Девушка Бандераса

Галина перестала шмыгать носом, задумчиво посмотрела через забор на Гадованюка и негромко сказала:

— А что, это вариант… Гриша, заходи слева.

Эдуард, который уже давно блуждал тревожным взглядом по лицам окружающих, задержал глаза на сладкой, с пираньим оскалом улыбке мадам Финкель, которая трещала без умолку, шаря по округе глазами, потом кинул скользящий взгляд на недобро усмехающуюся Галку, поигрывающую секатором, и, наконец, уперся глазами в хищный прищур Григория. Еще оставались Иван Аркадьевич, что, покачиваясь под Моцарта, с любопытством поглядывал через забор, участники «Кошкиного дома» у Виолетты на участке и мы с Янкой, безрадостно копающиеся в загаженной веселыми гуляками машине.

Видимо, осознав, что Алкиной любви ему все равно не сыскать и надо уносить отсюда ноги, Гадованюк, плохо соображая от отчаяния, что делает, кинулся за помощью ко мне.

— Слушай, ты же сейчас в Заволжск едешь? — зачем-то хватая меня за пуговицу на блузке, быстро проговорил он. — Прихвати меня, ладно?

— Попробуй только! — грозно крикнула Галина, щелкая в воздухе секатором.

«Ни за что не возьму!» — решила я и широко распахнула заднюю дверь, приглашая негодяя садиться в машину.

Вместо «спасибо» всю дорогу Эдуард учил меня жизни.

— Знаешь, отчего все твои проблемы? — без спроса залезая в пачку сигарет и вытягивая последнюю сигаретку, ту, что даже вор не берет, настырно доканывал меня разговорами попутчик.

Я сделала музыку погромче и еще внимательнее впилась глазами в дорогу. Эдуард тут же приглушил приемник и сам себе ответил:

— А проблемы твои оттого, что ты — по сути своей овца. Нет, ты, пожалуйста, не обижайся, я не в том смысле. Просто все люди делятся на волков и овец. Хищники съедают травоядных, и овцам ничего не остается, как принять позицию силы.

— И никакая я не овца, — сквозь зубы процедила я. — Если мне надо, я знаешь, как за себя постоять могу?

— Ой, не смеши меня! — от души расхохотался этот чертов Гадованюк. — Вот зачем ты меня с собой взяла? Потому что никому отказать не можешь. Настоящий хищник ни за что не стал бы подвозить обидчика… А ведь я тебя обидел, согласись…

И тут я разозлилась. Всерьез. По-настоящему. Ну что же, значит, ты хищник? Сейчас мы это проверим… Не сбавляя скорости, резко свернула с шоссе на узкий проселок и устремилась к темнеющему на горизонте лесу.

— Эй, ты куда? Нам же прямо! — заволновался мой пассажир, крепче прижимая к груди пакет с деньгами.

— Куда, говоришь? — зловеще усмехнулась я. — Вон в тот лесок. Убивать тебя везу. И монтировку уже приготовила…

Я опустила руку под сиденье и звякнула металлической шпилькой туфли о железную деталь кресла.

— Что ж я, дура, на всех денежки делить? — продолжала цедить я сквозь зубы, свирепо поглядывая на попутчика. — Труп в лесу брошу, листиками припорошу, и никто не хватится… А Галке и Алле скажу, что у станции тебя высадила.

Краем глаза следя за дорогой, я повернула лицо к Гадованюку и долгим взглядом посмотрела прямо в глаза. Холодный пот покрывал красивый лоб Эдуарда и, скатываясь, собирался большой каплей на кончике прямого носа. Глаза расширились и побелели, а лицо, напротив, приобрело синеватый оттенок.

— Слушай, — то и дело облизывая пересохшие губы, сиплым голосом проговорил Гадованюк. — Слушай, давай я тебе так деньги отдам, а ты меня здесь высади, и все забудем, ладно? Я пошутил, понимаешь, пошутил… Ты никакая не овца, ты волчица, тигрица, крокодилица… В хорошем смысле этого слова…

Я тоскливо посмотрела на пустую пачку сигарет и, приметив уходящую в сторону дорожку, затормозила. Трусливый хищник, что сидел рядом со мной, дернулся и отшатнулся, закрывая голову руками. Я, не обращая внимания на предсмертный ужас, который обуял Гадованюка, сдала задним ходом, развернулась и поехала в обратную сторону.

— Ладно, живи уж… — лениво обронила я, снова выруливая на шоссе.

Дальше ехали молча, под передачи «Серебряного дождя». И больше уже мой попутчик не позволял себе фамильярно учить меня жизни и вырубать любимую радиостанцию.

Пассажира я высадила у больницы — велика честь подвозить его до станции. Не барин, ножками прогуляется. Напоследок протянула Эдуарду Гадованюку его злополучный паспорт, вскользь заметив, что, как в знаменитом произведении Оскара Уайльда, изображение в данном удостоверении личности теперь отражает истинную сущность его обладателя.

А сама зашла в регистратуру санчасти. На мое счастье, дежурила та самая барышня по фамилии Пряникова, что выдала мне расписку. А не будь ее на месте, талон техосмотра мне бы точно не вернули. Ведь, как выяснилось, добрая девушка, чтобы не потерять чужой документ, все время таскала его в сумочке. После общения с молоденькой регистраторшей мне даже как-то полегчало. Ведь что ни говори, а приятно осознавать, что не ты одна такая странная и загадочная, как марсианка…

Если можно так сказать, после всего, что случилось ночью, мне сегодня определенно везло. Потому что работника ДПС я застала в очереди к терапевту. Он сидел на банкетке, занавесив лицо синим носовым платком в желтую клетку, и чихал. Это он первый окликнул меня, сама бы я его ни в жизнь не узнала.

— Эй, гражданка Невская, идите сюда! — прокричал страж дорог, лишь только я, рассыпаясь в благодарностях у окошка регистратуры, нацелилась покинуть санчасть.

— Простудился я, понимаете ли, — пояснил он, когда я присела рядом с ним на краешек скамьи. — Вот, думаю, пойду больничный возьму, а заодно в регистратуре справлюсь, обманула меня дамочка или нет… Да ладно, верю, верю, — замахал дэпээсник руками, глядя, как я роюсь в сумке, куда только что кинула свой горемычный талон и где он бесследно растворился среди прочего полезного хлама.

Затем сотрудник ДПС интимно понизил голос и, поиграв бровями, спросил:

— А ваш-то как, одумался?

В ответ я лишь тяжело вздохнула.

— И чего людям в жизни не хватает? — патетически воскликнул простуженный гаишник. — Я еще вчера удивился…

Мужик сокрушенно покачал головой, убрал в карман льняных брюк носовой платок и, приосанившись, предложил:

— А знаете что, давайте в кафе посидим? Здесь рядом, за углом…

Я посмотрела в чистые восторженные глаза работника ГИБДД, перевела взгляд на румяные, как наливные яблочки, щеки и подумала: «А почему бы, собственно, и нет?» Я женщина со вчерашней ночи свободная, ни от кого не зависимая. Да к тому же товарищ будет угощать меня на деньги Вадима, стребованные за эскорт. Так что я вроде как ничем своему спутнику обязана не буду…

— Да, кстати, меня Егором зовут… — повторно представился мой новый знакомый, чем значительно упростил наше общение. А то мне уже стало крайне неловко в восьмой раз подряд называть собеседника «товарищ сотрудник ГИБДД».

За разговорами очередь к терапевту прошла незаметно. Егор получил больничный лист, дающий ему право на законном основании посещать кафе в рабочее время, и мы покинули санчасть. Завернули за угол, вошли в уютный полуподвальчик, уселись за крайний столик в углу у стены и стали обсуждать последние модели автомобилей марки «Мерседес».

Егор оказался большим поклонником этого бренда и с видом знатока принялся посвящать меня в тонкости новой дорожной версии формульного болида от «Мерседес» и «Мак Ларен», увлеченно рассказывая про 650-сильный мотор, обеспечивающий максимальную скорость в 334 километра, про пятиступенчатую автоматическую трансмиссию, которая в паре с этим мотором позволяет разогнаться до пресловутой сотни за 3,8 секунды, и про то, что это волшебное авто стоит совсем недорого, всего каких-то 400 тысяч долларов… Еще с полгодика поработать на трассе, подкопить деньжат и можно будет взять нулевую машинку.

Заинтересованно кивая головой, я тем не менее не понимала ни слова из вдохновенного рассказа своего спутника, щедро пересыпанного цифрами и специальными терминами, а потому, потягивая кофе, от скуки стреляла глазами по сторонам. И тут я увидела Гадованюка. Он сидел у противоположной стены рядом с яркой пышной блондинкой и что-то ей, по своему обыкновению, завирал. На стуле рядом с ненавистным Эдуардом покоился белый ашановский пакет с казенными деньгами.

Я не сводила глаз со своего врага, и мой спутник, обеспокоенный отсутствием интереса к его рассказу, торопливо сказал:

— Вижу, вам это совсем неинтересно…

— Да, в машинах я не очень-то разбираюсь, — не стала спорить я.

Егор на секунду задумался, помешал ложечкой остывший кофе и выпалил:

— А хотите, смешной случай расскажу? Сегодня утром недалеко от вас мужика одного автобусом сбило. В больницу с переломом основания черепа увезли. Он, представляете, выскочил из лесу в велюровом спортивном костюме розового цвета и со связанными за спиной руками… Чудак… А знаете, чем руки были связаны?

Я сделала пророческое лицо и, округлив глаза, страшным шепотом произнесла:

— Капроновыми колготками.

— А вы откуда знаете? — изумился сотрудник ДПС по имени Егор.

— Догадалась, — таинственно ответила я и снова уставилась на столик, за которым расположился Гадованюк.

Видимо, он рассказывал что-то очень смешное. Оживленно жестикулировал, издавал громкие звуки носом, топал ногами, изображая какое-то животное, и вообще, на мой взгляд, вел себя довольно неприлично.

Девица рядом с ним то и дело хихикала, правда, до тех только пор, пока в кафе не вошли новые посетители.

Три широких парня, одетых, несмотря на летнюю жару, в черные кожаные куртки, блестя массивными золотыми цепями на шеях, прошли прямо к столику воркующей парочки. Мой кавалер поежился и с уважением сказал:

— Лева Фартовый за Машкой своей пришел…

И тут Егор заметил развалившуюся рядом с пышной блондинкой фигуру Гадованюка.

— Слушайте, а это, кажется, приятель вашего мужа… Да-а, не повезло парню… — с сожалением протянул он, глядя, как самый широкий и приземистый из троих, видимо, тот самый фартовый Лева, неспешно наклоняется к Эдуарду и что-то тихо говорит ему на ухо.

Эдуард дернул плечом, как бы отгоняя надоедливую муху, и тогда все три парня окружили непонятливого чужака, взяли в «коробочку», Лева Фартовый сзади приподнял соперника под мышки, и компания, сопровождая неприятеля в лучших футбольных традициях, отконвоировала противника с поля боя. Девица поднялась из-за столика последней и уже дошла до дверей, но в последний момент вдруг повернула назад. Вернулась туда, где так славно начинался вечер, и, недолго думая, прихватила со стула пакет своего нового знакомого.

— И что теперь будет с приятелем моего мужа? — мстительно поинтересовалась я у Егора.

Знаток местных нравов почесал нос и, глядя вслед покорно бредущему к выходу Гадованюку в суровой мужской компании, невозмутимо ответил:

— Если просто отметелят, тогда, считай, повезло. А так, бывает, и трупы за гаражами находят.

Компания приблизилась к двери. Шествие замыкала хихикающая девица с белым пакетом из «Ашана». Посетители кафе, мимо которых авторитетные пацаны конвоировали пленного, оживленно беседовали между собой, не глядя по сторонам и не отвлекаясь на развивающуюся на их глазах драму.

— И что, все так и будут делать вид, что ничего не происходит? Никто так и не вмешается? — недоверчиво спросила я.

Сотрудник ДПС удивленно наморщил лоб, пожал плечами и, задумчиво растягивая слова, ответил:

— Не-е, ну если только кому жить надое-ело… У нас тут, Риночка, сто первый километр со всеми вытекающими последствиями. Испокон веков бывшие зэки селились, так что Левка, почитай, потомственный зэк. Дед его всю войну в штрафбате прошел, а потом еще три срока отмотал. А отец — известный на всю страну катала был. По поездам дальнего следования специализировался. Его свои же со скоростного экспресса скинули. Как думаете, по каким понятиям Лева живет?

Я удовлетворенно кивнула — мол, все ясно, соваться не стоит. Да, если честно, не особо и хочется.

— Да, про мужика в розовом костюме действительно забавная история, — вернулась я к прерванному разговору. — А знаете что? Вы расскажите эту историю участковому Перепелкину. А то, сдается мне, он с ног сбился, разыскивая Василька Со Свалки…

И тут, уже стоя в дверях, Эдик Гадованюк повернулся, обвел зал полными ужаса глазами и остановил на мне умоляющий взгляд. Но я, памятуя давешний разговор о волках и овцах, лишь задорно подмигнула ему. Взяла салфетку, не сразу нашарила в сумке, забитой разными полезными вещами, которые Вадим отчего-то упрямо именовал барахлом, пишущую ручку, а когда нашла, записала пришедшую мне в голову философскую мысль.

При случае непременно передам ее Максу, чтобы он использовал мой доморощенный афоризм в книге про красноглазых карликов. Вот она, эта глубокая мысль. «Не стоит выхватывать грабли из-под ног у дурака, если он все равно расстарается и отыщет тяпку, чтобы наступить на нее и в сотый раз получить по лбу». В том смысле, что если суждено Гадованюку остаться без денег, то, видно, так тому и быть.

Сложила салфетку пополам и вместе с ручкой аккуратно сунула куда-то в недра своей необъятной торбы. По привычке замерла, ожидая услышать комментарий про лавку старьевщика или склад вторсырья. И, не получив привычного замечания, даже немного удивилась. Отпила холодный кофе, многозначительно улыбнулась симпатичному сотруднику ГИБДД по имени Егор и подумала: «А может, и правда, все, что ни делается, — к лучшему?»