Десять величайших открытий в истории медицины

Глава 8 Николай Аничков и холестерин

Спросите любого зоолога или эпидемиолога, какое животное убило и убивает до сих пор больше всего людей, и без всякого сомнения вам ответят: «Кобра». Несмотря на множество антитоксических средств, жертвами этой змеи ежегодно становятся от пяти до десяти тысяч жителей Индии. Герпетологи считают наиболее опасной не относительно длинную (10–15 футов), а короткую (5 футов) индийскую очковую кобру. Эта змея в темноте проникает в дома в поисках мышей и крыс и при случайной встрече с ничего не подозревающим человеком вонзает в него свои смертельные зубы.

Специалисты ошибаются. На протяжении тысяч лет самым страшным врагом человечества была и остается безопасная с виду курица. Она убивает не клыками и не когтями, у нее совсем другое орудие убийства. Дело в том, что в желтке куриного яйца содержится в десять раз больше холестерина[111], чем в таком же по весу куске говядины, свинины, рыбы или даже куриного мяса. Другого органа или ткани (за исключением мозга) с подобным содержанием этой смертельной субстанции просто не существует.

При этом, в отличие от мозга, который люди в цивилизованном мире употребляют в пищу относительно редко, яичные желтки присутствуют в наших супах, соусах, выпечке, хлебе, макаронных изделиях, мороженом и даже в наших напитках (вспомните о различных молочных коктейлях и гоголь-моголях). Даже лишившись правой руки, современный повар все равно сможет стряпать изысканные блюда; если ему не удастся самостоятельно отделить желтки от белков, он воспользуется специальными заготовками (конечно, скрепя сердце).

В этой главе мы расскажем о том, как изучение куриного желтка привело к тому, что холестерин был признан смертельно опасным. Мы также попытаемся объяснить, почему это открытие, сделанное более восьмидесяти лет назад, до сих пор не до конца признано некоторыми учеными.

Миллионы людей, живших на Земле в разные времена, умирали от артериосклероза — болезни, приводившей к закупорке коронарных, мозговых или висцеральных артерий, однако на протяжении столетий эта болезнь не привлекала особого внимания ученых. Даже когда в 1799 году великий английский врач Калеб Парри опубликовал свои данные о том, что закупорка венечных артерий приводит к развитию стенокардии, его результаты не вызвали большого интереса[112].

В XIX веке интерес к проблеме артериосклероза вырос, но проведению настоящих исследований мешали противоречия по поводу причины заболевания. Первая, преобладавшая точка зрения заключалась в том, что артериосклероз представляет собой просто одно из проявлений процесса старения, а вовсе не является заболеванием. Согласно второй точке зрения, сторонником которой был один из лучших патологоанатомов XIX века немец Рудольф Вирхов, артериосклероз, безусловно, отдельное заболевание, но причина его в каком-то серьезном нарушении метаболизма в самой артерии[113]. Третья точка зрения, которую ревностно отстаивал австрийский патологоанатом Карл Рокитанский, состояла в том, что процесс артериосклероза является следствием прилипания к стенкам артерии сгустков, постепенно превращающихся в типичные артериосклеротические бляшки[114].

Приверженцы каждой из трех противоречащих друг другу теорий настолько не сомневались в своей правоте, что даже не пытались решить проблему экспериментально, путем воспроизведения болезни у животных. Разглядывая пораженные артериосклерозом сосуды как невооруженным взглядом, так и под микроскопом, в увиденной картинке каждый находил подтверждение собственным теориям.

Помимо споров о причине артериосклероза, существовали и разногласия по поводу того, какой именно слой артерии в первую очередь поражается патологическим процессом. Одни полагали, что процесс начинается во внутреннем, выстилающем слое, так называемой интиме артерии, а другие настаивали на том, что первым поражается средний, мышечный, слой. А были и такие патологоанатомы, которые утверждали, что процесс артериосклероза начинается с внешнего слоя, или адвентиции, артерии.

Первый по-настоящему крупный шаг в изучении проблемы сделал немецкий патологоанатом Ф. Маршан, в 1904 году предложивший для описания нарушения, которое, как он твердо верил, начинается с внутреннего слоя артерии, термин «атеросклероз»[115]. Тем самым Маршан провел дифференциацию между этим поражением и прочими, начинающимися с других слоев артерии. Первое предположение о возможном участии холестерина в патогенезе заболевания появилось после того, как в 1910 году другой немецкий ученый (и будущий нобелевский лауреат) А. Виндаус сообщил, что в местах атероматозных поражений содержится в шесть раз больше свободного холестерина, чем в нормальной стенке артерии, а этерифицированного холестерина — в двадцать раз больше[116].

Хотя ретроспективно мы можем признать важность этих двух исследований, ни одно из них не привело к выявлению основной причины атеросклероза — ее нашла маленькая группа молодых русских ученых, сосредоточивших свои усилия на изучении такого внешне безобидного объекта, как куриное яйцо. Лидером этой группы стал замечательный ученый Николай Аничков.

Николай Аничков родился в Санкт-Петербурге 3 ноября 1885 года. Его отец принадлежал к древнему и знатному роду. Первый Аничков попал на Русь с Золотой Ордой; известно, что он принял крещение в 1301 году. Прадед ученого в 1746 году получил дворянство; в XIX веке большинство Аничковых-мужчин были офицерами. Отец Николая, однако, нарушил эту традицию — пошел по гражданской линии, стал товарищем министра просвещения, позже сенатором и действительным тайным советником. Его жена, мать Николая Аничкова, была дочерью крупного деятеля Русской церкви Иосифа Васильева, построившего православный собор Александра Невского на улице Дарю в Париже. Это была достойная во всех отношениях женщина — преданная жена и прекрасная мать.

В 1903 году Николай Аничков, рано обнаруживший незаурядные способности, блестяще окончил гимназию — с золотой медалью. Сразу после этого его приняли в Императорскую военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге — старейшее и самое престижное медицинское учебное заведение в тогдашней России. Учась в академии, он углублял свои знания, одновременно работая в отделении патологической анатомии. В 1912 году он получил докторскую степень.

Огромной удачей для Аничкова стало то, что в 1908 году в академии проводил свои эксперименты врач А. И. Игнатовский, пытавшийся впервые в истории вызвать атеросклероз у подопытных животных. С этой целью он кормил кроликов смесью яиц и молока. Можно представить себе радость ученого, когда через несколько недель такой диеты он обнаружил в аортах кроликов такие же серовато-белые бляшки, какие наблюдались у людей. Ему впервые удалось экспериментальным путем воспроизвести атеросклеротические бляшки.

Игнатовский ошибочно полагал, что спровоцированный им атеросклероз развивался под действием протеинов, содержавшихся в молоке и яйцах. Он опубликовал свои выводы[117], но по каким-то причинам не продолжил опыты.

Аничков и его подчиненные в отделении патологической анатомии заинтересовались результатами Игнатовского. Один из молодых сотрудников, Н. В. Стуккей, вероятно, по предложению Аничкова, повторил опыт Игнатовского — однако он разделил кроликов на три группы, получавшие разные диеты. Первая группа получала к корму добавки в виде жидкой вытяжки из мяса, вторая — яичные белки, а третья — желтки. Стуккей обнаружил, что атеросклеротические бляшки развивались только в аортах кроликов, получавших желтки. Этот факт ясно свидетельствовал о том, что причиной атеросклероза была вовсе не богатая белками пища, как полагал Игнатовский. Судя по всему, развитие одной из самых коварных болезней человека зависело от какого-то вредоносного вещества, содержавшегося в яичном желтке[118].

«Необходимо определить, какой компонент желтка потенциально способен привести к развитию заболевания» — так, наверное, подумал молодой Аничков, потому что, ознакомившись с выводами Стуккея, он сразу решил продолжить опыты по скармливанию желтков кроликам, а затем провести анализ атеросклеротических бляшек на предмет выявления в них повышенной концентрации какой-либо химической субстанции.

Поскольку сам Аничков в это время заканчивал свою докторскую диссертацию, посвященной воспалительным заболеваниям миокарда, работы по кормлению кроликов желтками и изучению развивавшихся в аорте атеросклеротических бляшек выполнял, под его руководством, другой ученый — С. Халатов. Обследуя кроликов, питавшихся желтками, он выявил интересный феномен. В их бляшках обнаруживалось великое множество капелек, схожих с жировыми (липидными) и обладавших определенными оптическими свойствами. Такие же липидные капельки в изобилии присутствовали и в печени подопытных кроликов[119].

И Халатов, и его наставник Аничков прекрасно знали, что эти физические свойства присущи холестерину; они также знали, что этими же свойствами обладает и другая химическая субстанция — фосфолипид. Более того, нельзя было исключить вероятность того, что липидные капельки появлялись вследствие разрушения стенки аорты или печени.

Видимо, получив эти результаты, Аничков и Халатов пришли к выводу, что ответственность за развитие атеросклероза у кроликов, получавших яичные желтки, несет содержащийся в желтках холестерин. На этом основании они стали давать кроликам пищевую добавку, состоявшую из чистого холестерина, а через несколько недель умертвили кроликов и исследовали их артерии. То, что увидели и описали эти два врача в 1913 году, стало одним из десяти величайших открытий медицины: русские ученые обнаружили, что холестерин не просто вреден для здоровья, а является главным фактором в развитии атеросклероза[120].

За открытия атерогенных свойств холестерина, поглощаемого с пищей, Аничков получил в качестве вознаграждения возможность стажировки за рубежом. Он уехал в Германию и поступил на работу в лабораторию Людвига Ашоффа, считавшегося в то время самым выдающимся немецким патологоанатомом. А через четырнадцать месяцев началась Первая мировая война; Аничкову, как подданному Российской империи, грозило тюремное заключение. Но тут помог сам Ашофф — благодаря ему Аничков сумел уехать в Швейцарию, а затем вернуться в Санкт-Петербург, и в 1914 году он приступил к работе на факультете Военно-медицинской академии. В 1916 году Аничков ушел на фронт — работал старшим врачом военно-санитарного поезда. В 1917 году он вступил в большевистскую партию и до конца оставался убежденным коммунистом.

В 1920 году его назначили руководителем отдела общей патологии Института экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге, и этот пост он занимал до последних дней своей жизни. Он принимал участие во многих медицинских исследованиях, включая продолжавшиеся в течение двадцати лет исследования инфекционных болезней, заживления ран и ретикулоэндотелиальной системы. В 1939 году он был избран в Академию наук СССР, самое влиятельное научное общество страны.

В 1941 году он вместе со всем коллективом Военно-медицинской академии был эвакуирован из Ленинграда в безопасный Самарканд, где находился до окончания войны. В 1945 году он стал генерал-лейтенантом, то есть получил самое высокое воинское звание, доступное для врача.

Вернувшись в 1945 году в Ленинград, Аничков снова возглавил отдел общей патологии в академическом институте. В России он был признанным авторитетом в патологоанатомии, и эта репутация была основана не только на исследованиях холестерина. Аничков внес огромный вклад в патологическую анатомию, в частности в изучение особых клеток, обнаруживаемых главным образом в капиллярах печени и селезенки и чья роль не выяснена до конца и по сей день. Выдающийся русский ученый умер в 1964 году — инфаркт миокарда.

Следует подчеркнуть, что ни участие в Первой и Второй мировых войнах, ни активная политическая деятельность под эгидой коммунистической партии, ни проведение различных научных исследований, которые ему приходилось возглавлять в качестве заведующего отделом патологии, не заставили его забыть о сделанном им в 1912 году открытии, согласно которому холестерин, поглощенный с пищей, вызывал атеросклероз у кроликов (и морских свинок). В период между двумя войнами ему удалось продолжить исследование по этой проблеме.

В 1924 году Аничков несколько изменил свое первоначальное мнение и предложил так называемую комбинационную теорию этиологии атеросклероза. Аничков допускал, что холестерин, поступающий в организм человека с пищей, является не единственной причиной атеросклероза. Он подчеркивал, что по крайней мере у 10 % кроликов, поглощавших большое количество холестерина, так и не развился атеросклероз и не отмечалось повышения уровня холестерина в крови (т. е. не развивалась гиперхолестеринемия). Этот факт навел Аничкова на мысль о том, что одного лишь пищевого холестерина недостаточно, чтобы вызывать атеросклероз — у кроликов должна еще развиться гиперхолестеринемия.

Он допускал также, что и у людей атеросклеротический процесс может усугубляться под влиянием повышенного давления (гипертонии) и воспалительных процессов, поражающих непосредственно внутренний слой артерии. При этом Аничков настаивал на ключевой роли холестерина, поступающего с пищей.

Несмотря на многочисленные публикации в 1950-х годах, имя Аничкова оставалось относительно малоизвестным для европейских и американских ученых. Еще несколько десятилетий назад медицинское сообщество было плохо осведомлено об открытии, имеющем такое колоссальное значение. Даже в 1990-х годах находились исследователи, вовсе не убежденные в том, что яйца и другие богатые холестерином продукты представляют опасность для здоровья. И тому были основания. Во-первых, хотя Аничкову и удалось искусственно вызвать атеросклероз у кроликов и морских свинок путем обогащения их пищи холестерином, он не смог добиться развития изменений в артериях крыс, независимо от того, какое количество холестерина им скармливали. Здоровыми оставались и артерии собак, получавших пищу с высочайшим содержанием холестерина. Аничков объяснял эти исключения тем, что ни у одной крысы или собаки, поедавших богатый холестерином корм, не развивалась гиперхолестеринемия. Кроме того, он отмечал, что собаки и крысы всеядны, тогда как кролики и морские свинки по природе своей вегетарианцы. Конечно, это обстоятельство изначально заставило его задуматься над тем, применимы ли выводы, полученные на кроликах, к людям, таким же всеядным, как крысы и собаки. Если бы в 1912 году Аничкову удалось вызвать атеросклеротический процесс у крыс и собак, все сомнения относительно роли поглощаемого с пищей холестерина в развитии атеросклероза сразу бы отпали. Однако должно было пройти еще более тридцати лет, прежде чем А. Стейнер и Ф. Э. Кендалл показали, что при определенных условиях кормление собак большим количеством холестерина приводит к развитию гиперхолестеринемии и, как следствие, атеросклероза[121]. Что касается крыс, то, независимо от того, сколько холестерина они съедают, вызвать у них гиперхолестеринемию или атеросклероз не удалось по сей день.

Второй причиной того, что открытие Аничкова не было признано и использовано в работе западными учеными, можно считать то обстоятельство, что ведущие ученые того времени не уделяли должного внимания проблемам этиологии или патогенеза аортального или коронарного атеросклероза. Электрокардиограмма стала широко применяться в клинической практике только в середине 1920-х годов; примерно тогда же стали чаще диагностировать сердечные приступы. Таким образом, хотя открытие Аничкова о роли холестерина в развитии атеросклероза и находило подтверждение в трудах отдельных исследователей, например К. Г. Бейли (1916) и Тимоти Лири (1935)[122], в целом о нем мало кто знал. Разрешению ситуации никак не способствовало и то, что один из самых выдающихся врачей Америки, Сома Вейсс, вместе с нобелевским лауреатом Джорджем Майнотом написали статью, где оспаривали патогенетическую значимость пищевого холестерина[123]. Тот факт, что авторы никогда не проводили соответствующих исследований, никого не волновал.

Можно найти и другие причины того, что открытие Аничкова оставалось непризнанным в течение сорока лет. Давным-давно лорд Байрон написал Гете, что тому повезло — потомкам будет легко выговаривать его имя. Вряд ли Байрон смог бы поздравить с тем же Аничкова. Люди, чьи имена и фамилии трудно произнести и написать без ошибки, редко остаются в памяти потомков, какими бы великими ни были их достижения. И, конечно, имеет значение и тот факт, что европейские и американские ученые не были знакомы с Аничковым, а медицинская школа, к которой он принадлежал, будучи одной из самых уважаемых в России, не относилась к числу научных центров, известных на Западе.

Кроме того, Аничков и его коллеги писали почти все свои работы на русском, а ученые других стран не владели этим языком. Единственными источниками сведений об открытии холестерина в американской литературе были написанная Аничковым глава в вышедшем в 1933 году первом издании книги Э. В. Каудри «Атеросклероз: обзор проблемы» и аналогичная глава во втором издании той же книги, увидевшем свет в 1967 году, через три года после смерти Аничкова.

Несмотря на то что на Западе работы Аничкова долгое время были неизвестны, уже в 1930–1940-х годах у многих ученых возникали подозрения относительно роли холестерина в заболеваниях сердечно-сосудистой системы. В 1930-х годах врачи стали замерять уровень холестерина в крови, и людям с его повышенным уровнем рекомендовали ограничить потребление продуктов, богатых холестерином, особенно яиц. Два открытия, сделанные в 1950-х годах, и опубликованная в то же время статья способствовали возрождению интереса к проблеме.

Первым из трех «прорывов» стала работа Джона Гофмана и его сотрудников, появившаяся в 1950 году в журнале «Science»[124]. Впервые в истории самый влиятельный научный журнал в США обратился к проблеме холестерина как субстанции, повреждающей артерии.

Прежде всего Гофман напомнил о приоритете Аничкова, открывшего, что кормление кроликов холестерином быстро приводит к развитию атеросклероза у этих животных. Использовав ту же методику, группа Гофмана подтвердила правильность выводов Аничкова: у их кроликов, получавших обогащенный холестерином корм, очень быстро появились признаки болезни. Однако американские ученые сделали то, чего не мог сделать Аничков в 1912 году: они разработали центрифугу, способную вращать препараты с невиданной ранее скоростью — 40 000 оборотов в минуту.

Когда эту фантастическую центрифугу применили для исследования сыворотки кроликов с гиперхолестеринемией, оказалось, что содержащийся в ней холестерин разделяется на два компонента. Первая фракция, которую исследователи назвали холестерином липопротеинов низкой плотности, всплывала на поверхность образцов сыворотки. Вторая холестеринсодержащая фракция, названная липопротеинами высокой плотности, оседала на дне.

По сути дела, фракции липопротеинов низкой и высокой плотности содержали одни и те же молекулы (холестерин, протеин, фосфолипид и триглицерид), однако во фракции с низкой плотностью было больше триглицерида и меньше протеина (что и приводило к снижению плотности), чем во фракции с высокой плотностью. Группа Гофмана обнаружила также, что, если в крови здоровых кроликов холестерин содержался почти исключительно в липопротеинах высокой плотности, большая часть холестерина в крови кроликов, получавших холестериновую диету и пораженных атеросклерозом, содержалась в комплексах липопротеинов низкой плотности.

Обнаружив холестерин липопротеинов низкой плотности у кроликов, выкормленных на холестериновой диете и приобретших в результате гиперхолестеринемию и атеросклероз, Гофман с сотрудниками с помощью своей замечательной центрифуги изучили сыворотку крови 104 мужчин, выживших после сердечного приступа (вызванного, разумеется, атеросклерозом коронарных артерий), и 94 здоровых мужчин. В сыворотке крови 101 из 104 больных коронарным атеросклерозом отмечалось большое содержание холестерина тех же самых липопротеинов низкой плотности, что и в крови кроликов, получавших в пищу холестерин и пораженных атеросклерозом. С другой стороны, в сыворотке здоровых молодых мужчин таких молекул почти не было. Аналогичные результаты были получены и при обследовании здоровых женщин и женщин, страдавших ишемической болезнью.

Кроме этого, группа Гофмана обнаружила, что, в то время как у мужчин с гиперхолестеринемией концентрация холестерина липопротеинов низкой плотности сильно повышается, те же молекулы могут обнаруживаться и в крови мужчин с нормальным содержанием общего холестерина. Исследователи предположили, что именно этим и объясняется тот факт, что у достаточно большого числа мужчин, перенесших инфаркт, содержание общего холестерина в крови было нормальным или даже низким. Они допускали, что диета с повышенным содержанием холестерина может еще больше повысить содержание холестерина липопротеинов низкой плотности у тех людей, у которых он уже присутствует в крови.

Публикация данных Гофмана в буквальном смысле этого слова открыла врачам и обывателям глаза на опасность, связанную с пищевым холестерином. Использование технически сложного прибора, ультрацентрифуги, для изучения медицинской проблемы привлекло внимание средств массовой информации уже и потому, что это стало первым серьезным вкладом физики в медицину после того, как в 1895 году Рентген обнаружил свои Х-лучи.

К тому же установление факта, что атерогенным на первый взгляд является не холестерин как таковой, а его особый вид (холестерин липопротеинов низкой плотности), могло объяснить, почему сердечные приступы так часто развиваются у людей, у которых уровень общего холестерина в крови даже ниже принятой нормы.

Все эти данные, широко обсуждавшиеся в прессе, раздражали некоторых кардиологов старой школы. Признавая, что холестерин играет существенную роль в развитии ишемической болезни сердца, эти врачи тем не менее не принимали всерьез теорию вредоносности лишь какого-то одного типа холестерина. Группа Гофмана, агрессивно настаивавшая на том, что сердечное здоровье американской нации зависит именно от количества холестерина липопротеинов низкой плотности (а не общего холестерина) в крови, предложила провести эпидемиологическое исследование, в ходе которого следовало бы установить уровень общего холестерина и холестерина липопротеинов низкой плотности в крови тысяч американцев, не страдающих болезнями сердца. Затем в течение многих лет предполагалось наблюдать за этой большой группой людей, чтобы понять, какой именно показатель — общего холестерина или холестерина липопротеинов низкой плотности — позволяет более точно предсказать сердечные заболевания, угрожающие в будущем кому-то из обследованных.

Были созданы различные национальные комитеты, предназначенные для наблюдения за этим широко разрекламированным исследованием. Для измерения фракции холестерина липопротеинов низкой плотности в крови всех участников эксперимента задействованы десятки поражающих воображение ультрацентрифуг. Язвительные замечания в адрес исследователей не заставили себя долго ждать, и группа Гофмана начала в открытую жаловаться на то, что среди людей, проводивших измерения, преобладали сторонники тех, кто полагал, что показатель общего холестерина имеет не меньшую, а то и большую прогностическую значимость, чем показатель уровня холестерина липопротеинов низкой плотности. Для проверки этих жалоб был даже создан специальный комитет во главе со знаменитым кардиологом Полом Дадли Уайтом из Гарвардского университета.

Как часто случается с эпидемиологическими исследованиями, результаты оказались довольно противоречивыми. Вероятность развития инфаркта у людей с высоким уровнем общего холестерина была примерно такой же, как и у людей с высоким содержанием холестерина липопротеинов низкой плотности. Несмотря на то что прогностическая ценность обеих форм холестерина, установленная в ходе этого слабо организованного исследования, оказалась примерно одинаковой, большинство ученых сознавали, что при повышении уровня общего холестерина в крови ответственность за это повышение нес скорее холестерин липопротеинов низкой плотности, нежели холестерин липопротеинов высокой плотности. Это, казалось бы, подтверждало вывод о том, что высокое содержание холестерина липопротеинов низкой плотности является потенциально атерогенным.

Результаты новых эпидемиологических исследований, проведенных в 1960–1970-х годах, снова «напомнили» о потенциальной опасности холестерина липопротеинов низкой плотности. Сегодня большинство ученых, занимающихся проблемами атеросклероза, называют холестерин липопротеинов низкой плотности «плохим», а холестерин липопротеинов высокой плотности — «хорошим», но лишь немногие помнят о том, что впервые об этом разделении заговорили Джон Гофман и его сотрудники.

Вторым важнейшим достижением, также относящимся в 1950-м годам и давшим толчок тысячам новых исследований, стало открытие, сделанное в 1952 году группой ученых под руководством Лоуренса Кинселла. Им удалось показать, что при употреблении в пищу растительных продуктов и отказе от животных жиров в крови у большинства людей происходит снижение уровня холестерина. Результаты этой работы были подтверждены исследованиями Э. Г. Аренса и его сотрудников, установивших, что холестеринпонижающий эффект пищевых растительных жиров связан с относительно низким содержанием в них насыщенных жирных кислот[125].

Работа Кинселла заложила основы ситуации, существующей до наших дней. Сегодня миллионы людей во всем мире стараются заменить животные жиры в своей пище растительными. Эта тенденция способствовала бурному, многомиллиардному росту отраслей пищевой промышленности, предлагающих продукты, обогащенные ненасыщенными жирами.

Нельзя сказать, что пионерская работа Кинселла принесла ему большую выгоду. Он всегда полагал, что проводить исследования следует только на людях, и его подопечные, сидевшие на овощных и фруктовых диетах, занимали десять коек. К сожалению, в многопрофильной больнице калифорнийского города Аламеда, где работал Кинселл, коек постоянно не хватало. К тому же его исследование (несмотря на подтверждение результатов) не производило достаточного впечатления ни на администрацию клиники, ни на коллег-врачей, и вскоре ему просто отказали в выделении коек. Добавим к этому, что Кинселлу не удалось получить финансовую поддержку для продолжения работы ни в одном фонде — не исключено, что причиной стало проведение экспериментальной работы в больнице, чьи врачи до того не внесли заметного вклада в науку.

Потерпев неудачу, Кинселл впал в глубокую депрессию. Однажды утром он позвонил своей секретарше и вызвал ее к себе домой. Приехав туда, женщина обнаружила трупы Кинселла и его супруги — они приняли цианистый калий.

Было бы замечательно, если бы какая-то из огромных корпораций, зарабатывающих миллионы долларов от продажи разнообразных продуктов питания на животных жирах, учредила бы для ученых стипендию имени Кинселла. Сегодня же о нем напоминает лишь его невероятная важная для медицины статья 1952 года.

Третьим событием 1950-х годов, заставившим ученых и врачей снова подумать о возможной связи между пищевым холестерином и ишемической болезнью, стало не лабораторное исследование, а удивительная статья, напечатанная в 1958 году в официальном органе Американской ассоциации кардиологов, в журнале «Circulation» («Кровообращение»)[126]. А написал ее Уильям Док, тогдашний руководитель отделения патологии Медицинской школы при Стэнфордском университете.

Статья получилась яркой, искренней и многословной — точно таким был и сам Док. Он резко критиковал исследователей в области кардиологии за то, что они в течение полувека не вспоминали о работах Аничкова и его коллег. В своей статье Док писал: «Таким образом, ранняя работа Аничкова заслуживает сравнения с работами Гарвея по кровообращению и работами Лавуазье по дыхательному процессу превращения кислорода в двуокись углерода». Может быть, такое сравнение покажется несколько преувеличенным, однако Док в своей статье не скупился — ни на преувеличения, ни на насмешки. Он упрекал ученых-медиков не только за то, что они пренебрегали выводами Аничкова и его коллег — более тридцати статей, увидевших свет уже после публикации результатов россиян, остались без внимания! Во всех этих работах говорилось об одном: пищевой холестерин играет ключевую роль в развитии атеросклероза в артериях — и крупных, и мелких.

Результаты эпохальных открытий групп Гофмана и Кинселла, а также превосходная редакционная статья Дока заставили сотни ученых (в первую очередь — американских) всерьез заинтересоваться патофизиологией атеросклероза и его связью с холестерином. Исследования, проведенные в 1960–1970-х годах, увенчались открытием путей поглощения холестерина из кишечника, его прохождения из кишечника в кровь через грудной лимфатический проток и его окончательной адсорбции из крови печенью. Кроме того, были изучены процессы синтеза и разложения холестерина в печени.

Ученые доказали, что уровень холестерина в крови определяется не только количеством этого вещества, поступающим с пищей. В 1958 году было установлено, что на уровень холестерина в крови сильно влияет эмоциональный стресс[127]. В 1983 году М. С. Браун и Дж. Л. Голдстейн открыли ключевой механизм контроля уровня холестерина в крови, заключенный, по всей видимости, в определенных типах липопротеиновых холестериновых рецепторов, которые располагаются главным образом в поверхностных мембранах клеток печени. Именно эти рецепторы контролируют скорость выхода молекул холестерина различных липопротеинов из крови. Функция этих рецепторов предопределена генетически, но на нее могут влиять некоторые гормоны и лекарства[128].

Помимо многочисленных исследований, в центре внимания которых находится собственно холестерин, в настоящее время активно изучаются коронарные артерии. Сам Аничков указывал в одной из своих статей, что местные изменения во внутреннем выстилающем слое артерий могут оказывать существенное влияние на атеросклеротический процесс[129].

При всей значимости проведенных лабораторных исследований, попытки определить, соотносится ли поступление холестерина с пищей в большой группе или даже в целой популяции с уровнем смертности от ишемической болезни в этой группе или популяции, убедительных результатов не дали. Конечно, проводившиеся исследования обеспечили занятость сотням медиков и специалистов других профессий, но их результаты можно в лучшем случае назвать неопределенными. Выводы эпидемиологических исследований, на которые тратились миллионы долларов, были настолько противоречивыми и запутанными, что новые группы эпидемиологов настояли на проведении так называемых метаанализов. Они обобщали несопоставимые друг с другом результаты десятков предыдущих эпидемиологических исследований, проведенных в разных группах и популяциях, чтобы выявить какие-либо определенные закономерности. Увы, большинство метаанализов также не принесли желаемых результатов.

Фундаментальная ошибка всех исследований, проводившихся в разных группах и популяциях, состояла в том, что их авторы не принимали в расчет некоторые факторы, не поддающиеся измерению и введению в компьютерные программы. Например, смертность от коронарной болезни в разных группах может вырасти под влиянием множества факторов, никак не связанных с количеством поступающего с пищей холестерина. В частности, ранние эпидемиологические исследования совершенно не учитывали психологические факторы, признанные недавно факторами риска развития коронарной болезни. Эта дорогостоящая ошибка была сделана не только потому, что факторы такого рода нелегко измерить в единицах, приемлемых для компьютерных вычислений, но и потому, что сами эпидемиологи не имели достаточной информации о клинических и социологических характеристиках обследуемых больных. В конце концов, если люди долго работают с компьютерами, они и сами начинают думать как компьютеры.

Сегодня большинство кардиологов убеждены в правоте Аничкова, утверждавшего, что холестерин, поступающий в организм с пищей, способствует развитию атеросклероза. Согласны они и с высказанным позже мнением Аничкова о том, что в окончательном закрытии коронарной или мозговой артерии свою роль играют и другие факторы. Эмоциональный стресс, гипертония, курение, врожденные или генетически детерминированные нарушения в работе клеточных липопротеиновых рецепторов и такие болезни, как диабет, — все эти факторы оказывают то или иное влияние на развитие атеросклероза. И все же Аничков был совершенно прав, говоря о том, что богатая холестерином пища является основным фактором, вызывающим самое опасное из заболеваний современного человека. Трагедия состояла в том, что в отличие от Х-лучей, открытых Рентгеном, открытие Аничкова оставалось незамеченным на протяжении многих десятилетий. И даже сегодня, хотя всем известно, что не хлебом единым жив человек, очень маловероятно, чтобы люди отказались от яиц и множества других продуктов питания, богатых холестерином.