Дети Понедельника

Глава 12 Из дневника Лины

За стеклом ветер раскачивает голые ветки - вверх, вниз. Скользят тени, облака несутся по небу, задувает в щели между рамами. Зима. Она в своем праве сейчас, хотя уже март; она пришла всерьез и надолго. Расположилась по-хозяйски на заснеженных улицах, сугробами улеглась в лесу, свесилась сосульками с крыш домов. Принесла жгучий, синий холод.

Батареи, как всегда, греют паршиво. Плохо заклеенные окна совсем не держат тепло. Я поежилась, поплотнее завернулась в шерстяную кофту. Работать не хочется. Ну, разумеется, работы огромная гора. С самых праздников и по сию пору она никак не разгреблась. А ну ее совсем! Подождет, никуда не денется.

Я снова уставилась в окно.

Ничего интересного там не происходит. Неугомонный ветер, как мальчишка-хулиган, дергает ветви деревьев, гоняет по улице мусор, пристает к прохожим с непристойностями. Я смотрю, но не вижу. Вижу совсем другое. Серые глаза. Улыбка. Внимательный взгляд…

Я вспоминаю звук шагов. Поворот головы. Сильные руки. Так много всего, что можно вспомнить. Что хочется вспомнить. А еще больше хочется снова увидеть. Улыбнуться навстречу. Сказать: "Привет", глядя в эти глаза. Увидеть в них ответную улыбку. Свое отражение. Ох, знать бы, как я в них отражаюсь, в этих глазах. Какой он видит меня? И видит ли меня?

Я отвела взгляд от окна. Ничего там нет, за этим окном. Ничего, на что стоило бы смотреть. Уж лучше заняться чем-нибудь полезным. Упорядоченным. Строгим и равнодушным ко всему. Расписание. Да, это мысль! Ровные ряды черненьких буковок, правильная скучная таблица. Это поможет отвлечься от саднящих, тоскливых мыслей. Вопросов, на которые я не знаю ответов. Он - знает. Единственный на свете человек, который знает. И единственный, кого я никогда не смогу спросить…

Ну, все, хватит меланхолии! Работа, работа и еще раз работа, вот так! Никаких охов и вздохов!… Черт, да гори оно все пламенем! Хоть синим, хоть зеленым! Хоть вообще фиолетовым! В субботу я туда поеду… Я даже зажмурилась от сознания собственной решимости. Когда на меня накатывает такое настроение, я действительно начинаю верить, что горы смогу свернуть, не слушая никого, даже самое себя. Глупость? Пусть так! Пусть навязчивость, да что угодно - пусть! Я хочу его видеть, не могу больше - так далеко…

Мобильник, как всегда, запиликал некстати. Господи, опять какой-нибудь препод, напился, простудился, обморозился, мается с перепою, да мало ли что еще. И настоятельно просит перенести занятия, прямо сейчас. Я, не глядя, нажала кнопочку:

- Слушаю Вас!

- Привет! Как дела? - голос, который я никак не ожидала услышать. Тот, Который…

- Неплохо. Вот только погода не радует, - ой, мамочки, что я несу, ОН позвонил МНЕ, а я про погоду, как будто больше не о чем!

- Да, погода скверная. Наверное, в субботу ждать тебя не стоит? Холодно.

- Ну, почему же. Я как раз к вам собиралась. Расписание передать и вообще, - стараюсь говорить спокойно и чуть небрежно, а сердце дрожит, как заячий хвост.

- Приезжай, у нас опять намечается аврал. А все потому, что некоторые бессовестные люди, не будем указывать пальцем, опять поставили на тестирование сразу шесть групп!

И смех звенит, как два весенних ручейка. Словно солнечный луч коснулся лица, согрел сердце и душу порадовал. И оказалось, что все не так уж плохо. Ну, и пусть мороз - зимой по-другому и быть не должно. Тучи? Глупости, кто обращает внимание на такие мелочи? Куча работы? Да когда ее было мало?! Так всегда было, есть и будет: нервы, злость, сверхурочные, за которые не платят, бессонные ночи. Мелочи, не стоящие внимания, если рядом ты. Ты рядом - и светит солнце, и снег сияет радугой, и воздух пьянит, и прекрасна жизнь. И тепло. И ты - рядом.

Суббота. Два дня прошло, и я отправилась в бункер, такой далекий, но такой знакомый и близкий. Вот и тропинка, ведущая к заветной двери. Не понимаю, почему так дрожат руки и подкашиваются коленки, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди - бьется так быстро и сильно. Не понимаю, осталось всего несколько шагов, а я иду все медленней - боюсь. Это так больно - быть отвергнутой, ненужной, лишней… Боюсь быть такой. Боюсь - откажет, отвернется, посмеется за моей спиной… Делаю глубокий вдох, успокаиваюсь, набираюсь смелости, толкаю дверь… Теперь улыбнуться и не забыть не смотреть Ему в глаза, вдруг догадается?…

- Доброе утро! Как Ваше ничего себе?

- Доброе. Если, конечно, оно доброе. В чем я лично сомневаюсь!

- А по какому поводу депрессия?

- Не по поводу, а по поводам - компы глючат, студенты замучили, Леопёрдовна ЗА-ДОЛ-БАЛА!

- Понимаю, сочувствую, но зачем же технику ломать?

- Какую технику?

- А что, вот этот принтер, который ты кувалдой шандарахнул, не техника уже?

- А ты спроси, он работает?

- А что, нет разве?

- А кто его чинил?!

- А кто ломал?!

- А что за манера отвечать вопросом на вопрос?!

- Шо, вам-таки объяснить?

- Очень смешно!

- Видимо, очень, если ты смеешься!

Я немного помолчала, смотрела на него и не могла насмотреться. Так близко, так далеко…

- Знаешь, сегодня тесты вовсю идут, только успевал выдавать. Потом база накрылась, пришлось ее переустанавливать и заново алфавиту обучать. А тут еще принтер охамел вконец, бумагу начал жрать!

- Это, по-моему, не новость, наши принтеры постоянно это делают!

- Ты не поняла. Не зажевывать, а жрать, в прямом смысле слова! Да еще матом ругался, что ему оборотки суют, дескать, невкусные. Так что мне пришлось полдня над ним стоять с гаечным ключом наперевес и постоянно угрожать потрошением!

Я иду на свое рабочее место на "Дельте" - к старому знакомому принтеру, мы с ним теперь большие друзья. Правда, Ему это не нравится, все пытается меня усадить, думая, что я устала. Но ведь все просто прекрасно, да и как может быть иначе? Когда это чудо поблизости, я просто не могу устать! Радость моя… А он еще и заявляет, что, как я приезжаю, так всегда аврал. Решаю малость обидеться. Говорю, что могу и не приезжать, тогда и аврала не будет. А он испуганно так отвечает: "Я не это имел в виду! Ты всегда знаешь, когда приехать, чтобы помочь". А студенты слушают, улыбаются, видно, понимая, что что-то сейчас происходит… Понять бы и нам…

- Наконец-то! Я думала, они никогда не закончат тестироваться!

- Да уж. Они просто испытывали мое терпение! Спрашивается, сколько можно сдавать эту несчастную магиматику?! По восемь раз один тест сдать не могут, да за такое время и мартышка все выучит! Там все просто, как арбуз!

- Ну, не скажи! Если уж они думают, что магиматика - это магические маты… Я об этом рассказала Майе…

- И что?

- А она отвечает: "А что, разве нет?". Ну и чего, спрашивается, от студентов тогда ждать?

- Н-да. Я знал, что все плохо. Но что настолько…

- Ага. Слушай, можно тебя кое о чем попросить?

- Давай.

- Научи меня в шахматы играть!

- В шахматы?!

- Ну да, в шахматы! Да чего ты так на меня вылупился? Можно подумать, я тебя прошу сыграть со мной в водное поло!

- Ну, я не знаю. В смысле, как учить. А что это вдруг такой странный интерес к шахматам?

- А тебе не все равно? Хочется мне! Ну, что тебе, трудно?

- Да нет, не трудно. Просто времени до следующего теста всего минут сорок. Можем не успеть.

- Да?! Если хочешь, я могу еще тестов понаставить! С интервалом в два часа! Ты только скажи, а я с удовольствием.

- А шантаж, между прочим, уголовно наказуемое преступление!

- Ага. Ну, пожалуйста, научи!

- Ладно, ладно, в шахматы так в шахматы! Только вот доску достану…

- А у вас тут есть?

- У нас, как в Греции, все есть! Правда, не всегда. И не везде!

- Может, тебе помочь?

- Не, не надо. Она тут в тумбочке завалена всяким барахлом. Где же она, черт ее дери? Журналы компьютерные… Клава раздолбанная… Мышей связка… О, диски с программами - а мы их обыскались… А, вот она!

- Ап-чхи! Ой, пыльная какая… Надо вытереть. Погоди, сейчас тряпку найду.

- Да не ищи! Тряпка тут тоже есть.

- У вас тумбочка бездонная какая-то!

- Угу. Вот, теперь можно фигуры расставлять.

- А почему все фигуры скотчем сверху замотаны?

- Ну, так шахматы-то зачарованные! Мы над ними опыты ставили по анимационной магии, ну, и… перестарались. Болтливые сильно получились, никакого спасу. Вот чтобы лишку не трепались, мы их и заткнули.

- Товагищи! Геволюция, о котогой так долго говогили большевики, должна свегшиться! Агхинужно и агхиважно, товагищи!…

- Упс… одна развязалась. Щас мы ее…

- Вы кому руки крутите, волки позорные?! На кого, в натуре, хвост задрали?! Да я вас…

- Вот так-то лучше. А то так и будет орать, не заткнешь. Эта пешка - потенциальный обитатель психушки.

- А, по-моему, не такой уж и потенциальный.

- Ничего не поделаешь, для шахматных фигур палаты не предусмотрено. Ты хоть что-нибудь про шахматы знаешь?

- Ну, немножко. Я играла почти пятнадцать лет назад. Помню, как фигуры расставляют и как они ходят.

- Ой, шо я вам скажу, как живем, таки так и ходим, а живем на буковку "хе", и не скажу шо хорошо! Так шо, будем посмотреть?

- Заткнись, зараза! Прости, но она меня достала!

- Как она умудряется развязываться, не понимаю. Ну, да Создатель с ней, давай дальше!

- Первый ход обычно делают белые…

- Братья! Это расизм! Это махровый национализм! Даешь равенство! И вообще, черные - это оскорбление! Мы требуем, чтобы нас называли афрошахматы!

- Захлопнись, дубина! Извини, не сдержалась.

- Ладно, пустяки. А в шашки ты играть умеешь?

- Господа! Это оскорбление! Мы, благородные дворяне, не потерпим сравнения с жалкими смердами! Я вызываю вас на дуэль, я…

- ЗАТКНИСЬ!

- Да че орать-то, че сразу орать? Да еще хором, да так громко! Заткнулась уже. Во, слова им не скажи, сразу…

- Пусти, я ее убью!

- Не смей! Не смей, говорю! Я лучше сам!

- Так, а чего это у нас тут шум, чтоб его так? Вы что творите, негодяйчики, провалиться вам два раза?

- О, нет… Только не это…

- Вот Леопёрдовны нам и не хватало до полного счастья…

- Не шепчитесь, не в гостях! Чегой это там у вас? А, шахматки? Замечательненько! Чудесненько! А я все хожу и думаю - мало у нас, понимаешь, клубов по интересам, мало! Всего-то и есть, что английский, садоводческий, литературный, кулинарный, любителей пива, губителей женщин и экстремальных путешествий на городском транспорте! Недостаточно, едрить твой корень, для удовлетворения растущих культурных потребностев наших бескультурных оболтусов, сиречь, студентов. Вот теперь шахматный будет! Вот щас мы устав напишем, девиз сочиним, герб придумаем, флаг сошьем, гимн сыграем - и ну студентов принимать, чтоб их перевернуло и шлепнуло! Мы тут такое устроим - никому мало не покажется! Да сам Илюмжинов со всей своей Калмыкией к нам за опытом ездить будет! Стоп, а почему, мать вашу за ногу, протокол никто не ведет?! А?! Почему, я вас внимательно спрашиваю?! Тут заседание клуба во всю идет, а его, чтоб ему зима приснилась, никто не фиксирует?! Безобразие! Я этого так не оставлю! Я-а-а-а-а-а-А-А-А-А-А-А-А!…

- Олесь, ты что с ней сделал?!

- Да ничего особенного. На нижний уровень бункера отправил. У нас как раз под этим стулом люк. Прощайте, вы самое слабое звено!

- Это, конечно, здорово. Только ведь она оттуда вылезет, или я не я! И все нам припомнит.

- Ничего не поделаешь. Придется скрываться. Или податься в партизаны - лес вот он, рядом.

- Не, не придется. Ну-ка… Раз - и готово!

- А это что было?

- Тоже ничего особенного. Заклинашка такая, "Пойди-туда-не-знаю" называется. Память отшибает начисто! Правда, только последние десять минут.

- Этого за глаза хватит. А ты уверена, что заклинание ее догонит?

- Обязательно! Я же к нашей Леопердовне так привязана, так привязана! Ты даже не представляешь, как!

- Представляю, Лина, представляю. Я к ней… гм… тоже привязан. Чрезвычайно!

- Ох, опять в коридоре топочут! Студенты на тесты мчат!

- Причем галопом. Игру придется отложить. И продолжить позже. Как насчет завтра?

- С удовольствием! Буду до завтра думать.

- О чем?

- А… Ну… о шахматах, о чем же еще!

- Я тоже буду… о шахматах…

День просто сумасшедший. Студентов не меньше двух сотен, дергают со всех сторон, просят тесты, задают вопросы, затевают скандалы с нами и друг с другом. И мы, и они уже почти в истерике; принтер не работает, порошок закончился, бумаги тоже нет, провода перепутались и периодически кого-нибудь бьет током; программа время от времени извращается над нами еще хуже, чем мы над ней.

Я стою над принтером, скармливая ему бесконечные пачки бумаги, все, что есть под рукой, и время от времени потрошу этот проклятый агрегат, когда листы в нем застревают. Заодно вытаскиваю картридж, зверски трясу, задевая кого-нибудь по лбу, чтобы еще хоть что-нибудь напечатать.

Ты четвертый час сидишь за компьютером, как прикованный, выдаешь тесты, принимаешь тесты, тесты, тесты, бесконечные тесты. Время от времени, в просвете между столпившимися вокруг тебя студентами, я вижу твое лицо. Утомленный взгляд, морщинка между бровей. Иногда в секунды затишья слышу твой голос: "Сядь, отдохни. Ты не устала?" Мотаю головой и снова разбираю принтер, попутно огрызаясь на ноющих студентов: подождите, сейчас, как только, так сразу, прекратите орать!

Студенческий поток спадает очень медленно. Мы даже не сразу осознаем, что напряжение стало меньше, и уже не десять студентов в минуту, а только пять… потом два… один за десять минут… Все.

Все, наконец-то, закончилось. Наступает тишина, и только в низких каменных коридорах капает вода, да еще кто-то носится за стенами, топая ногами. То ли чертовки, то ли Леопердовна. Мы не знаем, да и разницы никакой.

Наводим порядок. Сегодня суббота, поэтому уборщица не придет. Поправляем перекосившиеся столы, поднимаем на них стулья. Я беру один стул, и ты оказываешься рядом. Стул каким-то образом перекочевал в твои руки. Ты ставишь его на стол и сурово так заявляешь: "Не хватай! Я сам". Ну, сам так сам - я не спорю и собираю с пола мусор. Листы с тестами, обертки от конфет, пластиковые бутылки из-под воды - наши студенты опрятностью не отличаются.

Пересчитываем клавиатуры, мышей, попутно прогнав со стола настоящую, живую крысу, мониторы (на всякий случай), наушники. Все на месте. Все в порядке. Можно идти. Выходим, запираем двери, ставим сигнализацию. Выросший на стене мухомор подмигивает красным огоньком - порядок, под охрану взяли, мы, наконец, свободны.

Долго пробираемся узенькой тропинкой среди могучих сосен. Вдыхаем сладкий смолистый воздух. Темнеет. Ты идешь впереди, придерживая ветки; я шагаю следом. Мы выходим на дорогу и еще минут десять в тишине идем до остановки. Почему-то там, среди кутерьмы из тестов и студентов, мы говорили легко. А сейчас не можем. Молчание между нами.

Маршрутка пришла почти сразу - нет, ну надо же! Отродясь такого не бывало. Я ведь надеялась все же тебя разговорить - там, на остановке, где мы были одни. А теперь ты закрылся окончательно. Или мне кажется?

Сидим рядом, сдержанно и чинно, устало молчим. Ты сосредоточенно смотришь в окно, словно проносящиеся мимо деревья и столбы - самое интересное, что тебе случалось видеть в жизни. А я смотрю на твое отражение на стекле. Вижу линию щеки и ресницы. Вот это - и впрямь самое интересное! Мы очень близко. Но очень далеко. И я не знаю, что тебе сказать. И как. Отворачиваюсь и гляжу в сторону. Деревья, столбы… Очень занимательно… да…

- Ты приедешь к нам на следующей неделе? - вздрагиваю от неожиданности. Поворачиваюсь к тебе. Ты смотришь мне в глаза. Тепло и серьезно.

- Приеду… Если позовешь!

- Зову! Приезжай!

- Ладно…