Десантник № 1 генерал армии Маргелов

Глава 1 Командир воздушно-десантной дивизии

Генерал-майор Маргелов В.Ф. прибыл в Высшую Военную академию имени К.Е.Ворошилова 29 января 1946 года, имея только положительные боевые характеристики, что в первую очередь было отмечено в аттестации по выпуску.

Богатый боевой опыт, несомненно, помогал ему осваивать сложные науки высшего военного искусства. Вдумчиво изучив тактико-технические свойства родов войск, он грамотно мог использовать их возможности в бою современного стрелкового корпуса и в армейских операциях. Глубоко проработал пройденные темы и по курсу тактики высших соединений. Немалую роль сыграли в учебе и его добросовестная подготовка к занятиям, аккуратное выполнение всех заданий. Все это, равно как и владение командирским языком, энергичность и твердость в решениях, помогло ему заметно вырасти в военном отношении.

Хорошо генерал Маргелов усвоил армейские операции как в теории, так и на прикладных занятиях. Одновременно им были показаны хорошие знания теории современного оперативного искусства. При этом продолжал много и упорно работать над расширением своих знаний помимо программных вопросов. На преподавателей он произвел впечатление своим умением хорошо разбираться в оперативной обстановке, проводить оперативные расчеты и делать правильные выводы, а также обоснованностью принятых решений и решительностью при проведении их в жизнь. Отлично усвоил Василий Филиппович фронтовую наступательную операцию. Преподавателей восхищало то, что штабные документы он отрабатывал не просто отлично — образцово, при отличном владении графикой и не менее хорошим ведении рабочей карты. Даже письма, написанные им в эти годы (да и позже), поражали своей аккуратностью и прекрасным почерком. Экзамены по оперативному искусству и военной истории (то есть, по основным предметам) сданы им на «отлично», а вот на государственных экзаменах получил оценку «хорошо». Как он сам в свое время рассказывал, поспорил при защите дипломной работы со стареньким генералом-профессором, никогда «не нюхавшим пороха», — чья дивизия сильнее — наша или американская? А уж дивизию-то союзников и их моральный дух боевой командир дивизии в 1945 году изучил хорошо! Потому и настаивал генерал Маргелов на том, наша — сильнее. Правда, позже академическая комиссия пришла к выводу, что молодой генерал прав. Старичка-профессора отправили на пенсию, но оценка осталась прежней — мол, не спорь с начальством…

В выпускной аттестации также отмечалось, что «Тов. МАРГЕЛОВ, дисциплинированный, волевой, решительный и в строевом отношении хорошо подготовленный генерал. Обладает усидчивостью и напористостью в работе. Здоров. Политически и морально устойчив. Скромный в быту и хороший товарищ. Принимал активное участие в партийно-политической жизни курса. Неоднократно делал доклады на предприятиях гор. Москвы с хорошей оценкой слушателей».

Вывод: «Достоин занятия должностей командира стр. дивизии или зам. начальника штаба армии», с чем и согласился генерал армии М.В.Захаров, бывший тогда начальником академии. 9 марта 1948 года это решение было передано в отдел кадров академии.

Накануне выпуска из ВВА им. Ворошилова в феврале 1948 года гвардии генерал-майора В.Ф. Маргелова вызвали на прием к Министру Вооруженных Сил Булганину Н.А. Ясно, что речь шла о новом назначении. Предварительно Василий Филиппович в беседе с представителем Главного Управления кадров уже высказал свое пожелание продолжить службу в Вооруженных Силах и не где-нибудь, а именно в Воздушно-десантных войсках — уж очень ему запали в душу боевые гвардейцы-десантники, сражавшиеся бок о бок с его гвардейцами 49-й дивизии в Венгрии и в Австрии в 1944–1945 годах. Слушатели академии на занятиях и во время самостоятельной подготовки часто спорили о формах и способах ведения современных войн и войн ближайшего будущего. Активное участие принимал в этих спорах и генерал Маргелов.

Позвольте небольшое отступление, чтобы напомнить об истории создания и развитии воздушно-десантных войск. Думается, что в наши дни далеко не всем известно, что СССР — родина массовых воздушных десантов. Днем их рождения считается 2 августа 1930 года, когда на учениях Московского военного округа впервые было выброшено подразделение десантников в количестве 12 человек, а также их вооружение. Десантники отлично выполнили поставленную тактическую задачу. В предвоенное время в ходе военных учений применялись воздушные десанты в несколько тысяч человек с вооружением и боевой техникой. Для их десантирования применялись самолеты ТБ—1 (гражданский вариант АНТ-4), ТБ-3 (АНТ-6), Р-5 (П-5). Основным военно-транспортным самолетом был ТБ-3 и его модификация — ТБ-3-4М—17Ф, в свое время единственный в мире самолет для массового десантирования.

Но ни ТБ—1, ни ТБ-3 не имели единой кабины: десантники-парашютисты располагались в разных местах фюзеляжа, что затрудняло передачу команд и указаний, а для десантирования им приходилось выбираться на фюзеляж или на крылья. Эти недостатки были устранены созданием самолета ЛИ-2 (на базе гражданского самолета ПС-84), уже в 1943 году он широко применялся для выброски воздушных десантников и перевозки тяжелого вооружения десанта.

ЛИ-2 — транспортный самолет, моноплан с двумя двигателями, его десантная нагрузка составляла 2200 килограммов груза или 14 парашютистов, в годы Великой Отечественной Войны его называли «королем воздуха», самолетом-тружеником. К Днепровской операции (сентябрь 1943 г.) десантирование проводилось уже с самолетов Ли-2. В августе 1945 года с этих же самолетов были высажены десанты в Маньчжурии, Корее, на Южном Сахалине и на Курильских островах.

В 1932 г. конструктором Гроховским был создан грузовой планер Г-31, позднее, в 1941 г. — ГР-29, также использовался планер О.К.Антонова А-7, Ц-25, однако широкого практического применения они не получили.

Восхищенные иностранные военные наблюдатели, присутствовавшие на этих учениях, быстренько перенимали это бесплатное боевое «ноу-хау» для создания своих национальных воздушно-десантных войск. И вторая мировая война уже очень скоро убедительно доказала, что применение массовых воздушных десантов позволяет добиться уверенной победы в крупных стратегических операциях с участием различных родов и видов войск. Ясно стало также и то, что без «крыльев десанта» — военно-транспортной авиации, десантники превращаются в пехоту, хотя и в пехоту особого рода — дерзкую, высокопрофессиональную, обладающую непревзойденными мужеством и стойкостью. Недаром в годы Великой Отечественной войны все воздушно-десантные части и соединения Красной Армии, в каком бы виде они ни применялись для ведения боевых действий, являлись гвардейскими!

В апреле 1946 года Советом Министров СССР и Генеральным штабом были выработаны основные мероприятия по обеспечению развития ВДВ. Воздушно-десантные войска были выведены из состава ВВС и включены в состав войск резерва Верховного Главнокомандующего. Подчинялись они теперь непосредственно министру Вооруженных Сил. Тогда же, в соответствии с постановлением Совета Министров от 3 июня 1946 г. и приказом министра ВС СССР от 10 июня 1946 г., была учреждена должность командующего ВДВ.

В основу организационного строительства Воздушно-десантных войск СССР были положены опыт их применения с начала тридцатых годов и в ходе Великой Отечественной войны, основные возможные задачи, характер и особенности боевых действий крупных и мелких десантов в тылу противника в отрыве от своих основных сил в течение достаточно длительного времени. При этом непременно учитывалось наличие и перспективы развития военно-транспортной авиации — тех самых «крыльев», которые дают десантникам возможность оказаться в считанные часы за тысячи километров от дома. Там, где их не ждут… А дальше как у Анатолия Пшеничного:

Как известно, после второй мировой войны наступил период острой политической конфронтации между США и их союзников по НАТО с одной стороны, и Советским Союзом, с другой. Эта война, получившая название «холодной», носила явно выраженный концептуальный, мировоззренческий характер. Встретились две Силы: Добра и Зла. Пусть читатель сам решит в меру своего понимания этих вечных реалий, какая из сторон представляла собой Силу Добра, а какая — Силу Зла. СССР выступал за установление мира на земле на основе свободного труда свободных людей, равных перед законом в своих правах при полном уважении национальных и культурных особенностей всех народов. США — на основе навязывания всем народам своего основного ростовщического принципа: возьми в долг и плати проценты, то есть навязывалась концепция образа жизни по «волчьим», или, как у нас еще совсем недавно говорили, по капиталистическим законам.

Отношение заправил США к СССР и России выражено в директиве № 20/1 от 18 августа 1948 года Совета национальной безопасности США, недвусмысленно названной «Наши цели в отношении России». В Советском Союзе в 1985 году была издана книга историка Яковлева Н.Н. (не путать с однофамильцем А.Н.Яковлевым, бывшим членом Политбюро!), «ЦРУ против СССР» (М., Политиздат. 1985), раскрывающая эти цели. Нет сомнения, что руководство Союза ССР при И.В. Сталине было осведомлено об основных аспектах этой директивы СНБ США. Для Москвы не было секретом, что иные государства и международные, в государственном отношении не оформленные силы, пытаются осуществить свои цели на территории России, внутри ее общества, вследствие чего имеют место заговоры и действуют их агенты влияния. Недаром же такая политика СССР в период с 1933 по 1948 год, характеризуется в этой директиве словами: «Мы слишком натерпелись за последние 15 лет». Терпеть им оставалось немного. После смерти И.В.Сталина в руководстве страны стали забывать об этой постоянной смертельной для России опасности. В конце концов пренебрежение интересами нашего государства привело к распаду СССР и последующим общенациональным бедствиям.

Но вернемся к приему у военного министра. Со слов отца, одновременно с ним Н.А.Булганин пригласил еще одного генерала, тоже Героя Советского Союза (не будем называть его фамилию). Рассказал генералам о Воздушно-десантных войсках, об их славном боевом прошлом, о том, что партия и правительство приняли решение развивать этот сравнительно молодой род войск.

«Мы верим в них, — подытожил свою речь Николай Александрович, — и считаем необходимым укрепить их боевыми генералами, отличившимися в годы Великой Отечественной войны. Как ваше мнение, товарищи?»

Тот, второй генерал, начал жаловаться на раны, полученные на фронте, сказал, что, мол, врачи-де не рекомендовали ему совершать парашютные прыжки. В общем, отказался от предложения министра.

Генерал Маргелов, имевший множество ранений за три войны, в том числе и тяжелые, да еще в ноги, задал в ответ единственный вопрос:

— Когда можно отправиться в войска?

— Сегодня же, — ответил Н.А.Булганин и крепко пожал ему руку.

Приказ о назначении генерал-майора В.Ф.Маргелова был подписан Министром Вооруженных Сил 30 апреля 1948 года.

По поводу другого «кандидата в ВДВ» министр приказал своему помощнику доложить, может ли сей генерал вообще продолжать службу в Вооруженных Силах. Смог. Уважая его геройское звание, нашли генералу «теплое» местечко в столице…

Управление ВДВ находилось в то время недалеко от Военно-воздушной академии имени Н.Е.Жуковского, на другой стороне Ленинградского шоссе, напротив Петровского дворца, где нынче находится центральный спортивный комплекс армии.

Помещение, в котором размещалось Управление ВДВ выглядело неважно. Деревянное, барачного типа здание не имело надлежащего вида, центральное отопление не работало. В холодные зимние дни помещение обогревалось дровами и углем с помощью чугунных печек. В коридорах было дымно и холодно. Все это напоминало суровую фронтовую обстановку периода недавно закончившейся войны. Правда, в коридоре, где находились кабинеты руководящего состава, было более уютно. Полы накрыли ковровыми дорожками, на окнах добротные шторы и занавеси. Вскоре Управление ВДВ разместилось недалеко от станции метро «Сокольники», на улице Матросская Тишина.

На следующий день генерал-майор Маргелов уже был на приеме у командующего Воздушно-десантными войсками генерал-лейтенанта А.Ф.Казанкина, прославленного десантного генерала времен Великой Отечественной войны. К своему радостному удивлению тут же он встретил своего хорошего знакомого еще с фронтовых лет генерал-майора Денисенко Михаила Ивановича, получившего звание Героя Советского Союза почти на три месяца раньше и тоже за форсирование Днепра.

Александр Федорович встретил их очень радушно, как лучших десантников, вернувшихся в свои родные войска после некоторого отсутствия. Он рассказал им о перспективах развития войск, предварительно расспросив генералов о службе, о том, как они представляют себя в качестве будущих командиров воздушно-десантных дивизий.

Генералы М.И.Денисенко и В.Ф.Маргелов после беседы с командующим, окрыленные пьянящим чувством предоставленного им права на почти что безграничную инициативу в своей новой будущей деятельности, поклялись друг другу сделать все, что в их силах, не жалея времени и здоровья, для развития уже полюбившихся им войск. В этот радостный для них день вступления в должность командиров воздушно-десантных дивизий они обменялись расписками-клятвами в том, что каждый из них совершит по шесть парашютных прыжков, по какому случаю они должны обязательно обменяться телеграммами. Свидетелем этого был оперативный дежурный по Штабу ВДВ — гвардии майор Чернецов Василий Иванович, десантник, ветеран Великий Отечественной войны. Он, теперь полковник в отставке, старший научный сотрудник Центрального музея Великой Отечественной войны, и поведал эту быль после осмотра домашнего Кабинета-музея 18 декабря 1993 года. Жаль, что не пришлось сбыться этой клятве. На очередном, третьем прыжке с парашютом 7 апреля 1949 года трагически погиб храбрый генерал Денисенко… Очень переживал Василий Филиппович потерю друга, но еще с большим вниманием лично сам он стал относиться к предпрыжковой тренировке и к совершению парашютных прыжков, добиваясь такого же отношения к воздушно-десантной подготовке личного состава дивизии, а впоследствии — корпуса и всех войск.

Вот как описывает прибытие генерала Маргелова в Штаб ВДВ его старый друг генерал-лейтенант Лисов Иван Иванович, длительное время бывший заместителем командующего Воздушно-десантными войсками по воздушно-десантной подготовке, мастер парашютного спорта СССР в своей, вышедшей в 1997 году, книге «Секунды, равные жизни» в главе «Десантник номер один». К великому сожалению — последней, ибо в творческих планах Ивана Ивановича было написание большой книги о своем друге Василии Филипповиче Маргелове. «Василий Филиппович Маргелов достоин отдельной объемной книги! Однако мне это сделать не по силам, да не совсем, может быть, корректно подчиненному писать о своем начальнике, хотя сейчас, в финале жизни, мы стали в одинаковом ветеранском положении.», — так написал И.И.Лисов в мемуарах «Секунды, равные жизни». Вот фрагмент из его воспоминаний:

«После окончания Белорусской военной школы в Минске мы с Василием Филипповичем Маргеловым, моим грозным старшиной, разъехались в разные стороны, но в границах нашего военного округа. Через друзей-однокашников мы, конечно, знали друг о друге не очень много, а когда я стал «полузасекреченным» парашютистом-десантником, мы потеряли всякую связь.

Закончилась Великая Отечественная. Я работал в штабе командующего Воздушно-десантными войсками генерал-лейтенанта А.Ф. Казанкина, и вот неожиданная встреча спустя много лет. Был сентябрь 1948 года. Обычно в эти осенние дни в части и штабы прибывает молодое офицерское пополнение из военных училищ и академий. В приемной командующего толпились незнакомые мне офицеры в ожидании встречи. Каждый, естественно, волновался — ведь решалась судьба: кем быть и где нести нелегкую офицерскую службу. Я заглянул сюда в надежде встретить кого-нибудь из выпускников-знакомых и чуть не вскрикнул от удивления: в затемненном углу сидел Василий Маргелов. Я его сразу узнал, хотя прошло много лет. Вид у него был далеко не бодрый.

Я подошел к нему со стороны, глянул на генеральские погоны и Геройскую Звезду и, чуть оробев, подумал — как ему представиться. И решил:

— Товарищ старшина! Помощник командира второго пулеметного взвода Иван Лисов — он же начальник оперативного отдела штаба Воздушно-десантных войск! Здравия желаю!

Он удивленно поднял голову, узнал меня сразу, обхватил за плечи, и мы крепко при всех расцеловались!

— Ваня, дорогой ты мой, наконец встретились! Давно ты здесь? Что делаешь?

— Да нет, Вася, всего год. А ты к нам на работу? Выйдем в коридор, там свободнее.

Когда мы оказались один на один, он спросил:

— Что это у вас за войска: летчики не летчики, пехота не пехота? Может, пока не поздно, сослаться на слабость здоровья и рвануть к своим сухопутчикам? Этот номер у меня вполне пройдет, ведь много ранений имею, да и жена Анка — капитан медицинской службы, такую болезнь придумает, что ни к небу, ни к воде меня близко не допустят, — улыбаясь, разглядывал меня Маргелов.

Я пригласил его в свою рабочую комнату поговорить «про жизнь десантную».

— Напрасно, дорогой мой Маргелыч, расстраиваешься, я ведь хорошо тебя знаю по нашей курсантской жизни, как сильного, волевого человека, инициативного, да еще с партизанским характером. Наши войска для тебя или ты для них — находка! Поверь мне и не сомневайся.

— Однако, Ваня, у вас тут все «сигают» с неба. А для меня легче три раза в атаку сходить, чем с парашютом прыгнуть. Не по мне ваш «цирк».

— Ну зачем так говоришь — никто из нас ни парашютистом, ни десантником не рождался, а вот побороли страх, не только привыкли, но и полюбили свое дело. Да и я всегда рядом буду — независимо, чем тебе командовать придется — не подведу! Соглашайся, Василий Филиппович! А если невмоготу будет, капитан медицинской службы тебя всегда сможет из-под купола парашюта вывести и в пехоту списать.

— Не слышал ли ты, Иван Иванович, куда и что мне могут предложить? — спросил Маргелов. — Надоело по углам да землянкам скитаться, ведь семья прочную базу требует.

— Не знаю, что конкретно тебе предложат, но сейчас для генерала твоего ранга есть должность командира дивизии и заместителя начальника штаба войск.

— Ты за кого меня принимаешь? — ощетинился он. — Я строевой офицер! Мне штаб противопоказан. Я был в свое время начальником штаба дивизии и понял: штабная служба не мое призвание, писать не люблю! Всю войну прошел вместе с людьми, а тут воюй с бумагами. Не пойдет!

— Пожалуй, ты прав. Штабная работа тебя не увлечет, хотя в твоем академическом дипломе армейская профессия определена как командно-штабная.

Тут к нам подошел адъютант и передал, что Маргелова ждет командующий для беседы. Маргелов встал, расправил гимнастерку, опустил гармошкой еще ниже блестящие голенища сапог и направился к двери вслед за офицером.

У меня была бумага на подпись командующему, и я вошел вместе с Маргеловым в «грозный» кабинет. Василий представился, его личное дело лежало на столе командующего. Он пригласил его сесть, быстро пробежал глазами по моей бумаге, подписал ее и передал ее мне. Уходя, сказал:

— Вася, когда командующий тебя отпустит, зайди ко мне.

— Что это за обращение к генералу, полковник Лисов? Он, что, родственник ваш, сват, брат? — недовольным голосом спросил А. Ф. Казанкин.

— Прошу прощения, товарищ командующий. Он мне больше, чем родственник, он мой друг и наставник — старшина курсантской роты, а я его подчиненный — помощник командира взвода, почти три года были вместе и три пятилетки не встречались!

— Надо же, где встретились! Успели вы рассказать вашему другу о наших войсках, завербовали в десантники? — спросил Казанкин.

— Не совсем, товарищ командующий. Но генерал Маргелов очень нужный нам командир, он просто по своему характеру десантник! Думаю, он от нас не откажется, быстро войдет в строй наших войск и не подведет нас, если доверите ему гвардейскую дивизию.

— Вы свободны, полковник! Мы побеседуем одни с Василием Филипповичем! — ведь я не летчик, а он не парашютист, оба пехотинцы, можно сказать однополчане — договоримся!

Я дождался возвращения Маргелова после беседы с Казанкиным. Вошел он ко мне с просветленным лицом и с ходу доложил:

— Можешь поздравить — уговорил старик и назначил командиром 76-й гвардейской Черниговской Краснознаменной воздушно-десантной дивизии. Командующий сказал, что это одна из прославленных дивизий не только в корпусе, но и в войсках. В годы войны полсотни ее воинов удостоились звания Героя Советского Союза! Таких знаменитых дивизий мне не приходилось встречать.

— Ну, молодец, что согласился, рад за тебя — впереди широкая дорога, возможно, и в Казанкинском кабинете засядешь! Может, отметим это дело по-фронтовому, за твое назначение и рождение нового генерала-десантника?

— Ты маленько загнул, в этот кабинет я никогда не приду — душа не лежит. Загадывать не будем, служба есть служба. К сожалению, Ваня, я тороплюсь домой обрадовать своих, и сегодня же я уезжаю в Псков — командующий уже послал адъютанта за билетами. Отметим мое назначение, когда ты приедешь мою дивизию «инспектировать», договорились?

Таким было начало нашей совместной службы с моим бывшим «старшиной» в послевоенные годы. Никто из нас не мог тогда даже подумать, что до конца нашей армейской службы будем вместе. И на служебной лестнице также разместимся, как это было в далекие курсантские годы: он — командующий, а я — его заместитель!»

Очевидно, Иван Иванович догадывался, а, может быть, знал, что не просто так, не по воле случая генерал Маргелов оказался в Штабе ВДВ, и при этом разговоре просто подыгрывал своему старому другу. А уж на служебной лестнице они «разместились» не по божьей или чьей-то милости, а по воле Командующего Маргелова, ценившего по службе, в первую очередь, деловые качества офицеров и генералов. А профессиональные качества своего друга И.И.Лисова генерал Маргелов ценил очень высоко, больше того — он его уважал.

После окончания Великой Отечественной и второй мировой войн политическая обстановка во второй половине 40-х годов развивалась на фоне «холодной войны» между еще недавними союзниками.

Значительно менялся и взгляд на характер будущей войны. Многим военным стратегам будущая война представлялась в форме воздушно-десантной войны с широким применением средств массового поражения. Один из наиболее активных приверженцев такой войны бывший командир 82-й воздушно-десантной дивизии США генерал Д.Гейвин в книге «Воздушно-десантная война» (Воениздат, Москва, 1957) писал, что воздушная мощь является решающим элементом современной войны. «Больше шансов на победу будет иметь страна, располагающая лучше обученными и лучше вооруженными воздушно-десантными войсками.» (стр.157). Американцы, перейдя от теории к практике, увеличили в 1948 году свои ВДВ до 150 тысяч человек.

Советское правительство в качестве ответных мер к концу 1948 года к имевшимся десяти воздушно-десантным дивизиям (вдд), трем бригадам и специальным частям, входившим в 5 корпусов (плюс 5 авиатранспортных дивизий — атд) дополнительно развернуло пять вдд и две атд. Все воздушно-десантные войска были объединены в Воздушно-десантную армию (ВДА). 37-й ВДК и 1-я атд были переданы в непосредственное подчинение Главнокомандующего войсками Дальнего Востока.

Что из себя представляла дивизия перед приходом нового ее командира — генерала Маргелова В.Ф.? Чем она жила и как она переходила в воздушный десант?

В конце 1945 — начале 1946 годов гвардейская Черниговская Краснознаменная стрелковая дивизия передислоцировалась из Германии на территорию Советского Союза. С переходом на штаты мирного времени были осуществлены значительные изменения в организационной структуре соединения. Проводя организационную перестройку, осуществляя восстановление и строительство казарменного и жилого фонда, дивизия поддерживала высокую боеготовность.

Преобразование дивизии в воздушно-десантную произошло летом 1946 года. Овладение парашютно-десантной подготовкой началось с учебных сборов офицерского состава, проходивших в августе того же года. На сборах читались лекции об истории развития парашютизма, советских воздушно-десантных войск и задачах, решаемых ими в ходе боевых действий. Офицеры изучали парашютно-десантную технику, проходили наземную подготовку.

В конце учебных сборов для командного состава были проведены показательные парашютные прыжки с аэростата. Прыжки совершили начальники парашютно-десантной службы батальонов.

Так приступали к овладению парашютно-десантной подготовкой все категории личного состава дивизии. Зимой начались парашютные прыжки. Каждый солдат, сержант и офицер совершили по три прыжка с принудительным раскрытием парашюта. Для начинающих десантников это было пока спортом, и многие быстро увлеклись им.

Парашютные прыжки продолжались. Регулярно шли занятия по парашютно-десантной подготовке с офицерским составом. Стояла задача овладеть новой спецификой обучения и воспитания солдат каждым командиром.

Год от года росло мастерство парашютистов-десантников. Если раньше главной задачей ставилось обучение парашютным прыжкам, а действия «на поле боя» отрабатывались без десантирования, то с 1948 года начались ротные тактические учения с практическим десантированием.

В этот сложный и ответственный период реорганизации и преобразования дивизии, овладения личным составом парашютно-десантной подготовкой командовать дивизией в апреле 1948 года был назначен Герой Советского Союза гвардии генерал-майор Маргелов Василий Филиппович, опытный командир, прошедший большой служебный путь и три войны: по освобождению Западной Белоруссии, финскую и Великую Отечественную — от звонка до звонка.

На опыте войны В.Ф. Маргелов убедился, что успех на поле боя сопутствовал тем подразделениям и частям, во главе которых стояли энергичные, инициативные и волевые командиры, не боявшиеся взять на себя ответственность за решение задач, возникавших в ходе боя.

Вот почему в новых, специфических условиях преобразования дивизии из стрелковой в воздушно-десантную он отчетливо сознавал, что в личном примере командира содержится успех обучения и воспитания подчиненных воинов.

Вступив в командование воздушно-десантной дивизией, генерал Маргелов В.Ф. всесторонне ознакомился с личным составом частей и подразделений, всесторонне изучил воздушно-десантную подготовку командиров и штабов и лично подготовился к совершению первых, ознакомительных прыжков.

В один из памятных майских дней гвардейский Черноморский воздушно-десантный полк проводил очередные плановые занятия по совершению парашютных прыжков с аэростата в дневное время с переходом на ночь.

Закончил совершать прыжки 1-й батальон, и на старт в готовности к совершению прыжков выходил 2-й батальон, дело было к вечеру, но еще светло, и тут по рядам прошел слух: «Новый командир дивизии приехал!». И, действительно, через некоторое время к строю батальона подошел генерал в сопровождении командира полка полковника Аглицкого М.П., начальника парашютно-десантной службы полковника Зигаева А.И. и других офицеров.

Командир батальона майор Смирнов подал батальону команду «смирно!» и доложил генерал-майору Маргелову В.Ф. о готовности батальона к совершению парашютных прыжков. Командир дивизии, приняв рапорт от комбата, поздоровался с ним и с личным составом, на что батальон дружно ответил: «Здравия желаем, товарищ генерал!».

Затем командир дивизии с сопровождающими его офицерами подошел к правому флангу строя батальона, где находились офицеры управления батальона, и стал знакомиться с каждым в отдельности. Вот он подошел к старшине Михалеву Н.С., который четко представился: «Секретарь комсомольского бюро 2-го парашютно-десантного батальона гвардии старшина Михалев!». Комдив пожал ему руку и спросил:

— А почему не имеете офицерского звания?

Николай Михалев ответил, что в августе 1948 года собирается поступать в Ярославское, дважды Краснознаменное военно-политическое училище имени В.И. Ленина. А полковник Зигаев Александр Иванович добавил к разговору:

— Василий Филиппович, Коля Михалев — один из лучших комсомольских вожаков и отличный парашютист и спортсмен!

Александр Иванович как начальник парашютно-десантной службы (ПДС) проверил готовность старшины к совершению парашютных прыжков и разрешил ему совершить сегодня прыжок в одной команде с комдивом.

Командир дивизии заключил:

— Молодец, похвально! — и добавил: — Первый прыжок с парашютом — это большое и ответственное событие в жизни каждого человека. Совершить прыжок с летательного аппарата — это значит проявить смелость, мужество, волю. Как человеку, прошедшему три войны, этого мне ни у кого не занимать. Но, так как я добровольно вызвался быть десантником, то понимаю всю серьезность своего отношения к первому прыжку. Первый прыжок — это рождение парашютиста-десантника. И я готов сделать первый шаг в небо!

— Может быть, как отличный парашютист, составишь мне компанию вместе с Александром Ивановичем? Нет возражений?

Николай, немного волнуясь, ответил: — Товарищ генерал, посчитаю за большую честь совершить с Вами парашютный прыжок!

— Ну, вот и отлично! — сказал Василий Филиппович.

Даже более, чем через 50 лет, свою первую встречу с Василием Филипповичем Николай Сергеевич помнил до мельчайших подробностей.

С первого взгляда он показался комсомольцу-парашютисту, вроде как бы суровым, строгим, и тут же — располагающим к себе, доверительным, притягательным. Его сильной стороной было умение расположить, приблизить человека в беседе с ним, а затем уже — довериться и опереться на него.

Это подтверждалось его доверием к молодому десантнику, когда генерал предложил совершить совместный парашютный прыжок. Он тут же обратился к Зигаеву и сказал: — Ну, что, забирай с собой своего отличного парашютиста и пойдем готовить меня к первому парашютному прыжку, чтобы потом и из меня сделать надежного парашютиста-десантника.

После такого неожиданного решения комдива Николай изрядно заволновался. Заметив это, Александр Иванович сразу же его успокоил:

— Мужайся, Коля, и дорожи доверием!

Его теплые отеческие слова сразу успокоили комсомольского вожака, и он весело зашагал вслед за командирами.

И вот тут хотелось бы особо сказать об Александре Ивановиче Зигаеве. Это был глубокоуважаемый в войсках человек, высоко квалифицированный специалист, заслуженный мастер своего дела. Его уважала армейская молодежь, и он ответно, трепетно любил комсомол, видел в нем надежного друга и помощника, и все это, вместе взятое, давало хорошие плоды в работе по обучению и воспитанию воинов-десантников.

Теперь наступил ответственный момент — Александр Иванович распорядился о подготовке «команды» к прыжку: вначале надели и подогнали парашют на Василия Филипповича, что было тщательно исполнено, а затем поочередно надели и подогнали парашюты Александру Ивановичу и Николаю. Начальник ПДС проверил правильность подгонки парашютов, определил очередность отделения от летательного аппарата в порядке весовой категории и повел парашютистов к аэростату. В аэростате они поочередно заняли свои места в корзине, Михалев устроился на откидном стульчике (который солдаты чаще всего называли «хлеборезкой»), так как по весу он был самым легким и должен был покидать корзину последним, а первым прыгал А.И. Зигаев, за ним перворазник — генерал В.Ф. Маргелов.

Аэростат быстро набрал положенную высоту — 400 метров, и аэронавт-инструктор стал отдавать команды: «Приготовиться!», «Пошел!» Все выполнили команды, благополучно отделились от аэростата и каждый завис в воздухе под раскрытым куполом своего парашюта. Все постепенно приземлялись: первым — Зигаев, вторым Маргелов, и вот Николай, приземляясь последним, увидел на площадке приземления небольшую группу скопившихся людей, к которой подъехала санитарная машина, и как санитары укладывали человека на носилках в санитарную машину. Он понял, что-то случилось во время приземления. Быстро освободился от парашютной системы и, оставив парашют несобранным, быстро побежал к группе людей. Но не успел добежать, как машина тронулась с места и уехала с площадки приземления в город. Когда он подбежал к месту, то сразу увидел, что на площадке приземления нет ни Василия Филипповича, ни Александра Ивановича. Испуганный Николай спросил: «Что случилось?» Ему ответили: «Комдив неудачно приземлился, видимо, перелом ноги, его срочно увезли в медсанбат. Вместе с ним уехал и А.И. Зигаев.» Это сообщение просто ошарашило старшину и расстроило до глубины души. Первый прыжок генерала и такая неудача! Тяжело переживая случившееся, он пошел собирать парашют, на котором совершил свой очередной — 26-й прыжок.

Хранится в домашнем Кабинете-музее живописный портрет, изображающий командира 76-й воздушно-десантной дивизии гвардии генерал-майора Маргелова Василия Филипповича перед совершением первого прыжка с парашютом… Армейский художник В. Конюченко с фотографии (ни разу в жизни не согласился Батя, к великому сожалению родных и друзей, позировать художникам, то отшучиваясь, а то и посылая всех подальше) написал сильного, волевого командира, в защитного цвета комбинезоне без знаков различия, готового к совершению прыжка. Кроме основного и запасного парашютов взял комдив свой боевой «маузер», пару гранат. Где-то в кармане комбинезона привязан десантный нож-финка. А ведь тогда ему уже было 39 с половиной лет и около десятка ранений, в том числе — в ноги!

Еще на Волховском фронте он лично уничтожал немецких парашютистов-диверсантов, которые вели огонь из автоматического оружия с воздуха, из-под куполов парашютов. Этот опыт не пропал даром — он учил десантников во время снижения обстреливать площадку приземления из автоматов, да к тому же метать вниз гранаты. «Прыжок — не самоцель, а средство вступления в бой! А бой начинается уже в воздухе…», — учил он своих гвардейцев. Через много лет, в 1995-м году, в песне полковника запаса Виктора Верстакова, посвященной памяти генерала армии Маргелова В.Ф., у которого он бывал дома в конце 70-х годов, прозвучали и такие слова:

…Яркое солнце заливает пространство, покрытое зеленой травой с полосой неброских среднерусских полевых цветов на переднем плане. В голубом небе уже собираются кучевые облака, сложный процесс их образования создает разные по силе и по направлению потоки воздуха. Метеослужба сообщает средний ветер по высотам, но, разогнавшийся на высоте малоопытный парашютист на неуправляемом тогда серийном десантном парашюте, при подходе к земле не всегда может погасить горизонтальную составляющую скорости снижения, и тогда может произойти беда… Может быть, что-то похожее и произошло с комдивом на первом прыжке…

Но на картине с изображением комдива с надетыми парашютами и решительным выражением лица — у земли пока еще тихий и ласковый ветерок слегка прохаживается волнами по травам и цветам, и парашютисты знают — надо торопиться, под облаками ветер уже набирает силу, скоро его порывы будут заметно ощущаться и у земли.

Через много лет, уже будучи Командующим ВДВ, на слова корреспондента «Красной Звезды», что, мол, о таких людях, как он, говорят, что они родились десантниками, генерал Маргелов ответил:

— Какое там родился! До сорока лет я смутно представлял, что такое парашют, мне и во сне прыжки не снились. Получилось это само по себе, а точнее, как положено в армии, по приказу. В 1948 году после окончания академии Генерального штаба меня вызвали в кадры и говорят: во время войны вы командовали морской пехотой, а сейчас на первом рубеже воздушные десантники, так что нужно возглавить десантную дивизию. Я человек военный, если нужно, готов хоть к черту в зубы. Вот так и пришлось, уже будучи генералом, совершить первый в жизни прыжок с парашютом. Впечатление, скажу вам, ни с чем не сравнимое. Над тобой открывается купол, ты паришь в воздухе как птица, — ей-богу, петь хочется. Я и запел. И тут же решил прыгнуть еще раз. Но на одних восторгах далеко не уедешь. Заспешил, за землей не следил, в итоге пришлось недели две ходить с перевязанной ногой. Получил урок. Парашютное дело — не только романтика, но и огромный труд и безукоризненная дисциплина. Этому я всегда учил своих подчиненных.

В парашютной книжке учета совершенных прыжков генерала В.Ф. Маргелова, также хранящейся в Кабинете-музее, указано, что первый прыжок совершен им 3 июня 1949 года, (что не соответствует действительности, но так уж иногда заполняются задним числом парашютные книжки офицерами воздушно-десантной службы, которые не особо утруждают себя сверкой с соответствующими приказами по части) с высоты 400 метров, с аэростата (а это уже сходится с воспоминаниями очевидцев)…

Два сына-близнеца, по 2,5 года от роду, которые, конечно же, ничего еще не понимали, с матушкой Анной Александровной на следующий день подарили отцу с загипсованной ногой, на костылях, по букетику тех самых полевых цветов, что изображены на картине, с площадки приземления. Специально для поздравления парашютиста-перворазника, сестра Анны Александровны — Вера Александровна — пошила мальчишкам военную форму с пилотками, а мать научила их, как правильно поздравить (в соответствии с воинским Уставом) отца с первым прыжком. У них на кителях красовались памятные знаки, посвященные 800-летию Москвы, привезенные накануне отцом из столицы. Снимок «военизированных» близнецов наряду с другими фотографиями постоянно находился на столе отца в его кабинете. И по сей день он украшает Кабинет-музей В.Ф.Маргелова, занимая то же самое место, как и при жизни генерала.

Потом были еще прыжки с парашютом, много прыжков…, пока 64-х летнему Командующему Воздушно-десантными войсками генералу армии В.Ф. Маргелову Министр обороны Маршал Советского Союза А.А. Гречко лично, под роспись, не запретил совершать парашютные прыжки, кстати, после очередного повреждения ноги при приземлении. Но символ человека, поборовшего врожденное чувство страха перед высотой и совершившего прыжок с парашютом, — знак парашютиста-десантника — Василий Филиппович не снимал со своего генеральского кителя никогда, всегда носил его с гордостью.

Вспоминает генерал Павленко П.Ф: «Трудное это было время: везде были следы недавно закончившейся войны, особенно в обустройстве войск и жилье офицерского состава; особенно материально-техническая база боевой подготовки фактически была на нуле. К тому же прежний комдив крайне мало занимался делом и отличался нерешительностью, пассивностью.

Учеба в дивизии шла кое-как, организованность и дисциплина оставляли желать лучшего, некоторые командиры частей и офицеры штаба дивизии увлекались личными делами, даже завели коров и свиней. Дивизия была одной из отстающих в ВДВ».

Но вот дивизию принимает гвардии генерал-майор Маргелов Василий Филиппович. Приказ о его назначении и.д. командира 76-й вдд был подписан 30 апреля 1948 года. В начале мая — он уже в дивизии, приказом от 19 мая 1948 года генерал Маргелов В.Ф. утвержден в должности командира дивизии.

Вскоре состоялась встреча комдива с начальником разведки дивизии. Войдя в кабинет, Павел Федосеевич представился командиру дивизии и доложил о прибытии со сборов. Василий Филиппович был в десантном комбинезоне — только что он совершил первый прыжок с парашютом (это было через пять дней прибытия в дивизию!) повредил при приземлении раненную еще на фронте ногу, которая белела свежей гипсовой повязкой.

Опершись на крышку стола, поднялся навстречу и предложил сесть. Беседа шла недолго, начальнику разведки дивизии понравился какой-то дружественный, доверительный характер разговора, как будто он знал начальника разведки давно. Да и что тут странного — он сам был дивизионным разведчиком в польскую кампанию и разведчиков он считал первыми бойцами. Это отношение к разведчикам сохранилось у него на весь период службы в ВДВ. И тут же командир дивизии объявил свое решение, которое для начальника разведки явилось неожиданным. Дело в том, что начальник штаба дивизии полковник Попов и начальник оперативного отделения подполковник Жаренов учились заочно в Академии имени Фрунзе и на днях уезжали на три месяца на экзаменационную сессию. И комдив тут же отдал распоряжение — начальнику разведки вступить во временное исполнение обязанностей, как он любил говорить, начштадива — начальника штаба дивизии.

Далее также использованы воспоминания генерала Павленко П.Ф., к сожалению, напечатанные столь мизерным тиражом, что являются недоступными широкому кругу читателей, которые, думается, с интересом ознакомились бы с ними.

Изучив состояние дел в войсках, комдив собрал совещание командиров частей и начальников служб дивизии и изложил им свои нелестные выводы: «Многие из вас и ваших офицеров обросли мхом, живут по принципу «моя хата с краю», не болеют за дивизию. А некоторые от безделья страдают «японской болезнью» — «хоцу ецця». Тут Маргелов наглядно и жестом руки продемонстрировал суть «японской болезни», вызвав дружный смех присутствующих, что сняло напряжение и создало более свободную атмосферу.

Затем он поставил конкретные задачи всем частям по организации учебы, безукоснительному выполнению распорядка дня и развертыванию работ по созданию учебно-материальной базы. Каждый командир обязан был в конце дня обязательно лично докладывать, что им сделано по выполнению приказа.

Жизнь дивизии вскоре забила ключом.

Работали офицеры дивизии, не считаясь со временем. Новый комдив был настоящим «задающим генератором». Везде он успевал в течение дня побывать лично и увидеть, что и как делается, как командиры частей выполняют его указания и руководят учебой. Еще до рассвета — на аэродроме, где готовятся десантники к прыжкам, затем — на площадке приземления, на стрельбище, тактических учебных полях.

Не прошло и месяца, как все солдаты, не говоря уж об офицерах, хорошо знали в лицо своего командира дивизии и говорили о нем с гордостью. А Василий Филиппович запоминал тех солдат, сверхсрочников (позже прапорщиков) и офицеров, с которыми ему приходилось беседовать лично или по их выдающимся делам, и потом, через много лет, обращался он к ним по имени-отчеству, вызывая их чувство благодарности и стимулируя желание сделать еще больше во славу любимых войск.

Параллельно с организацией систематических занятий и учений шла большая работа по оборудованию стрельбищ, парашютных и спортивных городков, стрелковых тиров и других спортивных объектов. Переоборудовались казармы, шел ремонт домов для офицеров и их семей. Все офицеры управления дивизии, да и командиры частей, с каждой неделей все более убеждались в том, что их командир умеет не только воевать, но и строить, хозяйствовать в лучшем смысле этого слова.

Молодые ребята, вчерашние призывники, попавшие в дивизию, просто «балдели» от счастья, имея возможность проявить все свои заветные желания, которые они тысячи раз проигрывали в своих детских играх тех лет, играя в солдат-освободителей, в военных разведчиков, в казаков-разбойников, в общем, во все игры, навеянные послевоенным временем, прекрасным временем возвышения национального самосознания и реальной возможностью стать всенародным героем, приносящим мир и счастье всем людям, живущим на земле! Как жаль, что в наше время (конца 80-х и 90-х годов) юное поколение заставляют брать пример с героев американских «мультиков» и антихудожественных фильмов. А тогда героика военной службы, подогреваемая заслуженными боевыми военачальниками, полностью захватывала молодых солдат, заставляя в кратчайшие сроки овладевать сложным искусством защиты Родины. Их успехи в боевой и политической подготовке освещались в ротных, батальонных, полковых и дивизионных газетах; на родину отправлялись благодарственные письма родственникам и в трудовые коллективы, откуда призывались воины.

И молодые солдаты гордились вниманием к их достижениям, старались достичь еще больших успехов в боевой подготовке. А уж молодой десантник с парашютным знаком, прибывший в отпуск, вызывал всеобщее восхищение и зависть не только сверстников, но и тех, кто уже прошел суровыми дорогами войны. Не говоря уж о девчатах… Как шутливо говорил Командующий, любой десантник должен быть таким, чтобы молодые женщины, любуясь им, если не отдавались ему, то хотя бы думали об этом. Внутренне все понимали, что это парни особого склада — надежные, сильной воли, физически и морально подготовленные, готовые к любым превратностям судьбы. Поэтому-то было к ним особое отношение, особое доверие в жизни, особая любовь…

Именно благодаря этому (к сожалению, несколько позже) появился прекрасный патриотический фильм о десантниках «Максим Перепелица», который с большим удовольствием смотрел уже Командующий Воздушно-десантными войсками генерал В.Ф. Маргелов.

С каждым днем росла у его подчиненных не только дисциплина и организованность во всех делах, но и глубокое, искреннее уважение к нему как к начальнику.

Командир корпуса генерал Грибов И.В. внимательно присматривался к новому комдиву. В одной из бесед он сказал Маргелову, что в соседней дивизии в городе Остров генерал Таварткиладзе внедряет кое-что новое в обучение войск, создал неплохую материально-техническую базу, и там есть чему поучиться.

Намек был сразу понят. Через несколько дней, в конце мая, руководство дивизии и командиры полков во главе с Василием Филипповичем отправились в Остров, где в течение дня гостеприимные хозяева показывали соседям (разумеется, с подчеркнутым достоинством, как ученикам) военный городок, стрельбище, парашютные городки и другие учебные объекты, а в заключение свое мастерство продемонстрировали спортсмены-парашютисты.

На обеде, устроенном с грузинским гостеприимством, Василий Филиппович искренне поблагодарил братскую дивизию и ее командира за науку и пригласил командование с ответным визитом к концу лета.

Сразу же по возвращении домой каждый из участников поездки кратко докладывал комдиву о том, что он видел хорошего для внедрения у себя. Подводя итог, Василий Филиппович сказал, что теревов сколько было, глухарей! В реке Великой, протекающей через Псков, в изобилии водился снеток, так хорошо в вяленом виде подходившим к пиву, другие породы рыб, а какие там были крупные раки… Неоднократно и супруга его принимала участие в охоте и рыбалке. И жизнь, вроде, наладилась — получили хорошую квартиру. Не сразу, правда, сначала пришлось пожить на втором этаже дивизионного клуба… Но временами их воспоминания прерывались думами о будущем… Что-то их ждет впереди?

Глава 2 Командир 37-го ВДК

С конца 1948 года 37-й гвардейский воздушно-десантный Свирский Краснознаменный корпус стал особым корпусом в Воздушно-десантных войсках. Кроме трех воздушно-десантных дивизий (13, 98 и 99 вдд) в него входила 1-я военно-транспортная авиационная дивизия трехполкового состава с комплектом планеров Як—14, с большим количеством летного состава и пилотов-планеристов. 37-й гв. воздушно-десантный корпус и 1-я атд в 1948 году с прибытием в Приамурье, решением Главкома были оперативно подчинены Командующему 1-ой Отдельной Краснознаменной армии (1 ОКА), штаб и войска которой размещались на территории Амурской области.

1-ой ОКА командовал тогда известный военачальник, дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Лелюшенко Д.С.

Решение о переподчинении было не лучшим. Большинство из руководства этой армии о десантных войсках и их специфике имели представление не больше, чем о царстве Божьем. И, тем не менее, вмешивались в дела корпуса, часто мешая делу.

Нормальным взаимоотношениям с десантниками не способствовал и командарм, человек властный и даже деспотичный. Решения, касающиеся корпуса, принимались иногда на эмоциях, непродуманно. Служебные совещания руководящего состава из деловых встреч командарм превращал в издевательские экзамены по знанию уставов и технических характеристик бронетанковой техники. Так что подчиненность эта доставляла комкору немало головной боли. В этих условиях Василию Филипповичу приходилось проявлять немалое искусство дипломата, чтобы как-то ослабить пресс армейского руководства на войска корпуса и защитить офицеров от напрасных наказаний.

Вначале штаб корпуса располагался в г. Манзовка Приморского края, затем был переведен в г. Куйбышевка-Восточная (ныне — г. Белогорск).

Всю эту армаду частей, семей офицеров, боевой техники, парашютно-десантного имущества надо было разместить, укрыть, обогреть.

Корпус обустраивался на новом месте очень трудно, по существу он был, по существу, посажен на пустое место. Строительство шло постоянно. К примеру, зимой и летом 1952 года только в Куйбышевском гарнизоне строилось более двух десятков казарм, столовых и жилых домов. Такое же положение было в городах Свободном и Шимановске, там обустраивалась 99-я гв. вдд.

Большинство строек выполнялось силами частей корпуса в условиях жутких амурских морозов при постоянной нехватке строительных материалов. Вместе с тем в течение двух лет обустройство частей корпуса в основном было завершено. Это явилось заслугой не только самоотверженной работы офицеров и личного состава частей, но и командования корпуса, в первую очередь, комкора Маргелова В.Ф. Его энергия, напористость, исключительная тактичность при общении с местными властями и, наконец, личное обаяние были решающими в ряде сложных ситуаций. Во имя дела он не щадил ни себя, ни подчиненных.

Зимой 1952 года корпус навестил Главком войск Дальнего Востока Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский. Родион Яковлевич внимательно осмотрел все стройки и в целом остался доволен ходом обустройства и деятельностью комкора Маргелова.

Маршал побывал и в гостях на квартире у комкора в Куйбышевке-Восточной. Заехал он вместе с супругой и младшей дочерью Наташей, сверстницей близнецов. Родион Яковлевич только что вернулся из командировки в Москву и привез в подарок невиданное ранее мальчишками лакомство — большой шоколадно-вафельный торт, которого с избытком хватило всем присутствовавшим во время чаепития.

Во время встречи сыновья комкора успешно выполнили «боевую задачу», поставленную родителями, продекламировав для маршала фамильное стихотворение «Песня славит Сокола». Родион Яковлевич остался доволен «высокой военной выучкой» шестилетних «гвардейцев».

Время пролетело быстро — у всех нашлись общие темы для дружеских разговоров. Расставаясь, гости и хозяева выражали искренне удовлетворение от теплой встречи.

Корпус не только строил, но и усиленно занимался боевой подготовкой: стрелял, прыгал с парашютом, проводил тактические учения, осваивал десантную технику. Десантной выучке уделялось особое место, т. к. в те времена только она отличала десантников от обыкновенной пехоты.

Ветеран Воздушно-десантных войск полковник Кукушкин Алексей Васильевич попал в десантники случайно. В ноябре 1952 года, окончив Академию им. Фрунзе, его распределили (как ему сообщили) в штаб Воронежского военного округа (в те времена такой был). Но, вопреки его ожиданиям, приказом Министра ВС СССР маршала Василевского А.М., он был определен на Дальний Восток, в штаб 37-го гв. ВДК.

На Дальний Восток он ехал с нежеланием и глубокой обидой в душе. Товарищи, которых отбирали в ВДВ, еще осенью прошли медкомиссию на годность к прыжкам, а его, «брошенного как кур во щи» в десантники, лишили даже этой формальности.

Одному из авторов, в бытность его младшим офицером, выпала честь некоторое время служить в Управлении ВДВ вместе с начальником разведки войск полковником Кукушкиным А.В. Он являл собой пример настоящего советского офицера-профессионала высшего класса, доброжелательного, без тени высокомерия и превосходства всегда готового придти на помощь младшим по званию и опыту, как с равными поговорить с ними о служебных и житейских делах. Таким он остался и поныне…

Его воспоминания, пронизанные глубоким уважением и любовью к Командующему, показывают генерала Маргелова В.Ф. в разные моменты его службы правдиво, без оттенка лести и чинопочитания. Благодаря любезному разрешению Кукушкина А.В. отрывки из его воспоминаний в настоящей книге раскроют многие стороны становления Воздушно-десантных войск, роли Командующего и его подчиненных в этом многосложном процессе, эпизоды из жизни десантников.

В этом плане большой интерес представляет описание А. В. Кукушкиным своего первого прыжка.

Погода зимой в Амурской области необычайная. Жестокие морозы, доходящие нередко до минус 50 градусов, студеная тишина, по-летнему яркое солнце и полное безветрие.

Десантники успешно пользовались таким погодным феноменом, как отсутствие ветра при ясной погоде, и большую часть прыжков и учений с десантированием проводили зимой. Прыгать запрещалось лишь тогда, когда температура воздуха была ниже 30 градусов мороза.

«Вместе с войсками учился и штаб корпуса — к десантной подготовке подключили и нас, новичков. Формальная медкомиссия в медсанбате, две тренировочные укладки парашюта ПД-47, и вот мы уже на предпрыжковой подготовке, точнее, на только что построенном парашютном тренажере — «костоломе Проничева». Опытные десантники наотрез отказались прыгать с него и со смехом предложили опробовать тренажер на новичках.

Первым поднимаюсь на скрипучее, на высоченных столбах нелепое сооружение. На самой верхотуре напяливаю на себя подвесную систему, соединенную через свободные концы с двумя тросами. Складываю руки на запасном парашюте и по команде инструктора Ильина С.П. прыгаю вниз. Метра через 3–3,5 свободного падения меня тряхнуло так, что слетела шапка и валенки. Я как дурак, босой и с голой головой, болтался на тросах в метрах трех-четырех над землей. Внизу, забыв о морозе, хохотали офицеры. Напялив кое-как брошенные мне валенки, старательно выполнил команды Ильина «Развороты по ветру», а затем по команде «Земля!» снова кирпичом полетел вниз и шлепнулся на кучу насыпанных опилок.

Товарищи со смехом и шутками поздравили меня с «первым» прыжком, но мне тогда было не до шуток.

Вторым прыгал другой новичок. Его эксперимент был более печален. Разбитый нос и ушибленное колено вынудили прекратить «тренажерный» эксперимент в нашей предпрыжковой тренировке.

Наверное, каждый десантник помнит день своего первого прыжка. Помню и я — 2 марта 1952 года.

Где-то часов в десять мы, офицеры корпуса, прибыли на площадку приземления Украинка. Прыжки шли уже во всю. Работали два аэростата, третий — запасной, огромным перезрелым огурцом стоял в загородке высоченного забора. Комкор Маргелов был уже на площадке и распекал командира корпусного батальона связи. Этот «отец» солдат половину батальона вывел на прыжки в сапогах. Досталось от комкора и кое-кому из корпусных начальников за бесконтрольность и наплевательское отношение к здоровью и заботе о солдатах.

Разобравшись с начальниками, Василий Филиппович подошел к связистам, весело поздоровался с ними и шутливо спросил:

— Чего это, товарищи десантники, скрючились как стариковский хрен? Радуйтесь — на прыжки пришли. А что в сапогах, то домой бежать будет легче!

Потом добавил какую-то байку о десантнике и, рассмешив солдат, пожелал им мягкого приземления. А командиру батальона громко приказал:

— Всех в сапогах пропустить на прыжок вне очереди, — чем еще больше подбодрил замерзающих связистов.

Обычная предстартовая суета с парашютами, проверка готовности, и мы уже на старте.

Первым на прыжок пошел комкор. В гондолу с ним сел начальник ПДС подполковник Паньков Г.П. — он всегда лично выпускал командира корпуса.

Впервые я видел, как поднимается аэростат и с замирающим сердцем ждал, когда генерал отделится от гондолы. Наверное, за прыжком комкора следили сотни глаз. Наконец-то аэростат остановился, развернулся по ветру, еще мгновение, и вот черная точка отделилась от него. Еще миг, и над человеком вспыхнул зонтик парашюта. Вздох облегчения. Невольная гордость за генерала всколыхнула, наверное, не только меня, но и многих подопечных комкора за генерала, уже в летах, избитого на войне, обремененного массой забот и огромной ответственностью. Возникла подленькая мысль, а нужно ли командиру корпуса лезть вперед и рисковать здоровьем и даже жизнью? И тут же возник ответ — надо! Вот так и только так должен поступать настоящий командир! «Делай как я!», — было правилом в жизни нашего комкора.

Василий Филиппович прыгал регулярно, иногда даже с риском. От прыжков никого не освобождал. Саботажников и трусишек вывозил на прыжки лично и, как правило, в выходной день. В Управлении корпуса не прыгал лишь один человек — начальник тыла корпуса полковник Жуков, человек пожилой и больной.

Где-то в 1954 году увлеченность комкора прыжками каким-то образом дошла до маршала Малиновского, и тот распорядился впредь генералу Маргелову прыжки с парашютом совершать только по его личному разрешению.

Генерал Маргелов В.Ф. обладал необыкновенным чувством юмора: он не терял его ни перед лицом опасности, ни перед вышестоящими начальниками, не стеснялся «похохмить» в общении с подчиненными, в том числе с солдатами. Таким же он был и в семье, а также в свободное от работы время, на отдыхе. Люди, понимающие юмор, не только не обижались на него, но любили Василия Филипповича за это, так как он тем самым легко выходил на доверительное общение, как бы ломая невидимые грани званий, возрастов, авторитетов.

Это чувство неистребимого юмора подмечено А.В. Кукушкиным с первой встречи с командиром 37-го ВДК.

Их знакомство состоялось несколько необычно, если не сказать забавно. До сих пор полковник Кукушкин не без улыбки вспоминает тот январский вечер 1952 года… Но все по порядку.

Прибыв в г. Куйбышевка-Восточная и выйдя из вагона, он окунулся в свинцово-туманную изморозь, перемешанную с едким дымом и паром от множества паровозов. Жестокий мороз под 40 градусов буквально сковывал все вокруг. Узнав у встречных офицеров, где располагается штаб корпуса, через четверть часа уже был на месте. Представился начальникам. Затем прошел в оперативный отдел, где предстояло работать. Офицеры отдела приняли его доброжелательно, с интересом, не в пример начальникам. Спросили, где остановился, есть ли деньги? Ознакомили с делами штаба, с юмором рассказывали о нелегкой десантной жизни. Дали весьма нелестную характеристику непосредственным начальникам и, вместе с тем, с юмором и теплотой отзывались о своем комкоре.

Непринужденная обстановка и шутки как-то сразу сблизили вновь прибывшего с коллективом офицеров — заслуженных, опытных десантников, многие из которых были значительно старше его по возрасту и опыту штабной работы. Все это несколько успокоило и развеяло тревожные и мрачные мысли Алексея Васильевича.

Однако надо было еще представляться командиру корпуса. Когда он появится в Управлении и будет ли вообще — никто не знал. Надо было ждать.

Генерал Маргелов В.Ф. появился в штабе часов в 20, а то и позже. Адъютант передал, что комкор готов принять офицера.

Зашел. Кабинет полуосвещен, горит настольная лампа и одна лампочка под потолком. В довольно просторном кабинете два канцелярских стола, поставленных Т-образно, десятка полтора простых стульев вдоль стен. В углу металлический сейф с двумя шлакоблочными кирпичами наверху, по-видимому, строительными образцами. Портрет Сталина в рамке. Скромное убранство кабинета говорило о том, что хозяин его не очень-то долго засиживался здесь и был равнодушен к излишним украшательствам.

Посреди кабинета стоял генерал в гимнастерке со звездой Героя, синих шароварах с лампасами и в унтах.

Ладная атлетическая фигура, подпоясанная генеральским ремнем без портупеи, подчеркивали стройность и щеголеватую выправку комкора.

Приятное, если не сказать красивое лицо славянского типа несколько портил шрам на щеке.

Твердо сжатые губы и характерные складки подчеркивали решительный характер и волю.

В душе молодой офицер признался себе, что комкор ему понравился.

Он четко доложил, что прибыл для прохождения службы в штаб корпуса.

— Ты, академик, по честному скажи мне — с желанием прибыл к нам или нет? — хриплым голосом спросил комкор.

— По правде, товарищ генерал, без всякого желания!

— Григорий Павлович, — обратился он к подполковнику в авиационной форме, сидевшему у приставного стола (позднее Кукушкин узнал, что это был начальник ПДС корпуса Паньков Григорий Павлович), — ты посмотри на него! Еще и гвоздя не забил, а то же — не хочу у вас работать! Присылают к нам всяких мудаков будто у нас не десантный корпус, а румынский бардак!

Он нервно ходил по кабинету, торопливо затягивался папиросой и продолжал громко ругаться, не выбирая выражений.

Обозленный таким поворотом разговора, к тому же с утра голодный, «гость» резко прервал его, сказав:

— Товарищ генерал! Чего Вы ругаетесь? Вы спросили меня, я вам честно ответил. Но я Вам докладываю, что раз прибыл в корпус, значит и работать буду добросовестно.

— Спасибо! Уважил…, — насмешливо проговорил комкор и тут же задал ему в лоб другой, не менее провокационный вопрос.

— Скажи по-честному, водку пьешь?

— Пью, товарищ генерал!

— Ну, вот, такую мать! Всех пьяниц к нам в корпус присылают. У нас своих выпивох, как цыган на ярмарке!

— Товарищ генерал! Выпиваю не часто, лишь по случаю и умеренно, — пытался оправдаться Алексей Васильевич.

— Пить не надо вообще и даже умеренно.

И, слегка улыбнувшись в сторону Панькова, добавил:

— Ну, разве что в праздники, да и то революционные… А прыгать будешь?

— Раз приехал в воздушно-десантный корпус, значит и прыгать буду, — ответил офицер.

— Это уже лучше, — выдохнув струю дыма, сказал генерал.

— Теперь слушай, что надо знать десантнику, чтобы освоить прыжок с парашютом. Во-первых, научиться укладывать его. Хорошо уложишь — на 50 процентов жив! Во-вторых, правильно отделиться от самолета. Рот раскроешь — весь завтрак через задницу вылетит. Если отделишься коровой, обязательно что-нибудь да запутается, а если все сделаешь правильно, на 50 процентов жив будешь. И еще, во-первых, надо научиться правильно приземляться — тогда без костылей ходить будешь!

Комкор ходил по кабинету и, рубя рукой воздух, продолжал:

— Я вот по честному тебе, академик, скажу. Сам по два раза обе ноги ломал. Но, вот теперь освоил и ничего… хожу.

«Хохмит генерал», — подумал Кукушкин. И, будто угадав его мысль, Маргелов продолжил:

— Григорий Павлович! Скажи, разве не так?

Паньков молча улыбался, слушая этот генеральский инструктаж.

— Ну, теперь тебе все ясно? — улыбаясь спросил комкор.

— Так точно, товарищ генерал! Закажу брезентовые штаны пошире, чтобы из них все выдуло ветром, если, не дай Бог, при прыжке рот раскрою! — неуклюже сострил будущий парашютист.

— Ну, мудачок, хорошо, что понял кое-что, — улыбнувшись, принял комкор нелепую шутку, и уже серьезно заметил:

— Там у вас в отделе хорошие офицеры, присматривайся к ним, перенимай все лучшее и полезное.

Кукушкин сказал, что с офицерами уже познакомился и коллектив ему понравился.

— Ну, хорошо, давай приступай!

Когда рассказывал офицерам отдела, какой «прием» устроил ему комкор Маргелов, те едва не лопнули от хохота. Смеялся и он; при этом странным было то, что не было обиды за ругательства, которые комкор, вроде бы мимоходом, посылал в его адрес.

Уже позже Григорий Павлович Паньков, вспоминая этот эпизод, рассказал, что когда Кукушкин вышел из кабинета, Маргелов сказал, что из этого академика получится неплохой десантник.

Так с благословения Василия Филипповича в тот памятный вечер началась десантная служба Алексея Васильевича Кукушкина продолжительностью в тридцать четыре года.

Еще одним наглядным уроком для молодого офицера Кукушкина. явилось то, что он однажды увидел в одном из полков 13-й гвардейской дивизии. Тогда для воспитания боевого духа в войсках широко применялась самобытная наглядная агитация, в том числе в виде наскоро намалеванных плакатов, прославляющих боевую храбрость и решительность десантников.

Работая в этом полку, он увидел намалеванную полковым «баталистом» во всю стену казармы «картину» — на ней изображался эпизод боя, в котором десантники со зверскими лицами кромсают ножами и расстреливают в упор противника. Горы трупов, лужи крови.

— Не стыдно ли вам любоваться таким «шедевром»? — спросил он начальника штаба.

— Что вы говорите! Это сделано по заказу комкора в целях воспитания боевого духа солдат. Такие плакаты скоро будут во всех частях!

Позднее он понял прозорливость комкора. Солдатам нравилась такая «живопись», особенно, если изображенные рожи чем-то напоминали знакомых сослуживцев. Так что дело тут не в эстетике, а в воспитании у десантников таких качеств, какие нужны на войне.

Много легенд ходит о том, как командир 37-го воздушно-десантного корпуса генерал Маргелов предотвратил большую беду, обезоружив вооруженного автоматом солдата, готового стрелять в любого и каждого. Некоторые считают, что он проявил при этом «безумную храбрость». Но гораздо больше людей, знавших его не понаслышке, уверены в том, что иначе генерал Маргелов поступить не мог: то, что он как хороший психолог правильно оценил душевное состояние солдата — это одно, но не самое главное. Именно его отеческая любовь к своим «сынкам-солдатам» заставила отринуть смертельную для себя опасность ради спасения жизни и чести временно потерявшего душевное равновесие десантника, а также его сослуживцев.

В наибольшей степени совпадает с рассказом отца воспоминание об этом случае живого свидетеля «ЧП», бывшего тогда начальником отдела кадров воздушно-десантного корпуса гвардии подполковника Таминдарова Хуснутдина Шайхутдиновича. Таминдаров Х. Ш. родился в 1913 году в Башкирии, татарин, прослужил в Советской Армии с 1935 по 1961 год, в 1945 году освобождал от японских милитаристов территорию Китая, в 1950 г. после учебы на академических курсах в Москве был назначен начальником отдела кадров 37-го ВДК на Дальний Восток, после расформирования которого в 1956 году проходил службу до 1961 года в должности начальника отдела кадров 106-й воздушно-десантной дивизии в Туле. Не пришлась офицеру по душе после двадцати лет таежной дальневосточной жизни служба в Москве, даже в армейском аппарате, куда его было забирал только что назначенный Командующим Воздушно-десантными войсками генерал Маргелов В.Ф., к тому же не захотел он с тремя малыми детьми ждать год-два собственной квартиры. Вернулся в Тулу. После увольнения из армии обменял он свою трехкомнатную квартиру в Туле на равноценную в Башкирии, где проработал более тридцати лет начальником отдела бытового устройства Министерства социального обеспечения Башкирии.

Сразу после прочтения книги «Генерал армии Маргелов В.Ф.» («Полиграфресурсы», Москва, 1998) десантник-маргеловец, написал небольшие воспоминания о своем командире. По тексту добавлены и воспоминания других свидетелей изложенного ниже «ЧП».

«…У Вашего отца была солдатская душа. В своей книге Вы описываете отдельные события служебной и боевой обстановки, когда Маргелов, не дорожа своей жизнью, старался сохранить жизни десятков, сотен и тысяч воинов, и в то же время — победить врага. Но и в мирное время бывали моменты, когда приходилось действовать решительно, не считаясь со своей жизнью. Так, например, в 1953 году в 98-й воздушно-десантной дивизии произошло «ЧП». Солдат Сидоров (настоящую фамилию не помню), обиделся на своего командира роты, который обещал за хорошую службу предоставить ему отпуск, но не дал его. Назначенный часовым и находясь на посту, вооруженный автоматом, он напился и высказал намерение убить командира роты».

Командир роты, испугавшись, убежал. Подоспевший командир батальона приказал солдату положить автомат на землю и подойти к нему. Сидоров по-прежнему никого к себе не подпускал, а в ответ только и повторял: «Не подходите, я — часовой на посту, а не то — убью!» Волнение и шум нарастали. Подошел командир полка подполковник Власов, но солдат не подчинился и ему. Весь личный состав полка собрался и ждет, чем это кончится. Подъехал командир дивизии полковник Мороз — Сидоров не подпустил также и его, раздраженно выкрикивая свою угрозу убить любого при попытке подойти к нему. Командир дивизии, боевой ветеран Великой Отечественной войны, отступил от солдата и позвонил командиру корпуса генералу Маргелову, доложил о происшествии и попросил разрешения «во избежание ненужных жертв» применить по солдату оружие «на поражение». Комкор приказал не стрелять: «Ждать меня, выезжаю сам на место происшествия!» После чего позвонил подполковнику Таминдарову: «Таминдаров, зайди ко мне, выезжаем в 299-й парашютно-десантный полк — там «ЧП»!»

Приехав на место, генерал Маргелов увидел, что пьяный часовой спрятался и не подпускает к себе никого, повторяя угрозы застрелить любого, кто к нему приблизится. Солдаты его полка залегли кольцом вокруг поста, готовые открыть огонь. После доклада о происшествии командир корпуса приказал всем оставаться на местах, а сам направился… прямо к Сидорову. Комкора упрашивали не подходить к солдату, мол, лучше его застрелить — ведь убьет же!

Таминдаров Х.Ш. вспоминает, что у Маргелова был бельгийский пистолет, и он медленно приближался к солдату, заложив руки за спину. Но это не соответствует тому, что рассказывал отец. Если при нем и был пистолет, то только не в руках.

Приблизившись к солдату метров на двадцать, генерал Маргелов спросил: «Знаете ли Вы меня?» Солдат ответил утвердительно: «Да, знаю, Вы командир корпуса ВДВ.» Комкор отметил, что это очень приятно, и спокойным голосом сказал: «Положи автомат и подойди ко мне.» Однако солдат срывающимся голосом попросил не подходить, а то застрелит. «Я на посту и могу убить!» — почти простонал он. Позже генерал Маргелов сказал своим начальнику отдела кадров и начальнику политотдела Аксененко: «Когда солдат сказал, что знает меня, я почувствовал — психика его не нарушена.»

А в тот момент генерал Маргелов, уловив некую тень замешательства в голосе солдата, сделал еще несколько шагов к нему и громко и властно заявил:

— Слушай, солдат! Даю тебе честное генеральское слово, если отдашь мне автомат, судить тебя не буду!

— Товарищ генерал! Не подходите, застрелю!

— Ах ты, мудак паршивый, стреляй, гад, в своего генерала! Меня фашисты расстреливали четыре раза и не убили! А ты, засранец, хочешь убить! Да тебя твои сослуживцы тогда растерзают! Положи автомат и подходи ко мне! Я тебя не дам в обиду!

Распахнув шинель, решительно двинулся к солдату.

Солдат явно растерялся. Такого оборота дела не ждал, и, видимо, трезвея, крикнул:

— А Вы, действительно, не накажете меня?

— Даю генеральское слово, что судить не буду!

После таких слов солдат медленно вышел из сарая, молча положил автомат у своих ног и остался стоять, даже не шевелясь.

Генерал быстрым шагом подошел к нему, обнял его, затем усадил его на лежащее рядом бревно, угостил папиросой.

— Ты, действительно, боевой солдат, — заявил он, — иди и садись в мою машину, поедем в штаб корпуса.

Комкор попрощался с командиром дивизии, а командиру полка, уезжая, едко заметил:

— Из тебя, подполковник, командир полка, что из собачьего дерьма пуля! (Вскоре комкор послал командира полка на курсы повышения квалификации в г. Рыбинск. В ВДВ его больше не видели…)

После чего сел в машину и приказал водителю трогать. Сотни солдат, сержантов и офицеров остались стоять на месте, пораженные поступком командира корпуса, не веря, что все так счастливо закончилось.

Прибыв в штаб корпуса, пригласили начальника политотдела корпуса полковника Аксененко и рассказали ему, как происходили события. Начальник отдела кадров подполковник Таминдаров рекомендовал отправить солдата для дальнейшего прохождения службы в другую часть, в саперный батальон. В.Ф. Маргелов согласился, приказав вызвать командира батальона и сообщить ему суть дела. Подполковник Таминдаров в точности и без промедления выполнил приказ комкора.

Так бы все и закончилось, да начальник контрразведки дивизии, где произошло «ЧП», шифротелеграммой сообщил Командующему Дальневосточным военным округом Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я. в Хабаровск о происшествии с солдатом в г. Куйбышевка-Восточная.

На другой день командир корпуса В.Ф. Маргелов вызвал Таминдарова Х.Ш. и зачитал шифровку Командующего округом, в которой приказывалось солдата арестовать и судить судом военного трибунала, а генералу Маргелову объявлялось замечание за то, что он в мирное время пошел разоружать солдата, проявившего неподчинение командиру. Другие очевидцы утверждают, что в личном деле генерала записано взыскание «за безрассудную храбрость».

В одном интервью, отвечая на вопрос, правда ли это, генерал Маргелов заметил: «От Родиона Яковлевича Малиновского была мне хорошая взбучка, чтобы не подставлял грудь под непутевую пулю.»

Подполковник Таминдаров в душе был твердо уверен в том, что комкора Маргелова в момент опасной встречи с солдатом спасла только твердость духа. Однако приказ маршала нужно было выполнять. Вызвали комбата вместе с солдатом и объявили приказ. Командир корпуса поднялся, подошел к солдату, обнял его и заявил: «Я тоже солдат и подчиняюсь приказу маршала. Вас будут судить, но я буду настаивать, чтобы Вас не посадили в тюрьму, а направили в дисциплинарный батальон.» Впоследствии, по решению суда солдат отслужил шесть месяцев в дисбате, после чего был демобилизован из армии.

Командир корпуса уезжал в отпуск. Был теплый осенний вечер, и он, переодевшись в поезде по тогдашней моде в пижаму, вышел до отхода поезда прогуляться по перрону. Покуривая папиросу, он неторопливо прохаживался вдоль вагона. Вдруг к нему робко подошел солдат в форме, но без погон.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться? — спросил он, — я тот самый Сидоров, которого Вы спасли от тюрьмы, а, может быть, от глупой смерти.

— Сынок, — обрадовался генерал, — вот уж не думал, что еще когда увижу тебя. Куда направляешься? Есть ли у тебя деньги на дорогу?

Солдат рассказал, что едет домой, собирается продолжать учебу, работать, тем более, что в дисбате получил несколько строительных профессий. От денег стал отказываться, но Василий Филиппович понял, что они ему были бы совсем не лишними. Порывшись в карманах пижамы, он отдал солдату все, что было. Выкурив вместе по папиросе, генерал напоследок, не говоря лишних слов, обнял его и подтолкнул в сторону уже тронувшегося с соседнего пути поезда. Солдат прыгнул на подножку вагона и оставался стоять на ней, пока отец мог его видеть…

Подполковник Теминдаров Х.Ш. пишет: «Этот случай я описал потому, что генерал армии Маргелов В.Ф. и в годы войны и в мирное время в экстремальных обстоятельствах отстаивал интересы своих подразделений, частей, соединений и армии. В случае с солдатом Сидоровым Маргелов В.Ф. не думал о своей жизни, а спасал жизни многих солдат, в том числе и Сидорова.»

После окончания училища 12 лейтенантов (в том числе и Лушников А.П.) получили назначение для дальнейшего прохождения службы на Дальний Восток, в распоряжение Командующего Ставкой войск Дальнего Востока маршала Малиновского Р.Я.

Из них три выпускника прибыли в штаб Ставки в город Хабаровск. Ждут приема. Вдруг в приемную заходит генерал-майор, увидел их и спросил: «Куда, десантники, получили назначение?» Отвечают: «Еще не знаем, ждем приема». Генерал-майор говорит: «Я знаю, куда вас назначат», и пошел к Командующему. Почему он обратился к ним, назвав десантниками, было ясно. В то время десантники на левом рукаве носили знак различия — парашют с крыльями на нашивке в виде ромба, который звали между собой «курицей». Адъютант генерал-майора капитан Шапченов потихоньку сказал им, что это новый командир корпуса генерал-майор Маргелов В.Ф. Молодые офицеры, конечно, вспомнили этого генерала, когда он инспектировал их на первом курсе училища, вспомнили и его мизинец на правой руке.

Вскоре им вручили предложения по дальнейшему прохождению службы в 37-м гвардейском воздушно-десантном корпусе, расквартированном в городе Куйбышевка-Восточная Амурской области. Корпус год назад был передислоцирован из Приморского края и расквартирован (кроме одной дивизии, которая была расквартирована в городе Свободный) очень компактно в небольшом районном городе, в котором военных стало больше, чем местного населения.

По выходным или праздничным дням командир корпуса регулярно посещал военные городки, причем, как правило, с раннего утра. Ездил он на служебной автомашине марки «Победа» кофейного цвета.

Военный городок дивизии был расположен рядом с железной дорогой. Недалеко от забора, ограждающего военный городок, находился железнодорожный переезд, который, как правило, всегда был закрыт. Комкор никогда не ждал, когда откроется переезд оставлял машину и проходил мимо шлагбаума пешком. Зимой носил фуражку, несмотря на суровые морозы, летом ходил в гимнастерке с закатанными манжетами, всегда с палочкой или с прутиком в руках. Руки, как правило, держал за спиной. Очень любил беседовать с солдатами, особенно когда по городку следовала рота на занятия или в столовую. Он обязательно останавливал солдат и интересовался, как дела у десантников? Воспитывал у десантников уверенность и стойкость. Неоднократно приходилось слышать от него во время беседы с солдатами: «Окажешься внизу, все равно не сдавайся, а говори: наша берет». Такое непринужденное общение командира корпуса с личным составом вызывало уважение и гордость за службу в ВДВ. Такого командира корпуса знали все солдаты.

В своих выступлениях был всегда краток и выразителен. Многие его высказывания в виде афоризмов бытовали в среде офицеров, да и до сих пор бытуют, особенно среди тех, кто был близок с ним по службе.

Приведу одно из его высказываний, особо понравившееся слушавшей его аудитории. В то время поступило требование: каждый офицер должен иметь среднее образование. С этой целью при Доме офицеров была организована вечерняя средняя школа для обучения офицеров. Лушникову тоже пришлось пойти туда учиться. Там молодой лейтенант присутствовал на встрече с командиром корпуса (он же — начальник гарнизона) по случаю начала учебного года. Запомнилась лейтенанту немногословная, но очень доходчивая фраза: «Раньше надо было отнимать и делить! Сейчас нам отнимать не у кого и делить нечего. Надо учиться складывать и умножать!»

Аналогичных высказываний можно привести множество..

Вспоминается еще один эпизод, подтверждающий то, что командир корпуса всегда был в солдатских массах и жил их мыслями и настроениями.

Событие это случилось в конце 1952 года. Молодые солдаты совершали плановые прыжки с парашютом из самолета Ли-2. Выпускающих назначали приказом по части, как правило, из числа инструкторов парашютного спорта. А так как их было недостаточно, то приходилось и строевым офицерам-инструкторам, совершать по 15–16 подъемов в роли выпускающего. «Так вот, — вспоминает Лушников А.П., -вошел я в указанный мне самолет, принял 13 десантников. Проверил у них крепление карабинов на тросах в самолете, произвел осмотр ранцев основного и запасного парашютов.

Самолет взлетел, совершил разворот и вышел на боевой курс. По опыту я знал, что скоро последует сигнал «Приготовиться!», и встал у двери в готовности выпускать десантников. В это время открывается дверь кабины самолета и в дверном проеме появляется командир корпуса в фуражке и шинели. Я выпустил десантников, затащил во внутрь самолета вытяжные веревки — десантники прыгали с принудительным раскрытием, отцепил карабины и представился генералу Маргелову: «Выпускающий — лейтенант Лушников!»

Командир корпуса поинтересовался моим парашютным стажем, как часто мне приходилось выпускать парашютистов, сколько у меня прыжков. В конце он спросил, какое училище я закончил. Я ответил: «Алма-Атинское воздушно-десантное». — Хорошо, — удовлетворенно сказал комкор. Вскоре самолет приземлился и генерал из него вышел. — Надо же, — подумал я, — до всего генералу есть дело, на все хватает времени.»

К концу первого года офицерской службы Лушникова А.П. перевели из 116-го пдп в учебный батальон 13-й гвардейской вдд на должность командира учебного взвода.

Примерно в это же время после окончания военного училища в учебный батальон прибыли для дальнейшего прохождения воинской службы такие же как и он молодые лейтенанты: выпускник Рязанского училища Маргелов Г.В., сын командира корпуса, и выпускник Благовещенского училища Первухин Г.В., сын начальника особого отдела корпуса. «Это были трудолюбивые, добросовестные и порядочные офицеры, — отмечает А.П.Лушников, — причем, никаких помыслов о привилегированном положении с их стороны не было. Все тяготы и лишения службы нам приходилось переносить вместе, особенно в суровых условиях зимы».

Кроме кропотливой каждодневной боевой подготовки подразделения учебного батальона привлекались к несению караульной и гарнизонной патрульной службы, как правило, в выходные и праздничные дни.

В один из таких дней, а это было 7 ноября 1953 года, наша учебная рота в 17.00 заступила в наряд по несению патрульной службы по гарнизону на сутки (с перерывом для отдыха с 2.00 до 8.00 следующего дня).

Рано утром патрулей срочно вызвали в батальон, чтобы немедленно послать их на железнодорожную станцию и обеспечить там надлежащий порядок. Из комендатуры станции ночью сообщили, что демобилизованные солдаты— «штрафники» разгромили киоски и буфеты на станции Свободный. Патрулям было приказано прибыть на станцию и не допустить подобных безобразий.

Патрулей посадили в бортовую автомашину ГАЗ-51, и они сразу же поехали на станцию. По прибытию им выпало наблюдать следующую картину: на перроне перед вагоном поезда стоят в шеренге 12 пьяных солдат, а перед ними в фуражке и в расстегнутой шинели с «маузером» в руке ходит и приводит их в порядок командир корпуса — генерал-майор Маргелов В.Ф.

Десантники сразу оцепили перрон и вагон с «дембелями». Командир корпуса остановился перед одним из солдат, у которого пилотка была надета наоборот — звездочкой назад, и спрашивает: где звездочка? Солдат, нагло улыбаясь, берет пилотку, переворачивает ее звездочкой к генералу и отвечает: «Вот она, товарищ генерал.» Генерал Маргелов повторил еще раз свой вопрос — ответ был тот же. Тогда командир корпуса объявляет солдату 15 суток ареста и приказывает патрулю забрать солдата в комендатуру. До прибытия патрулей 15 суток было объявлено еще одному разгильдяю — за попытку оказать физическое сопротивление генералу. Его тоже забрали в комендатуру.

Оказалось, что генерал-майор В.Ф. Маргелов сразу же после того, как ему сообщили о безобразном поведении солдат на станции Свободный, пошел пешком через железнодорожные пути на станцию Куйбышевка-Восточная (штаб корпуса и его квартира находились по другую сторону от станции).

Вскоре подошел поезд. Генерал подошел к вагону, из которого начали выходить отдельные солдаты. Комкор зашел в вагон и потребовал всем выйти и построиться на перроне. На его требование отдельные солдаты реагировали возбужденно, а один из них, находящийся на второй полке, бросился на генерала. Последний, угрожая «маузером», силой усмирил солдата, объявив ему 15 суток ареста. Наиболее активных нарушителей порядка в количестве 12 человек генералу удалось вывести из вагона и построить на перроне.

Таким образом был обеспечен порядок на станции Куйбышевка-Восточная. Главную роль при этом сыграл командир корпуса генерал В.Ф. Маргелов.

После отправления поезда комендант гарнизона майор Рекало обратился к генералу с вопросом: «Товарищ генерал, вы рискованно пошли в вагон один, не дождавшись патрулей.» На что комкор ответил: «А за что же мне Героя дали?»

В послевоенные годы офицерам жилось трудно. Большинство ютилось на частных квартирах, некоторые умудрялись держать кур и даже коров.

«Скромно жил и комкор Маргелов В.Ф., — вспоминает А.В. Кукушкин. — Он занимал половину одноэтажного барачного типа строения напротив штаба корпуса. Оно отличалось от других тем, что было обнесено двухэтажным дощатым забором. Жена его, Анна Александровна, симпатичная женщина, работала врачом в гарнизонной поликлинике, слыла хорошим специалистом, поэтому попасть к ней на прием считалось престижным».

Большим событием в этот период стала неожиданная смерть Генерального секретаря ЦК КПСС, одного из руководителей Советского государства, видного теоретика и пропагандиста марксизма-ленинизма, Генералиссимуса Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина. Сообщение о том, что 5 марта 1953 года скончался И.В. Сталин, потрясло всю страну, весь советский народ. В городах и селах, в армии и на флоте, во всех уголках нашей страны стихийно проходили траурные митинги и собрания. Люди плакали, как бы потеряв родного и близкого им человека. С именем Сталина связана вся история нашего социалистического государства, грандиозные победы советского народа в Великой Отечественной войне с фашистской Германией и империалистической Японией.

После завершения войны коммунистическая партия и советское правительство во главе со Сталиным провели огромную работу по мобилизации советского народа на борьбу за восстановление и дальнейшее развитие народного хозяйства, укрепление мира и безопасности народов всех стран. Вместе с тем, учитывая сохранившуюся опасность войны наша партия и правительство принимали меры по дальнейшему повышению обороноспособности страны, техническому перевооружению Советской Армии и Флота, что особенно ярко проявилось в деле развития Воздушно-десантных войск.

Впоследствии, после смерти Сталина, партия, руководимая «верным ленинцем-сталинцем» Никитой Хрущевым злобно и предвзято оценила его многолетнюю патриотическую деятельность, направленную на укрепление политической и экономической независимости Советского Союза. Им, «верным последователям», было что скрывать от народа. Свои злодеяния они попытались свалить на И.В.Сталина. отсюда и «исторические решения» ХХ съезда КПСС (1956 г.), «осудившие культ личности Сталина, как явление чуждое духу марксизма-ленинизма, природе социалистического общественного строя». Все это вызывало у генерала Маргелова чувства глубокого раздражения и негодования.

Смерть Сталина вызвала в стране всенародную траурную демонстрацию. В день похорон по всей стране было приостановлено движение и трудовая вахта на предприятиях, учреждениях и учебных заведениях. Масса людей всеми видами транспорта устремились в Москву. Начальнику политотдела 105-й воздушно-десантной дивизии полковнику Золотову С.М., как он вспоминает, «посчастливилось быть на похоронах Сталина в составе делегации от Костромской области. Трудно охарактеризовать все, что пришлось увидеть и почувствовать в это скорбное время. Казалось, что нет большего всенародного человеческого горя. Десятки и сотни невинных людей стали жертвами морального и физического давления в эти трудные дни. Трудящееся страны и советские воины поклялись тогда преумножить свои усилия в борьбе за укрепление экономического и военно-политического могущества нашей Родины».

Воздушно— десантные войска, скорбя вместе со всем народом о кончине Сталина, ответили небывалым патриотическим подъемом, приняв повышенные обязательства успешно закончить зимний период обучения, полностью и без тяжелых травм выполнить план парашютных прыжков, организованно провести тактические учения с боевой стрельбой.

Лето 1953 года было особенно тревожным. США все больше втягивались в войну в Корее. Несколько провокационных налетов было совершено американской авиацией даже на объекты в Приморье.

Но особенное беспокойство и тревогу в обществе вызвало необдуманное популистское решение тогдашних правителей во главе с Ворошиловым К.Е. о всеобщей амнистии заключенным.

Многочисленные эшелоны зеков словно бурный поток двинулись на Запад. По пути следования уголовники учиняли погромы и, буквально как ураган, сметали и грабили ларьки и магазины на станциях. Многие из них как тараканы разбегались из эшелонов и оседали в окрестных городах и поселках.

Из Хабаровска пришел приказ: к каждому эшелону, прибывающему на станцию, высылать вооруженную роту десантников, чтобы предотвратить грабежи и погромы.

Участились разбои и убийства, и в нашем гарнизоне комкор своим приказом разрешил офицерам носить личное оружие. Многие тогда жили в напряжении и постоянной тревоге, опасаясь за жизнь близких.

Как-то летом, будучи дежурным, я был свидетелем любопытного разговора генерала Маргелова В.Ф. с начальником штаба генералом Савчуком В.И.

— Знаешь, Валерий Иванович, сегодня едва с ума не сошел. Рано утром слышу — кто-то ходит в соседней комнате. Мысль — бродяги залезли! Схватил «маузер» и думаю, как только откроют дверь в нашу комнату, сразу же влеплю в лоб пулю. И тут открывается дверь, и к нам вбегает один из моих близняшек! Пистолет буквально выпал из рук… Ты понимаешь, что могло бы случиться?! До сих пор не могу очухаться!

Осенью этого же года, вопреки желанию, меня определили работать в десантном отделе штаба Дальневосточного округа. Комкор долго не отпускал, собирался говорить с Командующим, но, в конце концов был вынужден откомандировать меня в Хабаровск.

Встречи с генералом Маргеловым стали редкие и то по случаям, когда он приезжал в Хабаровск или мы — в корпус.

Десантный корпус считался одним из лучших соединений в войсках округа, а его командир — комкор Маргелов В.Ф. — авторитетнейшим и, пожалуй, самым известным генералом. Утверждение это — не искусственная дань Василию Филипповичу. Работая в Управлении командующего ДВО, мы знали состояние всех войск округа и цену их командирам.

Полагаю, что время командования 37-м гв. ВДК и служба на Дальнем Востоке были не худшим периодом в жизни Василия Филипповича Маргелова на пути его становления крупным военачальником в Советской Армии.»

Бывали и поучительные и забавные случаи, которые в 37-м ВДК сразу обрастали «подробностями» и становились поистине легендами. О них также поведал Алексей Васильевич Кукушкин.

«Обучение корпуса шло полным ходом. Отступление от программы, более того, срыв ее, карались беспощадно.

Комкор в полной мере требовал отдачи и от штаба. Этому обязывала и обстановка. В Корее шла война, широко применялся напалм и даже смертоносные бактерии. Личному составу корпуса была проведена вакцинация от чумы и холеры.

Василий Филиппович постоянно был в войсках, мы, офицеры штаба, постоянно сопровождали его на всех учениях и проверках. Это была хорошая школа для нас, операторов. Мы уже знали, что результаты обобщенной работы комкор может потребовать в любой момент, и к этому тщательно готовились. Он всегда требовал конкретных ответов, с примерами, фамилиями и выводами.

Как-то весной 1952 года по тревоге был поднят 116-й гв. воздушно-десантный полк. За ночь полк совершил 20-ти километровый марш-бросок и утром возвратился к месту дислокации. Я, как направленец этой дивизии, прошел с полком весь маршрут и, вроде бы, хорошо знал промахи и успехи в его действиях.

На совещании офицеров Управления корпуса Василий Филиппович приказал мне сообщить о действиях полка. Я по порядку доложил обо всем. И вдруг комкор задает мне вопрос:

— Сколько в полку было отставших на марше и сколько человек с потертостью ног?

Я ответил, что отставших было человек 30–40, потертостей много, а сколько точно — не знаю.

— Вот так — «приблизительно» — работают наши офицеры! — с возмущением заметил комкор и сам назвал точные цифры.

Я готов был провалиться от стыда и позора. Урок на будущее получился хороший.

Авторитет комкора Маргелова В.Ф. был незыблем, требовательность была всегда по существу, без мелочей и пустяковых придирок. Командиры дивизий и частей это знали. И если кто-либо допускал промах, то знал, наказание будет неизбежным, но справедливым, без унижений и оскорблений.

В корпусе, да и не только в нем, о генерале Маргелове В.Ф. ходило немало забавных рассказов, солдатских баек, порою на грани легенд. Что-то из них в действительности имело место, а кое-что было казарменным фольклором, вымыслом.

В частности, помнится рассказ, как генерал Маргелов В.Ф. где-то застукал выпивающих солдат. Оставалось выпить еще полбутылки и, надо же, внезапно нагрянул к ним не кто-нибудь, а сам комкор!

— За что пьете, десантники? — спросил генерал.

— Да, товарищ генерал, вот у Кольки день рождения, так что простите нас…, — заикаясь от страха промямлил один из них.

— Ну, что же! Вам уже хватит, а я, если не возражаете, за здоровье Кольки не прочь выпить!

И тут же вылил в кружку оставшуюся водку и одним духом осушил ее.

— А сейчас, марш все в казарму! — скомандовал комкор.

Десантник Колька, если жив, наверняка и сейчас помнит, как комкор Маргелов выпил кружку водки за его десантное здоровье.

Другому случаю свидетелями было несколько офицеров штаба корпуса. Дело было так. Маргелов В.Ф. ехал из Никольского гарнизона и по дороге встретил солдата. Выяснилось, что он возвращался из самоволки. Разбираться с ним не было времени, да и уже темнело. Узнав фамилию самовольщика и номер части, комкор спросил:

— Штаб корпуса знаешь где находится?

— Знаю, товарищ генерал!

— Так вот, если через полчаса не будешь там, чтобы разобраться с тобой до конца, сгною на гауптвахте! Понял?

— Так точно, товарищ генерал!

А от Никольского гарнизона до штаба было не менее 5–6 километров, так что солдат явно не смог прибыть туда вовремя.

Отдав приказ, комкор сел в «виллис» и поехал.

Офицеры рассказывали, что вслед за прибывшим в штаб Маргеловым появился солдат, который доложил, что его срочно вызывает комкор.

Появившись в кабинете, солдат доложил оторопевшему от неожиданности Василию Филипповичу, что прибыл по его приказу. Придя в себя, Маргелов спросил:

— Как же ты, стервец, успел так быстро добраться сюда?

Солдат, улыбаясь, признался, что он, когда комкор садился в машину, прицепился на запасное колесо «виллиса» и вместе с ним доехал до штаба.

Василий Филиппович искренне смеялся, восхищаясь десантной находчивостью самовольщика, и приказал дежурному отпустить с миром этого пройдоху.»

В августе 1953 года генерал-майор Маргелов В.Ф. был вызван в Москву. Решался вопрос о его назначении Комендантом Москвы вместо генерал-лейтенанта Силинова. Высокая комиссия тщательно изучила его биографию, послужной список, характеристики, выданные в разное время. Вызвали для беседы генерала Маргелова.

— Товарищ Маргелов, есть предложение назначить Вас Комендантом Москвы. Как вы на это смотрите?

— Спасибо большое за доверие. Единственное, чего я боюсь, так это чтобы международного скандала не вышло.

— Как это!?

— Да, понимаете, ведь придется и с иностранцами встречаться, какие-то вопросы с ними решать. А я, знаете ли, человек крутой, если что не по мне, так все открытым текстом и выскажу. Да еще в соответствующих выражениях.

— Каких это еще «соответствующих выражениях»?

— Которые, как правило, называют непечатными!

Комкора попросили подождать за дверью, а озадаченная комиссия, впервые, по-видимому, столкнувшаяся с таким феноменом (Надо же! Отказаться от такой «теплой» должности, на виду у самого высокого начальства!) Наконец комиссия пришла к единому мнению — такой человек на это место не подходит: всех перепугает. Комкор, узнав об этом решении, вздохнул с облегчением: «Сам я того не хотел. Не хочу быть милиционером.»

На Дальний Восток он вернулся с новенькими погонами генерал-лейтенанта (Постановление СМ СССР от 3.8.53, приказ МО от 4.8.53). Но до возвращения в корпус ему пришлось вместе с другими маршалами и генералами караулить до решения Специального судебного Присутствия Верховного Суда СССР Лаврентия Берию и его сподвижников. Причем, по рассказу отца, Берию лично расстрелял генерал Якубовский И.И., будущий Маршал Советского Союза.

Однако решение о дальнейшей судьбе генерала Маргелова «в верхах» было все-таки принято. Маршал Советского Союза Р.Я.Малиновский и командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник А.В.Горбатов, когда у Министра обороны зашел разговор о кандидатуре командующего ВДВ, не сговариваясь, предложили на эту должность комкора Маргелова Василия Филипповича.

В самом конце весны 1954 года — 31 мая комкор Маргелов В.Ф. приказом Министра обороны был назначен Командующим Воздушно-десантными войсками. Провожали его в Москву тепло, всем корпусом. Искренне жалели, что он уходит и, в то же время, гордились, что наш комкор, а не кто-то другой назначен на эту высокую должность.

«Много лет спустя я полностью осознал, — пишет полковник Кукушкин, — как повезло нашим войскам, что во главе их, теперь уже в далеком 1954 году, был поставлен именно Маргелов В.Ф., самый молодой и не самый опытный из комкоров ВДВ. Надо отдать должное и прежнему командующему ВДВ — генерал-полковнику Горбатову А.В., его уму, прозорливости, да и смелости рекомендовать на такую высокую и ответственную должность генерала Маргелова В.Ф.»

Домой отец неоднократно привозил с охоты маленьких диких животных, отбившихся от матери. Даже в московской квартире у него в разное время жили маленький, еще полосатый, кабанчик, а потом — медвежонок. Близнецам доверяли прогуливаться с ним у дома на Смоленской набережной. На всякий случай одевали на Мишку ошейник, хотя он себя вел очень миролюбиво и охотно играл с восхищенной детворой. Пока он был совсем маленьким его кормили с пальца манной кашей. Обсасывая палец, он смешно сопел и вся семья любовалась этим. Но звери росли, держать их дома становилось небезопасно и их отдавали в зоопарк или как Мишку — в десантную роту. Когда через много лет повзрослевшие близнецы приехали в это подразделение, то увидели здоровенного медведя, который послушно ходил за солдатами, и виртуозно преодолевал вместе с ними полосу препятствий. Солдаты его очень любили, охотно делились нехитрой своей кашей и баловали сладостями. К сожалению встретился на его пути «уставший» офицер-политработник, на которого Мишка позволил себе зарычать. Во избежание большого скандала пришлось срочно устраивать медведя в зоопарк.

Глава 3 Первые шаги командующего воздушно-десантными войсками

В своей книге генерал Павленко П.Ф. вспоминает, как в войсках восприняли новое высокое назначение генерала Маргелова В.Ф. «Итак, после ряда предыдущих командующих ВДВ, среди которых были и незаурядные генералы, но не прошедшие такой десантной школы, пришел молодой еще, в расцвете сил, энергичный и смелый до дерзости человек, настоящий Герой Советского Союза, имеющий солидный опыт войны и жизни, любимец всех десантников, Василий Филиппович Маргелов. И хотя он перед назначением на эту должность служил на Дальнем Востоке, во всех наших частях о нем уже ходили легенды.

Воистину Воздушно-десантные войска обрели в его лице своего надежного руководителя на многие годы. И не будет преувеличением сказать, что в их становлении и развитии от слабо вооруженных парашютно-десантных частей к современному высокомобильному роду войск решающая роль навсегда останется за Василием Филипповичем Маргеловым.»

Вступая в должность Командующего, Василий Филиппович получил войска боевые, высоко подготовленные, но состоящие, в основном, из пехоты с легким вооружением и военно-транспортной авиации (она была тогда составной частью ВДВ), оснащенной устаревшими самолетами Ли-2, Ил—14, Ту-2 и Ту-4 с весьма ограниченными десантными возможностями. Ил—12 (чисто пассажирский) и Ил—14 (имевший две боковые двери, транспортеры для десантирования грузов в правую и левую двери, прекрасное радиотехническое оборудование) буксировали планеры Як—14 с находящейся внутри них боевой техникой… В таком состоянии ВДВ не были способны решать крупные задачи в современных операциях. А ведь Ли-2 еще совсем недавно в годы Великой Отечественной войны считался «королем воздуха», самолетом-тружеником!

В 1949 году на вооружение войск была принята авиадесантная самоходная артиллерийская установка АСУ-76, разработанная конструкторским бюро, руководимым Н.А.Астровым. ее корпус из сварной листовой стали толщиной до 13 мм позволял защищать экипаж от пуль и осколков. В открытой рубке сверху была размещена 76-мм пушка Д-56Т с боекомплектом в 30 выстрелов. АСУ могла вести огонь как прямой наводкой, так и с закрытых позиций благодаря прицелу ОПТ-2. На ее левом борту крепился ручной пулемет РП-46. Испытывался и плавающий вариант самоходки. Но от ее серийного производства пришлось отказаться, так как авиация не могла десантировать такие машины.

К 1951 году там же была создана более легкая, тоже гусеничная и с открытым верхом, АСУ-57 с меньшим весом за счет применения алюминиевых сплавов и уменьшения толщины брони (до 6 мм). Ее экипаж состоял из 4-х человек. Острые на язык десантники с большим юмором окрестили ее «голожопым «Фердинандом», но очень любили ее за маневренность и «умение» прыгать через довольно широкие рвы. В 1954 году появилась модифицированная плавающая АСУ-57П с улучшенной пушкой Ч-51М, но она не была принята на вооружение — достаточно было выпускающихся серийно АСУ-57, к тому же началась разработка уже новой, более мощной, техники. В это же время появилась достаточно мощная самоходная установка СУ-85, на которой была установлена 80-мм пушка Д-70, спаренная с пулеметом СГМТ. Лобовой лист корпуса толщиной 45 мм оберегал экипаж даже от бронебойных снарядов малого и среднего калибров. Как и вся послевоенная бронетанковая техника, самоходка была оснащена приборами ночного видения, радиостанцией, на корме крепились дымовые шашки БДШ-5. Су-85 дважды модернизировали, в результате чего боевое отделение прикрыли крышей, установили вентиляционную установку, а позже ее вооружение дополнили зенитным пулеметом ДШК. Но весила она более 15 тонн, десантирование ее посадочным способом стало возможным только с появлением самолета Ан-22. На вооружении ВДВ АСУ-57 и СУ-85 находились практически до появления боевой машины десантной — БМД-1. В середине 50-х годов в войска поступила противотанковая управляемая ракета (ПТУР, неправильно называемая снарядом — ПТУРС), что значительно усилило боевые возможности десантников по борьбе с танками. В это же время на вооружение десантников стали поступать ручные и станковые гранатометы и безоткатные орудия Б—10. Основным их достоинством была простота конструкции, небольшая масса и высокая бронепробиваемость (до 40 мм). Увеличивалось количество зенитных средств: в воздушно-десантном корпусе во время Великой Отечественной войны было 18 зенитных пулеметов, а к 1960 году только в воздушно-десантной дивизии было 36 зенитных установок ЗУ-23 (спаренная зенитная установка), которые находятся на вооружении и поныне.

В 1946-59 гг. улучшилось оснащение войск автомобильной техникой и современными (для того времени) средствами связи. Самым массовым оружием личного состава оставалось стрелковое вооружение, развитие которого осуществлялось параллельно с совершенствованием вооружения Сухопутных войск, основные изменения которого были произведены в конце 40-х годов. Для десантников создавались модификации стрелкового оружия, позволяющие его десантирование на парашютисте — меньший вес, складывающийся приклад.

Все эти нововведения увеличивали мощность залпа стрелкового оружия и артиллерии воздушно-десантной дивизии с массы залпа в 1953 году в 1040 кг до 4000 кг в 1960 году, то есть произошло его увеличение почти в четыре раза. Кроме того повысилась эффективность и увеличилась глубина поражения боевых порядков противника с 8 до 15 километров.

На повестке дня стояли вопросы создания новой боевой техники ВДВ и ее последующей модернизации, парашютно-десантной техники, а также замены существующей авиации на новые самолеты Ан-8 и Ан—12. К концу 50-х годов они были приняты на вооружение и поступили в войска. Обладая грузоподъемностью до 10–12 тонн и значительной дальностью полета, эти самолеты давали возможность десантирования больших масс личного состава со штатной боевой техникой и вооружением. Всем комплексом этих сложных вопросов пришлось вплотную заниматься новому командующему ВДВ. Генерал Маргелов сразу установил тесные контакты с научно-исследовательскими институтами, конструкторскими бюро, конструкторами, учеными, неоднократно выезжал на предприятия, в КБ и НИИ, приглашал конструкторов и ученых в войска. Творцы новой техники видели глубокую заинтересованность Командующего, постоянно ощущали его практическую помощь и моральную поддержку при создании и проведении испытаний новых образцов техники.

Так после аварии самолета Ан—10, который лежал после неудачной посадки в Тушино на Ходынском поле, Генеральный конструктор О.К.Антонов, и без того расстроенный, услышал нелестную характеристику своему детищу от А.Н.Туполева: «это не самолет, корова!», и только поддержка Командующего ВДВ Маргелова, его умение найти нужные слова утешения помогли талантливому авиаконструктору вернуться к дальнейшей работе по созданию самолетов семейства «Ан». Так, все-таки, появился Ан—10, затем — Ан—10А, а позже — прекрасный самолет Ан—12, созданный по техническому заданию Командующего Маргелова, и другие его модификации, которые, наряду с самолетом Ан-2 уже «прослужили» десятки лет в ВДВ и кое-где продолжают эксплуатироваться до сих пор. Самолеты Ан-2 в ВДВ используются с 1949 года. Неприхотливый биплан предназначен для персонального обучения парашютистов-десантников, перевозки грузов, ведения радиационно-химической разведки, для совершения спортивных прыжков. При загрузке до 1500 кг самолет берет 10 человек на дальности 600 км при скорости до 220 км/ч. Ан-2 пользуется заслуженной славой у десантников, которые ласково прозвали его рабочей лошадью ВДВ.

В последнее время на оснащение воздушно-десантных войск все в большей степени поступают вертолеты. В России уже в 1909 году по линии военного ведомства разрабатывались аппараты, использующие вертикальную тягу винтов для создания подъемной силы. В начале 1940 года начались летные испытания вертолета конструктора Братухина, которые прекратились в связи с начавшейся войной. Но уже с первой половины 50-х годов вертолеты используются как транспортно-десантные средства.

Практически все вертолеты КБ Миля М.Л. использовались и используются в ВДВ и для спортивных прыжков, начиная от Ми—1 и Ми-4 до Ми-6, Ми-8, Ми-26 и Ми-24. В 50-х годах был разработан вертолет ЯК-24 — «летающий вагон» — вертолет с продольным расположением двух несущих винтов, но широкого практического применения он не получил. Образец этого вертолета можно увидеть в Музее ВВС в Монино. Нашел применение для совершения парашютных прыжков КА-50 конструкции Камова Н.И.

Много времени и сил Командующий Маргелов уделял развитию воздушно-десантной техники. «Технике не прикажешь, — часто повторял он ставя задачи своим подчиненным по этим важным вопросам, — поэтому добивайтесь создания в КБ, промышленности, в ходе испытаний надежных парашютов, безотказной работы тяжелой воздушно-десантной техники». Сам он всячески способствовал созданию на существующих предприятиях военно-промышленного комплекса (ВПК) площадей для серийного производства средств десантирования, тяжелых парашютных платформ, парашютных систем и тар для десантирования грузов до 500 кг, грузовых и людских парашютов, парашютных приборов.

Для их созданиям и производства большой вклад внесли А.И.Привалов, М.А.Савицкий, Н.А.Лобанов, А.С.Палатников, П.Р.Шевчук, Н.Ф.Широков, Ф.Д.Ткачев, И.Л.Глушков, братья Доронины — Владимир Дмитриевич, Николай Дмитриевич и Анатолий Дмитриевич.

В конце 50-х годов на вооружении войск появились парашютные платформы ПП—127, предназначенные для десантирования парашютным способом грузов, массой до 4,6 тыс. кг. На таких платформах можно было десантировать все виды артиллерии, автотранспорт, радиостанции, инженерную технику и многое другое. Им на смену пришли платформы ПП—128, позволяющие десантировать технику и грузы весом до 6,7 тыс. кг. Одновременно были созданы парашютно-реактивные средства десантирования, со скоростью приземления груза близкой к нулю (за счет создаваемой двигателем реактивной тяги). Системы позволяли отказаться от большого количества куполов большой площади, что значительно удешевляло десантирование.

Если конструкторы охотно шли навстречу просьбам Командующего, то в «верхних эшелонах власти», в том числе в Министерстве обороны, всего нужно было добиваться, объясняя необходимость оснащения ВДВ самыми современными образцами техники и вооружения. Командующий всегда и везде доказывал, что десантник, выполняя свои опасные боевые задачи в отрыве от основных войск, рискует своей головой. Так, если ему и придется отдать свою жизнь, то она должна очень дорого достаться врагу. Но все же главным он считал выполнение боевой задачи в интересах основных сил и возвращение с победой домой.

Не менее важным делом Командующего, его Штаба и Управления ВДВ являлась постоянная проработка вопросов развития теории боевого применения войск, которая к тому времени, используя опыт применения воздушных десантов в прошедшей войне, значительно опережала организационную структуру войск и возможности военно-транспортной авиации.

Отставание ВДВ в техническом оснащении и структурных преобразованиях особенно заметным стало к концу 50-х годов, когда Сухопутные войска перешли к массовой моторизации, а в Вооруженных Силах появилось принципиально новое оружие — ракетно-ядерное. Появление ядерного оружия вызвало революцию в военном деле положило начало новому этапу развития применения ВДВ. Роль ВДВ в новых условиях объективно повышалась, так как только десантники могли эффективно и быстро использовать результаты ядерных ударов ракетных войск и авиации для завершения разгрома противника. Перед войсками встали принципиально новые задачи, связанные как с использованием результатов нанесения ударов ядерным оружием, так и с привлечением их для борьбы со средствами атомного нападения противника.

Проведенные в середине 50-х годов командно-штабные и войсковые учения в условиях применения средств массового поражения показали, что воздушно-десантная дивизия способна в этих условиях решать оперативно-тактические задачи, и с 1956 года за ней закрепилось место основного оперативно-тактического соединения.

На одном из таких учений начальнику политотдела 31-й гвардейской воздушно-десантной дивизии полковнику Золотову С.М. пришлось впервые близко увидеть выдающегося военачальника — Маршала Советского Союза Г.К.Жукова. В 1955 году, будучи Министром обороны СССР, он проводил большие учения войск четырех военных округов: Киевского, Белорусского, Прикарпатского и Одесского.

В ходе учений маршал проверил 31-ю воздушно-десантную дивизию. Командующему ВДВ подарили целый альбом, посвященный пребыванию Георгия Константиновича у десантников. Одна из этих фотографий напечатана во всех художественных альбомах о маршале: Г.К.Жуков спустился в окоп и внимательно наблюдает, как трое десантников готовятся к выполнению боевой стрельбы из автоматов. Правее окопа стоит Маршал Советского Союза И.С.Конев, слева (за маршалом Жуковым) — Командующий ВДВ генерал-лейтенант В.Ф.Маргелов. Стоит уверенно — знает, гвардейцы не подведут. Рядом — генералы и офицеры, проверяющие и проверяемые, кто с интересом, а кто — напряженно, всматриваются в сторону цели. Этот снимок крупного формата у генерала Маргелова всегда находился на видном месте, показывая уважение генерала к маршалу, Оно осталось и в 1957 году, когда министр обороны, попав в хрущевскую опалу, вернулся из поездки в Албанию «товарищем Жуковым», и все последующее время. У всех людей случались ошибки, но недаром же Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин назвал Г.К.Жукова «Маршалом Победы». Эта фотография и сейчас занимает почетное место в Кабинете-музее В.Ф.Маргелова.

Итоги проверки подводились в столице Украины, городе Киеве. Командиров соединений, начальников штабов и начальников политорганов пригласили на разбор итогов этой проверки.

«Мне хорошо запомнилась обстановка в зале заседания, — вспоминает Золотов. — На сцене по обоим сторонам большого помещения были вывешены хорошо оформленные топографические карты с оперативной обстановкой, а также различного рода схемы и диаграммы. Министр обороны свободно и убедительно излагал свои мысли и выводы. Чувствовалось, что докладывает опытный, всесторонне подготовленный и волевой военачальник. Когда маршал стал объявлять оценки частям, соединениям и объединениям, получившим неудовлетворительные оценки, он громче обычного, твердо заявлял: «Командира такого-то соединения или части снять с занимаемой должности и назначить с понижением». У всех сидящих в зале по телу пробегали мурашки. Министр требовал от всех командующих и командиров соединений снимать с должностей подчиненных, которые к концу учебного года не добились положительных оценок. Такой требовательный подход к делу обязывал всех командиров и начальников резко повысить требовательность, уровень и качество повседневной работы, создать необходимые условия для улучшения боевой подготовки и повышения боевой готовности войск».

Естественно, много усилий Командующий Маргелов В.Ф. уделял решению кадровых вопросов. Всем известно, что кадры решают все. Это аксиома. Однако в этом важном вопросе всегда присутствует субъективный фактор. Любой новый начальник, включая президента страны, с самого начала стремится создать команду своих единомышленников. И здесь нет ничего плохого. Просто новый командир должен и хочет с самого начала опереться на людей, которых он знает. Достаточно вспомнить войну, когда командующим фронтами, при переводе на другой фронт, разрешали взять с собой лиц, с которыми они уже сработались, особенно начальников штабов. Поэтому не было ничего удивительного в желании Маргелова В.Ф. заменить прежних командиров корпусов, а их было пять. В написанных им выводах в аттестациях на этих людей они все были признаны несоответствующими занимаемой должности по причине отсутствия необходимой оперативной подготовки. Все они выросли в ходе войны и академию Генштаба, в отличие от Маргелова В.Ф., не оканчивали.

Но главной причиной кадровой перетряски с приходом на ВДВ нового Командующего было его стремление к замене командиров соединений и полков на молодых и энергичных, совершающих парашютные прыжки, как и весь личный состав. Да и сам Василий Филиппович был еще сравнительно молодым, ему шел 46-й год. Решению вопроса с комкорами помогла компания расформирования корпусов в армии, и он сам отпал, а уж обновление командного состава в дивизионном и полковом звене не представляло особого труда, но требовалось время для изучения прежних командиров.

Генерал Борисов М.И., наблюдая в годы службы в ВДВ последующую кадровую политику Командующего Маргелова, часто удивлялся тем или иным назначениям, которые, казалось, не укладываются в определенные требования к военным кадрам. А причина такого положения, по его мнению, состояла в особенностях характера и мышления Командующего. Главный принцип, которым он руководствовался при назначении командиров соединений и полков, заключался в том, что командир должен иметь твердый кулак, способный навести порядок и крепко держать в узде подчиненных командиров. Он отрицательно относился к так называемым командирам-интеллигентам, которые несмотря на хорошую оперативную подготовку, высокое общее развитие и хорошие человеческие качества не могли сделать дивизию по настоящему боеспособной, — тогда все их прекрасные качества не принимались во внимание.

Но часто такой подход не всегда себя оправдывал и приходилось потом менять решение.

К примеру, полковник Борисов М.И. на протяжении пяти лет считался лучшим начальником штаба дивизии. Встал вопрос о его дальнейшем использовании (тогда ему было меньше сорока лет) на должности комдива, то Командующий произнес одно слово против этой кандидатуры: «Борисов — интеллигент!» Летом 1962 года Василий Филиппович прилетел в дивизию на Кавказ и он напрямую спросил Борисова о причине его длительного сидения на штабе. Оказывается, у начштаба нашлись «доброжелатели», которые сказали Командующему о его якобы нежелании служить в ВДВ и попытках уйти в Сухопутные войска и что, мол, поэтому перестал прыгать! Не долго думая, полковник Борисов в тот же день совершил два прыжка и доложил Командующему. Тот выматерился и предложил пойти на Рязанское воздушно-десантное училище, на что Михаил Иванович согласился. Но это назначение не состоялось по независящим от него причинам, и Командующий предложил временно стать начальником разведки ВДВ (Борисов М.И. окончил по недоразумению, как он сам рассказывал, разведфакультет академии им. М.Фрунзе в 1949 году). Однако эта временность затянулась, но, как подытожил Михаил Иванович, «главное, я получил возможность работать рядом с таким незаурядным военачальником и узнать его поближе».

Целью одной из первых командировок генерала Маргелова в войска в качестве Командующего ВДВ было знакомство с 39-м гвардейским Венским воздушно-десантным корпусом. Когда он прибыл в Кривой Рог (на Украину), сопровождал его в летние лагеря 100-й и 107-й гвардейских воздушно-десантных дивизий тогдашний начальник оперативного отдела штаба корпуса полковник Борисов. Хорошо подготовленный офицер, ветеран Великой Отечественной войны, мог ответить на все интересующие нового Командующего вопросы.

Всю дорогу до лагерей генерал Маргелов хаял корпус, но полковник Борисов смело возражал ему, доказывая обратное, что корпус на инспекторской проверке получил хорошую оценку, что как он может так утверждать, первый раз приехав в корпус. Потом, позднее начопер сообразил, что Командующий, подначивая с серьезным видом подчиненного, получал таким образом от него информацию о полке или дивизии. Но не все решались, зная крутой характер Бати, возражать на его обидные обвинения в свой адрес. Во-вторых, Маргелов таким манером изучал предварительно командира, его умение логически излагать свои доводы, его эрудицию в военных вопросах и многое другое.

Для подчиненного такой «обидный» разговор с Командующим имел свою положительную сторону, заставляя еще раз проанализировать состояние своей дивизии (полка) и понять требования начальника по основным вопросам подготовки войск. «Надо честно сказать, — вспоминал Борисов, — что после проведенных учений любого масштаба от Василия Филипповича не дождешься похвалы. Это был его стиль: не захваливать, а критикой всех и вся заставить командиров и штабы еще больше удвоить энергию и не расслабляться».

В летнем периоде обучения 1957 года 31-я гв. вдд приступила к освоению парашютных прыжков с новых, более скоростных типов самолетов (Ту-4, Ан—10 и Ан—12). На учебных сборах командно-политического состава ВДВ полковнику Золотову С.М. впервые пришлось принять участие в испытаниях этого нелегкого массового десантирования на площадке приземления в районе города Кривой Рог. Зрелищно тогда выглядел десант парашютистов, выброшенный на высоте 1200 метров от земли. Однако не все обошлось благополучно. Некоторые товарищи неудачно приземлились на твердый, каменистый грунт, получили тяжелые травмы и увечья. «Я долго не мог забыть этого неприятного «ЧП», вспоминал Семен Митрофанович.

Об отношении Командующего ВДВ генерала Маргелова к политработникам хотелось бы привести воспоминания генерал-лейтенанта Золотова С.М… Точнее, к тем политработникам, которые полностью выполняли программу боевой подготовки войск, и могли показать пример подчиненным, а при необходимости и заменить выбывшего из строя командира. Кстати, у десантников это было и есть.

«Последним моим мероприятием в 31-й гв. вдд было проведение семинара политработников ротного звена на стрельбище 381-го пдп. Работники политотдела и штаба дивизии: подполковник Мокшин, майор Хорушунов и капитан Полищук совместно с командиром полка — полковником П.Сбитневым и его заместителем по политчасти подполковником Остапенко подготовили содержательную однодневную программу по выполнению огневых задач в ходе летнего периода обучения с учетом программы боевой подготовки и курса стрельб.

На огневом рубеже было все необходимое для изучения и практического выполнения огневых задач из различного вида стрелкового оружия. Каждый политработник роты (батареи) имел возможность лично ознакомиться с необходимым оружием, огневыми задачами и отстрелять положенные упражнения. Это был настоящий урок — показ, как подготовиться к стрельбе и как надо стрелять.

Командующий ВДВ генерал Маргелов В.Ф., неожиданно оказавшийся на учебном поле, с восхищением любовался этим практическим уроком боевого мастерства. В беседе с политработниками он заявил: «…Только личный пример офицера-командира и политработника может по настоящему обеспечить высокое качество проводимых занятий в поле и на учебном центре». Он надолго запомнил этот семинар и нередко вспоминал об этом при встрече с офицерским составом».

В октябре 1957 года С.М.Золотов был назначен на должность заместителя начальника политотдела 13-й армии (ПрикВО). Однако долго работать ему там не пришлось. В конце октября 1959 года он был назначен инспектором ГлавПУ СА в отдел по руководству работой политорганов Воздушно-десантных войск, который был заново создан после упразднения политуправления ВДВ.

Возвращение полковника Золотова в Москву было для него вдвойне приятным. Во-первых, после восьмилетнего пребывания в войсках он имел желание получить опыт и практику работы в центральном аппарате. Во-вторых, всей семьей вновь оказался на родине своих детей в Москве, где жили старики — мать и отец жены.

По просьбе первого заместителя начальника Главного политуправления генерал-полковника Ефимова П.И., Командующий ВДВ — генерал Маргелов В.Ф. выделил из своего фонда для семьи Золотова С.М. отдельную двухкомнатную квартиру в районе станции метро «Преображенская», совсем недалеко от Управления ВДВ.

К сожалению, не всегда Командующий ВДВ мог решить вопросы быстрого обеспечения квартирами своих офицеров и генералов. Эта проблема была и остается в наши дни особенно острой, тем более в современных условиях значительного сокращения войск.

Сам Командующий по прибытию в Москву некоторое время жил с семьей в гостинице при Центральном Доме Советской Армии (ЦДСА, ныне — Культурный Центр Российской Армии). С Дальнего Востока в Москву летели трое суток самолетом Ил—12. Вещи были отправлены железной дорогой под наблюдением сестры жены Командующего Веры Александровны Куракиной, практически постоянно жившей в семье Маргеловых еще с Кишинева. Прекрасная, благородная женщина, работавшая в блокадном Ленинграде и награжденная медалью «За оборону Ленинграда», так и не завела свою семью. Беззаветно любившая близнецов, она порой заменяла им мать, растила и выхаживала их во время болезни. Она же в отсутствие родителей тайком окрестила ребят в Православную веру. Будучи сама строгой в воспитании детей, она всегда защищала их, когда наказание за детские шалости становилось неотвратимым. Приехав в Москву, она сначала жила в г. Долгопрудном, а позже переехала в Калининград (ныне г. Королев), где продолжала работать до конца своих дней, отказавшись от положенной пенсии. Тем не менее, когда требовалась ее помощь, она приезжала к своим Маргеловым, где ее воспринимали как постоянного члена семьи. Василий Филиппович относился к Вере Александровне всегда с большим уважением и благодарностью, называя ее дома по-семейному Верой.

Однако несмотря на ее бдительную охрану, часть вещей при перевозке была похищена. Особенно семья сожалела о пропавших книгах из домашней библиотеки — хорошие книги в те времена не так-то просто было приобрести. Так что к моменту получения московской квартиры в «сталинской» новостройке — в доме № 5/13 на Смоленской набережной, пришлось приобретать многие вещи первой необходимости. После ремонта в дом была завезена казенная мебель, которая в течение нескольких лет постепенно заменялась на собственную.

Война не прошла даром для супруги генерала Анны Александровны, к тому же волнения и неурядицы, связанные с переездом, подорвали ее здоровье. У нее развилась в острой форме «базедова болезнь». Сначала она вынуждена была отказаться от любимой лечебной работы по специальности врача-отоларинголога, а затем после тяжелой и не совсем удачной операции уже просто физически не могла работать в клинике войсковой части, хотя сделала несколько попыток продолжить работу. В августе 1956 года она окончательно уволилась. В служебной характеристике от 14.8.1956 записано: «В объеме занимаемой должности достаточно подготовлена. Имеет хорошие теоретические знания и практические навыки по лор-специальности. Систематически работает над повышением своих специальных знаний, следит за периодической литературой. Оперативной техникой владеет в среднем объеме. Пользуется заслуженным авторитетом среди больных. Отзывчивый, заботливый врач.» Таким же авторитетом среди больных и их уважением врач Маргелова пользовалась все годы ее работы — на фронте, в Кишиневе, в Пскове, на Дальнем Востоке. В домашнем Кабинете музее хранится маленькая книжечка псковского поэта Николая Щербакова о Герое Советского Союза подпольщице из города Острова «Слово о Клаве Назаровой» (Псков—1948). Книжечка была подарена «благодарным пациентом с наилучшими пожеланиями» — автором поэмы.

Больше она уже не могла петь — у нее до болезни был прекрасный задушевный голос, а песен она знала множество. На Дальнем Востоке она была душой любой компании, к тому же она еще и аккомпанировала себе на пианино, знала много стихов и великолепно декламировала их.

Позже, работая на общественных началах по линии районного отделения Красного Креста, в 1962 году, в разгар Карибского кризиса, Анна Александровна получила неожиданно повестку из горвоенкомата: явиться на призывной пункт «для прохождения дальнейшей службы по специальности в Республике Куба». Генерал Маргелов долго смеялся, а потом позвонил горвоенкому, которому объяснил что к чему. Тот устроил взбучку своим незадачливым бюрократам, после чего лично извинился перед супругой генерала за ошибку.

Василий Филиппович очень переживал за жену из-за ее болезни. В день операции близнецы единственный раз в жизни увидели его скупые мужские слезы, когда он, обняв восьмилетних несмышленышей, спросил их, а скорее — себя: «Что же мы будем делать без мамы, если она умрет?» Вера Александровна безуспешно пыталась сдержать слезы, стараясь как-то отвлечься работой по дому. К сожалению, через десяток лет и ей пришлось пройти через аналогичную операцию.

Немного поправившись, Анна Александровна свои заботу и внимание полностью отдавала любимым мужу и детям, создавая так необходимый домашний уют.

В 1958 году в Москву приехал сын генерала Виталий. Окончив среднюю школу с золотой медалью, он решил поступать на юридический факультет Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова. Во время сдачи вступительных экзаменов в МГУ он жил в семье отца. Успешно поступив на выбранный им факультет, он променял уютную генеральскую квартиру на студенческое общежитие на Стромынке, чтобы в кругу своих сокурсников глубже овладевать знаниями. Но и после этого он часто бывал в семье, особенно по выходным дням.

Близнецы сразу полюбили отзывчивого и доброжелательного брата, который рассказывал им много нового и интересного, пел с ними песни и читал им стихи. В то время творчество Сергея Есенина только начинало доходить до широких читательских масс, и Виталий первым показал красоту стихов великого русского поэта своим младшим братьям. Вместе ходили в кино, в театр, на международные выставки. Даже свою, пусть небольшую, подборку советских почтовых марок подарил Виталий братьям, начинающим филателистам. Находясь в доме на Смоленской, Виталий вместе с ними с удовольствием ходил в магазин за продуктами, в праздники ему «доверялось» разделывать к столу селедку — равных ему в этом не было.

Выдержав огромный конкурс, Виталий поступил на юрфак МГУ. Будучи студентом, руководил студенческим оперативным отрядом. Тогда в стране создавались бригады содействия милиции — на этой зачастую опасной работе Виталий показал свои самоотверженность, пренебрежение к опасности, смелость и смекалку. О нем даже написали в одной из центральных газет. Перед распределением ему предложили работу в органах. Во время прогулок с отцом от Смоленской набережной до Лужников Виталий много разговаривал с отцом, советуясь с ним о выборе жизненного пути. В результате Виталий Васильевич дал свое согласие пойти работать в КГБ. Потом были еще годы учебы, длительные и краткосрочные командировки, с напряжением всех физических и моральных сил, руководящая работа. В 2000 году заместитель Председателя Службы внешней разведки Виталий Васильевич Маргелов, Почетный чекист СССР, кавалер ордена «За военные заслуги», стал генерал-лейтенантом, а в феврале 2001 года получил звание «генерал-полковник».

Через год — в 1959 году старший сын генерала Маргелова — офицер-десантник Геннадий Васильевич, поступал в Академию имени М.В.Фрунзе. Они быстро сошлись с Виталием и в годы учебы часто проводили время вместе. После академии — служба в различных должностях в Воздушно-десантных войсках, где он совершил более трехсот прыжков с парашютом от Берлина до Сахалина, Академия Генерального штаба, командование мотострелковой дивизией. Затем — заместитель командующего армией в Бурятии, начальник Военного института физкультуры в Ленинграде, старший преподаватель Академии Генерального штаба в Москве. Сейчас генерал-майор в отставке Геннадий Васильевич Маргелов, кавалер орденов Красной Звезды и «За службу Родине в Вооруженных Силах» III степени, живет с семьей в Санкт-Петербурге, где 25 сентября 2001 года отметил свое 70-летие. Московские братья сердечно поздравили его с этой датой в санатории «Архангельское», куда он вскоре приехал с женой на лечение.

Позже на Смоленскую набережную стал заезжать и сын Анатолий. Закончив среднюю школу с серебряной медалью, он поступил в институт в городе Таганроге. По окончании института работал научным сотрудником в оборонном научно-исследовательском институте, где защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации. Доктор технических наук, профессор Маргелов Анатолий Васильевич и в настоящее время продолжает трудиться в том же НИИ, одновременно занимаясь преподавательской деятельностью.

Со всеми старшими братьями у близнецов сложились по настоящему братские, дружеские отношения. Старшие охотно передавали младшим свой жизненный опыт, свои знания, в том числе в области искусства и литературы, включая ходившие в списках народные фольклорные произведения. Помнится, как Анатолий в 1970 году подсказал Александру, как построить билогарифмический график зависимости между частотой слова и номером слова, а тот помог Василию создать такой график для его дипломной работы по материалам текстов речей тогдашнего алжирского президента Хуари Бумедьена. Василий с отличием защитил дипломную работу и успешно закончил Институт восточных языков при МГУ, поразив экзаменационную комиссию своими глубокими исследованиями и прекрасным знанием арабского языка. Ему даже предлагали сразу же поступить в аспирантуру родного института. Но он выбрал иной путь — около восьми лет прослужил офицером в системе ГРУ ГШ, проработав в общей сложности шесть лет в арабских странах (Алжир, Египет, Йемен, Сирия, Ирак), сейчас майор запаса Василий Васильевич Маргелов работает первым заместителем директора Дирекции международных связей Российской государственной радиовещательной компании «Голос России»» (РГРК «Голос России»).

Александр в том же 1970 году закончил Московский авиационный институт имени Серго Орджоникидзе и остался работать инженером в Центральном конструкторском бюро экспериментального машиностроения (ЦКБЭМ) в подмосковном Калининграде (ныне г. Королев), где он готовил и защищал дипломную работу. Через год с небольшим добровольно вступил в ряды Вооруженных Сил — в ВДВ. Имеет 145 прыжков с парашютом, в том числе три — внутри и совместно с боевой машиной десантной БМД-1. Сейчас Герой России, кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды, полковник запаса Александр Васильевич Маргелов, работает на Федеральном государственном универсальном предприятии «Росборонэкспорт».

Учебные дела сыновей всегда интересовали Василия Филипповича. Несмотря на свою невероятную занятость, он находил время поинтересоваться их успехами, радовался удачам, сопереживал ошибкам детей, благословлял при отъездах на длительную практику, на лагерные сборы или в летние трудовые лагеря, на целину. Сыновья высоко ценили его доверие к их самостоятельной учебной работе, стараясь изо всех сил не подводить отца. А в конце обучения вместе радостно отмечали получение дипломов и соответствующих нагрудных знаков…

Потом сыновья женились, разъехались. Генерал Маргелов с Анной Александровной переехали в квартиру на Сивцевом Вражке, куда часто приезжали дети со своими детьми. У Геннадия — два сына, у Анатолия — дочь и сын, у Виталия — четверо сыновей, у Александра и Василия — по сыну. Большинство внуков прошли военную службу, кое-кто из них стал офицером запаса. В настоящее время только внук генерала Михаил (сын Геннадия Васильевича) продолжает службу в звании капитан-лейтенанта (а начинал со срочной службы в ВДВ) в песках Западной Сахары в качестве наблюдателя ООН. До этого служил в «горячих точках» в Анголе и Сараево. Внуки Василий (сын Василия Васильевича) и Владимир (сын Виталия Васильевича) — отслужили срочную службу — один в ВДВ, другой в Пограничных войсках.

Старший из внуков (сын Виталия Васильевича) Михаил Витальевич — сенатор, возглавляет комитет по международным делам в верхней палате Федерального собрания. В Совете Федерации он представляет администрацию Псковской области, где дислоцирована 76-я гвардейская Черниговская воздушно-десантная дивизия, где ее командиром начинал службу в ВДВ генерал Маргелов. В кабинете Михаила Витальевича висит потрет деда, чей авторитет подвигает внука на служение Отечеству, на защиту его национальных интересов.

Только дважды собирались все сыновья вместе. Первый раз на служебной даче у отца в дачном поселке МО СССР Внуково, в доме № 16 по улице Пушкина, которой он пользовался с 1961 года до кончины в 1990 году. Сколько там было сделано его и их руками! В один из чудесных летних дней «слетелись» они вместе — вот радости было видеть отцу сыновей здоровыми и веселыми! Фотоснимок с его «великолепной пятеркой» с тех пор хранился (и хранится сейчас) под стеклом на столе в его кабинете дома. Другой раз общая встреча произошла по печальному случаю — на похоронах Бати… Сейчас братья планируют встретиться хотя бы еще раз вместе. Но не так это теперь просто: у кого — болезни, у кого — важные служебные дела, да и материальная сторона, к сожалению, играет сегодня немаловажную роль. Но, главное, есть такое желание А, значит, встрече быть!

Глава 4 Венгрия, 1956-й

В конце лета 1956 года заметно обострилась обстановка в мире. В Социалистическом Содружестве нарушились единство и сплоченность. В Венгрии и Польше активизировались националистические, антисоциалистические силы и контрреволюционные элементы.

Сионизм, поддерживаемый международным империализмом, развязал в 1956 году войну против египетского народа, известную как англо-франко-израильская агрессия. В целях отвлечения Советского Союза от оказания помощи арабам в их справедливой борьбе за независимость, сионистами был спровоцирован так называемый «венгерский мятеж», направленный на свержение дружественного СССР режима в Венгрии. Однако агрессоры просчитались. Советский Союз, следуя курсом сталинской внешней политики, пришел на помощь правительству Венгерской Народной Республики. Как и чуть более десяти лет назад, Советская Армия избавила венгерский народ от местных фашистских недобитков и уголовных элементов, которые на деньги наднационального финансового правительства были готовы пролить реки крови трудового народа своей страны и вернуть Венгрию в лоно «западной демократии». Одновременно Советский Союз выступил с предупреждением тройственной агрессии против арабского народа, заявив о своей готовности оказать, если потребуется, и вооруженную помощь народу Египта. Из США пришло известие о том, что американцы не одобряют действия своих союзников на Ближнем Востоке. Тем самым исключалась опасность возникновения новой мировой войны и развязывались руки союзникам по Варшавскому Договору для принятия решительных мер.

1956 год, конец сентября. Время было напряженное. В войсках повысилось внимание к вопросам боевой готовности и морально-политической подготовки личного состава. Заканчивался учебный год в системе боевой и политической подготовки.

Начальник штаба 31-й воздушно-десантной дивизии полковник Синеокий И.И. в то время находился в очередном отпуске. Командир дивизии генерал Раков С.С. убыл на новое место службы в СКВО. На его место прибыл с Дальнего Востока после расформирования 37-го воздушно-десантного корпуса последний командир корпуса генерал-майор Рябов П.М. Командовал дивизией в это время фактически первый заместитель комдива полковник Жаренов Н.Г. Парашютно-десантный полк и артиллеристы, дислоцировавшиеся в Александрии (Киевский военный округ), находились на сельскохозяйственных работах в центральных областях Украины. Во второй половине октября в один из воскресных дней жена полковника Золотова сообщила ему, что танковая дивизия, которая дислоцировалась в Новгород-Волынске, марширует в направлении к городу Львову. Семен Митрофанович спросил жену: «Откуда тебе известно? Наверно, сработало женское радио». Она обиделась и предложила позвонить коменданту города. Через несколько минут и ему стало известно, что соседнее соединение в полном составе вышло на марш.

Командира дивизии генерала Рябова П.М. в это время на месте не было. Он находился в одном из колхозов Новгород-Волынского района. Из Москвы сообщили — срочно по «ВЧ» позвонить Командующему ВДВ генералу Маргелову.

Заместитель начальника штаба дивизии полковник Черенков вместе с начальником политотдела дивизии полковником Золотовым выехали в город Житомир для того, чтобы поговорить по «ВЧ» с Москвой. Через два часа лично от генерала Маргелова получили команду — привести части и подразделения вдд Новгород-Волынского гарнизона в полную боеготовность. Личный состав утром следующего дня сосредоточить на Львовском аэродроме, а боевую технику, вооружение и необходимый транспорт — на аэродроме города Хмельницкий.

Вскоре офицеры вернулись в Новгород-Волынский. Генерал Рябов оказался на месте. Распределив офицеров штаба и политотдела по частям и подразделениям, комдив с заместителями отправились на Львовский аэродром. На аэродромах всех переодели в полевую форму и выдали сухой паек. Примерно за два часа до посадки в самолеты личному составу стало известно, что десантники летят в Венгрию, приземляться будут посадочным способом, без парашютов. Солдаты, сержанты и офицеры получили краткую информацию о событиях в этой стране и предстоящих задачах частей дивизии. 1 ноября дивизия в составе двух гвардейских полков — 114-го и 381-го и частей обеспечения была посадочным способом десантирована на аэродром города Веспрем, где в дальнейшем и выполняла боевую задачу.

Одновременно с Львовского аэродрома в Венгрию вылетели спецрейсом руководители ЦК КПСС и Советского правительства: А. Микоян, М. Суслов, председатель КГБ И. Серов, Маршал Советского Союза И. Конев и другие.

Перед вылетом с Львовского аэродрома Рябов и Золотов получили от Командующего ВДВ подробную информацию об обстановке в Венгрии и необходимые указания. Начальнику политотдела персонально генерал Маргелов сказал: «Семен, ты опытный политработник, имей в виду, что вы летите в дружественную нам страну. Это обязаны знать и понимать все наши десантники».

Еще 19 октября по приказу Командующего Воздушно-десантными войсками генерал-лейтенанта В.Ф.Маргелова в полную боевую готовность был приведен 108-й гв. парашютно-десантный полк 7-й гв. вдд и сосредоточен у аэродромов близ городов Каунас и Вильнюс. 20 октября на указанные аэродромы прибыли 54 самолета Ли-2 и 45 самолетов Ил—12 для переброски десанта в Венгрию. На аэродромы подразделения полка были отправлены по железной дороге. 3 ноября полк посадочным способом десантировался на аэродроме Текель, захватил и вывел из строя шесть зенитных батарей, после чего перешел к обороне аэродрома.

80-й гв. пдп той же дивизии, выгрузившись 1 ноября на станции Берегово, совершил марш протяженностью около 400 километров и сосредоточился на окраинах Будапешта; где полк участвовал в боевых действиях по освобождению города от мятежников совместно с 108-м полком.

Десантники садились в Венгрии на двух аэродромах: Текельском — под Будапештом и Веспремском — недалеко от озера Балатон. А перепуганная радиостанция «Свободная Европа» выдала очередную порцию лжи: о вылете в Венгрию «черной» дивизии генерала Рябова, которая направлялась якобы в Египет для отражении тройственной агрессии, но в последний момент, уже будучи в воздухе, была перенацелена на Венгрию.

В последние дни октября части и подразделения 31-й и 7-й воздушно-десантных дивизий были сосредоточены, в основном, в назначенных гарнизонах Венгрии. 381-й пдп 31-й вдд был дислоцирован в районе Будапешта, а 114-й пдп и другие части дивизии — в районе города Веспрем. Командовал советскими войсками в ВНР в то время Маршал Советского Союза Конев И.С. Части, входившие в будапештский гарнизон, были подчинены командиру Особого корпуса генералу Лащенко П.Н., которому были поставлены задачи по разгрому контрреволюции и наведению порядка в Будапеште. В других городах и районах аналогичные задачи возлагались на армии, которыми командовали генералы А. Бабаджанян и Х. Мансуров. Условное наименование операции по восстановлению порядка в дружественной стране — «Вихрь».

В октябре — ноябре 1956 года в Венгрии произошло вооруженное выступление антисоциалистических сил. Организаторы выступлений использовали грубые ошибки и извращения, допущенные Венгерской партией трудящихся, а именно: просчеты в области экономической политики, серьезные нарушения законности. В вооруженную борьбу была вовлечена некоторая часть молодежи и других слоев населения.

В этой сложной обстановке группой деятелей Венгерской партии трудящихся в первых числах ноября 1956 г было сформировано Революционное рабоче-крестьянское правительство, создан временный ЦК Венгерской социалистической рабочей партии. Новое правительство обратилось к СССР с просьбой оказать практическую помощь венгерскому народу в защите свободы и независимости, в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией, поднявшей мятеж в стране. Воинские части Советской Армии, временно дислоцированные на территории ВНР на основе Варшавского Договора, а так же дополнительные контингенты советских войск, приняли участие в подавлении вооруженного антиправительственного выступления.

Маршал Конев в своем приказе отметил, что политическое руководство стран Варшавского Договора приняло решение об оказании военной помощи Венгрии. Разгром сил контрреволюции возлагался на советские войска. Готовность к действиям — к исходу 3 ноября. Начало операции — по сигналу «Гром».

По приказу Командующего ВДВ штабом 31-й дивизии был разработан план действий десантных частей и подразделений, созданы передовые отряды для разоружения венгерских частей и средств управления войсками, а также для захвата важных военных и государственных объектов и учреждений. До начала боевых действий десантникам удалось установить тесные контакты с преданными Советскому Союзу военнослужащими венгерской армии, с партийными и государственными работниками на местах, а также с дружественными товарищами из органов государственной безопасности.

Перед началом операции «Вихрь» до всего личного состава частей дивизии был доведен приказ Главнокомандующего Объединенными вооруженными силами. В нем говорилось: «Товарищи солдаты и сержанты, офицеры и генералы! В конце октября в братской нам Венгрии силы реакции и контрреволюции подняли мятеж с целью уничтожения народно-демократического строя, ликвидации революционных завоеваний трудящихся и восстановления в ней старого помещичье-капиталистического порядка. События показали, что активное участие в этой авантюре активных хортистов ведет к возрождению в Венгрии фашизма и создает прямую угрозу нашему Отечеству и всему социалистическому лагерю. Нельзя забывать, что в минувшей войне хортистская Венгрия выступала против нашей Родины вместе с гитлеровской Германией.

В соответствии с просьбой правительства Венгерской Народной Республики, на основе заключенного между странами социалистического лагеря Варшавского Договора, обязывающего нас принимать согласованные меры, необходимые для укрепления их обороноспособности с тем, чтобы оградить мирный труд их народов, гарантировать неприкосновенность их границ, территорий и обеспечить защиту от возможной агрессии…» советские войска приступили к выполнению союзнических обязательств.

3 ноября в 15.30 3-я парашютно-десантная рота, входившая в состав 108-го гвардейского воздушно-десантного полка 7-й вдд, сосредоточилась в районе аэродрома Текель, что в 17 километрах южнее Будапешта. Командовал 3-ей пдр гв. капитан Харламов Николай Иванович, участник Великой Отечественной войны с 1942 года. В 1947 году он окончил Военно-парашютное училище, впоследствии полковник Харламов Н.И. работал преподавателем в Военной академии тыла и транспорта в Ленинграде. Умер в 1982 году.

4 ноября в два часа ночи третья рота получила задачу: действуя в составе 1-го батальона на бронетранспортерах и танках, совершить марш — Текель-Будапешт, разоружить и обезвредить личный состав саперного батальона Венгерской армии, дислоцировавшегося на улице Юллия, перешедшего на сторону контрреволюции. Попытка разоружить противника без применения огня успеха не имела.

Контрреволюционеры оказали упорное сопротивление. Завязался кровопролитный бой, продолжавшийся более суток. Несмотря на яростное сопротивление венгерского батальона и тяжелое положение 3-й роты, сложившееся из-за потерь в личном составе и отсутствия боеприпасов, связи со своими, наличия раненых и невыгодной тактической обстановки, десантники 3-й роты под командованием своего командира не дрогнули. Они не приняли предложения контрреволюционеров сдаться в плен, но стойко, самоотверженно, не щадя сил, крови и самой жизни, выстояли до конца. Удерживая занятые объекты, рота создала благоприятную обстановку для других подразделений батальона, которые также оказались в исключительно трудном положении.

6 ноября в 21.00 в канун годовщины Великой Октябрьской социалистической революции гвардии капитан Харламов Н.И. получил приказ командовать штурмовым отрядом сводных рот по захвату и ликвидации штаба контрреволюции, находившегося в кинотеатре «Корвин» в Будапеште. В соответствии с приказом задача должна была быть выполнена к 6.00 7 ноября. Здание штаба представляло собой сильно укрепленный опорный пункт, оборонявшийся двумя батареями 85-ти мм орудий, танками, зенитно-пулеметными установками и гарнизоном из 359 человек, имевшим миллионные запасы боеприпасов.

Для выполнения этой ответственной задачи в короткие сроки штурмовой отряд был усилен танковым батальоном при огневой поддержке танкового полка 33-й механизированной дивизии нашей армии.

Десантники капитана Харламова встретили яростное сопротивление со стороны контрреволюционеров. Как первая, так и вторая атаки штаба противника успеха не имели.

Используя различного рода проходы в зданиях, проделанные огнем из танковых орудий и ручных гранатометов, группа управления вместе с гвардии капитаном Харламовым Н.И. первой ворвалась в вестибюль кинотеатра «Корвин» и завязала бой внутри здания, обеспечивая своими активными действиями атаку подразделений, действовавшими на других участках.

Несмотря на жестокое и отчаянное сопротивление контрреволюционеров, обусловленное их безвыходным положением, подразделение штурмового отряда в составе 3-й пдр и личного состава, оставшегося от 1-й и 2-й парашютно-десантных и двух мотострелковых рот, при поддержке танкового батальона дивизии в 4.00 7 ноября, в основном, захватили здание кинотеатра «Корвин» и приступили к очистке его служебных помещений и зданий, примыкавших к нему, от отчаянно сопротивлявшихся венгерских фашистов. Гвардейцы-десантники капитана Харламова Н.И., выполняя интернациональный долг, проявили исключительное мужество и героизм.

Только из роты капитана Харламова награждены орденом Красного Знамени — 1 человек, орденом Александра Невского — 1 человек, орденом Красной Звезды — 1 человек, орденом Славы III степени и медалью «За отвагу» — 31 человек.

Из письма ветерана-десантника Рябова В.А., (г. Екатеринбург): «Венгерский мятеж 1956 г. Группа разведчиков 108-го полка под командованием капитана Харламова взяла живым главного мятежника Имре Надя, которого охраняли венгерские эсэсовцы. Харламов получил звание Героя Советского Союза, его разведчики — высшие ордена. Потери были минимальными. План захвата был разработан генералом Маргеловым».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 декабря 1956 года гвардии капитану Харламову Николаю Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Командующий ВДВ генерал-лейтенант В.Ф.Маргелов вручил награду Герою в своем кабинете на Матросской Тишине. Тогдашним руководителям страны, вероятно, было боязно всенародно поблагодарить тех, кто не жалел своей крови и самой жизни при исполнения воинского долга.

А вот из представления на звание Героя Советского Союза другого десантника — гвардии старшего лейтенанта Зинукова Михаила Семеновича, командира парашютно-десантной роты 114-го гв. пдп 31-й гв. вдд.

«Тов. Зинуков М.С. в бою 4 ноября 1956 года проявил личное геройство. Ворвавшись в здание студенческого общежития, огнем обеспечивал успешное продвижение батальона. Отрезанный от батальона, находясь в группе солдат из 7 человек, мужественно в течение часа отбивал попытки мятежников овладеть частью здания, обороняемой его группой, уничтожив при этом 20 мятежников. Четыре раза был ранен, но не покинул поле боя до тех пор, пока не прибыло подкрепление. От потери крови тов. Зинуков умер.»

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 декабря 1956 года за мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи венгерскому народу в защите завоеваний социализма гвардии старшему лейтенанту Зинукову Михаилу Семеновичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). (Из фондов Музея Воздушно-десантных войск).

Также посмертно присвоено звание Героя Советского Союза гвардейцам-десантникам командиру взвода старшему лейтенанту Петру Григорьевичу Волокитину и заместителю командира роты капитану Николаю Васильевичу Муравлеву.

Тогда ни у кого не было сомнений, ради чего советские воины жертвовали своими жизнями — они стояли на пути «нового порядка», который пытался (и постоянно пытается!) навязать всем народам международный наднациональный финансовый капитал. Тогда, в 1956-м, это не прошло. Венгерский народ не удалось запрячь в ярмо мировым ростовщикам. Героям были благодарны…

Но победила «демократия» в нашей стране и в Восточной Европе. Все стали давиться за теми ростовщическими кредитами сами, начисто забыв, что за них нужно расплачиваться по грабительским процентам. И вчерашние герои превратились в мишень для поругания… Оказывается, основа такого отношения к мужественным защитникам подлинных ценностей народов — их политической и экономической независимости — закладывалась уже тогда, что видно из последних строк нижеприведенного стихотворения:

^{Герою Советского Союза}

^{Николаю Ивановичу Харламову}

Автор этого стихотворения родился 21 июня 1967 года. В 1986–1987 гг. проходил службу в Тихоокеанской мотострелковой дивизии (ДВО), старшина запаса. Работал в органах внутренних дел, бывал в командировках по «горячим точкам». Ныне корреспондент Гостелерадиокомпании «Байкал» в Улан-Удэ. Автор стихов о Великой Отечественной войне, воинах-интернационалистах. Спасибо Игорю Рассихину за память!

«Невидимый» Указ — это Указ Правительства СССР от 18 декабря 1956 года о награждении участников подавления контрреволюционного мятежа в Венгрии. В открытой печати опубликован не был. Зато другой Указ от того же числа — о награждении Л.И.Брежнева к его 50-тилетию орденом Ленина — можно было прочитать во всех центральных газетах.

4 ноября в 6 часов утра по сигналу «Гром», сформированные для захвата объектов отряды и подразделения и другие силы дивизии в колонах, по своим маршрутам, одновременно с различных направлений, преодолевая сопротивление противника, устремились к намеченным целям и приступили к активным действиям по наведению порядка и восстановлению органов власти в Будапеште и на местах.

Город Веспрем — центр католической епархии. Его реакционная направленность нам была известна. В этом городе нашим войскам оказывалось большое сопротивление, здесь десантники понесли значительные потери.

Много десантников погибло и в Будапеште, где были сосредоточены основные силы контрреволюции. Подразделения 381-й пдп 31-й гв. вдд, усиленные танками, вели бои на подступах к университетскому городку. Другие его отряды получили задачу овладеть казармами «Петефи». По указанию маршала И. Конева для быстрейшего разгрома вооруженных отрядов в состав Особого корпуса дополнительно были переданы 108-й пдп 7-й гв. вдд и 381-й пдп 31-й гв. вдд. Воздушно-десантными частями и подразделениями были разоружены венгерские зенитные батареи, взятые под контроль аэродромы советских авиационных частей в Веспреме и Текеле.

Большое возмущение у наших солдат и офицеров вызывали случаи жестоких расправ над венгерскими коммунистами и ранеными советскими военнослужащими. Участники тех событий помнят случай, когда в населенном пункте Варполота, выпущенные из тюрем уголовники захватили в заложники двух наших офицеров и одного сверхсрочника, а затем зверски издевались над ними. Это вызвало всеобщее возмущение и ответную реакцию воинов-десантников. Они нашли виновников, а затем без следствия и суда расстреляли их.

Наши танки практически не могли передвигаться по улицам городов. «Венгерские фрицы», как называли мятежников наши десантники, заставляли женщин и детей сидеть у окон домов, а сами, маскируясь между ними, высматривали нашу боевую технику и советских солдат через прицелы пулеметов и гранатометов, гранаты лежали рядом. В такой ситуации наши десантники проявили чудеса храбрости и военной смекалки, вытуривая «эсэсовцев» из домов в рукопашную, чтобы не погиб ни один ребенок ни одна женщина. А против наших солдат воевали, по воспоминаниям В.А.Рябова «недобитые немецкие, австрийские, венгерские и румынские эсэсовцы и фашисты, а также различных мастей уголовники. Оружия у них было навалом во времен второй мировой войны. Своих партийных работников и всех сограждан, дружественно относившихся к русским, путчисты подвешивали за ноги на деревьях и распарывали им животы. Мы это сами видели, и это было запечетлено на фотоснимках в газетах того времени. Что-то нынешние средства массовой информации не вспоминают об этом! Западная граница Венгрии была открыта полностью и там хозяйничали натовские спецслужбы. Отец родной — Маргелов— воспитывал десантника не только как воина-защитника, но и как всесторонне развитого человека в политическом, идеологическом и экономическом планах. Судите сами, когда я демобилизовался, то в политике понимал больше, чем студент горного института. В те годы мы знали всю подноготную НАТО, и понимали, что натовцы признают только силу, а если чуть расслабишься и дашь им это почувствовать, то они сожрут кого угодно. А в те годы главной ударной силой НАТО в Европе была Западная Германия с ее 500 тысячной армией. ВДВ генерала Маргелова были для них, что кость в горле — они нас люто ненавидели, но в то же время уважали и боялись».

Надо отметить, что к началу операции «Вихрь» личный состав советских войск был настроен решительно. А когда стало известно, что оказание Советским Союзом военной помощи Венгрии поддержано всеми социалистическими странами, в том числе, Китаем и Югославией, это еще больше способствовало выполнению нашего интернационального долга.

С каждым днем ноября боевые действия стали вестись в более благоприятных условиях, чем в конце октября. Будапешт и некоторые другие города находились на военном положении. Наши войска контролировали ситуацию на городских улицах. Зарубежная пропаганда, главным образом радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», настойчиво призывала продолжать вооруженную борьбу как можно дольше. Но сопротивление, по сути, уже завершалось.

9 ноября 1956 г. Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Жуков Г.К. сообщал: «… В течение 8 ноября наши войска наводили порядок в Будапеште, прочесывали леса в отдельных районах страны, вылавливали и разоружали разрозненные мелкие группы мятежников. В Будапеште и на местах созданы районные военные комендатуры…».

В ходе боевых действий в Венгрии советские войска понесли значительные потери. По подсчетам они составляли 2260 человек. Безвозвратные потери насчитывали 720 человек, из них было убито и умерло от ран 669 человек, пропал без вести — 51 человек.

Части 7-й и 31-й гв. воздушно-десантных дивизий потеряли 85 человек убитыми, 265 — ранеными и 12 — без вести пропавшими. Было подбито и повреждено немало боевой техники и вооружения. Много жертв было среди венгерского населения. Только в Будапеште погибло около двух тысяч человек и свыше 12 тысяч — ранено. Более 200 тысяч человек покинули Венгрию.

Все это свидетельствует о том, что случившееся явилось трагедией как для венгерского, так и для советского народов. Вооруженная борьба в Будапеште и других городах Венгрии носила ожесточенный характер.

Неприятным уроком для командования и политотдела 31-й гв. вдд явились случаи недостойного поведения отдельных военнослужащих 114-го пдп и отдельного медсанбата, допустивших бесчинства и мародерство (правда, генералы придумали малопонятный термин «барахольство», поскольку подавление венгерского восстания войной не считалось) на территории дружественной нам страны, за что были строго наказаны в служебном и партийном порядке начальник тыла дивизии полковник Квашин, командир парашютно-десантного полка полковник Канищев и командир медсанбата.

В целом же десантники выполнили свой долг достойно, показав высокую боевую выучку и храбрость в боевой обстановке впервые после войны. Всему личному составу частей и соединений Воздушно-десантных войск за образцовое выполнение боевого задания в Венгрии Командующим Воздушно-десантными войсками генерал-лейтенантом В.Ф.Маргеловым была объявлена благодарность. За боевые отличия 1710 десантников награждены орденами и медалями, в том числе командир 31-й гв. вдд генерал-майор П.М.Рябов и начальник штаба дивизии полковник И.И.Синеокий.

Иван Иванович Синеокий был оставлен старшим в месте постоянной дислокации дивизии. однако по каким-то делам вылетел в Венгрию, где ему пришлось участвовать в боевых действиях. После того как советские десантники покинули Венгрию, полковник Синеокий сначала «удостоился» выговора от Командующего Маргелова «за самовольное оставление дивизии», а чуть позже привинтил к кителю орден Красной Звезды «за умелое руководство частями и проявленную при этом личную храбрость в ходе боевых действий».

Выполнив интернациональный долг, воины-десантники возвратились на Родину в пункты дислокации. Погибшие десантники были захоронены в венгерской земле.

Части 31-й гв. вдд в конце декабря вернулись на Родину, но дислоцировались они уже не на территории г. Новгород-Волынский, а в городах Черновцы и Коломыя, где имелись оборудованные аэродромы и посадочные площадки, так необходимые для воздушно-десантных войск. Части и подразделения приступили к боевой учебе и обустройству личного состава на новом месте. Положение с жильем офицерских семей оставалось тяжелым. Командующий ВДВ генерал В.Ф.Маргелов и командование Прикарпатского военного округа принимали меры к разрешению этой нелегкой проблемы.

В связи с венгерскими событиями полковник Золотов вспомнил вторую свою встречу с Министром обороны СССР маршалом Жуковым. «Это было в начале 1957 года. Командира дивизии генерала Рябова и меня неожиданно, без предварительного предупреждения вызвали в Москву. Командующий ВДВ генерал Маргелов сообщил нам, что завтра состоится коллегия Министерства обороны. Надо быть готовыми доложить о действиях личного состава дивизии в Венгрии. Одновременно он предупредил нас, что необходимо подробно доложить о мерах, принятых к лицам, допустившим бесчинства и «барахольство». Все это, безусловно, настораживало нас, вызывало определенную тревогу и беспокойство. Мы знали, что министр обороны — человек строгий и требовательный. За допущенные нарушения он крепко взыскивал с подчиненных.

В день проведения заседания коллегии Минобороны нас пригласили на обсуждение вопроса «Об итогах венгерских событий». Докладчики и выступавшие подробно и всесторонне осветили ход событий и действия советских войск в Венгрии. О боевых делах воинов-десантников коротко доложил Маргелов В.Ф. Нам с комдивом слово не предоставляли. Однако в конце заседания Командующий ВДВ пригласил нас к министру обороны. Маршал Жуков находился в отдельном кабинете, сидел в кресле. Поздоровавшись с нами, он в строгом тоне потребовал от нас доложить ему, «…что делается в частях дивизии на новом месте дислокации и как решается вопрос с жильем для офицерского состава». Мы коротко рассказали ему о положении войск и деликатно попросили министра оказать нам помощь в обеспечении жилой площадью офицерских семей. Других просьб мы не высказали. Обещали своими силами решить вопросы, связанные с созданием учебно-боевой базы и укрытием вооружения и транспорта. Настроение его улучшилось, однако чувствовалась некоторая усталость. Министр обороны поблагодарил нас за активное участие в выполнении боевых задач в Венгрии. Просил передать соболезнования родным и близким воинов-десантников, погибших в ходе венгерских событий. Одновременно пообещал оказать помощь в обустройстве частей дивизии на новом месте дислокации. Уходя из Министерства обороны мы с комдивом еще долго вспоминали эту встречу с Маршалом Советского Союза Г.К.Жуковым, его внимательное, но и требовательное отношение к людям».

Маршал Г.К.Жуков лично поблагодарил Командующего ВДВ за успешно выполненную боевую задачу с минимальными потерями в личном составе, но никакой награды за эту операцию генерал В.Ф.Маргелов. так и не получил, поскольку, как указывалось выше, оказание интернациональной помощи венгерскому народу официально войной не считалось.

Глава 5 Заместитель командующего ВДВ

В конце 1958 года в частях и подразделениях Закавказского военного округа Главной инспекцией Министерства обороны проводилась плановая инспекторская проверка. Группу проверяющих, состоявшую из генералов и офицеров штаба и Управления ВДВ, возглавлял Командующий ВДВ генерал-лейтенант Маргелов В.Ф. Главное политическое управление с целью оказания помощи в проверке состояния воинской дисциплины, партийно-политической работы, политических занятий и марксистско-ленинской подготовки привлекло и офицеров политуправления округа.

Проверке были подвергнуты все части и подразделения 104-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в то время на территории Азербайджана в городе Кировабад и других гарнизонах Закавказья. Командовал ею боевой танкист генерал-майор Потапов Ю.М., а начальником политотдела дивизии был полковник М.Абдурахимов. В состав проверочной комиссии входили: первый заместитель командующего ВДВ генерал-майор М.Танкаев, зам. командующего по тылу генерал-майор М.Аглицкий, начальник парашютно-десантной службы ВДВ генерал-майор А.Зигаев, начальник инженерной службы генерал И.Кочерга, заместитель начальника штаба ВДВ полковник Самсонов и другие ответственные работники.

Проверка длилась более десяти дней. В ходе напряженной работы в поле, на учебных центрах, полигонах, танкодромах, автодромах и аэродромах командование дивизии, офицерский состав, сержанты, солдаты проявили максимум стараний, чтобы успешно сдать государственный экзамен. Выдержав все испытания походно-боевой службы, они без единого происшествия провели батальонное тактическое учение с выброской парашютного десанта. Нелегкий героический труд воинов-десантников, их энтузиазм, трудолюбие, находчивость были достойно вознаграждены — Командующий ВДВ генерал Маргелов В.Ф. без всякой натяжки с удовольствием поставил дивизии высокую оценку «хорошо».

После завершения инспекторской проверки руководство дивизии организовало воскресный обед, естественно, с разрешения Командующего ВДВ, на который были приглашены все командиры частей, их заместители и начальники штабов. На обед прибыли руководители местных советских и партийных органов, а также представители подшефных предприятий и организаций и, конечно, виновники торжества — все командиры частей, их заместители и начальники штабов.

Традиционный русский стол был обогащен и украшен национальными азербайджанскими блюдами. Вместе с воинами-десантниками гости радовались и гордились успехами в боевой и политической подготовке их подшефных частей и подразделений. Обед прошел организованно, вылился в большой, радостный праздник представителей армии и народа.

Среди проверяющих был и инспектор Главпура полковник С.М.Золотов (ныне генерал-лейтенант в отставке), который в ходе командировки имел возможность ближе и лучше узнать Командующего ВДВ генерала Маргелова (которого он знал раньше, проходя службу в ВДВ). Как вспоминает Семен Митрофанович, Герой Советского Союза генерал Маргелов В.Ф. проявил себя на посту Командующего как опытный, энергичный и требовательный военачальник. Он обладал высокими деловыми качествами и пользовался заслуженным авторитетом среди личного состава вверенных ему войск. Его неугомонный характер и неограниченная инициатива позволяли ему активно влиять на широкие массы подчиненных. Он вносил в среду воинов-десантников особый героический, «маргеловский» дух и традиции: смелость, находчивость, дерзость и личную инициативу. Требуя от десантников всесторонней подготовки, знаний и умения пользоваться всеми видами оружия и боевой техники, он не щадил себя самого и был для них образцом для подражания.

Его кажущиеся простота, грубость и, как считали некоторые, даже — «вульгарность», не только не оскорбляли подчиненных, а, наоборот, импонировала им, воодушевляла и вдохновляла их на подвиги и героические дела. Маргелов был (и остался после ухода из ВДВ) любимцем в войсках. Его в неслужебное время звали «отцом — Батей». Работать под началом такого Командующего было легко, интересно и содержательно.

Все эти качества в достаточной мере характеризовали Маргелова В.Ф. как в высшей степени сильную и волевую личность. Как известно, у сильных людей всегда бывает много врагов и завистников. Не был исключением и Командующий Маргелов — после успешной проверки дивизии и последовавшего за ней торжественного обеда в ЦК КПСС поступила фальшивая и злая анонимка, в которой нечистоплотные, завистливые людишки, как вспоминал Золотов, преследовавшие свои корыстные интересы, расписали тот дружеский обед как «коллективное пьянство», организованное Командующим ВДВ. В ЦК партии этому сигналу была дана острая партийная оценка. Инспектору Главпура полковнику Золотову пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить заведующего административным отделом ЦК КПСС Н.И.Савинкина в том, что это была ложь и стопроцентная клевета, направленная на подрыв авторитета генерала Маргелова В.Ф. — заслуженного и уважаемого человека.

Аналогичные кляузы и анонимки имели место и в последующей практической деятельности Командующего ВДВ. Несмотря на высокий деловой авторитет этого замечательного, инициативного военачальника, защитить и отстоять его в то время не удалось. К тому же кое-кому из высших чиновников не понравилось, когда на одном из праздничных приемов, куда не могли не пригласить «отставного» маршала Жукова Г.К., генерал-лейтенант Маргелов, вытянувшись по стойке «смирно», поздравил его с праздником. К Маргелову В.Ф с уважением относились многие крупные военачальники, прославившиеся боевыми заслугами на полях сражений, в частности, маршал Жуков Г.К. Будучи министром обороны, он неоднократно наблюдал за действиями десантников на учениях и выражал удовлетворение их высокой выучкой, восхищался смелостью и отвагой. Те, кто знал Жукова близко, подчеркивают его сдержанность на похвалу в адрес старших начальников. И уж если он говорил, что доволен действиями вверенных им войск, это воспринималось как высокая оценка и их командира, а тем более командующего.

Генерал Маргелов гордился уважением к себе таких военачальников, а потому не менял своего отношения к заслуженным людям в угоду временщикам и высокопоставленным подхалимам, хотя многих бесило его независимое поведение.

Некоторые полагают, что временное снятие генерала Маргелова с должности командующего произошло из-за чрезвычайного происшествия в его родной Псковской дивизии.

В артполку дивизии была разоблачена группа насильников над местными женщинами. И, как раньше практиковалось, первыми о происшествии в армии узнавало высшее политическое руководство страны, а уж потом оно начинало пенять Министру обороны и за происшествия и за то, что он не знает о них. Другая практика, вытекающая из первой, заключалась в повальном и огульном наказании командиров всех степеней, которым не удалось распознать намерений солдат-насильников. Всех поснимали, а некоторых уволили, начиная с младших командиров и включая Командующего ВДВ, у которого в подчинении сотня тысяч десантников с разными характерами. Поди угадай!

Сняли командира полка полковника Тюнина, комдива генерал-майора Евдана и… Командующего ВДВ за компанию, чтобы всем не повадно было.

И вот состоялось решение об освобождении генерала Маргелова В.Ф. от должности Командующего ВДВ. Соответствующий приказ Министра обороны был подписан 14 марта 1959 года. Генерал-лейтенант Маргелов был назначен с понижением — первым заместителем командующего Воздушно-десантными войсками. Новым командующим ВДВ стал генерал-полковник Тутаринов Иван Васильевич, бывший командующий войсками Уральского военного округа, не десантник ни по службе, ни по своему характеру. Он отличался от прежнего Командующего, как небо и земля. Как оказалось впоследствии, это было не лучшее решение для Воздушно-десантных войск…

Не всякий человек может выдержать и спокойно воспринимать понижение в должности, да еще, до обидного, не заслуженного. Василий Филиппович этот удар судьбы воспринял стойко, ничем не выдав свое состояние и отношение к происшедшему с ним. Он никому не жаловался в разговоре об этом и нигде не распространялся на эту тему. Надо сказать, недоброжелатели или кого в свое время обидел Василий Филиппович, злорадствовали, но большинство верило, что Василий Филиппович возродится вновь. После вступления в новую должность, генерал Маргелов не пал духом, не стал предаваться унынию, а с чувством собственного достоинства приступил к исполнению своих обязанностей. Поменяв свой прежний кабинет на находящийся напротив кабинет заместителя, он на следующий день представился своему новому начальнику. Даже самый внимательный человек не смог бы прочитать на лице Василия Филипповича следов переживаний или сомнений. Его жизнь и работа во славу войск продолжалась…

Начался новый этап в его службе. Судьба как будто решила исправить допущенную ранее ошибку, когда Маргелов В.Ф., минуя звено зама, сразу взлетел на должность командующего. Его отношения с новым командующим были ровные, без доли фамильярности, что, мол, и я был таким. Если на сборах Тутаринов спрашивал, где Василий Филиппович, то последний, узнав, что его ищет командующий, буквально бегом направлялся к нему и по уставному рапортовал о прибытии. Тутаринов однажды даже сделал Маргелову замечание в очень вежливой форме: «Зачем Вы, Василий Филиппович, так слишком со мной официально?» На что тот четко отвечал: «Я солдат, товарищ командующий!»

Со своими бывшими подчиненными, он вел себя свободно, с удовольствием играл в шахматы, преферанс и не чурался веселых компаний. Даже со стороны, по его поведению, трудно было заметить его истинное состояние. Не было видно, что он тяготился своим новым положением или был удрученным. Он поставил цель, выдержать этот удар судьбы, пусть даже несправедливый и вернуть свое положение в армейской иерархии.

Один эпизод из периода, когда ВДВ командовал генерал Тутаринов, приводится по воспоминаниям Золотова С.М.

В ВДВ состоялись сборы руководящего состава на базе Тульского воздушно-десантного корпуса и 106-й вдд. Проведены четырехдневные занятия командиров соединений, военно-учебных заведений, их заместителей и начальников служб. Всего присутствовало более 250 человек. Штабом ВДВ была разработана интересная и содержательная программа командно-штабного учения с практическим десантированием войск. Основная тяжесть нагрузки в подготовке и проведении этого мероприятия легла на плечи первого заместителя командующего Маргелова В.Ф. и начальника штаба генерала Павленко П.Ф. Большую помощь им оказали командование корпуса и 106 вдд.

На сборах были показаны новые образцы воздушно-десантной техники и вооружения, способы и методы их применения и использования в условиях современных боевых действий, образцы мужественных действий воинов-десантников в условиях сложной боевой обстановки с применением штатного оружия и при использовании подручных средств. Участники сборов были не только свидетелями интересных и содержательных занятий, но и сами лично выполнили боевые задачи на стрельбище, полигоне, танкодроме и аэродроме. Многие из них совершили одиночные испытательные прыжки и участвовали в практическом десантировании при проведении КШУ. Сборы руководящего состава ВДВ прошли организованно и поучительно. Такого плана мероприятия в Воздушно-десантных войсках проводились постоянно.

В бытность службы офицера Мелькова Г.Т. (он и поведал небольшой, но говорящий о многом из того периода жизни генерала Маргелова эпизод) в Фергане в 105-й вдд одна из рот тренировалась к совершению группового прыжка с большой высоты. Об этом десантировании на уровне мирового рекорда даже листовка была выпущена. Генерал Маргелов тогда был заместителем командующего. Естественно, ответственность за уникальный прыжок он взял на себя.

Прибыв в роту, напутствовал десантников в своем духе:

— Пускай десантники сделают дело красиво, чтобы десантники гремели!

— Так и будем делать, товарищ генерал! — заверил командир роты.

Маргелов «рубанул» солдатским жаргоном — рота захохотала: «Сделаем!»

Василием Филипповичем была организована тщательная подготовка к прыжку, который, естественно, увенчался полным успехом.

В апреле 1960 года комиссия Главнокомандущего Сухопутными войсками, возглавлявшаяся Маршалом Советского Союза Чуйковым Василием Ивановичем, прославленным командующим 62-й Армией, осуществляла инспектирование войск Белорусского военного округа, в том числе трех воздушно-десантных дивизий. О Чуйкове В.И. в ту пору ходило много «легенд», и потому кого-то пугало его отношение к людям, а кого-то предстоящая встреча с заслуженным полководцем, напротив, радовала.

Надо сказать, что Командующий ВДВ Маргелов В.Ф. перед вышестоящими начальниками страха никогда не испытывал. Честным и бескорыстным командирским трудом он добивался выдающихся результатов, которыми мог гордиться. Он верил в войска, в своих подчиненных, а потому принимал проверяющих любого ранга с чувством собственного достоинства. Что касается его отношения к маршалу Чуйкову, то генерал Маргелов уважал маршала как выдающегося военачальника еще со времен Сталинградской битвы, высоко ценил его требовательность и прямоту. Даже характером они были схожи, да и в поведении у них было много общего. Отмечая вдохновенную изобретательность генерала Маргелова при употреблении непечатных выражений, его подчиненные, однако, единодушно сходились во мнении, что маршалу Чуйкову он все-таки уступает. Маршал Чуйков также уважительно относился к Василию Филипповичу, всегда считался с его мнением.

Командир 103-й гв. вдд полковник Шкруднев Д.С. доложил командующему ВДВ генерал-полковнику Тутаринову И.В. о том, что ему следует прибыть на аэродром для встречи Главкома СВ. Как вспоминал инспектор отдела Главпура по руководству политорганами ВДВ Золотов С.М., перед ним стоял неузнаваемый командующий ВДВ. Его лицо заметно побледнело, руки дрожали… Золотов спросил: «Что с вами, товарищ генерал?» А тот, заикаясь, сказал: «Вы знаете Чуйкова?… Это же невыносимый человек. Ему невозможно докладывать…»

Золотов постарался успокоить его как мог и предложил вместе с ним выехать на аэродром. Это предложение было с благодарностью принято.

Командиру дивизии рекомендовали остаться на месте в готовности встретить Главкома. Начальнику тыла было предложено подготовить обед и ужин, а так же гостиницу для всей команды. В военном городке на пути к штабу начальник ПДС организованно проводил комплексную укладку парашютов.

К прилету самолета все были готовы к встрече Главкома Сухопутных войск. Первым рейсом приземлился самолет с его заместителем по боевой подготовке и другие генералы и офицеры Сухопутных войск. Вторым рейсом приземлился Главнокомандующий Сухопутными войсками В.И. Чуйков.

Вначале к его самолету подошел секретарь обкома партии Осадчук, горячо поздравивший Главкома с его с прибытием на белорусскую землю и предложивший посетить областной комитет партии. Однако «ретивый» маршал отверг любезное предложение хозяина города. Предварительно спросив командующего ВДВ о готовности к проверке и, получив положительный ответ, он и сопровождавшие его генералы сразу же направились в десантный гарнизон.

Даже не зайдя в штаб дивизии или полка, где для него (по указанию его же подчиненных) были подготовлены подробный доклад и все необходимые справки, Чуйков поднял по тревоге парашютно-десантную роту и приказал доложить все расписания занятий за последние месяцы. Услышав, что в них отсутствовали полевые тактические занятия, он сделал вывод, что его приказ о необходимости улучшения полевой выучки десантников не выполнен. На этом проверка боевой и политической подготовки в полку закончилась. Попытка комдива Шкруднева и командира полка Осадчего убедить Главкома, что программа боевой подготовки была в основном выполнена, не увенчались успехом. Хотя его заместителю генералу Колпакчи было документально доложено, что приказ Главкома СВ о полевой выучке личного состава в основном выполнен. Настроение Чуйкова было испорчено, он отказался от обеда, ночевать в дивизии также не остался. Командующий ВДВ при этом даже и не пытался доказать правоту своих подчиненных, опасаясь гнева маршала. Генерал Маргелов такого не допустил бы ни при каких обстоятельствах.

Тем не менее во время разбора итогов проверки войск Белорусского военного округа, на котором присутствовали руководители компартии и правительства Белоруссии, маршал Чуйков всесторонне охарактеризовал состояние боевой и политической подготовки в войсках округа. Тон и содержание его выступления носили спокойный, умеренный характер. Все объединения и соединения получили положительные оценки, в том числе и все дивизии ВДВ.

Два года пролетели быстро. И здесь снова вмешалась судьба, но не злодейка. Она, видимо, решила, что выпавшее испытание Василий Филиппович выдержал с честью и решила вмешаться.

В Группе советских войск в Германии Министр обороны Р.Малиновский проводил разбор крупных учений и там поделился с участниками учений одним фактом из служебной деятельности больших начальников. Ему доложили, что снятый с командующего армией один генерал и назначенный там же заместителем, вместо честного поведения и исполнения своих служебных обязанностей, устраивает обструкцию новому командующему, ничего не делает и не помогает ему. А вот есть такой генерал Маргелов В.Ф, тоже оказавшийся в таком же униженном положении, наоборот, показал себя дисциплинированным и трудолюбивым. О нем от нового командующего не поступало никаких замечаний и претензий, даже наоборот.

Вскоре был освобожден от должности командующего Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Тутаринов Иван Васильевич. На эту должность вновь вернулся генерал Маргелов Василий Филиппович — приказ министра обороны датирован 22 июля 1961 года. Таким образом, генерал Маргелов пробыл в должности заместителя командующего ВДВ 2 года, 4 месяца и 7 дней.

По воспоминаниям Золотова С.М., кратковременное пребывание генерала Тутаринова И.В. в ВДВ не оставило заметного следа в этом боевом, специфическом роде войск. Он не вписался в динамику и характер воина-парашютиста, не проявил необходимых качеств, присущих отважным десантникам. Учитывая его возраст и характер, было трудно завоевать авторитет и любовь у подчиненных ему войск. Ему пришлось много раз быть свидетелем проводимых им учений и занятий, и Семен Митрофанович чувствовал как трудно и нелегко принимал он решения на десантирование даже небольшого подразделения. Думается, что правильно и своевременно освободили его от должности командующего ВДВ.

Много позже генерал-лейтенант С.М.Золотов в разговоре с Министром обороны СССР Маршалом Советского Союза А.А.Гречко спросил, не слишком ли поспешили в свое время с решением понизить в должности генерала Маргелова. Андрей Антонович, немного помолчав, сказал, что это, несомненно, было ошибкой военного руководства.

Как гласит народная мудрость, нет худа без добра. Все близкие и знакомые, особенно семья, также переживали временную отставку Василия Филипповича с должности Командующего ВДВ. Тем не менее, у отца появилось больше свободного времени, которое он мог посвятить жене и детям к их огромной радости. По вечерам всей семьей стали ходить в театры, особенно отец любил оперетту и балет, старался не пропускать ничего нового.

Однажды он с женой ходили на балет «Снегурочка» в театр Станиславского и Немировича-Данченко, куда весь свой класс, в котором учились близнецы, привела классная руководительница Н.Б.Крыжановская, преподававшая русский язык и литературу. (Ее муж, Василий Николаевич, еще во время войны вносил свой весомый вклад в укрепление оборонной мощи Родины. Будучи рационализатором и изобретателем, многое сделал своими руками, чтобы наши парашюты стали самыми надежными в мире). В театре их места были рядом, и им было о чем поговорить в антракте.

В выходные дни отец забирал всю семью на лыжные прогулки, устраивая своим хлопцам проверки на выносливость — не менее десяти километров при любом состоянии снега — и чтобы не отставать! Конечно, он не доводил детей до изнеможения, якобы отставая и ожидая, пока его догонят хлопцы, успевал выкурить одну, а то и две папиросы «Беломорканал» (единственный и любимый им сорт табака еще с предвоенных лет).

Летом всей семьей выезжали в Тесницкие военные лагеря под Тулу, где его «гвардейцы», в том числе Виталий, бывший близнецам эталоном во всем, познавали почем фунт лиха десантной службы. Пребывание в лагерях на всю жизнь запомнилось сыновьям, тем более, что в то время там проходил службу комбатом старший брат Геннадий, который катал их на «советском джипе» — «газике». Он даже пытался учить их приемам боевого самбо, будучи в то время чемпионом дивизии. К примеру, этот худощавый, невысокого роста майор ставил вокруг себя шестерых здоровяков и предлагал: «Нападайте, хлопцы!» Те, конечно, стеснялись «напасть» на сына большого начальника. Геннадий повторял свой приказ требовательным тоном и гвардейцы, мешая друг другу, толпой набрасывались на своего комбата. Это-то ему и было нужно! Он моментально находил самого сильного среди нападавших, тут же выводил его из строя, а потом уже расправлялся с остальными.

Там же в Тесницких лагерях во дворе были установлены спортивные снаряды: турник, брусья, а также высокие качели — взлетая на них «в поднебесье» так, что дух захватывало, можно было далеко видеть окружающий участок лес. На спортивных снарядах генерал занимался сам и приучал к ним своих сыновей, в обязанность которых также входило накрывать их на ночь и перед дождем. Часто ходили всей семьей в лес за грибами, которых в то время было достаточно много. Примерно в двух километрах от домика находилось довольно большое озеро с лодочной станцией, где по выходным дням можно было покататься на лодке. В будни десантники отрабатывали на озере преодоление водной преграды на плавающей боевой технике, устанавливали понтонные мосты. Близнецы, да и другие мальчишки, сыновья рядом живущих офицеров, наблюдали за этим с большим интересом, подспудно проникаясь глубоким уважением к нелегкому повседневному ратному подвигу отцовских гвардейцев-десантников.

Глава 6 Вас ждут новые задачи, товарищ командующий!

30 декабря 2001 года десантники прощались с генерал-лейтенантом Павленко Павлом Федосеевичем. Где, как не на похоронах, особенно в разговорах между собой, дается самая правильная оценка человеку?

Так вот, мнение, высказанное многими ветеранами, служившими с Павлом Федосеевичем в течение нескольких десятков лет, было единым. Все сошлись на том, что он был исключительно подготовленным в военном отношении и абсолютно порядочным человеком. Также как и у Командующего ВДВ Маргелова самым страшным ругательством у него было «иваны, не помнящие родства!». Будучи почти 20 лет начальником штаба ВДВ генерал Павленко П.Ф., на всех уровнях поднимал роль и престиж войск. Именно при нем отечественный род войск — Воздушно-десантные войска — стали писаться с большой буквы.

Он прекрасно понимал, на что способны Воздушно-десантные войска при правильном руководстве ими, какие задачи они могут решать в условиях современной войны. Хотя генерал Павленко не имел никаких научных степеней, присутствовавшие ветераны назвали его никак не меньше, чем Академик Воздушно-десантных войск. Больше того, учитывая его заслуги в создании современных ВДВ, единодушно посчитали генерала Павленко П.Ф. Десантником номер 2 — вторым после Командующего Маргелова В.Ф.

Вечная ему память и благодарность десантников!

Генерал-майор Борисов М.И., длительное время возглавлявший разведку и практически создавший разведотдел в ВДВ, в течение многих лет работал в Управлении ВДВ при Маргелове и Павленко. Потому его мнение о Павле Федосеевиче имеет реальную основу.

Он с полным основанием считает. что последнего начальника штаба Василий Филиппович буквально выпестовал. Павел Федосеевич начал служить под эгидой Маргелова В.Ф. еще в 76-й гв. ВДД, в Пскове. После окончания Академии Генштаба Павленко П.Ф. стал познавать азы штабной работы в оперативном штабе, каким являлся штаб ВДВ, вначале в оперативном отделе, возглавляя его, затем заместителем начальника штаба и, наконец, начальником штаба. Имея природные способности, будучи прекрасно подготовленным и обладая необходимой усидчивостью и требовательностью к офицерам штаба, Павленко стал правой рукой Командующего. Это был поистине интеллигент, не курил, не пил, не играл в карты. Зато он был, наверно, единственным генералом в ВДВ, освоившим кинокамеру, а позже и видеокамеру. Он практически не употреблял бранных слов, но, когда было нужно, умел быть и жестким. В Управлении ВДВ, как легенду, передавали случай, когда Павел Федосеевич, распекая в своем кабинете авиационную группу, хлестко бросил: «Вы не авиагруппа, а авиажоппа!» Офицеры-летчики едва дождались окончания «экзекуции» и, едва покинув кабинет начальника штаба, чуть не покатились со смеху, не сколько из-за новизны выражения, как от того, кто это сказал.

Василий Филиппович был уверен в генерале Павленко, как в самом себе. Он знал, что какое бы задание ему не поручил, оно будет выполнено точно и в срок. Недюжинный ум, умение ладить со всеми сотрудниками штаба и командирами в войсках, безмерные трудолюбие и порядочность снискали уважение и доверие к нему у Командующего и у всех командиров и офицеров ВДВ. На него можно было опереться и положиться. Он был самым преданным единомышленником Командующего в течение всего времени.

В.Ф. Маргелов, как Командующий, ценил труд штаба. В подтверждение этого сошлюсь на его отношение к документам, представляемым на утверждение или подпись. Обычно я, как начальник штаба, предварительно докладывал ему содержание основных документов, после чего он внимательно читал сам. За многолетнюю практику не было случая, чтобы он отнесся к документу свысока, пренебрежительно или, как поступали некоторые командующие, порвал или отбросил его. У него было какое-то благоговейное отношение к исполненному плану, графику, приказу или даже телеграмме. И если он с чем-то не соглашался, делал на полях заметку простым карандашом, просил аккуратно подправить и не переделывать заново, особенно это относилось к документам, исполненным чертежницами, кропотливый труд которых он по праву высоко ценил.

Штабу представлял большую самостоятельность, одобрял и поощрял инициативу. Но требовал, чтобы все было тщательно проработано, рассчитано повремени и, главное, жизненно и реально для выполнения войсками.

В шутку как-то сказал, что командир — это шея и жопа, а начальник штаба — голова и сердце. Шея вертится куда скажет голова, а по жопе всегда бьют первого командира. Голова — чтобы думать, рассчитывать и не допускать промахов и тем паче глупостей, а сердце — это значит забота, сочувствие и внимательность. Там, где командир может быть сгоряча несколько «перегнул палку», начальник штаба должен смягчить положение, что-то уточнить в деталях, разъяснить, но выдержать «курс» и провести в жизнь принятое решение.

Приняв решение, не мелочился в указаниях, ограничиваясь обычно сроками оформления. Все остальное являлось заботой начальника штаба и начальников служб. Разумеется, он полагался на их опыт и подготовку.

При таком методе работы мы чувствовали себя раскрепощению и самостоятельно решали многие вопросы по своей службе, строго придерживаясь лишь «генеральной линии» или замысла принятого решения. В штабе и Управлении в целом в течение многих лет ощущалась хорошая сработанность, дружный коллектив. Никто из заместителей командующего и начальников служб не пытался обособиться, все вопросы в рабочем порядке согласовывались с начальником штаба и оперативным отделом.

Василий Филиппович строго спрашивал за своевременность исполнения распоряжений как в штабе, так к в войсках.

На учениях и занятиях в докладах офицеров не любил длинных теоретических рассуждении, требовал конкретности и ясных предложений с кратким расчетом к обоснованием. Тут же переходил к практическому анализу — реально ли это для выполнения войсками?

Огромный жизненный и военный опыт (он был активным участником пяти войн!) позволял ему критически оценивать предложения штаба, начальников родов войск и служб, решения командиров соединений и частей, ставить их на реальную почву.

«Более десяти лет я работал с ним только в должности начальника штаба войск, а до этого еще столько же в должностях начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба. Думаю, что поэтому имею основания высказать некоторые суждения.

Прежде всего скажу, что работу штаба он высоко ценил, как труд кропотливый, требующий терпения, внимания, усидчивости исполнителей — от рядового офицера до начальника штаба. Считал, и думаю совершенно резонно, что в штабе должны работать высоко грамотные, инициативные и исполнительные офицеры. Прежде чем дать свое согласие на назначение в штаб ВДВ подобранного кадровиками кандидата (и уже согласованного с начальником соответствующего отдела и начальником штаба), он стремился лично убедиться на занятии или учении в его деловых качествах, умении сделать выводы из обстановки, четко и кратко доложить предложения командиру.

От начальников служб и отделов требовал внимательно относиться к новичкам, взятым в штаб из войск или после окончания академий, постоянно учить их как вести себя в войсках: честно и правдиво оценивать положение дел, не проявлять кичливости и высокомерия к офицерам штабов дивизий и полков, уметь находить и подмечать полезные начинания офицеров и солдат подразделений. На это последнее качество обращал особое внимание. И это касалось всех офицеров штаба. Заслушивая доклады о результатах работы групп в дивизиях, постоянно и пытливо спрашивал каждого: что нового и полезного он увидел в частях, в работе того или иного командира штаба. Все то, что заслуживало внимания, немедленно доводилось другим частям и штаб обязан был следить за внедрением его в жизнь войск. Это же касалось и отрицательных моментов, например, в подготовке к парашютным прыжкам, где недоработка или дефект могли привести к катастрофе,

Теоретизирующих докладчиков вежливо останавливал и говорил: «Знаешь, я в теории не силен, ты разъясни мне просто, по-солдатски, как это сделать практически». В этом выражении был глубокий смысл. Ведь в военном деле очень важно правильно разобраться в обстановке, оценить свои возможности прежде, чем будешь отдавать приказ подчиненным.

А обстановка каждый раз бывает конкретная, не похожая на теорию. В том и искусство командира, что он способен (или не способен) правильно оценить ее. У нас порой даже в высоких инстанциях преуспевали и вышли в большие чины сугубые теоретики, не способные, однако, практически командовать ни на войне, ни в мирное время. Я никогда не слышал от Василия Филипповича «классических» формулировок замыслов решений, как это преподается в академиях. Зато много раз я слышал его приказы и распоряжения как на учениях, так и в повседневной жизни — четкие, ясные и краткие, при которых подчиненный может проявить инициативу в способах выполнения задачи, он не скован в своих действиях. А замысел решения Командующий уже «отложил» в своем уме, он виден из постановки задачи подчиненным частям.

В ходе учений, когда штаб докладывал Командующему расчет времени на подготовку к операции, важнейшим элементом он считал заботу о том, чтобы дивизии и полки имели достаточное время на подготовку к десантированию. Ведь нередко встречаются случаи, когда старшие инстанции «съедают» львиную долю времени, поздно доводят задачи до войск и они не успевают подготовиться. Грош цена всем умным замыслам начальников, если командиры взводов и рот не имели времени на уяснение своих задач и доведение задачи и порядка действий до всех солдат.

Посоветовавшись в штабе, мы предложили Командующему иную, чем в академиях, методику расчета времени, а именно — начинать с готовности войск к выполнению задачи и идти «назад», оставляя для командиров и штабов самый минимум на принятие решений и постановку задач. Командующий внимательно разобрался и одобрил. С тех пор такой метод расчета времени практикуется во всех частях и вполне себя оправдывает.

Хочу также отметить, что Василий Филиппович никогда не осуждал свой штаб перед Генштабом и другими старшими инстанциями. Наоборот, он всегда мог защитить нас, хотя в работе штаба и начальников служб было и немало погрешностей».

Воспоминания генерала Павленко о Командующем ВДВ генерале армии Маргелове В.Ф. представляются значительными и объективными, а потому с полным основанием приводятся в различных главах настоящей книги.

ВДВ — специфический род войск, занимающий в наших Вооруженных Силах особое место. В отличие от командующих войсками военных округов и армий, Командующий ВДВ обладает значительной «автономией». Ему и его штабу практически мало что можно использовать в своих частях из опыта Сухопутных войск. Имеются в виду основные вопросы боеспособности и боевой готовности в оперативном масштабе, такие как подготовка к десантированию, десантирование и способы действий в тылу противника. Все это разрабатывалось Командующим и Штабом ВДВ и проверялось на учениях, а затем воплощалось в инструкциях, наставлениях и уставах, разумеется, после одобрения Главнокомандующим Сухопутными войсками (когда ВДВ ему подчинялись), Генеральным Штабом и другими органами Министерства обороны. Основываясь на многолетнем опыте, можно сказать, что при всем уважении к этим инстанциям, они, как правило, ничего существенного десантникам подсказать не могли, соглашались с мнением Командующего и штаба по специальным вопросам. В этом отношении Командующий ВДВ выступал и выполнял функции Главнокомандующего видом Вооруженных Сил, важнейшей из которых являлось оснащение войск современным вооружением и техникой, которые можно было бы десантировать в тыл противника. С другой стороны, ему непосредственно подчинены корпуса, дивизии, и ими надо повседневно руководить, как командарму. А с 1956-57 годов корпусные управления были упразднены.

Часто офицеры штаба шутили, с одной стороны у нас солдаты, с другой — Генштаб. Отсюда ясно, что командующему ВДВ и его штабу приходится совмещать функции от Главкома до командарма, а это не так просто при большой территориальной разбросанности войск и всегда ограниченных по количеству офицеров штатах Управления.

С начала 60-х годов наступило время, когда войска возвращались к практике проведения крупных общевойсковых учений и маневров, существовавшей до Великой Отечественной войны. Вызвано это было тем, что началось полное перевооружение ВДВ, превращающее войска в мощное средство ведения современного боя. Командующий Маргелов энергично способствовал тому, чтобы такого рода учения являлись основным содержанием боевой подготовки войск.

Павел Федосеевич Павленко вспоминал, как часто ему приходилось видеть генерала Маргелова «в сложной, острой и неясной обстановке, когда надо было действовать быстро и решительно. Никогда ни на его лице, ни в действиях и решениях не было ни тени растерянности, нерешительности. Я всегда в душе восхищался его умением безошибочно решать сложные вопросы в экстремальной ситуации. В этом ему помогали природная, как говорят, от Бога одаренность и решительность характера истинно суворовского типа военачальника. Он всегда брал на себя всю ответственность перед старшими начальниками за содеянное в войсках или за глупость, допущенную кем-то из подчиненных командиров, объясняя свою вину тем, что плохо научил.

Выполнение поставленной начальником задачи точно в срок было святым правилом. Никогда он никого не просил об отсрочке выполнения приказа. Другое дело, когда Министр обороны или Генштаб предварительно советовались о сроках подготовки того или иного мероприятия, здесь он проявлял взвешенность и здравый расчет времени и возможностей войск.»

Где еще в мирное время проявляется талант командиров и их штабов, степень их компетентности и волевые качества, как не учениях? И чем крупнее учения, тем ярче высвечиваются эти качества — хорошие или плохие.

С 24 сентября по 3 октября на территории Украинской ССР проводились крупные общевойсковые учения «Днепр».

Указанные маневры такого масштаба проводились после войны впервые. На учение были привлечены войска трех военных округов, 76-я (командир дивизии генерал-майор Ометов В.И.) и 103-я (командир дивизии полковник Кобзарь И.В.) гвардейские воздушно-десантные дивизия и вся военно-транспортная авиация, не говоря об воздушных армиях и прочих соединениях других видов и родов войск. Войска заняли исходные районы, а десантные дивизии исходные районы для десантирования.

В ходе подготовки воздушно-десантной дивизии к учениям генерал Маргелов, будучи в полках, обращался к офицерам: «Не посрамите меня, зрителей на сей раз будет столько… Да еще каких!»

Уже позже, из газет участники учений узнали, что с трибун на десантирование десантной дивизии взирало все Политбюро в полном составе во главе с Брежневым, члены ЦК КПСС, министры обороны стран Варшавского Договора, дипломаты и военные атташе. Украина, на территории которой проводились учения, по масштабу напоминавшие развернутую фронтовую операцию, выставила внушительную делегацию.

Командующий с оперативной группой штаба находился в поле в 140 км от Чернигова, где размещался штаб руководства во главе с Министром обороны маршалом Гречко А.А. и начальником Генштаба маршалом Захаровым М.В.

Перед началом маневров Министр обороны на один из дней, на восемь утра назначил последнее совещание, в штаб руководства вызывались все командующие и начальники родов войск Министерства обороны, в том числе и Командующий ВДВ. Поскольку все командующие войсками округов и ВДВ находились далеко от Чернигова, то они должны были прибыть по воздуху.

Полковник Борисов М.И. возглавлял оперативную группу ВДВ при штабе руководства и потому все команды начальника этого штаба, маршала Захарова, касающиеся ВДВ, проходили через него, и он каждый раз должен был расписываться о том, что ознакомлен с очередным распоряжением или командой.

И на этот раз он расписался о времени проведения министром совещания и передал об этом на КП ВДВ в исходный район, где находился Маргелов В.Ф., который должен был прилететь на вертолете. Затем, поздно вечером принесли новое распоряжение маршала Захарова о запрете вылета командующих войсками округов и ВДВ утром на совещание из-за ожидаемого сильного тумана на всей территории маневров. Борисов снова расписался в получении данной команды.

Утром, действительно, выглянув в окно, нельзя даже было различить другие здания во дворе училища и то, что во дворе. Все было окрест окутано белесой мглой, но сквозь нее чувствовалось солнечное освещение. Ровно в шесть утра полковника Борисова по радио вызвал генерал Павленко из исходного района и просил подтверждения на вылет, так как у них сильный туман. Полет по расчетам занимал около часа. Михаил Иванович был в замешательстве, что делать, а вдруг туман быстро рассеется? Но у него совершенно выпал из головы категорический запрет начальника штаба руководства на вылет. Оценив обстановку и предполагая, что осенние туманы быстро рассеиваются с восходом солнца, он решил взять всю ответственность на себя и подтвердил разрешение на вылет. Да, Борисов забыл, что накануне он уведомил Павленко П.Ф. о полученном запрете, но в штабе ВДВ помнили об этом, поэтому он и запросил утром подтверждение на вылет.

Примерно через час еще раз связались по телефону со своим полевым лагерем и оказалось, что несмотря на запрет полетов всех летательных аппаратов, Командующий в 7 часов вылетает на Чернигов. Подлетное время — около 40 минут, и Борисов немедля выехал на аэродром. Там уже шел напряженный разговор руководителя полетов с генералом Тараном П.А., ответственным за перелеты по плану штаба руководства. Узнав, что вертолет с Маргеловым уже вылетел, Таран высказал десантникам свое негодование и грозил строго наказать, вплоть до разжалования командира вертолета.

А туман, как на грех, не рассеивался, он стоял стеной и проникал даже в кабину машины. Через несколько минут на аэродроме услышали рокот вертолета, а взлетная полоса и весь аэродром были по-прежнему окутаны туманом, хотя где то вверху лился поток солнечного мягкого света. Не было даже видно самолетных стоянок, что делать? Полковник Борисов не на шутку перетрусил, нарушив приказ самого министра. Случись самое невероятное с Командующим, он пропал и закончится его так хорошо начавшаяся военная карьера. После окончания в 1967 году Военной академии Генштаба у него впереди маячило продвижение по службе. Но больше всего его тревожила судьба Командующего, который по вине Борисова может пострадать. А как можно было просто поступить: точно и беспрекословно выполнить полученный приказ старшего начальника, передав лишь два слова: «нет разрешения!»

Михаил Иванович, как всегда в трудную минуту своей жизни, мысленно обратился к Богу: «Господи! Спаси и помилуй!» Смеяться не надо. Хотя все мы при советской власти считались официально безбожниками, а иначе бы выгнали из армии, но его мама была глубоко и искренне верующей, и ей удалось заронить в душу будущего офицера зерно веры, которое постоянно тлело внутри него. Видимо, Господь услышал мольбу, и произошло самое настоящее чудо: Когда вертолет где то вверху угадывался прямо над аэродромом, в тумане буквально на считанные минуты открылось небольшое окно и вертолет в него быстро приземлился. Не успел Василий Филиппович выйти из него, туман, как по мановению волшебной палочки, закрыл спасительное для вертолета и для Борисова окно, и снова аэродром окутался плотной стеной тумана. Разве это не знамение судьбы и того, что ожидало Василия Филипповича вскоре!

Все радостно и облегченно вздохнули, и генерал Таран, хотя и сердился, был искренне рад благополучному исходу этого необычного перелета, о котором уже знал Министр обороны, Главком ВВС и весь штаб руководства. Оказывается, Василий Филиппович посчитал запрет полетов перестраховкой летчиков и надеялся, что туман должен скоро рассеяться. А главное — на совещание вызывал Министр обороны, и он не мог допустить даже мысли о том, чтобы по любой причине не прибыть или опоздать.

Встречающие подошли к вертолету и кратко доложили Командующему обстановку, в том числе и о том переполохе, который царил на аэродроме. Доложили также о том, что генерал Таран Павел Андреевич обвиняет командира вертолета в преступном нарушении всех регламентов и инструкций о полетах, намерен принять к нему самые строгие меры. Вскоре к ним подошел и генерал Таран.

Василий Филиппович, как всегда, был подчеркнуто вежлив с генштабистами, а Павла Андреевича Тарана, дважды Героя Советского Союза, он давно знал и питал к нему искренние чувства уважения.

— Уважаемый Павел Андреевич, приношу Вам и всему летному начальству самые искренние извинения за причиненное беспокойство, — сказал Маргелов. — Поймите и мое положение: я не мог не прибыть, не выполнить приказ. А командир вертолета очень толковый офицер, он заслуживает всяческой похвалы. И вылетел он лишь после того, как я подписал ему письменное распоряжение. Прошу Вас ни в коем случае не наказывать и не осуждать его действия, он поступил как на войне. Если надо, я обращусь с этой просьбой к маршалу Вершинину (тогда — Главком ВВС).

Обменявшись еще несколькими любезностями и поблагодарив за обеспечение перелета, десантники поспешили в Чернигов.

Поскольку до совещания еще оставалось около двух часов, Командующему было предложено позавтракать и потом уже заняться делами.

Всю обратную дорогу Командующий возбужденно рассказывал о полете через мглу тумана, окутавшего в то сентябрьское утро Черниговщину. Туман проник в кабину вертолета и Командующий даже пытался его разогнать его руками как табачный дым, все было напрасно. Полет показался долгим и напряженным, мелькала мысль, зачем согласился лететь. В общем, устроил Борисов испытание своему Командующему и тот выдержал его, еще раз показав свои незаурядные моральные качества и способность идти на риск, если требует обстановка.

Весь свой рассказ Василий Филиппович пересыпал солеными словечками, а полковник Борисов был безмерно рад, что все обошлось, слава Богу, благополучно.

До окончания завтрака пришел офицер и доложил Маргелову, что его срочно вызывает министр в Дом офицеров. Быстро рассчитавшись с официанткой, Командующий с подчиненными почти бегом направились к Дому офицеров, находившемуся в двухстах метрах от столовой.

Маршалы Гречко А.А. и Захаров М.В. стояли у входа в здание в полевой форме, в готовности отправиться на машинах на реку Днепр, где проходила условная линия фронта между «северными» и «южными».

После очевидцы рассказали следующее. Гречко и начальник ГШ маршал Захаров получили извещение, что к ним подлетает генерал Маргелов.

Маршал Захаров, возмутившись за нарушение запрета на полеты, произнес: «Товарищ министр! Маргелова за самовольство нужно посадить на гауптвахту!»

Но Андрей Антонович Гречко оценил это по-другому.

— Маргелов здесь ни причем. Виноваты мы, вовремя не отменив совещание. А что касается Маргелова, то известно, что этого человека ничем не испугаешь. Он ползком приползет, но приказ выполнит вовремя!

Генерал-полковник В.Ф. Маргелов, как всегда, подошел четким строевым шагом и доложил о прибытии на совещание.

— Придется Вас наказать, Василий Филиппович. Вы наделали большого переполоха в штабе руководства, поставили на ноги все руководство ВВС во главе с Маршалом Вершининым. Почему не выполнили приказ, ведь был дан запрет на полеты? — спросил Гречко. По его лицу и еле заметной улыбке Захарова Маргелов понял, что за строгими по форме словами Министра в его душе совсем иные настроения.

И здесь Василий Филиппович не растерялся как десантник, нашелся, удивив министра и его свиту, громко отчеканив:

— Товарищ Министр, как же мог я, старый служака, ослушаться Вашего распоряжения? Какой я был бы десантник, если бы испугался тумана? — вопросом на вопрос ответил Василий Филиппович. — Я солдат и обязан выполнить приказ. Если мой министр прикажет мне прибыть в любое место, независимо от сложности условий, то я приползу туда даже на карачках в точно установленное время! А распоряжение о запрете полетов в наш десантный лагерь дошло поздно, когда мы были уже в воздухе.

Все отметили, что такой неожиданный ответ понравился министру, который после своеобразного «верноподданнического» заявления Маргелова, впоследствии резко изменил свое отношение к нему. Он увидел в нем надежного генерала, способного выполнить любой приказ министра. С тех пор отношения между ними были отличные, и Маргелов всегда находил в лице министра поддержку в решении проблем, стоящих перед Воздушно-десантными войсками, а этого он и добивался.

Полковник Борисов же все это время стоял ни жив, ни мертв, ожидая, что Командующий скажет о получении официального разрешения из оперативной группы ВДВ на вылет и он был бы прав, но все обошлось.

Гречко и Захаров тепло поздоровались с Маргеловым и с его сопровождавшими, которые привезли с собой карты и другие документы, подготовленные для доклада Министру, план высадки и действий десантов на маневрах, хотя уже не надеялись, что их удастся доложить сейчас. Раз уж начальство оделось по-полевому и настроилось выезжать, придется ждать до вечера.

Министр, как бы читая мысли офицеров, посмотрел на них и спросил, с чем они пришли.

— Представить Вам на утверждение наши планы после их уточнения на местности, — доложил Василий Филиппович.

Десантников пригласили в зал, где Гречко и Захаров внимательно заслушали доклад Маргелова. Министр утвердил планы, сделав замечание лишь по району высадки десантно-штурмового полка на вертолетах, который применялся как опытный. Но эта поправка десантников не обескуражила, так как Гречко указал район высадки, который они сразу предлагали, но генерал армии Пеньковский, тогда заместитель МО по боевой подготовке, предложил при подготовке учения другой район. Из Дома офицеров все вышли с чувством удовлетворения и были очень довольны, что так быстро удалось утвердить планы.

После утверждения документов десантники с облегчением вздохнули. Тот, кому приходилось неоднократно держать такой «экзамен» перед высоким начальством, думается, хорошо понимает их удовлетворение за проделанную работу, хотя, разумеется, главное было впереди.

Вскоре и туман рассеялся, установилась хорошая погода, и все возвратились в свой полевой лагерь.

Вместе с Маргеловым прилетело несколько офицеров из состава «полевого штаба» ВДВ, в числе которых был полковник Булатников В.А., заместитель начальника оперативного отдела ВДВ. В пути Булатников, рассказал, как они утром готовились к полету в Чернигов.

Поднялись рано, часов в 5, и дежурный докладывал, что везде туман, Чернигов, видимо, принимать не будет. Но Маргелов приказал всей группе готовиться, вылет назначил на 6.30-7.00, надеясь, что погода улучшится. И дал распоряжение летчикам — готовить машину к вылету на 6.30.

Но увы, и к 6.30 никаких признаков улучшения видимости не было. Вновь подошел оперативный дежурный и доложил, что штаб руководства подтверждает запрет на полеты и вылет не разрешает. Командующий ничего ему не ответил, лишь приказал следить за погодой, запрашивать Чернигов через каждые 15 минут.

Время приближалось к 7 утра, всю группу охватило беспокойство. Маргелов приказал Булатникову построить группу и объявил, что в 7 часов будем вылетать.

Вызвал командира корабля и объявил ему приказ о вылете. Старший лейтенант Герасимов ответил, что в такой туман он не полетит, не имеет права рисковать жизнью Командующего и его офицеров, не говоря уже об экипаже. Доложил он это четко, твердо, без всяких колебаний.

— Ты, голубчик, пойми: меня вызывает Министр обороны, — пытался уговорить летчика Маргелов, отведя его в сторону. Но тот стоял на своем. А ожидавшие неподалеку офицеры штаба с повышенным вниманием прислушивались к разговору. Все они чувствовали возраставшее напряжение.

Маргелов молча прошелся несколько шагов взад-вперед. Летчик стоял неподвижно, не сводя глаз с Командующего.

— Не думал, — сказал Маргелов, вновь остановившись перед Герасимовым, — что среди летчиков есть трусливые люди. Командующему ВДВ могли бы найти и более смелый экипаж.

— Я не трус, товарищ Командующий, — с искренней обидой в голосе громко, чтобы слышали все, ответил летчик. — Я готов на риск, но дайте мне письменный приказ.

— Пожалуйста, — примирительно и с готовностью ответил Маргелов. Ему совершенно не хотелось обижать этих молодых ребят и хороших летчиков.

Он тут же подозвал Булатникова и через пять минут приказ был готов. Подписав его, Маргелов вручил бумагу летчику.

Герасимов внимательно прочитал, попросил Булатникова проставить не только дату, но и часы. Сложил документ, вложил его в карман и доложил Маргелову:

— Теперь летим, товарищ Командующий.

При посадке в вертолет Маргелов назначил наблюдателей вправо, влево и вперед. Главная цель наблюдения — следить за туманом и возможными прояснениями. Но в ходе всего сорокаминутного полета прояснений, увы, так и не появилось.

После краткого пребывания Василия Филипповича в Чернигове, где ему был забронирован номер, Михаил Иванович пытался уговорить его отдохнуть и помыться, но ни в какую: полечу, говорит, к своим десантникам в исходный район, подальше от начальства. Он чувствовал себя свободно среди своих соратников и рядовых солдат, а главное, там можно немного расслабиться. Он напомнил Борисову одну главнейшую заповедь подчиненного: если не хочешь неприятностей, то держись подальше от начальства! «И он был прав», — подумал Михаил Иванович.

Начался первый день маневров. С утра, на первой смотровой точке, всех гостей ждал сюрприз. Министр подъехал и остановился вдалеке от трибуны, вышел из машины и медленно направился в ее сторону. И вдруг все увидели что то необычное в форме одежды министра: поверх его кителя была одета портупея с кобурой сбоку. Все засуетились, заволновались, ни у кого ремней не было. Первым сообразил Василий Филиппович, который скомандовал находившемуся рядом с ним полковнику Борисову снять свой ремень и быстренько, пока министр подходил, надел его и, таким образом, снова оказался сообразительней всех. Министр это отметил и одобрил. Он своим примером показал генералам, что на учениях командиры всех степеней должны быть в полевой форме с положенным снаряжением. С тех пор офицеры и генералы на занятия одевают ремни, хотя наши кителя не приспособлены к их ношению, как в других армиях.

Другой курьезный случай произошел на тех же учениях.

Началась выброска первого оперативного десанта — Витебской воздушно-десантной дивизии.

На наблюдательных вышках находились не только наши военачальники, но и руководители армий стран Варшавского Договора, многочисленные гости.

Генерал Павленко находился в дикторской будке, установленной сверху над правой вышкой, а Василий Филиппович с командующим ВТА маршалом авиации Скрипко Н.С. стояли рядом с Министром и гостями на левой вышке и давали ему по ходу дела пояснения.

Ведя репортаж, Павел Федосеевич вдруг заметил на левой трибуне (вышке) какое-то необычное волнение: многие начали быстро, бегом спускаться по лестнице вниз и отбегать в сторону. Через несколько секунд на вышке остались только Гречко, Маргелов и Скрипко. На вышке, где находился Павленко, произошло почти то же, но не было видно, все ли сбежали вниз. И тут он увидел, что сброшенная с самолета установка АСУ-57 летит с нераскрытыми куполами и каждому кажется, что она упадет именно ему на голову. Все замерли, наблюдая за ней. И когда она шлепнулась впереди вышек примерно в ста метрах, все облегченно вздохнули. Началось обратное восхождение на вышки, и лица у многих отражали какой-то внутренний стыд, когда они увидели, что Министр обороны, генерал Маргелов и маршал Скрипко остались на месте и отпускают шутки в адрес «храбрецов».

Надо сказать, что этот случай постоянно был предметом шуток в ходе выброски всех последующих десантов, но уже никто, пожалуй, не стал бы убегать с вышки, да и причин к тому не было, техника работала исправно.

Авторы неоднократно слышали различные варианты повествований и легенд об этих случаях от разных людей, но рассказы Павла Федосеевича Павленко и Михаила Ивановича Борисова наиболее близки к тому, как когда-то, посмеиваясь, излагал события сам Командующий. Текст вариантов зависел от степени испуга их участников, кое-кто говорил об этом даже с негодованием и злостью.

После учений Командующий подошел к разбившейся самоходке — она лежала, уткнувшись в землю стволом, более напоминавшим обычный столовый штопор. Прикинув на глаз расстояние до трибун, он похолодел. Самоходка, в парашютной системе которой произошел сбой, каким-то чудом не угодила в трибуну.

После учений, перед началом смотра, проводившимся на аэродроме КБ Антонова, Командующий объехал строй воздушно-десантных дивизий и остановился возле полка, откуда была наделавшая страха самоходка.

— Колесов, — обратился Василий Филиппович к стоящему рядом командиру соседнего полка, — где тот аспид, который самоходку в Политбюро швырнул?

Командир полка крикнул:

— Красницкого ко мне!

Нетвердым шагом подошел взводный и с явной дрожью в голосе отрапортовал.

— Тысячи платформ, ну, словно пушинки, приземлились. А твоя возьми да и чуть не угоди в меня. Да ладно бы в меня. Со мной рядышком сам Генсек и Министр обороны стояли.

Командующий говорил с присущим ему артистизмом и рядом стоящие офицеры наблюдали, как лицо бедного Красницкого покрылось испариной — учения для него были реальным шансом получит следующую должность. И тут, как на грех, такая оплошность. И вдруг Василий Филиппович перешел с разгромного тона на отеческий:

— Да не дрожи ты, как листок осиновый. Вины за тобой нет! Разобрались. Двигатель тормозной подкачал.

Тут генерал Маргелов заметил измятую и прожженную парадную форму взводного. Ему уже доложили, что форма «прыгала» как раз в той злополучной самоходке.

— Форму жаль? Примак, — приказал он командиру полка, где служил Красницкий, — старшему лейтенанту потерю формы компенсируй. Не в трусах же ему, сверкая яйцами, к девкам ходить.

Раздался взрыв смеха. Красницкий облегченно вздохнул и встал в строй. Об этом скоро узнала вся дивизия — и наслушался же взводный после этого в свой адрес шуток. Однако, ставя себя на место Красницкого, каждый мысленно сказал Командующему спасибо. Командир полка Примак Николай Тимофеевич, выполняя приказ Командующего, испорченную форму старшему лейтенанту компенсировал.

Десантники выдержали этот сложный экзамен с честью. Экзамен это был и для Командующего войсками генерал-полковника В.Ф.Маргелова. Также нелегкие боевые задачи довелось решать мотострелкам и танкистам, саперам и артиллеристам, летчикам и ракетчикам. Но, как писала газета «Правда» 29 сентября 1967 года в статье «Наступление с неба», «самые большие трудности на учениях «Днепр» выпали на долю десантникам».

В ходе учения «восточные» выбросили в тылу «противника» несколько воздушных десантов. Самым крупным, в составе усиленного соединения, был десант, выброшенный на рассвете 28 сентября для захвата важного района в глубоком тылу «противника».

Истребители на сверхзвуковых скоростях проносились в небе на маршрутах полета воздушного десанта, «уничтожая» самолеты «западных», пытавшихся атаковать части военно-транспортной авиации. За ними шли истребители-бомбардировщики, подавлявшие средства ПВО «противника».

Вот над площадками приземления появились тяжелые военно-транспортные самолеты. Передовые отряды, покинувшие их, еще находясь в воздухе, открыли меткий автоматный огонь по наземным целям, расчищая себе место приземления. Тут появились новые группы тяжелых самолетов.

Под огромными куполами грузовых парашютов на землю спускались почти вертикально, с большой скоростью, бронетранспортеры, самоходки, контейнеры с боеприпасами и техникой. Когда до земли оставалось несколько метров, над техникой вспыхнули яркие молнии и раздались мощные взрывы — это сработали тормозные реактивные двигатели. Вслед за ними на пункт управления крупной группировки «западных» и на ее позиции обрушились основные силы парашютного десанта. Тысячи белоснежных куполов укрыли землю.

Десантники быстро усаживались в свою боевую технику, принимали боевые порядки и устремлялись выполнять боевые задачи. Бой воздушного десанта в глубине вражеской обороны — сложный бой — над десантом всегда висит угроза попасть в окружение. Вот почему действия их отличаются стремительностью, наступательным порывом и дерзостью — так учил генерал Маргелов. Воздушный десант боевую задачу выполнил отлично.

Газета «Известия» в те дни (от 28 сентября) писала: «Нужно сказать, что десантники — воины беспредельного мужества и отваги. Они никогда не теряются, всегда находят выход. Десантники в совершенстве владеют различным современным оружием, владеют им с артистическим мастерством, каждый боец «крылатой пехоты» умеет вести бой один против ста.

За дни, проведенные на учении, нам пришлось видеть много умелых действий не только отдельных солдат и офицеров, но и целых подразделений, соединений и штабов. Мы стали свидетелями искусства использования боевой техники в самых сложных условиях боя. Но, пожалуй, самое сильное впечатление осталось от Воздушно-десантных войск, которые возглавляет генерал-полковник В.Маргелов… Их воины показали высокую выучку и такую смелость, инициативу, что про них можно с ответственностью сказать… они достойно продолжают и умножают боевую славу отцов и старших братьев — десантников Великой Отечественной войны. Эстафета мужества и доблести в надежных руках».

Аккордом учений «Днепр» явилась высадка воздушного десанта в тыл «западных» на вертолетах. Десантники выполняли трудную задачу по захвату и удержанию до подхода наступающих войск плацдарм на правом берегу Днепра, занимаемым «противником». В ходе вертолетного десанта впервые применялись десантно-штурмовые подразделения, созданные специально для проверки их возможностей в ходе учений. Низкая облачность на площадке приземления создавала большие трудности для вертолетчиков. Но, с другой стороны, обеспечила внезапность высадки. Подразделения быстро подготовили самоходные орудия, также доставленные вертолетами, и изготовились к атаке. Им предстояло провести боевые стрельбы по «противнику», обозначенному мишенями, рассеянными на большом поле и хорошо замаскированными. Цели показывали, что «противник» располагает самыми современными средствами ведения борьбы. Однако десантники выполнили поставленную боевую задачу отлично, проявив мастерство и отличное владение своим оружием — 98 процентов всех мишеней было поражено их метким огнем.

Хочется привести небольшой отрывок из книги писателя Понизовского В.М. «Солдатское поле» (Изд-во ДОСААФ, Москва, 1970). Владимира Мироновича, крупного мужчину с черной бородой, в обтягивающем фигуру комбинезоне, Командующий часто приглашал в войска, где он скрупулезно изучал жизнь воинов как в повседневной их жизни, так и в ходе учений различных степеней. Судя по дате выхода книги, он описывает учения «Днепр», а насколько достоверно отображенное там событие, пусть скажут свое слово участники учений. Правда, упоминаемых автором голубых беретов в 1967 году у десантников еще не было…

«Мне довелось присутствовать на учениях, где действовал большой вертолетный десант ВДВ. Как назло в то утро метеорологическая обстановка оказалась особенно сложной для вертолетов — низкий, обложной туман. Василий Филиппович Маргелов повел винтокрылое подразделение сам. Сорок минут вертолеты пробирались в сплошном «молоке». И только у самого поля боя вынырнули на просматриваемую местность под косой дождь, под низкие облака.

Началась высадка десанта. Высший класс для экипажа — высадить солдат с подвесных лестниц, удержать машину в двух-трех метрах над землей. А для самих солдат? С оружием, под бушующим от винта ветром, в кромешной пыли, поднятой не одной, а десятком машин? Коснулись подошвы земли — и в цепи, в атаку!

Тысячи десантников перешли в наступление. Следом за Ми-4 волна Ми-6. С этих вертолетов-вагонов выгружается техника. И тоже с трапов — в бой!

«Противнику» не выдержать такой натиск. Корректировщики докладывают: поражено девяносто восемь процентов всех целей, бой идет с полной выкладкой, с последней отдачей сил.

Маргелов успел уже подняться на наблюдательный пункт. Он в полном боевом облачении, с полевой сумкой, с пистолетом на поясе. Командующий ВДВ доволен:

— Уверен: и в настоящем бою число трусов среди них было б равно нулю. Уверен: с каждым из них я смог бы пойти в тыл врага!

— Василий Филиппович, самое время спросить у вас: что такое — подвиг?

— Подвиг — это сознательная готовность к самопожертвованию во имя благородного дела. С полной убежденностью скажу: к подвигу человек должен готовиться. И психологически, и физически.

Генерал показал на долину, на цепи десантников:

— Нужен не только порыв смелых душ, но и железная закалка тел, отличное знание боевое техники и солдатские навыки. Вот тот комплекс, который необходим, чтобы, проявив отвагу, добиться максимального успеха!..

Он снова посмотрел в даль поля, куда уходили отважные парни в голубых беретах. Маргелов был доволен ими.»

Генерал Павленко был глубоко убежден в том, что маневры «Днепр» были важным фактором в установлении хороших взаимоотношений между В.Ф. Маргеловым и Маршалом Советского Союза А.А. Гречко, недавно назначенным на пост Министра обороны. Будучи еще первым заместителем у маршала Малиновского Р.Я., он непосредственно занимался Воздушно-десантными войсками и, конечно, изучал и руководящий состав, внимательно присматривался и к Командующему. А теперь ему представилась полная возможность на деле увидеть и войска, и Командующего.

В ходе учений в силу и неожиданных обстоятельств, Василий Филиппович доказал министру, маршалу Гречко свою преданность и готовность выполнить любую его задачу. Ветераны ВДВ полагают, что до учения «Днепр» отношение министра к Маргелову, мягко сказано, было не очень благожелательным, по каким причинам, трудно сказать наверняка, и последний это принимал к очень близко к сердцу, переживал.

А.А. Гречко уважал смелых и решительных военачальников, не боявшихся идти на риск для достижения цели. С этого времени он просто полюбил Василия Филипповича за его личную храбрость, здравый смысл и решительность, умение организовать дело. Василий Филиппович понимал это и, прямо скажем, потом неоднократно использовал в интересах развития и технического оснащения войск, повышения их боеспособности.

Но он никогда не использовал доброго к нему отношения Министра в личных целях и, как говорят, не переходил за рамки военной субординации.

После учений генерал Павленко, вспоминая многие примеры личной смелости Командующего и его высочайшей исполнительности, добавил: «Последняя, кстати, была и всегда будет основой поддержания порядка в армии, ее боеспособности и боеготовности». И доказательством являются два вышеприведенных случая, рассказанных Павлом Федосеевичем и Михаилом Ивановичем.

На этом учении в ходе десантирования Командующий ВДВ, как было уже сказано, находился на наблюдательном пункте вместе с Министром обороны. Андрей Антонович остался очень доволен возросшими боевыми возможностями десантников, их постоянным поиском нового. Именно тогда он предложил Василию Филипповичу стать своим заместителем — Главкомом Сухопутных войск. «Товарищ Министр! Разрешите мне довести начатые задумки по развитию Воздушно-десантных войск до конца. Думаю, в общем, закончить к 50-летию войск в 1980 году. А за доверие большое Вам спасибо!», — ответил Командующий.

Гречко был поражен, но виду не подал. Пожав руку генералу Маргелову, он пообещал ему всяческую поддержку. На место Главкома СВ был назначен генерал Павловский И.Г., старый друг Василия Филипповича.

Да, таких Командующих в ВДВ больше не было, хочется надеяться — пока. А, может быть, время уже не то?

Вскоре после маневров «Днепр» все войска с большим удовлетворением восприняли весть о присвоении Командующему Маргелову Василию Филипповичу высокого воинского звания «генерал армии», о чем вышло Постановление Совета Министров СССР № 978 от 25.10 1967. Кстати сказать, Василию Филипповичу еще раньше Министр обороны маршал Малиновский Р.Я. предлагал… на выбор: звание «генерал армии» или охотничье ружье. Генерал Маргелов, принимая игру, отвечал: «Конечно, ружье!»

Сказать, что Командующий Маргелов не изменился, став генералом армии, будет неверно. Любое очередное звание в армии повышает себя в своих глазах и в глазах подчиненных. Он стал солиднее, уверенней в общении с высшим военным руководством страны, хотя за глаза его даже заместители министра называли «наш Чапаев», имея ввиду его энергию, смелость и решительность. А за Воздушно-десантными войсками закрепилась кличка «бандитские», тоже означавшую высокую оценку десантникам. К этому можно добавить стремление Маргелова в чем-то выделить их внешне, чтобы не походили они на пехотинцев.

Министр обороны маршал Гречко, проводя разбор с участниками маневров, отметил в лучшую сторону ВДВ и их Командующего Маргелова В.Ф. Только ему одному министр объявил благодарность.

А по приезде в Москву произошло следующее чудо. Примерно через пару недель в кабинете Командующего раздался звонок (полковник Борисов М.И. в это время оказался в кабинете и все потом рассказал) и кто-то поинтересовался у него, как идут дела. Василий Филиппович ответил, что стараемся, на что последовала реплика: надо не стараться, а работать! Затем, неожиданно Командующего поздравляют с присвоением звания генерал армии, желают здоровья и успехов в работе и вешают трубку.

Василий Филиппович положил трубку и растерянно смотрел на Михаила Ивановича, который слышал весь разговор. Надо было видеть выражение лица Маргелова в то время. Затем он произнес, что, вероятно, кто-то его разыграл. Борисов в ответ сказал, что голос похож на генсека. Маргелов никак не мог поверить в услышанное, так как за все время существования ВДВ таких больших званий командующему не присваивали, даже в военных округах это было редкостью.

Но долго ему размышлять на эту тему не дал следующий звонок. Теперь уже звонил Гречко, который сказал, что он присоединяется к поздравлениям генсека. Теперь-то уже сомнений не было, и Василий Филиппович, со свойственной ему энергией, немедленно вызвал своего адъютанта и послал в Центральную пошивочную мастерскую военторга за погонами генерала армии. Через пару часов он восседал уже в качественно новом состоянии, а приемная гудела от желающих поздравить своего Командующего и выразить свою радость.

Можно верить или нет, но Борисов до сих пор считает, что основную роль во всем этом сыграла его собственная недисциплинированность, связанная с нарушением запрета на вылет в туман. Но кто знает подоплеку происшедшего с Маргеловым В.Ф. на маневрах в сентябре 1967 года в Чернигове, а «провинившийся» был рад за него, наверно, больше всех и первым поздравил Василия Филипповича, еще раз убедившись в существовании Высшей Силы, именуемой Богом, который всю жизнь покровительствовал своему рабу Божьему, Василию. Осталось только неизвестным, верил этот раб в своего Спасителя, Иисуса Христа? Скорее всего — да, но глубоко в душе, без всякой внешней показухи. А вообще, изучая жизнь Маргелова В.Ф., можно с полной уверенностью сказать, что он, как говорят в народе, родился в рубашке и судьба ему благоволила.

Василий Филиппович, как принято в армии, по традиции «обмыл» свое высокое звание, собрав в ресторане «Прага» начальников отделов и служб штаба ВДВ, своих заместителей и помощников. Наиболее ретивые подняли даже тост за будущего маршала Маргелова В.Ф., которому это не понравилось. И, вообще, он к восхвалению своей личности и к подаркам, которые он получал (кстати, не так уж и много, как некоторые считают) в дни его юбилеев, относился резко отрицательно. Всегда говорил, даже дома, принимая подарки от самых близких родственников, что это ни к чему, напрасно, мол, деньги тратили.

Несколько раньше гвардейцы-десантники продемонстрировали свое высокое мастерство на спортивных торжествах 9 июля 1967 года в День Воздушного Флота СССР на подмосковном аэродроме Домодедово. Праздник был посвящен пятидесятилетию Советского государства.

Командующий ВДВ понимал, что это своеобразная репетиция к предстоящим большим войсковым учениям. Поэтому он отнесся с большим вниманием к подготовке выступлений десантников на авиационном празднике. Он вникал во все, казалось бы мелочи предстоящего мероприятия, вплоть до формы десантников и войсковых спортсменов-парашютистов. По его приказу все десантники получили парадные малиновые береты — первые береты в Вооруженных Силах СССР.

Как отмечали его современники, Василий Филиппович умел распознавать важность и извлечь пользу для дела из казалось бы незначительных факторов, на которые мы часто и не обратили бы внимания. Так было и при создании новой формы десантников.

В довоенные годы личный состав частей ВДВ носил летную форму одежды, голубые фуражки и петлицы. Потом, уже во время войны, десантникам ввели общевойсковую форму.

Командующему стало известно, что солдаты и сержанты, получая краткосрочные отпуска, выйдя за ворога части, снимают красные погоны и одевают голубые, заранее ими припасенные на этот случай. Другой бы начальник-формалист пришел в негодование: нарушается приказ, проявляется недисциплинированность. Командующий Маргелов, однако, подошел к этому вопросу с иных позиций: живучи десантные традиции, солдату нравится голубое, ибо оно связано с небом, отличает его от обычной пехоты, поднимает его гордость за службу в ВДВ. И он в беседах с командирами частей советовал не препятствовать этому, как бы не замечать этих проявлений молодости. Сам же серьезно задумался над тем, чтобы официально ввести для десантников летную форму, но сделать еще что-то, что отличало бы сразу десантника даже от летчика.

Генерал Лисов Иван Иванович, ветеран войск, внес предложение изменить головной убор, ввести голубой берет. Инициатива нашла у Маргелова горячее одобрение, так как первые опыты показали, что солдатам берет был по душе.

Сам Василий Филиппович всегда носил тельняшку вместо нательной рубашки. Это у него повелось с тех пор, как в начале войны в 1941 году ему пришлось командовать полком балтийских моряков, действовавших на суше, и такая традиция соблюдалась им до конца дней.

Он пришел к выводу, что десантнику тельняшка тоже подойдет не только по удобству, но и как символ смелости, отваги. И, разумеется, будет отличать его от других солдат.

Так вскоре и возникла идея войти в ходатайство перед Министром обороны об изменении формы одежды для солдат и офицеров ВДВ.

Надо сказать, что этот фактор сыграл весьма положительную роль не только в повышении авторитета войск среди молодежи, но и в укреплении дисциплины и боевой учебы в войсках.

Это сейчас можно видеть целую палитру разноцветных беретов в разных родах войск и спецподразделений, а тогда Командующему пришлось долго обивать пороги военных ведомств, пока, наконец, министр обороны не согласился ввести десантникам береты… 30 июня 1967 года Командующий ВДВ генерал-полковник В.Ф.Маргелов рассмотрел в ресторане «Прага» рисунки, выполненные художником А.Б.Жуком, новой униформы для десантников, в том числе и два берета. При повседневном ношении предполагалось ношение берета защитного цвета с красной звездой. Однако этот берет так и остался на бумаге. На рисунке десантника в малиновом берете В.Ф.Маргелов поставил резолюцию: «Оставить для парадов в Москве». С правой стороны берета располагался голубой треугольный флажок с эмблемой ВДВ, а спереди — звезда в венке из колосьев. У офицеров на берете носилась кокарда с эмблемой образца 1955 года и летная эмблема (звезда с крыльями).

В таких же беретах и в новой форме парашютно-десантные подразделения впервые прошли по Красной площади на военном параде 7 ноября 1967 года. Несколько позже (в 1968 году) малиновые береты заменили на голубые. 26 июля 1969 года приказом МО СССР № 191 были введены очередные правила ношения военной формы одежды. В них впервые «официально» появился берет голубого цвета (до этого приказов о введении беретов для ВДВ не было). Спереди на беретах для солдат и сержантов прикреплялась звезда в венке, а для офицеров — кокарда ВВС. Красный флажок с эмблемой ВДВ на рисунке отсутствовал, но несмотря на это, носился на левой стороне военнослужащими гвардейских частей, а на парадах в Москве перемещался на правую сторону. Идея ношения флажков принадлежала также Командующему ВДВ. В отличие от флажков голубого цвета на малиновых беретах, размеры которых были указаны в технических условиях на изготовление, красные флажки в каждой части изготавливались самостоятельно и не имели единого образца. 4 марта 1989 года в новых правилах ношения одежды было закреплено ношение флажка на беретах всеми военнослужащими Воздушно-десантных войск, десантно-штурмовых частей и частей специального назначения. Правда, морским пехотинцам черный берет был введен приказом МО СССР еще 5 ноября 1963 года, но впервые они прошли в полевой форме по Красной площади на ноябрьском параде в 1968 году.

Для спортсменов-парашютистов по требованию Командующего ВДВ был введен нагрудный матерчатый знак в виде синего ромба с вышитой эмблемой ВДВ желтого цвета. Ромб имел малиновую окантовку.

Но главное, на что обращал самое пристальное внимание генерал Маргелов, это была боевая выучка и слаженность подразделений ВДВ, как в реальных боевых условиях. Руководство подготовкой к параду было возложено на генерала Лисова И.И., который постоянно докладывал ему о ходе подготовки. Командующий лично неоднократно бывал на тренировках десантников, а на генеральную репетицию привез и своих близнецов-студентов, которые были поражены масштабностью и красочностью действия. Все здесь было: и массовый парашютный десант на разноцветных куполах, выброшенный из целой армады военно-транспортных самолетов Ан—12, и вертолеты Ми-4 и Ми-6, доставившие десантникам самоходные артиллерийские установки, и, наконец, могучие «Антеи», из которых «выползли» для поддержки десанта по три самоходные ракетные установки… А затем грянул, хоть недолгий и учебный, но бой, наглядно показавший всем присутствовавшим, какими огромными возможностями располагают наши Воздушно-десантные войска. Еще большое впечатление произвели воины-десантники в день праздника.

Участники и зрители того грандиозного праздника наверняка помнят такую картину: с западной стороны аэродрома появилась громада тяжелых воздушных кораблей. Шли они в плотном боевом строю. Вскоре небо над аэродромом расцветилось яркими куполами. А самолеты все шли и шли. Одни десантники покидали самолеты, другие, приземлившись, устремлялись на выполнение боевой задачи. Свыше тысячи человек с оружием в руках за рекордно короткий срок опустились тогда на землю. Это было захватывающее и незабываемое зрелище.

Генерал-майор-инженер Доронин Владимир Дмитриевич, Лауреат Государственной премии СССР (1946, 1950), заслуженный изобретатель СССР, изобретатель парашютной техники, длительное время руководил Научно-техническим комитетом ВДВ. Ветеран-десантник как-то рассказал своим подчиненным — сотрудникам НТК на примере одного небольшого эпизода, непосредственным участником которого был он сам, о бережном отношении Командующего ВДВ генерала Маргелова В.Ф. к новой технике. В ходе рассказа заслуженный генерал учил молодых офицеров руководствоваться в их инженерной практике принципами генерала Маргелова, который в сложных случаях, тщательно все взвесив, принимал на себя всю ответственность, имея в виду высшую цель — повышение боеготовности Воздушно-десантных войск.

В те годы десантники подошли к введению в практику войск применения массовых парашютных десантов со скоростных самолетов. Это стало возможно благодаря тому, что на вооружение армии поступила новая техника. И еще потому, что в то время появился новый парашют Д—1–8, обладающий высокой надежностью.

В одном документе, подписанном Командующим ВДВ генерал-полковником В.Ф. Маргеловым 10 мая 1967 года, говорится:

А между тем этот парашют мог бы и не увидеть свет, не прими в его судьбе участия Командующий Воздушно-десантными войсками В.Ф. Маргелов. Он проявил дальновидность, решительность, взял на себя ответственность, когда новое изделие чуть не «похоронили» вместе с разбившимся парашютистом.

На первой стадии войсковых испытаний, когда на новом парашюте было совершено всего лишь 150 прыжков, один из десантников, поспешив покинуть самолет, допустил ошибку, которая стоила ему жизни. Часть купола основного парашюта попала ему под ноги в изгибе колен, обхватила снизу. Парашютист, видимо, в состоянии шока, падая вниз спиной, не принял никаких мер, чтобы освободиться от купола.

Внимание всех было приковано к черной точке, стремительно приближающейся к земле. Когда, наконец, над человеком взметнулся купол запасного парашюта, было уже поздно, чтобы остановить стремительное падение. Десантнику не хватило каких-нибудь десяти-пятнадцати метров высоты.

Мнение о причине гибели парашютиста разделились. Одни говорили, что, видимо, потерял парень сознание. Другие же настаивали, что парашют, мол, до полной кондиции не доведен и нуждается в доработке, а войсковые испытания следует немедленно прекратить. Председатель комиссии по войсковым испытаниям нового парашюта немедленно отправил Командующему ВДВ телеграмму, в которой изложил предварительное заключение о причине гибели десантника и запросил, что делать дальше.

Проще всего было испытание парашюта на какое-то время прекратить. Но решение должно быть разумным, глубоко и всесторонне обоснованным. Также и здесь — однозначный ответ не дашь. Продолжать испытания? А вдруг парашют действительно с изъяном, который раньше не проявлялся, а теперь дал знать о себе… Прекратить испытания? Но тогда на неопределенное время войска окажутся без парашюта, который соответствует скоростям новых, поступивших на вооружение ВДВ военно-транспортных самолетов, нарушится ритм боевой учебы, пострадает боеготовность войск. А этого допустить никак нельзя.

Командующий пригласил к себе специалистов, спросил:

— О происшествии знаете?

— Знаем, — ответили офицеры.

— С парашютом Д—1–8 прыгали?

— Прыгали.

— Ваше мнение о нем…

Офицеры-специалисты подтвердили, что Д—1–8 как раз то, что требуется сейчас войскам. Они были убеждены, что парашютист допустил какую-то серьезную ошибку, приведшую к беде.

— Хорошо, спасибо, — заключил Командующий, слегка хлопнув широкой ладонью по крышке стола. — Вы свободны.

Уже утром следующего дня председатель комиссии получил от Командующего войсками распоряжение продолжать испытания.

После длительного изучения возможности десантироваться на высокогорные площадки Командующий отдал приказ провести практические десантирования такого рода. Для дальнейшей проработки этого сложного вопроса нужен был эксперимент. Среди многих добровольцев были отобраны самые опытные и хорошо подготовленные парашютисты как из ВДВ, так и из добровольных обществ. Предварительно парашютисты прошли специальную альпинистскую подготовку, совершили по 25 тренировочных прыжков в горах со специально изготовленными парашютами..

И вот 27 июля 1968 года 36 спортсменов совершили прыжок на Памир на плато на высоте 6,1 тыс. метров. Десантирование прошло успешно. Бесценный опыт вошел в методики применения десантов при захватов горных перевалов и боевых действий в горах.

Одновременно вторая группа наиболее опытных спортсменов-парашютистов совершила прыжок на пик Ленина на высоту 7134 метра(!). Несмотря на успешную тренировку, на тщательно продуманный и основательно подготовленный прыжок, случилась беда: внезапно возникший невероятной силы горный ветер унес с собой жизни четырех спортсменов.

Газета «Комсомольская правда» 12 октября 1968 года писала: «…Комплексная экспедиция альпинистов и парашютистов совершила штурм Памира с подножий и с воздуха, посвященный 50-летию Ленинского комсомола. По своей сложности эту экспедицию можно сравнить разве что с антарктической. Впервые был выброшен отряд из 46 парашютистов на пик Ленина».

Все участники этих прыжков и некоторые альпинисты были награждены медалью «За отвагу». Жаль, что доставшийся дорогой ценой опыт не был использован в 1979 году, поистине: что имеем — не храним, потерявши — плачем…

Не менее яркое впечатление, чем «Днепр», оставило и крупное общевойсковое учение «Двина», проводившееся в марте 1970 года на заснеженных полях Белоруссии. Оно было приурочено к 100-летию со дня рождения В.И.Ленина.

От ВДВ в нем принимала 76-я Черниговская дивизия, которой командовал полковник В.Н.Костылев. Тогда всего за 22 минуты 280 самолетов Ан—12 и 4 самолета Ан-22 за один вылет десантировали 8 тысяч десантников и 152 единицы боевой техники! Вместе с выгрузкой боевой техники на захваченном аэродроме десантирование заняло 28 минут.

Десантники ощутили всю сложность и все многообразие современного общевойскового боя, важность взаимодействия всех родов и видов войск с учетом новейших средств вооружения для ведения боевых действий.

Белорусская земля тепло встречала воинов-десантников, участвовавших в учениях, жители деревень и сел, по которым проходили колонны войск, угощали солдат, дарили им памятные подарки.

На смотре войск в Минске по окончании учений выступил Л.И.Брежнев. Но особое удовольствие Командующий ВДВ получил от общения с руководителем Белоруссии П.М.Машеровым. Первый секретарь ЦК КП Белоруссии, член ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР Петр Миронович Машеров и Командующий ВДВ генерал Маргелов В.Ф. давно глубоко уважали друг друга. И немудрено — оба Герои Советского Союза со времен войны, патриоты своей великой Родины, отдававшие все свои силы и опыт для укрепления ее могущества и процветания, постоянно заботившиеся о нуждах людей. П.М.Машеров часто бывал у десантников, дислоцировавшихся на территории Белоруссии, всячески помогал им. Поэтому для Василия Филипповича большой радостью были встречи с Петром Мироновичем в ходе учений. Ощущение плеча друга десантников придавало генералу Маргелову еще больше уверенности и силы, помогало легче переносить тяготы нелегкой службы. В 1980 году, узнав о трагической кончине Машерова, он глубоко переживал эту тяжелую утрату большого государственного человека и дорогого друга.

Все участники учений «Двина» от рядового до генерала были награждены юбилейной медалью «За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».

Через год на крупных войсковых учениях «Юг», состоявшихся с 9 по 19июня 1971 года на полуострове Крым, проявили себя десантники 98-й гвардейской Свирской дивизии, которой командовал генерал-майор Самойленко Т.К.

В июле того же 1971 года Тульская 106-я дивизия в ходе больших учений десантировалась за несколько тысяч километров от мест ее дислокации в Азербайджане в районе Герани. Дивизия летела к месту десантирования с посадкой на аэродроме подскока в Мелитополе. Это была впечатляющая картина: армада военно-транспортных самолетов с десантниками и боевой техникой ночью приземлилась на аэродроме истребительной авиации, откуда после дозаправки самолетов и позднего ужина также четко взлетела в направлении Герани.

Накануне учений Командующий послал своего сына Александра, новоиспеченного лейтенанта, в Тульскую дивизию в качестве тренировки совершить несколько прыжков из самолета Ан-2 и обязательно, хотя бы один прыжок — из Ан—12. К сожалению погода не позволила прыгнуть из Ан—12 — нижняя кромка облаков редко поднималась выше 600 метров от земли, часто шли дожди, но с Ан-2 за три дня Александр совершил шесть прыжков.

Приехавший проверить готовность дивизии к учениям заместитель командующего генерал-лейтенант Курочкин К.Я., прибыв на площадку приземления, первым делом увидел там трех офицеров-десантников, «отдыхающих» на скамейке с загипсованными ногами. Частые дожди и «заминированное» коровьими лепешками поле, куда приземлялись парашютисты, преподносили вот такие неприятные «сюрпризы» даже опытным десантникам. На поле паслось приличное стадо коров, и, случалось, парашютисты приземлялись прямо в его гущу, криком распугивая коров. Бывали и курьезы: так один парашютист прямо сверху «оседлал» зазевавшуюся буренку, а другой, собрав после приземления парашют, поднял голову и увидел, что вокруг него кольцом стоят коровы, а напротив него в угрожающей позе застыл здоровенный бык. Поэтому Константин Яковлевич отозвал в сторону Александра и посоветовал ему ограничиться парой прыжков — во избежании неприятностей. «Прошу извинить, товарищ генерал, — ответил лейтенант Маргелов, — четыре прыжка я уже совершил, осталось еще пара, жаль только вот Ан—12 не летает.» Генерал понял, что его совет не достиг цели, махнул рукой, развернулся и ушел.

Вернувшись в Москву, Александр доложил отцу, что прыжковая программа выполнена за исключением прыжка из Ан—12. Командующий уже знал об этом и, естественно, переживал, что его сыну придется совершать первый прыжок со скоростного десантного самолета в ходе учений, без предварительной тренировки. «Вот если бы ты прыгнул из Ан—12, тогда бы я взял тебя в Тулу с собой машиной. А так — добирайся со всеми, встретимся на площадке приземления», — вот за такими суровыми словами скрыл отец свое беспокойство.

В Мелитополе после гостеприимного ужина в летной столовой (если бы десантники съели все, что выставили на столы летчики, прыгать с парашютом было бы невозможно — парашют бы не выдержал) опытный офицер-парашютист из Научно-технического комитета ВДВ полковник Соловьев А.В. рассказал своему молодому коллеге, как отделяться с рампы скоростного самолета, как вести себя в воздухе, как приземляться на твердую площадку в Герани. Никто только не знал, что та площадка обильно испещрена норками землероек.

Офицеры НТК ВДВ прыгали среди первых. Несмотря на раннее утро было уже довольно светло и достаточно жарко. Александр отделился от самолета точно в соответствии с полученным ночным уроком «на пальцах». Все шло великолепно… до момента приземления — попал все-таки одной ногой в норку, не удержался на левой ноге и сильно «приложился» коленом о ссохшуюся твердую, чуть ли не каменную, землю. Рядом приземлился полковник Соловьев, прыгавший следом за ним: «Оценка «отлично»! Вот всегда так и прыгай! А теперь иди к трибуне и доложи Командующему о совершении очередного прыжка.» Пока Маргелов-младший шел к трибуне, колено начало «гореть», появилась все усиливающаяся боль. Однако, собрав всю волю в кулак и скрывая хромоту, Александр насколько мог, строевым шагом подошел к трибуне, на которой кроме отца находился командующий военным округом, и четко доложил. Командующий округом спросил, сколько у лейтенанта прыжков. Услышав, что это был всего-то 16-й, стал хвалиться, что у него несколько сотен. «Черт с тобой, разговорчивый какой!» — подумал про себя лейтенант. «Разрешите идти, товарищ Командующий?» — обратился он к отцу. Получив утвердительный ответ, уже не в силах сдерживать хромоту, зашагал к товарищам. Оглядев его распухшее колено, Александра посадили в вертолет и отправили в Кировабад, где находился госпиталь. Там хирург сделав рентгеновский снимок, «обрадовал», что это просто ушиб. Оставив «раненого» отдыхать на койке в военной гостинице, товарищи ушли в город. Через какое-то время они вернулись и, встав по стойке «смирно», торжественно вручили ему клюку с загнутой ручкой, торжественно поздравив при этом с «десантным крещением».

На сей раз, прилетев в Москву, Командующий отвез сына домой на своей машине (тогда еще они жили вместе на Смоленской набережной), там отец за столом его и поздравил. Только вот невеста Александра Лидия, так и не дождалась своего десантника на свой день рождения, но, приехав на Смоленку, все поняла…

С ноября 1973 года практически на всех учениях на парашютно-платформенных средствах (система «Кентавр») десантировались боевые машины десантные — БМД-1 с частью экипажа, а также артиллерийские орудия с расчетами в комплексе совместного десантирования (КСД). Командующий Маргелов всегда приглашал на учения руководителей республиканских ЦК КП и правительств на территории их республик. Товарищи П.М.Машеров, Г.А.Алиев, П.П.Гришкявичюс и другие высокие партийные и советские работники высказывали свое восхищение увиденным — в советские времена все республики помогали своей армии и радовались ее успехам…

Кстати, на сборах Командующего на базе Болградской 98-й гв. вдд в ноябре 1973 года в ходе подготовки к учениям внезапно была объявлена боевая тревога. На Ближнем Востоке разгоралась очередная арабо-израильская война. Советское правительство решало вопрос о военной помощи Египту. Однако, на утро следующего дня стало ясно, что десантников никуда не пошлют, и тревоге был дан отбой.

Некие командиры-десантники нажаловались Командующему, что экипажи десяти боевых машин выбросили все съестные припасы, а освободившиеся места заполнили боеприпасами. Эти «отцы солдат» просили, чтобы Командующий примерно наказал недисциплинированных воинов.

Командующий приказал построить экипажи боевых машин. Гвардейцы построились и замерли в ожидании разноса.

— Экипажам, выбросившим еду ради лишних боеприпасов, — громким голосом объявил Командующий, — сделать десять шагов вперед!

Семьдесят человек в составе своих экипажей отчеканили по десять шагов и остановились.

— Объявляю всем по завершении учений по десять суток отпуска! Они правильно понимают войну, — продолжал Маргелов, обращаясь ко всем, — что-нибудь поесть можно найти на месте, а вот боеприпасы противник точно не одолжит.

После этого решения Бати-Маргелова «доносчиков» как ветром сдуло…

В феврале 1978 года в Белоруссии состоялись общевойсковые учения «Березина», где от ВДВ участвовал парашютно-десантный полк 103-й дивизии. на сей раз впервые целая десантная часть десантировалась в полном составе с техникой и вооружением из самолета Ил-76.

С первых послевоенных лет советские десантники укрепляли братскую дружбу с воинами армий социалистических стран, развивая и укрепляя дружбу скрепленную совместно пролитой кровью в борьбе с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Тогда же зародилась традиция совместного проведения учений и маневров армиями социалистических государств — участников Организации Варшавского Договора. На некоторых учениях наши десантники непосредственно не участвовали, но офицеры-инструкторы ВДВ помогали своим братьям по оружию осваивать десантное дело.

Так в сентябре 1963 года на территории Германской Демократической Республики состоялись общевойсковые учения, в которых принимали участие войска ГДР, ПНР, СССР и ЧССР. В октябре 1965 года также в ГДР проводились совместные учения тех же стран под кодовым названием «Октябрьский штурм», где с советских самолетов Ан—12 в полном составе десантировалась Поморская воздушно-десантная дивизия Войска Польского, которой в то время командовал полковник Эдвин Разлубирский. Руководил учениями Главком Группы советских войск в Германии генерал армии П.К.Кошевой. В сентябре 1966 года на территории ЧССР состоялись учения «Влтава», где участвовали войска ВНР, ГДР, СССР и ЧССР. С самолетов Ан—12 на сей раз десантировались чехословацкие десантники. Большую помощь в подготовке этих учений оказывали советские генералы и офицеры ВДВ под руководством Командующего Маргелова, который сам неоднократно бывал на учениях: в ГДР (1963, 1965), в Болгарии (1964, 1967), в Польше (1966).

Руководство армий стран Варшавского Договора и особенно десантники этих стран высоко ценили помощь наших десантников, с большим уважением относились к их Командующему — генералу Маргелову В.Ф. А с Э.Розлубирским, который вскоре после учений в ГДР стал генералом, у Василия Филипповича сложились дружеские отношения. Польский генерал-десантник даже удостоился чести побывать в гостях у Маргелова на Смоленской набережной. В тот памятный вечер у Маргеловых оказались в гостях также фронтовой друг генерала Яков Ефимович Гуревич с женой Сильвой Абрамовной, и все были приятно поражены, когда Сильва и Эдвин прекрасно исполнили партии одноименных героев из оперетты Имре Кальмана «Сильва».

В ходе каждого учения десантники постоянно решали какие-то новые вопросы, отрабатывали то, чего еще нигде не было. Командующий лично нацеливал их на взятие новых рубежей, полагая, что не сделает он это сегодня — завтра может быть поздно.

В конце 1969 года на очередных учебно-методических сборах командного состава ВДВ Командующий ВДВ генерал армии В.Ф. Маргелов выступал с докладом об итогах и задачах по боевой и политической подготовке на новый учебный год.

Во время перерыва Командующий подозвал командира 317-го пдп А.П.Лушникова к себе, обнял его за плечи и подвел к таблице, на которой крупным планом были указаны сроки проведения, место и с какими войсками будут проведены совместно полковые тактические учения с десантированием, и спросил:

— Понимаешь, что означают эти буквы?

В таблице было написано: 317 пдп — учения с десантированием совместно с ОВС СВД в ГДР.:

— Так точно — Объединенные Вооруженные Силы стран Варшавского Договора, — ответил офицер.

Далее Командующий продолжил: «Это высокая честь — представлять ВДВ на маневрах совместно с армиями стран Варшавского Договора. И эту честь доверяем тебе, как одному их опытнейших командиров полка в надежде, что ты способен справиться с этой задачей успешно. На этих учениях планируем десантирование провести в два потока из самолетов Ан—12 с высоты 400 метров. Понятно?»

Задача не простая, отметил про себя Лушников, но четко ответил: «Так точно!»

Командующий пожал ему руку и пожелал успеха в выполнении ответственной и почетной задачи.

С июня по октябрь 1970 года 317-й полк по плану Командующего ВДВ занимался подготовкой к совершению парашютных прыжков с высоты 400 метров. Каждый офицер, сержант и солдат совершили за это время в среднем по 14–16 прыжков с парашютом. В общей сложности полк совершил около 16 тысяч прыжков. Все это требовало огромного напряжения моральных и физических сил всего личного состава и, особенно, командира полка.

Дело в том, что руководителем прыжков постоянно приходилось быть именно ему. Прыжки совершались на площадку приземления Боровцы под Полоцком — в 100 километрах от Витебска (ближе площадки приземления не было).

В целях обеспечения безопасности прыжков с парашютом Д-5 в два потока необходимо было следить, чтобы парашютисты не отделялись одновременно по двое при покидании самолета Ан—12 с рампы грузолюка. При одновременном отделении от самолета вытяжные парашюты, как правило, захлестывают друг друга. И тогда остается один выход — спуск вдвоем на одном запасном парашюте. А это чревато неприятными последствиями. Во время совершения тренировочных прыжков таких схождений и приземлений на одном запасном парашюте было всего 18, из них 8 случаев закончились травмированием парашютистов (переломы, вывихи, травмы позвоночника). Почему вдвоем на одном запасном парашюте? При захлестывании вытяжных парашютов основные купола не могут раскрыться. В этой обстановке необходимо открывать «запаску» тому из парашютистов, кто находится выше. Нижний парашютист не раскрывает свой запасной парашют из-за возможного попадания купола в раскрытый верхний парашют — тогда оба парашютиста обречены на гибель.

Руководителю прыжков приходилось переживать за каждого парашютиста. Как правило, при отделении от самолета первая половина парашютистов отделяется в шахматном порядке (как при наземной тренировке на парашютном городке). Достаточно одному из парашютистов нарушить отработанный ритм отделения от самолета, как наступает сумбурный порядок отделения, что и приводит к непредсказуемым нежелательным последствиям. Приходилось каждый раз тщательно подводить итоги и делать разбор прыжков каждой группы парашютистов. В конечном итоге, у руководителя прыжков увеличилось количество седых волос на голове, да и нервы порядком поизносились.

Контроль и руководство подготовкой к учениям было возложено на заместителя начальника штаба ВДВ генерал-майора Гуськова Н.Н. и офицеров воздушно-десантной службы Управления ВДВ Мохракова Б.Н. и Белоусова В.В. Благодаря их усилиям, особенно со стороны генерала Гуськова, полк хорошо подготовился к предстоящим испытаниям в ГДР, и во второй половине октября 1970 года успешно десантировался на площадку приземления Хоэнцианц (под Магдебургом). Руководил прыжками командир 103-й вдд генерал-майор Яценко А.И. Контроль и руководство всеми действиями полка на маневрах со стороны Командующего ВДВ осуществлял генерал-майор Гуськов Н.Н.

Десантирование началось в 9.00 в очень сложных погодных условиях — туман в приземном слое был настолько густой, что в десяти метрах ничего не было видно. Несколько рассеяла этот туман боевая техника на парашютно-реактивных системах, десантированная до начала выброски основных сил полка. Всего было десантировано 20 единиц техники на парашютно-реактивной системе (ПРС).

После выполнения боевой задачи в полк в район учений прибыл на автомобиле в сопровождении двух мотоциклистов заместитель начальника Главного политического управления армии ГДР полковник Билан с группой офицеров. Пришлось по просьбе полковника собрать и построить освободившуюся от учений часть личного состав полка для проведения митинга. На митинге полковник Билан поздравил гвардейцев с успешным выполнением боевой задачи и вручил несколько коробок с памятными нагрудными значками участникам учений «Братство по оружию», а также сувениры, изготовленные из пластмассы в виде миниатюрных образцов вооружения и боевой техники и брошюры по истории и боевой деятельности Армии ГДР в мирные дни. Такие комплекты сувениров были вручены каждому десантнику — участнику совместных учений.

После возвращения полка на место постоянной дислокации Командующий ВДВ лично позвонил Алексею Петровичу Лушникову, поздравил и поблагодарил за успешное выполнение боевой задачи и поддержание авторитета Воздушно-десантных войск. Через несколько дней был отдан приказ Командующего ВДВ, в котором отмечалось, что впервые в истории ВДВ был десантирован полк (1200 человек) с высоты 400 метров в два потока из самолетов Ан—12 в сложных метеоусловиях. В приказной части многие офицеры и сверхсрочнослужащие полка были поощрены Командующим.

Это всего лишь один пример, как десантники решали новые сложнейшие задачи, которые генерировал их Командующий. Но генерал Маргелов верил в своих «орлов», справедливо полагая, что им все задачи по плечу. Кстати, эти свои идеи Командующий предварительно отдавал «на суд» специалистам, потом проводились испытания, после чего только издавались соответствующие приказы.

В.Ф. Маргелов строго требовал от командиров всех степеней уметь, как говорят, показать товар лицом. Если проводишь показное занятие или учение — у тебя должно все быть отшлифовано, ибо на то оно и показное. У наблюдающих должно оставаться хорошее впечатление и стремление сделать так же у себя. Даже такой, казалось бы мелкий вопрос, как пояснение происходящего действия, должно быть впечатляющим, ясным и четким, с хорошей дикцией поясняющего.

Без этих элементов показ может поблекнуть и не дать эффекта; может получиться, как говорил Василий Филиппович украинско-белорусской поговоркой: «Умила готуваты, та невмила подаваты».

«Мне вспоминается, — писал генерал Павленко, — множество занятий по показу техники, показных тактических занятий и учений, в том числе и для руководства Министерства обороны и, как правило, все они были подготовлены и проведены просто блестяще. И это не было «показухой», «очковтирательством», как пытались язвить некоторые горе-военачальники. Это был результат большого труда людей, мудрости и настойчивости Командующего.

В этой связи вспоминается и моя «дикторская» практика. А началась она для меня совсем неожиданно. На учении в Болгарии в 1965 году десантировался один из наших полков, который мне, тогда еще заместителю начальника штаба, командующий поручил готовить и представлять.

Как только началось десантирование, Министр обороны БНР генерал армии Джуров, у которого я был помощником по десанту, попросил меня взять микрофон и сделать пояснения для присутствующих, или как теперь говорят, прокомментировать ход дела.

Василий Филиппович сидел рядом и, оказывается, очень внимательно слушал и наблюдал за мной. А когда я закончил эту свою миссию, он подошел и тихо, чтобы другие не слышали, сказал: «У тебя здорово получается, теперь на всех больших учениях пояснения будешь давать в таком же духе». С тех пор это стало правилом, хотя иногда и мешало моей основной работе».

Глава 7 «Бархатная осень» 1968-го

Прошло вроде бы совсем немного времени после описываемых событий. Но уже в газетных статьях 90-х годов выявляются расхождения в описании хода боевых действий десантников. Тем более странно, что одна статья принадлежит перу в то время адъюнкта Гуманитарной академии МО РФ подполковника А.Кырова («Дунай» вышел из берегов». «Красная Звезда» от 21 августа 1993 года), а другая основывается на воспоминаниях непосредственного участника этой молниеносной войны полковника в отставке, а тогда командира полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии подполковника Ш.Х.Минигулова («Полковник Минигулов: «Я арестовал Дубчека», «Общая газета» от 21 августа 1995 года). Полковник Минигулов закончил службу в Воздушно-десантных войсках в должности заместителя командира 7-й гв. вдд. Авторы неоднократно встречались с Шарипом Хабеевичем и лично его знают как умного и скромного человека. За Пражскую операцию он был награжден орденом Красного Знамени. Кстати, в сборнике «ВДВ вчера, сегодня, завтра» (М. — 1996 г.) при описании действий десантников тоже приводятся воспоминания Ш.Х.Минигулова. А уж авторский коллектив ВДВ вряд ли мог допустить неточность при описании хорошо известных десантникам событий. Так что при расхождениях в трактовке одних и тех же событий, авторы предпочли воспоминания офицера-десантника и других участников войны.

В августе 1968 года по заданию Советского правительства десантники выполняли задачи по стабилизации политической обстановки в Чехословакии, когда возникла угроза отхода чехословацкого руководства от коммунистической ориентации и реального выхода страны из Варшавского Договора. Тревожная обстановка назревала еще с весны.

8 апреля 1968 года Командующий Воздушно-десантными войсками генерал армии В.Ф.Маргелов получил нарочным директиву, подписанную Министром обороны Маршалом Советского Союза А.А.Гречко и начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза М.В.Захаровым.

Документ гласил, что «Советский Союз и другие социалистические страны (Болгария, Венгрия, ГДР, Польша. От ввода своих войск отказалась только Румыния — Прим. авторов), верные интернациональному долгу и Варшавскому Договору, должны ввести свои войска для оказания помощи Чехословацкой народной армии в защите Родины от нависшей над ней опасностью» со стороны Запада. С получением сигнала «Буря» Командующему ВДВ предписывалось привести в полную боевую готовность 7-ю и 103-ю гвардейские воздушно-десантные дивизии, выйти к аэродромам взлета и быть в готовности к высадке в Чехословакии парашютным и посадочным способами.

Командующий и Управление ВДВ в непосредственном контакте с офицерами и генералами Генерального штаба осуществили планирование применения воздушных десантов в операции, получившей кодовое название «Дунай».

Как вспоминал Командующий ВДВ Маргелов, было разработано три варианта ввода советских войск. После рассмотрения каждого из них Министр обороны остановился на варианте, предложенном десантниками. Накануне несколько дней и ночей Командующий провел в стенах Генерального штаба, пока не был выработан окончательный вариант.

По приказу Маргелова десантники приступили к подготовке ведения боевых действий в условиях города. Им были доставлены карты Праги. За месяц до десантирования парашютно-десантные части, которые затем принимали участие в событиях, были подняты по тревоге и выведены в учебные центры вблизи аэродромов. Началась интенсивная подготовка к ведению боевых действий в условиях города. Командиры и штабы тщательно изучали расположение городских кварталов, улиц, систему коммуникаций. Проведена была предварительная рекогносцировка Праги с помощью сотрудников Советского посольства.

Офицеры полка Минигулова начали подготовку под Калининградом также примерно за месяц до операции. Хотя все офицеры были в штатском, западные спецслужбы что-то пронюхали. И вот уже офицерам зачитывают данные радиоперехвата: радиостанция «Голос Америки» сообщила, что в Прибалтике русские десантники отрабатывают приемы боя в городских условиях, а командует ими черный больной татарин». Это о командире полка, который болел чем-то типа ветрянки, и его лицо было покрыто какими-то «пупырями». У офицеров никаких сомнений в том, что в Чехословакии контрреволюция, не было, а некоторые хорошо знали ее «симптомы» еще по Венгрии (например, тот же Ш. Минигулов, награжденный за участие в боях в Будапеште орденом Александра Невского). Знали они также, что первый секретарь ЦК КПЧ А.Дубчек на стороне контрреволюции.

20 августа 1968 года десантники уже сидели в самолетах. Руководил операцией по вводу войск в Чехословакию генерал армии Павловский И.Г.

Основную задачу по захвату и блокированию аэродромов Рузине и в Брно, а также подготовке их к приему военно-транспортных самолетов выполняли десантники. В операции принимали участие части 7-й гв. вдд (командир дивизии генерал-майор Л.Н.Горелов), которые десантировались в Праге, и 103-й гв. вдд (командир дивизии генерал-майор А.И.Яценко), которые приземлились в Брно, в районе Пришбрам, Блатиа, Табор.

По плану десантники должны были прыгать с парашютами. Но, едва пролетев Польшу, при подлете к цели поступила команда — парашюты снять, будет посадка. 21 августа в 3 часа 37 минут, за несколько минут до десантирования главных сил, на аэродроме были высажены разведывательные подразделения на одиночных самолетах, без огней. Они захватили аэродромы, диспетчерские пункты, прожекторы, оцепили находящиеся там самолеты, блокировали аэродромные гарнизоны. На все это ушло всего 15 минут!

Если бы чехи поставили на взлетно-посадочную полосу какой-нибудь автомобиль или трактор, самолеты приземлиться не смогли бы. Все произошло без единого выстрела. Эти подразделения обеспечили высадку главных сил. Приземляющиеся с интервалом в 1,5 минуты самолеты, едва сойдя с ВПП, высаживали личный состав и боевую технику, которая тут же выстраивалась в колонны и убывала к месту назначения, в полной готовности вступить в бой.

Система ПВО Чехословацкой народной армии не оказала противодействия, освещение посадочных полос аэродрома и лояльное в первые часы отношение персонала аэропорта дали возможность десантникам достичь внезапности действий и захватить важные объекты Праги в течение четырех часов после высадки.

В первую очередь десантниками были захвачены: четыре моста через Влтаву, помещение штаба контрреволюционной организации, здание ЦК КПЧ, издательства, МВД, главпочтамт, телецентр, банки и другие объекты.

Основные усилия десантников были направлены на захват Центрального комитета компартии Чехословакии, правительства страны, Министерства обороны и Генерального штаба. Успешное выполнение запланированных действий позволило парализовать государственное и военное управление страной.

Подполковник Минигулов после «посещения» телецентра, немедленно отправился с разведротой полка на набережную Влтавы в ЦК КПЧ. Начало пятого утра, на улице уже светло, но народ еще спит. Прибыв в ЦК, десантники первым делом обезоружили охрану, отключили центральную телефонную станцию, для страховки обрезав телефонные провода. Узнав от охраны, где находится Дубчек, десантники ринулись на второй этаж. Минигулов, скинув плащ-палатку, вошел в комнату № 79 с офицерами полка: «Александр Степанович, я командир воздушно-десантной части, мы десантировались сегодня, вошли оказать вам помощь в подавлении контрреволюционного мятежа». Дубчек ответил, что в стране никакого контрреволюционного мятежа нет. И в это время — очередь по его окнам. Все пригнулись, и Минигулов спросил, кто же тогда стреляет, если контрреволюции нет? Дубчек предположил, что это русские. «Нет, — возразил командир полка (участник Великой Отечественной войны с 1943 года), — это очередь не из нашего оружия, стреляли из ППШ военного времени». На просьбу обратиться с воззванием к населению, чтобы оно не оказывало сопротивление советским войскам, Дубчек опять повторил, что контрреволюции нет. Тогда Минигулов, оставив охрану, спустился на первый этаж, вызвал по рации командира дивизии и доложил о своих действиях. Комдив приказал доставить Дубчека к нему на аэродром Рузине. Туда же доставили и всё Политбюро КПЧ.

Командующий ВДВ позднее так докладывал Министру обороны А.А.Гречко: «А.Дубчек пытался звонить из своего кабинета по телефону, как он заявил, Л.И.Брежневу, но старший лейтенант Жаданов в сдержанной форме отказал ему и обрезал телефон. В последующем Й.Смрковский, Ф.Кригель вели себя вызывающе, в грубой форме обращались к офицерам охраны: «Почему вы здесь? Почему так долго нет вашего представителя? Требовали связаться с советским послом товарищем Червоненко. После отправки А.Дубчека, Й.Смрковского, Ф.Кригеля, Й.Шпачека на аэродром остальные члены ЦК вели себя лояльно».

Появление десантников для всех членов ЦК КПЧ, Пражского городского и областного обкомов партии было абсолютно неожиданным. По заявлению секретаря ЦК З.Млынаржа, они ожидали прибытия советских войск в 10–11 часов, не ранее. «Поэтому мы не рассчитывали, что вы нас всех застанете вместе».

Генерал армии Маргелов В.Ф. докладывал: «В одном бронетранспортере находились А.Дубчек и Ф.Кригель, напротив их сидели два наших офицера, во втором Й.Смрковский и Й.Шпачек..

При перевозке указанной группы на аэродром Рузине особенно возмущались Ф.Кригель и Й.Смрковский. Они потребовали открыть люки и объяснить, куда их везут. В целом эвакуация членов ЦК КПЧ прошла без происшествий».

Командующий ВДВ, искренне убежденный в правоте и справедливости дела, которое возложили на его подчиненных, сообщал министру обороны: «В десантников бросали камни, плевали, выкрикивали антисоветские лозунги и ругательства, бросались на солдат и делали попытки выхватить оружие, забрасывали контрреволюционными листовками и другой печатной литературой. В этой сложной обстановке десантники-разведчики не растерялись, проявили стойкость и упорство, хладнокровие и выдержку, высокую политическую зрелость и понимание той роли, которая была возложена на них при выполнении ответственной и благородной задачи».

Столь же оперативно и профессионально был осуществлен захват Дома правительства ЧССР. В 6 часов утра началось выдвижение к нему 2-й парашютно-десантной роты 108-го гв. парашютно-десантного полка на реквизированных автобусах и батареи Су-85. Спешившись перед зданием, первый взвод проник внутрь, перекрыл центральный вход и центральные выездные ворота. Два отделения проникли во двор и блокировали выходы с тыльной стороны. Батарея Су-85 с взводом парашютистов и взводом станковых противотанковых гранатометов СПГ-9 прикрывали подступы к зданию со стороны площади, мостов и тыла. Второй взвод, разбитый на четыре группы, быстро разоружил охрану на этажах, отключил все виды связи. В 6 часов 40 минут заместитель командира 108 гв. пдп подполковник Гордиенко, командир 2 пдр старший лейтенант Торобанов и отделение солдат вошли в зал, где заседало правительство.

Появление здесь десантников, как и в здании ЦК КПЧ, вызвало удивление.

«О.Черник встал, подошел к отдельному столику и заплакал, — сообщал В.Ф.Маргелов Министру обороны, — подполковник Гордиенко предложил всем оставаться на местах и ждать команды. Через 15 минут прибыли сотрудники КГБ и начали проводить отсев сотрудников министерств: одних — в подвал под охрану, других — в машины и на аэродром Рузине, в том числе и О.Черника.»

С семи часов на площади собралось большое число пражан. Они попытались штурмовать Дом правительства, чтобы освободить министров.

Из доклада Командующего ВДВ: «Сообразуясь с обстановкой, личный состав 2-й парашютно-десантной роты при поддержки батареи Су-85 встал плотной стеной с западной стороны дома и не допустил толпу к центральному входу, при этом приходилось применять физическую силу и угрожать применением оружия. К 20 часам толпа была рассеяна. В ночь с 21 на 22 августа рота была обстреляна одиночными выстрелами, при ответном огне выстрелы прекратились и больше не повторились.»

Всем нашим союзникам по Варшавскому Договору разрешалось применять оружие. Особенно, как вспоминают участники событий, этим правом пользовались воины ГДР и Польши. Советским солдатам применять оружие было запрещено. Командующий ВДВ генерал армии Маргелов, единственный из военачальников, взял на себя ответственность и разрешил десантникам, в случае крайней необходимости, отвечать огнем на огонь. Поэтому вновь созданное правительство ЧССР после относительной нормализации обстановки попросило в первую очередь вывести из страны десантников. К исходу дня 12 сентября все подразделения воздушно-десантных дивизий были выведены из Праги и Брно.

Генерал Маргелов перед выводом своих войск побывал в Праге. Его неприятно поразили «манечки», как он их называл, длинноволосые, полностью обнаженные молодые парни, прогуливавшиеся по городу с так же «изысканно» одетыми девицами. Но с большим удовольствием он рассказывал своим сыновьям о том, что ему сообщили из ГРУ о реакции военного руководства США и Великобритании: через час после завершения операции американцы дали действиям наших десантников оценку «отлично», англичане через несколько часов дали такую же оценку. Естественно, это были оценки военных специалистов, а не правительств этих стран. Правительства стран-подстрекателей контрреволюции, направляемые, как и в Венгрии в 1956 году, мировым сионизмом, пребывали в полном унынии. Единственное, что им оставалось, так это обливать грязью воинов стран Варшавского Договора и в первую очередь советских солдат.

Тогда, имея конкретные цели и твердое руководство в высших военных кругах, мы преподали негодяям, стремящимся к мировому господству, хорошие уроки. Складывается мнение, что американцы эти уроки усвоили прекрасно, показав себя добросовестными учениками во Вьетнаме, на Гренаде и в Панаме, в Ираке и в Афганистане. Только ведь цели у них те же — достижение мирового господства. Потому Вооруженные Силы России и в том числе ее Воздушно-десантные войска обязаны сохранять бдительность, боеготовность и боеспособность.

А как простые ребята-десантники, участники событий, относились к своей миссии? Может быть, в какой-то степени на этот вопрос ответит нехитрая песня десантников, участников событий в Чехословакии?

Хотя чехословацкая армия вооруженного сопротивления не оказывала, но показательно то, что тщательно спланированная и хорошо подготовленная воздушно-десантная операция была выполнена в самые сжатые сроки при высокой организованности. Личный состав показал пример мужества, стойкости и поистине железной выдержки, не поддаваясь на провокации со стороны отдельных групп местного населения.

Многие десантники за образцовое выполнение воинского долга были награждены орденами и медалями. Командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. 26 декабря 1968 года был удостоен высшей награды СССР — ордена Ленина, правда, это совпало с его 60-летием. А в 1969 году Президентом ЧССР генералом армии Людвигом Свободой он был награжден орденом «Клемента Готвальда».

Так эффективно, решительно, быстро, необычно по замыслу и исполнению была проведена эта воздушно-десантная операция, что она заслуженно легла в копилку опыта применения войск. Еще раз было доказано, сколь мощной силой в лице ВДВ обладает государство. Эта сила надежная, хорошо оснащенная и управляемая, и поэтому необходимо многократно подумать, прежде чем ее где-то применить.

Имя Командующего Воздушно-десантными войсками генерала Маргелова после венгерских и чехословацких событий стало еще более популярным: как среди своих, так и среди врагов и «потенциальных противников». Военные атташе западных стран на всевозможных государственных приемах пытались лично поприветствовать «господина генерала армии», если им это удавалось, то они упрашивали Командующего разрешить им посещение какой-нибудь воздушно-десантной дивизии. В конце концов, Василий Филиппович стал избегать эти приемы, чем вызвал неудовольствие Министра обороны.

Один из сыновей Командующего — Василий, в 1968 году, будучи студентом МГУ, находился на языковой практике Алжире. Запомнилось ему, как за день до начала операции «Дунай» многие посольства СССР за рубежом получили информацию о предстоящих событиях. Посольствам предписывалось провести соответствующую «обработку» правительств и населения в странах пребывания. Также работавшим там советским специалистам была поставлена задача разъяснять «цели и задачи почетной интернациональной миссии советских войск в ЧССР».

Наши военные специалисты в Алжире, в частности, полагали, что эти действия могут вылиться в мировую войну. Поэтому повсюду была введена повышенная боевая готовность, были отменены все «внештатные» мероприятия, членам семей специалистов было запрещено без крайней необходимости покидать свои квартиры — во избежание возможных провокаций и т. д.

В конце сентября 1968 года в Алжир прибыли новые специалисты, которые с восхищением рассказывали об уже прошедшей операции советских войск в Чехословакии. При этом все они подчеркивали решающую роль «маргеловских орлов». Руководство группы военных специалистов военной базы, куда прибыли работать наши специалисты, специально устроило собрание, на котором все наши офицеры и переводчики были проинформированы о недавних событиях. После окончания собрания кто-то из начальства шепнул выступавшим, что среди слушателей был и сын В.Ф.Маргелова. Тогда они попросили показать им Василия. Познакомившись с ним, они искренне пожимали ему руку и от чистого сердца поздравляли с замечательной победой его отца.

В марте 1969 года языковая практика закончилась и Василий вернулся в Москву. Однако через полгода ему пришлось еще раз побывать в Алжире. — на сей раз в составе представительной делегации по линии Советского комитета ветеранов войны (СКВВ) во главе с Главным маршалом авиации Головановым Александром Евгеньевичем. В составе делегации были также представители ЦК КПСС и ВЦСПС. Для Василия это была серьезная проверка его знаний арабского языка в качестве официального переводчика делегации.

Накануне вылета молодого переводчика представили маршалу. Александр Евгеньевич был искренне рад знакомству и, пожимая руку Василию, сообщил в присутствии председателя СКВВ, что хорошо знает генерала Маргелова и высоко ценит его заслуги перед Родиной. Маршал Голованов с восхищением рассказал, как Командующий ВДВ и его гвардейцы нанесли сокрушительный удар планам империалистов в Венгрии и Чехословакии — до сих пор натовцы изучают эти операции в своих академиях!

На следующий день Василий был принят в квартире Голованова, где ему пришлось более часа рассказывать руководителю делегации об Алжире, о национально-освободительной борьбе алжирского народа против французских колонизаторов, а также о ветеранском движении, которым руководит Министерство по делам ветеранов. Александр Евгеньевич был очень доволен «лекцией».

В течение двух недель работы делегации Голованов часто рассказывал Василию о Великой Отечественной войне, о том, как он вырос из простого летчика до Главного маршала авиации. Рассказал он и о том, что Сталин бережно выращивал подающих надежды офицеров, отдавая предпочтение именно русским, к числу которых относился и хороший знакомый маршала В.Ф.Маргелов, Герой Советского Союза военного времени.

После возвращения в Москву Голованов крепко пожал Василию руку и выразил благодарность за проделанную работу. А через несколько дней. Командующий ВДВ, вернувшись со службы, сообщил сыну Василию о звонке Александра Евгеньевича, который с высокой похвалой отозвался об ответственном отношении «его» переводчика к порученному делу и выразил глубокую признательность Василию Филипповичу за хорошее воспитание сыновей. Сообщив эту весть, отец поздравил сына с успешным завершением командировки и пожелал и впредь «не сходить с дистанции», а только набирать победные очки.

Глава 8 Аналогов в мире нет!

Как уже упоминалось, военной теорией того времени ядерное оружие стало расцениваться как средство решительного наращивания темпов наступления войск в операциях по 60–80 километров в сутки. Для немедленного использования ядерных ударов и сохранения высоких темпов наступления считалось необходимым широкое применение воздушных десантов. В этих условиях Воздушно-десантные войска требовали решительной реорганизации, они должны были полностью соответствовать военно-стратегическим целям современной войны и отвечать военно-политическим целям государства.

Командующий как никто другой понимал это. Он говорил: «Чтобы выполнять свою роль в современных операциях надо, чтобы наши соединения и части были высокоманевренными, укрытыми броней, обладали достаточной огневой эффективностью, хорошо управляемы, способны десантироваться в любое время суток и быстро переходить к активным боевым действиям после приземления».

— Вот, по большому счету, идеал, к которому мы должны стремиться, — считал он.

Тогда, в начале 60-х, многие не понимали целей Командующего. Более того, считали их утопией. Похожего мнения придерживался и ряд начальников в Генеральном Штабе и Министерстве обороны.

Но не таков был Василий Филиппович Маргелов! Коренная реконструкция войск стала главной целью его деятельности, если не сказать смыслом дальнейшей жизни. Трудностей на этом пути было «выше крыши», как тогда говаривал Командующий.

Большинство руководителей в МО и ГШ не понимали или не хотели понять, что войскам нужна своя специальная, десантируемая по воздуху, тяжелая боевая техника, специальное вооружение, средства управления и боевого обеспечения. И, чтобы сломать сложившиеся стереотипы, пробить косность «в верхах», надо было потратить неимоверные силы, время, иметь талант убеждения.

В этих целях Командующий потребовал разработки концепции места и роли ВДВ в современных стратегических операциях на различных театрах военных действий (ТВД). Однако он не только требовал, но и лично включился в разработку теории применения десантов и, не в пример многим, защитил кандидатскую диссертацию на эту тему. Решением Совета Военной ордена Ленина Краснознаменной ордена Суворова академии им. М.В.Фрунзе Маргелову Василию Филипповичу присуждена ученая степень кандидата военных наук. Диплом кандидата наук за номером 800 выдан 4 декабря 1968 года.

Он бы защитил и докторскую — ему предлагали несколько дополнить представленную работу (ибо она значительно превосходила требования к кандидатской диссертации) и представить ее к защите. Так генерал Маргелов и сделал. Однако тогда в руководстве Минобороны не все с пониманием относились к военным ученым из войск. Они-то и вынудили министра лишить Командующего ВДВ возможности стать доктором военных наук. Маршал Гречко так прямо и попросил:

— Василий Филиппович, давай ты не будешь защищать докторскую.

— А почему? В ней отражены все наши самые передовые разработки по применению войск в современной войне, при том — с учетом их специфики…

— Понимаешь, Маргелыч (таким обращением маршал показывал свое дружеское отношение к собеседнику), ты ж посмотри на название диссертации, ведь она посвящена применению твоих войск в глобальных стратегических операциях! Нас же обвинят в том, что мы — агрессоры!

— Не надо, так не надо, — ответил Маргелов, — мне главное не ученая степень, а чтобы и наши знали, а враги боялись того, на что способны советские десантники.

Эта диссертация хранится на спецфакультете той же престижной Военной академии, где проходила защита, а слушатели могут с нею ознакомиться и самостоятельно оценить силу и глубину научной мысли генерала армии В.Ф.Маргелова.

Золотым периодом для развития Воздушно-десантных войск было время, когда Вооруженные Силы СССР возглавлял Маршал Советского Союза Гречко Андрей Антонович.

Министр любил Воздушно-десантные войска, высоко ценил Василия Филипповича и поддерживал его в основных вопросах оснащения десантников современной боевой техникой и модернизации войск.

За короткий период (7–8 лет) для войск были разработаны и запущены в производство боевая машина десанта БМД-1, бронетранспортер БТР-Д и семейство специальной боевой техники на их базе.

Были разработаны уникальные средства десантирования для этой техники: многокупольные (платформенные) и парашютно-реактивные (бесплатформенные) системы, аналогов которым не было, да и сейчас нет в других армиях. Эти средства позволили десантировать парашютным способом всю штатную технику дивизии.

Командующий ВДВ и его штаб внимательно следили за всеми новыми разработками по вооружению и технике Сухопутных войск и других видов ВС и родов войск. Наши части в первую очередь оснащались новейшими автоматами и пулеметами Калашникова, ручными гранатометами, переносными зенитными комплексами, средствами связи, инженерной и другой техникой. Повышалась огневая мощь полков и дивизий. Но до середины шестидесятых годов не был решен главный вопрос — повышение их маневренности на поле боя. А изменившийся характер операций с появлением ядерного оружия настоятельно требовал перехода от пеших действии десантников к действиям на боевых машинах.

Создание боевой машины с достаточно эффективным вооружением и способной быть десантированной парашютным способом в тыл противника стало в этот период генеральной линией деятельности Командующего.

К решению этой задачи Командующий Маргелов сумел подключить все инстанции и службы, от которых это зависело в Сухопутных войсках, Генеральном штабе, нескольких министерствах, руководство и конструкторов Волгоградского тракторного завода. Эту идею энергично поддерживал Маршал Гречко А.А., сначала как первый заместитель Министра обороны, а в дальнейшем и будучи на посту Министра.

Проведя ряд личных встреч с конструкторами на заводе и убедившись, что создание такой машины — дело реальное, В.Ф.Маргелов буквально загорелся этой идеей и, что называется, поставил на ноги штаб, Научно-технический комитет, начальников родов войск и служб, потребовал непрерывно держать в поле зрения ход работ и всемерно содействовать решению задачи по скорейшему созданию машины.

На проводимых еженедельных совещаниях в Управлении каждый начальник, получивший от Командующего конкретную задачу, докладывал, что сделано, в чем есть задержки и от кого это зависит, чтобы они были устранены.

Если у начальников служб не хватало «пробивной силы», Командующий лично выезжал в министерства и на завод и добивался положительного решения. Разумеется, его не могли удовлетворить растянувшиеся сроки изготовления первой машины на заводе; надо было проявить железную волю и настойчивость, чтобы преодолеть множество бюрократических преград в министерствах и ведомствах.

Как вспоминал Костенко Юрий Петрович, ответственный сотрудник Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК), где он вел с 1967 по 1987 год танковую тематику, в том числе БМД-1, десантники обратились к нему с просьбой помочь создать такую боевую машину, чтобы они могли выполнять свои специфические задачи в тылу противника в отрыве от основных сил и в течение длительного времени. Исходя из опыта Великой Отечественной войны, при таких операциях десант терял до 80–85 % личного состава. Имея же качественно новые боевые средства десантники смогли бы выполнить боевую задачу с гораздо меньшими потерями, а уж если придется погибнуть, то враги заплатили бы в бою гораздо более высокую цену.

Мимо внимания десантников, конечно, не прошло появление в Сухопутных войсках боевой машины пехоты БМП—1, которая резко повышало боевую мощь и мобильность мотострелковых подразделений. В целях экономии попытались применить БМП—1 и в ВДВ. Уже в то время на вооружении Военно-транспортной авиации находился военно-транспортный самолет Ан—12Б, имевший максимальный взлетный вес 61 т, максимальную грузоподъемность 20 т, допустимый вес сбрасываемого моногруза до 10 тонн, куда входил и вес средств десантирования. БМД-1 могла десантироваться как на парашютно-платформенных средствах (ППС, весом более двух тонн), так и парашютно-реактивной системой (ПРС, весом менее тонны). Боевой вес принятой в 1966 году БМП—1 составлял 12,6 тонны, а потому Ан—12Б мог транспортировать и десантировать только одну БМП—1 и то посадочным способом. Но главное, почему она не подходила для ВДВ, это то, что ее нельзя было десантировать парашютным способом. Только при боевом весе машины до 7,5 тонн (плюс к этому 2 тонны ППС и небольшого резерва до предельного полетного веса в 10 тонн) Ан—12Б мог транспортировать и сбрасывать две такие машины за один рейс, что было крайне важно для десантников.

В 1965 году на КБ Волгоградского тракторного завода (ВгТЗ) началась разработка такой машины. На стадии опытно-конструкторской работы (ОКР) эта машина имела заводской индекс — «объект 915», после принятия на вооружение — боевая машина десанта БМД-1, но в войсковой документации ее еще долго обозначали как «объект 915». Работу начинал главный конструктор КБ ВгТЗ Гавалов Игорь Валентинович, которого вскоре сменил Шабалин Аркадий Васильевич. С обоими создателями БМД-1 у Командующего ВДВ был полный контакт и прекрасные деловые отношения.

Боевое отделение было решено брать точно такое, как в БМП—1. Опытно-конструкторская работа по боевой машине продвигалась довольно быстро. Когда подошло время сборки опытных образцов БМД-1, Гавалов позвонил на Челябинский тракторный завод (ЧТЗ), где в ту пору велось серийное производство БМП—1, и договорился, что завод в течение месяца соберет пару боевых отделений и железной дорогой отправит их к ним в Волгоград. Дело это не быстрое — надо было заказывать заранее железнодорожный транспорт, в том числе «теплушку» с военизированной охраной (ведь груз имел гриф «секретно»), а потом еще недели 1,5–2 ждать, когда железная дорога доставит его из Челябинска в Волгоград. Каково же было удивление Гавалова, когда он через несколько дней узнал, что оба боевых отделения уже на ВгТЗ. Оказалось, что Маргелов следил за ходом ОКР лично. Когда он узнал, что нужные для сборки опытных образцов 2 боевых отделения смогут поступить в Волгоград только через полтора месяца, он приказал своим десантникам взять военно-транспортный самолет, вылететь на нем в Челябинск, там на ЧТЗ прямо из серийного потока взять 2 готовых боевых отделения и этим же самолетом доставить их в Волгоград. Что и было четко исполнено. При таком отношении со стороны заказчика БМД-1 руководство ВгТЗ понимало, что у него нет никакого морального повода допустить хоть малейшее отступление или задержку в работе по БМД-1.

Ю.П.Костенко в своей книге «Некоторые вопросы развития отечественной бронетехники в 1967–1987 годах», (Москва 2000), ссылаясь на приведенный эпизод, так отмечал роль Командующего ВДВ генерала Маргелова: «Позже я имел возможность убедиться, что это была не показная словесная бравада — это был исходный пункт жизненной философии в десантных войсках. За этим стояла легендарная личность Командующего ВДВ Героя Советского Союза генерала армии Маргелова Василия Филипповича».

В создании машины для Воздушно-десантных войск страны приняли участие коллективы разработчиков и изготовителей как от промышленности, так и от Минобороны СССР. Серийное производство изделия началось с 1968 года. Этому моменту предшествовала большая работа по испытаниям первой боевой машины десанта, в которой участвовал и коллектив Научно-исследовательского испытательного института бронетанковой техники из подмосковной Кубинки, бывший сотрудник которого, полковник Гниленко Валерий Павлович, будучи старшим лейтенантом, принимал непосредственное участие в ходовых испытаниях и показах первого образца боевой машины. В ходе испытаний он выполнял задачи командира машины, механика-водителя и оператора-наводчика. Участвовал в 6-часовом безостановочном пробеге БМД на полигоне в районе г. Чирчик Узбекской ССР. Он и поведал как проходили испытания и показы БМД-1.

Машина с экипажем и десантом, «по-боевому», т. е. с закрытыми люками, полностью заправленная ГСМ, должна была в дневное время на максимально возможных скоростях с учетом местных дорожных условий пробежать 6 часов без остановки. По методике испытаний в экстренных случаях допускались две короткие остановки по одной минуте без глушения двигателя. В ходе пробега экипаж контролировал работу двигателя и агрегатов машины, через определенные промежутки времени велась запись показаний электроприборов. За бортом машины температура воздуха была выше 45 градусов по Цельсию, а термометр в машине показывал 50 градусов выше нуля. Скорость машины на отдельных участках дороги достигала 65 км/час. Жара и большая запыленность воздуха, замкнутое пространство и постоянный шум двигателя дополняли всю «прелесть» микроклимата, в котором работал экипаж машины. Но надо отдать должное и машине и экипажу, они с честью выдержали данный вид испытания и благополучно завершили этот пробег.

Так проверялась надежность работы двигателя, трансмиссии и ходовой части в жарких климатических условиях. Проверялись расходы топлива и масла, скоростные качества машины, запас хода по топливу и прочее. Это один из эпизодов большой программы испытаний. Кроме того, проводились стрельбовые испытания, испытания на плаву, снимались разгонные характеристики, машина испытывалась при низких температурах в морозильной камере, сбрасывалась парашютным способом на специальной платформе с военно-транспортного самолета, проверялись различные эксплуатационные характеристики, показатели надежности и другие параметры машины. Параллельно шли работы по устранению неисправностей и доработке изделия. В результате успешно проведенной работы 14 апреля 1969 года вышло постановление Совмина «О принятии на вооружение Советской Армии гусеничной боевой машины Воздушно-десантных войск». Исполнилось желание генерала армии Маргелова иметь в ВДВ свою авиадесантируемую, плавающую, маневренную, с соответствующим вооружением боевую машин, предназначенную для повышения мобильности, вооруженности и защищенности Воздушно-десантных войск.

Командующий ВДВ придавал большое значение испытаниям БМД, интересовался их результатами, постоянно был в курсе происходящего по программе испытаний, участвовал в показах при проведении стрельб и других видов испытаний.

Одним из достоинств машины является ее изменяющийся клиренс. Благодаря конструктивным особенностям за счет автоматического ослабления натяжения гусениц, корпус БМД может подниматься и опускаться. Такая способность машины была продемонстрирована В.Ф.Маргелову на одном из показов при проведении стрельб. Для сравнения одна из машин, предварительно спрятанная в окопе, внезапно поднялась из него и повела стрельбу по мишеням. Это выглядело достаточно эффектно. Маргелову очень понравилась продемонстрированная техническая возможность машины, которая позволяла экипажу использовать складки местности при ведении боя или выполнении других задач ВДВ.

О том, что генерал Маргелов был не только строгим и требовательным военачальником, но и обладал чувством юмора, говорит следующий случай. Группа из пяти военнослужащих кубинского танкового испытательного полигона, в составе которой был и старший лейтенант Гниленко В.П., проводила показ БМД для командного состава ВДВ. Кстати, старшим группы был инженер-майор танковых войск Щербаков Л.И., который впоследствии перейдет в ВДВ, дважды будет десантироваться с воздуха в составе экипажа БМД-1 вместе с офицером-десантником из НТК ВДВ Маргеловым А.В., станет генералом. За это беспримерное доселе десантирование с боевой1 техникой оба они — и Маргелов А.В. и Щербаков Л.И. — были удостоены звания Герой России. Но тогда об этом еще никто не знал. Показ был организован на территории одной из войсковых частей ВДВ. Надо сказать, что десантники тепло встретили и разместили танкистов у себя в части.

Начался показ. Генерал армии В.Ф. Маргелов внимательно выслушал доклады танкистов об эксплуатационных характеристиках, устройстве и конструктивных особенностях машины, тщательно осмотрел и облазил всю машину, задал много различных вопросов, касающихся ее возможностей, обмениваясь при этом мнениями с другими командирами о перспективе ее применения. По окончании осмотра машины Маргелов поблагодарил испытателей танкистов за проведенный показ, а потом спокойно, но серьезно произнес: «Товарищи танкисты, а вы знаете, что любой офицер, попавший в расположение войсковой части ВДВ, должен обязательно сделать один прыжок с парашютом?» И ушел, оставив танкистов в растерянности. «Масла в огонь» подлил местный офицер, который, шутки ради, подтвердил сказанное его командиром. Танки и небо, как известно, вещи трудно совместимые. Нельзя было не учитывать и серьезный тон Командующего. Так что настроение у танкистов было испорчено и ситуация заставила держаться их в напряжении до конца командировки. И только перед отъездом из части они пришли в себя, когда поняли что это была шутка Командующего. Так крепла дружба танкистов и десантников. Кстати, майор Щербаков Л.И., еще будучи танкистом, позже все-таки совершил один прыжок с парашютом, сломав при этом ногу. Так и докладывал Командующему ВДВ о результатах испытаний — с загипсованной ногой. Понравился Маргелову смелый танкист и он попроси своего друга маршала бронетанковых войск А.Х.Бабаджаняна отпустить майора в ВДВ.

Велико было чувство уважения к В.Ф.Маргелову как к личности и чувство ответственности каждого участника испытаний БМД. Так, при проведении показных стрельб, противотанковая управляемая ракета «Малютка» сошла с направляющей, стала падать и пошла не в мишень, а в землю у основания мишени. Первая мысль оператора-наводчика была не допустить позора и не подвести машину и Батю, как звали Командующего десантники. Как говориться, «шестым чувством» и усилием воли оператор смог приподнять ракету от поверхности земли почти у самой мишени и поразить ее. Задача была выполнена и настроение оператора и, несомненно, Командующего было отличным.

Когда БМД была еще в эскизном проекте конструкторов, Командующий поставил задачу на разработку средств десантирования парашютным способом, и эта работа шла параллельно.

Первая партия боевых машин десанта была произведена в конце шестидесятых годов. Это было настоящим событием для войск. Все, кто непосредственно занимался ее созданием, по праву гордились этой победой.

Не скрывал своего удовлетворения и Командующий, видя в ней решающее звено в цепи последующих качественных изменений частей и соединений ВДВ.

При создании БМД-1 было решено множество разных по сложности технических вопросов. Так, например, для десантной машины потребовалось создать особо легкий броневой корпус, обеспечивавший противопульную защиту. Эта задача была решена НИИ Стали. Весь корпус был выполнен из броневых алюминиевых сплавов, благодаря чему удалось получить полный боевой вес машины 7,6 тонны. БМД-1 должна была укладываться на грузовую платформу парашютной системы, а после приземления сама (без посторонней помощи) оставлять грузовую платформу на месте приземления. Для этого машина получила переменный клиренс, позволяющий изменять расстояние между днищем и опорной поверхностью гусениц. Этот вопрос был блестяще решен ВНИИТрансмашем за счет создания гидропневматической подвески (на БМП—1 была сравнительно простая, чисто механическая торсионная подвеска). Имея такую подвеску, БМД-1 заходила своим ходом на платформу парашютной системы, останавливалась, поднимая обе гусеницы в крайнее верхнее положение, и при этом своим днищем БМД-1 ложилась на платформу. В таком положении боевая машина швартовалась к платформе. После приземления боевая машина с помощью системы автоматического отстрела освобождалась от средств десантирования экипажем БМД-1 изнутри, заводился двигатель, гусеницы опускались на землю, экипаж отправлялся выполнять боевую задачу.

Грозное оружие десантники получили в свое распоряжение! Практически впервые у них на вооружении появились бронетанковые силы. Они с нуля создавали у себя десантную бронетанковую службу. Не обремененные в этом вопросе никакими традициями, в отличие от сухопутчиков, десантники решительно и энергично шли вперед. Так БМП—1 была принята на вооружение в 1966 году, а командирский вариант этой машины сухопутчики сподобились разработать и принять на вооружение только в 1973 году (через 7 лет). БМД-1 была принята на вооружение в 1969 году, а командирский вариант у десантников был принят на вооружение в 1971 году (вообще на 2 года раньше, чем в Сухопутных войсках!) В 1969 году, захваченный творческим энтузиазмом десантников, Ю.П.Костенко лично подготовил (конечно, с участием НТК ВДВ) и оформил решение ВПК о проведении опытно-конструкторской работы (ОКР) по созданию на базе БМД-1 семейства машин, в том числе бронетранспортера для транспортировки 12 человек десанта (экипаж БМД-1 семь человек) и несколько вариантов командно-штабных машин (КШМ), в том числе и машины управления артиллерией. 14 мая 1969 года ВПК было принято решение «О создании опытных образцов бронетранспортера и комплекса командно-штабных машин для Воздушно-десантных войск». В 1974 году на ВгТЗ было начато производство БТР-Д, а следом за этим, уже на базе бронетранспортера, пошли в производство и КШМ.

На протяжении семидесятых годов шло оснащение войск боевой машиной. Вначале ею был оснащен один батальон дивизии в Прибалтике, на котором проводилось ее освоение, отрабатывалось парашютное десантирование и тактика действий. Сразу же по распоряжению Командующего началась подготовка механиков-водителей, операторов-наводчиков и командиров машин в учебной дивизии; несколько машин получило Рязанское ВДУ, курсанты приступили к изучению машины с большим интересом.

В дальнейшем, по мере поступления машин, в каждой дивизии ими оснащался один парашютно-десантный полк. В 1978 году перевооружение всех войск на боевые машины в основном было завершено.

Вскоре после поступления первых партий БМД-1 в войска было разработано семейство вооружения на ее базе: артиллерийские самоходные орудия «Нона» и машины управления огнем артиллерии, командно-штабные машины Р—142 и радиостанции дальней связи Р—141, противотанковые комплексы, разведывательная машина. Зенитные части и подразделения оснащались бронетранспортерами, на которых размещались расчеты с переносными комплексами и боезапасом.

В плане интеграции стран-участниц Варшавского Договора Советский Союз передавал своим союзникам лицензии на производство вооружения и военной техники для «братьев по оружию». Так в Румынию было передано производство некоторых бронетранспортеров, в Польшу и Чехословакию — производство танков и так далее. Маргелову предложили передать производство БМД-1 в одну из этих стран. «Пока я жив — этого не будет!» — твердо заявил Командующий. Он прекрасно осознавал, что самые современные виды средств ведения вооруженной борьбы нельзя раздавать направо и налево. Время подтвердило правоту его взглядов: бывшие наши союзники производят наше оружие и боевую технику в нужном им количестве, а также поставляют ее на экспорт, нанося экономическим России серьезный ущерб. Поистине производят и продают что угодно, кроме БМД-1…

Командующий ВДВ Маргелов был государственным человеком, умеющим заглянуть в будущее!

Большая работа в эти годы проводилась Командующим и штабом ВДВ, командованием дивизий и частей по выработке и внедрению новой тактики действий на поле боя полков, батальонов и рот на боевых машинах. Проведен ряд опытных батальонных и полковых учений с десантированием и боевой стрельбой. Изыскивались способы борьбы с танками и мотопехотой вероятного противника, а также способы прикрытие десанта с воздуха.

В результате оснащения войск новой техникой, в основе которой была боевая машина, в корне изменилось их лицо, повысилась огневая мощь и резко возросла маневренность на поле боя. Это были уже другие войска, способные теперь решать в тылу врага оперативные и оперативно-стратегические задачи, вести широкие маневренные боевые действия. Отошла в прошлое тактика жесткой обороны захваченного десантом плацдарма или района в тылу противника, позволявшая ему сравнительно легко вести борьбу на уничтожение десанта.

Но вместе с тем появились и новые сложности, новые проблемы. На протяжении всей истории ВДВ успех их применения во многом зависит от достижения внезапности как в оперативном, так и вдесантированию БМП-3. Маршал согласился. Все присутствующие с замиранием следили за всеми перипетиями десантирования: как машина вывалилась из самолета, как раскрывались парашюты, как она стремительно неслась к земле и как почти у самой земли мощный огненный столб реактивных двигателей заставил ее без повреждений замереть на земле. По окончании фильма в зале раздались аплодисменты.

В ходе начавшегося обсуждения выступил и заместитель министра обороны — начальник ГУК генерал армии Д.С. Сухоруков. Отметив, что машины очень хорошо себя зарекомендовали в ходе испытаний, и похвалив их создателей и участников испытаний, Дмитрий Семенович заявил, что вчерашнего десантирования не было, факт его проведения не достоверен…

В зале среди участников испытаний поднялся гул негодования. Павел Данилович возмущенно сказал министру обороны, что его заместитель вводит всех в заблуждение, о чем он сейчас всенародно скажет. «За такие обидные для участников испытаний слова, мы можем подать в суд за моральное оскорбление», — добавил он.

Был объявлен перерыв. Министр пытался успокоить генерала, мол, не надо так резко, он все-таки заместитель министра, генерал армии. Павел Данилович выслушал увещевания молча, ничего не сказав в ответ. Маршал Соколов решил, что генерал «замнет» эту, мягко выражаясь, «ошибку» генерала Сухорукова, которого хорошо знал как очень интеллигентного и вежливого человека.

После перерыва генерал Гудзь, собрав переполнявшие его чувства в кулак, спокойно доложил о ходе испытаний. «Как руководитель испытаний и на основании своего более чем 40 — летнего опыта танкиста с полной уверенностью докладываю: машина получилась удачной, других таких нет во всем мире. Наши Вооруженные Силы получат отличный подарок, который существенно повысит их боеспособность и позволит решить задачу паритета в вооружении с нашим основным потенциальным противником.» Выждав паузу, пока не умолкли дружные аплодисменты в зале, он добавил: «А генерала армии мы прощаем. Хотя он некоторое время командовал Воздушно-десантными войсками, ему просто не удалось побывать лично на испытаниях.»

В зале наступила зловещая тишина: «Ну, теперь Гудзю несдобровать».

Как бы услышав эти невысказанные слова, Павел Данилович сказал: «Я старый танкист, меня фашисты на фронте пытались убить неоднократно. Но я верил в наше правое дело, верил в Сталина, и остался жив, назло врагам, и сейчас за правое дело я готов стоять до конца».

8 июля 1987 года вышло постановление Правительства СССР «О принятии на вооружение Советской Армии и Военно-Морского Флота боевой машины пехоты БМП-3».

И вот теперь, через много лет генерал Гудзь, вспоминая тот эпизод из его богатой жизни во славу могущества и независимости Родины, добавил: «Не сомневаюсь, что если бы Командующим Воздушно-десантными войсками был тогда генерал армии Маргелов Василий Филиппович, то он, так же как и я, дневал бы и ночевал на полигоне, испытывая новую боевую технику».

БМП-3 на вооружение ВДВ не поступила, вместо нее у десантников появилась боевая машина нового поколения — БМД-3, обладающая всеми достоинствами своих предшественниц: БМД-1 и БМД-2. Но, в случае необходимости, БМП-3 может уверенно применяться в интересах Воздушно-десантных войск. И в этом также большая заслуга Героя Советского Союза генерал-полковника Гудзя Павла Даниловича, профессора Военной академии бронетанковых войск… Также необходимо отметить то, что генерал Гудзь горячо поддерживал стремление Командующего ВДВ Маргелова В.Ф. по созданию воздушно-десантных дивизий на основе бронетехники. По его просьбе Павел Данилович выступил с предложениями по новой организации вдд — существующей и планируемой — на бронеоснове. Им были уточнены требования к военно-транспортным самолетам и образцам бронетанковой техники, которая должна состоять на вооружении в вдд, а это не только боевые машины десанта БМД, но и машины на их базе: управления, разведки, артиллерии и ПВО, техобеспечения и тыла. Прообразом таких частей являлся 108-й бронедесантный полк 7-й вдд, созданный усилиями Командующего ВДВ генерала армии В.Ф. Маргелова и его преданных войскам талантливых учеников.

Низкий поклон генерал-полковнику Гудзю от всех десантников, хорошо понимающих, что на войне лишнего боевого оружия не бывает.

В дальнейшем десантирование БМД-1 с частью экипажа внутри неоднократно повторялось, в том числе и на крупных учениях в присутствии Министра обороны и других руководящих лиц Министерства.

Это была хорошая основа для дальнейшего развития идеи и более полного решения проблемы. Перед конструкторами Командующий выдвинул задачу по разработке приспособлений для десантирования внутри машины всего экипажа. Эта задача была успешно решена позже, Василию Филипповичу уже не довелось видеть конечных результатов. Но пальма первенства по внедрению в практику десантирования войск, этого воистину революционного переворота, бесспорно принадлежит ему.

В 1985 году на базе БМД-1 по требованиям, отработанным еще при Командующем Маргелове была создана БМД-2, принципиально схожая со своим прототипом, но имеющая 30-мм автоматическую пушку. В начале 90-х годов с учетом опыта создания БМД-1 и БМД-2 создана БМД-3, которая в настоящее время стоит на вооружении Российской Армии. Она обладает утолщенной броней, также имеет 30 мм автоматическую пушку, противотанковый ракетный комплекс, быстроходный двигатель. Весит она около 13 тонн. На ней установлены универсальные штатные сидения, позволяющие всему экипажу как десантироваться, так и вступать на них в бой. Средства десантирования для БМД-3 также созданы коллективом «Универсала», вес их составляет 1500 кг, как установлено техническим заданием. К двум пенопластовым лыжам крепится воздушная амортизация совершенно нового типа, которая не позволит машине перевернуться при любом нерасчетном типе приземления. В 1995 году в ходе копрового сброса в машине были размещены все семь членов экипажа боевой машины. На последующих Государственных испытаниях в новом комплексе десантировалось двое членов экипажа. Именно на такой боевой машине 20 августа 1998 года в ходе учений 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й Псковской дивизии, которой в 1948—1950-х годах командовал генерал Маргелов В.Ф., успешно десантировался экипаж в полном составе. В первом в войсковой практике десантировании приняли участие гвардейцы-десантники: старший лейтенант В.Конев, младшие сержанты А.Аблизин и З.Билимихов, ефрейтор В.Сидоренко, рядовые Д.Горев, Д.Кондратьев, З.Томаев, и как всегда в подобных случаях — добровольцы (кстати, желающих было очень много — и среди офицеров и среди личного состава). Основной и дублирующий составы прошли тщательную медкомиссию, в том числе и на психологическую устойчивость, после чего в течение месяца занимались на специальных тренажерах, тренировались в расшвартовке машины от средств десантирования и так далее. Перед самым десантированием внезапно поднялся сильный ветер, доходивший у земли до десяти метров в секунду. При таком ветре десантировать технику запрещалось, кое-кто даже предложил отменить десантирование. Однако командир дивизии генерал-майор С.Семенюта, его заместитель воздушно-десантной подготовке и другие офицеры-специалисты, исходя из своего опыта и веры в систему и экипаж, смогли убедить командующего ВДВ провести намеченное десантирование. Несмотря на то, что машина приземлялась боком из-за порывистого ветра и началась сильная тряска комплекса, техника и люди внутри нее выдержали, никто не пострадал. Быстро расшвартовав машину, десантники атаковали условного противника.

Десантирование происходило на новой бесплатформенной парашютной системе ПБС-950 разработки того же завода «Универсал» (ныне — московское конструкторско-производственный комплекс «Универсал»). Непосредственно новую систему создавали специалисты 9-го отдела завода (ныне — 2-й отдел) под руководством начальника отдела Петкуса Генриха Владимировича, подписи которого стояли на листах готовности первого и последующих «Кентавров», в подготовке которых принимали участие заводчане. Система была сконструирована таким образом, чтобы перегрузки на БМД-3 при приземлении не превышали 15 единиц. В зависимости от веса груза количество куполов в парашютной системе может доходить до двенадцати, каждый из которых имеет площадь 350 квадратных метров. В комплексе «Кентавр» расчетная перегрузка принималась в 20 единиц, хотя в реальных сбросах она достигала и больших значений. В этом смысле экипажи, десантирующиеся в БМД-3 на ПБС-950 находятся в относительно более комфортных условиях.

Газета «Красная Звезда» поместила на первой странице большую статью (30.10.1998) военного журналиста, ветерана ВДВ полковника Александра Олийника, посвященную этому подвигу десантников. Статья заканчивается словами: «Свой уникальный прыжок десантники-черниговцы посвятили памяти легендарного Командующего ВДВ Героя Советского Союза генерала армии Василия Филипповича Маргелова, 90-летие которого будет отмечаться в декабре».

Молодцы, псковичи-маргеловцы! Отличный подарок! Несомненно, память о Бате явилась одним из элементов боевой готовности.

Командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Шпак Георгий Иванович проявил известную смелость в принятии решения на такое десантирование, тем самым доведя до логического конца гениальную задумку Командующего Маргелова десантировать боевые машины с полным экипажем, размещенным внутри их.

Рассказывают, что высшие американские военные, узнав об этом достижении русских, в спешном порядке провели анализ готовности вступить в бой после десантирования дивизий обеих стран. С сожалением они вынуждены были признать, что, если русским потребуется около часа времени для вступления всей дивизии в бой, то американская дивизия достигнет такой готовности только еще через час, так как у них боевая техника и экипажи десантируются по-прежнему порознь.

Боевая готовность — широкое понятие, включающее такие факторы, как укомплектованность войск личным составом, вооружением и техникой, боезапасом и другими материальными средствами, выучка личного состава, подготовка командиров и штабов и другие. Но для десантников, в отличие от Сухопутных войск, важнейшим дополнительным разделом является способность частей быстро подготовиться к десантированию.

Вспоминается, с какой настойчивостью добивался В. Ф. Маргелов решения задачи, которую сам же выдвинул: дивизия должна взлететь с аэродромов через сутки после получения задачи. Предполагают, что и сам он мало верил в осуществимость ее в ближайшее время, но как цель на перспективу он внушал ее всем командирам дивизий и требовал искать пути решения. Надо сказать, что к концу 70-х годов один из полков в каждой дивизии при удалении аэродромов взлета не более 80—100 км, уже мог за сутки подготовиться к вылету.

В этой связи нельзя не отметить, что в течение ряда лет своими силами Воздушно-десантные войска по личной инициативе Командующего и под его непосредственным руководством построили вблизи пунктов дислокации войск четыре современных аэродрома, с которых взлетали самолеты Ил-76 и даже «Антеи». Идея строительства этих аэродромов вначале вызывала у многих недоумение: зачем вкладывать средства, если в конце концов они перейдут в ведение ВВС?

Но когда первый аэродром был построен, скептики убедились, насколько это экономит учебное время при проведении прыжков, учений с десантированием и решает проблему быстрого взлета хотя бы усиленного батальона что называется «из дому». К великому сожалению, сегодня большинство этих аэродромов оказались за пределами России. Но разве в те годы мог кто-нибудь предполагать такой распад Великой Державы?..

Не останавливаясь в деталях на других вопросах постоянной высокой боевой готовности, следует лишь напомнить, что во всех частях парашютно-десантная техника в любой момент была готова к применению и содержалась так, чтобы ее можно было быстро вывезти из хранилищ; материальные запасы — загруженными на машинах и платформах. В частях проводились систематические тренировки по приведению их в готовность к выходу на аэродромы, а также отрабатывался весь комплекс работ в районах ожидания у аэродромов взлета; совместно с частями ВТА отрабатывалась погрузка техники и посадка личного состава в самолеты.

Командиры и штабы всех степеней в ходе тренировок отрабатывали способы управления частями на марше к аэродромам, в ходе завершения подготовки к десантированию, при строгом режиме радиомаскировки.

Однако, кроме того, что десантники сами вели это громадное по своим масштабам строительство, им еще приходилось доказывать чинушам из Минобороны его необходимость, отчитываться за заработанные войсками на эти цели деньги. Но, в конечном итоге, завистливые недоброжелатели добивались совершенно неожиданного для них результата, а авторитет Воздушно-десантных войск укреплялся еще в большей степени.

В 1975 году, после окончания Академии Генерального штаба Владимир Степанович Краев был назначен командиром 7-й вдд, в которой до конца 1972 года командовал 108-м бронедесантным полком. Дивизии предстояло на своей базе провести в 1977 году сборы руководящего состава ВДВ, проще — Сборы Командующего ВДВ, с приглашением некоторых ведущих руководителей предприятий военно-промышленного комплекса, видных ученых, генеральных конструкторов и даже министров.

Задачи перед дивизией стояли невиданного масштаба. Это и строительство хозяйственным способом аэродрома для приема современных военно-транспортных самолетов Ил-76, и создание специального учебно-боевого комплекса, включающего более десятка объектов для подготовки десантников, это и строительство защищенных и заглубленных пунктов управления, и перевод дивизии на новую систему боевой подготовки, позволяющую сократить время готовности дивизии к боевому применению в 2–3 раза.

Одновременно дивизия готовилась к крупным войсковым учениям с практическим десантированием на территории Польши — «Щит-76» под руководством Министра обороны СССР. Кроме того, на базе дивизии проводились съемки фильма, ставшего в конце 70-х годов одним из самых популярных в стране — «В зоне особого внимания». Кстати, инструктируя съемочную группу Мосфильма во главе с киносценаристом Евгением Месяцевым, Василий Филиппович, отказавшись от чтения сценария, сказал всего несколько слов: «Сделайте такой фильм, чтобы в Воздушно-десантные войска шли служить лучшие парни страны и чтобы этих парней любили самые красивые девушки». Что и было сделано. После этого фильма конкурс в Воздушно-десантное училище поднялся до 12–22 человек на место, а в войска не было отбоя на призывных пунктах.

Естественно, дивизия жила крайне напряженными учебно-боевыми и повседневными заботами.

Действия дивизии на учениях «Щит-76» были высоко оценены вновь назначенным Министром обороны генералом армии Устиновым Д.Ф. По итогам 1976 года дивизия, несмотря на чрезмерную перегруженность строительными работами, была признана одной из лучших в Воздушно-десантных войсках.

И, вдруг, как гром среди ясного неба, звонок Командующего из Москвы командиру дивизии:

— На тебя поступила анонимка в Комитет партийного контроля на имя Пельше на 12 страницах, где приводятся ложные, на мой взгляд, обвинения: дивизия не боеготовна, превращена в строительную команду, итоговая оценка дивизии за 1976 учебный год поставлена необъективно и что Командующий всем этим делам покровительствует. Что скажешь?

Комдив Краев ответил, что все это абсолютная ложь.

— Правильно считаешь, я позвонил Министру обороны и попросил его направить в дивизию независимую комиссию. Он согласился. Так что через неделю жди гостей.

Неделя для дивизии такой малый срок, что за это время можно только побелить бордюры в пяти военных городках и покрасить заборы, да, может, помыть в бане солдат и выдать им новое обмундирование. Поэтому командир дивизии приказал работ не прекращать и готовится к утвержденному Командующим плану к началу нового учебного года. Комиссия приехала не через неделю, а через пять дней после звонка Командующего. Возглавлял комиссию полковник из Главного управления кадров (ГУК), в ее состав входили офицеры из Генерального штаба и Главного политического управления.

В течение 10 дней члены комиссии тщательно изучали обстановку в дивизии. По окончании работы комиссии ее председатель собрал командный состав дивизии и объявил дословно следующее: «То, что мы увидели в дивизии, нас потрясло. То, что делается в дивизии, достойно не осуждения, а восхищения. Так и будет доложено Министру обороны».

Но Министр обороны не поверил в столь оптимистический доклад и приказал своему заместителю, тогда еще генерал-полковнику, а позже маршалу войск связи Алексееву Н.Н., повторно проверить дивизию через несколько месяцев.

В начале лета 1977 года в дивизию прилетела комиссия из Москвы во главе с Алексеевым Н.Н. В состав комиссии входило 29 генералов и офицеров. Сопровождал комиссию генерал армии Маргелов. При встрече комиссии на Каунасском аэродроме Василий Филиппович сказал Краеву: «Не нервничай, это разумные мужики, политруков здесь нет. Покажи все, что сделано, а, главное, во имя чего».

Комиссия работала трое суток. По окончании ее работы генерал Алексеев Н.Н. сказал руководящему составу дивизии: «Вы совершили подвиг. То, что сделано в дивизии во имя повышения ее боеготовности и качества подготовки десантников заслуживает Государственной премии в области науки и техники. Об этом я доложу Министру обороны и председателю Государственного комитета по Ленинским и Государственным премиям академику Александрову».

Через месяц на созданном руками и головами десантников учебно-боевом комплексе побывал начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Огарков Н.В. и его заместитель — генерал-полковник Ахромеев С.Ф. А в сентябре 1977 года на его базе были проведены сборы руководящего командного состава ВДВ. В сборах приняли участие: министр авиационной промышленности Силаев И.С., Генеральный конструктор ОКБ им. Ильюшина С.В. Новожилов Г.В., ведущие ученые Военно-промышленного комплекса и руководители предприятий, выпускающих боевую и воздушно-десантную технику для ВДВ.

Когда в ноябре 1978 года состоялось постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о присвоении Государственной премии, Василий Филиппович прилетел в дивизию, объехал все полки и отдельные части и лично поблагодарил всех офицеров и солдат за совершенный подвиг.

Через год в дивизию прилетел Министр обороны Маршал Советского Союза Устинов и с ним ряд командующих войсками военных округов, чтобы оценить содеянное десантниками и перенять их передовой опыт в масштабе всех Вооруженных Сил Советского Союза.

через много лет…

Стихотворение это написано майором Маргеловым А.В., побывавшим вместе с другими офицерами Управления ВДВ полковом учении 108-го бронедесантного полка 7-й гвардейской вдд Его товарищи первыми прослушали поэтическое описание только что увиденного чуда (естественно, без последнего четверостишия). Их оценка была восторженной, понравилось стихотворение и Командующему… Только комдив Владимир Степанович Краев, руководивший этой гигантской работой (и ставший лауреатом Государственной премии СССР в области науки и техники — в том числе и за создание аэродрома 1-го класса в Казлу Руде) недовольно сказал: «Жаль, что в стихотворении не нашлось место конкретным создателям». В качестве запоздалого извинения выше приведен рассказ, основанный на его воспоминаниях.

С 1976 года возможности ВДВ использовались для проведения учебно-войсковых сборов, куда направлялись лица, только что зачисленные в одно из учебных заведений КГБ СССР. О своих впечатлениях об Учебном центре Тульской дивизии поделился своими воспоминаниями генерал-майор Орлов Георгий Александрович, который в силу служебных обязанностей доводилось наведываться в Тульскую дивизию и наблюдать за проведением учебно-войсковых сборов. На него и других сотрудников его ведомства, кто принимал участие в организации и проведении сборов, производило сильное впечатление состояние Учебного центра. А такие центры создавались во всех воздушно-десантных дивизиях.

Необходимость проведения таких сборов была вызвана тем, что в разгар «холодной войны» резко возросли нагрузки, выпадавшие на долю чекистов, которым приходилось вести незримый бой с постоянно наращивавшим мощь и напористость противником на невидимом фронте.

Возрастали не только физические нагрузки, хотя и это отмечалось, сколько рос морально-психологический груз, постоянно давивший на них, что доходило подчас до степени явных перегрузок. В связи с этим встал вопрос о необходимости более эффективного выявления морально-волевой устойчивости у будущих бойцов невидимого фронта и привитии необходимых качеств, которые могли бы помочь им преодолевать в последующем возможные перегрузки.

Вот тогда-то с помощью Генерального штаба Советской Армии и было решено воспользоваться возможностями Воздушно-десантных войск. С этой целью ежегодно в сентябре проводились учебно-войсковые сборы на базе дивизий ВДВ в Туле, Пскове и Болграде.

Программа сборов, составлявшаяся профессионалами-десантниками, вполне позволяла как раскрывать волевые качества слушателей, так и воспитывать у них в процессе интенсивных занятий основы морально-психологической устойчивости. За короткий срок (чуть меньше месяца) в ходе сборов слушатели быстро освобождались от налета студенческо-чиновничьей вальяжности, обретали офицерскую подтянутость и боевую форму. От утренней зарядки до использования свободного времени в вечерние часы, когда коллективно составлялись боевые листки и проявлялись индивидуальные таланты, у каждого раскрывались отдельные черты характера, личные наклонности и качества коллективизма.

Добротный военный городок со всеми необходимыми атрибутами, обширный плац, стадион, прекрасно оборудованный площадками для проведения различного вида десантной подготовки, прекрасный спортзал, полигон, стрельбище, летное поле для прыжков с парашютом — все было оборудовано со знанием дела и позволяло организовать всестороннюю подготовку воина-десантника.

Особое же впечатление производила, прежде всего на новичка, полоса препятствий. Офицеру за время армейской службы приходится сдавать разного рода нормативы, включая и преодоление полосы препятствий. Но ничего подобного ранее «гости» нигде не встречали. Чтобы преодолеть такую полосу, необходима обстоятельная предварительная подготовка и тренировка, причем с тщательной отработкой отдельных ее элементов. Успешное преодоление такой полосы предполагало высокий уровень профессиональной выучки. И, как утверждали старожилы, десантники такой выучкой обладали.

Особое же впечатление производила, в первую очередь на новичка, полоса препятствий. Мне за время армейской службы на раз приходилось сдавать разного рода нормативы, включая и преодоление полосы препятствий. Но ничего подобного ранее «гости» нигде не встречали. Чтобы преодолеть такую полосу, необходима обстоятельная предварительная подготовка и тренировка, причем с тщательной отработкой отдельных ее элементов. Успешное преодоление такой полосы предполагало высокий уровень профессиональной выучки. И, как утверждали старожилы, десантники такой выучкой обладали.

Наряду с преодолением полосы препятствий сильнейшим психологическим испытанием для воинов была борьба с танками. Суть его сводилась к тому, что солдату необходимо было отрыть на танкоопасном направлении индивидуальный окопчик, замаскироваться и дать танку проехать над ним. Как только пронесется над головой бойца, тот должен был стремительно выскочить из своего укрытия и поразить одетую в броню технику гранатами или бутылками с зажигательной смесью, известную как «коктейль Молотова».

Картина отнюдь не для слабонервных! Тем не менее некоторые смельчаки умудрялись не просто поразить технику, но и благодаря отличной физической подготовке успеть вскочить на броню танка и, закрыв плащ-палаткой смотровые приборы механика-водителя, заставить его остановить танк и сдаться. На подготовительных этапах к этому упражнению проводилась обкатка танками личного состава. В этом случае танк проходил над лежащим на его пути человеком.

Борьба с танками, как и прыжок с парашютом, требовала максимального напряжения морального духа и личной отваги десантника. Случалось, конечно, что иногда у новичка при выполнении этих опасных упражнений не выдерживали нервы, и он просто убегал от надвигавшегося танка. Никто, однако, не ругал такого солдата, с ним проводилась соответствующая беседа, после которой он непременно находил в себе силы преодолеть страх и успешно пройти такое испытание.

В один из приездов генерала Орлова, когда группы участников сборов, сведенные во взводы, которыми командовали офицеры-десантники, находились на занятиях «в поле», заместитель руководителя сборов, тоже офицер-десантник, предложил генералу и сопровождавшему его офицеру, отвечавшему за сборы, посмотреть как проводились занятия с личным составом разведроты. Это была настоящая, штатная разведрота Тульской дивизии ВДВ.

На долю Георгия Александровича выпало наблюдать, как один из взводов роты отрабатывал некоторые элементы программы в спортзале. Видывал он и раньше различные занятия армейских подразделений, сам, командуя огневым взводом в системе артиллерийских частей, где проходил службу, проводил не одно занятие, но ничего подобного тому, что мне довелось наблюдать в тот раз в спортзале, видеть ему не приходилось.

Пока он находился в спортзале, его не покидало ощущение присутствия на демонстрации приемов, которыми удивляют публику артисты цирка. Какие-то немыслимые прыжки и кульбиты, броски и кувырки совершали простые вчерашние крестьянские и рабочие пареньки. При этом никакого шума и крика, лишь изредка раздавались команды лиц, проводивших занятия.

Заметив восхищение генерала увиденным, майор предложил ознакомиться с комплексом, где проводилась, видимо, отработка приемов на быстроту реакции и психологическую устойчивость бойца штурмовой группы или разведчика. Орлов, конечно же, проявил к этому неподдельный интерес.

Подошли к какому-то сооружению, напоминавшему землянку. Над ровной площадкой возвышался холмик, к подножию которого вниз уходили цементные ступеньки.

Майор открыл дверь, и они оказались в подземном сооружении, которое можно было принять за подвальное помещение массивного здания, либо на какой-то проложенный под землей коллектор.

Сразу за дверью — небольшое помещение, типа прихожей, из которого вели тоннели, изобиловавшие разного рода сюрпризами. Едва они прошли пару-тройку шагов вглубь подземного сооружения, как справа вдруг возникла мощная фигура вооруженного ножом «противника». Если бы рядом не было сопровождающих, трудно было бы поручиться за мое состояние», — вспоминал генерал Орлов.

Майор объяснил, что во время занятий включается автоматизированная система, состоящая из целого ряда продуманных и специально подобранных военными психологами ловушек и сюрпризов. Вот майор с кем-то договорился и… система «заиграла».

Фигура справа замахнулась ножом. Вбегающий в «подземелье» боец обязан был применить прием, обезвредить «противника» и продолжать движение вперед для выполнения боевой задачи.

Обойдя грозного «противника» и сделав еще пару шагов Орлов с товарищем увидели как теперь уже слева из-за выступа стены выскочила фигура второго вооруженного «противника», на появление которого обязан был среагировать боец.

А туннель тем временем наполнился звуками «боя». Раздавались короткие автоматные очереди, одиночные выстрелы, слышались душераздирающие крики и еще бог знает что.

Гости в сопровождении майора начали продвигаться по туннелю. Вот впереди по ходу движения при свете тускло мерцавших лампочек внизу возникла канава, наполненная водой. Через нее был перекинут помост, который ходуном ходил под ногами. Его надо было преодолевать, не мешкая, чтобы не свалиться в воду, с чем они успешно справились. Едва группа перевела дух, как слева из какого-то углубления раздалась автоматная очередь, и туннель прочертили трассы летящих пуль. Метрах в трех-пяти впереди раздался взрыв гранаты. И так далее.

Словом, слабонервному даже в роли стороннего зрителя в этом подземном тренажере делать нечего, да и просто небезопасно, ибо как минимум подскочит давление, а не то и еще что-нибудь может приключиться.

А что же говорить о десантниках, которые получив «боевую» задачу, обязаны были не задерживаясь проскочить указанный маршрут по туннелю, мгновенно реагируя на многочисленные ловушки и сюрпризы. Успешно это мог сделать только великолепно натренированный, профессионально подготовленный и хорошо снаряженный боец ВДВ.

Орлову и его офицеру, впервые посетившим этот тренажер, впечатлений хватило надолго.

Выйдя из «кромешного ада» подземелья, они ощутили себя как бы в раю. «До чего же хорошо на нашей грешной матушке-земле! Плохо мы еще ценим простые земные прелести и не всегда сознаем, что ко всему, что создано на земле природой и нашими предками, надо бы относиться трепетно и бережно, чтобы не нарушить мир земной», — подумал генерал Орлов.

Рядом с «подземельем» расположен городок, где осуществляется подготовка к прыжкам с парашютом. Это тоже целая система различных ажурных сооружений, освоив которые, казалось бы, каждый, кто прошел подготовку в этом городке, запросто сможет спуститься с небес с парашютом.

Но, к сожалению, были, правда, единичные случаи, когда отдельные участники сборов, нечетко исполнявшие рекомендации опытных инструкторов, из-за травм на земле не доходили до заветных прыжков с небес.

Однажды, где-то на исходе семидесятых годов, в очередной приезд на базу Тульской дивизии генерал Орлов обошел места полевых занятий своих товарищей. По возвращении всех взводов он провел с участниками сборов беседу в клубе военного городка и считал свою миссию законченной. Как правило, в сентябре, когда проходили сборы, погода почему-то держалась всегда прохладная. Неуютно было в поле, не более уютно было и в клубе, где в настывшем помещении температура больше подходила к холодильной камере, чем соответствовала, казалось бы, к расслабленному отдыху и зрительному залу такого гуманного заведения, как солдатский клуб.

Стойко преодолев вместе со всеми неудобства холодного клубного зала, Георгий Александрович получил от сопровождавших его товарищей предложение пообедать в офицерской столовой. Отказываться было бы грешно, и все прошли в столовую.

Надо сказать, что обстановка в офицерской столовой резко отличалась от спартанского уклада, который царил в казармах, да и в клубе тоже. Здесь было гораздо теплее, любовно накрытые столики с какими-то незатейливыми цветочками в вазочках, занавески на окнах и еще что-то неуловимое располагали к отдыху. А когда в ходе приема пищи, говоря по-солдатски, (а пища, надо отдать должное, была приготовлена со вкусом, — это было еще одно из ценных достояний тульского Учебного центра) — градус настроения значительно поднялся, и вся атмосфера располагала, как после удачной охоты или рыбалки, к оживленному разговору.

Генерал выразил свое восхищение продуманностью сооружения жилых и учебных объектов Учебного центра, а также полигонов и летного поля, предназначенного для прыжков с парашютом, и их отличным состоянием. Сопровождавшие офицеры его поддержали, да еще с восторгом рассказали о том феерическом действе, которое развертывается при проведении показательных учений для слушателей военных академий, специально для этого доставляемых из Москвы. Тогда, рассказывали очевидцы, полоса препятствий превращается в море пылающего огня, сопровождаемого грохотом перестрелки и мастерски имитируемых взрывов.

И вот через этот ад стремительно прорываются «голубые стрелы», как поэтично окрестили десантников киношники. К сожалению, генералу Орлову этого увидеть не удалось и ему приходилось лишь представлять, как это могло выглядеть на той полосе, которую он хорошо осмотрел. Зато с избытком хватало грохота, который доносился с одного из объектов недалеко расположенного испытательного центра тульских оружейников. Там днем и ночью шли испытания новейших образцов скорострельного вооружения. На новичка это производило вначале ошеломляющее впечатление. Но удивительна человеческая натура, способная быстро привыкать ко всему. И, как рассказывали, наши «новобранцы» поначалу с трудом засыпали под грохот испытываемого вооружения, а затем просто не обращали на него внимания, воспринимая пушечно-пулеметную трескотню не более, чем гром и молнию в пору ненастья.

Георгию Александровичу запомнилось, как на его восторженные оценки достоинств учебной базы Тульской дивизии ВДВ представитель десантной элиты, а им был, как указывалось выше, заместитель руководителя сборов, удовлетворенно улыбался. Заканчивая свой рассказ, генерал Орлов передал слова десантника-майора о своем Командующем: Майор не удержался и сам не менее восторженно, чем гости в своих оценках, начал с увлечением тепло отзываться о достоинствах Главкома ВДВ, генерала армии Маргелова Василия Филипповича, который необычайно много сделал, и буквально душу вложил, чтобы превратить Воздушно-десантные войска в Крылатую Гвардию страны. Майор убедительно рассказывал, как все десантники воспринимали своего Командующего не только как прославленного боевого командира, но, по существу, как настоящего отца-создателя Воздушно-десантных войск. Конечно, десантные войска были созданы давно, и сам генерал Маргелов формировался как десантник в этих войсках, когда был назначен командиром одной из дивизий ВДВ. Но он всем сердцем полюбил этот род войск и приложил гигантские усилия, чтобы превратить Воздушно-десантные войска в подлинно элитный род войск Советской Армии.

Именно при Маргелове и именно его стараниями Воздушно-десантные войска обрели ту материально-техническую базу, которая позволяла постоянно совершенствовать боевую выучку и оснастку десантников. И Учебный центр Тульской дивизии, по поводу которого мы неподдельно расточали свое восхищение, по словам майора, создавался по замыслам Главкома ВДВ».

Маргелов, как все понимают, не мог один справиться с такой грандиозной задачей, как создание элитных Воздушно-десантных войск. У него было много помощников, его подчиненных, которые следуя его примеру, работали, не покладая рук, во славу ВДВ. Об одном из таких людей, полковнике Жукове Борисе Григорьевиче, пойдет далее рассказ.

Борис Григорьевич родился в 1925 году, ветеран Великой Отечественной войны, воевал в 13-м гв. стрелковом полку 3-й гв. стрелковой дивизии (однополчанин своего будущего Командующего), был ранен, ветеран Воздушно-десантных войск (в ВДВ с 1956 года), имеет более 300 парашютных прыжков, участник испытаний «Кентавр—1» и «Реактавр—1». В 1960 году он получил звание «Почетный радист СССР», в 1977 году стал «Заслуженным рационализатором РСФСР».

В 50-х годах двадцатого века в Советской Армии начался бум по механизации стрельбищ. Ранее в период стрельб мишени показывались и убирались личным составом, находящимся в специально вырытой для этого траншее по команде с огневого рубежа. Необходимые команды передавались по телефону, результаты стрельб докладывались таким же способом.

Уже в 1950-м году появились устройства, которые с помощью электродвигателя поднимали и опускали мишени. Для этой цели на пульте управления достаточно было нажать копку.

При поражении мишень автоматически опускалась — срабатывал закрепленный на ней датчик, который реагировал на «вздрагивание» мишени в момент попадания в нее.

Воздушно-десантные войска были пионером механизации стрельбищ, а Командующий ВДВ придавал этому большое значение. Посещая войска в новой для себя должности Командующего, генерал-лейтенант В.Ф. Маргелов обязательно знакомился с состоянием стрельбищ. По его приказу в полку Тульской воздушно-десантной дивизии, расположенном в г. Кострома, было создано показное (оно же — опытное) механизированное стрельбище ВДВ. Для управления мишенями к каждой из них прокладывалась проводная линия из телефонного кабеля.

Летом 1956 года капитан Жуков Б.Г., помощник начальника по радиосвязи Псковской дивизии, сконструировал устройство для дистанционного управления по радио мишенными установками. Это обеспечивало следующие преимущества при управлении ими:

— не надо было прокладывать проводные линии для управления мишенями;

— мишенная обстановка могла быстро меняться;

— в период учений с боевой стрельбой руководитель стрельбами мог управлять мишенями, находясь в движении (на автомобиле или в БМД)

В октябре 1956 года капитана Жукова вызвал к себе полковник Корбут И.В., который в то время исполнял обязанности командира дивизии (вместо отсутствующего генерала Евдана А.А.).

— Товарищ Жуков, завтра к нам прилетает Командующий ВДВ. Он обязательно будет проверять, как выполняются его указания по механизации стрельбищ. Ваша задача — продемонстрировать возможности управления мишенями по вашей рационализации. К 10 часам утра все должно быть готово к показу.

— Вас понял, товарищ полковник.

— Можете идти…

На другой день к указанному времени Жуков все подготовил к работе: в ста метрах от рубежа огня он присоединил к мишени (через приставку) радиоприемник Р-254, а на рубеже огня установил маркерный передатчик Р—128 с пультом управления. Проверил. Все работало отлично: мишень управлялась с огневого рубежа, а при поражении — опускалась.

На стрельбище Командующему многое не понравилось. Он приказал послать в Тулу людей для ознакомления с новшествами.

Выслушав приказ, полковник И.В. Корбут ответил: «Слушаюсь!», после чего решил похвалиться своими достижениями:

— Товарищ Командующий! У нас есть мишень, которая «ни отчего» поднимается.

Командующий с удивление посмотрел на полковника и сказал:

— Ты, Ваня, говоришь чепуху. У мужчины его «устройство» и то от мысли поднимается, а у тебя мишень — «ни отчего».

Вот ведь как неудачно сформулировал заместитель командира дивизии суть дистанционного управления по радио — изобретения полковника Жукова, и как остроумно реагировал на это Командующий!

После этого демонстрировалось мишенное устройство, доставленное самолетом Командующего. Эта мишень поднималась и опускалась с помощью… обыкновенной веревки, проложенной от огневого рубежа к мишени. Однако при поражении мишень не опускалась.

На это генерал Маргелов В.Ф. сказал:

— Эту недоработку не трудно устранить, устройство хорошо тем, что его можно сделать в каждой роте.

Лично капитану Жукову Б.Г. Командующий приказал:

— Как можно быстрее представить в штаб ВДВ описание устройства, обеспечивающего управление по радио.

Пожав руку капитану и пожелав ему дальнейших успехов, Командующий уехал.

Через два дня приказ Командующего был выполнен.

Следует заметить, что радиоприемник Р-254 и передатчик Р—128 использовались в Воздушно-десантных войсках для сбора десанта на площадке приземления, и этих радиосредств в частях было достаточно много.

Другой случай относится к тому периоду, когда Жуков Б.Г. служил в Москве в Управлении Командующего ВДВ. Как-то он сидел за столом и работал с документами. Раздался телефонный звонок Звонил начальник связи ВДВ генерал-майор Яценюк Г.М.: «Зайдите ко мне».

Яценюк сообщил, что его, Жукова, вызывает Командующий.

— Вы не скажете, с чем это связано? — спросил он.

Жуков ответил, что не знает.

— Идите, только по вопросам связи ничего не предлагайте. Прежде посоветуйтесь со мной.

Через пару минут Жуков был в кабинете Командующего.

— Товарищ Командующий, полковник Жуков по вашему приказанию прибыл.

Маргелов поздоровался и сказал:

— Садитесь. Через месяц в Кировабаде будут проходить сборы командного состава ВДВ. На сборы приглашен Алиев, первый секретарь ЦК КП Аз6ербайджана. К нам обязательно прилетит генерал армии Соколов, первый заместитель Министра обороны. На сборах вы должны продемонстрировать такое, чтобы у всех «волосы встали дыбом». Идите, и не позднее чем через час доложите свои предложения.

Выйдя из кабинета командующего, Жуков направился в оперативный отдел уточнить дату начала сборов. В отделе шло занятие по изучению ядерного оружия вероятного противника. Проводивший занятие полковник Мушенков Н.Д. указал ему жестом на свободный стул. Пришлось Жукову прослушать лекцию. Ему врезалось в память, что модернизированная ракета с ядерной боеголовкой «Першинг-2», ближайшее место базирования которой находилось в Западной Германии, имеет дальность полета, которая обеспечивает поражение всех мест дислокации дивизий ВДВ. А Мушенков продолжал: «Например до Кировабада, где дислоцировалась 104-я вдд, ракета долетит за 10–15 минут.

Тут Жукова осенила мысль: путем автоматизации добиться того, чтобы все подразделения дивизии покинули город по сигналу тревоги из Москвы через такой же промежуток времени. Основная проблема состояла в том, чтобы все боевые машины десанта БМД-1 и бронетранспортеры БТР-Д (а их только в одном полку было более ста единиц) необходимо завести и прогреть (особенно это важно в зимнее время) перед тем, как начать движение.

Свои предложения Жуков доложил Командующему, который проблеме сокращения времени сбора по тревоге уделял большое внимание. Маргелов одобрил предложение и сказал:

— Времени осталось немного, а потому такой показ организуем на базе одного из батальонов. Завтра утром представить мне на подпись необходимые распоряжения по данному вопросу. Можете идти.

Уже через 10 минут у себя на рабочем месте Жуков уже начертил блок-схему «автоматизации». Идея заключалась в том, что при получения сигнала о пуске ракет, дежурный по управлению ВДВ нажимает соответствующую кнопку на пульте управления, после чего в частях раздается сигнал «тревоги»: сирена, световые транспоранты и т. д.). по этому же сигналу сразу же заводятся все БМД, бронетранспортеры и даже автомобили. Одновременно открываются ворота боксов, где хранится техника и включаются мощные вентиляторы для отсасывания выхлопных газов. До конца рабочего дня принципиальная схема «приставок» для всей указанной техники была разработана. Был также отработан вариант передачи сигнала тревоги в Кировабад с помощью телеграфного аппарата СТ-35. Идея так захватила Бориса Григорьевича, что он продолжал работу и дома. В час ночи он изготовил саму «приставку».

На другой день полковник Жуков отправился в Тульскую дивизию, где на одной из БМД-1 он проверил работу «приставки».

После его возвращения из Тулы были даны соответствующие указания в Псков и Кировабад по изготовлению по 15 «приставок» в каждой дивизии. С «нарочным» туда были отправлены схемы и необходимые детали.

Через 15 дней после постановки командующим задачи в Кировабад выехали бригады из указанных дивизий для монтажа «приставок». Одновременно с монтажными работами под руководством Б.Г.Жукова были решены и другие сопутствующие важные вопросы, в том числе — практическая реализация прохождения сигнала из Москвы. За пять дней до начала сборов все было выполнено. Проведенные накануне тренировки полностью подтвердили возможность покидания города через 10–15 минут с момента получения сигнала «тревоги».

На второй день сборов в 9.00 перед парком, где находилась бронетехника, выстроились в две шеренги приглашенные. Перед строем отдельно стояли Алиев, Соколов и Маргелов. Командующий ВДВ объявил: «реальное время — 9.00, условное время 3 часа ночи. Батальон условно спит, весь личный состав раздет и находится в койках. С минуты на минуту последует из Москвы сигнал «тревоги». После сигнала менее, чем через 15 минут батальон покинет военный городок.

Алиев высказал сомнение, на что Маргелов предложил им самим в этом убедиться. Вдруг завыли сирены, немедленно открылись двери боксов, внутри боксов послышался шум, раздался грохот. Командующий спокойно давал разъяснения: после сигнала автоматически завелись машины. Через 3–4 минуты появилась колонна бегущих десантников — это были механики-водители. Частично они были полуодеты, многие из них держали в руках гимнастерки и портянки. «Одеться можно и потом», — сказал Маргелов, — «главное, вывести машины из парка».

Помощник дежурного оп полку с красным флажком уже руководил выходом машин. Дежурный по полку, находясь наверху первой БМД, повел колонну из городка. Через 12 минут ни одной машины в боксах не осталось! А Командующий объяснял дальше, что личный состав находится в пути к месту дислокации, в ходе выдвижения десантники занимают места в своих боевых машинах. После этого участники сборов ознакомились с оборудованием в боксах, на одной, специально оставленной боевой машине был показан процесс монтажа «приставки».

Показанное на сборах новшество Борисом Григорьевичем, было внедрено во всех воздушно-десантных частях. Тот же полковник Жуков поверг в прах все сомнения скептиков, создав в ВДВ на база самолета Ан—10 воздушный командный пункт (ВКП), который эксплуатировался много лет, и еще много других изобретений сделано этим талантливым человеком.

Как только Командующий узнал о классах программированного обучения, он сразу же загорелся идеей заполучить такой класс в войска. В мае 1972года такая задача была поставлена научно-техническому комитету, где ее исполнение было поручено лейтенанту А.Маргелову. планировалось новинку установить на базе 360-го полка Витебской дивизии в Боровухе.

Нужного типа класс был найден в Московском институте инженеров транспорта. Руководство института пошло навстречу десантникам, и класс был получен практически задаром. Для его перевозки прибыл из полка старший лейтенант Авдеев, с которым лейтенанту Мапгелову вместе пришлось заниматься в течение трех месяцев установкой класса, а затем его наладкой. Александр Маргелов получил обещание командира полка полковника Гордиенко отпустить работающих с классом солдат «на дембель» досрочно, по мере готовности класса к эксплуатации. Гвардейцы работали не за страх, а за совесть!. Работа была выполнена досрочно. И «Батя» Гордиенко сдержал свое слово — довольные ребята уехали домой раньше своих товарищей, вызывая неподдельную зависть.

Зато на сборах Командующего осенью того же года первыми его испытали заместители командиров дивизий по воздушно-десантной подготовке. Некоторые из них, кто отнесся высокомерно к «ГАИшной штучке» получили, к своему великому удивлению, неудовлетворительные оценки. Класс был показан министру обороны Гречко, который отозвался о нем весьма одобрительно. Лейтенантам-исполнителям были обещаны часы от министра, но…Гречко очень торопился — много еще чего нового хотел показать ему Командующий. Правда, удалось все-таки А.Маргелову уговорить заместителя Командующего генерала Курочкина наградить часами старшего лейтенанта Авдеева. Позже, говорят, класс был переправлен в Рязанское ВДУ.

Матушка-Россия никогда не испытывала недостатка в отечественных умных головах и умелых руках. И таких «голов» и «рук» в ВДВ было немало не только среди офицеров и генералов, но среди солдат срочной службы и, может быть, в первую очередь — прапорщиков. Это поистине «золотой фонд» войск! У них было с кого брать пример — Командующий Маргелов был первым застрельщиком всего нового в войсках, он всячески поощрял инициативных людей, заботился о них. Видя это, люди отвечали своим самоотверженным трудом.

Всего, что было сделано по задумкам и под руководством Командующего ВДВ генерала армии Маргелова в одной главе не напишешь. Это колоссальная работа достойна отдельной большой книги!

Глава 9 Первые «Кентавр» И «Реактавр», КСД

Как мы уже знаем, Василий Филиппович дал указание специалистам готовить к десантированию боевую машину с двумя членами экипажа внутри нее на парашютно-платформенных средствах. Десантники хорошо понимали, что Командующий шел на определенный риск: не сработай парашютная система и люди могли погибнуть. Но он рисковал разумно, принимая все меры к тому, чтобы раскрытие многокупольной системы прошло нормально.

Многие люди, знавшие о подготовке к эксперименту, тем более готовившие его, понимали, чтах, у военных медиков. Первые копровые сбросы в кресле «Казбек» пришлось опробовать на себе. Все «мелочи» докладывались им своему руководству, а зачастую — напрямую Командующему, имя которого открывало вне очереди самые высокие двери любых начальников (если бы на его месте был кто-либо другой, без сомнения, эффект был бы тот же!) для быстрейшего согласования многочисленных важных документов. А Командующий требовал: быстрее, быстрее! Большую помощь оказывал Александру Маргелову генерал Лисов. При необходимости он выезжал вместе с молодым сотрудником НТК на завод, на проведение копровых сбросов, в общем, куда требовалось. Кстати, в 1972 году Иван Иванович даже написал представление на А.Маргелова к медали «За боевые заслуги», оценив успехи в таком ответственном деле. Но Маргелов-Командующий сказал только одно слово: «Рано!». А позже в Москву был вызван Леонид Зуев, и работа пошла веселее, несмотря на разницу в возрасте его с Александром около 14 лет.

Совместная интенсивная работа всех участников подготовки к эксперименту обеспечила возможность его проведения уже летом 1972 года. Дальше, по всем правилам, комплекс «парашютная система — машина — человек», получивший кодовое обозначение «Кентавр» должен был пройти государственные испытания в ГНИКИ ВВС им Чкалова. «Кентавр» — потому, что механик-водитель БМД при движении машины «по-походному» высовывается из нее по пояс — отсюда аналогия, кстати, мгновенно понятая Командующим ВДВ и потому им утвержденная.

Однако Институт им. Чкалова на испытания комплекс не принял ввиду отсутствия средств индивидуального спасения испытателей на их «пути с неба — на землю». Пришлось Командующему ВДВ долго объяснять Министру обороны Маршалу Советского Союза Гречко А.А. и Начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Куликову В.Г. необходимость проведения эксперимента в интересах Воздушно-десантных войск. При этом он настаивал на участии в эксперименте непременно офицеров, которые смогут в дальнейшем передавать свой опыт в войсках. Наконец, маршал Гречко согласился.

— Кто будет десантироваться? — спросил он.

Командующий Маргелов сделал шаг вперед и просто сказал:

— Я….

Тут уж Гречко не выдержал и, в соответствующих выражениях, которые позволяло их давнее взаимопонимание и уважение, категорически отказал отцу.

— В таком случае — один из моих сыновей, их у меня пятеро и, кстати, один из них, Александр, служит в Научно-техническом комитете ВДВ и как раз занимается этими вопросами. Вместе с ним будет опытный офицер-десантник, мастер парашютного спорта майор Зуев.

На вопрос министра, кто такой Зуев, Командующий, помолчав, продолжил:

— Другой участник эксперимента — гвардии майор Зуев Леонид Гаврилович — офицер воздушно-десантной службы, мастер парашютного спорта, большой энтузиаст нового способа десантирования, за что его чуть не пришлось наказывать.

— Как это так? За что? — удивились оба маршала.

— Зуев был преподавателем на кафедре воздушно-десантной подготовки в нашем Рязанском училище. И вот, после моего приказа доложить свои предложения по вопросу десантирования воинов внутри боевой техники, мне докладывают, что майор Зуев с группой курсантов-энтузиастов уже «ставит эксперименты» — усаживал на разные виды сидений на парашютную платформу одного курсанта, потом платформу поднимали на руках и по команде одновременно бросали ее на землю. При этом кадровики подают на подпись приказ о его наказании, мол, людей мог искалечить. Тогда я и принял решение: такой отчаянный хлопец будет прыгать в одном экипаже с моим сыном. Сейчас он также занимается подготовкой к эксперименту.

Маршал Куликов поддержал его мнение о необходимости десантирования офицеров, которые в дальнейшем будут готовить штатные экипажи, передавая свой опыт.

— Но почему все-таки сын? — спросил Гречко.

— Много я видел слез матерей, оплакивающих своих погибших мужей и сыновей. А поскольку дело новое и очень рискованное, где все может случиться, я лично несу всю ответственность и отвечаю головой за исход эксперимента. Единственное, что я могу обещать, что ни мать Сашки, ни его жена ничего не будут знать до завершения эксперимента.

Мать Александра Васильевича Анна Александровна, конечно, не зная обо всем готовящемся в деталях, переживала, наверняка догадываясь о степени риска. Жена Александра, Лидия, просто не знала, куда он отправляется, командировок было предостаточно: на 6–8 месяцев каждый год ее муж «пропадал» из дома.

В октябре 1971 года все было готово к проведению эксперимента, все предварительные испытания были завершены. Промышленность и военные медики докладывали, что ими получены положительные результаты по всем аспектам эксперимента — от работы парашютной системы в воздухе и при приземлении машины с экипажем до переносимости ударных перегрузок, действующих на испытателей на всех этапах десантирования. Контрольные технические сбросы с манекенами проводились на копрах с разной высоты, имитирующей различные варианты приземления. Таким образом, рассматривались случаи отказа одного, двух или большего количества куполов парашютной системы, изменение силы ветра по высотам и у земли, возможности бокового сноса при приземлении, а также по крену и тангажу. Далее испытания проводились в ходе реальных десантирований из различных типов самолетов, в различных географических и климатических условиях. Сначала сбрасывались весовые макеты (мешки с песком), затем манекены. На макетах и манекенах размещались датчики перегрузок, полученные данные тщательно анализировались, на основе анализа вносились соответствующие конструктивные изменения в комплекс.

В совместном Решении, утвержденном руководителями НИИ, командованием ГНИИАКМ, Военно-транспортной авиации и, наконец, Командующим ВДВ (28.10.1971 г.) отмечалось успешное завершение копровых и натурных сбросов БМД-1 с макетами и манекенами и предлагалось провести экспериментальный сброс с людьми.

Группа, состоящая из офицеров НТК ВДВ и бригады специалистов завода «Универсал», не знала, как говорится, ни сна, ни отдыха. Не успев вернуться из одной командировки, скажем из Пскова, через несколько дней отправлялась в Фергану. Руководителем группы испытателей от НТК ВДВ был вначале заместитель председателя Комитета полковник Арабин Михаил Васильевич. Позже, после его назначения начальником Отдела воздушно-десантной подготовки, группой стал руководить его преемник — подполковник Виталий Константинович Парийский, весельчак, жизнелюб и заядлый спортсмен-парашютист. Он частенько шутил: «Только и успеваешь дома жену повидать, да детей пересчитать, и опять в командировку». Руководитель бригады заводчан — Михаил Зарицкий был под стать ему, к тому же он обладал неплохим голосом и слухом, знал множество песен. В группе установились дружеские, доверительные отношения, дисциплина основывалась на взаимном уважении и понимании важности поставленной задачи. Все горели желанием оправдать высокое доверие, оказанное нам Командующим.

Перед началом работы офицеры, если выпадала малейшая возможность, выезжали на парашютные прыжки. Все ребята из НТК были страстно влюблены в небо, а парашютные прыжки давали дополнительный прилив бодрости, одновременно заставляя тщательнее относиться к своей работе, ибо, как известно, «небо ошибок не прощает».

Несколько неприятных минут доставили медики. Руководствуясь самыми лучшими намерениями, они провели полное рентгенографическое обследование наших позвоночников — всех трех отделов позвоночника (шейного, грудного и поясничного) в двух проекциях (фронтальной и боковой), по шесть снимков на человека. В результате ими было предложено старшего лейтенанта Маргелова и еще двух дублеров от участия в эксперименте отстранить. При докладе генералу армии Маргелову проекта приказа на десантирование БМД-1 с экипажем, генерал Лисов с начальником медицинской службы ВДВ Гуревичем Я.Е. были вынуждены доложить об этом предложении врачей Командующему. В ответ они услышали много интересного, но непереводимого на иностранные языки о медиках и о том, что не составит особого труда найти нового председателя комиссии. Суть его ответа сводилась к тому, что он лучше медиков знает, на что способен по состоянию здоровья его сын.

— Прыгать Сашка будет, а если кто с этим не согласен, могут считать себя свободными от участия в эксперименте! — гремел Маргелов-старший.

— Я отец, и лучше врачей знаю, что моему сыну можно, а что нельзя! — добавил он, как отрезал, и подписал приказ.

Кстати некоторые военные врачи — члены медицинской комиссии признавались Александру, что, несмотря на его травму позвоночника, участвовать в эксперименте ему можно, а подписались они в акте для собственной подстраховки. Оригинал акта до сих пор хранится у полковника Маргелова, вызывая самые добрые воспоминания о подписавших его людях — они действительно желали только добра и очень переживали за дело. Жалко, что многих из них уже нет в живых…

Впоследствии Ю.П.Костенко отметил в своей книге: «Сегодня у меня самого есть взрослые сыновья и я могу представить, что может переживать и чувствовать отец, когда посылает на смертельный опасный эксперимент чужих сыновей и, тем более, когда посылает своего сына. Таким отцом и был Командующий ВДВ».

Кандидатуру сына Александра генерал Маргелов назвал не просто так. Накануне доклада министру обороны, в ходе воскресного домашнего обеда, в присутствии сыновей Василия и Виталия, дождавшись, когда Анна Александровна вышла из комнаты, отец принялся уговаривать Александра принять участие в этом эксперименте. Однако, воспользовавшись паузой в его монологе, сын-десантник мягко прервал его, заявив: «Я уже все продумал, рапорт о включении меня в состав экспериментаторов уже написан». Дальше он раскрыл причины своего решения. Дело в том, что офицеры НТК постоянно привлекались к подготовке техники и личного состава к десантированию, лично контролировали все подготовительные этапы и сами совершали прыжки вместе с солдатами, в том числе вслед за техникой. Совершая в войсках прыжки с парашютом, Александр видел, как важен для гвардейцев-десантников, особенно перворазников или начинающих парашютистов, личный пример опытных парашютистов. А уж в таком новом и важном деле, как десантирование экипажей внутри боевых машин, такой пример должен был убедить все Воздушно-десантные войска в правильности идеи Командующего. И, естественно, если в эксперименте будет участвовать его сын, офицер-десантник, инженер, сам работающий в этой области, то доверие к новому средству десантирования будет наиболее полным. Все это определило решение молодого офицера непременно участвовать в экспериментальных десантированиях внутри и совместно (несколько позже) с боевой техникой.

— Но, если даже отбросить все вышесказанное, я бы написал рапорт только из уважения и любви к тебе и веры в задуманное тобой дело во имя наших Воздушно-десантных войск! — закончил он свою речь.

Отец дал команду наполнить стопки «Маргеловской» (50 % спирта на 50 % гранатового сока) и провозгласил тост за своего десантника и за удачу. Выпив, он крепко обнял Александра и расцеловал. Братья также искренне пожелали удачи.

В середине 1972 года, в связи с задержкой получения разрешения на проведение эксперимента, было принято решение в комплексе «Кентавр» десантировать собак. Три собаки в одной машине были десантированы с успехом! Причем две из них были достаточно крупными (немецкая овчарка, сеттер), их разместили в ложементах, подложив под них подушки и зафиксировав привязной системой. а третью — мальтийскую болонку, принадлежавшую Зуеву, уже в боевой машине Парийский выпустил из рук. Воспользовавшись «свободой», она укусила его в руку и куда-то забилась. Правда, об этом стало известно только после десантирования — раньше времени решили Зуева не расстраивать. Все собаки перенесли десантирование нормально, после приземления весело носились по полю. Больше в «Кентавре» собак не десантировали, но медики были очень довольны первым практическим результатом десантирования в этом комплексе.

Все было готово к проведению экспериментального десантирования, в ноябре все участники эксперимента выехали в Тульскую дивизию. Основной экипаж и дублеры: два курсанта Рязанского воздушно-десантного училища и три опытных спортсмена-парашютиста из Центрального спортивного парашютного клуба ВДВ, готовились к эксперименту по специально разработанной программе, включавшей совершение парашютных прыжков. Нашей подготовкой руководил заместитель командующего по воздушно-десантной службе генерал-лейтенант Лисов Иван Иванович. Приказом Командующего он был назначен председателем комиссии по испытаниям, но, несмотря на весь груз ответственности, лежавшей на нем, Иван Иванович постоянно являл собой пример высокой выдержки и ровного отношения ко всем участникам подготовки эксперимента. Все это помогало решать самые сложные вопросы в кратчайшие сроки и значительно ускорило подготовку к сбросу.

Но вскоре последовал звонок Командующего: «Всем вернуться, запрет министра обороны». Нашему разочарованию не было предела, ругали ГНИИКИ ВВС за их «трогательную заботу» о нашем здоровье. А Командующий опять отправился к маршалу Гречко А.А. доказывать, что хотя эксперимент несет элемент риска, но риск этот оправдан, т. к. парашютно-платформенная система практически доказала свою высокую надежность в войсках, а, главное, достигается значительно более высокая боеготовность войск.

Утром 2 января Командующему домой позвонил Г.И. Северин: «Василий Филиппович, а чего мы ждем? Разрешение имеется, нужно ехать в Тулу готовить эксперимент. И природа за нас — вон сколько снегу намело». Отец согласился и тут же через оперативного дежурного объявил дату проведения эксперимента — 5 января, время выезда — 10.00, завтра.

К обеду 3 января Маргелов с Зуевым, их дублеры и несколько офицеров НТК прибыли на парашютодром Тульской дивизии «Слободка». Их уже ждали офицеры воздушно-десантной службы и… особого отдела дивизии. Наметили план работы, а также меры по соблюдению секретности запланированного эксперимента.

Все испытатели были размещены в одной казарме, в столовую также ходили вместе. Медслужба дивизии обеспечила нас дополнительным питанием — бодрящим напитком из смеси раствора глюкозы и аскорбиновой кислоты. Старшим был избран Зуев, который к этому времени получил очередное звание «подполковник». Александра Маргелова назвали, отчасти в шутку, «играющим тренером». В основном экипаже в составе Леонида и Александра Зуев был назначен командиром экипажа и, одновременно, механиком-водителем, Маргелов-младший должен был выполнять обязанности наводчика-оператора. Командующим была поставлена жесткая задача: после приземления расшвартовать машину и начать движение не более, чем через 2 минуты, в ходе движения провести машину по намеченному маршруту со стрельбой по мишеням из орудия и спаренного пулемета. Экипаж должен был доказать, что они не только отлично перенесли все этапы десантирования, в том числе ударные перегрузки при приземлении, но и сохранили физические и умственные способности, могут успешно вести боевые действия. На это и были направлены многочасовые ежедневные тренировки.

И вот наступил день «Х» -5 января. Подъем в 6.30. Физзарядка на 20-ти градусном морозе, в одних тельняшках. Завтрак. Все напряжены — ждем окончательного решения комиссии о составе основного экипажа, свое последнее слово должны сказать медики. Замерили давление — у всех в норме, у Зуева — повышенное, по-видимому, переволновался больше других. Смотрит на меня испуганными вопрошающими глазами. Ну, что тут сказать?

— Леня, — спросил Александр, — а. ты «по большому» ходил?

Ответ отрицательный.

— Так что же ты ждешь? Быстро!

Вскоре Зуев доложил с веселым видом:

— Все в порядке! Давление в норме! Работаем вместе!

Заместитель Главного конструктора «Универсала» Петр Романович Шевчук пристально посмотрел Александру в глаза и сказал:

— Странно, но ты абсолютно спокоен.

— Чему же удивляться, — ответил тот, — я просто уверен, что приму участие в эксперименте.

Петр Романович имел в виду, конечно же, не это, но сделал вид, что принял ответ. Александру, честно говоря, было не до философских разговоров, к тому же рядом ждал своей очереди полковник Жуков Б.Г., офицер НТК, ответственный за двухстороннюю радиосвязь. Еще раз прошли инструктаж по радиообмену, обговорили набор команд на все возможные ситуации в воздухе. Участники эксперимента были по указанию Командующего вооружены пистолетами, ножами, каждый имел по две гранаты в нагрудном кармане (над сердцем), что особенно вызывало протесты медиков.

— Все должно быть как в реальном бою. Я сам совершал первый прыжок с парашютом с «маузером» и парой гранат, хотя мне было под сорок лет, — тоном, отметающим всяческие возражения, отвечал Командующий.

Вдруг все пришло в движение… Подъехал Командующий. Спросил членов экипажа о самочувствии, пожелал удачи и выразил сожаление, что не он сейчас займет место в боевой машине.

— До встречи на земле, сынки. Верю в вас! — с этими словами он обнял их и поехал на площадку приземления.

Главный конструктор Привалов А.И. также обнял испытателей и сказал, что уезжает в штаб дивизии, т. к. боится принести несчастье своим присутствием на площадке приземления. Главные конструкторы Северин Г.И. и Лобанов Н.А., генералы, офицеры, прапорщики, дублеры — все желали ребятам удачи. Кто-то из провожающих их перекрестил.

В самолете Ан—12Б члены экипажа заняли места в креслах «Казбек-Д», затянулись привязной системой, проверили показания высотомеров и вариометров, пристроенных на стойках машины перед лицами, проверили радиосвязь. Полковник Арабин, проверил офицеров в креслах, пожал им руки и убыл на площадку приземления.

По замыслу Командующего ВДВ планировалось осуществить киносъемку процесса десантирования, для чего планировался полет второго самолета Ан—12 несколько сзади и в стороне от курса самолета с боевой машиной и десантниками. Но из-за погодных условий этому замыслу не удалось осуществиться. Причиной этому явилась низкая облачность (300–400 метров от уровня земли), а десантирование планировалось с высоты 800 метров. Пришлось ожидать улучшения погоды. Дежурный штурман на площадке приземления через каждые 20–30 минут информировал заместителя командира Тульской дивизии полковника Лушникова А.П. (оставшегося ввиду отсутствия комдива старшим по дивизии) по радио о метеоусловиях, а он докладывал метеообстановку Командующему ВДВ. К сожалению, прогноз погоды не обещал улучшения метеоусловий в ближайшее время.

Время было где-то около 12 часов. После 13 часов метеоусловия начали медленно улучшаться: пелена облачности поднялась до 500 метров от земли, появились разрывы в облаках.

В 13.30 Лушников доложил Командующему данные о метеоусловиях и готовности самолета к вылету. Через несколько минут Командующий со всей свитой прибыли на трибуну на площадке приземления. Погодные условия улучшились незначительно, нижняя кромка облаков была в пределах 600–650 метров, ветер у земли — 5–6 метров в секунду.

Около 14 часов самолет с десантниками на борту вылетел и взял курс для проведения экспериментального десантирования. Второй самолет остался на аэродроме. Необходимость его использования отпала из-за того, что десантирование придется осуществлять в облаках.

А утро выдалось хмурое, нижняя кромка громоздких серых облаков упорно не хотела подниматься до желанной отметки 800 метров. Переключились на СПУ (самолетное переговорное устройство) — командир корабля капитан Фазлыев Накип уверил экипаж, что имеющиеся сотни метров «для первого раза больше, чем достаточно».

Через 20 минут полета десантники почувствовали холод. Записали на внутренний магнитофон свои впечатления, спели десантную песню, расшвартовались, подвигали ногами и руками, опять затянулись привязной системой. Была объявлена 10-минутную готовность. Летчики сообщили: скорость полета 350 км/час по прибору, облачность — без изменений, но обещанного снежного заряда не отмечается. Вот объявлена 5-минутная готовность, 2-минутная — открылись створки грузолюка и летчики переключили экипаж на внешнюю радиосвязь с землей. Установив радиоконтакт с землей, — услышали, что их ждут. В ответ испытатели пообещали скорой счастливой встречи.

— Проследить, чтобы никто не смел докладывать в Москву о результатах десантирования. — приказал Командующий, — я завтра лично доложу Министру обороны. Полковник Лушников передал это приказание представителям отделов Управления ВДВ, а начальнику связи дивизии поставил задачу ни от кого не принимать просьб использовать радиосредства для связи с Москвой.

Командующий сильно переживал за результаты эксперимента. беспрестанно курил папиросы. В доверительной форме попросил Лушникова:

— Если все будет нормально, дай команду, чтобы накрыли стол в столовой военторга человек на сорок. Расходы я беру на себя.

— Не беспокойтесь, товарищ Командующий. Этим вопросом уже занимаются заместитель командира дивизии по тылу полковник Пыхтеев Н.С. и заведующая столовой.

…И тут вытяжной парашют по команде штурмана вывалился в бездну, расправился, набрался сил и, как бы нехотя, стал потихоньку вытаскивать «Кентавра».

— Леня, поехали!

— Сашок, покатились, сейчас кувыркаться начнем!

Машина плавно перевалилась через обрез грузолюка. Как гигантский маятник с центром качания вокруг вытяжного парашюта, машина-«утюг» сначала завалилась на 135 градусов от горизонтали, затем стала раскачиваться с постепенно уменьшающейся амплитудой колебаний. Но вот раскрылись тормозные, а затем и основные парашюты. Перевернувшись в первый момент вниз головой, офицеры в доли секунды испытали состояние, близкое к невесомости. В этом их убедил, невесть откуда взявшийся в машине хлам, особенно ненужной показалась им в этой ситуации довольно приличных размеров гайка, «всплывшая» прямо между головами. В следующий момент все гулко ухнулось на пол и потом еще некоторое время там перекатывалось, пока машина «изображала» из себя маятник. Все свои ощущения спокойно, как казалось обоим членам экипажа, они передавали на землю. Только вот с земли после выхода машины из самолета они ничего не слышали — пришлось ориентироваться о работе системы по личным ощущениям, да по показаниям приборов — высотомер после раскрытия многокупольной системы равномерно «приближал» нас к земле, а вариометр «застыл» на скорости снижения около 6 метров в секунду.

— «Второй», я — «Первый», — послышался голос командира, — прими позу изготовки, сейчас будет земля!.

— «Первый», я — «Второй», понял — принять позу изготовки.

И тут последовал резкий, перекатывающий удар. Головы в шлемофонах мгновенно «выбили морзянку» из заголовников и все замерло. Навалилась неожиданная тишина, как будто испытатели были одни в мире. Но это продолжалось мгновение — они, не сговариваясь, посмотрели друг на друга и, как бы наперегонки, стали освобождаться от привязных систем.

— «Купол», я «Сокол—1», приземление нормальное, начинаем расшвартовку и подготовку к движению!

С земли увидели, как над площадкой приземления внезапно появился самолет Ан—12. Его силуэт на мгновения появлялся в просветах между облаками. Однако выход боевой машины и раскрытие многокупольной парашютной системы наблюдались хорошо. Все шло нормально, в соответствии со сценарием. А когда машина плавно приземлилась и, после срабатывания автоотцепки, купола отсоединились от машины, из люков машины выскочили члены экипажа и стали отсоединять от машины подвесную систему, быстро работая ножами. Командующий радостно ткнул замкомдива и пропел соответствующий его настроению куплет, легкомысленное содержание которого сводилось к тому, что десантники могут все на свете.

Автоматическую расшвартовку изнутри машины с помощью пиротехнических устройств было решено на первое десантирование не ставить, поэтому, не задерживаясь, они выскочили из машины, как черти из табакерки — так им, по крайней мере, казалось. Освободив машину от парашютной системы и платформы, офицеры быстро заняли свои места внутри — Леонид за рычагами машины, Александр — в башне. Пока механик заводил двигатель, наводчик-оператор выискивал, поворачивая башню, цели для обстрела. Есть! И вот сразу с началом движения бухнуло орудие «Гром» — конечно же это была имитация, и последующая стрельба из пулемета велась холостыми, но в первом эксперименте это было не главное. Главное, что люди на всех этапах десантирования, приземления, движения, проведения стрельб сохраняли полную боеготовность и, доказали всем, что в случае необходимости десантники могут воевать с наибольшим боевым эффектом, поражать противника, не выходя из машины, обеспечивая другим членам экипажа возможность с наименьшими потерями присоединиться к ним для совместного выполнения боевой задачи.

Леонид Зуев лихо на большой скорости подошел к трибуне с руководством испытаний, по пути разнес вдребезги автомобиль начальника штаба дивизии (которого, кстати, предупреждали о такой вероятности), остановился точно напротив Командующего и четко доложил об успешном выполнении боевой задачи. Командующий обнял и расцеловал их поочередно, поблагодарил обоих «ангелов» от лица службы, расцеловал, прослезился, но, быстро вытерев глаза, в дружеском тоне стал расспрашивать их об ощущениях в ходе проведения эксперимента. К нему присоединились и другие участники испытаний.

Вот Командующий, отойдя в сторону, остановился, закурил и произнес, обращаясь к сопровождавшему его Лушникову:

— Отправь всех в столовую, а мы с тобой проедем на ТОГ (танковый огневой городок, который находился в стадии завершения строительства).

В это время у трибуны продолжалось бурное поздравление десантников с успешным десантированием. Заместитель командира дивизии передал указание Командующего полковнику Арабину, а сам поехал с Командующим на ТОГ.

Подъехав к зданию ТОГа, Командующий вышел из машины, закурил, посмотрел на здание и недовольным тоном спросил:

— Почему до сих пор не поставлена столярка?

— Товарищ Командующий, по рекомендации специалистов КЭЧ столярку вставлять нежелательно, пока здание не даст осадку. — спокойным тоном ответил Лушников.

Командующий молча затянулся папиросой и сказал:

— А ведь они правы. Русский мужик умен.

Поднявшись с ним на второй этаж, подошли к пульту управления. Тут Командующий ВДВ произнес:

— Вот это все создается для вас. Вы будете командовать, а мне это уже будет не нужно. Я свое отслужил.

Полковник Лушников начал было возражать ему, но Маргелов прервал его и обратился с просьбой:

— Когда, будучи на пенсии, приеду сюда, пулемет дашь?

— Дам, — ответил Алексей Петрович.

— Мишени вон там поставишь? — спросил генерал Маргелов, указывая на поле.

— Поставлю, — тихо ответил замкомдива.

— Чтобы я мог отвести душу, — далее продолжил старый воин, и сымитировал голосом стрельбу из пулемета: «Тра-та-та-та-та!»

Старый десантник Алексей Петрович Лушников понял, что Командующий получил некоторую разрядку нервного напряжения, связанного с проведенным экспериментом. На этом визит на ТОГ завершился, и они поехали в столовую.

А «космонавты ВДВ» пока попали к медикам — температура тела, артериальное давление — все оказалось, как говорится, в пределах возрастных изменений. Подошел связист Жуков и радостно сообщил, как хорошо их было слышно. Неохота было омрачать такой радостный день, поэтому, сообщив ему о неполадках, испытатели пообещали не наливать ему 100 грамм, а при повторении — серьезно наказать, т. е. оставить и без закуски.

Зашли в столовую — столы накрыты, все стоят в ожидании команды. В считанные минуты, после того как за головной стол прошел Командующий с двумя «космонавтами» ВДВ, гости расселись за столами.

Командующий поздравил всех присутствующих с новейшим достижением в развитии Воздушно-десантных войск: с успешным завершением небывалого эксперимента — десантированием внутри десантной машины двух членов экипажа.

Потом он представил слово Главному конструктору Алексею Ивановичу Привалову. затем — Гаю Ильичу Северину, генералу Рудному Н.М. и другим. В том числе — и мне, как хозяину земли, на территории которой впервые в истории войск было осуществлено это экспериментальное десантирование.

Торжественное мероприятие продолжалось, примерно, в течение около двух часов. Вдруг Командующий встал и стал собираться ехать в Москву. Лушников подошел к нему и сообщил, что для него есть путевка на отстрел лося, и что завтра с утра можно ее использовать. В ответ Командующий сказал, что должен завтра сообщить министру обороны о проведенном эксперименте, а на охоту предложил пригласить гостей.

После первого удачного эксперимента Командующий отдал приказ провести аналогичные экспериментальные десантирования во всех дивизиях ВДВ, в каждый период обучения. Да, не боялся Командующий Маргелов брать на себя ответственность и при этом верил в людей. И как не верить, ведь сам их учил и воспитывал, в первую очередь — личным примером. А чтобы никто не обвинил его в отсутствии отцовских чувств, приведем факт, который стал позже известен от его порученца — Командующий держал в кармане шинели заряженный пистолет…, успев за последние 20 минут до момента приземления выкурить целую пачку папирос.

Вернувшись в Москву вместе с отцом на его квартиру, Александр доложил матушке об успехе, а она, вместо поздравления — заплакала. Успокоившись, она попросила сына больше не повторять подобных подвигов. Он обещал, но… слово свое не сдержал…еще дважды. Жену Александра (ему, кстати, шел 28-й год) его товарищи поздравили сразу из Тулы. Она не сразу поняла, с чем ее поздравляют, но к встрече с мужем уже все пережила сама и держалась внешне спокойно, в душе гордясь им. Вскоре Александр получил досрочно звание «капитан», а Леонид Зуев был назначен на «полковничью» должность, где позже и получил положенное звание. Оба они были представлены к ордену Красного Знамени, через год получили по ордену Красной Звезды. Вместе с первым штатным экипажем, подготовленным капитаном Маргеловым, в составе гвардейцев Савченко А. и Котло В., представленных к боевым медалям. Наверху, вероятно, виднее, да и Командующему ВДВ показали, кто есть кто…

^{Саше Маргелову}

Капитан Маргелов был назначен ответственным за подготовку штатных экипажей. Руководителями испытаний были генерал-лейтенант Лисов И.И., позже — его преемник на посту заместителя Командующего генерал Гуськов Н.Н. и, наконец, председатель НТК ВДВ полковник (позже генерал-майор) Коленко Л.З. К настоящему времени в ВДВ проведены десятки десантирований экипажей в системе «Кентавр», в комплексе совместного десантирования (КСД) и в системе «Реактавр». О последних двух системах, в которых Александру Маргелову тоже посчастливилось десантироваться, будет рассказано ниже.

Все десантирования с людьми прошли успешно. Даже тогда, когда при приземлении «Кентавра-5» в июле 1974 года из-за сильного ветра в приземном слое (порывы до 12–15 м/сек) купола не отцепились от машины. БМД-1 перевернуло вниз башней и потащило, но отважные молодые десантники А.Титов и А.Мерзляков не впали в шоковое состояние, но поддерживали радиосвязь с руководителем десантирования, спокойно сообщали о состоянии машины. Получив команду произвести расшвартовку изнутри, не выходя из машины, они четко выполнили команду. После остановки машины, они самостоятельно выбрались из нее и продолжали выполнение «боевой задачи» в ходе полковых учений. Интересно было сравнить их с гвардейцами, прыгавшими вслед за ними на парашютах — в отличие от «кентавров», чистых и отглаженных, их друзья предстали после приземления в обтрепанной форме, с ссадинами и синяками…

Наряду с этим НТК ВДВ совместно с промышленностью и ГНИИАКМ уже решал очередную задачу, поставленную Командующим Маргеловым по десантированию БМД-1 на парашютно-реактивной системе в комплексе «Реактавр» (реактивный «Кентавр»). Система насколько сложная и поначалу капризная, настолько и перспективная, позволяющая бронедесантным полкам ВДВ добиться фантастической боеготовности!

Вскоре после проведенного удачного эксперимента с комплексом «Кентавр» по десантированию двух членов экипажа внутри БМД-1 на многокупольной системе пришло распоряжение Командующего ВДВ о подготовке к десантированию части экипажа внутри боевой машины на парашютно-реактивной системе (ПРС). Система имела только один купол площадью 540 квадратных метров («Кентавр» десантировался на пяти куполах по 760 квадратных метров), блок из трех двигателей мягкой посадки и два пенопластовых амортизационных бруса под днищем боевой машины. Вся система монтировалась на самой машине в месте ее дислокации, на машине хранилась и на ней же перевозилась на аэродром загрузки БМД-1. В случае «Кентавра» машина «ехала» пришвартованной к платформе со скоростью 5 километров в час, а многокупольная система перевозилась отдельно дополнительным автотранспортом. У самолета МКС монтировалась на машине, а потом все вместе загружалось в самолет с помощью тросов и лебедок (в Ан—12) или тельферами (в Ил-76). Машина с ПРС загружалась во все типы самолетов своим ходом. Преимущества налицо! «Реактавр» снижался со скоростью до 25 метров в секунду, перед приземлением скорость вертикального снижения комплекса «гасилась» до нуля за счет работы тормозных двигателей.

В приказной части указывалось: провести сорок тренировочных десантирований БМД на ПРС с собакой (лайкой) внутри машины на парашютодроме Тульского учебного центра 106-й гв. вдд. В состав комиссии по подготовке и проведению эксперимента был включен и полковник Лушников А.П..

В марте месяце начали проводить тренировочные десантирования на ПРС с собакой внутри БМД-1. Лайку содержали в ОБДО (отдельный батальон десантного обеспечения) со всеми необходимыми удобствами.

Уже после первых десантирований собака после приземления быстро покидала боевую машину через открытый люк и крутила головой, будто что-то стряхивала с нее. Видимо, ощущала ударные перегрузки и сильный звуковой удар слуховыми органами. Потом стремилась отыскать воду и жадно ее лакала (к этому времени появились проталины и лужицы с талой водой). И так продолжалось в течение 15–20 сбросов. Потом неожиданно лайка пропала — сбежала из ОБДО. Всеми принятыми мерами обнаружить ее и вернуть не удалось. Пришлось использовать другую собаку, тоже лайку, благо, что они не могут разговаривать.

Через некоторое время в Тульскую дивизию прибыл начальник штаба ВДВ генерал-лейтенант Павленко П.Ф… Он присутствовал на десантировании БМД-1 на ПРС с лайкой внутри. К великому неудовольствию Лушникова кто-то из членов комиссии без всякого умысла сказал начальнику штаба ВДВ, что первая собака сбежала и десантироваться будет другая лайка. Павленко по приезде в Москву доложил Командующему о результатах десантирования и рассказал о том, что лайка не выдержала испытания и сбежала.

Вскоре в Учебный центр дивизии (он расположен на пути из Москвы в Тулу, не доезжая 20 километров) приехал Командующий ВДВ. При встрече с ним он сразу начал так материть заместителя комдива, как это мог делать только он. А мог это делать мастерски. Пришлось полковнику набраться терпения и выслушать все до конца, пока Командующий не высказал все накипевшее по поводу пропажи лайки.

Лушников А.П. отметил позже, что «нужно отдать должное тому, что за все время совместной службы частенько приходилось выслушивать от Командующего разносы воспитательного характера, но наказывать в дисциплинарном порядке он не был сторонник. За это никто на него не обижался, так как нравоучения, как правило, были заслуженными и справедливыми».

Капитан Маргелов об экспериментах с собаками узнал только летом 1974 года, когда перед выпускниками Рязанского воздушно-десантного училища проводил показательное десантирование «Кентавра-4», в составе экипажа внутри БМД-1 принимали участие также выпускники училища курсанты Алымов В. и Шепелев Н. Одновременно офицеры НТК ВДВ под руководством полковника Парийского В.К. готовили «Реактавра» с собакой по кличке Буран. Правда, это была не лайка, а, скорее, немецкая овчарка. К тому времени, как говорили, Буран десантировался два раза и даже имел нормальное потомство после экспериментов.

К всеобщей печали, комплекс с Бураном разбился — после выхода из самолета раскрывшийся было купол разорвался пополам и машина с псом полетела камнем вниз. Естественно, двигатели мягкой посадки не сработали и машина разбилась так, что даже башня отлетела далеко в сторону. Был ли смысл несколько раз десантировать собак, тем более без замеров перегрузки и других медицинских параметров? А Бурана похоронили с возможными тогда почестями…

Больших трудов стоило Александру Маргелову убедить председателя экзаменационной комиссии заместителя командующего генерал-лейтенанта Курочкина К.Я. разрешить десантирование «Кентавра-4».

— Вся ответственность ложится на тебя, капитан, — почти со злостью, наконец, дал согласие Курочкин. Председатель НТК и другие друзья-инженеры Александра Маргелова молча опустили головы.

Однако все прошло благополучно: радиосвязь работала в обе стороны, парашюты раскрылись как на картинке, курсанты, приземлившись, быстро расшвартовали свою машину и под аплодисменты товарищей, подъехав прямо к трибуне, четко доложили о выполнении задания. После соответствующих поздравлений командования и вручения им лейтенантских погон, они «попали в руки» сначала медиков из Военно-медицинской академии им. С.М.Кирова, проводивших в частях ВДВ свои эксперименты, затем их «взяли в оборот» друзья-курсанты. Так им и не пришлось увидеть разбившуюся «БээМДэшку»… Однако «слава» о десантировании боевой машины на ПРС по «солдатскому телеграфу» быстро разнеслась по всем войскам. С этим пришлось столкнуться членам экипажа «Реактавр» майору Маргелову А.В и подполковнику Щербакову Л.И., прибывшим в январе 1976 года в Псковскую дивизию для участия в опасном эксперименте.

Подготовку к этому эксперименту неожиданно прервал Командующий ВДВ. Собрав в своем кабинете офицеров Научно-технического комитета, он обратился к ним с просьбой:

— Вы, инженеры, попробуйте, что такое комплекс совместного десантирования — КСД, детище НИИ автоматических устройств. Мне нужно доподлинно знать, есть ли у него существенные преимущества, в том числе и в плане возможности спасения из него людей в случае отказа куполов. Понятно, что в нем десантируются сразу шесть человек из семи, составляющих экипаж БМД-1: двое в самой машине и четверо в наружной кабинке на одной парашютной платформе. Но сам комплекс достаточно дорогой, и никто не позволит нам, десантникам, иметь несколько однотипных средств десантирования. Добровольцы есть?

Комплекс прошел государственные испытания, в кабине находился один человек — парашютист испытатель 1-го класса Валерий Галайда. В мае 1975 года в КСД с БМД-1 совершили прыжок шесть десантников срочной службы — младший Маргелов готовил и их. Так что опыт использования КСД в войсках уже был. Добровольцев было больше, чем достаточно. Командующий выбрал самых опытных: парашютиста майора Петриченко А.А. и танкиста майора Щербакова Л.И.

— Командиром экипажа у вас будет капитан Маргелов.

— Товарищ Командующий, — с некоторым удивлением обратился Маргелов-младший, — но ведь мы с майором Щербаковым готовимся по программе «Реактавр»…

— Вот и хорошо! Это будет вам дополнительная тренировка. — заключил генерал армии, — А ты будешь передавать свой опыт десантирования в реальной «боевой» обстановке.

Вскоре офицеры НТК с председателем комитета полковником Коленко Л.З. выехали в Рязань, где на базе полка, которым тогда командовал майор Ачалов В.А., должен был состояться в ходе полковых учений эксперимент. Его «гвоздем» был прыжок Александра Петриченко, мастера парашютного спорта мирового класса, инженера-изобретателя и, вообще, отважного человека, из снижающегося комплекса на своем парашюте.

Боевой гвардии старший лейтенант медицинской службы, осмотрев офицеров, отказался дать им «добро» в небо. Пришлось дать ему расписку в том, что всю ответственность берут на себя полковник Коленко и капитан Маргелов. На всякий случай прикрыл себе зад молодой медик. А, может быть, так и должно быть?

26 августа 1975 года стоял прекрасный теплый летний день. Прекрасный пейзаж среднерусского ландшафта дополняли рощи в зрелом уборе зеленых листьев. Небо было голубое с редкими белыми облаками. Всем этим могли целую вечность — пару минут — любоваться десантники, сидящие на специальных мягких креслах в кабинке, расположенной с краю платформы под четырьмя наполненными гигантскими зонтами-куполами. Между Маргелоывм и Петриченко разместились двое гвардейцев-десантников, третий находился внутри машины с Щербаковым. Им, внутри, за броней, было не так интересно. Но поступила команда с земли на выполнение прыжка, командир передал ее Александру Петриченко и тот, махнув приветственно рукой, исчез внизу.

К сожалению, конструкция КСД не позволяла нормального покидания комплекса: внизу на металлических тросах в произвольных направлениях «ходили» балки-лыженыши, необходимые для загрузки комплекса в самолет и выходу из него. По этой причине инженер-испытатель Петриченко дал отрицательный отзыв о дальнейшем использовании КСД для десантирования БМД-1 с экипажем. Однако до перехода всей артиллерии ВДВ на базы БМД-1 и десантного бронетранспортера БТР-Д в КСД десантировались пушки и орудия совместно с расчетами, как раз из четырех человек

При десантировании в КСД присутствовал Палатников Александр Самойлович. Он длительное время был Генеральным директором Кумертаусского вертолетного объединения, серийно производившего (в том числе) платформы для десантирования боевой техники ВДВ. В марте 2001 года он рассказал о том, что чувствовал Командующий в ходе экспериментального десантирования КСД в 1974 году, а также о своих встречах с Василием Филипповичем.

Александр Самойлович вспоминал, что КСД был разработан в НИИАУ по предложению генерала Маргелова. В комплексе должны были десантироваться артиллерийские расчеты (четыре человека) или шесть членов экипажа БМД-1, при этом только четверо из них десантировались на специальных креслах, установленных на платформе, на которой десантировалась боевая техника.

«Я находился в ходе этого десантирования вместе с Командующим на командном пункте.

— Знаешь, Саша, — сказал он мне, — не дай Бог что случится, я жить не смогу. Но солдаты должны верить в надежность и безопасность нашей техники, поэтому я и посылаю на выполнение таких задач своего младшего сына

Все прошло благополучно — командир экипажа КСД капитан Маргелов четко доложил Командующему о выполнении задания. Рядом с ним в строю стояли его товарищи — такие же офицеры Научно-технического комитета ВДВ майоры Леонид Щербаков и Александр Петриченко, а также три гвардейца-десантника срочной службы. Я почувствовал неподдельную радость Командующего и гордость за сына и других своих «сынков».

Палатников с Маргеловым впервые встретились в конце войны в Румынии. Тогда Саша был командиром полуэскадрона конной разведки 203-й стрелковой дивизии. Однажды его вызвали в штаб дивизии, где он получил задание определить фланги наступающего нового соседа — 49-й стрелковой дивизии.

«Противник «языком» вдавался в наши боевые порядки, четко обозначенного переднего края не было. Потому, выполняя задание, нашим разведчикам пришлось пробиваться через боевые порядки отступающего противника. К счастью противник был деморализован и старался избегать вступать с нами в схватку. Наконец, пройдя передний край, наша группа появилась в расположении командного пункта соседа.

Командный пункт комдива 49-й был расположен на одном из холмов. Уточняя с офицерами его штаба расположение дивизии, я увидел подходившего офицера в плащ-палатке. Это был комдив — генерал Маргелов В.Ф. Как и положено я доложил ему кто я, с какой задачей прибыл. Это была наша первая встреча.

Через много лет по окончании войны, работая директором авиазавода, выпускающего в том числе и платформенные средства для Воздушно-десантных войск (для десантирования всех видов боевой техники и вооружения войск), я встретился с Командующим ВДВ — им оказался Василий Филиппович Маргелов. Я ему напомнил нашу короткую встречу на войне. Он внимательно вгляделся — почти через тридцать лет моя фигура несколько потеряла былую стройность — вспомнил! Мы радостно обнялись.

Почти в каждый свой приезд в Москву по делам производства я заходил в штаб ВДВ, где время от времени встречался с Василием Филипповичем, к тому времени уже генералом армии. Обсуждая задачи завода по обеспечению ВДВ средствами десантирования, мы достаточно хорошо познакомились.

Что отличало Командующего ВДВ, это отношение к промышленности. Он с большим интересом расспрашивал о состоянии завода, перспективе его развития. Будучи кадровым военным он, тем не менее, очень внимательно расспрашивал о ходе производства, освоении новых образцов военной техники, в том числе — и главным образом — о технике, производимой для ВДВ. Занимая столь высокую должность, он был по-товарищески прост в общении. Неоднократно он приглашал меня, наряду с другими руководителями заводов и научно-исследовательских институтов, на полевые учения войск. Там я имел возможность наблюдать, как практически применяется производимая нами техника.

Общеизвестно, каким глубоким уважением пользовался генерал В.Ф.Маргелов в войсках, но не менее глубоким уважением он пользовался в промышленности. На совещаниях, проводимых им по вопросам оснащения войск новыми видами вооружений, детально разбирались возможности и сроки перевооружения вверенных ему Воздушно-десантных войск.

Во главу угла всегда ставилась главная задача: как доступно и по возможности легко его десантниками будет осваиваться новая техника. Он обращал внимание конструкторов и производителей заказываемой техники на, казалось бы, незначительные, с их точки зрения, усложнения. Он требовал от нас такого исполнения, которое бы не приводило к излишним затратам времени, к ненужным задержкам при выполнении боевых задач.

Так, по его настоянию мы упростили процесс швартовки и расшвартовки боевых машин десанта БМД-1, а также артиллерийских систем и другой десантируемой техники. Во всех его требованиях присутствовала забота о солдате, желание облегчить нелегкую службу, быт десантника и его действия на учениях и в бою.

Вот уже много лет, как его нет с нами. Но воспоминания об этом человеке, глубоко эрудированном военном ученым, прекрасном воспитателе и руководителе войск останутся в моей памяти, в моем сердце».

Офицеры НТК получили досрочно очередные воинские звания и по ценному подарку от командования ВДВ — по «портативному радиоприемнику стоимостью до 50 рублей». Так что пусть им не завидуют штатные испытатели НИИ — не за этот эксперимент сын Командующего и его товарищи получили свои награды. Просто стыдно порой читать, да еще в «Красной Звезде» (от 21.7.1994, «Уходят мои леопарды…») завистливое нытье «забытых героев».

Больше всего специалистов волновала надежность ПРС. Расчетная надежность ее составляла 0,95, но практических сбросов после всех доработок и модернизаций было всего 47. Но и этот результат считался неплохим, учитывая значительные преимущества системы при боевом применении по сравнению с парашютно-платформенными средствами. Правда, желающих участвовать в летном эксперименте, особенно после трагической гибели Бурана, было меньше, чем немного. Двум единственным добровольцам — офицерам НТК ВДВ майору Маргелову и подполковнику Щербакову Командующий Маргелов и доверил этот эксперимент. С согласия Леонида Щербакова командиром экипажа был назначен его друг Александр Маргелов. Леонид, прекрасно знающий боевую машину, был назначен механиком-водителем. Их осознанный выбор был продиктован желанием внести свою лепту в повышение боевой готовности ВДВ, а также их верой в гений Командующего.

По прибытию в 76-ю гвардейскую Черниговскую воздушно-десантную дивизию Александру Маргелову и Леониду Щербакову представили дублеров — гвардейцев-десантников срочной службы. Их осталось трое из шести отобранных — у половины внезапно пошатнулось здоровье. Ребята стояли, стараясь не смотреть на прибывших, слегка дрожа — наверняка, до них дошло известие о бедном Буране. Леонид, однако, их сразу успокоил, сказав, что прыгать в «Реактавре» им не придется.

— Ваша задача — помогать при подготовке ПРС к десантированию, — добавил Александр, — не забывая принимать дополнительное питание и витаминный напиток, ибо глюкоза с аскорбинкой вам очень помогут.

Ребята активно, с душой принимали участие во всех подготовительных работах: при укладке парашютной системы, снаряжении двигателей пороховыми шашками, швартовке ПРС на боевую машину.

Испытатели жили в «домике Командующего» в маленькой комнатушке, обстановку которой составляли две металлические кровати с тумбочками, да вешалка, стоящая при входе слева от входной двери. Две настольные лампы придавали скромной обстановке определенный уют. Выйдя из комнаты, ее обитатели сразу попадали в большой зал, где стоял бильярдный стол. Молодой, но весьма серьезный старший лейтенант медицинской службы утром и вечером приходил замерить у «реактавров» температуру тела и артериальное давление. На второй день Леонид ему в шутку объяснил, что видит задачу медицины в поддержании тонуса с помощью медицинского спирта. Глаза медика за линзами очков затравленно округлились. «Вам нельзя», — только и промолвил он. Больше его не видели.

Тем временем офицеры НТК, бригада завода «Универсал» и специалисты дивизии с участием испытателей закончили подготовку «Реактавра» к десантированию. В комиссии по подготовке эксперимента также принимал участие начальник отдела ГНИИАКМ полковник медицинской службы Миролюбов Георгий Петрович, чей профессионализм позволял брать на себя полную ответственность и отстаивать свое мнение перед оппонентами. Его доброе и внимательное отношение, еще со времен первого Кентавра», внушало испытателям уверенность в благополучном исходе эксперимента с точки зрения переносимости человеческим организмом ударных перегрузок и воздействия неблагоприятных факторов при срабатывании двигателей мягкой посадки (газы, шумы). Все эти факторы предварительно были исследованы авиационно-космическими медиками из ГНИИ — результаты были удовлетворительными, хотя воздействие перегрузок было на пределе переносимости людьми, а в некоторых наиболее неблагоприятных приземления — и машиной.

Накануне проведения эксперимента Командующий до позднего «отводил душу» за игрой в бильярд. Леонид умышленно проиграл ему, за что получил удар кием. Александр, расположившись в койке, заполнял бортовой журнал, а потом перешел на сочинение стихов. Наконец, генерал Маргелов пожелал испытателям спокойной ночи, и все разошлись спать.

Утром Леонид проснулся от того, что на него свалилась вешалка с одеждой — это Командующий пришел будить «реактавров». После завтрака им замерили температуру и давление — все было в норме. Накануне посадки в самолет Командующий пожелал офицерам удачи и по-свойски добавил:

— Вам — что, разобьетесь и все, а мне же отвечать! При этом он ободряюще улыбнулся и обнял «сынов» на прощание.

Заместитель председателя НТК Виталий Парийский поднялся на борт самолета (случайно совпало, что для десантирования прибыл тот же сАн—12Б с тем же экипажем, что при первом экспериментальном «Кентавре»), он проконтролировал посадку своих товарищей в кресла «Казбек-Д», а потом осуществлял связь экипажа с землей через летчиков.

Долго лететь не пришлось, после объявления двухминутной готовности экипаж перешел на прямую связь с землей. И опять совпадение — связь готовил опять полковник Жуков Б.Г., и, как при «Кентавре», она оказалась односторонней. Только на сей раз «реактавры» слышали «землю», а их не слышали… Жуков кратко, но подробно в ходе нескольких секунд снижения доложил экипажу о работе парашютной системы — все нормально! Вытяжной парашют извлек комплекс из самолета — опять «маятник» — моменты снижения на стабилизирующем парашюте — раскрылся основной купол, отложились на предусмотренную длину два телескопических щупа. В момент их касания с землей сработали двигатели мягкой посадки — взрыв, газы, дым! Рядом приземлился прыгнувший вслед за комплексом Парийский.

Для проведения эксперимента специально выбирали площадку приземления, где было побольше снега. Однако приложило комплекс на укатанную ледяную дорогу, так что члены экипажа ощутили солидную ударную перегрузку. В момент удара об землю заработала связь, как раз в это время Щербаков поздравил Александра с благополучной посадкой — с матерком! На трибуне облегченно рассмеялись.

Машина вихрем пронеслась по площадке приземления, вздымая снежную пыль. Экипаж выполнил все задания по вождению и ведению прицельного огня. Подъехав к трибуне, Маргелов-младший доложил Маргелову-старшему о выполнении ответственного задания. После поздравлений экипаж «захватили» врачи. Температура тела у офицеров оказалась повышенной, давление — также. Леонида подташнивало, у него кружилась голова, болела вся костная система, он даже не смог выпить предложенную, наконец-то, серьезным медиком мензурку спирта. Но, в течение часа. жизненные параметры пришли в норму. Леонид Иванович считает, что это десантирование существенно «навредило» его позвоночнику. Через несколько лет ему даже делали операцию на одном позвонке. Александр Васильевич же, зная недостатки всех отделов своего позвоночника (спасибо медицине!), считает, что наиболее серьезные неприятности его здоровью причиняли парашютные прыжки на тяжелый грунт. После выполнения запрета врачей совершать парашютные прыжки и санаторно-курортного лечения, постоянные боли в пояснице прошли. При соблюдении определенного физического режима и выполнении некоторых специальных упражнений можно жить и работать. Правда, еще он полагает, что очень помог биокомфортер из металлизированной ткани типа «Восход». В начале 90-х годов судьба свела его с изобретателем ткани Капитоновым В.И. На второй день применения этого целительного средства «иголки» в пояснице пропали полностью.

Прямо на площадке приземления приглашенные на эксперимент псковские секретари обкома и горкома спросили разрешения у Командующего немедленно позвонить Генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу и ходатайствовать о присвоении «реактаврам» звания Герой Советского Союза. Генерал армии Маргелов отказался от их предложения, намереваясь сначала получить отчет промышленности, а потом уже докладывать министру обороны.

В том же «домике Командующего» участники подготовки эксперимента и гости торжественно отметили выдающуюся победу Командующего, промышленности и военных. Радость успеха заслуженно разделили руководители КБ и НИИ: А.И.Привалов, Г.И.Северин, Н.М.Рудный и их коллективы.

Вечером самолет Командующего доставил его и офицеров в Москву. Генерал Маргелов торопился домой, у его жены был день рождения. Дома их уже ждали гости и «новорожденная». Сын Александр доложил ей о своем подарке — благополучном участии в эксперименте. Мать обняла его и заплакала:

Я же просила тебя больше не участвовать в таких экспериментах!»

— Это последний раз мама, честно, не плачь! — пообещал сын.

Звезды Героев генерал-лейтенант запаса Леонид Иванович Щербаков и полковник запаса Александр Васильевич Маргелов получили только двадцать лет спустя, но не Советского Союза, а уже Российской Федерации. В 1976 году не успели с высоким представлением к очередному партийному съезду, Переписали, но в конце апреля того же года умер министр обороны маршал Гречко. Опять переписали, но скончался министр авиационной промышленности Дементьев. Новый министр обороны маршал Устинов не смог дождаться совместного доклада своих первых заместителей по значению «Реактавра» для войск. Видя такое отношение, Командующий Маргелов запретил при его жизни очередные попытки такого рода, но за последующие достижения А.Маргелова и Л.Щербакова в деле повышения боевой готовности ВДВ представил их к ордену Красного Знамени. Ордена «реактавры» получили в 1977 году.

Шло время, совершенствовались и разрабатывались новые средства десантирования боевой техники Воздушно-десантных войск. Появилась возможность сбрасывать технику с экипажами без тяжелых платформ. но на многокупольных, более надежных, системах. Об этом написано выше. Но при этом нельзя забывать тот опыт, который был накоплен ранее. а то ведь, не дай Бог, и боевую задачу не удастся выполнить, а личный состав может быть безвозвратно потерян. Что может произойти, наглядно показал следующий факт.

20 марта 1997 года в Тульской вдд на базе 51-го пдп в ходе показательных учений было десантировано 1004 парашютиста, 3 боевые машины БМД-3 на многокупольных бесплатформенных системах (ПБС). Еще две БМД-1 десантировались на парашютно-реактивных системах ПРСМ-915, а две БМД-1 десантировались с частью экипажа в комплексах «Кентавр». Внутри машин десантировались 4 человека — 3 офицера и сержант срочной службы (планировались 2 солдата и 2 офицера, но один солдат заболел), среди них — зампотех роты. Десантирование двух «Кентавров» проводилось из самолета Ил-76 с высоты 800 метров. Системы сработали нормально, приземление — так же прошло нормально, но… боевые машины после приземления с места не тронулись… Десантники объясняли тем, что машины долго (двое суток) простояли на холоде, загруженные в самолет, поэтому и не запустились.

Поздравив ребят с успешным десантированием, полковник А.Маргелов сказал, что боевую задачу они не выполнили, так что их героизм никому не пригодился. Они даже не догадались открыть стрельбу из орудия или хотя бы из пулеметов, обозначив тем самым огневую поддержку десанта. Командующий ВДВ генерал-полковник Шпак Г.И. поздравил ребят и наградил их именными часами.

Позже стало известно, что после приземления десантники оказались в шоковом состоянии. Это объяснялось отсутствием соответствующей подготовки к десантированию в соответствии с инструкцией, подготовленной участниками первых экспериментов — десантниками Зуевым Л.Г., Маргеловым А.В. и Щербаковым Л.И. по результатам их совместных десантирований. Не обидно ли? Или риск был напрасный?

Глава 10 Герои не умирают!

Сразу после 70-летия (по новому стилю — 9 января 1979 года) генерал армии Маргелов Василий Филиппович был назначен генеральным инспектором Генеральной инспекции при министре обороны СССР, курирующим Воздушно-десантные войска. Он по-прежнему выезжал в командировки в свои войска, был председателем Государственной экзаменационной комиссии в Рязанском воздушно-десантном училище. В общем, продолжал жить жизнью войск, всячески способствуя росту их боевой мощи… насколько ему это позволяли высшие «действующие» чины Министерства обороны. В силу своих возможностей (само собой разумеется, значительно меньших, чем ранее) он боролся за сохранение войск в полном составе, каковыми они были в его бытность Командующим.

В книге Н.Иванова «Операцию «Шторм» начать раньше» указано, что «…решение Маргелова пожертвовать ферганской дивизией догнало его преемника через несколько месяцев после вступления в должность». Тот, кто знаком с творчеством этого замечательного военного писателя-патриота, прекрасно понимают, что это не его слова. Они продиктованы кем-то из «многозвездных» военачальников, вынудивших молодого полковника-журналиста написать заведомую ложь (а таких ситуаций у «служивого люда» — масса). Больше того, генеральный инспектор Маргелов накануне приближавшихся афганских событий даже написал письмо в вышестоящие инстанции (кстати, подписанное всеми его честными коллегами, включая руководителя Группы инспекторов Маршала Советского Союза И.Х.Баграмяна), о недопустимости расформирования одной из самых боевых дивизий ВДВ, тем более подготовленной к ведению боевых действий в условиях гор и пустынь. Первый комендант Кабула, ветеран 105-й гвардейской вдд полковник в отставке Двугрошев Ю.И. вспоминал, что это была одна из лучших горных дивизий по боевой подготовке. Климатические условия в Средней Азии и материальная база позволяли личному составу дивизии заниматься круглый год боевой подготовкой. Во всех частях имелись свои хорошие учебные центры, стрельбища и все необходимое для проведения стрельб из любого вида оружия и пусков ракет.

Генерал Маргелов знал, за что боролся, скольких трудов его и других десантников от генералов до рядовых бойцов стоило создать Такую Дивизию! Действительность доказала правоту генерала армии Маргелова, когда физически прекрасно подготовленные для средней полосы воины-десантники 103-й Витебской дивизии на высоте Кабула (1800 метров) в первые месяцы просто задыхались от недостатка кислорода, не могли в темпе пробежать и сотни метров. Преемнику Маргелова остается пенять только на себя, на свое бессилие бороться с решением министра обороны раздать в военные округа подразделения десантников 105-й вдд для создания там бригад спецназа. Это, как в известной сказке, когда свой честно заработанный рубль из огня спасаешь, а ради спасения дармовой сотни и пальцем не пошевельнешь. И только 345-й отдельный полк этой дивизии мог с первых же дней введения в Афганистан воевать с полной отдачей сил. Потому-то именно десантникам этого полка с самого начала доверялись самые ответственные и сложные задачи. До самого вывода из страны полк действовал грамотно, самоотверженно, выполняя самые сложные задачи командования в любых условиях. Недаром же его командиры Кузнецов Ю.В. и Востротин В.А. стали Героями Советского Союза.

Может быть, чувство вины и нежелание признать ее ради поддержания своего никак не складывавшегося авторитета в войсках, и в то же время боязнь показать роль действительного гения ВДВ Командующего Маргелова, явилось причиной позорного эпизода, произошедшего на праздновании 50-летия войск 2 августа 1980 года, даты, когда генерал армии В.Ф.Маргелов хотел сам завершить свой путь Командующего войсками. Один из авторов книги А.В.Маргелов также присутствовал при этом, и его, как и многих ветеранов войск, неприятно поразило то, что в речи тогдашнего командующего ВДВ ничего не было сказано о роли его отца в деле создания современных Воздушно-десантных войск и их традиций, почитаемых до сих пор настоящими десантниками. Об этом после торжественной части ему также с негодованием говорили очень многие не только ветераны войск, но еще и совсем молодые офицеры и солдаты. Но предоставим изложение происшедшего так, как это увидел десантник генерал В.С.Краев.

Владимир Степанович Краев 1 августа 1980 года находился в Москве по случаю назначения на должность командующего армией в Забайкалье. Позвонил в Штаб ВДВ полковнику Савилову Юрию Константиновичу, с которым служил в 60-х годах в Витебске. От него он узнал, что в тот день в ЦДСА в 16.00 состоится торжественное собрание, посвященное 50-летию Воздушно-десантных войск. Савилов попросил его, по возможности, подъехать, обещав приготовить пригласительный билет.

Естественно, десантник Краев не мог проигнорировать такое событие. Подъехав минут за 15, нашел Ю.К.Савилова, прошел в зал. Зал был переполнен, с трудом нашлось свободное место.

В 16.00 члены президиума заняли свои места. В президиуме находились Начальник Генерального Штаба Маршал Советского Союза Огарков Н.В., генерал армии Маргелов В.Ф., новый командующий ВДВ генерал-полковник Сухоруков Д.С., космонавт Филипченко А.В., представитель ЦК КПСС из административного отдела и еще 5–7 человек.

По окончании доклада торжественная часть вечера была закончена. Имеющим специальные пригласительные билеты предложили пройти на торжественный ужин. После этого объявления маршал Огарков повернулся к Василию Филипповичу и пригласил его пройти вместе со всеми. Генерал армии Маргелов, слегка побледнев, сделал полупоклон и сказал: «Я благодарю Вас, товарищ маршал, но сегодня я не вполне здоров, поэтому ужинайте без меня». После этих слов он спустился со сцены прямо в зал и пошел в сторону выхода. Владимир Степанович Краев подошел к нему, чтобы от души поздравить с золотым юбилеем ВДВ и заодно представиться по случаю назначения на новую должность.

Увидев вновь назначенного командарма, Василий Филиппович искренне обрадовался и спросил: «А ты, соплячок, как здесь оказался? Я слышал, что ты уже в Забайкалье». Краев объяснил, что к новому месту службы улетает 5 августа, а завтра собирается побывать в Каунасе, в родной «Семерке». Генерал Маргелов отнесся к такому плану с одобрением и сказал: «Лети в родную дивизию, это очень правильно. Я хотел бы пригласить тебя к себе на дачу, но не буду нарушать твоих планов». А дальше он произнес слова, которые потрясли «птенца гнезда Маргелова». Дословно он сказал следующее: «А теперь проводи меня до машины, ведь ты не боишься об меня замараться? Многие почему-то стали сторониться». После этих слов, вспоминает Владимир Степанович, «я чуть не потерял сознание. Почувствовав мое волнение, он полуобнял меня за плечо, и мы стали спускаться по лестнице, направляясь к выходу из ЦДСА».

На улице его окружили ветераны, многие просили автографы, но он отказался их давать, бросив только одну фразу: «Я — не кинозвезда, я — просто десантник». Тогда его стали просить сфотографироваться на память. Василий Филиппович оглядел всех присутствующих и спросил: «Есть ли здесь ветераны 37-го воздушно-десантного корпуса?» Поднялось несколько рук. Тогда он пригласил ветеранов родного корпуса встать с ним в первый ряд, все другие ветераны пристроились в задние ряды. Было сделано несколько снимков. После этого он поблагодарил ветеранов и направился к машине. Кроме Краева провожать Василия Филипповича пошел и генерал-полковник в отставке Мажаев Федор Александрович, тоже бывший десантник, но уже находившийся в запасе.

До чего же народец мелкий — не дали дослужить до назначенной даты, да еще праздник испортили! Бог им судья, унизить Маргелова им так и не удалось, а в глазах всех знавших или слышавших о нем людей Василий Филиппович стал еще выше.

Рязанское Высшее дважды Краснознаменное Воздушно-десантное командное училище! Сколько сил было вложено Командующим ВДВ Маргеловым для того, чтобы сделать училище настоящей кузницей всесторонне подготовленных кадров офицеров-десантников! При нем училище стало высшим, будущие офицеры получали также высшее инженерное образование, дипломы переводчиков иностранного языка. Маргелов часто приезжал в училище, лично вникал во все вопросы учебного процесса и быта курсантов. Многие иностранные государства стремились послать своих десантников получить профессиональное образование в этом элитном военном учебном заведении. Многие его выпускники впоследствии занимали, да и занимают сейчас, высокие военные и государственные посты в своих странах. И будут занимать, если только руководство страны не позволит какому-нибудь дуралею или русофобу его закрыть.

Среди выпускников училища 25 Героев Советского Союза и 28 Героев России (на конец 1998 года). Его выпускники находятся на высоких государственных должностях, это губернаторы генерал-лейтенанты А.И.Лебедь (Красноярский край) и В.А.Шаманов (Ульяновская область), полковник А.И.Лебедь (Председатель Правительства Республики Хакасия), стали видными военачальниками: Н.С.Банных, В.А.Востротин (заместитель министра МЧС), Н.Ф.Грачев, П.С.Грачев, С.А.Диков, Ю.А.Кузнецов, В.П.Новиков, О.М.Пикаускас, Е.Н.Подколзин, Н.П.Стаханов, Б.В.Тарасов, М.Ф.Терехин, Г.И.Шпак, Шарашенидзе Л.Л. и другие. Среди выпускников-иностранцев — выпускник 1943 года В.Ярузельский, впоследствии министр национальной обороны и руководитель Польши.

А с каким желанием шли молодые люди в Рязанское училище! Ежегодно, когда летом начинались вступительные экзамены, у здания штаба ВДВ в Москве на Матросской Тишине по утрам толпились молодые парни, чтобы лично увидеть Командующего и упросить его разрешить повторно сдавать математику или русский язык, по которым получена двойка, и быть зачисленными в училище. Были и такие, которые, хватаясь за соломинку, добирались до его казенной дачи во Внуково или московской квартиры. Прячась в кустах возле дачи, терпеливо дожидались появления Командующего, видя в этом последний шанс попасть в избранное ими престижное военное училище страны.

Сыновьям генерала в отсутствие отца не раз приходилось «коротать» время с настойчивыми хлопцами, рассказывая им о тяготах десантной службы. Однако никто их «абитуриентов» не оставил мечту стать настоящим мужчиной и провести лучшую часть жизни «под куполом парашюта». При этом они не искали какой-либо личной выгоды — они просто безгранично верили в создателя современных ВДВ, сделавшего из «ранее замуханых самые боеспособные войска во всей Советской Армии», как сказал тогдашний сосед по лестничной площадке московской квартиры Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян.

В летние месяцы генерал Маргелов, как правило, вернувшись из командировки, сразу ехал в «лагеря» (как он называл дачу), не заезжая в Москву. Тут-то «партизаны» сразу же «выползали из нор», и Командующий внимательно выслушивал их и после короткой беседы безошибочно определял, кого из них пригласить для последующего разговора в Управление ВДВ, а кому — послужить для начала в войсках, чтобы убедиться в правильности выбора жизненного пути.

Генералу Павленко довелось несколько раз видеть эти беседы, и он вспоминал, как Василий Филиппович со свойственной ему строгой простотой упрекал парней в плохой подготовке к экзаменам, но, как правило, давал указания начальнику училища еще раз проэкзаменовать их. В их настойчивости и решительности он видел хорошие качества будущих офицеров-десантников. И, как правило, не ошибался.

Конкурс в училище был большой — не менее 5–6 (а иногда эта цифра доходила до 20–22!) человек на место. Приемная комиссия отбирала самых достойных. Но и среди тех, коим не повезло, было много хороших ребят, которые не могли расстаться со своей давней мечтой — стать офицером-десантником. Часть из них приезжала на следующий год, и их, как «знакомых», обычно принимали решением комиссии, да и готовились они повторно уже лучше.

Но были и такие, которые, получив документы на обратный путь домой, не покидали Селецкий лагерь, где летом размещалось училище.

Они переходили на «партизанский» образ жизни в окрестных лесах, по две-три недели (а то и дольше) ждали своего часа. Дело в том, что после окончания экзаменов молодые курсанты проходили своеобразное дополнительное «испытание на прочность». С ними ежедневно проводились занятия со все возрастающей физической нагрузкой (в разумных пределах, разумеется). И некоторые ее не выдерживали, уезжали. Как правило, тут же появлялись из леса «партизаны» и с чувством радости занимали освободившиеся места. Приходилось только удивляться их осведомленности о том, что сегодня или вчера появились «вакансии».

Некоторые приезжали на прием к Командующему с родителями. «Однажды вызвал меня, — рассказывал Павел Федосеевич, — Василий Филиппович и, выходя из кабинета, на ходу сказал: меня вызывает начальство, а я обещал принять отца с сыном, который поступал в училище, но получил двойку. Поговори с ними, разберись и, если надо, позвони в училище, пусть еще раз его проэкзаменуют.

Через несколько минут ко мне вошли отец и сын Даниловы, отец на костылях, как оказалось, он потерял ногу на войне, будучи десантником, в составе частей 4-го вдк десантировался в 1942 году под Вязьмой. Сын Андрей работал уже более года после окончания десятилетки токарем на одном из московских заводов и решил пойти по стопам отца, стать офицером-десантником.

Побеседовав с ним, я понял, что намерения эти серьезные, а сам Андрей — зрелый и достойный парень. Позвонил начальнику училища и попросил его принять Андрея с месячным испытательным сроком. Отец слышал наш разговор, полностью согласился с этим условием и, поблагодарив, они вышли».

По возвращении Командующего Павленко доложил ему о беседе и указаниях начальнику училища. Маргелов согласился и заметил, что комиссия подошла к этому парню формально, как он часто говорил, «по-казенному».

Прошло два месяца. Генерал Павленко спросил начальника училища, учится ли Андрей Данилов или отчислен? В ответ генерал услышал, что парень учится и показывает себя с самой лучшей стороны. В душе генерал был рад за этого парня. А училище Данилов окончил успешно и стал достойным офицером-десантником.

Павел Федосеевич отмечал, что внимание к училищу было постоянно в числе первоочередных забот Командующего. Он хорошо понимал и внушал своим помощникам, что качество подготовки офицеров имеет решающее значение. Требовал от начальников родов войск и служб своевременно обеспечивать учебный процесс материально-техническими средствами, подбирать и направлять в училище грамотных офицеров-преподавателей. С началом оснащения частей боевыми машинами первые же экземпляры их направлялись в училище для освоения в первую очередь преподавателями; создавались и оснащались технические классы, классы огневой подготовки, а затем и танкодромы и другие сооружения. Заново переоборудовались комплексы воздушно-десантной подготовки, в которых важное место теперь отводилось обучению подготовке к десантированию БМД и другой техники.

Практически заново создавалась вся учебно-материальная база училища, а в программу обучения вместо иноязыковой была введена инженерная подготовка курсантов.

В.Ф. Маргелов высоко ценил большую кропотливую работу командования училища во главе с Алексеем Васильевичем Чикризовым, начальников кафедр и преподавателей.

В восьмидесятые годы, уже будучи в группе Генеральных инспекторов при министре обороны, Василий Филиппович несколько раз возглавлял экзаменационную комиссию по выпуску молодых офицеров училища. По-отечески внимательно и заботливо подходил он к оценке способностей каждого курсанта, что называется, болел за него и бывал искренне рад, если тот проявлял в ответах и действиях не только знания уставов и наставлений, но и высказывал что-то оригинальное, свое, видя в этом способность к самостоятельному мышлению и находчивость в сложной обстановке, так важные для офицера-десантника.

С 1984 года училище возглавил Герой Советского Союза генерал Слюсарь Альберт Евдокимович, опытный боевой «афганец», отличный организатор и талантливый командир, способности которого Маргелов видел и отмечал еще в бытность Слюсаря командиром полка. Уйдя на пенсию, генерал-лейтенант Слюсарь часто бывает в училище (теперь в институте), ведет большую общественную и ветеранскую работу.

Начальник училища (1995–2001 гг.) генерал В.В.Щербак продолжал культивировать десантные и национальные боевые традиции. Именно при нем на территории училища был воздвигнут памятник генералу армии Маргелову и создан мемориальный комплекс ВДВ, начали проводиться международные чемпионаты по армейскому рукопашному бою имени генерала армии Маргелова. Танкист-десантник, комбат в Афганистане, командир дивизии, выведший свое соединение из Кировабада (Гянджи) в образцовом порядке, да еще пополнивший казну ВДВ за счет азербайджанских властей. За это Василий Филиппович пожал бы ему руку…

Сегодня в училище образцовый внутренний порядок, добротная учебно-материальная база и бытовое обустройство, четко налажен учебный процесс. С высокой ответственностью работает профессорско-преподавательский состав кафедр и командиры подразделений.

13 ноября 1998 года училище достойно встретило свой 80-летний юбилей. Отмечая заслуги генерала армии Маргелова В.Ф. в становлении РВДУ и учитывая многочисленные просьбы личного состава и ветеранов войск, 12 ноября 1996 года распоряжением Президента РФ № 535-рп училищу было присвоено имя выдающегося Десантника, оно стало именоваться — Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии В.Ф.Маргелова. В ходе праздничных мероприятий в училище Центральным Музеем Вооруженных Сил была организована передвижная выставка, посвященная предстоящему 90-летнему юбилею Василия Филипповича. Выставка состоялась, в основном, благодаря энтузиазму старшего научного сотрудника ЦМВС Пахомовой Елены Ивановны (ныне Заслуженный работник культуры Российской Федерации, ответственный секретарь Музея), тесно работающей с десантниками с 1974 года по настоящее время и лично знавшей Командующего Маргелова. В дальнейшем эта выставка была показана и в других частях ВДВ, там, куда десантники смогли организовать ее доставку, а в юбилейные дни декабря — в самом ЦМВС, где были проведены торжества. На выставке были представлены экспонаты из постоянной экспозиции Музея Вооруженных Сил, куда семьей генерала были переданы его награды, оружие, различные предметы военной формы, много фотографий и документов. Также на выставки экспонировались парадный портрет и другие предметы из собрания домашнего Кабинета-музея генерала Маргелова В.Ф.

Прошло совсем немного времени и в августе 1998 года училища по указу «сверху» превратились в институты и университеты, потеряв при этом свои почетные наименования, а значит, в большинстве случаев, и часть своей истории. С ворот Рязанского института ВДВ также исчезло почетное наименование «имени генерала армии В.Ф.Маргелова». Правда, в книге-альбоме «Воздушно-десантные войска России» вышедшей к 70-летию войск в 2000 году под редакцией командующего ВДВ генерал-полковника Г.И.Шпака, РИ ВДВ именуется «Рязанский дважды Краснознаменный институт Воздушно-десантных войск имени генерала армии Маргелова В.Ф.» Несомненно, кое-где почетные наименования особого уважения к себе не вызывали, скорее наоборот. Но, если подавляющая масса ветеранов войск и молодых десантников хотят, чтобы их родное учебное заведение носило имя их Командующего, значит так должно и быть! Как и в других подобных случаях.

При училище с 28 июля 1972 года успешно работает Музей истории Воздушно-десантных войск, значение которого высоко оценивал В.Ф.Маргелов. Экспонаты музея — от подлинных снимков первого в истории боевого десанта 1930 года до нынешних дней — являются важным средством хранения и пропаганды боевых традиций войск.

За минувшие годы музей посетили несколько миллионов экскурсантов. Музей ведет большую работу по военно-патриотическому воспитанию воинов и допризывной молодежи. Курсанты-десантники принимают здесь военную присягу. Музей ВДВ оказывает большую помощь командирам в улучшении внештатных войсковых музеев, комнат боевой славы и истории частей, в проведении различных ветеранских и военно-патриотических мероприятий.

С большой заботой, кропотливо собирают и бережно хранят экспонаты его сотрудники, в том числе ветераны войск С.И.Таненя, С.Г.Ашихмин, Н.Ф.Киваев, Г.Ф.Горленко, И.Е.Абросимов, В.А.Инюцин. Экспозиции музея размещены в 12 залах площадью более 2000 квадратных метров. Деятельность Командующего Маргелова достойно представлена в экспозиции музея, где в различных залах выставлены его фотографии, отражающие различные моменты его деятельности в войсках. В одном из залов музея размещен большой портрет генерала, в центральной части другого зала за стеклом бережно хранятся экспонаты, связанные с именем Маргелова В.Ф. В этом же зале в представлена экспозиция, посвященная первым десантированиям внутри БМД-1. Здесь можно видеть фотографии, где он поздравляет своих «космонавтов ВДВ»: Зуева Л.Г., Маргелова А.В., Щербакова Л.И… Большая часть экспонатов передана сыновьями генерала; хранится здесь и его личный пистолет, принятый в экспозицию из рук генерал-полковника Подколзина Е.Н. одного из выдвиженцев Командующего Маргелова. В недавнем прошлом Евгений Николаевич длительное время сам был командующим ВДВ, настойчиво проводившим в тяжелые времена распада Советского Союза десантную политику своего Учителя. При нем воздушно-десантные дивизии получили свою символику, воспитание десантников велось на лучших традициях войск, бережно сохранялись имеющиеся и создавались новые десантные святыни.

В конце июля 1993 года на Новодевичьем мемориальном кладбище в Москве был открыт памятник генералу армии Маргелову Василию Филипповичу. Прекрасный памятник из бронзы создан скульптурами Никифоровыми Валерием Владимировичем и Натальей Викторовной, в основном, на средства десантников, а также семьи Маргеловых.

Его торжественное открытие явилось настоящим праздником Воздушно-десантных войск, в ходе которого с воспоминаниями о Василии Филипповиче выступили командующий ВДВ Подколзин Е.Н. и бывший командующий войсками генерал армии Сухоруков Д.С. От имени семьи всех принимавших участие в том, чтобы памятник появился, сердечно поблагодарил полковник Маргелов А.В. После торжественной части и возложения венков и цветов подразделение воинов-десантников прошло торжественным маршем с отданием воинских почестей, с песней. А потом командующий ВДВ пригласил присутствующих к импровизированному столу рядом с памятником. По завершении торжеств делегация десантников под руководством заместителя командующего генерал-полковника О.М.Пикаускаса (тоже выдвиженца Командующего) по приглашению семьи Маргеловых посетила домашний Кабинет-музей генерала армии Маргелова в квартире, где он жил в течение последних двадцати лет.

Ежегодно у памятника в день рождения генерала (27 декабря), в день его кончины (4 марта), 9 мая и 2 августа собираются десантники и все желающие отдать дань уважения Десантнику № 1. Здесь же захоронен прах его супруги Анны Александровны, ушедший вслед за своим мужем 30 января 1993 года. Проект нового памятника она видела только на фотографии. Буквально через несколько дней после похорон выдающегося военачальника на его могиле заводом «Универсал» был установлен временный памятник, у которого по тем же памятным датам всегда собиралось немало людей.

Приходят к памятнику и те, когда им выпадает возможность побывать в Москве.

Точно такой же памятник, но из искусственного камня, установлен на территории Рязанского ВДУ. Он является центральной фигурой комплекса Памяти, за ним высится стела, увенчанная скульптурой орла с поднятыми кверху крыльями, с номерами дивизий и других воинских образований, входивших в состав ВДВ к началу 1979 года: 7 гв. вдд, 76 гв. вдд, 98 гв. вдд, 103 гв. вдд, 104 гв. вдд, 105 гв. вдд, 106 гв. вдд, 242 УЦ ВДВ (бывшая 44 гв. учебная дивизия ВДВ), воздушно-десантные бригады и специальные части ВДВ. Две стороны комплекса обрамляют плиты, отображающие эпизоды боевой славы войск На одной из них — слова генерала армии В.Ф.Маргелова: «Тот, кто носит, или когда-либо носил голубые погоны с десантными эмблемами, всю жизнь будет с гордостью произносить слова: Я-ДЕСАНТНИК.

К комплексу от самих ворот училища ведет Аллея Героев, где установлены бюсты части Героев — выпускников училища, тоже работы скульптуров Никифоровых. Последние (пока) три из них установлены в честь ныне живущих Героев Советского Союза Востротина В.А., Грачева П.С. и Солуянова А.П., совершивших боевые подвиги в Афганистане.

Памятник генералу армии Маргелову В.Ф. установлен также на территории 242-го Учебного Центра ВДВ в Омске (ранее, 4 мая 1995 года, там же в поселке Светлом по предложению десантников была открыта улица имени Генерала армии Маргелова). Аналогичный памятник сооружен на территории 106-й вдд в Туле. В месте дислокации 10-го Миротворческого батальона в Косово установлен бюст генерала армии из белого камня.

Великолепный четырехметровый бронзовый памятник В.Ф.Маргелову, родившемуся в Екатеринославе, воздвигнут в Днепропетровске на берегу Днепра 2 августа 2000 года в день 70-летия ВДВ. Памятник изваян скульптором Юрием Щедровым по заказу ветеранов-десантников на средства горожан и спонсоров. Много усилий для его создания приложили Швец Николай Антонович, глава областной государственной администрации, полковник ВДВ запаса, Гречина Николай Станиславович, заместитель председателя горисполкома, ветеран ВДВ, Куличенко Иван Иванович, мэр города, Кривопалов Олег Владимирович, полковник ВДВ запаса, председатель Комитета ветеранов воинской службы областного Совета ветеранов Украины, Касьян Николай Степанович, капитан ВДВ запаса, заместитель председателя Фонда поддержки ВДВ и многие другие. Открытие памятника, несмотря на будний день, собрало множество народа, среди них выделялись ветераны войны и ВДВ, члены делегации этнических белорусов. Право открыть памятник было предоставлено Швецу Н.А. и сыну генерала — полковнику Маргелову А.В., приглашенному на торжество. Были взволнованные речи, много цветов, девушки вручили сыну выдающегося земляка днепропетровскую землю в красивой шкатулке, парашютисты совершили прыжки на спортивных куполах к подножию памятника и в Днепр. В завершение представители различных родов и видов войск гарнизона прошли торжественным маршем, равняясь на бронзовую фигуру генерала с устремленным в даль взглядом. Торжество вылилось в демонстрацию дружбы братских славянских народов России, Белоруссии и Украины.

Российские полковники А.В.Маргелов и представитель ВДВ России Е.А.Резник, передали в дар Днепропетровскому Государственному историческому музею имени Д.Яворницкого экспонаты, связанные с именем генерала Маргелова, а также подарки от российских десантников. В музее была открыта выставка, посвященная истории ВДВ и своему прославленному земляку.

В 2001 году был подписан Указ Президента Украины Л.Кучмы о шефстве Днепропетровской области над десантниками Украины. Ветераны-десантники Днепропетровска показывают пример своим русским и белорусским братьям в военно-патриотической работе, в отношении к славным традициям войск и ветеранам. Кстати, еще до торжеств там же выпущен проект памятки молодым десантникам, основанной на высказываниях генерала Маргелова В.Ф.

А Россия и Белоруссия отметили 70-летие Воздушно-десантных войск выпуском памятных юбилейных медалей, на лицевой стороне которых отчеканен портрет генерала армии В.Ф.Маргелова. И хотя эти медали не являются государственными наградами обеих стран, каждый десантник считает за большую честь присоединить их к своим боевым, зачастую омытым кровью, орденам и медалям.

Так три братских славянских народа отметили заслуги создателя супервойск СССР, великого сына своих стран, связанных данными свыше кровными узами, продемонстрировав еще раз общность своего менталитета, не зависящего от политических устремлений высших государственных чиновников. И характерно, что общность эта связана с именем человека, никогда не скрывавшего свих родственных корней. Как-то Василий Филиппович обмолвился, что его предки из Белоруссии. «Известное дело — бульбаш», — пренебрежительно бросил один из высоких чинов. «Да, я — бульбаш, и хохол, и русак! Одним словом, потомственный славянин! — парировал Маргелов, чтобы слышали все присутствовавшие, — а бульба, то бишь картошка, она и в Африке картошка!»

Другой большой музей Воздушно-десантных войск «Крылатая гвардия» открыт в городе Екатеринбург 21 мая 1994 года по инициативе ветерана ВДВ, участницы битвы за Днепр, первого директора музея Надежды Михайловны Михайловой-Гагариной. Среди экспозиций, посвященных истории развития парашютизма, ВДВ, их участию в Великой Отечественной войне и других войнах, отдельно выставлены экспонаты, рассказывающие о ратных и боевых подвигах генерала армии В.Ф.Маргелова. Немалую их часть передали в музей братья Александр и Василий Маргеловы. В Кабинете-музее их отца в Москве хранится фотография музея «Крылатая гвардия», подаренная ветераном ВДВ директором музея Сергеем Михайловичем Быковым. Его заместитель Сердюков Анатолий Андреевич, также ветеран ВДВ, посетив Кабинет-музей, передал также и ряд других материалов по уральскому музею десантной славы и записал: «Хочу со всей ответственностью заявить, что наш Свердловский областной музей ВДВ «Крылатая гвардия» будет делать все, чтобы молодое поколение знало о В.Ф.Маргелове, о его выдающейся роли в создании современных ВДВ нашей страны, «Войск Дяди Васи», как любовно называют этот род войск те, кто в них служит».

Также значительное количество материалов (военная форма, портреты, фото и другие материалы) из Кабинета-музея передано в Центральный музей ВОВ (на Поклонной горе). Посетивший в декабре 1993 года Кабинет-музей старший научный сотрудник музея, ветеран ВДВ, полковник Василий Иванович Чернецов, оставил в Книге памяти не только некоторые свои воспоминания о генерале Маргелове, но и слова благодарности его сыновьям «за создание домашнего музея, достойно увековечившего память об отце, которую он заслужил перед Родиной, великим русским народом и другими братскими народами в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период. Создание домашнего музея…я расцениваю как выдающийся подвиг его сыновей — это яркий пример для подражания нашей молодежи». От имени руководства ЦМ ВОВ он также поблагодарил братьев «за передачу в дар ЦМ ВОВ ценнейших музейных предметов».

В 1994 году в Приднестровской Молдавской Республике к 50-летию освобождения Тирасполя, отмечая заслуги генерала Маргелова при освобождении Приднестровья в годы Великой Отечественной войны, вышла в двух вариантах секретка (вид почтового отправления), посвященная боевому генералу, ставшему в последующем Командующим ВДВ. Рисунки на секретке редактировал А.И.Лебедь, командовавший в Приднестровье 14-й армией.

Что особенно приятно отметить — молодежь знает фамилию Маргелов, и стремится быть похожей на Десантника № 1. Его имя стало легендарным в войсках, а теперь становится легендарным в народе. Десятки тысяч «дембелей» ежегодно разносят память о нем по всем уголкам нашей Родины. Его помнят в странах бывшего Советского Союза, его знают за границей. С его именем, как под знаменем, объединяются десантники разных стран. Если они верны его жизненным принципам — а это православные принципы: любовь к Отечеству, справедливость и честь, принципы, которые исповедают все человеколюбивы религии мира, то они составляют единое целое. Объединившись, они могут активно бороться за мир во всем мире на указанных принципах. Совершенно естественно стремление молодежи с их чистыми душами следовать этим принципам. Потому то уже несколько лет существует Союз подростковых клубов десантного профиля, уже создано два кадетских корпуса десантного профиля (Ростовский Сергия Радонежского кадетский корпус и Нижегородская Кадетская школа-интернат), первая в России десантная семья (В.П.Макаров воспитал и воспитывает более двадцати ребят), а также Смоленская областная общественная организация «Клуб ветеранов ВДВ» носят имя В.Ф.Маргелова. Президент охранного предприятия имени Маргелова В.Ф. ветеран-десантник Турков А.И. выступил основным спонсором создания телевизионного фильма тоже ветерана-десантника Костина Бориса Акимовича «Десантник номер один».

На бланке Кабинета-музея генерала армии В.Ф.Маргелова его сыновьями подтверждается это высокое почетное наименование «при условии, что все… должны знать, какой вклад внес наш отец в дело разгрома немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, как он создал современные для своего времени Воздушно-десантные войска СССР, его биографию и, главное, стремиться быть примером в жизни и такими же людьми чести, каковым был генерал армии Маргелов В.Ф.»

Сыновья генерала, Александр и Василий, создали домашний мемориальный Кабинет-музей В.Ф. Маргелова сразу после печального дня 4 марта 1990 года, когда ушел из жизни отец. К началу 2002 гола Кабинет-музей посетило более тысячи человек. Среди посетителей — ветераны Великой Отечественной, заслуженные полководцы, солдаты и офицеры, лично знавшие генерала, молодые воины и ребята из Союза подростковых клубов десантного профиля — будущие десантники, а также все те, кто слышал о Василии Филипповиче и хотел бы больше узнать об этой легендарной личности, в том числе — гости из-за рубежа. Многие оставили интересные воспоминания о нем, которые вошли в настоящую книгу. Подавляющее большинство посетителей оставили свои отзывы и слова благодарности в Книге памяти В.Ф.Маргелова. А Книга эта была передана в самом конце 1991 года Георгием Ивановичем Шпаком из Петрозаводска, где он командовал армией. Командующий ВДВ Е.Н.Подколзин предложил Александру Маргелову отправиться туда поездом, чтобы заказать гранит для памятника Десантному Бате. Георгий Иванович на месте выделил «УАЗик» и ответственного офицера, с которым сын генерала армии объездил несколько окрестных каменоломен, но везде получил отказ. К счастью, помог случай. Как раз в это время к начальнику бронетанковой службы приехал заместитель директора комбината из Кондопоги, которому очень нужны были колеса для грузовика. Только таким образом заказ на гранитные плиты был принят. Через некоторое время Александр прибыл в Петрозаводск еще раз, на специально выделенным Подколзиным самолете, откуда и доставил в Москву готовые плиты.

Первую запись в Книге оставила Анна Александровна, выразив благодарность своим сыновьям Александру и Василию за создание и поддержание мемориального Кабинета-музея. Все сыновья Василия Филипповича, их жены и дети оставили свои записи.

Брат Анатолий Васильевич записал: «…Мне хочется также верить, что все, кто сделал запись в этой Книге, не просто оставил формальную запись, а сделает все от него зависящее, чтобы память о бате постоянно не только жила, но и ширилась…». А вот, что написал внук-десятиклассник Андрей, сын Виталия Васильевича: «Святость и та энергия, что теплится во сем, что здесь можно увидеть и почувствовать, потрясает и заставляет задуматься об истории нашей Родины, о годах жестокой и глупой войны, о незамеченных рыцарях войны. Все, что здесь находится, а также рассказ Александра Васильевича Маргелова — это память, которая будет жить в сердцах людей и напоминать всем о настоящем герое, человеке, внесшим значительный вклад в освобождение России (СССР), в спасение огромного числа людей».

Посетители домашнего музея, в подавляющем большинстве, сначала записывают свои впечатления, а потом уже читают, что написано другими. Но всем предлагается прочесть, что записал в 1992 году генерал-лейтенант Л.И.Щербаков, боевой брат полковника А.В.Маргелова по экспериментальным десантированиям:

Командующий ВДВ Георгий Иванович Шпак, года посетив музей 5 августа 1997, вспомнил, что при Бате он дослужился до командира 350-го пдп 103-й вдд. С волнением он записал: «С огромным уважением относился и буду относиться к этому прославленному полководцу. Командуя сегодня Воздушно-десантными войсками, всегда держу в памяти образ Великого и Мудрого десантника — Василия Филипповича Маргелова». 2 августа 2001 года у памятника генерала Маргелова на Ново-Девичьем кладбище он заявил: «Маргелов и ВДВ — неотделимы!»

А супруга командующего Алла Григорьевна Шпак констатировала: «Можно иметь большие музейные территории, но мало экспонатов, к счастью, здесь все наоборот. Вся история наших ВДВ проходит перед желающими прикоснуться к легенде. Надеюсь, доживем до того времени, когда каждый экспонат будет занимать соответствующее ему место, и большее количество молодежи сможет прикоснуться к истории ВДВ. Спасибо семье за то, что продолжает традиции отца в воспитании молодежи».

Иностранцы, посетившие музей генерала армии В.Ф.Маргелова, порой впервые узнавали, что такое Великая Отечественная война, каких жертв и разрушений она стоила советскому народу, о подвигах наших солдат. Голландка Констанс Вилиемс написала: «Эти герои второй мировой войны были для меня неизвестными людьми до посещения этого музея. Спасибо за рассказ о жизни человека, поставившего на колени нацистов».

В 1995 году в гости к российским ветеранам войны во Вьетнаме приезжала делегация американских ветеранов той же войны. Они представляли международную гуманитарную организацию помощи и программ улучшения жизни людей, работающую под эгидой Коалиции ветеранов вьетнамской войны США. В годы афганской войны и после нее эти ветераны помогали вызволять из плена наших солдат, снабжали советские госпитали медицинским оборудованием и медикаментами. Такого рода встреча с нашими ветеранами проводилась уже не первый раз и проходила в дружеском русле. Им удалось также побывать 2 августа на празднике ВДВ, где праздничные мероприятия произвели на них неизгладимое впечатление. После показательной части американцев пригласили в палатки на фуршет, естественно, с русской водкой. 8 августа двое из них, ветераны-десантники (правда, в боевых действиях не принимавшие участия) посетили Кабинет-музей. Им имя Командующего Маргелова было хорошо известно, поэтому слушали они рассказ о Бате с большим вниманием. После рассказа председатель указанной международной организации сержант запаса сэр Эдвард Артис записал следующее: «Я написал здесь несколько слов для тех, кто тянул лямку солдата воздушно-десантных войск. Маршал был и является отцом всех воздушно-десантных войск. Мы имели честь ознакомиться с этим». Его спутник, капитан запаса Эдвин С.Ходжес отметил: «То что я ознакомился с безупречно и правдиво представленным жизненным путем Маршала, я обязан преданностью сыновей отцу этому прекрасному человеку. Многое можно узнать об историческом пути этого Человека, в первую очередь, о нем, как выдающемся руководителе».

Дочь ветерана ВДВ генерал-полковника Рудакова А.П. Людмила Алексеевна сделала следующий вывод: «…как необходим музей для будущих поколений. Я тоже дочь десантника…бывшего начальника ВДУ (1953–1954 гг.), начальника штаба ВДВ. У меня появилось чувство тревоги, что я не успею многое узнать, пока жив мой отец, что нужно отбросить всю житейскую суету и как можно больше общаться с отцом и создавать музей при жизни».

Множество посетителей домашнего Кабинета-музея оставили прекрасные записи после экскурсии и рассказа о жизни, боевых делах и колоссальной работе по созданию Воздушно-десантных войск Василия Филипповича Маргелова. Если воспроизвести хотя бы половину их — получится увесистый том. На квартире генерала Маргелова при его жизни побывали все его преемники на высоком посту командующего ВДВ, его заместители и многие из сподвижников. Жалко, что не все из них смогли после его кончины найти время посетить музей В.Ф.Маргелова и оставить свои записи в Книге памяти. Как отмечали многие люди в музее живет дух Командующего, ощущается его незримое присутствие. Посещение музея укрепляет духовно людей чести, поддерживает их в добрых начинаниях, помогает легче переносить жизненные неурядицы.

Духовник Ростовского Сергия Радонежского Кадетского корпуса десантного профиля имени генерала армии В.Ф.Маргелова игумен Сильвестр, посетив Кабинет-музей и побеседовав с сыном генерала Александром Васильевичем, записал, что он: «…в очередной раз благодарен Богу, что Он никогда и нигде не оставлял Россию без своих избранников, одним из которых и был генерал армии В.Ф.Маргелов. Это действительно великий сын великой Отчизны — России».

А скольким песням, стихам, произведениям в прозе, различным патриотическим начинаниям дало исходный импульс посещение музея! Фактически идеи памятников великому славянскому воину в Москве и Днепропетровске зарождались здесь. В произведениях писателей, поэтов, исполнителей песен (как правило, на свои стихи) зазвучали строки о русском солдате, о Воздушно-десантных войсках, о генерале Маргелове. В их числе: В.Г.Верстаков, Н.Ф.Шахмагонов, В.А.Ольшанский, В.Н.Коновалов, Б.А.Понтус (Драгун), Д.К.Полторацкий, В.И.Андреев (Волгарь), А.Г.Пшеничный, Б.А.Костин, В.Г.Гостинщиков, Н.Ю.Сахаров и многие другие.

Особенной популярностью последнее время пользуется песня на стихи и в исполнении Дмитрия Полторацкого «Голубые береты». Им создано множество прекрасных песен, посвященных армии и флоту, все они отличаются глубоким содержанием, знанием темы и оптимизмом. Может быть, поэтому его выступления перед военной аудиторией и среди молодежи пользуются таким успехом. Песня «Голубые береты» постоянно звучит в эфире популярных российских радиостанций, а также — на весь мир — в передачах о генерале Маргелове и его войсках на волнах Радиокомпании «Голос России» на всех языках планеты. Эта песня записана практически на всех аудиокассетах автора, она стала дорогим подарком для всех, кому пришлось проверить свое мужество под куполом парашюта, воевать в десанте. Нередко братьям Маргеловым звонили люди, услышавшие песню в первый раз, и, случалось, со слезами на глазах рассказывали о своих встречах с великим и в то же время таким простым человеком.

В музее снимались кадры для фильма ветерана ВДВ Б.А.Костина «Десантник № 1», который был показан дважды 2 августа 2000 года жителям Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Фильм создан и распространяется на видеокассетах благодаря финансовой поддержке Охранного предприятия имени генерала армии В.Ф.Маргелова А.И.Туркина и директора Института экономической безопасности С.В.Дронова.

Экспонаты маргеловского музея выставляются на мероприятиях, посвященных памяти В.Ф.Маргелова, в 2001 году они экспонировались на ВВЦ в павильоне «Культура» на выставке «Семейные династии», где посетителей встречал стенд, посвященный семейной династии Маргеловых. В настоящее время получено разрешение московской мэрии на установку мемориальной доски на доме в переулке Сивцев Вражек, где генерал Маргелов прожил последние двадцать лет. Скульпторы Никифоровы уже изготовили оригинальный макет, задержка за деньгами, обещанными спонсорами.

Много раз Василия Филипповича просили написать мемуары, однако он отнекивался, говоря, что их может написать каждый. Только буквально за несколько дней перед смертью он признался, что не позволил бы никому вносить в свои мемуары правки, в том виде, как он это себе представлял, они могли бы навредить близким ему людям, его соратникам. Это еще раз подчеркивает его качества как человека Чести, ибо, как человек высокого воинского звания, он знал много такого, что считал не в праве разглашать, даже посмертно. Генерал Маргелов никогда бы не позволил себе, пользуясь служебным положением, хранить дома секретные материалы, чтобы потом их использовать для своей книги, как это позволил себе генерал армии Майоров в книге о чехословацких событиях 1968 года, к тому же попытавшийся выставить генерала армии Маргелова и некоторых других военачальников в неприглядном свете. Позорно свои досужие вымыслы выдавать за действительность, поэтому авторы в настоящей книге ссылаются или приводят воспоминания реальных свидетелей, причем очень многих. Заметим, что довольно большое количество материалов, которыми располагают авторы, в книгу не вошло.

Заслуженный сотрудник ГРУ ГШ контр-адмирал (ныне в отставке) Николай Диомидович Румянцев, личного знавший генерала армии Маргелова, любезно поделился с авторами книги своими воспоминаниями о встречах с Командующим ВДВ.

Следует отметить, что Н.Д.Румянцев на протяжении многих лет проработал в различных странах мира, занимая весьма ответственные посты, а в годы Великой Отечественной войны сопровождал морские конвои в Турцию. Имеет немало правительственных наград, в том числе и за участие в войнах. Несомненно потому и разговор у них сразу завязался общий — любил генерал Маргелов боевых людей, а тем более — моряков. Николай Диомидович столько перевидал на своем веку людей, что трудно сосчитать. Так что его с полной ответственностью можно считать знатоком душ человеческих…

Рассказывая о том приеме на даче, Румянцев не мог забыть, «как кудесничал генерал армии над приготовлением на костре ухи, со знанием дела добавляя в нее различные специи, а затем любовно разливал ее всем по тарелкам. Было видно, что создание ухи являлось для него торжественным церемониалом, подобно чайной церемонии у японцев. Впервые в жизни я испробовал тогда за столом его традиционный «напиток ВДВ» собственного приготовления. Тот гранатовый нектар вполне соответствовал силе и духу тех, кто представлял собой цвет Воздушно-десантных войск.

Я, к сожалению, — сетует адмирал, — не служил под началом Василия Филипповича, но когда речь заходит о нынешних ВДВ, а такое сейчас не редкость (причем часто говорят с нескрываемой иронией), передо мной всегда встает незабвенный образ генерала Маргелова, сотворившего современные Войска. Командующий Маргелов отдал много сил для совершенствования и обеспечения высочайшей их боеспособности и боевой готовности; они были его подлинным детищем. Генерал Маргелов гордился ими как и гордился своими десантниками весь народ. И воистину было чем гордиться. Я уверен, что командуй сейчас генерал армии Маргелов своими войсками, они были бы на порядок выше, несмотря на все нынешние невзгоды, обрушившиеся на наши Вооруженные Силы. У Маргелова было много славы, но отсутствовало тщеславие. У нынешних — одно тщеславие, особняки и дорогие лимузины. Может быть, во многом поэтому, и ВДВ уже не те, что были при генерале армии В.Ф.Маргелове».

Говоря о человеческих качествах Десантника № 1, Н.Д.Румянцев отмечает: «В семье, в кругу друзей и знакомых генерал армии являл собой образ внимательного, душевного и обаятельного человека. Две недели, проведенные в компании супругов Маргеловых в Кисловодске, остались для меня незабываемыми. Меня весьма удивило, что Василий Филиппович и Анна Александровна разместились не в привилегированном корпусе, где обычно располагались высокопоставленные военачальники (в среде отдыхавших называли тот своеобразный корпус «VIP» не иначе как «золотая конюшня для старых лошадей»), а в обыкновенном здании для «простых смертных», именовавшийся в шутку «еще не все потеряно». Скромный генерал в скромном корпусе, чего явно не хватает нынешним».

Уже упомянутый в книге участник венгерских событий 1956 года ветеран-десантник В.А.Рябов вспоминал, как в 1974 году во время его поездки из Москвы в Киев он разговорился с соседом по купе, оказавшимся тоже ветераном ВДВ. Разговор, естественно, зашел о незабываемых моментах службы в Войсках Дяди Васи и Десантнике № 1 Попутчик ему и говорит: «В 60-е оды, когда Хрущева не бывало на месте, спецслужбы Запада не волновались, где он — политика идет в пределах дозволенного. Министра обороны Малиновского нет ни в министерстве, ни на даче и т. д. — те же спецслужбы «не вздрагивали», вроде, так и должно быть. А вот если Командующего ВДВ Маргелова нет в Москве, — тут рассказчик многозначительно поднял вверх палец, — вот тут-то они начинали «вздрагивать», где находится генерал Маргелов, проявляя при этом ярко выраженное беспокойство. Особенно такое беспокойство возросло с появление в ВДВ самолетов Ан—12 с кислородным оборудованием для совершения полетов на больших высотах, да еще с дополнительными топливными баками. Тогда в НАТО объявлялась повышенная боеготовность, и «вздрагивали» они уже не на шутку. Ведь мобильность ВДВ была неограниченна, тем более быстрыми темпами совершенствовалось коллективное оружие: самоходки, пушки, минометы, а, главное, в воздух можно было поднять не одну дивизию… По мобильности с ВДВ не сравнится никто, десантники были способны, даже в годы моей службы, решать задачи в глобальном масштабе. А все потому, что в ВДВ был такой Командующий как В.Ф.Маргелов. Отец родной, Батя, дядя Вася — у каждого поколения десантников была особенная любовь к легендарному генералу».

— В чем истина разговора даже незнакомых людей, — подытожил свои воспоминания десантник Рябов, — да в том, что невозможно говорить о Воздушно-десантных войсках, не вспоминая генерала Маргелова».

Костенко Ю.П. как танкист объективно отмечает, что именно в годы командования ВДВ Василием Филипповичем Маргеловым произошло перевооружение ВДВ принципиально новым для них видом вооружения — бронетанковой техникой, и все это свершилось под руководством и личном участии В.Ф. Маргелова.

«Любой переходный процесс, происходящий в вооруженных силах, в промышленности, в науке, в искусстве и вообще в жизни общества, требует от человека, стоящего во главе этого процесса, предельной отдачи личных моральных и физических сил.

Как-то в 1976 году я встретился с Василием Филипповичем Маргеловым в неофициальной обстановке. Невольно я ему сказал:

— Василий Филиппович, у Вас за плечами такая большая и славная боевая жизнь, сейчас многие военачальники пишут свои мемуары, я уверен, если бы Вы написали свои воспоминания, они бы вызвали огромный интерес.

— Ты знаешь, — глянул он мне прямо в глаза, мне уже 68, пора думать об отставке, а я еще хочу и спокойно пожить.

Рука дописывает последние строчки о десантниках, а из головы не идут вопросы. «Будут ли еще когда-нибудь в России такие могучие воздушно-десантные силы?»…«Будет ли у них еще когда-нибудь такой Командующий, каким был генерал армии Маргелов?»

Глава 11 «Птенцы гнезда Маргелова»

Ныне наши Воздушно-десантные войска оснащены самой современной боевой техникой, хорошо подготовлены и без преувеличения превосходят ВДВ армий других стран. Заслуга в этом принадлежит не только Командующему и штабу войск, но и молодым, стоящим во главе соединений и частей командирам, всему офицерскому корпусу, прапорщикам, гвардейцам-десантникам.

Генерал П.Ф Павленко от имени ветеранов войск., много лет честно служивших своей Родине и народу, заявил, что cердечно благодарят командование войск, командиров дивизий, бригад, полков и подразделений, весь офицерский состав штабов за их нелегкий, но важный ратный труд по дальнейшему совершенствованию боевой готовности войск, поддержанию славных традиций десантников, заложенных В.Ф. Маргеловым.

В войсках многое уже изменилось за прошедшие годы после него, в большей части изменения эти — не в лучшую сторону. И не вина последующих командующих в том, что наступили ныне такие времена, когда даже ВДВ укомплектовываются личным составом срочной службы с потугами, тогда как несколько лет назад наши части пополнялись только добровольцами. В силу ряда причин служба в армии в последнее время, к великому сожалению, утратила прежнюю популярность. Павел Федосеевич пишет: «Позволю себе назвать это великим государственным грехом и недомыслием недальновидных политиков, по стечению обстоятельств оказавшихся у власти. За этот грех нам, возможно, еще предстоит испытать своего рода историческое наказание, если решительно не будет поправлено дело уже в ближайшем будущем. Служба в армии в России всегда была и должна оставаться почетной и священной обязанностью каждого здорового молодого человека. Это неоднократно подчеркивал В.Ф. Маргелов. Вся его жизнь — яркое тому доказательство личным примером.

В истории Воздушно-десантных войск, да и в Вооруженных Силах России и других стран бывшего Советского Союза его имя останется навсегда.

Он олицетворял целую эпоху в развитии и становлении ВДВ, с его именем связаны их авторитет и популярность не только в нашей стране, но и за рубежом. Даже американские офицеры-десантники считали его главным и первым десантником в международном масштабе и высказывали свое уважение».

Автор этих слов написал «вместе с коллегами по службе я склоняю голову перед вечной памятью учителя и наставника, боевого друга и Командующего — Василия Филипповича Маргелова».

Далее заслуженный ветеран войск, как бы предупреждая возможную критику, пишет: «Некоторые могут усомниться в моей объективности при изложении роли В.Ф. Маргелова в развитии Воздушно-десантных войск и его качеств как военачальника. Прослужил, мол, с ним около трех десятков лет и хвалит. Что я могу ответить? Лишь одно: моя совесть чиста. Сожалею только о том, что я никогда не вел никаких дневниковых записей, и эти мои заметки написаны по памяти.

Я не ставил целью изложить другие стороны жизни Василия Филипповича. Как и у всякого смертного, были у него и свои минусы. Но они ничуть не умаляют его заслуг перед Воздушно-десантными войсками и перед Вооруженными Силами России.

Могут спросить: а разве другие, ему предшествовавшие командующие ВДВ, мало трудились на благо укрепления их мощи и веса в Вооруженных Силах? Ведь после окончания Великой Отечественной войны войсками командовали такие видные военачальники как маршал авиации С. И. Руденко, генерал армии А. В. Горбатов и другие.

Да, они, бесспорно, внесли свой вклад в становление этого молодого рода войск.

Но им не удалось взять правильного стратегического курса в их развитии. И не только потому, что командовали они непродолжительное время.

Как никто из них, В.Ф. Маргелов понял, что в современных операциях успешно действовать в глубоком тылу противника смогут только высокомобильные, способные к широкому маневру десанты. Он категорически отверг установку на удержание захваченного десантом района до подхода наступающих с фронта войск методом жесткой обороны как пагубную, ибо в этом случае десант будет быстро уничтожен.

Личная храбрость и высочайшая исполнительность — характерные черты и неотъемлемые качества В.Ф. Маргелова. Все, кто его знал, не сомневались в том, что звание Героя Советского Союза он получил за личную храбрость на войне, дерзкие и смелые подвиги, а не за героизм своих подчиненных, как бывало у некоторых других начальников. Причём, Василий Филиппович всегда в общении с равными и подчиненными, не говоря уже о начальниках, вел себя очень скромно и никогда не рассказывал о себе, о своих заслугах и подвигах, считая все это просто честным выполнением долга».

В штабе ВДВ и службах Управления, в войсках в течение многих лет работало много способных офицеров, из которых впоследствии вышли командиры полков и дивизий, а также ответственные работники Генерального штаба, Главных и Центральных управлений Министерства обороны и штаба ВДВ. Невозможно в рамках этой книги перечислить всех, кто плечом к плечу с Командующим Маргеловым создавал современные Воздушно-десантные войска. Вот лишь некоторые из них — начальники служб и отделов штаба и Управления: М.В.Арабин, В.И.Астанин, М.И.Борисов, В.А.Булатников, А.Д.Белянин, В.В.Белоусов, Г.Я.Герасименко, В.В.Горшенев, А.А.Драгун, В.А.Данильчеико, Н.М.Зимин, А.Г.Зуев, И.В.Кобзарь, Л.З.Коленко, Л.Г.Кузьменко, Ф.Д.Кузьменко, А.В.Кукушкин, Е.И.Ливенцов, В.Р.Марков, Н.Д.Мушенков, М.В.Новиков, Б.М.Островерхов, В.М.Пашовкин, М.Н.Перевалов, П.Я.Поповских, В.В.Рыбкин, В.Ф.Сазыкин, Я.П.Самойленко, А.А.Сигуткин, М.В.Сидоров, В.А.Сорокин, Н.И.Тюнин, В.Ф.Тюрин, А.А.Чиндаров, Л.И.Щербаков, Г.М.Яценюк, А.И.Яценко и многие другие.

В.Ф. Маргелов заботился о выдвижении способных офицеров. Первыми среди них можно назвать генерал-лейтенантов ПАВЛЕНКО Павла Федосеевича, ЛИСОВА Ивана Ивановича и Кулишева Олега Федоровича. Их роль в создании современных ВДВ авторы постарались показать в различных главах книги. Не меньше внимания уделялось Командующим и многим другим достойным офицерам.

КУЛИШЕВ Олег Федорович, генерал-полковник в отставке, один из его достойных воспитанников. Его отец с тремя братьями — генералы нашей армии, участники Великой Отечественной войны, орденоносцы. Два генерал-лейтенанта, вице-адмирал и генерал-майор, славная военная династия Кулишевых, передала «генеральские гены» будущему генерал-полковнику, своему заслуженному продолжателю в ратном труде.

В ВДВ Олег Федорович с 1956 года, после окончания Военной академии им М.В.Фрунзе… На первом приеме Командующий поставил ему в своем кабинете задачу:

— Ты, мудачок, идешь на самый херовый батальон в десантных войсках, если через три месяца не будет лучшим — выгоню.

Кулишев активно принялся за дело. Вскоре о 1-м батальоне 119-го гв. пдп 7-й гв. вдд. (полк располагался в городе Капсукас, в Литве) заговорили во всех войсках, стали ставить в пример, приезжать за опытом. Приехал и Командующий. Комбат увидел из окна своего кабинета на третьем этаже как Василий Филиппович, стоя внизу, показывает порученцу в сторону командирского окна. Подниматься, однако. не стал — порученец в своем докладе показал работу Кулишева с лучшей стороны. Позже Олег Федорович три года служил в качестве заместителя командира того же полка. Служил отлично, доверие Командующего к нему росло. Командующий даже посылал его в Рязанское десантное училище научить офицеров-преподавателей строевой подготовке. Кулишев, несмотря на неприветливый прием рязанцев, задачу выполнил с блеском. Затем Олег Федорович был переведен в Рязань, где командовал 137-м гв. полком 106-й гв. вдд. Способного офицера направляют в Академию ГШ.

В последующем, приобретая опыт крупного руководителя, Олег Федорович назначался и начальником РВДДКУ (1968–1970 гг.), командиром 7-й гв. вдд (1970–1973 гг.). несколько раз он получал от Василия Филипповича персональные сложные задачи, которые выполнял, не оглядываясь ни на кого.

— Слушай, мудачок, — доверительно обращаясь к нему ставил глобальную, в масштабах ВДВ, задачу Командующий, — поедешь в Рязань, начальником училища. Необходимо поднять престиж училища, добиться максимального конкурса, создать настоящую учебную базу.

Было это сразу после окончания Кулишевым ВА ГШ. Прошло некоторое время и, вот, приезжают к нему маршалы Гречко, Захаров, Якубовский, генерал армии Епишев и другие военачальники, вместе с ними — Маргелов. Высоким гостям была показана новая материально-техническая база и технические возможности училища, десантирование на объект за колючей проволокой. Гречко, рассматривая план-схему показа, спросил начальника училища:

— Что такое точка 3?

— Площадка осмотра оружия, товарищ министр.

— А точка 7?

— Обед на аэродроме, построенном десантниками в Учебном центре в Сельцах.

Тогда Гречко, известный в Вооруженных Силах как большой педант, обратился к Командующему:

— Василий Филиппович, что мы дурака валяем, там — обед, а мы — здесь?

Такого никто и никогда от него не слышал.

Прибыли на аэродром, прошли в бункер. Столы были накрыты буквой «Т». Гречко уселся рядом с маршалом артиллерии Кулешовым, который, как было известно, любил поесть. Тут Гречко обратился к нему с предложением, показывающим насколько вольно и хорошо чувствовал себя министр в войсках Маргелова:

— Ты мне подливай, а я тебе буду накладывать поесть, чтобы не выделяться за столом.

После обеда вышли из бункера — и тут прямо с воздуха к министру, едва приземлившись, подбегают девушки-парашютистки с цветами. Гречко, человек эмоциональный, чуть сразу их всех не перецеловал. Потом обратился к своему порученцу:

— У нас часы остались?

— Целая коробка, — отвечает тот.

Тогда министр обороны вручил все девчатам по часам. Попрощался с Олегом Федоровичем и тут же с полосы аэродрома улетел на своем самолете Ан-24.

Вторую глобальную задачу генералу Кулишеву Командующий ВДВ поставил как командиру 7-й гв. вдд:

— Покажи образец боеготовности дивизии, совершенно новые методы подхода к вопросу боевой готовности воздушно-десантной дивизии. Сможешь — отпущу в Сухопутные войска, так как вижу, что тебе в ВДВ тесновато.

По завершении выполнения поставленной задачи, на базе дивизии были проведены масштабные показательные занятия, которых присутствовали члены ЦК КПСС и военного руководства страны. Олег Федорович блестяще справился и с этой сложнейшей задачей. Было показано действительно много нового: это и совмещенные со стоянками боевой техники склады воздушно-десантной техники (парашютно-платформенные средства десантирования), платформы с мест хранения подавались с помощью тельферов и, наконец, боевые машины БМД-1 заводились от кнопки у дежурного по части — через 14 минут все машины полка выходили из боксов. Эффект был потрясающий!

После этого грандиозного мероприятия случилось так, что Командующий ВДВ, О.Ф.Кулишев и его заместитель по тылу полковник Красный Л.М. с женами вместе проводили отпуск в санатории в Кисловодске. Там Василий Филиппович, скрепя сердцем, окончательно дал согласие на переход Олега Федоровича в «сухопутчики».

Далее генерал Кулишев командовал 28-м армейским корпусом в Чехословакии, 6-й Краснознаменной Отдельной армией в Заполярье, где смело отстаивал необходимость увеличения количества сухопутных сил для усиления Северного флота. Затем был назначен командующим Северной группой войск и одновременно — Уполномоченным советского правительства по делам пребывания советских войск на территории Польши. В октябре 1976 года на территории Польской Народной Республики проводились плановые учения армий стран — участниц Варшавского Договора: СССР, ПНР, ЧССР и ГДР, где советские десантники были представлены одним из полков. На учениях впервые присутствовал министр обороны маршал Устинов. Высокую оценку получили тогда десантники, десантировавшись на незнакомую местность, они нанесли дерзкий удар по ошеломленному противнику, а затем совершили рейд по тылам «врага», нанося ощутимые удары по его различным объектам. Генерал-полковник Кулишев наградил тогда ценными подарками 22 десантника.

После этих учений на заседании Политбюро ЦК КПСС Олег Федорович был назначен командующим Северо-Кавказского военного округа, где он прослужил пять с половиной лет. За эти годы самым почетным гостем у него был Василий Филиппович Маргелов. Будучи в округе генерал Маргелов всегда интересовался всеми новшествами, невольно заставляя своего питомца всегда «держать порох сухим». «К сожалению, этого нельзя сказать о тогдашнем Главкоме Сухопутных войск генерале армии И.Г.Павловском», — вспоминал О.Ф.Кулишев. Как-то Олег Федорович очень разозлил Павловского, отдав своим летчикам команду: «Вертолет Главкома не сажать, пока не встречу Василия Филипповича». Вскоре после этого случая генерал-полковник Кулишев был назначен Первым заместителем Главного инспектора Министерства обороны. По роду обязанностей нового места службы ему приходилось часто выезжать с инспекторскими проверками во все виды и рода войск, инспектировать высшие военные учебные заведения, оборонные конструкторские бюро. «Вот теперь бы я мог справиться с должностью командующего ВДВ», — подумалось ему как-то с высоты накопленного опыта.

Не очень-то хорошие отношения складывались у него с шефом — Главным инспектором генералом армии Говоровым, сменившим на этом посту маршала Москаленко. О.Ф.Кулишев считал, Главный инспектор не достаточно внимания уделяет войскам. Поэтому, как только 21 октября 1988 года Олегу Федоровичу исполнилось 60 лет, он подал рапорт об увольнении его в запас по достижению предельного возраста в соответствии с кадровой политикой парии. На рапорте он сделал приписку: «Если мои знания и опыт потребуются для защиты Родины в любой точке земного шара — готов всегда».

Но опытный военачальник «маргеловской закваски», не прекращавший дружеских контактов с уже бывшим Командующим Маргеловым, оказался не востребованным. Генерал Кулишев не пал духом, полностью отдался ветеранскому движению, помогая людям на должности 1-го заместителя председателя Комитета ветеранов ВС СССР.

Но вот тяжелая болезнь ограничила его передвижения масштабами квартиры да госпитальной койки, и после нескольких лет борьбы с недугом 4 марта 2002 года (в день смерти Василия Филипповича!) его сердце перестало биться. Но дух его не был сломлен, светлой памяти своему Учителю — генералу Маргелову — он не изменил до конца своих дней!

Семейные традиции передаются через двух его дочерей и их мужей внукам и правнукам генерала, хотя фамилии их уже другие.

Энергично поддержал Командующий Маргелов кандидатуру БЕЛЯЕВА Валерия Николаевича для работы в Генеральном штабе, где тот проявил себя с самой лучшей стороны. Будучи несколько лет на ответственной работе в Анголе, получил хорошую практику в организации и проведении боевых операций, проявил личное мужество. Впоследствии был назначен начальником штаба ВДВ. И на этом ответственном посту генерал-полковника Беляева отличали незаурядные организаторские качества и четкость. В начале мая 1995 года, генерал-полковник Беляев, человек чести, пригласил в 242-й Учебный Центр в Омск сыновей генерала Маргелова и их товарищей на открытие улицы имени Десантника № 1. Старается он и сейчас, уже будучи в запасе, по-прежнему присутствовать на всех мероприятиях, связанных с именем своего Командующего. Этот человек с полным основанием завершает свои выступления словами «Честь имею!»

Постоянно приходят к памятнику своего Командующего генерал-полковник ЧИНДАРОВ Александр Алексеевич и генерал-лейтенант СОРОКИН Виктор Андреевич, оба приложили много сил, чтобы погасить межнациональные конфликты на Кавказе в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого столетия, Герои Абхазии, генерал-полковник ФИЛАТОВ Геннадий Васильевич, генерал-майор ХАРЕБИН Сергей Павлович, а также бывший офицер по поручениям Командующего, позже начфиз ВДВ, полковник САФОНОВ Владимир Георгиевич, ветеран ВДВ полковник ПОПЦОВ Вячеслав Иванович, участник двух войн (Чехословакия и Афганистан) и многие другие.

АЧАЛОВ Владислав Алексеевич, танкист, после окончания ВА БТВ продолжил службу в Воздушно-десантных войсках. Став командующим войсками, свято соблюдал традиции десанта, никогда не забывал Командующего Маргелова. Навещал он его и будучи на посту заместителя министра обороны. В 1990 году в День ВДВ 2 августа, в Тушино, командующий ВДВ Ачалов в своем выступлении сказал много теплых, по сыновьи добрых слов о недавно почившем Командующем Маргелове, кстати, впервые публично рассказав о десантировании экипажей внутри боевых машин как одной из гениальных находок Василия Филипповича. Уйдя из Вооруженных Сил после августа 1991 года, он по-прежнему с гордостью называет себя маргеловцем.

Александр Иванович ЛЕБЕДЬ и Владимир Анатольевич ШАМАНОВ, боевые генералы-десантники, участники нескольких войн, находясь на высоких постах губернаторов, гордятся своей причастностью к славной истории Воздушно-десантных войск и Вооруженных Сил, где ими вписаны страницы честного исполнения воинского долга, осененного именем Командующего Маргелова. Следование маргеловским традициям и его понятиям чести — залог достижения ими еще больших побед во славу Родины.

Внимательно и кропотливо подходил Командующий к подбору офицеров на командные должности, в первую очередь, командиров дивизий и полков.

Здесь он смотрел на каждого кандидата с дальней перспективой. Выдвигая молодого офицера (обычно после окончания академии) на должность командира полка, он постоянно следил за ним, за его работой, отношением к делу, развитием самостоятельности и других необходимых командирских качеств. При выездах в войска много внимания уделял личной работе с вновь назначенными командирами полков и дивизий, обучению их и воспитанию в ходе занятий и учений. Прибывшие из академий капитаны Калинин Н.В., Ачалов В.А., Подколзин Е.Н. прошли в войсках службу от командиров подразделений до командиров дивизий, успешно работали на высоких должностях в Сухопутных войсках и затем командовали Воздушно-десантными войсками. На больших должностях работал и целый ряд других генералов и офицеров, заботливо выращенных В.Ф.Маргеловым. Среди них: И.И.Громов, Н.Н.Гуськов, С.М.Золотов, П.Г.Калинин, В.Н.Костылев, И.А.Кочерга, О.Ф.Кулишев, К.Я.Курочкин, О.М.Пикаускас, А.П.Рудаков, М.И.Сорокин, Д.С.Сухоруков, М.Т.Танкаев, П.В.Чаплыгин и другие.

Генералы армии СОРОКИН Михаил Иванович и СУХОРУКОВ Дмитрий Семенович много лет отдали службе в ВДВ в должностях от командиров подразделений до заместителей командующего, оба были выдвинуты Маргеловым на ответственные посты в Сухопутных войсках, а завершили службу в должностях заместителей Министра обороны страны. Д.С.Сухоруков в начале 1979 года сменил В.Ф.Маргелова на посту командующего ВДВ. В дальнейшем, в 1987-90 годах, войсками командовали генералы КАЛИНИН Николай Васильевич и АЧАЛОВ Владислав Алексеевич. также выдвиженцы Маргелова. Генерал-полковник Калинин Н.В., будучи на посту командующего Московским военным округом, не прекращал дружеских контактов с Василием Филипповичем, гордился его вниманием..

В начале 1991 года командующим ВДВ был назначен прошедший боевую школу в Афганистане, замеченный Командующим еще во время службы в Рязанском училище, генерал ГРАЧЕВ Павел Сергеевич, вскоре выдвинутый на пост министра обороны России, который, проходя службу в ВДВ, не посрамил своего Командующего, за боевые подвиги был удостоен звания Героя Советского Союза. Будучи министром обороны России, он с удовлетворение подписал представление на звание Герой России «реактаврам» А.Маргелову и Л.Щербакову.

Его сменил на посту главного десантника генерал-полковник Евгений Николаевич ПОДКОЛЗИН. Начав свою армейскую службу, как и Грачев П.С., курсантом Рязанского ВДУ, он остался в строю десантников. Природная одаренность и высокая грамотность, многолетняя служба под началом Маргелова позволили ему в непростых условиях успешно поддерживать высокую боеготовность войск, хранить и приумножать их лучшие традиции.

Сегодня в сложнейших условиях борьбы за сохранение ВДВ как рода войск пост командующего занимает генерал-полковник ШПАК Георгий Иванович. Те самые антигосударственные и антирусские силы, о которых уже говорилось, стремятся подорвать естественную основу каждого независимого государства — лишить его армии и флота, по крайней мере, всячески ослабить вооруженные силы страны. А их передовые отряды — воздушных десантников и морскую пехоту — ликвидировать в первую очередь. А потому так важна любая поддержка ВДВ и их командующего на любом уровне, пока войска реально не займут своего места в системе Вооруженных Сил России как передового средства Верховного Главнокомандования. Десантники никогда не подводили, не подведут они и впредь!

Авторы книги желают Георгию Ивановичу выстоять, не сдать позиций, завоеванных и длительное время удерживаемых Командующим Маргеловым!

«Только активные, дерзкие, маневренные боевые действия десанта в тылу врага могут обеспечить успех — в этом, коротко говоря, состоит смысл концепции, которую выдвинул и неукоснительно проводил в жизнь при подготовке войск В.Ф.Маргелов», — подчеркивает генерал Павленко П.Ф.

Преемники Командующего, которые настойчиво и твердо продолжали совершенствовать способы применения десантов, всячески, на всех уровнях боролись за сохранение войск и их последующие развитие, с полным основанием могут называться маргеловцами. Эту высшую оценку их деятельности могут дать только ветераны войск, служившие или служащие под началом своих командующих. Причем наиболее объективная оценка может быть дана в дивизионном, полковом звене и ниже, вплоть до прапорщиков и рядовых срочной службы — самых неподкупных судей. Они знают все досконально, солдатский «телеграф» разносит славу или… бесславие по всем войскам. Рано или поздно все тайное становится явным, и процесс этот невозможно остановить никакими силами. И если кто никогда не задумывался о кармическом наказании за действия, несовместимые с законом и православной моралью, то пусть оглянутся вокруг — примеров масса. А уж бесславие в народе таким негодяям обеспечено, какой бы высокий пост они не занимали.

Авторы, к сожалению, не имеют возможности рассказать в своей книге о всех достойных ветеранах Воздушно-десантных войск, «птенцах гнезда Маргелова». Кое о ком из них уже рассказывалось в разных главах книги. Поэтому далее пойдет речь о тех ветеранах, которые написали авторам сами или за них это сделали их боевые друзья. В своем повествовании нам хочется посмотреть, откуда выковываются такие богатыри десанта, каковы их корни? Ясно одно: такая масса людей не откликнулась бы на призыв написать воспоминания о Бате Маргелове, если бы в их сердцах не был зажжен огонь гордости за ВДВ и солдатской Чести именно этим человеком, Десантником № 1 — Солдатом, Генералом армии Василием Филипповичем Маргеловым! Такие десантники бережно хранят боевые традиции войск, десантную память, гордятся своей принадлежностью с «сынам Маргелова». Храни их Бог!

Как написал в одной из своих многочисленных статей о Воздушно-десантных войсках ветеран ВДВ и МВД, член Союза писателей В.Гостинщиков, «Десантник № 1 — Герой Советского Союза генерал армии Василий Филиппович Маргелов, возглавляя ВДВ с 1954 года, открыл важность этих войск для обороны Отечества. Становление и развитие современных супервойск шло под его непосредственным руководством. Конечным результатом его четвертьвекового труда, помимо эволюции военного дела, стало стратегическое значение ВДВ, формирование военной элиты. «Батя» Маргелов создал непревзойденные в мире войска быстрого реагирования. В.Маргелов стал символом своего времени, памятью поколений. А в ВДВ память — элемент боеготовности, часть нравственного кодекса десантника».

Хотелось бы рассказать о судьбах нескольких самоотверженных десантников, своим повседневным ратным трудом добившихся признания своих не менее честных собратьев-десантников. Среди них нет ангелов, но «где ж ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант!». Может быть, кто-то имеет о них свое, отличное от авторов, мнение. Но главным в их жизни являлось то, ради чего они пришли в десант: любовь к войскам, вера в Командующего Маргелова и желание сделать любимые войска самыми боевыми, способные решить любые задачи во славу Родины.

КРАЕВ Владимир Степанович, в ВДВ прошел путь от командира взвода до командира дивизии, закончивший военную службу первым заместителем начальника Главного штаба войск Западного направления, (г. Легница, Польша). После позора ГКЧП в августе 1991 года ушел в запас..

Родился он 26 ноября 1937 года в Ленинграде в семье слушателя Военно-политической академии им. Толмачева (политрук времен Гражданской войны) — впоследствии — им. Ленина с 1938 — при переводе ее в Москву.

По окончании ВПА отец был назначен комиссаром кавалерийской. дивизии на Дальний Восток. В конце 1938 г. после Хасанских событий командующий Особой КДВА Блюхер В.К. был арестован и объявлен «врагом народа». Во всех соединениях и частях проходили митинги по обличению его как врага народа. Отец Владимира Степановича, как коренной дальневосточник, который был воспитан на героических традициях героев Гражданской войны, не мог поверить в справедливость обвинения и отказался открывать митинг в своей дивизии, за что был арестован. Осужден «тройкой» и отправлен на Колыму, где как «враг народа» просидел 17 лет. Был освобожден в марте 1955 г.

Володя закончил в 1955 году среднюю школу с серебряной медалью в городе Спасск-Дальний, там же он по совету отца подал заявление в Благовещенское военное училище. Сначала его не приняли как сына «врага народа», но уже в марте 1955 года после реабилитации отца (которому вернули партбилет и восстановили в воинском звании — подполковник), заявление юноши было принято. Училище лейтенант Краев закончил с золотой медалью. Начальником училища был гвардии генерал-майор Бондаренко Афанасий Сидорович, бывший заместитель командира 37-го вдк, что, несомненно, повлияло на выбор дальнейшей судьбы молодого лейтенанта. С 1958 года командир взвода 300-го гв пдп, в 1959 году назначается командиром взвода полковой школы, а в конце 1959 — переведен в Дальневосточное общекомандное училище (ДВОКУ). В 1962 году поступил в Военную академию им. М.В.Фрунзе (ВАФ), с 1-го курса — Ленинский стипендиат, в 1965 году закончил ее с золотой медалью. Установил в 1964 г. рекорд ВАФ в беге на 100 м, который не побит до сих пор (1999).

А потом опять любимые Воздушно-десантные войска: 1965 — комбат-3 226-го учебного пдп 44-й учебной вдд, с декабря 1966-го — первый заместитель командира 226-го учебного пдп,1967, июнь —1-й заместитель командира 317-го пдп 103 вдд, участник учений «Днепр».

В 1968 году он уже командир 226-го учебного пдп — первый в ВС СССР капитан на такой должности, уже «вдогонку» ему присвоили досрочно звание майора. С 1970 года Владимир Степанович командует прославленным 108-го гв пдп (с 1972 года — бронедесантный полк). А в 1972 году— 1-й заместитель командира 76-й вдд. Затем два года учебы в Военной академии Генерального штаба и с 1975 года (по 1978) — командир 7-й гв. вдд. Про Казлу-Руду читатель уже знает. Комдив Краев в 1978 году становится лауреатом Госпремии СССР в области науки и техники — за создание спец. комплекса для подготовки ВДВ (20 отд. объектов, в том числе — аэродром 1-го класса, комплекс психологической подготовки десантников и т. д.). На этом закончилась его служба в ВДВ — Командующий Маргелов выдвинул своего генерала «расти дальше».

В 1978-80 гг. — 1-й зам — член Военного совета 1-й гв. армии Киевского Военного округа, с 1980 по 1985 годы он — командующий — Председатель Военного совета 36-й Отдельной армии в Забайкалье, затем — 1-й зам. начальника Управления боевой подготовки Главного командования войск Южного направления, г. Баку, там же он в 1987 году назначается 1-м заместителем начальника Главного штаба войск Южного направления. С февраля по апрель 1988 года генерал Краев — Военный комендант г. Сумгаит (1-й в истории СССР военный комендант в мирное время — с полномочиями единоначального административного управления). В 1988-91 гг. — 1-й заместитель начальника Главного штаба войск Западного направления, г. Легница. В 1990 году избирается делегатом XXVIII съезда КПСС.

В августе 1991 года ушел в запас, бодрость духа не потерял: найдя себя на новом поприще, стал фермером-генералом в Смоленской области. О нем был показан 40-минугный телефильм «Генерал-фермер», после чего им было получено более 500 писем со всех регионов России. На все письма им были даны обстоятельные ответы с советами, рекомендациями, семенами и приглашениями офицерам запаса получить землю, кредиты и организовать свое крестьянское дело. Люди откликнулись. Было организовано более 200 ферм-хозяйств офицерами запаса в Велижском районе Смоленской области, где Краев был избран главой администрации. С июня 1992 года почти год был начальником Департамента агропромышленного комплекса (министр сельского хозяйства) Смоленской области. Но не все сложилось, как хотелось, и с июня 1993-го по октябрь 98-го Владимир Степанович опять фермер — личным трудом обеспечивал картофелем и овощами атомный подводный крейсер «Смоленск» и военно-морской госпиталь Северного Флота.

С ноября 1998 года генерал Краев преподает историю военного искусства в Военном университете войсковой ПВО МО РФ в Смоленске. Постоянно проживает в селе Гусино, Краснинского района Смоленской области. Его жена Лилия Павловна — врач, у них дочь, двое сыновей-офицеров и три внука (пока).

Владимир Степанович охотно откликнулся на призыв написать воспоминания о Командующем Маргелове. К уже написанному хочется добавить еще несколько его жизненных зарисовок.

5 июля 1965 года двенадцать выпускников Академии им. Фрунзе были приглашены на Матросскую Тишину (улица, которая завоевала широкую известность, особенно в последнее время, из-за находящейся там тюрьмы) в кабинет Командующего ВДВ генерал-полковника В.Ф. Маргелова для назначения на должности в войска. Краеву Владимиру Степановичу, 27-семилетнему офицеру, впервые пришлось увидеть, как он вспоминал более чем через 35 лет, «живую легенду».

Василий Филиппович сидел за своим служебным столом в рубашке без галстука, с засученными по локоть рукавами, верхние пуговицы ворота были расстегнуты, открывая на груди морскую тельняшку. Рядом за приставленным столом сидел начальник отдела кадров ВДВ полковник Григорьев И.И., перед которым лежала стопка личных дел офицеров-выпускников.

Напротив стола Командующего стояли два ряда стульев, где было предложено разместиться офицерам. Краев оказался в первом ряду.

Чувствовали себя выпускники от чрезмерного волнения и легкого зноя крайне скованно, по их спинам струился пот. Командующий, понимая их состояние, разрешил офицерам курить. По тем временам это было неслыханной вольностью и, естественно, никто из офицеров не последовал его разрешению. Удивившись Василий Филиппович спросил:

— Может у вас папирос нет?

Офицеры промолчали. Истолковав их молчание по своему, Командующий обратился к начальнику отдела кадров:

— Григорьев, дай им папирос.

Тот вскочил и смущенно ответил:

— Товарищ Командующий, ведь я же не курю

Посмотрев на него лукавым взглядом, Василий Филиппович произнес потрясшую офицеров фразу:

— У хорошего подхалима в кармане всегда есть бутылка водки и пачка гондонов, а у тебя даже папирос нет! Дай им мой «Беломор», и пододвинул к нему лежавшую на столе початую пачку папирос «Беломорканал».

От такого начала беседы скованность приглашенных мгновенно улетучилась, и с каждым из них начался откровенный диалог о предстоящем назначении.

Первым, к кому обратился Командующий, был майор Соколов А.А., старшина академического полукурса, единственный из присутствавших выпускников, поступивший в академию с должности командира батальона. Василий Филиппович знал его еще по службе на Дальнем Востоке.

— Соколов, — обратился к нему Командующий, — ты у меня спланирован начальником штаба полка. Согласен?

— Не согласен, — ответил Алексей, — я никогда не был штабной крысой, мое место — поле, полигон, боевая подготовка. Прошу назначить заместителем командира полка.

Василий Филиппович, выслушав его с некоторым удивлением, произнес:

— Ну и дурак же ты, Соколов. Ты знаешь что такое умный начальник штаба? В начале 1944 года я командовал стрелковой дивизией под Херсоном. После успешного форсирования Днепра, я, естественно, отметил со своими боевыми товарищами это событие. Пока трое суток я с десантом — разведчиками полка — находился на вражеском берегу, обеспечивая переправу первого полка, руководство боевыми действиями дивизии мне пришлось осуществлять по радиосредствам через своего начальника штаба. Дивизия с ходу овладела Херсоном, а вскоре я получил Героя. Вот что такое умный начальник штаба. Ты понял, Соколов? Кстати, в 1943 году был я и начальником штаба дивизии.

— Вот поэтому и не хочу, товарищ Командующий, — ответил майор.

— Ну и напрасно, — рассмеялся Командующий, — но насильно назначать не буду. Пойдешь заместителем командира полка в Псков, в мою родную дивизию.

Через полтора года после этого разговора в кабинете Командующего Алексей Анатольевич Соколов был назначен командиром 108-го гвардейского парашютно-десантного полка.

Через пару выпускников дошла очередь и до Краева. Взяв в руки личное дело офицера, с которым, как позже в ходе разговора тот убедился, Василий Филиппович предварительно был знаком, Командующий обратился к нему:

— Ну, а ты, соплячок, почему отказался от должности командира танкового батальона в Германии (была в советские времена такая Группа Советских войск в Германии— ГСВГ, служба в ней считалась весьма престижной), или тебе сразу полк подавай?

Офицер несколько смутился, но твердо ответил, что желает служить только в Воздушно-десантных войсках.

— Похвально, — отметил Командующий, — но поскольку до академии ты служил в училище, пойдешь командиром курсантского батальона в наше Рязанское училище, это будет похлеще твоего общевойскового.

Однако Краев ответил, что опыт работы с курсантами он уже приобрел, а вот опыта работы в войсках у него нет, а потому попросил назначения заместителем командира парашютно-десантного батальона в любую из дивизий.

— Мало просишь, — сказал Командующий, — но коль так ставишь вопрос, пойдешь командиром батальона в учебный полк, в Череху, есть там у меня солдатская десантная академия.

В.С. Краев с благодарностью согласился. Это был первый случай в войсках, когда на подполковничью должность был назначен 27-летний капитан. Генерал-лейтенант Краев Владимир Степанович вспоминает, что отеческое обращение к нему словом «соплячок» Василий Филиппович сохранил и спустя десять лет, когда Краев уже командовал дивизией в генеральском звании, и в душе он гордился таким к нему обращением.

Спустя почти полтора года, в ноябре 1966 года, состоялась вторая встреча командира учебного батальона капитана Краева с Командующим Маргеловым В.Ф. Случилась она при весьма необычных обстоятельствах. По окончании учебного года в войсках, на базе 76-й вдд в Пскове под руководством Командующего проходили сборы руководящего состава ВДВ.

К этому времени в учебном полку Псковской дивизии состоялся очередной выпуск курсантов. Батальон капитана Краева занял в полку первое место. Учебным полком командовал тогда Андрей Иванович Шулинин, участник Великой Отечественной войны, дослужившийся от рядового солдата до полковника без военной академии. Все его заместители и командиры батальонов были в звании подполковника, а Краев В.С. оставался капитанам и являлся единственным в полку офицером с высшим военным образованием. Первый заместитель командира полка был назначен на вышестоящую должность с повышением, но его должность пока оставалась в полку вакантной. В полку знали, что на эту должность командир полка представил командира первого батальона подполковника Гладкова Н.В., его кандидатуру поддержал и командир дивизии генерал-майор Халилов С.Х.

В последний день проведения сборов в Псков к Командующему были вызваны офицеры Шулинин. и Гладков. Был субботний день, капитан Краев находился дома, когда после обеда к нему прибежал посыльный и передал, что его срочно вызывают в штаб полка. Через 15 минут он уже был в кабинете начальника штаба, который передал ему приказание прибыть к 16 часам в Псков в штаб авиационной эскадрильи, где Командующий подводил итоги сборов перед руководящим составом войск.

До назначенного времени прибытия оставалось 30 минут, а расстояние до места составляло не менее 20 километров. Комбат попросил машину, но начальник штаба в резкой форме отказал: «Доберетесь на попутной, не маленький!» В результате к месту подведения итогов капитан опоздал на целый час. Подходя к залу, он встретил своего командира полка, который сказал, что его вызвали по ошибке, и он может возвращаться в Череху. Но тут из зала вышел полковник Григорьев и, увидев Краева, потребовал никуда не уезжать без его разрешения. Тот остался ждать. В зал стали по одному приглашать офицеров, кандидатов на новые назначения на вышестоящие должности. Вот с сияющей улыбкой вышел вышеупомянутый подполковник Соколов. Увидев Краева, он сказал: «Можешь поздравить — иду на 108-й полк!» Владимир Степанович его искренне поздравил с высоким назначением. Пригласили командира учебного полка полковника Шулинин, а минут через 15 пригласили и капитана Краева.

За столом вместе с Командующим сидели его первый заместитель генерал-лейтенант Сорокин М.И., справа от него, слева — начальник штаба ВДВ генерал-майор Громов И.И… Также в зале находились начальник отдела кадров ВДВ Григорьев, командиры 44-й и 76-й дивизий генерал-майоры Халилов С.Х. и Ометов В.И., а также Шулинин.

Выслушав доклад капитана о прибытии, Командующий ошарашил его фразой: «Так ты, что же, соплячок, подводишь меня? Батальон развалил, с командиром полка ведешь себя вызывающе, за что заслушивался на парткоме полка. Тебя надо снимать с должности… Ну-ка, объясни, в чем дело?»

Взяв себя в руки после столь обескураживающего начала, комбат сказал:

— Товарищ Командующий, Вас кто-то ввел в заблуждение. Батальон, которым я командую, по итогам года занял первое место в полку, что зафиксировано в акте выпускной экзаменационной комиссии, назначенной Вашим приказом, под председательством офицера штаба ВДВ полковника Родионова. Мои отношения с командиром полка носят сугубо служебный характер и никогда не переходят границы субординации и военного этикета, а что касается вызова меня на заседание парткома полка, то я уже больше года как избран членом этого парткома, в моем присутствии меня никто и никогда не разбирал, а делать это заочно запрещено партийным Уставом.

Выслушав его очень внимательно, Василий Филиппович обратился к командиру учебного полка:

— Что вы скажете по этому поводу, товарищ Шулинин?

Слегка побледнев, поднялся командир полка, где служил В.С.Краев.

— Действительно, — сказал Андрей Иванович, — батальон Краева занял первое место в полку. Летом батальон сдал экзамены на «отлично», а сейчас — только на «хорошо». Следовательно, результаты снизились. Потом он слишком молод и горяч, на критику реагирует болезненно. А что касается парткома, то замполит только планирует пригласить его на партком.

Когда Шулинин замолчал, Командующий обратился к присутствующим:

— Ну, так что будем делать с этим строптивым капитаном?

Подал реплику генерал-лейтенант Сорокин М.И.:

— Есть предложение назначить капитана Краева первым заместителем к полковнику Шулинину. Я Краева знаю как достойного офицера с 1958 года. Он начинал офицерскую службу у меня в дивизии на Дальнем Востоке».

— Возражения есть? — спросил Командующий. Все промолчали.

— Так и порешим, — подвел итог Василий Филиппович, — вот Вам, товарищ Шулинин, первый заместитель. Любить можете, не любить, но своим доверием — жалуйте.

Через полтора года, в апреле 1968 года, Владимир Степанович был назначен командиром учебного полка вместо Андрея Ивановича Шулинина, назначенного с повышением в 98-ю гвардейскую вдд.

В августе 1968 года полк, которым командовал В.С. Краев, посетил тогдашний начальник Главного политического управления генерал армии Епишев АА. Ознакомившись с полком, он выразил глубокое удовлетворение новыми формами морально-психологической подготовки, которые новаторскими методами внедрял Василий Филиппович в учебную практику войск. Это и стрельба по «живым» танкам из противотанковых средств, и обкатка танками гвардейцев, и преодоление огневой полосы под реальным пулеметным огнем, это и прыжки с парашютом с предельно малых высот, в том числе, на воду, и форсирование водных преград на подручных средствах. Да и много других учебно-боевых новинок было продемонстрировано «главному комиссару» Вооруженных Сил СССР, как называл его Командующий Маргелов.

Прощаясь на Псковском аэродроме, генерал армии Епишев поинтересовался, сколько лет командиру полка.

— Идет 31-й год», — ответил Владимир Степанович.

— Молодец Маргелов, — воскликнул «главный комиссар», — не боится выдвигать молодых».

Через два месяца, накануне празднования 50-летнего юбилея ВЛКСМ, Епишев вспомнил о понравившемся ему командире полка Краеве. Владимира Степановича вызвали в Москву в качестве одного из кандидатов, которому должны были поручить огласить приветствие Вооруженных Сил на торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ в Кремлевском дворце съездов 25 октября в присутствии Генерального секретаря ЦК КПСС и членов Политбюро. После почти десятидневной тщательной проверки кандидатуры Краева, ему было поручено это чрезвычайно важное по тем временам дело.

На вечернем заседании торжественного пленума, за несколько минут до выхода на сцену КДС делегации Вооруженных Сил, к Краеву подошли двое представительных мужчин в штатском и предупредили его о том, что после окончания оглашения текста приветствия, он должен вручить текст не товарищу Брежневу, а председательствующему на этом заседании секретарю ЦК ВЛКСМ Камшалову А.И., так как Вооруженные Силы приветствуют не партию, а комсомол в связи с его 50-летним юбилеем. Владимир Степанович признал этот совет логичным и убедительным.

Когда приветствие было оглашено и весь зал стоя стал аплодировать военной делегации, Краев, повернувшись в сторону стола президиума, увидел, что первый ряд президиума еще сидит. Когда он уже сделал два шага к столу, первым стал подниматься Брежнев, а за ним и другие члены Политбюро. Когда же командир полка вплотную подошел к столу президиума, Генеральный секретарь начал протягивать руки, чтобы принять текст приветствия, Камшалов в это время стоя аплодировал. После секундного замешательства Краев протянул папку с приветствием мимо рук Брежнева в руки Камшалову. На лице Брежнева промелькнуло явное недоумение, легендарные брови его взлетели на лоб, но в это время ракетчики вручили ему макет позолоченной ракеты, десантники вручили Косыгину скульптурную композицию ВДВ, моряки вручили Подгорному макет атомной подводной лодки «Комсомолец» (к тому времени еще не затонувшей), а сухопутчики вручили Суслову макет танка. В зале еще в течение 3–5 минут не смолкала овация, но этот эпизод с вручением папки мимо рук Брежнева не остался незамеченным.

Вскоре в ходе заседания был объявлен перерыв. Через несколько минут Краева разыскал один из офицеров, комсомольских работников, и передал, что в фойе его ждет генерал армии Маргелов.

Краев, подойдя к нему, прочитал на его лицо не просто гнев, а настоящее бешенство. Командующий спросил:

— Ты почему поставил в неловкое положение Генсека, ведь теле трансляция идет и по «Евровидению» и по «Интервидению»?

Владимир Степанович ответил, что так предусмотрено процедурой, об этом он был строго предупрежден перед выходом на сцену.

— Наплевать на это «НКВД», надо было ориентироваться по ситуации. Ведь ты же — десантник, где твоя находчивость?

Комполка попытался объяснить, что он военный человек, а не дипломат, и для него дисциплина важнее чьих-то эмоций. Не дослушав его Василий Филиппович сказал:

— Да, пожалуй, ты и прав, мало ли что взбредет в голову этим вождям.

На этом инцидент был исчерпан, но очередное звание «подполковник» В.С. Краев получил через полтора года — только в феврале 1970-го, откомандовав развернутым полком в майорском звании почти два года.

Герой России ЩЕРБАКОВ Леонид Иванович в ВДВ начал службу старшим инженером Научно-технического комитета, закончил — Начальником Бронетанковой службы войск. Затем после окончания Военной академии Генерального штаба (ВА ГШ), он служил на ответственных должностях в ВС МО СССР, был уволен в запас в мае 1992 года с должности генерал-инспектора техники и вооружения Главной инспекции Министерства обороны в звании генерал-лейтенанта.

Родился Леонид Иванович 12 декабря 1936 года в Славяногорске Донецкой области в семье военнослужащего. Его отец, капитан пограничник, встретил Великую Отечественную войну на границе с Польшей, погиб в апреле 1943 года. Леонид рос без отца, рано повзрослев, помогал дома, а закончив среднюю школу, поступил в Киевское танково-техническое училище. Училище он закончил по первому разряду, был занесен на Доску почета учебного заведения. После выпуска служил заместителем командира танковой роты по технической части в 14-й танковой дивизии на Северном Кавказе в Ростовской области. Затем был назначен заместителем командира разведывательного батальона по технической части, откуда в 1963 году был направлен Военную академию бронетанковых войск.

По окончании академии в 1968 году, влюбленный в технику офицер был направлен в НИИ Танковых войск в подмосковную Кубинку, где, будучи инженером-испытателем, испытывал боевую машину десантную БМД-1 во всех климатических зонах — от пустынь Средней Азии до Шпицбергена, от Забайкалья до Украины. Испытания завершались в ВДВ на базе 44-й учебной дивизии, где были запланированы десантирования боевых машин. Там Леонид Иванович принял к исполнению указание Командующего совершить парашютный прыжок. Хотя над ним «шефствовал» опытный спортсмен-парашютист В.С.Краев, Щербакову не повезло — сломал ногу. Так с загипсованной ногой, разукрашенной автографами десантников, он предстал перед Командующим.

— Ну что, допрыгался? — суровый и испытывающий взгляд.

— Допрыгался, — а что можно ответить иное? вспоминал Леонид Иванович ту памятную встречу.

— Забираю в десант. Такие мне нужны, — принял решение Маргелов. Василий Филипповичу понравился бесстрашный танкист, к тому же в совершенстве знающий БМД-1. Маргелов обратился к своему другу маршалу бронетанковых войск А.Х.Бабаджаняну, в подчинении которого находился институт в Кубинке:

— Амазасп Хачатурович, отдай мне Щербакова, а я тебе литовских девок пришлю.

Маршал, такой же юморист, как Командующий, нехотя согласился — кому охота отдавать грамотного офицера — «но только на указанных условиях».

С января 1973 года Леонид Иванович — старший инженер НТК ВДВ по автобронетанковой технике. С первых же дней в ВДВ он активно включился в выполнение требований Командующего по модернизации и перевооружение БМД-1. Его труд без сна и отдыха по установке на боевые машины нового противотанкового управляемого комплекса «Конкурс» вместо имеющейся «Малютки», когда он личным примером заставлял представителей промышленности работать в ударном темпе, был отмечен Василием Филипповичем. Он убедился, что не ошибся в майоре-танкисте. Когда встал вопрос об экспериментальном десантировании в системе «Реактавр», Леонид Иванович, не задумываясь вызвался добровольцем. Вместе с сыном Командующего Александром они сначала десантировались в КСД, а 23 января 1976 года пробил их «звездный час» — под гром сработавшей реактивной системы с максимальными ударными перегрузками при приземлении, которые им «подарила» укатанная ледяная дорога, ударились, как говорят десантники, об землю. Что было дальше, описано в предыдущих главах. А подполковник Щербаков в 1977 году был назначен Начальником БТС ВДВ, где продолжал с еще большей отдачей заниматься вопросами оснащения войск бронетанковой техникой и переводом на ее базу всего вооружения и спецсредств десантников.

Дальше вспоминает Л.И.Щербаков. «Прошло время, мой однокашник по Академии БТВ Александр Галкин (ушел из жизни в начале 2002 года в звании генерал-полковник), первый из «технарей», по рекомендации маршала Устинова поступивший в академию Генштаба, подсказал мне, чтобы я тоже писал рапорт в академию. Написал два рапорта — на отпуск и на учебу. Доложил Маргелову. Он прочитал, помолчал и дал команду выполнить десять раз подъем переворотом. В кабинете на спорткомплексе самого Маргелова я выполнил только восемь и получил отсрочку отпуска. Начмед Я.Гуревич посокрушался и пообещал продлить срок путевки. А мне пришлось «качаться». Через неделю снова с рапортами у Командующего. Десятку выполнил, получил отпуск, а на рапорте на учебу в академию Генштаба Маргелов изобразил «мужское достоинство» и расписался. Это означало отказ. Только позже с должности начальника бронетанковой службы ВДВ Маргелов благословил меня в академию». Может быть, Леонид Иванович не знал, но тогда в ВА ГШ брали слушателей не старше 42-х лет, естественно, с соответствующей должности. Так что Командующему при всем его авторитете потребовалось время, чтобы получить положительное решение.

После академии ГШ Щербаков был назначен заместителем командующего Северо-Кавказского ВО по вооружению. В декабре 1981 года он получил свое первое генеральское звание, а в октябре 1983-го — он уже заместитель Главкома ГСВГ по вооружению. Но тут случился неприятный эпизод, к которому Леонид Иванович никакого отношения не имел: в наш танк на железнодорожном переезде врезался немецкий поезд. Руководители Группы войск понесли наказание, а генерала Щербакова в марте 1988 года отправили в его СКВО на ту же должность, которую он там занимал раньше. Все-таки, будучи в Москве, он доказал министру обороны Маршалу Советского Союза Язову свою непричастность к инциденту. Министр согласился с его доводами, но полгода еще пришлось генералу походить с «неполным служебным несоответствием». Зато по окончании срока наказания Леониду Ивановичу было сразу присвоено звание генерал-лейтенант с поздравлением от министра обороны. В День Победы в 2001 году они встретились на торжествах по случаю праздника. Вспоминая минувшие дела, маршал вдруг сказал:

— Если бы это произошло сейчас, наградил бы тебя высшим орденом.

— Это почему? — удивился Щербаков.

— Так эти немцы требуют 30 миллиардов долларов за, якобы, нанесенный нашими войсками ущерб их экологии!

В конце 1989 года Леонид Иванович был назначен генерал-инспектором техники и вооружения в Главную инспекцию Минобороны. Но после злосчастной неудачи ГКЧП Главная инспекция была распущена как поддержавшая «заговор силовиков». Кстати, по ошибке — в поддержку ГКЧП выступила Генеральная инспекция при министре обороны. В мае генерал-лейтенант Щербаков был уволен в запас. Не сдержал своего обещания помочь ему новый министр обороны, свой «брат-десантник» П.С.Грачев.

Сейчас Леонид Иванович трудится на ответственном посту в НИИ Стали в должности заместителя генерального директора, помогая нашей оборонной промышленности выжить и сохранить свои передовые технологии в сегодняшние тяжелые времена. Его внук Николай закончил Московское Суворовское военное училище, теперь учится в Академии МВД. В общем, пошел по стопам деда…

Свое отношение к Командующему ВДВ В.Ф.Маргелову генерал Щербаков душевно, по сыновьи выразил в своей записи в Книге памяти, приведенной ранее. В своих статьях в газетах и журналах Леонид Иванович всегда с теплым чувством добрыми словами вспоминает своего Командующего. Чтобы все так помнили доброе к ним отношение!

ЗУЕВ Леонид Гаврилович в ВДВ начал службу капитаном, начальником парашютно-десантной службы в одной из воздушно-десантных частей. Закончил службу в должности заместителя командира 106-й гв. вдд в звании полковника.

Родился Леонид Гаврилович 17 февраля 1932 года на юге России в Ставропольском крае. С детства познал он физический труд, закаливший его и приучивший к ответственности. В 1947 году, закончив семь классов, пошел работать слесарем на Свистухинскую ГЭС. Будучи призванным в армию, решил связать свою судьбу с воинской службой. Поступил в училище МВД в Орджоникидзе (ныне Владикавказ). В 1953 году в звании лейтенанта был направлен в Управление МВД Фрунзенской области, откуда позже был направлен в строительные войска.

В 1961 году на Всеармейском совещании комсомольских работников капитан Леонид Зуев познакомился с Командующим ВДВ генерал-лейтенантом В.Ф.Маргеловым. Капитан рассказал о своей увлеченности парашютным спортом, о своей спортивной парашютной команде. Герой Советского Союза генерал Маргелов оценил крепко скроенного спортсмена-энтузиаста и, конечно же, удовлетворил его просьбу служить в ВДВ. Должность начальника ПДС части, с которой он начал службу в десанте, как никакая другая способствовала дальнейшим занятиям парашютным спортом. Здесь Леонид задумал рискованный эксперимент, который мог закончиться трагически. С 1968 года спортсмены-парашютисты стали демонстрировать буксировку на тросе за самолетом, во время которой они показывали различные акробатические фигуры. Первым здесь был известный спортсмен В.Жариков. «В Учебном центре под Рязанью собрались офицеры дружественных армий стран Варшавского Договора и спортсмены-парашютисты Вооруженных Сил, — вспоминал Леонид Гаврилович. — Я задумал провести следующий маневр. Предупредил летчиков, чтобы они на малой высоте увеличили скорость, снял запасной парашют и на высоте всего в 100 метров, когда самолет шел над парашютодромом, отцепился от буксира и раскрыл парашют. Правда, оказалось, что высота была всего-то 70 метров, и купол парашюта едва успел наполниться перед самой землей. Все прошло благополучно. А мои кумиры Командующий ВДВ Маргелов и его заместитель генерал Лисов, присутствовавшие на показе среди других военачальников, после приземления поздравили меня с уникальным экспериментом, а заместитель министра обороны С.Л.Соколов вручил мне позолоченные часы».

В 1963 году Леониду Зуеву было присвоено звание мастера спорта СССР по парашютному спорту, в это время он уже возглавлял команду спортсменов-парашютистов 44-й учебной вдд. В одном только 1965 году он совершил 210 прыжков с парашютом! И это с учетом исполнения его основных служебных обязанностей. Пользуясь близостью к городу Каунасу, Леонид Гаврилович поступил в Каунасский политехнический институт. По окончании института ему выписали диплом с учетом «местного колорита» на фамилию Зуевус, над чем друзья весело подтрунировали. Позже Зуева назначили преподавателем кафедры воздушно-десантной подготовки в Рязанское Воздушно-десантное училище. Здесь он продолжал свою рационализаторскую работу по конструированию тренажеров для предпрыжковой тренировки и выполнению парашютных прыжков, зажигая своими идеями курсантов.

О его смелых экспериментах по подготовке личного состава для десантирования внутри боевой машины и личном участии в первом экспериментальном десантировании в системе «Кентавр» рассказано в предыдущих главах. Памятью об этом уникальном эксперименте являются орден Красной Звезды и золотые часы с краткой надписью «За мужество». Звание полковник в последующем он также получил за «Кентавра».

В том же 1973 году ему выпало тяжкое испытание — во время работы на тренажере (а служил он в то время в артиллерийском полку Псковской дивизии) упал Леонид Гаврилович с высоты шести метров, да еще «нашел» при падении виском металлический штырь, торчащий из земли. Ему сделана операция на черепе, состояние его было очень тяжелым. Медики сокрушенно качали головами: не выживет. Однако навестивший его в госпитале капитан Маргелов нашел своего «дядю-побратима» в прекрасном состоянии духа — Леонид не думал сдаваться. Об этом было доложено Маргелову-старшему, который и сам вскоре навестил несгибаемого парашютиста-десантника. Вопреки приговору врачей Зуев выздоровел, пролежав два месяца в госпитале, и вернулся в строй. Несмотря на письменный приказ, запрещающий ему совершать парашютные прыжки, Леонид всякими правдами и неправдами сразу совершил два пробных прыжка. А потом, до завершения службы в ВДВ, еще 200 прыжков!

Но беда не приходит одна. Его старший сын Юрий, курсант родного Рязанского училища ВДВ, приехав весной 1978 года в Тулу в отпуск к родителям, трагически погиб при совершении парашютного прыжка.

Все это тяжело сказалось на состоянии здоровья полковника Л.Г.Зуева. Вскоре он ушел в отставку, отдав Вооруженным Силам 28 лет жизни. Но и, уйдя в отставку, Леонид Гаврилович еще 19 лет продолжал работать: сначала готовя парашютистов в областном ДОСААФе, а потом военруком в школе, где удостоился почетной награды — знака «Отличник просвещения РСФСР».

Радостной и трогательной была встреча членов экипажа первого «Кентавра» полковников Зуева и Маргелова в день 70-летия Леонида Гавриловича. Несмотря на все невзгоды и болезни седой ветеран уверенно возглавлял праздничный стол, вокруг которого собрались такие же ветераны-десантники и их близкие. Младший сын юбиляра Сергей, сам уже капитан запаса МВД, с женой Тамарой и двумя их сыновьями помогали отцу и деду. Старший из внуков, десятиклассник Алексей, мечтает пойти по стопам деда и дяди Юры — стать десантником. Младший Илья — еще дошкольник, но уже имеет желание стать пожарным. Жаль уже пять лет, как нет с ними красавицы-супруги Леонида Аллы Петровны, безропотно делившей с мужем все неурядицы, связанные с воинской службой, выхаживавшей своего десантника после тяжелой травмы…

За столом Леонид Гаврилович первое слово произнес за своего любимого Командующего генерала армии Василия Филипповича Маргелова, память о котором свято сохраняется им и его потомками.

А теперь сыновья В.Ф.Маргелова Александр и Василий расскажут нашим читателям о малоизвестном и трогательном событии в жизни их отца — последнем десантном параде, который устроили для своего Бати по собственной инициативе его «десантные сынки» 2 августа 1986 года.

Последнее время боевой генерал, согласившись на уговоры врачей, периодически лечился в госпитале им. Бурденко. Раны, полученные им в ходе пяти войн и военных компаний, давали о себе знать все больше и больше. На сей раз ему требовалось срочное оперативное вмешательство.

По достижении 70-летнего возраста генерал армии Маргелов В.Ф. продолжил службу в Генеральной инспекции при министре обороны СССР, продолжая отдавать все свои знания и энергию любимым войскам, которыми он командовал почти четверть века. Возглавляя Воздушно-десантные войска, Командующий всячески избегал лечебные заведения и никогда не жаловался на здоровье. Для него всегда было пыткой отдыхать на курорте, которую, к большому неудовольствию супруги, он едва мог выдержать более двух недель. Остальную часть отпуска он, как правило, проводил в какой-либо из вверенных ему дивизий, совмещая работу с охотой или рыбалкой. Выбор объекта для продолжения отдыха бывал спонтанным, и нерадивые командиры боялись отпускного сезона Командующего больше плановых проверок.

Перестав быть Командующим, генерал армии очень переживал, что не успел дослужить в своих войсках каких-то полгода до 50-летнего юбилея ВДВ, которые при нем превратились в самые отборные, овеянные романтикой постоянного подвига, неустрашимые войска. Он по праву гордился ими и готов был перейти в Генеральную инспекцию, приняв последний парад «продуваемых всеми ветрами войск» в год их юбилея. Однако жизнь распорядилась по-иному…

С очень большой неохотой дал согласие на хирургическую операцию боевой ветеран — во время войны он получил ранение в горло, и вот теперь эта рана дала о себе знать. После этой операции Василий Филиппович не мог более разговаривать в полный голос. А что такое разговаривать только шепотом для командира-героя, который привык командовать громким голосом «В атаку!» на поле боя, а в мирное время любившего и хорошую песню спеть и стихотворение продекламировать? Короче, грустно стало генералу.

Но родные, ветераны и друзья практически ни одного дня не давали ему почувствовать одиночество. Особенно это проявлялось в дни праздников и различных памятных событий. От командования войск до отслуживших срочную службу десантников — все считали своим долгом навестить своего командира и Командующего (так по старой памяти и в знак высокого уважения называли его соратники по духу и по совместной службе). Они подробно рассказывали о боевых буднях войск, хотели услышать его мнение, просили дать совет по тому или иному вопросу. Молодые десантники, некоторые из которых находились на излечении в том же госпитале после ран, полученных ими в Афганистане, старались скрасить нелегкие для Бати дни своими рассказами о боевых действиях, делились с ним своими радостями и новостями. Даже будучи не у дел, генерал Маргелов всегда считал себя в строю. Он глубоко внимал рассказам всех без исключения своих гостей и всячески старался помочь тем, кто нуждался в его помощи.

Наиболее ярко проявили молодые десантники внимание и любовь к своему кумиру и Бате в день 56-й годовщины славных Воздушно-десантных войск. В этот памятный день 2 августа в палате убеленного сединами ветерана собрались сыновья с женами, его супруга, Анна Александровна, его боевая спутница, которая в годы войны, будучи хирургом в дивизионном медсанбате, дважды врачевала его раны и возвращала в строй здоровым. Жены сыновей под ее руководством сноровисто подготовили праздничный стол, почетное место на котором занимали малосольные огурцы, вареная рассыпчатая картошка с селедкой и квас — любимая еда Василия Филипповича, любовно приготовленная дома его супругой. Пока шли приготовления, отец принимал многочисленные поздравления от приезжавших «на пару минут» офицеров-десантников и ветеранов, которые, видя, что Командующий в этот день не остался один, спешили откланяться — ведь это был и их праздник, и их также ожидало застолье в кругу родных и близких.

В 14.00 последовала команда «К столу!» За долгие годы командования войсками у отца выработалась четкая привычка, когда дома — обедать именно в это время. Из-за частых командировок он редко бывал дома, но уж тогда обеденное время строго соблюдалось, будь то дома или на даче.

Только все «по-походному» устроились за неприспособленным к таким мероприятиям столом, как послышался робкий стук в дверь. Сидевший ближе всех к выходу порученец отца чертыхнулся, но получив, разрешение от Командующего, отворил ее. Взору присутствующих предстала пара хлопцев лет 25-ти, у которых под гражданскими пиджаками виднелись голубые тельняшки, а на головах красовались лихо заломленные на затылках такого же цвета береты. Каждый из них крепко держал в руках по паре спелых арбузов. На их кожуре было аккуратно вырезано «ВДВ» и дата «02.08.1986». Отец приглашающе кивнул им, и ребята, сделав по два шага вперед, сложили возле стола свои подарки и четко представились, назвав свои имена, номера десантных частей и мест, где они проходили службу. После этого они от всей души поздравили своего десантного Батю и всех присутствовавших с Днем ВДВ. Было видно, как приятно их внимание отцу. Он пригласил «десантных сынков» опрокинуть по чарке за десант, но молодые ветераны вежливо и с достоинством отказались. Переглянувшись друг с другом, они, встав по стойке «смирно», попросили у генерала обратиться с просьбой. Отец слегка нахмурился — какие могут быть просьбы в такой день? — но согласие дал.

— Товарищ Командующий! — произнес старший из них, — просим дать указание охране госпиталя пропустить наших товарищей, которые также хотят поздравить Вас лично с праздником, но их не пропускают.

— И что, много там ваших товарищей собралось? — спросил отец.

— Да человек двести…, — ответил другой хлопец.

Василий Филиппович задумчиво посмотрел на порученца и на сына Александра. Александр понял его взгляд как команду и, решительно застегивая пуговицы своего парадного полковничьего мундира, на котором красовались начищенные к празднику боевые ордена и медали, спросил шутливо:

— Что же вы за десантники, если не можете охрану снять? Ладно, показывайте, где ваши друзья. Уверен, что с охраной мы поладим.

Пока шел этот разговор, двор наполнился каким-то непонятным шумом. Казалось, что за окном госпитальной палаты собралась большая группа людей. Отец подошел к окну и взору его представилась следующая картина — не менее двух сотен парней, одетых в гражданскую одежду нараспашку, строились буквой «П» во дворе перед окном его палаты. На каждом был тельник и берет. У большинства из пришедших на пиджаках и даже на тельняшках ярко сверкали на августовском солнце боевые награды. За их спинами громоздилась гора арбузов.

Кто-то из них заметил в окне фигуру Командующего, и тут же последовала команда: «Равняйсь! Смирно!». Впоследствии выяснилось, что молодые, но уже бывалые гвардейцы-десантники скрутили не пропускавшую их в такой день к Десантнику номер 1 охрану и силой прорвались на территорию госпиталя. Пока выполнялась команда, генерал армии Маргелов, опираясь на руку сына-полковника, вышел во двор. За ним поспешили и остальные. Легендарный «десантный маршал» и получивший к тому времени широкую известность во всем военном мире его сын Александр начали «обход войск» символического праздничного парада. Десантники встречали их криками «Ура!», которое перекатывалось от шеренги к шеренге по мере приближения к ним двух Маргеловых, наглядно олицетворявших преемственность героических поколений.

Василий Филиппович часто останавливался, здороваясь за руку с каждым из участников этого парада, и всем задавал один и тот же вопрос: Сынок, а ты за что получил свою награду? Ребята четко докладывали, где и при каких обстоятельствах получили свои боевые знаки воинской доблести. Подавляющее большинство из них были «афганцами». Но были и такие, кто называл Чехословакию или другие «горячие» точки в стране и за границей. Генерал по-отечески их благодарил и призывал не стыдиться своих подвигов, ибо свой долг они выполнили честно.

Закончив торжественный обход своих «десантных сынков», Командующий остановился перед строем и начал шепотом произносить поздравительную речь, которую вслед за ним громким голосом повторял сын Александр. На фоне звенящей тишины его голос воспринимался жадно слушающими гвардейцами как живой, настоящий голос их кумира. Родным и близким, стоявшим поодаль, также казалось, что они слышат голос отца — от волнения голос Александра стал слегка хрипловатым, как и у генерала до операции на горле. Вся эта картина выглядела очень трогательно и волнующе. Укрывшись за деревом от посторонних глаз, порученец судорожно глотал успокоительные таблетки, вытирая украдкой слезы. Окончил свою речь Командующий призывом к бывшим воинам не допускать в сей славный день никакой «бузы» самим и удерживать других от необдуманных поступков. Ребята дружно обещали оправдать высокое доверие своего Бати и не опозорить чести ВДВ.

После этого отец со своими гостями поднялся на крыльцо палаты. Среди десантников не было ни одного офицера, но это не помешало им четко выполнить перестроение в походную колонну. По команде «Шагом марш» они торжественным строем, чеканя шаг, прошли мимо стилизованной трибуны, держа равнение на Десантника номер один.

Командующий незаметно смахнул скупую мужскую слезу, когда ребята запели его любимую песню «Варяг», а затем прозвучали десантные песни «Мы — сыны Маргелова» и «Тверже шаг, ребята». Находившиеся на излечении больные, в большинстве своем военнослужащие, и члены приехавших навестить их семей, усилили впечатление настоящего парада. Они стояли группами на всем пути следования колонны и приветственными криками выражали свое восхищение десантниками. Персонал госпиталя также высыпал на импровизированную демонстрацию в честь Дня Воздушно-десантных войск (тем более, что почти все арбузы по просьбе Командующего ребята оставили медперсоналу и их пациентам). Не забыли хлопцы и «противника» — при выходе они освободили охрану госпиталя, вручив каждому за причиненное неудобство по самому большому арбузу.

Проводив «сынков», генерал предложил нам вернуться к прерванному застолью. Хотя картошка уже и остыла, он велел наполнить стаканы, разумеется, не водой, а «Маргеловской» — смесью спирта с гранатовым соком. Когда все было готово, он слегка призадумался и сказал:

— Много раз мне приходилось принимать парады и участвовать в них. И во время учебы в военных учебных заведениях, и на площадях освобожденных Красной Армией городов на родине и за границей, и в Параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади, где мне выпала честь командовать сводным полком 2-го Украинского фронта — тогда я был гвардии генерал-майором, командиром 49-ой гвардейской Херсонской, ордена Суворова, Краснознаменной стрелковой дивизии, но сегодняшний парад я запомню на всю оставшуюся жизнь. Это был самый лучший парад, какой мне довелось принимать. Предлагаю выпить за День Воздушно-десантных войск и их славных представителей — надежных защитников Родины и настоящих мужчин, которые пришли сегодня меня поздравить!

Генерал армии Маргелов Василий Филиппович не дожил до 60-летнего юбилея своих любимых войск всего 4 месяца: 4 марта 1990 года он совершил свой последний прыжок — прыжок в бессмертие. Память об этом Человеке навеки осталась в названиях улиц, десантного училища в Рязани, воплощена в монументах и в художественных произведениях. Но главное — она сохранилась в сердцах настоящих маргеловцов — так по сей день с гордостью называют себя те, для кого он был и остается легендарным Десантником номер Один.

Глава 12 Фронтовой роман на полвека

Вскоре после 30 января 1993 года — даты кончины Анны Александровны, нашей матушки, мы, авторы этой книги, нашли связку пожелтевших писем. Еще в 50-е годы прошлого века, найдя эту пачку во время отпуска родителей, уехавших в санаторий, мы, юные филателисты, по неопытности вырвали с конвертов почтовые марки, совершенно не задумываясь о содержании находящихся в них писем. В молодости, вероятно, мало кто задумывается о том, что они сами и их родители смертны, что когда-нибудь останется потомкам о них только память… Да и привитая нам скромность помешала прикоснуться к чужим откровениям, пусть даже и родительским.

А жаль! Просмотрев тогда письма (в основном, отцовские), мы бы намного лучше узнали о прожитой большой жизни родителей, их радостях и заботах, об их отношении друг к другу, которые являют собой истинный пример для подражания в отношениях между любимыми. Из писем мы получили потрясающее подтверждение тому, какое верное и любящее сердце билось под гимнастеркой боевого командира в суровые годы войны, а тем более, после Победы. Как молодые сердца, несмотря на все невзгоды, жаждали любви и маленького мира на двоих, как стремились друг к другу, хотя и не так часты были их встречи, да и порой не знали они — будет ли следующая встреча… Смерть постоянно витала над ними, вырывая из строя их друзей и близких, и, может быть, именно поэтому такой яркой была их любовь, которую смогли они вместе пронести до конца дней своих. О таком крепком тыле, как была матушка для отца, и о такой крепкой опоре, как отец был для матушки, могут мечтать любой мужчина, любая женщина…

Теперь эти заветные письма, которым доверены тайны двух любящих сердец, бережно хранятся в надежном месте в домашнем Кабинете-музее В.Ф.Маргелова. То, чем авторы книги сочли возможным поделиться из писем с читателями, с душевным трепетом приведено в последующих строках. Мы приглашаем наших дорогих читателей прикоснуться через призму тех, часто в несколько строчек, писем к трудной и благородной судьбе случайно встретившихся (или не случайно сведенных Божьим промыслом). Это случилось в самом начале огненного горнила Великой Отечественной, под Ленинградом. Они были настоящими героями нашего Великого Русского народа, закалившими свои чувства в огне, в кровавых боях и самоотверженном труде во имя высшей цели — независимости сильной России!

Из всей переписки сохранилось лишь одно письмо матушки своему будущему мужу (а они поженились на фронте 9 декабря 1943 года, перед Днепровской битвой). Анна Куракина отправила его на Ленинградском фронте 23 февраля 1942 года командиру 218-го стрелкового полка 80-й стрелковой дивизии майору Василию Маргелову. Она поздравляла его с 24-й годовщиной Красной Армии и выражала надежду, что «еще много славных годовщин Красной Армии мы будем отмечать вместе». А ее пожелание «пусть наши любовь и дружба, возникшие в борьбе с фашистами, растут и крепнут и после победы над подлой немчурой» оказалось пророческим — они прошли рука об руку всю свою яркую, полнокровную жизнь.

К сожалению отец по вполне понятным причинам — беспрерывные бои, нахождение на излечении в госпиталях, учебы, командировки — не имел возможности хранить письма своей милой Аночки. Ну, а когда они были вместе, то естественно, писать было не к чему.

Что же касается писем отца своему «котику», то можно смело сказать, что путь становления супругов Маргеловых — это прямо-таки путеводитель и образец для подражания всех влюбленных душ. Те письма можно было бы издать отдельной книгой, изменив имена, и она, без сомнения, имела бы огромный успех, особенно среди молодых читателей. Приводимые отдельные выдержки из них, надеемся, полностью подтвердят наше предположение.

В перерывах между непрекращающимися боями отец очень скучал и «не мог найти себе места» без дорогой его сердцу подруги. Он писал: «Мой котик, моя дарагинюшка, я не знаю жизни без тебя, милая моя». Слово-то какое нашел — «дарагинюшка» — почти что берегинюшка, которая спасала его от ран на поле боя, а более того — своей любовью и заботой! Заканчивал же все свои письма, в основном, фразой: «Целую крепко-крепко, твой Вася». А бывало ей и доставалось в отцовских письмах «по первое число» Комиссар медсанбата, где Анна лечила раненых, как-то пожаловался отцу, что капитан Куракина его не слушает и выбегает в холод на улицу без шинели. Обеспокоенный отец ей написал: «Анка, черт ты такая! Будешь мне чудить. бегать не одевшись и не слушаться комиссара, так тебе дам, сколько влезет! Ты уж будь умницей!»

В апреле 1942 года, будучи на излечении после ранения в госпитале в Колчаново, майор Маргелов постоянно звал свою любимую Аню навестить его — ее медсанбат находился не так далеко. Но военврач Куракина работала день и ночь — слишком много было раненых, и отец в коротких письмах заранее оправдывал ее отсутствие важными мотивами и извинял свою Аню за не частые письма. Чаще они говорили «через почту» — переговорную станцию. В письмах и телефонных разговорах они признавались, что не могут жить друг без друга. Воюя в разлуке, они утешались мыслью, что «вот улыбнется счастье, представится возможность быть вместе, что скоро настанет время, когда они смогут быть вместе и вместе работать на пользу нашей Родины и в свое удовольствие».

Отец мечтал о том времени, когда он снова «увидит свою желанную Анку», почувствует ее возле себя, увидит «ее милую детскую улыбку, курносый нос и будет целовать без конца».

Отгремела Великая Отечественная… и уже генерал-майор, герой Советского Союза В.Ф.Маргелов становится слушателем Высшей Военной академии имени К.Е.Ворошилова. С января 1946 по февраль 1948 сохранилось более 30 писем, написанных отцом за время учебы в академии своей супруге в город Кишинев, где она работала и воспитывала своих близнецов Сашу и Васю, родившихся в октябре 1945 года. В этом ей помогали сестра Вера и няня — молдаванка Ирина.

Слушателю академии нелегко было после жаркой боевой обстановки привыкать к учебному столу. Жил он в общежитии (в целях экономии), комната на восемь человек в гостинице УДК. Жилище «академиков» отапливалось плохо. С продуктами также было трудно, как и во всей стране, зато клопов было — хоть отбавляй! Все это не могло не сказаться на здоровье слушателей, учитывая большую напряженность учебного процесса. Зная об этом, Анна Александровна посылала мужу с нередкой оказией продуктовые посылочки, отрывая порой от себя и детей лакомые кусочки.

13 мая 1946 года, получив посылку, Василий Филиппович писал: ««Моя милая славная Аночка … Твою посылочку получил, благодарю, конечно. Мои товарищи-генералы, которых ты знаешь, откушав твоих подарков, просили передать тебе большое спасибо».

В другом письме он сообщает, что у них ощущается недостаток в верхних костюмах, особенно в кителях, так как в академии приказано ходить в кителе и в галифе. Также он с гордостью сообщает, что «хоть разорился, но достал своей дороженьке отрезы на два пальто, думаю, что понравится». Позже выяснилось — понравилось!

В отцовских письмах постоянно выражается забота о здоровье Аночки, и он часто просит ее бросить курить (привычка эта появилась во время занятий в институтском морге — научила подруга как перебить неприятный запах формалина) и больше есть, чтобы поправить фигуру. Ни в одном из писем он не забывал попросить поцеловать за него своих «гвардейцев» — сынов (как он всегда писал вместо «сыновей») Сашку и Ваську и пожелать им здоровья. А накануне первого года со дня их рождения (в 1946 году) отец просит маму, чтобы она в случае задержки его телеграммы ко дню рождения близнецов, «выпила за него два раза по 100 грамм и пожелала им от его имени здоровья, и чтобы они были верными сынами нашей Родины. Чтобы они росли на радость своих родителей и под старость стали им опорой». В конце письма отец просил: «Поцелуй их крепко и поговори с ними по душам (!) — по видимому, ты их разговор уже научилась понимать, а когда им исполнится год, сфотографируй их и пришли мне фото».

Что касается праздников, то отец поздравлял Аночку только с Днем 1-го Мая и всегда ей желал, чтобы она была «здоровенькая и расцветала так, как все в мае цветет», а также, чтобы «не выдумывала себе всякие заботы, а больше кушала и поправлялась и чтобы была как огурчик». Много позже близнецы не раз слышали от отца, когда он бывал в особенно хорошем настроении, а они находились рядом, — «хлопцы — молодцы, как соленые огурцы!»

В августе 1947 года отец получил отпуск — впервые за время совместной жизни, который они с женой решили провести в санатории в Кисловодске. Тут у генерала возникла проблема — где взять соответствующий костюм для отдыха? Хотел поехать в гражданском, но после долгих бесплодных поисков вынужден был ехать в военной форме. Но свою любимую Аночку он настоятельно попросил экипироваться как можно шикарнее, чтобы «выглядеть настоящей генеральшей», — как советовал он ей в одном из своих писем накануне отпуска. По фотографии, где они изображены у «Водопада слез», самодеятельный художник написал картину, которая хранится дома, в Кабинете-музее — отец в генеральской форме, со Звездой Героя, матушка — в костюмчике, как будто собралась в театр. Так теперь на курорты не ездят…

Отпуск пролетел незаметно, и вот слушатель выпускного курса с новыми силами принялся за учебу. Чтобы никто не мешал заниматься, он временно поселился на квартире знакомых супруги — Барсуковых. В то время еще был жив глава семьи — известный математик, по чьим учебникам алгебры училось много поколений студентов, а его супруга Александра Иосифовна, уже став вдовой, до самой своей кончины была желанной гостьей Маргеловых, несколько сезонов в летний период жила у них на даче во Внуково.

22 октября 1947 года в Москве выпал первый снег, а в апреле 1948-го стояли сильные морозы. Все это, как отмечал в своих письмах отец, только способствовало учебе и подготовке к экзаменам, так как начисто отсутствовали отвлекающие факторы…

К началу мая 1948 года генерал Маргелов окончил академию и, получив назначение в Псковскую воздушно-десантную дивизию, уже 8 мая выехал на новое место службы. Туда же вскоре прибыла его дараженькая Аночка с близнецами. Конечно, на первых порах были проблемы с квартирой — ее дали комдиву только в августе. Но все квартирные неурядицы, налаживание жизни на новом месте, по словам отца, были сущими пустяками, ибо Аночка была рядом, чтобы не расставаться теперь всю жизнь, не считая командировок.

В августе 1953 года, будучи командиром воздушно-десантного корпуса, генерал Маргелов был вызван в Москву, откуда прислал последнее письмо своей Аночке (после этого писать письма не было необходимости — они теперь были рядом). Отец скупо сообщал, что ему присвоено воинское звание «генерал-лейтенант», что скоро решится вопрос о его новом назначении и, вероятно, придется жить в Москве.

Даже то немногое, что приведено здесь из писем родителей, в достаточной мере показывает их взаимные, уважительные чувства, проверенные долгими и непредсказуемыми дорогами в годы войны, которые они прошли вместе от Ленинграда до Вены. А в дальнейшем — переездами на новые места службы — из одного конца Союза в другой, пока не обосновались в Москве. Но и в Москве жизнь была достаточно напряженная, «черно-белая, как зебра» — все в ней было: и хорошее и плохое.

Но всё они с честью перенесли благодаря самоотверженной заботе друг о друге, основанной на большой, до смерти, любви!

Глава 13 У солдата есть и время личное…

Не так уж много свободных минут выпадало нашему отцу — генералу армии Василию Филипповичу Маргелову, Командующему Воздушно-десантными войсками Советского Союза, который несмотря на его высокое воинское звание, всегда гордился тем, что был Солдатом прославленной Советской Армии. Он говорил:

— Тяжелая служба солдатская, что и говорить. Но солдат — не машина. Ему нужна иногда и передышка. Даже во время тяжелых боев, пользуясь редкими минутами затишья, мы находили возможность отдохнуть. А уж в наш насыщенный нок дома уже не заводили… Много раньше, сразу после войны, была у отца легавая по кличке Треф, но по причине малолетства братья-близнецы память о нем не сохранили, хотя снимок Трефа хранится в большом альбоме, посвященном Великой Отечественной войне.

Насколько известно, у генерала Маргелова охотничьи ружья были только отечественного производства, причем в основном Тульского оружейного завода. Все ружья были 12-го калибра. Еще у него был самозарядный охотничий карабин «Медведь» калибра 9 мм известной фирмы «Байкал», снаряженный охотничьим прицелом с переменным увеличением ТО-6П. Инструкция по его применению, написанная рукой отца, хранится вместе с заводской инструкцией на карабин и прицел в нашем домашнем Кабинете-музее. Карабин «Медведь» был передан на хранение в 7-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию, куда он частенько приезжал поохотиться, с том числе и будучи в отпуске. Надеемся, что «отцы-командиры» помнят, кому карабин принадлежал, и когда-нибудь он займет свое достойное место в Музее истории Воздушно-десантных войск.

«Тулки» были в разное время вручены ему в качестве ценных подарков министрами обороны страны. С ними отец и выезжал на охоту. После его смерти в 1990 году все его ружья ушли из дома своего хозяина: по ружью получили мои братья — Анатолий и Виталий, одно ружье с всеобщего согласия наследников было подарено порученцу отца — полковнику Филиппову Вениамину Михайловичу, который был с отцом до его последних дней в течение почти 25 лет, которому он доверял, которого уважал и вообще считал близким человеком.

О том, каким охотником был отец, рассказывают легенды. Об его удачливости уже сказано, но основывалась она на всех тех качествах воина-разведчика, о которых сказано выше. Помню, как один из бывалых военных охотников рассказывал, как Командующий, в возрасте за пятьдесят, зимой по снегу, без лыж, один только смог догнать подраненного лося и добить из своего «маузера». А за свои охотничьи успехи в Литве, где стояли две воздушно-десантные дивизии, и где, естественно, он бывал в командировках довольно часто, литовские охотники подарили ему медную чеканку с изображением лося в раме из простых деревянных брусьев. Эта чеканка и другие сувениры — знаки его охотничьих заслуг также хранятся в нашем домашнем Музее.

Не всегда, правда, охота бывала удачной. Помнится, когда отец впервые взял в середине 60-х годов сына Александра (тогда еще студента) на утиную охоту под Рязань, на старицу Оки, всем не очень-то повезло. Тогда же был и старший сын Геннадий, в то время офицер-десантник. К сожалению, приехали охотники на место только на второй день после открытия осенней охоты на водоплавающую. Дичь к тому времени распугали другие многочисленные охотники и, как вынужден был признать Батя вечером у костра, «утки летали выше всех, дальше всех и быстрее всех». Только Геннадий изловчился добыть бекаса, на микроскопически маленькую ощипанную тушку которого нельзя было смотреть без слез, и старую крякву, разгрызть которую можно было только под страхом голодной смерти. Но, главное, — процесс… А как отец учил Александра маскироваться! «Тебя никто не должен видеть и слышать, а ты должен видеть и слышать всех и все, — напутствовал он его, — маскируйся, через 10 минут я проверю». Оглядевшись вокруг, юный охотник заметил в метрах ста несколько стогов сена 3–4 метра высотой. Поскольку ничего более подходящего поблизости не было, он забрался на ближайший из них и там присыпал себя сеном. Вскоре показался Батя. Поискав сына, он остановился как раз под «его» стогом и громко стал окликать, недоуменно оглядываясь по сторонам. Тогда Александр тихонько отозвался. Для отца это оказалось очень неожиданным, он только и промолвил: «Ишь, разведчик, замаскировался, думает, что его никто не видит». После этого, пожелав «ни пуха, ни пера», он ушел. Постепенно смеркалось. Пару раз Александр выстрелил по каким-то быстро проносящимся в воздухе теням… Почти в темноте шел он на зов охотников, уже сидящих у костра. Какое же это было наслаждение отдохнуть у костра в обществе бывалых охотников, к тому же объединенных неудачной охотой. Конечно, сразу возобновились прерванные появлением сына Командующего охотничьи рассказы, где быль обильно переплеталась с выдумкой. Но, главное, все испытывали теплое чувство товарищества, сплачивающее людей, сведенных вместе всепоглощающей страстью к охоте, к прекрасной нашей среднерусской природе.

Сыну Александру посчастливилось быть с отцом на охоте еще трижды и все в Литве. Было это в 1979–1981 годах. К тому времени он уже сам стал офицером-десантником, совершил около 150 парашютных прыжков, трижды десантировался внутри и совместно с боевой машины десанта БМД-1. Прыжки не пошли на пользу его здоровья, он вынужден был уйти из ВДВ. Все три раза предстояла охота на кабанов, и Александр беспокоился, не подведут ли его мои позвонки. Но все прошло великолепно — охотников поставили на «номера», где они и ожидали зверя.

Притаившись под елочкой, офицер Маргелов наблюдал, как прямо перед ним выскочила рыжая лиса и замерла, вглядываясь в его сторону. Боясь испортить кабанью охоту, он ей тихо, но выразительно предложил убираться подобру-поздорову. Она обиженно покрутила хвостом, как бы говоря, «не хочешь моего хвоста и не надо», и медленно ушла в лес. Вскоре на «злитных номерах» послышались выстрелы. Александр насторожился. Вдруг видит — два кабана — большой и маленький. Первым выстрелом, пулей, сразил он большого, вторым — маленького, килограмм на 30, картечью. Большой кабан оказался свиньей килограмм на 100, и пришлось ее добить из отцовского пистолета, который тот, как предчувствовал, дал именно сыну «добивать подранка».

Два других раза также были для Александра удачными — по два кабана за охоту. Отцу же с кабанами не везло, может, сказывалось, что он много тогда курил, да и возраст у него был уже за 70 лет. Однако же, возвращаясь на базу, все вдруг услышали в перелеске, где шел Батя, выстрел. Этим выстрелом отец сбил невесть откуда выпрыгнувшего на свою беду зайца. Вот вам и возраст!

Можно уверенно сказать, что Василий Филиппович всегда добывал зверя в честном бою. Никогда не охотился с вышки или с вертолета, единоборство было безусловное — побеждала выдержка, смекалка, умение маскироваться, физическая выносливость. Этим качествам настоящего воина, настоящего разведчика учил Батя своих «сынов»-десантников, вкладывая в это свою душу и не жалея ни времени своего, ни здоровья. За то и любят батю в ЕГО ВОЙСКАХ, даже те, кто знает его только по рассказам. А это и есть СОЛДАТСКАЯ СЛАВА!

Глава 15 Легенды и анекдоты о командующем

Командующий Маргелов любил свои войска, любил и лелеял своих десантников во всех званиях, исходя из его, порой суровых, отцовских принципов. Но больше всех любил Маргелов солдата, простого труженика. «Победу кует именно он, солдат, говорил Василий Филиппович, — и чем лучше мы его подготовим, тем с меньшими потерями и с большим уроном для противника победим». Командующий всегда шел к солдатам — в казарму, столовую, на полигон, посещал их в госпиталях, запросто разговаривал с ними вне строя. Он верил в солдата, за их промахи ругал офицеров, которые плохо подготовили подчиненных. И солдаты отвечали преданностью и любовью к своим войскам. О Бате слагали легенды, сочиняли анекдоты, что нисколько не умаляло его авторитета, поелику рассказывалось все это как о самом близком человеке, с почтением и восхищением за его неординарность и, в то же время, простоту в обращении с людьми.

Приезд Командующего в войска всегда был праздником, к этому событию готовились особенно тщательно. Любой десантник, умеющий метко стрелять, водить БМД, смело и грамотно совершать прыжки с парашютом, знающий оружие врага и другие десантные премудрости, в общем, любой настоящий воин знал, что у него появился дополнительный шанс отличиться перед Дядей Васей, а достойная награда из его рук не заставит себя ждать.

Обладая великолепным чувством юмора, генерал Маргелов даже во время серьезного разговора мог ввернуть «соленое» словечко или рассказать анекдот. С удовольствием слушал десантные байки о себе, заразительно смеясь при этом. Правда, если при этом очень перегибали палку, говорил, что это уж слишком. Известно, легенды и анекдоты носят собирательный характер, так что во всех таких народных произведениях всегда есть хоть капля правды.

Авторы предупреждают: далее приводится лишь небольшая часть того, что существует и рассказывается в войсках и на «гражданке»!

Как-то (в 70-х годах) Командующий Маргелов В.Ф. летел в очередную командировку в Псков в «родную» Черниговскую воздушно-десантную дивизию. С ним на борту самолета Ан-26 находились офицеры Управления ВДВ. Примерно через час полета на высоте около трех тысяч метров в самолете распахнулась дверь. Волна холодного воздуха ворвалась в салон, мгновенно очистив воздух от дыма папирос.

Каждый, кто слышал о подобных ситуациях, хорошо знает, что они заканчиваются весьма печально. Генералу Маргелову за время службы в десантных войсках не раз приходилось разбираться с подобными «ЧП». Однако он не потерял самообладания, хотя некоторые офицеры находились в состоянии близком к панике.

— Братцы, — обратился к спутникам Маргелов. — если уж и суждено нам погибнуть, то встретим «костлявую» с достоинством, как положено настоящим десантникам. Предлагаю принять по сто «боевых» и спеть мою любимую песню «Варяг».

Офицеры одобрительно загудели, забыв на какое-то время о грозящей им смертельной опасности, а принятые немедленно сто грамм, предложенные Командующим, подняли их боевой дух и придали уверенности в благополучном исходе.

Вышедший через пару минут из кабины пилота штурман с удовлетворением отметил про себя, что паники на борту нет, а песня о легендарном крейсере полностью захватила сопровождавших Командующего офицеров. Штурман проникся важностью момента и, приложив неимоверные усилия, сумел таки сделать невозможное и заблокировал непокорную дверь.

Полет завершился благополучно. Приземлившийся на военном аэродроме самолет встречали офицеры дивизии и машины «скорой помощи». Поздоровавшись с встречающими, Командующий спросил, указывая на санитарные машины, для чего их так много пригнали. Замявшись, комдив доложил, что они здесь для страховки, так как радист Ан-26 сообщил по рации о происшествии в полете. Маргелов похвалил командира дивизии за предусмотрительность и шутливо добавил, что «больных и обмороженных» на борту нет — так он обычно докладывал своему руководству после описанного в книге лыжного пробега Минск — Москва в 1931 году. После этого он подозвал отличившегося штурмана и, сняв со своей руки командирские часы, торжественно вручил их герою дня, а командира экипажа лишь слегка пожурил за случившееся.

Казалось, инцидент был исчерпан, но нашлась одна тварь, которая, вероятно, во время того полета сильно загадила свои новые брюки, после чего сразу же доложила о происшествии в Инстанцию. Через некоторое время Василий Филиппович был вызван в соответствующий отдел ЦК, где куратор ВДВ ознакомил его с очередной кляузой. Маргелов внимательно прочитал ту бумажонку и, не говоря ни слова, взглянул вопрошающе в глаза куратора. История не сохранила его имени, но человеком он оказался весьма достойным.

Уловив чуть насмешливый взгляд Десантника № 1 (слава Богу, это был не 1958 год), цековский куратор молча выдвинул полку письменного стола, за которым работал, и достал более 50-ти пакостных донесений «доброжелателей» без указания имен авторов. Командующий брезгливо просмотрел их и спросил, не пора ли ему после этого подавать в отставку. Куратор, улыбнувшись в ответ, напомнил, что у Командующего ВДВ казенную дачу никто не отбирал.

— При чем здесь дача? — нахмурился Маргелов.

— А при том, что партия знает, что у Вас на даче имеется специально оборудованное местечко для приготовления ухи. Лично я с удовольствием бы принял приглашение на Вашу уху, если на растопку пойдут эти бумажонки.

С этими словами он отдал Маргелову все «подметные» письма, а уже в ближайшую субботу они вместе разжигали костер для ухи, используя те поистине «исторические документы». При этом куратор заявил, что «уже никакая мразь не сможет очернить легендарного полководца, создавшего самые боеготовные войска в стране, которые еще при жизни генерала армии Маргелова В.Ф. стали называться в честь их создателя «Войска Дяди Васи».

В декабре 1971 года, когда Краев был уже командиром 108-го бронедесантного полка, взлелеянного детища Командующего. Полк был признан по итогам года отличным и лучшим в ВДВ, командир полка — награжден орденом «Красная Звезда».

Командир полка был предупрежден по телефону командиром дивизии генерал-майором Кулишевым О.Ф. о том, что в полк через час прибудет Командующий, в штатской форме, так как находится в отпуске. Действительно, примерно через час подошла вишневая «Волга» комдива, из которой вышел Командующий. Одет он был в меховой летный комбинезон, меховую шапку, на ногах — меховые унты. Выглядел бодрым и энергичным, хотя шел ему уже седьмой десяток.

После доклада Краева В.С. о том, чем занимается полк, Василий Филиппович сказал, что приехал неофициально, будучи в отпуске, так как давно не был в полку и хочет посмотреть, что же в полку изменилось к лучшему после отстранения от должности предыдущего командира полка.

— А то, понимаешь, мои подхалимы надавали тебе орденов и званий. Хочу убедиться, за дело ли? Пойдем к разведчикам, там у тебя ротой лейтенант литовец командует».

— Лейтенант Освальд Пикаускас», — подсказал командир полка.

— Правильно, — подтвердил Командующий, — я его еще с училища помню, старшиной роты был. Там у меня еще один лейтенант есть, тоже из 108-го полка, Грачев фамилия, заядлый картежник, но десантник неплохой».

— Так это же хорошо, что картежник, — поддержал тему Владимир Степанович, — Вы же не назначите офицера на должность командира полка, если он не умеет играть в преферанс.

Улыбнулся Командующий и пошли в разведроту. Личный состав роты и ее командир были на месте. Поговорив с десантниками и офицерами роты, он при всех спросил у командира полка, а почему ротный до сих пор лейтенант, ведь рота — одна из лучших в ВДВ.

Командир полка ответил, что по итогам года рота добилась отличных результатов, и ее командир представлен к присвоению очередного воинского звания досрочно, к февралю ожидается приказ Министра обороны.

— Хорошо, — сказал Командующий, — вернусь в Москву, проверю, ушло ли представление в ГУК (Главное управление кадров — Прим. авторов).

В расположении разведроты группа направилась в парк боевых машин, затем на комплекс воздушно-десантной подготовки, многоцелевой физкультурно-спортивный комплекс, в солдатскую столовую. Везде шли плановые занятия, в столовой завершалась подготовка к обеду. Вроде все было в порядке, но Командующий все время ворчал: «Развел в полку румынский бардак, за что только тебя хвалят мои подхалимы». Командир полка, естественно, помалкивал, мысленно ставя себя на место проверяющего.

В конце обхода полка Командующий говорит: «Может ты меня на обед пригласишь, или торопишься побыстрее избавиться от моего стариковского брюзжания?»

— В офицерской столовой уже идет обед, и Вас там ждут.

— А официантка у тебя все та же? Кажется, Ирой зовут, не то полячка, не то литовка. Она еще при моем Генке работала, когда он командовал этим полком.

Комполка подтвердил, что действительно официантка Ирина работает в столовой более пяти лет.

Зашли в обеденный зал, Командующий поговорил с офицерами и прапорщиками, посмотрел на цены в меню, на выбор блюд, поблагодарил заведующего столовой и прошел в отдельную комнату, где был подготовлен для него обед на одну персону. Оглядев стол, он попросил официантку принести еще один прибор для командира полка. Однако официантка сказала, что командир полка не обедает. Генерал Маргелов крайне удивился и попросил командира полка уточнить, так ли это. Командир полка Краев подтвердил, что с вступлением в эту должность в возрасте 30 лет, не обедает. Вначале не хватало времени, а потом просто отвык, но здоровье от этого не только не пошатнулось, стало еще лучше — стал чувствовать себя значительно бодрее, да и в сон после обеда не тянет.

Выслушав его, Василий Филиппович хмыкнул, но все же подтвердил свою просьбу принести для комполка столовый прибор и грамм 300 водки в графине. Пока мыли руки, все было исполнено. Сели за стол. На правах хозяина Владимир Степанович налил 100 грамм водки в стопку Командующему и на донышко плеснул себе. Увидев такую несправедливость, Командующий отнял у него графин, заменил стопки на стаканы и разлил в них водку поровну. На попытку командира полка воспротивиться такому дележу ввиду того, что гость в отпуске и ему можно, а комполка — на службе и ему категорически нельзя, Василий Филиппович отреагировал для собеседника совершенно неожиданно:

— Пей, — сказал он, — а то, если я выпью один, ты же меня после заложишь, а если нас заложит кто-то другой, я сошлюсь на то, что был в отпуске, а ты на службе, поэтому весь спрос с тебя.

После этого вступления он произнес тост: «За первый бронедесантный полк в ВДВ, за здоровье его солдат и офицеров во славу Воздушно-десантных войск!» Владимир Степанович, естественно, также опрокинул свой стакан. Хотя у него был крепкий организм, занимался спортом, имел звание кандидата в мастера спорта по офицерскому многоборью. Позже, уже став генералом, выступал на первенстве Вооруженных Сил за сборную команду ВДВ, и даже в своей возрастной категории стал призером. Но тогда водка ударила ему в голову и, осмелев, он решился задать Командующему вопрос:

— Товарищ Командующий, почему у Вас такое странное ругательство — «румынский бардак»?

Василий Филиппович удивленно посмотрел на него и сказал:

— А ты, что, не знаешь? Все ВДВ знают, а ты не знаешь. Плохо изучаете биографию своего Командующего. Ну, что ж, тогда слушай. В августе 1944 года я командовал дивизией в ходе Ясско-Кишиневской операции. Хотя дивизия не имела задачи участвовать в наступательной операции по прорыву сильно укрепленной обороны группы армий «Южная Украина», но эти десять дней запомнились мне больше всего. Дивизия должна была воспретить отход вражеских войск в свой тыл. Обстановка менялась ежечасно, если не ежеминутно — то мы окружаем, то сами в окружении. Поставленная задача была выполнена, но дивизия была сильно потрепана. Поэтому после выхода на территорию Румынии, была выведена на отдых и доукомплектование. Через три недели полдивизии триппером заболело… и я вместе с ними — самые грязные бардаки в Румынии. Вот такие легенды ходят обо мне в ВДВ, и все гордятся, что я не бросил свою дивизию в беде, а разделил ее беды вместе с подчиненными. А то, что это действительно легенда, можешь убедиться у Анны Александровны, моей жены. Не было у меня необходимости по бардакам шляться, да и некогда было. Пора бы знать, соплячок, биографию своего Командующего, — закончил Василий Филиппович.

Искренне рассмеявшись, он спросил:

— А ты поступил бы так, если бы твой полк оказался в подобной беде?

Комполка нашелся не сразу, и ответ его прозвучал, по его воспоминанию, достаточно глупо:

— Мой полк стоит в достаточно цивилизованной Литве…

Выслушав его ответ, Командующий пристально посмотрел на него и спросил:

— А если Родина пошлет во Вьетнам?

В июне 1978 года Командующий позвонил командиру 7-й воздушно-десантной дивизии генерал-майору Краеву В.С. и сказал, что завтра он прилетает в Каунас с очередной комиссией. «Готовься серьезно, это опаснее, чем комиссия по анонимке полтора года назад». Сказал и положил трубку. Комдив, естественно, не спал всю ночь, терзаясь в догадках, с чего бы вдруг взялась эта очередная комиссия.

Самолет приземлился в первой половине дня. Встречая прибывших у трапа самолета, генерал Краев обратил внимание, что вслед за Командующим из самолета выходит невысокого роста мужчина в гражданском костюме, возрастом лет за 50. Командующий доклад командира дивизии о состоянии дел прервал словами: «Я тебе заместителя редактора газеты «Правда» привез, чтобы написать о «румынском бардаке», который ты здесь развел. Вот ему и докладывай». Владимир Степанович представился этому человеку по всей форме, а тот в ответ протянул руку и сказал только одно слово — Гайдар. Комдив сразу понял, что перед ним капитан 1-го ранга Тимур Аркадьевич Гайдар, работавший в то время редактором «Правды» по военному отделу. (Прим. авторов для молодого поколения — газета «Правда» являлась ежедневным общеполитическим, весьма авторитетным и, конечно же, контролируемым изданием, печатным органом ЦК КПСС). Когда комдив и Гайдар обменялись рукопожатиями, Василий Филиппович объявил о своем отъезде в учебную 44-ю дивизию в Гайжюнай, а Гайдар до пятницы остается у Краева. «Сегодня вторник, вот вам четыре дня. Покажи ему все гарнизоны и обязательно сбрось его с парашютом, а то он подводник — нырял только в подводную пучину, а вот в бездну пятого океана не прыгал, хотя собирается писать о десантниках. В пятницу доложить мне в твоем учебном центре. Не теряйте времени», — с этими словами Командующий уехал.

Генерал Краев, зная характер Командующего, не исключал, что тот приготовил какой-либо сюрприз, например, мог в отсутствие комдива поднять штаб дивизии или часть полков по тревоге с целью внезапной проверки боевой готовности.

Поэтому сопровождать Гайдара по отдельно стоящим гарнизонам дивизии он поручил своему заместителю, а сам остался в штабе дивизии. Что же касается требования Командующего бросить Гайдара с парашютом, то этому Краев серьезного значения не придал — решил, что Командующий просто пошутил, чтобы попугать Гайдара. Тем более, что Тимуру Аркадьевичу уже было за пятьдесят, и рисковать в таком возрасте, чтобы прыгать с парашютом, вряд ли кто решится.

Утром в пятницу Гайдар и заместитель комдива вернулись из ознакомительной поездки по частям дивизии. Тимур Аркадьевич был полон впечатлений и не переставая выражал восхищение десантниками. Время приближалось к 16 часам, отлет Командующего в Москву планировался на 17.00.

Генерал Краев с Гайдаром выехали в учебный центр для доклада Командующему. Василия Филипповича они нашли в кабинете начальника учебного центра, кроме него там находился заместитель начальника оперативного отдела штаба ВДВ полковник Булатников.

Войдя в кабинет и поздоровавшись, Тимур Аркадьевич начал рассказывать Командующему о своих впечатлениях. Выслушав его, Василий Филиппович сказал:

— Спасибо, подводник, за комплименты десантникам, я об этих войсках, как ты догадываешься, знаю не из уст журналистов. Ответь мне честно, сколько раз ты прыгнул с парашютом?

Гайдар смутился, генерал Краев насторожился. Тогда Командующий спросил Краева:

— Сколько раз он прыгнул с парашютом?

Пришлось ответить, что ни разу. Василий Филиппович рассвирепел, в гневе повернулся к полковнику Булатникову и приказал вылет самолета перенести на субботу на 12 часов. Затем повернулся к комдиву и сказал:

— В вашем распоряжении 20 часов времени. Уложить два парашюта, провести тщательную предпрыжковую подготовку и завтра с утра совершить с Гайдаром по два прыжка с парашютом. Не теряйте напрасно времени.

Владимир Степанович с Тимуром Аркадьевичем поняли, что шутки кончились. Выйдя из кабинета, генерал Краев спросил Гайдара, занимается ли он физзарядкой. Журналист ответил, что не только физзарядкой занимается, но и регулярно играет в большой теннис — на уровне 2-го взрослого разряда. У комдива отлегло от сердца — значит и сердце и ноги крепкие, а это очень важно для парашютиста. Он сразу же позвонил своему заместителю по воздушно-десантной подготовке полковнику Ляхову В.А. и поставил ему задачу: к 17 часам подготовить парашюты, собрать лучших спортсменов-парашютистов, провести укладку парашютов, и провести наземную предпрыжковую подготовку Гайдара и к исходу дня доложить о готовности к совершению прыжков; прыжки назначить на 8 часов утра.

Когда командир дивизии с Тимуром Аркадьевичем прибыли на парашютно-десантный комплекс, все уже было готово к практической работе. К 23 часам Гайдар был готов к совершению прыжков. Кроме него прыжки должны были совершить комдив, начальник штаба дивизии полковник Филатов Г.В., Ляхов. и три прапорщика — мастера парашютного спорта.

В шесть утра парашютисты выехали на Каунасский аэродром. Утро было ясное, у земли — ветерок до 3 метров в секунду — вполне нормально для новичка. Надели парашюты. Инструкторы провели предстартовый контроль готовности к прыжку, подогнали парашютные системы, заставили попрыгать в парашютах. После этого заняли места в самолете. В 8.00 Ан-2 пошел на взлет. Первый заход самолета был пристрелочным, на втором заходе первым прыгнул комдив, за ним Гайдар, подстраховывал его Филатов, за ним — Ляхов.

Краев прыгал на спортивном парашюте, с задержкой в раскрытии до 5 секунд, чтобы видеть, как Гайдар отделился от самолета, и что его парашют полностью — штатно — раскрылся. Убедившись, что все в порядке, комдив раскрыл свой парашют и, наблюдая за снижением Гайдара, приземлился в 70 метрах от него. Однако Гайдар после приземления оставался лежать на земле… Владимир Степанович быстро освободился от подвесной системы и, с замиранием сердца, бросился к перворазнику, совершившему первый в жизни прыжок. Тимур Аркадьевич полулежал на правом боку и держался за голеностоп левой ноги. «Что-то с ногой», — сказал он. Краев приподнял комбинезон, осмотрел и прощупал ногу — перелома не было, слегка были растянуты голеностопные связки. Подошла санитарная машина, врач внимательно осмотрел ногу, наложил тугую повязку и констатировал, что все в порядке, можно идти на второй прыжок.

Тимур Аркадьевич посмотрел на врача с изумлением, но послушно сел в машину и поехал с Краевым к месту старта. Надев парашюты и ожидая, когда подрулит самолет, Гайдар сказал, что не хотел бы рисковать, и что, по его мнению, достаточно одного прыжка. С трудом убедили Тимура Аркадьевича сесть в самолет для второго прыжка. Когда самолет поднялся в воздух, Гайдар заявил, что ему трудно дышать, и попросил ослабить лямки крепления запасного парашюта. Краев слегка ослабил лямки и пытался разговорами отвлечь Гайдара от ненужных переживаний перед вторым прыжком. За разговорами самолет вышел на боевой курс, прошла команда «Приготовиться!» В спешке комдив забыл подтянуть лямки крепления «запаски» Гайдара. Прошла команда «Пошел!» Покидали самолет в том же порядке, как и при первом прыжке.

Парашют Гайдара раскрылся без помех, приземлился он на этот раз метрах в 50-ти от Краева. Быстро подбежав к нему, комдив увидел Гайдара, лежащим без движения на спине, глаза его были закрыты, под левым глазом образовалась большая ссадина, изо рта шла кровь. Владимир Степанович осторожно потряс его за плечо. Приоткрыв глаза и слегка разжав зубы, Гайдар пытался что-то сказать, но треть его языка беспомощно повисла на прожилке у подбородка. Врач с подъехавшей санитарной машины осмотрел травму и сказал, что нужна срочная хирургическая помощь по приживлению языка.

Командир дивизии направил полковника Филатова срочно позвонить в медсанбат и вызвать ведущего хирурга Кристального Леонида Семеновича, который во время войны оперировал Василия Филипповича по поводу осколочного ранения кисти правой руки.

Травмированного Гайдара посадили в «УАЗик» комдива и вместе с врачом погнали в медсанбат. К их приезду Кристальный был уже в операционной. Внимательно осмотрев рану, он сказал, что ничего серьезного нет — язык такой орган, который заживает в течение 3–5 дней, — и приступил к пришиванию языка. Через 15 минут операция была закончена. После чего Леонид Семенович помыл руки, взял две мензурки, в каждую из которых налил по 50 грамм спирта, одну подал Гайдару, другую оставил себе. Обращаясь к Тимуру Аркадьевичу, он сказал: «Тимур, по фронтовой традиции, когда пациент без наркоза выдержал операцию и при этом не потерял сознание, ему полагается 100 грамм «фронтовых». Но у нас нет водки, поэтому выпьем по полста спирта за то, чтобы язык был послушным, как и прежде».

Гайдар чокнулся и, с трудом разжав зубы, вылил содержимое мензурки в рот, сжал зубы и закрыл глаза. Примерно через минуту открыл глаза и довольно внятно произнес: «Как мне повезло, ведь я журналист, теперь буду меньше говорить, а больше писать». Все присутствующие в операционной зааплодировали мужеству и остроумию Тимура Аркадьевича. После этого комдив отвез Гайдара к себе домой под контроль «домашнего доктора» — супруги Лилии Павловны, а сам поехал на аэродром провожать Командующего.

По приезду Василия Филипповича Владимир Степанович доложил ему о случившемся. Как ни странно, но Командующий остался доволен происшедшим, выразив это следующими словами: «Хорошо, что он сам испытал, что с пятым океаном шутки плохи. Теперь эти писаки будут больше уважать наши войска, — и, обращаясь к Краеву, добавил — Напишите письмо Главному редактору «Правды» Афанасьеву, что его заместитель совершил журналистский подвиг, в 52 года совершил два парашютных прыжка, испытав на себе всю опасность нашей военной профессии. А Тимуру Аркадьевичу вручите голубой берет, десантную тельняшку и стропорез. Мы принимаем его в строй почетных десантников».

На итоговой проверке в Каунасской дивизии в один из полков на политзанятия в группу прапорщиков пришел Маргелов. Все шло нормально, но один из прапорщиков долго сидел над вопросом. Командующий спросил, что за вопрос. Тот слабым голосом ответил, что не знает, что такое СЭВ. Маргелов стал намекать, что это организация, у нее есть свой устав, задачи, взаимоотношения, руководство.

Прапорщик долго молчал, а потом выпалил: «Товарищ Командующий! Я не знаю, что такое СЭВ, но точно знаю, что у нас в полку такой организации нет!» Маргелов поздравил его с ответом, взял зачетную ведомость, поставил «отлично» и расписался.

В кабинете Маргелова проходит служебное совещание. Время года было такое, что многие болели традиционным гриппом. Подполковник Щербаков (автор, тогда начальник бронетанковой службы ВДВ) сидел, подперев лоб и записывал указания Командующего. Василий Филиппович медленно ходил по кабинету в рубашке без галстука, с засученными рукавами, под рубашкой видна тельняшка. Остановился и спрашивает» Щербаков, что ты на меня смотришь, как конь из-под дуги?» Щербаков вскочил и ответил, что у него высокая температура, кажется, заболел. Маргелов отпустил пару крепких слов и отправил прочь из кабинета, чтобы не разносил заразу. У двери остановил и дал на прощание последнее указание: «Вот тебе мой рецепт. Езжай домой, налей стакан водки, положи туда две ложки малины и ложку соли. Разболтай все, «дерни» и — под перину. Ночью проснешься, сменишь бельишко, еще раз «дерни». Завтра в восемь утра на работу».

В восемь в рабочем кабинете Щербакова звонит прямой телефон от Командующего: «Ты выздоровел? Помогло?» Последовал положительный ответ и благодарность за рецепт.

Июль 1967 года. В Учебном центре РВДККУ в Сельцах идут Госэкзамены. В один из дней прибыл Командующий ВДВ, с ним — полковник-десантник из Коломны. Собрал весь выпускной курс на спортгородке и стал проверять физическую подготовку выпускников. Посмотрел он их выступления и говорит: «Вот мы с полковником по сто грамм водки выпьем и по самбо весь ваш курс разгоним!»

Командующий спрашивает: «Какие есть просьбы ко мне?» Курсанты вроде бы как пожаловались ему, что вот через три недели будут офицерами, а из пистолета приходится стрелять очень редко. Командующий обращается к комбату подполковнику Карпову: «Что, тебе патронов жалко?» «Да нет, товарищ Командующий, — заикается комбат, — поправим дело». И поправил — как суббота и воскресенье — у курсантов-выпускников стрельба из ПМ и метание гранат. Намекнули тогда курсанты комбату, что выходные в общем-то предназначены для отдыха и подготовки, и неужели в этом только Командующий может разобраться… Комбат криво улыбнулся, но последующие субботы и воскресенья стали свободными.

В 1972 г. лейтенант Исмаилов был командирован с подразделением в Рязань на тушение крупных лесных пожаров. Разместили роту на территории десантного училища. Как ответственный за подразделение вел бойцов в столовую на прием пищи. В это время мимо проходили два солдата из батальона обеспечения учебного процесса. Тот, что помоложе, отдал офицеру воинское приветствие. Второй, верзила, прослуживший побольше, одернул его: «Ты что делаешь? Нечего лейтенантам козырять!»

Исмаилов остановил роту и подозвал «бывалого» солдата. Верзила подошел к нему вразвалочку: «Ну, чего звал, лейтенант?»

— Не чего звал, а «товарищ лейтенант, рядовой такой-то, прибыл по вашему приказанию.»

— Еще чего, — ухмыльнулся верзила.

Офицер напомнил ему статью Устава внутренней службы о том, что командир должен добиваться восстановления порядка любым путем, вплоть до применения оружия.

— Какого еще оружия,? — удивился тот.

Лейтенант показал ему свои руки: «Вот мое оружие!» Телосложение у него было явно не «суперменское», но, еще будучи курсантом, занимался боксом, защищал честь училища на различных соревнованиях.

— Тогда пиши расписку, — засмеялся верзила.

— Расписка не понадобится, — кратко ответил лейтенант. Тогда ему в голову не пришло, что расписку следовало взять от солдата.

Кулак верзилы описал в воздухе дугу, но офицер ушел нырком в сторону. Второй раз солдат опять промахнулся. Тут его Исмаилов и отправил в нокаут. Под бурные и продолжительные аплодисменты личного состава роты, с любопытством наблюдавшего за исходом поединка, верзила распластался на асфальте. По команде лейтенанта его взяли под руки и унесли в санчасть.

По факту избиения рядового Игнатова офицером Исмаиловым в Рязань прибыла комиссия из политотдела ВДВ во главе с полковником Анисимовым. Решение комиссии складывалось не в пользу офицера. Возможно, полковник из Москвы, сам весьма хрупкого телосложения и небольшого росточка, очень живо представил себя на месте верзилы…

Для принятия окончательного решения лейтенанта представили Командующему Воздушно-десантными войсками генералу армии Маргелову В.Ф. В сопровождении начальника политотдела ВДВ генерал-лейтенанта Близнюка И.И. провинившийся вошел в кабинет Командующего.

— Это ты, черт кривоносый, солдатиков бьешь? — удивился Василий Филиппович, — Ну, садись.

— Спасибо, товарищ Командующий, — ответил молодой офицер, — потом.

— Докладывайте, товарищ лейтенант, что у вас произошло? — более серьезным тоном сказал Маргелов.

Выслушав доклад лейтенанта, Командующий его похвалил: «Молодец, лейтенант, правильно сделал. Я бы его на твоем месте убил.»

— Как — убил? — удивился присутствующий на беседе Близнюк.

— Убивать таких солдат надо! — продолжал Командующий. — Если он в мирное время такое себе позволяет, то на войне и пулю в спину всадить сможет.

Служить офицера оставили, но представление на вышестоящую должность «задвинули».

Василий Филиппович считал главным в профессии десантника дерзость. Такую, когда человек готов сражаться против десяти врагов. В обыденной жизни он также ценил эти качества. Был у него случай, чуточку смешной. Вот его рассказ.

«Участвовал я, будучи командиром соединения, в прыжках с парашютом. Приземляюсь, гашу купол и вижу, как в пяти шагах от меня приземляется вытяжной парашют. Не сомневаюсь, что это мой, беру его, и в это время на меня буквально налетает солдат, огромный детина, глаза сверкают: «Не трогай, — кричит, — это мой, я за ним следил с воздуха!» И как рванет у меня парашют из рук. Я едва на ногах удержался. Сначала была мысль догнать нахала и наказать за неуважение к старшему. Потом понял: он не узнал меня. Одеты мы все одинаково: шлем, комбинезон… Потом я построил полк, рассказал, как было дело, и объявил этому десантнику благодарность: «Кто умеет драться за свой парашют, тот и оружие из своих рук не выпустит, и за землю свою будет сражаться на совесть».

Действительно, то время на парашютах ПД-47 применялась старая схема раскрытия купола — после отделения парашютиста снижение шло некоторое время на стабилизирующем парашюте, который поддерживал зачехленный купол, вышедший из ранца. Затем чехол отделялся от парашюта и десантник снижался под раскрывшемся куполе отдельно, а чехол — отдельно на стабилизирующем парашюте. Нередко десантники теряли свои чехлы, после приземления старались прихватить тот, что поближе.

Но после этого случая командир корпуса генерал Маргелов приказал выделять команду для сбора чехлов после прыжков.

Рассказывают, что в 1972 году Командующий ВДВ приехал в Рязанское ВДУ как раз во время вступительных экзаменов. На территории училища его сразу обступила толпа молодых ребят — обычно он всегда рассказывал им что-нибудь интересное.

Среди абитуриентов встречались смелые до нахальства ребята. Один из таких «смельчаков» поспорил с ребятами, что попросит у Командующего закурить папиросу «Беломор». Никто ему не поверил, но парень рискнул. Подходит и просит: — Василий Филиппович, дайте закурить.

Тот удивленно посмотрел на него, осмотрел толпу напрягшихся ребят и, усмехнувшись, достал из кармана брюк портсигар: «Угощайся!» Абитуриент взял папиросу, закурил, а генерал Маргелов и спрашивает его: «Ну что, е. на мать, может теперь и брюки с лампасами потребуешь?»

Курсанты Рязанского училища собрались на прыжки в лагере в Сельцах. Один из них задержался — нужно было навести порядок в роте. Ждать его не стали — догонишь! Отставать, конечно же, ему очень не хотелось. Выскочил из казармы и видит, по краю лагеря по дороге катится в сторону аэродрома «уазик». Курсант метров за семьдесят кричит с матерком: «Остановись! Обожди!» Он думал, что это машина начальника училища, а начальник, как он знал, уже был на аэродроме, руководил прыжками, значит «уазик» — пустой. Подбегает к машине, открывает заднюю дверку и, усаживаясь, кричит: «Ты что, не слышишь, е. на мать!»

А на первом сидении — генерал Маргелов, обернулся и спрашивает:

— В чем дело?

У курсанта дар речи пропал… Кое как собрался он с духом:

— Да, вот, на прыжки спешу…

Командующий ему:

— Садись в машину, е. на мать! На каком курсе? — продолжает Маргелов.

— На четвертом…»

— Скорее бы вы заканчивали, да в войска, да в войска, вашу мать! Небось, научились здесь чему-то, а войска ни хрена не умеют! БМД вам дал, а вы никак не можете их освоить!

Как-то приехал Командующий в Рязанское училище. Курсанты-выпускники, уже сдавшие все экзамены, переоделись в новенькую лейтенантскую форму — осталось только погоны пришить, собрались в одном месте. Подходят к нему и говорят:

— Василий Филиппович, мы уже без пяти минут офицеры, разрешите нам в столовую ходить вне строя?

— Запиши, — говорит он адъютанту, — разрешаю.

Без пяти минут офицеры просят еще:

— Василий Филиппович, разрешите нам в увольнение ходить без увольнительных записок? Купить кое-что надо к выпуску.

Он адъютанту (прапорщик у него был):

— Запиши, разрешаю.

Еще Командующего о чем-то попросили, он адъютанту приказывает записать — разрешает, мол.

И вот генерал Маргелов выступает на офицерском собрании училища обращается к преподавательскому составу:

— Что вы, б. ди, распустили курсантов?! Ни х… никаких увольнительных! В строй! Да с песней!

Свои воспоминания майор Буров закончил следующими словами: «А, вообще-то, он ничего, нравился нам, мужикам. От него-то и пошли многие крылатые десантные выражения. Хоть он и говорил иногда матом, но мат-то был особенный такой, подстроенный под десантный лад, для поднятия десантного духа. Он не ругал матом, а именно использовал для поднятия духа. И такой мат был красивый, дай Бог каждому такой иметь!»

Известно, что Командующий Маргелов «пробил» десантникам береты и тельняшки. Вначале береты были малиновые, а тельняшки — и не морские и не голубые, какие-то средние были, голубенькими они стали чуть позже.

Начало 70-х годов. Строевой смотр в Рязанском десантном училище… Начальник училища генерал Чикризов «одел» курсантов в комбинезоны, тельняшки и малиновые береты. Строевым шагом проходит одна коробка, за ней — другая. Командующий ВДВ, принимавший смотр, обращается к начальнику училища: «Ты что это мне, еб. на мать, (а микрофон включен, и все слышно) мухоморов показываешь?!»

После этого все малиновые береты были срочно заменены на голубые.

Одному курсанту Рязанского десантного училища трижды повезло сдавать государственные экзамены генералу армии Маргелову. Случилось это в 1985 году, тогда генерал Маргелов курировал ВДВ, будучи генеральным инспектором Генеральной инспекции при Министре обороны.

Первый экзамен был по научному коммунизму. Курсант долго и упорно отвечал на вопросы, после чего раздался характерный хрипловатый голос Маргелова: «Лейтенант, ты не то училище заканчиваешь, тебе замполитом надо быть.»

Следующий экзамен — тактика. Практическую часть сдавали в лагере в Сельцах. После сдачи экзаменов курсанты, расслабившись, отдыхали в тенечке. Вдруг, видят, по полю несется черная «Волга». Преподаватель срочно командует им: «Построиться!» Нашему курсанту выпало выступать второй раз, заново. На сей раз — перед генералом Маргеловым. Через две минуту раздался знакомый голос:

— Лейтенант, тебя ранило!»

Курсант бодро выкрикивает:

— Продолжаю командовать взводом!»

— Дурак! Тебя в голову ранило! — слышит он в ответ.

Подлетает курсант из того же взвода и еще более молодецким голосом поддерживает товарища:

— Принимаю командование взводом на себя!

Маргелов жмет им руки, благодарит и удалятся.

На 3-м экзамене по огневой подготовке «удачливый» курсант отвечает теоретическую часть. Во время его ответа на очередной вопрос, заходит Маргелов. Увидел отвечающего и говорит: «Вы что специально подставляете его, когда я захожу?» Разворачивается, хлопает дверью и уходит.

Так завершилась сдача экзаменов по огневой подготовке 1-го взвода 2-й роты.

Ветеран ВДВ майор Буров В.И., рассказавший про этот и другие случаи, добавил в конце: «Маргелов, он и есть Маргелов. Дай Бог побольше таких генералов!»

Ветеран войны и ВДВ майор в отставке Мельков Г.Т. рассказал, что слышал о генерале Маргелове во время ядерных испытаний в ходе учений в Тоцких лагерях. В учениях участвовал батальон десантников из 331-го полка. После ядерного взрыва, смотрят, по полю машина катит. Все кричат: «Стойте! Остановите машину!» А машина едет дальше. Маршал Жуков спрашивает: «Кто там едет? Кто туда поехал? Нельзя туда!» Ему докладывают, что в машине генерал Маргелов. «Ну, с ним разговаривать без толку, его х… кто остановит, пускай едет!» — с этими словами Жуков безнадежно махнул рукой.

«Даже в таких анекдотических случаях Маргелов показывал, что он — генерал, действительно генерал. И, действительно, вояка! К тому же — грамотный, все служебные инстанции прошел.»

Так вспоминают о Василии Филипповиче ветераны-десантники, прошедшие суровыми дорогами войны!

Рассказывая генералу Орлову о Маргелове, десантник-майор вспомнил несколько эпизодов, показывающих, что десантники знали о своем Главкоме много интересных фактов, буквально вошедших в легенду о любимом генерале. Мне врезались в память несколько зарисовок из рассказанного тогда майором, что я и попытаюсь воспроизвести на страницах данного очерка.

Как опытный командир и воспитатель, генерал Маргелов огромное внимание обращал на состояние пищеблоков в войсках, их укомплектованность опытным и квалифицированным персоналом. В любой свой приезд в войска он обязательно проверял состояние солдатских столовых. Однажды, когда Василий Филиппович посетил Учебный центр Тульской дивизии, он зашел в помещение столовой, где его встречал обслуживающий персонал.

— Елки-палки, Маша! — радостно воскликнул прославленный генерал, увидев опытного организатора поварского дела и умелого кулинара, и идя ей навстречу.

— Ты все еще трудишься и продолжаешь кормить моих ребяток?! — вопрошал Командующий, заключая Машу в командирские объятья.

Оказывается эту Машу генерал Маргелов давно знал как хорошего знатока солдатской кухни, и именно он рекомендовал ее, когда под Тулой развертывался пищеблок Учебного центра.

Второй эпизод тоже был связан с приездом Главкома в Тульскую дивизию. Выслушав рапорт встречавшего его комдива, генерал Маргелов по своему обыкновению здоровался с дежурной службой и заметил, как один из прапорщиков старается не попасть ему на глаза.

— Ты что, Петрович, прячешься от меня, ну-ка выходи на свет божий, — сказал генерал.

Прапорщик приблизился как-то боком, стремясь не показывать Главкому правую сторону своего лица.

— Ты чего нос воротишь, Петрович? — заметил Командующий, — смотри прямо.

— Да зуб болит проклятый, товарищ генерал, — ответил прапорщик. — Неудобно же демонстрировать Вам раздувшуюся щеку. Вид не строевой.

— А что же ты к зубодеру не идешь? — спросил генерал.

— Записался в поликлинику, завтра поеду, — ответил Петрович.

Главком бурно прореагировал на этот факт и дал команду принять меры к развертыванию в ближайшие же дни стоматологического кабинета на базе дивизии. Команда Главкома была выполнена в срок.

Весть о таком заботливом отношении Командующего ВДВ к людям по беспроволочному телеграфу разносилась мгновенно по войскам, и авторитет генерала Маргелова рос не по дням, а по часам. Любовь к нему в войсках от мала до велика была неподдельной.

И еще один эпизод врезался мне в память из того, что так восторженно рассказывал нам майор-десантник о бывшем Главкоме ВДВ.

В войсках было широко известно, что Командующий внимательно следил за тем, чтобы постоянно совершенствовалась боевая выучка личного состава, и чтобы не было ни одного командира любого ранга и ни одного солдата, который не прыгал бы с парашютом. Он спокойно относился к периодически проводившимся смотрам в войсках, которые организовывались вышестоящими штабами Минобороны, будучи уверенным в высоком уровне боевой и политической подготовки вверенных ему войск.

И вдруг однажды ему раздался звонок из дивизии, подвергавшейся такой командирской проверке сверху. Взволнованный голос докладывал, что смотр подходит к завершению, все проходит нормально, но под угрозой общая оценка, поскольку один солдат смалодушничал и отказался совершить прыжок с парашютом.

Для Главкома это было необъяснимо. Поэтому он не стал выяснять детали и дал лишь команду задержать проверяющих до его прибытия в дивизию. Генерал немедленно вылетел на место и уже через несколько часов лично разбирался с обстоятельствами назревавшего ЧП. А именно так Василий Филиппович рассматривал отказ кого-либо от прыжка с парашютом.

Главкому показали солдата, отказавшегося прыгать. Он прошел наземную подготовку, имел по всем параметрам приличные показатели, но не смог преодолеть страх высоты. Генерал Маргелов не стал вдаваться в детали, надел парашют и вместе с солдатом пошел к самолету.

Что уж там наверху говорил генерал солдату, знает, наверное, только тот незадачливый воин-десантник, да Всевышний. Важен был результат. Вскоре от самолета, набравшего нужную высоту, отделились две фигуры, над головами которых в положенное время раскрылись купола парашютов. Приземление прошло нормально, и дивизия получила привычную положительную оценку. А Главком отбыл в Москву.

Всего три эпизода, которые мы услышали из уст майора-десантника, но они наглядно раскрывают сущность генерала Маргелова и убедительно показывают, что для него не было мелочей там, где дело касалось вверенных ему войск. Внимательное, чуткое отношение к людям в сочетании с высокой требовательностью к себе и подчиненным, с целеустремленной деловитостью и необычайно развитой ответственностью перед страной и народом по праву снискали Василию Филипповичу любовь и уважение в Воздушно-десантных войсках.

О незабываемом Человеке, Отце для солдата-десантника, заботливом командире, честном, способном на благородные поступки — Василии Филипповиче МАРГЕЛОВЕ.

Моя служба в Воздушно-десантных войсках началась с октября 1958 года, когда я окончив МВУС — Муромское военное училище связи (в 1963 г. переведенное в Новочеркасск), прибыл лейтенантом в Отдельный батальон связи 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. А первое знакомство с Василием Филипповичем Маргеловым состоялось в августе 1961 года, когда он прибыл с офицерами штаба ВДВ проверять боеготовность частей и подразделений дивизии. Нас подняли по тревоге, мы вышли в исходные районы и началась проверка.

Батальон связи вызвали на стрельбище. Кто служил в Туле, те отлично должны помнить Тесницкие лагеря, танкодром, стрельбище, полосу препятствий и другие объекты, где в летний период обучения совершенствовалась боевая подготовка десантников.

И вот мне, еще лейтенанту, но уже ожидавшему очередную звездочку, выпала «честь» начать стрельбу личным составом моего взвода радиостанций Р—115. Командир роты майор Дудов и батальона — подполковник Антипов заинструктировали меня и личный состав взвода. Грешным делом подумал, хоть бы ушли скорее и не дергали ни меня, ни солдат. И тут вижу, направляется к моему взводу генерал в сопровождении группы офицеров. Я подал команду: «Взвод! Смирно!», так как командир роты и батальона стояли спиной к подходившим. Командир батальона доложил о готовности взвода.

И здесь я впервые увидел Василия Филипповича Маргелова, как говорят, живьем. Он поздоровался со взводом, затем подошел ко мне. Я представился, он протянул руку, и когда моя ладонь утонула в его мощной и крепкой ладони, в голове у меня мелькнуло — не дай Бог попасть под его горячую руку. Спросил меня, откуда родом, сколько совершил прыжков, какое училище закончил. Я ответил на все вопросы, и тогда был задан самый каверзный вопрос: «А как будешь стрелять, ведь по твоему взводу будет дана оценка всей роте? Не боишься?» я чуть замялся, но ответил — думаю, твердо, не подведем. «Тогда действуй и не обращай на нас внимания.» И вот после таких слов, честное слово, как-то на душе стало спокойнее. Видимо, это передалось и личному составу. Все стреляли как никогда уверенно, и взвод получил за стрельбу оценку «отлично».

Я построил взвод, доложил Командующему, и он, поблагодарив взвод за отличную стрельбу, объявил всему личному составу благодарность. И, уже обращаясь к командиру роты, спросил:

— А когда он будет обмывать очередную звездочку?

— Все уже готово, — ответил ротный.

— Ну, что, тогда заранее поздравляю, смотри, не подведи.

И опять я ощутил крепкое пожатие его руки.

— Не подведу! — ответил я.

— Здесь все ясно, пошли дальше.

Я подал команду «Смирно!» Василий Филиппович по-отечески махнул рукой и пошел с офицерами к взводу, где сдавали зачеты по выполнению нормативов ПХЗ (противохимическая защита — Прим. ред.).

Эти короткие минуты общения я запомнил навсегда. Простота, человечность, отеческое отношение — многого стоят, и такое не забывается.

Вскоре я получил очередное воинское звание «старший лейтенант», а в октябре 1965 года был переведен для прохождения дальнейшей воинской службы в Москву, на УС (Узел связи) Управления Командующего ВДВ, на должность дежурного по связи.

Будучи дежурным по связи, мне приходилось ежедневно общаться с Командующим, так как из его кабинета был прямой провод к дежурному по связи.

В начале 60-х годов переговоры Командующего с командирами дивизий и частями мы обеспечивали по открытым междугородним телефонным каналам связи, методом заказа разной степени срочности, а также по закрытым телеграфным каналам. Для переговоров по телеграфу Командующий приходил на Узел связи, и телеграфистки обеспечивали ему переговоры с командирами воздушно-десантных дивизий или с другими лицами.

За шесть лет работы в должности дежурного по связи я убедился, как многогранен характер нашего Командующего, как чутко и заботливо он относился к подчиненным. Мог быть суровым и требовательным, даже жестоким, когда дело касалось разгильдяйства и халатности отдельных должностных лиц в исполнении своих обязанностей, и по отечески заботливым к солдату и офицеру. Был со мной такой случай.

Дежурный по связи заступал на дежурство на сутки. А при проведении тренировок по связи или в ходе учений, личный состав Узла связи обеспечивал работу на стационаре и ЗКП (запасной командный пункт — Прим. ред.). нагрузка при этом возрастает в два, а то и в три раза. А я простудился, температура под 39 градусов, но вторые сутки я на казарменном положении, замены нет. Сижу в своей «конуре», комнатушка два на два с половиной метра, лицо — красное, все горит. Обеспечиваю телефонный разговор Командующего с комдивом 105 вдд. Василий Филиппович узнавал нас, дежурных, по голосам, и не успевали мы произнести несколько первых слов, когда он звонил по прямому телефону, в ответ можно было сразу услышать:

— Рябов, здравствуй. Давай мне всех моих…

— С кого начать?

— С самого «теплого» (имелся в виду комдив Ферганской дивизии).

После такого короткого разговора он клал трубку. Все ясно, и я начинал заказывать всех по «междугородке». А тут я хриплю, и Командующий меня не узнал.

— Что, новенький? — спрашивает.

— Нет, это Рябов, чуть приболел, — говорю.

Обеспечил Командующему три первых переговора, сижу. И вдруг входит на Узел связи Маргелов в сопровождении начальника УС подполковника Панкова Геннадия Ивановича. Когда Командующий приходил на Узел связи, он со всеми здоровался с теми, кого встречал.

Я выскочил из своей «конуры», хриплым голосом представился ему. Он протянул мне руку и говорит:

— Так это ты так хрипишь? И рука горячая.

Поворачивается к Панкову и говорит:

— Что держишь на службе больного? Он весь горит. Нет замены — садись сам и работай. А ему дай машину и пусть едет домой лечиться. Понял?

Я пытался что-то проговорить, но он мне дал и рта открыть

— Молчать! Выполнять приказ. Немедленно в машину и домой.

Геннадий Иванович — под козырек: «Есть!»

И тут вдруг выскакивает из аппаратной Игорь Виноградов:

— Здравия желаю, товарищ Командующий!

— Ты в этом, — и показывает на аппаратуру, находящуюся в комнате дежурного по связи, — соображаешь?

— Так точно!

— Вот садись и дежурь. Видишь Рябов какой — напился и ничего не соображает! — а сам улыбается.

Так и отправил сам Командующий меня домой лечиться.

Да, за такого Человека в огонь и воду пойдешь, не задумываясь.

А вот другой пример, показывающий Василия Филипповича, его честность, порядочность и умение найти в себе мужество извиниться перед подчиненными, если он оказался не прав.

Произошло следующее.

Я получил от НС — начальника связи — генерал-майора Драпуна А.А. приказ — передать срочную информацию на Витебск, в 103-ю дивизию. Оставить рабочее место не могу — вдруг прямой звонок от Командующего. А он страшно не любил, если сразу не поднимешь трубку, когда он звонит. Стою на пороге, дергаюсь. Вижу, идет телефонистка Валя Петрова.

— Валюша, выручай, срочное поручение от Драпуна надо передать, послушай телефон, особенно слушай красный (прямой Командующего). Ясно?

А сам бегом в аппаратную, сажусь за аппарат и, вызвав дежурного по связи в Витебске, передаю приказ НС ВДВ. Закончил передачу и слышу резкий звонок «прямого». Бегом к себе, а Валентина Петрова уже кладет трубку, а глаза у нее круглые. Говорю ей, спасибо, иди, а сам поднимаю трубку «прямого» и докладываю:

— Дежурный по связи Рябов, слушаю Вас, товарищ Командующий.

А в ответ: «Что за б…. у тебя там трубку берет?». Я говорю, что это была Валентина Петрова, а я был в аппаратной. Василий Филиппович чуть задумался и говорит:

— Валя рядом?

Говорю, нет. Она ушла.

— Пойди к ней и извинись за меня!!!

Вот такой у нас был, и пока мы живы, он есть — Василий Филиппович Маргелов.

Не могу не умолчать еще об одном эпизоде моего личного общения с Василием Филипповичем Маргеловым.

Дело было зимой, мороз под двадцать градусов, с ветерком. А я в хромовых сапогах и повседневной шинели руковожу загрузкой в самолет нашей БМД-1КШ (командно-штабная боевая машина десанта — Прим. ред.) в 76 вдд.

Заместитель командира дивизии по тылу после загрузки машины в самолет решил сэкономить место в грузовом отсеке и приказал поверх станции, прямо на рамочные антенны, укладывать своё кухонное хозяйство. Я начал доказывать полковнику, что этого делать нельзя — можно повредить антенны, а результат — командир дивизии не будет обеспечен связью. Дело дошло до повышенных тонов, и мне с экипажем машины пришлось чуть ли не силой препятствовать полковнику творить это безобразие. И, вдруг, слышу голос В.Ф. Маргелова: «Полковник, если не понимаешь, так слушай, что говорит связист. Грузи свои железки на другой борт.» Полковник ретировался из нашего самолета, а Командующий говорит мне:

— Давай, сюда прыгай, совсем замерз.

А рядом с В.Ф. Маргеловым стоит его порученец В.М. Филиппов (он просил, чтобы его звали Евгений, хотя по паспорту он — Вениамин — Прим. ред.) с «дипломатом».

— Давай, накрывай, видишь, связь совсем замерзла, пора согреться.

Филиппов тут же «накрыл» импровизированный стол: на солдатское полотенце выложил банку мясной тушенки, лук, соль, бутылку водки, соленые огурцы, два стакана. Женя Филиппов (а я его знаю с 1958 года, когда он, будучи начальником станции Р—118, в звании старшего сержанта приезжал в 106-ю вдд, и мы с ним испытывали новые средства связи) разлил водку в два стакана. Василий Филиппович взял стакан:

— Ну, что, за успех, и чтоб не замерзнуть.

Чокнулись. Он «махнул», не поморщившись, а я, чуть пригубив, поставил стакан. Он так на меня посмотрел и говорит Филиппову:

— Это разве десантник? А ну, не позорь десантные войска. Что из себя «целочку» ломаешь…

Пришлось доказать, что я — десантник. Но потом держался, неизвестно за счет каких сил. Однако все, что положено было сделать, выполнил. И не замерз.

Даже в такой ситуации Василий Филиппович проявил заботу, человеческое отношение к офицеру, мгновенно оценил сложившуюся обстановку и принял правильное решение, поддержав младшего по званию.

В вышеизложенных воспоминаниях об этом уникальном и удивительном Человеке я правдиво и без преувеличений старался показать, под чьим началом мне посчастливилось служить в Воздушно-десантных войсках на протяжении семнадцати лет.

Попал десантник на гарнизонную «губу», а тут Командующий в полк прибыл и приказал показать ему «штрафника». Солдатик доложил о прибытии и, вдруг набравшись храбрости, заявил: «Мне еще батька говорил, какой же солдат, если на «губе» не сидел!» А Командующий ему: «А какой же ты, к хренам, десантник, если не избежал этого!»

Двое новых русских, один из которых служил ранее в ВДВ, разговорились в ресторане. Выпив от души, они стали спорить, кто из них более другой.

— Я, — хвастается первый, — был глабухом в МММ у самого Мавродия.

— А я, — гордо отвечает второй, — служил в ВДВ в войсках у самого Дяди Васи.

— А что это за войска такие? — спрашивает бывший главбух.

— Ну, блин, ты даешь, коли не знаешь, что так называются Воздушно-десантные войска.

— Подумаешь, смертник хренов, — начинает издеваться подвыпивший экс-главбух.

— Ладно, — говорит десантник (а бывших десантников просто не бывает в природе), — я, может быть и смертник, но живой. А тебе, сучара, следовало бы знать, что одно их толкований ВДВ — Вряд ли Домой Вернешься!

С этими словами ветеран-десантник выхватил покрытый позолотой наган и влепил обидчику пулю прямо в сердце. Вторую же, контрольную, в голову, как учили…

Офицер-десантник после приема у Командующего прибыл для продолжения службы в одну из приморских арабских стран в качестве советника. Проходит шесть месяцев. Его спрашивают:

— Иван, как же ты обходишься без женщин? Что, мужик, деньги экономишь?

— А я, — отвечает он, — выловил а прибрежных водах симпатичнейшую акулочку. Выбил ей зубы, поместил ее в свою ванну и назвал Акулиной Ивановной. Вам что, рассказывать, как она скрашивает мое одиночество?

— Ну ты, Ваня, даешь! Врешь ты все нам… Давай проверим.

— Пожалуйста, — ответил но, — пошли ко мне.

Пришли, выпили, закусили. А потом и говорят:

— Ну показывай, Иван, свою Акулину Ивановну.

Пошли в ванную, — ответил десантник.

Зашли. В ванне налита вода, а «подруги» нет.

— Где же твоя симпатия? — спрашивают гости.

Иван задумчиво чешет голову и молвит:

— Вот сука, опять пошла налево!