Дерзкий вызов

Глава 8

За следующие три дня они прошли все круги ада. Александра видела ненависть и презрение в глазах двух женщин. Она жила в постоянном ожидании стычки и, хотя встречала их вызов с высоко поднятой головой, чувствовала, что может в любую минуту сломаться.

К сожалению, Дамиан не мог облегчить ей жизнь. Он мало находился дома, так как проводил ревизию своих немногочисленных угодий. Чуть ли не на рассвете он уезжал в какую-то глушь. Александра с удивлением отметила, что он рачительный хозяин и гуманно относится к арендаторам. Он интересовался их делами и проявлял заботу об их благосостоянии. По вечерам Дамиан работал в кабинете или уходил на берег к утесам и бродил по тропинкам до поздней ночи.

В скалах у него была небольшая лодка. Иногда он уплывал на ней далеко в море. Александра видела, как Дамиан прорезал седые шапки волн и поднимал парус. Она следила, как удаляется и затем медленно возвращается обратно к берегу маленькое белое пятнышко.

Дамиан явно избегал ее. Она не знала, о чем он думает и как долго будет держаться на расстоянии. Фэлон заставлял ее теряться в догадках. Несколько раз во время коротких встреч девушка замечала, как в его сумрачном взгляде вспыхивают живые искры. Однако с того вечера, когда они расстались у дверей спальни, между ними не было ни поцелуев, ни пожатий рук. Не было ни одной минуты, проведенной вдвоем.

Александра вздохнула, вглядываясь в пенящееся море. Злобные слова его матери принесли пагубные плоды. Дамиан чувствовал себя виновным. Обещания, данные им несколько дней назад, никогда не будут выполнены. Во всяком случае, ничего не изменится, пока его мать и сестра останутся в замке.

Может быть, и в дальнейшем ей не на что рассчитывать.

Возвращаясь к их разговору возле ручья за гостиницей, она пыталась еще раз установить степень своей вины. Она перебрала в памяти и заново пережила все события, связанные с Питером, после чего постаралась вытеснить их из сознания. И хотя прежние ощущения продолжали подтачивать ее и она была убеждена, что они навсегда останутся с ней, она во многом соглашалась с Дамианом. У нее никогда не было злого умысла в отношении Питера Мелфорда. Александра оказалась причастной к его смерти потому, что была юной, взбалмошной и непростительно легкомысленной. Однако, пережив эту трагедию, она переменилась. Александра перестала быть эгоцентричной и верила, что в будущем ей это не грозит. Теперь девушка не чувствовала себя одинокой, как было до встречи с графом. Худо-бедно, ей предстояло устраивать свою жизнь в замке Фэлон, и не только свою, но и того человека, за которого она вышла замуж.

Александра покинула свою просторную спальню и пошла вниз. Прошлого больше не существовало. С этого дня она решила жить только настоящим. Для этого нужно было найти себе постоянное занятие или хотя бы начать что-то делать и таким образом отвлечься от мыслей о Мелиссе и ее матери.

— Монтегю, — сказала она щуплому седовласому дворецкому, — кажется, пора вам показать мне мой новый дом.

Польщенный мужчина заулыбался. Его немолодое морщинистое лицо осветилось радостью.

— Вы совершенно правы, миледи.

— Может быть, сначала посмотрим кухню? Наверное, это самое интересное место для хозяйки.

Дворецкий кивнул.

— Сейчас я познакомлю вас с мсье Бутелье, нашим шеф-поваром. А он представит вам своих помощников.

В течение нескольких дней Монтегю показал Александре весь дом, и она получила полное представление о хозяйстве. Теперь она знала не только каждого из слуг, но и их обязанности.

— Миссис Беккет, — сказала она экономке, маленькой педантичной женщине, проявлявшей, как ей показалось, особое расположение к дворецкому, — я вижу, что восточный флигель пустует. Хорошо бы привести его в жилой вид.

— Мы специально не трогаем его, — сказала маленькая женщина и, как бы в оправдание, добавила: — Так распорядился его светлость. Положение безвыходное. У нас не так много средств. Простите, миледи, что приходится говорить об этом. Но ничего не поделаешь.

— Я понимаю, миссис Беккет. Но я предпочитаю правду, какая бы она ни была. Я очень признательна вам за то, что вы ничего не утаиваете. Но это дело поправимое. Теперь у графа достаточно средств. Мы откроем тот флигель, К нам будут приезжать мои родные. Какое-то время они будут жить у нас. Мне хочется, чтобы им было удобно.

Маленькая женщина совсем растаяла и заулыбалась:

— Я немедленно займусь этим, миледи.

С каждым новым днем Александра с изумлением отмечала, как легко у нее складываются отношения со слугами. А вот леди Таунсенд, по ее наблюдениям, явно не пользовалась у них уважением. Всякий, кто недолюбливал мать графа, был ей особенно симпатичен. Приятное окружение немного скрашивало ее жизнь и придавало бодрости.

— Я собираюсь поговорить с мужем о ремонте замка, — сказала она Монтегю. — Нужно кое-что подправить.

Величественного вида дворецкий засиял ярче солнца.

— Я уверен, что его светлости это будет очень приятно. Граф обожает Фэлон.

— Да… — согласилась Александра, представив красивое смуглое лицо мужа и предвкушая скорую встречу.

Сегодня вечером он предложил ей составить ему компанию. Им предстояло еще раз отужинать с его матерью и сестрой.

Что бы она ни чувствовала, ей не оставалось ничего иного, как согласиться.

— Какое наденете, моя красавица?

Сара показала на алое платье с золотой каймой и другое, кремового цвета с черной отделкой.

— Только не это. Упаси Бог. Они и так считают меня падшей женщиной.

Сара покатилась со смеху, так что у нее запрыгала ее пышная грудь.

— Это вас-то? Ничего себе падшая женщина! До сих пор ходите девушкой нетронутой.

Александра залилась краской.

— Пусть говорят, что им хочется, — сказала Сара. — Вам нечего стыдиться. Вот и его светлость тоже так думает.

— Он тебе нравится, правда?

Горничная подняла шелковое кремовое платье, придирчиво рассматривая, не смялось ли оно.

— Граф — душка, хотя мог бы быть еще лучше. Мог бы. Но я должна вам сказать, моя ненаглядная, такой уж он человек. Граф не из тех, кто сразу падает к ногам женщины. Ждать придется очень долго. Во всяком случае, мне так кажется.

— Я знаю, Сара. У меня хорошая память. Я не забыла, как влипла в первый раз, в гостинице. Этот человек совсем не прост.

— Мужчина с несколькими лицами. Это я вам точно говорю. Иногда он так смотрит на вас… Я прямо вижу, что у него на уме. — Она ухмыльнулась, и ее круглое лицо стало совсем как решето. — Он захочет вас. Еще как захочет. Я в этом не сомневаюсь. Придет время… Вот увидите, дорогая. Просто сейчас ему что-то мешает. Я вижу, он все думает и думает.

— Что здесь думать, — сказала Александра. — Это же не брак по любви. До нее нам далеко. Он хотел отомстить мне. Может быть, ему еще были нужны мои деньги. — Она невольно потупила взор. — Но что бы им ни руководило, он — мой муж. И я хочу, чтобы все было как полагается. Постараюсь стать ему хорошей женой, но умирать от любви не собираюсь.

В ее словах была лишь половина правды, потому что любовь уже настигла ее.

— Умница! — сказала Сара.

Александра мысленно возблагодарила Бога, что он подсказал Рейну отправить вместе с ней маленькую белокурую горничную.

— Что бы я делала без тебя, Сара? Служанка довольно закудахтала:

— Вы говорите то же, что и леди Джо. А на самом деле она прекрасно справляется со всем и без моей помощи.

Александра подумала о брате и невестке. Внезапно ее охватила тоска по дому. Если бы можно было что-то изменить! Надо было послушаться Джейн и рассказать Рейну о проигрыше. Брат помог бы расплатиться с графом. Тогда она попросила бы лорда Фэлона забыть о той ночи в гостинице. Если бы она поступила таким образом, то сейчас находилась бы в родном доме. Александра чувствовала, как горячие слезы подступают к глазам, и собрала все силы, чтобы не расплакаться. Плакать было уже слишком поздно, сожалеть — тоже. Она вспомнила про весточку от Джослин. Письмо невестки пришло в день приезда в Фэлон, и Александра не откладывая написала ответ. Она ничего не сообщала о неприятностях в замке. Рейн и без того тревожился за нее. Если бы ему стало известно, насколько ей худо, он бы немедленно примчался и разнес здесь все в пух и прах. Перекладывать на близких людей свои трудности ей хотелось меньше всего.

Воспоминаниями о прошлом ничего не поправишь. Эту истину она давно усвоила. Лучше подумать, как самой найти выход из создавшегося положения.

— Послушайте, что я вам скажу, моя хорошая, — уговаривала Сара. — Запаситесь терпением и не расстраивайтесь. Впереди у вас еще длинный вечер. А если ваша свекровь не уберется восвояси, то завтра еще и длинный день.

Александра мысленно застонала и покорно позволила Саре помочь ей надеть платье.

Тем временем в Стоунли тоже наметились перемены. Рейн расхаживал по ковру в спальне с массивной мебелью и отделанным мрамором камином. Он перечитал послание, затем скомкал бумажку в широкой ладони и швырнул в сторону.

— Не знаю, Джо. Я не могу уехать. Не сейчас. Александре может потребоваться моя помощь.

— Тебе надо ехать, Рейн. Ты должен сам определить на месте, насколько велик урон. — От сильнейшего урагана пострадала кофейная плантация Рейнов на Ямайке. Как сообщалось в депеше, несколько работников, в том числе их друг — управляющий Паоло Батиста, получили увечья. — Напрасно ты волнуешься за сестру. У них с лордом Фэлоном все прекрасно. Она сама пишет.

— Я не уверен.

Джо заправила за ухо длинную прядь и положила руку на мускулистое плечо мужа.

— Александра теперь самостоятельный человек. Ты должен понять это, Рейн.

— А что, если с ней что-нибудь случится в мое отсутствие?

— В наше отсутствие.

— Я уже сказал, что ты не поедешь.

— Рейн, разве ты не хочешь, чтобы у маленького Эндрю появилась сестричка?

— Хочу, но…

— Тогда имей в виду, у тебя не будет дочки, если ты будешь там, а я здесь. — Джослин привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку. — Я уже не говорю о том, что, наверное, Чита соскучилась.

Чита, красивая испанка, жена Паоло, была близкой подругой Джослин.

— А об Александре ты не думаешь. Вдруг лорд Фэлон станет ее обижать?

— Возможно, у лорда Фэлона много недостатков, но я не думаю, что он позволит себе жестоко обращаться с женщиной.

— Откуда у тебя такая уверенность? Ты же почти ничего о нем не знаешь.

— Я предполагаю, что у них могут быть трения. Это в порядке вещей, пока они будут привыкать к совместной жизни. У нас тоже так было. А кроме этого, не следует ожидать ничего дурного.

— Я надеюсь. Не приведи Бог им пережить то же, что и мы.

Джослин вспомнила дни, проведенные в Ньюгейтской тюрьме, и подавила дрожь отвращения.

— Я уверена, с ними не произойдет ничего похожего. Но что бы их ни ожидало, они должны научиться доверять друг другу. Муж и жена должны сами строить свою жизнь.

Рейн вздохнул. Затем притянул жену к себе и прижал к груди.

— Ты верно говоришь, — согласился он наконец. — Я и сам это понимаю. Но только она еще такая молодая.

— Младшие сестры в глазах своих братьев всегда выглядят маленькими девочками. Предоставь ей свободу, Рейн. Пусть живет своим умом.

Рейн пригладил длинную прядь ее густых черных волос.

— Ты права. Как всегда. Как бы я существовал без тебя? Вместо слов Джослин наградила мужа поцелуем и тотчас получила ответ. Горячая рука обхватила ее. Ее обдало жаром, и, улыбнувшись; она потянула мужа к широкой кровати с четырьмя столбиками. Тем временем она уже прикидывала, что брать с собой на Ямайку.

Дамиан остановился перед дверью. Гостиная по-домашнему называлась «Крылышки». Она располагалась как раз напротив столовой. Это был необычайно большой салон, выдержанный в нежно-розовых тонах. Места здесь было достаточно, и женщины могли держаться друг от друга на значительном расстоянии. Они воспользовались этой возможностью, отметил Дамиан, войдя в комнату. Александра стояла в дальнем конце салона возле очага, мать и сестра — на противоположной стороне, у камина.

— Добрый вечер, леди. — Настроенный начать встречу в духе вежливости, Дамиан размашистым шагом уверенно прошел в комнату. Он собирался предпринять последнюю попытку свести их для достижения согласия. — Не желаете ли выпить что-нибудь перед ужином?

— Рэтефи[6], — сказала леди Таунсенд, — если есть. — Когда она повернулась к сыну, в отблесках огня вспыхнуло серебро ее волос. Она все еще оставалась эффектной женщиной, и в ней было изящество, какого была напрочь лишена ее дочь. Дамиан знал, что мать до сих пор имеет любовников намного моложе ее. Интересно, какой из них последним побывал в ее постели? — Я думаю, Мелисса хочет того же.

В конце концов, подумал Дамиан, личная жизнь матери — не его забота. Рэчел Мелфорд никогда не заслуживала упреков в неблагоразумии. Покойный лорд Таунсенд ничего не знал о ее многочисленных связях. Дамиан предполагал, что его наивная младшая сестра тоже ни о чем не догадывалась.

— Я бы выпила хереса, — сказала Мелисса, удивив его проявлением характера и собственного мнения.

Александра через комнату знаком подтвердила, что тоже желает хереса.

Его жена была в строгом, облегающем платье с высокой талией, умеренным декольте и короткими рукавами фонариком. Она словно специально облачилась в такой наряд, как рыцарь в кольчугу перед битвой. Однако и в этом наряде она не могла не вызвать у него мощной вспышки желания. Впрочем, подумал граф, этот панцирь может ей скоро пригодиться. Он имел в виду возможное развитие событий в связи с его планом.

Дамиан налил им по бокалу, но подносить каждой не стал и таким образом вынудил всех троих приблизиться к нему. Они подошли к резному буфету. Благодаря свету масляных ламп и отражению зеркал на стенах, очертания массивной дубовой мебели не выглядели такими резкими.

— И так, — осторожно начал он, — у всех нас было достаточно времени подумать. Поэтому, прежде чем мы сядем ужинать, необходимо поговорить. Я хочу предпринять последнюю попытку достигнуть хотя бы некоторого взаимопонимания. — Лично ему этот разговор был совсем не нужен. Он скорее предпочел бы больше никогда не иметь дела со своей родней. Может быть, позволил бы себе быть более снисходительным по отношению к сестре. Он затеял все это только ради Александры, так как чувствовал, что для нее прощение его семьи значит очень много.

— Если ты позвал нас только для этого, — сказала леди Таунсенд, — то можешь прямо сейчас отказаться от своей пустой затеи.

Он оставил без внимания ее слова!

— Я знаю, — продолжал он, — что поднимаю трудную тему. Всем нам тяжело говорить о смерти Питера. Пожалуй, это единственное, что нас объединяет. Тем не менее я прошу вас на несколько минут вернуться к тому, что случилось с ним. — Дамиан повернулся и выразительно посмотрел на жену, надеясь, что та откликнется на его призыв. — Александра, я хочу, чтобы моя мать услышала от вас то же, что вы говорили мне. Повторите, что вы переживали, когда узнали о том выстреле?

Она с удивлением вскинула голову. Сдавленный звук с трудом пробил дорогу между стиснутыми губами:

— Милорд, ради Бога… Я… я… не понимаю, зачем это нужно? Вряд ли уместно рассказывать о подобных вещах.

— Только один раз, Александра. Даю слово, что никогда больше не придется говорить об этом.

У нее задрожала рука, и несколько капель хереса выплеснулось через край бокала. Она поставила его на круглый хепплуайтский столик.[7]

— Ну, Александра, — настаивал он. — Прошу вас, говорите.

Она тупо смотрела на мысы его блестящих черных сапог. В какой-то миг ему показалось, что она не станет отвечать. Однако Александра взяла себя в руки и, с трудом выдавливая слова, заговорила срывающимся голосом:

— Я чувствовала себя подобно убийце.

В ее глазах стояла боль, и Дамиан испытывал неловкость, понимая, что в числе прочих сам заставляет ее страдать.

— Она чувствовала себя подобно убийце, — вмешалась его мать, — потому что так оно и было. Не случайно она уехала в Марден. Совершила преступление и убежала.

— Это неправда! — Александра резко повернулась к ней. — Мы уехали в Марден до того, как погиб Питер. Мы были вынуждены сделать это по другой причине — из-за попыток покушения на жизнь моего брата. Нам казалось, что там будет не так опасно. — Она обернулась к Мелиссе. — Ты же знала об этом, Мелли. Не думаю, что ты могла забыть.

— Я помню, — сказала сестра Дамиана, стараясь владеть собой. — Я видела, как тосковал Питер. Он попросил твоей руки, а ты отказала ему. Я помню, как он садился писать тебе то письмо. Он написал его в ночь своей смерти. Я переписала его своей рукой и послала тебе. Вероятно, ты помнишь.

Александра побледнела. Она помнила письмо, каждое слово которого заставляло разрываться ее сердце.

«Дорогая Александра! Самая дорогая в мире!

Я начинаю это письмо с признания… Ты не представляешь, как велика моя любовь к тебе. Последние два года я жил только тобой. Ты одна занимала мои мысли во сне и наяву. Наконец настал день, когда я попросил тебя стать моей женой. Но ты ответила «нет». Я не осуждаю тебя. Второй сын без пенни в кармане, что я мог дать тебе? Сейчас я просто в отчаянии. Душа моя пуста. Я никогда не думал, что неразделенная любовь может причинять такие муки, что хочется умереть.

Мне казалось какое-то время, что я найду в тебе утешение, но все обернулось горем. Это прискорбно и невыносимо. Сейчас я прошу тебя лишь об одном — простить меня за то, что я собираюсь сделать.

Любящий тебя и навеки твой Питер».

Александра силилась сдержать горячие слезы, подступавшие к глазам.

— Я… я не представляла, что он так переживал, — заикаясь, сказала она. — Мистер Тайлер говорил, что у Питера было много девушек. Он знал Питера лучше, чем кто-либо. Он…

— Грэхем Тайлер — профан, — сказала леди Таунсенд. — Что он мог знать о женщинах? Он скорее ляжет в постель со своими старыми, пыльными книгами, чем с женщиной. — Она скривила рот в неприятной улыбке. — Впрочем, могу вас обрадовать. Мистера Тайлера больше нет в нашем доме. Он разжалован. А что касается тебя, маленькая блудница, то…

— Хватит! — Жесткий голос Дамиана рассек воздух. — Я не желаю больше слушать. — Он резко опустил свой бокал на стол. Раздался звонкий стук на всю комнату. — Извини, Александра. Мне совершенно ясно, что я допустил ошибку. Жаль, что я не исправил ее сразу. Незачем было собирать вас здесь. Напрасно ты приехала сюда, мама. — Он скептически усмехнулся. — Я думаю, никому из нас не захочется продлевать это удовольствие еще на несколько часов. Поэтому я скажу, чтобы ужин вам принесли в ваши комнаты. После того как вы с Мелиссой закончите, надеюсь, вы начнете собирать вещи. Я полагаю, утром вы уедете.

— Значит, ты выдворяешь нас? — задыхаясь от возмущения, спросила леди Таунсенд.

— Можете называть это как угодно. Я хочу, чтобы вы уехали.

Леди Таунсенд, казалось, была готова лопнуть от негодования.

— Собственно говоря, удивляться нечему. Высокомерия в тебе всегда было хоть отбавляй. Ты с детства никого не уважал. Только Питер каким-то чудом разглядел в тебе крупицы добра. Он всегда защищал тебя. А ты? Посмотри, чем ты ему отплатил. Ты испоганил память брата. Женился на этой сучке, которая довела его до смерти. Как ты был никудышным человеком, Ли, так и останешься. — Она заспешила к двери, шурша юбкой из лилового шелка, мягко оплетавшего ее лодыжки. — Пойдем, Мелисса. Если я еще минуту пробуду в обществе твоего братца, то наверняка заболею.

Мелисса, поколебавшись с секунду, неожиданно бросила на Дамиана сочувственный взгляд и двинулась за матерью.

Александра повернулась к мужу и увидела, что он направился к огню. Несколько мучительно долгих минут Дамиан стоял молча, опершись рукой на каминную полку, склонив голову и неподвижно глядя на пламя.

— Дамиан.

Он выпрямился, но остался на месте, не поворачивая головы.

— Как я уже сказал, ужин вам подадут в комнату.

— Но…

— Спокойной ночи, Александра.

Она гордо подняла голову, повернулась и вышла из комнаты.

Оставшуюся часть вечера они с Дамианом не виделись. Наутро, когда его мать и сестра уехали к себе в Уэйтли, граф тоже не появился. Прошло еще два дня — и по-прежнему от него не было ни слуху, ни духу. Дом казался пустым. На третий день, ближе к ужину, она, потеряв терпение, решила объявиться сама.

Возможно, к этому ее подтолкнул случай.

Она стояла у окна своей спальни, вглядываясь в надвигающуюся завесу темноты, пытаясь различить вдали высокую фигуру графа. Интересно, пойдет ли Дамиан сегодня к прибрежным скалам? Он отсутствовал весь день. Монтегю сказал, что его господин уезжал в Фэлон на море, небольшую рыбацкую деревушку, названную так в честь замка. По возвращении граф закрылся в кабинете.

Александра видела мужа, когда проходила по коридору по пути в свою комнату наверху. Как бы нечаянно он коснулся ее. Их руки встретились и задержались ненадолго. В ту же секунду она украдкой взглянула на него и заметила в нем прежний голод, страстное желание, которое теперь Дамиан, казалось, стремился подавить.

Она знала, что он ведет войну с собой. Леди Таунсенд подлила масла в огонь. Каждое злое слово его матери усиливало в нем чувство вины, и поэтому теперь граф отдалялся от Александры все больше и больше. Фэлон сознательно ретировался, пытаясь снова стать тем холодным и черствым человеком, каким предстал перед ней в ту ночь в гостинице. Своими неустанными стараниями он стремился расширить пропасть, разделявшую их.

В этот вечер Александра задалась целью достучаться до него, несмотря на то что он со всей определенностью дал ей понять: она нежеланна. Сегодня она должна выяснить, что у него на уме. Она покорит своего высокого смуглого ангела и будет привечать его в своей постели, если это хоть как-то поможет залечить его рану.

Ветер рвал на ней фалды плаща с меховым подбоем. В воздухе, обильно пропитанном солью, висел туман. Она пробиралась по тропинке к нависшим над океаном утесам. Над головой светился тонкий серп нарождающейся луны, бросая на землю зловещие тени. Но Александра не замедляла шагов, пока неожиданно не оказалась почти у цели. Дамиан стоял у выступающих из земли серых гранитных камней и смотрел на море.

Он был одет во все черное, за исключением белой сорочки. Ветер раздувал полы его пальто и нещадно трепал черные кудри.

Александра медленно подошла к мужу, пытаясь представить, о чем он думает. Она не знала, как он будет вести себя, когда увидит ее. Вероятно, граф услышал ее шаги на влажной узкой тропе, потому что вздрогнул и обернулся.

— Александра… что вы здесь делаете?

Не обращая внимания на его строгий тон, она заставила себя улыбнуться.

— Наверное, то же, что и вы. Наслаждаюсь прогулкой на свежем ночном воздухе.

— Женщине небезопасно появляться здесь одной. Возвращайтесь в дом.

Вместо этого она сбросила капюшон и тряхнула головой. Рассыпавшиеся волосы упали на спину. Было приятно ощущать, как ветер проникает сквозь тяжелые густые пряди.

— Хорошо, я уйду. Побуду еще одну минуту и пойду. Дамиан рассердился и с помрачневшим лицом двинулся к ней. Приблизившись вплотную, он схватил ее за плечи и сказал:

— Александра, я хочу знать, зачем вы искушаете меня? Отвечайте!

Что она могла ответить ему? Что ей хотелось, чтобы он сдержал свое слово? Или чтобы их брак стал настоящим? На это ей не хватало смелости.

— Разве я что-то сделала не так? Я просто постояла с вами немного, вот и все.

Он провел рукой по голове, отбросив назад волну буйных черных кудрей. При слабом свете луны Александра могла видеть его высокие скулы и твердые, четко очерченные губы. Ей хотелось дотянуться до них, потрогать и прижаться своими губами, чтобы ощутить жар и страсть его поцелуя. Дамиан словно прочел ее мысли и почувствовал бешеный стук в висках.

— Вам не надо было приходить сюда, — сказал он, но голос его звучал уже не резко, а, напротив, непривычно глухо.

— Я хотела видеть вас, — тихо сказала она. — Мне хотелось, чтобы вы обняли меня.

Дамиан покачал головой и отступил на шаг. Но уже в следующее мгновение он протянул к ней руки. Она с жадностью бросилась к нему в объятия, вдыхая его запах, в котором смешались туман и море. Он прижал ее так близко к себе, что ей было слышно, как бешено колотится его сердце.

— Александра…

Глядя ей в глаза, Фэлон взял ее лицо в ладони и приподнял ее подбородок. Он начал ее целовать, приводя в экстаз своим сильным ртом, прижимаясь к ней своим подтянутым, мускулистым телом.

Она издала тихий стон наслаждения и быстро обвила руками его шею. Ее грудь уперлась в его плотные мышцы, словно в каменную стену. Боже, как она жаждала этого! Она еще плотнее прильнула к нему, и его поцелуй стал еще горячее. Его язык проник к ней в рот. Руки, лежавшие у нее на спине, соскользнули вниз и обхватили ее ягодицы. Он подтягивал девушку к своей напрягшейся плоти, приникая к низу ее живота.

— Боже, как я хочу тебя, — сказал Дамиан, теряя голову от охватившего его желания.

Граф просунул руку к ней под плащ и проник за корсет. Держа в ладони ее грудь, он стал пощипывать нежный кончик, превращающийся в тугой бутон. У нее подкашивались ноги. Он зашел слишком далеко, и, хотя ее пугали его действия, она не посмела остановить его.

— Тебе не надо было приходить, — повторил Дамиан в промежутке между долгими, жадными поцелуями, в то время как его рука не прекращала своих горячих ласк. От них внутри ее тела бежала огненная лава.

— Я — твоя жена, — прошептала она. — Я должна была прийти.

Рука на ее груди замерла. Некоторое время он не шевелился, и Александра пожалела, что произнесла эти слова. Она почувствовала, как дрожащие пальцы задели кожу, когда он вытащил руку из-под корсета. Грудь ее налилась тяжестью и заныла.

С трудом овладев собой, он стал серьезным и печальным.

— Ты должна была стать женой Питера, а не моей, — сказал он. — Это единственное, в чем моя мать оказалась права.

— Между мной и Питером никогда не было близости. Я принадлежу тебе. Обращайся со мной как со своей женой, Дамиан.

Он покачал головой.

— Возвращайся в дом.

— Пожалуйста… пожалуйста… не гони меня.

— Я сказал, возвращайся в дом!

Подобрав юбки и скрывая слезы, внезапно навернувшиеся на глаза, Александра бросилась к огромному каменному сооружению, видневшемуся на расстоянии. Она добежала до двери и, распахнув ее, ворвалась в холл. Затем по лестнице устремилась в спальню. Не останавливаясь, подошла к окну и оперлась о холодный серый камень, чтобы отдышаться и унять жар, все еще полыхавший в теле.

Вдали виднелись утесы. Она всматривалась в темноту, пытаясь отыскать своего высокого мужа, но так и не увидела его.

Не нужно было ходить к нему, раз ему так хочется. Он недвусмысленно дал ей это понять. Она не должна была так унижаться.

А может быть, наоборот, не надо было оставлять его там одного?

Александра села на подоконник. Горячие слезы побежали у нее по щекам. На сердце лежал камень. Но все равно она была не в силах забыть вкуса его губ и безумного желания, охватившего ее, когда он коснулся ее груди.

Дамиан должен был это почувствовать. У нее не возникало сомнений, что так и было, потому что все отражалось на его красивом лице. И он тоже хотел ее. О том, насколько было велико его желание, она могла судить по тому, каким твердым он стал и как он был взволнован. Оттого она так испугалась и, возможно, поэтому послушалась его и отправилась домой.

Где он сейчас? Как он мог отослать ее обратно? Вытирая остатки слез, она задавала себе бесчисленное множество вопросов и тут же находила ответы.

Он думал о Питере, и его мучила совесть. Его чувства были понятны. Ей понадобилось два года, чтобы осмыслить свою роль в смерти друга. В конечном счете, она справилась с этой задачей. Сможет ли Дамиан когда-нибудь добиться того же?

— Вы собираетесь ложиться, моя золотая? — спросила Сара, заглядывая в комнату с озабоченным видом.

Александра кивнула, и горничная молча помогла ей снять платье.

С ночным туалетом было покончено, и Александра в хлопковой рубашке с высоким воротом и длинными рукавами нерешительно встала у постели.

— Постарайтесь уснуть, моя красавица, — ласково сказала Сара.

Александра кивнула, но не тронулась с места.

Видя, что ее подопечная не торопится ложиться в постель и желает остаться одна, горничная тихо удалилась.

Александра вернулась к окну. Наверное, прошло несколько часов. Камин давно остыл. Дамиан так и не поднялся к себе. Она обязательно услышала бы его тяжелые шаги. Это означало, что, вероятно, он внизу, в своем кабинете. Один.

Понимая, что ей не следует так поступать, и в то же время не в состоянии остановиться, Александра решительно отвернулась от окна.