Деревянный культиватор

Глава 1

Полуденное солнце мощно жарило сверху, как обычно, раскаляя все вокруг. Деревушка Сан-Поро в этот момент должна была буквально сочиться ленью — в эти часы не то, что люди, даже животные не особо охотно шевелятся и подают голос, пережидая пик жары. Тихие часы. Лишь жужжание вездесущих мух, да шуршание листвы на ветру оживляет в это время деревню.

Все, как и обычно, вот только сейчас к привычным деревенским запахам примешался еще один — мощнейший запах крови. Поначалу он казался незначительным, но постепенно захватывал позиции…

Внезапно раздался громкий писк, немного напоминающий птичий. И после этого среди поселения можно было заметить движение.

С грохотом, разбрасывая щепки, упала стена одного из домов. Оттуда лениво, облизывая покрытую кровью морду, вылез огромный волк. И неспешно потрусил в центр деревни.

Спустя пару минут по пустынной улице прошелестела огромная змея, направляясь туда же. В отличие от волка она была абсолютно чистая, но характерной формы вздутия внутри нее показывали — это вовсе не из-за миролюбия. Она просто глотала своих жертв целиком, а не рвала на части.

Южная часть деревни наполнилась хлопаньем крыльев, и все в том же направлении понеслась целая стая очень крупных воронов. Капли крови и даже иногда плоти, падающие с них на землю не оставляли сомнений — живых в той части тоже нет…

Именно стая воронов, что-то прокаркав, последней опустилась на землю в центре деревни. Эта часть — сердце Сан-Поро, тут был только колодец, и обширная, вытоптанная людскими подошвами площадка. Здесь веселились на праздниках, тут горевали на похоронах, женились и крестили. Спорили, дрались, рвали друг другу волосы, и пили мировую. Ныне же все было занято разнообразным зверьем. Они клекотали и шипели, рычали, скрежетали, и, казалось, общались на каком-то неведомом, зверином языке. Возле колодца, опершись на старинные камни, сидели пара человек с закрытыми масками лицами, и обыкновенная с виду рыжая белка. Особенно странно смотрелось то, что среди всех собравшихся именно она была самой мелкой, и безобидной на вид.

— С-с-с-ки-и-и-п! — пропищала негромко белка.

— Мы же говорили, — развел руками один из людей. — Тут нет культиваторов, и вообще никого сильного. Обычная деревня, таких множество вокруг.

— С-с-с-ки-и-и-п! — вновь пропищала белка, но от вроде бы легкого изменения интонации волна силы сбросила обоих людей с камней. А места, где они приземлились, покрылись трещинами. Хотя странные люди спокойно поднялись, отряхнувшись.

— Мы не против, пошли в следующую. Просто так ничего не найти, сами увидите.

Белка на сей раз ничего не сделала, лишь пристально глядела на них своими бусинками-глазами.

— Пошли, — со вздохом один из них на неразличимой простым взглядом скорости исчез, оставив лишь пару размытых образов. Точно так же пропал и второй. Белка оглядела окружающих зверей, и, повелительно пискнув, пропала даже быстрее людей. Животные на площади заволновались, и дружно бросились за нею. После чего, когда звери скрылись из виду, на пару минут вокруг воцарилась гробовая тишина.

Через какое-то время тихо скрипнула крышка каменной бочки с квашеной капустой, стоявшей в самом конце площади, и оттуда показалась слегка чумазая голова мальчишки, в обрывках рубаных овощей. Внимательно оглядевшись, и не обнаружив никого вокруг, он вылез полностью. Весь покрытый ошметками еды, скукоженный, нервно озирающийся. Мальчик, крадучись тихими шагами, старательно скрываясь в тени окружающих зданий, и прислушиваясь к каждому шороху, двинулся к краю деревни. Вокруг периодически попадались растерзанные куски жителей деревни, обыкновенных домашних животных, или порой вообще непознаваемое месиво из плоти, костей, требухи… Он лишь судорожно сглатывал, подавляя рвотные позывы, и шел вперед. Казалось, прошла вечность, пока мальчик выбрался из поселения. Основная дорога шла вперед, дальше, но он свернул на узенькую тропинку, уходящую влево от деревни. Спустя метров семьдесят, густо укрытых тенью, показался одинокий домик. Его домик.

Подавив накатывающую дрожь, мальчик поднялся по ступенькам. И замер, глядя вниз. На бугристом, темном настиле лежала оторванная рука. Ее не узнать было невозможно… И буквально в паре сантиметров от нее отцовский клинок.

Мальчик деревянными движениями поднял клинок. И побрел, как зомби, прочь, обратно. Единственное, на что хватило разума ребенка в сумеречном состоянии, это выбрать не сторону погибшей деревни, а другую, противоположную. И он пошел вперед, поднимая дорожную пыль.

Вечер после дневной жары и рабочего дня — это самое жизнерадостное время. Небольшие деревушки в этих краях платили вполне посильный налог управляющему дону Алэно Доминго, поэтому все были довольны. Люди работали, женились, праздновали, рожали новых людей и снова работали. Дон Алэно, полностью оправдывая свое имя — «щедрый», хорошо относился к простым селянам. И это давало отличные результаты — доходы самого дона, а, соответственно, и его влияние, тоже непрерывно росли. Так что типичный вечер в подобных деревушках — это не конец дня, а его лучшая часть! Все дела сделаны, можно часок поиграть со знакомыми в кости на крылечке, выпить кружечку самодельной сангрии с добавлением местных фруктов. Разыграть кого-то, скушать что-нибудь вкусненькое у соседей, поприставать к симпатичной односельчанке, да хоть подразнить соседскую собаку — развлечения найдутся на любой вкус!

Пара бодрых старичков, сидя у ближайшего к выходу из деревни дома, азартно резалась в парчис, стуча костями в стакашках, и двигая фишки по расчерченной доске.

— Оп-па! Вот так вот! Ну что, съел, старый хрыч? Смотри, куда я уже добрался! — торжествующе воскликнул один из них, передвигая сразу четыре фишки на два шага ближе к финишу.

— Это кто еще тут старый? Уже память подводит? Ты же старше меня, Габино! — возмутился второй.

— Всего на пару дней, а я уже немолод, значит ты и сам — старый хрыч! Ха-ха-ха!

Тут первый яростно хлопнул ладонью по деревянному крыльцу:

— Куда! Стоять! Куда потащил руку в карман! Я знаю, что у тебя там спрятана еще одна кость! Продуваешь — так продувай честно!

Собеседник презрительно фыркнул:

— Вот еще! Я, Васко, сын Овидайо, не опускаюсь до подобной низости…

— Только последние три раза, — педантично уточнил Габино, подвигая стакашек с костями к собеседнику. Несмотря на нарочитую ругань, каждый из них наслаждался игрой и общением со старым приятелем.

— Смотри! Кто-то идет, — повернул голову к дороге Васко.

— Кто там еще идет… хотя… и правда идет. Вроде, поздновато. Ну-ка, глянь, кто там? А то на даль у меня глаза уже давно не те…

Старики отложили игру, и терпеливо дожидались, пока некто подойдет поближе.

— Мелкий какой-то…

— Да пацан это, вроде, — щуря глаза, уточнил Васко.

— Действительно, пацан. Эй, паря, иди сюда! — громко крикнул Габино, махая рукой. Но чем ближе был неизвестный, тем страннее казался. Мертвенно бледный, ползет, как столетняя черепаха, в безвольно опущенной руке зажат длинный, охотничий нож. Весь облеплен какими-то лохмотьями. А самое странное — взгляд, направленный как будто в никуда.

— Чудной какой-то…

Васко же засунул пару пальцев в рот, и залихватски свистнул, немного оглушив соседа. Послышался топот из здания, и на улицу выскочил крепко сбитый парень, что-то дожевывая на ходу:

— Че звал, батя?

— Слушай, Фульге, видишь, малой ползет, с ножиком? Давай-ка, аккуратненько, нож вынь из руки, и веди его сюда. Какой-то он мутный. Да и… не наш это, вроде…

Парень играючи перемахнул невысокий, декоративный заборчик, и подошел поближе к мальчику. Молниеносным движением выхватил нож из руки ребенка, что тот, похоже, и не особо заметил, все так же механически переставляя ноги вперед.

Присмотревшись к ножу в руке, Фульге вдруг сказал:

— Слушайте, так это же клинок Сильвио второго, ну, который главный охотник из Сан-Поро. Я эту рукоять с детства запомнил, выклянчил когда-то поиграть. А мальчонка похож на него лицом, значит, Сильвио третий, получается. Ну-ка, пошли со мной, — приобняв ребенка, парень повел его к порогу дома. Но то ли почувствовав людей, то просто закончились силы, но мальчик потерял сознание, Фульге еле успел подхватить его.

Буквально через полчаса вся деревня уже знала о случившемся, и если бы не подступающая тьма — кто-то обязательно рванул бы в Сан-Поро, чтобы предупредить родственников мальчика. Но пришлось это отложить до следующего дня.

Пришедший мальчик так и не очнулся до утра. Пара подростков вызвалась сходить в соседнюю деревню, и оповестить родственников. Опасных диких зверей в округе давно не было, так что пара шустрых ребят ничем не рисковала. К тому же это был отличный способ, по их мнению, «отмазаться» от дневной работы.

Вернулись они после полудня, бледные, и их рассказ откровенно перепугал всех. Подумать только! Куча трупов, не пощадили никого, ни стариков, ни детей! А что, что если Эспера вдруг станет следующей?!

— Тут даже думать нечего! — потрясая сухоньким кулаком, заявила местная знаменитость — бабка Пэстора. Никто не знал, сколько ей точно лет, но зато даже старейшие жители ее помнили с самого детства. Их детства, не ее… Она не была старостой, но прислушивались к ней всегда. Несмотря на внушительный возраст, и полную физическую немощь, мозги работали у бабки изумительно: — Отправляйте сообщение дону Алэно. А он уже пришлет Старших, вот они-то разберутся, точно вам говорю.

Система управления деревнями, даже такими далекими от больших городов, была отработана годами. В случае каких-то серьезных проблем любой староста поселения писал про свою проблему, и отправлял односельчанина с письмом не в город, а в соседнюю деревню — ту, что ближе к городу. Там же, получив такую посылку, поступали точно так же. Таким образом, любое послание добиралось в кратчайшие сроки, и не требовалось кому-то из деревни, попавших в беду, путешествовать на сотни километров. Старосты, как правило, очень ответственно относились к таким поручениям — ведь сегодня помощи попросят твои соседи, а завтра, может, и самому придется. Спустя всего десяток минут, небольшое послание было запечатано в непромокаемый тубус, и уже удалялось в руках Хиполито — самого легконогого парня всей Эспера. Именно он в основном брался за доставки всего подряд между деревнями. Конечно, всадник справился бы быстрее, но откуда взять в обыкновенной деревне тренированной, скаковой лошади, способной в день покрывать огромные расстояния? Единственные животные, на которых в принципе можно ездить, и которые были — это тягловые быки. Вот только ни один дурак не решит, что они окажутся хоть сколько-то быстрыми…

Дальше оставалось только ждать. Но последующие дни были заполнены ожиданием и липким страхом. Привычная жизнь как-то резко потускнела. Выживший мальчик тоже пока не приходил в себя, трясясь в приступе лихорадки.

Как-то поздним утром, мимо работающих в поле женщин, пропалывающих сахарный тростник, промчался едва заметный силуэт. Внезапно он вернулся, замедлившись, и возле удивленных крестьян оказалась женщина. Среднего роста, одета в длинное, балахонистое платье с многочисленными прорезями, так, что сквозь него при движении виднелись изящные ноги. Мудреная прическа, зафиксированная с помощью металлических палочек, и спокойное выражение лица, но больше всего в глаза бросался, пожалуй, полупрозрачный тонкий меч, висевший на боку незнакомки.

— Старшая, — первой сообразила и склонилась Фелипа.

За нею подхватили и остальные, выражая почтение нижайшим поклоном, не собираясь разгибаться. Даже самые дремучие крестьяне знали о Старших — людях, которые своими силами вышли за человеческие пределы. Ходили слухи, что слабейшие среди них могли одной рукой свалить дом, или обогнать летящую стрелу. А сильнейшие могли почти все! Ходить по воде и облакам, воскресить умирающего или разрезать гору пополам, и конечно, на равных сражаться со страшными демонами. Поэтому все крестьянки не смели разгибаться.

— Вставайте, не нужно этого, вы уже проявили уважение… — спокойно произнесла женщина. — Лучше скажите, деревня Эспера далеко?

— Она во-о-он в той стороне, милостивая, всего несколько километров осталось. Если будете искать старосту, то его дом будет второй слева.

— Благодарю, — изящным движением чуть наклонила голову женщина. И снова исчезла, как мираж. Лишь резкий порыв воздуха докатился до крестьянок.

— Красивая какая, — заворожено пробормотала тринадцатилетняя Мэнола, заворожено пялясь вслед.

— Это еще что! А я слышала, что Старшие живут дольше обычных людей, и, стало быть, юность у них длится гора-а-а-аздо дольше.

— Вот бы мне так! Я бы Руфино тогда в железные рукавицы взяла. Он бы тогда на других даже не смотрел бы, паскуда!

— Ха-ха-ха, да твой Руфино и так ни на кого уже не смотрит, запугала ты его…

Тем временем женщина с мечом уже шла по деревне. Выяснив у старосты все подробности, и учитывая, сколько времени прошло, она решила не торопиться в уничтоженную деревню, а для начала посмотреть на единственного выжившего. Тогда ее провели к дому Васко, где и оставили выздоравливать найденыша.

— Вот он лежит, — отодвинул рукой занавеску с комнаты Фульге. — Когда я его увидел — он был не в себе. Переволновался сильно, наверное, да еще и по пути где-то, болячку какую подхватил…

Глядя на лежавшего без сознания мальчишку, женщина задумалась ненадолго, после чего попросила:

— Принеси чашку воды.

Пока сын хозяина дома отошел, она сделала сложный жест левой рукой, и на ладони появилась круглая пилюля. После чего, под внимательным взглядом, лекарство начало крошиться, пока не превратилось в кучку мелкой пыли.

Взяв принесенную чашку, женщина одновременно поднесла обе руки к мальчику, к его рту. Из чашки, тончайшей, едва заметной струйкой потекла вода, а из второй — извиваясь змеей, лекарственная пыль.

Увидев такое, Фульге выпучил глаза, и аккуратно, боясь помешать, бочком вышел.

Когда лекарственная пыль закончилась, женщина отставила чашку в сторону, и принялась терпеливо ждать, наблюдая за состоянием ребенка. Очень быстро покраснение начало сходить с его лица, а дыхание успокаиваться. Всего через десяток минут мальчик очнулся, и растерянно хлопая глазами, приподнялся в кровати, начал оглядываться.

— Ты сейчас в Эспера. Меня зовут Грэкила, — мягким, успокаивающим голосом начала общаться женщина. — А как тебя зовут?

— Сильвио, — тихо ответил мальчик.

— Хм, твое имя значит «от леса». Ты хорошо чувствуешь себя в лесу?

— Мой отец лучший охотник Сан-Поро! Был… лучшим… охотником… — в конце голос мальчика прервался.

Женщина вздохнула, и присев рядом, приобняла ребенка.

— Сильвио, мне очень нужно, чтобы ты помог мне.

Мальчик поднял на нее заплаканные глаза.

— Пожалуйста, расскажи все, что видел. Это очень-очень важно…

Через несколько часов Грэкила исследовала Сан-Поро. Внимательные глаза изучали каждый угол вырезанной деревни. Но все, что здесь оставалось — протухшие ошметки людей и домашних животных. Больше ничего, никаких следов или намеков нападавших — слишком много времени прошло. Как и в несколько других, точно так же вырезанных деревнях. Единственная зацепка — показания выжившего мальчика. Единственного выжившего.

Взгляд зацепился за каменную бочку с квашеной капустой. Очевидно, именно в ней прятался Сильвио, судя по его рассказу. Странно только, что нападавшие не увидели, и не учуяли его, с такого близкого расстояния…

Женщина подошла ближе. Бочка — как бочка. Только основательная очень, да и сделана довольно тонко, странно, что ее не продали, как ценность. Грекила задумчиво щелкнула пальцем по сосуду. С ее силой, этого крохотного движения достаточно, чтобы каменная бочка разлетелась, как гнилая тыква на мелкие ошметки. Но ничего подобного не случилось.

— Интересно.

Хлесткий удар кулаком так же ничего не изменил в состоянии деревенского хранилища еды.

— Хм, а если так?

Полупрозрачный тонкий меч, висевший на боку взмыл вверх. И, коротко полыхнув красным светом и жаром, ведомый умелыми руками, врезался в бочку падающим метеором. Гулкий грохот зазвучал на всю деревню, а ударная волна подняла мусор и пыль в воздух.

Даже Грэкилу отнесло на пару метров назад отдачей, а «обыкновенной» бочке для капусты было все равно.

— Вот это мне повезло! Это же явно мощный артефакт! — глаза женщины пылали от восторга. Мало того, что изначально безнадежное дело сдвинулось с мертвой точки благодаря неожиданному свидетелю, так еще и удалось найти неизвестный артефакт (а другой точно не пережил бы такого удара) в глухой деревне на краю обитаемых земель.

Грэкила закрутила кистью, подавая силу. Выглядело, как будто разминает руку, но перед нею быстро сформировался воздушный вихрь. Едва заметным движением женщина послала его вперед, в бочку, и все содержимое взмыло вверх, вываливаясь и опустошая емкость. Убедившись, что внутри ничего не осталось, она простерла левую руку над бочкой, и кольцо на руке слегка блеснуло. Каменная емкость магическим образом уменьшилась и одновременно втянулась в точку возле кольца. Та же участь постигла и ее крышку, валявшуюся рядом.