Детектив Франции: Осечка на газе. Огонь и кровь. Его высочество Хандрит. Убийство в спальном вагоне

Перевод В. Климанова

Глава I

Человек по имени Жюлиус Нидер незаметно вытащил пистолет из лежавшей около него свернутой в комок куртки.

Это был револьвер система «Смит энд Вессон» тридцать восьмого калибра, с барабаном и глушителем, изготовленным в гараже Стенливиля. На войне как на войне.

Слабый щелчок отведенной назад собачки был заглушён ревом четырех моторов «Дугласа-6» компании «Эр-Конго», набирающего высоту, чтобы успеть уйти от циклона, столь частого в начале тропической зимы.

Жюлиус Нидер находился в состоянии страшной расслабленности, хотя и был готов к выполнению очень щекотливою задания: убийство в самолете с пятьюдесятью пассажирами. Однако Жюлиус не собирался стать камикадзе. Его миссия будет выполнена, и он покинет самолет в Бужумбуре, столице Бурунди, живым и здоровым. Для этого нужно немного находчивости и немного везения.

Человек, которому предстояло стать жертвой, сидел в том же ряду кресел, что и Жюлиус, только с другой стороны центрального прохода, прислонившись к иллюминатору. Их разделял лишь один пассажир.

Было шесть тридцать вечера, только что стемнело. Большинство пассажиров дремало, расслабившись в креслах, в ожидании обеда и прибытия в Бужумбуру к десяти часам.

Чернокожий стюард без конца наполнял рюмки и подавал их пассажирам, старым колонистам, привыкшим десятилетиями поглощать виски и коньяк.

Один только Жюлиус Нидер не пил. У него было правило никогда не пить во время работы. Он внушал доверие: довольно плотное телосложение, загорелое лицо, редкие волосы. Жюлиус Нидер был одним из самых опасных секретных сотрудников в Конго и одним из самых способных убийц.

Чтобы никто не попытался сесть рядом, он разложил на соседнем свободном сиденье иллюстрированные журналы и чемоданчик. С полуприкрытыми глазами, удобно откинувшись на сиденье, он наблюдал за своей будущей жертвой.

«Дуглас-6» спокойно летел над зеленой массой тропического леса.

Человек, которому предстояло умереть, рассеянно смотрел в иллюминатор. Он был высокого роста, блондин с золотистыми глазами, очень элегантный, одетый в костюм из серой легкой ткани. Он машинально играл перстнем с печаткой, пытаясь разогнать тоску и плохое настроение. Прошло много времени с тех пор, как он впервые побывал в Африке, на континенте, к которому не испытывал особой любви.

Тем более что сейчас он направлялся туда с перспективой не вернуться назад.

Если ты принц, если имеешь право на титул его светлости, если принадлежишь к одной из самых старых фамилий Австро-Венгрии, трудно привыкнуть к мысли, что работаешь на разведку. Даже если это всемогущее и богатейшее ЦРУ, центр шпионажа США.

Принц Малко Линж, САС (САС — его светлость) для друзей и врагов разведки, хандрил. Разумеется, он работал ради доброго дела: реставрация родового замка в Австрии, куда он надеялся когда-нибудь вернуться навсегда, поглощала все его достаточно большое жалованье. Но эта поездка ничего хорошего не сулила.

До сих пор никто не пытался покушаться на его жизнь, однако вскоре это могло произойти.

Малко путешествовал под своим настоящим именем и со своим собственным австрийским паспортом с новенькой въездной визой, получить которую было не так-то просто. В Бурунди была революция, и страна не принимала иностранцев с распростертыми объятиями, тем более таких, как Малко, и тем более, если бы он рискнул раскрыть цель своего визита.

К счастью, его приятель Аллан Пап имел связи в консульстве. Все уладили за три дня. К сожалению, это привлекло к Малко неуместное внимание, потому что быстрое выполнение формальностей зависело от людей, которые не были так уж уверены в важности его приезда. Именно поэтому Малко не надеялся избежать серьезных затруднений. Он был рад избавиться от душной атмосферы Элизабетвиля.

Через два часа начнется суматоха. До тех пор у него есть право немного передохнуть.

Сидевший рядом с ним смуглый грек, толстый, с масляными волосами, бормотал с момента взлета непонятную молитву, очевидно, он побаивался самолета, несколько приближавшего его к Богу.

Стюард прошел по центральному проходу, оповещая:

— Сигареты продаются в хвостовом отсеке.

Грек поднялся, чтобы пропустить соседа, но не сел обратно. Он чувствовал себя спокойнее, прогуливаясь по салону самолета.

Другие пассажиры тоже поднялись и прошли в хвостовое отделение самолета — приятная возможность размять ноги.

Прошла стюардесса, раскладывая перед каждым пассажиром меню: тосты с икрой, телячий эскалоп, салат, сыр и сладкое. Компания «Эр-Конго» не скупилась.

Жюлиус Нидер, сидевший с закрытыми глазами, на какое-то мгновение открыл их и тотчас же зажмурился. Блондин вернулся на свое место. Он положил под голову подушку, устроившись поудобнее в кресле возле иллюминатора. Он спал.

Грек все еще прогуливался по проходу, и ничто не отделяло убийцу от его будущей жертвы.

Жюлиус Нидер, словно покупая галстук, долго примеривался к ситуации. И, наконец, наступил подходящий момент.

Его рука незаметно скользнула к лежащей рядом куртке и исчезла в ней. Получилось с виду нечто вроде холмика, но нужно было бы иметь слишком большое воображение, чтобы представить под курткой пистолет с глушителем.

Жюлиус поднял руку на какую-то долю секунды. Его рука и пистолет были скрыты в рукаве куртки.

Он был слишком поглощен делом и не видел, что происходит у него за спиной, но если бы он обернулся, то заметил бы, что человек, которого он собирался убить, стоит в проходе позади него.

Малко молниеносно понял: пассажир, занимающий такое же место, что и он, но в следующем ряду, ошибся и сел в его кресло. Слишком поздно. Ничего уже нельзя было предпринять. Малко незаметно отступил, чувствуя неприятный привкус во рту. Это из-за него ни за что ни про что умрет незнакомец. Его золотистые глаза сощурились от бессильной ярости.

Дьявольщина.

В то мгновение, когда убийца нажимал на курок, Малко широко открыл рот, чтобы крикнуть, но слабый звук выстрела смешался с резким взрывом, перекрывающим шум четырех моторов. «Дуглас-6» внезапно задрожал, как если бы попал в воздушную яму.

В хвосте самолета стюард уронил блок «Уинстона», который протягивал пассажиру, и выругался. Пелена тумана и ледяной холод охватили кабину.

Странный туман распространился по всему салону. Стоя в проходе, Малко чуть было не потерял равновесие — самолет пикировал. И тут же САС почувствовал резкую боль в ушах, как если бы ему в барабанные перепонки вонзали иголки.

Громкоговоритель прогнусавил:

— Ничего серьезного! Просьба незамедлительно занять свои места и не курить.

Малко нащупал свободное кресло, сел и — вздрогнул. На том месте, где он находился несколько минут назад, не было иллюминатора. В середине проема виднелась черная дыра, через которую врывался ледяной ветер. За бортом минус двадцать пять. Воздух ускользал через отверстие из разгерметизированного салона со скоростью четыреста метров в секунду.

Два пассажира в первом ряду потеряли сознание. «Дуглас-б» падал вниз с пронзительным гулом моторов.

Находящийся в кабине командир Де Кронер стиснул зубы.

За тридцать лет полетов это первый случай, когда ему пришлось пикировать с пятьюдесятью пассажирами на борту. Нужно срочно спускаться до высоты, где нормальное атмосферное давление. Машинально три члена экипажа надели кислородные маски. Они давали им возможность дышать, но не могли защитить от резкого холода.

Коти — радист — лихорадочно посылал радиограммы в Бужумбуру:

«Вызывает „СЖГОИ“, из-за неожиданно вылетевшего стекла иллюминатора спускаемся прямо над Камбаша. Двадцать часов двадцать три минуты».

К счастью, такие вещи происходят не каждый день.

Тревожная тишина царила в салоне. Огромный самолет медленно выпрямился. Пассажиры еще дрожали, но голубоватый туман уже начал рассеиваться. Стюард и стюардессы ходили по проходам, успокаивая каждого: опасность отступила.

За исключением Малко, никто не заметил убийства. Толстый грек решил вернуться на свое место. Внезапно он остановился напротив зияющей дыры и закричал. Затем медленно перекрестился.

— Здесь кто-то сидел, — прошептал он.

Пассажиры поднялись и бросились смотреть, Малко тоже взглянул. Немного бледный, он повернулся к стюарду и спросил:

— У вас есть шампанское?

— Разумеется, месье. Я вам сейчас принесу. Грек снова закричал:

— Он потерял ботинок!

Да, это было так. Человек, вытолкнутый из самолета колоссальным давлением со скоростью четыреста метров в секунду, зацепился за край иллюминатора, и один из мокасинов остался внутри, единственный след его присутствия.

Малко вздрогнул при мысли о падении в черноту со скоростью двести пятьдесят километров в час. Если пассажир не был убит сразу, то какими долгими показались ему последние секунды жизни!

А если бы пассажир не ошибся креслом, то это ему, Малко, пришлось бы умереть. У судьбы бывают счастливые повороты.

Стюард принес шампанское. Он выпил его медленно, не спуская глаз со стрелявшего человека, чье лицо уже запечатлелось в его безупречной памяти.

В кабине пилота радист послал вторую радиограмму:

«Пассажир, месье Наш, я повторяю — Наш, был вытолкнут наружу через разбитый иллюминатор запасного выхода по правому борту. Стоп. Продолжаем курс на Бужумбуру».

Жюлиус Нидер больше не притворялся спящим. Мысленно он ругался последним словами. Упустить подобный случай! Это могло быть великолепным убийством. Звон стекла разбитого иллюминатора и звук выстрела смешались. Никто никогда не нашел бы осколки от двух толстых специальных стекол и пулю, разбившую иллюминатор. Что касается тела, на нем бы не обнаружили никаких подозрительных следов. Револьвер с барабаном не выбрасывал гильзу.

Вся работа впустую, ради того, чтобы убить несчастного кретина, которому не повезло. Нужно будет все начинать сначала.

Эти мрачные мысли усугубил стюард, вежливо попросивший всех пассажиров собраться в переднем отсеке салона, чтобы не замерзнуть. Жюлиус Нидер встал, натянул куртку, положил пистолет в чемоданчик.

Сбившиеся в кучку пассажиры оживленно болтали, возбужденные происшедшим. Они были живы. Грек перебирал четки… Прошла стюардесса, неся охапку одеял, и всех укутала.

Малко, попивая шампанское, размышлял. Он подозревал, что прибыл как нежеланный гость, но не ожидал такой быстрой реакции. Действительно, в этой игре, ставки были фантастическими.

Пап, вероятно, ошибался, предполагая, что замешаны люди из КГБ. По надежным сведениям из Вашингтона, русские здесь были ни при чем.

Он хотел это выяснить и посмотрел на незнакомца, собиравшегося его убить. Слишком сильный загар выдавал в нем человека, долгое время прожившего в Африке.

Их взгляды встретились. На Малко смотрели серые умные и непроницаемые глаза.

В то время как пассажиры оживленно болтали друг с другом, нуждаясь в человеческом общении после пережитого волнения, незнакомец оставался в кресле, ни с кем не разговаривая.

Малко рассмотрел его энергичный профиль, руку, спокойно держащую сигарету, коротко подстриженные волосы, массивные плечи. Чувствовалась военная выправка.

Малко не ошибся.

Жюлиус перед тем, как назваться Жюлиусом, был украшением, одним из самых лучших бойцов десантно-диверсионной группы 60-го отряда катангских наемников, известного больше под названием «Группа Кобра».

В то прекрасное время бойцов «Группы Кобра» нанял король Бурунди для ликвидации маленького вооруженного восстания левых.

Увы, в революционном энтузиазме они взяли штурмом несколько посольств и немного помяли дипломатов. Разоблаченные публично, они вынуждены были скитаться в экваториальной зоне, занимаясь, чтобы прокормиться, разбоем.

Провал операции для Жюлиуса был трагедией. У него оставалось не более тысячи бельгийских франков, чтобы дотянуть до конца месяца. Нет труда — нет награды.

Малко, разумеется, не знал печальных мыслей своего потенциального убийцы, но он вновь вспоминал Аллана Папа, спокойно говорившего ему: «Я вам даю хорошее прикрытие, но будьте внимательны, как бы оно не превратилось в саван. Они сделают все, чтобы помешать вам устроиться там».

По-видимому, события начали разворачиваться.

Глава II

«Решительно, китайцы изобрели только порох», — с горечью и гневом думал Фэй, генерал-лейтенант воздушных сил США.

Прописная, но безрадостная истина.

Впереди его «линкольна-континенталь», мчавшегося со скоростью девяносто миль в час по 101-й дороге по направлению к Сан-Франциско, ехал черный «форд», принадлежавший военной полиции, с четырьмя пассажирами. Водители редких грузовиков, двигавшихся с неизменной скоростью шестьдесят пять миль в час, с завистью смотрели на исчезающие красные огоньки обгонявших их двух машин.

На крыше «форда» был включен Красный сигнал. Время от времени краснолицый толстый сержант давал сигнал сирены, чтобы удалить назойливого водителя, катившего по левой полосе. Рядом с ним другой сержант, черноволосый и коренастый, держал постоянную связь с базой в Ванденберге. На заднем сиденье начальник штаба командующего Фэй слушал те же новости по маленькому радиоприемнику, скрытому в кожаном подлокотнике.

Он нервно покусывал сигару, не заботясь о том, что на его безупречную форму падает пепел. С тех пор как его вызвали с обеда у губернатора, Фэй не мог избавиться от мучившей его тревоги. Это была грязная история, от которой не отделаешься. ДИА было на ножах с разведывательной службой военно-воздушных сил.

Легкий крен: «линкольн» съезжает со 101-й дороги. Фэй заметил зеленый указатель «Лос-Аламос». До базы оставалось не более восьми миль.

«Линкольн» еще увеличил скорость. По этой дороге ездили только военные машины. На «форде» включили постоянную сирену. Массивные двери входа «Б» медленно заскользили по стальным рельсам.

Как рекомендовала инструкция, оба часовых, вооруженных автоматами, держали их в боевой готовности.

Генерал-лейтенант подал знак, и часовые посторонились.

Машины влетели на территорию базы. Центральная диспетчерская тотчас же закрыла двери. Генерал Фэй беспокойно задвигался на сиденье. Нужно преодолеть еще пять миль по огромной территории базы.

Они проехали по ярко освещенным и пустым аллеям, ведущим к белому четырехэтажному зданию, стоявшему в стороне от морской базы и полигона запуска спутников. Когда «линкольн» затормозил, генерал Фэй вынул из портфеля зеленый знак и приколол его к лацкану. Даже он не мог бы выйти из машины без этого знака.

Ванденберг — это не мыс Кеннеди. Почти все запуски спутников или ракет классифицировались как секретные, поэтому разведка вооруженных сил установила здесь железную дисциплину.

Фэй вынырнул из «линкольна».

Два человека ждали его. Бритые головы, очки, невыразительные лица. У одного — форма генерал-лейтенанта, как у Фэя. Его звали Чипс, он руководил отделом по изучению вероятных опасностей.

Чипс протянул Фэю сухую ладонь.

— Ну как?

Другой — полковник — покачал головой, увлекая Фэя под руку:

— Один шанс на тысячу. Мы потеряли его за десять минут. Только лишь Претория наблюдает еще за ними. Но хотя их передатчик слишком слаб для связи, они их слышат.

Фэй стиснул зубы. Итак, больше нет надежды. С тех пор как существует база, это первая крупная неприятность. Это должно было когда-то произойти.

Группа вошла в белое здание, охраняемое одним автоматчиком, который посмотрел на их знаки. Они прошли в большой зал на первом этаже. Табло в глубине представляло собой огромную проекцию земного шара, покрытого разноцветными яркими линиями, беспрерывно появляющимися и исчезающими: траектории всех запущенных секретных спутников, как американских так и русских, видимых на экране радара.

— Где мы? — спросил генерал Чипс у капитана, сидящего перед табло и перед батареей телефонов и катодных осциллографов.

Капитан, очень бледный, спокойно ответил:

— Претория все еще его видит на своих экранах. Благодаря лазеру мы знаем, где он находится, с точностью до нескольких сантиметров. Но через минуту у нас не будет больше сигнала. Он окажется слишком слабым.

— Где он? — рявкнул Фэй.

Капитан почтительно повернулся к нему.

— Он упадет в озеро Танганьика, сэр, около берега.

— Какой страны?

— Кор… извините, сэр, республики Бурунди.

Фэй посмотрел на карту. Он думал о маленьком блестящем спутнике, имеющем триста пятьдесят граней для лучшего поглощения солнечной энергии, собирающемся исчезнуть в темных водах африканского озера.

— Вы абсолютно уверены в его положении? — спросил он.

— Да, сэр, наши компьютеры только что это проверили. Ошибка не может превышать нескольких сот метров.

Но какой им от этого прок — знать, где он упадет! В этот момент маленькая флотилия Седьмого флота бороздила Индийский океан, поджидая спутник «С 66» серии «Дискавери». И всего-то двенадцать тысяч километров.

Если это только не ошибка. Для этого пришлось бы предположить, что все компьютеры, вычисляющие траекторию спутника и управляющие тормозными ракетами, сошли с ума.

Фэй повернулся на каблуках. Здесь нечего больше делать. Сопровождаемый Чипсом и полковником, он поднялся в свой кабинет на втором этаже, открыл металлический шкаф, вытащил оттуда папку и раскрыл ее на столе. Оба техника сели напротив него.

Фэй пробежал глазами первую страницу: ничего такого, чего бы он уже не знал. Спутник относился к серии «НДС» — спутник ядерного обнаружения. Два дня назад он был запущен из Ванденберга ракетой «Титан ЗС», которая его аккуратно вывела на полярную орбиту в двухстах километрах от Земли, что давало ему возможность совершать несколько оборотов в сутки над цивилизованными странами. «Если только можно считать Китай цивилизованной страной», — подумал генерал…

Он снял телефонную трубку и приказал:

— Соедините меня немедленно с Вашингтоном, с ЦРУ, со справочным отделом, с национальным вычислительным центром. Я хочу знать все о политическом положении в Бурунди. И перезвоните мне как можно скорее.

В ожидании звонка он погрузился в мрачное созерцание двух фотографий, находящихся в деле: капитан Кини Нессер и майор Фредерик Айер. Сейчас они, должно быть, только что приводнились на озере Танганьика. Космические капсулы могли держаться на воде несколько часов, если не происходило аварии. На борту имелась спасательная резиновая лодка.

— Лучше бы они погибли, — задумчиво промолвил генерал.

Чипс и полковник молча согласились. Призрак Пауэрса, пилота «У-2», захваченного русскими, навис над ними.

Когда операция срывается, лучше бы уж она провалилась полностью. Вдовам щедро возместят убытки. Что касается космонавтов, то они знали, на какой риск шли.

— Система безопасности, вероятно, отключилась еще над Преторией, — высказал предположение Чипс.

Система безопасности, как ее лицемерно назвал генерал, — это груз тола, уничтожающий спутник-шпион в случае неудачи. Разумеется, пилоты не были в курсе этого приспособления, полезного, но не имеющего оправдания с точки зрения морали.

Зазвонил телефон. Это Вашингтон. Национальный вычислительный центр был замечательно точным механизмом. Он мог мгновенно дать сведения о политическом положении в любой стране мира с прогнозом того, что произойдет в любом ее районе в ближайшем будущем. Фэй переключил телефон на внутренний динамик, чтобы его сотрудники могли услышать сообщение.

«Вот самые свежие сведения о Бурунди, которые мы имеем, — сообщил бесстрастный голос. — С завтрашнего дня у вас будет более полный отчет.

Одиннадцать месяцев назад Республика Бурунди разорвала дипломатические отношения с США, бросив в тюрьму американского посла.

В настоящее время президент республики — двадцатипятилетний Симон Букоко. Он сосредоточил в своих руках обязанности премьер-министра, министра юстиции и государственные службы. Люто ненавидит иностранцев.

Восемь месяцев назад он сверг мвами (мвами — король (суахили). Бурунди также разорвала дипломатические отношения с Россией, отослав назад важную сельскохозяйственную делегацию.

Влиятельный человек страны — министр внутренних дел Виктор Кигнери, прокитайски настроенный, поддерживает тесные связи с соседней Танзанией, также прокитайской. Говорят, что он собирается организовать федерацию. Отношений с соседними Конго и Руандой почти нет.

Бурунди проголосовала за принятие Китая в ООН. Недавно в Бужумбуре, столице государства, были казнены несколько десятков чернокожих профсоюзных деятелей, что вызвало торжественное заявление Международной ассоциации профсоюзов.

Об экономическом положении…»

Генерал-лейтенант Фэй с раздражением выключил динамик и со словами извинения повесил телефонную трубку.

Ему было наплевать на экономическое положение Бурунди.

— Я не думаю, что завтра мы узнаем худшие новости, — сказал он мрачно. — Где ближайшая база воздушных сил?

— Монровия, три с половиной тысячи миль, — ответил Чипс, — а также Тегеран.

— В таком случае, — заметил Фэй, — наши русские друзья на этот раз будут в таком же глупом положении, как и мы. Дело уже не поправишь. Попросите стратегическую службу воздушных сил или Монровию послать немедленно на место воздушного разведчика, чтобы постараться что-нибудь узнать и удостовериться, что экипаж на дне озера.

— А если они добрались до земли? — спросил капитан. Фэй пожал плечами:

— Вы это узнаете завтра из газет.

— Не уверен. Этот район необитаем. У нас есть шанс вернуть их в строй.

— Быть может, при помощи колонны бронетранспортеров или вертолетов. Вы воображаете, что вы во Вьетнаме? И существуют вертолеты, летающие на расстояние семи тысяч миль?

— Если есть один шанс из тысячи, что они живы, — сказал Чипс, — мы должны их спасти. Это наши люди. И к тому же раскрытие их миссии вызовет огромный скандал.

— Я знаю, я знаю, — оборвал Фэй, — Я беру это на себя. Идите спать. Конференция завтра в девять часов утра, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Чипс и полковник встали и попрощались. Оставшись один, Фэй обхватил голову руками.

Он не хотел показывать своего смятения перед генералом Чипсом и полковником. Но положение было очень серьезным. Раз уж спутник-шпион, возвращаясь, не распался в атмосфере, возможны следующие три варианта: спутник приземлился, и тогда его нужно срочно уничтожить; второе — он затонул в озере Танганьика, и последлее — его экипаж сознательно скрылся после приводнения.

Во всяком случае, нужно принять какую-то из этих версий, иначе возникал риск международного скандала, по сравнению с которым случай с самолетом «У-2», шпионившим над территорией России, показался бы милой шуткой.

На фоне последних неприятностей это была почти удача, что спутник потерпел аварию в малонаселенном районе, где опасность обнаружения его местными властями маловероятна. Чем больше пройдет времени, тем более увеличится опасность: ведь космонавты попытаются добраться до цивилизации.

По прямой связи Фэй вызвал центр контроля за спутниками и имел продолжительную беседу. Повесив трубку, он понял, что предчувствие, охватившее его еще по дороге на базу, оправдалось.

Китайцы оказались снова намного впереди. Они нашли способ дистанционно управлять тормозными ракетами спутника, чтобы изменить его траекторию возвращения в атмосферу. Еще немного, и он бы упал в Китае.

Нервничая, генерал принялся ходить по кабинету. Именно он принял решение послать на спутнике двух человек, так как результаты автоматических спутников-шпионов не оправдали надежд. На их донесения нельзя было положиться. Ожидалось, что космонавты спустятся в ста километрах от Сикианга — колыбели китайской ядерной промышленности.

Нужно получить отснятые ими фильмы. Их нельзя было транслировать через телевизионную связь. Пленки должны быть доставлены на землю. Итак, эти люди лежат на дне озера Танганьика или находятся в каком-то уголке африканских джунглей, если им очень повезло.

Лучше бы их найти, пока ситуация не получила огласки.

Фэй ударил кулаком по столу. Затем снял телефонную трубку. Он дорого бы дал, чтобы не выносить сор из избы. Но у ДИА нет возможностей для подобных операций. Кроме электронных шпионов, они располагают только сетью военных и гражданских атташе, не слишком способных провести «черную» операцию. К тому же они действуют только в тех странах, где есть дипломатические представительства США. Значит, Бурунди исключалась.

Оставалась федеральная служба, агентство, способное прийти к нему на помощь, — ЦРУ, отдел по планированию. Они владели всеми необходимыми средствами для организации операции.

Несмотря на все волнения, генерал не смог сдержать усмешку. Он не хотел бы оказаться в шкуре агентов, обязанных вернуть в строй из глубины Африки спутник и двух космонавтов. И, разумеется, проделать все это незаметно.

Настоящее сафари-самоубийство! По сравнению с этим Паломарес покажется не более чем забавной шуткой.

«Дуглас-6» скандинавской авиакомпании тихо коснулся колесами посадочной полосы. Для большинства пассажиров это было первое знакомство с Африкой, и они с любопытством приникли к иллюминаторам, надеясь увидеть что-то необычайное. Но виднелись только деревья.

— Девять часов тридцать минут по местному времени, мы только что приземлились в Найроби, — объявила стюардесса. — Пассажиров, следующих в Иоганнесбург, просим сойти последними.

Его светлость принц Малко вытянулся в кресле первого класса. Он устроился в нем почти так же удобно, как в постели.

Откликаясь на его демонстративную усталость, две стюардессы по очереди стремились угодить ему. Малко даже имел возможность заказать любимую им русскую водку. Трудно было представить такое обслуживание в сердце Африки.

Нужно сказать, что еще двадцать четыре часа назад он находился в Нью-Йорке и перед ним стояла проблема попасть как можно скорее в Найроби.

Первым прямым скандинавским рейсом он прибыл в Копенгаген. Перед тем как отправиться в Найроби рейсом 961, Малко провел несколько часов в комнате отдыха, предоставляемой пассажирам компанией. Самолет должен был сделать остановки в Гамбурге, Цюрихе, Афинах, Хартуме и Кампале. Во время этой последней остановки силы оставили его: он заснул в кресле, ничто не могло заставить его пошевелиться.

Однако на сей раз пришлось выйти. Он автоматически поднялся и направился к выходу. К счастью, благодаря раннему часу еще не было слишком жарко.

— Принц Малко, пожалуйста.

Малко подошел и представился. Служащий протянул ему сложенную записку.

Внутри была только одна фраза: «Свидание в „Корико“ в полдень». Даже без подписи.

Малко с сожалением посмотрел на огромный реактивный самолет. Было бы неплохо продолжить полет до юга Африки, чтобы о нем еще заботились. Он любил летать на самолетах, особенно скандинавской компании, где встречал вежливость и сердечный прием, чего уже больше не водилось в авиакомпаниях США.

Но, увы, его путешествие заканчивалось. По крайней мере в настоящее время. Еще в полусонном состоянии он направился к таможне.

Когда Аллан Пап вошел в бар «Корико», три шлюхи-негритянки, сидевшие за столом около входа, обернулись и оживленно затараторили.

Одна из них вытащила из прически шпильку и игриво почесала грудь. Пап принадлежал к типу мужчин, нравящихся негритянкам: рост метр девяносто, бритая голова, плечи грузчика и голубые обманчиво наивные глаза. Ни одной капли жира при весе в сто десять килограммов.

Он окинул присутствующих взглядом и прошел в глубину зала.

Сутенеры в розовых костюмах развалились на стульях.

Двое европейцев сидели за пивом. Пап сел и пожал им руки. Он заказал кока-колу у грудастой официантки, одетой в бубу. Ей было не больше четырнадцати лет.

В «Корико» царил адский шум из-за автоматического проигрывателя, работавшего без остановки. Вокруг него собралась группа танцующих молодых негров, впавших в транс.

Чтобы услышать друг друга, нужно было орать, приставив рот к уху. Это имело то преимущество, что позволяло избежать любопытных ушей.

— Вы слышали о нашем друге Малко? — спросил один из белых. — О САС, если вам так больше нравится.

— Да, — лаконично ответил Пап.

Он схватил руку Малко и крепко ее пожал. Золотистые и голубые глаза какую-то секунду оценивали друг друга. Малко был утомлен. В Нью-Йорке прохладно, а здесь тридцать пять градусов в тени…

— Что происходит? — спросил Пап. — Я бы не очень хотел появляться вместе с вами.

Третий человек жестом успокоил его. Он назвался Полем Уолтоном. В ЦРУ он руководил отделом «Черная Африка» Департамента планирования. Поль Уолтон редко появлялся в Африке, но на сей раз побеспокоился, чтобы лично представить Малко Папу.

Аллан Пап был одним из его лучших людей.

Два года он провел в тюрьме в Индонезии, не раскрывая рта, приговоренный к смертной казни после того, как разбомбил центр Джакарты, чтобы помочь антикоммунистическому путчу, следуя, разумеется, точным инструкциям ЦРУ. Хотя индонезийцы в течение трех месяцев натравливали на него собак, разорвавших ему икры, он упорствовал в роли заблудившегося солдата, которого повстанцы соблазнили несколькими долларами.

Спустя какое-то время американское правительство заставило вмешаться посла. Папа обменяли на грузовое судно с удобрением, проданное незамедлительно на черном рынке.

Несколько месяцев ему пришлось перебиваться на подножном корму, но потом его вновь вовлекли в дело, в Африке. С тех пор Конго кишело шпионами из всех стран. Французы специализировались на поставке властям унтер-офицеров, верных трехцветному флагу, китайцы — на марксистском воспитании, а русские — на оживлении экономики, не считая различных негритянских государств, ненавидящих друг друга от всей души.

Лучшие союзники ЦРУ в его борьбе против проникновения коммунизма — леность негров, невероятное взяточничество в их среде и все виды мятежей. Даже самая глубокая мысль Мао Цзэдуна не смогла бы заставить пошевелить пальцем чиновника, преисполненного сознанием своей значимости.

Аллан Пап оказывал большие услуги. Официально он руководил маленькой транспортной конторой, работающей по заказу. Его воздушный флот состоял из старого «Дугласа-4», двух «Дугласов-3» и одного грузового самолета, что позволяло в крайнем случае перебросить несколько ящиков с пулеметами. И, кроме того, оказывать по рекомендации массу услуг полезным людям.

— Аллан, — сказал Уолтон, — нашему другу нужно поехать в Бурунди.

— А!

— Срочно.

Великан провел огромным пальцем по шероховатой щеке и рассеянно посмотрел в зал, где смешались бубу и облегающие платья, девушки носили невообразимые прически, воздвигнутые из грязных волос.

— Вы принимаете меня за Бога, — проворчал Пап.

— Это нужно, — настаивал Уолтон. — Иначе я бы не беспокоился.

— Невозможно, — отрубил Аллан.

— Почему?

Великан посмотрел на него презрительно.

— Видно, что вы не знаете, что такое африканская революция. С тех пор как Симон Букоко взял власть, прогнав короля, здесь невероятный бордель. Они арестовывают всех подряд, введен комендантский час и все такое прочее… Практически вся страна посажена за решетку, так как они не обращают внимания на то, что думают иностранцы о происходящем. Это классический вариант. Они предоставляют визы в час по чайной ложке и только тем, кто смог раздобыть пропуск.

Он повернулся к Малко:

— Единственное, что могу сделать, — это дать вам парашют и сбросить вас в эту очаровательную страну.

Малко почувствовал, что это путешествие в Африку становится малоприятным.

— На юге Африки есть прекрасные пляжи, — подсказал он. — Может быть, попытаться оттуда…

Поль Уолтон посмотрел на него испепеляющее. Воистину, до чего несносны эти «черные» агенты ЦРУ.

— Нет подходящего повода? — спросил он. — Может быть, сафари?

Аллан Пап засмеялся:

— В Бурунди есть только коровы — по три на каждого жителя. У вас примерно столько же шансов убить там льва, как в Канзасе.

Человек из ЦРУ не отступал:

— Может быть, договориться с местными властями, дав немного денег?

— Вы упрямы как осел. В таком случае знайте, что тип, возглавляющий полицию, Базун Никоро, — один из самых страшных мерзавцев, каких я знаю. Он ненавидит все, что с Запада. Его мечта — посадить в каталажку справедливости ради несколько бельгийских или американских шпионов. Вот вы и объявились кстати.

— У меня австрийский паспорт, — важно сказал Малко.

— Ну и что? Месяц назад они арестовали в аэропорту всю дипломатическую делегацию из Гвинеи, потому что один из дипломатов сделал замечание о грязи в туалете. Я вам говорю, что это страна чокнутых. Неважно, кто приезжает. Типы, взявшие власть, — наполовину безграмотные, опьяненные своим могуществом и абсолютно ни к чему не способные. К тому же страна разделена на две части, на два племени — тутси и уту, ненавидящих друг друга. Полный кавардак. Если все пойдет здесь хорошо, через десяток лет они будут в средних веках.

«Становится все более и более интересно, — подумал Малко. — Но, скорее всего, он не преувеличивает». Аллан Пап допил кока-колу и сделал вид, что встает.

— Я вам сказал все, что я знаю. Огорчен, что не могу вам помочь.

Поль Уолтон сжал губы и удержал Папа. К счастью, в шуме возникла пауза, и он мог говорить нормально.

— Аллан, — сказал он, отчеканивая слова, — нужно, чтобы САС уехал в Бурунди. И не через две недели. Вы единственный, кто может ему там помочь, и вы это сделаете. Это приказ.

Наступило тягостное молчание. Затем Аллан Пап положил огромные руки на стол ладонями вниз и медленно произнес:

— О'кей, я повинуюсь приказам. Вы хотите, чтобы он поехал в Бурунди, он туда поедет. Но после этого не приходите с жалобами, что я заставил вас потерять агента…

— Извините, — сказал Малко, — могу ли я вмешаться в ваш разговор?

— Позднее, — отрезал Уолтон. — Я вас слушаю, Аллан.

Великан иронически улыбнулся Малко.

— У меня есть одно прикрытие для вас, — сообщил он. — Но это будет, скорее, саван. Я помогу вам въехать в эту дрянную страну. Но вы из нее живым не уедете. Пожалуй, у вас лишь один шанс из ста. Если вам это подходит…

— В настоящее время речь идет не о выезде, а о въезде, — заметил Уолтон.

— Спасибо, — сказал Малко. Если вы собираетесь говорить обо мне в прошедшем времени, то меня это мало волнует.

Аллан не оценил реплику Малко. Он спросил у Поля Уолтона:

— Могу ли я обсудить с ним мои действия?

— Разумеется.

Вокруг них снова поднялся шум из-за нового шквала музыки. В баре осталось мало белых. Негритянки, завернутые в бубу броских расцветок, беспрерывно входили и выходили, нагло глазея на белых. Сексуальные способности туземок служили поводом для бесконечных грязных историй. Они все мечтали о белокожем любовнике, чтобы при возвращении в свою деревню было о чем рассказать сородичам. Одна из них слегка коснулась Малко. Он почувствовал ее твердую цвета тикового дерева ляжку. За десять шиллингов она готова переспать в строящемся высотном здании на Брод-стрит.

Малко пошевелился на неудобном стуле. Грязное дело эта Африка и эти люди, говорящие о нем как о покойнике.

— За несколько месяцев, — объяснил Пап, — я внедрился в главную банду торговцев алмазами. Я. часто помогал транспортировать их дрянной товар через маленькие перевалочные пункты, разбросанные в джунглях. Эти типы действуют от Южной Африки до Ливана, имея превосходную сеть сообщников. И один из центров транзита камней — Бурунди.

— Что вы делаете с алмазами? Пап криво усмехнулся:

— Эти алмазы годятся для покупки оружия. А оружие неплохо служит повстанцам.

— А!

Ему же алмазы напоминали вечера, проведенные с красивыми женщинами в венской опере.

Прошла грязная девка с ангельским лицом.

В один прекрасный день торговцы алмазами умрут насильственной смертью, а Пап вернется на Огненную Землю и окунется в другое невинное дельце.

— Значит, я должен выдать себя за торговца алмазами, если я вас хорошо понял?

Великан добродушно рассмеялся:

— Это не так уж просто. Сначала вам нужна виза. Вы нанесете визит типу, которого я знаю. У вас будет виза на сорок восемь часов за сто долларов. Конечно, парень на вас донесет, но это предусмотрено. И затем — Бужумбура, столица Бурунди. Вы найдете известного мне парня, и он сделает за деньги почти все, что угодно. Он служит проводником в джунглях для покупателей камней.

— Все это мне кажется замечательным, — сказал Малко, успокоенный. — Вы настоящий волшебник.

— Скорее, старая ведьма. Потому что с того времени, как я введу вас в этот круг, вы практически труп. Внимательно следите за мной. Никто не заподозрит, что вы агент ЦРУ. Но в Бурунди вся торговля алмазами в руках одного грека, Аристотеля, так называемого Ари-Убийцы. У него огромная прибыль. Не забывайте, для того, чтобы открыть официальный магазин по скупке камней, нужно платить пятьдесят тысяч долларов в год. Так как вы будете выглядеть вольным стрелком, у Ари возникнет мысль ликвидировать вас. Ведь если вы подадите дурной пример другим, он вылетит в трубу.

— Но как он об этом узнает? — спросил Малко.

— От типа, вручившего вам визу. Но без него не войти в дело. Я все улажу. Я ему скажу, что вы мне когда-то оказали услугу, и сообщу, что вы приедете. Для меня так будет вернее, а для вас мало что изменится.

Вновь мимо них прошла девка с ангельским лицом. Омерзительно икнув, она быстренько ретировалась.

— А сработает ли наша схема? Клюнет ли Ари на «вольного Стрелка»? — спросил заинтересованно Уолтон.

— Разумеется, есть множество мелких проныр, слышавших о торговле алмазами. Если все удастся, игра стоит свеч.

— Они пытались туда соваться? — спросил Малко.

— Ни один до сих пор мне об этом не докладывал. Час от часу не легче.

— Нужно, чтоб у вас было безупречное прикрытие. Я не могу терять результаты двухлетней работы. Не отступайтесь от Ари, и все будет в порядке. Но если вас разоблачат, мне останется лишь убраться восвояси, если успею. Итак, прежде всего вы должны уехать с большой суммой денег. И чтобы ни у кого не возникло подозрения, переведите ее с одного счета в банке на другой. Тогда никто не подумает о ЦРУ.

— Вы слышали о Сцилле и Харибде? — спросил Малко.

— И что?

— Ничего.

Смирившись, Малко допил пиво. Сколько раз он попадал в невероятные истории.

— Вся торговля происходит на юге, — добавил Пап. — Вы возьмете гидом парня, которого я вам назову, а дальше будете выпутываться сами.

— А если я окажусь в тюрьме в Бурунди? Американец пожал плечами:

— Я провел два года в индонезийской тюрьме, и ничего со мной не случилось.

— В этом идиллическом месте вы никого не знаете, в ком бы вы были уверены?

Пап покачал головой:

— Нет. У меня были хорошие отношения со старым королем, но его прогнали. Он меня несколько раз приглашал в гости, но я всегда отказывался. С этими парнями никогда не знаешь, где кончается дружба и начинается аппетит.

— О! — произнес шокированный Уолтон. — Не хотите ли вы сказать…

— Да.

Все та же омерзительная, но с прелестным личиком девка прошла опять мимо них.

— Впрочем, в некотором смысле вам везет. Мне сообщили из нескольких мест, что в джунглях есть большая партия алмазов, к которой проявляют интерес. Достаточно, чтобы вы о ней услышали… Но будьте внимательны. Помимо «вольных стрелков», эти типы смертельно боятся южноафриканских шпиков, пытавшихся внедриться в их банды. Но с вашей внешностью… Итак, как только вы будете готовы для получения визы, отправляйтесь в Элизабетвиль.

Поль Уолтон почесал шею:

— Все, кажется, превосходно. Но есть ли место, Аллан, куда бы вы могли еще прийти к нам на помощь? Возможно, что Малко придется выезжать из страны нелегально, и, быть может, с двумя другими людьми.

— Это несложно, — ответил Пап. — Я вам дам координаты одного из моих перевалочных пунктов в Конго, недалеко от границы с Бурунди. В течение месяца я буду туда наведываться раз в неделю. О'кей?

— О'кей, — сказал Малко без особого энтузиазма. Аллан Пап написал в блокноте и протянул листок Малко.

— Вот ваши адреса.

— Ну что ж! Я полагаю, что все улажено, — сказал бодро Уолтон.

— За исключением только одной детали — моих похорон, — иронически бесстрастно возразил Малко. — Я желаю быть сваренным в соусе.

— Ну, ну… все эти люди из ООН…

Уолтон оставил деньги официантке. Трое мужчин прошли к двери. На улице воздух был влажный и горячий. Пап сразу же их оставил, крепко пожав руку Малко.

Малко остался наедине с Полем Уолтоном. Весь этот разговор и такая манера обращения с ним были ему противны.

— Я думаю, не сесть ли мне в «Дуглас-6» скандинавской компании, улетающий завтра в Европу, — сказал Малко.

Поль Уолтон вздрогнул:

— Вы шутите!

— Нет. Это вы здорово посмеялись надо мной. Поль Уолтон взял его под руку:

— Мой дорогой САС, не будьте таким обидчивым. Я очень нуждаюсь в вас. Я знаю, что это опасная и деликатная миссия. Только вы один сможете ее выполнить. Это я решил послать нашего человека в Бурунди. Подумайте о тех людях, которые уже трое суток находятся в одиночестве. Нужно прийти к ним на помощь.

— Как случилось, что их до сих пор не нашли? Это кажется невероятным.

— Нет. Бурунди в полном административном распаде. Район, куда упал спутник, отрезан от столицы. В Конго некоторые белые блуждали в джунглях неделями, прежде чем им пришли на помощь. Быть может, наши люди, раненые, лежат в какой-нибудь хижине.

Малко искоса посмотрел на него:

— Дорогой мой, не продолжайте, а то я разрыдаюсь. А не связано ли ваше внезапное сострадание с будущим голосованием по поводу приема Китая в ООН? В странах третьего мира наступило бы всеобщее ликование, если бы обнаружили спутник и двух шпионов, потерпевших бедствие в нейтральной стране…

Уолтон не ответил. Они подошли к отелю «Бристоль».

— Я поеду в Бурунди, — сказал Малко. — Но единственно из-за того, что я хочу закончить перед началом зимы западное крыло моего замка. Но если я оттуда не вернусь, я надеюсь, что это помешает вам спать спокойно по крайней мере неделю.

С этими мстительными словами он отправился спать, так как буквально валился с ног.

Глава III

Маленькое неприметное здание консульства Бурунди в Элизабетвиле затерялось в глубине аллеи из бугенвилий, в районе, где сосредоточились посольства. Когда-то это был райский уголок. С тех пор как произошло то, что позже стали называть «событиями», большинство роскошных вилл стояли пустые, разграбленные и заколоченные. Блестящие дипломаты заменены лицами неопределенной национальности с таинственными интересами: здесь были ярко представлены все, кто на пяти континентах считались шпионами.

Малко всего этого не знал. У него была только одна мысль: как можно скорее покинуть зловещий Элизабетвиль.

Он толкнул дверь консульства и оказался в темном, без кондиционера зале. Под потолком крутился засиженный мухами вентилятор, бесполезно перемешивая горячий и тошнотворный воздух.

Три негритянские семьи вели бесконечный пустой разговор с единственным служащим в окошечке, который даже не повернул головы в сторону Малко.

Через четверть часа Малко, изнемогая от жары, подошел к окошечку.

— Вас зовут Инга?

Негр поднял полусонные глаза и певуче ответил по-французски:

— Да, это мое имя.

— Я друг Аллана, — сообщил Малко. — Мне нужно с вами спокойно поговорить.

Негр моргнул.

— У меня много работы. Быть может, завтра или послезавтра.

— Сейчас. Я жду вас в баре «Колониаль», — сухо сказал Малко. — У меня не слишком много времени.

Не дожидаясь ответа, он вышел. Жадность Инги не вызывала сомнения.

Отель «Колониаль» находился в трехстах метрах от консульства. Туда можно дойти пешком.

Инга действительно появился в отеле через двадцать минут. Малко выбрал столик в глубине зала под вентилятором.

Негр спокойно сел. Он просто-напросто закрыл консульство, оставив на улице несчастных, ждавших приема с утра. В Африке чиновник — король.

— Так-так, — сказал он протяжным голосом. — Вы друг месье Аллана?

— Да. Он мне сказал, что вы могли бы оказать мне услугу.

Лицо Инги было непроницаемо. Негры порой способны на беспредельную хитрость.

— Мне нужна виза в Бурунди, — сказал Малко.

— Ну, это очень долго, — ответил Инга. — Быть может, два месяца. Нужно написать в Бужумбуру.

Малко посмотрел на него:

— Мне это нужно в течение трех дней. Это легко, потому что вы выдаете визы. Достаточно поставить штамп в мой паспорт. Штамп за десять тысяч франков.

— Но… это опасно.

— А я еще более опасен, — сказал холодно Малко. — Мне нужно уехать как можно быстрее.

Негр снизу посмотрел на него. Ему не нравились золотистые холодные глаза собеседника.

— Не знаю, смогу ли я. Сейчас мне нужно вернуться, так как вот-вот придет шеф.

Шеф как раз занимался любовью со своей сожительницей. Негр, сохраняя достоинство, не захотел продолжать разговор. Малко не настаивал.

Он вытащил паспорт и протянул его чиновнику под столом, вложив в него пять тысяч бельгийских франков.

— Я зайду за ним завтра утром.

Инга положил паспорт в карман и глотнул пива «Полар».

— Почему вы так торопитесь, месье? Малко, превосходно играя свою роль, ответил:

— У меня дело в Бужумбуре. Я не хочу, чтобы оно ускользнуло от меня.

Инга кивнул, допил пиво и встал. Он вышел из бара с паспортом Малко в кармане.

Перейдя танцующей походкой знойную улицу и скрывшись от посторонних взглядов, он вытащил билет в пять тысяч франков и, сложив его вчетверо, засунул в ботинок.

Придя в консульство, Инга заперся в кабинете и принялся за работу.

Сначала он тщательно снял копию с паспорта Малко и вложил ее в конверт вместе с запиской, предназначенной комиссару Никоро, шефу отдела безопасности. Инга, бывший школьный учитель, должен был заботиться о том, чтобы не пострадала его репутация. Никто не был твердо уверен, что консул, назначенный революцией, умеет писать, а также, что он не является постоянным осведомителем полиции.

Но, к счастью, Инга никогда не пренебрегал делами подобного рода.

Запечатав конверт, он позвонил по телефону. В течение четверти часа он говорил на суахили. Имя Малко несколько раз мелькало в разговоре. Собеседник горячо поздравил Ингу. Он получит достойное вознаграждение. Благодаря таким людям, как он, ко всеобщему удовольствию организация функционировала безукоризненно.

Инга повесил трубку, перебирая в памяти, все ли он сделал, затем со спокойной душой решил отдохнуть.

Он отправился пешком в негритянский квартал. Войдя в свою ветхую глинобитную хижину, он первым делом спрятал деньги. Он бы, конечно, утаил часть денег, предназначавшихся партии, но это сделать было трудно, так как никто бы не поверил, что он ничего не взял за визу.

На следующий день Малко встал рано. По правде говоря, отель «Мемлинг» не особенно располагал к отдыху. Шума было не меньше, чем на базаре. Слуги проводили свободное время в коридорах, бесконечно переругиваясь, а жильцы громко спорили часов до трех ночи. Через фанерные перегородки слышимость была отличной.

Банк Восточной Африки находился почти напротив гостиницы. Малко первым делом отправился туда.

Чернокожий служащий быстро дал все интересующие его сведения. Для него уже поступил денежный перевод на сорок тысяч долларов.

Поль Уолтон был парнем серьезным.

— Переведите мне эту сумму на ваше отделение в Бужумбуре, — попросил Малко.

Он подписал несколько бумаг и вышел, сопровождаемый почтительными взглядами служащих.

Выйдя из банка, Малко сощурился. Солнце начинало печь немилосердно. Он остановил проезжавшее такси и попросил отвезти в консульство Бурунди. Лишь бы Инга не сдрейфил. Со времени встречи в Найроби он не видел ни Поля Уолтона, ни Аллана Папа. Теперь он сам полностью отвечал за миссию. Ведь Уолтон ему сказал, что это вопрос дней. Кто-то наверняка обнаружил бы космонавтов, если бы они были живы и если бы космическая капсула опустилась на землю.

Ему очень хотелось в этом деле иметь помощника, но Уолтон настроен решительно. Малко должен действовать в одиночку.

В конце концов, прикрытие, данное Папом, преследовало двойную цель. Во-первых, позволяло ему выполнить миссию. И, во-вторых, в случае беды Малко настолько бы вошел в роль торговца алмазами, что никто никогда бы не связал его деятельность с ЦРУ. Даже если бы он сам признался. Деньги, которые Малко получил, были посланы из Бейрута. Никто не смог бы установить их точное происхождение. ЦРУ там тоже имело хорошо устроенных, пользующихся достойной репутацией людей.

Все это могло по прибытии в Бужумбуру осложниться. Аллан Пап предупредил его, что организация Ари-Убийцы была мощной, имела отделения и сообщников во всей этой части Африки.

Наконец…

Теперь Малко считал командировки, которые ему остались до отставки. Еще пять или шесть, и его замок будет отреставрирован. Понадобится еще несколько «дел» для пополнения его сбережений, и тогда, если удача ему не изменит, он распрощается с разведкой.

В консульстве никого не было, кроме Инги, мирно сидевшего за грудой бумаг. Увидев Малко, он вынул его паспорт из ящика и протянул ему.

— Все улажено. Вы сможете находиться три месяца в Бурунди.

Малко рассмотрел визу. На эмблеме Бурунди ярко выделялись священный барабан и пальма.

Вторая банкнота в пять тысяч бельгийских франков незаметно перекочевала в руку Инги.

— Желаю вам счастливого пути, — сказал чиновник вежливо.

В самом деле, он сделал для этого все, что было нужно.

Покрытый потом, прилипнув к сиденью машины спиной, Жюлиус Нидер изнывал от жары. Он схватил бутылку виски, лежавшую на полу, и сделал несколько глотков.

Старый «москвич», взятый взаймы у негра — шофера такси, которому он когда-то оказывал услуги, невозможно вонял. Но обойтись без машины для выполнения секретной операции он бы не смог.

Жюлиус нащупал в глубине кармана последний банковский билет в тысячу франков. Нужно, чтобы эта операция удалась. В противном случае — нищета. Он был не очень известен в Элизабетвиле, развлекаясь такими пустяками, как вооруженные ограбления, или другими делишками. Паспорт на имя Жюлиуса Нидера давал некоторое спокойствие, ему не хотелось слишком рисковать и раскрывать свою личность, что привело бы к серьезным неприятностям.

Такси остановилось перед консульством Бурунди. Белокурый мужчина, вышедший из него, точно соответствовал приметам, кроме того, Жюлиус хорошо запомнил его в самолете. Он поспешно закрыл бутылку и завел мотор.

Такси-малолитражка стояло перед консульством. Через пять минут белокурый человек вышел из консульства и сел в машину. Жюлиус пропустил малолитражку метров на двести и. тоже тронулся.

Малко ждал такси на пороге гостиницы. Через два часа улетал его самолет из Н'жили, аэропорта Элизабетвиля. Он послал Папу каблограмму. Это его последний контакт с ЦРУ. У него больше не будет ни агента-резидента, который бы его встретил, ни места встречи. Колоссальное могущество ЦРУ не распространялось на Бужумбуру.

Молодая, очень красивая негритянка, одетая в разрисованное велосипедными колесами бубу, в белом платке на голове, проехала мимо Малко и соблазнительно подмигнула ему.

Подъехало такси, старый «пежо». Малко сел в него, не заметив машину с двумя пассажирами, которая тронулась следом. Человек, сидевший рядом с водителем, был Жюлиус Нидер. Он летел в Бужумбуру тем же самолетом, что и Малко.

Глава IV

— Ваш чемодан не открывали?

— Я только что прошел таможню.

— Нужно его открыть.

Огромный негр в каске прицелился в Малко чешским автоматом, на конце которого был закреплен штык, острый, как бритва, и выпучил на него злые глаза.

Малко поставил чемодан на землю, точно под плакатом, возвещающим: «Добро пожаловать в Республику Бурунди!», и открыл его. Слово «Республика» было грубо намалевано поверх слова «Королевство».

Под важным взглядом высокого негра другой солдат открыл большой чемодан фирмы «Самсонит». Вдобавок Малко был одет в дорогой костюм из альпака. Всегда изысканный, он взял с собой три очень легких костюма: голубой, серый и бежевый. Даже в сердце Африки Малко хотел оставаться элегантным.

Солдат уважительно приподнял тончайшие рубашки, украшенные незаметной монограммой и короной, погладил туалетный несессер из желтой кожи, и его взгляд остановился на фотографии замка Малко в Лиезене. Это была любимая фотография, с которой он никогда не расставался, но здесь, в Бурунди, это казалось довольно-таки неуместным. Негр повертел фотографию и, не осмелясь задать вопрос, положил на место.

Малко терпеливо ждал. Бесполезно поднимать шум.

Человек, который хотел его убить, прошел, не глядя, мимо него с маленькой дорожной сумкой. Малко задумчиво проводил взглядом его массивный силуэт. По крайней мере, у него был «друг» в этой скверной стране.

Он собирался закрыть чемодан, когда солдат, который рылся в его вещах, что-то радостно прокричал. Положив автомат, он запустил руку в чемодан и вытащил пару черных шелковых носков.

— Эта вещь должна помочь революции, — сказал он на дурном французском, запихивая носки в карман военной формы.

Такие заявления не оспаривают. Малко захлопнул чемодан. Один из его спутников, стоящий позади, краснолицый и потный, пробормотал:

— У негров три страсти: платки, носки и независимость.

Еще чего доброго расстреляют, если кто услышит. Это был один из тех немногих пассажиров, которые летели в Бужумбуру. Почти все остальные продолжали путь в Найроби. Или, вернее, продолжили бы, если бы не случай с иллюминатором. Потому что «Дуглас-6» оказался на приколе, и пассажиры ждали, когда его заменят. В лучшем случае это произойдет в течение следующего дня.

Однако бурундийцы не разрешили транзитным и не имеющим визы пассажирам переночевать в городе не по своей воле. Несчастные набились в зал ожидания и в бар без кондиционера.

Бельгийский экипаж напрасно кипел от злости.

Впрочем, прием был ледяной. Плакат гласил, что комендантский час действует с полуночи до шести часов утра и что любой человек, застигнутый на улице в неположенное время, будет застрелен без предупреждения.

Также было запрещено вести разговоры против нового правительства.

За неповиновение — сразу тюрьма.

Свободное и суверенное государство не шутило с правами гражданина. Хотя большинство его граждан жили голыми в непроходимых джунглях и в точности не знали, кто управляет государством, голос Бурунди скрупулезно учитывался при каждом голосовании в ООН.

Малко уже взялся рукой за ручку двери, ведущей в холл аэровокзала, когда послышался окрик солдата. Он застыл на месте.

— Вы не были обысканы!

Малко повернулся, терпеливо улыбаясь:

— Но это только что было сделано.

— Поставьте ваш чемодан и раздевайтесь.

Он не знал, что его белокурые волосы отождествлялись в глазах чернокожих с образом фламандца, который они больше всего ненавидели.

Теперь вокруг стояло трое солдат и сержант. Малко вспомнил то, что сказал ему Аллан Пап в Найроби, повествуя о Бурунди: «Там народ чокнутый. Если вы хотите остаться живым, всякий раз, когда солдат с ружьем что-то попросит, отдайте это. Неважно, что».

Малко уже снимал куртку, когда белый, который высказал шепотом свое мнение о чернокожих, подошел с лейтенантом-туземцем. Офицеру объяснили инцидент.

— Рады принять иностранца, — сказал он. Короткой фразой на курунди лейтенант отпустил солдат.

Четверо солдат хохотали. Малко поблагодарил и вышел.

Стойкий неприятный запах царил в «аэровокзале», представляющем собой конструкцию из дерева и железных листов.

С давних времен «Дугласы-6» «Эр-Конго» были единственными, кто приземлялся на отвоеванной у леса площадке. Командно-диспетчерский пункт походил на водокачку и не приносил большой пользы.

С начала революции им пользовались лишь военные.

Малко немного постоял. Повсюду спали негры, даже на земле. В одном углу сидел человек в окровавленных бинтах с ребенком, прижавшимся к его животу, как чудовищная пиявка.

В недавних стычках между племенами уту и тутси были ранены десятки людей.

В крошечном баре местная красотка с вожделением посмотрела на белокурые волосы Малко. Легкое голубое бубу, украшенное рисунком из швейных машинок, обтянуло ее ягодицы, настолько роскошные, что, казалось, они были ненастоящими.

Она воткнула в волосы жесткие стержни от шариковых ручек, словно символ богатства.

Ослепительная Венера одарила Малко лучезарной улыбкой. У Малко не было времени ответить на проявленный к нему интерес: два громкоговорителя в холле захрипели, послышался неясный шум, затем мужской голое оповестил:

— Сейчас выступит президент Букоко.

Злой голос президента оборвал его. Президент начал речь на поющем французском, официальном языке Бурунди:

— Я очень, очень сердит. Мой гнев чрезмерен. Я категорически запрещаю чиновникам заниматься любовью с девушками в помещениях правительственных учреждений. Вероятно, мне придется расстреливать таких людей.

Внезапно перейдя на незнакомый Малко диалект — урунди, он продолжал орать.

Малко посмотрел вокруг: негры слушали, застывшие, вытянувшись от страха по стойке «смирно», ужасно серьезные. Малко воспользовался этим, чтобы улизнуть.

Влажный горячий воздух охватил его. Несмотря на поздний час, было около тридцати градусов жары. Начинался сезон дождей, и, как правило они шли после шести часов вечера.

В то время как он искал глазами такси, несколько полуголых негритят дрались за ручку его чемодана. После упорного сопротивления Малко доверил его самому сильному. Высокий негр в каске американского пожарного и в плавках прошел мимо, таща огнетушитель на колесах.

— Бвана (бвана — господин (суахили)), такси?

Это был негр, одетый по-европейски: в брюках из серого холста, в красной куртке, вышитой китайскими розанами. Не имея жилета, он умудрился прикрепить конец огромной цепи никелированных часов к одной из пуговиц куртки, что совершенно нарушало целостность костюма.

— Какой самый лучший отель в Бужумбуре? — спросил Малко.

Негр покачал головой:

— Бвана, только «Пажидас» очень хороший.

— Хорошо, поезжай в «Пажидас».

Группа чернокожих десантников с любопытством смотрела на Малко. Они скучали. И жаждали развлечься за чужой счет. Малко залез в «крайслер» образца 1948 года и, чтобы избавиться от мальчишек, бросил им горсть конголезских монет. Убийца из самолета исчез. «Крайслер», громко урча, тронулся с места. Другой негр по африканской привычке сел рядом с шофером, и машина поехала по прекрасной дороге, ведущей из аэропорта. Малко вздохнул, покачиваясь на продавленном сиденье «крайслера».

Никогда еще Малко не был в такой странной командировке. Здесь, в Бурунди, был другой мир, иррациональный и непредсказуемый.

Великолепная автострада, обсаженная бугенвилиями, через пятьсот метров превратилась в дорожку из красного латерита, по обеим сторонам которой рос лес. Фары освещали сухую землю, деревья и колючие кусты. Согласно карте, Бужумбура была в двадцати пяти километрах. Еле приметные тропинки, углубляясь в лес, вели к невидимым деревням. Как всегда в тропиках, хотя наступила ночь, температура не упала ни на один градус.

Внезапно Малко сильно подбросило: «крайслер» влетел и вылетел из огромной ямы. Шофер обернулся и весело сказал:

— Бвана, дорога не очень хорошая.

Этого можно было и не объяснять. Негр так лавировал, что укачивало. Примерно каждые пятьсот метров встречались ямы. Малко бросало то в одну, то в другую сторону. И это была главная магистраль Бурунди!

Они потратили час, чтобы проехать двадцать пять километров до Бужумбуры. Сначала шли ряды саманных и глинобитных хижин, освещенных ацетиленовыми лампами и кишащих крикливыми и возбужденными неграми. Виднелись лавочки, что-то вроде нищенских универсальных магазинчиков, торгующих мотыгами, керосином, галстуками «бабочка» и дешевыми побрякушками. Привлекали внимание неоновые вывески с поэтическими названиями: «При свете луны», кафе «Сумерки». В большинстве этих «бой-дансингов» мужчины танцевали друг с другом. Нет, они не были педерастами. Просто их слишком занятые домашней работой жены не имели возможности развлекаться в дансингах.

Элегантные женщины в бубу остановили такси. Через опущенное стекло шофер сделал похабный жест и расхохотался.

В центре Бужумбуры движение стало более интенсивным; «крайслер» объехал вокруг большой площади и остановился перед отелем «Пажидас». Освещалась только одна сторона улицы. Малко поинтересовался, почему. Шофер объяснил: это вызвано мерами экономии.

Гостиница — современное семиэтажное здание с большим холлом, полным зеленых растений. Как только Малко вышел из машины, у него запершило в горле от городских запахов. Везде в Африке пахнет, но это было нечто невообразимое. С начала революции мусоропроводы не чистили. Машина с четырьмя трупами три дня стояла посередине проспекта, и никто не позаботился ее оттуда убрать.

Мимо отеля проехал джип с опущенным стеклом, полный свирепого вида солдат. Они играли в войну. Некоторые, несмотря на каски, раскрасили лица военными знаками своих племен.

Малко задрожал от леденящего холода в холле. Внутри работал кондиционер. Все служащие были негры. Без всяких слов Малко дали для заполнения карточку. Увидев цену, он подумал, что это ошибка: шестьдесят долларов!

— Шесть долларов? — спросил он. Негр покачал головой:

— Нет, месье, шестьдесят. Президент Букоко установил такую цену.

И это то, что называют полной демократией!

Малко улыбнулся при мысли о том, как удивятся бухгалтеры из ЦРУ, когда увидят отчет о расходах. За эту же цену в Нью-Йорке можно снять в «Уолдорфе» апартаменты с дюжиной горничных.

Негр с равнодушным лицом, одетый в бубу, взял чемодан Малко и понес его к лифту. Комната Малко помещалась на четвертом этаже. Поблизости от отеля находились высотные дома, тюрьма и ангар.

Негр положил чемодан на кровать и исчез. Единственное освещение состояло из чего-то, похожего на операционную лампу, направленную прямо на постель. Что касается кондиционера, то он производил не меньше шума, чем «боинг» при взлете, и давал горячий и омерзительный воздух.

Малко, обескураженный, сел на кровать. Он умирал от желания улететь первым рейсом неважно куда. Шефы из Вашингтона, сидя в своих прохладных кабинетах, разумеется, не имели ни малейшего представления о Бурунди… А должны были иметь, потому что посылали Малко в эту бессмысленную командировку. Он вновь видел Дэвида Вайса сидящим во вращающемся кресле и объясняющим ситуацию в Африке по карте:

— Для нас Бурунди не существует. Нет дипломатических отношений, никаких экономических связей. Но у них — законная делегация в ООН.

Впрочем, русские не менее обделены, чем мы. После различных оскорблений их посол был выслан и просидел без пищи два дня в аэропорту. Для них существуют только китайцы.

И еще! Перед революцией король узнал, что сорок китайцев дипломатической миссии прибыли в страну только с десятью паспортами. Он приказал бросить их в тюрьму. Может быть, они еще там.

— Очаровательная страна, — заметил Малко. — Вы не думаете, что было бы проще послать батальон морской пехоты, чтобы там поохотиться?

На карте Африки Бурунди выглядела крошечным зеленым пятнышком между озером Танганьика и Конго. Дэвид Вайс ткнул пальцем в южную точку страны, недалеко от границы с Танзанией.

— Компьютеры вычислили, что в этой зоне приземлился наш спутник. В ста пятидесяти километрах от Бужумбуры. Там большая часть мостов вышла из строя. Со времени провозглашения независимости их не чинят. Вы должны будете прочесать это место.

Я знаю, что это нелегкая командировка. После революции Бурунди поворачивается потихоньку к средним векам, утопая в крови. У них уже четвертая революция. За исключением Бужумбуры, страна состоит из деревень, затерянных в джунглях. Из столицы выехать на машине с гидом довольно просто. Вы говорите бегло по-французски?..

Да, из Бужумбуры нужно было выехать.

Малко занялся неотложными делами. Он повесил костюмы, чтобы они не измялись, и вынул туалетный несессер.

Сначала тюбик с зубной пастой. Он отрезал кончик острыми ножницами, чтобы извлечь спрятанный там тонкий ствол автоматического пистолета, который тут же в раковине и почистил.

Затем извлек из дна фляжки со спиртом рукоятку сверхплоского пистолета. При помощи маленьких приспособлений Малко смонтировал пистолет, специально изготовленный в технической лаборатории ЦРУ. Он был такой плоский, что совершенно незаметно носился под смокингом и отлично стрелял и обычными и анестезирующими пулями.

Малко вставил обойму. Затем положил в маленький чемоданчик фирмы «Самсонит» с двойным дном и закрыл его на ключ, надеясь, что пистолетом не придется воспользоваться.

Человек, хотевший его убить в самолете, находился в городе. Ничто не давало оснований считать, что он отказался от своего замысла. Малко не имел намерения оставлять свои кости в столице Бурунди. Мысленно он записал имя и адрес человека, который по рекомендации Аллана Папа мог ему помочь. Он умирал от усталости, лег и быстро заснул. Не тот момент, чтобы шататься по ночной Бужумбуре.

А в это время на другом конце города Жюлиус Нидер переживал неприятные минуты. Огромный детина в костюме цвета розового дерева бесновался около бледного и пристыженного Жюлиуса. Громко вопя, он осыпал его градом ругательств: каков в гневе Ари-Убийца, знала вся Африка.

— Дурак! — орал он. — Я приказал, чтобы ноги этого типа не было в Бурунди! Я знаю, почему он приехал! Парни с юга пытаются сбыть партию камней без нашего участия! Я не знаю, каким образом этот тип узнал об этом, но он прибыл, чтобы их заграбастать!

Жюлиус защищался:

— Я не сказал своего последнего слова. Здесь легче будет все осуществить.

Ари встал перед ним и заорал:

— Нет! Я не люблю привалов! Вы еще наделаете здесь глупостей! Завтра самолет на Камашу, вы полетите на нем, и чтоб ноги вашей здесь никогда больше не было!

Он порылся в кармане и протянул Жюлиусу банковский билет.

Это был билет в пять тысяч бельгийских франков. Жюлиус смиренно спрятал его в карман. Всего он не потерял.

Взбешенный Ари-Убийца закричал:

— Я сам займусь этим типом! По крайней мере дело будет сделано!

Когда на следующее утро Малко вышел из отеля, он увидел перед дверью двух негров, яростно дравшихся под взглядами дюжины мальчишек, которые при каждом нанесенном ударе прыгали от радости. Один из дерущихся снял рубашку и встал в позу профессионального боксера.

Увидев Малко, портье поспешил с большой дубинкой к дерущимся и вытолкал их на угол улицы.

— Где улица Киву? — спросил Малко у портье.

— Там. Недалеко, месье.

Африканская неопределенность. Это могло быть в ста метрах или в ста километрах. Так как поблизости не оказалось ни одного такси, Малко пошел пешком. Вскоре щебеночная мостовая уступила место глинобитной.

Несколько раз Малко спрашивал дорогу.

Примерно через два километра, разбитый и пропотевший, он увидел наконец в полуметре от земли столб с табличкой «дорога на Киву». Казалось, все таблички в этом городе рассчитаны на карликов.

Улица Киву была застроена разнородными современными высотными зданиями и деревянными хижинами. На большинстве домов номеров не было. Негры с любопытством рассматривали Малко. В этом квартале белые появлялись редко.

Внезапно он натолкнулся на полицейский участок, окруженный колючей проволокой и полный солдат в зеленых беретах.

Уставший от блужданий Малко прошел мимо подозрительно посмотревшего на него часового и вошел в участок. Сержант сидел за грязным столом, а два негра — вероятно, подозреваемые — с распухшими и невыразительными лицами сидели на корточках около стены.

— Вы не знаете, где находится дом номер шестьдесят четыре? — спросил Малко.

Сержант принял совершенно глупый вид и покачал головой. Затем пробормотал:

— Нет, бвана.

Чтобы его подбодрить, Малко спросил:

— А здесь какой номер?

Негр отчаянно наморщил лоб. Но это превышало его умственные способности.

— Я не знаю, бвана.

Он углубился в свои бумаги. Вокруг Малко молчаливо ждали солдаты. Обескураженный, он вышел из участка.

За неимением лучшего, Малко подозвал мальчишку и протянул ему пять франков.

— Ты знаешь дом месье Кудерка?

Это был хороший способ. Малыш взял Малко за руку, и через три минуты они оказались перед одноэтажным глинобитным домом. Едва можно было различить написанный мелом номер шестьдесят четыре.

Малыш быстро убежал. Малко толкнул дверь, ведущую во двор, и остановился.

Посередине двора группа чернокожих громко хохотала, окружив что-то, чего не было видно. Большинство из них носило бело-красно-зеленую форму молодежной организации Бурунди.

Малко вошел во двор. Один из негров обернулся и что-то сказал остальным. Тотчас же круг распался. Три или четыре негра с опущенными глазами, с непроницаемыми лицами пробежали мимо Малко. Другие исчезли в глубине двора и перепрыгнули через невысокую изгородь. Остался только один, спиной к Малко. Он мочился, нежно держа член двумя пальцами. Когда Малко поравнялся с ним, негр его заметил. Смесь страха, ненависти и еще чего-то, похожего на стыд, появилась на его лице. Негр быстро спрятал член в бубу и торопливо убежал, открыв предмет, на который он мочился.

Это была голова человека.

Растерянный, с подступившей к горлу тошнотой, Малко увидел, что голова движется.

— Если бы вы могли подкопать немного вокруг меня, то я бы легко выбрался.

Голос был смиренный и тихий. Малко опустился на колени и, преодолевая отвращение, раскидал рыхлую, пропитанную мочой землю. Человек, закопанный по самую шею, был почти лысым, с круглым лицом и с близорукими мигающими глазами. Когда он улыбнулся, Малко увидел его испорченные зубы.

Зеленый от бешенства, он копал изо всех сил. С трудом Малко вытащил человека за плечи. Вокруг не было больше ни одного негра.

Несчастный был весь в земле. Немного пошатываясь, он провел грязной рукой по лицу. Его полотняные рубашка и штаны были в жалком состоянии.

— Вы месье Мишель Кудерк? — спросил Малко.

— Да.

Мелкими шажками он направился к дому и вошел, приглашая Малко последовать за ним. Комната была плохо обставлена. На столе стоял маленький вентилятор.

Кудерк взял очки и медленно надел их, объясняя с жалкой улыбкой:

— Они были не так уж жестоки. Перед этим они позволили мне снять очки. Извините меня, садитесь, пожалуйста. Я приму душ…

Запах, который шел от Кудерка, был не из приятных.

После того как он исчез в глубине комнаты, Малко, обескураженный, поднял глаза к потолку. Ему удалось найти друга Папа! И этот человек должен был быть его проводником…

Мишель Кудерк вернулся в чистых брюках и рубашке, но цвет лица оставался все еще желтым, как будто лицо пропиталось мочой.

— Ну, наконец, что же случилось? — спросил Малко. Кудерк вздохнул:

— Если бы вы знали! Это, это ничего. Они не хотели мне зла. Но вы знаете, африканцы…

Он произносил слова со страхом.

— Почему они с вами так обращаются?

— Это длинная история, — пробормотал Кудерк. — Пятнадцать лет назад я приехал в эту страну. У меня был маленький журнальчик, и я хорошо жил. Затем произошла первая революция. И все было в порядке. Они не имели ничего против белых. Наоборот, они попросили меня остаться и сотрудничать с новым правительством. Затем я опубликовал в одном из номеров моего журнала статью о раздутых штатах чиновников, посоветовав королю отправить их в поля на сельскохозяйственные работы. На следующий день меня бросили в тюрьму, откуда я вышел только в прошлом месяце. Когда посол начал ходатайствовать за меня, король пригрозил разорвать дипломатические отношения. Так как я не был достаточно важной персоной, меня оставили гнить в тюрьме. Два месяца назад меня известили, что я буду расстрелян из-за моей статьи за антигосударственную деятельность. У них были серьезные намерения. Для них это единственный способ избавиться от меня, не теряя лица. Когда короля свергли, меня освободили из тюрьмы. Президент вызвал меня и объявил, что его предшественник был большой канальей и что он меня назначает помощником министра информации. Вновь будет выходить мой журнал. Просто перед публикацией я буду представлять для цензуры все мои статьи. Я ему ответил, что предпочитаю уехать из страны. Он страшно разгневался и сказал, что заставит меня изменить мнение, что Бурунди нуждается во мне. И вот теперь приходят сюда эти люди из молодежной организации и издеваются надо мной. Отобрали паспорт, все мои сбережения конфискованы, у меня нет денег. Я отдал бы все, чтобы уехать. Сегодня они пришли и сказали, что расплавят в моей голове все плохие мысли. На самом деле они не хотели причинить мне зло.

Ну что с него было взять! От его покорности у Малко закипела кровь.

Мишель Кудерк сощурил глаза, глядя на него.

— Почему вы пришли ко мне?

— Я друг Аллана Папа, — сказал осторожно Малко.

— А!

Кудерк сел на табурет.

— Как он поживает? Здесь, в Бужумбуре, его все потеряли из виду.

— У него все в порядке. Он мне сказал, что вы могли бы оказать мне услугу.

— Услугу!

Горький смех вырвался сквозь испорченные зубы.

— Но у меня больше ничего нет, я больше не существую. Даже негры писают на меня сверху, и я не могу ничего сказать… Тогда…

— Вы мне нужны, и это может быть для вас очень выгодно.

Мишель Кудерк встал и положил маленькую пухлую руку с грязными пальцами на чистейший лацкан костюма Малко. Зловонный запах заставил Малко отстраниться.

— Я хочу только одного, — выдохнул Кудерк, — уехать, послать к черту эту проклятую страну и больше никогда в жизни не видеть ни одного негра, вы меня слышите? Если бы у меня были деньжата, я бы поехал в ООН и порассказал, что такое негры.

— С деньгами вы могли бы уехать, — сказал Малко. — Я обещаю переправить вас через границу.

— Как?

— Я не могу сейчас вам это сказать. Если вы согласитесь мне помочь…

— Чем?

— Вы говорите на курунди, суахили, и вы хорошо знаете страну, не так ли?

— Да.

— Мне нужен гид, чтобы отправиться на юг страны. Кудерк пожал плечами:

— Мне не позволят выехать из Бужумбуры.

— Это все можно уладить. Вашей ноги никогда здесь больше не будет.

Кудерк грыз ногти. Он снизу посмотрел на Малко.

— Что вы собираетесь делать на юге? Там ничего нет. Это страна моссо. Настоящие дикари. Даже уту не хотят о них слышать.

— Я же вас не спрашиваю, что вы собираетесь делать с деньгами, которые я дам вам, — возразил Малко.

Кудерк нервно засунул руки в карманы.

— Вы работаете на Ари-Убийцу. Не рассказывайте мне сказки. Вы, как другие, собираетесь искать алмазы в карьере Белт.

— Я не работаю на Ари, — медленно сказал Малко. — Я работаю на себя.

Кудерк еще больше пожелтел.

— Я не хочу ваших бабок. С меня достаточно передряг вроде сегодняшней. У меня нет желания кончить жизнь в озере Танганьика с камнем на шее.

Малко подумал, что нужно нанести удар.

— У вас будет наличными пять тысяч долларов, — сказал он. — И паспорт. Я сам лично проведу вас через границу. Я тоже не вернусь в Бужумбуру. Или пуля в лоб, потому что я не могу оставить вас в живых после того, что только что вам рассказал. У вас тридцать секунд на то, чтобы решиться.

Малко, ненавидевший насилие, должен был заставить себя угрожать несчастному Кудерку. Во что бы то ни стало нужно уехать из Бужумбуры. Разумеется, он бы не выстрелил.

— Хорошо, — проворчал Кудерк, — я согласен. Но я надеюсь, вы надежны?

Малко не ответил, он вытащил из кармана пачку банкнот и вытянул из нее сто долларов.

— Вот задаток. Вы купите все, что нужно, чтобы подготовиться к путешествию. Рассчитывайте на пятнадцать дней. Нужно найти машину, хорошую, которая не сломается. Я хорошо заплачу. Встретимся завтра после полудня в «Пажидасе». Я живу в номере двадцать пять.

Он вышел, оставив деньги на столе. Улица Киву была пустынной, и он решил идти до отеля пешком.

— Эй, подождите, — крикнул Кудерк. — Вы, наверно, думаете, что туда ехать, как к району, где живут моссы.

— Я посмотрел по карте, — возразил Малко. — Дорога идет по левому берегу озера. Не больше ста пятидесяти километров.

Мишель Кудерк ухмыльнулся:

— Карта! Что она вам скажет, эта карта! Мосты разрушены на Рвзибази и на Каронже. Не говоря о других, не указанных на карте. И на это вы кладете пятнадцать дней!

— Увидим. В любом случае нужно ехать.

Глава V

Нужно долго стараться, чтобы на всем пространстве от тропика Рака до тропика Козерога найти такую гнусную рожу.

В Базуне Никоро, шефе бурундийской полиции, уживалось раболепие, приобретенное за двадцать лет колониального режима, и чувство своего могущества, которое ему давала его новая должность. Одетый в безупречный мундир из почти белого тергаля, который он менял два раза в день, потому что сильно потел, с наманикюренными ногтями, с выпрямленными волосами, что стоило бешеных денег, Никоро старался изо всех сил иметь вид джентльмена. Но все старания из-за его внешности были напрасны.

Нельзя было не заметить шрамы на щеках — знаки его племени, бельмо на правом глазу — результат наследственной трахомы. Его лицо с толстыми губами и единственным смотрящим глазом вызывало омерзение. Злоба, жадность и подлость сочетались на нем в идеальной пропорции. Перейдя непосредственно от осведомителя полиции к должности главного комиссара Бужумбуры, Никоро наводил ужас на подчиненных.

Они по большому секрету рассказывали, что он привозил контрабандой из Кении детей, предназначенных для ритуальных жертвоприношений. Это и служило источником его богатства.

Все проститутки индийского квартала отдавали ему часть денег, но главные доходы Никоро приносили связи с торговцами алмазами и систематический рэкет, которому он подвергал официальных покупателей. Вдобавок к пятидесяти тысячам долларов концессии торговцы давали ему двадцать или тридцать тысяч, чтобы избежать бесконечных придирок. Так как Никоро не имел никакого доверия к банкам, он прятал деньги в доме и регулярно избивал для острастки чуть не до смерти одного из своих слуг, дабы им неповадно было покуситься на его богатства. Он зачастую развлекался тем, что раскладывал перед собой банковские билеты и любовался ими.

Испытывая фантастическую любовь к Китаю и китайцам, Никоро не носил ничего, кроме военного мундира, и шумно выражал свои чувства всякому, кто хотел услышать о его ненависти к белой расе, включая русских. Никоро часто ездил в Танзанию или в другой прокитайский регион. Фактически это был самый влиятельный человек в Бужумбуре.

Вот о чем думал Мишель Кудерк, стоя перед безупречно чистым письменным столом из красного дерева. Новенький стодолларовый билет, лежащий на нем, непреодолимо притягивал взгляд.

Через час после ухода Малко к Кудерку явились люди комиссара, предупрежденные неграми из молодежной организации. Они обыскали его и нашли этот билет. И начались неприятности.

— Итак?

Кудерк сощурился.

— Что, господин комиссар?

Никоро подал знак головой. Бакари и М'Поло, чернокожие инспекторы, конвоировавшие Кудерка, бросились на него с кулаками. Его очки отлетели в другой угол комнаты. Они били его по очереди, с выражением старательности на лицах, подскакивая как танцоры. Чтобы защититься, Кудерк ухватился за галстук Бакари. Негр безжалостно укусил его за правую руку.

Мишель Кудерк упал. Оба негра остановились, словно автоматы, в которых кончился завод, поправили галстуки и ждали, переминаясь с ноги на ногу. Бакари вытер свою пыльную туфлю о брюки медленно встававшего Кудерка.

— Итак, месье Кудерк? — спросил спокойно Никоро. Несчастный задрожал.

— Почему ваши люди бьют меня, господин комиссар? Здоровый глаз Никоро закрылся от бешенства. Хотя Никоро говорил на превосходном французском, он плохо произносил свистящие согласные, и, когда сердился, акцент возвращался к нему.

Он стукнул кулаком по стодолларовому билету.

— Шволочи-белые, — завопил он, шепелявя. — Ты кончил издеваться над полицией? Где ты нашел этот стодолларовый билет? Шволочь, я тебя прикончу! Ты глумишься над полишией, ты высмеиваешь полишию, а…

Ненависть Никоро была чудовищна. Рядом с этим искаженным уродливым лицом водосточный желоб собора Парижской Богоматери показался бы весьма изящным. Выпрыгнув из-за стола, Никоро влепил Кудерку такую оплеуху, что тот отлетел и распластался у двери. Оба полицейских насмешливо смотрели на белого, загнанного и несчастного.

Комиссар ударил ногой по крестцу Кудерка, тот застонал. Затем Никоро схватил беднягу за воротник и приподнял.

Он поносил его, мешая слова, на суахили, на курунди и на французском.

— Ты украл деньги у негров, шволочь. Я разобью твою морду, я убью тебя, как шобаку.

Он повернулся.

— Бакари, дай нож.

Полицейский вытащил из кожаных ножен, прикрепленных к поясу, длинный кинжал и протянул его шефу. Никоро почти вырвал его у Бакари. Его зубы оскалились в злой улыбке. Он вновь обрел спокойствие. Резким взмахом руки Никоро скользнул концом ножа по поясу Кудерка и вытащил край рубашки. Разрезанный пояс распался. Кудерк поспешно схватился руками за брюки.

— Руки за голову, — завизжал Никоро.

Тот поднял руки, и брюки соскользнули до щиколоток, открывая кальсоны из серого полотна. Комиссар еще раз взмахнул кинжалом и рассек кальсоны на две части. Кудерк машинально старался закрыть руками свой белый и круглый живот. Лезвие кинжала целилось в низ живота.

— Теперь ты заговоришь. Если ты произнесешь хоть одно лживое слово, я прирежу тебя, — пригрозил комиссар.

Ухмыляясь, Бакари и М'Поло перешли на другое место, чтобы видеть Кудерка анфас.

— Итак?

— Что, господин комиссар? — спросил тихо Кудерк.

Кончик ножа погрузился в волосы лобка. Кудерк отскочил назад и наткнулся на дверь. Никоро подошел к нему, держа кинжал горизонтально и угрожая половому члену Кудерка.

— Мне их дали, эти деньги! — закричал Кудерк.

— Кто?

— Я никогда раньше его не видел. Он пришел ко мне от имени моего друга. Его зовут Малко Линж.

Никоро принял лукавый вид, но стоял по-прежнему, угрожая.

— Почему он дал тебе сто долларов?

Кудерк заколебался. Он соразмерял риск, но ненависть к комиссару чуть было не перевесила, и он еле удержался, чтобы не послать его ко всем чертям. Однако животный страх оказался сильнее.

— Он хочет иметь проводника.

— Проводника! Негр расхохотался.

— Ты! Что это за история? Ты лжешь.

— Нет. Он хочет проводника, чтобы поехать на юг. Он не говорит ни на суахили, ни на курунди, и он не знает страны.

— Почему он хочет поехать к моссам?

— Я не знаю.

— Почему он дал тебе такие большие деньги?

— Я объяснил ему, что у меня больше нет денег. Чтобы поехать, я должен купить себе кое-что из экипировки и продукты.

Плохо скрывая свое удовлетворение, Никоро опустил кинжал и повернулся, чтобы сесть за стол. Кудерк робко собрал остатки кальсон и поднял брюки. Затем он подобрал очки и надел их.

Полицейские стояли молча. Они искренне сожалели, что Кудерк заговорил. Не каждый день можно увидеть, как кастрируют белого.

Никоро, сдерживая ликование, рисовал что-то на листке бумаги. Он уже знал о присутствии этого Малко в Бурунди. Инга проделал свою работенку. Никоро узнал также кое-что другое: о перечислении Малко сорока тысяч долларов в местный банк. И было бы обидно, избавляясь от непрошеного человека, не воспользоваться этими деньгами, даже если другие думают иначе. Благодаря Кудерку он не упустит такой возможности. Этот тип не поедет на юг с пустыми руками: контрабандные алмазы не покупают в кредит.

Нельзя, чтобы Малко что-нибудь заподозрил. Никоро неохотно протянул Кудерку билет.

— Держи. Забирай это. Ты сделаешь, как я тебе прикажу. И будешь держать меня в курсе всего.

— Да, — еле слышно прошептал Кудерк, проклиная свою трусость.

— Ты не расскажешь о своем визите сюда?

— Нет.

Никоро встал и вновь схватился за кинжал. Подойдя к Кудерку, он медленно и четко произнес:

— Если ты предашь меня, я отправлю тебя в подвал и убью тебя сам. У тебя будет неделя, чтоб сдохнуть. А теперь убирайся.

Кудерк уже повернулся, чтобы уйти, когда комиссар окликнул его. Он хотел видеть, в каком тот состоянии.

— Где он, твой тип?

Разумеется, ему и так это было известно.

— В «Пажидасе».

— Хорошо, убирайся. Что нужно сказать?

— Большое спасибо, — прошептал Кудерк.

В проходе Бакари пнул ногой Кудерка в ляжку, в душе надеясь на ответный удар, чтобы потом как следует отдубасить белого. Но тот слишком хорошо знал негров. Кудерк даже не обернулся. Он плотно закрыл за собой дверь и очутился на улице, под палящим солнцем.

Проспект Упрона кишел народом. Был базарный день, и все чернокожие, прибывшие из джунглей, Мурамуйи, Рубанзы и Мвизара, хотели поглазеть на бывший дворец губернатора, ставший в свое время королевским дворцом, а вот теперь превратившийся в резиденцию президента.

Это было достаточно безобразное строение, но в глазах бурундийцев оно обладало притягательной силой. Здесь жили белые. Кудерк, обнаженный до пояса и с выбритыми в знак траура волосами, потолкался среди негров. Удивленный собственной смелостью, он пробормотал ругательство на суахили и быстро оглянулся, не услышали ли его негры.

Он еще дрожал от ненависти и страха и решил зайти выпить в «Кремальеру», находившуюся недалеко от площади Независимости. Кудерк заказал пиво «Полар» и протер очки. Он чувствовал во всем теле боль. У Кудерка разыгралось воображение. Он мечтал о кровавых погромах и о себе, Кудерке, беспощадно расстреливающем из пулемета ряды запуганных негров.

Это была красивая мечта. Но пока что он сидел в дерьме. Никоро сдержал бы свое обещание, если бы он его предал. Он не хотел кончить свою жизнь в подвалах службы безопасности. С другой стороны, Малко предоставлял ему единственный шанс убежать из этой проклятой страны. Но у него оставалось немного времени для размышлений.

Сильно болела укушенная рука. Кудерк пощупал ее обеспокоенный, колеблясь, идти ли на перевязку к фельдшеру. Ему всегда говорили, что укус негра так же опасен, как укус обезьяны. Его рана сразу инфицировалась, а от этого можно и подохнуть. Отвращение переполнило Кудерка, его зазнобило, и он заказал коньячный коктейль.

Комиссар Никоро уверенно толкнул дверь «Клуба избранных джентльменов», который располагался около «Кремальеры», лучшего ресторана Бужумбуры. Он стал лучшим после того, как закрыли «Мвами», находившийся около озера, потому что слишком много клиентов умерло там насильственной смертью; в частности, один за другим два министра. Там была терраса, через которую в ресторан без труда проникали вооруженные автоматами налетчики.

Клуб был местом встреч для всех высокопоставленных негров. Белые почти не посещали его, за исключением тех, кто проворачивал всевозможные махинации с правительственными чиновниками. Именно там заключались фантастические сделки, сбывался на международный рынок бурундийскйй кофе, дающий самую большую прибыль некоторым людям, в том числе и Никоро и немалому числу греков.

Клуб еще пустовал. Не было шести часов. Комиссар сел в кожаное кресло и заказал ликер «Ферне-Бранка». У него был слабый желудок, не выносивший кислых напитков.

Никоро прекрасно знал, что играет с огнем, ставя свои личные интересы выше интересов компаньонов. Этого вновь прибывшего нужно либо уничтожить, либо убрать из страны.

Бармен, переговорив с мрачным Никоро, ушел за стойку.

После ликера Никоро заказал коньяк, чтобы поразмыслить. От жадности у него пересохло во рту. Сорок тысяч долларов! Нужно действовать осторожно. Незнакомец не тот человек, который может оступиться. Лучше всего действовать по закону. К тому же, соблюдая легальность, он получал возможность поиздеваться над своей жертвой. Приободрившись, Никоро пригубил коньяк.

Вдруг резко распахнулась дверь, и на пороге появился огромный детина с маленькими круглыми красными раздраженными и живыми глазками, с головой, как бильярдный шар, затянутый в костюм цвета розового дерева. Улыбаясь, как крокодил, он прямо устремился к комиссару.

Его взгляд был налит бешенством и злобой. Официант засуетился с его заказом. Детина вытащил из-за пояса кольт тридцать восьмого калибра и направил его в живот Никоро. Тот посерел. В данной ситуации из него запросто могли выпустить кишки. Не случайно этого человека звали Ари-Убийца.

— Нико, — сказал он, — если ты со мной хитришь, ты скоро отправишься к своему чертову негритянскому богу.

Наивный человек мог бы удивиться, что простой посетитель позволил себе говорить таким тоном с одним из наиболее страшных и влиятельных чиновников республики.

Но Аристотель Палидис, кипрский грек, торговавший алмазами в Бурунди, был человек номер один. Его маклеры ездили за камнями в Кассаи и даже в Южную Африку. Затем они отправлялись в Ливан, избегая многих административных формальностей, в чем комиссар играл важную роль. Как бы случайно, посланцы Ари-Убийцы никогда не обыскивались. А все мелкие торговцы арестовывались или выдавались греку.

В Бужумбуре греки и индийцы держали в руках всю местную торговлю. Все платили Никоро большую ежемесячную дань в обмен на его активное или пассивное покровительство. Сейчас же комиссар потерял всю свою спесь. Если Ари-Убийца подозревал Никоро в желании за его спиной вести переговоры с вновь прибывшим, то Никоро необходимо немедленно раскрыть свои карты. С другой стороны, нельзя ни в коем случае рассказывать о сорока тысячах долларов. Жесткая дилемма. Комиссар полиции тянул время и нервно расстегнул верхнюю пуговицу мундира.

— Месье Ари, не нервничайте, — сказал он плаксивым тоном. — Что происходит? К вам недостаточно почтительны?

Ари задохнулся от бешенства:

— Я набью тебе морду! Какой-то тип шатается по городу, чтобы купить алмазы, а ты сидишь здесь и заливаешь свою глотку!

Никоро успокаивающе улыбнулся, что сделало его лицо еще более отвратительным. Несомненно, доброта — не его стиль.

— Я не бью баклуши, месье Ари. Я уже все знаю об этом человеке.

— Ну и что? Все, что я хочу, — это чтоб он исчез. Я за это тебе плачу, не так ли?

Разговор принимал неприятный оборот. Охваченный внезапным порывом, Никоро рассказал о допросе Кудерка. Немного успокоившись, грек спрятал револьвер.

Комиссар продолжал:

— До сих пор этот тип не сделал ничего незаконного. Я не могу арестовать его. И потом, было бы интересно узнать, откуда поступают камни, за которыми он приехал. Какие-то люди предают вас, месье Ари.

Ари заворчал:

— Мне начхать на них. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее освободил меня от этого типа.

Он снова принял угрожающий вид, но теперь вместо револьвера тыкал в живот полицейского твердым, как сталь, пальцем.

— Постарайся, черномазый, выкрутиться. Иначе все пойдет насмарку. Ты знаешь, что я хочу сказать?

С этими зловещими словами Ари, хлопнув дверью, ушел из «Клуба избранных джентльменов», название которого он так мало ценил. В глубине души Никоро был доволен. Он знал, что когда-нибудь доберется до грека и отомстит за себя, за все свои унижения. Но прежде Никоро хотел бы получить от него много денег. Что касается прибывшего типа, то нельзя дать ему уехать. Идеально было бы забрать у него деньги законным путем, а затем отправить его к греку. У Ари была пантера с голубыми глазами по имени Сира, которая жила почти на свободе в его большом доме, находившемся на холмах к востоку от города. Ее уже использовали в нескольких делах. Достаточно день или два не давать ей пищи и заставить понервничать.

С помощью Мишеля Кудерка Никоро надеялся быстро закончить первую часть операции. Остальное было бы намного легче.

Никоро допил коньяк, подумав, что при первой же возможности нужно устранить бармена.

Застегнув мундир, он отправился обедать в «Кремальеру».

Брижжит Вандам встретила его очаровательной улыбкой. Каждый раз, когда Никоро видел Брижжит, он проклинал свою внешность. Брижжит была молодой женщиной, довольно высокой, с великолепной фигурой и пышными формами, с жадным и чувственным лицом, с копной рыжеватых волос.

В этот вечер на ней, как почти всегда, была шелковая блузка, позволяющая видеть бюстгальтер, и очень короткая чесучовая юбка.

— У нас сегодня цыпленок в сметане, — сказала она. — Я вам оставила.

Никоро с трудом проглотил слюну. С тех пор как он знал Брижжит, он постоянно испытывал желание переспать с ней. Она была вдовой толстого бельгийца, погибшего пять лет назад в автомобильной катастрофе. Брижжит имела репутацию любительницы негров, особенно молоденьких, совсем свежих мальчиков, приходивших из джунглей.

Чтобы задобрить Брижжит, Никоро дал ей разрешение на питание заключенных «белого дома», бужумбурской тюрьмы. Она поблагодарила его. Несколько раз Брижжит приглашала его, позволяла держать себя за руку, поднимала высоко юбки, но дальше этого дело не шло. Несмотря на всю свою власть, Никоро не осмеливался открыто ее атаковать.

Она была здесь, на расстоянии вытянутой руки, ее зад находился на уровне лица Никоро, как будто она делала это специально. Ее духи сводили комиссара с ума. Он обещал себе повести Брижжит при первом же удобном случае в «Корико». Там благодаря рассеянному освещению он обрел бы хладнокровие.

В темноте его физиономия не так отвратительна.

Глава VI

В баре «Пажидаса» внезапно погас свет. Так как дверь, ведущая в холл, была закрыта, наступила полная темнота.

Насторожившись, Малко соскользнул с табурета и отошел незаметно от места, где только что сидел. Покушение в «Дугласе-6» научило его относиться к неожиданностям с недоверием. Хотя убийца из самолета и не давал о себе знать, но он мог ждать своего часа. Это было тем более неприятно, что Малко не знал, работал ли этот человек на вражескую службу.

Оба вентилятора с тихим шипением остановились. В отеле «Пажидас» кондиционеры были не везде. Настоящая греческая экономия.

За баром открылась дверь, и послышалось ворчание:

— Мокко, черт побери, ледник!

Ворвался смуглолицый и коренастый грек в рубашке с длинными рукавами, держа электрический фонарь в одной руке и пакет в другой. Он обошел бар и почти натолкнулся на Малко. Это был шеф-повар и совладелец гостиницы.

— Авария! — пророкотал он. — Здешние болваны ни черта не делают, чтобы заработало электричество. Это может длиться весь день. При жаре мясо и рыба не продержатся и двух часов. Мне придется все перенести во вспомогательный ледник. Иначе — все к черту! Какая страна! Боже мой, какая страна!

— Почему вы не уезжаете? — спросил Малко. Грек невесело усмехнулся:

— Уже год правительство не платит долгов. А мне они должны за официальные обеды более пятисот тысяч франков. Если я откажусь их обслуживать, они бросят меня в тюрьму. Если я уеду, я разорен.

Он исчез с пакетом в руках. Малко, избегая темноты, скрылся в холле. Кондиционеры остановились. Через полчаса жара станет невыносимой. В ожидании Мишеля Кудерка Малко абсолютно нечем было заняться. Бужумбура — это маленькое провинциальное местечко. На проспекте Упрона и на площади Независимости располагались только туземные лавки. Элегантные виллы строились на высоком месте или на берегу озера. У Малко не было машины, и он мало заботился о том, как выглядит город, тем более в такую жару.

Он вышел на улицу. Со времени свидания в Найроби прошло пять дней. Это спокойствие не сулило ему ничего хорошего. Один раз его пытались убить. Несомненно, будет вторая попытка.

Было три часа дня. Кудерк опаздывал на два часа. Малко решил пойти его искать.

Мальчик-слуга спал на табуретке у входа. Когда Малко потряс его за плечо, он разогнулся, встал шатаясь и пробормотал несколько невразумительных слов на курунди.

— Мне нужно такси, — сказал Малко.

— Нет такси, бвана.

И бой снова уселся на табуретку. От него, как от самогонного аппарата, шел неприятный запах алкоголя. Малко, обескураженный, внимательно осматривал проспект Упрона. Это было время сиесты. Два или три негра спали в тени деревьев, растянувшись на земле.

Неожиданно красная малолитражка обогнула угол площади Независимости и покатила к отелю. Она затормозила напротив Малко, и две красивые, загорелые ноги спустились на землю. Молодая женщина вышла из машины и направилась прямо к Малко.

Тонкая блондинка в черных очках и с волосами до плеч. Проходя мимо Малко, она слегка тряхнула головой и подошла к стойке портье.

— Месье Малко здесь?

Она говорила достаточно громко, чтобы Малко смог ее услышать.

— Мадемуазель?

Она обернулась и остановилась с немного расставленными ногами, с откинутыми назад плечами. У нее была походка манекенщицы.

— Да?

— Прошу извинения, я— то лицо, которое вы ищете. Она смерила его неопределенным взглядом.

— Меня зовут Жиль. Я пришла от имени вашего друга Мишеля Кудерка. Он опоздал из-за машины. Он присоединится к вам у меня. Это более укромное место, чем отель. Если вы хотите поехать со мной…

Малко обуревали противоречивые чувства. Причина, по которой опоздал Кудерк, не была из ряда вон выходящей. Малко немного удивился, что Кудерк знаком с такой восхитительной девушкой.

У нее было открытое симпатичное лицо. И когда встречаешь такую девушку в стране, подобной Бурунди, то остается пасть ниц, вознося хвалу Господу.

— Едем.

Они сели в малолитражку. Не стесняясь своего спутника, молодая женщина — ей было лет двадцать пять — высоко задрала платье. Она быстро и хорошо вела машину.

— Как же вас зовут? — спросила она.

— Малко. Я австриец.

— Рада с вами познакомиться, Малко, — произнесла она. — Что вы делаете в Бужумбуре?

— А вы? Это не слишком хорошее место для молодой женщины.

Она беззаботно пожала плечами:

— Здесь зарабатывают деньги. Я одеваю элегантных негритянок. Так, как им это нравится. Я работала манекенщицей в Йоганнесбурге, в Южной Африке. А здесь я зарабатываю в десять раз больше. Когда-нибудь я отсюда уеду.

Малко почувствовал покалывание в кончиках пальцев, которое редко его обманывало. Жиль желала его. Этот приятный факт рассеял остатки недоверия.

Он снял очки и пристально посмотрел на нее. У нее был нежный и приятный профиль, мягко очерченный рот. Жиль улыбнулась, полуобернувшись в его сторону.

Они больше не разговаривали. Десять минут спустя машина, миновав живую изгородь, пламенеющую цветами, затормозила перед двухэтажным белым домом, построенным в колониальном стиле. Они находились в нижней части города, около озера Танганьика.

Малко последовал за Жиль. Они прошли через кухню. Три комнаты первого этажа были загромождены рулонами тканей, вешалками и эскизами платьев. В углу находились канапе и электропроигрыватель. Шторы были опущены. Здесь царили полумрак и приятная свежесть.

— Никого нет, — сказала Жиль. — Мои работницы приходят в пять часов. Этот дом служит мне одновременно ателье и очагом. Это практично.

Ее большие карие глаза, не моргая, посмотрели в упор на Малко. Она была почти такого же роста, как и он.

— Извините меня.

Малко уселся в углу дивана. Спустя пять минут она вернулась со стоящими на подносе рюмками и виски. Малко сделал усилие над собой, чтобы выпить виски, потому что больше он любил водку.

Жиль села рядом с ним на диван и подняла рюмку.

— За ваше счастливое пребывание в Бурунди. Кстати, а что вы здесь делаете?

— Дела. Что-то вроде поисковых работ, если хотите.

— И в этом вам помогает Кудерк. Он очень милый человек.

Она залпом выпила рюмку, встала и включила проигрыватель. Мягкий, теплый и какой-то не совсем обычный голос Фрэнка Синатры зазвучал в комнате.

Жиль вернулась к дивану и повернулась к Малко спиной.

— Помогите мне.

Какую-то секунду тот не понимал в чем дело. Спина приблизилась.

— Застежка, — сказала Жиль, Повнимательнее, не порвите шелк.

Рука Малко медленно скользила вдоль спины. Он расстегнул «молнию», и платье распалось, открыв бронзовую спину и белые, натянутые почти до талии трусики. Одно движение бедер, и платье упало к ногам Жиль. Она повернулась к Малко. Ее маленькая и высокая грудь была такой же загорелой, как и все тело.

— Красивее, чем двухцветные европейские самки, не так ли?

Малко не успел ответить, как она легла на диван рядом с ним и приказала:

— Раздевайтесь.

Можно было подумать, что он у доктора. Малко, наполовину развлекаясь, наполовину заинтригованный, подчинился. Жиль смотрела на него. Когда Малко разделся, она слегка провела рукой по его ягодицам:

— Иди. Я хочу заняться любовью.

Он взял ее на руки. Она прошептала:

— Ты мне сразу понравился. Когда тебя видишь, в голову сразу приходит мысль о сексе.

Жиль властно распласталась на нем. Она сама сняла трусики. Малко захотел ее поцеловать, но она отвернула рот.

— Потом.

У Жиль потемнели глаза. Она массировала спину Малко. Прижавшись к ее рту и зубам, Малко испытывал диковинное ощущение. Между ними не было ни любви, ни радости, ни даже разумного желания. Только жаждущие тела.

Она не закрыла глаза. Они не обменялись ни единым словом. В какое-то мгновение в ее взгляде мелькнуло почти нежное выражение. Они лежали задохнувшиеся и мокрые.

— Даже заниматься любовью слишком жарко в этой проклятой стране, — заметила безразличным голосом Жиль. — Однако все время испытываешь желание. Я думаю, что слуги подсыпают что-то такое в пищу, надеясь этим воспользоваться.

Не отвечая, Малко вытер пот, стекающий струйками по спине.

Жиль улыбнулась.

— Хочешь принять душ? Ванная там.

Малко встал, немного оглушенный, вошел в ванную комнату и закрыл дверь. Жиль курила, лежа на спине. Малко пустил сильную струю холодной воды. Какое невезение — заниматься этим паршивым ремеслом! Схватив кусок мыла, он намылился.

Весь в мыльной пене, ослепленный струями воды, он заметил неясный силуэт, отраженный в запотевшем зеркале над умывальником. Какую-то долю секунды он думал, что это Жиль. Но силуэт стал четче, и Малко почувствовал, как в бок что-то сильно надавило. Смыв пену с лица, Малко оказался нос к носу с толстым детиной с налитыми кровью глазами, затянутым в слишком тесный для него костюм. Детина сверлил печень Малко дулом револьвера тридцать восьмого калибра со взведенным курком.

Первая мысль Малко была о том, что, должно быть, у него совершенно идиотский вид — голый и в мыльной пене. Вторая — что сейчас у него будут неприятности. Третью он не успел сформулировать.

— Выходи! — заорал тип.

Раз уж заговорили, — значит, не война.

— Вы хотите принять душ?

Эти слова вырвались у него непроизвольно. «Я еще могу шутить», — подумал Малко.

Детина, одетый в фиолетовый костюм, завертелся от бешенства. Размахивая револьвером, он закричал:

— Ты, морда, макака, что ты здесь делаешь?

Малко пришло в голову, что это просто ревнивый любовник Жиль, но внешность его была слишком неподходящей для такой роли.

— Вы видите, что я моюсь, — сказал Малко, заворачиваясь в полотенце.

Толстяк поднял руку, огромную, словно банановый лист, и со всего маху влепил Малко пощечину.

— Если ты еще и шутишь, я тебя кокну прямо здесь. Малко, еще оглушенный, осторожно ответил:

— Меня зовут Малко, Малко Линж. Я здесь по делам. Не наступил еще момент, чтобы выставлять напоказ все свои титулы: его светлость, принц, кавалер мальтийского ордена.

— Лжец, — проворчал толстяк, — ты примчался за алмазами.

Малко начал незаметно вытираться. Он ступил на пылающую землю.

— Если вы это знаете, почему вы меня об этом спрашиваете?

— Я тебя об этом не спрашиваю. Я тебе говорю: убирайся ко всем чертям. И быстро.

— Могу ли я все же одеться? Толстяк слегка отступил.

— Поторопись.

Жиль заканчивала ревизию бумажника Малко, когда он завладел своими брюками. Не глядя на него, она произнесла:

— У него бумаги, как он и говорил. И расписка из банка на перечисление сорока тысяч долларов в Восточный банк.

Малко закончил одеваться. У него все внутри кипело от бешенства. Мишель Кудерк предал его. Жиль надела платье, но уже с бюстгальтером. Взгляд ее, пересекшийся со взглядом Малко, был совершенно невыразителен. Толстяк злобно пыхтел:

— Что ты собираешься делать с этими деньжатами? Малко, уже одетый, не испытывал больше состояния неуверенности. Он напомнил:

— Вы это уже спрашивали. Я здесь, чтобы купить алмазы. Это вам мешает?

Толстяк чуть было не заставил Малко проглотить револьвер, которым он яростно крутил перед его носом.

— Ты знаешь, кто я? — завизжал он. — Ари-Убийца! Это что-нибудь тебе говорит? Если ты не уберешься к чертям, я сразу же прикончу тебя здесь.

— А она?

— Она уберется тоже. Итак?

— Итак, что?

Ствол револьвера находился у двух сантиметрах от рта Малко. Он больше не колебался. Правой рукой он оттолкнул назад предохранитель, а левой резко повернул оружие к себе. Его удивительная память в нужный момент подсказала ему, как обращаться с этим видом оружия. Грек опоздал нажать на спусковой крючок на какую-то долю секунды. Чтобы не сломать себе указательный палец, ему пришлось выпустить револьвер.

Малко не оставалось ничего другого, как подхватить револьвер и поставить на предохранитель.

— Сядьте, — предложил он. — Поговорим. Почему вы хотите, чтобы я уехал?

Ошеломленный Аристотель забормотал:

— Я и мои товарищи заплатили здесь за все бюрократические формальности. Это стоило нам очень дорого. Никто не имеет права пользоваться нашими каналами.

Блестящий мозг ЦРУ не предусмотрел реакции тупоголового торговца.

— Я не занимаюсь вашими делами, — сказал Малко. — Не лезьте в мои. Впрочем, я здесь не останусь надолго.

Видя, что Малко не стреляет, грек осмелел.

— Если ты здесь коснешься хоть одного алмаза, — заорал он, — ты мертв! И если какой-то балбес согласился продать их тебе, он сдохнет вместе с тобой!

Вероятно, следовало сказать правду. Но Малко обязан был играть роль до конца. Аллан Пап прав: «прикрытие» настолько хорошее, что оно рискует превратиться в саван. Он встал.

— У меня нет времени спорить. Я мог бы вас пристрелить, но я не сделаю этого. Я приехал сюда, чтобы уладить одно дело. И это все. Вы ничего здесь не потеряете.

Ари бросил на него угрожающий взгляд:

— Дурак, ты уже мертв.

Малко сделал вид, что не слышал. Он мог бы убить грека. Но он не хотел осложнений и к тому же не был убийцей и не будет им никогда.

— Жиль, — сказал Малко, — поскольку вы меня привезли, сделайте одолжение, проводите меня отсюда.

Панический страх мелькнул в глазах Жиль. Она сделала движение в сторону Ари, но толстяк был слишком взбешен, чтобы заметить это.

— Сделай то, что он сказал, — заорал он. — И убирайся ко всем чертям!

Малко поклонился:

— Я надеюсь, больше не иметь удовольствия вас видеть. Но помните, о чем я вам сказал. Я не люблю, когда вмешиваются в мои дела.

— Ты не выберешься из этой страны живым, — возразил грек. — Или я не буду Ари-Убийцей.

Малко заткнул за пояс револьвер и сделал знак Жиль. Она прошла вперед, и они сели в ее малолитражку. Когда они проезжали по пламенеющей аллее, он приказал:

— Поезжайте к озеру.

Жиль зарыдала. С тех пор как Малко встретил ее, она в первый раз испытала человеческое чувство.

— Нет. Я умоляю вас, я…

— Я не хочу ни убивать вас, ни бить, — тихо сказал Малко.

Она нерешительно посмотрела на него. Уголок ее рта дергался от страха, она боялась смерти.

— Я боюсь, — сказала она. — Однажды он меня чуть не убил. А теперь, после того, как вы унизили его в моем присутствии, он…

— Но почему вы остаетесь с этой обезьяной?

— Деньги— ответила она с горечью. — Из-за денег я провела шесть месяцев в хижине в Южной Африке. Я возила алмазы. А теперь я работаю на эту банду здесь. Как только смогу, я уеду. Неважно куда…

Они подъехали к узкой дороге, тянущейся вдоль озера Танганьика. Здесь стояло несколько негритянских хижин и заколоченных вилл, покинутых бельгийцами. Вид был очень живописный.

— Остановитесь, пожалуйста, здесь.

Жиль повиновалась. Малко вышел из машины и пошел к топкому берегу. Размахнувшись изо всех сил, он бросил револьвер. Оружие исчезло в зеленой воде.

— Вашему приятелю бессмысленно доносить на меня в полицию, — заметил Малко, усаживаясь в машину. — Отвезите меня в «Пажидас».

Жиль не нужно было повторять. Она немного успокоилась. Малко посмотрел на нее с сожалением.

— Печально видеть такую красивую женщину, как вы, в этой передряге.

— Я уеду отсюда. Но будьте внимательны. Ари в самом деле убийца. У него здесь большие связи и влиятельные друзьям. Однажды сюда приехал такой же господин, как вы. Спустя три месяца в джунглях нашли то, что оставили от него стервятники и шакалы. А теперь он в моем присутствии пообещал вас убить. Он постарается сделать все, чтобы это осуществить.

— Я буду осторожен. Но почему он хочет таким образом помешать мне купить камни?

— Он боится. Он и его друзья — монополисты в этом деле. Они покупают камни по низким ценам. Когда продавцы не хотят продавать, они угрожают или устраняют их. Он боится, что вы предложите слишком много. Настоящие прибыли здесь имеют с закупок. Ари не хочет, чтобы вам стала известна истинная цена. Те, из Бейрута, взбесились бы. Они очень рискуют, а зарабатывают мало.

— Это очень интересно…

— Никогда никому не рассказывайте то, что я вам сообщила, — вздохнула Жиль. — Он меня убьет.

— Не бойтесь ничего.

Малолитражка подъехала к отелю «Пажидас».

— До свидания, Жиль, — сказал Малко. — Забудем прошлое. Несмотря на присутствие Аристотеля, свидание стоило этого.

— Малко…

Она положила руку на его бедро.

— Это… Это не было предусмотрено. Справьтесь о Кудерке. Ари только приказал мне привезти вас и уверил меня, что у вас нет оружия.

— Какая добросовестность!

— Нет.

Малко уже выходил из машины, когда Жиль тихо сказала:

— Я в самом деле хотела вас.

Малко, сделав неопределенный жест, вошел в гостиницу и сразу же вышел.

На этот раз на улице стояли такси. Он попросил отвезти его на улицу Киву, шестьдесят четыре.

Невзрачный, маленький силуэт Кудерка предстал перед глазами Малко, когда он толкнул дверь. Кудерк отодвинулся, закрывая лицо руками. Он был жалок. Малко презрительно сжал губы.

— Если я жив, то это не по вашей вине, — сказал он. — Ваш друг Аристотель не очень меня жалует.

Кудерк сжал руки:

— Он заставил меня. Иначе бы убил. Никоро сказал ему, что я работаю на вас. Впрочем, я не хочу иметь с вами никаких дел. Держите ваши деньги.

Он протянул Малко стодолларовый билет. Положение, очевидно, не улучшится. Без гида Малко придется сесть в самолет и покинуть страну.

— Не валяйте дурака. Мое предложение остается в силе. Мне бы больше не хотелось, чтобы вы меня предавали. Это в ваших же интересах, потому что, если я останусь в Бужумбуре, вы тоже останетесь здесь.

Эти слова заставили Кудерка задуматься.

— Вы правы, — сказал он боязливо. — Когда мы сможем уехать из страны?

— Я это говорил вам, — ответил терпеливо Малко. — Вы полагаете, что я собираюсь оставить свои кости в Бужумбуре?

Ответ был совершенно очевиден. Немного приободрившись, Кудерк уточнил:

— Я нашел машину. «Форд», в хорошем состоянии, за тысячу долларов. У нее хорошие шины и мотор. Она будет готова завтра утром. Но только, чтобы выехать из города, нужен пропуск. Вы должны попросить его во дворце. Может быть, они не осмелятся вам отказать. Но сегодня вечером слишком поздно. Туда надо идти завтра утром.

— Хорошо, я пойду туда завтра. В этот раз ждите меня здесь. Я сам за вами заеду.

Кудерк испуганно заморгал:

— Разрешите мне поехать к вам, я здесь боюсь. Быть может, Ари вернется. В гостинице он не осмелится ничего сделать.

— Как хотите, — ответил Малко.

Кудерк закрыл дверь, и они пошли по улице Киву. К счастью, такси, на котором приехал Малко, находилось поблизости. Они сели и поехали в «Пажидас».

Электричество снова горело.

В глубине холла в самом лучшем кресле восседало с большим достоинством удивительное существо в фиолетовом: чернокожий епископ.

— Это настоящий епископ? — спросил Малко.

— Разумеется. Это епископ Бурунди, но он не пользуется успехом. Негры говорят: да, он епископ, но так как он не белый, он не такой загадочный. И они требуют возвращения бельгийского епископа.

Малко расхохотался. Но Кудерк очень нервничал. Он без конца озирался вокруг, как будто ждал внезапного появления Ари.

— Я думаю, что мне нужно заняться машиной, — сказал Кудерк. — Слишком много людей видят меня здесь.

— Я надеюсь, что завтра все будет готово.

— Я тоже надеюсь, — смиренно сказал Кудерк.

Он протянул Малко маленькую пухлую руку и убежал сломя голову, провожаемый строгим взглядом епископа, который «недостаточно таинствен».

Малко поднялся в номер. Гостиница была почти пустой: несколько деловых людей, чиновников и африканских офицеров в пестрой разукрашенной галунами форме, как у портье. Он растянулся на кровати и, несмотря на гудение кондиционера, немедленно заснул.

В соседней комнате инспекторы Бакари и М'Поло потели в темных костюмах. Они не осмеливались снять галстуки, потому что без галстука полицейский не внушает уважения. Комиссар Никоро приказал им не упускать из вида белого с бабой. До сих пор это было легко. И даже приятно. Они получили удовольствие, наблюдая за любовной сценой белого с Жиль.

Малко внезапно проснулся. Было восемь часов. Он чувствовал себя относительно свежим, но все же испытывал глухую тоску. Он ощущал себя полностью изолированным. Даже Аллан Пап был на другом конце света. Они, должно быть, грызут себе ногти в Вашингтоне. Он волновался, думая о двух космонавтах. Были ли они еще живы? Ведь прошло уже шесть дней…

Бессмысленно думать о колоссальных возможностях ЦРУ, ведь он совсем один должен драться в этой стране сумасшедших. Ясно, что экспедицию зафиксировали бы сразу. У него же — большое чувство ответственности.

Он встал и выбрал изысканнейший голубой костюм и полотняную рубашку. Сверхплоский пистолет лежал на дне чемодана. Он подумал, что лучше его там и оставить. Аристотель не осмелится прямо в городе напасть на него… Убийца, которого зовут Аристотель. Воистину, нужно приехать в эту страну, чтобы встретить подобное.

На этот раз такси вытянулись цепочкой перед гостиницей. Маленький негритенок внезапно возник из темноты и взял Малко за руку:

— Такси, бвана? Садись.

Властно подвел его к «ситроену» и толкнул внутрь; шофер обернулся, широко улыбаясь:

— Куда ти хочешь ехать, бвана? Ти хочешь девочки?

— В «Ла-Круа-Дю-Сюд»!

Это был один из лучших ресторанов Бужумбуры. «Ситроен» с трудом тронулся с места, сопровождаемый на почтительном расстоянии неопределенного возраста «пежо», в котором находились Бакари и М'Поло, поспешно покинувшие гостиничный номер.

Проехав минут десять, шофер со шрамом на лице обернулся к Малко и сказал, по-прежнему улыбаясь:

— Бвана, я говорить французский хорошо и английский.

— А! Хорошо.

— Бвана, ты интересуешься хорошими алмазами? Малко вздрогнул. Разве он открыл уже ювелирный магазин? Уже все всем известно. Час от часу не легче.

— Нет. С чего ты взял? Чернокожий хитро засмеялся:

— Бвана, я знать, уверен.

— Ты ошибаешься.

Негр огорченно покачал головой:

— Хорошее дело, бвана. Я не говорить полицейским. Очень красивые камни. Если ты хочешь, я отвезу тебя на место, которое я знаю…

Это попахивало ловушкой. Еще один парень, купленный его греческим другом.

— Я не покупаю камни, — сказал твердо Малко.

Внезапно шофер рыгнул и полез рукой в рот. Затем он остановил машину и повернулся к Малко, протягивая ему руку. Что-то сверкало на его ладони.

— Смотри, бвана, красивые камни. Пятьдесят тысяч франков только.

Малко не мог не взять с его руки алмазы. Это были камни, полученные от банды. Он протянул их негру обратно:

— Спасибо, но меня это не интересует. Я же сказал тебе, я не покупаю алмазы.

Шофер забрал камни и спрятал их за десны.

— Подумай, бвана. Завтра я буду около гостиницы.

Машина поехала дальше. Малко спрашивал себя, остаться ли ему в роли торговца, но тогда не был ли он обязан покупать камни?

Они доехали до «Круа-Дю-Сюд». Малко дал королевские чаевые и хлопнул дверцей.

Едва он вошел в ресторан, как оба полицейских остановили свою машину около такси и вышли, криво ухмыляясь. Благодаря внутреннему освещению в малолитражке они ничего не упустили из этой сцены. Один из них открыл дверцу такси и сказал на суахили:

— Здравствуй.

Глава VII

— Сегодня нет шефа. Он выясняет отношения с женой. Не придет.

— Кто его заменяет?

Негр огорченно склонил голову:

— Никто не может поставить свою подпись.

Малко глубоко вздохнул, подавив желание схватить негра за курчавые волосы и повозить его головой по деревянной конторке. Их диалог, диалог глухих, длился добрую четверть часа.

В девять часов Малко пришел в резиденцию президента.

Никого.

Он прошел в ворота и пошел по аллее. Тоже никого. Здание, где сосредоточились различные административные службы, находилось прямо перед ним. Малко толкнул дверь, украшенную огромным коричневым барабаном, эмблемой Бурунди, и очутился нос к носу с бурундийским десантником, сидевшим на диване. Десантник держал на коленях толстую попискивающую девку и шарил у нее под бубу.

Увидев Малко, негр вскочил на ноги так стремительно, что девка откатилась к двери. В следующую секунду в живот Малко уперся ствол автомата. При этом негр изрыгал ругательства на суахили.

Благодаря пятисотфранковой бумажке недоразумение быстро уладилось. К счастью, десантник-часовой говорил по-французски. Убедившись, что Малко не собирается свергать совсем еще юную республику, негр предложил свои услуги в качестве гида в поисках администрации.

Чтобы продемонстрировать свою добрую волю, он спровадил девку, сильно шлепнув ее по заду, издавшему металлический звук. Громко хохоча, негр приподнял бубу, показывая девкины ляжки удивленному Малко.

Зад негритянки был украшен металлическими крышками от бутылок из-под кока-колы, закрепленными на трусах, что позволяло ей при ходьбе непристойно вилять задом.

Увы, усилия часового были тщетны. Важные чиновники проводили в отделах в среднем не больше двух часов в неделю. Найти ответственного, чтобы поставить печать на пропуск, оказалось невозможным.

Разумеется, если бы Малко обратился к Никоро, то начальник полиции с радостью выдал бы ему пропуск… Но он не знал этого.

Перед каким-то мелким чиновником Малко безрезультатно протоптался час, пытаясь получить пропуск. Тот лишь высокомерно крутил головой. Малко был подавлен.

Он уже собрался уходить, когда вдруг распахнулась дверь и на пороге появился необычный человек. Это был огромный негр с очень маленькой головой и с бесконечными галунами на плечах обезьяноподобной фигуры. Не глядя на Малко, он пересек комнату и закрылся в кабинете за стеклянной перегородкой.

Малко с придыханием спросил:

— Кто это?

— Шеф жандармерии, генерал Уру, — сказал испуганно негр.

— Он может подписать пропуск?

— Я не знаю, бвана…

Пятисотфранковый билет лежал уже на конторке. Молодой негр послушно встал и исчез в кабинете. Спустя двадцать секунд туда вошел Малко. Широко улыбаясь, начальник жандармерии протянул ему руку.

— Входите, пожалуйста, — сказал он тихим голосом, который резко контрастировал с его грозной внешностью.

Малко объяснил цель своего визита. Ему необходимо быстро получить пропуск для туристического путешествия по Бурунди.

Негр понимающе наклонил голову. Когда Малко замолчал, тот начал говорить ласковым голосом.

— Республика Бурунди окружена врагами, — сообщил он наставительно. — Мы должны заботиться с материнской нежностью о зарождающейся демократии. Сын короля, гнусный Н'Таре, закоренелый преступник, бежал i Конго. Он хочет собрать своих сторонников. Поэтому нужно следить за дорогами.

Генерал Уру выкатил страшные глаза.

— Мы мирные люди, но я заявляю со всей ответственностью, что я расстреляю всех, кто захочет вернуть продажный королевский режим.

Малко понимающе согласился с начальником жандармерии. Он достаточно хорошо знал Африку, чтобы понять что подъем красноречия предшествует любому решению.

Наконец генерал замолчал.

— Полковник… — растерянно сказал Малко.

— Генерал, — поправил чернокожий.

Малко, разумеется, не знал, что генерал Уру был раньше помощником королевского шеф-повара.

Его велеречивость обеспечила ему почетное право составлять все речи президента.

— Генерал, я уверен, что такая молодая страна, как ваша, испытывает большую нужду. Я хотел бы помочь Бурунди… гм… пожертвованием. К кому я должен обратиться?

— Ко мне.

— Но я полагал, что вы — шеф жандармерии.

— Я также замминистра по социальным делам.

— А!

Малко вынул пачку банкнот и вытащил из нее пять тысяч франков, затем спросил притворно равнодушным тоном:

— В таком случае, я могу вручить вам эту сумму? Это будет проще.

— Это будет проще, — эхом откликнулся Уру.

Он спрятал деньги в карман, почесал шею и важно сказал:

— Я вижу, что вы не мелкий бродяжка. Как человек, отвечающий за судьбу этой страны, я дам вам сногсшибательный документ. И да хранят вас Бог и Святая Дева.

Уру что-то торжественно написал крупными буквами, затем поставил на документе буквально все печати, которые ему попались под руку, подписал его и протянул Малко. Тот, пробежав его глазами, прикусил язык, чтобы сохранить серьезный вид. Под «шапкой» «Республика Бурунди. Управление жандармерии» он прочел следующую фразу:

«Не рассматривайте моих посланцев как порхающих и не имеющих цены мотыльков. Иначе мне придется понизить вас в звании».

И подпись: «Генерал Уру, любимец дам и всегда верный своему слову».

— Это кажется мне замечательным, — заметил Малко.

Они долго жали друг другу руки. Генерал своим странным тихим голосом пожелал Малко счастливого пути. Ну вот, еще один, кому он вручил вознаграждение.

Выходя, Малко наткнулся на веселого чиновника, предложившего ему посетить индийский район. Малко вежливо поблагодарил его, немного удивленный проявлением такой страсти к туризму. Он не знал, что речь идет о прекрасных домах свиданий Бужумбуры.

Негр, одетый в остатки брюк и смокинг, раздавал карточки, стоя в дверях президентского дворца. Это была реклама ночного кабаре отеля «Ритц» на английском, французском, немецком, норвежском и голландском языках. Там можно приятно провести время, танцуя под прекрасную музыку с платной партнершей, попивая свежее пиво, виски, джин и бренди.

«Ритц» был собственностью комиссара Никоро.

Малко шел пешком в «Пажидас» через гудящий рынок. Он был чуть ли не единственным белым на улице. Негры не обращали на него внимания. Одни негритянки в разноцветных бубу на его пути обменивались впечатлениями на суахили, мысленно оценивая его сексуальные преимущества, а затем выплевывали вслед струю красного бетеля.

В толпе чернокожих Малко не заметил агентов Никоро, идущих в ста метрах за ним. Устроить слежку в этом небольшом городе совсем нетрудно, так как три четверти шоферов такси были агентами полиции.

Проходя мимо «Кремальеры», Малко купил «Курьер Бужумбуры» и быстро пробежал глазами первую страницу. Международных новостей было мало. По-видимому, пропавший спутник все еще не стал достоянием гласности. Все это относилось к области кошмара. Иногда Малко спрашивал себя, не сыграло ли ЦРУ с ним злую шутку. Президентский указ гласил, что обладание мачете длиной более девяноста сантиметров является отныне преступлением против государства.

Подойдя к «Пажидасу», Малко сел в такси, стоявшее у гостиницы, и дал адрес Кудерка. Теперь у них был пропуск, и нельзя было терять ни минуты.

Днем квартал казался еще более печальным, а хижина Кудерка — шалашом первопроходца. Малко постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь и застыл на пороге.

Мишель Кудерк в запачканной кровью и изодранной в клочья рубашке лежал ничком на полу. Неописуемый беспорядок царил в комнате.

Малко стал на колени и перевернул тело, Кудерк застонал. Его лицо представляло собой кровавую подсохшую корку. Правая бровь рассечена примерно на четыре сантиметра, кровавая бороздка тянулась до шеи, нос раздавлен и повсюду синяки. Сквозь разодранную рубашку виднелись кровоподтеки.

С трудом он поставил Кудерка на ноги. Тот встал, пошатываясь, беспрерывно бормоча ругательства. Малко усадил его, открыл стенной шкаф, вынул оттуда бутылку японского коньяка и заставил Кудерка выпить. Затем подобрал очки и подал их Кудерку.

Кудерк, задохнувшись, харкнул, но зато открыл правый глаз.

— Я никуда не поеду, — произнес он четко. — Убирайтесь к черту.

И снова закрыл здоровый глаз. Только этого не хватало!

— Что случилось? — спросил Малко. — Кто это вас так отделал?

— Два черномазых, парни Ари. Они били меня в течение часа итальянскими башмаками с острыми мысами. Они поклялись меня убить, если я снова встречусь с вами. Катитесь к чертовой матери. Жизнь омерзительна, но я не хочу умирать.

Малко принялся терпеливо успокаивать Кудерка. Но чем больше он говорил, тем больше упрямился Кудерк. В течение двух минут он кричал: «Убирайтесь к черту!» и снова впадал в апатию.

— Итак, вы предпочитаете оставаться с неграми, — сказал Малко. — Они с вами так хорошо обращаются.

Кудерк приподнялся, ненависть извергалась из него потоками.

— Обезьяны, меня тошнит от них. Я отомщу за себя, я отомщу за себя. Подождите.

— Я ничего не стану ждать, — сказал Малко. — Вы мне нужны. Или вы поедете со мной, или вы пропадете.

— Если грек узнает, он убьет меня.

— Он ничего не узнает. Завтра рано утром мы уедем, больше никогда ваша нога не ступит в Бужумбуру.

Кудерк ухмыльнулся:

— Как вы собираетесь это осуществить? Проехать по Африке без соответствующей визы нельзя.

— За мной прилетит самолет, — ответил Малко. — Для вас будет паспорт и достаточно денег, чтобы вернуться в Европу.

Кудерк удрученно посмотрел на него. Он чувствовал, что Малко говорит правду.

— Вы в этом совершенно уверены?

— Безусловно. У меня тоже большое желание поддать как следует нашему другу Аристотелю.

Кудерк выплюнул выбитые зубы.

— Хорошо. Свидание здесь завтра утром. Я возьму машину. Но если вы солгали мне, вы пожалеете об этом. Потому что без меня вы никогда не выйдете из леса. Там оба и сдохнем.

При этих обнадеживающих словах Малко вышел. Шофер такси ждал его, как обычно, на углу улицы и отвез к гостинице.

Комиссар Никоро спустился в подвал тюрьмы «Санте», быстро прошел мимо закрытых дверей одиночных камер и остановился перед последней. Только у него одного был от нее ключ. Замок он в свое время снял с виллы, брошенной бельгийцами. За ним молча следовали Бакари и М'Поло.

Голая лампочка освещала камеру. С первого взгляда она казалась пустой. Но в углу было что-то, напоминающее кучу тряпья. Нужно было очень внимательно приглядываться, чтобы признать в этой куче человека. Лицо и тело негра представляли собой чудовищно истерзанное мясо.

— Он заговорил? — спросил Никоро. Бакари покачал головой:

— Нет.

Комиссар задумчиво посмотрел на тело и тщательно расправил складки на мундире.

— Попытайтесь еще.

Оба полицейских смущенно переглянулись. Им не хотелось выполнять приказ, пачкать свои красивые костюмы. Чтобы вести допросы, они, как правило, приходили в джинсах и грязных рубашках. Но не оспаривать же приказы начальника. Даже если они несправедливы, потому что они сделали все возможное, чтобы заставить говорить этого типа, с тех пор, как арестовали его у входа в «Круа-Дю-Сюд».

Его старенькое такси было уже продано. Покупатель не задал никаких вопросов. Да и кто бы заинтересовался немного приторговывающим невзрачным шофером? Его семья находилась в джунглях, и она никогда больше не услышит о нем.

Бакари с отвращением пнул ногой в бок заключенного. Тот едва шевельнулся. Никоро приказал:

— Я хочу, чтобы на этот раз он заговорил, а потом — тара.[1]

М'Поло уже вытащил кинжал из ножен. Никоро повернулся на каблуках. Он был на полпути к коридору, когда раздался страшный крик. Никоро сдержал гримасу удовлетворения. Его подчиненные были в самом деле очень добросовестны, заставляя мучиться это жалкое существо. Все надежды оправдывались.

В верхнем ящике своего письменного стола Никоро хранил маленький пакетик с алмазами, которые М'Поло вытащил у схваченного таксиста изо рта, изрезав ему все губы. Однако Никоро был уверен, что этот шофер был звеном в цепи, которая привела бы его к продавцу; что эти алмазы были только образцами для показа иностранному покупателю. Не добившись успеха, он мог без всякого риска увезти камни назад.

Никоро не мог звать, что несчастный шофер — лишь мелкий торговец, который предлагал эти несколько камней всем белым, у которых, как ему казалось, всегда много денег.

Никоро вышел из комиссариата. Веселая болтовня с Брижжит доставила бы ему большое удовольствие. Прекрасное африканское небо прочертили падающие звезды. Шофер такси закончит свою жизнь в камере, так и не поняв, за что его схватили. Мокрые от пота Бакари и М'Поло проклинали его упорство.

А в это время в своем номер Малко раскладывал карту дорог Бурунди и Конго.

Возвратившись, он с трудом отделался от портье, который хотел во что бы то ни стало прислать ему маленькую девочку за весьма умеренную цену в пятьсот бельгийских франков, гарантируя, что она девственница и не достигла половой зрелости.

С тех пор как Малко уехал в командировку, он тщательно изучал свой маршрут. Станция космического слежения определила, что спутник, который он теперь искал, упал на Юге Бурунди, между деревней Нианза-Лак и границей с Танзанией.

Следовательно, нужно было ехать по дороге, ведущей вдоль озера Танганьика, до Румонжи. На самом деле это была только дорожка, извивающаяся в пустынном районе, как утверждал Кудерк.

Возвращение, по всей видимости, будет более трудным.

Дело не в том, чтобы снова вернуться в Бужумбуру, и не в том, чтобы продолжить путь по Танзании, по враждебной стране. Нужно будет пробираться по второстепенным дорогам, тянущимся через всю страну, чтобы добраться на север, на границу с Конго, и пересечь ее в спокойном месте. Наконец, там оставалось бы только подождать Аллана Папа.

Нужно будет запастись большим количеством бензина. Что касается состояния дорог, то следует положиться на Кудерка, поклявшегося, что проехать можно. По крайней мере на три недели бензина им хватит. Затем Малко не отвечал больше ни за что: это был сезон дождей. С двумя обессилевшими и, возможно, ранеными космонавтами могла выйти настоящая увеселительная прогулка.

Задребезжал телефон, оторвав Малко от размышлений. На какую-то секунду он подумал, не галлюцинация ли у него? Кто мог ему позвонить в Бужумбуре?

Он снял трубку.

— Малко?

Это был задыхающийся голос Жиль, он узнал его даже сквозь треск в телефоне.

— Я слушаю, что случилось?

— Малко, я хотела бы увидеть вас сегодня вечером.

— Зачем?

— У меня нет времени вам объяснять. Приходите ко мне. Если меня там не окажется, входите. Для вас будет сообщение. Это важно.

Она внезапно повесила трубку, как будто ее прервали. Что означал этот телефонный звонок? Он не доверял Жиль, находившейся полностью в руках грека. Ее звонок мог означать две вещи: или у нее возникло желание переспать с ним, или по поручению своего любовника она готовила ему ловушку.

В обоих случаях не стоило принимать звонок в расчет. Его миссия слишком серьезна, чтобы рисковать и компрометировать себя любовной связью с «гремучей змеей».

Поэтому он решил поступить так, как будто Жиль не звонила ему.

Скофос, хозяин «Пажидаса», листал порнографический журнал, как вдруг без стука распахнулась дверь его кабинета. Массивная фигура Ари-Убийцы, сопровождаемого двумя неграми, заполонила комнату. Скофос заставил себя улыбнуться.

— Дела в порядке, что ты хочешь? — спросил он по-гречески.

Он от всего сердца ненавидел своего партнера, но их деловые отношения были превосходны.

— Ты мне нужен, — пророкотал Ари на том же языке. — В твоем заведении живет тип, который мне осточертел.

Скофос побледнел. С него достаточно неприятностей.

— Ари, ты не собираешься…

— Нет. Я только собираюсь тебя от него освободить. Ты сможешь продать его шмотки и выручишь плату за номер. Слушай, прикажи парню в бюро приема закрыть глаза, если он увидит нас, несущих большой сверток. И дай мне ключ.

Директор все больше и больше чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я не знаю, если… ты понимаешь, если он будет защищаться…

Маленькие свинячьи глазки Ари застекленели. Он расстегнул куртку розового цвета и вытащил кольт.

— Или ты мне дашь этот ключ, или я сразу же укокошу его в номере.

Это был убедительный аргумент. Дрожащей рукой Скофос открыл ящик письменного стола, вынул отмычку и протянул ее Ари.

— Почему бы тебе не сделать это вне гостиницы? — взмолился Скофос.

— Потому что я не собираюсь ждать, чтобы он спокойно вышел из отеля. Меня тошнит от этого типа. Привет.

Он повернулся, пригрозив еще раз Скофосу пистолетом:

— И постарайся обойтись без плохих мыслей. Если ты захочешь ударить меня, то я нанесу удар первым, в номере твоего клиента.

Едва Ари вышел из комнаты, Скофос принялся лихорадочно соображать. Он не хотел никаких историй в «Пажидасе». Если будущая жертва вооружена, это обернется большой резней. И тогда закроют гостиницу, что будет трудно предотвратить.

Неожиданно в голову ему пришла счастливая мысль.

Выйдя из комнаты, пошатываясь, как под тяжелой ношей, Скофос отправился к управляющему слугами, в крошечную комнатку, находившуюся позади регистратуры. Они побеседовали шепотом на суахили. Негр пошел по этажам, а Скофос вернулся в свой кабинет, немного успокоенный. Спустя десять минут мальчик-слуга постучал в дверь:

— Дело сделано, бвана.

Скофос бросил ему десятифранковую монету и снова начал нервно листать порнографический журнал.

Спустя четверть часа зазвонил телефон. Скофос заговорил очень тихим голосом.

Внезапно в номере Малко перестал работать кондиционер, это произошло минут через десять после телефонного звонка Жиль.

Он тщетно пытался привести его в действие, нажимая на кнопки, две из которых остались у него в руке. Липкая жара уже обволакивала номер. Через полчаса она станет невыносимой. Весь жар, накопившийся в тонких стенах гостиницы, хлынет в номер.

Отчаявшись исправить кондиционер, Малко позвонил в регистратуру. Служащий посочувствовал его беде и отослал к директору. Тот очень любезно обещал немедленно заняться исправлением кондиционера.

Спустя пять минут директор перезвонил, и Малко пришлось выслушать его сбивчивые объяснения на смеси суахили и французского. Оказалось, что ремонт может продлиться около часа, и он советует клиенту в это время пойти пообедать.

Взгляд Малко упал на розовый проспект, врученный ему при выходе из президентского дворца, расхваливающий наслаждения ночного кабаре в отеле «Ритц». После всего происшедшего это отвлекло бы его от тяжелых мыслей. Малко повесил трубку, надел пиджак и вышел из номера.

Мрачный и злой Никоро кружил по своему кабинету. Шофер такси умер спустя час после его ухода, так и не сказав ни слова. Никоро даже не мог обвинить Бакари и М'Поло в небрежности: он сам испытал тошноту при виде трупа.

На следующий день даже мысль о сорока тысячах долларов его не утешила. За эти два дня он уже привык к мысли о еще более крупной сумме.

Никоро послал обоих полицейских наблюдать за своей жертвой. На какое-то время этот иностранец стал для него дороже матери. В тот момент, когда он завладеет его деньгами, он отправит его к Ари безо всяких угрызений совести. Но сейчас Бакари и М'Поло получили строгий приказ: с этим иностранцем ничего не должно случиться.

Здание службы безопасности было погружено в тишину. Единственным освещенным помещением был кабинет Никоро. В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул комиссар.

В комнату вошел крайне обеспокоенный Бакари.

— Патрон, — начал он, — произойдет скандал. Месье Ари хочет убрать нашего типа. Он уже все приготовил.

Никоро посерел от бешенства. Он схватил досье и начал им размахивать, бегая по комнате. Его шрамы, налитые кровью от гнева, придавали ему вид злого колдуна.

— Помешайте ему! — завопил Никоро. Бакари нервно топтался на месте.

— Извините, месье Ари сказал, что он всадит мне пулю в живот, если я что-нибудь сделаю. Пусть это останется его делом. Быть может, лучше, если вы пойдете…

Бешенство Никоро нарастало. Он не чувствовал в себе достаточно смелости, чтобы пойти навстречу убийце, который, разумеется, был не один. Здесь нужна хитрость.

— Нет, — сказал комиссар. — Возвращайся туда, откуда пришел. Следи за ними. Если он хочет убрать иностранца, это не просто убийство. Все потом уладим.

— Не хотите ли вы, чтобы этого типа предупредили? — застенчиво подсказал Бакари.

— Вон отсюда! — заорал комиссар. — Если ты совершишь хоть малейшую глупость, я убью тебя! Я уволю тебя!

Оставшись один, Никоро начал громко ругаться на суахили. Если эти дураки допустят Ари до Малко, весь его план рухнет. Не видать ему сорока тысяч долларов.

Никоро погасил свет, вышел из кабинета и натолкнулся на негритянку, всю в слезах. Она уцепилась за его мундир. Прерывающимся от рыданий голосом она начала объяснять путаную историю со своим мужем, который избил ее и выбросил на улицу. Никоро уже собрался послать ее к черту, как вдруг заметил ее твердую высокую грудь, обтянутую оранжевым бубу.

Единственный глаз комиссара загорелся. Он отодвинул ее и со всего маху влепил пощечину. Затем схватил за руку и потащил к лестнице, ведущей в подвал.

— Иди, — сказал Никоро. — Я отведу тебя в надежное место.

Это не полудохлый шофер такси, который бы наверняка запротестовал.

Негритянка все поняла. Смутно представляя себе, что ее ждет, но польщенная вниманием такого высокого лица, она последовала за ним, хныча и шмыгая носом. Уже внизу негритянка сняла с себя одежду.

Когда она появилась на сцене, легкая дрожь пробежала по залу. Это был самый эффектный номер кабаре в отеле «Ритц». На сцене стояла девушка лет шестнадцати с высокой грудью и бедрами, которые казались выточенными из серебристо-черного гранита, настолько они были твердыми и вызывающими. У нее было скуластое, привлекающее внимание лицо и гладкие волосы, стянутые сзади в «конский хвост».

Она была одета в облегающий костюм серебряного цвета, состоящий из брюк, открывающих пупок, и болеро.

Трое музыкантов начали бить в тамтамы. Тихо, но ритмично девушка извивалась и тянула тихим голосом, как пономарь, одну и ту же фразу.

Все ее тело вибрировало. Понемногу она приближалась к краю сцены. Танцуя, девушка расстегнула болеро и постепенно освободилась от него. У нее была необыкновенная, с синими прожилками грудь, помеченная по горизонтали точками. Эти точки прыгали, следуя ритму ее тела.

Европейцы, сидящие в зале, от этого просто немели. В сущности, это был не стриптиз, а примитивный танец. Теперь у нее колыхался живот, с абсолютной точностью воспроизводя любовные движения. С исказившимся лицом, откинувшись назад, она приглушенно тянула свою печальную песню.

Малко забыл обо всех своих заботах. Девушка находилась так близко от него, что он мог чувствовать ее запах и видеть капли пота, бегущие по темной коже. После цыпленка, выращенного в джунглях и зажаренного на несвежем масле, это было приятным сюрпризом. Фольклор иногда бывает недурен.

Тамтамы внезапно смолкли. Свет погас и зажегся снова. Девушка остановилась, улыбнулась и исчезла за кулисами.

Спустя какое-то время она снова появилась, одетая на этот раз в комбинезон, напоминающий детский, сшитый из плотной золотистой ткани. Она обошла столы и направилась в бар с тремя другими партнершами. Малко не хотелось возвращаться в отель. Между тем оркестр снова занял свои места. Когда музыканты начали играть «Странники в ночи», он встал и пошел к бару. Поклонившись девушке в золотистом комбинезоне, Малко произнес:

— Хотите потанцевать?

Она не ответила, но соскользнула с табурета. У нее были огромные, глубокие, но холодные глаза темно-каштанового цвета. Девушка прижалась к Малко. У него создалось впечатление, будто между их животами взорвалась бомба. Она танцевала, откинувшись назад. Кончики ее грудей даже не касались его пиджака. Протанцевав какое-то время, Малко перестал понимать, что он слушает: румбу, Бетховена или мессу. Каждый мускул его тела тянулся к девушке, казавшейся совсем безразличной.

Музыка смолкла. Девушка заговорила первой, хриплым голосом, по-французски:

— Пойдете со мной? Я хочу пойти в «Марс» выпить рюмку вина.

Голос был равнодушным.

У Малко не хватило мужества сказать «нет». Он знал, что она проститутка, но хотелось приятной разрядки. И еще ему понравилось танцевать с ней.

Малко уплатил по счету и присоединился к ней в баре. Она ждала его. Они вышли, провожаемые угодливыми поклонами официантов. Один из них пробормотал вслед Малко что-то на суахили. Тот вежливо улыбнулся, не зная, что его обозвали «сыном крысы».

Они молча прошли два этажа.

— Это рядом, — сказала девушка.

— Как вас зовут?

— Луала.

Его взгляд остановился на ее ляжках, обтянутых комбинезоном, и вдруг он почувствовал резкую боль в затылке и тотчас же получил второй удар по голове. Он инстинктивно вытянул вперед руки и провалился в черную яму.

Внезапно в темноте возникли три силуэта. В то время как двое негров склонились над телом Малко, Ари-Убийца схватил девушку за руку.

— Убирайся к дьяволу, — загремел он, — и держи язык за зубами.

Луала послушно повернулась. На нее никто не смотрел. Она вернулась в «Ритц».

Бакари и М'Поло переглянулись, сидя в стареньком «пежо». Начинались серьезные неприятности.

Глава VIII

Сознание вернулось к Малко вместе с кошмарной болью в голове. Он лежал на газоне под открытым небом.

Наступал день, но, должно быть, было еще очень рано, потому что солнце находилось на горизонте над озером Танганьика. Его часы остановились в десять часов сорок минут. Удивленный тем, что он не связан, Малко с трудом поднялся. У него кружилась голова, костюм измялся, весь в пятнах и пыли, как будто его тащили по земле. Над левым ухом он обнаружил бляшку спекшейся крови.

Протерев глаза, он попытался угадать, где находится. Это был тропический сад с молодыми манговыми деревьями, с несколькими кокосовыми пальмами, с красными цветами. Все очень хорошо ухожено. Одна странная особенность: с трех сторон сад окружала тонкая, очень прочная решетка высотой около пяти метров, напоминающая решетку теннисного корта. Живая изгородь из кустов с яркими красными цветами и орхидей окаймляла четвертую сторону сада.

Пошатываясь, Малко направился к ограде. Она была прочно закреплена стальными крюками, воткнутыми в землю, и столбами из легкого металла, вбитыми в цементный цоколь. Несокрушимая преграда.

Сад мог быть с гектар. Малко охватило смутное беспокойство. Этот уголок ему ни о чем не говорил. Его оглушили не для того, чтобы отвезти на лоно природы. Кроме треска бесчисленных тропических насекомых, ничто не нарушало абсолютной тишины. Колибри бросалась на орхидею, как крохотный пестрый вертолет, и застывала в неподвижности, трепеща на ветру крылышками.

Никаких строений вокруг. Земной рай. Жара не стала еще мучительной. Солнце вдали отражалось в зеленых водах Танганьики. Из этого Малко сделал вывод, что он находится на холмах, в изысканном пригороде Бужумбуры. Заинтригованный и обеспокоенный, он направился к изгороди из красных цветов, которая казалась единственным выходом.

Еще наполовину оглушенный, он шел шатаясь. С тех пор как он коснулся левой стороны головы, Малко испытывал жгучую боль.

Он чувствовал себя странно и неловко в элегантном городском костюме в середине тропического мини-леса.

Внезапно, когда Малко собирался обойти кусты, его остановил шум, доносившийся с другой стороны изгороди. И хотя он не имел большого опыта жизни в Африке, он сразу узнал рев дикого зверя.

У него засосало под ложечкой, но, пересиливая страх, Малко заставил себя обойти кусты. Он остановился, чувствуя, что его вот-вот вырвет.

За изгородью тоже была решетка, но нечто вроде рва глубиной около десяти метров отделяло ее от изгороди.

Посреди рва виднелось какое-то светлое пятно. Это была женщина, а на ней сидела огромная пантера, ее длинный хвост бил о землю. Морда пантеры погрузилась в затылок женщины, представлявший собой сплошную рану. Большое кровавое пятно окрасило песок. Плечи были разорваны ужасными когтями.

Малко скорее догадался, чем узнал в женщине черты Жиль. Ее, должно быть, убили несколько часов назад, мухи вились вокруг лица. Одним ударом лапы животное сломало ей шею.

Передней лапой пантера перевернула тело. Теперь она сладострастно нюхала кровь, затем вонзила клыки в горло, вырывая кусок мяса; Малко отвернулся, и его вырвало. Привлеченная шумом пантера подняла голову, их взгляды встретились. Она смотрела на Малко огромными голубыми глазами.

Пантера гибко отскочила от тела Жиль. Ужас парализовал Малко. Это была взрослая пантера, и весила она килограммов сто. Одним ударом лапы она могла убить его. Теперь, чуя запах крови, пантера не будет атаковать. Она уже кружила вокруг своей жертвы, осторожно ставя лапы на землю.

Вот почему его заперли в этом райском местечке. Это было лучше, чем пуля, меньше осложнений. И когда его тело будет разорвано в клочья, самым простым станет объяснить это несчастным случаем.

В четвертой части решетки имелась дверь, но пантера была начеку. Она словно чувствовала, что он может ускользнуть отсюда.

Малко стало ужасно горько при мысли, что он умрет, в сущности, по ошибке. Он не был торговцем алмазами, и его смерть явилась бы смертью человека, весьма далекого от дела Аристотеля.

Но это не повод, чтобы отдать его на растерзание голодной пантере.

Теперь она очень медленно двигалась к нему, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, чтобы не потерять его из виду.

Малко отступил.

Он огляделся, ища укрытие. Рядом с ним находилось несколько деревьев, но пантера, разумеется, вскарабкается туда быстрее, чем он.

На всякий случай Малко подобрал камень, хотя оглушить пантеру у него был один шанс из тысячи. Он безнадежно пытался вспомнить то, чему его обучали в школе выживания ЦРУ в Сан-Антонио, в Техасе. Инструкторы учили питаться змеями и ящерицами, но не давали рецептов, как задушить пантеру голыми руками.

Между ними оставалось не более десяти метров. Малко мог видеть, что у пантеры только одно ухо, другое, без сомнения, искромсано в битве.

Его рубашка промокла от пота. Малко повернулся. Решетка оказалась в пяти метрах от него. Справа и слева — открытое место, никакой защиты. Улетели вспугнутые хищником птицы.

На синем небе ни облачка. Вся сцена напоминала сюрреалистический кошмар Сальвадора Дали. Малко дорого бы дал, чтобы иметь крылья колибри. Его спина коснулась решетки.

Это был конец.

Чтобы насладиться своим триумфом, пантера какое-то время оставалась неподвижной, пристально глядя на Малко. Ее хвост все быстрее бил по земле.

Она вся напряглась и присела для прыжка.

Малко оставалось жить несколько секунд. Тысяча вещей промелькнула в его голове: его замок, Мариза, все многочисленные случаи, когда он был на грани смерти. Но никогда он не смог бы вообразить такую жуткую ситуацию, как эта.

Он переложил камень в правую руку и внезапно метнул его в пантеру.

Камень попал животному в шею. Пантера отскочила в сторону и яростно зарычала. Она отступила на несколько метров. Какое-то мгновение Малко думал, что спасен.

Но тотчас же пантера бросилась вперед. Малко увидел пятна на ее шкуре. Он закричал, инстинктивно закрыв руками горло.

С другой стороны решетки, позади него, раздался страшный шум. Нечеловеческим усилием Малко удалось отскочить в сторону. Он почувствовал запах хищника и упал на землю.

В то же мгновение он услышал выстрел.

Как во сне, Малко увидел рухнувшую у решетки пантеру, царапающую когтями землю в предсмертной агонии, истекающую кровавой слюной. Другие выстрелы раздались почти над самым его ухом. Оглушенный выстрелами Малко откатился, чтобы быть подальше от хищника.

Пантера еще раз прыгнула, пытаясь вскарабкаться на решетку. Затем, зацепившись за нее, повисла на секунду над землей и с открытой пастью рухнула вниз.

Через несколько минут Малко встал на ноги. Он все еще дрожал с головы до ног от пережитого ужаса. Малко оперся о решетку и пытался успокоить дыхание. В метре от решетки находились густые заросли. Никого не было видно. Он не успел увидеть того или тех, кто его спас. Малко позвал, ответа не последовало.

Он слишком устал, чтобы пытаться разгадать эту тайну. Он знал, кто хотел его убить, но не знал о присутствии в Бужумбуре союзника. Если только не само ЦРУ оказалось здесь, чтобы совершить это чудо. Его сверлила только одна мысль: любой ценой выбраться отсюда.

У Малко не хватило мужества остановиться у тела Жиль. Он прошел через зловещий огороженный участок и подошел к двери. Она не была заперта. Малко открыл ее и оказался на тропинке.

Сидя в стареньком «пежо», инспекторы Бакари и М'Поло перезарядили оружие.

К счастью, кольт сорок пятого калибра стреляет только маленькими пулями.

Бакари очень беспокоился. Конечно, Никоро отдал ему приказ следить, чтобы ничего не случилось с этим типом, но пантера принадлежала месье Ари, а тот, разумеется, не обрадуется, что они ее убили. Погруженные в мрачные мысли Бакари и М'Поло вернулись в город и направились прямиком в комиссариат.

Бакари, трепеща от страха, вошел в кабинет комиссара и подробно описал происшедшие события. Никоро выслушал его с рассеянным видом. Еще со вчерашнего вечера он знал, что это кончится плохо. Но чтобы избежать вспышки гнева Ари, нужно было действовать быстро. Этот окаянный австриец реагировал, как и было предусмотрено.

— Он вас видел? — спросил Никоро.

— Нет, бвана.

— Хорошо. Возвращайтесь в гараж и не выходите. Если грек спросит вас о том, что произошло, вы ничего не знаете.

Бакари ушел, не ожидая дальнейших указаний. Вся эта история ему ни о чем не говорила. Он присоединился к М'Поло, ждавшему его в «пежо», и они резко взяли с места.

Малко пришел к Кудерку в десять часов утра. Ему пришлось пройти около двух километров, чтобы сесть в автобус, направляющийся на рынок. Негры в автобусе стояли вплотную друг к другу, не разговаривая, глядя с любопытством на грязного, измученного и бледного белого, не имеющего своей машины. При въезде в Бужумбуру Малко осторожно вышел из автобуса. Он не хотел возвращаться в гостиницу. По крайней мере до тех пор, пока не будет готов к отъезду.

Мишель удивленно вскрикнул, увидев его:

— Что с вами случилось?

Пока Малко промывал свою рану, он вкратце рассказал Кудерку о том, что с ним случилось, не вдаваясь в подробности, чтобы не слишком его испугать. И ничего не сказал о Жиль.

— Может быть, меня хотели только припугнуть, — заключил Малко. — Пора уезжать из Бужумбуры. Машина готова?

Кудерк заколебался:

— Да, но…

— Едем. Я хочу покинуть город через полчаса. I рек, полагая, что он устранил меня, по всей вероятности, нанесет вам визит.

Этот аргумент убедил Кудерка. Спустя несколько минут они вышли на улицу. Кудерк нес маленькую дорожную сумку.

— Это все, что у меня осталось после семнадцатилетнего пребывания в Африке, — сказал он с горечью.

На углу улицы они поймали старенькое такси. Гараж на-ходился на другом конце города. Всю дорогу Малко кипел от бешенства. Больше всего ему хотелось вернуться в отель, взять пистолет и отправиться на поиски Ари-Убийцы.

Малко была чужда необузданность. И мысль о том, чтобы хладнокровно убить кого-то, вызывала у него отвращение, но перед его мысленным взором все время возникал образ разорванной пантерой Жиль. В нормальном обществе за такие вещи расплачиваются.

Но только Малко не жил в нормальном мире. ЦРУ платило ему дорого за выполнение миссии, а не за то, чтобы играть роль благородного кавалера. Один Бог знает, почему Жиль пыталась спасти ему жизнь.

Глава IX

Выцветшая табличка, прибитая к дереву, указывала: «Кабези, 32 км».

— Наконец! — вздохнул Малко.

Мишель Кудерк забормотал ругательства. Он бросал сквозь очки испуганные взгляды на прохожих, которых ловко объезжал Малко. Они только что миновали большой стальной мост через реку Муха, к югу от Бужумбуры, и ехали по аллее Лилий.

— Нельзя ли ехать помедленнее? — спросил Кудерк. — В нашем распоряжении еще час…

Разумеется, Малко хватило сверх головы Бужумбуры и священного барабана. Механик из гаража, к которому они приехали за машиной, не внушал Малко доверия: слишком вежливый, слишком угодливый. Он очень спешил, так как собирался куда-то уезжать. Однако «форд», казалось, был в хорошем состоянии.

Они съехали с асфальтовой дороги на проселочную. С тех пор как Малко и Кудерк выехали из Бужумбуры, движение стало менее интенсивным. Им встретились лишь несколько велосипедов, на которых сидело по три человека, да мальчишки, внезапно выскакивающие на дорогу. Бак был полон — восемьдесят литров, и в запасе еще имелось четыре канистры, которые они могли использовать в конце пути. Малко вихрем примчался в отель, быстро собрал вещи и заплатил по счету. Администратор прямо остолбенел при виде Малко. Досадно, что у него не оставалось времени, чтобы задать несколько вопросов.

Несмотря на то, что большой кусок пластыря тщательно прикрывал рану над ухом, Малко все еще испытывал острую боль в голове.

Мишель Кудерк, одетый во все новое, имел почти приличный вид. Он скрестил маленькие пухлые руки на животе и смотрел на дорогу.

— Впереди что-то есть, — внезапно сказал Кудерк.

Малко уже увидел солдат, стоявших около грузовика и двух джипов. Его охватило неприятное предчувствие. Чтобы успокоить Кудерка, Малко непринужденно сказал:

— У них, должно быть, маневры. Во всяком случае, у нас полный порядок.

На середине дороги, широко расставив ноги, стоял огромный негр, поигрывающий автоматом. Малко осторожно затормозил и остановился у обочины.

Он почувствовал ловушку.

— Выходите из машины! — закричал негр.

Так как Малко не понял, один из штатских сказал по-французски:

— Ваши документы.

Малко протянул документы и пропуск, подписанный генералом Уру. Второй штатский не раскрывал рта. Он прятал глаза за черными стеклами очков, и поэтому его лицо потеряло всякое выражение. Под распахнутыми куртками Малко заметил рукоятки автоматических пистолетов.

Огромный негр спокойно рассматривал документы, держа их вверх ногами. Не говоря ни слова, он протянул их Малко.

Один из штатских обошел вокруг машины и спросил:

— Что у вас в багажнике? Оттуда чем-то странно пахнет.

Малко, озадаченный, ответил:

— Там бензин и продукты.

— Откройте.

Негр в штатском распахнул шире куртку и положил руку на рукоятку пистолета, как будто ждал, что из багажника кто-то выскочит. Малко уступил. Он взял ключ и открыл багажник. Кудерк неподвижно сидел в машине.

Между двумя канистрами с бензином лежал коричневый мешок, покрытый темными пятнами. Малко раньше не видел его.

У него заколотилось сердце.

Негр в черных очках пощупал мешок.

— Здесь внутри человек, — сказал он ледяным тоном.

С помощью сержанта он вытащил мешок из багажника и перерезал совершенно новую веревку, которой тот был завязан. Затем они раскрыли мешок. Малко позеленел.

Оттуда показалась голова, но голова без глаз, без ушей, с переломанным носом, без зубов, с разинутым и разорванным ртом, со срезанными бритвой губами.

Малко ничего не понимал. Но тот, кто положил труп в багажник, разумеется, не желал ему ничего хорошего.

Не было времени задавать вопросы. Сержант грубо толкал его ручным пулеметом в спину:

— Подлец белый! Ты убил брата.

— Вы сумасшедший!

— Мне не нравится, как вы разговариваете, — сказал негр в черных очках. — Вы, белый, не слишком вежливы. Если вы будете продолжать в этом духе, я убью вас. Я Бакари — инспектор службы безопасности Бурунди.

Он вытащил кольт сорок пятого калибра с перламутровой рукояткой и покрутил им у носа Малко.

— Я арестую вас за соучастие, за убийство! — заревел негр.

Второй в штатском подошел ближе и тоже вытащил оружие. Он приказал солдату на суахили снова положить тело в машину. Тот с полным безразличием справился с поручением и захлопнул багажник.

Бакари грубо толкнул Малко в машину и, все еще держа оружие, сел сзади, рядом с М'Поло.

— Поворачивайте назад, — скомандовал он.

Через двадцать минут они подъехали к комиссариату. Полицейский положил ключ от зажигания в карман и вышел из машины. За все время Кудерк не произнес ни слова. Он был мертвенно-бледным, и едкий пот струился у него под рубашкой. На какое-то мгновение Малко подумал о предательстве Кудерка, но страх, который его обуял, не был показным.

Кудерк вышел из машины и вдруг бросился бежать. Бакари сначала вытащил оружие, но затем громко захохотал и закричал:

— Иди сюда! Иди сюда!

Так как Кудерк не замедлил шаг, он бросился вдогонку за ним, а М'Поло толкнул Малко кольтом к дверям комиссариата. Двое других полицейских освобождали машину.

Комиссар Никоро в затянутом и застегнутом до шеи мундире, несмотря на жару, сидел, положив ноги на письменный стол. Он даже не шелохнулся, когда Малко втолкнули в комнату, где нарочно не было ни одного стула.

— Это возмутительно, — запротестовал Малко.

— Замолчите! — заорал М'Поло.

Комиссар поднял руку. Вошел Бакари, таща Кудерка, у которого вся рубашка была в крови и правый глаз стал фиолетовым. Его левая рука плетью висела вдоль тела. Другой рукой Кудерк снял очки и положил их в карман рубашки. У него был безвольный, запуганный и покорный вид. Малко в душе проклинал его. Попытка Кудерка к бегству была глупой и ставила их в тяжелое положение.

Бакари докладывал на урунди. В это время два полицейских в форме принесли чемоданы Малко и сумку Кудерка, а также мешок, содержимое которого они попросту вытряхнули на пол.

Малко видел много трупов, но никогда в таком состоянии. Половые органы были отрезаны. Свернутое в комок полотенце затыкало дыру. Пальцы расчленены, а все тело покрыто синяками и порезами. Настоящая мясная лавка. Малко отвел глаза. Его тошнило.

Никоро полузакрыл налитый кровью единственный глаз. Он ликовал. Он убивал сразу двух зайцев. Распустят слухи об изуродованном трупе, а все посвященные будут предупреждены. Это будет самым лучшим обвинением против Малко Линжа. Вторая часть плана начиналась хорошо. Когда Бакари закончил рапорт, Никоро заговорил тихим голосом:

— Инспектор Бакари сказал мне, что, согласно его расследованию, вы убили этого несчастного, чтобы украсть у него алмазы, и перед этим вы жестоко пытали его, чтобы заставить признаться, где он прячет другие камни… Это особенно жестокое преступление, — заключил он, печально качая головой.

Малко подскочил:

— Какое расследование? Мы арестованы только полчаса назад. И я не знаю, кто убил этого несчастного.

— Вас видели вместе. Он предлагал вам алмазы. В своей машине. Но вы удрали.

Грязный трюк. Чего он добивался? Малко еще не понимал, какой интерес заставляет комиссара сваливать на него эту мерзкую историю. Если только все это не изощренные козни Аристотеля.

Негр продолжил:

— Это очень, очень серьезно. Это преднамеренное убийство. Вам грозит смертная казнь.

— Предупредите немедленно мое посольство, — сказал Малко. — Я невиновен.

— Я не могу, — горестно откликнулся Никоро. — Наш уголовный кодекс запрещает обвиняемым общаться с внешним миром.

Он приказал М'Поло по-французски:

— Обыщите багаж этих людей.

Чернокожий полицейский бросился к трем чемоданам и вытряхнул их содержимое на пол. В двух чемоданах Малко фирмы «Самсонит» не нашли ничего необычного. Двойное дно выдержало быстрый осмотр.

Но из дорожной сумки Кудерка выпал маленький пакетик. М'Поло схватил его и положил на стол комиссара.

Никоро умышленно медленным движением раскрыл его. Малко уже знал, что он там найдет.

В самом деле, на ладони у Никоро оказалась кучка алмазов, тех самых, которые два дня назад несчастный шофер такси предлагал Малко.

— Вот доказательство вашего злодеяния, — сказал замогильным голосом комиссар. — Вы в самом деле жалкие личности.

Малко кипел от бешенства. Что поделаешь против официальной полиции? Он хорошо знал, что ЦРУ никогда не вмешается. Таковы правила игры. В лучшем случае они пришлют погребальный венок. Анонимно. Но Малко все же повторил еще раз:

— Предупредите мое посольство. Речь идет о каких-то кознях, жертвами которых мы стали. Если вы настаиваете на том, что мы преступники, то у международной общественности будет свой взгляд на то, что совершается в Бурунди.

Но Никоро было начхать на международную общественность. Он резко ответил:

— У вас, белых, другие понятия. Вы думаете, что вы неуязвимы. Мы теперь независимая нация. Мы имеем право судить преступников по своим законам.

Это было слишком для Кудерка. Придя немного в себя, он заорал:

— Вы — обезьяны, макаки! Вам остается только грызть кокосовые орехи! Сволочи! Сволочи! Когда ты был сержантом, Нико, ты лизал сапоги белых. Лучше бы ты сдох в гнилой утробе своей матери-проститутки!

Со всего маху Бакари ударил Кудерка рукояткой кольта. Тот дико закричал и рухнул на пол, как подкошенный.

— В протоколе будет записано, что обвиняемые грубо оскорбили государство Бурунди, — заметил с ученым видом Никоро, — в присутствии одного из высокопоставленных чиновников. Впрочем, следствие по вашему делу будет долгим, потому что министр лично этим займется. Сейчас у него много работы, так как он министр связи и обороны. Пусть обвиняемых уведут.

Бакари и М'Поло подхватили Малко с обеих сторон и потащили к выходу, у которого столпились негры, чтобы поглазеть на арестованных белых. Перед комиссариатом стояла тюремная полицейская машина. Это был грузовичок, представляющий собой клетку, как для отлова бродячих собак. Увидев его, Малко отступил и твердо сказал:

— Я туда не сяду.

М' Поло взмахнул кольтом над головой Малко.

— Ты сядешь, или…

Спорить было бесполезно, и Малко поднялся в машину. Запах был, как в курятнике. Ни одного сиденья. Малко ухватился за решетку. Спустя несколько минут М'Поло и Бакари бросили туда бесчувственное тело Кудерка, и грузовик тронулся.

Стоял полдень. Около сотни негров; прилипли к тюремной машине. Они шутили, плевались, изрыгали ругательства, а водитель с удовольствием описывал зевакам все преступления обоих белых.

М'Поло и Бакари ликовали. Хотя весь город знал о мощи шефа полиции, Никоро приказал водителю прежде, чем везти их в тюрьму, объехать Бужумбуру, показывая преступников всем желающим.

Когда они проезжали по проспекту Упрона и площади Независимости, со всех сторон неслись шутовские выкрики и смех.

Они проехали мимо «Кремальеры», и тюремная машина внезапно остановилась, так как заглох мотор.

Высокая белокурая женщина, стоявшая в дверях ресторана, с любопытством подошла к машине.

Увидев Малко, держащегося за прутья клетки, она вздрогнула и подошла поближе.

— Кто вы? — спросила она по-французски. — Почему вы оказались здесь?

Малко ответил, но в этот момент машина тронулась с места.

— Это ошибка. Козни. Предупредите…

Шум мотора заглушил его голос. Но его золотистые глаза несколько секунд смотрели в глаза незнакомки: Она смутилась. В то время как грузовик удалялся, женщина стояла неподвижно на краю тротуара, глубоко расстроенная.

Наконец тюремная машина подъехала к «белому дому», как многозначительно называли тюрьму построившие ее бельгийцы. Кудерк уже пришел в себя. Малко помог ему выйти из машины, и они вместе вошли в канцелярию.

Это была маленькая, отталкивающе грязная комната с похабными надписями на стенах. Секретарь заставил их вывернуть карманы. Это был очень высокий негр, разумеется, из племени тутси, с устрашающе жестокой внешностью. Не говоря ни слова, он положил все их вещи в ящик. Затем негр указал Малко на перстень с печаткой:

— А это?

Он уже наклонился, чтобы силой сорвать перстень. Произошло небольшое замешательство. Малко предполагал, что негр собирается отрезать ему палец, чтобы отнять перстень. Негр колебался: у него под рукой не оказалось ножа.

Спас положение Кудерк. Он сказал секретарю на суахили:

— Если бы я оказался на твоем месте, я бы не взял его. Это амулет белого. Для тебя он станет плохим амулетом.

Больше негр не настаивал. Отрезать палец он согласен, но взять плохой амулет, чтобы навлечь на себя несчастья, — этого он не хотел.

Два стражника в лохмотьях повели Малко и Кудерка в тюрьму. В коридоре пахло, как в плохо содержащемся зоопарке.

За решетками камер толпились заключенные, с любопытством глядя на белых. Со времени отъезда бельгийцев в первый раз произошло такое событие. Войдя в камеру, Малко очень удивился, обнаружив в ней две кровати с противомоскитными сетками. Здесь были стол и маленький вентилятор. Какой люкс! И даже форточка, выходящая на улицу.

К ним пришел охранник. Он был чрезвычайно любезен. Должно быть, Бакари объяснил ему важность их преступления.

— Меня зовут Бобо, — сказал он, протягивая Малко руку. — Я начальник охраны. Здесь нужно быть очень разумными, пища для вас будет очень хорошей. Комиссар отдал соответствующее распоряжение. Каждый день вам будут приносить еду из «Кремальеры». Как для министра, — добавил он с гордостью.

Необычная тюрьма…

Прежде чем закрыть дверь камеры, Бобо вкрадчиво обратился к Малко:

— Когда у вас будет много лишней пищи, вы мне об этом скажите, так как для нас еда здесь не очень хорошая.

Час от часу не легче. Это было жалкое утешение, что их собираются кормить лучше, чем их стражников.

Комиссар пришел обедать в «Кремальеру» в отличном настроении. Он чувствовал себя в хорошей форме. Ари-Убийца ничего больше не говорил ему: его враг находился в тюрьме по обвинению в убийстве.

Впрочем, Никоро только что окончательно разобрался в ужасном случае, который стоил жизни Жиль. Чрезвычайно утомительное дело. Ари одновременно потерял любовницу и любимое животное. Нужно иметь крепкое здоровье, чтобы не свалиться от такого удара судьбы.

В конце концов, после длительного телефонного разговора, Ари признал, что официальное расследование комиссара заслуживает всяческого вознаграждения.

Задумавшись, Никоро не увидел подходящую к нему Брижжит Вандам. Она приближалась, шурша платьем. Они почти столкнулись. Голубой мундир наткнулся на пышную грудь, пахнущую духами.

— Итак, комиссар, что нового? Я видела, что сегодня утром вы отправили заключенных в «белый дом»?

Никоро не заставил себя упрашивать, и без ложной скромности рассказал о героическом захвате белых. Брижжит слушала его с непривычным вниманием. Она не могла забыть золотистые глаза, которые Смотрели на нее сквозь решетку тюремной машины.

У Брижжит была своя мораль. И она не понимала, почему с человеком, вызывающим симпатию, так плохо обращаются. Она поклялась себе навести в этом деле порядок, если только сможет.

Глава X

Словно опьянев от ярости, Малко схватил табурет и принялся им колотить в дверь камеры. Обитатели восьмой камеры, находившейся напротив, громко подбадривали его, выкрикивая непристойности на французском и на суахили.

Появился со смущенным видом Бобо, начальник охраны, шаркая ногами и почесывая кудрявую голову. Он испытывал ужас, когда сталкивался с какими-то затруднениями.

— Не надо шуметь, добрый бвана. Завтрак плохой или еще что?

— Наплевать мне на завтрак! — прорычал Малко. — Я требую, чтобы известили адвоката или мое посольство.

Бобо огорченно покачал головой:

— Бвана, я не могу этого сделать.

Вдруг лицо его просветлело, и он прошептал несколько слов на ухо Малко: в бакалейной лавочке напротив «белого дома» есть тринадцатилетняя девочка. За хорошие чаевые можно было бы сговориться…

— Нет, — твердо сказал Малко. — Я требую адвоката, или я объявляю голодовку.

Еще более разочарованный, Бобо закрыл камеру, не понимая, как, имея средства, можно отказаться от такого заманчивого предложения.

Обескураженный Малко сел на постель, обхватив голову руками. Кудерк попытался его утешить:

— В последний раз я просидел здесь восемь месяцев… Они здесь находились уже шесть дней. Никто ими не занимался. Конечно, их камера была самой лучшей в заведении, у них был даже мальчик-слуга.

Что касается пищи, то из «Кремальеры» дважды в день приходил мальчик, чтобы взять заказ и принести еду, с каждым разом все более и более аппетитную.

В этом им повезло, потому что тюремное меню состояло из жидкой пшенной каши, в которой дважды в неделю плавали кусочки тухлого мяса. Негры-заключенные умирали здесь как мухи. Каждое утро Бобо складывал трупы в десятую камеру в ожидании, когда их заберет муниципальный похоронный автобус. Малко приобрел огромную популярность, распределяя остатки своих пантагрюэлевских обедов среди десятка голодных из соседних камер. В обмен они дали ему мазь, которая быстро заживила раны на теле и голове Кудерка.

Жалкое утешение!

«Белый дом» не заслуживал своего названия. Внутри было грязно, а от запаха сбежал бы даже хорек. Пленник этого гротескного африканского мира, Малко все время думал, как выпутаться из создавшейся ситуации. Нелепое обвинение в убийстве ни в одной нормальной стране долго бы не продержалось, но здесь все казалось возможным.

— Нужно что-то делать, — сказал Малко. — Иначе мы пропали.

В этот момент в коридоре послышался стук женских каблучков. Ключ в замочной скважине повернулся, и в дверь просунулась веселая физиономия Бобо.

— К вам гостья, бвана… И какая гостья!

Сто семьдесят пять сантиметров крепкой плоти, обтянутой красным шелком, с вызывающими формами, с лицом, как у Софи Лорен, только более худощавым. В целом гостья была очень привлекательна.

Брижжит Вандам, хозяйка «Кремальеры», большая охотница до мальчиков-слуг, знала о том, какое впечатление она производит на мужчин. И ей это нравилось. Оставив без внимания Кудерка, чья невыразительная фигура наводила на нее скуку, она остановила влажный взгляд на Малко.

— Похоже, что моя еда не очень-то хороша, месье, мне очень жаль. Что бы вы хотели взамен?

Это было делом рук Бобо. Он сказал себе, что, если Малко отказался от чернокожей, может быть, он хочет белую женщину?

Он попал в яблочко. С тех пор как Брижжит заметила Малко в тюремной машине, она поклялась, что непременно с ним познакомится. Каждый вечер она садилась за столик Никоро и, превозмогая отвращение перед мерзкой физиономией, пыталась выразить своим взглядом нечто, напоминающее желание…

Брижжит была хитра и не атаковала его напрямую, она лишь все чаще намекала на загадочных белых заключенных. А когда из тюрьмы пришел мальчик-слуга предупредить ее, что заключенные грозят объявить голодовку, Брижжит набросилась на комиссара, кончавшего завтракать:

— Мне совершенно необходимо сходить и посмотреть, что там происходит. Это очень важно для моей репутации, вы же знаете…

Так как Никоро колебался, она добавила:

— Я сразу же приду к вам в кабинет сообщить о результатах своего визита, если хотите…

Комиссар растаял. Впервые он останется с ней наедине…

Никоро быстро нацарапал на салфетке несколько слов для Бобо и протянул ее Брижжит.

— Будьте осторожны, — предостерег он. — Это опасные люди.

Но Брижжит была уже наверху, приводя в порядок прическу и сбрызгивая себя духами. Вовсе не ради визита к Никоро.

Малко вновь обрел манеры светского человека. Он склонился над рукой затрепетавшей Брижжит:

— Дорогая мадам, я счастлив с вами познакомиться, тем более что ваша еда всегда превосходна. Это ошибка нашего бравого Бобо. Присаживайтесь.

Она, жеманясь, послушно устроилась на краю постели, скрестив ноги. В глубине души Брижжит похвалила свое женское чутье: вблизи золотистые глаза были еще более обаятельны. Необъяснимое очарование исходило от этого человека.

— Но, в конце концов, что же вы натворили? — спросила она.

Малко вкратце рассказал ей о происшедшем, упомянув вскользь о своем столкновении с Аристотелем. Глаза Брижжит засверкали. Он вспомнил лицо, увиденное им мельком из тюремной машины.

— Какой подлец этот Никоро! И подумать только, что он крутится вокруг меня уже полгода! Это он раздобыл мне договор с тюрьмой на питание для особых заключенных. Если он думает, что это может заставить меня изменить свои взгляды… Сегодня вечером я увижу его. Я покажу ему, где раки зимуют! И если этого окажется недостаточно, то у меня есть несколько друзей в правительстве.

— Осторожнее, — сказал испуганно Кудерк.

Брижжит уже встала. Ее грудь, казалось, заполняла всю камеру. Она посмотрела на Малко взглядом собственницы.

— Надеюсь вскоре увидеть вас у себя, месье…

— Малко. Малко Линж.

— Вы прекрасно говорите по-французски для иностранца.

Малко скромно опустил золотистые глаза, вызвав смятение в душе Брижжит. Выходя, она так вильнула бедрами, что вызвала невообразимый восторг у обитателей восьмой камеры, что выразилось в потоке непристойностей на суахили, не имеющих аналогов ни на каком другом языке. Брижжит, понимавшая суахили, покраснела, польщенная.

Ее визит приободрил Малко. Теперь у него появилась союзница. Брижжит не успокоится, пока не вызволит его из тюрьмы, чтобы затащить к себе в постель. Что, честно говоря, он находил довольно похвальным намерением.

В этот день больше не произошло никаких событий. Кудерк охотился на тараканов, а Малко читал старые журналы. В восемь часов появился, сгибаясь под тяжестью огромного подноса, мальчик-слуга из «Кремальеры».

Это был колоссальный тюрбо со сладкими бататами, посыпанный кайенским перцем и сопровождаемый бутылкой великолепного шампанского. Под одной из салфеток лежала записка, написанная крупным смелым почерком: «Скоро мы отпразднуем ваше освобождение!»

Этой ночью Малко заснул спокойно.

Когда комиссар Никоро зашел в «Кремальеру» пообедать, ему с трудом удалось скрыть свое ликование.

Прежде всего, Брижжит действительно пришла к нему в кабинет. Естественно, она осталась стоять. Но когда он провожал ее до двери, рука его очутилась на ее обтянутом шелком бедре, и она ничего не сказала. Никоро испытал такую же острую радость, как в тот день, когда, еще будучи мальчиком, он совершил первое изнасилование.

Все устраивалось великолепно.

Немного везения, и он сможет заработать большие деньги, оказать услугу Ари-Убийце и спать с Брижжит.

Все произошло почти так, как он предвидел.

Как только он закончил обедать, Брижжит подошла и, мурлыкая, как кошка, села за его столик.

Она завела разговор о Малко и Кудерке.

Никоро понимающе и благосклонно слушал. Когда она замолчала, он по-отечески положил руку ей на плечо. Как бы невзначай его пальцы спустились и через шелк блузки погладили ее грудь. Брижжит не сдвинулась с места, перенося это стоически, моля про себя святого Игнатия, чтобы ее не стошнило.

Что касается Никоро, испытываемая им сильнейшая радость превратила его в ангела.

— Мужчины, которых вы пожалели, совершили очень серьезные преступления, — объяснил он. — Но исключительно для того, чтобы доставить вам удовольствие, я попытаюсь добиться для них смягчения участи, возможно, освобождения под честное слово…

— Именно так, — горячо поддержала Брижжит. — Они смогут жить у меня. Я выступлю в качестве поручителя.

— Против них ведь нет прямых улик, а? Не так ли? Но все же в их машине обнаружены труп и алмазы.

— Вы так могущественны, комиссар…

Никоро прямо-таки наслаждался. Его пальцы продолжали скользить по груди Брижжит; Она стыдливым движением оттолкнула его руку и встала.

— Ну, так я на вас рассчитываю?

— Да, да, — сказал Никоро. — Я пересмотрю этот случай с особой доброжелательностью.

Вопреки своим привычкам, он оставил царские чаевые и вышел, насвистывая. Его оттопыренные уши подрагивали от удовольствия. В любом случае его клиенты созрели. Но было бы гораздо лучше заставить Брижжит верить, что это она спасла их.

Малко еще не кончил бриться, когда Бобо открыл дверь камеры, впуская высокого негра, одетого в зеленовато-синий костюм. Негроидные черты в его лице проявлялись не сильно: губы довольно тонкие, а плоский нос не слишком приплюснут. Пушистые волосы негра были коротко подстрижены. Он протянул Малко руку с крупными пальцами:

— Я Патрис Мобуту, ваш адвокат, назначенный министром юстиции.

— Не слишком-то рано, — сказал Малко. Тот сел на кровать и положил портфель.

— Только благодаря усердию комиссара Никоро мне удалось быстро ознакомиться с вашим делом.

Он говорил на правильном французском, но медленно, сопровождая речь манерными жестами.

— Ваше дело серьезно, очень серьезно. Малко вскипел:

— Послушайте, вы же прекрасно знаете, что я не убивал того беднягу. От этого дела за версту несет провокацией. Я требую немедленного освобождения.

Патрис Мобуту вытащил кипу бумаг из папки и просмотрел их.

— Из материалов следствия вытекает, что Управление безопасности не располагает против вас пока ни единым прямым свидетельством. За исключением факта обнаружения трупа, а также алмазов в багажнике вашей машины. Кроме того, жертвой оказался человек, с которым вас связывали мошеннические дела. Это, несомненно, тяжелые улики против вас.

— Нелепо. Когда кого-либо убивают, не катают его в своей машине.

— Если только вы не собирались спрятать труп в джунглях. Если бы его обнаружили в Бужумбуре, то немедленно началось бы следствие.

— Я вам повторяю, что все это нелепо. Патрис Мобуту вздохнул:

— Если бы вы были человеком с известной репутацией. Если бы вы могли представить коммерческие рекомендации какой-нибудь фирмы, которая может за вас поручиться… Чем вы занимаетесь, месье Линж?

Ай, дело принимало неприятный оборот. Малко ответил осторожно:

— Я занимаюсь разными делами. В США и Австрии.

— Что вы делаете в Бурунди? Хороший вопрос.

— Послушайте, — сказал Малко, притворно расслабившись, — вы мой адвокат, могу же я сказать вам правду.

— Конечно, — подбодрил его Патрис.

— Это правда, я приехал сюда в надежде купить алмазы. Но я не убивал этого несчастного. На меня повесили это дело.

— У вас есть подозрения?

Малко заколебался, но это было так же опасно, как молчать.

— Да. Некто Ари-Убийца. Торговец алмазами. У него могло быть желание таким образом от меня избавиться.

Патрис Мобуту разочарованно покачал головой:

— Я знаю, о ком вы говорите. Но это честный гражданин, и ваши обвинения не подкреплены никакими фактами. К тому же вы признаетесь, что сами занимаетесь торговлей. Нет, я считаю, что нам нужно отказаться от этой версии. Я представлю ваше дело министру и думаю, что единственный выход — попросить выпустить вас на свободу под залог. Но для этого вы должны располагать значительной суммой, потому что залог немаленький.

— Сколько?

— Я не знаю. Такого случая у нас еще не было. Но, судя по моему опыту, несколько сотен тысяч франков.

Назвав сумму, адвокат стыдливо опустил глаза. Малко внутренне взорвался. Значит, комиссар пронюхал о наличии вклада в банке и устроил всю эту комбинацию, чтобы прикарманить деньги. Чистая работа.

Поддайся сейчас Малко своему порыву, он схватил бы адвоката за шкирку и выкинул его из камеры. Но только, откажись он от сделки, Никоро продолжит игру и обвинение останется в силе…

— Я располагаю в настоящее время такой суммой, — спокойно сказал Малко. — Но я требую освободить месье Кудерка вместе со мной.

Мобуту кивнул:

— Я думаю, это возможно. Завтра я зайду к вам. Э… а в какой форме вы держите свои деньги?

Как будто он этого не знал!

— На текущем счету в Восточноафриканском банке. Наличными.

Мобуту нахмурился:

— А! Придется поторопиться. Приближается конец месяца.

— И что же?

Адвокат выглядел искренне обеспокоенным. Он объяснил:

— Вы заметили, что этот банк расположен в стороне от города? Без нападения не проходит и месяца, и всегда в последних числах. Конечно, в этом замешаны кассиры. Это могло бы задержать нас.

— Почему вы не смените их?

— Мы меняем их, меняем. Но люди из банды устанавливают с новичками связь, грозят им перерезать горло, если они откажутся помогать. Время от времени одному из них действительно для острастки перерезают горло.

Хоть стой, хоть падай! Но это могло оказаться и правдой. Все было возможным в этом гротескном мире. Мобуту сложил свои бумаги в портфель и поднялся:

— Сейчас я отправлюсь к министру…

— Но, — сказал Малко, — меня еще не допрашивал ни следователь, ни ваш комиссар Никоро…

Адвокат произнес с многозначительным видом:

— Вы, конечно, можете следовать обычной процедуре, что, возможно, приведет к вашему освобождению, но я бы вам делать этого не советовал. Это заняло бы несколько месяцев. Судьи перегружены работой…

— Идите к вашему министру, — смирился Малко. — Но передайте ему, что я не собираюсь платить впустую.

Мобуту откланялся, вышел и, важно ступая, удалился. Кудерк сказал:

— Все это попахивает взяткой… бакшишем, если вам так больше нравится.

— Конечно, но другого способа выйти отсюда не существует.

— С Никоро нужно быть начеку, — предупредил Кудерк, — он обманщик.

День тянулся медленно. К счастью, их развлекло представление. Один из задержанных, фокусник, стащил у Бобо два магазина от автомата и требовал в качестве выкупа пива или еды.

Препирательства заняли часть дня.

Каждый раз, когда Бобо приближался, замахнувшись автоматом, чтобы поколотить виновного, тот кричал тонким голоском:

— Эй, не дерись, я пожалуюсь на тебя капитану, и ты пропал…

И переговоры начинались снова. Обмен состоялся в шесть часов. Выкупом послужили два ящика пива и большая миска проса. Но фокусник, чтобы избежать взбучки, оставил себе в залог три патрона.

Брижжит появилась вместе с обедом. На этот раз она не спросила разрешения у Никоро, Бобо не посмел ей отказать в посещении тюрьмы. На ней были белые брюки в обтяжку и кружевная блузка, через которую просвечивал бюстгальтер. Заключенные пришли в неистовство до такой степени, что начали делать совершенно неприличные жесты в сторону решетки камеры. Равнодушная к их вульгарному оживлению, Брижжит спросила:

— Есть новости?

Малко рассказал о визите адвоката. Хозяйка ресторана нахмурилась. Чертов Никоро! Настоящий тутси. Готов с живого кожу содрать!

Малко не собирался лишать ее иллюзий. Но ему было тревожно.

— Я бы очень хотел, чтобы передача этих денег состоялась при свидетелях, — сказал он.

— Конечно, — ответила Брижжит. — Я буду свидетельницей. У меня здесь прекрасная репутация.

Все ее щедрое тело дышало любовью. Должно быть, прежде, чем прийти сюда, она заставила поработать одного или двух своих мальчиков-слуг, так как вокруг ее глаз легли широкие темные круги. Она почувствовала томление, взглянув на то место на своей руке, которого коснулись губы Малко.

Пока мужчины ели, Брижжит сидела на кровати рядом с Малко, касаясь его бедра своим. Она с сожалением ушла в десять вечера. Запах ее духов всю ночь заполнял камеру, отгоняя комаров и прочих насекомых.

Патрис Мобуту пришел в тот же утренний час, что и накануне. На этот раз на нем был желтый костюм.

Он торжественно объявил:

— Министр удовлетворил вашу просьбу. Вы оба будете освобождены под залог при условии, что не покинете Бужумбуру и дадите обещание регулярно являться к комиссару Никоро.

Дело стронулось с мертвой точки.

— Когда? — спросил Малко.

— Как только деньги будут переданы.

— Кому?

Адвокат сделал удивленное лицо:

— Но… мне.

Малко покачал головой:

— Нет, мне нужны гарантии. Я уже был незаконно арестован, теперь я не хочу быть вдобавок ограбленным.

Мобуту принял вид глубоко оскорбленного человека и заговорил вдруг с африканским акцентом:

— Месье, вы не очень вежливы, министр не будет этим доволен.

— Я очень хочу дать деньги, — сказал Малко, — но не раньше, чем нас освободят.

Тот воздел руки к небу:

— Но это невозможно… Тем хуже, я скажу министру…

Он уже открыл дверь…

Кудерк окликнул его, и начался торг. Наполовину на суахили, наполовину на французском. Малко следил за дискуссией, растянувшись на кровати. В конце концов было решено, что Никоро подпишет приказ об освобождении и они все вместе отправятся в банк.

Там будет их ждать Брижжит Вандам. Передача залога произойдет в кабинете директора банка в присутствии молодой бельгийки.

Мобуту наотрез отказался разрешить Малко встречу с пресловутым министром юстиции. Очевидно, тот просто ничего не знал.

Адвокат ушел, пообещав вернуться в два часа.

Пока мальчик-слуга убирал камеру, Малко и Кудерк собирали свои вещи. Ровно в два явился Патрис Мобуту. Бобо, широко улыбаясь, сердечно прощался. Малко пожал множество черных рук, просунутых через прутья решетки восьмой камеры, и они очутились на улице.

Кошмарная тюремная машина ждала перед дверью. Когда Малко узнал, что им предстоит пересечь на ней весь город, он наотрез отказался.

— Раз так, я возвращаюсь в тюрьму, — заявил он.

Он начал привыкать к африканскому стилю. Мобуту пояснил: по закону они еще считаются заключенными. Если передача залога не состоится, их придется везти обратно в тюремной машине.

Наконец был найден компромисс. Малко и Кудерк сели в машину Мобуту, а тюремная машина поехала за ними пустая.

Банк находился в лесной чаще к северу от столицы, по дороге в аэропорт. Это было небольшое современное двухэтажное здание из стекла и бетона, спрятавшееся за группой манговых деревьев. Брижжит Вандам ждала у входа. По такому случаю на ней была огромная розовая шляпа и в тон ей шелковое платье, не слишком скрывавшее ее царственные формы.

Исполненный сознания собственного достоинства Патрис Мобуту повел процессию в кабинет директора.

Последний, метис тщедушного вида, на протяжении всего разговора не спускал глаз с груди Брижжит. Он потребовал от Малко дюжину подписей, прежде чем передал ему пачку ассигнаций.

Еще более торжественный, чем обычно, Мобуту вытащил из портфеля приказы об освобождении и положил их на стол.

— Вы свободны, но не имеете права покидать Бужумбуру до нового распоряжения, — напомнил он. — Ваши паспорта остаются в Управлении безопасности, и, должен предупредить, вы будете находиться под надзором полиции…

Затем он быстро схватил ассигнации, пересчитал их с ловкостью крупье и засунул в портфель. Адвокат покинул кабинет, чуть ли не танцуя на ходу, и сел в свою машину.

— Ну вот! — сказала весело Брижжит. — Теперь остается только откупорить бутылку шампанского…

— У вас найдется сейф? — спросил Малко.

— Да.

Он протянул ей приказы об их освобождении, усеянные печатями и замысловатыми подписями.

— Спрячьте их в надежное место. Мне бы не хотелось, чтобы эти дикари передумали.

Брижжит засунула бумаги в сумку, и они вышли из кабинета.

У бельгийки был белый «шевроле» с откидным верхом. Как приятно снова ощутить кожу сидений после смрада «белого дома».

По дороге в город Малко размышлял: два дня в Элизабетвиле, два дня потеряно в Бужумбуре, восемь дней в тюрьме.

Как медленно, должно быть, тянется время для космонавтов. Для ЦРУ тоже. Только бы Аллан Пап не потерял надежду. Иначе Малко останется наняться в судомойки к прекрасной Брижжит. Тем более что это освобождение под залог не внушало ему доверия.

Единственный выход — как можно скорее покинуть Бужумбуру. Но для этого ему нужна Брижжит. А у него сложилось впечатление, что она сделает все возможное, чтобы его задержать…

— Я очень хотел бы получить свой паспорт, — громко сказал он, — и покончить с этой дурацкой историей.

— Мы повидаемся с президентом, — ответила Брижжит. — Это очень хороший человек. Я знаю его.

С этими обнадеживающими словами Брижжит привезла их на площадь Независимости. Весь персонал «Кремальеры» ждал на тротуаре.

Это было словно возвращение блудного сына из дальних краев. Брижжит была счастлива.

Глава XI

В приемной президента молодая негритянка кормила очаровательного младенца, обнажив пышную грудь в форме груши на обозрение посетителей. Малыши гонялись друг за другом под ногами у стражников, развалившихся на диване.

— Семья президента переехала в королевские апартаменты, — прошептала Брижжит Малко. — Их тридцать семь человек, и еще не все приехали из джунглей.

Это сообщение развеселило его. Вот правительство, которое поддерживает семью!

После освобождения из тюрьмы Малко не вернулся в «Пажидас», зато был нежно принят прекрасной Брижжит, поселившей их с Кудерком на третьем этаже своего дома и давшей им трех мальчиков в услужение.

Обед в честь освобождения был великолепен: шампанское, импортное мясо и даже свежий салат. Брижжит недавно исполнился тридцать один год. Черное муслиновое платье, почти прозрачное спереди, не скрывало пышную грудь.

Во время обеда ее нога отыскала под столом ногу Малко.

У Малко и Кудерка были отдельные комнаты. Допив шампанское, Малко сослался на усталость и попросил разрешения уйти в свою комнату. Он заметил, что дверь его комнаты не запиралась.

Долго ждать ему не пришлось. Дверь открылась, как только он разделся.

Брижжит держала в руках поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Она поставила поднос на стол и без лишних церемоний сама расстегнула «молнию» на платье.

— Кружево такое тонкое, — сказала она. — Ты на нем «молнию» не найдешь.

От ее роскошного тела исходила животная чувственность, которая не оставила Малко равнодушным. Впрочем, он не имел выбора. Брижжит уже лежала в его постели.

Последовала лавина стонов и судорог. Смятый, исцарапанный, разбитый, выжатый Малко думал о тщедушных мальчиках-слугах, познававших любовь с помощью вулканоподобной Брижжит Вандам. Но оказалось, что это еще не все: внезапно Брижжит вцепилась в края кровати и, изогнувшись дугой, испустила долгий крик, разнесшийся по всему дому. Малко зажал ей рот рукой.

— Слуги услышат, — прошептал он.

Она открыла глаза. В ее взгляде читались кротость и умиротворенность.

— Они привыкли. Хотя обычно я так громко не кричу.

Эта бурная и запоминающаяся ночь скрепила нежную дружбу Брижжит и Малко. На следующий день Брижжит встала на рассвете, чтобы организовать встречу с президентом Букоко. Она считала, что он единственный мог полностью реабилитировать Малко.

Ни гнусный Аристотель, ни комиссар Никоро не давали о себе знать. Эта тишина вызывала беспокойство. Ведь официально Малко был привязан к Бужумбуре. Без паспорта невозможно улететь на самолете, а все дороги из столицы перекрыты полицейскими кордонами из-за приверженцев монархии, базирующихся в настоящее время в Конго.

Время шло, космонавты, очевидно, ждали…

Особенно беспокоили Малко отношения с Ари-Убийцей. По мнению Ари, Малко слишком много знал и о торговле алмазами, и об убийстве Жиль. И навряд ли грек позволит Малко безнаказанно уехать. Необходимо, чтобы президент поверил Малко. В противном случае он был бы обречен на крайнее решение: заткнуть Брижжит рот кляпом и сбежать на ее машине.

Совершенно недостойно джентльмена.

— Президент сейчас вас примет.

Секретарь отвел в сторону свою детскую ладошку, предложив Малко и Брижжит присесть на диван. Затем он исчез в просторах королевских апартаментов.

Жизнь во дворце била ключом. Гражданские и военные запросто болтали друг с другом во всех закоулках. Малко увидел даже, как одна негритянка сняла портьеру, аккуратно ее сложила и преспокойно унесла, несомненно для того, чтобы украсить свою хижину.

Но когда Брижжит поднялась после целого часа ожидания, чтобы выяснить, в чем дело, она натолкнулась на двух десантников, охранявших кабинет президента. Вооруженные до зубов, они наставили на нее чешские автоматы и вращали непонимающими глазами в ответ на любой вопрос.

Брижжит вернулась на место огорченная и очень злая.

— У него, наверное, важные переговоры, — промолвила она.

Прожив десять лет в Африке, Брижжит стала разговаривать, как негры.

— Или произошел новый государственный переворот.

— Или он уехал в деревню, и нам не осмеливаются об этом сказать.

Во всяком случае, пока они находились здесь, никто не переступал порога охраняемой двери.

— Все-таки при короле было гораздо лучше, — вздохнула Брижжит. — По крайней мере это был забавный парень. Почти каждый день он раскатывал по городу в своем желтом «кадиллаке» с перьями в волосах. Дворец всегда стоял открытым: король обожал, когда вокруг него толпились люди. Правда, когда он выпивал слишком много пива, то развлекался стрельбой по камергерам из большого револьвера. Но он плохо стрелял, и это вызывало только смех.

— Все это не устроит наших дел.

В это время мимо проходил секретарь. Брижжит остановила его и начала бурную дискуссию на суахили. Тот исчез и через несколько минут вернулся.

— Он говорит, что нас примут, — перевела Брижжит. — Подождем.

Что они и сделали.

В пять часов голодный, как волк, и разъяренный Малко встал.

— С меня хватит. Твой президент издевается над нами. Придем завтра.

Они могли бы просидеть во дворце всю ночь. Никто не обращал на них внимания. Брижжит, расстроенная, настаивала, что стоит подождать еще несколько минут.

И вдруг секретарь появился вновь. Брижжит бросилась к нему.

Он покачал головой:

— Президент сегодня больше не принимает, бвана. Слишком много работы для государства. Приходите завтра, бвана.

Он кивнул и удалился, проникнутый сознанием своей значительности. Вот так!

Малко и Брижжит спускались по аллее, когда их нагнал молодой лейтенант, уроженец племени тутси.

— Это он мне устроил встречу, — шепнула Брижжит Малко.

Она гневно взглянула на лейтенанта и строго спросила о чем-то на суахили. Тот ответил нежным, почти женским голосом:

— Это не моя вина, мадам Брижжит. Если вас не смогли принять, то лишь потому, что господин президент немного выпил.

Из его путаных объяснений выходило, что президент прошлой ночью напился так, что теперь пребывал в бесчувственном состоянии, перебив все, что возможно, в своем кабинете.

— Это, конечно, злой дух сотворил, — заключил лейтенант. — Президент не пьет ничего, кроме пива, и то немного.

Для Малко было бы предпочтительнее, чтобы президент продолжал следовать своей привычке к воздержанию. Стоит запою продлиться неделю, и все государство развалится.

Малко и Брижжит вернулись в «Кремальеру» в подавленном настроении. По прогнозам лейтенанта, как только президент протрезвеет, он доставит себе удовольствие принять их и даже пригласить на частную вечеринку.

Очарование прекрасной Брижжит играло здесь, конечно, не последнюю роль. Можно быть сколько угодно националистом, но в колониализме есть и немало приятных сторон.

Оставалось ждать завтрашнего дня.

Малко и Мишель Кудерк завтракали на террасе «Кремальеры», когда старая машина Управления безопасности остановилась перед рестораном. Никоро и Бакари вышли из нее и направились к ним.

— Иди поищи Брижжит, — приказал Малко. — Мне не нравятся эти птицы.

Кудерк исчез в глубине ресторана. Никоро вежливо поприветствовал Малко и уселся на свободный стул перед ним. Вид у него был важный и чопорный.

— Что вас привело, комиссар? — холодно осведомился Малко. — Вы меня, наконец, оправдали окончательно?

Мерзкая физиономия Никоро нахмурилась:

— Увы, нет! Наоборот.

— Как наоборот?

Бакари приблизился и стал позади Малко. Кудерк вернулся с Брижжит, которая надвинулась на Никоро, как военный фрегат.

— Что происходит, комиссар? Ты все еще ищешь неприятностей для моих друзей?

Внезапно она обратилась к нему на «ты», как в старые добрые колониальные времена.

Подчинившись, негр вынул из кармана бумагу и подал ее Брижжит.

— Я в этом не виноват, — сказал он скорбным голосом. — Мне доставили новое показание по этому делу, очень серьезное для этих господ.

Малко вырвал у него бумагу и прочел. Он почувствовал, как волосы встали дыбом на его голове. Свидетель рассказывал самым подробным образом, что он видел, как Малко и Кудерк избивали шофера такси на удаленной дороге в индийском квартале. Испугавшись, он спрятался, чтобы ему тоже не досталось. Малко взглянул на подпись: Аристотель Полидис.

— Конечно, если бы это был африканец, — тихо сказал Никоро, — вы бы могли меня обвинить в мошенничестве. Но это белый!

Брижжит взяла бумагу.

— Почему этот новоявленный свидетель объявился только теперь? — иронически спросил Малко.

— Он колебался, боясь скомпрометировать собрата по расе, — не сморгнув пояснил Никоро. — Но воспоминания о бедняге, убитом у него на глазах, не давали ему спать, и, по его мнению, необходимо, чтобы правосудие свершилось…

Тут раздался оглушительный хохот Брижжит, которая дочитала до подписи.

Она позеленела от злости и, пронзая Никоро взглядом голубых глаз, прошипела:

— Ари-Убийца? Он тебе так сказал? Ты, должно быть, плохо слышишь. Он может проспать двенадцать часов после того, как разрежет родную мать на мелкие кусочки.

— Господа, — сказал Никоро, — вы снова арестованы.

За спиной Малко Бакари поигрывал кольтом. Брижжит попыталась спорить:

— Ты не уведешь их, Нико? Негр встал:

— Это закон, мадам Брижжит. Сегодня утром министр вынес им обвинение. Теперь есть свидетель, они должны предстать перед судом.

— Но это фальшивый свидетель, эта дрянь Ари, — заорала Брижжит.

— Суд решит, — произнес Никоро с важным видом. — Но дело этих господ существенно осложнилось. Существенно.

— Верните мне мои деньги, — потребовал Малко. — Потому что я больше не нахожусь на свободе под залог.

— Невозможно. Вы заключенный и обвиняемый. У обвиняемого не может быть денег. Пока деньги будут находиться в полицейской кассе. Если вас оправдают, вам вернут их за вычетом судебных издержек.

Уперев руки в бедра, Брижжит взорвалась:

— Подожди немного, я повидаюсь с президентом Букоко. Я расскажу ему, что ты тут состряпал вместе со своим греком. Меня-то он послушает.

Бакари подтолкнул Малко рукояткой револьвера. Тому пришлось встать.

Через десять минут они снова очутились в своей комфортабельной камере. Но на этот раз все оказалось гораздо серьезнее. Малко разгадал комбинацию Никоро. Тот не мог позволить ему остаться на свободе. Аристотель нашел элегантный способ избавиться от конкурента. Его свидетельское показание можно было бы выставлять в музее фальши. Маленькое произведение искусства… Если Брижжит не добьется встречи с президентом, то блестящая карьера Малко может закончиться на спортивной площадке в Бужумбуре — излюбленном месте казней.

У Малко не было ни малейшего желания обрести себе могилу в Бурунди. Это слишком далеко от Австрии и его замка. Предки его перевернулись бы в гробах, узнав, что их потомок покоится в сердце Черной Африки.

Кудерк, привычный завсегдатай «белого дома», уже спал.

Малко же никак не удавалось заснуть.

Он обдумывал ситуацию со всех сторон, но не видел выхода. Даже с помощью Брижжит улизнуть из Бужумбуры было бы непросто, а без нее они и подавно не смогли бы выбраться из города. Однако Брижжит, с одной стороны, не торопилась, стремясь «размягчить» Малко, насколько это было возможно, а с другой — свято верила во вмешательство президента.

Малкой окинул взглядом потрескавшиеся стены, где ползало множество огромных тараканов, и вздохнул. Это было безобразно и грустно, но это пока еще была жизнь.

Комиссар Никоро прибыл в «Клуб избранных джентльменов» чуть после шести. Аристотель был уже там. Он утопал в кожаном кресле со стаканом виски в руке, его маленькие покрасневшие глазки искрились от веселья.

— Все в порядке? — спросил он.

— Так точно, месье Ари.

Никоро придвинул соседнее кресло и заказал свой обычный «Фернет-Бранка». Ари-Убийца сдвинул брови:

— В дальнейшем я могу на тебя положиться, проклятая макака?

Сказано это было достаточно любезным тоном. Впрочем, Никоро воспринял это как должное.

— Как на самого себя, месье Ари.

— Ладно.

Они замолчали. В клубе, кроме них, никого не было. Грек допил виски и сказал спокойно:

— Итак, остается уладить только маленькое дельце.

У Никоро промелькнуло нехорошее предчувствие, но он прикинулся дурачком:

— Что еще, месье Ари?

— Когда ты мне отдашь сорок тысяч долларов, которые свистнул?

На этот раз молчание затянулось. Никоро думал. Ни за что не хотелось ему отдавать Ари деньги. Нужно было выиграть время.

— Послушай, — сказал Аристотель теперь уже с угрозой, — я раскусил твои хитрости, скотина. Если бы ты мне сразу ответил, мы разделили бы все пополам. Но тебя нужно проучить. К тому же из-за тебя убита моя пантера. Считай, что ты счастливо отделался, раз я не требую с тебя возмещения убытков.

Он встал:

— Поторопись принести деньги. Я не намерен повторять дважды.

— Не могу до суда, месье Ари.

— Так поспеши с судом. Пока.

Под его тяжестью заскрипел пол, и он хлопнул за собой дверью.

Глава XII

Над народным судом красовался транспарант, на котором черными буквами было написано:

«Не будем выставлять себя на посмешище. На нас смотрит мировая общественность».

Транспарант появился во время первых политических процессов после революции, и его оставили на всякий случай, потому что «мировую общественность» составлял президент Букоко.

Малко, несмотря на свое положение, не мог не улыбнуться при виде этой надписи. Смесь комедии и драмы действовала на нервы. Временами Малко казалось, что он участвует в каком-то гигантском розыгрыше… Увы! Суд был совершенно реален и настроен явно недоброжелательно.

Он находился в маленьком зданьице, расположенном в парке президентского дворца. Тем легче было провести заседание при закрытых дверях.

Положение оказалось скверным. Прошло уже четыре дня, как их повторно арестовали. На этот раз Никоро не терял времени даром.

Брижжит Вандам пустила в ход все средства. В посольствах нечего было делать. Ей вежливо ответили, что это уголовное преступление, и о вмешательстве во внутренние дела независимого государства нечего и думать. В крайнем случае можно было бы сообщить в Комитет по правам человека, оплатив каблограмму.

Работая на ЦРУ, Малко как никто другой, знал, что ничего нельзя сделать. То, что с ним случилось, входило в статью риска его профессии. «Печально, — сказал бы Дэвид Вайс, — это был полезный человек». Никогда, даже ради спасения его жизни, они не открыли бы, что Малко работает по их заданию.

Что касается Букоко, он не подавал признаков жизни. Брижжит так и не удалось с ним встретиться. Разумеется, президент боялся Никоро и не собирался действовать наперекор его планам относительно белого, которого он даже не знал.

«В конце концов, пока есть жизнь, есть и надежда», — говорил себе Малко.

Один из конвоировавших жандармов пнул его ногой, чтобы заставить встать. Председатель суда входил в зал.

Вместо тоги он носил бубу, расшитое священными бурундийскими барабанами, и белую шапочку. Оба заседателя тоже были в бубу. Им, казалось, безмерно скучно все происходящее. У них были яйцеобразные головы, невыразительные лица, коротко подстриженные курчавые волосы.

Зал оказался почти пустым. Несколько молодых людей в зелено-белой форме молодежной организации, пришедших посмотреть на Кудерка, горстка чернокожих зевак, оповещенных по арабскому «телефону», и участники заседания.

В первом ряду сидела Брижжит Вандам. Изумрудная блузка облегала ее пышный бюст. Глаза сверкали, она не сводила взгляда с Малко. Костюм болтался на нем, он плохо побрился, но его золотистые глаза по-прежнему привлекали внимание.

Позади Брижжит Аристотель жевал зубочистку, его огромная, жирная туша чуть не раздавила крошечный стульчик. Маленькие красные глазки были полны иронии и удовлетворения. Надел Ари-Убийца свой вечный костюм цвета розового дерева, измятый и в пятнах.

Никоро прибыл последним, затянутый в желтый мундир, делавший его похожим на канарейку. Он расположился рядом с Брижжит, поздоровавшись с ней, но бельгийка его проигнорировала.

Ни в одной из газет о процессе не сообщалось, и лишь двое полицейских в гражданском охраняли двери суда. Никоро не стремился к рекламе.

Секретарь суда, тщедушный человечек, одетый по-европейски в рубашку и брюки, поднялся и монотонным голосом начал читать обвинительный акт. Малко содрогнулся, услышав о подробностях своих злодеяний. Несчастный Кудерк находился не в лучшем положении. За стеклами очков он щурил глаза, как сова, вытащенная на яркий свет.

Чтение обвинительного акта закончилось. Председательствующий обратился к Малко на великолепном французском:

— Обвиняемый, вам есть что заявить?

— Я невиновен. Против меня затеяна махинация, сказал Малко. — Если вы осмелитесь осудить меня, это будет пародией, за которую вы ответите перед цивилизованным миром.

Председатель пожал плечами и жестом подозвал Никоро. Тот зашел за барьер и спокойно сел рядом с председателем суда. Они долго совещались на суахили. Брижжит навострила уши, пытаясь понять, о чем они говорят.

Она молча послала воздушный поцелуй Малко.

Неожиданно Малко овладела полная апатия — он потерял интерес к процессу. Было два часа дня, удушливая жара наполнила помещение. Охваченный дремотой Малко отдал бы что угодно за возможность лечь где-нибудь в тени.

Председатель постучал маленьким молоточком по столу. Малко встал, чтобы избежать пинка жандарма. Никоро скромно занял свое место за барьером, отделяющим публику.

— Обвиняемые признаны виновными и приговариваются к смертной казни, — произнес председатель твердым голосом.

По спине Малко пробежал ледяной холод. Теперь это было серьезно. Брижжит, разъяренная, как тигрица, искала взгляд комиссара, поспешившего надеть темные очки.

Среди судей произошло замешательство. Обнаружилось, что никто не знает, как осуществить казнь осужденных. Сложившаяся ситуация была совершенно недопустимой. Началась оживленная дискуссия.

Заседатель, сидевший слева, предложил просто перерезать им горло. Сославшись на большой собственный опыт в совершении ритуальных жертвоприношений, он даже вызвался исполнить собственноручно это неприятное дело.

Председатель, заботящийся о соблюдении приличий, склонялся к повешению. Он привел в пример конголезцев, умеющих делать из этого один из самых захватывающих спектаклей. К сожалению, в Бужумбуре не оказалось виселицы.

В конце концов все согласились на расстрел. Это имело свои плюсы, так как могло оказать влияние на тех, кто еще не примкнул к революции. Председатель прочистил горло и объявил:

— Согласно закону, осужденные будут расстреляны на этой неделе.

Два жандарма сопровождали Малко и Кудерка до тюремной машины. Брижжит шла следом. Ее изумрудная блузка касалась Малко. От нее исходил легкий и приятный запах духов.

— Этого не будет, — бормотала она. — Эта скотина Никоро мне поклялся, что вас выпустят.

Жалкое утешение. Кудерк плакал. Малко, совершенно взбешенный, даже не испытывал страха. Он мечтал броситься на охрану, чтобы разом со всем покончить. Но присутствие Брижжит удержало его. В ней он чувствовал надежного союзника. Хотя он и не представлял себе, что она может сделать…

— Мы погибли, — простонал Кудерк. — На этот раз они не отпустят нас…

В тюрьме бравый Бобо принял их с приличествующим случаю выражением лица и нескрываемым интересом к перстню с печаткой на руке Малко. Он отвел заключенных в камеру. Но едва он закрыл зверь, как за окошком раздался какой-то шум.

— Пест!

Малко вскочил и выглянул наружу. Брижжит, присев на корточки, прильнула к решетке. В такой позе Малко увидел ее маленькие белые трусики, но он даже не обратил на это внимания.

Его рука коснулась руки молодой женщины. Она прошептала:

— Это дерьмо, Нико, запретил посещения. Я вернусь вечером, когда стемнеет. Надеюсь что-нибудь разузнать. Мужайтесь.

Она встала и исчезла.

Время тянулось страшно медленно. Кудерк сидел на постели и играл с жирным тараканом. Малко смотрел через окошко, как день склоняется к вечеру. Машинально он прислушивался к монотонной речи заключенного из соседней камеры, молящегося на суахили.

Им принесли обед, но они к нему не притронулись, отдав все в восьмую камеру на другой стороне коридора.

Малко прислушивался в малейшим звукам с улицы. Только бы Брижжит вернулась! Это была их единственная связь с внешним миром, их единственная союзница.

Около десяти часов в коридоре послышался шум. Ключ в замочной скважине повернулся. Черная испуганная физиономия Бобо, начальника охраны, появилась в дверном проеме; за ним шла Брижжит, сменившая изумрудную блузку на полотняное платье, облегавшее ее, как перчатка.

— Поторопитесь, — сказал Бобо. — Комиссар строго запретил все посещения.

— Ладно, ладно, Бобо, — ответила Брижжит.

Она закрыла дверь и прислонилась к ней изнутри, глаза ее блестели.

— Вас собираются расстрелять завтра утром, — объявила Брижжит.

Кудерк подавил стон, и Малко почувствовал, как дернулась его голова.

— Нужно выиграть время, — проговорила она испуганно. — Я сейчас пойду к Никоро. Чего бы мне это ни стоило, я добьюсь, чтобы он отсрочил казнь.

Малко покачал головой:

— Спасибо, Брижжит, но это ничего не даст, кроме того, что доставит ему удовольствие. У него есть серьезные причины избавиться от меня.

Брижжит потерянно смотрела на него.

— Но что же нам тогда делать?

— Со стороны Бобо…

— Нет. Мне стоило неимоверного труда сюда войти. Если бы речь шла об обычных Заключенных, тогда конечно. Но в этом случае он слишком боится Никоро, чтобы дать вам сбежать.

В камере установилось тяжелое молчание, прерываемое лишь монотонным речитативом соседа.

— Тем хуже, — сказал Малко устало. — Не вмешивайтесь больше в это, Брижжит. Вы сделали все, что могли. Есть вещи, которые от нас не зависят.

Она топнула ногой:

— Это слишком глупо!

— Что?

— Если бы это произошло через восемь дней, республики больше бы не существовало, и вместо вас здесь сидел бы Никоро.

— Как это так?

Она придвинулась к Малко и заговорила совсем тихо:

— Готовится государственный переворот во главе с бывшим королем. Он в Кэмбаше, в Конго. Кажется, ему удалось собрать армию из наемников, человек сто. Они могут скинуть Букоко и его клику за какие-нибудь четверть часа и освободить вас.

— Да, но к тому времени мы будем мертвы, — горько сказал Кудерк.

— Подождите! — Малко лихорадочно соображал. — Что вам известно об этой истории?

— Все, — гордо ответила Брижжит. — Даже сигнал, по которому начнется революция. Капитан, который должен захватить дворец президента, как только остальные перейдут границу, мой… один из моих лучших друзей.

Малко взял ее за руки и усадил на кровать.

— Брижжит! Готовы ли вы к серьезному риску ради нас? Ради нашего спасения?

У нее было такое ощущение, словно она погружается в золотое озеро. Никогда еще Брижжит не чувствовала себя такой сильной. Сильной настолько, чтобы уничтожить всю бурундийскую армию.

— Да, — сказала она сдавленным голосом. — Я не хочу, чтобы вас убили.

Бедный Кудерк.

— Итак, слушайте. Прежде всего, что это за сигнал, о котором вы говорили?

Она ответила.

— Хорошо. Тогда вот что надо сделать.

Малко говорил почти десять минут без остановки, очень медленно, чтобы Брижжит хорошо его поняла. Она внимала словам Малко, отвечая на все согласием. Между тем, то, о чем он просил бельгийку, было не совсем по ее части. Он бы предпочел иметь более мужественного сообщника. Но приходится работать с тем, кого имеешь.

Закончив объяснения. Малко спросил:

— Вы не боитесь? Вы сможете выпутаться из этого? Она сжала его руку:

— Да.

— Начинайте! Нельзя терять ни секунды, и удачи вам!

Золотистые глаза приняли почти молящее выражение. Брижжит растаяла. Она разорвала бы Никоро на части собственными руками, лишь бы доставить удовольствие Малко.

Брижжит встала и по пути к двери обернулась, на ее лице застыло напряженное выражение.

Малко сделал шаг навстречу, губы их встретились. Она прильнула к нему всем телом и обняла. Стаканчик рома приговоренному к смерти…

Последний нежный взгляд, и она, открыв дверь, исчезла в коридоре. Малко слышал, как бельгийка обменялась несколькими словами с Бобо, затем стук ее высоких каблучков затих в конце коридора. Теперь они были предоставлены самим себе.

— Что вы сказали ей? — спросил Кудерк.

— Я предпочел бы не обнадеживать вас заранее. Скажу лишь, что у нас появился маленький шанс отсюда выбраться. И, если ничего не выйдет, нам не на кого будет жаловаться.

Он забрался под противомоскитную сетку, включил вентилятор и удостоверился, что в постель не заползла какая-нибудь тварь.

Свет погас, но Малко никак не мог уснуть. Напротив, через «коридор позора», десятеро заключенных, втиснутых в восьмую камеру, стонали и звали на помощь. Завтра там будет еще двое или трое умерших от голода.

Кудерк тоже лег спать. Малко лежал в темноте с открытыми глазами. Его одолевали тысячи мыслей. Он никак не мог поверить, что его на самом деле приговорили к смерти. Возможно, для него уже не будет завтра.

Малко ворочался с боку на бок, а время шло. Кудерк захрапел. Заключенные умолкли. Время от времени слышалось шуршание какого-то насекомого или шорох пробегающей ящерицы.

Серый свет проник в камеру, начинался день. Было чуть больше пяти часов утра.

Брижжит покинула тюрьму с почти легким сердцем. Она была счастлива, что может что-то сделать для Малко.

Она села за руль своего «шевроле» и поехала домой по пустынным улицам. Первая часть плана Малко была наиболее деликатной и в то же время самой легкой. Брижжит знала, как ее осуществить.

Поставив «шевроле» возле ресторана, она отправилась пешком по проспекту Упрона. Дойдя до дворца президента, Брижжит замедлила шаг. Ее сердце забилось быстрее. В одной из караульных будок дежурил охранник, он был один. Брижжит остановилась, улыбнулась и сказала:

— Амара каду.[2]

Негр вежливо ответил:

— Амара каду.

Затем они обменялись несколькими фразами на суахили. Польщенный стражник попытался продолжить беседу, но Брижжит прервала его:

— Я убегаю, мне не хотелось бы, чтобы тебе влетело. К тому же уже комендантский час.

Через пять минут она вновь прошла мимо караульной будки. Чернокожий, не сводивший глаз с ее фигуры, затянутой в полотняное платье, не мог больше думать ни о чем, кроме одного… Когда Брижжит остановилась перед ним, он вышел из будки и шепнул ей, что поболтать лучше всего в парке, на траве.

Брижжит, усмехнувшись, согласилась. Охранник показывал ей дорогу. Происходящее не слишком удивляло его: он много слышал об аппетитах молодой бельгийки.

Чернокожий растянулся на траве, и сразу же нежные руки стали ласкать его тело. Вдруг негр вздрогнул и схватил бельгийку за руку:

— Э, мадам, мой пистолет!

— Идиот, — прошептала Брижжит, — мне нужен вовсе не твой пистолет.

Он позволил ей отстегнуть кобуру. Впрочем, охранник был настолько охвачен негой, что внешний мир перестал для него существовать. Брижжит уговаривала себя, что она должна компенсировать ему неприятности, которые его ждут…

Почувствовав, что чернокожий расслабился, она осторожно открыла кобуру, взяла оружие за ствол и со всего размаха стукнула солдата по виску. Он вскрикнул, обмяк и больше не двигался. Тяжелая эта штука, кольт сорок пятого калибра, да и Брижжит нельзя было назвать слабой женщиной.

Она быстро встала, надела трусики и расправила платье. Здоровенный кольт мешал ей. Брижжит засунула его в вырез платья, за бюстгальтер, и спокойно вышла.

Теперь она ехала по дороге, ведущей в квартал на холмах. Маловероятно, что охранник немедленно поднимет тревогу. Вначале он попытается вернуть оружие.

Бельгийка без труда добралась до небольшого одноэтажного здания, которое занимала радиостанция Бужумбуры. Там было темно, станция начинала работать с шести утра. Не торопясь, Брижжит поставила машину в стороне, за деревом, и закурила. Она была совершенно спокойна. Посмотрела на часы: половина второго. Ждать еще четыре часа. Украденный кольт выделялся на сиденье большим черным пятном. Брижжит взяла его и стала изучать, вспоминая все, что Малко говорил ей по поводу этого оружия.

Нужно еще научиться получше пользоваться им.

Марсель Дрюмон был человеком простым. Вот уже двадцать восемь лет он жил в Африке и не имел ни малейшего желания возвращаться в Европу. Когда бельгийцы покинули Конго, он остался. Марселю предложили работать на радио в Бужумбуре, так как он обладал кое-каким опытом в области радиовещания, занимаясь разборкой почты в Леопольдвиле.

В Бужумбуре Дрюмон прекрасно освоился, тем более что работа не была утомительной. Из экономии радиостанция функционировала всего шесть часов в сутки, передавая музыку и новости.

У него, конечно, был чернокожий шеф, но Марсель виделся с ним не чаще, чем раз в год.

Когда ему становилось совсем скучно, он развлекался тем, что передавал в эфир выпуски совершенно невероятных новостей. Впрочем, это не имело особых последствий, так как в Бужумбуре насчитывалось не более тысячи радиоприемников. И никто никогда не жаловался.

В это утро Марсель Дрюмон подъехал к радиостанции на велосипеде в обычное время. Он считал делом чести начинать утренние новости ровно в шесть часов., Охранники спали без задних ног на скамейке перед дверью.

Дрюмон, как всегда, дружески пнул их ногой. Один из охранников открыл глаз и перед тем, как вновь заснуть, пробормотал неразборчиво: «Здраст, бвана».

Марсель достал из-под коврика ключ и открыл дверь. Следуя многолетней привычке, он включил радиопередатчик, чтобы дать ему прогреться, и поставил на проигрыватель пластинку с бурундийскими гимном. Было пять часов пятьдесят минут.

Еще до конца не проснувшись, Марсель зажигал спиртовку, чтобы сварить кофе, когда дверь открылась. Он даже не поднял голову, уверенный, что это один из охранников зашел погреться.

— Здравствуй, Марсель.

На этот раз он вздрогнул и широко раскрыл глаза.

— Что вы здесь делаете, мадам Брижжит? Вы что, свалились с кровати?

Однако эта прекрасная Брижжит вовсе не выглядела упавшей с кровати. Безукоризненно подкрашенная и причесанная, в полотняном платье, она никак не вписывалась в кадр.

— Я уже давно мечтаю посмотреть, как все это работает, — проворковала она.

Но тон ее говорил совсем о другом.

Заинтригованный, Марсель посмотрел на нее снизу вверх и облизнул губы. Безумная идея мелькнула у него в голове. О Брижжит ходило столько разговоров. Хотя он совсем не был донжуаном…

Она подошла и положила руки ему на плечи:

— Марсель, вы не хотите доставить мне удовольствие?

— Конечно, черт возьми!

Он засуетился, пытаясь встать.

— Я хотела бы, чтобы вы мне поставили одну пластинку.

— Ах, это — это просто. Он подмигнул ей:

— Ну а вы, мадам Брижжит, вы бы мне не хотели доставить удовольствие?

— Ну конечно, Марсель.

Она наклонилась и поцеловала его в ухо. Он почувствовал ее прерывистое дыхание и дрожь.

— Боже мой!

Теперь уже он держал ее в объятиях. Брижжит ловко вывернулась:

— Сначала пластинку, Марсель.

— Какую пластинку вы хотите?

— «Иисус, пусть моя радость живет». Марсель вздрогнул:

— Что? Ну ладно, хорошо. Но сейчас я должен передать время, новости и гимн.

— Нет, — сказала спокойно Брижжит. — Сначала мою пластинку.

Он взглянул на нее обеспокоенно. Что она, с ума сошла? Часы показывали пять часов пятьдесят девять минут. Профессиональная добросовестность взяла верх над сладострастием.

Радист отстранил Брижжит, и рука его потянулась к проигрывателю.

— Нет, — проговорила молодая женщина.

Он почувствовал, как что-то твердое уперлось в его бок, и опустил глаза. У Брижжит в руках больше не было сумочки. Вместо нее она держала большой автоматический черный пистолет. Марсель вдруг взорвался:

— Нет, ну вы чокнутая!

— Не двигайтесь, Марсель, или я вас пристрелю. И поставьте немедленно эту пластинку.

— Нет, но, но… вы…

Язык его заплетался. Брижжит повторила:

— Пластинку, Марсель, быстро.

— А ладно, раз так, ну ужнет!

Брижжит провела языком по пересохшим губам и бросила безумный взгляд на огромный шкаф с пластинками. Поиски займут у нее несколько часов, если Марсель будет упрямиться.

Она взвела курок и приставила дуло кольта ко лбу диктора. Тот задрожал.

— Марсель, — твердо сказала она, — я считаю до трех и стреляю. После этого я сама буду искать пластинку.

— Но…

— Раз… два…

— Она там, в шкафу, наверху слева.

— Возьмите ее и поставьте на проигрыватель.

Он послушно исполнил приказание и достал из шкафа запыленный диск.

Брижжит выхватила его и проверила название. Волна радости захлестнула ее. Это было то, что нужно.

— О'кей, Марсель, — сказала она. — Ставьте! Бельгиец заломил в отчаянии руки:

— Мадам Брижжит, меня же выгонят. Что я буду делать?

— Да нет же, — весело ответила она. — Это революция. А новое правительство — это мои друзья. Я скажу им, что вы оказали мне услугу.

— А, ну если это революция, тогда другое дело.

Он запустил проигрыватель и включил внутренний динамик. Первые звуки церковного гимна поплыли по комнате.

Брижжит не переступала порога церкви со дня своего первого причастия. Но глаза ее наполнились слезами. Марсель, уважая ее религиозное чувство, о котором он и не подозревал, сидел неподвижно.

Они молча слушали пластинку. На последних нотах Брижжит приказала:

— Поставьте снова.

Марсель покосился на кольт и повиновался.

Все это не внушало ему доверия. Что касается Брижжит, она решила не рисковать. Гимн будет звучать до тех пор, пока она не будет уверена, что те, кому он предназначен, услышали его. С неграми никогда ничего не знаешь наверняка. Марсель почесал шею.

— Слушайте, мадам Брижжит, я не хочу быть замешанным в ваши дела. Вы не могли бы меня связать?

Он протянул ей моток провода. Брижжит с радостью принялась за работу, устав держать тяжелый пистолет. Когда Марсель был привязан к стулу, она положила оружие на стол и выключила внутренний динамик. Затем Брижжит налила себе чашку кофе, поставила вновь доигравшую до конца пластинку и с комфортом устроилась. Она рассчитала, что через два часа революционные силы выполнят свою задачу. Капитан Нбо, возможно, и не сможет победить, но время для спасения жизни Малко будет выиграно.

Глава XIII

В течение последних двух месяцев капитан Нбо просыпался каждое утро около шести. Наскоро одевшись, он включал радио и раздраженно выключал его в шесть часов десять минут. Затем он вновь засыпал и спал до десяти.

В этот день он не лег снова спать. Бужумбурское радио передавало, наконец, мелодию, которую он так ждал. Это означало, что королевские отряды захватили радиостанцию и движутся к городу. Ему. оставалось только занять свое место в операции: завладеть дворцом президента, нейтрализовать полицию и освободить политзаключенных.

Он проверил магазин кольта и пошел будить подчиненного, который был не так богат, чтобы иметь транзистор. Он уже шесть месяцев не получал жалованье.

Через полчаса двое офицеров собрали сотню верных десантников. Во дворе казармы они выслушали высокопарную речь капитана Нбо, произнесенную на суахили:

«Товарищи, диктатура узурпатора подошла к концу. Сегодня вечером наш М'Вами Н'Таре — господин стад и тамбуринов, повелитель земли и неба, рек и пастбищ — будет снова в своем дворце. Жалованье вам будет увеличено, и все вы получите повышение. Что же касается предателей — их безжалостно накажут».

Небольшое войско разделилось на три части, и колонны вышли на пустынные улицы Бужумбуры. Нбо взял на себя захват дворца и арест комиссара Никоро, которого он иск-ренне ненавидел, потому что комиссар принадлежал к племени уту, а Нбо был тутси. Он даже намеревался немедленно отвести его на спортивную площадку и там казнить, как это было в прошлом декабре с главарями синдикалистов. Пословица племени тутси гласила: «Мертвая гадюка не может укусить».

Для Малко революция началась со страшной ругани в коридоре. Начальник охраны отказывался освободить заключенных, чего от него требовал «революционный» сержант.

После перебранки, длившейся целый час, сержанту пришлось дать охраннику расписку. Слух о мятеже распространился, хотя в городе не было сделано ни единого выстрела, и в «белом доме» стоял страшный шум. Заключенные из разных камер переговаривались друг с другом, орали, выкрикивали лозунги.

Малко и Кудерк оделись и изо всех сил прислушивались, решив подороже продать свою жизнь, если Никоро овладеет положением.

Было восемь часов. Малко с самого рассвета не пропускал ни малейшего звука.

В тюрьме вдруг поднялся крик. Кудерк сделал знак Малко и насторожился. Спор кончился ревом, потрясшим стены тюрьмы. Кудерк с сияющим видом повернулся к Малко:

— Все, нас освобождают именем революционного правительства.

Ключ повернулся в замке. Здоровый десантник, вооруженный связкой ключей, принадлежавших начальнику охраны, открыл все камеры. Слегка оглушенные Малко и Кудерк очутились в коридоре. Вдруг какой-то негр, неимоверно грязный и почти голый, с бритой, покрытой струпьями головой, бросился к Малко и, чуть не раздавив, сжал его в объятиях. Это был один из несчастных узников восьмой камеры, которого Малко подкармливал остатками пищи от щедрот Брижжит и тем самым сохранил ему жизнь.

Малко с трудом удалось избавиться от его тошнотворных объятий.

Нечеловеческий крик заставил Малко вздрогнуть. Звук повторился и закончился каким-то кошачьим мяуканьем. Следуя за толпой заключенных, Малко и Кудерк вошли в канцелярию. Зрелище, представшее перед их глазами, было кошмарным.

Трое заключенных повалили начальника охраны Бобо на стол и старым ржавым штыком перерезали ему горло. Кровь хлестала из головы, почти отделенной от тела.

Негры возбужденно жестикулировали и, расталкивая стоявших впереди, старались пробиться поближе и плюнуть в умирающего, веки которого еще подрагивали.

— Уходим, — сказал Малко. — Это плохо кончится.

Невероятно, но план Малко сработал. Во всяком случае пока республиканцы не заметили обмана. Это давало несколько часов передышки, чтобы покинуть Бужумбуру. Теперь не должно было возникнуть проблем с постами вокруг города, как в прошлый раз.

Связка ключей Бобо лежала на столе. Малко и Кудерк быстро отыскали и забрали свои вещи из канцелярии и под шумок улизнули.

Перед «белым домом» стояла машина командования с дюжиной солдат, а в двадцати метрах от нее в новом открытом «бьюике» сидел Ари-Убийца.

Его взгляд встретился со взглядом Малко, нехорошая улыбка появилась на лице грека. Вместо казни, на которую он приехал посмотреть, его ждал неприятный сюрприз. Но после происшедшего ничто не мешало ему самому взять за дело. Рядом с ним сидел негр, с которым он обменялся несколькими фразами.

Они вышли из машины и направились к Малко и Кудерку. Предметы, оттопыривавшие их легкие куртки, были красноречивее любых слов.

Малко без колебаний вернулся в тюрьму. Было бы слишком глупо дать себя убить сейчас. В толпе он увидел сержанта, освободившего заключенных.

Тот, узнав Малко, хлопнул его по спине:

— Хорошо, бвана, а?

— Там, на улице, враг капитана Нбо, — сказал Малко с серьезным видом. — Он ищет тебя, чтобы убить.

Глаза негра округлились от ярости:

— Убить меня! Сейчас я сам прикончу эту гадину. Он схватил автомат и двинулся за Малко и Кудерком. Аристотель стоял в замешательстве на пороге тюрьмы, перед толпой выпущенных заключенных. Малко указал на него сержанту:

— Это он.

— Эй, белый, подойди-ка поближе.

Через двадцать секунд ствол автомата уперся в живот грека, который, неистово ругаясь, поднял руки. Его втащили в помещение, и он очутился перед почти обезглавленным трупом начальника охраны.

Такой оборот дела не внушал ему уверенности в сегодняшнем дне, а Малко и Кудерк тем временем скромно удалились.

— Идем к Брижжит, — предложил Малко. — Она должна нас ждать.

Они побежали. Люди начали интересоваться, что же произошло, и окружали солдат небольшими группками.

«Шевроле» Брижжит одновременно с ними подъехал к «Кремальере». Брижжит выскочила из машины и бросилась в объятия Малко.

— Браво! — сказал он, пытаясь перевести дыхание. — Сработало!

Она осмотрела его с беспокойством:

— Тебе ничего не сделали?

— Нет.

Они вошли в пустой ресторан.

— Ты не хочешь немного отдохнуть? — предложила Брижжит. Ее глаза блестели.

Малко озабоченно покачал головой:

— Слишком опасно. Нам нужно немедленно уехать. Я предпочел бы быть подальше, когда раскроют нашу проделку. Тебе бы тоже это не помешало.

Брижжит пожала плечами:

— Я ничем не рискую. Марсель скажет, что на него напали неизвестные. И потом, Букоко очень любит меня. Все уладится. Я могла бы тебя спрятать…

Малко понял: если он обидит ее — она способна на любую крайность. В то же время он и так задержался на две недели с выполнением задания. Его осенило. Взяв Брижжит за руку и отведя ее в сторону, он прошептал:

— Мне нужна машина на два дня. Это очень важно. Мне нужно съездить за партией алмазов, уже оплаченных мной. Самый красивый будет твой. В мое отсутствие ты организуешь наше пребывание здесь.

Брижжит было наплевать на алмазы.

— Ты вернешься? Точно?

— Точно.

— Ладно. Бери мою машину.

Этого было более чем достаточно. За несколько минут они оговорили все детали.

Брижжит уехала в гараж, чтобы все проверить, купить пару запасных колес и продукты.

Оставшись одни, Малко и Кудерк обменялись беспокойными взглядами.

— Будем надеяться, что Никоро уже мертв, — сказал Малко. — Иначе нам плохо придется. Он сразу же придет сюда искать нас.

Кудерк покосился на кольт, оставленный Брижжит на столе.

— Из первой же твари, которую увижу, я сделаю фарш для сосисок, — ответил он мрачно.

Никоро держался уверенно перед капитаном Нбо. На комиссаре были только брюки. С невыразимой ненавистью смотрел он на тяжелый кольт, направленный ему в живот.

Нбо не убил комиссара сразу, как только тот открыл ему дверь, и в этом заключалась его ошибка. Теперь Никоро взял инициативу в свои руки.

— Ты дурак, Нбо, — вкрадчиво сказал Никоро. — Ты хороший офицер, но слишком доверяешь людям. Тебя одурачили. Король Н'Таре никогда не осмелится вернуться.

— Радиостанция в наших руках, — засмеялся Нбо. — Можешь сам в этом убедиться. Послушай радио!

Никоро взял свой транзистор и настроил его на частоту радио Бужумбуры. Из приемника шло только потрескивание.

— Ну и что? Если бы твой король находился там, они бы об этом сказали.

Нбо заколебался. Он не мог знать, что диктор, связанный на стуле, ждет, когда его освободят, а оба охранника продолжают сиесту. Брижжит, покидая радиостанцию, не позаботилась поставить другую пластинку.

Капитан Нбо чувствовал: что-то здесь не так. К счастью, в Африке болтовня всегда помогает выиграть время.

— Я должен был бы убить тебя, — сказал он Никоро. — Но я верю, что ты честный человек, ты только сбился с пути.

— Если ты понимаешь свою ошибку, — ответил комиссар, — я назначаю тебя помощником главнокомандующего армией. Но нужно, чтобы ты помог мне подавить мятеж…

Дискуссия длилась добрый час. Наконец капитан Нбо протянул свой кольт комиссару. Тот взял его, выпустил тут же две пули в живот капитана и стал одеваться.

— Вот она!

Малко поджидал Брижжит у окна. Было одиннадцать часов, и суматоха, царившая в городе, не внушала ему доверия. Капитан Нбо должен был зайти в «Кремальеру», но так и не явился, а во дворце раздавались выстрелы. Все самое лучшее когда-нибудь кончается.

Пора удирать.

Как только «шевроле» остановился у ресторана, Кудерк и Малко вышли на улицу. Малко засунул за пояс кольт, украденный у охранника.

Брижжит успела лишь передать Малко ключи, он уже сидел за рулем. Она бросила на него взгляд, полный упрека, но Малко обезоружил ее улыбкой.

— До послезавтра, — сказал он. — Поставь шампанское в холод.

Он имел примерно один шанс на миллион оказаться вновь в Бужумбуре, что означало для него верную смерть. Но такие вещи нельзя говорить влюбленной женщине.

На этот раз они поторопились с отъездом: ни паспортов, ни денег. В следующий раз им пришлось бы уходить пешком.

Малко чувствовал себя немного виноватым перед Брижжит, но у него не было выбора. Малко напишет ей, а ЦРУ с лихвой возместит ущерб… если он из этого выпутается.

Они сделали круг по площади Независимости, чтобы попасть на проспект Упрона. Малко не обратил внимания на здоровенный грузовик, стоявший на проспекте и тронувшийся сразу вслед за ними. Три негра сидели в кабине. Грузовик был пустой и скрывал под капотом форсированный двигатель, дававший ему возможность развивать скорость до ста двадцати километров в час.

Малко осторожно вел машину. Стало жарко, и оживление кругом усилилось. Он пробирался запруженными улицами деревни, чтобы поскорее выехать к берегу озера. Из-за нехватки времени Малко не мог позволить себе попетлять по городу и держал курс прямо на север. Чем Скорее они покинут город, тем лучше. Если Малко и Кудерк снова попадут в лапы Никоро, они рискуют навсегда остаться в Бужумбуре.

Но вот и спокойные воды Танганьики. Малко вознес молчаливую благодарность небу. Самое тяжелое еще впереди, но они вырвались из когтей комиссара.

Резкий сигнал клаксона заставил его вздрогнуть. Их нагонял большой грузовик. «Шевроле» Брижжит было далеко до «феррари», сто двадцать километров в час — почти недостижимый предел. Поэтому Малко послушно занял правый ряд, пропуская грузовик.

Подняв облако пыли, он обогнал их. Малко мельком заметил трех негров в кабине, но не придал этому значения. Он немного притормозил, чтобы не дышать пылью. Теперь Малко чувствовал себя спокойнее, но его не покидала озабоченность. Что произошло за это время с космонавтами? И как они намереваются выбраться из этой страны? Мало надежды, что революция действительно совершится…

Через десять километров асфальтовая дорога сменилась широкой латеритной полосой, не совсем ровной, но проезжей. Впрочем, для «шевроле», у которого уже не было амортизаторов…

Два часа они ехали без приключений. В километре впереди них в облаке красной пыли катил грузовик. Им встретился переполненный автобус с надписью «Благотворительность», идущий по направлению к Бужумбуре.

Кудерк задремал, у Малко слипались глаза. Жара стояла ужасная. С поднятыми стеклами можно было расплавиться, а с опущенными легкие тут же наполнялись красной пылью, полной мельчайших тварей.

Дорога внезапно ушла в сторону от заболоченного берега Танганьики и стала подниматься на тянувшиеся цепочкой холмы. «Шевроле» лихо атаковал склон и через десять минут нагнал грузовик.

Тот преспокойно занимал середину дороги. Малко безуспешно сигналил, глотая тонны пыли.

Он уже собирался отступиться, как вдруг черная рука высунулась из окна и сделала ему знак проезжать. В то же время грузовик подался вправо.

Малко нажал на газ и увидел черное равнодушное лицо в зеркале заднего вида. Капот «шевроле» поравнялся с высокими передними колесами грузовика. Подъем был все еще очень крутой.

Внезапно тяжелая машина подалась влево, прижимая «шевроле». Раздался звук покореженного металла, и Малко отчаянно затормозил. Но избежать столкновения было уже невозможно.

Грузовик взял еще левее, сталкивая легковушку с дороги. Малко снесло на гравий, и он почувствовал, что машина теряет управление. Задней частью борта грузовик ударил «шевроле», тот вильнул, и его задние колеса соскользнули с обрыва, тянувшегося вдоль дороги.

Со страшным скрежетом «шевроле» упал на камни, перевернулся, и его потащило вниз по склону, поросшему кустарником и усеянному обломками скал.

Как горох в банке, Малко и Кудерк перекатывались в машине из стороны в сторону. Малко сильно ударился о лобовое стекло, но руля из рук не выпустил. Он услышал крик Кудерка. На своем безумном пути машина вырывала кусты и разбрасывала огромные камни.

Наконец она со страшным грохотом ударилась о скалу и остановилась, искореженная до неузнаваемости.

Малко выполз из машины, таща за собой потерявшего сознание Кудерка. Затем ему удалось встать на ноги. Огоньки плясали у него перед глазами, и он чувствовал, что сейчас потеряет сознание.

В пыльном тумане Малко различил три силуэта, стоящие на краю дороги в сотне метров над ним. Один из них держал нечто, напоминающее оружие. В то же мгновение раздался выстрел, и пуля с глухим звуком врезалась в кузов разбитого «шевроле».

Глава XIV

Малко бросился под акажу и почувствовал страшную боль в колене. Результат удара о рычаг ручного тормоза. Он засучил штанину. Колено сильно распухло, но, похоже, не было сломано. Мишель Кудерк в плачевном состоянии приполз к нему под дерево. Одно из стекол его очков оказалось разбитым, и он тряс головой, как пьяный. Малко увидел ужасный синяк у него на виске.

Дорога скрывалась под густой завесой деревьев.

Они бежали куда глаза глядят почти четверть часа. Кольт, украденный Брижжит у стражника, остался в «шевроле», и они были безоружны.

Западню организовали прекрасно: грузовик позволил им догнать себя как раз в том месте, где ему ничего не стоило столкнуть их под откос. А так как дорога была единстенная, он не мог бы их упустить. Это, несомненно, почерк Аристотеля. Трое пассажиров грузовика должны были при необходимости довершить это грязное дело…

— Где мы находимся? — спросил Малко. Кудерк пожал плечами:

— Не знаю. В этой дыре нет ни одного крупного нас-ленного пункта, одни деревни. Но на дорогу возвращаться нельзя, они, конечно же, ждут нас. Зайдем поглубже в лес. Негры ленивы, они не пойдут искать.

— Но нельзя же пройти пятьсот километров пешком, — сказал Малко.

Звук выстрела прервал его на полуслове, и пуля со свистом срезала листья над их головами. Оба инстинктивно распластались на земле.

— А, обезьяны! — выругался Кудерк.

Малко, превозмогая боль, встал. Прихрамывая, он устремился в лес, удаляясь от дороги. Если они останутся здесь, их убьют.

Они молча шли часа два. Время от времени лес сменялся колючим кустарником, режущим, как бритва. Кудерк шагал с застывшим взглядом, несколько раз он падал, и Малко приходилось его поднимать. Он бормотал какие-то несвязные фразы на французском и суахили и как-то странно смотрел на Малко.

Теперь солнце стояло высоко и жара была невыносимая. Они вышли на небольшую поляну, на краю которой рос огромный баньян.

— Заберемся под корни, — предложил Малко. — Нас будет не так заметно, и там не так жарко.

Кудерк молча повиновался и повалился на спину. Малко с грехом пополам устроился так, чтобы наблюдать за подступами к дереву.

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким усталым. Морально и физически. Жужжание тропических насекомых опьяняло его, черные пятна плыли перед глазами.

Гнусная страна. Гнусная профессия. Гнусная командировка.

Он горько улыбнулся, глядя на громадный акажу, закрывавший ему обзор. Здесь было бы из чего сделать панели в его замке… При условии, что тащить их придется на собственной спине. Пока же он находился в самом сердце враждебной к нему страны, без оружия, без какой-либо помощи, с раненым в полубреду. Если он отсюда выберется, он заслуживает награды. О задержке с выполнением задания он не осмеливался даже подумать.

Совершенно необходимо, чтобы космонавты приземлились подальше от всякой цивилизации, чтобы никто не мог их обнаружить…

Малко с ненавистью посмотрел на лес: эти гигантские деревья, эта пышная растительность, эти тревожные звуки, — все это парализовало его. Это — не для цивилизованного человека. С мыслями о своем замке и снегах Австрии Малко заснул.

Когда он открыл глаза, солнце опустилось уже низко, и можно было подумать, что находишься в преддверии ада.

Малко разбудил Кудерка, спавшего с открытым ртом и стонавшего во сне. Их преследователи, конечно же, отстали. Нужно сделать попытку вернуться в Бужумбуру и искать пристанища у Брижжит.

— Что такое? — спросил Кудерк, просыпаясь. — О! Моя голова…

— Ничего. Нужно уходить.

Колено причиняло Малко меньшую боль. Он вытащил своего компаньона из-под корней и помог ему встать. Тот находился в плачевном состоянии. Глаза вращались за тем, что осталось от очков, цвет лица напоминал гипс, а по округлым щекам пролегли две грязные полоски от пота.

«О Боже, — подумал Малко, — сделай, чтобы Аллан Пап не забыл о встрече!»

Из Бужумбуры он всегда сможет добраться до Конго.

— Я больше не могу, — простонал Кудерк. — Моя голова…

— Скоро станет полегче, — ответил Малко. — Не падайте духом!

Он подставил Кудерку свое плечо, чтобы помочь ему передвигаться. Тот оказался очень тяжелым. Только бы он не потерял сознание!

Они двинулись в путь, как вдруг резкий голос заставил Малко вздрогнуть:

— Стойте! Вы, оба! И повернитесь!

Голос принадлежал женщине. Мишель Кудерк замер, Малко обернулся. В десяти метрах, на опушке зарослей кустарника, девушка в черных кожаных сапогах и тропическом шлеме целилась в них из американского карабина, который она держала у бедра, с очень грозным видом. Малко заметил лишь ее голубые глаза и твердую линию рта.

— Бросьте оружие.

Малко не пошевелился, слишком удивленный, чтобы ответить.

Ствол карабина слегка дернулся, и звук выстрела заставил вспорхнуть стайку птиц. Пуля вонзилась в землю возле мужчин.

— Я не шучу, — повторила амазонка. — Бросьте оружие.

Она говорила по-французски с английским акцентом. Малко ответил ей по-французски:

— У меня нет оружия. Но…

— Молчать!

Молодая женщина говорила тоном, не терпящим возражений. Она обернулась и позвала кого-то на суахили. Тотчас же три высоких негра в набедренных повязках вышли из чащи и подошли к Малко и Кудерку.

— Я отведу вас на ферму, — проговорила молодая женщина. — Не пытайтесь сбежать. Потом сдам вас в полицию.

Малко вздрогнул:

— Вы с ума сошли! Она пожала плечами:

— Вы находитесь на моей земле. Я ненавижу торговцев алмазами. Вперед!

Один из негров, настоящий гигант, с силой толкнул Малко, тот повиновался и пошел, поддерживая Кудерка.

Покачивая оружием, незнакомка заняла место во главе колонны. Они ступили на лесную тропу, по которой продвигались минут десять, пока не вышли на открытое пространство — огромное поле сои, посаженной ровными рядами. Вдали виднелся большой белый дом.

Времени, чтобы действовать, оставалось немного. Малко окликнул:

— Мадемуазель!

Молодая женщина даже не обернулась. Тогда, оттолкнув троих негров, он бросился вперед. В два прыжка он догнал конвоиршу, схватил карабин и резко дернул. Потеряв равновесие, девушка упала на землю, шлем с нее слетел. Малко нацелил оружие на чернокожих. Те сразу остановились. Малко не произнес ни слова, но порой мимика вполне заменяет эсперанто.

— Кудерк, вы можете их посторожить?

Компаньон Малко вздрогнул. Оживление промелькнуло в его взгляде, когда он увидел карабин, направленный на негров. Он быстро подбежал к Малко и встал рядом с ним:

— Я их… Дайте мне это.

— Нет, — твердо сказал Малко. — Только припугните их.

Он передал оружие компаньону.

И вовремя, так как девушка поднялась с земли и бросилась на Малко. Он уклонился от удара сапогом, который, достигай он цели, мог сильно изменить его будущее.

Покраснев от злости, противница прокричала что-то на суахили. Негры попытались сделать какое-то движение, но ствол карабина привел их в чувство. Малко удалось схватить девушку за руки, и, несмотря на удары, которые она наносила ему ногами, он крепко держал ее. Она закричала:

— Мой отец убьет вас. Мерзавец! Сволочь!

— Кудерк, отведите их вон в тот дом. Мне нужно поговорить с этой молодой особой. Я к вам присоединюсь, — приказал Малко.

Маленькая процессия ступила на тропинку, негры открывали шествие. Девушка продолжала отбиваться и топать ногами. Когда группа удалилась на достаточное расстояние, Малко отпустил свою пленницу и быстро отступил. Но, очевидно, недостаточно быстро, так как тут же почувствовал жгучую боль пощечины.

Сжав челюсти, с распущенными светлыми волосами, с лицом, горящим от гнева, она смотрела на него с ненавистью.

— Итак, вы собираетесь меня изнасиловать? — прошипела она. — Ну так давайте! Не стесняйтесь!

Малко понадобилась выдержка всех поколений его предков, чтобы не поддаться искушению.

— Я не собираюсь вас насиловать, но хорошенько отшлепаю, если вы продолжите свои дикарские выходки, — сказал Малко. — Вы не хотите меня выслушать?

— Нет.

Она бросилась в сторону, пытаясь убежать. Одним движением Малко вновь схватил ее за запястья и прижал к себе, избегая ударов ее сапог. Несмотря на жару, от нее исходил свежий и приятный запах ухоженной женщины. На секунду их тела соприкоснулись. Затем она, изогнувшись, стукнула его бедром.

— Мерзавец, развратник, я убью вас!

Все это стало надоедать. Малко сказал спокойным голосом:

— Послушайте, я не мерзавец, не развратник и не торговец алмазами. Я человек, которого совершенно необоснованно преследуют. Мне необходима ваша помощь. Я клянусь вам, что в моих поступках нет ничего бесчестного.

В ответ девушка вонзила зубы в руку Малко и сжала их изо всех сил. Он вскрикнул и выпустил ее. Она отскочила назад с нервическим смешком.

Малко был вне себя от ярости. Не задумываясь, он развернулся и влепил ей звонкую пощечину.

Девушка охнула. И вдруг ее глаза наполнились слезами, и она зарыдала.

— Никогда никто со мной так не обращался, — бормотала она.

В сильном смущении Малко не знал куда деться. Впервые в жизни он дал женщине пощечину. Он нежно взял правую руку своей противницы и поднес ее к губам.

— Прошу у вас тысячу раз прощения, — сказал он. — Я не имею привычки вести себя подобным образом, но мне грозит смертельная опасность, и совершенно необходимо, чтобы вы меня выслушали. Я не торговец алмазами, повторяю вам, и мне нужна ваша помощь.

Она посмотрела на него сквозь слезы. На этот раз Малко понял, что его слова дошли. Взгляд его золотистых глаз погрузился в голубые глаза девушки и больше не отпускал ее. Он почувствовал, что она пыталась опять восстать, но затем сдалась.

— Вы говорите правду? — спросила она.

— Я клянусь вам.

— Но как же…

Малко вытащил свой добытый в канцелярии суда бумажник и протянул ей визитную карточку с надписью: «Его высочество принц Малко Линж».

— Позвольте мне представиться.

Она прочитала карточку и ошеломленно подняла глаза:

— Вы действительно принц?

Вечный вопрос. Малко улыбнулся и слегка поклонился:

— К вашим услугам, мадемуазель…

— Анна. Анна Випкорд.

Малко впервые рассмотрел ее: почти мальчишеская фигура, с маленькой грудью и узкими бедрами. Но лицо очаровательно — крупный чувственный рот, маленький прямой носик и голубые глаза.

Она покраснела под его изучающим взглядом, он поспешил рассеять неловкость:

— Почему вы встретили нас так агрессивно? Я думаю, это не в ваших традициях?

Неприятное воспоминание мелькнуло во взгляде Анны.

— Меня предупредили. Неграм из соседней деревни сообщили, что двое белых — торговцы алмазами, — сбежав от полиции, спрятались на моей территории. Это не первый случай. Тогда я взяла карабин, слуг и отправилась искать вас.

— Я вижу.

— Если вы не торговец, что вы здесь делаете? — спросила Анна. — Здесь никогда не охотятся.

Деликатный момент! Именно в таких ситуациях Малко чувствовал свое превосходство над настоящими профессионалами, зажатыми рамками своих инструкций и не смеющими нарушить их ни в малейшей степени.

Одна вещь была абсолютно ясна. Анна держала жизнь Малко в своих руках. И он чувствовал, что даже незначительная ложь с его стороны могла бы нарушить возникшее между ними хрупкое доверие.

Конечно, разведчик никогда не должен раскрываться. Но мертвый, он принес бы небольшую пользу ЦРУ.

Малко и Анна все еще стояли на тропинке лицом к лицу. Он отыскал ее взгляд.

— Анна, сколько вам лет?

— Но… двадцать пять…

— Способны ли вы хранить тайну? От всех, даже от вашего отца? Хранить до конца ваших дней, где бы вы ни находились?

— Да.

— Садитесь.

Она повиновалась, и они уселись на краю тропы. Малко вкратце рассказал о своем прибытии в Бурунди и о произошедших событиях, опустив эпизод с Жиль.

— Но почему торговцы хотели вас убить? — спросила Анна.

— Потому что все убеждены, что я приехал в Бурунди для покупки контрабандных алмазов. Теперь вы единственный человек, знающий истинную причину моего приезда. Я прибыл в командировку по заданию американского правительства и ищу двух мужчин, которые должны находиться на юге страны. Я непременно должен их отыскать.

Анна удивленно посмотрела на него:

— Но почему нельзя вас послать в официальную командировку?

Он объяснил ей, в каком печальном состоянии находятся дипломатические отношения между Бурунди и страной, которую он представляет.

Анна покачала головой:

— Я не понимаю. Юг — это дикий бездорожный край. Их самолет упал?

— Что-то вроде этого, — ответил Малко. — Они также находились в секретной командировке, неприятной и опасной, но очень важной для их страны.

Девушка пыталась усвоить все, что поведал ей Малко. Она подняла голову и застенчиво спросила:

— Но тогда вы… шпион?

В ее голосе сквозила едва уловимая нерешительность. Чувствовалось, что это слово для нее ассоциировалось с чем-то гадким.

— Это слово, которое мы никогда не произносим, — признался Малко. — Скажем, я работаю на службу информации.

Она покраснела.

— Простите. Я обидела вас. Я не хотела. Инстинктивно она положила свою руку на его. Через секунду она резко поднялась: —Пойдемте. Мой отец будет беспокоиться, не зная, что со мной.

Вдоль тропинки рос толстый бамбук. По дороге Анна объяснила Малко, кто она такая.

— Мой отец владеет этой плантацией уже тридцать лет, — сказала она. — Сам он родился в Родезии, а моя мать бельгийка. Он не хочет отсюда уезжать. Во всяком случае, после революции в Бурунди продать ничего нельзя. Белые не хотят покупать, а африканцы не в состоянии платить. Поэтому мы остаемся. Впрочем, я люблю эту страну. Я думаю, что не смогла бы жить в Европе. Я там была всего два раза.

— Но здесь вы совершенно изолированы? В голосе Анны промелькнула горечь:

— Конечно. Каждые два-три месяца мы ездим в Родезию или Конго за покупками или повидаться с друзьями. В Кассаи есть и другие плантации вроде нашей. Время от времени мы встречаемся. Я не люблю покидать отца. Моя мать умерла, и мы остались одни.

— А негры?

Она пожала плечами:

— Пока все в порядке. Удаленность от Бужумбуры спасает нас от мелких неприятностей с властями. Самые опасные — это негры из племени трибу, которые постепенно дичают и совершают грабительские рейды. У нас есть несколько чернокожих, преданных нам из своих племенных интересов. Мы вооружили их. Я боюсь, что в один прекрасный день нам придется бежать, как это было в Конго или в Кении, но я еще не привыкла к этой мысли.

Они вышли на великолепную лужайку, зеленую, как в Ирландии.

— Гордость моего отца, — объяснила Анна. — Ею постоянно занимаются шестеро слуг.

Позади лужайки виднелся один из самых странных домов, виданных когда-либо Малко. Большой верандой и колоннами он напоминал американский колониальный особняк, но его отличали странные круглые окна. По бокам, словно у миниатюрного замка, были пристроены маленькие башенки.

Выкрашенный в белый цвет, дом выглядел, словно декорация к мультипликационному фильму.

Позади находились деревянные строения — ферма и жилища негров. Все это имело очень опрятный вид и стояло строго в ряд. Можно было подумать, что находишься в Европе, если бы не гигантские деревья, росшие повсюду в изобилии.

Перед домом Кудерк, все еще с оружием в руках, три негра и неизвестный образовали живописную группу.

— Мой отец, — указав на неизвестного, сказала Анна.

Это был атлетически сложенный мужчина с коротко подстриженными волосами, на загорелом лице которого резко выделялись голубые глаза. При виде Анны он улыбнулся, но было видно, что тревога его еще не прошла. Дочь поспешила его успокоить.

— Папа, — объявила она, — нам наплели небылиц. Это порядочные люди, но у них возникли сложности с властями в Бужумбуре.

Месье Випкорд улыбнулся еще раз и протянул Малко Руку:

— В таком случае, месье, вы желанный гость в этом доме. Можете оставаться здесь, сколько вам угодно.

Должно быть, в молодости он был очень красив. Правильные черты лица до сих пор были полны обаяния. Он крепко сжал руку Малко. Тот представился и извинился за вторжение.

— Я не в состоянии надолго воспользоваться вашим гостеприимством, — уточнил он. — Я должен как можно скорее продолжить свой путь.

Месье Випкорд был джентльменом. Он не спросил Малко, чем вызвана эта поспешность.

— Вы выглядите утомленным, — заметил он. — Я приготовлю вам две комнаты, чтобы вы смогли немного отдохнуть.

Мишель Кудерк попеременно смотрел то на Анну, то на Малко. Казалось, он испытывает желание ущипнуть себя, дабы убедиться, что это не сон. Ведь он оставил их почти дерущимися, а сейчас они готовы броситься друг другу в объятия. Этот человек с золотистыми глазами всегда преподносит ему самые неожиданные сюрпризы. Но с головой творилось что-то неладное, и Кудерк с трудом воспринимал происходящее вокруг. Положив карабин на стол на веранде, он позволил одному из слуг проводить себя до предназначенной ему комнаты.

Малко сел в кресло из тростника. Слуга принес поднос с бутылкой джина, тоником и стаканами. Все трое выпили, после чего отец Анны извинился и ушел.

Анна и Малко остались одни. Алкоголь хорошо подействовал на него. Но он дорого дал бы сейчас за бутылку русской водки. После всех этих приключений Малко действительно нуждался в передышке.

Анна прервала молчание:

— Когда мы едем на юг?

Малко посмотрел на нее, одновременно обеспокоенный и тронутый.

— Анна, вы знаете, что это означает? Это очень опасно. Есть люди, которые пойдут на все, чтобы меня уничтожить. В Бурунди я вне закона, беглый заключенный.

Анна пожала плечами и налила себе полный стакан джина.

— Вам приходилось когда-нибудь охотиться на носорогов?

— Нет.

— Ну ладно, это, конечно, не так уж опасно. Хотя я убила двух носорогов без чьей-либо помощи. Впрочем, ваш приятель не в состоянии двигаться дальше, а одному вам не проделать и ста миль. В деревнях люди говорят только на суахили, и белый человек, не знающий страны, — соблазнительная добыча…

— Но ваш отец…

— Я скажу ему, что собираюсь проводить вас в Бужумбуру.

— Что он подумает?

— Вы ему понравились. В противном случае он бы уже давно выставил вас отсюда.

Подошел слуга и положил в стакан Малко кусочек льда.

— Можно подумать, что находишься в лондонском клубе, — заметил он. — Они здоровы вышколены.

Анна рассмеялась от всего сердца и указала на одного из слуг:

— Видите вон того? Он пришел прямо из своей деревни. Три месяца назад, когда он только появился, это был настоящий дикарь. В первый день я сказала ему: «Ты должен сварить суп для собаки». Я отправилась на охоту, а когда вечером вернулась, он ждал меня, сидя на корточках. С гордым видом он подвел меня к котлу, где кипело кошмарное варево: он взял мою таксу, убил ее, разрезал на куски и сварил! Что я могла ему сказать?

Они от души посмеялись. Анна уже на треть опустошила бутылку джина. Глаза ее блестели, она не имела ничего общего с той тигрицей, которой впервые предстала перед Малко. Она потянулась и взглянула на его потрепанный и запачканный костюм.

— Мне нужно переодеться и умыться. Я приказала слуге принести вам один из костюмов моего отца. Вы с ним одного роста. Пока.

Наступила ночь. Малко пошел в свою комнату и принял душ. Вода даже из холодного крана текла теплая. Старый вентилятор, заменявший кондиционер, уже давно дышал на ладан. Малко растянулся на кровати и сразу же уснул. Колено почти не беспокоило его.

Его разбудил стук в дверь. Обернувшись полотенцем, Малко пошел открывать. За дверью стоял слуга, убивший собаку, и улыбался во весь рот.

— Мисс Анна хотеть… видеть мистера, — сказал он на ломаном английском.

Малко натянул рубашку, брюки и последовал за ним. Слуга проводил его на второй этаж. Постучав, он посторонился, чтобы пропустить Малко, закрыл за ним дверь и исчез.

Это была, очевидно, комната Анны с большой кроватью под розовой противомоскитной сеткой и маленьким комодом сандалового дерева.

Но Анны в комнате не оказалось.

Малко собрался выйти, решив, что слуга ошибся, но в этот момент голос девушки остановил его:

— Малко, я здесь.

Он увидел приоткрытую дверь, толкнул ее и замер на пороге.

Анна лежала в изящной позе в ванне старого образца, обмотав голову полотенцем. Ее миниатюрная фигурка почти полностью выступала из воды. Неплотная пена доходила до ее сосков, и остальные части тела отчетливо виднелись под водой. В глазах ее плясали чертики. Она протянула руку:

— Входите и закройте дверь.

Малко послушался. Решительно, Африка преподносила сюрпризы. Совершенно непринужденно Анна сообщила:

— Я люблю, когда мне трут спину в ванне. А вы? Держите эту мохнатую рукавицу и снимите рубашку, а то забрызгаетесь.

Малко медленно расстегивал пуговицы на рубашке. Когда он наклонился, взяв рукавицу, Анна провела рукой по своей груди и прошептала:

— Тебя послал мне сам Господь Бог.

— Почему?

— Я просила у него красивого любовника.

Малко добросовестно тер спину девушки. Она закрыла глаза, мурлыкая от удовольствия, как кошка. Потом Анна взяла его руку и положила себе на грудь.

— Потри здесь тоже.

Где была дикарка, готовая его растерзать? Очевидно, алкоголь разрушил все барьеры. Алкоголь и Африка.

Малко ощутил, как она дрожит от прикосновений грубой волосяной рукавицы. И он, в свою очередь, несмотря на усталость и заботы, почувствовал желание. Его рука тяжело легла на нежную кожу, и Анна открыла глаза.

— Иди ко мне.

Так как Малко колебался, она схватила его за пояс и потянула к себе. Потеряв равновесие, он упал в ванну прямо в брюках.

Анна молча приняла его. Он чувствовал, как сжались ее мускулистые бедра. Брызги летели во все стороны. Несмотря на неудобство позы, Анна бешено забилась. Затем она расслабилась, вытащив одну руку из воды и обняв другой Малко. Она закрыла глаза. Намотанное вокруг головы полотенце раскрутилось, волосы намокли.

Малко слегка пошевелился и поцеловал ее в уголки губ. Он заметил, что возле красивого рта легли две горькие складки, старившие ее.

Он выбрался из ванны и стащил мокрые брюки. Анна смотрела на него сквозь полузакрытые глаза.

— Ты меня, наверное, принимаешь за сумасшедшую или одичавшую без мужчины женщину, — проговорила она тихим голосом. — Возможно, ты прав. Но здесь мы живем иначе, чем в других местах. Никогда не знаешь, будешь ли ты жив через неделю. У меня была подруга в Касаи, два года назад ее арестовал патруль катангских жандармов. Она была моего возраста. Все, что она могла сказать им, чтобы не быть в конце концов зарезанной, было: «О'кей, только без касок и не все разом…» Поэтому, если хочешь переспать с мужчиной, нечего ждать, пока он начнет за тобой ухаживать. В любом случае завтра мы поедем вместе.

— Я не считаю тебя сумасшедшей, и я понимаю тебя, — сказал Малко. — Но я очень хотел бы принять пристойный вид. Вдруг войдет твой отец.

— О'кей.

Анна выпрыгнула из ванны, завернулась в купальный халат и исчезла. Вернулась она с белым полотняным костюмом и рубашкой и бросила их на свою постель.

— А слуги? — спросил Малко.

— Слуги? — Она искренне удивилась. — Для меня они значат не больше, чем мебель. Впрочем, они думают, что все белые женщины шлюхи.

В мгновение ока Анна надела белье и застегивающееся спереди на пуговицы полотняное платье. Затем подошла к Малко и поцеловала его.

— Видишь, теперь мы выглядим вполне пристойно.

Обед кончился. Жорж Випкорд оказался не слишком разговорчив. С блуждающим взглядом он односложно отвечал на вежливые попытки Малко завязать беседу. В то же время Малко безрезультатно бился над лесной курицей, приготовленной в соевом соусе, абсолютно несъедобной. Они обедали на веранде, и вокруг них мириады невидимых насекомых наполняли звуками воздух.

Анна с большим достоинством поддерживала типично английский разговор ни о чем. Несколько пядениц, привлеченных светом, медленно кружились под лампой.

Слуга подал безвкусный кофе. Жорж Випкорд поднялся и извинился, объяснив, что ему завтра очень рано вставать. Анна и Малко расположились в креслах. Бесчисленные звезды ярко сияли в неправдоподобно фиолетовом небе. Справа виднелись огоньки деревни, где жили чернокожие рабочие. Ферма освещалась от электрогенератора.

— Меня беспокоит Кудерк, — сказал Малко.

— Почему?

— Не знаю. После аварии он какой-то странный. Я только что заходил к нему в комнату. Он не хотел идти обедать, жалуется на голову и постоянно что-то бормочет. Такое впечатление, что он в шоковом состоянии.

Анна пожала плечами:

— Пусть хорошенько выспится. Завтра ему будет лучше. А если он серьезно болен, мы оставим его здесь.

Что поделаешь. Нужно уезжать и продолжить дело. В Африке теряешь счет времени. Иногда ему казалось, будто он уже месяцев шесть в Бурунди.

— Ты действительно хочешь ехать со мной?

— Да.

Ответ был произнесен тоном, не терпящим возражений.

— Тогда ты должны ехать завтра утром. Я и так уже потерял массу времени.

— Как хочешь. «Лендровер» готов. Пойдем спать.

Глубокой ночью, когда Малко лежал на большой кровати, а голова Анны покоилась на его плече, они вдруг услышали шум мотора.

Анна вздрогнула и села на постели.

— Угоняют машину!

Она мгновенно оделась. Малко последовал за ней в одних брюках. Когда они выбежали из дома, два красных огня удалялись по дороге. Анна побежала в гараж. Один из «лендроверов» исчез. Малко заглянул в комнату Кудерка.

Там было пусто.

Анна и Малко столкнулись в холле. В стойке для оружия не хватало ружья.

— Он взял ремингтон, — сказала тихим голосом Анна. — Для охоты на слона. Но почему? Нужно скорее задержать его.

Малко положил руку ей на плечо:

— Нет. Оставь. Это ничего не даст. И я, кажется, знаю, почему он уехал. Пойдем, я объясню тебе.

Они поднялись в комнату на втором этаже. Вновь, кроме насекомых, ничто не нарушало ночную тишину. Отец Анны даже не проснулся, а может быть, просто не захотел ничего слышать.

Глава XV

Мишель Кудерк посвистывал за рулем «лендровера». Никогда в жизни он не чувствовал себя так замечательно. После сиесты, проведенной в доме Випкордов, он проснулся отдохнувшим, уверенным в себе, совершенно другим человеком. Головная боль прошла, осталось только странное чувство легкости, будто плывешь на облаке.

Он усмехнулся, представив себе удивление комиссара Никоро.

Угнав «лендровер», Кудерк спрятал его на лесной тропе под прикрытием деревьев до утра. Теперь солнце стояло высоко в небе, и он въезжал в Бужумбуру. Кроме радости, Кудерк не испытывал никаких особенных чувств.

Перед тем как подъехать к комиссариату, он взглянул на часы: десять. Это подходящее время для встречи.

Поставив машину, он без колебаний направился в кабинет комиссара и вошел без стука.

Никоро сидел за столом. Как только он увидел Кудерка, его здоровый глаз быстро заморгал.

Ремингтон казался огромным в пухлых руках Кудерка. Но он держал его крепко, нацелив в грудь комиссара.

— Вы сумасшедший! — закричал Никоро.

Он стал лихорадочно искать оружие, чтобы защититься. Но он всегда был настолько уверен в своем могуществе, что не загромождал стол предметами такого рода.

— Бакари! — проорал Никоро.

Первая пуля выбила фонтан известки из стены позади стола. Отброшенный отдачей Кудерк смешно отпрыгнул назад, оглушенный выстрелом.

Но второй выстрел попал в Никоро и снес ему половину черепа. Он повалился на стол, заливая его фонтаном крови, смешанной с раздробленными костями и мозгом.

— Как хороша жизнь! — сказал Кудерк спокойным голосом.

Развлечения ради он выстрелил еще раз в неподвижное тело, упавшее от удара пули на пол.

Мишель Кудерк обернулся как раз вовремя и столкнулся нос к носу с М'Поло. Он поправил очки и приставил ствол ружья к животу чернокожего полицейского. Выстрел был самортизирован, М'Поло упал. Он умер еще до того, как коснулся пола. Через дыру в его животе можно было бы просунуть тарелку.

Утомленный этими усилиями Кудерк прислонился на секунду к стене. К нему вернулась головная боль.

— Какая замечательная жизнь, — тем не менее вздохнул он.

Но Кудерк испытывал неприятное чувство, как будто он забыл что-то сделать.

Это чувство исчезло, как только он увидел Бакари, спускающегося по лестнице со второго этажа.

Чернокожий полицейский увидел его и в тот же момент заметил труп М'Поло. Он сделал движение, чтобы вытащить кольт, но повернулся на каблуках и закричал:

— Нет!

Пуля Кудерка превратила его спину в лохмотья, и он скатился по ступенькам.

Преимущество ремингтона заключалось в том, что он не требовал точности прицела.

Маленькое голубое облачко дыма плавало по кабинету Никоро.

Мишель Кудерк, радостный, вышел из комиссариата.

«Какая глупость с моей стороны, — подумал он, — отказываться от охоты из-за того, что я близорук».

Он бросил ружье рядом с собой в машину и тронулся с места. Через двадцать секунд кучка полицейских в форме выскочила из комиссариата с автоматами в руках. Они рассыпались в разные стороны.

На углу проспекта Упрона Мишель Кудерк остановился и перезарядил ружье. Он позаботился прихватить две коробки по двадцать пять патронов в каждой. Маленькая негритяночка остановилась посмотреть, что он делает, и улыбнулась ему. Он заколебался. Но Кудерк не знал, сколько патронов ему еще может понадобиться. Он пообещал себе, что еще вернется сюда.

В то мгновение, когда «лендровер» снова тронулся с места, нестерпимая боль пронзила голову Кудерка. Он с трудом удержался, чтобы не закричать. К счастью, напротив располагалась аптека Мишаллона. Он вышел из машины, все еще держа в руках ружье, и пересек улицу.

Его встретил чернокожий фармацевт. Чтобы казаться более солидным, он носил очки с простыми стеклами.

Кудерк объяснил, что страдает от ужаснейших мигреней. Аптекарь дал ему коробочку с таблетками, и он сразу принял две штуки.

— Вы должны сходить к врачу, если это не поможет, — посоветовал аптекарь.

— Да, пожалуй, — ответил Кудерк.

Не имея с собой денег, чтобы расплатиться, и не желая скандала, Кудерк выстрелил в упор в грудь фармацевта.

От взрывной волны разбилась дюжина склянок, и Кудерк покинул аптеку, сдерживая шаловливый смешок.

«Как это забавно», — подумал он.

Ари-Убийца завтракал на террасе, сидя лицом к озеру и завернувшись в желтый шелковый халат, когда услышал за спиной шум.

Он проглотил кусочек творога и обернулся:

— Что ты там делаешь?

Его первой реакцией был гнев. К нему уже вваливаются, как в трактир! Он собирался вышвырнуть слугу пинком.

И тут он увидел нацеленное на него огромное ружье. Оно выглядело столь неуместным в руках Кудерка, что грек не испугался. Впрочем, Кудерк, казалось, пребывал в состоянии нерешительности.

Он вдруг почувствовал, что не знает, зачем он здесь находится. Ведь Ари-то не был чернокожим! Нужно положить оружие и сесть поболтать с ним. Грубый голос грека напомнил ему о цели визита.

— Я тебя спрашиваю, что ты тут делаешь? Ты будешь отвечать, мокрица?

Механизм в мозгу Кудерка снова включился в действие, и улыбка заиграла на его лице. Он все еще ощущал на своих ребрах носки ботинок подручных грека.

Резким движением он взвел курок ремингтона.

Ари вскочил с места и рванулся в дом. Кудерк выстрелил не целясь, и пуля разнесла в щепки платяной шкаф.

Он вошел не спеша, немного ошеломленный роскошной обстановкой виллы. Хозяин дома был уже почти на верху лестницы. Кудерк пальнул наугад, и кусочек перил превратился в крошево. Затем все так же неторопливо он поднялся по лестнице вслед за греком.

На втором этаже Кудерк остановился в нерешительности. Но там оказалась всего одна закрытая дверь. Он подергал ручку. В то же мгновение изнутри раздался выстрел, и пуля пробила дверь, чуть не угодив в Кудерка. Тот усмехнулся, приставил дуло ружья к замочной скважине и нажал на спусковой крючок.

Результат был подобен смерчу, дверь отбросило к стене.

Ари-Убийца стоял, прижавшись к стене напротив входа, взгляд его маленьких красных глаз казался безумным. Увидев Кудерка, он поднял свой револьвер. Раздался сухой щелчок, и собачка вернулась на место. Оружие дало осечку. У Аристотеля уже никогда не будет возможности понять, почему. Разрывная пуля ремингтона разнесла его в клочья. Он умер с ощущением, что его разрезают надвое циркулярной пилой. Он уже не почувствовал второй пули, раздробившей его левое плечо.

Кудерк повернулся. Его поразило ужасное зрелище, он не выносил вида крови. Но застывшая гримаса на лице грека вернула ему самообладание.

Кудерк вышел из виллы, посвистывая, и сел в «лендровер». Он снова заполнил магазин ружья и выехал на дорогу, ведущую в Бужумбуру.

Если ему хоть немного повезет, он вернется на ферму к обеду.

«Лендровер» медленно поднимался по улице Киви и остановился перед зданием, в котором располагалась молодежная организация. Молодой негр в форме стоял на пороге, заложив руки в карманы. Узнав Кудерка, он ухмыльнулся и выкрикнул ругательство на суахили.

Мишель Кудерк взял ремингтон и убил его, угодив прямо в грудь.

После этого он выбрался из машины и вошел в помещение. Дюжина негров сидела за столами. Кудерк не имел претензий к кому-либо персонально, поэтому он прошил выстрелами комнату слева направо, не спеша, стреляя во все движущиеся объекты.

Он выпустил уже восемь зарядов. Негры, раненные разрывными пулями, кричали и пытались убежать. Едкое облачко дыма вызвало у Кудерка кашель. Замок щелкнул, в ружье не осталось патронов. Кудерк спокойно принялся его перезаряжать. В ту же минуту негр с бешеным взглядом прыжками пересек комнату, толкнул его и исчез за дверью, крича и рыдая.

Когда Мишель Кудерк покинул помещение, улица была пустынна. Немного разочарованный, он подождал несколько секунд и сел в машину. У него еще оставалось одно дело.

Приехав на проспект Упрона, он заметил заграждение перед дворцом президента: толпа солдат окружила три военных джипа. Он удивился такому оживлению.

Но это его даже больше устраивало. Из-за плохого зрения Кудерк не любил отдельные мишени.

Он поставил «лендровер», рассовал по карманам горсть патронов и в мертвой тишине, не торопясь, пошел вперед по тротуару.

В мегафон что-то прокричали, но он ничего не понял. Находясь на достаточном расстоянии, он выстрелил в первый из джипов. При виде негра, подброшенного в воздух и упавшего разорванным надвое, его охватила радость. Выражение отчаяния на лице умирающего вызвало у него легкий смешок.

В это мгновение ручной пулемет выпустил длинную очередь. Несколько пуль прошило грудь Кудерка, он открыл рот, пытаясь вдохнуть. Тротуар стремительно приближался к его лицу.

Он умер с улыбкой на губах, разбив при падении очки. Никогда в жизни он не был так счастлив.

Малко и Анна, пораженные, следили за одиссеей Кудерка, слушая правительственные сообщения по радио Бужумбуры.

— Он ненавидел негров, — объяснил Малко. — Он сошел с ума вследствие шока, полученного во время аварии, и отомстил сразу за все месяцы унижений. Бедный парень.

Малко рассказал Анне, при каких обстоятельствах он впервые увидел Мишеля Кудерка, и заключил:

— Теперь я один. После зверств Кудерка меня будут преследовать еще больше, чем раньше.

«С другой стороны, — подумал он, — это почти хорошо для Кудерка. Он никогда не смог бы привыкнуть к Европе, и Африка больше не принимала его».

— Мой «лендровер» готов, — просто сказала Анна. — Поедем, когда захочешь. Я возьму самого надежного из слуг, Базилио. Он знает диалекты, на которых я не говорю. Мы будем останавливаться в лесу, это безопаснее всего. Я предупредила отца, что мы поедем на охоту на несколько дней, чтобы он не беспокоился. Лучше ему ничего не говорить.

Было уже за полдень.

— Ну ладно, поехали, — решил Малко.

Через час они выехали на пустынную дорогу. Анна вела машину. Перед самым выездом она положила в «лендровер» загадочный черный ящик и сказала Малко:

— Если у нас останется время, я свожу тебя поохотиться на крокодилов.

Он не стал ей говорить, что вероятность выкроить время на охоту ничтожно мала.

Глава XVI

«Лендровер» сильно трясло на размытой ливнями дороге. Анна вела машину, сидящий рядом с ней негр указывал дорогу.

Позади Базилио расположился Малко, держа на коленях американский карабин. Запас патронов к нему лежал в карманах его полотняной куртки.

Впрочем, оружие было бы бесполезно, попади они в засаду. Их пронзили бы стрелами и обстреляли из пу-пу (пу-пу — примитивные ружья изготовляемые неграми) прежде, чем они успели бы охнуть.

Фары освещали местность, напоминавшую саванну, заросшую колючими кустарниками, хилыми деревцами и высокой травой. Уже часа два, как стемнело, и теперь их окружала непроглядная ночь.

Анна спросила у негра, служившего им проводником:

— Еще далеко?

— Это очень близко, почти рядом, — ответил он на том удивительном французском, которым пользуются только в тропиках.

Малко подумал: «Не очень-то близко».

Они ехали уже пять дней! К счастью, им удавалось заправляться бензином в деревнях, прямо из бочек. Это был единственный намек на цивилизацию. Из-за бесконечных революций район становился все более диким. Даже Бужумбура казалась цивилизованным местом по сравнению с этими деревушками, где эмалированный таз на голове заменял жителям хозяйственную сумку.

Вооруженные банды из Конго и Катанги разбойничали на главных дорогах. Центральные власти не решались сунуться в дальние деревни, опасаясь нападения.

Малко восхищался терпением Анны. С тех пор, как они достигли района, где предположительно упали космонавты, она расспрашивала каждого встреченного негра обо всех ответвлениях дороги, затевая нескончаемые беседы.

Но, принимая во внимание африканскую неточность и любовь негров к выдумкам, следовать их указаниям было то же самое, что искать иголку в стоге сена. Не раз они, совершив круг, возвращались на ту же дорогу и снова расспрашивали одних и тех же людей. Прельщаясь возможным вознаграждением, негры плели невесть что. Может, до цели оставался всего километр, но проделать его необходимо было пешком.

Малко потерял счет времени, ему казалось, что он уже полгода крутится по этому лишенному каких бы то ни было ориентиров зеленому аду. Наконец им посчастливилось встретить более или менее толкового негра, понявшего, что они разыскивают двух белых, упавших с неба. Он спросил, когда это произошло, и поклялся, что проводит их к людям, знающим, где находятся те белые. Конечно, это могла оказаться и ловушка, но они не имели права упустить этот шанс.

Внезапно возле дороги показалась крытая листвой бамбуковая хижина.

— Здесь, — сказал негр. — Погасите свет. Малко вздрогнул. Анна остановилась.

— Нет, я хочу видеть, что тут происходит. Негр пожал плечами:

— Как хотите, бвана. Только посигнальте.

Анна просигналила несколько раз. Долгое эхо повторило звук. Малко подумал о нелепости сигналящей в самом центре африканских джунглей машины. В этом было что-то сюрреалистическое.

Вдруг в свете фар показались два негра. На них не было ничего, кроме набедренных повязок. Каждый из них держал в руке здоровенную дубину.

В тот же миг что-то зашевелилось в темноте возле хижины. Какие-то неясные фигуры. Анна включила дальний свет. Их оказалось трое, у одного на ремне за спиной висел ручной пулемет. Когда свет фар осветил их, они застыли на месте, как парализованные насекомые.

Малко резким движением приставил ствол карабина к затылку негра.

— Скажите вашим друзьям, что при первом угрожающем жесте я стреляю, сначала в вас, потом в них.

Негр задрожал. Его толстые губы пересохли от страха. Этот белый, который не «тыкал» ему, не на шутку его испугал.

— Не шутите, бвана, не шутите, — пробормотал он. — Они не злые, они сами боятся.

— Почему их так много?

— Чтобы вызвать уважение. Это эскорт фетиша.

Тут Анна вскрикнула. Справа от дороги, в пяти метрах от «лендровера», появились два негра с копьями.

— Это засада, — сказал Малко.

Мотор «лендровера» работал. Было заманчиво рвануть прямо на кучку негров. Но куда ведет эта дорога? Они могли запросто попасть в ловушку для слонов или в тупик.

— Подожди, — сказала Анна. — Я не думаю, что они хотят сделать нам что-то плохое.

В это время на дороге появилась величественная фигура: весьма необычно одетый негр высокого роста. Его бедра были обернуты шкурой леопарда, а удивительный головной убор состоял из рафии, разноцветного жемчуга и перьев попугая. На шее болтались темные очки «Рэйбанн», какие носят солдаты американской армии, лицо было размалевано белыми полосами.

Он подошел к машине, держа в правой руке копье, а в левой — кожаный мешок.

— Это шаман, — прошептала Анна. — Он идет на переговоры. Сейчас мы ничем не рискуем.

Шаман остановился справа от машины, обменялся кивком с Базилио и стал молча ждать.

Анна первой заговорила на суахили. Шаман ответил. Диалог длился несколько минут. Малко ничего не понимал. Когда Анна говорила на местном языке, она превращалась в другого человека, совершенно чужого ему. Наконец она повернулась к Малко:

— Я думаю, что мы на месте. Ой рассказывает, что какое-то время назад двое белых упали с неба возле рыбаков из его деревни.

— Где они?

Она сделала успокаивающее движение:

— Подожди. Мы в Африке. Не нужно его торопить. Заставить негра говорить так же трудно, как торговать ваннами в городе, где нет водопровода.

— Кто он такой?

— Шаман. Колдун, если хочешь. Известный. Потому что в первую революцию правительственные войска бросили в огонь всех незначительных колдунов для укрепления авторитета центральной власти.

Переговоры возобновились. Анна вышла из машины и присела на корточки на дороге перед колдуном. Малко тоже вышел, держа в руке карабин. Он встал напротив группы негров, освещенных фарами, сдерживая нервический смешок: если бы бюрократы из ЦРУ могли присутствовать при этой сцене, они согласились бы с самыми фантастическими статьями расходов. Наконец он достиг цели. Небольшое везение, и через несколько часов двое американцев будут спасены.

Анна повернулась к Малко:

— Он спрашивает, почему тебе нужны эти двое белых.

— Скажи ему, что это мои друзья.

Она перевела. Колдун с невозмутимым видом пролаял короткую фразу.

— Сколько ты дашь? — спросила Анна, включаясь в игру.

Малко решил идти сразу с козыря. Потом он выпутается. Главное — узнать, где они находятся.

— Я могу дать пять тысяч долларов за каждого, — сказал он.

Анна перевела.

Наступило долгое молчание. Затем колдун повернулся к остальным неграм и стал их отчитывать сердитым голосом. После этого он вновь обратился к молодой женщине.

— Он спрашивает, действительно ли ты готов дать такую сумму?

— Конечно, — сказал Малко, которого начала раздражать эта торговля.

Невозможно было поверить в то, что в середине двадцатого века он покупал свободу для двух белых в центре Африки. Но одни они могли бы неделями блуждать по этим непролазным джунглям.

Колдун вытаращил глаза в ожидании ответа Малко, и это сделало его похожим на сову. Вдруг он зажмурился, и слеза повисла у него на реснице.

Это было так неожиданно, что Малко чуть не расхохотался.

— Что это с ним? — спросил он.

Он не заметил, как Анна внезапно побледнела. Она пробормотала:

— Он говорит, что жаль, что мы не приехали к нему раньше.

— Почему?

Анна не ответила сразу, и у Малко появилось нехорошее предчувствие.

— Они их убили!

Колдун хныкал, склонив голову.

У Малко возникло сильное желание выстрелить по этим крокодиловым слезам. Преодолеть столько опасностей, чтобы найти два трупа!

— Где тела? — спросил он. — Как они умерли? Может быть, после всего, что произошло, они были ранены при возвращении на Землю.

Анна молчала. Малко занервничал:

— Ну говори же, где они?

— Они съели их, — прошептала Анна.

— Что?!

Малко подался вперед, держа карабин наперевес. Колдун резко отскочил назад.

— Это неправда, — сказал Малко. — Они хотят запугать нас, чтобы получить выкуп побольше.

Анна грустно покачала головой и повторила:

— Это правда. Ты же знаешь, это дикари.

Мир перевернулся для Малко. Съедены! Это бессмысленно, невероятно! Его разум отказывался понимать. Все ужасные истории, происходившие во время конголезской революции, о которых он слышал, пришли ему на память. Там тоже было много случаев каннибализма. Волна отвращения захлестнула его. И это были те самые вежливые негры, так покорно стоявшие сейчас вокруг него, и это они совершили этот кошмар.

— Почему они сделали это? — Малко удалось овладеть собой.

— Кажется, один из мужчин утонул в озере. Другой прожил несколько дней в деревне.

Она понизила голос:

— Они убили его потому, что он хотел уйти. После они собирались сделать фетиш Н'Заму, позволяющий колдунам ходить по воздуху, потому что эти белые упали с неба. Для фетиша требуется определенная кость из черепа и палец. Затем они съели тело, потому что были голодны. Здесь почти нет диких животных.

Малко недоверчиво смотрел на колдуна, вызывающего в нем чувство омерзения. Он еще не до конца поверил ему.

— Почему он плачет?

Анна проговорила почти шепотом:

— Из-за десяти тысяч долларов. Он не думал, что они стоят так дорого. Если бы он знал…

«Если бы он знал!» Малко умирал от желания всадить пулю в голову колдуна. Если бы не Анна, он непременно бы это сделал.

— Это отвратительно, — пробормотал он, — отвратительно.

Страшное открытие оглушило Малко. Что мог он еще сделать? Он постарался собраться с мыслями.

— Их вещи, бумаги, одежда?

— Они все сожгли, — сказала Анна. — Потом они испугались.

Вдруг взгляд Малко упал на мешок, лежавший у ног колдуна.

— А это что такое?

Анна резко отвернулась и подавила рыдания.

— Я… О, Малко!

Он положил карабин и развязал шнурок, стягивающий кожаный мешок, откуда исходил зловонный запах. Преодолевая отвращение, Малко вытащил из него нечто круглое, завернутое в коричневую тряпку. Он размотал ее.

Он увидел ссохшуюся, полуразложившуюся человеческую голову. На ней еще сохранились остатки светлых волос.

Анна рыдала, спрятав лицо в ладони. Малко, словно сомнамбула, закрыл мешок и взял карабин. Он побледнел.

Колдун смотрел на происходящее, оставаясь непроницаемым ни для морали, ни для упреков. Молчание длилось долго. Впервые за все время, что Малко занимался этим делом, события опередили его. Что скажешь и что сделаешь в настолько чуждом мире? Драться? Попытаться объяснить?

Голова шла кругом, и он только произнес устало:

— Объясни им, что за мной много людей. Что, если они еще притронутся хоть к одному белому человеку, они все будут безжалостно убиты.

Анна перевела. Колдун, который краем глаза следил за Малко, немного успокоился.

— Я хочу посмотреть место, где упали двое мужчин, — сказал Малко.

По крайней мере он выполнит до конца свою миссию.

Колдун сразу же согласился и, очень счастливый, пустился в переговоры. Даже находясь в окружении вооруженных людей, он боялся расправы.

— Туда сегодня ночью ехать нельзя, — перевела Анна. — Если мы захотим, завтра он проводит нас в свою деревню. Встреча здесь же на восходе солнца.

— Передай ему, — ответил Малко, — что, если с нами что-нибудь произойдет, его деревня исчезнет с лица земли.

Анна грустно улыбнулась:

— Нам больше нечего бояться. Он понял, что живой белый человек стоит дороже, чем мертвый.

Колдун поклонился и ушел, мягко ступая по дороге, оставив кожаный мешок у ног Малко. Весь его черный эскорт последовал за ним, и через несколько секунд они исчезли в темноте.

Базилио забрался в «лендровер». Анна развернулась, и они молча поехали. Мешок с головой лежал на заднем сиденье рядом с Малко.

Они вернулись в свой лагерь. Все было на месте. В полной тишине под кровом палатки Малко и Анна растянулись на своих раскладушках.

Малко лежал с открытыми глазами, размышляя. Все эти передряги, все эти смерти ради затвердевшей человеческой головы. А Дэвид Вайс, ждущий в Вашингтоне, в своем кабинете с кондиционером, надеется, что ему привезут этих двух заблудших овец! Он, должно быть, предвидел все возможные варианты, только не такой.

Малко ненавидел Африку. Всю Африку, кроме Анны. Без нее его ждала неминуемая смерть в джунглях. Это необыкновенная девушка.

Она лежала на такой же, как и он, кровати. Лампа с рефлектором слабо освещала их.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— О них.

Малко оценил ее деликатность. Анна ни разу не спросила его о том, откуда взялись двое разыскиваемых ими людей.

Он вдруг почувствовал, что не хочет с ней расставаться! Впервые в жизни он встретил женщину, в которой сочетались уравновешенность, желанность и энергичность. Анне он мог сказать обо всем, и она всегда оставалась бы рядом с ним.

— Поедем со мной, — внезапно предложил он. — Мы можем уехать вдвоем в мой замок.

— Я провожу тебя до места, иначе ты туда не доберешься. Потом я вернусь домой.

— Это глупо.

— Сначала нужно меня выкупить у моего отца, — сказала Анна с улыбкой.

— Сколько?

— О, за меня, так как я уже не девушка, возьмут не так уж и дорого: одна корова, два барана, десять эмалированных тазов, бубу и набедренные повязки.

Он вскочил со своего ложа и забрался к Анне, заключив ее в объятия.

— Это недорого. Я согласен.

— Я стану для тебя обузой.

Они долго лежали, обнявшись и прислушиваясь к множеству ночных звуков. Нет ничего более шумного, чем тропический лес. У них не было желания заниматься любовью. Голова в мешке лежала под кроватью Малко. По волосам он догадался, что она принадлежала Кини.

Можно подумать, что находишься в Швейцарии, среди ее зеленеющих холмов. В Швейцарии, полной крокодилов и гигантских деревьев. И без автомагистралей. Они ехали по дороге, покрытой грязью и размытой первыми дождями. «Лендровер» продвигался вперед, как краб, колеса буксовали, скорость не превышала пяти километров в час. Чуть быстрее — и машину заносило, можно было свалиться с откоса. Это означало бы, что возвращаться придется пешком. В некоторых местах гигантские термитники преграждали им путь.

Малко боролся, крепко держа руль, ставший скользким от пота и влажного воздуха. Он понимал, что, если он отпустит руль хоть на секунду, рука его будет сломана. Проводник из племени, малыш Моссо, устроился сзади, рядом с Базилио, бросавшим на него время от времени угрожающие взгляды. Дело было в том, что мальчик появился в поясе, который носят тутси. Именно из-за этих поясов негры из племени уту развлекались тем, что отпиливали большие берцовые кости у всех тутси, которых им удавалось поймать.

Они имели свои комплексы.

— Смотрите!

Через стену деревьев Анна заметила зеленую поверхность Танганьики.

Она обменялась несколькими словами с Моссо и объявила:

— Мы подъезжаем. Деревня на берегу озера.

Дорога превратилась в наполненный грязью желоб, круто спускающийся к воде, спокойной и опасной. Это напоминало лыжную трассу для прыжков с трамплина в Норвегии.

Мотор взревел. Малко перешел на первую передачу. Несмотря на маневр, «лендровер» только прибавил скорость. Анна потянула ручной тормоз. Им помог бы только якорь.

Озеро приближалось. «Лендровер» превратился в сани. В конце спуска виднелась зеленая вода Танганьики с крокодилами. Моссо закричал и выпрыгнул вбок, при этом он стукнулся о ствол толстого мангра.

До берега оставалось двадцать метров.

— Анна, прыгай! — приказал Малко.

— Нет!

Раскачиваясь, словно корабль, «лендровер» приблизился к самому берегу. Расширяясь, дорога сворачивала налево и оканчивалась поляной.

Малко повернул руль влево. «Лендровер» продолжал скользить вперед, не слушаясь водителя. Затем машина вдруг резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Под колесами теперь вместо жидкой грязи была твердая почва. Центробежная сила бросила Анну на Малко. Голова ее попала ему прямо в живот. Базилио вылетел из машины.

Они прибыли на место и увидели деревенскую площадь. Подошел выпрыгнувший на спуске мальчик, весь покрытый красноватой грязью. Малко выключил мотор.

Шаман уже находился здесь. На нем больше не было головного убора с перьями попугая, но бедра его по-прежнему оборачивала шкура. Вокруг шамана сидели трое вчерашних негров уту. Шаман поприветствовал гостей и предложил им присесть на ствол дерева, служивший скамейкой. Деревенька оказалась небольшой. Около двадцати жалких лачуг, сделанных из досок, листьев и красной глины. Самая большая их них, вероятно, принадлежала колдуну. Над овальным входом висела маска из обожженной глины. В более цивилизованной деревне хижину шамана назвали бы «очагом культуры». Чтобы приехать сюда, Малко пришлось подавить в себе чувство отвращения, но он хотел убедиться в том, что от спутника не осталось никаких следов.

Колдун, державшийся очень светски, рявкнул какое-то приказание, и тут же прибежал маленький негритенок, неся большой кувшин, наполненный кофе. Напиток разлили в чашки из скорлупы кокосового ореха. Затем, серьезный, как папа римский, негр вынул из кармана баночку и добавил в свой кофе несколько капель какой-то жидкости. Баночку пустили по кругу. Когда очередь дошла до Малко, он отшатнулся: в пузырьке находилось вещество с очень сильным лекарственным запахом. Анна объяснила:

— Это у них вместо коньяка. Они обожают это.

Но и без пахучей жидкости кофе оказался тошнотворным. Малко разгрыз несколько зернышек капока, не выдавая своей брезгливости, и огляделся. Где-то рядом погибли Кини Нессер и Фредерик Айер. Съедены! Немыслимо! С порогов своих хижин на приезжих тупо глазели несколько женщин и стариков. Удивительная вещь — поблизости не видно ни одного ребенка.

Малко понял — с него хватит!

— Попросите его показать нам то место, куда упали наши друзья, — сказал он.

Анна перевела, и колдун встал. Они отправились цепочкой к берегу озера, где над водой возвышалось нечто вроде деревянных мостков с полудюжиной пирог. Колдун остановился и указал рукой на точку метрах в пятистах от берега…

— Это там, — перевела Анна.

Малко пристально всматривался в неподвижную зеленую воду озера, поверхность которой не нарушала даже рябь. Зато заболоченные берега кишели крокодилами.

— Я могу съездить туда? — спросил он.

Это было глупо, он ведь не мог нырнуть. К тому же пироги, привязанные к мосткам, казались страшно неустойчивыми. Но это было сильнее его.

Когда вопрос Малко перевели, колдун сделал знак двум неграм.

— Останься на берегу, Анна, — сказал Малко. — Нет смысла подвергаться бесполезному риску.

Но молодая женщина уже сидела в лодке.

— Не говори глупостей. Как ты будешь с ними разговаривать?

Стоя на коленях в центральной части пироги, Малко и Анна молча смотрели на двух гребцов. Колдун сидел в носовой части. Вдруг он издал гортанный звук, и негры перестали грести.

— Это примерно здесь, — сказала Анна.

— Тут глубоко?

Анна перевела, и колдун кивнул.

— Он говорит, что озеро очень глубокое, глубина начинается от самого берега. Дна они никогда не видели, потому что оно затянуто тиной. И никто не ныряет, они верят, что в озере водятся привидения. Похоже, что аппарат, на котором летели эти двое, очень быстро погрузился. Потому-то один из них и утонул.

— Ладно, давайте вернемся.

Спутник останется на вечные времена на дне Танганьики, охраняемый привидениями. Сверхсекретные пленки, на которых запечатлены изобретения китайцев, хранятся в надежном месте. В длину озеро достигало шестисот километров, а глубина — тысяча пятьсот метров…

Они молча вернулись в деревню.

Глядя на колдуна, Малко испытывал сильнейшее желание пнуть его хорошенько в живот.

— Поехали отсюда, — сказал он. — Меня тошнит от этого места.

Анна уже давала указания, как вытащить «лендровер». Отовсюду выходили негры с криками и смехом. Они привязали к бамперу веревку и стали втаскивать машину на склон. Анна села за руль, а остальные чуть ли не на четвереньках карабкались по грязной дороге. По пути им встретился слепой негр-альбинос с ребенком-поводырем. Наследственный сифилитик, любимец всей деревни.

Наконец они поднялись на высокий берег. Негры провожали их ничего не выражающими взглядами. Малко в последний раз обернулся посмотреть на озеро. Эта вода, такая спокойная и зеленая, наводила на него ужас.

Дорога была совершенно пустынна. Через пять часов они добрались до своего лагеря. Чувствуя себя абсолютно разбитыми, Малко и Анна сразу же свалились на постели. Наступила ночь.

— А что теперь? — тихо спросила Анна.

— Теперь… Остается только вернуться. Малко сел на своем ложе и улыбнулся.

— Ты знаешь, что за твою голову назначено вознаграждение? — сказала она ему. — И что вся бурундийская армия разыскивает тебя? Их по крайней мере человек восемьсот… Основные дороги, конечно же, под контролем.

— Наш единственный шанс, — решил Малко, — это Конго. Меня должен встретить Аллан Пап. В противном случае тебе придется подарить мне полдесятины земли под раскорчевку…

Глава XVII

В каждой строчке были орфографические ошибки, но текст, тем не менее, был довольно впечатляющим: «100000 бурундийских франков в награду за живого или мертвого.

Опасный контрабандист, убивший ни в чем не повинного шофера такси и организовавший заговор с целью уничтожения Республики».

Малко был почти узнаваем, хотя краска и растеклась.

Анна и Малко остановились на минутку, чтобы прочитать листок с официальным сообщением, наклеенный на стене бакалейной лавочки. Это забавляло. Если сообщение появилось даже в такой глуши, это означало, что поиски велись всерьез. Симон Букоко не на шутку испугался, что Малко отомстит ему. Тот подумал о Брижжит Вандам. Только бы ей удалось выпутаться из этой истории!

Негр вышел из магазина, глазея на белых. Анна сжала руку Малко. Тот совершенно спокойно сорвал объявление, сложил его и опустил в карман рубашки. Негр смотрел на верхушку баньяна. Малко подумал, что, если ему доведется когда-нибудь увидеть вновь свой замок, эта бумажка послужит прекрасным украшением для его библиотеки.

— Мы хотели бы поесть и попить, — сказала Анна. Негр не заставил себя упрашивать. Коммерция прежде всего. Они вполне имели право на кока-колу, хранившуюся, правда, в теплом месте. Через полчаса они вновь сели в «лендровер». Рис, сильно наперченный, был подан после мелкой озерной рыбешки, по вкусу напоминающей селедку. Негр, держа в руке деньги, смотрел им вслед. Что же до объявления, он скажет, что его сорвало ветром.

Проехав примерно милю после выезда из деревни, Малко остановил машину. Дорога раздваивалась. Анна достала карту и разложила ее на капоте.

— Мы находимся примерно здесь, — сказала она.

Ее палец указал место рядом с Букирази, в самом центре Бурунди. Им нужно было подняться еще на север, почти до границы с Руандой, оставляя на западе Бужумбуру. Потом ехать к границе Конго в направлении Букаву. Сразу же за конголезской границей находился заброшенный участок земли, где Аллан Пап назначил свидание Малко.

Разумеется, проделать весь этот путь можно было бы только по заброшенным дорогам, так как все крупные шоссе находились под контролем бурундийской армии.

У них не было выбора. На западе лежало озеро Танганьика, размеры которого не позволяли пересечь его вплавь. А на востоке — Танзания, где законы устанавливали китайцы…

— По какой дороге поедем? — спросил Малко.

— По левой лучше, но она выведет нас к М'Варо, где есть риск натолкнуться на кордон.

— А вторая?

— Это заброшенная дорога. На нее не сунется ни один солдат. Но я не знаю, сколько это займет времени, если мы отправимся по ней.

— Сколько километров? Анна пожала плечами:

— Расстояние ни о чем не говорит. Примерно двести пятьдесят до границы, но можно потратить на это месяц или даже больше…

Малко почувствовал, как мурашки пробежали по его спине. Аллан Пап, разумеется, не сможет ждать так долго и не явится на встречу. А без него ему оставалось лишь пересечь без паспорта Африку, где полиция всех независимых государств будет гнаться за ним по пятам.

— Мы не можем позволить себе маленькую войну с бурундийской армией, — сказал Малко. — Поедем по плохой дороге, Анна, и мы должны уложиться в четыре дня.

Если им это удастся, они приедут точно к намеченному дню встречи.

Анна продолжала изучать карту. Она показала Малко какую-то точку.

— Чтобы успеть вовремя, нам придется ехать по дороге на Букаву. Они нас, конечно же, там и ждут. Там есть место, которое нам никак не миновать. Это мост.

— Можно оставить машину.

— А река?

— Придумаем что-нибудь, когда приедем на место. Они отправились в путь. На этот раз Малко сел за руль.

Его руки выше локтей сильно опухли: искусали комары. Из-за сильной влажности воротник рубашки натирал шею. Он мягко включил первую передачу, и машина тронулась с места. Анна устроилась на соседнем сиденье и уже заснула, поставив ноги в сапогах на приборную доску. Сзади Базилио, свернувшись клубочком, дремал на четырех канистрах с бензином и на голове Кини. Американский карабин лежал на полу, под ногами у Анны.

Дорога была — сплошная грязь, к тому же узкая и извилистая, местами преграждаемая лианами или старыми пнями. Казалось, что зеленые стены леса по бокам стремятся соединиться. Повороты встречались так часто, что и десяти метров не проехать по прямой. Буксуя, со скоростью пятнадцать километров в час, машина начала спускаться по скользкому склону.

Тропический лес — это как пустыня: знаешь, когда в него войдешь, но никогда не знаешь, когда выйдешь. Нет ни малейших ориентиров. Только деревья. Деревья, лианы, обезьяны и попугаи. И, конечно же, термитники и пни. Лес тянется до бесконечности, и возникает ощущение, что никогда из него не выберешься, так и сдохнешь здесь.

Вот уже двое суток Малко и Анна находились в пути. Вопреки утверждениям молодой женщины и показаниям компаса, они не знали, где находятся и не заблудились ли вообще. Сотни раз они оказывались перед развилками, и сотни раз им приходилось выбирать дорогу практически наугад.

Вообще-то до границы с Конго не так уж и далеко: всего какая-то сотня километров, но эта целая вечность езды по таким дорогам. Ехать ночью невозможно, так как света фар недостаточно и можно попасть в какую-нибудь яму. Уже в пять часов, как только стемнеет, приходилось останавливаться. Неосторожный маневр — и машина может увязнуть в жидкой грязи обочины, из которой уже никогда не выберешься.

Руки у Малко, сидевшего за рулем, совершенно одеревенели, хотя они с Анной и менялись каждые два часа. Только что им пришлось потратить целых пять часов на преодоление десяти километров ужаснейшей топи, где толкать машину гораздо легче, чем находиться за рулем. Анна с темными кругами под глазами спала, покачивая головой. На Базилио рубашка болталась, как на вешалке. Он подхватил какую-то инфекцию и уже несколько дней страдал от поноса. Сумасшедшим взглядом негр провожал бесконечную вереницу деревьев за стеклом.

Три раза они проезжали через маленькие деревушки. Соломенные хижины, поле маниока на расчищенном от леса участке, несколько коров. Негры смотрели на них, вытаращив глаза. «Лендровер» в этой глуши так же невероятен, как соломенная хижина на Пятой авеню.

Малко остановился. У него не оставалось больше сил. В голове вертелась только одна мысль: Конго и встреча с Алланом. Стиснув зубы, он отсчитывал десятки миль по счетчику. Когда Малко остановился, Анна прислонилась к его плечу, слабая улыбка появилась на ее губах. Накануне, пока спал Базилио, они занимались любовью, расстелив палатку. Анна плакала от усталости и нервного напряжения. Они лежали до тех пор, пока их не пробрала сырость. Малко мечтал о своем замке и о камине. Или же просто о каком-нибудь сухом месте. Он испытывал безумное желание плюнуть на заброшенные лесные дороги и выбраться на нормальное шоссе. Выбраться, чтобы их схватили. Уже все безразлично, и больше всего — эти нескончаемые колдобины. Бывают такие моменты, когда инстинкт самосохранения отступает перед жаждой комфорта.

Но вот, наконец, наступил день. Бабуины с громкими криками гонялись друг за другом, не решаясь приблизиться к машине. Словно сомнамбула, Малко включил зажигание и тронулся с места. Анна и Базилио даже не проснулись.

Лес поредел, и дорога стала более сносной. Малко от радости чуть не закричал. Вдруг они выехали на открытое пространство, покрытое колючей травой. Впереди километров на десять простиралась сухая красная почва. Малко разбудил Анну:

— Смотри!

Она вздрогнула, открыла глаза, улыбнулась и пробормотала:

— Это старая заброшенная плантация кофе. Потом еще небольшой участок леса, а затем мы выезжаем на шоссе, идущее на Букаву.

Они проехали еще минут десять, остановились и вышли из машины. Солнце нещадно палило, но они этого не замечали. Анна оказалась права. Они пересекли лесной массив. Сегодня вечером они лягут спать уже в Конго. Растянувшись на траве, они отдыхали. Какая непривычная тишина после нескончаемых лесных шумов. Малко взял Анну за руку. Ему хотелось бы привезти что-нибудь из этой неудачной командировки. Он испытывал желание не расставаться с Анной.

Вдруг послышался гул моторов. Малко, с его рефлексами жителя цивилизованного мира, первым вскочил на ноги:

— Самолет!

Самолет приближался, он летел очень низко, перпендикулярно к дороге. Это был небольшой одномоторный самолет с высокими крыльями.

— Черт возьми!

Малко инстинктивно схватил американский карабин, но опустил оружие. А вдруг это Аллан?

Самолет пролетел в десяти метрах от них. Отчетливо виднелись лица пилота и наблюдателя. Пилот был белым, а наблюдатель — чернокожим и в форме бурундийской армии. На крыльях и фюзеляже самолета находились опознавательные знаки Бурунди. Пролетев над ними, он сделал изящный разворот и снова направился в их сторону.

— Они собираются в нас стрелять, — сказал Малко.

— Нет, — возразила Анна. — У них нет оружия. Бельгийские инструкторы им не разрешают. Иначе это было бы слишком опасно во время государственных переворотов.

Самолет пролетел над ними, подняв облако красной пыли. Наблюдатель сделал какой-то непонятный жест. Еще два раза повторив маневр, самолет повернул в сторону леса, летя прямо над дорогой, и исчез, вызвав у Малко и Анны чувство тревоги.

— Нам не следовало останавливаться на открытом месте, — сказал Малко.

Анна покачала головой:

— Не о чем жалеть. Они нас все равно ждали. Все торговцы алмазами проезжают через это место. Они сообщат о нас на пост перед Конго.

Повисло тяжелое молчание. Малко вспомнил с ностальгической тоской Кризантема, Криса Джонса и Милтона Брабека (герои других романов Жерара де Виллье о Малко Линже). Были бы они здесь, бурундийская армия узнала бы, что такое битва при Ватерлоо.

— Тем хуже, поехали, — сказал он.

Они молча сели в «лендровер» и медленно поехали по дороге. Это едва ли лучше, чем лес, но хоть видишь, где находишься? Пять часов они тащились по бывшей плантации, часто останавливаясь, чтобы осмотреться. Но самолет исчез, а вокруг, насколько хватало глаз, нежно колыхались высокие травы саванны.

Попетляв еще по узкой дороге, они выехали наконец в том месте, где начинались деревья, на настоящее шоссе десятиметровой ширины, почти автомагистраль. Ошибка исключалась: прибитая к манговому дереву табличка гордо сообщала: «Федеральная дорога № 1. Букаву — 60 км».

Вечный лиризм тропиков.

Нечего было и думать пробиваться через кордон белым днем. Поэтому они сделали привал возле указателя. Базилио отварил немного риса. Малко и Анна отдыхали в тени «лендровера».

Они предпочитали ни о чем не говорить. Будущее представлялось довольно мрачным. С одной стороны — крокодилы реки Киви, а с другой — бурундийские войска. Малко взял американский карабин и потер ладонями приклад, влажный от пота. Хотя он и не любил насилие, но теперь он начинал понимать, какое возбуждение могла вызывать гашетка.

Ночь наступила быстро. Они молча поужинали рисом, приготовленным Базилио с ужасным красным перцем, и банкой мясной тушенки.

Малко взглянул на часы и поднялся. Уж лучше сразу со всем этим покончить.

— Мы поедем медленно, — объяснил он. — Их, может быть, не так уж и много. Ты поведешь машину. Как только мы увидим их, ты включишь дальний свет и резко нажмешь на газ. Если они начнут стрелять, я отвечу.

Анна проскользнула за руль. Если бы карабин был у нее, она бы не колебалась ни секунды. Они уже не в Фонтенуа, а среди дикарей.

Еще двести метров по широкому шоссе, и раздался первый выстрел. Откуда-то спереди и справа. Анна почувствовала, что капли холодного пота покатились по спине. Базилио лег на пол. Малко не ответил на выстрел. Вновь наступила тишина, и Анна в нерешительности повернулась к Малко. Он попытался улыбнуться:

— Поехали дальше.

— О'кей.

Дальний свет. Через тридцать метров из темноты показалась группа. Шестеро негров в военной форме стояли неподвижно посреди дороги. Они не сдвинулись с места при приближении «лендровера». В руках они держали пулеметы.

И вдруг у Малко появилась одна безумная идея. Негры казались настроенными не слишком решительно. Он быстро спрятал карабин под сиденье. Нервы у него и у Анны были напряжены до предела.

Возможно, через пять секунд их изрешетят пулями.

«Лендровер» остановился в метре от группы, состоявшей из пяти солдат и сержанта, вооруженных автоматическими ручными пулеметами.

Малко обратился к Богу с краткой молитвой, выпрыгнул из «лендровера», подошел к сержанту и заговорил с ним по-французски:

— Вы что, с ума сошли! Нападать таким образом на людей!

У сержанта округлились глаза:

— Бвана, никому проехать нельзя, дорога совсем закрыта.

— Как закрыта?

Сержант оживился и положил пулемет на обочину. Переговоры, несомненно, приятнее войны. С важным видом он объявил:

— У нас приказ. Никого не пропускать.

Малко торжественно достал бумажник и вытащил из него пропуск, выданный ему генералом Уру.

— У нас есть разрешение вашего начальника. Прочитайте-ка.

Успокоенные тем, что ситуация складывается мирная, солдаты, отбросив воинственное настроение, разлеглись в беспорядке на обочине.

Сержант взял бумагу, подержал ее с глубочайшим уважением в свете фар и затем вернул Малко.

— Раз так, все в порядке.

Он по-военному отсалютовал, позвал своих людей, и они исчезли на лесной тропинке, испытывая облегчение от того, что удалось избежать неприятностей.

Анне все это не понравилось. Она нервно рассмеялась:

— Что означает этот трюк?

Малко протянул ей бумагу, и она прочитала:

«Не рассматривайте моих посланцев как порхающих и не имеющих цены мотыльков. Иначе мне придется понизить вас в звании.

Генерал Уру, любимец дам и всегда верный своему слову».

Малко объяснил, каким образом он получил этот пропуск.

Они поехали дальше. Через пятьсот метров дорога повернула, и они очутились в деревне. Перед бакалейной лавочкой, освещенной огромным прожектором, стоял джип с пулеметом. За рулем сидел белый. Немного дальше, на траве, сидели два негра.

Удача с пропуском потеряла смысл. Все это было слишком просто. Сильнейшая усталость охватила Малко и Анну.

— Ну что ж, — сказал Малко, — придется объясняться. На этот раз кордон внушительный. Чудес не бывает.

Анна остановила «лендровер» около джипа, и Малко спрыгнул на землю. Тип в джипе поднял голову, но не двинулся с места. Ацетиленовая лампа осветила его лицо ящерицы с голубыми глазами, бритой головой и крестообразным шрамом на лбу. На нем была рубашка цвета хаки с какой-то непонятной нашивкой.

Холодные голубые глаза осмотрели Малко. Тот почувствовал неприязнь. Рука водителя джипа находилась в десяти сантиметрах от гашетки пулемета. Малко спросил себя, успеет ли он взять карабин. И тут вдруг совершенно неожиданно его феноменальная память включилась в работу. Эта голова ему напоминала кое-что.

И он вспомнил.

— Монашка! — сказал Малко тихим голосом.

Тот вздрогнул. Его глаза и впрямь напоминали глаза ящерицы. Затем широкая улыбка обнажила желтоватые неровные клыки.

— Мы знакомы? Я не помню. Индостан? Корея? Гортанный голос с сильным немецким акцентом.

Малко с улыбкой покачал головой:

— Ни то ни другое. Но имя Элько Кризантема по прозвищу Турко говорит вам о чем-нибудь?

— Турко!

В этом восклицании сквозила почти нежность. Человек, похожий на ящерицу, проговорил:

— В Плейке. Эти сволочи из двадцать пятой американской дивизии удрали, ничего не сказав нам. Если бы не Турко, я там так бы и остался. Он тащил меня на своей спине пятьсот метров. Турко тоже ваш кореш?

— Это мой друг и компаньон, — ответил Малко лаконично. — Три года назад в Стамбуле я спас ему жизнь.

— Тогда вы и мой кореш.

Он выпрыгнул из джипа. Анна присоединилась к ним, и они устроились на шатких табуретах за кружками пива. Малко познакомил Анну со своим новым другом.

— Если мои воспоминания точны, нашего друга зовут Курт. Это единственный тип из корейского экспедиционного корпуса, имевший интрижку с американской монахиней. Отсюда и его прозвище «Монашка». До этого он служил сержантом в вермахте.

— СС, а не вермахт, — ответил Курт оскорблено. — Дивизия Сеппа Дитриха. Бедняга, он умер в собственной кровати.

Малко поздравлял себя с тем, что когда-то выслушал истории, рассказанные Кризантемом о его бывшем соратнике. Личность Курта и описание его внешности, данные Турко, поразили его. Случайно они запечатлелись в его удивительной памяти. И все же ему стоило колоссального труда вспомнить все это в нужный момент…

Они выпили за Сеппа Дитриха.

Затем перешли к более серьезным вещам. Малко стал объяснять их положение, но Курт прервал его:

— Я все знаю. Вы подняли в ружье всю бурундийскую армию. Две сотни типов поджидают вас в гамаках около дороги в трех километрах отсюда. Самые отборные солдаты. Для большей надежности их начальство отправило нас сюда. Но с ними у вас не пройдет фокус с пропуском.

— Вы можете нам помочь? Курт пожал плечами:

— Нет. Это дерьмо уже шесть месяцев не платит нам жалованье, иначе мы бы уже давно смылись отсюда. И к тому же у нас контракт. Невозможно их понять. Потом им придется столько расхлебывать! Я, конечно, не сумасшедший — гнаться за вами… но я и не могу открыть вам дорогу. Для вас остается только один способ выбраться: через реку Киви. Сразу после выезда из этой дыры — налево. Там есть дорога. Поезжайте по ней, она не охраняется. Потом вам придется покрутиться, чтобы раздобыть пирогу.

Голубые глаза тревожно прищурились:

— Если вежливо попросить этих обезьян, они не откажут вам. Тогда до завтрашнего утра вы ничем не рискуете. Ночью они никогда не патрулируют, они безумно боятся темноты. Из-за привидений.

Щедрым жестом Малко заказал еще по кружке пива. Они выпили в торжественном молчании. Курт посмотрел на часы:

— Мне пора возвращаться. Я в патруле. Удачи вам! Двое негров, сидевших поодаль, забрались в джип.

Курт завел мотор, махнул на прощанье рукой и крикнул:

— Скажите Турко, что нам его не хватает. Пока.

Джип резко взял с места и исчез из вида. Удивительно деликатный человек этот Курт. Он даже не спросил, почему за ними гоняется вся бурундийская армия! Как будто это само собой разумелось.

— Постараемся здесь не задерживаться, — сказал Малко. — Деревенские начнут болтать.

Он заплатил, и они сели в «лендровер». Вперед, к реке. Как и говорил Курт, она нашли дорогу, ведущую налево. В конце ее шумела река Киви шириной в двести метров, с мутной водой и быстрым течением. На берегу не было видно ни одной пироги. Крупные водяные гиацинты, над которыми кружились тучи насекомых, дрейфовали по течению. Дорога заканчивалась тупиком, упираясь в заболоченный берег.

— Давайте здесь переночуем, — предложил Малко. — Курт ведь сказал, что солдаты по ночам не патрулируют. Утром решим, что делать.

Базилио расстелил на земле тент от палатки и, растянувшись на нем, сразу же уснул. Малко и Анна кое-как устроились сзади в машине, на жестком и неровном железном полу «лендровера». Тела их вскоре одеревенели от тесноты и неудобства. Анна, положив голову на плечо Малко, уснула первой.

Малко же долго настороженно прислушивался к шуму реки, прежде чем впасть в тревожный полусон. На другом берегу его ждет спасение, встреча с Алланом.

Глава XVIII

Они неподвижно лежали под солнцем, словно толстые бревна, зеленоватые и безобидные.

Время от времени один из них открывал огромную пасть, усеянную неровными смертоносными зубами. Исходившее от них зловоние смешивалось с запахом гниения растительных остатков прибрежного болота. В этой промежуточной зоне между сушей и водой буйство водных растений сочеталось с изобилием прибрежной растительности, образовывавшей зеленые туннели.

Крокодилы.

Их были здесь десятки, ожидающих, когда жертва приблизится на доступное им расстояние. Некоторые из них достигали четырех метров в длину. Их челюсти обладали огромной силой. Даже умирая, они способны перекусить руку человека одним махом челюстей.

В этом мире, сине-зеленом и монотонном, малейшая рябь на зеленой воде вызывала содрогание.

— Через эту чертову реку невозможно перебраться, — мрачно сказал Малко.

Они проснулись два часа назад. Базилио уже два раза ходил на разведку, пытаясь найти пирогу. Безрезультатно. Анна была очень бледна, но не жаловалась. Для женщины перспектива попасть в лапы бурундийцев не сулит ничего хорошего.

Весь последний час из леса доносились какие-то звуки и голоса. Очевидно, их разыскивали. Но не слишком тщательно. К счастью, в бурундийской армии осторожность резко преобладала над отвагой.

Но, как бы неторопливо ни шли поиски, рано или поздно их обнаружат. Втроем против двух сотен — это могло плохо кончиться.

— Поехали назад в деревню, — предложила Анна. — Лучше оказаться в тюрьме, чем быть схваченными этими грязными скотами. Твой друг, я надеюсь, сможет помешать им обойтись с нами слишком плохо.

Малко покачал головой. Он не очень-то верил в помощь Курта. Какое-то время они сидели молча, как вдруг лицо Анны оживилось. Огонек надежды блеснул в ее глазах.

— У меня есть идея, — сказала молодая женщина. — Мы переплывем Киви. Жаль, конечно, машину, но, с другой стороны, я всегда смогу потом выпутаться.

Малко посмотрел на нее слегка обеспокоенно. Обычно именно так начинается малярия.

Но Анна уже копалась в машине.

Она достала большой черный ящик и поставила его на землю. Затем открыла крышку.

— Помнишь, я хотела свозить тебя поохотиться на крокодилов? — спросила она.

Малко не смог не улыбнуться:

— Мне кажется, сейчас не совсем подходящий момент; это, скорее, на нас идет охота.

Но Анна торопливо нажимала кнопки. Магнитофон заработал, и из него раздались какие-то ноющие звуки. Она выключила аппарат.

— Работает.

— Что?

Она подошла к Малко, ее глаза светились лукавством. Впервые за четыре дня она расслабилась и улыбнулась.

— Мы в полной безопасности можем переплыть реку, если ты хороший пловец.

— Я умею плавать, но не так быстро, как крокодил. И у меня нет желания устраивать с ними состязание.

Молодая женщина посмотрела на Малко с упреком:

— Ты полагаешь, что я хочу быть съеденной?

— Так что же? Собираешься бросить им Базилио и удрать, пока они с ним расправляются?

Покачав головой, Анна взяла Малко под руку и подвела к черному ящику, стоявшему на земле.

— Смотри, это магнитофон. Мы здесь, в Африке, охотимся так: ставим магнитофон в пирогу и включаем его, чтобы выманить крокодилов, спрятавшихся на берегу. На пленке записаны крики раненого крокодила. Как только они заслышат их, то поспешат, ничем не рискуя, разорвать своего приятеля. Пока они разберутся, что это ловушка, мы успеем добраться до другого берега…

Малко ничего на это не ответил. Но в его взгляде, обращенном к магнитофону, сквозило откровенное недоверие.

— А если случится поломка? Или один из крокодилов окажется глухим?

Анна пожала плечами:

— Или это, или бурундийцы. Через полчаса они будут здесь. Перед батальоном мы бессильны.

Долгое молчание. Слышны только шум реки и крики в лесу. Бурундийское войско стало на тропу войны.

— Ладно. Давай, — сказал Малко. — Дай Бог, чтобы трюк удался.

Достав из «лендровера» пластиковый мешок, он быстро разделся, оставшись в одних плавках. Анна уже была в трусиках и бюстгальтере. Базилио покосился на ее мускулистое и энергичное тело с круглыми и твердыми ягодицами и маленькими широко расставленными высокими грудями.

Анна сверкнула на него взглядом, и он отвел глаза.

Они быстро сложили в мешок вещи, разобранный на две части карабин, патроны, несколько банок консервов и голову несчастного Кини, запах которой должен был бы обратить крокодилов в бегство. Несмотря на жару, они дрожали.

Анна присела на корточки перед магнитофоном. В такой позе зад ее сильно выступал, и для Малко на какую-то долю секунды бурундийское войско перестало существовать. Но молодая женщина быстро привела его в чувство:

— Готов?

Малко и Базилио подошли к заболоченному берегу Киви. Тела их покрылись «гусиной кожей». Здесь, наверное, водится тьма пиявок. Они погрузились по щиколотку в жидкий ил.

— Подождите, — крикнула Анна. — Мы должны плыть немного вверх по течению, иначе нас слишком сильно снесет.

Она нажала кнопку магнитофона, и из динамика раздались стоны. Анна быстро встала и присоединились к мужчинам. Теперь стоны стали громче и сопровождались слабыми вскриками.

— Это крик молодого крокодила, — объяснила Анна. — Чтобы привлечь самок.

Малко все еще не мог во все это поверить. Он недоверчиво смотрел на зеленую воду.

Вдруг перед ним что-то плеснуло. Вынырнув из-под гущи водорослей, огромный крокодил быстро плыл прямо на них, сильно вспенивая воду.

Почти одновременно раздались еще всплески, и множество пенистых струй появилось на гладкой поверхности воды, и все они сходились к магнитофону.

— Пошли, — крикнула Анна.

— Малейи иа мунгу[3], — прошептал Базилио.

Все, что выходило за пределы его понимания, от транзистора до утюга, все это было для него «малейи», волшебством.

Без единого всплеска Анна первой вошла в воду. Малко прислушался. Крики продолжали раздаваться позади них. Черт возьми, затея Анны сработала.

Они проплыли уже половину пути. Вдруг он вскрикнул: огромный крокодил плыл прямо на них, легко преодолевая течение. Он надвигался на Анну, плывшую прекрасным кролем, погружая голову в воду. Она его не видела. Воистину, волшебство не распространялось на нее.

Малко передал мешок Базилио и как сумасшедший бросился к ней. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Несколько нескончаемых секунд ему казалось, что он никогда не догонит Анну. Она плавала лучше и быстрее, чем он. Наконец ему удалось схватить ее за ногу, и она мгновенно перевернулась на спину.

И тут она увидела крокодила, находившегося не более чем в десяти метрах от нее.

Она нырнула, сделав жест Малко, который уже отплыл в сторону. Крокодил, распространяя смрадный запах, проплыл совсем близко от него. На спине у твари копошилось множество насекомых. Малко увидел его желтый глаз, полный злобы и пренебрежения. Вопреки тому, что о нем рассказывают, крокодил — животное ленивое, когда нужно переменить направление. За то время, что ему понадобилось бы, чтобы повернуть свою восьмидесятисантиметровую пасть, отнесенная течением троица отплыла довольно далеко.

К счастью, они почти добрались до цели.

Последним усилием Анна достигла противоположного берега. Она стояла по пояс в воде и делала знаки Малко и Базилио, еще борющимся с течением.

— Скорее, магнитофон остановился.

Базилио с такой скоростью выскочил на берег, что по инерции продолжал свой кроль уже на твердой земле. Малко сохранил немного больше достоинства.

Все трое переглянулись. На другом берегу крутилась добрая дюжина крокодилов, разозленных и сбитых с толку, бьющих хвостами по воде и клацающих челюстями. Очаровательное зрелище.

Они быстро оделись. Жара стояла такая, что не нужно сушить белье. Да и все равно через десять минут они станут мокрыми от пота. Как только они вошли в скрывший их подлесок, они услышали крики с противоположного берега реки: бурундийский патруль только что обнаружил «лендровер». Негры вопили и показывали руками в сторону реки.

Анна прислушалась и расхохоталась:

— Здорово! Они думают, что мы хотели переплыть, а крокодилы нас сожрали.

— Они не так уж далеки от истины, — сказал Малко, надевая на плечо карабин. — У них чересчур голодный вид.

— Это самые неразвитые из бурундийцев. Она немного жалела их.

Они пошли гуськом по слабо заметной лесной тропинке, ведущей, скорее всего, к деревне.

Действительно, попетляв по лесу примерно с километр, они вышли на поляну.

Дюжина хижин располагалась кругом, в центре которого стояла хижина побольше.

И на самой середине дороги — джип бурундийской армии.

Четверо негров в военной форме красовались перед кучкой голых негритят, пищавших и карабкающихся на машину. Малко заметил, что вооружение бурундийцев состоит из ручного пулемета, израильского ружья и автомата.

— Но мы же в Конго? — спросил тихо Малко. Анна пожала плечами:

— Здесь граница…

— Нам как раз нужна машина, — сказал Малко. — Они очень кстати.

Он опять почувствовал вкус к жизни. Магнитофон и этот джип — это доказательства того, что удача возвращается. Пора действовать.

Он тихо снял с плеча американский карабин, и они быстро вышли из укрытия. Первыми их заметили ребятишки. Они с громкими криками разбежались в разные стороны. Две женщины, голые груди которых свисали на обертывающие их тела бубу, смотревшие до этого на солдат, быстро скрылись в хижине. Остался лишь один старик — обладатель неимоверного пупка размером с кулак, — на вид абсолютно невменяемый.

Что же касается четверых солдат, вооруженных до зубов, они не двинулись с места. Надо сказать, что Малко с карабином наперевес, направленным прямо на них, не производил особенно успокаивающего впечатления.

Анна выступила вперед и с улыбкой проговорила:

— Амакуру маки (Добрый день, как дела (урунди)).

Четверо негров вежливо улыбнулись и ответили в один голос:

— Амакуру маки.

Это прозвучало не очень уверенно. Анна продолжила уже более жестко:

— Выходите из джипа.

Они, не оставляя оружия, послушно исполнили приказ. Ни один из них даже не попытался сделать угрожающий жест.

Они стояли с тупым видом, переминаясь с ноги на ногу, очевидно, совершенно сбитые с толку. Анна решительно подошла — к стоявшему ближе всех и взяла у него пулемет. Негр, освобожденный от тяжести, словно автомат, поднял руки вверх.

То же произошло со всеми остальными. Анна последовательно собирала оружие и передавала его Базилио. Она сделала неграм знак отойти от джипа, и Базилио бросил оружие в машину.

— Вот теперь можно уезжать.

Малко уже сидел за рулем. Чернокожий сержант проговорил что-то на урунди. Анна громко расхохоталась.

— Они хотят, чтобы их связали и немного побили, иначе им грозят большие неприятности. А так они скажут, что нас было очень много…

Базилио не пришлось повторять это дважды.

Первый негр получил от него удар кулаком в зубы. Он поднялся весь в крови, довольный, улыбающийся и лишенный нескольких передних зубов.

Та же участь постигла остальных. Разошедшись, Базилио не совсем рассчитал свои силы, и последний солдат согнулся пополам от его удара. Но ему удалось встать и вежливо улыбнуться.

С помощью ремней от оружия и веревки, обнаруженной в джипе, они связали кое-как четверых солдат и оставили их лежать вповалку возле хижины. Малко взял с собой только пулемет, оставив остальное оружие неграм, которых и так из-за них ждут неприятности…

С трудом можно было догадаться, что это — взлетно-посадочная полоса. Конечно, трава здесь росла намного ниже, чем на обычной лесной поляне: негры из соседней деревни, которым платили торговцы, регулярно приходили ее жечь. Но ни одно техническое устройство не напоминало о какой бы то ни было цивилизации.

Для большей безопасности джип, принадлежащий бурундийской армии, спрятали под громадным манговым деревом. Патрули конголезской армии из Мобуту не заглядывали больше в этот уголок из-за раскола, произошедшего во время установления независимости Конго. Единственную опасность могла представлять встреча с грабителями или подвыпившими жандармами из Катанги.

Они разбили здесь лагерь вчера вечером и всю ночь по очереди дежурили. Малко так и не удалось сомкнуть глаз. От головы Кини исходил совершенно невыносимый запах, но Малко решил с ней не расставаться, хотя это еще вызовет осложнения, когда он доберется до цивилизации. Как указать этот предмет в таможенной декларации?

Он думал об Анне. Без нее они были бы уже или в лапах бурундийцев, или в желудке крокодила. Он смотрел на нее спящую и испытывал сильнейшее желание обнять ее.

Малко пристально вглядывался в небо, высматривая самолет Аллана Папа. Это был день назначенной ему встречи. Но ведь могло возникнуть такое множество обстоятельств, помешавших бы ему прилететь. Стычки Малко с Аристотелем могли иметь очень неприятные последствия для американца…

Временами Малко хотелось, чтобы самолет не прилетел. Как это ни глупо, но он, на которого Африка наводила такой ужас, чувствовал себя замечательно в этих джунглях рядом с Анной. Она так хорошо приспособилась к здешней жизни. Отдавшись во власть собственного воображения, он представлял себя живущим на плантации, охотящимся и надевающим смокинг к обеду вдвоем с Анной. Они бы вместе ездили на охоту и занимались любовью ночью под открытым небом, окруженные многочисленными обитателями леса. И в один прекрасный день, заработав кучу денег, они вернулись бы в Европу и поселились в замке…

— Вот он!

Анна вскочила.

Забывшись в мечтах, Малко не услышал рокота моторов. Черная точка, видневшаяся на горизонте, приближалась к ним, увеличиваясь в размере. И скоро Малко узнал маленький двухмоторный самолет с высокими крыльями.

Самолет уже находился над ними. Пилот наклонил машину, и Малко увидел бритую голову Аллана Папа. Он сидел за штурвалом в одной рубашке, что позволял себе лишь в самолете. Базилио выскочил из-под баньяна, под которым он укрывался от палящего солнца, и начал махать руками.

Пап заметил их.

Сделав круг, он вернулся, спустившись пониже. На этот раз от ветра, поднятого винтами моторов, задрожала листва на деревьях.

Самолет зашел на посадку над полосой и выпустил шасси. Ветра совсем не было, и посадка не представляла ни малейшей сложности. Базилио тактично взял пластиковый мешок из джипа и побежал в конец посадочной полосы, где только что остановился самолет.

Малко посмотрел на Анну. Ее глаза наполнились слезами.

— Анна, ты едешь?

В вопросе Малко заключалось нечто большее.

Она отрицательно покачала головой и, взяв его за. руку, увлекла за ствол гигантского баньяна, где их не могли увидеть Пап и Базилио.

Прислонившись к дереву, она притянула к себе Малко, прижалась лицом к его плечу и сильно укусила его через рубашку, так, что он вскрикнул от внезапной боли. В то же время она прижала его к себе изо всех сил, как будто желая быть раздавленной между деревом и мужчиной. Малко ощущал каждую ее мышцу. Кости ее таза впились в его бедра.

— Иди скорее, — прошептала она. — Скорее. Потом у нас больше не будет времени.

Он хотел ей сказать, что они уедут вместе, что у них будет еще много времени, но он знал, что это неправда.

Она уже опустилась на землю, снимая с себя одежду. Малко чувствовал ее горячую кожу через полотно рубашки. От тела исходил сильный и здоровый запах, от которого он потерял голову.

На протяжении этого прощального объятия Анна не закрывала глаз, пристально глядя в неизменно голубое небо. Затем зрачки ее расширились, она прижалась головой к стволу баньяна и прошептала два слова, которые Малко не понял:

— Дада кунда.

— Что ты говоришь?

Сильным движением она высвободилась и уже стала приводить себя в порядок. Она повторила свои слова, прблизив губы к лицу Малко:

— Дада кунда. Это означает «я тебя люблю» на урундийском.

Она заправила рубашку в брюки и перевела разговор на другую тему:

— Пошли, не нужно заставлять твоего друга ждать.

Они вышли из-за дерева в тот момент, когда Базилио подбегал к ним. Негр запыхался.

— Скорее, — поторопил он. — Он не хочет Долго оставаться здесь.

— Я иду, — сказал Малко.

Базилио убежал к самолету. Моторы ревели в трехстах метрах. Аллан Пап даже не вышел из кабины, чтобы не терять времени.

Прислонившись к стволу огромного баньяна, Анна смотрела на Малко с растерянным видом. Несмотря на карабин в руках и джинсы, она выглядела необыкновенно женственно. Полотняная рубашка расстегнулась, открыв верхнюю часть груди.

Малко вытер капельку пота, сбегавшую по ложбинке между грудями.

Голубые глаза девушки пристально смотрели на него. Он впервые заметил маленькое красное пятнышко в ее левом глазу.

— Поедем.

Она медленно покачала головой. Положив карабин, Анна взяла руку Малко и очень сильно сжала ее.

— Нет.

На другом краю поляны застыл в ожидании Аллан. Из травы, пригнутой ветром, вылетало бесчисленное множество разноцветных птичек, напуганных шумом моторов самолета. Было еще слишком рано, и жара не успела сильно раскалить землю.

Маленький самолет, весь трясясь, приближался к ним. Через стекло кабины Малко увидел Аллана. Им нельзя задерживаться. Бурундийские солдаты, обнаружив их, без малейших колебаний бы их расстреляли. В Африке границы — понятие весьма эластичное.

Анна опустила глаза. Когда она вновь подняла голову, в глазах ее стояли слезы. Ее ногти вонзились в ладонь Малко, причиняя ему боль.

— Поедем вместе, — повторил Малко. — Останься со мной.

Она прижалась к нему и прошептала:

— Нет. Я боюсь. Мой дом здесь. Я родилась в Африке, и в другом месте я чувствовала бы себя чужой. И потом, у меня есть отец. Уезжай.

Она приподнялась на цыпочках и приникла к его рту сухими губами.

— Думай обо мне иногда.

Малко смотрел на нее со смятением в душе, что не часто с ним случалось. Будь это любая другая, он любыми средствами заставил бы ее улететь с ним вместе. Но только не Анну. С ней нельзя действовать силой.

— Ты знаешь, что я не вернусь, — сказал он.

— Знаю.

Ее голос слегка дрожал. Она не отпускала его руку. Самолет уже подрулил к ним почти вплотную. Пальцы Анны разжались.

— Не заставляй его ждать, — проговорила она. — Это очень опасно.

— Но как же ты?

В ее лице появилась почти мужская твердость. Она распрямилась.

— Не бойся за меня. Мне не страшны бурундийцы. Вместе с Базилио мы вернемся по дорогам, им совершенно неизвестным. Ква хейр (Счастливого пути (суахили)).

Она подтолкнула его к самолету. Малко побежал, обогнув крыло сзади, чтобы не попасть под вращающиеся лопасти винта, и проскользнул в небольшой люк.

— Девушка не летит? — прокричал Аллан. Малко покачал головой.

Американец сделал понимающий жест. Затем он нажал на газ. Через плексиглас Малко видел уменьшающуюся фигурку Анны. Она медленно размахивала карабином. Вскоре он уже не мог различить черт ее лица. Самолет слегка встряхнуло, он оторвался от земли и начал набирать высоту. Приникнув лицом к стеклу иллюминатора, Малко пытался что-нибудь разглядеть. Но все деревья сверху казались одинаковыми. Африка уже поглотила Анну.

Он поклялся себе, что еще вернется, прекрасно в то же время осознавая, что ему вряд ли представится возможность сдержать обещание. Он закрыл глаза и представил себе худощавое и гибкое тело Анны в своих объятиях, что ассоциировалось в его памяти со специфическим запахом Африки. Одно из тех подсознательных импульсивных желаний, которым обычно стараешься не поддаваться, подтолкнуло его попросить Аллана повернуть назад, чтобы убедиться, что Анна все еще там, где он ее оставил.

Американец обернулся и прокричал:

— Через два часа будем в Найроби! Нас ждёт светлое пиво и секс-девочки.

Малко вежливо улыбнулся и кивнул. У шпиона не должно быть сердца, это ему было хорошо известно.

Когда они приземлились в Найроби, к ним подъехал желтый джип службы аэропорта, чтобы проделать все необходимые полицейские и таможенные формальности.

— Откуда вы прибыли, господа? Малко не смог удержаться:

— Из Бурунди. Так рад, что оттуда выбрался! Негр согласно кивнул и сказал:

— Эти тамошние негры, месье, — настоящие дикари.