Детектив без убийства. Очень странные дела и не менее странные способы их раскрыть

2. Предыстория. Москва – Сидней

Проспект плюнул мне в лицо липкой холодной жижей. С витрин улыбалась жизнь: февраль сулил скидки, но только не для меня – человека с тяжелой спортивной сумкой. По закону жанра внутри должны были бы находиться деньги или останки моей благоверной. Но никак не трусы с носками, пластилиновый еж в коробочке и наша семейная фотография. Собирался на эмоциях и теперь тащил не пойми куда все эти фрагменты прошлого. На глаза попался полуподвальный бар – вот и первая остановка на пути в неизвестность. Столик в темном углу пришелся мне по душе. Я взял пива, домашних чипсов и стал временно недоступен. Мало ли, позвонят, а у меня тут музыка, звон бокалов, смех. Люди судят всегда поверхностно, решат ненароком, что при деньгах и счастлив.

Пить не хотелось. На волне пессимизма я стал разглядывать припозднившихся посетителей. Через стол от меня вел борьбу с гравитацией некто в белой рубашке. Наверное, загулявший клерк или гость со свадьбы. Он с трудом держался на барном стуле и, чтобы не рухнуть, хватался за бокал. Вопреки всем законам физики противовес срабатывал. Более странный баланс я мог наблюдать разве что в своей личной жизни. Что-то удерживало нас вместе больше десяти лет ровно до этого дня. Хотя по натуре мы были абсолютно разные. Я без умолку говорил вместо того, чтобы выслушать. Она всегда отделывалась коротким «ты справишься». Меня это просто вводило в ступор.

– Представь, – сказала она, – что эмпатия – это пенис. Размер не столь важен. Главное – наличие.

– Тогда у тебя это, – говорю, – просто жалкий мертвый отросток.

Вот и сегодня она вымолвила лишь два слова: «Давай разведемся». Я в это время так же сидел за столом, пил из банки манговый стаут и пролистывал сайт вакансий. Понятия не имею, что ее зацепило, если прощала и не такое. Может, то, как громко я бесился от слова «менеджер»? Она ненавидела всякое сквернословие, а я в стрессовые моменты с трудом подбирал слова. Ну как можно уборщика сортиров звать менеджером по чистоте?!

Как один мой коллега. Тот прямо по шпалам отправился навстречу поезду, и, как в детской задачке, они встретились в точке C. Я же обычно смеялся над смертью. Привычное дело для криминального репортера. Бывало, ложился на пол и не дышал. Тогда сын толкал меня маленькими ручонками и целовал в щеку – как по волшебству папочка мгновенно воскресал.

Я взглянул на часы: почти девять вечера. В это время он как раз чистит зубы своей детской пастой со вкусом мороженого.

Рядом послышался скрежет стула. Объект в белой рубашке поднялся на ноги и нетвердой походкой направился к моему столу.

– Не против? – спросил незнакомец уже после того, как уселся подле меня.

– Мне не нужна компания.

Он вызывающе на меня взглянул и всей своей пятерней забрался в тарелку с моими чипсами, искривляя рот в омерзительной чавкающей улыбке. Подлец меня провоцировал.

– Вижу, один сидишь, – сказал он, – дай, думаю, к тебе сяду.

– Ты что же, следил за мной?

Незнакомец утвердительно кивнул.

Я зачем-то спросил:

– Давно?

– Всю жизнь.

– Не понял. Чего всю жизнь?

Собеседник на мгновение отключился, и нить разговора оборвалась. Странное дело, лицо моего незнакомца вдруг показалось знакомым. Я стал хаотично перебирать в памяти всех подряд. Но в голову лезло совсем другое: мой крутящийся стул на кухне, тусклый торшер и ее вечно холодные руки, которые согревал дыханием в такие промозглые зимние вечера.

Человек в белой рубашке вдруг заявил:

– Тебе свечку никто не поставит.

Он сказал это на весь зал и даже как будто с наездом. Администратор бара, больше похожий на вышибалу, кивнул мне со своего места. Я жестом дал понять, что помощь пока не требуется. Явно не стоило продолжать этот бессмысленный пьяный разговор, но фраза меня задела.

– Тебе-то откуда знать? – говорю. – А, забыл, ты же следил за мной. И кто же ты после этого?

– Детектив.

– Детектив? – усмехнулся я. – Впервые вижу настоящего детектива.

Собеседник отлично держал интригу. Точь-в-точь как моя перед семейной ссорой. Возможно, стоило просто выспаться, на трезвую голову все хорошо обдумать. Позвонить жене. Начать новую жизнь…

– Кто тебя нанял? – спросил я ради шутки.

Он промолчал. Меня же выпивка, наоборот, взбодрила. Это ложное ощущение подводило уже не раз, и я начал рассуждать вслух:

– Отцу это все не нужно. Он скорее заплатит, чтобы вообще ничего не знать.

Незнакомец обдал меня кислой пивной отрыжкой.

– Матери, – продолжаю, – самой присмотр необходим…

С нулевой реакцией моего «детектива» игра в угадайку быстро зашла в тупик.

– Подмигни хоть, в какую сторону мне думать, – воскликнул я, охваченный детским азартом.

Собеседник поднял глаза к потолку. Возможно, увидел там что-то под действием алкоголя. Я решил, что это и есть подсказка:

– Кто-то сверху? Спецслужбы?

В ответ он совсем задрал голову, чтобы я точно понял.

– Что, еще выше?! Мировое правительство? Масоны? Рептилоиды? Евреи?

Внезапно почки напомнили о себе и заодно о таблетках, которые выписал уролог. Я оставил на донышке для запивки лекарства и полез за сумкой под стол. Там, кроме своих вещей, я обнаружил босые ноги соседа, причем ботинок с носками рядом не наблюдалось. Обычно так ходят алкоголики и святые – ответ на мой вопрос стал очевиден:

– Ясно, так ты оттуда! Видать, ангелы все закончились и ко мне приставили детектива. Это многое объясняет. Нет, правда, спасибо, ты очень старался.

Я повторил нам пиво: даже если он действительно оттуда, не свечку же ему ставить в кабаке. Да и не важно, чем проставляться. Главное – от души. Общение снова свелось к молчаливому возлиянию.

– Как-то неловко, – говорю, – получилось. Пиво поставил, а имя спросить забыл.

– А здесь ты чего забыл? – отозвался собеседник.

В самом деле, пора было уходить. Я вынул из своей сумки пару чистых носков.

– Держи, пригодятся.

Человек в белой рубашке остался сидеть за грязным липким столом, пивной натюрморт которого дополняли мои носки. Стало быть, дальше я сам…

Ночевал я в квартире мамы. Перед сном она, прямо как в моем детстве, села на край кровати.

– Раз дело такое, езжай в Австралию, – услышал я в полудреме, – будешь жить в доме у хороших людей.

Идеи мамы носили спонтанный характер. Так, например, до того момента я не слышал от нее про хороших людей в Австралии. Хотя в целом и не исключал, что они там водятся – наряду с остальными вымирающими видами.

Она решила конкретизировать – зазвучали различные имена и фамилии, громкие и не очень.

– Поживешь у Эммы Владимировны. Она много лет работала концертмейстером у Плисецкой.

Мама была риелтором и к балету имела весьма условное отношение. Просто помогла одной богемной пенсионерке продать квартиру. Жилье простаивало в Москве, пока хозяйка встречала старость на другом континенте (слышал, что от России можно по-настоящему отдохнуть только за океаном). Благодарная клиентка пригласила маму к себе, но поездка не состоялась. Официальная причина – аэрофобия. Поэтому она решила делегировать меня на правах лоботряса-сына.

Мама, сколько я ее помню, мечтала переселить меня за границу, закинуть, как диверсанта, без отчетливой перспективы. В местных-то «Макдоналдсах» хватало своих менеджеров по чистоте. А где еще может пригодиться специалист с ужасным английским… и твердой тройкой по русскому? Так к тридцати трем годам я окончательно убедился, что по-настоящему нужен только маме. Какой-никакой, а сын.

– Питание за их счет, – с чувством увещевала мать, – а днями ты будешь ходить обозревать страну. Познакомишься с хозяйскими внуками.

– Они русский, наверно, уже забыли.

– Смеешься? Лучше нас говорят. Все с хорошим образованием. Программисты.

– Тем более не поймем друг друга.

– Значит, найдешь себе что-нибудь по душе.

– Коалы, кенгуру.

– Ну и ходи, смотри на них. Радуйся. Гладь.

– Говорят, не так просто к ним подобраться.

– Возможно, ты захочешь ухаживать за коалами.

– Говно убирать за ними?

– Зачем? Станешь дрессировщиком.

– Я против эксплуатации животных ради развлечений.

– Понятно. Было бы мне тридцать лет сейчас и здоровье…

Помню, после развода мама по примеру подруг пыталась найти себе иностранца. Трудности перевода она преодолевала с помощью ловкости и харизмы. Доходило до курьезов. Однажды в маленьком городке Финляндии она оказалась заблокирована в кабинке общественного туалета – заело дверной замок. Пришлось звать на помощь. Мать встала ногами на унитаз и, заглянув за перегородку, обратилась к женщине из соседней кабинки со словами: «Anteeksi, miten pääsen Karhumäki?» («Простите, как мне добраться до Медвежьегорска?») Эта была единственная фраза, которую она умела сказать по-фински. До сих пор не могу понять, что мешало ей просто произнести известное даже детям help.

– А еще, – продолжала она, – ты мог бы разводить там овец.

– Стоит ли ради этого переезжать в Австралию?

– Брось, у нас это все не то. А у них сто граммов шерсти стоит несколько тысяч долларов.

Спорить с ней о расценках я даже не решился. Это было лишено смысла, ведь в конечном счете мама просто желала мне счастья.

– Я и овцу живьем никогда не видел, – нехотя отбивался я.

– А ты посмотри рекламу автомобиля, где снимались вот эти овцы. Сразу поймешь, что это такое.

– Они что, за рулем сидят?

– Нет, это просто красивейшие животные. Посмотри. Тебе интересно будет.

– Хорошо, – говорю, – как ты себе это представляешь? Прилетаю я в Австралию и сразу – к овцам?

– Я же сказала, поживешь у Эммы Владимировны в доме.

Хуже всего, когда выбранная профессия представляет проблему для близких. Жена третий год выпрашивает «Айфон», мать вечно ставит в пример сына своей подруги. Ах, если бы все решалось деньгами! Бедность эмоциональная, пожалуй, знакома каждому журналисту.

– Ты вообще представляешь, сколько стоит билет в Австралию? – спросил я у мамы.

– Опять ты про деньги. Куплю я тебе билет.

– Хочу понять, сколько нужно подстричь овец, чтобы расплатиться за перелет.

Я зашел со смартфона в сервис подбора билетов, в пустые окошки вбил названия населенных пунктов: Москва – Сидней. Еще никогда в своей жизни я не ставил тире между этими городами.

– Четыреста тысяч! – воскликнул я, увидев результат поиска. – Лучше бизнес на них открою.

– Не пойдет он, наверное, в этой реальности.

– Ты даже не знаешь, что именно я хочу.

– Вот если бы два миллиона вложить – это тема для разговора.

– Как раз два – опасно, а четыреста – вариант.

– Все, – отрезала мама, – больше не предлагаю.

Было очевидно, что она на меня обиделась. Совсем как ребенок, которому отказали в сказке. Встала и вышла, грустная, в своей ночнушке с пятнами от зубной пасты. Я понял, что перегнул.

– Нет, ты представь, – говорю вдогонку, – мамуль, двести туда, двести обратно.

– Зато ты на месяц как в космос слетаешь, – послышалось уже из соседней комнаты.

Проблема вся в том, что в космосе меня никто не ждал. Там, в отличие от Земли с ее восемью миллиардами, просто не существовало человека, которому я был нужен. А так сложно оставаться кем-то наедине с собой. Даже ангелам, получается, нужны люди. Хотя мне вот достался сыщик оттуда, но это не точно. Документов он не представил.

Поэтому в мою смету вошли только стол, стулья и какие-то нелепые канцелярские принадлежности. Мама своей рукой дописала слово «аренда» и вернула мне бизнес-план, легко уместившийся на согнутом пополам листе А4. В развороте я обнаружил четыреста тысяч, которым больше не суждено было стать билетами до Австралии и обратно. Корабль мой держал курс в неизвестную и удивительную реальность. Я для себя решил: лучше ангелом на подряд, чем штатным чертом в очередной адок.