Детская библиотека. Том 3

Солнце вешнее с дождем

Строят радугу вдвоем —

Семицветный полукруг

Из семи широких дуг.

Нет у солнца и дождя

Ни единого гвоздя,

А построили в два счета

Поднебесные ворота.

Радужная арка

Засверкала ярко,

Разукрасила траву.

Расцветила синеву.

Блещет радуга-дуга.

Сквозь нее видны луга.

А за самым дальним лугом —

Поле, вспаханное плугом.

А за полем сквозь туман —

Только море-океан,

Только море голубое

С белой пеною прибоя…

Вот из радужных ворот

К нам выходит хоровод,

Выбегает из под арки,

Всей земле несет подарки.

И чего-чего здесь нет!

Первый лист и первый цвет,

Первый гриб и первый гром,

Дождь, блеснувший серебром,

Дни растущие, а ночи —

Что ни сутки, то короче.

Эй, ребята, поскорей

Выходите из дверей

На поля, в леса и парки

Получать свои подарки!

Поскорей, поскорей

Выбегай из дверей

По траве босиком,

Прямо в небо пешком.

Ладушки! Ладушки!

По радуге, по радужке,

По цветной

Дуге

На одной

Ноге.

Вниз по радуге верхом —

И на землю кувырком!

Открываем календарь.

Начинается январь.

В январе, в январе

Много снегу во дворе.

Снег на крыше, на крылечке.

Солнце в небе голубом.

В нашем доме топят печки,

В небо дым идет столбом.

Дуют ветры в феврале,

Воют в трубах громко.

Змейкой вьется по земле

Легкая поземка.

Поднимаясь, мчатся вдаль

Самолетов звенья.

Это празднует февраль

Армии рожденье

Солнце в марте ходит выше

Горячей его лучи.

Скоро капать будет с крыши,

Закричат в саду грачи

Рыхлый снег темнеет в марте.

Тают льдинки на окне.

Зайчик бегает по парте

И по карте

На стене.

Апрель, апрель!

На дворе звенит капель.

По полям бегут ручьи,

На дорогах лужи.

Скоро выйдут муравьи

После зимней стужи.

Пробирается медведь

Сквозь лесной валежник.

Стали птицы песни петь,

И расцвел подснежник.

Распустился ландыш в мае —

В самый праздник, в первый день.

Май цветами провожая,

Распускается сирень.

Пришел июнь.

«Июнь! Июнь!» —

В саду щебечут птицы…

На одуванчик только дунь —

И весь он разлетится.

Сенокос идет в июле,

Где-то гром ворчит порой.

И готов покинуть улей

Молодой пчелиный рой.

Собираем в августе

Урожай плодов.

Много людям радости

После всех трудов.

Солнце над просторными

Нивами стоит.

И подсолнух зернами

Черными

Набит.

Ясным утром сентября

Хлеб молотят села,

Мчатся птицы за моря

И открылась школа.

В октябре, в октябре

Частый дождик на дворе.

На лугах мертва трава,

Замолчал кузнечик.

Заготовлены дрова

На зиму для печек.

День Седьмого ноября —

Красный день календаря.

Погляди в свое окно:

Все на улице красно!

Вьются флаги у ворот,

Пламенем пылая.

Видишь, музыка идет

Там, где шли трамваи.

Весь народ — и млад и стар —

Празднует свободу.

И летит мой красный шар

Прямо к небосводу!

В декабре, в декабре

Все деревья в серебре.

Нашу речку, словно в сказке,

За ночь вымостил мороз,

Обновил коньки, салазки,

Елку из лесу привез.

Елка плакала сначала

От домашнего тепла,

Утром плакать перестала,

Задышала, ожила.

Чуть дрожат ее иголки,

На ветвях огни зажглись.

Как по лесенке, по елке

Огоньки взбегают ввысь.

Блещут золотом хлопушки.

Серебром звезду зажег

Добежавший до верхушки

Самый смелый огонек.

Год прошел, как день вчерашний.

Над Москвою в этот час

Бьют часы Кремлевской башни

Свой салют — двенадцать раз!

Эту сказку ты прочтешь

Тихо, тихо, тихо…

Жили-были серый еж

И его ежиха.

Серый еж был очень тих,

И ежиха тоже.

И ребенок был у них —

Очень тихий ежик.

Вот семьей идут гулять

Ночью вдоль дорожек,

Еж — отец, ежиха — мать,

И ребенок — ежик.

Вдоль глухих осенних троп

Ходят тихо: топ-топ-топ.

Спит давно народ лесной,

Спит и зверь и птица,

Но во тьме, в тиши ночной,

Двум волкам не спится.

Вот идут на грабежи

Тихим шагом волки…

Услыхали их ежи,

Подняли иголки.

Стали круглыми, как мяч, —

Ни голов, ни ножек.

Говорят: — Головку спрячь,

Съежься, милый ежик!

Ежик съежился торчком

поднял сотню игол…

Завертелся волк волчком,

Заскулил, запрыгал.

Лапой — толк, зубами — щелк.

А куснуть боится.

Отошел, хромая, волк,

подошла волчица.

Вертит ежика она:

У него кругом спина.

Где же шея, брюхо,

Нос и оба уха?..

Принялась она катать

Шарик по дороге.

А ежи — отец и мать —

Колют волчьи ноги.

У ежихи и ежа

Иглы, как у елки, —

Огрызаясь и дрожа,

Отступают волки.

Шепчут ежику ежи:

— Ты не двигайся, лежи.

Мы волкам не верим,

Да и ты не верь им!

Так бы скоро не ушли

Восвояси волки,

Да послышался вдали

Выстрел из двустволки.

Пес залаял и замолк…

Говорит волчице волк:

— Что-то мне неможется,

Мне бы тоже съежится,

Спрячу я, старуха,

Нос и хвост под брюхо!

А она ему в ответ:

— Брось пустые толки!

У меня с собою нет

Ни одной иголки!

Нас лесник возьмет живьем…

Лучше вовремя уйдем!

И ушли, поджав хвосты,

Волк с волчицею в кусты.

В дом лесной вернутся еж,

Ежик и ежиха,

Если сказку ты прочтешь

Тихо, тихо, тихо…

Серый волк в густом лесу

Встретил рыжую лису.

— Лисавета, здравствуй!

— Как дела, зубастый?

— Ничего идут дела.

Голова еще цела.

— Где ты был?

— На рынке.

— Что купил?

— Свининки.

— Сколько взяли?

— Шерсти клок,

Ободрали

Правый бок,

Хвост отгрызли в драке!

— Кто отгрыз?

— Собаки!

— Сыт ли, милый куманек?

— Еле ноги уволок!

Пела ночью мышка в норке:

— Спи, мышонок, замолчи!

Дам тебе я хлебной корки

И огарочек свечи.

Отвечает ей мышонок:

— Голосок твой слишком тонок.

Лучше, мама, не пищи,

Ты мне няньку поищи!

Побежала мышка-мать,

Стала утку в няньки звать:

— Приходи к нам, тётя утка,

Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку утка:

— Га-га-га, усни, малютка!

После дождика в саду

Червяка тебе найду.

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Нет, твой голос нехорош.

Слишком громко ты поёшь!

Побежала мышка-мать,

Стала жабу в няньки звать:

— Приходи к нам, тётя жаба,

Нашу детку покачать.

Стала жаба важно квакать:

— Ква-ква-ква, не надо плакать!

Спи, мышонок, до утра,

Дам тебе я комара.

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Нет, твой голос нехорош.

Очень скучно ты поёшь!

Побежала мышка-мать

Тётю лошадь в няньки звать:

— Приходи к нам, тётя лошадь,

Нашу детку покачать.

— И-го-го! — поёт лошадка. —

Спи, мышонок, сладко-сладко.

Повернись на правый бок,

Дам овса тебе мешок!

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Нет, твой голос нехорош,

Очень страшно ты поёшь! —

Стала думать мышка мать:

Надо курицу позвать

— Приходи к нам, тетя клуша,

Нашу детку покачать.

Закудахтала наседка:

— Куд-куда! Не бойся, детка!

Забирайся под крыло!

Там и тихо и тепло.

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Нет, твой голос нехорош.

Этак вовсе не уснешь!

Побежала мышка-мать,

Стала щуку в няньки звать:

— Приходи к нам, тетя щука,

Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку щука —

Не услышал он ни звука:

Разевает щука рот,

А не слышно, что поёт…

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Нет, твой голос нехорош.

Слишком тихо ты поёшь! —

Побежала мышка-мать,

Стала кошку в няньки звать:

— Приходи к нам, тётя кошка,

Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку кошка:

— Мяу-мяу, спи, мой крошка!

Мяу-мяу, ляжем спать,

Мяу-мяу, на кровать.

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок:

— Голосок твой так хорош.

Очень сладко ты поёшь!..

Прибежала мышка-мать,

Поглядела на кровать,

Ищет глупого мышонка,

А мышонка не видать.

Унесла мышонка кошка

И поет: — Hе бойся, крошка.

Поиграем час-дpyгой

В кошки-мышки, дорогой!

Перепуганный мышонок

Отвечает ей спросонок:

— В кошки-мышки наша мать

He велела нам играть.

— Hy, а мне какое дело,

Что она вам не велела?

Поиграй со мной, мой свет!

А мышонок ей в ответ:

— Поиграл бы я немножко,

Только — чyp! — я бyдy кошкой.

Ты же, кошка, хоть на час

Мышкой будь на этот pаз!

Засмеялась кошка Мypка:

— Ах ты, дымчатая шкypка,

Как тебя не называть,

Мышке кошкой не бывать!

Говоpит мышонок Мypке:

— Hy тогда сыграем в жмурки!

Завяжи глаза платком

И лови меня потом.

Завязала кошка глазки,

Hо глядит из-под повязки.

Даст мышонку отбежать

И опять бедняжку — хвать!

Кошке — смех, мышонку — горе…

Отыскал он щель в заборе.

Сам не знает, как пролез.

Был мышонок — да исчез.

Покатился он с пригорка,

Видит: маленькая норка.

В этой норке жил зверек —

Длинный, yзенький хорек.

Острозубый, остроглазый,

Был он вором и пролазой

И, бывало, каждый день

Крал цыплят из деревень.

Вот пришел хорек с охоты.

Гостя спрашивает: — Кто ты?

Коль попал в мою нору,

Поиграй в мою игру!

— В кошки-мышки или жмурки? —

Говорит мышонок юркий.

— Hет, не в жмурки. Мы, хорьки,

Больше любим «yголки».

— Что ж, сыграем, но сначала

Посчитаемся, пожалуй.

Я — зверек,

И ты — зверек,

Я — мышонок,

Ты — хорек,

Ты — хитер,

А я — yмен,

Кто yмен,

Тот вышел вон!

— Стой! — кричит хорек мышонку

И бежит за ним вдогонку.

А мышонок — прямо в лес

И под старый пень залез.

Стали звать мышонка белки:

— Выходи играть в горелки!

— У меня, — он говорит, —

Без игры спина горит!

В это время по дорожке

Шел зверек страшнее кошки.

Был на щетку он похож.

Это был, конечно, еж.

А навстречу шла ежиха

Вся в иголках, как портниха.

Закричал мышонку еж:

— От ежей ты не yйдешь!

Вот идет моя хозяйка,

С ней в пятнашки поиграй-ка,

А со мною в чехаpдy.

Выходи скорей — я жду!

А мышонок это слышал,

Да подумал и не вышел.

— He хочу я в чехаpдy:

Ha иголки попаду!

Долго ждали еж с ежихой,

А мышонок тихо-тихо

По тропинке меж кустов

Прошмыгнул — и был таков!

Добежал он до опушки.

Слышит — квакают лягушки:

— Каpаyл! Беда! Ква-ква!

К нам сюда летит сова!

Поглядел мышонок: мчится

То ли кошка, то ли птица,

Вся pябая, клюв крючком,

Перья пестрые торчком.

А глаза горят, как плошки,

Вдвое больше, чем y кошки.

У мышонка замер дух.

Он забился под лопух.

А сова — все ближе, ближе,

А сова — все ниже, ниже,

И кричит в тиши ночной:

— Поиграй, дружок, со мной!

Попищал мышонок: — В прятки? —

И пустился без оглядки,

Скрылся в скошенной траве.

He найти его сове.

До утра сова искала.

Утром видеть перестала.

Села старая на дуб

И глазами луп да луп.

А мышонок вымыл pыльце

Без водицы и без мыльца

И пошел искать свой дом,

Где остались мать с отцом.

Шел он, шел, взошел на гоpкy

И внизу увидел норку.

То-то рада мышка-мать!

Hy мышонка обнимать.

А сестренки и братишки

С ним играют в мышки-мышки.

Бродили по дороге Дремота и Зевота.

Дремота забегала в калитки и ворота,

Заглядывала в окна

И в щелочки дверей

И детям говорила:

— Ложитесь поскорей!

Зевота говорила: кто спать скорее ляжет,

Тому она, Зевота, спокойной ночи скажет.

А если кто не ляжет

Сейчас же на кровать,

Тому она прикажет

Зевать, зевать, зевать!

Мы выходим из ворот.

Видим: на прогулку

Дружным шагом сад идет

Вдоль по переулку.

Да, да, да, шагает сад!

Перешел дорогу,

И запел он песню в лад,

Выступая в ногу.

Разве может сад идти,

Распевая по пути?

Не такой, как все сады,

Этот сад ходячий!

Он ложится у воды

На песок горячий.

Быстро сбросил у реки

Тапочки и майки,

Лепит булки, пирожки,

Куличи и сайки.

Полежал на солнце сад

И забрался в воду.

До чего воде он рад

В жаркую погоду!

Брызжет пеной водопад,

Вверх летят фонтаны,

Чуть сбежит раздетый сад

С отмели песчаной.

Вот он вышел из воды,

Ежится, как ежик.

На песке видны следы —

Шесть десятков ножек.

Славно выкупался сад,

Отдохнул немного

И отправился назад

Прежнею дорогой…

Сад заходит в новый дом,

Где в большой столовой

Тридцать кружек с молоком

Для него готовы.

Поиграл он пять минут

В куклы и в лошадки,

А потом его кладут

В белые кроватки.

Разве сад ложится спать

После завтрака в кровать?

Если сад гулял с утра, —

Саду отдых нужен.

А когда придет пора,

Будет он разбужен.

Приберет свою кровать,

Простыни, подушки

И опять пойдет играть

В игры и в игрушки.

Есть у сада паровоз,

Шесть автомобилей,

Черный пес — блестящий нос,

Белый кот Василий.

Восемь куколок в одной

Кукле деревянной

И Петрушка заводной,

Рыжий и румяный.

Этот сад — не Зоосад,

Но в саду есть полка

Для слонят и медвежат,

Кролика и волка.

Каждый вечер тридцать мам

В новый дом приходят,

Каждый вечер по домам

Сад они разводят.

Этот сад ходячий нам

Называть не надо,

Потому что ты и сам

Из такого сада!

Раз,

Два,

Три,

Четыре.

Начинается рассказ:

В сто тринадцатой квартире

Великан живет у нас.

На столе он строит башни,

Строит город в пять минут.

Верный конь и слон домашний

Под столом его живут.

Вынимает он из шкафа

Длинноногого жирафа,

А из ящика стола —

Длинноухого осла.

Полон силы богатырской,

Он от дома до ворот

Целый поезд пассажирский

На веревочке ведет.

А когда большие лужи

Разливаются весной,

Великан во флоте служит

Самым младшим старшиной.

У него бушлат матросский,

На бушлате якоря.

Крейсера и миноноски

Он ведет через моря.

Пароход за пароходом

Он выводит в океан,

И растет он с каждым годом,

Этот славный великан!

Мой

Веселый,

Звонкий

Мяч,

Ты куда

Помчался

Вскачь?

Желтый,

Красный,

Голубой,

Не угнаться

За тобой!

Я

Тебя

Ладонью

Хлопал.

Ты

Скакал

И звонко

Топал.

Ты

Пятнадцать

Раз

Подряд

Прыгал

В угол

И назад.

А потом

Ты покатился

И назад

Не воротился.

Покатился

В огород,

Докатился

До ворот,

Подкатился

Под ворота,

Добежал

До поворота.

Там

Попал

Под колесо.

Лопнул,

Хлопнул —

Вот и все!

На площади базарной,

На каланче пожарной

Круглые сутки

Дозорный у будки

Поглядывал вокруг —

На север,

На юг,

На запад,

На восток, —

Не виден ли дымок.

И если видел он пожар,

Плывущий дым угарный,

Он поднимал сигнальный шар

Над каланчой пожарной.

И два шара

И три шара

Взвивались вверх, бывало.

И вот с пожарного двора

Команда выезжала.

Тревожный звон будил народ,

Дрожала мостовая.

И мчалась с грохотом вперед

Команда удалая…

Теперь не надо каланчи, —

Звони по телефону

И о пожаре сообщи

Ближайшему району.

Пусть помнит каждый гражданин

Пожарный номер: ноль-один!

В районе есть бетонный дом —

В три этажа и выше —

С большим двором и гаражом

И с вышкою на крыше.

Сменяясь, в верхнем этаже

Пожарные сидят,

А их машины в гараже

Мотором в дверь глядят.

Чуть только — ночью или днем —

Дадут сигнал тревоги,

Лихой отряд борцов с огнем

Несется по дороге…

Мать на рынок уходила,

Дочке Лене говорила:

— Печку, Леночка, не тронь.

Жжется, Леночка, огонь!

Только мать сошла с крылечка,

Лена села перед печкой,

В щелку красную глядит,

А в печи огонь гудит.

Приоткрыла дверцу Лена —

Соскочил огонь с полена,

Перед печкой выжег пол,

Влез по скатерти на стол,

Побежал по стульям с треском,

Вверх пополз по занавескам,

Стены дымом заволок,

Лижет пол и потолок.

Но пожарные узнали,

Где горит, в каком квартале.

Командир сигнал дает,

И сейчас же — в миг единый —

Вырываются машины

Из распахнутых ворот.

Вдаль несутся с гулким звоном.

Им в пути помехи нет.

И сменяется зеленым

Перед ними красный свет.

В ноль минут автомобили

До пожара докатили,

Стали строем у ворот,

Подключили шланг упругий,

И, раздувшись от натуги,

Он забил, как пулемет.

Заклубился дым угарный.

Гарью комната полна.

На руках Кузьма — пожарный

Вынес Лену из окна.

Он, Кузьма, — пожарный старый.

Двадцать лет тушил пожары,

Сорок душ от смерти спас,

Бился с пламенем не раз.

Ничего он не боится,

Надевает рукавицы,

Смело лезет по стене.

Каска светится в огне.

Вдруг на крыше из-под балки

Чей-то крик раздался жалкий,

И огню наперерез

На чердак Кузьма полез.

Сунул голову в окошко,

Поглядел… — Да это кошка!

Пропадешь ты здесь в огне.

Полезай в карман ко мне!..

Широко бушует пламя…

Разметавшись языками,

Лижет ближние дома.

Отбивается Кузьма.

Ищет в пламени дорогу,

Кличет младших на подмогу,

И спешат ему на зов

Трое рослых молодцов.

Топорами балки рушат,

Из брандспойтов пламя тушат.

Черным облаком густым

Вслед за ними вьется дым.

Пламя ежится и злится,

Убегает, как лисица.

А струя издалека

Гонит зверя с чердака.

Вот уж бревна почернели…

Злой огонь шипит из щели:

— Пощади меня, Кузьма,

Я не буду жечь дома!

— Замолчи, огонь коварный! —

Говорит ему пожарный. —

Покажу тебе Кузьму!

Посажу тебя в тюрьму!

Оставайся только в печке,

В старой лампе и на свечке!

На панели перед домом —

Стол, и стулья, и кровать…

Отправляются к знакомым

Лена с мамой ночевать.

Плачет девочка навзрыд,

А Кузьма ей говорит:

— Не зальешь огня слезами,

Мы водою тушим пламя.

Будешь жить да поживать.

Только чур — не поджигать!

Вот тебе на память кошка.

Посуши ее немножко!

Дело сделано. Отбой.

И опять по мостовой

Понеслись автомобили,

Затрубили, зазвонили.

Едет лестница, насос.

Вьется пыль из-под колес.

Вот Кузьма в помятой каске.

Голова его в повязке.

Лоб в крови, подбитый глаз, —

Да ему не в первый раз.

Поработал он не даром —

Славно справился с пожаром!

Кто стучится в дверь ко мне

С толстой сумкой на ремне,

С цифрой 5 на медной бляшке,

В синей форменной фуражке?

Это он,

Это он,

Ленинградский почтальон.

У него сегодня много

Писем

В сумке на боку, —

Из Ташкента,

Таганрога,

Из Тамбова

И Баку.

В семь часов он начал дело,

В десять сумка похудела,

А к двенадцати часам

Всё разнёс по адресам.

— Заказное из Ростова

Для товарища Житкова!

— Заказное для Житкова?

Извините, нет такого!

В Лондон вылетел вчера

В семь четырнадцать утра.

Житков за границу

По воздуху мчится —

Земля зеленеет внизу.

А вслед за Житковым

В вагоне почтовом

Письмо заказное везут.

Пакеты по полкам

Разложены с толком,

В дороге разборка идёт,

И два почтальона

На лавках вагона

Качаются ночь напролёт.

Открытка —

В Дубровку,

Посылка —

В Покровку,

Газета —

В Ростов-на-Дону.

Письмо —

В Бологое.

А вот заказное

Поедет в чужую страну.

Письмо

Само

Никуда не пойдёт,

Но в ящик его опусти —

Оно пробежит,

Пролетит,

Проплывёт

Тысячи вёрст пути.

Нетрудно письму

Увидеть свет:

Ему

Не нужен билет.

На медные деньги

Объедет мир

Заклеенный

Пассажир.

В дороге оно

Не пьёт и не ест

И только одно

Говорит:

— Срочное.

Англия.

Лондон.

Вест,

14, Бобкин-стрит.

Бежит, подбрасывая груз,

За автобусом автобус.

Качаются на крыше

Плакаты и афиши.

Кондуктор с лесенки кричит:

— Конец маршрута. Бобкин-стрит!

По Бобкин-стрит, по Бобкин-стрит

Шагает быстро мистер Смит

В почтовой синей кепке,

А сам он вроде щепки.

Идёт в четырнадцатый дом,

Стучит висячим молотком

И говорит сурово:

— Для мистера Житкова.

Швейцар глядит из-под очков

На имя и фамилию

И говорит: — Борис Житков

Отправился в Бразилию.

Пароход

Отойдет

Через две минуты.

Чемоданами народ

Занял все каюты.

Но в одну из кают

Чемоданов не несут.

Там поедет вот что:

Почтальон и почта.

Под пальмами Бразилии,

От зноя утомлён,

Бредёт седой Базилио,

Бразильский почтальон.

В руке он держит странное,

Измятое письмо.

На марке — иностранное

Почтовое клеймо.

И надпись над фамилией

О том, что адресат

Уехал из Бразилии

Обратно в Ленинград.

Кто стучится в дверь ко мне

С толстой сумкой на ремне,

С цифрой 5 на медной бляшке,

В синей форменной фуражке?

Это он,

Это он,

Ленинградский почтальон!

Он протягивает снова

Заказное для Житкова.

— Для Житкова?

Эй, Борис,

Получи и распишись!

Мой сосед вскочил с постели:

— Вот так чудо в самом деле.

Погляди, письмо за мной

Облетело шар земной,

Мчалось по морю вдогонку,

Понеслось на Амазонку.

Вслед за мной его везли

Поезда и корабли.

По морям и горным склонам

Добрело оно ко мне.

Честь и слава почтальонам,

Утомлённым, запылённым,

Слава честным почтальонам

С толстой сумкой на ремне!

Лампа керосиновая,

Свечка стеариновая,

Коромысло с ведром

И чернильница с пером.

Лампа плакала в углу,

За дровами на полу:

— Я голодная,

Я холодная!

Высыхает мой фитиль.

На стекле густая пыль.

Почему —

Я не пойму —

Не нужна я никому?

А бывало, зажигали

Ранним вечером меня.

В окна бабочки влетали

И кружились у огня.

Я глядела сонным взглядом

Сквозь туманный абажур,

И шумел со мною рядом

Старый медный балагур.

Познакомилась в столовой

Я сегодня с лампой новой.

Говорили, будто в ней

Пятьдесят горит свечей.

Ну и лампа! На смех курам!

Пузырек под абажуром.

В середине пузырька —

Три-четыре волоска.

Говорю я: — Вы откуда,

Непонятная посуда?

Любопытно посмотреть,

Как вы будете гореть.

Пузырек у вас запаян.

Как зажжет его хозяин?

А гражданка мне в ответ

Говорит: — Вам дела нет!

Я, конечно, загудела:

— Почему же нет мне дела?

В этом доме десять лет

Я давала людям свет

И ни разу не коптела!

Почему же нет мне дела?

Да при этом, — говорю, —

Я без хитрости горю.

По старинке, по привычке,

Зажигаюсь я от спички,

Вот как свечка или печь.

Ну, а вас нельзя зажечь.

Вы, гражданка, — самозванка!

Вы не лампочка, а склянка!

А она мне говорит:

— Глупая вы баба!

Фитилек у вас горит

Чрезвычайно слабо.

Между тем как от меня

Льется свет чудесный,

Потому что я родня

Молнии небесной!

Я — электрическая

Экономическая

Лампа!

Мне не надо керосина.

Мне со станции машина

Шлет по проволоке ток.

Не простой я пузырек!

Если вы соедините

Выключателем две нити,

Зажигается мой свет.

Вам понятно или нет?

Стеариновая свечка

Робко вставила словечко:

— Вы сказали, будто в ней

Пятьдесят горит свечей?

Обманули вас бесстыдно:

Ни одной свечи не видно!

Перо в пустой чернильнице,

Скрипя, заговорило —

— В чернильнице-кормилице

Кончаются чернила.

Я, старое и ржавое,

Живу теперь в отставке.

В моих чернилах плавают

Рогатые козявки.

У нашего хозяина

Теперь другие перья.

Стучат они отчаянно,

Палят, как артиллерия.

Запятые,

Точки,

Строчки —

Бьют кривые молоточки.

Вдруг разъедется машина —

Едет вправо половина…

Что такое? Почему?

Ничего я не пойму!

Коромысло с ведром

Загремело на весь дом:

— Никто по воду не ходит,

Коромысла не берет.

Стали жить по новой моде —

Завели водопровод.

Разленились нынче бабы.

Али плечи стали слабы?

Речка спятила с ума —

По домам пошла сама!

А бывало, с перезвоном

К берегам ее зеленым

Шли девицы за водой

По улице мостовой.

Подходили к речке близко,

Речке кланялися низко:

— Здравствуй, речка, наша мать,

Дай водицы нам набрать!

А теперь двухлетний внучек

Повернет одной рукой

Ручку крана, точно ключик, —

И вода бежит рекой…

Так сказало коромысло

И на гвоздике повисло.

Дама сдавала в багаж

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку

И маленькую собачонку.

Выдали даме на станции

Четыре зеленых квитанции

О том, что получен багаж:

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картина,

Корзина,

Картонка

И маленькая собачонка.

Вещи везут на перрон.

Кидают в открытый вагон.

Готово. Уложен багаж:

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картина,

Корзина,

Картонка

И маленькая собачонка.

Но только раздался звонок,

Удрал из вагона щенок.

Хватились на станции Дно:

Потеряно место одно.

В испуге считают багаж:

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картина,

Корзина,

Картонка…

— Товарищи! Где собачонка?

Вдруг видят: стоит у колес

Огромный взъерошенный нес.

Поймали его — и в багаж,

Туда, где лежал саквояж,

Картина,

Корзина,

Картонка,

Где прежде была собачонка.

Приехали в город Житомир.

Носильщик пятнадцатый номер

Везет на тележке багаж:

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку,

А сзади ведут собачонку.

Собака-то как зарычит,

А барыня как закричит:

— Разбойники! Воры! Уроды!

Собака — не той породы!

Швырнула она чемодан,

Ногой отпихнула диван,

Картину,

Корзину,

Картонку…

— Отдайте мою собачонку!

— Позвольте, мамаша! На станции,

Согласно багажной квитанции,

От вас получили багаж:

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку

И маленькую собачонку.

Однако

За время пути

Собака

Могла подрасти!

Жил человек рассеянный

На улице Бассейной.

Сел он утром на кровать,

Стал рубашку надевать,

В рукава просунул руки —

Оказалось, это брюки.

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейном!

Надевать он стал пальто —

Говорят ему: не то.

Стал натягивать гамаши —

Говорят ему: не ваши.

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейной!

Вместо шапки на ходу

Он надел сковороду.

Вместо валенок перчатки

Натянул себе на пятки.

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейной!

Однажды на трамвае

Он ехал на вокзал

И, двери открывая,

Вожатому сказал:

— Глубокоуважаемый

Вагоноуважатый!

Вагоноуважаемый

Глубокоуважатый!

Во что бы то ни стало

Мне надо выходить.

Нельзя ли у трамвала

Вокзай остановить?

Вожатый удивился —

Трамвай остановился.

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейной!

Он отправился в буфет

Покупать себе билет.

А потом помчался в кассу

Покупать бутылку квасу.

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейной!

Побежал он на перрон,

Влез в отцепленный вагон,

Внес узлы и чемоданы,

Рассовал их под диваны,

Сел в углу перед окном

И заснул спокойным сном…

— Это что за полустанок? —

Закричал он спозаранок.

А с платформы говорят:

— Это город Ленинград.

Он опять поспал немножко

И опять взглянул в окошко,

Увидал большой вокзал,

Удивился и сказал:

— Это что за остановка —

Бологое иль Поповка?

А с платформы говорят:

— Это город Ленинград.

Он опять поспал немножко

И опять взглянул в окошко,

Увидал большой вокзал,

Потянулся и сказал:

— Что за станция такая —

Дибуны или Ямская?

А с платформы говорят:

— Это город Ленинград.

Закричал он: — Что за шутки!

Еду я вторые сутки,

А приехал я назад,

А приехал в Ленинград!

Вот какой рассеянный

С улицы Бассейной!

Рано, рано мы встаем,

Громко сторожа зовем:

— Сторож, сторож, поскорей

Выходи кормить зверей!

Вышел сторож из сторожки,

Подметает он дорожки,

Курит трубку у ворот,

Нам обедать не дает.

Долго, долго у решетки,

Мы стоим, разинув глотки.

Знаем, знаем без часов,

Что обед для нас готов.

За обедом, за обедом

Не болтаем мы с соседом,

Забываем обо всем

И жуем, жуем, жуем.

Это трудная работа —

Щеки лоснятся от пота.

После пищи нужен сон.

Прислонившись, дремлет слон.

Показав себя народу,

Бегемот уходит в воду.

Спит сова, вцепившись в пень,

Спит олень, и спит тюлень.

Темно-бурый медвежонок

Про себя ворчит спросонок,

Только пони и верблюд

Принимаются за труд.

На верблюде, на верблюде,

Как в пустыне, ездят люди,

Проезжают мимо рва,

За которым видят льва,

Проезжают мимо клетки,

Где орлы сидят на ветке.

Неуклюж, космат и худ,

Ходит по саду верблюд.

А по кругу, на площадке,

Черногривые лошадки

Мчатся рядом и гуськом,

Машут челкой и хвостом.

Но вот наступает прохлада.

Чужие уходят из сада.

Горят за оградой огни,

И мы остаемся одни.

Дали туфельки слону.

Взял он туфельку одну

И сказал: — Нужны пошире,

И не две, а все четыре!

Рвать цветы легко и просто

Детям маленького роста,

Но тому, кто так высок,

Нелегко сорвать цветок!

Эй, не стойте слишком близко —

Я тигрёнок, а не киска!

Полосатые лошадки,

Африканские лошадки,

Хорошо играть вам в прятки

На лугу среди травы!

Разлинованы лошадки,

Словно школьные тетрадки,

Разрисованы лошадки

От копыт до головы.

Я — страусенок молодой,

Заносчивый и гордый.

Когда сержусь, я бью ногой

Мозолистой и твердой.

Когда пугаюсь, я бегу,

Вытягивая шею.

А вот летать я не могу

И петь я не умею.

Приплыл по океану

Из Африки матрос,

Малютку обезьяну

В подарок нам привез.

Сидит она, тоскуя,

Весь вечер напролет

И песенку такую

По-своему поет:

«На дальнем жарком юге,

На пальмах и кустах

Визжат мои подруги,

Качаясь на хвостах.

Чудесные бананы

На родине моей.

Живут там обезьяны

И нет совсем людей».

У нас просторный водоем.

Мы с братом плаваем вдвоем.

Вода прохладна и свежа.

Ее меняют сторожа.

Мы от стены плывем к стене

То на боку, то на спине.

Держись правее, дорогой,

Не задевай меня ногой!

Взгляни на маленьких совят

Малютки рядышком сидят.

Когда не спят,

Они едят.

Когда едят,

Они не спят.

Правда, дети, я хорош?

На большой мешок похож.

На морях в былые годы

Обгонял я пароходы.

А теперь я здесь в саду

Тихо плаваю в пруду.

Отчего течет вода

С этого младенца?

Он недавно из пруда,

Дайте полотенце!

Бедный маленький верблюд:

Есть ребенку не дают.

Он сегодня съел с утра

Только два таких ведра!

На прутике записка:

«Не подходите близко!»

Записке ты не верь

Я самый добрый зверь.

За что сижу я в клетке,

Я сам не знаю, детки.

Нет, я не волк и не лиса.

Вы приезжайте к нам в леса,

И там увидите вы пса

Воинственного динго.

Пусть вам расскажет кенгуру,

Как в австралийскую жару

Гнал по лесам его сестру

Поджарый, тощий динго.

Она в кусты — и я за ней,

Она в ручей — и я в ручей,

Она быстрей — и я быстрей,

Неутомимый динго.

Она хитра, и я не прост.

С утра бежали мы до звезд,

Но вот поймал ее за хвост

Неумолимый динго.

Теперь у всех я на виду

В зоологическом саду,

Верчусь волчком и мяса жду,

Неугомонный динго.

Где обедал, воробей?

В зоопарке у зверей.

Пообедал я сперва

За решеткою у льва.

Подкрепился у лисицы.

У моржа попил водицы.

Ел морковку у слона.

С журавлем поел пшена.

Погостил у носорога,

Отрубей поел немного.

Побывал я на пиру

У хвостатых кенгуру.

Был на праздничном обеде

У мохнатого медведя.

А зубастый крокодил

Чуть меня не проглотил.

Уговорились я и мама

Дождаться выходного дня

И посмотреть ги-ги-топама…

Нет, ги-попо-тото-попама…

Нет, ги-гото-попо-потама…

Пусть мама скажет за меня!

Вошли в открытые ворота

И побежали мы вдвоем

Взглянуть на ги… на бегемота!

Мы чаще так его зовем.

Он сам имен своих не знает:

Как ни зовите, — все равно

Он из воды не вылезает,

Лежит, как мокрое бревно.

Нам не везло сегодня с мамой.

Его мы ждали целый час.

А он со дна глубокой ямы

Не замечал, должно быть, нас.

Лежал он гладкий, толстокожий,

В песок уткнувшись головой,

На кожу ветчины похожий

В огромной миске суповой.

По целым дням из водоема

Он не выходит, — там свежей.

— Есть у него часы приема? —

Спросили мы у сторожей.

— Да, есть часы приема пищи.

Его мы кормим по часам. —

И вдруг, блестя, как голенище,

Поднялся сам

Гиппопотам.

Должно быть, у него промокли

Мозги от постоянных ванн,

Глаза посажены в бинокли,

А рот раскрыт, как чемодан.

Он оглядел стоявших рядом

Гостей непрошеных своих,

К решетке повернулся задом,

Слегка нагнулся — и бултых!

Я думаю, гиппопотама

Зовут так трудно для того,

Чтоб сторож из глубокой ямы

Пореже вызывал его!..

Впервые на арене

Для школьников Москвы

Ученые тюлени,

Танцующие львы,

Жонглеры-медвежата,

Собаки-акробаты,

Канатоходец-слон,

Всемирный чемпион.

Единственные в мире

атлеты-силачи

Подбрасывают гири,

Как детские мячи.

Летающие кони,

Читающие пони.

Выход борца

Ивана Огурца.

Веселые сцены,

Дешевые цены,

Полные сборы,

Огромный успех.

Кресло — полтинник, Ложа

Дороже,

Выход обратно —

Бесплатно для всех.

Начинается программа.

Два ручных гиппопотама,

Разделивших первый приз,

Исполняют вальс-каприз.

В четыре руки обезьяны

Играют на фортепиано.

Вот, кувыркаясь на седле,

Несется пудель на осле.

По проволоке дама идет,

Как телеграмма.

Зайцы, соболи и белки

Бьют в литавры и тарелки.

Машет палочкой пингвин,

Гражданин полярных льдин.

В черный фрак пингвин одет,

Белый галстук и жилет.

С двух сторон ему еноты

Перелистывают ноты.

На зубах висит гимнаст,

До чего же он зубаст!

Вот такому бы гимнасту

Продавать зубную пасту!

Мамзель Фрикасе

На одном колесе.

Ухитрились люди в цирке

Обучить медведя стирке.

А морскую черепаху —

Гладить мытую рубаху.

Вот слон, индийский гастролер,

Канатоходец и жонглер.

Подбрасывает сразу

И ловит он, шутя,

Фарфоровую вазу,

Две лампы и дитя.

Белый шут и рыжий шут

Разговор такой ведут:

— Где купили вы, сеньор,

Этот красный помидор?

— Вот невежливый вопрос!

Это собственный мой нос.

Негритянка Мери Грей —

Дрессировщица зверей.

Вот открылись в клетку двери,

Друг за другом входят звери.

Мери щелкает хлыстом.

Лев сердито бьет хвостом.

Мери спрашивает льва:

— Сколько будет дважды два?

Лев несет четыре гири,

Значит дважды два — четыре!

Мы живем на даче.

День стоит горячий.

По дороге — стук да стук —

Едет крашеный сундук.

Старичок его везет,

На всю улицу поет:

— Отличное

Земляничное

Морожено!

Мы, ребята, босиком

Ходим вслед за сундуком,

Остановится сундук —

Мы становимся вокруг.

Сахарно

Морожено

На блюдечки

Положено,

Густо и сладко.

Ешь без остатка!

Дали каждому из нас

Узенькую ложечку,

И едим мы целый час,

Набирая всякий раз

С краю понемножечку.

По дороге — стук да стук —

Едет крашеный сундук.

Летним утром в сундуке

Едет зимний холод —

Синий лед, что на реке

Был весной расколот.

(А быть может, этот лед

Холодильникам дает

Не природа, а завод,

Не весной, а целый год.)

Банки круглые во льду

Тараторят на ходу.

От стоянки до стоянки

Разговаривают банки:

«Будет пир

На весь мир.

Мы везем для вас пломбир

И клубничное,

Земляничное

Морожено!»

К сундуку бежит толстяк,

От жары он весь размяк,

Щеки, как подушки,

Шляпа на макушке.

— Эй! — кричит он. — Поскорей

Положи на пять рублей!

Взял мороженщик лепешку,

Всполоснул большую ложку,

Ложку в банку окунул,

Мягкий шарик зачерпнул,

По краям пригладил ложкой

И накрыл другой лепешкой.

Зачерпнул десяток раз.

— Получайте свой заказ!

Не моргнул толстяк и глазом,

Десять порций съел он разом,

А потом кричит опять:

— Дай еще на двадцать пять

Да в придачу на полтинник —

Я сегодня именинник!

— Ради ваших именин

Получайте, гражданин,

Именинное,

Апельсинное

Мороженое!

По дороге — стук да стук —

Едет медленно сундук,

Тарахтит, почти пустой,

А толстяк хрипит: — Постой!

Дай мороженного ложку,

Только ложку на дорожку

Ради праздничного дня:

День рожденья у меня!

— Ради вашего рожденья

Получайте угощенье —

Прекрасное

Ананасное

Мороженое!

Не сказал толстяк не слова, —

Покупает на целковый,

А потом на целых три.

Все кричат ему: — Смотри,

У тебя затылок синий,

На бровях белеет иней,

Как на дереве в лесу,

И сосулька на носу!..

А толстяк молчит — не слышит,

Ананасным паром дышит.

На спине его сугроб.

Синим льдом покрылся лоб.

Легкий снег белее пуха

Разукрасил оба уха.

На затылке снежный ком.

Снег на шляпе колпаком.

Он стоит и не шевéлится,

А кругом шумит метелица.

Как у нашего двора

Нынче выросла гора.

Вся дорога загорожена,

Катит в саночках народ.

Под полозьями не лед,

А клубничное,

Земляничное,

Именинное

Апельсинное,

Прекрасное

Ананасное

Мороженое!

На свете старушка

Спокойно жила,

Сухарики ела

И кофе пила.

И был у старушки

Породистый пес,

Косматые ушки

И стриженый нос.

Старушка сказала:

— Открою буфет

И косточку

Пуделю

Дам на обед.

Подходит к буфету,

На полку глядит,

А пудель

На блюде

В буфете сидит.

Однажды старушка

Отправилась в лес.

Приходит обратно,

А пудель исчез.

Искала старушка

Четырнадцать дней,

А пудель по комнате

Бегал за ней.

Старушка на грядке

Полола горох.

Приходит с работы,

А пудель издох.

Старушка бежит

И зовет докторов.

Приходит обратно,

А пудель здоров.

Старушка и пудель

Смотрели в окно,

Но скоро на улице

Стало темно.

Старушка спросила:

— Что делать, мой пес? —

А пудель подумал

И спички принес.

Смотала старушка

Клубок для чулок,

А пудель тихонько

Клубок уволок.

Весь день по квартире

Катал да катал,

Старушку опутал,

Кота обмотал.

Старушке в подарок

Прислали кофейник,

А пуделю — плетку

И медный ошейник.

Довольна старушка,

А пудель не рад

И просит подарки

Отправить назад.

Под шатром широким кругом

Мчатся кони друг за другом,

Стройные, точеные,

Сбруи золоченые.

Едут девочки в санях,

Руки в муфты прячут.

А мальчики на конях

За санями скачут.

Едут девочки в санях

Лаковых, узорных,

А мальчики — на конях,

Серых или черных.

— Вот я шпоры дам коню,

Ваши санки догоню!

— Не гоните вы коня,

Не догоните меня!

В блеске пестрых фонарей,

В удалой погоне

Пролетают все быстрей

Всадники и кони.

А кругом бегут дома,

Тумбы и панели.

Площадь движется сама

Вроде карусели.

Уснули телята, уснули цыплята,

Не слышно веселых скворчат из гнезда.

Один только мальчик — по имени Ванька,

По прозвищу Встанька — не спит никогда.

У Ваньки, у Встаньки — несчастные няньки:

Начнут они Ваньку укладывать спать,

А Ванька не хочет — приляжет и вскочит,

Уляжется снова и встанет опять.

Укроют его одеялом на вате —

Во сне одеяло отбросит он прочь,

И снова, как прежде, стоит на кровати,

Стоит на кровати ребенок всю ночь.

Лечил его доктор из детской больницы.

Больному сказал он такие слова:

— Тебе, дорогой, потому не лежится,

Что слишком легка у тебя голова!

Воды обыкновенной

В стаканчик набери —

Пускать из мыльной пены

Мы будем пузыри.

Соломинку простую

Сейчас возьму я в рот,

Воды в нее втяну я,

Потом слегка подую

В соломинку — и вот,

Сияя гладкой пленкой,

Растягиваясь вширь,

Выходит нежный, тонкий,

Раскрашенный пузырь.

Горит, как хвост павлиний.

Каких цветов в нем нет!

Лиловый, красный, синий,

Зеленый, желтый цвет.

Взлетает шар надутый,

Прозрачнее стекла.

Внутри его как будто

Сверкают зеркала.

Огнями на просторе

Играет легкий шар.

То в нем синеет море,

То в нем горит пожар.

Он, воздухом надутый,

По воздуху плывет,

Но и одной минуты

На свете не живет.

Нарядный, разноцветный,

Он лопнул навсегда,

Расплылся незаметно,

Растаял без следа.

А был такой надменный,

Заносчивый такой!

Хвалился, что из пены

Родился он морской.

В нем столько красок было,

Была такая спесь,

А он — воды и мыла

Раздувшаяся смесь.

Его я не жалею…

По правде говоря,

Стихи о нем длиннее

Всей жизни пузыря!

Эта страница зеленого цвета,

Значит, на ней постоянное лето.

Если бы здесь уместиться я мог,

Я бы на этой странице прилег.

Бродят в траве золотые букашки.

Вся голубая, как бирюза,

Села, качаясь, на венчик ромашки,

Словно цветной самолет, стрекоза.

Вон темно-красная божья коровка,

Спинку свою разделив пополам,

Вскинула крылья прозрачные ловко

И полетела по божьим делам.

Вот в одинаковых платьях, как сестры,

Бабочки сели в траву отдыхать.

То закрываются книжечкой пестрой,

То, раскрываясь, несутся опять…

А эта страница — морская,

На ней не увидишь земли.

Крутую волну рассекая,

Проходят по ней корабли.

Дельфины мелькают, как тени,

Блуждает морская звезда,

И листья подводных растений

Качает, как ветер, вода.

На дне этой синей страницы

Темно, как в глубинах морей.

Здесь рыбы умеют светиться

Во мраке, где нет фонарей…

Вы любите, ребята,

Пересыпать песок.

В руках у вас лопата,

Ведерко и совок.

Как нитка золотая,

У вас из кулака

Бежит струя густая

Прохладного песка.

Садовая дорога

Усыпана песком.

Но плохо, если много

Песка лежит кругом.

Вот желтая страница —

Пустынная страна.

Песок по ней кружится,

Несется, как волна.

Неведомо откуда,

Неведомо куда

Бредут по ней верблюды —

Степные поезда.

Идут они в кочевье

Под музыку звонков.

Лежачие деревья

Растут среди песков.

Безлиственные сучья

К сухой земле пригнул

Живучий и колючий

Кустарник саксаул.

А ветер носит тучи

Горячего песка.

Идет песок летучий

На приступ, как войска…

Но люди остановят

Зыбучие пески.

Они канал готовят

Для синих вод реки, —

Чтобы в степи пшеница

Высокая росла,

Чтоб желтая страница

Зеленою была.

Это — снежная страница.

Вот прошла по ней лисица,

Заметая след хвостом.

Тут вприпрыжку по странице

В ясный день гуляли птицы,

Оставляя след крестом.

Здесь проехали полозья —

И сверкает на морозе

Серебристый гладкий след.

Там на утренней пороше

Отпечатались калоши, —

Это бродят внук и дед.

Цепь следов на снежной глади

Остается, как строка

В чистой, новенькой тетради

Первого ученика.

Эта страница

Красного цвета.

Красное солнце.

Красное лето.

Красная площадь

Флаги полощет.

Что же на свете

Лучше и краше?

Разве что дети

Веселые наши!

Пред нами — страница ночная.

Столица окутана тьмой.

Уходят на отдых трамваи,

Троллейбусы мчатся домой.

Спешат на ночлег пешеходы.

Нигде не увидишь ребят.

И только вокзалы, заводы,

Часы и машины не спят.

Скользят огоньки по аллее,

Спускаясь с московских холмов,

И с каждой минутой тусклее

Бессчетные окна домов.

Встречаясь на всех перекрестках,

Бегут фонари через мост.

А небо над городом — в блестках

Далеких, чуть видимых звезд.

Над старой зубчатой стеною,

Над всею Советской страною

Горят, как огни корабля,

Рубины на башнях Кремля.

Человек сказал Днепру:

— Я стеной тебя запру.

Ты

С вершины

Будешь

Прыгать,

Ты

Машины

Будешь

Двигать!

— Нет, — ответила вода. —

Ни за что и никогда!

И вот в реке поставлена

Железная стена.

И вот реке объявлена

Война,

Война,

Война!

Выходит в бой

Подъемный кран,

Двадцатитонный

Великан,

Несет

В протянутой руке

Чугунный молот

На крюке.

Идет

Бурильщик,

Точно слон.

От ярости

Трясется он.

Железным хоботом

Звенит

И бьет без промаха

В гранит.

Вот экскаватор

Паровой.

Он роет землю

Головой,

И тучей

Носится за ним

Огонь,

И пар,

И пыль,

И дым.

Где вчера качались лодки, —

Заработали лебедки.

Где шумел речной тростник, —

Разъезжает паровик.

Где вчера плескались рыбы, —

Динамит взрывает глыбы.

На Днепре сигнал горит —

Левый берег говорит:

— Заготовили бетона

Триста тридцать три вагона,

Девятьсот кубов земли

На платформах увезли.

Просим вашего

Отчета:

Как у вас

Идет работа?

За Днепром сигнал горит —

Правый берег говорит:

— Рапортует

Правый берег.

Каждый молот,

Каждый деррик,

Каждый кран

И каждый лом

Строят

Солнце

Над Днепром!

Дни

И ночи,

Дни

И ночи

Бой

С Днепром

Ведет

Рабочий.

И встают со дна реки

Крутобокие быки.

У быков бушует пена, —

Но вода им по колено.

Человек сказал Днепру:

— Я стеной тебя запру,

Чтобы,

Падая

С вершины,

Побежденная

Вода

Быстро

Двигала

Машины

И толкала

Поезда.

Чтобы

Столько

Полных

Бочек

Даром

Льющейся

Воды

Добывали

Для рабочих

Много хлеба

И руды.

Чтобы

Углем,

Сталью,

Рожью

Был богат

Наш край родной.

Чтобы солнце

Запорожья

Загорелось

Над страной!

Чтобы

Плуг

По чернозему

Электричество

Вело.

Чтобы

Улице

И дому

Было

Вечером

Светло!

Что мы сажаем,

Сажая

Леса?

Мачты и реи —

Держать паруса,

Рубку и палубу,

Ребра и киль —

Странствовать

По морю

В бурю и штиль.

Что мы сажаем,

Сажая

Леса?

Легкие крылья —

Лететь в небеса.

Стол, за которым

Ты будешь писать.

Ручку,

Линейку,

Пенал

И тетрадь.

Что мы сажаем,

Сажая

Леса?

Чащу,

Где бродят

Барсук и лиса.

Чащу,

Где белка

Скрывает бельчат,

Чащу,

Где пестрые

Дятлы

Стучат.

Что мы сажаем,

Сажая

Леса?

Лист,

На который

Ложится роса,

Свежесть лесную,

И влагу,

И тень, —

Вот, что сажаем

В сегодняшний день.

С колпачком на голове,

Будто в путь готовый,

Он скрывается в листве

Дуба золотого.

Но, простившись со своей

Веткой-колыбелью,

Он уйдет на много дней

В сумрак подземелья.

Под землей он будет спать

В непогодь и стужу,

А когда-нибудь опять

Выбьется наружу.

В этот гладкий коробок

Бронзового цвета

Спрятан маленький дубок

Будущего лета.

Коль его не разгрызет

Белка острым зубом,

Сотни лет он проживет

Коренастым дубом.

Коль свинья его не съест,

Рылом землю роя,

Он деревьям наших мест

Будет старшиною.

Пусть растет он до небес,

С каждым годом выше.

Пусть раскинет свой навес

Многоскатной крышей.

Темно-бурый, как медведь,

Дюжий — в три обхвата, —

Будет он листвой шуметь

Вырезной, зубчатой.

Берете книгу и тетрадь,

Садитесь вы за стол.

А вы могли бы рассказать,

Откуда стол пришел?

Недаром пахнет он сосной.

Пришел он из глуши лесной.

Вот этот стол — сосновый стол —

К нам из лесу пришел.

Пришел он из глуши лесной —

Он сам когда-то был сосной.

Сочилась из его ствола

Прозрачная смола.

У нас под ним — паркетный пол,

А там была земля.

Он много лет в лесу провел,

Ветвями шевеля.

Он был в чешуйчатой коре,

А меж его корней

Барсук храпел в своей норе

До первых вешних дней.

Видал он белку, этот стол.

Она карабкалась на ствол,

Царапая кору.

Он на ветвях качал галчат

И слышал, как они кричат,

Проснувшись поутру.

Но вот горячая пила

Глубоко в ствол его вошла.

Вздохнул он — и упал…

И в лесопилке над рекой

Он стал бревном, он стал доской.

Потом в столярной мастерской

Четвероногим стал.

Он вышел из рабочих рук,

Устойчив и широк.

Где был на нем рогатый сук,

Виднеется глазок.

Домашним жителем он стал,

Стоит он у стены.

Теперь барсук бы не узнал

Родной своей сосны.

Медведь бы в логово залез,

Лису объял бы страх,

Когда бы стол явился в лес

На четырех ногах!..

Но в лес он больше не пойдет —

Он с нами будет жить.

День изо дня, из года в год

Он будет нам служить.

Стоит чернильница на нем,

Лежит на нем тетрадь.

За ним работать будем днем,

А вечером — читать.

На нем чертеж я разложу,

Когда пора придет, —

Чтобы потом по чертежу

Построить самолет.

Вот портфель,

Пальто и шляпа.

День у паны

Выходной.

Не ушел

Сегодня

Папа.

Значит,

Будет он со мной.

Что мы нынче

Делать будем?

Это вместе

Мы обсудим.

Сяду к папе

На кровать —

Станем вместе

Обсуждать.

Не поехать ли

Сегодня

В ботанический музей?

Не созвать ли нам

Сегодня

Всех знакомых и друзей?

Не отдать ли

В мастерскую

Безголового коня?

Не купить ли нам

Морскую

Черепаху для меня?

Или можно

Сделать змея

Из бумажного листа,

Если есть

Немного клея

И мочалка

Для хвоста.

Понесется змей гремучий

Выше

Крыши,

Выше тучи!..

— А пока, —

Сказала мать, —

Не пора ли

Вам вставать?..

— Хорошо! Сейчас встаем! —

Отвечали мы вдвоем.

Мы одеты

И обуты.

Мы побрились

В две минуты.

(Что касается

Бритья —

Брился папа,

А не я!)

Мы постель убрали сами.

Вместе с мамой пили чай.

А потом сказали маме:

— До свиданья! Не скучай!

Перед домом на Садовой

Сели мы в троллейбус новый.

Из открытого окна

Вся Садовая видна.

Мчатся стаями «Победы»,

«Москвичи», велосипеды.

Едет с почтой почтальон.

Вот машина голубая

Разъезжает, поливая

Мостовую с двух сторон.

Из вагона

Сам я вылез,

Папа выпрыгнул за мной.

А потом

Мы прокатились

На машине легковой.

А потом

В метро спустились

И помчались

Под Москвой.

А потом

Стреляли в тире

В леопарда

Десять раз:

Папа — шесть,

А я — четыре:

В брюхо,

В ухо,

В лоб

И в глаз!

Голубое,

Голубое,

Голубое

В этот день

Было небо над Москвою,

И в садах цвела сирень.

Мы прошлись

По зоопарку.

Там кормили сторожа

Крокодила

И цесарку,

Антилопу

И моржа.

Сторожа

Давали свеклу

Двум

Задумчивым

Слонам.

А в бассейне

Что-то мокло…

Это был гиппопотам!

Покатался я

На пони, —

Это маленькие

Кони.

Ездил прямо

И кругом,

В таратайке

И верхом.

Мне и папе

Стало жарко.

Мы растаяли, как воск.

За оградой зоопарка

Отыскали мы киоск.

Из серебряного крана

С шумом

Брызнуло ситро.

Мне досталось

Полстакана,

А хотелось бы —

Ведро!

Мы вернулись

На трамвае,

Привезли домой

Сирень.

Шли по лестнице,

Хромая, —

Так устали

В этот день!

Я нажал звонок знакомый —

Он ответил мне, звеня,

И затих…

Как тихо дома,

Если дома нет меня!

Друг на друга так похожи

Комаровы-братья.

Где тут Петя, где Сережа, —

Не могу сказать я.

Только бабушка и мать

Их умеют различать.

Не могу я вам сказать,

Кто из них моложе.

Пете скоро будет пять

И Сереже

Тоже.

Петя бросил снежный ком

И попал в окошко.

Говорят: в стекло снежком

Угодил Сережка.

Это кто разбил мячом

Чашку на буфете?

Петя был тут ни при чем,

А попало Пете.

Доктор смешивает их, —

Так они похожи!

Пьет касторку за двоих

Иногда Сережа.

В праздник папа всю семью

Угощал мороженым.

Петя долю съел свою,

А потом — Сережину.

Поступили в детский сад

Петя и Сережа.

Пете новенький халат

Выдали в прихожей.

А Сереже говорят:

— Жадничаешь больно!

Получил один халат,

И с тебя довольно!

Няня Петю без конца

Мягкой губкой мыла,

Чтобы смыть с его лица

Синие чернила.

Смыла губкой полосу

На щеке и на носу.

Только кончила купать —

Весь в чернилах он опять!

Няня мальчика журит:

— Петя! Это что же?!

А Сережа говорит:

— Няня, я Сережа!

К парикмахеру идут

Петя и Сережа.

Петю за руку ведут

И Сережу тоже.

Парикмахер через миг

Петю наголо остриг.

Голова его теперь

На арбуз похожа.

Только вышел он за дверь,

В дверь вошел Сережа…

Парикмахер говорит:

— Ты ж недавно был обрит!

Я еще твоих волос

Не стряхнул с халата,

А уж ты опять оброс.

Вон какой лохматый!

Видно, волосы растут

У тебя за пять минут!

Парикмахерских для вас

Хватит ли на свете,

Если в час по десять раз

Стричься будут дети?..

Вот однажды к ним во двор

Перелез через забор

Озорной мальчишка —

Перепелкин Гришка.

Гришка — парень лет восьми,

Этакий верзила! —

А пред младшими детьми

Хвастается силой.

Говорит он: — Эй, мальки!

Побежим вперегонки!

Объявляю летний кросс —

От крыльца к сараю.

Три щелчка мне дайте в нос,

Если проиграю!

Или я, ребята, вам

Три щелчка на память дам!

Любит Гришка обижать

Тех, кто помоложе.

Но согласен с ним бежать

Комаров Сережа.

А уж Петя Комаров

У ворот сарая

Притаился между дров,

Гришку поджидая.

Раз-два-три-четыре-пять!

Гришка бросился бежать.

Добежал он, чуть дыша,

Обливаясь потом,

И увидел малыша,

Подбежав к воротам.

Был он очень удивлен,

Даже скорчил рожу,

Оттого что принял он

Петю за Сережу.

— Слишком тихо ты бежишь! —

Говорит ему малыш. —

Сядь-ка, длинноногий,

Отдохни с дороги!

— Не хочу я отдыхать,

Побежим с тобой опять!

В десять раз быстрее

Бегать я умею!

— Ладно! — Петя говорит. —

Добежим до дома.

Кто кого опередит,

Даст щелчка другому!

Раз-два-три-четыре-пять!

Гришка кинулся бежать.

Все быстрей и все быстрей

Мчится он вприпрыжку…

А Сережа у дверей

Поджидает Гришку.

— Ну-ка, Гришка, где твой нос?

Проиграл ты этот кросс!

Говорят, что с этих пор

Не ходил ни разу

К братьям маленьким во двор

Гришка долговязый.

По мостовой,

Взметая пыль,

Шел грузовой

Автомобиль.

На нем катили дети —

Сережа с братом Петей.

А рядом, охраняя кладь,

Сидели бабушка и мать.

Смотрели пассажиры

На темный лес вдали.

Из городской квартиры

На дачу их везли.

На дачу, на дачу,

Пыхтя, вздымая пыль,

По мостовой горячей

Бежал автомобиль.

Ворчала бабушка сквозь сон,

Стараясь быть построже:

— Испортишь, Петя, патефон!

Оставь кота, Сережа!

В большой корзине кот сидел,

Подушками обложенный,

И подозрительно глядел

На прут в руке Сережиной.

Был этот кот мохнат и рыж,

Не из простого рода.

В последний раз поймал он мышь

Тому назад три года.

Но тут, встревоженный прутом,

Он вылез из корзины,

Вскочил на стол, махнул хвостом

И — прыг за борт машины!

Никто никак не ожидал,

Что он займется спортом…

Сережа первый увидал

И крикнул: — Кот за бортом!

Вскричала бабушка: — Шофер!.. —

Шофер ее не слышал,

Но вот, остановив мотор,

Он из кабины вышел.

Сейчас же бабушка, и мать,

И Петя, и Сережа

Кота отправились искать.

Шофер поплелся тоже.

— Кота не видели? — спросил

Прохожего Сережа.

— В Москву поехал! — пробасил

Внушительно прохожий.

Играли школьники в футбол.

Один, мигнув лукаво,

Сказал: — Налево кот пошел. —

Другой сказал: — Направо.

Пробрался в пригородный сад

Сквозь изгородь Сережа.

Там на сосну он бросил взгляд

И увидал — кого же?

Сидел на ветке рыжий кот.

Он слушал щебет птичий

И ждал, что в когти попадет

Сама собой добыча.

Позвал Сережа: — Кис-кис-кис! —

Но кот слезать не думал вниз.

Еще повыше он полез,

Соседних птиц тревожа.

А Петя думал: «Кот исчез..

Теперь исчез Сережа.

Пойду попробую найти!»,

Пошел искать он брата.

Бредет и видит по пути:

Крадется кот мохнатый.

Погнался Петя за котом,

Да опоздал немножко:

Пушистый кот в соседний дом

Шмыгнул через окошко.

Остался Петя у крыльца

И сел на пень устало,

Решив дождаться беглеца

Во что бы то ни стало.

Шоферу жалуется мать:

— Ну вот, пропал Сережа,

А Петя стал его искать

И потерялся тоже!

Пошел на поиски шофер,

Вошел в ворота дома

И невзначай попал во двор,

Где жил старик знакомый.

Старик траву в саду косил

И, весь дрожа от кашля,

Шофера шепотом спросил:

— Вот этот кот не ваш ли?

Шофер глядит: мохнатый кот

Сидит на горке, будто ждет,

И чинно лижет лапку.

— Должно быть, наш! — сказал шофер.

И вдруг, взбежав на косогор,

Схватил кота в охапку.

По мостовой шофер идет,

А вот идет Сережа.

У одного под мышкой кот,

И у другого тоже.

Выходит Петя из ворот,

Бежит к машине прямо.

В руках у Пети — третий кот.

Кота несет и мама.

Седая бабушка — и та

Несет под мышкою кота.

Хороший кот, пушистый кот,

Да, к сожалению, не тот…

А тот сидит в корзине

На грузовой машине.

Он прогулялся по дворам,

На завтрак съел лягушку

И поспешил вернуться сам

На мягкую подушку.

По мостовой,

Взметая пыль,

Шел грузовой

Автомобиль.

У Скворцова

Гришки

Жили-были

Книжки —

Грязные,

Лохматые,

Рваные,

Горбатые,

Без конца

И без начала,

Переплеты —

Как мочала,

На листах —

Каракули.

Книжки

Горько

Плакали.

Дрался Гришка с Мишкой.

Замахнулся книжкой,

Дал разок по голове —

Вместо книжки стало две.

Горько жаловался Гоголь:

Был он в молодости щеголь,

А теперь, на склоне лет,

Он растрепан и раздет.

У бедняги Робинзона

Кожа содрана с картона,

У Крылова вырван лист,

А в грамматике измятой

На странице тридцать пятой

Нарисован трубочист.

В географии Петрова

Нарисована корова

И написано: «Сия

География моя.

Кто возьмет ее без спросу,

Тот останется без носу!»

— Как нам быть? — спросили книжки. —

Как избавиться от Гришки?

И сказали братья Гримм:

— Вот что, книжки, убежим!

Растрепанный задачник,

Ворчун и неудачник,

Прошамкал им в ответ:

— Девчонки и мальчишки

Везде калечат книжки.

Куда бежать от Гришки?

Нигде спасенья нет!

— Умолкни, старый минус, —

Сказали братья Гримм, —

И больше не серди нас

Брюзжанием своим!

Бежим в библиотеку,

В свободный наш приют, —

Там книжки человеку

В обиду не дают!

— Нет, — сказала «Хижина

Дяди Тома», —

Гришкой я обижена,

Но останусь дома!

— Идем! — ответил ей Тимур. —

Ты терпелива чересчур!

— Вперед! — воскликнул Дон-Кихот.

И книжки двинулись в поход.

Беспризорные калеки

Входят в зал библиотеки.

Светят лампы над столом,

Блещут полки за стеклом.

В переплетах темной кожи,

Разместившись вдоль стены,

Словно зрители из ложи,

Книжки смотрят с вышины.

Вдруг

Задачник

Неудачник

Побледнел

И стал шептать:

Шестью восемь —

Сорок восемь,

Пятью девять —

Сорок пять!

География в тревоге

К двери кинулась, дрожа.

В это время на пороге

Появились сторожа.

Принесли они метелки,

Стали залы убирать,

Подметать полы и полки,

Переплеты вытирать.

Чисто вымели повсюду.

И за вешалкой, в углу,

Книжек порванную груду

Увидали на полу —

Без конца и без начала,

Переплеты — как мочала,

На листах — каракули…

Сторожа заплакали:

— Разнесчастные вы книжки,

Истрепали вас мальчишки!

Отнесем мы вас к врачу,

К Митрофану Кузьмичу.

Он вас, бедных, пожалеет,

И подчистит, и подклеит,

И обрежет, и сошьет,

И оденет в переплет!

К нам, беспризорные

Книжки-калеки,

В залы просторные

Библиотеки!

Книжки-бродяги,

Книжки-неряхи,

Здесь из бумаги

Сошьют вам рубахи.

Из коленкора

Куртки сошьют,

Вылечат скоро

И паспорт дадут,

К нам, беспризорные

Книжки-калеки,

В залы просторные

Библиотеки!

Вышли книжки из больницы,

Починили им страницы,

Переплеты, корешки,

Налепили ярлыки.

А потом в просторном зале

Каждой полку указали.

Встал задачник в сотый ряд,

Где задачники стоят.

А Тимур — с командой вместе

Встал на полку номер двести.

Словом, каждый старый том

Отыскал свой новый дом.

А у Гришки неудача:

Гришке задана задача.

Стал задачник он искать.

Заглянул он под кровать,

Под столы, под табуретки,

Под диваны и кушетки.

Ищет в печке, и в ведре,

И в собачьей конуре.

Гришке горько и обидно,

А задачника не видно.

Что тут делать? Как тут быть?

Где задачник раздобыть?

Остается — с моста в реку

Иль бежать в библиотеку!

Говорят, в читальный зал

Мальчик маленький вбежал

И спросил у строгой тети:

— Вы тут книжки выдаете?

А в ответ со всех сторон

Закричали книжки: — Вон!

Написал я эту книжку

Много лет тому назад,

А на днях я встретил Гришку

По дороге в Ленинград.

Он давно уже не Гришка,

А известный инженер.

У него растет сынишка,

Очень умный пионер.

Побывал у них я дома,

Видел полку над столом.

Пятьдесят четыре тома

Там стояли за стеклом.

В переплетах — в куртках новых,

Дружно выстроившись в ряд,

Блещут книги двух Скворцовых,

Точно вышли на парад.

А живется им не худо, —

Их владельцы берегут.

Никогда они отсюда

Никуда не убегут!

Я учиться не хочу.

Сам любого научу.

Я — известный мастер

По столярной части!

У меня охоты нет

До поделки

Мелкой.

Вот я сделаю буфет —

Это не безделка!

Смастерю я вам буфет —

Простоит он сотню лет.

Вытешу из елки

Новенькие полки.

Наверху у вас — сервиз,

Чайная посуда.

А под ней — просторный низ

Для большого блюда.

Полки средних этажей

Будут для бутылок.

Будет ящик для ножей,

Пилок, ложек, вилок.

У меня, как в мастерской,

Все, что нужно, под рукой:

Плоскогубцы и пила,

И топор, и два сверла,

Молоток,

Рубанок,

Долото,

Фуганок.

Есть и доски у меня.

И даю вам слово,

Что до завтрашнего дня

Будет все готово!

Завизжала

Пила,

Зажужжала,

Как пчела.

Пропилила полдоски,

Вздрогнула и стала,

Будто в крепкие тиски

На ходу попала.

Я гоню ее вперед,

А злодейка не идет.

Я тяну ее назад —

Зубья в дереве трещат…

Не дается мне буфет.

Сколочу я табурет,

Не хромой, не шаткий,

Чистенький и гладкий.

Вот и стал я столяром,

Заработал топором.

Я по этой части

Знаменитый мастер!

Раз, два —

По полену.

Три, четыре —

По колену.

По полену,

По колену,

А потом

Врубился в стену.

Топорище — пополам,

А на лбу остался шрам.

Обойдись без табурета.

Лучше — рама для портрета.

Есть у дедушки портрет

Бабушкиной мамы.

Только в доме нашем нет

Подходящей рамы.

Взял я несколько гвоздей

И четыре планки.

Да на кухне старый клей

Оказался в банке.

Будет рама у меня

С яркой позолотой.

Заглядится вся родня

На мою работу.

Только клей столярный плох:

От жары он пересох.

Обойдусь без клея.

Планку к планке я прибью,

Чтобы рамочку мою

Сделать попрочнее.

Как ударил молотком, —

Гвоздь свернулся червяком.

Забивать я стал другой,

Да согнулся он дугой.

Третий гвоздь заколотил —

Шляпку набок своротил.

Плохи гвозди у меня —

Не вобьешь их прямо.

Так до нынешнего дня

Не готова рама…

Унывать я не люблю!

Из своих дощечек

Я лучинок наколю

На зиму для печек.

Щепочки колючие,

Тонкие, горючие

Затрещат, как на пожаре,

В нашем старом самоваре.

То-то весело горят!

А ребята говорят:

— Иди,

Столяр,

Разводи

Самовар.

Ты у нас не мастер,

Ты у нас ломастер!

Пришел из школы ученик

И запер в ящик свой дневник.

— Где твой дневник? — спросила мать.

Пришлось дневник ей показать.

Не удержалась мать от вздоха,

Увидев надпись: «Очень плохо».

Узнав, что сын такой лентяй,

Отец воскликнул: — Негодяй!

Чем заслужил ты единицу?

— Я получил ее за птицу.

В естествознании я слаб:

Назвал я птицей баобаб.

— За это, — мать сказала строго, —

И единицы слишком много!

— У нас отметки меньше нет! —

Промолвил мальчик ей в ответ.

— За что вторая единица? —

Спросила старшая сестрица.

— Вторую, если не совру,

Я получил за кенгуру.

Я написал в своей тетрадке,

Что кенгуру растут на грядке.

Отец воскликнул: — Крокодил,

За что ты третью получил?!

— Я думал, что гипотенуза —

Река Советского Союза.

— Ну, а четвертая за что? —

Ответил юноша: — За то,

Что мы с Егоровым Пахомом

Назвали зебру насекомым.

— А пятая? — спросила мать,

Раскрыв измятую тетрадь.

— Задачу задали у нас.

Ее решал я целый час,

И вышло у меня в ответе:

Два землекопа и две трети.

— Ну, а шестая, наконец? —

Спросил рассерженный отец.

— Учитель задал мне вопрос:

Где расположен Канин Нос?

А я не знал, который Канин,

И указал на свой и Ванин…

— Ты очень скверный ученик, —

Вздохнув, сказала мать. —

Возьми ужасный свой дневник

И отправляйся спать!

Ленивый сын поплелся прочь,

Улегся на покой.

И захрапел. И в ту же ночь

Увидел сон такой.

Жужжали зебры на кустах

В июльскую жару.

Цвели, качаясь на хвостах,

Живые кенгуру.

В сыром тропическом лесу

Ловил ужей и жаб

На длинном Канином Носу

Крылатый баобаб.

А где-то меж звериных троп,

Среди густой травы,

Лежал несчастный землекоп

Без ног, без головы.

На это зрелище смотреть

Никто не мог без слез…

— Кто от него отрезал треть? —

Послышался вопрос.

— От нас разбойник не уйдет.

Найдем его следы! —

Угрюмо хрюкнул бегемот

И вылез из воды.

— Я в порошок его сотру! —

Воскликнул кенгуру.

— Он не уйдет из наших лап! —

Добавил баобаб.

Вскочил с постели ученик

В шестом часу утра.

Пред ним лежал его дневник

На стуле, как вчера…

У последней

Точки

На последней

Строчке

Собралась компания

Знаков препинания.

Прибежал

Чудак —

Восклицательный знак.

Никогда он не молчит,

Оглушительно кричит:

— Ура!

Долой!

Караул!

Разбой!

Притащился кривоносый

Вопросительный знак.

Задает он всем вопросы:

— Кто?

Кого?

Откуда?

Как?

Явились запятые,

Девицы завитые.

Живут они в диктовке

На каждой остановке.

Прискакало двоеточие,

Прикатило многоточие

И прочие, и прочие, и прочие…

Заявили запятые:

— Мы особы занятые.

Не обходится без нас

Ни диктовка, ни рассказ.

— Если нет над вами точки,

Запятая — знак пустой! —

Отозвалась с той же строчки

Тетя точка с запятой.

Двоеточие, мигая,

Закричало: — Нет, постой!

Я важней, чем запятая

Или точка с запятой. —

Потому что я в два раза

Больше точки одноглазой.

В оба глаза я гляжу,

За порядком я слежу.

— Нет… — сказало многоточие,

Еле глазками ворочая, —

Если вам угодно знать,

Я важней, чем прочие.

Там, где нечего сказать,

Ставят многоточие…

Вопросительный знак

Удивился: — То есть как? —

Восклицательный знак

Возмутился: — То есть как!

— Так, — сказала точка,

Точка-одиночка. —

Мной кончается рассказ.

Значит, я важнее вас.

Собирались лодыри

На урок,

А попали лодыри

На каток.

Толстый ранец с книжками

На спине,

А коньки под мышками

На ремне.

Видят, видят лодыри:

Из ворот

Хмурый и ободранный

Кот идет.

Спрашивают лодыри

У него:

— Ты чего нахмурился,

Отчего?

Замяукал жалобно

Серый кот:

— Мне, коту усатому,

Скоро год.

И красив я, лодыри,

И умен,

А письму и грамоте

Не учен.

Школа не построена

Для котят.

Научить нас грамоте

Не хотят.

А теперь без грамоты

Пропадешь,

Далеко без грамоты

Не уйдешь.

Не попить без грамоты,

Не поесть,

На воротах номера

Не прочесть!

Отвечают лодыри:

— Милый кот,

Нам пойдет двенадцатый

Скоро год.

Учат нас и грамоте

И письму,

А не могут выучить

Ничему.

Нам учиться, лодырям,

Что-то лень.

На коньках катаемся

Целый день.

Мы не пишем грифелем

На доске,

А коньками пишем мы

На катке!

Отвечает лодырям

Серый кот:

— Мне, коту усатому,

Скоро год.

Много знал я лодырей

Вроде вас,

А с такими встретился

В первый раз!

Подарок именинный —

Отличный

Перочинный

Стальной

Складной

Карманный нож.

Шестнадцать лезвий

В нем найдешь!

У каждого из них свое

Вполне удобное жилье.

И все они работники, —

Усердней не найти, —

Садовники и плотники,

Помощники в пути.

Есть между ними мастера,

А есть и подмастерья,

Давным-давно прошла пора,

Когда чинили перья.

И все ж —

По правилам старинным —

Нож

Называют перочинным.

Всегда готов он помогать

Тебе во всяком деле —

Простую палку обстругать

И мастерить модели,

Разрезать тоненькую нить,

К дичку антоновку привить,

Отсечь сухие ветки,

В лесу оставить метки,

С конверта срезать марки,

С листа стереть помарки

Или на отдыхе в лесу

Нарезать хлеб и колбасу.

Смотри: уложенные в ряд,

Как серебро сверкая,

Отвертки, ножнички лежат…

Не нож, а мастерская!

В одно мгновенье может нож

Весь ощетиниться, как еж.

В карманной этой мастерской

Все то, что нужно, — под рукой:

Набор ножей и пилок,

И штопор для бутылок.

Есть и сверло, и долото,

И даже сам не знаю что!

Отличный нож,

Чудесный нож.

С таким нигде

Не пропадешь —

Ни на воде,

Ни на земле.

Ни на воздушном корабле.

Тебе твой нож, как верный друг,

Окажет множество услуг.

Но, если попадет он в руки

Тем, кто играет с ним от скуки,

Он натворит немало бед.

Есть у меня один сосед.

Его зовут Шарашкин Колька.

Живет он ниже этажом.

Мы сосчитать не можем, сколько

Столов изрезал он ножом.

Перецарапал все обложки

И переплеты школьных книг.

Густую шерсть ангорской кошки

На днях он ножничками стриг.

В саду, на пристани, в трамвае

Испортил не одну скамью,

На гладкой спинке вырезая

Ножом фамилию свою.

На всех скамейках прочитай

Слова: «Шарашкин Николай».

На самой грязной парте в школе

Его фамилию найдешь…

Но наконец сбежал от Коли,

Решив пожить на вольной воле,

Стальной

Складной

Карманный нож.

Тупой, зазубренный и ржавый,

Пролез он сквозь карман дырявый,

Нарочно спрятался в траве

И пролежал недели две.

Здесь увидал впервые ножик

Жуков, шмелей, сороконожек.

И муравей за муравьем

В него входили, точно в дом.

Как в переулках незнакомых,

От изумления жужжа,

Бродило много насекомых

По всем извилинам ножа.

И скоро ножик перочинный

Покрылся пыльной паутиной.

Казалось, век он пролежит

В траве, потерян и забыт,

Вдали от всех путей-дорожек,

Стальной

Складной

Карманный ножик…

Но шла из школы молодежь.

Один сказал: — Гляди-ка, нож!

Другой сказал: — Оставь, не трогай,

Пойдем-ка, брат, своей дорогой.

На что нам нужен этот лом!

А третий говорит: — Возьмем.

Я вам ручаюсь честным словом,

Что старый ножик станет новым!

Сказали школьники: — Ну что ж,

Возьмем в работу старый нож!

Сначала ножик перочинный

Купали в ванне керосинной,

Клинок отмыли за клинком,

Отшлифовали наждаком,

Тупые лезвия лечили

На карборундовом точиле.

И вот готов карманный нож.

Он стал по-прежнему хорош.

Опять начищены до блеска

Стальные ножнички, стамеска,

Опять сверкают, как стекло,

Отвертка, шило и сверло.

Блестит набор клинков и пилок

И цепкий штопор для бутылок.

Они живут в одном ноже

И с нетерпеньем ждут работы,

Как ждут машины в гараже

Или в ангаре самолеты.

Первое

Сентября!

Первое

Сентября!

Первое

Сентября —

Первый день

Календаря, —

Потому что в этот день

Все девчонки

И мальчишки

Городов

И деревень

Взяли сумки,

Взяли книжки,

Взяли завтраки

Под мышки

И помчались в первый раз

В класс!

Это было в Барнауле,

В Ленинграде

И в Торжке,

В Благовещенске

И в Туле,

На Дону

И на Оке,

И в станице,

И в ауле,

И в далеком кишлаке.

Это было

На морском

Берегу,

Там, где берег

Изгибается

В дугу,

Где ребята

По-грузински

Говорят,

Где на завтрак

Носят

Сладкий виноград.

Это было

На Алтае,

Между гор.

Это было

На Валдае,

У озер.

Это было

На Днепре,

Среди полей,

Там, где школа

За стволами

Тополей.

Кто успел

Прожить на свете

Восемь лет,

Тех сегодня

До обеда

Дома нет, —

Потому что в этот день

Все девчонки

И мальчишки

Городов

И деревень

Взяли сумки,

Взяли книжки,

Взяли завтраки

Под мышки

И помчались в первый раз

В класс!

Пришли на пустырь перед школой московской,

Где долго скучала земля,

Сирени кусты и березки-подростки,

Каштаны, дубы, тополя.

В осеннее время, когда перед школой

Ребята, как пчелы, гудят,

Еще приезжают сюда новоселы —

Деревья не больше ребят.

Здесь выше деревьев сквозная ограда.

Стволы молодые стройны.

Сквозь легкую зелень растущего сада

Четыре дороги видны.

Но будет пора — и листва, зеленея,

От улицы сад заслонит.

Под будущим дубом в широкой аллее

Большая скамейка стоит.

И, в сад превращая пустырь этот голый,

Мы слышим шуршанье листвы

За всеми открытыми окнами школы

Одной из окраин Москвы.

За перегоном — перегон,

Леса, озера, села.

Бежит по рельсам наш вагон —

Кочующая школа.

Здесь нет на полках багажа,

А вместо лавок — парты.

И шелестят, слегка дрожа,

Развешанные карты.

Стоит иль мчится паровоз, —

У нас идет ученье.

И славно вторит гром колес

Нам на уроках пенья.

Отцы и матери у нас —

Ремонтная бригада.

И в тех местах стоит наш класс,

Где им работать надо.

То мы в сибирскую тайгу

С крутых ступенек сходим,

То на кавказском берегу

Костер в пути разводим.

Сегодня солнечная степь

За окнами вагона

А завтра гор крутая цепь

Ведет до небосклона.

Мы видим новый Днепрогес,

В степи — огни завода.

Мы видим, как сажают лес

Двухтысячного года.

Идем в колхоз на сенокос

Сгребать днепровский клевер.

И вновь зовет нас паровоз

В далекий путь — на север.

Нас каждый дальний перегон

Знакомит с новым краем.

Проходим на уроке Дон —

И Дон переезжаем.

Мы не забудем никогда,

Как утром сквозь перила

Донская синяя вода

Под нами зарябила.

Мы видим в книге свой маршрут —

Равнины, реки, горы.

А за окошками бегут

Родной земли просторы.

Он пионером был в Артеке,

У моря теплого — в Крыму.

И с этой осени навеки

Артек запомнился ему.

Здесь — у подножья Аюдага —

Горнист окрестности будил.

И весь отряд к подъему флага,

К подъему солнца выходил.

Звенела от шагов площадка.

Шумело море ей в ответ…

С тех пор промчалось два десятка

Военных лет и мирных лет.

И тот, кто смуглым мальчуганом

На берегу встречал восход,

Во флоте служит капитаном,

Могучий водит теплоход.

Он каждый раз глядит из рубки

На свой Артек, на дальний флаг,

На взморье, где ходил он в шлюпке,

На каменистый Аюдаг.

И, боевой моряк суровый,

Он молча отдает салют

Далекой юности, что снова

Встает на несколько минут.

День стоял веселый

Раннею весной.

Шли мы после школы —

Я да ты со мной.

Куртки нараспашку,

Шапки набекрень, —

Шли куда попало

В первый теплый день.

Шли куда попало —

Просто наугад,

Прямо и направо,

А потом назад.

А потом обратно,

А потом кругом,

А потом вприпрыжку,

А потом бегом.

Весело бродили

Я да ты со мной,

Весело вернулись

К вечеру домой.

Весело расстались —

Что нам унывать?

Весело друг с другом

Встретимся опять!

Дети нашего двора,

Вы — его хозяева,

На дворе идет игра

В конницу Чапаева.

Едет по двору отряд,

Тянет пулеметы.

Что за кони у ребят —

Собственной работы!

Что за шашки на боку!

Взмахом этой шашки

Лихо срубишь на скаку

Голову ромашки.

Если б можно было мне

Сделаться моложе, —

Я за вами на коне

Поскакал бы тоже!

Суховат и суковат

Этот конь сосновый,

Но я слышу, как стучат

Все его подковы!..

Дети нашего двора,

Чкаловского дома,

Улетали вы вчера

Вдаль с аэродрома.

Мчалась вихрем через двор

Ваша эскадрилья, —

Каждый — сам себе мотор,

И штурвал, и крылья.

Вы стрелой взлетали ввысь,

Заломив пилотки,

Или по морю неслись

На моторной лодке.

Видно, двор у нас такой —

Вам во всем послушный:

То он вам — простор морской,

То простор воздушный…

На дворе у нас живут

Многие герои.

Но ребята признают

Правило такое:

Ты гордись своим отцом,

Знатным гражданином,

Но и сам будь молодцом,

А не только сыном.

Есть Чапаев на дворе.

Но своим Чапаем

Мы пока еще в игре

Не его считаем.

А Егоров Николай —

Из всего отряда

Самый истинный Чапай,

Лучшего не надо.

Он — боец передовой,

Бьется он геройски.

А Чапаев — рядовой

У Чапая в войске.

Пусть он прежде подрастет, —

Так мы рассуждаем, —

И придет ему черед

Быть у нас Чапаем!

Дети нашего двора,

Крепнут ваши крылья,

И вчерашняя игра

Завтра станет былью.

Тот, кто водит самолет

Дома по паркету,

Завтра в небо поведет

Самолет-ракету.

Кто построил на дворе

Мост через канаву, —

Мост на Волге, на Днепре

Выстроит на славу.

Кто готовит для скворцов

Летний дом фанерный

Своды башен и дворцов

Выстроит наверно

Дети нашего двора,

Крепнут ваши крылья.

Ваша детская игра

Завтра станет былью.

Вы готовитесь в игре

Строить Днепрострои.

Вы растете на дворе,

Где живут герои.

В нашем доме с давних пор

Чкалов жил Валерий.

Выходил он к нам во двор

Вот из этой двери.

Поглядев на небосвод,

Подзывал он сына

И шагал с ним до ворот,

Где ждала машина.

Долго будет эта дверь

Гордостью квартала.

Наша улица теперь

Чкаловскою стала.

Дети нашего двора,

Моряки, пилоты,

И для вас придет пора

Боевой работы.

И, взлетая на простор

Или волны роя,

Вы припомните тот двор,

Где живут герои!

В город прибыл к нам когда-то

Мистер Флинт, заморский гость.

Был одет щеголевато,

А в руке держал он трость.

С голубым цветком в петлице,

В белой шляпе набекрень

Колесил он по столице

На машине целый день.

За рекой в тиши окраин

Он у спутника спросил:

— Извините, кто хозяин

Этих загородных вилл?

Из окна автомобиля

Спутник вывеску прочел

И сказал: — На этой вилле

Отдыхает Комсомол.

В тихом парке на лужайке

Высоко взлетает мяч.

Паренек в зеленой майке

За мячом несется вскачь.

— Чья спортивная площадка?

Кто играет в баскетбол? —

Проводник ответил кратко

Тем же словом: — Комсомол.

И сказал румяный янки,

Член конгресса и богач:

— Есть, как видно, деньги в банке

У владельца этих дач!

По дороге перед будкой,

Где висел афишный лист,

Задержался на минутку

Любознательный турист.

— В оперетте — «Перикола».

А в балете — «Красный мак».

А в театре Комсомола —

«Сирано де Бержерак»…

— Видно, дорого он стоит,

Этот мистер Комсомол.

Под Москвой он дачи строит

И театры приобрел!

Мимо берега крутого

Пароход, гудя, прошел.

На борту блестело слово

Золотое: «Комсомол».

Иностранец хитровато

Бровью рыжею повел

И сказал: — Какой богатый

Этот мистер Комсомол!

Мне рассказывали в Штатах,

Будто нет у вас богатых.

Между тем в СССР

Есть еще миллионер.

Я прошу вас на прощанье:

Если с вами он знаком,

Вы устройте мне свиданье

С вашим знатным земляком!

Мимо каменных заборов

Едет за город турист,

Слышит ровный гул моторов

И ремней протяжный свист.

Надпись четкую у входа

Переводчик перевел:

«Комсомольский цех завода»…

— Вот он, мистер Комсомол!

Шли с тетрадками ребята

Из ворот соседних школ.

— Вот, — заметил провожатый, —

Вот он, мистер Комсомол!

Над домами реял летчик,

Как над скалами орел.

— Вот, — промолвил переводчик, —

Вот он, мистер Комсомол!

Ищут пожарные,

Ищет милиция,

Ищут фотографы

В нашей столице,

Ищут давно,

Но не могут найти

Парня какого-то

Лет двадцати.

Среднего роста,

Плечистый и крепкий,

Ходит он в белой

Футболке и кепке.

Знак «Г. Т. О.»

На груди у него.

Больше не знают

О нем ничего.

Многие парни

Плечисты и крепки,

Многие носят

Футболки и кепки.

Много в столице

Таких же значков —

Каждый

К труду — обороне

Готов!

Кто же,

Откуда

И что он за птица —

Парень,

Которого

Ищет столица?

Что натворил он

И в чем виноват?

Вот что в народе

О нем говорят.

Ехал

Один

Гражданин

По Москве —

Белая кепка

На голове, —

Ехал весной

На площадке трамвая.

Что-то под грохот колес

Напевая…

Вдруг он увидел —

Напротив

В окне

Мечется кто-то

В дыму и огне.

Много столпилось

Людей на панели.

Люди в тревоге

Под крышу смотрели:

Там из окошка

Сквозь огненный дым

Руки

Ребенок

Протягивал к ним.

Даром минуты одной

Не теряя,

Бросился парень

С площадки трамвая —

Автомобилю

Наперерез —

И по трубе

Водосточной

Полез.

Третий этаж,

И четвертый,

И пятый…

Вот и последний,

Пожаром объятый.

Черного дыма

Висит пелена.

Рвется наружу

Огонь из окна.

Надо еще

Подтянуться немножко.

Парень,

Слабея,

Дополз до окошка,

Встал,

Задыхаясь в дыму,

На карниз,

Девочку взял

И спускается вниз.

Вот ухватился

Рукой

За колонну.

Вот по карнизу

Шагнул он к балкону…

Еле стоит

На карнизе нога,

А до балкона —

Четыре шага.

Видели люди,

Смотревшие снизу,

Как осторожно

Он шел по карнизу…

Вот он прошел

Половину

Пути.

Надо еще половину

Пройти.

Шаг. Остановка.

Другой. Остановка.

Вот до балкона

Добрался он ловко,

Через железный

Барьер перелез,

Двери открыл —

И в квартире исчез…

С дымом мешается

Облако пыли.

Мчатся пожарные

Автомобили,

Щелкают звонко,

Тревожно свистят,

Медные каски

Рядами блестят.

Миг — и рассыпались

Медные каски.

Лестницы выросли

Быстро, как в сказке.

Люди в брезенте —

Один за другим —

Лезут

По лестницам

В пламя и дым —

Пламя

Сменяется

Чадом угарным.

Гонит насос

Водяную струю.

Женщина,

Плача,

Подходит

К пожарным:

— Девочку,

Дочку

Спасите

Мою!

— Нет, —

Отвечают

Пожарные

Дружно, —

Девочка в здании

Не обнаружена.

Все этажи

Мы сейчас обошли,

Но никого

До сих пор

Не нашли!

Вдруг из ворот

Обгоревшего дома

Вышел

Один

Гражданин

Незнакомый.

Рыжий от ржавчины,

Весь в синяках,

Девочку

Крепко

Держал он в руках.

Дочка заплакала,

Мать обнимая.

Парень вскочил

На подножку трамвая,

Тенью мелькнул

За вагонным стеклом,

Кепкой махнул

И пропал за углом…

Ищут пожарные,

Ищет милиция,

Ищут фотографы

В нашей столице,

Ищут давно,

Но не могут найти

Парня какого-то

Лет двадцати.

Среднего роста,

Плечистый и крепкий,

Ходит он в белой

Футболке и кепке.

Знак «Г. Т. О.»

На груди у него.

Больше не знают

О нем ничего.

Многие парни

Плечисты и крепки,

Многие носят

Футболки и кепки.

Много в столице

Таких же

Значков.

К славному подвигу

Каждый

Готов!

Нам открывается страна

С вокзального порога.

Отворишь дверь — и вот она,

Железная дорога!

Дают свистки кондуктора,

Поют рожки на стрелке,

И ударяют буфера

Тарелками в тарелки.

Зеленый, красный свет горит,

И каждый миг сигналом

Вокзал с дорогой говорит

И поезда — с вокзалом.

Крепок утренний мороз,

Но, вспотев от жара,

Прямо в небо паровоз

Бьет струями пара.

Мы выходим на перрон,

На снежок хрустящий.

Мы находим свой вагон

Новенький, блестящий.

Хочет каждый из ребят

Сесть к окну поближе.

По углам торчком стоят

Смазанные лыжи.

Плавно тронул паровоз.

Город, до свиданья!

Проезжают без колес

За окошком зданья.

Вот и кончились дома.

В окнах посветлело.

Подмосковная зима

Блещет гладью белой.

На пустынном полустанке

Мы выходим на перрон.

Распрощался на стоянке

С пассажирами вагон.

Постояв перед вокзалом,

Поезд с грохотом исчез.

Мы идем за ним по шпалам:

И сворачиваем в лес.

Сосен сизые иголки

Побелели наверху,

А разряженные елки

Словно в заячьем пуху.

Тишина. И только дятел,

Хлопотливый, деловой,

Барабанит, будто спятил,

Машет пестрой головой.

Только изредка тяжелый

Снежный ком валится в снег.

Впереди — деревня, школа,

Вкусный ужин и ночлег.

Мы ночуем в новой школе,

В окна льдистые глядим.

За одним окошком — поле,

Бор сосновый — за другим.

Хлопья снега с неба падают

Пеленой сквозной

И, мелькая, сердце радуют

Чистой белизной.

Сыплет, сыплет снег охапками

На поля зима.

До бровей накрылись шапками

Низкие дома.

Как хмельной идет-шатается

По мосткам ходок.

А в ведре гремит, болтается

Молодой ледок

С ледяной съезжая горки

На открытый лед реки,

Пишут тройки и восьмерки

Наши острые коньки.

Мы узорами изрежем,

Исчертим речную гладь.

Хорошо нам чистым, свежим,

Снежным воздухом дышать!

Костер раскладывать пора

Настал закатный час.

Зажгутся разом два костра —

На небе и у нас.

Огнем охвачен край небес,

И длинный, красный луч

Насквозь пронизывает лес,

Пробившись из-за туч.

И лес стоит в густом дыму, —

Как будто солнца шар,

В штыки лучей встречая тьму,

Зажег лесной пожар.

Пилу несите и топор,

Валите сухостой.

Пусть и у нас горит костер

Такой же золотой.

Пусть хворост корчится в огне,

Пускай трещит кора…

А снег кружится в вышине

Над пламенем костра…

Мы снова входим в школьный дом.

Постели нам готовы.

И веет в комнатах теплом

И свежестью сосновой.

Железной дверкою звеня,

Гудит, стреляет печка.

И все ребята у огня

Нашли себе местечко.

Стремится пламя на простор,

Бушует в дымоходе,

Напоминая нам костер,

Пылавший на свободе.

И в этот тихий, поздний час,

Зардевшись от мороза,

Пришли в свой класс проведать нас

Ребята из колхоза.

В снегу морозном, как в пыли,

Их куртки и ушанки.

С собой ребята принесли

Сосновых дров вязанки

Пришел за ними черный пес.

Он свел знакомство с нами

И, между лап уткнув свой нос,

Глядел, зажмурясь, в пламя.

А мы, усевшись на скамьи,

На парты и поленья,

Давай рассказывать свои

Дела и приключенья.

Могли болтать мы до утра,

Но вот встает вожатый

И говорит: — Вам спать пора,

А нам домой, ребята!

Они ушли в поля, в леса,

И слышались во мраке

Далекий смех, и голоса,

И звонкий лай собаки…

Общий сбор трубят горнисты.

Петухи встречают день.

Мы простимся с полем чистым,

С лесом белым и пушистым,

С дымом дальних деревень.

После зимнего похода

Возвращаемся

Домой —

И до будущего года

Распрощаемся

С зимой.

Опять несет нас паровоз

По колее дорожной.

В дороге петь под гул колес

Любую песню можно.

Сейчас огни у нас зажгут,

И окон отраженья

С вагоном рядом побегут

Прозрачной, светлой тенью.

Среди полей, среди лесов

Несемся без оглядки,

И вторят хору голосов

Гремящие площадки.

Еще платформа или две

Мелькнут в окне вагонном —

И вот уж поезд наш в Москве

Стоит перед перроном.

Дают свистки кондуктора,

Поют рожки на стрелке.

И ударяют буфера

Тарелками в тарелки.

Зеленый, красный свет горит.

И каждый миг сигналом

Вокзал с дорогой говорит

И поезда — с вокзалом.

Рядами частых фонарей

Столица засверкала.

И мы выходим из дверей

Московского вокзала.

Меж болот из малого колодца

Ручеек, не умолкая, льется.

Неприметен чистый ручеек,

Не широк, не звонок, не глубок.

Перейдешь его через дощечку,

А глядишь — ручей разлился в речку,

Хоть местами речку эту вброд

И цыпленок летом перейдет.

Но поят ее ключи, потоки,

И снега, и ливни летних гроз, —

И течет она рекой широкой,

Разливается в спокойный плес,

Пенится под плицами колес.

Перед нею путь большой и долгий

Из лесного края в край степной.

И зовут ее рекою Волгой —

Матушкой, кормилицей родной.

Волга — рекам родины царица.

Ни одна не может с ней сравниться.

Высятся над Волгой города.

На волнах качаются суда,

Носят много дорогого груза.

А у Волги есть сестра — Вазуза.

Вьется Волга, а ее сестра

Напрямик течет, крута, быстра.

Меж камней бурлит она в дороге,

Сердится, катясь через пороги.

У сестер-красавиц с давних пор

Был такой между собою спор:

Кто из них сильнее

И быстрее,

Кто из них умнее

И хитрее?

И тянулась тяжба долгий век

У сестер — у двух соседних рек.

Ни одна не уступала в споре.

Наконец решили: — Ляжем спать,

А проснувшись, побежим опять.

Кто скорее добежит до моря,

Ту и будем старшею считать!

Вот зима постлала им постели

Под широкой крышей ледяной.

Шубою накрыли их метели,

Белою одели пеленой.

Но Вазуза пробудилась рано

Под покровом вешнего тумана

И сестру решила обмануть:

Собралась да и пустилась в путь.

Говорит: — Прощай, сестрица Волга,

Нежиться во сне ты будешь долго.

Я же той порой по холодку

От тебя подальше утеку,

Выберу дорожку попрямее

И до моря добежать успею!

Пробудилась Волга в свой черед,

Над собой взломала синий лед,

Разлилась в полях среди простора,

Напилась холодных вешних вод

И пошла не тихо и не скоро,

Не спеша, не мешкая, вперед.

Хоть она весной проснулась поздно

И путем извилистым текла,

Но сестру свою догнала грозно.

Гневная, к Зубцову подошла.

И Вазуза, с Волгою не споря,

Просит донести ее до моря:

Ей самой, усталой, не дойти —

Не собрала силы по пути.

Что ж, сестра родная — не обуза!

Две реки в пути слились в одну.

С той поры шумливая Вазуза

Будит Волгу каждую весну:

— Просыпайся, старшая сестра,

Пробираться к морю нам пора!..

Гонят волны Волга и Вазуза —

Две реки Советского Союза.

Говорит народ, что у сестер

До сих пор не утихает спор.

Спорят реки Волга и Вазуза,

Спорят с Доном, Обью и Двиной:

Кто из них подымет больше груза,

Больше рыбы даст земле родной,

Кто прогонит летом больше сплава…

Всем советским рекам — честь и слава!

Жили-были грозный царь

И веселый чеботарь.

Грозный царь страною правил.

Чеботарь заплатки ставил.

И жилось чеботарю

Веселее, чем царю.

Царь не ест, не спит спокойно,

У царя пиры да войны,

А сапожник в мастерской

Тянет дратву день-деньской,

Шьет, кроит и ставит латку,

А потом возьмет трехрядку,

Скажет: — Ну-ка, запоем! —

И зальется соловьем.

В пляс пойдут его ребята —

Так, что пол трещит дощатый!

Но прослышал государь,

Как беспечен чеботарь.

Издает приказ он краткий:

«Запрещаем класть заплатки

На башмак и на сапог.

Нарушителей — в острог!»

У царя и власть и сила.

Чеботарь припрятал шило,

Дратву, нож и молоток,

Мастерскую — на замок

И сидит себе на рынке,

Чистит публике ботинки.

До того натрет башмак,

Что блестит он, точно лак.

Царь узнал про эту чистку,

Пишет новую записку:

«С пары чищеных сапог

Троекратный брать налог!»

Чеботарь опять без дела,

Ждать работы надоело,

Взял он в руки два ведра

Да к реке пошел с утра.

Стал он в жаркую погоду

Продавать речную воду:

— Подходи, народ, сюда,

Вот холодная вода!

За копейку выпьешь кружку,

А полкружки за полушку!

Поступил к царю донос:

— Появился водонос.

Воду носит он народу,

А верней, мутит он воду!

Бородою царь потряс

И велел писать приказ:

«Запрещается народу

Пить в жару сырую воду!»

Сел на камень водонос,

Загрустил, повесил нос,

И жена и дети босы…

— Не пойти ли мне в матросы?

Я и ловок, и силен,

И смекалкой наделен.

Входит он в контору флота,

Говорит: — Служить охота,

То есть плавать по морям —

Нынче здесь, а завтра там!

Видят — парень он здоровый,

Рост приличный, двухметровый.

Взяли малого во флот.

Вот однажды царь плывет

На своей на царской яхте,

А моряк стоит на вахте.

Вдруг поднялся ураган.

Смыты с борта капитан,

И помощник, и матросы.

Гонит яхту на утесы…

Так и есть! Раздался треск,

А потом зловещий плеск.

Где пробоина? У носа.

Боцман требует матроса:

— Надо, брат, заплату класть,

Чтобы судну не пропасть!

Говорит матрос: — Положим!

Положить заплату можем,

Но простите: ваша власть

Не велит заплаты класть!..

Царь выходит из каюты,

Непричесанный, разутый.

По колено борода,

По колено и вода.

Подзывает он матроса,

Все того же водоноса.

Молит жалобно: — Нырни

Да пробоину заткни!

Награжу тебя чинами,

Галунами, орденами,

Сколько ты воды хлебнешь,

Столько чести наживешь.

За глоток воды студеной —

По медали золоченой!

А матрос царю в ответ:

— Воду пить приказа нет.

Не велели вы народу

Пить в жару сырую воду!

Ну да ладно. Я нырну.

Не идти же нам ко дну…

Только вы уж извините —

Все приказы отмените,

Или каждый ваш приказ

Обернется против вас!

Жил человек бедный,

Не имел ни полушки медной.

Ну, дошел человек до сумы!

Стал просить он у черта взаймы:

— Дай, нечистый, мне сотню-другую,

Я на рынке денек поторгую

И тебе твои деньги отдам,

А барыш разделю пополам.

Чуть он вымолвил слово «барыш»,

Черт явился, — хвостатый, как мышь,

Черномазый, с кривыми рогами.

Держит в лапах бумажник с деньгами,

Счеты, книгу, большой карандаш.

— А когда, — говорит, — ты отдашь?

— Завтра деньги отдам или душу.

Верь, я клятвы своей не нарушу!

Выдал черт ему сотню рублей,

Что-то в книге отметил своей

И пропал, только ночь миновала, —

Будто вовсе его не бывало.

Вот пошел человек на базар,

Присмотрел подешевле товар,

Перепродал, но выручил мало

И купил себе хлеба и сала.

Рано утром проснулся бедняк,

Сала с хлебом поел натощак

И заснул, подкрепившись немного.

Глядь, нечистый стоит у порога

И бормочет: — В положенный срок

Я пришел получить свой должок!

— Нет, — бедняк говорит, — рановато

За деньгами пришел ты, рогатый.

Был назначен на завтра платеж,

Ты ж сегодня ко мне пристаешь!

Черт смутился, помедлил, подумал

И откланялся. — Завтра приду, мол!

А под утро опять на порог —

Просит денег иль душу в залог.

— Нет, — должник отвечает сердито, —

Понапрасну меня не буди ты.

Деньги завтра я должен отдать,

Ты ж сегодня приходишь опять!..

Иль не знают у вас в преисподней,

Что не завтра сейчас, а сегодня?

Вновь нечистый явился чуть свет,

Но услышал такой же ответ.

Напоследок ему это дело,

Откровенно сказать, надоело.

И решил он денек пропустить,

А потом должника навестить.

Рано утром явился он снова

И прочел на дощечке кленовой,

На столбе посредине двора:

«Приходи за деньгами вчера!»

Бедный черт почесал себе темя…

Прозевал он платежное время!

Вновь «сегодня» настало с утра,

И уже не вернется «вчера»!..

На промысел пошли два друга, два соседа,

И встретили в лесу морщинистого деда.

Казалось, он корой коричневой оброс

От пяток до седых взлохмаченных волос,

И только на лице сквозь узенькие щели

Глаза, как светляки зеленые, блестели,

— Идите стороной, — прошамкал он, — друзья,

Здесь в яме под сосной скрывается змея!

Сначала в сторону свернули оба друга,

Потом подумали: «А может, дед — хитрюга?

Он выдумал, что нам грозит змеиный яд,

Чтоб утаить от нас в лесу зарытый клад».

Немного подождав, они пробрались к яме

И стали землю рыть обеими руками,

Покуда не нашли под камнем, наконец,

Червонным золотом наполненный ларец —

Монеты старые, и кольца, и медали.

Соседи шепотом советоваться стали:

Как быть? Бесценный груз им не поднять двоим.

Позвать кого-нибудь? Делиться надо с ним…

Уйти и с лошадью сюда вернуться снова?

Но оба вспомнили про старика лесного.

Кто знает, что еще придумает хитрец!

Нет, пусть один из них постережет ларец,

Пока другой сосед пойдет дорогой краткой

И в лес воротится с телегой и лошадкой.

Вот прибежал сосед домой — в свое село —

И говорит жене: — Уж так нам повезло!

В лесу нашли мы клад. Готовь обед, не мешкай,

Сейчас за золотом отправлюсь я с тележкой.

Жаль, что сокровище не все досталось нам,

А поделить его придется пополам.

Ты начини, жена, пирог крысиным ядом,

Авось тогда одни мы завладеем кладом!..

Вот испекла жена отравленный пирог.

Перекрестился муж и вышел за порог.

А между тем другой сосед сидел у клада

И думал: «Ах, как жаль, что нам делиться надо!

Когда бы завладел я кладом целиком,

Построил бы я дом на берегу морском,

Лежал бы целый день на золотом песочке,

Женился б на княжне… Да нет, на царской дочке!

А если на двоих делить придется клад,

Мне дочка царская достанется навряд…

Замешкался в пути приятель мой, однако,

У денег я сижу, голодный как собака.

Ну, погоди, дружок! При мне мое ружье.

Свинец дарю тебе, а золото — мое!..»

И только скрип колес раздался из-за елки,

Он выстрелил в упор в соседа из двустволки.

Сосед упал ничком на землю у колес.

Убийца золото в телегу перенес,

Прикрыл соломою, потом дерюгой рваной

И вдруг нашел пирог, поджаристый, румяный.

Кусочек проглотил — и головой поник…

Недаром про змею рассказывал старик.

Это лодырь мой знакомый,

А зовут его Еремой.

Это брат его родной,

А зовут его Фомой.

У обоих есть работа,

Да работать неохота.

Говорит Фома: — Сейчас! —

А Ерема: — Через час!

Загорелся ночью дом.

Из-под крыши дым столбом.

— Встань, Фома! Проснись, Ерема!

Дом пылает, как солома!

Говорит Фома: — Сейчас!.. —

А Ерема: — Через час!..

Что у вас за кутерьма?

Что вы, спятили с ума?

Петухи

Еще не пели,

Пастухи

Еще в постели.

Разбудите завтра днем,

Мы огонь водой зальем!..

Из пылающего дома

Первым вынесли Фому,

А потом уж и Ерему,

Угоревшего в дыму.

Вышли братья на охоту,

Зашагали по болоту.

То ли вышли погулять,

То ли уток пострелять.

Прогуляли трое суток,

Увидали стаю уток.

Говорит Фома: — Сейчас!..

А Ерема: — Через час!..

Погодите, не летите, —

Мало пороха у нас.

Нынче порох

Больно дорог.

Мы по утке продадим —

Наши ружья зарядим!

Да не слушаются утки.

Ждать не стали ни минутки.

Только крякнули: «Кря-кря!»

И умчались за моря.

Был Ерема на лугу.

А Фома на берегу.

Услыхали: кто-то стонет,

Поглядели: батька тонет, —

То ныряет, то плывет,

Помощь с берега зовет…

Говорит Фома: — Сейчас!..

А Ерема: — Через час!..

Мы пойдем в деревню к людям

Да веревку раздобудем,

Кинем с берега конец —

Не утонете, отец!

Вышли братья спозаранку

За грибами в темный бор.

Под сосной нашли поганку,

Под осиной — мухомор.

Из-под дуба, из-под елки

Выбегают злые волки.

Засверкал глазами волк,

А другой зубами — щелк!

И сказал один другому:

— Я — Фому, а ты — Ерему!

Говорит Фома: — Сейчас!..

А Ерема: — Через час!..

Мы нашли грибов немножко,

А хотим набрать лукошко.

И набрали бы давно,

Будь у нас в лукошке дно!..

Это лодырь мой знакомый.

Звали лодыря Еремой.

Это брат его родной.

Прозывался он Фомой…

Возле дуба, возле ели

Их сегодня волки съели —

И Ерему и Фому.

Да не жаль их никому!

Жила на воле птичка,

Да вдруг попала в сеть.

И говорит охотник:

— Должна ты умереть!

— Помилуй! — просит птичка. —

Я ростом с ноготок,

Всего комочек пуха

Да мяса на глоток.

Пусти меня на волю,

Доволен будешь сам.

Хороших три урока

Тебе за это дам.

Охотник удивился:

— Ты — пташка с ноготок.

Какой же человеку

Ты можешь дать урок?;

Но ежели прибавишь

Ты мне ума чуть-чуть,

Пущу тебя на волю.

Лети в далекий путь!

— Начнем, — сказала птичка. —

Запомни мой совет;

Жалеть о том не надо,

Чего уж больше нет.

Сказал охотник: — Правда.

Разумен твой совет.

Жалеть о том не надо,

Чего уж больше нет.

— Затем, — щебечет птичка, —

Не стоит портить кровь,

Стараясь понапрасну

Вернуть былое вновь.

Сказал охотник: — Верно.

Не стоит портить кровь,

Стараясь понапрасну

Вернуть былое вновь.

Щебечет птичка: — Слушай

Последний мой совет:

Не верь досужим бредням.

Чудес на свете нет.

Сказал охотник: — Дельно.

Запомню твой совет.

Не надо верить бредням.

Чудес на свете нет.

Спасибо за науку.

Счастливого пути.

Да в сети к птицелову

Опять не залети!

Вспорхнув на ветку, птичка

Промолвила: — Дурак!

Тебя я обманула,

А ты попал впросак.

Добыча дорогая

К тебе влетела в сеть.

Из-за меня, охотник,

Ты мог разбогатеть.

В моем брюшке таится

Награда для ловца:

Алмаз крупнее вдвое

Куриного яйца!

Охотник чуть не плачет.

Бормочет: — Как же так!

Несметное богатство

Я упустил, дурак!..

Сидит на ветке птичка

Не слишком высоко.

А до нее добраться

Совсем не так легко.

Охотник, не мигая,

С нее не сводит глаз.

Вот-вот она умчится,

А вместе с ней алмаз!

Зовет охотник: — Пташка!

Вернись ко мне скорей.

Отцом тебе я буду.

Ты — доченькой моей.

И ветку золотую

Тебе я закажу,

И в клетку золотую

Тебя я посажу!..

А птичка отвечает:

— Ты так же глуп, как был,

Все три моих урока

Сейчас же позабыл.

В награду за науку

Лететь ты мне велел,

А сам через минуту

Об этом пожалел.

Еще я не успела

Пуститься в дальний путь,

А ты уже задумал

Прошедшее вернуть.

И веришь небылице,

Что в птице есть алмаз

Крупнее этой птицы

Во много-много раз!

Что ни делает дурак,

Все он делает не так.

Начинает не сначала,

А кончает как попало.

С потолка он строит дом,

Носит воду решетом,

Солнце в поле ловит шапкой,

Тень со стен стирает тряпкой,

Дверь берет с собою в лес,

Чтобы вор к нему не влез,

И на крышу за веревку

Тянет бурую коровку,

Чтоб немножко попаслась

Там, где травка разрослась.

Что ни делает дурак,

Все он делает не так.

И не вовремя он рад,

И печален невпопад.

На пути встречает свадьбу —

Тут бы спеть и поплясать бы,

Он же слезы льет рекой

И поет заупокой.

Как схватили дурака,

Стали мять ему бока,

Били, били, колотили,

Чуть живого отпустили.

«Ишь ты, — думает дурак, —

Видно, я попал впросак.

Из сочувствия к невесте

Я поплакал с нею вместе.

Ладно, в следующий раз

Я пущусь на свадьбе в пляс!»

Вот бредет он по дороге,

А навстречу едут дроги.

Следом движется народ,

Словно очередь идет.

Поглядел дурак на пеших.

«Ну-ка, думает, — утешь их,

Чтоб шагали веселей

За телегою своей!»

Сапожком дурак притопнул,

О ладонь ладонью хлопнул

Да как пустится плясать,

Ногу об ногу чесать!

Взяли люди дурака,

Стали мять ему бока,

Били, били, колотили,

Полумертвым отпустили.

«Вишь ты, — думает дурак, —

Я опять попал впросак.

Больше я плясать не стану

Да и плакать перестану.

Ладно, с завтрашнего дня

Не узнаете меня!»

И ведь верно, с той минуты

Стал ходить дурак надутый.

То и дело он, дурак,

Говорит другим: — Не так!

Он не плачет и не пляшет,

А на все рукою машет.

Постороннему никак

Не узнать, что он дурак.

Дети буквы пишут в школе,

Да и спросят: — Хорошо ли?

Поглядит в тетрадь дурак,

Да и вымолвит: — Не так.

Шьют портнихи на машинке,

Шьют сапожники ботинки.

Смотрит издали дурак

И бормочет: — Все не так!

И не так селедок ловят,

И не так борщи готовят,

И не так мосты мостят,

И не так детей растят!

Видят люди, слышат люди,

Как дурак дела их судит,

И подумывают так:

«Что за умница дурак!»

Мельник

На ослике

Ехал

Верхом.

Мальчик

За мельником

Плелся

Пешком.

— Глянь-ка, —

Толкует

Досужий народ: —

Дедушка

Едет,

А мальчик

Идет!

Где это

Видано?

Где это

Слыхано?

Дедушка

Едет,

А мальчик

Идет!

Дедушка

Быстро

Слезает

С седла,

Внука

Сажает

Верхом

На осла.

— Ишь ты! —

Вдогонку

Кричит

Пешеход: —

Маленький

Едет,

А старый

Идет!

Где это

Видано?

Где это

Слыхано? —

Маленький

Едет,

А старый

Идет!

Мельник

И мальчик

Садятся

Вдвоем —

Оба

На ослике

Едут

Верхом.

— Фу ты! —

Смеется

Другой

Пешеход:

Деда

И внука

Скотина

Везет!

Где это

Видано?

Где это

Слыхано?

Деда

И внука

Скотина

Везет!

Дедушка

С внуком

Плетутся

Пешком,

Ослик

На дедушке

Едет

Верхом.

— Тьфу ты! —

Хохочет

Народ у ворот: —

Старый

Осел

Молодого

Везет!

Где это

Видано?

Где это

Слыхано? —

Старый

Осел

Молодого

Везет!

Старик из нашего села

Пришел во двор к соседу.

— Сосед, не дашь ли мне осла?

На рынок я поеду.

— Осла сегодня дома нет.

С утра ушел куда-то, —

Соседу бедному в ответ

Сказал сосед богатый.

Пока беседа эта шла, —

Из ближнего сарая

Донесся громкий крик осла,

Дрожа и замирая…

— Ты мне солгал, — сказал старик. —

Осел твой нынче дома.

Я из сарая слышу крик,

Тебе и мне знакомый!

— Нет, — отвечал богач: — К чему

Мне лгать и лицемерить!

Ослу ты веришь моему,

А мне не хочешь верить?

Бедняк ушел от богача

И видит по дороге:

Стоит в овраге у ключа

Барашек тонконогий.

Томясь от жажды в жаркий день,

Отбился он от стада

И забежал туда, где тень,

И зелень, и прохлада.

Старик поймал его, связал,

Взвалил к себе на плечи

И по крутым уступам скал

Принес в свой хлев овечий.

Сосед-богач к нему пришел:

— Отдай-ка мне барашка.

Ты, говорят, его нашел

В кустах, на дне овражка.

— Здесь твоего барана нет,

Ищи его по следу! —

Сосед-бедняк сказал в ответ

Богатому соседу.

Богач хотел идти домой,

Но чуть за дверь он вышел,

Как вдруг за тонкою стеной

Бараний крик услышал.

— Я обнаружил твой обман! —

Сказал он, полон гнева. —

Я слышу, блеет мой баран

За изгородью хлева!

В ответ бедняк захлопнул дверь.

— Божиться я не стану.

Но ты соседу больше верь,

Чем глупому барану!

Под праздник, под воскресный день,

Пред тем, как на ночь лечь,

Хозяйка жарить принялась,

Варить, тушить и печь.

Стояла осень на дворе,

И ветер дул сырой.

Старик старухе говорит:

— Старуха, дверь закрой!

— Мне только дверь и закрывать,

Другого дела нет.

По мне — пускай она стоит

Открытой сотню лет!

Так без конца между собой

Вели супруги спор,

Пока старик не предложил

Старухе уговор:

— Давай, старуха, помолчим.

А кто откроет рот

И первый вымолвит словцо,

Тот двери и запрет!

Проходит час, за ним другой.

Хозяева молчат.

Давно в печи погас огонь.

В углу часы стучат.

Вот бьют часы двенадцать раз,

А дверь не заперта.

Два незнакомца входят в дом,

А в доме темнота.

— А ну-ка, — гости говорят, —

Кто в домике живет? —

Молчат старуха и старик,

Воды набрали в рот.

Ночные гости из печи

Берут по пирогу,

И потроха, и петуха, —

Хозяйка — ни гуту.

Нашли табак у старика.

— Хороший табачок! —

Из бочки выпили пивка.

Хозяева — молчок.

Все взяли гости, что могли,

И вышли за порог.

Идут двором и говорят:

— Сырой у них пирог!

А им вослед старуха: — Нет!

Пирог мой не сырой! —

Ей из угла старик в ответ:

— Старуха, дверь закрой!

У старика и старухи

Был котеночек черноухий,

Черноухий

И белощекий,

Белобрюхий

И чернобокий.

Стали думать старик со старухой:

— Подрастает наш черноухий.

Мы вскормили его и вспоили,

Только дать ему имя забыли.

Назовем черноухого

«Тучей» —

Пусть он будет большой

И могучий —

Выше дерева,

Больше дома.

Пусть мурлычет он громче грома!

— Нет, — сказала, подумав, старуха, —

Туча легче гусиного пуха.

Гонит ветер огромные тучи,

Собирает их в серые кучи.

Свищет ветер

Протяжно и звонко.

Не назвать ли нам «Ветром»

Котенка?

— Нет, старуха, —

Старик отвечает, —

Ветер только деревья качает,

А стена остается в покое.

Не назвать ли котенка

«Стеною»?

Старику отвечает старуха:

— Ты лишился на старости слуха!

Вот прислушайся вместе со мною:

Слышишь, мышка шуршит за стеною?

Точит дерево мышка-воришка…

Не назвать ли нам кошку — «Мышка»?

— Нет, старуха, —

Старик отвечает, —

Кошка мышку со шкуркой съедает.

Значит, кошка

Сильнее немножко!

Не назвать ли нам кошку кошкой?..

А ну, загадку разгадай,

Коль думать ты охотник:

Кто больше трудится — лентяй

Иль ревностный работник?

Но прежде чем найдешь ответ,

Послушай сказку древних лет.

Жил при дворе мудрец Джафар

В одной стране на юге.

А так как был он очень стар,

Его носили слуги.

Однажды на пути домой

С далекого базара

Скатился перстень золотой

С мизинца у Джафара.

Сказал носильщикам Джафар:

— Весь город обойдите

И драгоценный царский дар,

Кольцо мое найдите!

Ему носильщики в ответ:

— Искать нам неохота.

Нам до пропажи дела нет.

Своя у нас работа.

Тебя нам велено таскать,

А не кольцо твое искать!

— Ну, если так, — сказал рабам

Джафар на эти речи, —

Кольцо искать я буду сам! —

И сел рабам на плечи.

Пришлось тащиться им опять

С Джафаром до базара…

А было б легче им искать

Колечко без Джафара!

Герда, старая норвежка,

Рассказала мне о том,

Как сидел внутри орешка

Чорт с рогами и хвостом.

Но прибавила старуха:

— Изменился белый свет.

Говорят, ни злого духа,

Ни чертей на свете нет.

Если так, — пустые бредни

Мой старушечий рассказ…

А быть может, чорт последний

Был у нас в последний раз!

Через поле по дороге

Шли ребята в лес.

А навстречу — кривоногий,

Кривоногий, криворогий,

Криворогий, длиннохвостый,

Очень маленького роста

Бес.

Говорит: — Здорово, дети!

Я умнее всех на свете.

Я хитрее всех!

Говорят ребята чорту:

— Если правда, что хитер ты,

Заберись в орех.

Бес уткнул в копытца рожки,

Стал немного меньше кошки,

А потом не больше мошки

И залез в орех.

— Вот так чорт! — сказали дети. —

Видно, правда, что на свете

Он хитрее всех!

Шла на кузнице работа.

Кузнецы, трудясь до пота,

Раздували мех.

Вдруг ребята прибежали,

Просят: — Дяденьки, нельзя ли

Расколоть орех?

Взял кузнец тяжелый молот,

Стукнул что есть сил.

А орешек не расколот,

Не расколот, не размолот,

Только подскочил.

Говорит отцу со смехом

Молодой кузнец:

— Что, не справишься с орехом?

Перед всем кузнечным цехом

Стыдно нам, отец!

Был кузнец силен и молод,

В руки взял тяжелый молот,

Стукнул — и присел.

Пополам расколот

Молот,

А орешек цел!

Что за чушь! Такая злоба

Кузнецов взяла.

Бьют они с размаху оба,

Бьют и вместе и особо, —

Скорлупа цела.

Оба лезут вон из кожи…

Подошел к дверям прохожий,

Говорит: — Нельзя ль

Попытать мне счастье тоже?

— Бей! — сказал коваль.

Стукнул парень по ореху.

Раз, другой, но без успеха.

— Видно, крепкий сорт…

Что за чорт! —

И трижды эхо

Повторило: — Чорт!

Ну и чорт сейчас же вышел

С дымом и огнем.

И никто с тех пор не слышал

Никогда о нем.

Заглянул полумесяц к портному,

Не к небесному, а к земному.

— Сшей мне, мастер, нарядное платье.

Буду по небу в праздник гулять я.

Снял портной с полумесяца мерку,

Приглашает его на примерку.

Но всего за четырнадцать дней

Вдвое сделался месяц полней.

И в плечах и в груди ему тесно, —

Так поправился месяц небесный.

Чуть не плачет с досады портной:

— Что за бес подшутил надо мной!

Ваша светлость слегка пополнела

Иль от стирки материя села, —

Я, по правде сказать, не пойму…

Ладно! Новую мерку сниму.

Вот проходят за сутками сутки.

Не теряет портной ни минутки.

Ну, а месяц, гуляка ночной,

Стал тем временем полной луной.

Примеряет он тесное платье

И, вздыхая, бормочет проклятья:

— Греховодник, мошенник, злодей!

Постыдился бы добрых людей.

За последних три дня и три ночи

Платье стало тесней и короче!

Ничего не ответил портной.

Где уж спорить портному с луной!

Снял он мерку с заказчика снова:

— Будет к празднику платье готово!

Швы у платья портной распорол,

Грудь расширил, надставил подол.

Доработать осталось немножко,

А уж месяц стучится в окошко.

Да не месяц, а тоненький серп:

В это время он шел на ущерб.

Не луна, а всего половинка:

Только рожки да круглая спинка.

Весь затрясся от гнева портной:

— Нет, довольно шутить надо мной!

Угодить вам пытался я сдуру.

Что ни день, вы меняли фигуру:

То вы делались круглым, как блин,

То худым, точно этот аршин.

Шить вам платье — пустое занятье.

Оставайтесь-ка лучше без платья!

У всех вещей, как у людей,

Дурные есть привычки.

Гордились знатностью своей,

Живя на кухне, спички.

Необычайной вышины

У спичек были предки:

Они громаднейшей сосны

Когда-то были ветки.

— Росли мы в северном лесу,

Рассказывали спички, —

Мы пили сладкую росу,

Нам слух ласкали птички.

Но в тихий лес проник топор

И приступил к работе.

И стал наш дедушка с тех пор

Грот-мачтою во флоте!

Немало знали мы невзгод,

Но сделали карьеру.

Попав на спичечный завод,

Мы окунулись в серу.

И стали светочами мы,

Таим в душе мы пламя,

Ведем войну мы с царством тьмы,

Шутить опасно с нами!

Услышав чванный их рассказ,

Им котелок ответил:

— Пожалуй, я не хуже вас,

И я, как пламя, светел.

Нехорошо хвалить себя,

Но без меня нет пищи.

Служанка трет меня, скребя,

И с каждым днем я чище.

Я мирный, скромный домосед, —

К чему бродить без толку?

Сварив хозяевам обед,

Взбираюсь я на полку!

— А я должно ходить во двор

Во всякую погоду! —

Ведро вступило в разговор

И выплеснуло воду.

— Все ваши речи — ерунда! —

Заметила корзинка. —

Кто без меня вам, господа,

Носил бы вести с рынка?

Сказать по совести, в стране

Не вижу я порядка!

Когда бы власть досталась мне,

То все пошло бы гладко.

— Вы слишком бойки на язык,

Вы будите в нас страсти! —

Сказал горшок. — Я не привык

К таким речам о власти.

— Эх, замолчите, мудрецы,

Конца нет спорам вашим! —

Сказали медные щипцы. —

Давайте-ка попляшем!

И вот щипцы пустились в пляс,

Гремели и стучали,

И за искусство их тотчас

Петрушкой увенчали.

Ухват промолвил: — Самовар,

Теперь вы спойте соло,

У вас большой природный дар

И недурная школа!

Но отказался самовар,

Сказав, что петь не хочет.

Что он поет, когда пожар

В груди его клокочет.

— Давайте все тогда споем! —

Воскликнула лоханка.

Тут грянул грохот, звон и гром…

Но вдруг вошла служанка.

Как только в дверь она вошла,

Все смолкли по привычке,

И первым делом со стола

Взяла служанка спички.

Она взяла не котелок,

Не чайник, не корзинку,

А серных спичек коробок,

Чтобы зажечь лучинку.

Взглянули спички с торжеством

На всех друзей при этом.

— Мы озаряем целый дом

Своим волшебным светом!

Наш яркий блеск неугасим,

Он служит высшей цели!

Чирк! Никогда мы не сгорим!

Тут спички и сгорели.

За деревней

Была

Трясина.

На трясине

Росла

Осина.

Торчал на осине

Сук,

И висел на суку

Сундук.

Только ветром

Его качало,

Только градом

В него стучало,

А мохнатый лесной наук

Паутиной оплел сундук.

Шел дурак по трясине,

Увидал сундук на осине.

— Вот, — говорит, — удача!

Всех на свете я стану богаче:

Мне достался сундук с деньгами,

С изумрудами и жемчугами.

Заживу я теперь веселей,

Полтораста куплю кораблей

И от палубы верхней до трюма

Нагружу их мешками изюма!

Взял дурак у соседей пилу

И тихонько полез по стволу,

Подпилил на осине сук —

И свалился на землю сундук.

Так и грохнуло, будто из пушки.

Испугались в болоте лягушки.

Стал дурак отпирать замок,

Только ключ подобрать не мог.

— Вот, — говорит, — задача:

Надо ключ отыскать, не иначе.

Без ключа не открыть замка,

Без замка не открыть сундука!

По дороге дурак пошел,

Медный ключ под кустом нашел,

Медный ключ с золотой бородкой.

Стал хвалиться дурак находкой:

— Вот, — говорит, — удача!

Всех на свете я стану богаче,

Полтораста куплю кораблей

Апельсинов, конфет, кренделей.

То-то пир на весь мир я устрою,

Если только сундук я открою!

Ключ потер он рукой — блестит.

Дунул в дырочку — ключ свистит.

Сунул ключик в замочную щелку,

А замок отомкнулся и щелкнул.

Огляделся дурак вокруг,

Заглянул осторожно в сундук.

— Вот, — говорит, — неудача!

Не намного я стану богаче,

Не намного я стану богаче —

Я нашел только хвост поросячий…

Очень тоненький хвост да короткий.

Много ль проку в такой находке?

Был бы хвост поросячий побольше,

Так и сказка была бы подольше!

Солдат заспорил с королем:

Кто старше, кто важней?

Король сказал: — Давай пойдем

И спросим у людей!

Вот вышли под вечер вдвоем

С парадного крыльца

Солдат под ручку с королем

Из летнего дворца.

Идет навстречу свинопас,

Пасет своих свиней.

— Скажи, приятель, кто из нас,

По-твоему, важней?

— Ну что ж, — ответил свинопас, —

Скажу я, кто важней из вас:

Из вас двоих важнее тот,

Кто без другого проживет!

Ты проживешь без королей? —

Солдат сказал: — Изволь!

— А ты без гвардии своей?

— Ну нет! — сказал король.

В чистом поле теремок,

Теремок.

Он не низок, не высок,

Не высок.

Шла лягушка из болота,

Видит: заперты ворота.

Эй, замочек, отвались, отвались!

Теремочек, отворись, отворись!

Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

Ква-ква!..

Тишина…

В теремочке я одна.

Хоть кругом не очень сыро,

А хорошая квартира!

Ква-ква!

Ква-ква-ква!

Тут и печка и дрова,

И котел и сковородка.

Вот находка, так находка!

Перед ужином пока

Заморю я червячка.

Только свет зажгла лягушка,

Постучалась мышь-норушка.

Это что за теремок,

Теремок?

Он не низок, не высок,

Не высок.

Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.

А ты кто?

А я — мышка-норушка.

Пусти меня в дом,

Будем жить с тобой вдвоем.

Спелых зерен раздобудем,

Печь блины с тобою будем.

Так и быть, пожалуй в дом.

Веселее жить вдвоем!

Поселилась мышь с лягушкой,

С лупоглазою подружкой.

Топят печь, зерно толкут

Да блины в печи пекут.

Вдруг стучится на рассвете

Петушок горластый — Петя.

Это что за теремок?

Он не низок, не высок.

Эй, откройте петушку!

Ко-ко-ко, кукареку!

Кто-кто-кто в теремочке живет?

Кто-кто-кто в невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.

Я, мышка-норушка.

А ты кто?

А я — петушок,

Золотой гребешок,

Маслена головушка,

Шелкова бородушка.

Разрешите здесь пожить,

Буду честно вам служить.

Спать я буду

На дворе.

Петь я буду

На заре.

Кукарé-ку!

Так и быть, пожалуй в дом.

Веселее жить втроем!

Вот живут они — лягушка,

Петушок и мышь-норушка.

Их водой не разольешь.

Вдруг стучится серый еж.

Кто, кто

В теремочке живет?

Кто, кто

В невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.