Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки

Глава 6. «Кукушки»

По моим подсчётам, я провела в деревне около недели. Успела ещё сильнее привязаться к Дарëне, её семье, дому. Местные жители здоровались со мной, принимая за свою.

Каждое утро вместе с рыжей мы выгоняли корову, кормили животных, которые упорно молчали, только скашивая глаза в мою сторону. Случалось, я помогала Ульяне с приготовлением пищи. Она научила меня готовить в дровяной печи, даже однажды пекли пироги с капустой. Глядя на меня, интерес проявляла и Дарëна. Мать, ворча, всё же допускала дочь до готовки, хоть и продолжала пристально следить за её действиями. Когда Ульяна отвлекалась, я старалась научить рыжую тому, что знала сама.

Даша зашила порванное мною платье. И халат. Платье в итоге было мне подарено, как и кожаные мокасины к нему в тон.

Я постепенно привыкала. Перестала бояться. Научилась принимать каждый день, словно он был подарком. Иногда даже проскальзывала мысль, что можно было бы и правда остаться здесь насовсем. Этакая утопия. Райский уголок, где живут добрые люди, лишённые таких пороков, как зависть, подлость, предательство. По словам моей новой подруги, ничего такого за всю свою жизнь она не припомнит. Мелкие ссоры, дрязги, но не более. Было бы сложно поверить в это, если бы я не видела весь этот мир своими глазами.

– Жееень! – Дарëна бежала ко мне со всех ног и кричала аж с начала улицы. – Женька!

– Да что случилось-то?! – я поставила ведро на землю и обеспокоенно смотрела на приближающуюся девушку.

– Кукушки!

– Какие кукушки?

– Праздник кукушки! На площади, вечером. Идём?

Глаза рыжей снова источали волны света и радости.

– Идём, – ответила я. Даже если я нахожусь здесь не по своей воле, это совершенно не значит, что нельзя веселиться.

Девушка прыгала на месте от радости, как ребёнок. Сколько же в ней энергии и этой самой непосредственности.

– Только надо подготовиться… И воды принести… И подоить Ладку… И овощи ещё…

По мере перечисления неотложных дел, энтузиазм Дарëны снижался. Я усмехнулась, подняла ведро, до краёв полное колодезной воды.

– С одним из пунктов, считай, расправились.

– Поняла! – радостно вскрикнула она. – С тебя Ладка, с меня всё остальное. Увидимся, когда закончим.

– Эй! – крикнула я ей вслед, но дверь в дом за шустрой рыжулей уже захлопнулась. – Как её доить-то?!

– Как-как. Ведро подставь, да за сиськи дёргай, – мекнул козёл. Я повернула голову. Он смотрел на меня с таким видом, будто каждый уважающий себя человек непременно должен был владеть этим умением.

– Где ведро? – спросила его, пересилив раздражение на этот выпад.

– В сенях. Сполосни только.

Слушая указания рогатого, я подготовила тару, набрала в ведро теплой воды, протерла коровье вымя и, нервно пошевелив в воздухе пальцами, приготовилась выполнить возложенную на меня миссию. Двумя руками схватилась за соски.

– Холодно вообще-то, – сказал кто-то.

Я огляделась. В коровнике только я и Лада. Всмотрелась в глаз с пушистыми изогнутыми ресницами, которым она была повернула ко мне, и спросила заговорщическим шепотом:

– Ты тоже говорящая что ли?!

– Что значит «тоже»?! – пробасила рогатая. – Уж не глупее козла.

– Я бы попросил… – донеслось с улицы.

– Помолчи, патлатый! – она снова повернула голову ко мне, взглянула исподлобья. – Чего встала? Будем болтать или дело делать?

– Ага, – растерянно ответила я и уселась лицом напротив коровьего вымени. Погрела руки друг о друга и снова потянулась.

– Ну… Долго будешь гладить?

– Да не глажу я… Прицеливаюсь…

– Быстрее целься. А-то кефир один останется.

– Да всё уже. Всё…

Взяла одной рукой, немного надавила, потянула вниз.

– Что ты боишься его?! Как будто не вымя трогаешь, а гнездо осиное.

– Да уж лучше б гнездо, – буркнула я себе под нос и сильнее сжала кулак.

– Нежнее! Ну!

– Прости… Вот так?

– Так слишком нежно. Сейчас вместо молока сладкий кисель польётся. Нормально возьмись.

Я, наконец, схватилась за соски, решительно потянула их вниз и визгнула от громогласного «Мууууу!».

– Вот ведь криворукая! Тебя бы так подёргали! Ты хоть понимаешь, что у меня на нервной почве молоко и вовсе пропасть может?! Ты что ль, тощая, потом всех кормить будешь?!

– Так! Всё! – не выдержав упреков, я вскочила на ноги. – Тогда сама себя дои, раз такая умная.

Шумно хлопнув дверью коровника, вышла на улицу. Козёл смотрел на меня участливо, с беспокойством. Я ткнула пальцем в сторону двери.

– Как?! Как, скажите, можно доить того, кто находится со мной на одной интеллектуальной ступени?!

– Я бы не была в этом так уверена, – донеслось гнусаво из коровника.

– Она ещё и хамит! Ты слышал?!

В стороне, в тени у сарая кто-то закряхтел. Хряк повернулся с боку на живот, поднялся на все четыре копыта и, чуть встряхнувшись, помотал пятачком и прошёл мимо меня к коровнику.

– Нет в вас дипломатической жилки. Разойдись…

Пинком он открыл дверь, скрылся за ней и появился через пару минут в дверях, довольный, с порозовевшими щеками.

– Леди обещала впредь вести себя сдержанно. Прошу, – и Борька махнул ушами, приглашая меня войти.

Я нерешительно вошла. Заняла прежнее место у вымени и, снова согрев руки, прикоснулась к этой чувствительной части тела Лады. Сжала сперва некрепко. Потом чуть сильнее и, вспоминая, как делала это Ульяна, принялась добывать молоко из коровы.

– Так нормально? – на всякий случай уточнила у ворчуньи.

– Сойдёт.

Закончив, я вышла во двор с ощущением, что заходила не в коровник доить корову, а разгуливала с красной тряпкой на арене рядом с разъярённым быком.

– Вот так пощекотала нервишки.

К вечеру Дарëна загадочно поманила меня в одну из комнат родительского дома. Замерев в нетерпении, указала рукой на кровать с разложенным на ней сиреневым платьем.

– Это тебе, – сказала она, а глаза её искрились радостью. – Нравится?

– Очень, – честно ответила я, опешив. – Но Даш, я не могу…

– Не хочу ничего слышать! Надевай сейчас же!

– Ты ведь уже подарила мне одно…

– Да, но на праздник оно не подходит. Надень. Мне это совсем не сложно. Я люблю шить. А отец всё время привозит для меня новые ткани.

Я бы поспорила ещё, если бы это незамысловатое одеяние не сразило меня так сильно. Простого кроя платье в пол, без рукава. Лиф, лаконично украшенный кружевом по верхнему краю. Чуть присборено на талии. Самый обыкновенный хлопок. Но смотрелось всё в целом фантастически.

– Спасибо, – ответила я шёпотом, ощущая подушечками пальцев мягкую ткань.

Даша надела схожего цвета наряд, чуть отличающийся по крою. «Фэмили лук», как сказала бы Юлька.

Платья в сиреневых тонах были не достаточным атрибутом праздника. Дарëна изрядно потрудилась, чтобы вплести нам обеим в волосы фиолетовые флоксы. В конце концов, мы с ней выглядели, как две лесные феи цветов. Не хватало только крылышек.

Ещё не дойдя до главной площади деревни, сквозь гул толпы легко различалась музыка, создаваемая местными музыкантами. Гудящие звуки домры подхватывались переливами свирели, крякающим соло жалейки и трескотнёй деревянных трещоток. Всё это вместе создавало весёлую композицию и заводило толпу. Подойдя ближе, я увидела и другие инструменты. У одного из жителей в руках было что-то похожее на волынку, с большим кожаным мешком и несколькими трубочками. Второй держал в руках нечто, напоминающее не то гитару, не то скрипку, но с изогнутым, дугообразным смычком, напоминающим лук. Громкий, низкий тембр, извлекаемый музыкантом из этого чуда, ловко встраивался в общий оркестр, дополняя мелодию. Дети бегали повсюду с бубенцами в руках и глиняными свистульками в форме птиц.

На краю площади стояла плетёная клеть с двумя серыми кукушками внутри. Обе они, насупившись, сидели на перекладинке и с пренебрежением смотрели на происходящее вокруг.

Музыка сменилась на ещё более заводную. Кто-то из стоявших рядом людей ухватил меня за руку, я цапнула Дарëну, она ещё кого-то, и танцующая вереница увлекла нас в мир веселья и ритуальных плясок. Сперва я не понимала, как можно танцевать под эту музыку. Потом же начала различать акценты, и вместе с остальными попадала в такт. Топала, хлопала, подпрыгивала, пока ручеёк из людей не начинал вновь своё движение.

Впереди всех шёл человек в серой одежде, в плаще, напоминающем крылья. Лицо его закрывала маска в виде головы птицы, в чью честь устраивался праздник.

Как «змейка» из телефонной игры, человек собирал новых и новых людей, делая «хвост» длиннее, пока вся эта толпа могла передвигаться. Когда же размеры площади не позволили больше это делать, танцы прекратились. Музыка стала более мелодичной, даже романтичной, или мечтательной. Взгляды жителей устремились на клеть с птицами. Тот человек, в маске, и ещё один в таком же костюме, подняли птичий домик и медленно вынесли его в центр, заставив людей отступить, образуя круг.

– Что сейчас будет? – спросила я Дарëну.

– Сейчас будет самая главная часть праздника, – шепнула девушка. – Каждый житель деревни выйдет к птицам и шепнёт самое заветное желание. В конце птиц отпустят. Они будут лететь, рассказывать о наших желаниях ветру, дождю, Солнцу, Луне, и тогда они непременно сбудутся.

– И вы всерьёз в это верите?!

– Я верю. И все верят. Так что подумай, что хочешь загадать.

Каждый из толпы, от мала до велика, подходил к кукушкам, шептал им о своих мечтах и отходил, уступая место следующему. Очень скоро очередь дошла и до нас. Даша пошла первой. Наклонилась к клетке, что-то сказала серым птюшкам внутри и махнула мне рукой.

– Ладно. Что я теряю, правда? – напутствовала я себя, решив, что опыт участия в подобных ритуальных празднествах не может плохо отразиться на моей жизни.

Птицы не обратили на меня ни малейшего внимания. Мне же их стало даже жаль. Но, вспомнив, что скоро их отпустят, перестала мучить себя угрызениями совести.

– Так… Желание… Пусть… Пусть всё встанет на свои места.

– Чётче. Чётче формулируй, – отозвалась из клетки крылатая.

Я опешила. Всё-таки сложно привыкнуть к этой новой моей особенности.

– И-извините, я вообще в это не верю…

– Чего пришла тогда?! Ходят они, желания загадывают. Вы что думаете, мы всё запомнили что ли? Вон вас сколько. Делать нам больше нечего, как летать и про ваши дурацкие желания всем рассказывать.

– Я… пойду, пожалуй…

– Иди, иди. Не верит она. Хоть у одной мозги есть.

Чувствуя себя невероятно глупо, я вернулась к Дарëне. Разумеется, о разговоре с кукушками рассказывать я ничего не стала. Тем более, что не хотелось рушить в ней веру в чудеса.

Когда каждый из жителей рассказал птицам о своих желаниях, двое в костюмах подняли клетку выше, демонстрируя её всем, открыли дверцу и под напряженный барабанный бит выпустили наружу пернатых.

Две маленькие фигурки взмыли вверх, мелькая на закате черными силуэтами. Минута – и птиц было уже не разглядеть. Странно, но даже несмотря на то, что сказали мне кукушки, удалось хоть немного поверить, что чудеса случаются.

– Идём, я кое-что тебе покажу, – Даша потянула меня за собой.

– Что? – спросила я с интересом.

– Колесо обозрения. Ну… Местное…

Я улыбнулась. Только вчера рассказывала ей об этом «чуде» моего мира. О том, как мне нравилось смотреть на город с высоты. О том, как красив он был, особенно на закате, когда солнце заливает золотом верхушки деревьев, ласкает своим светом стены домов и дарит неописуемый восторг.

Прилично пройдя вслед за рыжей по дороге, я увидела мельницу и поняла, что она задумала. Наверно, мельница и пристройка к ней в этом месте были самым высоким зданием.

– Сюда, скорее, – махнула мне девушка. – Забирайся.

Подложив снизу какие-то мешки, мы вскарабкались в окно. Поднялись по лестнице и, выйдя на самый верх, уселись наблюдать за деревней. В который раз я поймала себя на мысли, что в этом странном месте мне не нужны очки. Мои глаза прекрасно видели без них. Тем лучше, потому как очки, вероятно, упали, когда я ударилась дома об стол.

– Так красиво, – сказала я, завороженно рассматривая пейзаж. Поля, лес, дома и дороги. – Сказочно.

– Жень, прости… Я так ничего и не узнала. Спрашивала у родителей, не напрямую, конечно. Но и они не знают. И не знают, кто может знать.

Внутри кольнуло. За неделю я почти смирилась с тем, что это место теперь мой новый дом. Но надежда теплилась. Сейчас и она оборвалась.

– Ничего, – ответила, стараясь не показывать, как расстроила меня эта информация. – Здесь хорошо. Думаю, я смогу привыкнуть.

Даша обняла меня, положила голову мне на плечо и молча смотрела на горизонт. Когда солнце окончательно скрылось за кромкой леса, мы начали собираться. Всё-таки отсюда до дома Дарëны идти не меньше часа.

Я пошла первой. Пролезла в окно, спрыгнула на мешки, с них – на землю, развернулась и почти воткнулась лицом в чью-то грудь. По спине пробежал холодок. Человек передо мной был выше меня по меньшей мере на голову, тяжелее килограмм на пятьдесят или даже больше. Да моя нога в самом широком месте была тоньше, чем его предплечья. Не зная, чего ждать, я подняла голову, заглянула в лицо мужчины и спросила, дрожащим голосом:

– Вы кто?

– Тимофей, – ответил мне приятный грудной бас. – Мельник.

– Ловииии, – крикнула из окна Дарëна и плюхнулась на мешки. – Ауч! Ну где ты…?

Она, кряхтя, поднялась на ноги, пока я, как под гипнозом рассматривала бородатое лицо мельника.

– Привет, Тимофей, – девушка цапнула меня за руку и потащила к дороге. – Пока, Тимофей.

Когда мы отошли чуть дальше, наклонилась ко мне и ворчливо шепнула:

– Вечно пугает. Подкрадывается незаметно. Такой здоровый, а ходит, как кот, неслышно совсем. Бррр!

– Да уж…

После трудового дня, танцев на празднике и дороги на мельницу и обратно, мои ноги жалобно гудели. Был даже риск не дойти до сеновала и уснуть в стогу прямо в поле. Но моя любовь к комфорту победила.

– Ааааах, – широко зевая, Дарëна пошла к двери в дом. – Принесу перекусить чего-то. Проголодалась.

– Угу, – буркнула я в ответ и, как только девушка скрылась за дверью, вздрогнула.

– Пссс!

– Кто здесь?!

– Да мы это, – сказали из тёмного угла, в котором обычно отдыхали мои новые друзья. – Новости есть для тебя.

– Какие ещё новости?

– Мы знаем, что ты не из нашей деревни. Что чудом попала сюда и хочешь вернуться назад.

Я сощурила глаза и, как учительница, принялась отчитывать двух любопытных зверей:

– Вам не говорили, что подслушивать чужие разговоры нехорошо?

– Ты подожди ругаться. У нас хорошие новости, – сказал хряк. – Мы знаем, кто может помочь тебе выбраться отсюда.

– Уж не вы ли?

– Не мы. Баба Нюра. Та, что живёт в Гнилом углу.