не может компенсировать падение покупательной способности денег; эти слои населения особенно сильно страдают от дороговизны военного времени.

2. Дефицит товаров в военное время, дороговизна, спекуляция

Исследуя причины падения покупательной способности денег в военное время, в первую очередь нужно упомянуть дефицит товаров. Основной принцип капиталистического товарообмена — то, что каждый товар обменивается на золото, содержащее такое же количество труда, как и товар, или на банковый билет той же нарицательной стоимости, что и золото. Если принять во внимание различное органическое строение капитала и земельную ренту, то товары продаются по цене производства (Produktionspreis). Основной принцип капиталистического товарообмена действует только при нормальном ходе производства. Мы говорим: производство только тогда имеет нормальный ход, когда продавец товара уверен, что взамен проданного товара он сможет с теми же затратами произвести или купить в необходимом количестве точно такой же товар. Маркс в «Капитале» часто отмечает, что продажная цена товара определяется не фактическими затратами на его производство, а затратами на его воспроизводство (Reproduktionskosten). В мирное время затраты на воспроизводство промышленных товаров в общем ниже, чем затраты на его производство в прошлом: улучшение техники удешевляет производство. Война нас научила, что возможна и противоположная ситуация.

В начале войны все полагали, что она закончится в течение нескольких месяцев. В экономической жизни началась большая паника. Работодатели потеряли голову и начали тысячами увольнять рабочих, Все желали накопить по возможности больше наличных денег; торговцы, промышленники старались избавиться от своих товаров. В этот начальный период товары не исчезли и цены на них оставались стабильными, кроме цен на скоропортящиеся продукты, доставка которых в морозильные центры была затруднена вследствие объявленной мобилизации. Более того, цены на промышленные товары значительно понизились, особенно цены на предметы роскоши.

Однако скоро положение изменилось. Военные действия на море препятствовали доставке продовольствия. Так как растениеводство дает продукцию один раз в год, то стало ясно, что заготовленных запасов едва ли хватит до следующего урожая. Легко было подсчитать, что на территории центральных держав[21], которые импортировали в больших количествах зерно, корма, масличные плоды, яйца и т. д. (особенно это относится к Германии), вследствие затруднения импорта наступит нехватка товаров[22].

Чувство неуверенности усиливалось тем, что в Венгрии в 1914 г. был очень плохой урожай, а в первые месяцы войны в результате военных действий в руки царской России попали крупные продовольственные запасы; и кроме того, были захвачены значительные хлебородные территории. Это породило спекулятивное накопление зерна и других продуктов растениеводства; на рынке товарный дефицит начал ощущаться уже осенью, когда еще и речи не могло быть о действительном дефиците; цены на зерно повышались в сумасшедшем темпе, покупательная способность денег падала пропорционально возрастающим ценам на продовольственные товары.

Установлением высоких государственных цен было санкционировано повышение цен на зерновые, что послужило основой для подорожания всех других продовольственных товаров. Рост цен на сельскохозяйственные продукты повлек за собой и определенный рост цен на все другие товары. Соответственно начали расти цены на товары, импортируемые из-за океана: рис, кофе, чай, пряности и др.; но поскольку наличные запасы этих товаров были относительно большими, чем запасы продовольствия, производимого в стране, и еще приблизительно в течение года была определенная возможность импортировать их через Италию, цены на упомянутые товары росли более умеренно. Только на третьем году войны, когда дефицит этих товаров стал очевидным, цена на них pезко повысилась — в 5—6 раз. Выиграли от такого повышения цен в основном спекулянты, накопившие эти товары. Аналогично изменялись цены на изготовляемую из иностранного сырья одежду, белье и т. п.; рост цен на эти товары начался позже, так как наличные запасы были достаточно велики; но едва в ходе длительной войны стал ощущаться дефицит этих товаров, спекулянты сразу скупили оставшиеся запасы, создали искусственную нехватку товаров, и цены на одежду, белье, нитки и другие подобные товары увеличились по сравнению с ценами мирного времени в 10 раз, а существующие мировые цены, вероятно, в 7—8 раз. Таким образом, резкое вздорожание этих товаров было следствием в первую очередь их дефицита, вызванного прекращением импорта и усиленного спекулянтами.

Чрезвычайно важно отметить, что с затягиванием войны выявился дефицит не только тех товаров, которые мы обычно в сыром или готовом виде, полностью или частично ввозили в страну, но и вообще всех товаров, включая и те, которые изготовляются полностью из отечественного товара внутри страны. Это объясняется падением производства, вызванным длительным участием в войне.

Мобилизация резервистов и призывников сразу вызвала сокращение производства. Чем дольше тянулась война, тем больше рабочей силы отвлекалось от производства повторными рекрутскими наборами и призывами. Хотя мы и не располагаем официальными данными, но на основе опыта предыдущих войн можно с уверенностью предположить, что приблизительно 15% населения, или 3 млн. человек, было призвано в Австро-Венгрии на военную службу. Пусть производительный труд ушедших в армию частично компенсировался трудом женщин, стариков и подростков и сверхурочным трудом оставшихся дома рабочих, все же в каждой отрасли производство неизбежно сокращалось вследствие нехватки рабочих-мужчин, ушедших в армию. Размеры производства не соответствовали потреблению.

Имеется еще одно чрезвычайно важное обстоятельство, способствовавшее возникновению дефицита товаров. Дело в том, что современная война — это война вооружений. Потребление вооружений (понятие «вооружение» берется в самом широком смысле) во сто крат превзошло то количество, которое в мирное время считалось достаточным для ведения войны. Заранее накопленные запасы вооружения были использованы в очень короткий срок. Требовалось в огромных размерах организовать его производство. Это, в свою очередь, означало, что нужно было значительную часть рабочей силы, которой и так не хватало, использовать в производстве самой различной продукции, необходимой для армии. В результате снова резко упало производство товаров гражданского потребления, а это усиливало дефицит товаров и рост дороговизны. На третьем году войны диспропорция между уровнем производства и потребностями страны стала настолько резкой, что для восстановления равновесия пришлось отозвать с фронта определенные категории рабочих (шахтеров, машинистов, механиков, монтеров, сборщиков и т. д.)

В конце концов дело дошло до того, что падение производства и вслед за ним растущие дефицит товаров и дороговизна автоматически вызывают новое падение производства, новое подорожание. Рабочий класс уже не может приобрести продовольствие, необходимое для поддержания своей рабочей силы, а из-за недостаточного питания падает производительность его труда. Это печальное явление наблюдается повсюду, особенно в угольной промышленности, где производительность труда обычно весьма устойчива. Падение производительности труда вызывает падение производства, что в свою очередь усиливает дефицит товаров и тем самым дороговизну, т. е. падение покупательной силы денег. О произвольном падении производительности труда крестьян, которое обусловлено уже другими причинами, мы будем говорить ниже.

Таким образом, причины падения покупательной силы денег в большой мере сводятся к дефициту товаров. Это обстоятельство вывернуло наизнанку отношения денег и товара, покупателя и продавца. В мирное время, как было показано, деньги обычно господствовали над товаром. Производство почти всех товаров превосходило потребности в них, владельцы товаров боролись за покупателя (образование картелей лишь частично ликвидировало конкуренцию). А во время войны владелец товаров, продавец товаров — единственный господин. Покупатели же соревнуются друг с другом; чтобы на свои деньги купить товар, они сами набивают цены, лишь бы его приобрести. Раньше покупателя принимали в магазине радушно и внимательно, показывали и предлагали различные товары; сейчас нужно стоять в очереди перед дверью магазина и ждать, когда владелец соизволит пустить внутрь. Торговаться нельзя, выбирать нельзя, потому что на каждую такую попытку последует окрик: «Не нравится — оставьте товар здесь! Вы окажете нам любезность, если его не купите!». Продавец не обманывает: действительно, с каждым новым днем цены растут, и, значит, на следующий день он продаст свой товар еще выгоднее. Волшебство, чары денег исчезли...

В том, что положение так ухудшилось, а покупательная сила денег упала в Венгрии еще в большей степени, чем в имеющей с ней одинаковую денежную систему Австрии, в значительной мере виновно правительство. В войне оно увидело прекрасную возможность для обогащения класса землевладельцев и поэтому медлило с принятием мер, которые могли бы приостановить повышение цен, вызванное дефицитом товаров в военное время.

В Германии и Австрии при первом же признаке нехватки продовольствия власти сразу установили государственные цены, а искусственное создание дефицита товаров пресекли, наложив арест на имеющиеся запасы и урожай и установив государственное распределение, в Венгрии же все необходимые меры опоздали. Поэтому в Венгрии, которая кормит армию всей монархии и, кроме того, посылает продовольствие в Австрию и Германию, цены на продовольствие значительно выше, чем в Австрии или Германии. Министр Гилляни открыто заявил, что высокая цена на сельскохозяйственные продукты нужна для того, чтобы пустить в оборот залежалые запасы. Позже в качестве довода приводили то, что высокая цена якобы необходима для стимулирования производства.

Плохое начало — плохой и конец. Каждое новое установление государственных цен означает их новое повышение. Землевладельцы и крестьяне много выиграли от повышения цен на сельскохозяйственные продукты: они выплатили свои задолженности, обогатились. Но провозглашенную цель (стимулировать производство) с помощью высокой цены достичь не удалось: произошло обратное — сверхвысокие цены привели к падению производства продовольствия.

65% хлебородных площадей Венгрии занято крестьянскими хозяйствами, размеры которых меньше 100 хольдов[23]. Крестьяне использовали высокие цены. Значительная часть крестьян продает зерно, жиры, сало по ценам, гораздо более высоким, чем государственные. Карманы крестьян наполняются таким количеством денег, какое им и не снилось. Гусь весом 10 кг стоит в Будапеште 180 крон; до войны за такие деньги можно было купить корову. Крестьянин выплатил все долги, но, несмотря на это, количество денег у него увеличивается. Однако использовать их он не может: вследствие культурной отсталости потребности его невелики, в примитивных условиях сельской жизни нет возможности тратить деньги на развлечения. Общий дефицит товаров также затрудняет использование денег. Накоплять их как денежный капитал тоже невыгодно, потому что денежные институты — об этом мы еще будем говорить подробно — не склонны платить проценты за новые вклады. Ценные бумаги и военные займы крестьяне не покупают, поскольку не очень разбираются в них и не доверяют им; землю они не покупают, потому что мало кто ее продает, а кроме того, из-за нехватки рабочей силы они не могут как следует обработать даже ту землю, которая у них есть.

Так крестьянин-земледелец приходит к мысли, что ему не к чему прилежно работать и много производить, продавать много продовольственных продуктов. И крестьянин работает с прохладцей, мало производит, большую часть произведенного потребляет сам, в общем живет лучше, чем когда-либо; продавая небольшое количество сельскохозяйственной продукции, он получает так много денег, что ему с избытком хватает для удовлетворения его потребностей.

Вот к чему привела ошибочная политика правительства. Система сверхвысоких цен на продовольствие ведет к падению производства, усиливает дефицит товаров и дороговизну, уменьшает покупательную силу денег.

3. Обособление металлических денег и банковых билетов в военное время

Какую бы большую роль ни играли дефицит товаров и неправильная политика цен правительства в обесценении денег, несомненно, что этим не исчерпываются причины исследуемого явления. Очевидно, к причинам относится и то изменение, которое произошло с деньгами во время войны и которое коротко можно сформулировать так: стоимость банковых билетов обособилась от металлической стоимости золота, служащего основой банковых билетов. В то время как до войны в монархии все деньги (золотые монеты, банковые билеты, векселя) обращались по своей нарицательной стоимости, т. е. одна золотая монета нарицательной стоимостью 20 крон ни в стране, ни за рубежом не стоила ни на филлер больше, чем банковый билет нарицательной стоимостью 20 крон, в настоящее время золото (более того, даже серебро) исчезло из обращения, и золотую монету в 20 крон, несмотря на все законные запреты, можно приобрести только за банковый билет нарицательной стоимостью 80—120 крон. Этот же факт можно выразить по-другому: согласно венгерскому закону стоимость 1 кг золота равна 3280 кронам, по этой цене до войны эмиссионный банк покупал золото; сегодня же 1 кг золота стоит в банковых билетах 15—20 тыс. крон, столько дают за золото ювелиры. Установленная законом взаимосвязь между золотом и кроной нарушилась, золото сегодня — точно такой же товар, как любой другой материал.

Отсюда очевидно, что во время войны с деньгами произошли решающие по значению изменения. Подорожание золота не могло быть вызвано ни его нехваткой, ни ростом расходов на его производство. В последней главе первой части книги мы как раз показали, что главное завоевание современной денежной системы — то, что стабилизировалась стоимость денег, что она стала независимой от изменения количества труда, заключенного во вновь произведенном золоте, от изменений затрат на его производство. Если все же во время войны цена на золото в 5 или 6 раз превзошла, казалось бы, установленную законом стоимость, то это доказывает, что какое-то решающее изменение должно было произойти в бумажных деньгах... В чем состоит это изменение?

Прежде всего познакомимся с мероприятиями, которые провело правительство в области денежного обращения с начала войны.

1. Правительство отменило обязательство эмиссионного банка согласно которому он по требованию обменивал банковые билеты на законные металлические деньги. Обязательство обменивать банкноты на золото было отменено еще в мирное время; оставалось только обязательство обменивать банкноты на серебро. Теперь оно тоже отменено. Но еще важнее прекращение деятельности эмиссионного банка по регулированию валютного курса. Эта деятельность заключалась в том, что эмиссионные банки выдавали иностранные золотые векселя, а в случае надобности и золото за банковые билеты, чтобы поддержать эквивалентность нашей валюты по отношению к валютам других стран.

2. Правительство отменило систему двухтретичного покрытия, которая ограничивала выпуск банковых билетов и заключалась в том, что эмиссионный банк мог выпускать банковые билеты на сумму, лишь в 1,5 раза превышающую стоимость наличных золотых запасов.

3. Правительство освободило эмиссионный банк от обязанности публиковать каждую неделю сводку о состоянии банковских дел.

Первые два мероприятия были проведены всеми воюющими странами, за исключением Англии. Публикацию еженедельных сводок прекратил лишь Австро-Венгерский банк, что отрицательно сказалось на покупательной силе денег. Только в конце 1917 г. была опубликована первая за военное время банковская сводка.

Какую цель преследовали упомянутые мероприятия?

Они были призваны предоставить правительству возможность в случае необходимости неограниченно использовать банковые билеты, брать займы нужных размеров. Все воюющие страны в большой мере пользовались такой возможностью. Наиболее ясно это видно из сводок Французского банка: согласно сводке от 17 ноября 1917 г. долг французского правительства эмиссионному банку составил ни много, ни мало как 12,5 млрд. франков. Появившаяся в середине декабря 1917 г. единственная за время войны сводка Австро-Венгерского банка проливает свет на состояние денежных отношений в стране. Согласно сводке, находящийся в непосредственном владении эмиссионного банка золотой запас с 1 млрд. крон до войны сократился до 240 млн. крон. Нарицательная стоимость пущенных в обращение банковых билетов увеличилась до 17,7 млрд. крон; в довоенные годы нарицательная стоимость обращающихся банкнотов в среднем была равна 2,5 млрд. крон. Из 17,7 млрд. крон на нужды государства используется не менее 13,2 млрд. Этой суммой выражается долг Австрии и Венгрии эмиссионному банку.

Государство берет заем у эмиссионного банка. Это значит, что эмиссионный банк выпускает банковые билеты на сумму, равную величине займа, и передает их государству. Государство, таким образом, полученными банковыми билетами платит поставщикам армии, солдатам, служащим. Банковые билеты, которые государство получило от эмиссионного банка в счет займа, перемешиваются с другими, уже давно обращающимися. Внешне нет никакого различия между старыми и новыми банковыми билетами. И те, и другие мы обязаны принимать по нарицательной стоимости. Но внешняя общность скрывает совершенно различную экономическую сущность.

В мирное время находившиеся в обращении банковые билеты были в строго экономическом смысле банковыми билетами: их выпуск определялся реальными экономическими потребностями. Они попадали в обращение в результате вексельных расчетов, в виде ссуды под залог недвижимости или ссуды под залог ценных бумаг. В основе выпуска банковых билетов всегда лежала реальная коммерческая сделка. Поскольку за ссуду нужно было платить проценты, то едва у должников появлялись свободные деньги, они старались тотчас же выплатить ссуду. Банковые билеты оставались в обращении до тех пор, пока в них была необходимость. Именно поэтому невозможным было такое положение, при котором в обращение попадало бы большее, чем нужно, количество банковых билетов, приводящее к их обесценению. В этом существо дела. По сравнению с рассмотренным вопрос золотого покрытия — второстепенный вопрос. Ведь монархия и до войны фактически имела бумажную валюту.

Совсем по-другому обстоит дело с банковыми билетами, попадающими в обращение в результате получения государством займа от эмиссионного банка. Они служат для того, чтобы ими государство оплачивало своим гражданам приобретенное у них в ходе войны имущество. Этими банковыми билетами государство оплачивает купленные у своих граждан пушки, ружья и боеприпасы, муку и мясо, одежду и обувь. Тот, кто раньше имел реальное имущество, теперь имеет банковые билеты. Банковые билеты занимают место имущества. Именно поэтому они только формально представляют собой банковые билеты, а по существу это государственные бумажные деньги с принудительным курсом; они не средство обмена, служащее удовлетворению потребностей обращения, не временная денежная форма реального имущества, они только компенсирующее средство, формально заменяющее потребленное государством реальное имущество. Экономическая сущность ничуть не изменилась бы, если бы государство напечатало государственные бумажные деньги нарицательной стоимостью, соответствующей сумме займов, полученных от эмиссионного банка, и платило ими своим поставщикам и служащим. (Англия так и поступила: наряду с банкнотами Английского банка в обращение были пущены государственные бумажные деньги с принудительным курсом). Очевидно, что пущенные государством в обращение банковые билеты никоим образом не могут вернуться от своих новых владельцев назад в эмиссионный банк, исключая, конечно, ту относительно небольшую их часть, которая может вернуться в банк при уплате гражданами задолженностей довоенных времен.

Согласно сводке Австро-Венгерского банка от 7 июня 1914 г. нарицательная стоимость находившихся в то время в обращении банковых билетов была равна всего 2,19 млрд. крон (определенная часть банкнотов попала в обращение не в результате предоставления ссуд, а в результате покупки золота). Таким образом, банковые билеты на сумму, большую чем 2,19 млрд. крон, должны остаться у своих новых владельцев, т. е. у населения[24]. Банковые билеты, выданные эмиссионным банком государству, могут быть возвращены в эмиссионный банк только государством и никем другим.

Когда банковые билеты весьма большой нарицательной стоимости попадают в обращение в результате получения государством займов, т. е. в результате действия фактора, стоящего вне нормальной экономической жизни, и выступают не в качестве средства обмена или денежной формы реального имущества, а в качестве средства, компенсирующего поглощенное, использованное в ходе войны имущество, то реально возникает возможность, которая была исключена при обращении настоящих банковых билетов. В обращении оказываются банковые билеты большей нарицательной стоимости, чем нужно, и вследствие этого их реальный курс, их покупательная способность становится ниже нарицательной стоимости, т. е. стоимости того количества золота, которое они представляют.

Все факты свидетельствуют о том, что в большинстве воюющих стран эта возможность превратилась в реальность. Во всех воюющих странах нарицательная стоимость обращающихся банковых билетов настолько увеличилась, что превзошла реальные потребности обращения, даже если принять во внимание продажу товаров в основном уже не в кредит, а за наличные деньги. В качестве примера мы приводим данные на середину ноября соответствующего года об обращении банковых билетов немецкого и французского эмиссионных банков по полной нарицательной стоимости:

Нарицательная стоимость находящихся в обращении банковых билетов в Германии увеличилась более чем в 5 раз, во Франции — приблизительно в 4 раза, в Венгрии — в 7 раз. Но так как во Франции и Германии товарооборот, выраженный в количестве труда, гораздо меньше, чем был до войны (ведь миллионы производителей погибают на фронте), а общая нарицательная стоимость банковых билетов, наоборот, увеличилась в 4—5 раз (нарицательная стоимость каждого банкового билета и теперь формально соответствует тому же количеству золота, значит и тому же количеству труда, что и до войны), то полная покупательная способность банковых билетов упала. Упала настолько, что за банковый билет в 5 раз большей нарицательной стоимости можно купить товар, содержащий только такое количество труда, которое до войны соответствовало в 5 раз меньшей нарицательной стоимости. Мы имеем дело с таким случаем, который Гильфердинг охарактеризовал следующим образом: «При чистом бумажно-денежном обращении с принудительным курсом, при неизменности времени оборота стоимость бумажных денег определяется суммой цен товаров, которые должны пройти через сферу обращения. Бумажные деньги здесь приобретают полную независимость от стоимости золота и непосредственно отражают стоимость товаров...»[25].

4. «Трагедия» денег в военное время

Каким бы теоретически ясным ни казался вопрос об обесценении искусственно пущенных в обращение банковых билетов, мы считаем, что для его полного понимания необходимо рассмотреть сам процесс обесценения. По нашему мнению, дело обстоит следующим образом.

Во время войны правительство покупает у своих граждан настоящее имущество и дает вместо него формально банковые билеты, а с точки зрения их экономической сущности просто государственные бумажные деньги. Что может сделать с ними новый владелец, получивший их в счет своего имущества? Если он покупает на них потребительские товары, то очевидно, что этим способствует усилению дороговизны, т. е. падению покупательной силы денег. Чем больше покупателей в условиях ограниченного количества товаров, тем больше растут цены. Здесь проявляется еще одно обстоятельство, которое усиливает влияние спроса на уровень цен. Дело в том, что государство — отличный покупатель. Ведь с точки зрения милитаризации решающий фактор — полное и многостороннее удовлетворение потребностей армии, а цены — дело второстепенное, и поставщики армии реализуют государству свои товары по очень выгодным ценам. Нарицательная стоимость банковых билетов, которые получают поставщики в счет проданного имущества (пшеницы, вооружения, сукна и т. д.), значительно превышает ту сумму, в которую они сами оценивали свое имущество до войны. Все, кто имел во время войны какие-нибудь товары для продажи, обогатились. Во всяком случае, такова видимость. Естественно, что люди, которые за свои товары получили гораздо больше денег, чем когда-либо могли себе представить, и неожиданно стали в собственных глазах богатыми людьми, — эти люди не очень беспокоятся о том, сколько денег дают за какой-нибудь товар. Для них все дешево. Армия нуворишей покупает все: продовольствие, шелка, мебель и ковры, картины и скульптуры; им все по карману. Вследствие дефицита товаров, как уже было отмечено, наблюдается тенденция их подорожания. Фиктивная покупательная способность внезапно обогатившихся людей, которую они приобрели, став владельцами бумажных денег, только усиливает эту тенденцию. Кто-то правильно подметил: сложилась обстановка банкета, на который пригласили тысячу человек, а столы накрыли только на двести.

У людей есть пригласительные билеты на банкет, т. е. в большом количестве бумажные деньги, но на банкете не хватает еды и питья, как на рынке не хватает товаров, которые можно было бы купить за деньги. В результате владельцы «легких» денег, стремясь приобрести дефицитные товары, с легкостью набавляют цены; они хозяева положения и на базаре у прилавка птичницы, и на аукционе Киленьи в музее Эрнст.

Положение не меняется и тогда, когда новоявленные богачи хотят использовать полученные от государства в счет своего имущества бумажные деньги в качестве капитала. Это означает, что они должны появиться на рынке как покупатели, чтобы приобрести составные части настоящего капитала: машины, сырье, лошадей и т. д., в общем — товары. Имущество в денежной форме превращается в настоящее производственное имущество, в капитал, только через акт купли. Но дополнительные закупки только усиливают спрос, дороговизну, обесценение денег.

Казалось бы, можно избежать этих неприятностей, поместив деньги под проценты в какое-нибудь финансовое учреждение. Действительно, за время войны сумма вкладов в банках выросла в грандиозных размерах. Однако это решение проблемы возможно с точки зрения отдельного лица, но не с экономической точки зрения. Банк только в том случае способен выплачивать проценты за вклады, если другие капиталисты, нуждающиеся в деньгах для производственных целей, берут в банке ссуды под высокие проценты.

Если капиталисты берут ссуды, то полученные деньги они используют для покупки нужных им в производстве товаров, что точно так же вызывает взвинчивание цен, как если бы сами владельцы денег использовали их в тех же целях. Банк, конечно, может и сам пустить в оборот доверенные ему крупные суммы денег и, создавая новые производственные предприятия, попытаться получить необходимую прибыль для выплаты процентов вкладчикам. Однако это не меняет сути дела, потому что банк должен появиться на рынке в качестве покупателя и, следовательно, пустить в обращение банковые билеты, что опять-таки приведет к взвинчиванию цен. В общем в настоящее время дело обстоит таким образом, что абсолютно невозможно для кого-либо[26] превратить свое богатство, представленное в форме банковых билетов, в производственный капитал, поскольку отсутствуют необходимые вещественные элементы. Нельзя приобрести необходимые для строительства и пуска новых заводов материалы и оборудование, поскольку все материалы, оборудование и транспортные средства используются для ведения войны, но даже если бы удалось построить и оборудовать новое предприятие, оно не смогло бы давать продукцию из-за отсутствия свободных рабочих рук.

Следовательно, создалось положение, обратное тому, которое существовало до войны, когда наиболее желательной формой богатства была денежная форма, потому что ее в любое время можно было превратить в другую форму: в землевладение, завод, товар, ценные бумаги; в то же время товарную форму не всегда можно было превратить в наличные деньги.

Наличные деньги стали наименее желательной формой богатства, настолько нежелательной, что финансовые учреждения делают все, чтобы приостановить рост суммы вкладов; они платят исключительно низкие проценты; ряд провинциальных сберегательных касс принимает вклады только на сохранение, не выплачивая на них процентов, более того, требуя уплаты пошлины за хранение. Этим самым денежная форма богатства перестала быть капиталом. Тот факт, что деньги нельзя разместить в банке под проценты, естественно, уменьшает ценность денег в глазах населения, особенно в глазах крестьянства, что снова ведет к подорожанию и падению производства.

Существует одна возможность получить проценты на денежную форму богатства — купить ценные бумаги. Публика широко пользуется этой возможностью. Курс ценных бумаг во время войны стремительно повышался, что отчасти было результатом роста прибылей в военное время, отчасти — следствием спроса на ценные бумаги со стороны владельцев банковых билетов. Однако ясно, что с покупкой ценных бумаг вопрос разрешается только для покупателя, с экономической же точки зрения он не решается; ведь та же сумма наличных денег, от которой покупатель освободился, купив ценные бумаги, переходит в руки продавца. Основная проблема ни на шаг не продвинулась к разрешению. Масса банковых билетов, которую государство взяло у эмиссионного банка и пустило в обращение взамен купленного у населения имущества, не может быть никаким образом вытеснена из обращения; для любого владельца банковые билеты имеют стоимость только в обращении, только если на них покупаются товары. А так как товарное производство и товарные запасы невелики, то вся масса банковых билетов может принять участие в товарообороте в том случае, если банковые билеты обесцениваются, если их совокупная покупательная сила понизится до уровня, соответствующего стоимости золота или настоящих банковых билетов, фактически необходимых для совершения оборота.

При увеличении выпуска банковых билетов предотвратить падение их покупательной способности можно только одним способом, а именно: установлением и строгим соблюдением низких государственных цен на все товары. В этом случае превосходящее потребности обращения количество банковых билетов, компенсирующих потребленное имущество, не попало бы в обращение: этому препятствовал бы искусственно (вернее, принудительно) поддерживаемый низкий уровень цен. Избыточные банковые билеты остались бы в руках лиц, чье имущество потреблено в ходе войны, служили бы не чем иным, как представляющими имущество бумагами. Чтобы заменить их на приносящие проценты бумаги, владельцы банковых билетов были бы вынуждены подписываться на военные займы. Если бы государство проводило подобную политику, то оно само получало бы все необходимое по гораздо более низкой цене, чем сегодня, и, естественно, в обращение попадало бы меньше банковых билетов.

Вызванный обесценением банковых билетов рост цен распространяется, разумеется, и на материал, из которого сделаны металлические деньги. В настоящее время выраженная в банковых билетах стоимость полноценных золотых денег в 5 раз превосходит их нарицательную стоимость. Это прямое доказательство того, что причина падения покупательной способности заключена не в товаре, а в изменениях, происшедших с банковыми билетами. Если кто-либо имеет возможность расплачиваться золотыми деньгами, он не чувствует дороговизны: сегодня, как и до войны, за четыре золотые монеты достоинством 20 крон можно купить костюм, за одну золотую монету — пару обуви и т. д. Интересные изменения произошли с разменными монетами. До войны стоимость их металлического содержания была значительно ниже их нарицательной стоимости. Во время войны они стали не только полноценными деньгами, но и стоимость их металлического содержания превзошла их нарицательную стоимость. В результате этого они исчезли из обращения: их переплавили в металл и как таковой реализовали. В первую очередь из обращения исчезли медные монеты достоинством 2 филлера; их металлическое содержание было с большой выгодой использовано для изготовления медного купороса. Вслед за этим из обращения исчезли старые серебряные монеты достоинством 1 форинт, пущенные в обращение в начале войны в связи с нехваткой разменных монет. Они были отчеканены из хорошего серебра, и стоимость их металлического содержания достигла 2 крон. Эти монеты либо использованы для изготовления различных предметов из серебра, либо надежно запрятаны в крестьянских копилках и сундуках. Некоторое время спустя та же участь постигла и никелевые монеты достоинством 10 и 20 филлеров: они были изъяты из обращения самим государством. Вскоре из обращения исчезли серебряные монеты достоинством 5 крон и, наконец, — в 1 крону. В итоге в обращении не осталось других денег, кроме бумажных и железных. Подобная картина — как бы внешнее проявление «трагедии» денег во время войны. Бумажные деньги полностью оторвались не только от золотой основы, но и от существовавшей до валютной реформы серебряной основы.

Есть только один способ освободиться от того огромного груза, который в виде избыточных банковых билетов давит на обращение: банковые билеты необходимо возвратить государству, чтобы оно в свою очередь вернуло их эмиссионному банку. Таким образом, изъятые из обращения банковые билеты можно просто сжечь. Другого способа нет. Если избыточные банковые билеты посредством государства не вернутся в Эмиссионный банк, то они постоянно будут попадать в обращение и тем самым будут постоянно понижать покупательную способность уже находящихся в обращении банковых билетов. Их нужно сжечь, иначе от них не избавиться! Банковые билеты могут вернуться в руки государства двумя путями — путем подписки на военные займы и через налоговые каналы. Наилучшим средством восстановления власти денег было бы введение высокого налога на имущество.

В заключение остановимся на некоторых заблуждениях в области теории. Экономической науке известны три основные теории денег: «металлическая» теория; «количественная» теория и «государственная» теория Кнаппа. Согласно первой теории — она изложена нами в первой части книги, — стоимость всяких денег определяется стоимостью благородных металлов, служащих основой денег; именно эта стоимость дает деньгам покупательную силу. Это положение правильно в условиях мирного времени, когда существует свободная чеканка золотых денег и когда эмиссионные банки по первому требованию обменивают выпущенные ими банковые билеты на золото. Банковые билеты сохраняют свою стоимость независимо от того, в каком количестве они попадают в обращение, поскольку их всегда можно обменять на наиболее ходкий товар в мире — на золото.

В подобных условиях «количественная» теория, согласно которой покупательная способность денег определяется количеством, нарицательной стоимостью обращающихся денег и не зависит от стоимости их металлического содержания, неправильна. В отличие от мирного времени в сегодняшних условиях, когда золото потеряло прежнюю роль и стало таким же товаром, как и все другие, когда банковые билеты обособились от золотой основы, правильна именно «количественная» теория денег. Действительно, покупательная способность банковых билетов фактически зависит от общей нарицательной стоимости обращающихся банкнотов: с ее ростом пропорционально уменьшается покупательная способность.

Однако мы сразу хотели бы обратить внимание сторонников «количественной» теории на то, что падение покупательной способности денег вызывает не всякое увеличение количества денег в обращении, а лишь то специфическое увеличение, которое происходит, когда государство взамен потребленного имущества своих граждан выдает им банковые билеты соответствующей нарицательной стоимости. Наконец, что касается «государственной» теории Кнаппа, согласно которой материал, из которого сделаны деньги, не играет никакой роли и покупательная способность денег зависит исключительно от государства, т. е. оно может деньгам, сделанным из любого материала, придать покупательную силу, то сторонники этой теории, очевидно, торжествуют, кивая на сложившуюся в области денег обстановку: выходит, товарооборот можно совершать и без всяких металлических денег, одними бумажными деньгами! Однако очевидно, что, хотя на золотой монете достоинством 20 крон и написана ее стоимость — 20 крон, она продается и покупается за 100 крон; с другой стороны, хотя на банковом билете написано 100 крон, за него можно купить ровно столько товаров, сколько до войны — при существующей связи с золотой основой — можно было купить за банковый билет достоинством 20 крон.

Мы уже отмечали, что любая вещь, даже не имеющая никакой ценности, может заменять золото в его функции средства обмена, но и только. Золото не может заменяться в функции средства платежа и как общепризнанное воплощение общественной стоимости. Сторонники теории Кнаппа предлагают полностью удалить золото из внутреннего обращения и оставить небольшое его количество для поддержания эквивалентности валюты на международной арене; в принципе можно представить изъятие золота и из международного обращения, т. е. создание некоего межгосударственного банка, который регулировал бы международные платежи. Но все это не довод против «металлической» теории, поскольку К. Маркс говорил, что расходы на поддержание золотой денежной системы — это faux trais, бесполезные расходы. Однако в условиях анархии производства и международного товарообмена, которая существует при товарном производстве, золото совершенно необходимо: метод, с помощью которого сторонники теории Кнаппа предлагают изъять его из обращения, есть не что иное, как ликвидация анархии в организации производства и международного товарообмена; вполне естественно, что с ликвидацией анархии золотые деньги станут ненужными: их существование необходимо при царящей в политической жизни анархии.

5. Дизажио денег в военное время

Насколько резко упал курс денег воюющих стран, можно увидеть при сравнении их с деньгами нейтральных стран. В довоенное время курс денег европейских стран постоянно колебался вокруг их паритета, т. е. приблизительно соответствовал заключенному в них количеству золота. Исследуя валютные сводки последнего предвоенного года (в период от июля 1913 г. до июня 1914 г.), мы видим, что отклонение австро-венгерских денег от паритета никогда не достигало 1%; наибольшее отклонение вверх наблюдалось с английскими деньгами, курс которых в один из дней июня 1913 г. был на 0,802% выше паритета; наибольшее отклонение вниз — с немецкой валютой, курс которой в течение нескольких дней января и февраля 1914 г. был на 0,287% ниже паритета.

В первой части книги, в главе «Деньги в мировом обращении», было показано, что курс иностранных денег зависит от того, как складывается платежный баланс; он же в свою очередь зависит от состояния торгового баланса, от того, какое количество денег вливается в страну или уходит из нее в виде выплат по процентам и прибылям, от туризма и т. д. Было отмечено, что денежный курс в своем колебании никогда не может превзойти «верхнюю золотую точку», потому что при достижении ее из одной страны в другую вместо банковых билетов или векселей пересылается золото. Во время войны все это в корне изменилось.

С началом войны все воюющие государства запретили частный вывоз золота. Тем самым была упразднена регулирующая роль золота в международном обращении и вместе с ней стабильность валют. Бумажные деньги воюющих стран стали в нейтральных странах обычным товаром, цена которого полностью определяется соотношением между спросом и предложением. В качестве примера рассмотрим, как котировались деньги воюющих стран в нейтральной Швейцарии (согласно официальной сводке Цюрихской биржи в начале декабря 1917 г.)[27].

Из этих данных видно, что наблюдается дизажио денег всех воюющих стран по отношению к швейцарской валюте. Французский вексель или банковый билет в 100 франков, стоящий по паритету ровно 100 швейцарских франков, можно купить за 75, 25 франков; 100 австро-венгерских крон — за 40 швейцарских франков, в то время как по паритету они стоят 105 франков. Напротив, курс денег нейтральной Голландии почти соответствует паритету. Курс русской валюты в Швейцарии не отмечается, но он понизился еще больше, чем курс кроны. Если мы исследуем курс денег других нейтральных стран, то получим ту же картину: все они на рынках воюющих стран имеют значительное ажио. Чем это объяснить?

На основе предыдущих рассуждений мы можем без всякого колебания сказать, что все дело в активном платежном балансе нейтральных стран по отношению к воюющим. Выясним, какие факторы делают платежный баланс нейтральных стран активным.

Вполне очевидно, что самый важный фактор — состояние торгового баланса. Мы уже говорили о том, что в воюющих странах вследствие падения производства наблюдается постоянная и всеобщая нехватка товаров. Естественно, что воюющие страны — как в лице государства, так и в лице частных предпринимателей — делают большие закупки товаров в нейтральных странах, но вследствие той же нехватки товаров могут вывозить собственные товары в нейтральные страны, что позволило бы выравнивать торговый баланс. Так как частный вывоз золота из страны запрещен, то предприниматели, закупившие в нейтральных странах товары, вынуждены в счет оплаты отсылать банковые билеты или векселя. В нейтральных странах накопилось очень много векселей и банковых билетов воюющих стран, и, поскольку их нельзя использовать для покупки товаров в воюющих странах (отчасти вследствие наложенных на вывоз товаров запретов, отчасти вследствие дефицита и дороговизны товаров), их стоимость падает.

Наряду с пассивностью торгового баланса есть и другие факторы, вызывающие дизажио денег воюющих стран: отдельные лица придерживают значительные суммы иностранных платежных средств (обычно соседних нейтральных стран), чтобы в случае необходимости бежать из страны при деньгах; многие состоятельные люди выехали на постоянное жительство в нейтральные страны и там тратят деньги своей страны; ряд банков в спекулятивных целях взвинтил курс денег нейтральных стран и т. д.

Воюющие страны стараются всеми способами приостановить падение курса своих валют. В целях уменьшения импорта был запрещен ввоз предметов роскоши. Для борьбы с валютными спекуляциями созданы специальные валютные центры, которым нужно в обязательном порядке сдавать все иностранные платежные средства и которые одни только правомочны выдавать иностранные деньги и векселя, проверяя при этом, действительно ли необходима сделка, для совершения которой запрашиваются деньги. Был запрещен вывоз за границу бумажных денег в больших количествах.

Несмотря на нехватку товаров внутри страны, правительства все же вывозят в нейтральные страны определенные товары. Так, Германия поставляет в Швейцарию уголь и чугун, хотя внутри самой Германии остро ощущается нехватка угля. Чтобы получить иностранные средства платежа, воюющие страны часто обращаются к нейтральным странам с просьбой о предоставлении займов. Наконец, они не отказываются и от вывоза золота, о чем свидетельствует уменьшение золотых запасов австро-венгерского банка в 4 раза. Несомненно, что все перечисленные мероприятия смягчили падение курса денег воюющих стран. Если бы не были приняты соответствующие меры, то в нейтральных странах деньги воюющих стран уже полностью обесценились бы. Но фактом остается то, что в воюющих странах ощущается постоянный дефицит товаров, который ограничивает возможности экспорта и побуждает людей во что бы то ни стало ввозить товары из других стран. Собственно говоря, обесценение денег внутри страны и за ее пределами — это две стороны одного явления: золотая монета в 20 крон стоит сегодня в Швейцарии, как и в мирное время, 21 франк, в то же время банковый билет в 20 крон — только 7,60. Разница между курсами банковых билетов внутри страны и вне ее — это результат деятельности правительства по поддержанию курса кроны на внешнем рынке.

Изучая изменения курса валют различных воюющих стран на нейтральных рынках, можно заметить, что курс валют одних стран понизился меньше, чем курс валют других. Возникает вопрос: чем же определяется неодинаковое падение курса валют различных стран? На изменение курса валют влияют различные факторы, в том числе и успехи на фронте. Но определяющими являются экономические факторы.

Западные страны, такие, как Англия и Франция, в меньшей степени — Германия, — это страны-кредиторы. В довоенное время они располагали свои капиталы во многих нейтральных странах. Они владеют ценными бумагами нейтральных стран, имеют там много предприятий, ряд банков — должники этих стран. В результате в военное время упомянутые страны имели большую возможность, чем другие, приобретать нужные им иностранные платежные средства: они взяли обратно свои вклады из банков нейтральных стран, продали ценные бумаги и свои предприятия в этих странах. Таким путем им удалось приостановить падение курса валют своих стран. Италия, Австро-Венгрия и в еще большей степени Россия относятся к числу стран-должников. Они не только не имели капиталов в нейтральных странах, но и были должны им значительные суммы. Таким образом, они не имели возможности приостановить падение курса своих валют реализацией размещенного за границей капитала.

Еще важнее то, что в военное время в различных воюющих странах сама экономическая жизнь складывалась по-разному. В богатых странах было больше товарных запасов и вследствие этого товарный дефицит наступил позже и не принял столь острых форм, как в более бедных странах. Страны Антанты не были отрезаны от морских путей и сохранили возможность импорта товаров из колоний; в этих странах не наблюдалось такого подорожания текстильных и других привозных товаров, как, например, в Австро-Венгрии. Наконец, многое зависит от проводимой правительством политики. Чем больше правительство подчиняет производственные силы страны участию в войне, тем больше сокращается производство, усиливается дефицит товаров, падает экспорт, увеличивается импорт, растет дизажио. Дизажио денег растет и тогда, когда правительство не принимает мер для прекращения спекуляции товарами, когда допускает бесконтрольный рост цен.

В то же время правительство может приостановить дизажио и падение покупательной способности денег, если не будет злоупотреблять займами у эмиссионного банка, если военные расходы будет покрывать за счет текущих приходов, если обложит имущественный класс и военных поставщиков высоким налогом. Одна из существенных причин столь большого дизажио валюты Австро-Венгерской монархии — неправильная экономическая политика правительства в военное время...

Дизажио австро-венгерской валюты проявляется не только в отношении валют нейтральных стран, но и в отношении валют стран-союзниц. В начале декабря 1917 г. валютный центр опубликовал следующую сводку в расчете на 100 иностранных денежных единиц (в кронах):

Хотелось бы привлечь внимание читателя еще к одному явлению, никогда не встречавшемуся в истории денег: в ходе войны в некоторых нейтральных странах, особенно в скандинавских, которые всегда отличались устойчивой валютой, накопилось такое количество золота,, что пришлось принять защитные меры от дальнейшего его наплыва. На третьем году войны шведское правительство освободило эмиссионный банк страны от обязанности покупать все предлагаемое ему золото. Пришлось, принять эту меру, поскольку в эмиссионный банк поступило столько золота, что выданное взамен его количество банковых билетов было уже вполне достаточным для совершения товарооборота. В это время никто не обращался к эмиссионному банку с просьбой о выдаче ссуд. Стоимость золотых запасов эмиссионного банка была равна или, быть может, даже превышала нарицательную стоимость находящихся в обращении банковых билетов. В таких условиях дальнейшая покупка золота могла привести к нежелательным убыткам, поскольку прибыль эмиссионного банка образуется как раз за счет того, что он имеет право пускать в обращение банковые билеты нарицательной стоимостью, превышающей на ¹/₃ или на ¹/₂ стоимость наличных золотых запасов.

Наличные золотые запасы банка, находясь в его подвалах, естественно, не приносят процентов, и если нарицательная стоимость обращающихся банковых билетов (они попадают в обращение в виде ссуд, с которых, взимаются проценты) меньше стоимости золотых запасов, то банк несет убытки.

Наплыв золота наблюдается не только в скандинавских, но и в других нейтральных странах. Так, в США до их вступления в войну накопилась почти половина всех золотых запасов мира; Испании удалось за время войны превратить свою валюту в золотую.

Каким же образом такое большое количество золота попало в нейтральные страны?

Чтобы приостановить падение курса своих валют, происходящее вследствие постоянной пассивности торгового баланса, воюющие страны были вынуждены реализовать на рынках нейтральных стран значительную часть своих золотых запасов. Кроме того, огромный размах получила контрабанда золота. В воюющих странах торговцы, спекулянты, всякого рода дельцы скупали находившиеся в обращении золотые монеты, золотые предметы и контрабандой вывозили в нейтральные страны, где обменивали их на национальные деньги или векселя; вернувшись домой, эти спекулянты с большой выгодой перепродавали вырученные за золото иностранные средства платежа. В результате подавляющая часть мировых золотых запасов оказалась в нейтральных капиталистических странах. Отметим, что наплыв золота не распространился на колониальные и полуколониальные страны Азии и на слаборазвитые нейтральные страны Южной Америки.

С отменой обязанности эмиссионных банков покупать все предлагаемое им золото в нейтральных странах сложилась специфическая, еще никогда не встречавшаяся ситуация: золото — это международное средство платежа, общепризнанное воплощение общественного труда — потеряло свою казавшуюся незыблемой стоимость. Поскольку эмиссионный банк перестал его покупать, поскольку монетный двор уже не чеканил из него монет, золото очутилось на рынке, где его цена, как и цена других товаров, определяется спросом и предложением. Сложилась ситуация, характерная для закрытой золотой валюты[28]. В нейтральных странах сырое золото и иностранные золотые монеты стали стоить меньше, чем банковые билеты, формально соответствующие тому же весовому количеству золота. Чеканное золото, банковый билет как законные средства платежа стоят больше, чем соответствующее количество сырого золота, не служащего законным средством платежа. История с закрытой серебряной валютой уже знакома. Не раз случалось, что серебряная монета или представляющий ее банковый билет стоили дороже, чем соответствующее весовое количество сырого серебра или равная по весу иностранная серебряная монета. Так обстояло дело с австрийским серебряным форинтом, который начиная с 1883 г. стоил больше, чем заключенное в нем весовое количество серебра; в 1891 г. эта разница достигла 13,2%. Однако с золотом подобного еще не случалось. Только мировая война, которая все на свете перевернула, которая способствовала накоплению в некоторых нейтральных странах огромного количества золота, могла вызвать к жизни этот феномен — закрытую золотую валюту.

В то время как в воюющих странах наплыв бумажных денег предопределил тот факт, что золото стало товаром и его цена, выраженная в бумажных деньгах, в несколько раз превзошла установленную валютным законом стоимость, в нейтральных странах наплыв золота сделал невозможным его преобразование в деньги, в законное средство платежа; и в этом случае золото также стало товаром, но его цена ниже установленной валютным законом стоимости. Именно поэтому торговцы и фабриканты нейтральных стран сейчас неохотно принимают в счет уплаты долгов как бумажные деньги воюющих стран, так и золото. Торговцев больше всего устраивает, если окончательный расчет с состоятельными должниками воюющих стран произойдет после войны, а пока они готовы удовлетвориться выплачиваемыми процентами. Вместе с тем дельцы нейтральных стран вкладывают накопившиеся у них платежные средства воюющих стран в недвижимое имущество в этих странах.

6. Исчезновение власти денег

За время войны в воюющих странах деньги потеряли свою прежнюю магическую силу. Это уже не общепризнанное средство обмена, за которое люди охотно отдают свои товары и за что все можно получить. Теперь за деньги уже нельзя купить многое из того, в чем нуждается население: большой части товаров вообще нет в продаже, а те, что имеются, продаются в количествах, строго регулируемых властями. В сельских районах у крестьян за деньги тоже почти ничего не купишь, но за табак, за сахар, за керосин можно получить все. Сложилась новая форма обменной торговли: товары обмениваются на товары, деньги же играют только роль счетных денег.

Однако подобное состояние не будет долговечным. С окончанием войны, когда исчезнет характерный для военного времени дефицит товаров, восстановится и роль денег как средства обмена. Когда на рынок хлынет поток товаров и будут упразднены регулирующие товарооборот и потребление ограничения, все вернется в прежние рамки. Дизажио между валютами воюющих и нейтральных стран, очевидно, исчезнет не сразу. Но со временем и его не будет, поскольку оно стимулирует экспорт, ограничивает импорт и в итоге делает торговый баланс с нейтральными странами активным. Этот процесс тем более неизбежен, что нейтральнее страны — карлики по сравнению с воюющими странами-гигантами.

Таким образом, через некоторое время после воины деньги будут играть ту же роль, что и до нее. Деньги породило общество с товарным производством. Оно выделило из массы товаров один товар в качестве общепризнанного воплощения общественного труда. Поэтому деньги окончательно потеряют свою общественную роль только с ликвидацией основанного на товарном производстве капиталистического общества.

В обществе с коммунистическим способом производства деньги не будут играть никакой роли. Производство будет осуществляться в интересах всего общества в заранее определенных количественных и качественных рамках. Не будет рынка, и, значит, не нужен будет и товар, служащий всеобщим средством обмена. Готовая продукция, так же как и сырье и все средства производства, будет находиться в общественной собственности. В расчетах между обществом и его членами деньги будут излишни. Каждый человек будет получать расписку в том, что он отработал на общество какое-то количество часов. С другой стороны, избранные членами общества руководители производства будут точно определять, какое количество рабочего времени необходимо для производства того или иного потребительного предмета, и давать об этом отчет. Пусть никто не подумает, что все сказанное — невыполнимая задача. Уже сейчас существуют огромные предприятия, которые сами, добывая железную руду и уголь, перерабатывают их и получают нужные им чугун, сталь и в процессе дальнейшей обработки производят рельсы, машины, кухонные приборы, перья и тому подобное. На этих предприятиях уже в современных условиях можно с большой точностью сказать, какова на каждом этапе «себестоимость» одной машины или одного ножа. В коммунистическом обществе учет будет еще более простым делом, поскольку необходимо будет учитывать лишь потребленное количество труда, не принимая в расчет земельную ренту, ссудный процент, налоги, возможные при кредитовании потери и бесчисленное множество других факторов, которые делают подсчет себестоимости на капиталистическом предприятии чрезвычайно запутанным делом. Все необходимое члены общества смогут получать на огромных товарных складах. На товарах ярлыки будут показывать не цену товара в денежном выражении, а заключенное в товаре точное количество труда.

Расчет между обществом и каждым из его членов будет самым простым. Отработав, например, 150 часов в месяц на общество, можно будет получить товары (квартиру, продовольствие, одежду, книги, предметы украшения и т. д.), содержащие такое же количество труда, конечно, за вычетом определенной доли, которая пойдет на содержание больных, нетрудоспособных и престарелых, а также на возможное расширение средств производства. В учетной книжке каждого члена общества будет записано, сколько часов он отработал на общество и какое число рабочих часов содержат полученные им от общества товары и услуги,— вот и весь расчет[29]. При таком порядке не нужно будет даже принуждать трудиться: чьи потребности невелики, кто предпочитает отдых и созерцательный образ жизни, тот будет работать меньше времени и соответственно получать меньше благ от общества; кто хочет хорошо или роскошно жить, тот будет работать больше и тем самым в определенной мере сможет удовлетворить свои потребности, но всегда только своим трудом, никогда трудом другого, никогда эксплуатацией других.

Подробности устройства коммунистического общества — это секрет будущего. Однако наверняка можно утверждать, что с ликвидацией товаропроизводительного капиталистического общественного строя, основанного на эксплуатации, исчезнет и его продукт — всемогущие деньги. В счастливом коммунистическом будущем люди с трудом будут понимать, как могло существовать «сумасшедшее» общество, в котором благополучие и уважение, здоровье и счастье людей зависели от того, сколько они имели золотых или серебряных монет.