Девочка из Атлантиды

— Невероятно, — сказал врач. — Что мы только ни делали, но она не реагировала. Кажется, она знает этого кота?

Винтерфельд повернулся к Майку:

— Думаю, что я снова недооценил тебя, мой мальчик. Значит, морской кот, да? И вы нашли его на дне океана?

— Я же вам уже все рассказал, — кратко ответил Майк.

— Да, — выдохнул Винтерфельд, — сказал. Но, может быть, парочку-другую фактов ты забыл упомянуть?

— А вот это вы должны выяснить сами, — упрямо возразил Майк.

Винтерфельд не взорвался, как ожидал Майк. Кажется, это вообще непосильная задача: вывести его из себя или разозлить.

Поскольку никто не возражал, Майк осторожными шагами приблизился к кровати и склонился над спящей принцессой. Теперь он смотрел ей прямо в глаза, которые все еще оставались безразличными. Это не были глаза статуи, но их взгляд, казалось, проникал сквозь Майка и уходил в невероятные дали. Ему вдруг показалось, что он разглядел в них такую боль и страдание, что его затрясло.

— Кто эта девочка? — спросил Винтерфельд.

Майк пожал плечами:

— Я не знаю.

— Ты все больше разочаровываешь меня, — сказал Винтерфельд. — Ты же беседовал с Арронаксом. Разве он не сказал тебе, что все его записи теперь у меня?

— Если вы все знаете, то зачем спрашиваете?

На этот раз Винтерфельд не удостоил его ответом. Он подошел к кровати с другой стороны и протянул руку, чтобы коснуться девочки, но вдруг замешкался, потому что Астарот угрожающе зашипел и оскалил зубы.

— А это, я полагаю, ее сторож, — заметил Винтерфельд. И в словах не прозвучало никакой иронии или насмешки, более того, тон голоса был уважительным. Спустя секунду Винтерфельд отошел от кровати, и кот притих.

— Что вы намерены с ней сделать? — обеспокоенно спросил Майк.

Винтерфельд успокоил его:

— Сначала ничего. Разве что помочь ей, разумеется. Позже… — Он пожал плечами. — Посмотрим. После взрыва купола эта девочка, возможно, единственная оставшаяся в живых от народа атлантов. И ты можешь не волноваться. Я не допущу, чтобы ей причинили хоть какой-то вред.

— До тех пор пока она будет рассказывать вам о том, что вы хотели бы узнать. Не так ли?

— Думаю, ты начитался дешевых романов, — возразил Винтерфельд с добродушной усмешкой. — Даже если бы я был таким, каким ты меня считаешь, все равно я бы давно понял, что силой редко добиваются хороших результатов.

— Почему же вы все время ее применяете?

— Потому что иногда иначе нельзя, — запальчиво сказал Винтерфельд. Майк понял, что его недоверие сильно задело капитана. — Однажды ты поймешь, почему я все это делаю. Но здесь не место беседовать об этом. Мы здесь, чтобы помочь девочке. На все остальное еще будет время.

Он отступил в сторону и дал знак врачу. Тот подошел к кровати и склонился над лежащей.

Астарот снова зарычал, и зашипел, и оскалил свои острые зубы. Врач отпрянул.

— Не смей, Астарот, — приказал Майк. — Он хочет помочь.

Долгую секунду кот смотрел на него своим единственным, воинственно сверкающим глазом, но потом успокоился и позволил доктору прослушать девочку стетоскопом.

Винтерфельд задумчиво смотрел на Майка, и, прежде чем он что-либо сказал, Майк понял, что снова совершил непоправимую ошибку.

— Значит, ты умеешь как-то объясняться с ним, — констатировал Винтерфельд.

— Это… очень умное животное, — выдавил из себя Майк. — Иногда я и сам думаю, что он меня понимает.

Винтерфельд лишь улыбнулся, и Майк понял, как малоубедительно прозвучали его слова.

Под недоверчивыми взглядами Астарота врач осторожно, но тщательно прослушал Серену. Наконец он отошел от кровати, лицо его было озабоченным.

— Она очень слаба, — сказал он. — Но это не все. Что-то с ней не в порядке, но что именно — я не знаю.

— Ты можешь нам помочь, Михаэль? — спросил Винтерфельд.

Кот до сих пор молчал. Не прозвучал его мысленный голос и сейчас. Несмотря на это, Майк был почему-то уверен, что вполне смог бы — пусть хоть через кота — связаться с девочкой. Но одновременно чувствовал, что Астарот не станет сейчас отвечать.

— Нет, — кратко ответил он.

— Ты только усложнишь все для нас, — сказал Винтерфельд. Он покачал головой. — Ну ладно. Как тебе угодно. Времени у нас предостаточно.

Он махнул рукой матросам, вошедшим вместе с ними и молча наблюдавшим за происходящим.

— Отведите его назад.

Пленники еще раз почувствовали великодушное отношение Винтерфельда, когда один из матросов отвел Майка вместе с Траутманом навестить остальных. Майку пришлось в деталях описать Арронаксу и Бену все, что с ним случилось. И конечно, у каждого было свое мнение по этому поводу: и о том, что Майку пришлось пережить, и о том, что все это могло значить.

Прежде всего Бен во весь голос тут же заявил, что Винтерфельду нельзя доверять ни в коем случае. Все его добродушие — просто очередной трюк.

Но сам Майк был уже не так в этом уверен, как часом раньше, когда его только привели к капитану. У него, конечно, и в мыслях не было испытывать дружеские чувства к капитану Винтерфельду или довериться ему, но было все тяжелее думать о нем как о бессовестном преступнике, каким он виделся Бену.

Траутман, кажется, чувствовал то же самое, потому что он едва ронял слова в споре и сидел задумчивый и безучастный. А иногда, полагая, что Майк не замечает, бросал на него странные взгляды.

Так и прошли целых два часа, пока наконец Арронакс не завершил дискуссию, тихо проговорив:

— Но ведь это ничего не меняет.

С минуту царило недоуменное молчание, потом Андре спросил:

— Что?

— То, что мы здесь в плену, а капитан Винтерфельд — дружелюбный или нет, не важно — в лице этой девочки держит в руках ключ к невиданному могуществу. Я согласен с Майком по крайней мере в одном. За прошедшие недели мне хватило и времени, и возможностей побеседовать с Винтерфельдом и составить свое мнение. Вначале я тоже считал его просто преступником, в лучшем случае — сумасшедшим. Сейчас, однако, я считаю, что у Винтерфельда совершенно четкий план действий.

— И что же это за план? — резко спросил Траутман.

Арронакс пожал плечами:

— Я знаю об этом не больше вас. Но Винтерфельд не тот человек, который хоть что-то делает без основательной на то причины. Может быть, до всех вас еще не дошло, но все, что он совершил, сделало его, в определенной степени, свободным как птица. Никаких обязательств. Война, конечно, облегчила ему жизнь, потому что весь мир сейчас озабочен совсем другими вещами. Кайзеру просто не до погони за дезертиром, но рано или поздно капитан попадется. И он знает об этом. Винтерфельд не дурак.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Сингх.

— Я считаю, что Винтерфельд просто играет ва-банк, — ответил Арронакс. — Он все поставил на одну карту — а он вряд ли сделал бы это, если бы не вычислил высокую вероятность удачи. Он охотится за наследием атлантов — а с Сереной и «Наутилусом» у него блестящие перспективы добиться желаемого.

— Но купола уже нет, — возразил Крис. Арронакс улыбнулся:

— Боюсь, что это ничего не решает. Я отыскал дюжины указаний на другие следы цивилизации атлантов, а ты ведь и сам слышал: все результаты моих исследований у Винтерфельда. Если девочка хотя бы пару раз намекнет, то ему легче легкого будет найти все остатки Атлантиды.

— А мы к тому же предоставили ему подходящее судно для этих целей, — мрачно произнес Траутман.

Арронакс вздохнул:

— Да. Вы видели купол, Траутман. И вы знаете, какими возможностями располагает «Наутилус». Если Винтерфельд отыщет еще какую-нибудь технику атлантов… это просто невообразимо. Он может в прямом смысле слова стать непобедимым. Кто знает, может быть, он действительно сумеет навязать свою волю всему земному шару. Я не верю, что он именно этого хочет, но…

— В этом вы совершенно правы, профессор, — перебил его голос от двери.

Все испуганно повернулись к двери и увидели того, кого так горячо обсуждали. Он незаметно вошел в каюту и, очевидно, уже давно подслушивал беседу.

— Я полностью сознаю опасность, которой подвергаю себя и своих людей, мой дорогой профессор. Но награда, о которой здесь идет речь, более чем достойна опасности.

Он подошел ближе, оставив дверь незакрытой, так что все смогли увидеть двух вооруженных матросов, занявших позицию в коридоре, и продолжил более непринужденно:

— Она, эта награда, вероятно, даже выше, чем вы можете себе представить, профессор. Поэтому крайне оскорбительно, что меня принимают за обычного пирата.

При этих словах он смерил Бена многозначительным взглядом, который юный англичанин стойко выдержал.

— Если это не так, то расскажите нам, что вы планируете, — предложил Траутман. — Может быть, вам и удастся переубедить нас — кто знает?

— Кто знает? — усмехнулся Винтерфельд. — Я бы с удовольствием сделал это, но сейчас не время, да и ситуация не располагает.

— Что же вам мешает?

— То обстоятельство, что я не уверен, могу ли доверять вам и вашим друзьям, — ответил Винтерфельд очень серьезно. — Вот мы и вернулись к причине, по которой я здесь.

Он кивнул на Майка.

— Михаэль, вероятно, уже рассказал вам, какие планы я строю в отношении вас и профессора Арронакса со всем его экипажем.

— Вы уже нашли отдаленный остров, на который хотели бы нас высадить? — разозлился Бен.

— О, целую дюжину, если это тебя интересует, — ответил Винтерфельд. — И уверяю тебя, мой юный друг, некоторые из них действительно очень удалены от цивилизации, достаточно, во всяком случае, чтобы ближайшие десять лет вас никто не потревожил. — Затем он продолжил изменившимся тоном: — По тому, как обстоят дела после взрыва купола, «Леопольду» нет смысла задерживаться здесь. Мы двинемся в путь уже этим вечером.

— А какое нам до этого дело? — спросил Бен.

— Или вам нужны еще рабы на галеры? — добавил Хуан.

Винтерфельд даже бровью не повел от наглости ребят, оставаясь невозмутимым.

— Речь идет о «Наутилусе». Я буду честен с вами: у меня есть несколько способных инженеров на борту, и нет сомнения, что рано или поздно они освоят управление лодкой, но боюсь, что это, скорее всего, будет поздно.

— И вы хотите, что бы мы обучили ваших людей? — возмутился Майк.

Винтерфельд кивнул:

— Какая вам разница? Нам это не так уж важно, но мы потеряем время, драгоценное время, охотно сознаюсь. И важен будет лишь тот факт, что я не забуду вашей готовности помочь.

— Можете ли вы гарантировать нам безболезненную смерть? — вызывающе спросил Бен.

На этот раз они все заметили гневный блеск в глазах Винтерфельда. Но и теперь он быстро овладел собой.

— Я гарантирую всем вам лучшее отношение, какое могу предоставить в данных обстоятельствах. Не важно, каким будет ваше решение: станете ли вы моими союзниками или предпочтете и дальше считать меня врагом, я…

Снаружи в коридоре раздался топот бегущих ног. Секундой позже в каюту влетел матрос и, тяжело дыша, остановился перед Винтерфельдом.

— Господин капитан, вам необходимо срочно зайти в изолятор! — отрапортовал он.

Винтерфельд мгновенно осознал серьезность ситуации, потому что, не медля ни секунды, повернулся к двери. Матрос указал на Майка.

— Мальчику тоже лучше пойти с нами, — сказал он.

Винтерфельд был удивлен, а Майк просто испугался. Он уже узнал мужчину, который ввалился в каюту, тяжело дыша: это был один из охранников, которые были с ними у Серены. Ему и не понадобился приказ Винтерфельда. Оба они выскочили из каюты.

Хотя изолятор находился практически на другом конце корабля, уже через пять минут они были в коридоре перед изолятором. Здесь столпилось много матросов. Они услышали взволнованные крики и перебивавшие друг друга голоса — полная неразбериха. Даже когда Винтерфельд громко затопал по трапу вниз, шум стих не сразу. При железной дисциплине, царившей на корабле, это значило очень многое. Винтерфельд остановил первого попавшегося на пути матроса и прорычал:

— Что здесь творится?

Матрос ничего не ответил, но показал рукой. Майк увидел фигуру в белом халате, скрючившуюся на полу и прислонившую голову и плечи к стене. Майк узнал врача, обследовавшего Серену, лишь по белому халату и стетоскопу на шее. Все его лицо было залито кровью. Перед халата тоже пропитался кровью. Врач стонал от боли.

— Как это случилось? — закричал Винтерфельд, не обращая внимания на состояние мужчины.

— Кот, — простонал врач. — Это черное чудовище… Просто озверел и бросился на меня. Я… я думал, он растерзает меня.

— Астарот? — засомневался Майк.

Но то, что он видел, подтверждало слова врача. Кровь текла из дюжины или больше горизонтальных и вертикальных царапин, которые могли оставить только когти Астарота. Но Майк не мог себе и представить, чтобы кот без причины бросился на человека.

Винтерфельд с недоверием слушал и прямо спросил:

— Что, к дьяволу, вы там натворили, вы, дурья башка?

— Я… я всего лишь сделал девочке укол! — с трудом произнес врач. — Только витамины, чтобы подкрепить ее.

— А Астарот не допустил этого, — предположил Майк.

— Он бросился на меня как бешеный. Я пытался прогнать его, а он с каждой секундой становился все более злобным.

— Вы… проклятый идиот! — прорычал Винтерфельд. Он выпрямился и повернулся к толпе: — Похоже, это еще не все. В чем дело?

Ни один из моряков не спешил ответить. Но Майку вдруг бросилось в глаза, что в стене у двери, за которой находились Серена и Астарот, была теперь выпуклость почти в человеческий рост. Раньше ее не было.

И Винтерфельд заметил выпуклость. Несколько мгновений он, нахмурясь, смотрел на нее, затем прошел к двери и взялся за ручку.

— Лучше не ходите туда, господин капитан, — сказал один из матросов. Майк и Винтерфельд повернулись к нему. Он побелел от страха, из глубокой раны на его правой ладони струилась кровь.

— Почему? — резко спросил Винтерфельд. Мужчина помолчал, но потом тихо, едва слышно произнес:

— Кошка.

Майк нисколько не удивился. Но на лице Винтерфельда появилось безграничное удивление.

— Как? — выдохнул он. — Вы хотите мне сказать, что половина моей команды стоит здесь в полной нерешительности, потому что боится кошки? — Последние слова он уже прокричал.

Матрос сжался как побитая собака, остальные тоже сразу отступили назад, подальше от Винтерфельда, насколько это было возможно в тесном коридоре.

— Она… она… взбесилась, господин капитан, — заикаясь, проговорил матрос. — Это… это не кошка, а какое-то… чу… чудовище!

— Ерунда! — отрезал Винтерфельд.

Но, несмотря на это, уже не рвался схватиться за ручку двери. Наконец он овладел собой и вошел в изолятор. Майк немедленно последовал за ним без приглашения. Ни Винтерфельд, ни его люди не пытались остановить его. Пожалуй, к лучшему, потому что если бы капитан Винтерфельд зашел в изолятор один, то, вероятно, произошла бы просто беда.

Майк лишь краем глаза заметил тень, развернулся и тут же отлетел к стене, когда Винтерфельд внезапно остановился на полном ходу. Капитан даже закричал от неожиданности. На его груди вдруг оказалось что-то черное и пушистое, состоящее, однако, из когтей и зубов. Этот зверь умудрялся царапать и кусать сразу в тысяче мест одновременно.

— Астарот, прекрати немедленно! — закричал Майк.

Но в Астарота словно вселился дьявол. Его когти драли на куски добротный мундир Винтерфельда, словно промокательную бумагу. И хотя в коте не было и двадцати фунтов веса, Винтерфельд под его яростным натиском отлетел к стене и упал на одно колено. Одной рукой он пытался оторвать кота от своего лица, а другой шарил под кителем. Майк догадался, что сейчас будет.

— Астарот, прекрати! — отчаянно завопил Майк. — Он тебя убьет!

На этот раз морской кот услышал Майка и посмотрел на него. И Винтерфельд немедленно воспользовался выпавшей ему передышкой. Сильным рывком он отшвырнул кота и вскочил на ноги. Астарот пролетел через всю комнату, ловко приземлился на все четыре лапы и черной молнией взметнулся, чтобы еще раз атаковать Винтерфельда.

Но Винтерфельд с толком использовал временную заминку. В руке у него был пистолет.

С диким воплем и распростертыми руками Майк бросился между Винтерфельдом и котом, так что Астарот с размаху наскочил именно на Майка, а не на немецкого офицера. От этого удара Майка сбило с ног. Он упал, но не выпустил Астарота, намертво вцепившись в него.

— Астарот, прекрати! — снова и снова хрипел он. — Он убьет тебя!

На этот раз слова подействовали. Астарот извивался и вырывался, но не нападал на Майка, не царапался и не кусался. А спустя несколько мгновений Майк вообще отважился осторожно подняться, крепко прижимая кота к своей груди, так что тому даже дышать было нечем.

Винтерфельд стоял в некотором удалении и внимательно наблюдал за Майком и Астаротом. Пистолет был неотрывно направлен на Астарота, и Майк ни секунды не сомневался, что последует выстрел, если Астарот еще раз попытается напасть на капитана.

— Можете убрать пистолет, — сказал Майк. — Он вам больше ничего не сделает.

Винтерфельд даже и не подумал опустить оружие.

— Думаю, что ты только что спас жизнь одному из нас, — сказал он, не уточняя, кого имел в виду: себя, Майка или кота. — Но особого ума это не потребовало.

Майк предпочел не возражать ему. Вместо этого он повернулся к постели, в которой лежала Серена, пока Винтерфельд искал раненого охранника. Майк заметил, что он лежал как раз под вмятиной, которая образовалась в металлической стене. Господи, что это Астарот сделал с ним?

«То, что он заслужил, — ответил беззвучный голос Астарота в голове Майка. — Они пытались причинить принцессе боль. Я не мог допустить этого».

Майк вздохнул.

— Врач всего лишь хотел помочь, — сказал , он вслух. Винтерфельд поднял глаза и смерил его внимательным взглядом, наморщив лоб.

«Он уколол ее в руку!» — настаивал Астарот.

— Он только хотел ввести ей средство для поднятия сил, — терпеливо объяснял Майк. — Это немного больно, но ничего больше.

Астарот молчал, недоверчиво поглядывая на Майка своим глазом. Затем одним прыжком оказался на постели Серены. Как и раньше, девочка мгновенно очнулась от своей летаргии, как будто почувствовала присутствие кота, и протянула к нему руку. Астарот начал урчать, когда она погладила его за ухом. Но, когда подошел Винтерфельд, он выгнул спину и зашипел. Винтерфельд остановился.

— Значит, ты действительно умеешь с ним общаться, — сказал он.

Майк молчал.

— Ты должен ему хорошенько объяснить, — продолжил Винтерфельд, — что, если он поранит еще кого-нибудь из моих матросов, я велю его застрелить.

Астарот зашипел. Винтерфельд холодно взглянул на него и на шаг отступил от кровати, но по-прежнему не убирал пистолета.

Вдруг какое-то волнение пробежало по лицу Серены. До сих пор она ни на что не реагировала — кроме как на Астарота, — но теперь Майк прямо физически ощутил, как она неспокойна и нервозна. Что-то… происходило. Он четко ощущал это.

— Не надо больше говорить ничего такого, если она может услышать, — тихо сказал Майк.

«И не надо, чтобы я такое слышал», — добавил Астарот в голове Майка.

Винтерфельд предпочел не расспрашивать, что да почему, а резко открыл дверь. Несколько матросов вошли в комнату, но держались подальше от кровати Серены — возможно, из-за кота. А врач, хотя и сам был ранен, тут же занялся пострадавшим.

Майк отметил это лишь мельком. Все его внимание было посвящено Серене, которая между тем приподнялась в кровати и осматривала все вокруг широко раскрытыми от страха глазами. Майк попытался представить себе, какое впечатление увиденное может произвести на нее — но его фантазия просто спасовала перед такой задачей.

— Ты можешь… понимать меня? — робко спросил он.

Он не смог бы сказать, поняла Серена его слова или просто отреагировала на звук его голоса. В любом случае, она медленно повернула голову и взглянула на него своими огромными, темными глазами и…

Даже намного позже у Майка не хватало слов, чтобы описать, что произошло в ту бесконечную секунду, когда их глаза встретились… Это было больше, чем соприкосновение взглядов… Как и раньше, Майк почувствовал такую родственную и глубокую связь с этой девочкой, какую еще никогда не испытывал ни к одному человеку. Это было чувство такой теплоты и восторга, что он искренне надеялся, что оно никогда не исчезнет.

— Ты можешь понимать меня? — повторил он свой вопрос.

Серена и в этот раз ничего не ответила, лишь рассматривала его.

Он с улыбкой добавил:

— Ты не должна бояться. Мы хотим помочь тебе.

Он снова протянул к девочке руку, но так и не коснулся ее, потому что Астарот угрожающе встал между ним и девочкой и выгнул спину. Его глаз злобно засверкал.

«Не касайся ее!» — прогремел беззвучный голос кота в голове Майка.

— Прекрати устраивать здесь этот балаган, Астарот, — сказал Майк. — Что это значит? Я ведь на твоей стороне.

«Я вовсе не уверен, что здесь хоть кто-нибудь на моей стороне», — раздраженно буркнул кот.

— Будь же разумен, Астарот, — сказал Майк. — Этот мужчина — врач. Все, что он делает, только на пользу Серене. Он хочет помочь ей.

Он снова медленно вытянул руку, и на этот раз Астарот позволил ему коснуться руки Серены.

Девочка задрожала от его прикосновения, да и сквозь руку Майка прошла зябкая волна. Кожа Серены, холодная как лед, казалась на ощупь гладкой и твердой, почти как холодный фарфор, и практически не напоминала живую плоть. Он почувствовал, как зачастил ее пульс, и что-то подсказало ему, что это не только от страха.

— Я не знаю, понимаешь ли ты меня, — медленно и четко произнес он и постарался придать голосу мягкий, успокаивающий тон. — Но мы попытаемся помочь тебе. Эти люди — не враги тебе.

Он вдруг и сам поверил в то, что это так. И что-то от его уверенности передалось и Серене, потому что впервые за все время она улыбнулась. Пусть улыбка была слабой и робкой, скорее тенью улыбки, но это был несомненный прогресс.

— Ты и с ней научился общаться, — сказал Винтерфельд.

Он медленно подошел. Астарот повернулся к нему, оскалил зубы и угрожающе зарычал. Винтерфельд застыл на месте и смерил кота мрачным взглядом. Рука его невольно погладила глубокие болезненные царапины, которые оставил на его лице Астарот раньше. Но любопытство пересилило страх, он подошел к кровати и улыбнулся Серене.

И тут Винтерфельд допустил величайшую глупость, которая и ему, да и всем людям на корабле могла стоить жизни. Он протянул руку, чтобы по примеру Майка коснуться девочки.

— Нет! — испуганно закричал Майк. — Только не это!

Но было уже поздно. Все произошло так быстро, что Винтерфельд не успел отреагировать, даже если бы очень захотел. Рычанье Астарота превратилось в резкий грозный рев, в ярости он подпрыгнул и бросился на Винтерфельда с оскаленными зубами. Винтерфельд вскинул руки, защищая лицо, и втянул голову в плечи.

Раздался выстрел. В пустом пространстве изолятора треск выстрела прозвучал так громко, словно выстрелила пушка. Яркий оранжевый пучок метнулся к Астароту, вонзился в него, и кота перевернуло в момент прыжка так, словно в него на полном ходу врезался чей-то мощный кулак. Его грозный устрашающий рык превратился в жалобный вой, а сам он пролетел по воздуху и у изножия кровати Серены ударился о стенку, беспомощно рухнул вниз и… затих.

Винтерфельд яростно обернулся. Кот еще не успел упасть на пол, как он уже подскочил к стрелявшему и вырвал у него пистолет.

— Вы! Идиот! — взревел он. — Кто вам это позволил? Вы с ума сошли?

Он швырнул оружие на пол и повернулся к Майку.

— Я очень сожалею о том, что произошло, — задыхаясь произнес он. — Поверьте, у меня и в мыслях не было…

Он не договорил, так как тут его взгляд остановился на Серене. И Майк ощутил, как его парализует страх.

Серена, словно деревянная кукла на шарнирах, села в кровати. Несколько секунд ее глаза были прикованы к неподвижному телу черного кота, который лежал в медленно растекавшейся луже крови, а затем…

С ней что-то произошло.

Майк почувствовал перемену так, словно она произошла с ним самим. И это была перемена к худшему. Причем у нее не дрогнул ни один мускул, но в глазах проснулось что-то темное и дикое, невероятной силы…

— Нет! Серена, нет! — умоляюще произнес Майк.

— Что все это значит? — Винтерфельд вопросительно посмотрел на Майка. — Что она делает?

Теперь и он начал ощущать, что с девочкой творилось что-то неладное.

— Не знаю, — ответил Майк. — Но я…

Раздался грохот и звон битого стекла. Все резко обернулись на звук. В медицинском шкафу взорвалась одна из тонких стеклянных колб. Это было только начало.

Словно завороженный, Майк с содроганием наблюдал, как жидкости в разных емкостях и пузырьках вдруг начали закипать. Над поверхностью этих жидкостей, похоже, пронеслись маленькие тайфуны. Все взвихрилось, и содержимое этих сосудов начало взрываться одно за другим. Взрывы нарастали. Шкаф задрожал, секунду спустя стеклянные двери распахнулись, словно под ударом молота, и осыпали стоящих дождем стеклянных осколков, крупных и мелких, и брызгами кислот из колб.

Всех охватила паника. Мужчины, стараясь как-то защитить лицо, рванулись к двери. Многие столкнулись и упали на пол. Снаружи в дверь пытались проникнуть матросы, оставшиеся в коридоре и услышавшие грохот и крики.

И тут задрожали более крупные флаконы и пузырьки: некоторые взорвались сразу, а остальные запрыгали в диком беспорядочном танце на стеклянных полках или же полетели вдруг по воздуху, словно брошенные невидимой рукой призрака, достигали стен, людей, их спин, втянутых голов или плеч, ударялись о них и с грохотом рвались. Раздался многоголосый стон. Люди Винтерфельда были серьезно ранены этими стеклянными бомбами.

Майк, когда на его глазах начал происходить этот кошмар, растерянно отступил на шаг. Но он, по крайней мере, понимал, как и Винтерфельд, кто был виновником неожиданной катастрофы. Согнувшись и закрыв руками голову, чтобы осколки не попали в лицо, он попытался повернуться к Серене, но тут его словно настиг невидимый кулак, да так, что ему нечем стало дышать и перед глазами замелькали искры. Он беспомощно рухнул на пол.

Когда он наполовину пришел в себя и начал видеть — в изоляторе царила полная неразбериха. Почти все члены команды Винтерфельда лежали на полу, у многих хлестала кровь из порезов, а те, кто был на ногах, отчаянно пытались выбраться из этого сумасшедшего дома.

— Серена, прекрати! — завопил Майк.

Невидимая сила бешено промчалась по комнате и начала крушить все, что попадалось на ее пути. Свет замигал, к воплям боли и ужаса и звону бьющегося стекла добавилось жуткое, накатывающее волнами завывание: то сильнее, то слабее.

Майк, пошатываясь, поднялся на ноги и снова попытался добраться до Серены. Он понял, что все это только цветочки. Ягодки же будут такие… Серена вызвала к жизни те самые немыслимые силы и стихии, которыми умела управлять, подобно своим предкам, волшебникам Атлантиды. Эти силы не погибли вместе с затонувшим царством, а атаковали сейчас людей Винтерфельда и взрывали стеклянные колбы с кислотами.

Но добраться до Серены ему так и не удалось.

— Ты совсем рехнулся? — закричал Винтерфельд и рванул его за руку к двери.

Майк изо всех сил пытался вырваться.

— Понимаете, я должен…

— Хочешь, чтобы она тебя стерла в порошок? — перебил его Винтерфельд. — Прочь отсюда!

И, не слушая никаких возражений Майка, поволок мальчика за собой. Прежде чем они выскочили в коридор, Майк успел еще раз оглянуться. То, что он увидел, заставило его содрогнуться до глубины души. Серена стояла в кровати, выпрямившись во весь рост. Лицо ее было теперь маской гнева и боли, а волосы и платье развевались невидимым штормовым ветром…

Винтерфельду удалось наконец выбросить Майка из изолятора, так что он пролетел несколько метров и упал прямо в руки поймавших его матросов. Тут же Винтерфельд начал отдавать приказы.

— Закрыть дверь! — крикнул он. — И забаррикадируйте ее! Девочку нельзя выпускать ни в коем случае!

— Да послушайте же меня! — взмолился отчаявшийся Майк. — Вам не удастся удержать ее! Поверьте мне! Только я мог бы попытаться сделать это!

Единственной возможностью объясниться с Сереной оставался Астарот. С его помощью еще можно было как-то усмирить Серену. Но теперь, когда кот был мертв, рассчитывать приходилось лишь на собственные силы. Майк должен был сам переговорить с девочкой. И что-то внутри подсказывало ему, что это их единственный шанс спастись. Он внезапно вспомнил то, что узнал от Арронакса — Атлантида погибла, потому что ее властители разучились управлять необузданными стихиями, которые сами же и вызвали…

Но Винтерфельд даже не обратил на него внимания. Дверь, которую он захлопнул за собой, начала содрогаться от жутких ударов изнутри, и в массивном металле появились большие выпуклости и вздутия, как будто по ту сторону двери бушевал взбесившийся слон. Четверо или пятеро солдат тут же подскочили к двери, пытаясь прижать ее поплотнее, но этого явно было недостаточно.

— Винтерфельд! — завопил Майк во все горло, чтобы перекричать весь этот гвалт и грохот. — Пустите меня к ней! Может быть, мне удастся уговорить ее!

Но Винтерфельд только помотал головой. Он решительно махнул двум матросам:

— Отведите его назад. И пришлите пополнение. Пусть они принесут бревно или что-нибудь железное, чтобы подпереть дверь.

Майку было впору зареветь с досады и отчаяния. Он еще раз попытался убедить Винтерфельда, чтобы тот позволил ему пройти к Серене. Он должен поговорить с ней. Но один из матросов грубо рванул его и подтолкнул к трапу.

К ним присоединились еще несколько человек из команды, и, спотыкаясь, подбадриваемый вовсе не шуточными пинками, Майк выбрался на палубу «Леопольда».

То, что он там увидел, потрясло его до глубины души. Полчаса назад, когда его вели в изолятор, небо над кораблем было безоблачным и ясным. Оно сияло почти невероятной голубизной, как бывает лишь в этой части света, да и то не так часто.

Теперь же этот цвет был словно поблекшим и размытым. На горизонте начали собираться черные тучи, а море стало матовым и тусклым, словно стекло, которое кто-то обработал наждаком.

Завывание, которое он расслышал даже внизу, в хаосе и гвалте изолятора, здесь было сильнее и пронзительнее, так что у него даже мороз пошел по коже, как всегда бывает перед штормом на море.

Сопровождавший его матрос тоже мгновенно почувствовал приближающийся шторм и остолбенел. На его лице появилась озабоченность, и Майк решил воспользоваться моментом.

— Я должен вернуться! Отведите меня назад к Винтерфельду, пожалуйста! Разве вы не видите, что…

— Я вижу, что скоро будет шторм, — перебил его матрос и сильно ткнул его между лопаток. — Ну и что? А теперь пошевеливайся и не дури, а то я тебе влеплю успокоительного.

Майк безнадежно махнул рукой. Этот человек, конечно, понятия не имел, что означала столь резкая «перемена погоды». И это была не просто перемена, а если и шторм, то не такой, к каким матрос успел привыкнуть на море.

Из темных облаков на горизонте начали образовываться гигантские черные горы, с невероятной скоростью наползавшие на небо. Не успели Майк и его сопровождающий сделать и нескольких шагов по палубе, как взвыли первые предупредительные сигналы о приближении шторма.

Майк физически ощутил, как громадный корабль задрожал под его ногами. Кожу на лице стянуло и закололо еще больше. Шторм приближался к кораблю с непостижимой скоростью.

Когда они спускались по металлическому трапу к каютам, рев ветра уже был настолько сильным, что слышался и здесь, внутри корабля. Сразу резко стемнело.

Первый, еще отдаленный раскат грома пророкотал над морем, когда они свернули в коридор. Через открытый люк над ними они увидели, как сверкнул безумно яркий голубой зигзаг молнии. Корабль вздрогнул, потому что в равномерное покачивание на волнах вмешался новый мощный ритм. Мужчина рядом с Майком внезапно занервничал.

Но Майк уже не стал тратить силы, чтобы уговорить матроса отвести его к Винтерфельду. У провожатого был приказ, и он его выполнит, что бы ни произошло. Молча мальчик вошел в каюту, где все уже нетерпеливо ожидали его, и с порога начал рассказывать, что случилось. Охранник запер за ним дверь.

Молнии и гром жутко подтверждали краткий рассказ Майка, так что ему не пришлось никого убеждать в правдивости того, что он сообщил. Даже Бен, который из принципа противоречил всем и каждому, смотрел на него в ужасе. Шторм зародился и разразился быстрее, чем обыкновенно. И хотя он еще не достиг корабля, «Леопольд» уже бросало на волнах разбушевавшегося моря словно маленькую лодчонку.

Как и прежде, первым неловкое молчание нарушил Арронакс.

— Винтерфельду не удастся надолго удержать девочку взаперти. Рано или поздно…

— Если не произойдет чуда, профессор, — перебил его Майк, — то никакого «поздно» уже не будет.

Он ткнул пальцем в иллюминатор, за которым одна вспышка молнии следовала за другой, озаряя бушующее море жутким призрачным сиянием. В рев бури, который уже начал, заглушать рокот моторов, вмешался еще какой-то страшный звук, который Майк даже не смог распознать.

— Я не уверен, что даже сама Серена сможет теперь унять буйство стихий.

Арронакс уставился в иллюминатор и молчал. Траутман заговорил встревоженным голосом:

— Я пережил много штормов на море, но не видел ничего похожего на это. Шторм просто не может возникнуть ниоткуда. Необходимо срочно что-то предпринять.

— Что именно? — спросил Хуан.

Вопрос был к Траутману, но ответил на него Майк:

— Предупредить Винтерфельда об опасности. Он ведь и не подозревает, какую опасность навлек на всех нас. Если Серене не удастся справиться со стихиями, которые она же и вызвала, то тогда в опасности, вероятно, не только этот корабль.

Он помолчал немного, сам страшась до конца осознать факты и взглянуть правде в глаза, прежде чем высказать свои догадки.

— То, что сейчас происходит, вызвано теми же силами, что уже когда-то погубили Атлантиду.

Все ошеломленно воззрились на него, и тут Бен с чувством тихо произнес:

— И все из-за какой-то паршивой кошки!

— Не только из-за кошки, — не согласился с ним Траутман, бросив на Майка успокаивающе-предостерегающий взгляд. — Попытайся представить себя на месте девочки. Она просыпается в совершенно чужом для нее мире, полном неизвестных ей людей, говорящих на непонятном языке и творящих вещи, которые вызывают у нее неописуемый ужас. Единственное родное существо, которое она видит, был кот. И тут она вынуждена вместе со всеми стать свидетельницей того, как его расстреляли, можно сказать, прямо на ее глазах. А что бы сделал ты…

В этот момент над морем сверкнула ослепительно белая молния, за которой тут же загрохотал гром невероятной мощи, полностью оглушивший их. Неудивительно, что вслед за этим корабль содрогнулся, как будто на него обрушился кулак гиганта.

Удар был сокрушительной силы, и их всех швырнуло на пол. Корабль резко качнуло вправо, так что они тут же заскользили по внезапно накренившемуся полу. В медленно исчезающее эхо громового раската вплелись треск и грохот, раздававшиеся, казалось, изо всех частей корабля. Майк закричал от боли, услышал вопли остальных и тщетно попытался хоть за что-нибудь ухватиться рукой, шаря перед собой. Но ухватиться было не за что. Все, что еще не разлетелось в щепки от сотрясения, вместе с ним соскользнуло к стене каюты.

— Что это такое было? — выдохнул Арронакс, первым пришедший в себя и кое-как поднявшийся на ноги.

Как бы в ответ на это раздался второй, еще более оглушительный треск грома. И снова корабль дернулся и заскрежетал от разрушительного удара по корпусу. Арронакс снова рухнул, но поскольку корабль накренился и лег на другой бок, то он первым заскользил к входной двери. А тут вслед за отгремевшим раскатом внутри корабля прогремел мощный взрыв.

Арронакса швырнуло на дверь и… выбросило в коридор. Вероятно, запор на двери просто сорвало.

А секунду спустя к двери закувыркался и Майк, а за ним все остальные. Их тоже вынесло в коридор. Майку повезло меньше, чем профессору. Его с такой силой швырнуло вперед ногами на противоположную стенку коридора, что он закричал, ощутив невыносимую боль в ступнях и коленях. Рядом с ним тяжело грохнулось на пол тело Сингха, да и остальным пришлось несладко. Майк слышал, как их одного за другим швыряло на стенку и как они стонали и вскрикивали от боли.

Но везение все же не покинуло их в трудный чае. Никто ничего не сломал, что было чудом, все быстро пришли в себя. Тут еще оказалось, что ни одного из охранников, обычно дежуривших перед дверью, не было видно. Очевидно, они удрали тотчас, как только началась катастрофа.

Сингх первым поднялся на ноги и помог Майку.

— Ну-ка, немедленно уходим отсюда! — приказал он. — На палубу! Быстро! Мы должны добраться до «Наутилуса»!

Он уже хотел было бежать, но тут же развернулся и спросил Арронакса:

— Где ваши люди, профессор?

— В каюте, на корме, — ответил Арронакс. — Это недалеко.

— Сходите за ними! — приказал Сингх. — Быстро! Быстро! Мы попытаемся пробраться на «Наутилус»! Может быть, в этой неразберихе нам удастся удрать!

Арронакс помчался со скоростью ветра. Да и все остальные, как только до них дошло, какой неожиданный шанс им подарила судьба, рванули с места. Насколько это было возмож но при непрерывной качке и рывках корабля, все быстро промчались вдоль коридора и взоб рались по трапу наверх.

Шум и грохот шторма стали устрашающе похожи на день Страшного Суда, самый настоящий ад. Теперь этот апокалиптический рев не заглушали никакие стены. Молнии сверкали без пауз одна за другой, так что небо над кораблем было ярким, как в солнечный день, даже вулканически ярким. Лица им обжег ледяной ветер такой силы, что все они тут же скрючились и лишь с большим трудом в полусогнутом состоянии смогли передвигать ноги. Со стороны кормы мигал красный прожектор, но Майк поостерегся оборачиваться. Он напрягал все силы, чтобы удержаться на ногах. Сингх и остальные мелькали едва различимыми тенями перед ним. Палубные надстройки «Леопольда» тоже были скрыты стеной дождя, поливавшего их с силой водопада. Но Майк успел заметить, что одна из орудийных башен корабля почернела от копоти и обуглилась, а кое-где металл еще не успел остыть и тускло светился красноватым светом — вероятнее всего, в башню угодила молния. Наверно, это и было причиной взрыва, который они слышали внизу.

Сингх что-то прокричал, но ветер унес его слова, так что Майк не смог ничего разобрать. Он только видел, что Сингх показывал куда-то вперед. Подводная лодка находилась с другой стороны «Леопольда» так глубоко внизу за бортом, что отсюда ее просто нельзя было разглядеть. Майк с непоколебимой уверенностью осознал, что это их последний шанс на спасение. Что ни происходило сейчас с «Леопольдом», было только началом. За стеной из черных грозовых туч, окружавших корабль со всех сторон, накапливались неописуемые и невообразимые разрушительные силы, которые сотрут «Леопольд» в порошок.

— А что с Сереной? — заорал Майк изо всех сил.

Но и его слова тут же унес шторм. Майк вдруг засомневался, смогут ли они вообще. добраться до другого борта корабля. Ярость шторма все время нарастала, а тут еще Майку померещилось в промелькнувшем просвете нечто за облаками. Оно стягивалось и приближалось к кораблю. Но не успел он вглядеться, как наткнулся на Сингха, резко остановившегося перед ним.

В палубной надстройке распахнулась дверь, и оттуда выскочила группа вооруженных матросов, среди них был и капитан Винтерфельд. А вслед за ними на палубе появилась Серена.

Какая же с ней произошла перемена!

Из бледной нежной девочки она, казалось, превратилась в ангела смерти. Вся ее фигура была окружена голубовато-белым мерцающим сиянием, которое окутывало ее словно мантия из таинственной энергии. Ее волосы и платье все так же развевались под порывами штормового ветра, а на лице застыло выражение необузданного гнева. Майк даже застонал от сочувствия. Он, казалось, сам ощутил эту ауру разрушительных сил вокруг девочки.

Команда рванулась прочь от девочки, но их как будто кто-то преследовал. Одного за другим их подхватывала неведомая сила и с размаху бросала либо на пол, либо на борта. Ни один матрос уже не поднялся на ноги, чтобы спастись. А ведь это были опытные, не раз бывавшие в боях и штормах воины, но невиданному врагу не были страшны ни их сопротивление, ни сила оружия. Похоже, гнев Серены преобразился в этот жуткий шторм, который разразился над «Леопольдом».

Несмотря на все ужасы происходящего, Майк боялся, как ни странно, не за себя и других, а за саму Серену. И вдруг он совершил неожиданный рывок — быстрым движением обогнул Сингха, пробежал мимо Траутмана и мальчиков и приблизился к Серене. Но совсем близко подойти ему не удалось. Тут же его подхватила невидимая сила, которая уже расправилась с членами команды Винтерфельда, и со страшным безразличием швырнула его на пол. Он беспомощно покатился по палубе, ободрал себе руки и колени о жесткие металлические выступы и налетел на кого-то.

Оглушенный, он постарался встать на колени, и тут на плечо ему опустилась тяжелая рука, а голос Винтерфельда прокричал в ухо:

— Ты совсем сошел с ума? Хочешь, чтобы она тебя прикончила?

Майк попытался вырваться, чтобы возобновить свою попытку, но на этот раз Винтерфельд держал его железной хваткой.

— Отпустите меня! — прохрипел Майк. — Я могу остановить ее! Она послушается меня!

— Пятьдесят моих людей не смогли ее удержать! — проревел Винтерфельд, пытаясь перекричать штормовой ветер. Несмотря на крик, слова с трудом можно было разобрать. — А ты хочешь с ней поговорить? Не смеши меня!

Из бурлящих, словно водопад, потоков дождя вынырнула чья-то фигура и двинулась к ним. Это был Сингх. Винтерфельд узнал его в тот же момент, когда и Сингх сообразил, кто схватил Майка. И хотя вокруг мир, казалось, рушился в тартарары, оба бросились друг на друга, словно яростная схватка могла остановить ад вокруг. В этот момент произошло то, что заставило их позабыть друг о друге, яростный шторм, смертельную опасность и Серену. Мощный порыв штормового ветра разорвал облачный фронт, и в просвет они увидели, что к ним приближается…

— О Боже! — прошептал Винтерфельд.

Глаза у него расширились от ужаса, а лицо стало землистого цвета. Майк же почувствовал, как у него на миг остановилось сердце. В такую минуту ощущаешь, как человек мал и слаб перед стихией.

Это был водяной вал.

Полностью все закрывающая, сверкающая стена воды в пятьдесят, а может, и в сто метров высотой и такой же ширины, казалось, простиралась на весь горизонт.

И она приближалась к кораблю с невообразимой скоростью. Глубокий, мощно нараставший рев и грохот смешались с рокотом бушевавшего шторма, и даже гроза на какое-то время захлебнулась, словно сами силы природы ужаснулись тем стихиям, какие вызвала к жизни маленькая девочка.

— Держитесь! — прорычал Винтерфельд, и им едва хватило времени, чтобы вцепиться во что-нибудь.

И тут эта стена обрушилась на корабль…

Майк ожидал сокрушительного удара, который либо разнесет «Леопольд» на щепки или вдавит его полностью под воду, но все произошло с точностью до наоборот: Майк почувствовал себя вдруг невесомым и летящим, потому что пол под ним куда-то исчез, вместо того чтобы вспучиться и стряхнуть его в пучину, как вздыбившаяся лошадь неумелого всадника…

И только тогда он понял, что гигантская волна подхватила весь корабль как пушинку и подняла в воздух!

Он даже не успел почувствовать страх, как «Леопольд» рухнул словно огромная стальная гора в воду. На какие-то доли секунды палуба полностью скрылась под водой, но морская вода едва успела облизать свою жертву, как корабль вновь вынесло на поверхность и швырнуло набок, да так быстро и с такой силой, что палуба чуть не встала дыбом, заняв почти вертикальное положение.

Майк закричал, испытав настоящий смертельный ужас, покатившись вниз к борту. Вокруг него летели по воздуху люди и какие-то обломки, а кипящая водная поверхность словно подпрыгнула ему навстречу.

Но в самую последнюю секунду корабль снова выпрямился. Майка отбросило на целый пролет палубы назад, понесло по инерции дальше, пока он не налетел на что-то очень твердое и большое, что не только оглушило его, но и затормозило его дальнейшее продвижение. Он с секунду полежал с закрытыми глазами и дико бьющимся сердцем, твердо убежденный, что это последние мгновения перед неизбежной смертью.

Когда он отважился снова открыть глаза, то ему представилась картина полного хаоса. Колоссальные по своей силе бросок и крен не только сбили с ног всех людей, но и причинили невообразимые разрушения. Языки пламени на борту «Леопольда» погасли, но одна из орудийных башен корабля была снесена и бесследно исчезла в бурлящих волнах, а командный мостик вздыбился, будто его походя пнул ногой разгневанный великан. Некоторых членов экипажа Винтерфельда смыло за борт, многие лежали на палубе и стонали от ран, а кое-кто уже и не шевелился.

Майк обернулся и поискал глазами остальных. Он быстро заметил Хуана и Криса — они были почти рядом. Смертельно бледные и дрожащие, но, слава Богу, целые и невредимые, они вцепились друг в друга для поддержки. К своему невероятному облегчению он отыскал глазами Бена и Андре, Траутмана, Арронакса и Сингха. Майк поспешно вскочил и рванулся к Траутману, который как раз поднимался на ноги, пытаясь понять, все ли у него цело — он был оглушен, побит, но в принципе пустяки: царапины, синяки и ссадины.

Когда Майк подбежал к Траутману, в метре от него со стоном поднимался Винтерфельд, уже опираясь на одно колено. И Траутман поразил его тем, что, подойдя к Винтерфельду, схватил его за руку и сильным рывком поставил на ноги.

— Великий Боже! — простонал Винтерфельд. — Она… она же уничтожит корабль, раскрошит его в мелкие щепки! Она всех нас убьет!

Он в отчаянии поискал глазами Серену. Она стояла на том же месте. Гнев на ее лице бушевал с прежней силой, и Майку понадобилось лишь взглянуть ей в глаза, чтобы понять: самое страшное еще только грядет. Винтерфельд был прав. Серена не успокоится, пока корабль и люди не исчезнут в морской пучине.

— Спасайте хотя бы себя! — внезапно воскликнул Винтерфельд. — «Наутилус» уже отремонтирован. Мои инженеры славно поработали. Возьмите детей и Арронакса с экипажем и скорее погружайтесь! Вторую такую волну «Леопольд» не переживет!

Траутман не удивился. Майк даже был почему-то уверен, что тот ожидал подобного предложения от капитана.

— Мы постараемся задержаться подольше, — ответил Траутман. — Конечно, «Наутилус» не такой большой, чтобы взять всех ваших людей на борт…

— Боюсь, у вас просто не хватит на это времени, — произнес Винтерфельд. — Вы лучше посмотрите.

Его вытянутая рука показывала на север. И Майк заранее понял, что увидит, прежде чем повернулся.

На горизонте, очень, очень далеко, возникла тонкая блестящая черта, пока еще тоненькая полосочка из серебра, но без конца и без начала. И эта полосочка четко выделялась на черном фоне грозовых туч. И все они знали, что означала эта линия. Это была вторая, вероятно, еще более гигантская и разрушительная волна, которая на этот раз полностью уничтожит корабль и людей.

И они побежали.

Когда они добежали до борта, то из линии на горизонте уже образовалась полоса шириной в палец. Майку даже показалось, что он уже слышит звериное завывание стихии, рев и шквал, возвещавшие о приближении волны-великана.

«Наутилус» оказался прямо перед ними. Два из четырех канатов толщиной в человеческую руку порвались во время катастрофы. Но сама подлодка не имела никаких внешних повреждений. Даже веревочная лестница, ведущая с борта боевого корабля на башню подлодки, все еще оставалась целой.

Хуан и Бен начали тут же спускаться, а Сингх уже приготовился, взяв Криса на руки. Да, в этот раз дай Бог успеть. Даже если машины на «Наутилусе» снова безупречно работают, им понадобятся одна-две минуты, чтобы погрузиться, а Майк совсем не был уверен, что эти минуты у них будут.

Несмотря на это, он сделал последнюю попытку переубедить Траутмана.

— Мы не можем просто бросить Серену здесь, убежать от нее! Она же умрет!

— Значит, она умрет, — серьезно и печально ответил Траутман. — Но ты ничем не можешь ей помочь. Она и тебя убьет, если ты подойдешь к ней.

И Майк знал, что Траутман прав. Случится именно то, что он говорит, если он попытается подойти к Серене поближе. Смерть кота, очевидно, так сильно повлияла на разум полупроснувшейся девочки, что она обезумела. Она была слепа от ярости и не различала, где друзья, а где враги. Они все стали ее врагами.

Возможно, с содроганием подумал Майк, они все совершенно неправильно поняли значение слова «сторож». Может быть, задачей Астарота было не Серену защищать от нового для нее мира, а окружающий мир — от Серены. Но эта догадка пришла ему в голову слишком поздно.

Хуан и Бен уже спустились на «Наутилус» и тут же исчезли в башенке. Следующим приготовился Сингх с ребенком на руках — краткий, но рискованный аттракцион!

Майк быстро взглянул на север. Водная стена уже приближалась. И то, что было смутным подозрением, теперь подтвердилось: она была намного больше первой волны!

— Это конец! — прошептал Траутман. — Может быть, все же люди Арронакса успеют.

Он кивнул Майку на веревочную лестницу, и Майк послушно протянул руки к борту, чтобы перелезть через него. Но как только он коснулся металла, его пронзила жуткая боль в боку. Майка скрутило. Примерно секунду он не видел ничего, кроме красного зарева и огней. Ощущение было такое, словно огненное копье пронзило его бедро, а боль была так ужасна, что он даже не мог кричать. Это было хуже всего, что он переживал раньше. Застонав, он упал на колени и посмотрел вниз, уверенный, что увидит жуткую рану, которую получил во время падения и до сих пор не заметил. Но он был невредим.

— Что с тобой? — испуганно спросил Траутман. — Ты ранен?

Майк почти не слышал его слов. Ему все еще не хватало воздуха, и он почувствовал, что начал терять сознание. Все вокруг завертелось. Он чувствовал такую непереносимую боль, какой не испытывал еще никогда в жизни, боль, которая не была его собственной.

В ту же секунду, как он понял это, адская боль прекратилась.

Майк сидел на палубе, хватая ртом воздух, совершенно без сил, а перед ним стоял напуганный и ничего не понимающий Траутман, пытавшийся что-то добиться от Майка. Но Майк не прислушивался, потому что со всей силой осознал не только, откуда взялась эта боль, но и что она означает…

Мгновенно, так что Траутман не успел даже задержать его, Майк вспрыгнул на ноги и гигантскими прыжками понесся к двери, за которой был трап в изолятор.

Если он думал, что на палубе царили разруха и опустошение, то что же можно было сказать о внутренних помещениях корабля? Именно здесь дикое и ничем не сдерживаемое яростное разрушение дало себе возможность потешиться вволю. Металлические стены, потолки, даже пол — все было выгнуто, согнуто, скручено, выдрано с корнем, проломлено или раскрошено, как будто по всем этим помещениям прошелся разбушевавшийся великан. Двери, сорванные с петель, швырнуло на расстояние в полкоридора, где они и валялись в беспорядке среди обломков и трухи. Все внутреннее устройство кают, мимо которых он пробегал, было искрошено, выжжено, проломлено. То там, то здесь валялось оружие, брошенное или оброненное в панике. Повсюду в стенах зияли огромные трещины разной формы или проломы. Из многих стен торчали обломки труб или свисали провода. Все это было взорвано неведомыми силами, вызванными к жизни Сереной.

Но Майк почти не обращал на это внимания, а все бежал и бежал, стараясь из последних сил. Логика подсказывала ему, что у него практически нет никакого шанса успеть. То, что он увидел вверху, было страшным кошмаром, словно вздыбилось само море, чтобы покарать эти крошечные существа, вообразившие, что именно они, жалкие муравьи, и есть владыки моря…

Шатаясь и задыхаясь, он добежал до изолятора — или, вернее, до того, что от него осталось.

Люди Винтерфельда забаррикадировали дверь, как им и приказал капитан, но это им ничуть не помогло. Дверь не была сломана, расщеплена или что-либо в этом роде. Нет, она просто исчезла, а вместе с ней и большая часть стены.

Помещение за уже несуществующей дверью выглядело так, словно здесь взорвали дюжину бомб. От внутреннего устройства, мебели и медицинских приспособлений не осталось, можно сказать, ничего, кроме мусора и обломков. Сердце Майка екнуло, когда он увидел, что демонические силы Серены разнесли всю мебель на щепки.

Где же искать кота и сколько это займет времени?

И тут откуда-то донеслось мяуканье, протяжное, тонкое, жалобное, чуть слышное из-за рева ветра. Но Майк все же уловил его.

Он начал с надеждой озираться и обнаружил кота в уголке комнаты, где он лежал полузаваленный и полузасыпанный.

— Астарот! — воскликнул он. — Слава Богу, ты жив!

«Но, видимо, ненадолго, если ты собираешься и дальше только разевать рот и попусту терять время, — прозвучал ехидный голос кота. — Тебя не было целую вечность!»

Майк ничего не ответил, одним прыжком оказавшись рядом с котом и осторожно взяв его на руки. Астарот взвыл от боли, и Майк испуганно вздрогнул, когда увидел кровь. Пуля прошла сквозь бедро и оставила рану, от которой человек уже, вероятно, просто скончался бы. Даже наверняка, тут же поправил себя Майк мысленно, в конце концов, он ведь сам на себе испытал эту адскую боль.

— Бедняга! — сказал он. — Мне так жаль…

«Сейчас речь не обо мне, — перебил его кот. — Где принцесса?»

— Наверху, на палубе, — ответил Майк. — Она крушит корабль, только щепки летят. Люди Винтерфельда попытались остановить ее, но им это не удалось.

«Остановить ее? Да я не знаю такой силы в мире, которая смогла бы это сделать. Она, пожалуй, сокрушит кое-что похлеще этого корабля! Тащи меня наверх скорее!»

Майк не стал терять время на вопросы. Он побежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Через разгромленный и захламленный коридор к трапу, по трапу, сопя и задыхаясь, и все это время прижимая к себе кота, словно больного ребенка. Астарот тихонько мяукал от боли, но в остальном довольно терпеливо сносил грубую тряску при беге. Он даже ни разу не царапнул Майка, и его мысленный голос тоже молчал.

Корабль так раскачивало и бросало на волнах, что Майк с трудом взобрался по трапу, все время рискуя упасть. Спотыкаясь, бегом он вывалился на палубу, упал на колени в нескольких шагах позади Серены.

Водяной вал был почти рядом. Если Майк и раньше сравнивал его скорее со стеной, то сейчас назвал бы то, что устрашающе быстро приближалось к «Леопольду», поднебесной горой. Миллионы и миллионы тонн воды, слившись воедино, кипя, клокоча, ревя и пенясь, готовились уничтожить крошечный корабль.

Винтерфельд и его люди в панике, уже не думая о спасении, отхлынули к прртивоположному борту. Некоторые вообще собирались прыгнуть в воду, другие же скорчились, закрыв голову руками. Вдруг, Майк сообразил, что и «Наутилусу» ни за что не пережить этой атаки! Сбежать не удастся, такая стихия достанет и под водой. Ничто не может противостоять этим силам ада.

— Нет! Серена! Нет! — в отчаянии завопил Майк. Он попытался подняться, поскользнулся на мокром металле и растянулся навзничь. Бедняга кот тоже рухнул вместе с ним и жалобно мяукнул. Серена резко развернулась и горящими от ярости глазами уставилась на Майка. И он почувствовал, как за этими глазами проснулись силы, мощные и безжалостные, те, что повелевали морскими водами и собирали в гигантскую водяную гору, чтобы обрушить на их головы.

— Серена! Не надо! — прокашлял задыхающийся Майк. — Пожалуйста, прекрати! Астарот жив! Посмотри! Кот жив!

Краем глаза он заметил, как приблизился водяной вал, несущий смерть. Рев и грохот заглушали его слова и любой другой шум. Водная махина была на расстоянии мили от корабля, вот уже остались только полмили, а теперь — только четверть мили отделяли их от смерти. Сам океан, казалось, начал подниматься вверх, чтобы опрокинуться на них оттуда, и вот-вот вал достигнет корабля, чтобы перемолоть их раз и навсегда. Там, где еще недавно было небо, кипела только вода, блестящая, шипящая смертоносная вода. Майк бессознательным, инстинктивным движением закрыл руками голову, скрючился и… приготовился умереть.

А водная гора вдруг раскололась пополам и распалась. С яростным ревом и оглушительным треском, словно рядом пророкотали сотни водопадов одновременно. Хотя все эти водопады и были в опасной близости от корабля, но пролились все же не над ним. Как и первая волна, вторая подняла корабль вверх и поволокла, но в этот раз возвратила их назад почти мягко и ласково.

Но встряска все же была достаточно сильна, чтобы все снова повалились, кто куда, и на какое-то время Майк ослеп и оглох, и, хрипя, ловил ртом воздух, когда ледяные брызги окатили палубу. Но это была совершенно рядовая, «привычная» волна, которая уже не могла нанести реального вреда. «Леопольд», тяжелый боевой корабль, который весил десятки тысяч тонн, все еще летал на волнах, словно пробка. Но реальная опасность миновала.

Безумный огонь в глазах Серены погас. Она сидела на палубе, положив кота на колени, а глаза ее опять потускнели и ничего не выражали, как и раньше. Правую руку она положила коту на голову и тихо гладила его.

Опасность действительно миновала. Демон, проснувшийся было в Серене, снова спрятался. И вдруг Майк совершенно отчетливо понял, что его догадка была верна: кот защищал не Серену от этого мира, а мир от Серены.

«У тебя всегда уходит так много времени, чтобы понять простые истины?»

«Голос» Астарота снова звучал с легкой иронией. Очевидно, кот восстанавливал силы с той же волшебной быстротой, что и после первого ранения.

Майк не успел ответить, потому что краем глаза уловил движение рядом и поднял глаза. Он смотрел прямо в лицо Винтерфельда. Вслед за ним подтянулись Траутман и Арронакс, сопровождаемые матросами Винтерфельда. Но на их лицах не было и следа былой враждебности. Только страх, который, вероятно, теперь навсегда останется с ними.

— Ты все же сделал это! — сказал Винтерфельд. Он посмотрел на Майка, на кота и, наконец, на девочку. — Ты спас всем нам жизнь!

— Это не моя заслуга, — ответил Майк. — Можете поблагодарить вот его.

Он показал на кота. Винтерфельд был не удивлен, а просто потрясен.

— И что вы теперь собираетесь делать? — спросил Арронакс.

Винтерфельд повернулся к профессору и Траутману и показал им на «Наутилус».

— Отправляйтесь, — сказал он. — Забирайте своих людей и мальчиков и плывите домой.

— Вы отпускаете нас? — спросил Траутман недоверчиво. Но в его голосе прозвучало облегчение.

— Да, — подтвердил Винтерфельд и повернулся к Майку. — Отправляйтесь, — повторил он. — Увези девочку. Я верну Арронаксу все его бумаги, а вы поищите для нее уголок, где, она будет чувствовать себя в безопасности от этого мира. — А его глаза молча добавили: «А мир — от нее».

Он не стал говорить этого вслух, но Майк ясно прочитал эту мысль в его глазах. Мальчик еще никогда не видел такого потрясения, как у Винтерфельда в эту минуту.

«Будет ли она… вести себя… спокойно?» — беззвучно поинтересовался Майк.

И Астарот так же беззвучно ответил:

«Пока я с ней — да».

— Вы действительно отпускаете нас? — тревожился Траутман. — Это не какой-нибудь трюк?

— Я даю вам двадцать семь часов, — ответил Винтерфельд. — Этого должно хватить, чтобы высадить Арронакса и его людей на сушу и исчезнуть. Двадцать семь часов, Траутман, ни больше, ни меньше. — Он кивнул на Майка: — Этот парень спас жизнь мне и всем, кто только есть на корабле. Поэтому я освобождаю вас. Но после этого я вам ничего не должен. Если мы встретимся еще раз, то уже врагами.

— Не будет никакого следующего раза, — тихо сказал Траутман.

Винтерфельд промолчал. Майк понял, что Траутман ошибается. Потом он встал и осторожно взял Серену за руку, чтобы отвести ее на борт «Наутилуса». Майк был на сто процентов уверен, что их пути еще пересекутся с Винтерфельдом. Это произойдет не здесь и, вероятно, совсем не так, как они могли себе это представить, но они обязательно встретятся.