Дети миллиардера. Требуется бабушка!

Глава 8. Тайное становится явным

Варя

Я так и не смогла рассказать маме о Нате.

Подбирая слова, полночи прокрутилась в кровати без сна. Пытаясь найти хоть какое-нибудь оправдание сводной сестре, раз за разом прокручивала в голове последний разговор с Арбениным. Потом отключилась. Уставшая. Без идей. И без мыслей.

А ночью вместо счастливого озарения приснился Арбенин. Как и на чердаке, он прижимал меня к своему горячему твердому телу. Что-то говорил. Чуть хрипловато, на ухо. И целовал.

Нежно. Осторожно. Опасно.

Не так, как целовали предыдущие парни. Их было немного, всего двое. Но ощущения отличались как небо и земля. Константин Сергеевич не спешил и не волновался. Он делал с моим ртом такое, что пальцы на ногах поджимались и почва уплывала из-под ног.

Ничего не соображая, я держалась за его широкие плечи. Гладила сильную шею, кончиками пальцев трогала короткие волосы на затылке. И кажется, чувствовала животом то самое…

В общем, позорный был сон. В зеркало смотреться утром было стыдно. За завтраком я не смогла в себя впихнуть ни кашу, ни кофе.

На работу собиралась через не могу и не хочу.

Хоть увольняйся! Тем более что причин оставаться в доме Арбенина больше не было.

Внутренний голос двумя руками был за. Так и подзуживал: «Не нужно тебе это», «Все равно ничего не изменишь». Сдержалась с трудом. Только ради племянников, которым сегодня и так предстояло одно невеселое расставание.

На работе была тише воды и ниже травы. Словно Константин Сергеевич мог догадаться, чем занимался со мной во сне, я старалась не показываться возле его кабинета и всеми силами избегала злополучной беседки в саду.

К моменту прощания с Аделаидой Генриховной, которое немного задержалось, я почти поверила, что пронесет.

Будто произошло какое-то чрезвычайное происшествие, к боссу каждые пять минут забегали охранники. Самый главный из них устроил под дверью кабинета оперативный штаб и вечно ругал кого-то по телефону. Даже дети не требовали папу.

Все складывалось как нельзя лучше! Оставалось лишь проститься с бабушкой и как-нибудь дотянуть до конца дня.

Но в двенадцать Арбенин отправил куда-то всю охрану, и Аделаида Генриховна позвала меня в кабинет босса.

– У нас с вами неважно все началось, – завела она свою шарманку, – столько недопонимания… Хотелось бы по-человечески попрощаться.

Старушка растянула губы в улыбку. Милую, добродушную. Однако от этого ее миролюбивого оскала мои внутренние датчики опасности затрещали, как счетчик Гейгера возле шахты с ураном.

– Если боитесь, что я уменьшу ваш гонорар, то зря. Можете не беспокоиться. Деньги уже отправлены. Возвращать ничего не собираюсь, – сухо выдал Арбенин, глядя исключительно на Аделаиду Генриховну.

– Ну что вы! Я, конечно, не святая, но и не настолько алчная. – Она поморщилась и небрежно махнула рукой.

Очень правдоподобно. Если и играла, то на Оскар.

– Мне кажется, я переживу без знания всех ваших добродетелей. – Все так же не глядя на меня, Константин Сергеевич тяжело сглотнул.

– Вы интересный молодой человек. Незлобный, умный и при этом богатый. Исчезающая порода. Будь я помоложе, вряд ли устояла бы. Сейчас… Что уж?

Бабуля повернулась ко мне и… подмигнула. Не незаметно, а наоборот – очень даже демонстративно.

Наверное, стоило поблагодарить, что по плечу не похлопала для пущей убедительности.

– Если с выяснением моей породы закончено, думаю, нам уже можно прощаться. – Проигнорировав последний жест, Арбенин кивнул на дверь.

– Да-да, конечно же.

Бабуля даже не дернулась с места. Быстро зыркнула на часы. А когда снова уставилась на босса, в дверь постучали.

В отличие от охраны или Генриховны, повариха Валентина даже нос в кабинет хозяина дома не решалась сунуть без разрешения. Арбенину пришлось дважды кричать «Можно», прежде чем она вошла, и трижды – «Что это?», перед тем как Валентина поставила на стол поднос с чайным сервизом и открыла рот.

– Это… – Словно у нее спросили об устройстве адронного коллайдера, повариха растерянно уставилась на чашки.

Но наша бабушка тут же пришла ей на выручку.

– Это чай. На посошок, так сказать. – Она первой взяла чашку и сделала глоток. – Я попросила дорогую Валечку приготовить нам на троих ваш любимый черный с бергамотом.

– То есть, чтобы вы уехали, нам еще и чай надо выпить? – Арбенин по-собачьи склонил голову набок.

– В доме престарелых, к сожалению, только ромашковый, – горько вздохнула старушка. – Я не смогла лишить себя последней радости.

Будто у нее в чашке не чай, а что-то совершенно невероятное, Аделаида Генриховна вдохнула аромат и сладко зажмурилась. До лучиков-морщинок у глаз и целой россыпи лучей в уголках губ.

Чтобы повторить ее подвиг, Константину Сергеевичу понадобилась минута. Он долго смотрел на Валентину. Внимательно изучил взглядом ближайшую чашку. Лишь потом взял ее в руки.

Я последовала его примеру после первого же глотка. На миг стало жалко загадочную бабушку, которая вынуждена давиться ромашковым чаем. Подумалось о расстроенных детях. Они тяжело пережили новость об отъезде Аделаиды Генриховны. Целый час убеждали ее вернуться к ним как можно скорее.

Потом опять почему-то вспомнился сегодняшний сон, горячие, как чай, губы Арбенина. Изо рта вырвался зевок. Перед глазами все поплыло. И словно издалека послышался скрипучий голос: «Устали, наверное. Такие молодые и так много работают. Ну да ладно. Чаю попили, теперь мне пора».

Пробуждение вышло эпическим. Голова раскалывалась, глаза слипались, но дети так громко кричали над ухом, что продолжить спать было невозможно.

– Папа, Варя, ну чего вы уснули?! День еще! – пританцовывая, вопил рядом Кондратий.

– Давайте! Поднимайтесь скорее! Бабушка чемодан забыла! – не менее громко скандировала Даша.

Из-за дикой головной боли мне было плевать на чемодан и тем более – на бабушку. Что уснула в кресле средь бела дня, волновало намного сильнее. Однако глава семейства, кажется, не разделял моего сонного равнодушия.

После очередного крика Дарьи Арбенин резко дернулся и поднял голову. Синие глаза кое-как сфокусировались на детях. И будто получил укол адреналина прямо в сердце, Константин Сергеевич мгновенно перешел к активным действиям.

– Твою ж… – Стиснув зубы, он проглотил следующее слово. Но взамен выдал аж два приказа: – Даша, зови сюда повариху тетю Валю. Поскорее! Кондратий, мигом за охраной. Дежурного в мой кабинет срочно.

Словно папа предложил им поиграть в любимую игру, дети не задали ни одного вопроса и даже не попытались изменить правила. Первой в коридор выбежала Дарья. Следом со всех ног бросился брат.

Когда за стеной стихли звуки, Арбенин усилием воли отлепил себя от кресла.

– Что ж так не вовремя всё? Ну, старая…

До меня донесся целый комплект ярких, оригинальных ругательств. И после тяжелого вздоха горькое признание:

– Уделала как пацана. А ведь чувствовал, что будет подвох. Что не сможет она просто так уехать.

Как и день назад, Константин Сергеевич методично проверил полочки рабочего стола, сейф и, кряхтя, полез в шкаф. Если бы не заторможенность его движений и слишком болезненный вид, я подумала бы, что попала в прошлое. Однако разница в состоянии Арбенина слишком сильно бросалась в глаза.

– Везде всё в порядке, – закончив с осмотром, выдал он. – Даже пыль на месте.

– То есть наша Генриховна опять просто сбежала?

Думать все еще было больно. Извилины скрипели от напряжения. Только молча отлеживаться в кресле перед собственным боссом было немного стыдно.

– Я бы с удовольствием упек ее за шпионаж или кражу, но вроде бы не за что.

Арбенин еще раз осмотрелся. Разблокировав телефон, проверил какие-то свои файлы. И зло хмыкнул.

Выдумать какую-нибудь новую теорию побега мы не успели. После короткого стука в кабинет влетел дежурный охранник, а за ним, как тень, Валентина.

– Кто готовил чай? – по-судейски сухо спросил Арбенин.

– Константин Сергеевич, я… кто ж еще? – Повариха выпрямилась в линию. – Ваша бабушка спросила, какой вы любите. Я показала коробку. Она понюхала. Ей тоже понравился.

– Понюхала она… Понятно. – Босс зло выдохнул и повернулся к охраннику. – Коробку с чаем изъять. Белову передашь. Пусть его криминалисты проверят состав.

– Вы этот чай уже год пьете, – спохватилась Валентина. – Я каждый раз один и тот же заказываю. С бергамотом.

– Бергамот нынче вышел забористым. – Константин Сергеевич потер виски. – Что по чемодану бабки? Где она вообще сама?

Последний вопрос прозвучал так грозно, что у меня внутри все сжалось.

– Да непонятно все с этой бабкой, – неуверенно начал молодой охранник.

– Рассказывай! В подробностях!

– Мы ж уже договорились с домом престарелых, что доставим ее. Там место освободили. Сказали, чтобы везли сразу к ним, в питерский филиал. Еще настаивали, чтобы никуда не заезжали, даже если старушка будет очень просить. – На последнем предложении охранник поморщился.

– А вы что?

– Мы почти… – Лицо парня покрылось красными пятнами. – Белов сообщил, что уже едет за ней. Мы, чтобы не ждать, помогли бабке спустить чемодан. Предложили подождать у нас в сторожке. Чтобы не на улице, не на жаре.

– А она?

– А она ничего. Вначале сидела. Потом оставила свой чемодан, сумочку и решила прогуляться.

– Так и сказала, что гулять? – Глаза Арбенина потемнели.

– Якобы вы разрешили. И если не верим, можно вам позвонить. – Пятнистый румянец парня стал еще ярче. – Мы и подумать не могли, что она сбежит. Вам звонили. Раз пять набирали. В кабинет стучали…

– И пока двое пятилетних детей не вынесли эту дверь, даже не заподозрили, что вас обвели вокруг пальца, – закончил вместо охранника Арбенин.

– У нас и мысли не было, что бабка бросит вещи. Мы пока чемодан со второго этажа сносили, она раз двадцать попросила быть осторожнее. Кряхтела так, словно у нее там хрусталь с фарфором. Коллекционные!

– В головах у вас хрусталь с фарфором! – отмахнулся босс. – Впрочем, у меня, кажется, тоже.

Выяснив что можно, Арбенин растекся по спинке кресла.

– А сейчас что делать? – тихо, словно боясь беспокоить начальство, уточнил охранник.

– Что делать… – Босс зевнул. – Ждать.

Синие глаза закрылись. Но только я подумала, что сейчас Арбенин снова уснет, как в кабинет ворвался начальник службы безопасности. И события закрутились с такой скоростью, что дрема слетела с меня окончательно.

Уже через пару минут стало известно, где сейчас находится Генриховна. Оказалось, что Белов заранее просчитал все ее возможные маршруты и установил камеры в нужных местах.

Еще через минуту пришли какие-то тревожные новости из офиса компании. Что именно произошло, было непонятно, но Белов и Арбенин так кричали в свои телефоны, что овчарка охраны сделала подкоп под будку и изобразила страуса.

А спустя еще несколько секунд, бодрая и собранная, я уже неслась за детьми на улицу.

– Папа, мы едем с тобой! – Не спросив ни у кого разрешения, мои подопечные прыгнули в машину отца и устроились каждый в своем детском кресле.

– И речи быть не может! У меня дела! – Арбенин приземлился на переднее пассажирское сиденье, а начальник его службы безопасности устроился за рулем.

– Папа, это наша бабушка! – Даша всхлипнула, и по нежным детским щекам покатились слезы. – Ты ведь за ней едешь. Мы знаем!

– Давайте не будем давить на жалость, – с интонацией Кота Леопольда произнес отец семейства.

– Мы не выйдем! – В отличие от сестры Кондратий не плакал, но, судя по решительному выражению лица, готов был драться за свое кресло. А если придется, бороться еще и за кресло сестры.

– Мы не развлекаться едем. Можете понять? – снова попытался отбиться Арбенин. В этот раз без энтузиазма.

– Папа, куда ты, туда и мы.

Даша посмотрела на отца с такой надеждой, что даже у меня отключились все тормоза.

– Я за ними присмотрю.

Не веря, что решилась на это, я кое-как протиснулась на заднее сиденье и бочком уселась между детскими креслами.

Не знаю, что по этому поводу подумал Арбенин, но его начбез точь-в-точь как наша бабуля закатил глаза. Цокнул. Тоже как она! А потом завел двигатель.

На мое счастье, Константин Сергеевич спорить больше не стал. Махнув рукой, он проворчал что-то вроде: «В кого они такие уродились?». Жадно хлебнул воды из бутылки, что лежала в бардачке. А потом с головой окунулся в дела.

Стараясь не привлекать к себе внимания, мы с детьми никого не отвлекали, ничего не говорили и только слушали.

Вначале – краткий отчет Белова о том, что «Яга» устроила взлом с проникновением в квартиру в центре города. «Якобы до этого она принадлежала ей и покойному мужу. А потом явились племянники и что-то там намутили с недвижимостью, выселив ведьму в дом престарелых».