Джекс (ЛП)

Глава 3. Поцелуи Воина

Через двадцать минут мы лежим на большой кровати. Свет приглушен, здесь почти темно, за исключением слабых фиолетовых отблесков. Но камеры могут записывать в режиме ночного видения.

Джекс выволок меня из туалета, я плакала. Всё должно было выглядеть так, словно он изнасиловал меня. Я и дальше стану подыгрывать, потому что шансы вернуть себе свободу еще никогда не были так высоки… если Джекс действительно говорит правду. Даже если он не был полностью откровенен, я доверяю ему. Наш разговор и его поведение в туалете полностью изменили мое отношение к нему. Тем не менее я лопаюсь от любопытства.

Я нащупываю под одеялом его руку и зову шепотом:

— Джекс?

Он с ворчанием поворачивается ко мне. Я знаю, что он устал. Боевые дежурства вытягивают из солдат все силы. Даже в полумраке я различаю тени под его глазами.

Его голова лежит у меня на плече, одна рука скользит по моему животу, затем он поднимается и накрывает меня своим телом.

— Ты чего задумал? — шепчу я ему на ухо. Хм, как приятно пахнет его шея. Мужчиной и фруктовыми добавками для ванны. Он раздвигает мои бедра и ложится между ними. К счастью, он удерживает себя навесу, иначе раздавил бы меня. Он широкий как шкаф. Но его размер и сила больше не беспокоят меня. Под ним я чувствую себя защищенной.

— Здесь везде микрофоны, забыла? — Он говорит так тихо, что я едва понимаю его. — Они могут всё слышать. Давай отложим.

Его мягкий пенис прижимается к моему самому интимному месту. А поскольку мои ноги раздвинуты, я чувствую его прямо на половых губах. Мой последний оргазм был очень давно, и в джакузи Джекс уже так разогрел меня, что я осторожно приподнимаю бедра, чтобы увеличить приятное давление.

— Что это значит? — Внезапно его голос начинает звучать на тон ниже, дыхание на моем виске становится ощутимее.

— Прости, я не бесчувственная. — Караул, я сказала это? Одно только его обнаженное тело на мне возбуждает меня и делает бесстыдной. Ну и что, я и так уже на нижней ступени карьерной лестницы. Если мне предстоит умереть, — не смотря на то, что теперь есть намек на надежду, — я должна взять всё, что смогу, а Джекс самый горячий мужчина в городе. Когда я впервые увидела его на экране, у меня возник соблазн собрать лучшие видео с ним для своей коллекции. Но сама суть передачи была мне настолько отвратительна, что я запретила себе платить за это деньги. Кроме того, у меня было много работы, и это отвлекло от соблазна. Что было к лучшему, потому что я сомневаюсь, что мне понравилось бы смотреть на Джекса с другими рабынями. При этом я часто задавалась вопросом, почему у Воинов не бывает постоянных партнерш. Вероятно, работа не позволяет. Кто захочет быть в отношениях с мужчиной, которого в любой момент могут убить повстанцы или люди, живущие за пределами города.

Но сейчас я могу заполучить его, как минимум на одну ночь. Я дерзко начинаю вращать бедрами.

Член дергается. Итак, Джекс тоже не остается безучастным, однако его голос звучит скорее угрожающе и сердито:

— Если бы я мог, трахнул бы сейчас тебя, док.

— Так сделай это, — выдыхаю я, от его прямых слов меня переполняет страстное желание.

— Перестань, не говори это. — Его глаза сужаются, лицо становится напряженным и озлобленным.

— Тебе не нужно сдерживаться. Я этого хочу. — Правда, я немного побаиваюсь его размера, вернее того, каким его запомнила с той операции. С тех пор я больше не видела его член, и тем более в эрегированном состоянии… словно Джекс сознательно этого избегает. Такой тип как он, который развлекался со множеством рабынь перед камерами, внезапно начинает ломаться?

Я обнимаю Джексона и провожу руками вниз по спине. Каждый мускул напряжен, даже ягодицы кажутся каменными. Я смотрю в суровое, мужественное лицо, на котором всё отчетливее проступает страдание — по мере того, как всё больше крови поступает в член. Член быстро растёт, то есть всё функционирует.

Иметь власть над Джексом — возбуждает меня. Клитор пульсирует в такт быстрому биению сердца, и я сильнее трусь о растущий пенис. Моя влага смачивает его, Джексу нужно всего лишь толкнуться в меня.

— Я готова.

— Черт! — Он откидывает голову так, что выступает кадык, и стонет. А затем тяжело дыша падает рядом со мной. Для других это должно выглядеть как если бы он кончил, но я-то знаю, что нет.

— Что случилось? — спрашиваю я тихо.

— Ничего. — Джекс не смотрит мне в глаза и поворачивается спиной. Почему он давно не брал себе рабынь?

— Почему ты отказываешь себе в удовольствии?

Настолько быстро, что я не успеваю уследить, он поворачивается ко мне, хватает меня за голову и рычит мне в ухо:

— Потому что я больше не могу! Я калека, монстр, я больше не мужчина.

Я шумно сглатываю, шокированная его словами.

Монстр… Совсем недавно я тоже так думала.

— Можно мне взглянуть на него? — спрашиваю я осторожно. — Как… твоему врачу.

Здесь я не могу сделать для него многого, и всё же, возможно, смогу чем-нибудь помочь.

Его глаза сверкают; он медленно отпускает меня.

— Хорошо. В туалете.

Ладно, мы снова в туалете. О чем думают зрители? Они, наверняка, давно уже переключили канал, потому что здесь особо не на что смотреть.

В этот раз я сижу на унитазе, обернутая простыней, а Джекс стоит передо мной голый.

— Мне нужен свет. — Здесь не полностью темно, но ночного освещения не достаточно, чтобы всё разглядеть.

Джекс выкручивает регулятор на полную, и яркий свет почти ослепляет меня. Я моргаю и наклоняюсь вперед. Поскольку член Джекса еще наполовину эрегирован, я сразу распознаю проблему. Это шрам, который проходит наискосок по стволу. Он выглядит выпуклым, возможно поэтому при эрекции натягивается кожа.

— Можно? — Я смотрю на него вопросительно, и он кивает.

Всё в порядке, это будет просто врачебное обследование и ничего больше… Я начинаю пальпировать яички. Они плотные и тяжелые. Мошонка аккуратно выбрита, как и вся интимная зона, и подтягивается, когда я мягко ее сжимаю. Здесь всё в порядке — всё на своих местах, шрамы хорошо зажили.

Джекс стоит, слегка наклонившись вперёд и упираясь руками в стену. Каждое мое движение сопровождается его тяжелым дыханием… а я практически касаюсь его кончиком носа. Но он так вкусно пахнет! Как будто его пенис источает запах мускуса. Один только запах действует как афродизиак, заставляя лоно пульсировать.

Я исследую пенис вдоль, прослеживая поврежденную ткань. Она тянется до уздечки крайней плоти. Вот почему сильная эрекция причиняла боль. Из-за шрама кожа ствола в эрегированном состоянии становилась слишком тонкой, и одновременно поврежденная шрамом уздечка оттягивала головку назад.

Чем сильнее я нажимаю, тем тверже становится пенис, приобретая значительный размер.

Джекс тихонько стонет, мышцы его бедер дергаются.

— Прости, док, но обследование доставляет мне удовольствие.

Я откашливаюсь, избегая смотреть ему в лицо.

— Это хорошо — так мне проще найти причину проблемы. Ты выдержишь?

— Хм, — отзывается он и снова стонет, когда яички поджимаются еще сильнее.

— Я почти закончила.

— Жаль, — выдыхает он, хотя ему совершенно точно должно быть неприятно, потому что его челюсти сжаты.

Ох, этот мужчина! Лоно всё сильнее пульсирует от желания к нему, но я должна сконцентрироваться. Я прикасаюсь к нему как врач, а не как рабыня.

Головка разбухла как большой, круглый фрукт. У меня во рту скапливается слюна. Интересно, каков Джекс на вкус? Я еще ни разу не пробовала мужчину.

Головка слегка отклонена вниз, и это выглядит неестественно. Не удивительно, что у такого мужчины, как Джексон, появился комплекс.

— Почему ты не обратился к врачу?

— Чтобы об этом узнали все вокруг? СМИ сразу всё пронюхают.

Насколько я поняла, ему попросту было стыдно.

— Нужно отделить зарубцевавшуюся уздечку. Это можно было бы сделать при помощи лазера.

— Есть лазер для ран. — Джекс указывает большим пальцем себе за спину в направлении ванной комнаты.

Я качаю головой:

— У нас нет обезболивающего.

— Насрать, я и не такое выдерживал. — Он распахивает дверь, прикрывая рукой эрекцию, и орёт на меня: — Ты останешься здесь, шлюха, я сейчас вернусь.

Я вздрагиваю. Он может очень убедительно играть.

Когда он вскоре возвращается и снова закрывает нас, я говорю:

— Не думаешь, что ты переигрываешь? То, как бесцеремонно ты обращаешься со мной, бросается в глаза. Прежний Джекс был милым со своими рабынями.

— Откуда ты знаешь? — Он сует лазер мне в руку и приподнимает брови. — Ты смотрела мой канал?

Я краснею.

— Нет, такие разговоры ходят среди рабынь.

— Ага, — приглушенно отзывается он, при этом уголки его рта дёргаются.

Дрожащими пальцами я раскручиваю лазерный карандаш, чтобы переставить его с режима «спаивание» на режим «разрезание». Джекс наблюдает за мной, на его лбу блестит пот. Пенис эрегирован лишь наполовину. Похоже, ожидание боли Джекса не заводит.

— Всё, поменяла. — Я снова скручиваю прибор и глубоко вздыхаю. — Готов?

— Всегда готов, док, — бормочет он.

Мои руки дрожат всё сильнее.

— Хорошо, эм, мне нужна твоя помощь. Сдави член у основания, чтобы кровь осталась внутри. Чем жестче он будет, тем лучше.

— Только если мне можно смотреть на тебя.

— Естественно. — Если это его отвлечёт…

— Я имею в виду, всю тебя, — добавляет он.

— К-конечно. — Хочет, чтобы я нервничала еще сильнее, оттого что оперирую голая? Я криво усмехаюсь. — Чего только не сделаешь, чтобы пациент был счастлив. — Я встаю, и Джекс сдёргивает с меня простыню, от его пылких взглядов мои соски становятся твёрдыми.

Он касается моих грудей, обхватывает их руками, сжимает и, наконец, берёт в рот. Сладостное томление стреляет в низ живота и заставляет клитор жестко пульсировать.

Я стону и закрываю глаза, между половыми губами становится влажно. Джекс притягивает меня к себе и целует мою шею, его пальцы зарываются в мои волосы.

Разве я не должна оперировать его? То, как он покусывает моё ухо, заставляет меня затаить дыхание. Я с трудом могу поверить, что в Воине может быть столько нежности.

— Эй, как мне тебя…

— Должен стать твёрдым, — шепчет он и целует меня. Он обнимает меня и раздвигает языком мои губы. Он мнёт мои ягодицы, и я чувствую животом, как член становится твёрдым.

Я едва не роняю лазер. Мое тело вибрирует, сердце несётся вскачь. Я прижимаюсь к Джексу и тоже хватаю его за зад. Этот интимный контакт воспламеняет каждую мою клеточку. Его мягкий поцелуй, становится требовательным, его язык исследует мой рот, толкается, проникает в меня. Умело и ловко он играет со мной, дразнит и возбуждает. Наши губы прижаты друг к другу. Из его рта исходит гортанный звук и проникает в мой, вызывая во мне дрожь.

— Джекс… — шепчу я ошеломленно, когда он дает мне передохнуть. Целовал ли кто меня когда-нибудь так нетерпеливо, почти отчаянно?

— Теперь я твёрдый для тебя, — шепчет он, выразительно глядя на меня.

Для меня? Ноги едва держат, и мне приходится сесть. Его пенис торчит навстречу мне. С каким удовольствием я ощутила бы его в себе.

— Хорошо, прижми его к животу, чтобы я могла добраться до уздечки. — Я смущена из-за поцелуя, ощущаю вкус Джексона во рту и чувствую пульсацию между ног. Я хотела бы попробовать больше его, и маленькая капелька, которая блестит на головке члена, словно кричит: «Слизни меня!» Но теперь мне нужно сконцентрироваться. Меня постоянно преследует вопрос, что Джекс чувствовал. Поцелуй коснулся моего сердца. Его тоже?

Нет, нет, сердце Воина бьётся только ради битвы, женщине там ловить нечего. Поэтому я не должна возлагать на поцелуй никаких надежд. Я поднимаю голову, наши взгляды встречаются. Я могу вечно смотреть в его магические голубые глаза. Джекс кивает, сжимает ствол члена так сильно, что темно-красная головка становится ещё более напряжённой, и тихо стонет. Уздечка натянута.

Мне нужно спешить, я не хочу, чтобы он слишком долго терпел боль. Напряжена не только уздечка — кожа ствола чертовски тонкая, и кажется, она вот-вот порвется. При операции нам, к сожалению, пришлось убрать кусок ткани. Однако, шрам выглядит не так уж плохо, он хорошо зажил.

Маленький разрез, и в воздухе пахнет паленой кожей. Изгиб сразу исчезает, член выпрямляется.

Джекс шумно выдыхает и зажмуривается.

— Чёрт, мне совсем не нравится, когда ты кромсаешь мой член.

Тем не менее, этот сильный мужчина отдается в мои руки, позволяет лечить себя женщине, которая не смогла спасти его брата. Большего доверия он оказать мне не мог.

Он наклоняется ниже и рассматривает член.

— Хорошая работа, док.

— И хорошо перенесенная, — лепечу я. Боги, мне жарко! Между бедер пылает огонь, который срочно нужно потушить. Мне очень хочется потереть свое пульсирующее естество, чтобы достичь освобождения, но я заставляю себя быстрее сменить режим лазера на «спаивание». Хотя кровотечения почти нет, потому что лазер при разрезании сразу блокирует сосуды, я хотела бы сделать всё правильно.

Я два раза прохожу лучом по месту надреза — готово. Я осторожно дую на ранку, чтобы облегчить боль.

— Всё в порядке, самое плохое позади.

— Это было не плохо, мой член был в лучших руках.

О… мой… бог… Он всегда такой прямолинейный! Мое лицо горит.

— Теперь что касается шрама. Тебе нужен специальный крем. При ежедневном массаже в течение нескольких недель спайки станут мягче, а кожа — эластичнее.

— Имеешь в виду, если я буду регулярно мастурбировать, станет лучше? — Его лицо покрывает мягкий румянец, тогда как мое объято пламенем.

— Да, — хрипло отвечаю я.

— Есть какая-то специальная техника?

Я качаю головой.

— И всё же, не могла бы ты показать мне, как это делается? — Его глаза сверкают.

Невыносимый мужчина!

— У меня нет крема, — лепечу я, хотя мне ничего так не хотелось бы, как дотронуться до его крепкого члена.

Он достает из настенного шкафчика голубой тюбик. Это смазка.

Мои глаза становятся большими.

— Что еще там есть?

Он пожимает плечами.

— Всего лишь пара игрушек, чтобы развлечься с рабынями. Хочешь испробовать?

Да, ему бы этого хотелось! Если бы в других комнатах не было камер, я бы поддалась искушению. А здесь, в туалете, мне это не кажется таким заманчивым, хотя я могу забыть об окружающей обстановке, когда вижу Джекса таким.

— Эм… Сначала нам надо позаботиться о тебе. — Я поспешно отвожу глаза от его эрекции, которая постоянно притягивает мой взгляд. Его пенис… интересный. Я имею в виду, не каждый день увидишь шрам на такой части тела. И как вены проступают под нежной кожей… Смогу ли я почувствовать их языком?

Очевидно, он ожидает от меня каких-то действий. Но я не решаюсь дрочить ему, он же может сделать это сам!

— Просто выдави гель на руку и вперед, как ты это обычно делаешь. Я буду снаружи. — Боже, это так неловко — объяснять ему, что он должен делать. Я встаю и собираюсь прошмыгнуть мимо него, но он с усмешкой сует тюбик мне в руку:

— Сделай это, док, я не могу. Я часто просыпаюсь по ночам от боли из-за стояка — это ад.

Ну да, лечится он без анестезии, а помассировать себя никак? Кроме того, у него и сейчас сильная эрекция, но не похоже, что это доставляет ему неудобство. Подлинный виновник обезврежен.

Но я ничего не говорю, потому что точно знаю, чего он хочет. И разве я не хочу того же самого?

— Тебе нужны частые эрекции, даже если поначалу станет больно, но кожа постепенно растянется, и с каждым разом будет всё лучше.

— «Частые эрекции» звучит как название терапии, и она мне подходит. — Его озорная усмешка заставляет моё сердце биться чаще. — Тогда я снова смогу наслаждаться утренним стояком.

Помоги мне, о небо…

Я прочищаю горло, наношу на руку щедрую порцию геля и снова сажусь. Почему этот тип выглядит еще привлекательнее, когда не бросает мрачные взгляды? В нём есть что-то такое, из-за чего ему невозможно отказать. Он — очаровательный пройдоха, искуситель. Не удивительно, что рабыни любят его. Мой желудок сжимается при мысли о том, как он развлекался с другими.

— Как ты раньше с этим справлялся?

— Шел отлить, после этого член обычно быстро падал.

Мы оба прыскаем от смеха, но сразу стараемся быть потише. Одной рукой я закрываю себе рот, второй держусь за живот, который оказывается перепачканным гелем. Поверить не могу, что у нас тут происходит такое лечение и, особенно, такие разговоры! Но это здорово — после долгого времени снова смеяться. Ощущение, словно меня покинуло сильнейшее напряжение.

Внезапно Джекс становится серьезным, наклоняется ко мне и приказывает низким голосом:

— Продолжай.

Я сглатываю. Его властность возбуждает меня так же, как его мягкость. В нем в любом случае всё до неприличия привлекательно.

Я растираю гель между ладонями и обхватываю член. Теплый и жесткий он пульсирует под моими пальцами.

Джекс снова упирается руками в стену и толкается бёдрами вперёд. Какая непристойная, но возбуждающая поза. Она подстегивает мою фантазию. Я могла бы повернуться к нему спиной, чтобы он взял меня сзади. Или испробовал игрушки… Внутри меня всё напрягается.

Сначала я массирую большими пальцами шрам, затем глажу ствол по всей длине. Какой же он толстый! Когда я обхватываю его, соприкоснуться друг с другом могут только большой и средний пальцы. А Джекс при этом просто стоит и наслаждается массажем. Его веки прикрыты, мышцы живота напряжены. От меня не укрывается, что он смотрит на мои груди, которые при каждом движении покачиваются.

Из головки появляется еще больше капель, Джекс с шипением втягивает воздух.

— Если ты продолжишь, я кончу.

— Как долго ты не…

— Слишком долго, — выдавливает он.

Я глубоко вдыхаю и говорю:

— Тогда кончи.

Джекс открывает глаза:

— Ты шутишь!

Ничего не отвечая, я продолжаю: массирую сильнее, сосредоточившись на налитой головке.

— Я хочу кончить на твои груди, док.

Когда я выдыхаю: «Да, сделай это», он издает рык и толкает член в мою руку в медленном, жёстком ритме. Я с трудом могу удерживать его — с такой силой двигается Джекс. Член становится ещё твёрже, Джекс запрокидывает голову, и на меня попадает первая струя его удовольствия.

Словно зачарованная, я смотрю как из головки выстреливает светлое семя и падает на мою грудь. Джекс кончает и кончает; тёплый, клейкий эякулят стекает по моим грудям на живот и далее к моему лону.

Горящий взгляд Джекса направлен мне между ног, и я раздвигаю бедра шире, чтобы он мог видеть меня полностью.

Находясь на пике наивысшего наслаждения, он тот мужчина, в которого я могла бы влюбиться. Он возвышается надо мной, большой и сильный, и в то же время полностью отдается в мои руки… Он в некотором роде подчиняется мне, на мгновение доверяя своё тело.

Когда семя заканчивается, я выпускаю из рук член и опускаю взгляд. Хотя мне неловко от того, как я выгляжу, и это на самом деле должно быть унизительно — сидеть перед ним голой и залитой спермой, я чувствую, что хочу его ещё сильнее.

Джекс прочищает горло и поднимает меня на ноги.

— Спасибо, док.

— Пожалуйста, называй меня, наконец, Саманта, — говорю я тихо и кладу руки ему на грудь. Мои соски касаются его кожи. Они такие твёрдые и чувствительные, что реагируют на легчайшее прикосновение. Раскалённое желание опаляет меня между ног.

С трудом переводя дыхание, я отступаю от Джекса.

— Мне… нужно помыться.

— Нет, это выглядит превосходно, хорошо для шоу. — Джекс улыбается так широко, что моё сердце сбивается с ритма. — Зрители будут в ярости, потому что не знают, что я с тобой сделал.

— Или я с тобой, — говорю я с ухмылкой.

— Дерзкая рабыня. — Он с усмешкой хватает меня за шею. Не сильно, но чтобы легко контролировать, и таким образом ведет меня в ванную. Мы вместе заходим в стеклянную душевую кабинку. Джекс сразу нажимает на переключатель, и нас окутывает теплым паром. Стекло запотевает, и мы снова скрыты от чужих глаз.

Ах, здесь вода будет тратиться экономно. У меня дома такой же душ. Пар увлажняет кожу, ты намыливаешься и только в самом конце ополаскиваешься водой.

Джекс набирает в руку гель для душа из тюбика на стене и растирает его по моему телу. Сначала по грудям, потом по животу и в конце скользит рукой между ног.

Я стону и прикусываю нижнюю губу. Его большая, сильная рука на моём теле, и прежде всего у меня между ног, вызывает восхитительные ощущения.

— Ты влажная и набухшая. Тебя возбудило, как я тебя мою?

— Не… а-а-х! — Я едва отдаю себе отчёт в том, что Джекс перекатывает мой клитор, зажав его между пальцев. Сквозь меня мчатся огненные импульсы, воспламеняя каждый нерв. Я хочу его. О, как я хочу этого мужчину!

— Скажи мне правду, Сэм, — слышу я его повелительный голос около уха. То, как он произносит моё имя, еще больше распаляет.

— Д-да, это возбудило меня.

— Обопрись о стенку, — приказывает он и разворачивает меня. Я кладу ладони на холодное стекло, выгибаю к нему зад и расставляю ноги. Что он будет делать?

Он тихо смеётся и шепчет мне на ухо:

— Ты распутница.

— Нет, это ты сделал меня такой, — отвечаю я через плечо, втайне радуясь, что наконец-то может осуществиться одна из моих фантазий: секс под душем. Я наслаждаюсь тем, как его огрубевшие пальцы сзади проскальзывают мне между половых губ и начинают хорошенько тереть.

Он омывает мою кожу и опускается на колени позади меня.

Что он задумал?

Я дергаюсь, когда Джекс раздвигает мои ягодицы и проводит языком по анусу. Что он делает!

— Спокойно, док, сейчас ты получишь вознаграждение.

И что это за вознаграждение такое? Он же не хочет меня в… Я поспешно оборачиваюсь.

В тот же момент он подхватывает меня под бедра, усаживая себе на предплечья, и поднимает так, что я сижу на нем с раздвинутыми ногами, прислонившись спиной к стене. Он видит всё, я широко открыта для него.

— Так красиво, — шепчет он и прижимается ртом к половым губам.

— Джекс! — Я со стоном вцепляюсь пальцами в его короткие волосы, когда он начинает лизать меня. Его язык порхает над клитором и раз за разом погружается во влажное лоно.

— Ты такая вкусная! — говорит он хрипло и пронизывает меня языком. Мне неловко — я беззащитна и открыта перед ним. Он может увидеть всё, может исследовать меня языком, нюхать меня! Моё лицо пылает, равно как и вагина. Она горит желанием, хочет больше этих нежных укусов, требовательного языка и интимных поцелуев.

Мой клитор жестко пульсирует под его языком.

— Джекс… — выдыхаю я на грани оргазма. Через меня проходят судороги, всё пульсирует, сжимается.

— Да, давай, малышка, — бормочет он мне в лоно. — Я еще тогда почувствовал твое желание — словно в тебе скопилось много страсти, которая просится наружу. И сейчас выпусти ее.

Интимные моменты с Марком были едва ли не стерильными, в то время как в сексе с Джексоном есть что-то примитивное. Но мне это нравится. Однако меня немного шокирует желание, чтобы зрители видели, что он со мной делает. Эта мысль возбуждает меня. По крайней мере немного, потому что на самом деле они меня не видят. И озабоченным самкам остается лишь изнывать от желания — этот мужчина принадлежит мне, он ласкает меня.

Да ну, я что, лучше других?

Джекс толкает в меня язык, и я кричу от восторга. Моё лоно судорожно обхватывает его, словно хочет удержать. Меня сотрясает оргазм, и Джекс лижет еще жёстче, делая кульминацию более яркой. Ничуть не смущаясь, я прижимаю его голову к себе между ног, пока пульсация внизу живота не стихает.

Джекс опускает меня на пол и снова основательно моет, а затем говорит:

— Теперь давай поспим. Даже Воину нужна передышка.

Не думаю, что смогу уснуть в эту ночь — я для этого слишком взволнована.