Десерт по имени Аля

Глава 19. Живой человек

Та же ночь:

01:00

Михаил

– Что ж вы так долго!

Жму руку оперативникам и приглашаю войти.

Мой знакомый отправил ко мне двоих дельных ребят из уголовного розыска. Сказал, в момент отыщут пропажу, где бы она ни была. Спецы как раз по профилю.

Один из них лет сорока, лысый, зато с такими широкими бровями, что они похожи на две лопаты. Второй младше: черные кудрявые волосы еще не тронуты сединой, однако усы добавляют ему несколько лет. Оба среднего роста, поджарые, одеты в штатское.

– Старший следователь Васильев, – представляется лысый и жмет мне руку.

– Попов, младший следователь, – протягивает руку усатый.

Только что мне с их фамилий, меня всего уже трясет от неизвестности.

– Кофе? – зачем-то предлагаю я.

Они соглашаются, и мы идем на кухню, где я судорожно пытаюсь сообразить, в какой же банке он находится.

– Что-то не так? – спрашивает старший следователь, заметив мои метания.

– Обычно на кухне всем заправляет жена… – бормочу я.

Только сейчас понимаю: за то время, что мы здесь жили с Алей, мне ни разу не приходилось делать кофе самому. Хватаю первую попавшуюся банку, и мне неожиданно везет – натыкаюсь на растворимый порошок, который пьет по утрам Аля. Она не большая любительница натурального напитка. Достаю кружки, лезу ложкой в банку и никак не могу сообразить, сколько этого коричневого порошка нужно на порцию.

– Вы в порядке? – снова интересуется моим самочувствием Васильев.

Как раз закипает чайник; я все-таки мешаю в кружках какую-то бурду и сажусь за стол.

– Ни черта я не в порядке! – признаюсь следователю. – Может быть, ее просто за что-то по ошибке забрали в полицию?

Мой мозг без остановки выдает возможные версии.

Васильев качает головой:

– Мы уже получили информацию от коллег. Ни в одно отделение она не попадала…

– А больницы? – спрашиваю с надрывом.

– Больницы еще обзванивают… морги тоже… – отвечает мне младший следователь.

При слове «морг» мое сердце чуть не разрывается.

– Она живая, я чувствую! – отвечаю я, с трудом узнавая свой голос: такой он стал осипший и резкий.

– Рассказывайте всё по порядку… – просит Васильев и достает блокнот, садится рядом.

Пока ввожу старшего следователя в курс дела, его напарник спрашивает, можно ли осмотреться. Мне совершенно не улыбается, что какой-то чужой мужик будет расхаживать по моему дому, но я киваю. Что угодно, лишь бы нашли мою Алю. Может быть, я что-то проглядел…

– Так говорите, вы не знаете точно, когда она пропала? – уточняет Васильев.

– Получается, что так… – хриплю я и пытаюсь прокашляться.

– То есть вас не было пять дней… – начинает он рассуждать вслух. – Вы понимаете, что это сильно усложняет дело?

Я смотрю в его совершенно безразличные глаза и с трудом сдерживаю желание заорать во всё горло. Он тем временем продолжает:

– За пять дней с ней могло случиться всё, что угодно… Или, может быть, она банально от вас ушла?

Когда он произносит это, я вспоминаю последнюю ночь перед отъездом на семинар. Мы легли спать немного раньше, но до того, как уснуть, я долго занимался с Алей любовью. Она вела себя как обычно, отвечала на поцелуи и ласки. Нет, если бы что-то было не так, я бы почувствовал.

– Аля меня любит! – упрямо заявляю я. – Она ни за что бы от меня не ушла! Да и потом… без вещей, без кредитки?! У нее есть золотая цепочка – единственная ценность, оставшаяся от погибших родителей. Я нашел ее на тумбочке у кровати. Если уж на то пошло, цепочку она точно забрала бы! Разве так уходят, чтоб совсем без ничего? И в холодильник загляните! Жена купила семь йогуртов: она обычно ест один по утрам. Трех нет и мусора тоже нет. Значит, как минимум три дня, пока меня не было, она оставалась здесь…

Васильев прищуривается, спрашивает угрюмо:

– Откуда вы знаете, что йогуртов было семь?

– Аля пользуется моей картой, и мне на телефон пришло сообщение о покупке, совершенной в молочном отделе! Я знаю, сколько стоят эти йогурты, она постоянно покупает их в одном и том же количестве. Сумма пришла как за семь, а в холодильнике их четыре, и больше ничего молочного! – объясняю. – Вы бы стали покупать семь йогуртов, если бы собирались уходить, пока я в командировке? Не думаю…

Тут в кухне снова появляется Попов.

– Я кое-что нашел! – восклицает он и показывает Алин разбитый телефон. – Немного порылся…

– Он сломан! Аля уронила его на плитку. Что-то с приемом, на него теперь не дозвонишься… – поясняю я.

– Это обманка! – заявляет мне младший следователь.

– В смысле? – хмурюсь я.

– В том смысле, что это не может быть телефон девушки, которой всего двадцать один год! Если только она успела походить с ним хоть неделю…

– Она купила его три месяца назад!

– Тогда где все приложения, которые так любят современные дамы? Где инстаграм, ВКонтакте, почта… хоть что-нибудь? Хоть голимые гороскопы с предсказаниями! Это не может быть телефон молодой девушки…

– Я запрещал… – хмыкаю.

– Гороскопы? – наморщив лоб, уточняет Попов.

– Соцсети… – объясняю я. – Аля ими не пользовалась!

– А подругам звонить вы ей тоже запрещали? – усмехается Попов. – Тут ни одного женского телефона в записной книжке: Михаил сотовый, Михаил рабочий, парикмахерская, прачечная, какая-то служба доставки товаров и… всё! У меня девушка ее возраста – с телефоном не расстается, всё время кому-то что-то печатает, набалтывает на диктофон… А здесь пусто. Где контакты? Ваша Аля ведь живой человек!

– Ей хватало меня! – говорю это и сам начинаю сомневаться в своих словах.