Детектив для «Кока-Колы»

Глава 2

– Ну как? – спросила Анастасия с улыбкой. – Вам стало легче?

– Немного…

Похоже, меня уже принимали здесь за своего.

– Вы еще не видели шефа. Когда он приезжает, у меня по три раза на день вылетают пробки… Кофе?

– Лучше кока-колы.

Пока я пил, Анастасия возвратилась от заместителя шефа.

– Порядок?

– Угу… Чувствую себя настоящим сгустком энергии.

– Тогда – вперед, только не прожгите ковры.

Юридический отдел занимал четыре комнаты в конце коридора. Анастасия завела меня за стеклянную перегородку к шефу и церемонно представила. Пожимая мою руку, шеф явно поморщился.

– Удачи, – шепнула мне Анастасия и выпорхнула, оставив после себя едва уловимый аромат духов.

Личность хозяина кабинета, напротив, не располагала ни к каким романтическим ассоциациям. Шестидесятилетний юрист Джон Федькив, оказавшийся в Англии после войны, как мне объяснила Анастасия, был спешно переброшен в Киев, поскольку предполагалось, что одна из причин провала кроется в недостаточном правовом обеспечении операции. Вдобавок ко всему он не признавал другого обращения к себе, кроме как «пан Джон», о чем красноречиво свидетельствовала презентабельная табличка, установленная на столе для таких недоумков, как я.

Господин адвокат отложил в сторону «Ведомости Верховной Рады» и неодобрительно посмотрел на меня поверх половинок очков.

– Чем больше я это читаю, тем меньше понимаю.

Сказав это, он снял очки, откинулся в кресле и сложил руки на животе. Под взглядом его обесцвеченных временем глаз из-под торчащих бровей я сразу почувствовал себя не в своей тарелке.

– Сразу хочу сказать, что я против, – холодно заметил старик, закончив осмотр.

На всякий случай я подумал, что, может быть, он хотел таким образом меня подбодрить, и, кротко вздохнув, кивнул головой и стал слушать дальше. Минут через пятнадцать дело начало проясняться.

Все вещи и явления в мире в представлении господина адвоката делились на две категории с четко обозначенными признаками. К первой относились скачки, мини-юбки, мажоритарная система, виндсерфинг и проливные дожди, а также двойное гражданство, джихад и аборты. И если в отношении первой категории господин адвокат был настроен резко отрицательно, то вторую просто не одобрял. В частности, я узнал, что он еще и противник фундаментализма, северных сияний и противозачаточных таблеток. Кроме этого, пан Джон не одобрял расширения НАТО на восток, растворимого кофе, накладных карманов и некоторых положений римского права. Когда с основополагающими вещами было покончено, адвокат возвратился к моей скромной персоне.

– Как я уже сказал, я противник привлечения детективов в каком-либо виде к решению проблем компании. Эту свою позицию я прямо и недвусмысленно изложил заместителю шефа. В то же время я не одобряю практику использования бывших сотрудников спецслужб страны пребывания ввиду возможного возникновения правовых коллизий. Вы, к примеру, имеете юридическое образование?

– Да, – сказал я. – Однако, боюсь вас огорчить, но, как бы это сказать, мне не выпадало случая применить его на практике. То есть случай, конечно, выпадал, но тут у нас действуют несколько другие механизмы.

Для того чтобы пояснить свою мысль, я пошевелил пальцами левой руки. Адвокат проследил глазами за моим движением и кивнул:

– Вот-вот. Именно это я и называю «восточным синдромом». К сожалению, руководство отделения не прислушалось к моим доводам, о чем мной направлен соответствующий меморандум. Но в любом случае моя задача – обеспечить надлежащее соблюдение законодательства. В соответствии с подготовленным нами контрактом вы несете полную ответственность за любые противоправные действия. Кроме того, чтобы свести к минимуму ущерб от вашей гм-гм… деятельности, все свои шаги вы будете согласовывать с прикрепленным к вам сотрудником нашего отдела. Вплоть до того, какой туалетной бумагой вам пользоваться: розовой или голубой.

Тут старик сделал паузу, чтобы до меня лучше дошел смысл сказанного, и ткнул пальцем в какую-то кнопку.

– Смит! Зайдите ко мне!

Некоторое время мы посидели молча, стараясь не смотреть друг на друга. В этой глыбе льда все-таки еще оставалось что-то человеческое. Наговорив собеседнику гадостей, он чувствовал некоторую неловкость и предпочитал рассматривать потолок чуть левее моей головы. Что касается меня, то я просто весь сжался в ожидании одетого с иголочки пижона, продравшегося через университет благодаря умению забрасывать баскетбольные мячи в мусорную корзину и завязывающего шнурки в строгом соответствии с двести двенадцатой поправкой к Конституции. Я все-таки один раз украдкой взглянул на старика. Воинственный ершик седых волос, изборожденное морщинами лицо и орлиный нос – все выражало снисходительную уверенность в своей правоте. Вы, мол, ребятки, как ни скачите, а если я сказал, что ваше дело швах, то так оно и будет, не сомневайтесь. Нечего сказать, адвокат он был первоклассный – умел заронить в вашу душу просто-таки гамлетовские сомнения, а пока вы с ними боролись, улаживал все дела, в смысле, стриг купоны для «Кока-колы».

Я опять было вздохнул да так и застыл с открытым ртом, словно громом пришибленный. Насчет баскетбола я явно погорячился: Смит этот в него отродясь, наверное, не играл. Да и насчет шнурков тоже. Он в них, пожалуй, не нуждался, по крайней мере, сейчас, потому что был стройной брюнеткой с иссиня-черными волосами и короткой стрижкой, едва заметными восточными чертами скуластого лица и такими миниатюрными формами, что я вдруг резко ощутил дефицит кислорода в помещении.

В моей голове возник настоящий сумбур. Казалось, в разных местах – то слева, то справа – вспыхивают какие-то искры, что-то гудит, а на лбу выступила испарина. Тем не менее я кое-как выдержал церемонию знакомства, правда, едва не отдавив при этом обе ноги своей будущей компаньонке, но все-таки ухитрился запомнить, что зовут ее Дебора. Дебора Смит. Хорошее имя, хотя с такими данными это не имело особого значения.