Девочка Гусыня

Сили проснулась в слезах, не помня, что ей снилось, только то, что все началось счастливо, а закончилось ужасно.

За неделю до того, как Сили исполнилось восемь лет, мама упала в душе и больше не встала. Папа сказал, что у нее в мозгу лопнул кровеносный сосуд. Он назвал это аневризмой. Маму у нее украло то, что она даже не могла произнести.

Папа оставил Сили с няней, пока сам ходил на похороны. Напуганная масштабами потери маленькой девочки, няня оцепенело сидела перед телевизором и позволила Сили свободно хозяйничать в доме. Она рылась в ящиках маминого комода, ища хоть какую-то зацепку, которая подсказала бы ей неизвестно что. Полуиспользованные тюбики губной помады, нижнее белье, пустая бархатная шкатулка для драгоценностей ничего не дали. В тот момент, когда она уже собиралась сдаться, она нашла платок. Он был засунут в ящик, полный кашемировых свитеров, такой же белый, как окрас Фаллады, а в центре его красовались три капли красного цвета, маленькие и яркие, как зерна граната. Мамина кровь, должно быть.

Сили спрятала платок под одной из миниатюрных кроватей с балдахином в своем кукольном домике. Она не думала, что папа заберет его у нее, но не была уверена. Он всегда говорил, что у нее слишком активное воображение, которое она унаследовала от мамы. Он мог подумать, что хранить платок со следами крови — это нездорово.

Сили знала, как пишется слово "нездоровый". Мама научила ее этому слову.