Дети наших детей

Глава 18

Автомобиль свернул к видневшемуся за деревьями величественному зданию, проехал по дорожке между цветочными клумбами и остановился у крыльца. Водитель выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу. Из салона выбрался, опираясь на трость, тучный старик. Водитель протянул руку, чтобы помочь, но старик отпихнул ее.

— Я вполне способен обойтись без этого, — пробурчал он, пошатнулся, однако устоял на ногах. — Ждите меня здесь. Возможно, я задержусь, но вы ждите меня здесь.

— Конечно, сенатор, — отозвался водитель. — Сэр, прошу прощения, но лестница несколько крутовата.

— Ждите здесь, — повторил сенатор Эндрю Оукс. — Ваше дело — вертеть «баранку», а не заботиться обо мне. В тот день, когда я не смогу подняться по лестнице, мне придется освободить свое место. Но пока, — криво усмехнулся он, — час еще не пробил. Возможно, через годик-другой, возможно, раньше. Все зависит от того, как я буду себя чувствовать.

Сенатор подковылял к лестнице, налегая всем весом на трость, взобрался на первую ступеньку, передохнул, затем шагнул на следующую. Преодолевая ступеньку за ступенькой, он свирепо глядел по сторонам, как бы бросая вызов тем, кто, может статься, наблюдал за ним. Однако поблизости никого не было, не считая водителя, который уселся за руль и нарочито отвернулся.

Когда сенатор достиг площадки, входная дверь отворилась.

— Рад приветствовать вас, сенатор, — проговорил Грант Веллингтон, — но, право же, вам не стоило утруждать себя. Я бы охотно приехал к вам.

— Хороший денек для прогулки, — выдохнул сенатор. — К тому же вы сказали, что будете один.

— Совершенно верно, — подтвердил Веллингтон. — Семья в Новой Англии, а у прислуги выходной. Нам никто не помешает.

— Хорошо, — одобрил сенатор. — А у меня сущий кавардак. Приходит, уходят, постоянные звонки. В общем, сумасшедший дом. — Он направился внутрь.

— Направо, — произнес Веллингтон, закрывая дверь.

Сенатор прошел в кабинет, пол которого устилал ворсистый ковер, и опустился в огромное зачехленное кресло, стоявшее у камина. Он положил трость рядом с собой и окинул оценивающим взглядом заставленные книгами шкафы, массивный письменный стол, картины на стенах и прочие предметы обстановки.

— Вы неплохо устроились, Грант, — сказал он. — Думается, даже слишком неплохо.

— То есть вы опасаетесь, что я уклонюсь от борьбы, дабы не запачкать руки?

— Что-то вроде этого. Но я помню ваши подвиги на деловом поприще. — Оукс махнул рукой. — Давняя привычка: не доверять человеку, который владеет подлинником Ренуара.

— Вам что-нибудь налить, сенатор?

— Пожалуй, самое время ополоснуть горло бурбоном, — ответил Оукс. — Отличная штука, чисто американская. Помнится, вы предпочитаете виски?

— С вами, — сказал Веллингтон, — я выпью бурбон.

— Вы знаете, что происходит?

— Так, поглядываю телевизор.

— Он может споткнуться, — заметил сенатор. — Споткнуться и полететь.

— Вы про Хендерсона?

— Про него тоже. Ситуация препаршивейшая.

Веллингтон передал сенатору стакан и вернулся к бару, чтобы приготовить свою порцию. Оукс поудобнее устроился в кресле, повертел стакан в пальцах, пригубил и одобрительно хмыкнул.

— Для того, кто пьет виски, — буркнул он, — у вас отличный вкус.

— Я прошел вашу школу, — отозвался Веллингтон, усаживаясь на кушетку.

— Сдается мне, — продолжал сенатор, — ему сейчас приходится ох как несладко. Он вряд ли справится. Нужно принять столько решений, и каких!

— Я ему не завидую, — проговорил Веллингтон.

— Ничего более неприятного случиться просто не могло, особенно с учетом того, что выборы почти на носу. Он, разумеется, помнит, и это отнюдь не прибавляет ему уверенности. Он должен что-то предпринять, он и никто иной.

— Если вы разумеете, что мое дело — сторона, я согласен с вами целиком и полностью, — отозвался Веллингтон. — Не пытайтесь лукавить, сенатор, у вас получается не очень-то ловко.

— Что же, прикажете впрямую сообщать человеку, что ему надлежит заткнуться и не высовываться?

— Если они действительно из будущего…

— Ну конечно! Откуда же еще?

— Тогда какие-либо претензии предъявлять бесполезно. Они — наши потомки. Они ведут себя как детишки, которые попали в переделку и спешат спрятаться под родительское крылышко.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал сенатор. — Впрочем, меня беспокоят не столько они, сколько старина Сэм в Белом Доме. Ему предстоит принимать решения и наделать кучу ошибок, что для нас весьма важно. Одни ошибки нам пригодятся, другие нет. Возможно, он сделает что-то такое, что мы поддержим, не следует быть чересчур пристрастными. Но главное в том, чтобы не подставить себя. Вам, как и мне, прекрасно известно, что на выборах следующего года многие будут голосовать против старины Сэма, то бишь, скорее всего, за вас. Некоторые торопыги полагают, что настало время выйти на публику, привлечь к себе внимание, однако уверяю вас, Грант: избиратели запомнят не того, кто был первым, а того, кто оказался прав.

— Я тронут вашей заботой, — произнес Веллингтон, — но мне кажется, вы приехали не по адресу. Я не собираюсь баллотироваться. Я не уверен даже, сохранится ли пост.

— Если не возражаете, — сказал сенатор, протягивая хозяину пустой стакан, — я был бы не прочь повторить.

Веллингтон исполнил его просьбу, и сенатор продолжил:

— Что касается поста президента, тут надо все хорошенько обдумать. Пока это не проявилось, но поверьте старику: время от времени непременно возникает избыток свободных должностей, к которым необходимо внимательно присмотреться, чтобы не дать маху. Ну да, пришельцы из будущего — наши потомки, и все такое прочее. Вы принадлежите к тем, кто может гордиться историей своего рода, а потому ход ваших мыслей вполне естествен. Но другие, кому нечем гордиться и кто составляет большинство населения США, плевать хотели на всяких там потомков, тем более что появление последних наверняка добавит нам проблем. Людям не до потомков из будущего, они едва справляются со своими собственными отпрысками.

На данный момент количество пришельцев равняется нескольким миллионам, и поток не ослабевает; можно, конечно, воздевать руки к небу и восклицать, как мы, мол, выдержим такое нашествие, но все это детские игрушки. Подождите, вот начнут ощущаться экономические последствия, и тогда… Нехватка продуктов питания, рост цен, дефицит жилья и рабочих мест, недостаток потребительских товаров и тому подобное, — в скором времени взвоют не только экономисты, но и обыватели, граждане прекрасной страны, и наступит срок расплаты. Именно тогда человек вроде вас должен будет определить, к чему он стремится, и взвесить все самым тщательным образом.

— Господи Боже! — проговорил Веллингтон. — Наши потомки бегут из будущего, а мы с вами стараемся выработать план безопасных политических действий…

— Политика, — заявил сенатор, — штука весьма сложная и насквозь пропитанная практичностью. Тем, кто занимается ею, следует держать себя в узде и не поддаваться эмоциям. Запомните, Грант: ни в коем случае не поддавайтесь эмоциям. О, вы можете сколько угодно играть на публику, привлекая голоса избирателей, но обязательно просчитывайте все на три-четыре хода вперед. Кажитесь эмоциональным, но не позволяйте эмоциям овладевать вами.

— Знаете, сенатор, от ваших рассуждений остается довольно неприятный осадок.

— Разумеется, — согласился сенатор. — Вы думаете, я не знаю? Выход простой: не забивайте себе голову ерундой. Конечно же, весьма лестно иметь образ великого государственного деятеля и гуманиста, однако государственные деятели вырастают из грязных политиканов. Пускай вас изберут, а уж потом… Но если вы будете чураться грязи, вас не изберут никогда. Он поставил стакан на стол рядом с креслом, нашарил трость и тяжело поднялся. — Вот мой совет. Прежде чем соберетесь что-либо сказать, проконсультируйтесь у меня. Надеюсь, вы не станете отрицать, что я обладаю политическим нюхом и редко ошибаюсь? На Капитолийский холм новости стекаются со всех сторон. Я знаю все, что затевает администрация, так что времени на принятие решения нам всегда хватит.