Джек Ричер, или Прошедшее время

Глава 03

Ричер проснулся в одну минуту четвертого утра, и его пробуждение можно было охарактеризовать избитой фразой: проснулся мгновенно, как будто сработал выключатель. Он не шевелился. Даже не напрягал руки и ноги. Просто лежал, смотрел в темноту, напряженно прислушивался, сосредоточившись на все сто процентов – не приобретенный в течение жизни рефлекс, а примитивный инстинкт, глубоко запрятанный эволюцией в самый дальний уголок мозга.

Однажды чудесной ночью в Южной Калифорнии он крепко спал, открыв все окна, но мгновенно проснулся, словно сработал выключатель, уловив слабый след дыма. Не от сигареты или горящего здания – до него долетел запах охваченного огнем холма, который находился в сорока милях, точно дикий, первобытный пожар, бегущий по древней саванне. Сполоснуть и повторить[4], на протяжении сотен поколений.

Но сейчас дыма не было. Во всяком случае, в одну минуту четвертого утра. Не в этом номере отеля. Так, что же заставило его проснуться? Не образ, не прикосновение и не вкус, потому что он лежал в кровати с закрытыми глазами, шторы опущены, во рту ничего нет. Значит, звук. Он что-то услышал.

Ричер ждал повторения. Он считал это слабостью эволюции. Продукт еще не стал идеальным и продолжал оставаться двухэтапным процессом. Первый шаг – пробуждение, второй – ты понимаешь, что происходит. Конечно, лучше бы соединить их в один.

Он ничего не слышал. Теперь лишь немногие звуки оставались сигналами для мозга ящерицы. Шаги или шипение древнего хищника – здесь это маловероятно. Ближайшие сухие ветки находятся в нескольких милях за окраиной города. Едва ли что-то еще испугает примитивную кору головного мозга. Только не в аудиокоролевстве. С современными угрозами разбирались передние доли мозга, которые внимательно следили за скрипом и скрежетом, но не могли пробудить человека от глубокого и качественного сна.

Так что же заставило его проснуться? Единственным другим, действительно древним звуком был крик о помощи. Вопль или мольба. Не современный пронзительный крик, визг или смех. Что-то совсем примитивное. Племя атаковали враги. Где-то на самом краю сознания. Далекое, раннее предупреждение.

Ричер больше ничего не услышал. Тогда он выскользнул из-под одеяла и постоял у двери, прислушиваясь. Ничего. Взял перьевую подушку и поднес к глазку. Никакой реакции. Выстрела не последовало. Ричер выглянул наружу, но ничего не увидел. Только ярко освещенный пустой коридор.

Он поднял шторы и проверил окно. Ничего. Пустая улица. Полная темнота. Все спокойно. Он вернулся в постель, взбил подушку и лег спать.

Патти Сандстрём также проснулась в одну минуту четвертого утра. Она проспала четыре часа, потом какое-то подсознательное возбуждение заставило ее проснуться. Она чувствовала себя паршиво. И не глубоко внутри, как ей следовало бы. Частично ее тревожила задержка. Теперь они попадут в город в лучшем случае лишь в середине следующего дня. Не лучшие часы для торговли. Ко всему прочему, им пришлось заплатить пятьдесят долларов за комнату. К тому же по-прежнему оставалось непонятно, что с машиной. А если им придется заплатить за ремонт целое состояние? Если потребуются запасные детали или придется что-то подгонять… Машины – замечательное изобретение, пока с ними не начинаются проблемы. Тем не менее двигатель завелся, когда они вышли из офиса, и владелец мотеля не выказал особого беспокойства – лишь кивнул, чтобы их подбодрить. И не стал провожать до комнаты. Ей это понравилось. Патти не любила, когда люди вторгались в ее личное пространство, показывали, где находятся выключатели и ванная комната, оценивали ее вещи, вели себя раболепно, дожидаясь чаевых. Но он даже не попытался.

И все же, сама не понимая почему, она чувствовала себя паршиво. Номер ей понравился; здесь действительно недавно сделали ремонт, и все было в идеальном порядке. Новая обшивка стен и потолка, отделка, краска и ковер. Ничего особенного. Ничего вульгарного. Традиционное обновление, все аккуратно и солидно, работающий бесшумно кондиционер, в комнате прохладно. Телевизор с плоским экраном. Дорогое окно с двумя толстыми панелями и термическими уплотнителями, шторы между стеклами, которые опускаются и поднимаются при помощи электропривода – не нужно тянуть за цепочку, чтобы открыть их, достаточно нажать на кнопку. Денег здесь явно не жалели. Единственная проблема состояла в том, что окно не открывалось. О чем она стала бы тревожиться, если б начался пожар. К тому же Патти любила свежий ночной воздух… В целом очень приличное место. Лучше, чем большинство, где ей довелось побывать. Быть может, оно даже стоило пятидесяти долларов.

Но все равно она чувствовала себя паршиво. Телефона в комнате не было, как и сигнала сотового, так что через полчаса они отправились в офис, чтобы выяснить, нельзя ли позвонить и заказать еду в номер. Может быть, пиццу. Парень за стойкой грустно улыбнулся и сказал, что сожалеет, но доставка здесь не работает – слишком далеко, и никто не согласится сюда ехать, – а потом добавил, что большинство гостей едят в кафе или ресторанах в городе. У Коротышки сделался такой вид, будто он вот-вот сойдет с ума, будто минуту назад ему сообщили, что у большинства гостей есть машины, которые ездят. Возможно, это имело отношение к грустной улыбке владельца мотеля, или кем он там был. Но потом парень сказал, что в холодильнике есть замороженная пицца, так почему бы им не поесть вместе?

Ужин получился довольно странным, в темном старом доме, с уже знакомым им парнем и еще тремя такими же мужчинами. Одинаковый возраст, похожая внешность, странная связь между ними. Словно все они исполняли какую-то миссию. Патти показалось, что они немного нервничают. После разговора с ними у нее сложилось впечатление, что они – уставшие от тяжелой работы инвесторы какого-то нового предприятия. Быть может, мотеля. Она решила, что они его купили и теперь пытаются получить прибыль. Так или иначе, но все они вели себя исключительно вежливо, любезно и старались поддерживать разговор. Парень, встретивший их в офисе, сказал, что он Марк. Остальных звали Роберт, Стивен и Питер.

Они задавали осмысленные вопросы о жизни в Сент-Леонарде, интересовались, зачем оттуда едут на юг. И вновь Коротышка выглядел так, словно он вот-вот взорвется. Решил, что они считают его дураком, – ведь он отправился в далекое путешествие на плохой машине. Но Питер, специалист по квадроциклам, сказал, что он поступил бы так же. Руководствуясь исключительно статистикой. Машина ездит уже много лет; почему она должна отказать сейчас? Теория вероятности подсказывает, что она будет и дальше им служить. Как делала до сих пор.

Потом Патти и Коротышка пожелали всем спокойной ночи и направились в комнату номер десять, где легли спать. Вот только Патти проснулась через четыре часа, испытывая странное волнение. Она чувствовала себя паршиво и не понимала почему. Или понимала? Может быть, просто не хотела признавать… Может быть, из-за этого ей было не по себе. По правде говоря, в глубине души Коротышка вызывал у нее возмущение. Большое путешествие. Самая важная часть их тайного плана. Он выехал на плохой машине. Он глуп. Еще тупее, чем картофель, который выращивал. Он не мог инвестировать авансом даже доллар.

Сколько стоило бы поменять масло на заправке? Уж точно меньше пятидесяти долларов за мотель, остановиться в котором ее тоже уговорил Коротышка; мало того, вынудил ее согласиться, что это жутковатое место, которым управляют странные парни. Но его слова не вязались с тем, что она чувствовала, – у нее возникло ощущение, будто вежливые молодые люди в сияющих доспехах спасают ее от картофельного фермера, слишком тупого для того, чтобы привести в порядок свою машину, прежде чем отправиться в путешествие длиной в тысячу миль, да еще по чужой стране. И это при том, что в багажнике лежит кое-что очень ценное. Какая глупость…

Патти захотелось подышать свежим воздухом. Она выскользнула из постели, босиком подошла к двери, повернула ручку, прижав другую ладонь к раме для равновесия, чтобы открыть замок беззвучно. Ей не хотелось будить Коротышку; она решила, что сейчас не время для разборок – у нее было не самое подходящее для того настроение.

Но дверь не открывалась. Ее заклинило. Патти проверила ручку, понажимала на нее несколько раз, однако ничего не произошло. Дверь не поддавалась. Может быть, после ремонта ее плохо проверили. Или виновата жара.

Глупо. По-настоящему глупо. Наступил тот редкий случай, когда можно было использовать Коротышку, который представлял собой мощный пожарный гидрант, только маленький. Его таким сделала необходимость постоянно поднимать мешки с картофелем весом в сто фунтов. Но стоит ли будить его и просить о помощи? Это вряд ли. Патти вернулась в постель, улеглась рядом с Коротышкой и посмотрела в потолок – гладкий, ровный и надежный.

Ричер снова проснулся в восемь утра. Яркие лучи солнца пробивались в щели в шторах, в воздухе медленно кружились пылинки, с улицы доносились приглушенные звуки. Машины останавливались, потом ехали дальше. Очевидно, в конце квартала был светофор. Изредка они гудели, как будто стоявший впереди водитель не заметил, что зеленый уже включился.

Ричер принял душ, достал брюки из-под матраса, оделся и занялся поисками завтрака. Он нашел кофе и оладьи совсем рядом, что позволило ему отправиться на более длительную разведку, которая привела его к месту, где, возможно, прятали хорошую еду за фасадом фальшивого ретро; но Джек решил, что потребуется кто-то более умный, чем он, чтобы расшифровать все загадки. У него сложилось впечатление, что современный человек полагает, будто именно в такой обстановке любили обедать лесорубы из прежних времен, и в данном случае это означало, что все блюда в меню были жареными. Опыт подсказывал Ричеру, что лесорубы едят то же самое, что и любые другие рабочие, иными словами, самые разные вещи. Однако он не имел никаких идеологических возражений против жареной пищи, в особенности если ее подавали в не слишком больших количествах, поэтому решил не плыть против течения. Он вошел в ресторан и сел, сделав вид, что у него осталось всего тридцать минут перед тем, как отправиться рубить деревья.

Еда оказалась хорошей, в кофе недостатка не наблюдалось, поэтому Ричер задержался больше чем на тридцать минут. Он сидел за своим столиком, поглядывая в окно, дожидаясь, когда суматоха уляжется и люди в костюмах и юбках разойдутся по своим рабочим местам, потом встал, расплатился по счету, оставил чаевые и прошел два квартала, которые изучил накануне вечером, в сторону места, где решил начать, – здания городского архива. Там Джек обнаружил объемный справочник с номерами кабинетов. Рядом находилось кирпичное здание городского муниципалитета, и Ричер определил по его возрасту и архитектуре, что раньше там заседал суд. Может быть, и сейчас тоже.

Кабинет, который интересовал Ричера, оказался одной из многочисленных маленьких комнатушек, расположенных по обе стороны длинного коридора. Как в дорогом отеле. Вот только двери здесь были наполовину стеклянными и украшены старомодным орнаментом с названием департамента, выведенным золотыми буквами. В данном случае в две строки: «Архивный отдел». За дверью Ричер обнаружил пустую комнату с четырьмя пластиковыми стульями и стойкой для запросов, высотой в пояс. Вроде миниатюрной копии правительственного офиса. На стойке – электрический звонок с уходящим в ближайшую щель тонким проводом, а рядом табличка с написанным от руки приглашением: «Если никого нет, нажмите кнопку звонка». Очень аккуратно, с несколькими слоями прозрачной клейкой ленты, часть которой залоснилась и покрылась грязью по краям, словно ее без конца трогали чьи-то скучающие или беспокойные пальцы.

Ричер нажал кнопку звонка. Спустя минуту открылась дверь в задней стене, и в комнату вошла женщина, которая оглянулась, как показалось Ричеру, с сожалением, будто ей пришлось покинуть пространство более свободное и привлекательное; около тридцати, стройная, аккуратная, в сером свитере и серой юбке. Женщина шагнула к стойке, но снова посмотрела в сторону двери. Либо там ее ждал любовник, либо она ненавидела свою работу. Возможно, и то и другое. Однако женщина старалась изо всех сил и приветливо улыбнулась Джеку. Ну не так, как в магазине, где покупатель всегда прав, а скорее, как равному, словно она и клиент должны хорошо провести вместе время, изучая древнюю городскую историю. В ее глазах было достаточно света, и Ричер решил, что она хотя бы частично искренна. И может быть, она относилась к своей работе без ненависти.

– Я хотел бы задать вопрос о записях, касающихся старой недвижимости.

– Речь пойдет о спорах на земельную собственность? – спросила женщина. – В таком случае вам лучше привлечь адвоката, так будет намного быстрее.

– Нет, никаких споров, – сказал Ричер. – Мой отец здесь родился. Вот и всё. Много лет назад. Сейчас он мертв. Я проезжал мимо. И мне пришло в голову, что было бы неплохо посмотреть на дом, где он вырос.

– Назовите адрес.

– Я не знаю.

– А вы не можете вспомнить, хотя бы примерно, где находился дом?

– Я никогда здесь не был.

– Вы не приезжали проведать родственников?

– Нет, – сказал Ричер.

– Быть может, дело в том, что ваш отец уехал отсюда в ранней молодости…

– Он жил здесь до семнадцати лет, потом поступил на службу в морскую пехоту.

– Значит, причина в том, что ваши дедушка и бабушка уехали до того, как ваш отец успел завести собственную семью. До того, как визиты стали бы иметь особый смысл, – предположила женщина.

– У меня сложилось впечатление, что мои дедушка и бабушка прожили здесь до конца жизни, – сказал Ричер.

– Но вы никогда с ними не встречались?

– Мы были семьей морского пехотинца и постоянно переезжали с одной базы на другую.

– Я сожалею.

– Вы не виноваты.

– Но спасибо вам за службу, – сказала женщина.

– Я не имею к ней никакого отношения. Морским пехотинцем был мой отец, а не я. Я надеялся, что мы сможем найти в книге записей рождений или еще где-нибудь полные имена его родителей, и тогда нам удалось бы узнать их точный адрес, возможно, что-то в записях налогов на имущество, я бы сходил туда и посмотрел, как они жили…

– Вы не знаете имен ваших дедушки и бабушки? – удивилась женщина.

– Я думаю, их звали Джеймс и Элизабет Ричер.

– Меня так зовут, – сообщила женщина.

– Ваша фамилия Ричер?

– Нет, меня зовут Элизабет. Элизабет Касл.

– Приятно познакомиться, – сказал Ричер.

– Взаимно, – ответила она.

– Я Джек Ричер. Моего отца звали Стэн Ричер.

– Как давно Стэн уехал, чтобы стать морским пехотинцем?

– Сейчас ему исполнилось бы девяносто, значит, более семидесяти лет назад, – сказал Ричер.

– В таком случае, нам следует начать проверку, отступив на восемьдесят лет назад, чтобы ничего не пропустить, – сказала Элизабет Касл. – Тогда Стэну Ричеру было около десяти лет, и он жил со своими родителями, Джеймсом и Элизабет Ричер, где-то в Лаконии. Все правильно?

– Это можно считать главой номер один моей биографии.

– Я практически уверена, что сейчас компьютер захватывает более восьмидесяти лет нашей истории, – заверила его Элизабет. – Но боюсь, что столь старые налоги на имущество представляют собой всего лишь список имен.

Она повернула ключ и открыла крышку стола. Под ней оказались монитор и клавиатура. Защита от воров, пока в комнате никого нет. Элизабет нажала на копку и отвернулась.

– Загружается, – сказала она.

Эти слова Ричер уже слышал прежде, когда речь заходила о технологиях, но для него они звучали военным термином, словно пехота готовилась куда-то выступить.

Элизабет принялась щелкать мышью и просматривать списки.

– Да, – наконец заговорила она, – на восемьдесят лет назад тут всего лишь список с номерами файлов. Если хотите узнать какие-то детали, нужно будет затребовать бумажные документы из архива. Обычно это занимает долгое время.

– Насколько долгое? – спросил Ричер.

– Иногда до трех месяцев.

– А имена в вашем списке есть?

– Да. – Элизабет кивнула.

– Тогда нам больше ничего не требуется.

– Думаю, да. Если вы хотите взглянуть на дом и ничего больше.

– Ничего другого я не планировал, – сказал Ричер.

– Но разве вы не испытываете любопытства?

– Относительно чего?

– Неужели вас не интересует их жизнь? Кем они были и чем занимались.

– Да, но оно не стоит трехмесячного ожидания, – сказал Ричер.

– Хорошо, в таком случае имена и адреса – это все, что вам нужно.

– Если дом все еще стоит, – заметил Ричер. – Может быть, кто-то его снес. Восемьдесят лет – большой срок.

– Здесь все меняется очень медленно, – ответила Элизабет.

Она еще раз щелкнула мышью и стала быстро просматривать список, внимательно вглядываясь в монитор, медленно двигая мышкой. Ричер пришел к выводу, что Элизабет добралась до буквы «Р» и стала возвращаться обратно.

– Никто с фамилией Ричер не владел собственностью в Лаконии восемьдесят лет назад, – наконец произнесла она.