Девушка индиго

10

В полдень к нам прискакал Чарльз Пинкни верхом на коне.

Не могу не признаться – я испытала радость от того, что кто-то потрудился проверить, все ли у нас в порядке. И разумеется, нам не терпелось услышать новости.

Маменька, Полли и я вышли его встречать на раскаленный солнцем двор. У крыльца позади нас сбились в кучку Эсси, Мэри-Энн и Нэнни, чтобы узнать вести из первых уст и затем пересказать их другим рабам.

– Какое облегчение! – крикнул мистер Пинкни, резко осадив коня так, что тот взвился на дыбы. – Слава богу, вы целы и невредимы!

Конь хрипло дышал, бока его, ходившие ходуном, блестели от пота. Квош принял у гостя поводья. Индейца Питера нигде не было видно.

– Я скакал без остановки из самого Бельмонта, – сказал мистер Пинкни, спешившись. Он приехал в простой одежде для верховой езды; волосы были небрежно перехвачены на затылке. – У меня недобрые вести. Был бунт.

Маменька ахнула.

– Я так и думала, – кивнула я мистеру Пинкни и наклонилась к Полли: – Беги в дом и помоги Эсси приготовить чай для нашего гостя.

Полли недовольно надула губки, но в следующий миг бросилась выполнять мою просьбу.

– Мы премного благодарны за ваш визит, сэр. Рада сообщить, что с нами все хорошо. Однако же перепугались мы изрядно.

Мистер Пинкни нахмурился:

– Значит, мятежники были здесь?

– На реке. К дому не приближались.

– Любопытно. Вам чрезвычайно повезло, однако. Я рад, что моя помощь не требуется.

Мы обменялись улыбками.

– Идемте в дом, – вмешалась маменька. – Нам не терпится услышать ваш рассказ со всеми подробностями.

Через пару часов несколько наших соседей, в том числе мистер Дево, миссис Вудворд и Мэри, собрались у нас в гостиной. Мистер Вудворд был в Чарльз-Тауне по делам, но, вероятно, уже спешил домой, если слышал новости.

Эсси и Мэри-Энн всё приготовили для душевного послеполуденного чаепития, и я рассказала гостям о том, что видела и слышала накануне.

– События вчерашнего дня возымеют далеко идущие последствия, – сказал мистер Пинкни.

Я мысленно взмолилась, чтобы эти так называемые «последствия» не послужили поводом для нового бунта.

– Два десятка рабов вчера утром вооружились и отправились в поход по плантациям. Их численность росла по мере продвижения. Несколько усадеб были сожжены. Несколько плантаторов убиты. По счастью, никто из тех, кто знаком мне лично, не пострадал.

По комнате прокатился вздох. При мысли о том, насколько близки мы были к смерти, у меня по спине пробежал холодок.

Чарльз Пинкни обвел нас печальным взглядом:

– Многие уцелели лишь потому, что были на воскресной службе в церкви, полагаю.

– Бунт подавлен? – спросила миссис Вудворд. – Или мятежники еще на свободе?

– Из верных источников мне известно, что бунт был подавлен вчера вечером, и к тому моменту, как все закончилось, многие расстались с жизнью. Говорят, испанцы обещали дать беглым рабам убежище в форте Святого Августина.

– Убежище? – переспросила я.

Он покачал головой:

– Думаю, это уловка, лживый посул. Вероятнее всего, испанцы сами возьмут в рабство тех, кто к ним придет, и сделают их солдатами.

– Очень похоже на правду, – кивнул мистер Дево. – Я слышал, что испанцы намерены использовать индейцев и негров в войне против нас. Они хотят уничтожить Южную Каролину.

Мэри ахнула. Сейчас ее глаза на побледневшем лице казались огромными.

И я тоже оцепенела от страха.

Маменька трагически заломила руки.

– Спаси и сохрани нас всех Господь, – прошептала миссис Вудворд.

Я покосилась на Эсмэ, стоявшую с непроницаемым выражением лица в углу гостиной у дверей в ожидании указаний.

– Маменька, – сказала я, – быть может, Эсси пора проводить вас наверх? День сегодня был утомительный сверх меры.

– Нет, отчего же, – возразила на словах маменька, но при этом взялась за подлокотники с намерением подняться с кресла.

Мистер Пинкни и мистер Дево одновременно вскочили, чтобы ей помочь, но Дево, находившийся ближе, успел первым. Я взглянула на мистера Пинкни с глубочайшей признательностью за его присутствие, испытав странное двойственное чувство – успокоение и вместе с тем безмерное одиночество.

Когда маменька попрощалась с гостями и удалилась наверх, мистер Пинкни перехватил мой взгляд.

– Вы пересчитали своих рабов? – спросил он. – Я не видел Индейца Питера возле конюшни. И вам стоит послать то же указание в Уаккамо и в Гарден-Хилл. Власти требуют полные списки.

– Зачем? – спросила я сдавленным голосом.

Мистер Пинкни едва заметно вздрогнул, в его серо-голубых глазах отразилось волнение.

– Чтобы начать… охоту на беглецов.

Я невольно прижала руку ко рту.

Мистер Дево тем временем вернулся на свое кресло.

– А как иначе преподать урок остальным рабам? – проворчал он, усаживаясь.

– Вы имеете в виду, что мятежников казнят? – спросила Мэри.

Мистер Дево развел руками.

– Но это слишком жестоко, – выговорила я, совладав с собой.

Мэри и ее мать закивали, мистер Дево тоже кивнул.

– Кроме того, – не удержалась я, – кто из рабов не поддастся на посулы и откажется от обещанной ему свободы?

– Ваши отказались, – заметила Мэри.

– Да. Да, они отказались. При том что мятежники проплывали здесь, мимо нашей плантации, по Уаппу-Крик в направлении устья Стоно-Ривер. Я считаю, нам невероятно повезло. – Я не стала упоминать про Индейца Питера и не ответила на вопрос Чарльза Пинкни, пересчитаны ли наши рабы. Признаюсь, я не ведала, примкнул ли Питер к бунтовщикам, но я точно не хотела, чтобы на него охотились, как на зверя. Мои люди защитили меня прошлым днем, и теперь я обязана была встать на их защиту.

Нам действительно повезло вчера. В следующий раз удача может от нас отвернуться.

И снова я ощутила всю тяжесть бремени, которое взвалила на свои плечи ради отца.

– Что ж, час уже поздний, – встрепенулась миссис Вудворд. – Возможно, нынче, когда на дорогах столько отрядов ополчения, путешествовать будет безопасно и в ночи, но я очень устала за день, потому мы откланяемся.

– Да-да, – сказал, вставая, мистер Дево. – Я провожу вас до плантации и тоже поеду домой.

Чарльзу Пинкни до своей усадьбы добираться было куда дольше, чем Вудвордам и Дево.

– Вам не стоит ехать в Бельмонт так поздно, – сказала я ему. – Оставайтесь у нас. Я велю Эсси приготовить комнату для гостей.

– Премного вам благодарен, – склонил голову Чарльз Пинкни. – Кто знает, миновала ли опасность.

Я проводила гостей, уведомила Эсси с Мэри-Энн, что один из них заночует у нас, и вернулась к мистеру Пинкни, ожидавшему меня в отцовском кабинете. «Он папенькин ровесник», – напомнила я себе, когда меня охватило странное чувство наедине с ним.

– Могу я предложить вам португальского вина? – осведомилась я, поведя рукой в сторону подноса с графином и бокалами. – Мы откупорили бутылку мадейры прошлым вечером.

– Благодарю вас, с удовольствием. – Три широких шага – и он оказался возле серванта. Подровнял бокалы, взял бутылку и вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, я не буду, спасибо.

Налив себе мадейры, мистер Пинкни покосился на армуар в углу кабинета.

– У вас здесь есть какое-нибудь оружие для защиты?

Я тоже взглянула на дверцу, которая была слегка приоткрыта – видимо, я недостаточно плотно затворила ее, после того как вчера в панике хотела достать мушкет. Я подошла к шкафу и закрыла дверцу.

– Да, есть. Будем надеяться, мне не придется им воспользоваться, хотя папенька позаботился о том, чтобы я научилась стрелять. Однако же я предпочла бы посвятить себя земледелию, а не огнестрельному оружию.

– И то верно. Я слышал, Дево расспрашивал вас о каких-то всходах.

– Да, он дал нам семена вайды на пробу. Но, увы, ничего получилось. – У меня невольно поникли плечи. – Теперь вот не знаю, что и делать…

Мистер Пинкни поднес к губам хрустальный бокал и сделал глоток янтарной жидкости.

– Можно попробовать посадить другие культуры. Не стоит унывать.

– Согласна. Однако… – начала я и замолчала. Вдруг подумалось: отчего мне так легко и приятно разговаривать с мистером Пинкни?

– Что-то подсказывает мне, на уме у вас не только выращивание индигоносных растений, мисс Лукас.

– Вам ведь, должно быть, и так известно, что папенька предоставил мне все полномочия.

– Да. – Он наконец поправил шейный платок, сбившийся во время бешеной скачки сюда и с тех пор пребывавший в небрежении. – И для меня в этом нет ничего удивительного. Вы и раньше распоряжались домашним хозяйством, то есть были фактически хозяйкой усадьбы. Ваша матушка чудесная женщина, однако для нее новые обязанности были бы весьма обременительны и даже неподъемны, тогда как вы отлично справляетесь. Я сказал бы, ваш отец сделал вполне обоснованный выбор.

– Маменька непременно справилась бы лучше меня, если бы не ее недомогание. – Это была откровенная ложь, но я почувствовала необходимость встать на ее защиту. – Она себя плохо чувствует, особенно в жару. Последние несколько недель зной стоял невыносимый.

– Да, верно. И при всем при том вы хотите меня убедить, что все ваши помыслы заняты только индиго?

– Я… Я знаю, что на папенькино продвижение по службе, на его стремление стать полковником, а теперь уж, возможно, и губернатором Антигуа, ушли все наши свободные средства. Я изучила его счета… – Тут я замолчала, ожидая, что мистер Пинкни выразит удивление моей деловой хваткой или тем, что я позволяю себе обсуждать с ним столь приватные вопросы, однако, к чести этого джентльмена, обнаружила, что на лице его отражается лишь интерес к моим речам, поэтому продолжила: – Не думаю, что наше текущее финансовое положение поможет папеньке в осуществлении его замыслов. Возможно, остатков средств хватит, но едва-едва. А это значит, что…

– Что у вас не будет приданого, если только вы не найдете способ извлекать из своих земель больше доходов, чем нынче, – докончил он за меня.

Приданое меня заботило менее всего, но я не стала его разубеждать, а вместо этого нервно хихикнула:

– Вот именно. Я подумала, можно заняться производством индиго. Но отец еще должен прислать семена индигоферы.

– Поэтому пока вы засеяли вайду. Смею заметить, ее уже пробовали тут выращивать, и никто не преуспел. Говорят, почвы неподходящие. Однако меня восхищает ваша решимость, – качнул головой мистер Пинкни. – Таких, как вы, нельзя недооценивать. Вы упорны в своих устремлениях и весьма изобретательны. Уверен, в скором времени вас ждет успех.

Индеец Питер вернулся через несколько дней после того, как был подавлен мятеж. Появился он так же внезапно, как исчез. Я не заявляла о его бегстве и не требовала у него отчета о том, где он пропадал. Квош доверял ему, а стало быть, и я. Все было просто.

Мы условились с миссис Вудворд и Мэри о еженедельных визитах друг к другу в гости. Такой установленный распорядок помогал вытаскивать маменьку из дома и разнообразил монотонное течение зимних дней, а вскоре я обнаружила, что ожидаю каждого визита с нетерпением – оказывается, изголодалась по общению с кем-нибудь, кроме маменьки и Полли.

По вторникам в гостиной Вудвордов три пары проворных рук отдавали должное всем видам шитья и вышивания, создавая изысканные, преизящные вещицы. Четвертая пара рук все делала вкривь да вкось, ибо взор мой большую часть времени был обращен за окно – я наблюдала за рабами Вудвордов, трудившимися на плантации, и прикидывала, что бы еще посадить на наших землях.

С каждым днем, неделей и месяцем становилось всё прохладнее. Прибрежная трава побурела, ночи сделались длиннее, зато днем теперь погоды стояли сносные.

По мере приближения к зиме слабел страх перед очередным бунтом. Недавние мятежники были пойманы и казнены. Ходили слухи, будто их отрубленные головы, насаженные на пики, выставили вдоль главных дорог в окрестностях Чарльз-Тауна. Мистер Пинкни однажды подтвердил, что так оно и было – он своими глазами видел эту тошнотворную макабрическую картину, и я почувствовала облегчение от того, что не донесла на Индейца Питера ни во время, ни после мятежа.

Каждый день между рассветом и закатом я старалась проводить под открытым небом побольше времени, насколько позволяла работа с письмами и счетами. Я изучала окрестности, наблюдала за погодными условиями, чтобы знать, к чему готовиться следующей осенью; радовалась дождям, потому что они увлажняли и питали мои земли; зачарованно любовалась, как у вьющихся кустарников, облепивших заскорузлые ветви вечнозеленых дубов, после хорошего ливня меняется цвет листьев – от рыжеватого оттенка обожженной глины до сочного зеленого. Мистер Дево называл такие растения «фениксами». За моим окном гнездились пересмешники.