Дети Солнца. Встреча

Глава 1

– Слушай, Ань, ты завтра до скольки работаешь?

Вопрос подруги заставил задуматься. Я на секунду оторвалась от монитора компьютера, чтобы собрать мозги в кучку и сообразить какой сегодня день недели вообще. Ага, пятница.

– Завтра до двух, – улыбнувшись своим мыслям по поводу предстоящего короткого дня, ответила я и вернулась к обработке фотографии.

До конца рабочего дня осталось каких-то пятнадцать минут, а еще нужно заказ на завтра подготовить. А оба принтера, как назло, отказываются печатать нормально. Приходится каждые десять фото прочищать доисторическое оборудование. И заказ в тысячу фото уже не кажется такой уж удачей. Скорее извращенное наказание пятничного бога.

– А за меня не сможешь отработать? – вкрадчивый шепот достиг моего слуха, снова отвлекая от работы. Я растерянно взглянула на девушку, что теперь топталась возле моего стола и заламывала свои тонкие пальцы.

– Рит, ну ты вообще… – у меня не было слов. Знает ведь, что пашу без выходного вот уже третью неделю, и о таком спрашивает.

– Анюта, солнышко, ну, я же не из праздности, очень надо, – заканючила Ритка и потянула меня за кофту, вытягивая ткань.

– Чтоб тебя, – зашипела я и уперлась глазами в фото, отображаемое на мониторе.

Кроме основной работы, мне бы еще персонажа для конкурса иллюстраторов доработать. Но вот с проработкой образа возникли проблемы. Нужен был брутальный воин для эпической компьютерной игры с эльфами, орками, магией и прочим. А получался какой-то персонаж из женских розовых романов, с пиратами, сокровищами и обязательно неразделенной любовью.

Оторвавшись от заказа, открыла файл с недорисованным воином и чуть не прослезилась от досады. На деле было все намного хуже, чем представлялось – брутальный воин смотрел на меня с обворожительной поволокой в глазах, а на губах его играла многообещающая улыбка.

За моей спиной раздался томный вздох девушки.

– Почему в жизни таких быть не может? Ань, ты талантище, даже сердце замирает. У меня ни один из мужиков столько эмоций не вызывал, как этот твой Вархаэриус. И, знаешь, ты ему еще ушки пририсуй. Ему пойдут…

– Какие еще ушки? – озадаченно переспросила я.

– Ну, такие, лисьи, – хихикнула Ритка.

– Анимэ пересмотрела? Мне воин нужен, а не няшный человеколис, – недовольно буркнула я и закрыла картинку, вернувшись к свадебным фото, которые нужно было отретушировать и распечатать.

А Ритка продолжила наступление:

– Только на один день, а? Куплю тебе самую вкусную шоколадку, – подруга пошла на подкуп, а значит действительно что-то серьезное случилось.

– Ну, и что на этот раз? – стирая мелкие пятна грязи на белых туфлях счастливой невесты, поинтересовалась я, заранее зная, что уже соглашусь, жертвуя своим полдневным выходным и заранее ненавидя себя за это.

– Сашка позвал съездить загород, – краснея, ответила Ритка.

Вот же глупая. Этот Сашка ей уже два года по ушам ездит, рассказывая про свою неземную любовь. А по факту постоянно забивает и встречается только тогда, когда в очередной раз захочется. Но это мне со стороны видно, а Ритке – всё любовь. К ней за розовую пелену невменяемости не пробиться.

– Подменишь? – с надеждой в голосе спросила девушка.

Я обреченно опустила плечи и кивнула. Потому что, если откажешь сейчас, по любому станешь врагом номер один.

– Спасибо, Анюта! Ты лучшая, – и, чмокнув меня в щеку, убежала в соседний отдел. Как-никак все же рабочий день еще не закончился, и свои прямые обязанности нужно выполнять.

Ритка работала продавцом в отделе парфюмерии. Душилась без разбору всем, что под руку попадало, и постоянно ее окружало удушливое облако невообразимого аромата. Вот и сейчас подруга ушла, а неповторимый шлейф остался. Я сморщилась и зажала пальцами нос, пытаясь унять першение и не чихнуть.

Одиннадцать. Чересчур позднее завершение рабочего дня. Думаю, теперь мне всю ночь будут сниться эти свадебные фото и не работающие принтеры. Но надо отдать должное подруге, она меня дождалась и из здания выходили вместе.

Наши отделы находились на первом этаже двенадцатиэтажного жилого дома. Вместе с отделом парфюмерии, в котором работала Рита, и фотоателье, в котором вот уже год трудилась я, с нами по соседству находился секонд-хенд, парикмахерская и отдел по установке окон и дверей. Все это великолепие скрывалось за одной дверью, которую закрывать приходилось нам с Риткой, потому что только наши отделы работали до шести, остальные закрывались в пять. И сигнализацию включали тоже мы. Ну, по большей части я. Первое время очень переживала по этому поводу. Ведь если что-то не так сделать – тут же приезжает наряд охраны с автоматами. Но после пары таких встреч я переживать перестала. Приедут посмотрят, что все в порядке, поржут над испуганной мной и уезжают. Так что нервы сошли на нет, и ошибаться стала намного реже.

– Вот, держи, – едва я закрыла дверь, Ритка протянула мне ключи от своего отдела.

– Так ты же сказала – с двух часов? – не понимая, переспросила я.

– Ну, да, с двух. Откроешь отдел, когда закончишь свою работу. Меня хозяйка отпустила на полный день с тем условием, что я найду себе замену хотя бы на половину дня. Так что меня завтра не будет, – довольно протараторила девушка.

– Так значит у тебя два полноценных выходных? – не сдержав зависти, вздохнула я.

– Ну, прости, – вновь извинилась Ритка и, заглянув мне в глаза сквозь яркие синие линзы своими огромными глазищами, пожала мою руку своей, спрятанной в мягкую пушистую варежку.

– Да ладно. Нормально все, – уткнувшись в намотанный массивный шарф, отозвалась я.

– С меня шоколадка! – прокричала Ритка, убегая в сторону остановки. Там как раз подъехал старенький автобус нужного подруге 123 маршрута.

Широкие окна, скованные узорами мороза, уютно светились тусклым желтым светом, выдавая силуэты стоящих жавшихся друг к другу людей. Там, наверное, тепло, а мне еще по морозу 15 минут до остановки и еще ждать пока что-нибудь, идущее в сторону моего дома, подвернется.

Еще раз оглядела запертую дверь, дернула за ручку, придирчиво посмотрела на мигающий в темноте за стеклом огонек сигнализации и, вставив наушники в уши, сбежала по ступенькам на тротуар. И дальше вдоль дороги с рычащими и слепящими светом фар автомобилями, под раскидистыми голыми ветвями скованных сном деревьев, по хрустящему под ногами первому снегу.

Зима пришла. Хотя, кое-где на тротуаре еще чернели провалы не замерзших луж. Старательно обходя их, я спешила по вечерним городским улицам, вдыхая мелкую кружащуюся в воздухе снежную пыль. Хорошо, что шапку утром, выходя из дома, догадалась взять. А вот с варежками прогадала. Поэтому прятала медленно коченеющие руки в глубокие карманы куртки.

Холод, заползающий под одежду и кусающий нос и щеки, переносился легче под любимую музыку. И я улыбалась, напевая себе под нос слова популярной песенки.

Мучительнее всего вот в такие морозные вечера стоять и ждать. Не люблю остановки, потому что они мне напоминают временные ямы, в которых время останавливается именно для тебя. Все вокруг дожидаются автобуса и уезжают, и только ты стоишь, промерзаешь и ждешь свой маршрут, который, кажется, канул в небытие. Поэтому, когда из-за поворота появился желтенький Икарус, я даже запрыгала от радости, разглядев нужные мне цифры.

В автобусе было тепло. Только зимой можешь порадоваться забитому людьми салону. Свободных мест не было, что удивительно. Час пик давно прошел. Большинство работающих горожан уже должны были вернуться в свои дома после долгого рабочего дня. Но не суть важно.

Передала деньги за проезд и, получив маленький порванный с одного края бумажный билет, проверила цифры на степень моего везения. Не хватало единицы до совпадения. Я скомкала бумажку и, сунув ее в карман, схватилась за поручни, потому что на очередном повороте пассажиры дружно накренились вправо, и кто-то навалился на меня, грозя столкнуть в провал со ступенями возле закрытой двери.

– Извините, – растерянный мужской голос где-то над моей макушкой.

Не оглядываясь, кивнула и осталась стоять, подпирая поручень. Через три остановки выходить.

Минут через десять спешила по тротуару в сторону серой девятиэтажки, в которой вот уже пару лет я успешно снимала квартиру. То есть снимали… Удивительно, как я могла отгораживаться от своей жизни, прячась за работой. Иногда это мне очень отчетливо напоминало некую разновидность какого-нибудь психологического заболевания. И вот сейчас опять пришло осознание того, что я возвращаюсь домой, а там будет он. И мне придется подстраиваться и терпеть. От накатившего приступа удушья в глазах засверкали яркие мелькающие точки.

Когда же моя любовь превратилась в некое подобие добровольного тюремного заключения? Но Виктор был единственным близким мне человеком, не считая Ритки. Он был сыном близкой подруги моей мамы. Мама умерла рано, а Вера Павловна и Виктор остались и как могли все это время поддерживали меня. Потом, как это часто бывает, наша дружба с Виктором переросла в нечто большее. Он был старше меня на шесть лет. Так что, когда открыл свое дело и более-менее встал на ноги, мы стали жить вместе. А после он изменился или я. Но только я многое с тех пор поняла. Любовь редко приносит счастье. Все чаще боль. Нужно уметь прощать и терпеть. И за этим прощанием и терпением со временем теряется то чистое и светлое, что заставляло сердце биться чаще и наполняло счастьем разум и тело. И остаётся жизнь такая, какая она есть.

Я выдохнула и привычно отстранилась от мрачных размышлений. Вернулась мыслями к персонажу, образ которого так и остался незавершенным. Да еще эти уши, которые я все-таки пририсовала Вархаэриусу. Временно. В качестве эксперимента и только по великой просьбе скучающей Ритки. Они ему странным образом очень даже подошли, а это значит, что завтра придется все перерисовывать. Мимимишный лисолюд вряд ли принесет мне хоть какое-то место. Благо, работы на конкурс еще два дня будут принимать.

Но все же от печали, давно превратившейся в форму хронического заболевания, избавиться так и не удалось. Даже думая о своем любимом деле. И сейчас она осторожно выползла из своего укрытия, трогая холодными щупальцами сердце и душу. Шум спящего города, равномерный и утробный, навевал тоску. Хотелось поглубже закутаться в теплый шарф. Но холодный вязкий воздух проникал и сквозь него, заставляя ощущать каждый вдох. Выдыхаемый пар инеем оседал на шерстяных нитках. Вскоре шарф покрылся ледяной коркой, от чего становилось еще более неуютно и холодно.

Слова звучащей в наушниках песни, лишь усугубляли чувство тоски по чему-то. Невозможность разобраться в своих ощущениях или же нежелание делать это раздражало.

Остановившись, замерзшими пальцами попыталась пролистать плейлист, гаджет не слушался. Холод достал и его. Тяжело выдохнув, засунула плеер обратно в карман. К моему удивлению, песня зазвучала вновь. Ну, не сдох и на том спасибо. Смирившись, побрела дальше по тротуару под желтым светом стальных фонарей.

Вспомнить бы, когда в последний раз я так поздно возвращалась домой? Время было уже за полночь. Вдруг пошел снег. Не та снежная пыль, а огромные пушистые хлопья, которые, медленно кружась в воздухе, опускались на землю.

Я протянула руку. Одна из снежинок легла мне на ладонь. Моя рука промерзла, и снежинка несколько секунд не таяла. Красиво. Все-таки есть в этом что-то божественное.

До моего дома оставалось всего нечего, и я на автомате, почти не оглядываясь по сторонам, ковыляла под пушистым снегом.

В ухо настойчиво играла одна и та же песня. Какой-то очень умный человек сказал:

«В твоей жизни ничто не происходит случайно. Любое событие что-то значит. Все что происходит с тобой – это судьба.»

Ну, или как-то так. И может мне стоило повнимательнее вслушаться в слова играющей песни, но в следующею секунду я на полном ходу врезалась во что-то твердое и, отлетев назад, шлепнулась на попу.

В ошеломлении несколько секунд я не могла понять, что же произошло. Но постепенно я все же вернулась в реальность и, уставившись туда, где, как мне показалось, была стена, увидела человека. Очень высокого человека. Очень странного человека. И чем дольше я смотрела на него, тем настойчивей задавала себе вопрос – а не сплю ли я? Передо мной стоял Вархаэриус…

Сильно ударилась… видимо…

Высокий широкоплечий с длинными сверкающими, словно снег, волосами. Это лицо с заостренным подбородком и большими миндалевидными глазами, повторившее мой рисунок до мельчайших деталей, потрясло меня до глубины души. Вархаэриус был облачен в кожаный тёмно-коричневый плащ, придуманный пару часов назад мной же, белую рубашку, черные облегающие брюки, сапоги, а за плечами маячила рукоять длинного двуручного меча, добавленного уже перед самым выходом. И да, уши. Эти лисьи уши на блондинистой макушке, которые сейчас очень реалистично вздрагивали, явно прислушиваясь к звукам засыпающего города.

Лисолюд… живой…

Зажмурилась и замотала головой, пытаясь прийти в себя. Но когда я, наконец, открыла глаза, лисолюд стоял все на том же месте и с невозмутимым видом продолжал буравить меня своим непроницаемо безэмоциональным взглядом.

Вархаэриусу, по всей видимости, было абсолютно наплевать на то, что он, в принципе, не мог существовать.

Я обвела растерянным взглядом этот плод моей неуемной фантазии. Последней каплей накрывшего меня абсурда стал тот факт, что нарисованный мной персонаж висел в воздухе. То есть он не стоял на тротуаре, подошвы его ног не касались земли. И я уставилась на эти ноги, зависшие над заснеженной поверхностью.

Не знаю, сколько я вот так пялилась. Очнулась, когда почувствовала, как непреодолимая сила дернула меня вверх, и я зависла над землей, а перед моими глазами теперь маячило бледное лицо лисолюда.

Он держал меня за воротник куртки. Просто держал меня над землей одной из своих лапищ. Глаза цвета стали не выражали никаких эмоций.

Как ни странно, но я не чувствовала ничего кроме удивления и любопытства. Уж очень хотелось потрогать его уши. Глупое желание. И о чем я только думала тогда, зависнув над землей, удерживаемая огромной лапищей существа, которого я придумала сама?

«А, ничего так, добавить несколько шрамов и вполне себе…» – примерно об этом.

Странная аура окружала это создание. Находившись к нему так близко, я не ощущала его присутствия. Будто передо мной никого и не было. Ну, и оно нормально, наверное, все же это мой глюк. Да?

Но глюк отпускать меня не хотел, а я медленно стала понимать, что, кажется, все, что происходит сейчас – все же реально.

В одно из тягучих мгновений сознание мое стало предельно ясным, такого со мной раньше никогда не было. Я вдруг с крайней педантичностью начала отмечать мельчайшие детали происходящего. Словно мир вдруг замедлился, а я наоборот ускорилась по максимуму. На бледной коже лисолюда я разглядела тонкий ветвящийся узор, похожий на древние руны или что-то типа того. Узор мерцал едва различимым красным светом.

Я такого не рисовала.

Рука, которой он держал меня, была изуродована и выглядела так, словно вовсе не принадлежала ему. Кожа на ней была покрыта какими-то странными пластинами.

И это тоже придумала не я.

Когда я это заметила, почему-то вспомнились мифы о драконах. Мне показалось, что у драконов должна была быть именно такая кожа. Суставы были крупными и узловатыми. И, хоть я и не могла разглядеть, но по неизвестной причине знала, что пальцы на этой руке должны заканчиваться твердыми острыми когтями.

Пушистые снежинки опускались на его руку и лицо и тут же таяли, испаряясь без следа, даже капель не оставалось от них.

Я подняла лицо и встретилась с его глазами.

И откуда же ты прилетел?

В сознании всплыли картинки пейзажей, отличающихся от земных. Мне стало неуютно. Я поежилась.

И тут в очередной раз что-то неуловимо изменилось. В глазах, до этого момента глядящих на меня с безразличием, мелькнуло что-то наподобие замешательства, но это длилось всего краткое мгновение, потом они стали холодными и злыми.

губы лисолюда исказились подобием звериного оскала. На мгновение мне удалось рассмотреть острые клыки.

«А вот я до этого почему-то не додумалась…» – еще успела огорчиться. Глупая.

А в следующую секунду он швырнул меня куда-то в сторону. Прочь из уютного пространства, освещенного светом фонаря.

Я увидела чернильное небо перед глазами и спускающиеся с него снежинки. Затем раздался оглушительный визг тормозящих по асфальту шин автомобиля. Дернулся ослепляющий свет фар. И стало нестерпимо больно. Боль затопила все, словно море, унося прочь воспоминания. Унося прочь всю мою жизнь. Наверное, так бывает, когда умираешь…

Глава 2

Я запомнила белый потолок и ломаную линию на нем, видимо, это была трещина в штукатурке. Помнила, как лежала на жесткой абсолютно плоской поверхности, и было отчаянно больно, но я не могла кричать. Только жадно хватала губами воздух, который отказывался проникать в мои легкие, превратившись в густое тягучее пламя.

Потом перед глазами проплывали пылающие шары света, наверное, лампочки на потолке в больничном коридоре. Сквозь отчаяние и панику до меня дошло, что везут в операционную. Подняли с носилок, переложили на операционный стол.

– Вытяни руки, – послышался резкий женский голос. В лицо били яркие лампочки операционного света. Чьи-то руки мазали какой-то гадостью кожу в том месте, где холод пронзил грудь насквозь и теперь пульсировал, обещая очередной приступ. Я вновь посмотрела на металлический прут, торчащий из грудной клетки. Тут же замутило. Откинув голову, уставилась в потолок.

– Вытяни руки, кому говорю, – резкий визгливый голос пробился в сознание. Я вытянула руки по швам.

– Да куда ты вытягиваешь? Не видишь, что ли?! – кто-то схватил мои руки и развел в стороны. Их тут же привязали, лишая возможности двигаться.

Перевязав руку жгутом, натерли прохладной жидкостью и подсоединили трубку. Конечность мгновенно наполнилась приятной свинцовой тяжестью. И погружаясь в сон, я еще успела испытать облегчение и радость избавления от боли.

Смутные вязкие видения наполнили мое сознание. Но, странное дело, я не была этим сознанием. Я словно наблюдала со стороны. И видела свою жизнь. И меня переполняло отчаяние – было безумно страшно, что жизнь моя может оказаться лишь сном. Но страх этот не был вызван возможной потерей тех или иных событий или людей. Я боялась потерять жизнь. И я просила кого-то, чтобы он дал мне возможность пожить еще немного. Жить…

Отходить от наркоза оказалось невероятно сложно. Такое чувство, словно тебя придавила огромная глыба льда, и ты не можешь пошевелиться. Даже открыть глаза невообразимо сложно. Сознание уплывает от тебя, как бы ты его не ловила, оно ускользает.

Потом я поняла, что действительно ужасно замерзла. Как оказалось, впоследствии – это мне на грудь положили грелку с ледяной водой – чтобы предотвратить возможное кровотечение.

Затем мне стало очень тепло и уютно – грелку убрали.

И, наконец, сознание полностью вернулось. Но действие обезболивающих еще не прошло, поэтому первые часы в сознании были достаточно легкими. Вспомнив о том, что я до сих пор не сообщила Виктору о своем состоянии, дотянулась до телефона. Полежав несколько секунд не двигаясь, тупо разглядывая ничем не примечательный потолок, наконец, вздохнула и нажала на кнопку вызова.

– Привет. Да, все хорошо. Нет, чувствую себя нормально. Нет, ничего не нужно. Пока есть ничего нельзя. Можно только воду. Да, говорят операция прошла успешно. Сказали, что я настоящий везунчик. Прут пробил грудную клетку, легкое, но не задел сердце. Теперь меня понаблюдают несколько дней, и, если не будет осложнений, а врач почти уверен, что их не будет, меня выпишут домой. Да, здорово. Что? А, пока не чувствую. Видимо, действие наркоза еще не прошло. Пока ничего не болит. Ну, да. Спасибо, да, буду отдыхать. Спокойной.

Я вздохнула. За окном сгущались сумерки. Это я заметила только сейчас.

Снова вечер. Это произошло вчера вечером. Примерно в полночь.

Я посмотрела на экран телефона – девять часов тридцать минут. Еще два с половиной часа.

Я вновь уставилась в потолок. Странно. Почему у меня не было состояния шока. Или что там бывает с людьми в таких ситуациях. Все, что я почувствовала – это удивление. И еще мне было неудобно звать на помощь. Ну, что я за человек такой? Если бы не сознательность водителя, на чей автомобиль я налетела, то лежала бы я вот так тихо-тихо и истекала кровью. И, наверное, точно так же бы тихо-тихо умерла.

Я зажмурилась. И еще, что это было? А точнее сказать, кто? И он что, правда хотел убить меня?

Я вспомнила бледное ошеломленное лицо водителя, бегающего вокруг меня, в ожидании машины скорой помощи. Он попеременно хватался за голову то левой, то правой рукой, качался и все спрашивал ни то у меня, ни то у столба, стоящего рядом:

– Вы откуда свалились? Вы же вылетели на меня? Я прав? Как такое возможно? Вы же вылетели с обочины? Вы не бежали. Я это точно помню. Вы словно безумная птица, врезались мне в лобовое стекло! Как такое возможно?

– Как такое возможно? – я повторила его слова.

Перед глазами вновь возникло бледное лицо с сияющими в темноте глазами. Они были так близко.

А до того, как он поднял меня, как пушинку за воротник моей куртки, до того он спустился с неба?

Мои размышления были прерваны стремительным вторжением в палату медсестры.

– И так, птичка вы наша, как самочувствие? – женщина средних лет в халате и со стетоскопом, болтающимся на шее, уже присела на край кровати и, распахнув ворот моей больничной рубашки, убрала повязку и теперь рассматривала совсем свежие швы на моей груди. Она будто и не ждала ответа. Действия её были доведены до автоматизма. Да и общалась она как бы сама собой.

– Ну, тут все хорошо. Ничего не кушать. Можно пить водичку. Сейчас сделаем укольчик, и отдыхай.

Вот уже укольчик был сделан, а я полностью проинструктирована о том, что можно, а чего ни в коем случае нельзя есть, пить, делать.

И снова я осталась одна. Вокруг царили белые стены и потолок. Глазу не за что было зацепиться, и я вновь вернулась к своим воспоминаниям о событиях прошлого вечера. Но, даже наедине сама с собой, не могла поверить в то, что видела. Медленно мои глаза закрылись, и я погрузилась в сон.

А потом еще три долгих месяца в больнице. Ткани вокруг швов загноились. Врачи делали все, что могли, но по какой-то необъяснимой причине мое тело отвергало свои собственные клетки. Убирая отмирающие ткани, врачи, конечно, старались спасти мою грудь, но в итоге пришлось все удалить, и теперь я была плоская, словно доска, с ужасными изломами шрама, который ветвился, будто дерево, растущее из солнечного сплетения и тянущееся своими корявыми ветвями к плечам и горлу.

Три месяца ада и бесконечной агонии, прерывающейся на отчаянно короткие передышки.

И, наконец, необъяснимое отмирание тканей прекратилось так же неожиданно, как и началось. Врачи разводили руками и говорили, что мне остается лишь благодарить небо за то, что я отделалась малыми потерями и сохранила главное – жизнь.

Глава 3

Первые дни дома я чувствовала себя пришельцем с другой планеты. Казалось, что прошла не одна тысяча лет с тех пор, как я последний раз была дома.

Обычные дела доставляли боль, даже по нужде сходить теперь стало испытанием. Ко всему нужно было привыкать заново. Шов на груди жутко болел.

Ощущая себя полнейшим инвалидом, я ковыляла из комнаты в комнату, дабы хоть как-то восстановить свою былую форму.

Виктор, конечно, старался заботится обо мне, но в своей особенной манере. Приходилось часто выслушивать лекции о том, что я трачу драгоценное время, что нужно заниматься спортом, так мое тело быстрее восстановиться. Радовался, что меня уволили с работы. Потом начинал высмеивать мои увлечения и мою жизнь в целом – это так он пытался заставить меня двигаться, развиваться…

Но не только мое тело находилось в состоянии разрухи, в моей голове так же царил полный хаос. И я все больше уходила в себя, закрываясь от Виктора, да и от всего мира в целом. О том, кто стал всему этому причиной, я старалась не думать. Но персонаж, придуманный мной, приходил во снах и пытался убить меня, вновь и вновь заставляя кричать и просыпаться от собственного крика.

Так прошли еще несколько месяцев.

Сегодня был день моего рождения. Я пригласила Риту. И теперь волновалась, хотя часто отвлекалась – терялась в своих мыслях, возвращаясь на несколько месяцев прошлое.

Сейчас, вспоминая недавний разговор с представителем правопорядка, я истерически хихикнула. А было это примерно так:

– Итак, ваше полное имя, пожалуйста, – пробасил весьма грузный ППп (представитель правопорядка) и приготовился записывать.

– Сарумова Анна Александровна, – неуверенно проговорила я. На что ППп явно удивился, но, посмотрев несколько секунд на меня, все же решил поверить и вернулся к листку с записями.

– Дата рождения.

– Седьмое марта тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, – на этот раз получилось достаточно уверенно, и ППп даже кивнул в подтверждении моих слов.

– Хорошо. Анна, на момент происшествия вы работали фотографом в одном из отделов компании «Фото и Федор»?

– Да, – кивнула я.

– Хорошо. Теперь перейдем непосредственно к самому происшествию. Поздним вечером, а именно 23:45 минут 3 ноября (пятница), вы возвращались домой, задержавшись на работе по техническим причинам?

– Да, – снова кивок.

– Опишите пожалуйста тот вечер.

– Ну, как вы уже сказали, в тот день у нас действительно были проблемы с аппаратурой – оба принтера вышли из строя, а поступил достаточно крупный заказ на распечатку фото. Заказ был срочным, так что пришлось ждать, пока отремонтируют принтеры, и во что бы то ни было допечатывать фото. Но закончить удалось только в одиннадцатом часу. Я закрыла помещение и пошла домой, – я запнулась. На этом месте, даже когда я наедине сама с собой пыталась обдумать произошедшее, мысли путались, словно мой мозг превратился в кашу.

– Вы возвращались домой пешком? – попытался помочь ППп.

– Нет. От дома до работы приходиться добираться на автобусе и немного пешком. В тот вечер автобус подошел не сразу, пришлось постоять на остановке. Помню, что было холодно, и я продрогла до косточек. Затем села на подошедший автобус. Дорога не заняла много времени. Так как время вечерних пробок давно прошло. Сойдя на своей остановке, я не спеша пошла по тротуару, ведущему как раз к моему дому. Я слушала музыку и поэтому не сразу заметила… – я вновь запнулась.

Дописав последние слова, сказанные мной, ППп оторвал свой взгляд от бумаги и уставился на меня.

– Не сразу заметили… – ППп повторил последнюю фразу и выжидающе затих.

Я моргнула пару раз, пытаясь заполучить для раздумий еще несколько минут. Что ему сказать? Явно не правду. Доживать свои дни в психбольнице совсем не хотелось. И я решила соврать:

– Не сразу увидела высокого человека. Он был одет в темный плащ с капюшоном. И стоял ко мне спиной. (Не сразу увидела высокое, около двух с половиной метров ростом, существо, зависшее над тротуаром в нескольких метрах от меня, которое я самолично придумала и нарисовала несколькими часами ранее), – я поёжилась, вдруг стало холодно.

– Что делал этот человек?

– Ничего. Он просто молча стоял. (Он висел в воздухе, хотя и не очень высоко над землей – расстояние между тротуаром и подошвами его ног составляло несколько сантиметров), – я с усилием вздохнула, уставившись на ППп. Невысказанные слова жгли мой мозг своей нереальностью.

– Что же произошло дальше? Вы пытались его обойти?

– Да. (Ага. Я от увиденного дар речи потеряла. Да и неожиданность моего с ним столкновения не в мою пользу сработала, так что я, как шлепнулась попой в первый снег, так там и сидела).

– И что случилось дальше? – ППп явно не приходилось привыкать к неразговорчивым людям, и он с завидным спокойствием ожидал продолжения, мерно постукивая карандашом по листку бумаги.

– Ну, дальше он схватил меня за ворот куртки. (Он, схватил меня за ворот, и, словно пушинку, поднял на пару метров над землей.)

– Схватил. Так. Ну, продолжайте.

– Я вырвалась и побежала, не разбирая куда. И налетела на едущий автомобиль. (Он швырнул меня, как швыряют ненужный мусор в близрастущие кусты. Только это был не мусор, а я. И не в кусты меня швырнули, а прямо в лобовое стекло проезжающей мимо машины.)

Вспоминая это, я не испытала ни единой эмоции, только почувствовала, как мое лицо пластмассовой маской застыло и перестало выражать хоть что-то из должного – страх там или растерянность. И я очень надеялась, что ППп списал это на перенесенный недавно шок.

ППп выждал несколько секунд и спросил:

– Может быть вам удалось рассмотреть лицо нападавшего?

– Нет. (Конечно, я даже могу вам предоставить портрет преступника), – я в очередной раз мысленно перенеслась в тот вечер и вновь почувствовала точно такое же чувство спокойствия и удивления, но не страха, будто это были не мои чувства. Хотя удивление определенно, было моё.

– Жаль. Отсутствие примет, затруднит поиск злоумышленника. Так что на скорую его поимку рассчитывать не стоит. Но я отвлекся. Так, а после столкновения с машиной, вы что-нибудь помните?

– Само столкновение не помню. Очнулась я на обочине с торчащим из груди прутом. (Помню все отчетливо, как в замедленной съемке. Этот невообразимый полет над асфальтом, слепящий свет фар, отчаянный гудок сигнала, визг тормозов, удар. Помню, как стекло немного прогнулось от силы столкновения. Помню, как моё тело изменило траекторию полета и направилось на бетонные заграждения. А дальше вспыхнул яркий свет, даже ярче, чем свет фар, и стало больно. Очень-очень больно. От этой отчаянной боли я потеряла способность двигаться, словно у меня не было больше тела, вместо него была сплошная боль. Но сознание и зрение постепенно возвращались ко мне. Я поняла, что лежу на земле. Щека моя плотно впечаталась в шершавую поверхность дорожного покрытия. Немного в стороне стоял автомобиль, водительская дверь была распахнута. Кто-то суетился. Но я не обращала внимания, что происходит здесь и сейчас, вокруг меня. Свет фар падал как раз на то место, где я столкнулась с тем… Но там уже никого не было)…

– Почти полгода прошло, а я постоянно думаю об этом, – рассеянно вытирая полотенцем стеклянный бокал, я стояла у окна и опять разговаривала сама с собой. Последнее время для меня это стало нормой. Я часто замыкалась в себе. Я так и не смогла рассказать никому, что же на самом деле случилось тем вечером.

Наконец, оцепенение прошло, вынырнув из мыслей, как из мутной воды, я глубоко вздохнула. Затем вспомнив, что нужно торопиться, поставила бокал и прошествовала в большую комнату, выполняющую роль гостиной в квартире. Потянувшись, схватила с поверхности стола телефон.

– Всего полчаса осталось. Я не успею!

И как раз в этот момент раздался звонок. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, проковыляла по коридору.

– Стоит успокоиться, – прошептала я и распахнула дверь.

От неожиданности слова приветствия застыли на губах, когда я буквально уперлась лицом в огромный букет разноцветных бутонов.

– С днем рожденья тебя! – из-за букета раздался голос Виктора.

– Сшпасшибо. – пытаясь отпихнуть от лица благоухающие цветы, поблагодарила я.

Но делать было нечего, и я все же обхватила букет обеими руками. Реально, он был таким огромным, что за ним, наверное, можно было разглядеть только мои ноги, от колен и ниже. Такой букет на ножках.

Пока я сражалась с букетищем, Виктор вошел в коридор и снял пальто.

– Милая, как прошел день, – вопросы Виктор задавал с повествовательной интонацией и не делал пауз между предложениями, так что ответить на них не представлялось возможным, если он того не хотел. – Как здорово, я смотрю ты уже накрыла на стол. Я так голоден. И налей мне, пожалуйста, чая. Замерз очень. – произнося эту тираду, Виктор уже успел уютно устроиться в мягком кресле и теперь рассматривал все, что было на столе. Но я нисколько не была удивлена или как-то обижена происходящим. Это было обычное дело. Я спокойно поставила цветы в напольную вазу и теперь, прошаркав по коридору мягкими тапочками, заливала кипятком чайную заварку. Я знала, что можно не отвечать на задаваемые мимоходом вопросы, но и в себя уходить тоже не стоит. Виктор может заметить и начнет допытываться – что не так, а это выльется в очередную ссору. Растянув губы в приветливой улыбке, присела напротив Виктора.

– Так во сколько она должна прийти? – теперь это был вопрос, на который нужно ответить.

– К восьми, – ответила и посмотрела на часы.

Еще пятнадцать минут.

– А мы сегодня получили новый заказ. Правда, не такой крупный, как хотелось бы. Нужно будет отреставрировать зал в особняке одного депутата, это под Ростовом. Мне придется уехать на следующей неделе на несколько дней. Необходимо оценить работу. Я думаю, непосредственного моего участия не потребуется. Вернусь быстро.

Во время монолога Виктор ухитрялся еще и есть. А вот у меня аппетита не было. Впрочем, это было обычно для меня в последнее время. Я вновь посмотрела на часы. Еще десять минут. Вернувшись взглядом к Виктору, я почти вздрогнула. Он смотрел на меня и молчал. Накрыло чувство апатии, я вздохнула. Определенно вечер пошел насмарку.

– Так чем ты занималась весь день?

– Готовила.

– На счет работы думала? – Виктор отложил ложку и откинулся на спинку кресла.

– Думала, – снова выдохнув, почувствовала, как знакомая волна удушья из груди поднимается к горлу.

– И? – Виктор поднял одну бровь.

– Я не хочу работать в твоей фирме, – медленно произнесла я, упрямо сдвинув брови.

– Почему? Почему ты такая бестолковая? Человек должен постоянно развиваться. Вот чего ты ждешь, сидя дома? Старости своей? Дождешься…

И Виктор пустился в бесконечные рассуждения о том, каким должен быть человек, чего он должен хотеть, к чему стремиться. И как-то так получалось из всего сказанного, что я как бы и не человек вовсе, а овощ какой-то.

– Вот что было такого на твоей прошлой работе, чего нет у меня в офисе?

Я обреченно пожала плечами:

– Я люблю фотографировать. (И еще там не было тебя.)

– Так стань профессиональным фотографом. Займись этим вплотную. Фотографировать на документы и распечатывать принесенные фото – это не серьезно, – весьма довольный собой Виктор потянулся за чашкой с чаем.

«Главное не ввязываться,» – напомнила сама себе и с хладнокровной улыбкой подала ему кусок торта.

– Да, определенно ты прав. Я подумаю над этим. (Только остановись, пожалуйста. На сегодня с меня уже хватит.)

И тут прозвенел спасительный звонок. Улыбнувшись, я поднялась и поспешила к двери. Хотя на секунду меня все же притормозила мысль, не слишком ли искренне я радуюсь приходу подруги, но отогнав её, решила, что могу позволить себе быть самой собой в свой день рождения.

– Привет! – из-за открытой двери раздался громогласный голос Маргариты.

– Привет! – я порывисто обняла подругу.

– С днем рождения! – Рита протянула небольшой подарочный пакет. – Мы так давно не виделись, и ведь не звонишь совсем.

Я мгновенно почувствовала вину за то, что бросила подругу.

– Ну, ладно, как вы тут поживаете?

Из комнаты появился Виктор.

– Привет, – на лице его была дежурная улыбка. – А мы тут замечательно поживаем. Ну, что ты, Анна, почему держишь гостью у порога? Проходите скорее.

Вечер обещал быть долгим. Мой оптимизм таял на глазах, но я все же решила держаться во что бы то ни стало.

– Как ты себя чувствуешь? – Ритка, смутившись, кинула в мою сторону взгляд.

Все понятно, ведь я ей так толком ничего и не рассказала, а мой внешний вид, сгорбленной и худющей, оставлял желать лучшего. Наверняка, подруга не знает, о чем вообще стоит говорить, а о чем нет.

– Нормально. Два месяца прошло, шрам уже затянулся, – я отхлебнула горячего чая и постаралась выглядеть как можно непринужденнее.

– Правда? Хорошо. Я за тебя рада. И ты здорово выглядишь. Такая стройная.

Виктор усмехнулся.

– Ну, это благодаря утягивающему белью. Ты ведь сейчас в нем? А так у нас такой приличный пузанчик образовался, ну, на фоне отсутствующей груди.

Подруга ошарашенно взглянула на улыбающегося мужчину. Она промолчала, но взгляд её говорил сам за себя – не стоит говорить такое при посторонних. Как-то это не красиво.

И я вроде бы не была удивлена таким поведением Виктора. Это было нормально. Но что-то щелкнуло внутри, словно в большую кучу чего-то нехорошего упала еще одна бяка. И теперь стало как-то особенно все равно. А я из своего опыта знала, что, когда становится вот так особенно все равно, стоит готовиться к колоссальному выбросу этой бяки наружу.

Поговорить с подругой по нормальному мне так и не удалось. В десять часов Виктор деликатно дал понять, что пора бы и заканчивать это празднество. Рита поторопилась уйти.

Закрыв за подругой дверь, вернулась на кухню и молча пнула ногой стоящую у стены вазу с букетом.

Звон разбитого стекла. Вода, растекающаяся лужей по полу. Лепестки роз под моими ногами. Виктор ничего не сказал. Он вообще никогда не повышал голос и не участвовал в наших ссорах. Он всегда молча ждал, когда я остыну, а потом продолжал гнуть свое.

Стоя в зеленой пижаме босиком на голом полу ярко освещенной кухни, я вот уже не первую минуту размешивала свой слегка подостывший чай. Неожиданно сзади меня обнял Виктор. Зарывшись носом в волосы, он прошептал:

– Малыш, зачем тебе кто-то, когда у тебя есть я?

И сразу вспомнился вопрос Ритки:

– Почему ты не уйдёшь от него? Ведь мучаешься же.

И мое растерянное:

– Люблю потому что.

Глава 4

{Пару недель спустя.}

Чувство надвигающейся катастрофы переполняло и не позволяло остановиться и поразмыслить. Я ходила из угла в угол комнаты. Двери лоджии были распахнуты настежь. Ветер непрерывно трепал занавеску. На улице шел дождь.

В очередной раз преодолев небольшое расстояние от стены до стены, остановилась. Мое лицо перекосила гримаса отвращения. Дернув головой, попыталась отогнать навязчивую мысль, без конца возникающую из ниоткуда и заставляющую метаться.

– И Виктора, как назло, нет… Я бы и ему сейчас была рада.

Вот уже как три дня Виктор уехал по работе в Ростов. По началу его отъезд вызвал чувство облегчения, но затем одиночество притащило за собой смутное беспокойство, которое с каждым днем усиливалось, вытягивая странные мысли из самых глубин моего сознания.

– Я словно завернута в полиэтилен и мне абсолютно нечем дышать. Задыхаюсь.

Упала на колени. Меня душил приступ паники.

– Опасность… – прозвучало где-то внутри меня. Я дернулась, а потом замерла, прислушиваясь.

– Опасность… – повторилось уже отчетливее. Стало откровенно жутко, поэтому я резко вскочила и, схватив куртку, выбежала в едва освещенный коридор, хлопнув входной дверью. Спуск по лестнице не занял и минуты.

Распахнув дверь подъезда, вырвалась из душных объятий серого здания. В лицо ударили капли дождя. Серое небо над городом обещало скорое наступление сумерек. Вокруг не было ни души. Натянув на голову капюшон, зашагала прочь от дома. Особо осмысленными мои действия вряд ли можно было назвать. Не разбирая дороги, шла куда-то, ведомая лишь желанием убежать от этого смутного ощущения надвигающейся катастрофы, которое, ворвавшись в мое сознание из ниоткуда, теперь стремительно набирало обороты. В моей голове постоянно рождались новые странные мысли и образы. Чья-то паника, чей-то страх. Я вдруг поняла, что помимо меня в моем сознании есть кто-то еще, и голос этого существа становится все отчетливее. Мне уже казалось, что стоит только открыть рот и крик вырвется наружу.

Зажала рот руками. Остановилась и огляделась. Вокруг не было ни людей, ни домов. Городской пейзаж исчез. Я стояла на краю обрыва. Позади плотной стеной возвышались деревья, а впереди и внизу бурлила река. Везде, насколько хватало глаз, виднелись макушки деревьев и небо над ними. Первые минуты недоумения прошли, и до меня медленно дошло, что это загородный парк.

– Да, я уже была здесь. Но тогда было достаточно солнечно. Было лето, – воспоминания о солнце померкли, смялись и почернели. Там в этой куче мусора, снова зашевелилось нечто. Сознание не выдержало натиска.

– Что ты от меня хочешь?! – крик утонул в порыве ветра. Я все-таки заплакала.

Что же происходит? Откуда это ощущение чьего-то присутствия в моем сознании?

Схватив себя за волосы, сгорбилась, затем села на корточки.

– Опасность, опасность!!! Ты твердишь мне это. Постоянно. Одно и то же. Но что это значит? Кто ты? – снова рыдания прервали поток слов, переполненных отчаянием.

– Господи, сколько это может продолжаться? Моя жизнь разваливается на части. Я что, схожу с ума?! Блин. Блин. И все это он, этот чертов придурок! Графическая задница! Ты мне всю жизнь искалечил!!! – я вскочила на ноги и остервенело уставилась в небо.

– Да, пускай моя жизнь ничего особенного из себя не представляла. Но это была нормальная жизнь. Без этих вот голосов в голове! – наклонилась и, схватив первый попавшийся камень, запустила его в небо.

Описав небольшую пологую дугу, камень шлепнулся в воду. Я растерянно смотрела на разбегающиеся по воде круги.

– Вот и я так же шлепнулась тогда. И ведь рассказать никому не могу. Точно в дурку отправят, – я снова села на корточки, закрыв лицо руками, прошептала: – Меня едва не убил нарисованный мной же персонаж, а теперь я начала слышать голоса в своей голове, – вслед за сказанными словами вырвался истерический смешок: – И Виктор – чертов собственник! Ну, почему у меня в жизни нет такого человека, с которым я могла бы поделиться абсолютно всем?!

Уставившись в сумеречную даль с видом – я поняла что-то важное – выдохнула в морозный воздух клубы пара. На самом деле не понимала ровным счетом ничего.

Изрядно похолодало. И недавно пролившийся первый весенний дождь превращался в лед.

– Опасность… – протяжное завывание в моей голове вновь напомнило о себе.

– Да. Ну, поняла я. Опасность. И я одна. Что же мне со всем этим делать? – мои губы растянулись в неконтролируемой улыбке, а веко на правом глазу непроизвольно дернулось.

– Опасность… – веко дернулось еще раз. Я снова хихикнула, только громче.

– Вот так и сходят с ума. С этим нужно что-то делать, – повернувшись спиной к волнующимся водам реки, я зашагала в сторону темнеющих стволов деревьев. Где-то там должна была быть тропинка. И странное дело, чем глубже я заходила в парк, тем отчетливее становился голос в моей голове.

– Опасность… душе грозит… – разобрала я.

– Чьей? Моей? – я ускорила шаг. В темноте было жутко. Голоса, звучащие в голове, лишь усугубляли эту навеваемую ночным парком жуть.

– Опасность… душе грозит… разбуди… разбуди… разбуди…

– Прямо-таки хор оперный. Вас сколько там вообще?

Тем временем парк закончился. Впереди был освещенный тротуар и широкое шоссе. Машины сновали туда-сюда. Это немного успокоило мои расходившиеся нервы. Но впереди была темная пустая квартира – и эта перспектива абсолютно не радовала.

Но делать было нечего. Нужно было возвращаться.

Голоса притихли. Теперь слышен был лишь неясный шепот. Но и он сводил с ума.

Вернувшись в квартиру, включила везде свет. Заварила себе чая. В каждом темном углу мне мерещилось что-то. Нужно было отвлечься. Наклонившись, нажала на кнопку пуска компьютера, раздался мерный гул заработавшего процессора. Загорелся монитор. Сжав горячую чашку руками, спрятанными в рукава кофты, стала ждать полной загрузки компа. Наконец, на мониторе показалось приветствие. Потянулась к мышке, но рука моя дрогнула и замерла на полпути. На рабочем столе что-то изменилось. Я пригляделась. Каждая папка была переименована. Надписи гласили:

«Опасность. Душе грозит. Разбуди.»

Дернулась всем телом. Стул упал. И чашка с горячим чаем также полетела на пол. Кинувшись к полкам с книгами, схватила первую попавшуюся. Открыв её посередине, уставилась в написанный текст:

«Разбуди. Разбуди. Разбуди…»

И так было с каждой книгой. И вообще везде, где были надписи, вместо обычных слов, названий, теперь было только это – разбуди.

Я забилась в угол комнаты. Вокруг валялись разбросанные книги. Я замёрзла, так что зуб на зуб не попадал. Не понимая почему так холодно, завернулась в одеяло, стянутое с кровати.

– С этим определенно нужно что-то делать.

Вызванная мной же скорая приехала в течении обещанных пятнадцати минут. Женщина и мужчина, одетые в белые больничные халаты, с большим интересом воззрились на меня взлохмаченную и бледную, завернутую в одеяло.

– На что жалуетесь? – поинтересовалась докторша.

– Я слышу голоса, – выдала я, решив начать с самого важного.

Прибывшие переглянулись, а женщина продолжила спрашивать:

– Давно?

– Отчетливо – несколько часов, а если говорить про невнятный шепот – пару месяцев уже, – задумавшись ответила я.

– Препараты какие-нибудь принимаете?

– Нет, – отрицательно замотав, головой уверила я.

– Можете снять одеяло, мы вас осмотрим? – осторожно поинтересовалась докторша.

Я кивнула и, выбравшись из одеяла, прошла в комнату и положила его на кровать, сама села туда же.

Врач осмотрела мои руки, переглянулась с медбратом.

– Какие-нибудь серьезные травмы присутствовали в последние полгода – год?

– Да. Меня сбил автомобиль.

– Последствия?

– Металлический прут воткнулся в грудь, задел правое легкое. Операция прошла успешно. Но потом началось осложнение. Пришлось удалить обе груди.

Врач и медбрат снова переглянулись, а потом докторша сказала:

– Опасность… душе… грозит… разбуди…

И мир потемнел, а я провалилась в эту темноту.

Глава 5

Телефон зазвонил как-то совсем неожиданно. Мелодия звонка ворвалась в моё отупение и расколола тишину на мелкие осколки, которые осыпались со звоном, и мир очнулся от оцепенения. Женский голос, взволнованный и оттого постоянно срывающийся на высокие ноты, продолжал вещать о событии, которое до сих пор не могло вместиться в мой разум – произошел первый контакт с инопланетными существами. Все наши сомнения по поводу того, одни мы во Вселенной или нет, были перечеркнуты сегодня ровно в 10:00. В небе над столицей появился неопознанный летающий объект. Как выяснилось позже – космический корабль инопланетян. А сейчас я своими глазами смотрела на то, как спускается трап, открывается люк и появляются они…

– Боже, они прекрасны… это эльфы?! – выдохнул женский голос за кадром, и в комнате повисла гнетущая тишина. Я по инерции продолжала размешивать чай в чашке, чай из которой, кажется, лился на мои ноги, прямо в тапки.

– Военные окружили корабль. Вот появляется первый посланник, выступающий от лица всего человечества – Павел Козловский – международный дипломат с тридцатилетним стажем работы. И нам остается, затаив дыхание, надеяться, что опыта Павла Козловского окажется достаточно для налаживания контакта с инопланетной расой.

Журналистка, вещающая за кадром, шумно выдохнула, и я последовала ее примеру. Показалось, что я вообще какое-то время просто не дышала. Сейчас не мог не радовать тот факт, что я вот уже несколько недель принимаю транквилизатор, прописанный моим личным психотерапевтом. В груди резануло, но как-то отдаленно так, что я даже не обратила на уже привычную боль и десятой части внимания, мои глаза рассматривали группу пришельцев, что прошли по импровизированному коридору, огороженному запакованными в бронежилеты и каски военными. Инопланетные гости же напротив выглядели весьма легко одетыми. Ни видимого оружия, ни защиты. Высокие широкоплечие, затянутые в некое подобие земной военной формы. Длинные волосы, раскосые темные глаза на треугольных скуластых лицах и острые уши.

– Вот… – журналистка замялась, подбирая слова, – представители инопланетной расы вплотную подошли к нашему делегату. Павел Козловский протягивает руку. Как же оценят этот жест пришельцы? Пришли ли они с миром? Я думаю, вся планета сейчас замерла в ожидании ответа. И, да, один из инопланетян протягивает Павлу Анатольевичу свою впечатляющих размеров кисть. Долгое рукопожатие. Стороны обмениваются репликами. Неужели пришельцы понимают наш язык? Видимо, они все же пришли с миром. Хотя загадывать рано, но, думаю, мы обрели инопланетных друзей. Человечество более не одиноко во Вселенной…

Телефон снова упрямо зазвонил и, завибрировав, подъехал к краю стола, угрожая последовать вслед за пролитым чаем. Не отрываясь от экрана телевизора, на котором инопланетная делегация проследовала в сопровождении Павла Козловского и группы военных до тонированного крупногабаритного автомобиля, наверное, еще и бронированного. Авто своим внешним видом немного напоминало танк. Я подняла трубку и, нажав на кнопку вызова, бесцветным голосом прошептала «алло» как раз в тот момент, когда пришельцы скрылись в бронированном микроавтобусе и за ними закрылась дверь.

– Ты это видишь?! – трубка разразилась визгливым голосом подруги. – Это правда? По всем каналам транслируют. На развод не похоже… – Ритка на секунду замолчала, но всего лишь на секунду. – Они шикарны. Я знала, что не зря у меня с личной жизнью все так глухо и печально. Дождалась своего принца.

– Кого именно из них? – оторвавшись наконец от экрана, на котором бледная журналистка пыталась справиться со своими эмоциями и обойти наконец космический корабль по периметру, не спотыкаясь и не забывая текст на каждом шагу.

– Да любого. Они идеальны. Интересно, у них женщины есть? Может дефицит? Я согласна лететь к ним хоть сейчас и исправить эту вселенскую несправедливость.

– Может это и были женщины? – сбросив мокрые тапки и туго соображая куда идти за половой тряпкой, предположила я. На том конце повисла долгая пыхтящая пауза.

– Ну, нет. Это будет слишком печально. Не для того мы наконец встретили своих собратьев по разуму, чтобы вот так жестоко обломаться, – умозаключила подруга.

– Хорошо. Если даже и так, то как же твой Александер? – я скопировала Риткину привычку коверкать имя своего единственного, судьбой нареченного, как утверждала она. Параллельно нашла тряпку за стиралкой, подцепила пальцами ноги и поплелась обратно, волоча за собой находку, на кухню к подсыхающей липкой луже сладкого чая.

– Сволочь он последняя, – выдала Ритка, а я только кивнула, подтверждая ее слова. Я давно это знала, со стороны видно было невооруженным глазом, а вот подруга вслух впервые признала. Первая ощутимая польза от явления инопланетян. Надеюсь, не последняя. – Ладно. Надо матери еще позвонить. Не знаю, как они там в Москве… лишь бы вся эта история в беспорядки не вылилась. Ты, Ань, как вообще?

– Нормально, – даже не соврала, и это было действительно печально, что вот такое мое состояние уже стало нормальным. Наклоняться было мучительно больно, шевелить руками – неприятно, кожа на груди натягивалась и приносила за собой целый шлейф разнообразных ощущений. Так что наступив ногой на тряпку, пыталась вытереть лужу, не задействовав свою верхнюю половину туловища.

– А Виктор где? Не в командировке? Может тебе помощь нужна? – осторожно поинтересовалась подруга и замолчала. Наверняка накручивает сейчас волосы на палец, привычка такая, когда волнуется, дергает себя за волосы, да так, что выдирает пучками.

– Нет. Правда все нормально. Виктор в офисе. Вечером придет, – поспешила успокоить подругу.

– Ладно, Ань, если что – звони, – попросила Ритка, а потом восторженно добавила. – В голове не укладывается, да?! Пришельцы! – и, хрюкнув, повесила трубку.

Да. Не укладывается. Я взглянула на экран телевизора, там на огромном мониторе в телевизионной студии какой-то передачи повторяли кадры записи первого появления пришельцев. Лысоватый дяденька в очках и в клетчатом пиджаке сбивчиво и невнятно отвечал на вопросы молодой девушки – ведущей передачи:

– … это событие мирового масштаба, которое несомненно отразиться на жизни всего человечества. Прокопий Петрович, вы, как доктор биологических наук и заведующий кафедрой психофизиологии, попробуете предположить, что же нам ждать от этой встречи? Может дадите нашим телезрителям несколько рекомендаций на счет поведения при встрече с пришельцем? Ведь это уже часть нашей реальности – встретить инопланетянина на улицах своего родного города, – девушка ослепительно улыбнулась, слишком рьяно поправляя и без того идеальную прическу.

Прокопий Петрович промокнул капли пота, выступившие на широком лбу, скомканным в руке платком и, в очередной раз поправив съехавшие на нос тяжелые очки, неуверенно промямлил:

– Я думаю, все же рано говорить о свободно разгуливающих по улицам нашего города представителях инопланетной расы. Еще не известна цель их визита. Думаю, не ошибусь, если скажу, что в технологическом плане пришельцы давно обогнали нас. И их спокойное и уверенное поведение в толпе вооруженных солдат говорит не в нашу пользу. Видимо, пришельцы не считают наше оружие достаточной угрозой, чтобы нервничать по этому поводу. Это пугает и заставляет задуматься.

– Но, а что вы можете сказать касательно их внешности? – прервала профессора ведущая.

– Их облик по странному стечению обстоятельств попадает под понятия красоты человечества. Космические эльфы, так их, кажется, уже успели окрестить на просторах интернета. Думаю, у земных мужчин появилась серьезная конкуренция. И перевес не в нашу сторону, – добавил профессор, поправляя редкие волосы на блестящей от пота лысине. Ведущая нервно хихикнула, но вовремя одумалась и попыталась сменить направление разговора.

Я взяла пульт и выключила звук, прислушиваясь к своему гулко барабанящему в груди сердцу. За окном было пасмурно и лил дождь. И, казалось бы, вот он мир, такой обычный, но уже совсем другой.

День прошел в каком-то вязком отупении. По всем каналам без конца мусолили новость, выстраивая предположения. И по поводу первого контакта высказались уже буквально все мало-мальски известные люди – звезды шоу бизнеса, политики, писатели, блогеры. Но закрытые переговоры с пришельцами все еще продолжались, так что ожидание результатов подогревало и без того взволнованную атмосферу, царящую в недоумевающем по поводу произошедшего обществе.

В дверь постучали. Оторвавшись от экрана телевизора, прошаркала к двери и, не спрашивая кто, открыла. Виктор недовольно скривился:

– Я же тебе говорил спрашивать, вдруг здесь маньяк какой или…

– Инопланетянин, – закончила за недовольного мужчину я.

– Именно, – не разделяя моего стремления повернуть ситуацию в шутку, серьезно подытожил Виктор.

– Ты что совсем не удивлен?

– Вполне себе ожидаемо. Это должно было когда-то произойти. Трудно представить, что в бесконечной Вселенной мы одни такие, разумом наделенные. Ладно. Накрой на стол. Есть хочу, – приказал Виктор и, сунув пакет с покупками мне в руки, скрылся в ванной.

Слышно было, как в ванну полилась вода.

Скривившись от неприятного ощущения в груди, опустила пакет на пол и протащила за собой до кухни. Там подняла его и положила на стол, открыла холодильник и, прикусив губу, стала перекладывать покупки в его прохладное нутро.

Вот, казалось бы, мир изменился, а в моей жизни все по-прежнему.

Странно, но по вечерам, когда возвращался Виктор, я словно впадала в транс, будто все, что меня терзало днем, отгораживала полупрозрачная пелена, и на первый план выдвигались мысли и эмоции мужчины, которого я, кажется, любила.

Делала все на автомате. Порезала хлеб, сложила в плетеную хлебницу, затем помыла и так же порезала овощи. Колбасу оставила напоследок, она сырокопченая, твердая, чтобы ее нарезать нужно приложить усилия. А любое усилие приносило боль.

Закончив с колбасой, замерла возле раковины, подставив дрожащие руки под прохладную струю воды. В голове неразборчивым фоном звучал, к сожалению, уже знакомый голос. Слова, как обычно, трудно было разобрать. Теперь этот шуршащий потрескивающий шепот не пугал меня и не вызывал приступы паники. Удивительно, насколько сильна эта способность человека ко всему привыкать и все со временем принимать, как само собой разумеющееся.

Дверь в ванную открылась. Я перекрыла воду. Вытерла мокрые руки о майку. Взяла со стола приготовленную заранее тарелку. Прихватила половник. Убрала крышку с кастрюли и налила в тарелку вчерашний суп.

Виктор с мокрыми темными волосами, в беспорядке раскиданными по высокому лбу, вошел на кухню, взял пульт от телевизора и включил звук.

– Дай Тритос – седьмая планета системы Аполо галактики Черный глаз – вот точный адрес наших неожиданно объявившихся соседей. Галактика Черный глаз или М64 удалена от Земли на 17 млн. световых лет и находится в созвездие Волосы Вероники. Сами себя гости называют тритосами. Представители внеземной расы утверждают, что пришли с миром и надеются на дружеские плодотворные отношения, которые пойдут на пользу каждой из сторон…

– Интересно, за сколько они смогли преодолеть путь от Дай Тритоса до Земли? – выключив звук, поинтересовался Виктор. – И что может дать человечество настолько технологически развитой расе?

– Может мы для них вкусненькое мяско? – поставив перед парнем тарелку с супом, предположила я и уселась на стул напротив.

– Думаешь, они бы стали себя утруждать налаживанием контакта с пищей? – криво улыбнулся Виктор.

– Ну, даже на Земле есть определенные народности, которым важно было ли испугано животное в момент смерти. Говорят, привкус страха портит мясо.

– Выпрямись.

– Что? – переспросила я, оторвавшись от телевизора.

– Выпрямись, – с нажимом повторил парень.

– Мне больно, – ответила я.

– Ты действительно не понимаешь? Сейчас, пока шрамы еще не загрубели, нужно приучать тело к правильному положению. Иначе так все и зарастет в скрюченном состоянии. А что насчет упражнений? Занималась сегодня?

Я кивнула, чувствуя горький привкус во рту.

– Точно занималась или для галочки помахала руками и успокоилась? – с прищуром и покровительственной улыбкой уточнил парень.

– Да занималась я, – упрямо повторила я, стараясь сохранить дружелюбие в голосе.

– Умница. А что хмуришься? – уже окончательно развеселившись, усмехнулся Виктор. – Никто в здравом уме тебя сейчас не назовет красивой. Придется приложить усилия, чтобы исправить сложившееся положение. Врач сказал, что пластика груди в самом оптимистичном варианте развития событий возможна минимум через год. А до того времени нужно успеть восстановиться и заложить основу хорошей осанки. Какой размер будем делать? – задумчиво рассматривая мою плоскую грудь, спросил парень.

– Не хочу об этом думать, – тихо, пытаясь справиться с отвращением, которое, снова оставляя холод в сердце, перерастало в безразличие.

– Вот и поговорили. Ты совсем не следишь за собой. То, что у тебя теперь нет груди, не дает тебе морального права огрызаться, – раздраженно бросил Виктор и, кинув на меня предельно осуждающий взгляд, встал из-за стола и вышел из комнаты.

Я подобрала брошенный на стол пульт и прибавила звук.

– …правительство подтвердило мирный настрой прибывших. На ближайший месяц запланированы встречи с посланниками, чтобы обсудить общие вопросы по положениям составленного договора о сближении рас. Уже известен список технологий, которыми готовы поделиться гости. В их числе генератор антикантокоугуальной энергии, который делает реальным такие фантастические явления как телепортация, левитация и телепатия. Все это немного смахивает на сказку. Но нам предстоит узнать, насколько сказанное выше применимо к реалиям нашей жизни. С вами был специальный корреспондент первого канала Савкин Павел Анатольевич. Спокойного вам вечера, друзья. И ложась спать, не забывайте, будущее уже наступило.

Экран телевизора погас. Я отложила пульт и, поднявшись, принялась убирать со стола. Ощущение того, что в моей жизни чего-то отчаянно не хватает, снова вернулось и притащило за собой тихий раздражающий шепот.

Человечество не одиноко во Вселенной.

Я криво улыбнулась своим мыслям. Человечество – нет, а вот я, кажется, да.

Глава 6

– Как долетела? – спросила я, наблюдая за тем, как подруга снимает свои ботинки и поправляет взъерошенные волосы.

Она подняла руки и показала мне металлические тонкие браслеты, светящиеся тусклым золотым светом на ее запястьях.

– Кто бы мог подумать?! Всего пару недель назад я мечтала о 7 айфоне и не могла его себе позволить даже во сне, а тут инопланетные технологии – творят невообразимые вещи и доступны за сущие копейки.

Ритка соединила запястья, браслеты засветились темно красным, а девушка поднялась в воздух и зависла в паре десятках сантиметров над полом.

– До сих пор не могу осознать, что это все действительно происходит.

Ритка приземлилась и, приобняв меня, отстранилась и внимательно посмотрела в глаза:

– Точно не хочешь попробовать?

– Нет, – ответила я, мотнув головой. – Я хожу-то с трудом, а ты хочешь заставить меня летать.

– Все еще болит? – сдвинув брови и как будто извиняясь, прошептала подруга.

– Местами, – криво усмехнулась я. – Проходи. Чай попьем с тортиком.

– Медовый? – с придыханием поинтересовалась Ритка.

– Да, – ответила я. Мир меняется, а вот пристрастия моей лучшей подруги непоколебимы.

Усевшись за стол, девушка заправила за уши светлые отливающие золотом волосы и, уставившись на меня чересчур синими глазищами, поведала.

– Я купила билет на фестиваль.

– Сближения культур? – уточнила я, открыв холодильник и раздумывая, как, не потревожив шрама, дотянуться до тортика. Фестиваль был инициирован правительством для того, чтобы земляне познакомились с культурой тритосов, ну и как-то свыклись с той мыслью, что мы более не одни ни только во Вселенной, но и на нашей планете.

Я ойкнула, когда подруга оказалась рядом и, бережно отодвинув меня от холодильника, наклонилась и, переставив мешающую кастрюлю с супом, достала наконец обещанное лакомство.

– Одна поедешь? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как довольная девушка открывает упаковку и втягивает носом медовый аромат торта.

– Да, конечно. С Сашкой мы расстались. Не могу себе позволить быть занятой, когда вокруг такие красавцы будут расхаживать, – подруга сглотнула слюну, и вот я сильно засомневалась, что это реакция на аппетитный тортик.

– А вы с Виктором? – усадив меня на стул и взяв на себя инициативу по завариванию чая и нарезанию угощения, спросила Ритка.

– Он работает, – ответила я, наблюдая за проворными движениями девушки.

– Он постоянно работает. Мог и выходной взять, развеялись бы. Ты когда последний раз из дома выходила? – поинтересовалась подруга, поставив передо мной чашку с парящим свежезаваренным чаем.

Я неопределённо пожала плечами, припоминая:

– Недели три назад, когда вызывала скорую во время ночного приступа.

– А по нормальному? – воскликнула подруга, возмущенно раздув ноздри. – Давай, допивай чай и пойдем.

– Куда? – насторожившись, переспросила я.

– Дышать свежим воздухом и параллельно возвращать тебя в социум.

Подруга допила чай и уже суетилась в комнате, по-хозяйски роясь в моих вещах. Вскоре из кучи одежды были выужены футболка и джинсы. Ритка помогла мне одеться, пропуская мимо ушей все мои вялые протесты.

– Заплести или так пойдешь? – задумчиво поинтересовалась девушка, придирчиво разглядывая меня с ног до головы. – Давай сделаем тебе косу французскую, как раз подойдёт. – решила она, уверенно направившись ко мне с расческой наперевес.

Через пять минут Ритка довольно разглядывала плоды труда своего, поправляя выбившиеся локоны, а я с сомнением смотрела на ссутулившуюся себя. Повязка, прикрывающая шрамы и защищающая их от натирания об одежду, топорщилась на плоской груди.

Проследив за моим взглядом, подруга отдернула мою футболку и уверенно заявила:

– Это тебе заметно, а посторонние даже внимания не обратят. Ань, все будет хорошо. Сейчас выйдешь и вспомнишь, что там и вполовину не так страшно, как ты себе надумала. Погуляем, развеемся. А потом, глядишь, и на фестиваль вместе смотаемся, – улыбнувшись и подмигнув мрачной мне, заявила Ритка.

На улице и впрямь было не так страшно. Просто непривычно. Улицы были пустыми, мало кто передвигался по тротуарам. Большинство парили в воздухе, на высоте 10 метров и выше. И, если не задирать голову, казалось, что город вымер и остались только мы с Риткой и собаки, роющиеся в помойках. На рекламных щитах красовалась пестрая реклама будущего фестиваля. Открытие фестиваля было запланировано на 2 июня. А потом три дня безудержного космического веселья и новых технологий, которые раздвинут границы реальности…

«Куда уж шире…» – но вслух я этого не сказала. Не хотелось портить настроение подруги. Шум в голове усиливался по мере того, как мы отдалялись от многоэтажек и приближались к парку. Я притормозила и, сославшись на боль в груди, попросила подругу вернуться назад. Не хотелось повторять тот незабываемый опыт с хождением в парк.

В остальном все прошло нормально. Хотя по возвращению домой нас встретил недовольный Виктор. Он кивнул смутившейся Ритке, которая тут же поспешила уйти, но на прощание чмокнула меня в щеку и, подмигнув, пообещала, что все обязательно наладится.

Оставшись наедине с парнем, я вздохнула и, присев на край тумбочки, спиной прислонилась к зеркалу. В груди горело, а шепот в голове не затихал.

– В следующий раз потрудись вернуться к моему приходу, – недовольное откуда-то из зала.

Конечно.

– Голодный?

– А ты как думаешь?

– Подожди минутку. Сейчас разогрею.

– Что ей вообще надо? У вас даже общих тем не осталось. Ты сидишь дома. Неужели ей с тобой интересно? – искренне удивляясь, спросил Виктор, материализовавшийся за моей спиной.

– Ну, мы как бы дружим, – ответила я, стараясь слишком не углубляться в смысл сказанного парнем.

– Основа хорошей дружбы – взаимная выгода.

– В твоем мире, – ответила я, доставая тарелку с нарезанной колбасой.

– То есть у калек есть какой-то свой мир, в котором они живут? – едкий голос за моей спиной заставил меня дернуться и застыть в полусогнутом положении.

И через секунду:

– Ну, ладно, котенок, извини. Просто я говорю, что у этой Ритки есть какой-то скрытый мотив приходить к тебе. Может, она хочет меня у тебя увести, а ты тут ушами хлопаешь и про дружбу лопочешь.

– И правда, сокровище такое, – не удержавшись, съязвила я.

– Конечно. Ты подумай, – пропустив сарказм мимо ушей, улыбнувшись, посоветовал Виктор.

А я в который раз всерьез задумалась, почему я это терплю. Потому что люблю? Или потому что просто завишу от этого придурка?

Глава 7

– Вот, – Виктор положил на стол красную плоскую коробочку.

– Что это? – спросила я, взяв в руки и всматриваясь в незнакомые символы на упаковке.

– Деган, – загадочно улыбнувшись, ответил Виктор.

– Волшебная таблетка? – Переспросила я, искренне удивившись. Таблетка, предлагаемая пришельцами в качестве решения любой проблемы, отклонения, болезни, существующей в твоем организме. Чудо-таблетка совсем недавно поступила в продажу, но спрос на нее был настолько высоким, что ее почти невозможно было достать.

– Она для тебя, – обняв меня со спины за талию и прижав к себе, прошептал Виктор.

– Ты им настолько доверяешь? – сжав упаковку и нахмурившись, переспросила я.

– А разве у нас есть причины им не доверять? Таблетка протестирована и одобрена министерством здравоохранения. Правительство дало добро на ее продажу. По всей Земле люди, выпившие таблетку, отращивают себе утерянные когда-то конечности. Излечивается рак и СПИД на любой стадии. Даже врожденные недуги, вызванные сбоем в генном коде, исправляются.

– У меня нехорошее предчувствие, – вернув обратно на стол упаковку с таблеткой, прошептала я.

Парень тут же разомкнул объятья и отстранился.

– Конечно, я теперь должен жить с калекой, которая не хочет принимать таблетку, только из-за плохого предчувствия.

– Не хочешь – не живи.

– Анна, все не так просто, как ты себе представляешь. Отношения – это труд. Без упорства и желания ничего не выйдет. Бросить тебя ради чего? Чтобы начать с другой и снова споткнуться на первом же конфликте? Ты уже знаешь мой характер. Я не хочу проходить вновь все тоже самое. Выпей таблетку, и конфликт будет исчерпан. Тем более что я уже выпил.

– Ты принял чудо-таблетку? – я не удержалась от восклицания и сейчас во все глаза смотрела на мужчину, стоящего передо мной.

– Да. А что, нельзя? – криво усмехнувшись, спросил он.

– Но зачем тебе? – искренне не понимая, спросила я.

– Для самосовершенствования. Мир меняется. Нужно ему соответствовать. Так что глотай. И хватит спорить, – устало произнес Виктор и вышел из комнаты.

Я молча смотрела ему вслед. Что-то внутри меня испуганно сжалось, а жар в груди стал почти нестерпим. Я опустилась на стул и рукой оттолкнула от себя маленькую красную упаковку с таблеткой. Та проехала по столешнице и свалилась на пол.

Все это очень плохо кончится. Я это знала, но не знала откуда.

Глава 8

– Виктор принял таблетку? – удивленно вскинув брови, переспросила Ритка.

Подруга только вчера вернулась с фестиваля, и ее кожу все еще покрывал тонкий красный мерцающий узор, состоящий из завитков и непонятных символов. Узор этот что-то смутно напомнил, и это воспоминание беспокойством отозвалось в моем сознании, но что-то конкретное понять мне так и не удалось.

– А ты? – с тревогой в голосе поинтересовалась девушка, накручивая на палец золотистый локон.

– Нет. Мне как-то не по душе эта идея, – честно ответила я и, привстав, попыталась занять более удобное положение в чересчур мягком кресле, но, потерпев неудачу, встала и заходила по комнате.

– А он предлагал тебе таблетку? – вкрадчиво поинтересовалась Ритка.

– Да. Она где-то на кухне.

– Можно посмотреть? – подскочив на диване, попросила девушка и блестящими умоляющими глазами уставилась на меня.

– Посмотри. Только я под стол не полезу. Так что доставай сама.

Ритка подскочила и бегом рванула в сторону кухни, я поплелась следом за ней. К тому моменту, когда я дошла до кухни, девушка уже стояла возле стола и разглядывала упаковку.

– Ты точно не хочешь ее выпить? – с сомнением в голосе переспросила подруга.

– Нет. И тебе не советую. Слишком это все быстро происходит. Думаю, стоит подождать и посмотреть, а не бросаться с головой в омут.

– Ну и правда, – согласилась Ритка и, бросив таблетку на стол, скривившись, схватилась за голову. – Ань, завари кофе, пожалуйста. Что-то голова раскалывается. Не спала трое суток. Наверное, совсем давление упало.

Я кивнула и, щелкнув кнопкой на электрическом чайнике, потянулась за банкой с молотым кофе.

– Ладно. Дай я сама, – воскликнула подруга и, оттеснив меня к стулу, стала хозяйничать на кухне.

Через пол часа Ритка ушла. А я вернулась на кухню и наткнулась взглядом на красную коробочку с таблеткой. Подумав, что нужно куда-то ее убрать, взяла упаковку в руки и с удивлением обнаружила, что она пустая.

«Могла бы и сказать», – обиженно пронеслось в голове. Я потянулась к телефону, но так и не позвонила подруге. Почему-то было неудобно и неприятно.

Глава 9

– Ты не понимаешь. Он всегда был слишком идеальным, – накручивая на длинный тонкий палец, заканчивающийся острым загнутым когтем, сияющий чистым золотом идеально уложенный локон, сообщила мне Ритка. Она стала выше меня на две головы и теперь смотрела сверху вниз, оценивая своими люминесцентно голубыми глазами. – Виктор, верный и заботливый. Сейчас таких уже и не встретишь. Как он заботится о тебе! И это несмотря на то, что тебя сейчас и женщиной-то трудно назвать. Не обижайся, Ань. Но это правда. Физическая неполноценность сейчас не оправдание. Она достойна лишь презрения.

Девушка выпятила вперед грудь пятого размера и обхватила руками осиную талию.

– Тебе ничто не мешает принять деган и избавиться от своего увечья, но ты думаешь, что умнее остальных. А по факту ты ограниченная, такая же, как и твое тело, – Ритка криво улыбнулась и провела кончиком языка по ровным белоснежным зубам с острыми аккуратными клыками, отчетливо выделяющимися на их фоне. – Так что я просто предупреждаю по-дружески, он уйдет от тебя, и в конце концов ты останешься одна. И я больше не стану делать вид, что мне безразличен Виктор. Раз ты отказываешься что-либо предпринимать, я займу твое место. Ты же не будешь спорить, что я сейчас подхожу ему гораздо больше, чем ты?

Я пришла в себя примерно минут через пять после того, как дверь за Риткой закрылась, оставив меня одну в звенящей пустоте квартиры.

Но вдруг за закрывшейся дверью раздался душераздирающий крик, и я кинулась к ручке. Повернув ее, распахнула дверь и застыла, пытаясь понять, что происходит. А картина была точь-в-точь из фильма ужасов. Окровавленные стены. Оторванная человеческая нога, все еще дергающаяся, валялась в паре метров от меня. Чуть дальше, над кровавым месивом, в котором с трудом можно было узнать человека, склонилось существо. Оно громко чавкало, отрывая куски от вздрагивающего тела.

Я сглотнула, пятясь обратно, но споткнулась и упала навзничь. Мое сознание, вопреки всему происходящему, продолжало отмечать какие-то мелкие детали и делало выводы. На ноге, что валялась сейчас на грязном полу лестничной площадки, была одета красная туфля – Риткина. На монстре, который рвал ее тело, висели остатки знакомого серого костюма, а через деформированную спину была перекинута лямка черной кожаной сумки. Я попыталась отползти в сторону. Я видела, но не хотела понимать.

– Виктор, – имя непроизвольно сорвалось с онемевших губ. Монстр, терзающий тело, замер, а потом медленно развернулся, принюхиваясь. С обезображенного лица на меня уставились темно-синие безумные, но все же знакомые глаза. Монстр вытер рукавом стекающую по подбородку густую кровь.

Я глухо вскрикнула, когда кусок плоти, бывший когда-то нижней частью лица Виктора, отвалился на пол, словно часть порванной резиновой маски, оголяя белую кость и искривленные острые зубы.

Виктор, опираясь на все четыре конечности, медленно направился в мою сторону. Я хотела кричать, но все тело свело спазмом, и я не могла не то что пошевелиться, но и вздохнуть. Только смотрела, как монстр медленно подходит все ближе.

Жар в груди полыхнул с такой силой, что я дернулась и, вынырнув из оцепенения, все-таки вскочила, но было уже слишком поздно. Монстр прыгнул в мою сторону и, размахнувшись, наотмашь ударил по моей голове. Мир рассыпался яркими искрами, а я рухнула в спасительную тьму. Обрадовавшись, что уж не почувствую боли, когда Виктор начнёт свою трапезу.