Джемс Кук

Последнее плавание

9 августа 1775 года на аудиенции в Сент-Джемском дворце король Георг III повысил в чине главу только что вернувшейся экспедиции. А два дня спустя капитану 1-го ранга Джемсу Куку предложили занять должность правителя Гринвичского морского госпиталя. Правителей было четыре, и каждый из них получал годовое жалованье в размере 230 фунтов и сверх этого 1 шиллинг и 2 пенса в день столовых денег, а также казенную квартиру, казенные дрова и казенные свечи.

Последнее плавание

12 августа Кук писал в Уитби старому квакеру Джону Уокеру: "...несколько месяцев назад мне казалось тесным все южное полушарие, теперь же я ограничен стенами Гринвичского госпиталя... это удобное убежище, и доходы мои достаточны, но лишь время покажет, по душе ли мне будет праздная жизнь в отставке".

Время показало, и притом очень скоро, что праздная жизнь в отставке не по душе неутомимому мореплавателю.

Впрочем, пребывая на посту шефа Гринвичского госпиталя, Кук не следил за раздачей больным габер-супа. Кук постоянно посещал Адмиралтейство и Корабельную Палату и не чуждался светской жизни. Его часто можно было увидеть в кофейне "Юный головорез" на Сент-Мартин-лейн, где обычно собирались члены Королевского общества. Кстати, Кук был принят в это общество и в его клуб (честь, которой удостаивались немногие смертные). Сын батрака-поденщика был признан истинным джентльменом - случай редкий в анналах британской истории.

Известный литератор Джемс Босуэлл, познакомившись с Куком, так отозвался о нем: "Это прямой, здравомыслящий человек в своих суждениях ...точный, как весы монетного двора, на которых взвешиваются [золотые] гинеи".

Между тем в Лондоне уже в августе 1775 года стали циркулировать слухи о новой экспедиции в Тихий океан. Говорили, будто "Резолюшн" выйдет в дальнее плавание, чтобы доставить на вечно весенние острова Общества океанийца Омаи, которого привез в Англию капитан Фюрно.

Слухи эти не лишены были основания. Готовилась новая экспедиция, но не с судьбой Омаи связывались главные ее цели.

На этот раз шла речь о северной части Тихого океана и о поисках из него прохода в Атлантику. В Адмиралтействе прекрасно осознавали значение морских путей, ведущих в гавани Китая, Кореи и Японии. Но в еще большей степени в Лондоне интересовались морями и землями, лежащими на рубежах Азии и Америки.

В Англии проявлялось немалое беспокойство в связи с русскими открытиями в этом районе. Тревогу вызывало пробуждение от вековой спячки Испании. В начале и середине 70-х годов XVIII века в Мадриде проявился большой интерес к северо-западным берегам Северной Америки.

Новая тихоокеанская экспедиция должна была упредить русских и испанских соперников на северо-западе Северной Америки. В ее задачи входили также поиски северо-западного прохода. Этот проход английские мореплаватели упорно, но безрезультатно искали с конца XV века.

В 1773 году "кабинетный" полярник Дайне Баррингтон выступил с проектом специальной экспедиции в северную часть Тихого океана.

В феврале 1774 года Королевское общество обратилось в британское Адмиралтейство с письмом, в составлении которого Баррингтон принял весьма активное участие.

По мнению Королевского общества, один или несколько кораблей должны были пройти сперва в Кантон, где следовало создать основную базу снабжения экспедиции, а затем к западному берегу Северной Америки для поисков прохода, связывающего Тихий и Атлантический океаны. При этом, говорилось в письме, попутно можно было . бы предпринять исследование некоторых стран Северо-Восточной Азии, и в частности Кореи и Камчатки.

Баррингтон развил бешеную деятельность в Адмиралтействе и парламентских кругах.

В 1775 году парламент принял билль о поисках прохода, каковой рекомендовалось искать севернее 52° с. ш. Еще до этой акции граф Сандвич заверил Королевское общество в своей готовности способствовать организации соответствующей экспедиции. Он, однако, отметил, что подготовку к ней можно будет начать только после возвращения в Англию Кука.

Если первая и вторая экспедиции Кука снаряжались для исследования неведомых или недостаточно обследованных морей и земель, то новую экспедицию собирались отправить к берегам, открытым русскими мореплавателями и положенным на русские карты.

Русские открытия в северной части Тихого океана

Пролив между Азией и Америкой еще в 1648 году был пройден Семеном Дежневым и Федотом Поповым. Этот пролив в 1728 году, в ходе Первой Камчатской экспедиции, посетил ее глава Витус Беринг.

В 1732 году штурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев открыли северо-западную оконечность Северной Америки.

В 1741 году Витус Беринг, руководитель Второй Камчатской экспедиции, на пакетботе "Св. Петр" и капитан Алексей Чириков на пакетботе "Св. Павел" из только что основанной на Камчатке Петропавловской гавани прошли к ранее неизвестным берегам Северной Америки.

В результате этой экспедиции открыты были все южное побережье залива Аляска и некоторые острова Алеутского архипелага.

В 1743-1773 годах русские промышленники в погоне за морским зверем открыли всю Алеутскую островную дугу. За эти тридцать лет не менее пятидесяти пяти экспедиций, снаряженных купцами из различных городов Европейской России и Сибири, побывали на Алеутских островах, а некоторые русские мореходы добрались до оконечности саблеобразного полуострова Аляска.

В 1768-1769 годах капитаны П. Креницын и М. Левашев обследовали эту часть полуострова и восточные острова Алеутской гряды.

Наглядное представление о масштабе русских открытий, совершенных до середины 70-х годов XVIII века, дает схема на стр. 75.

Материалы русских экспедиций были строго секретными. Однако утечка не подлежащих огласке сведений была весьма значительной. Один только француз Жозеф Деллиль, член Российской Академии наук, в 20-40-х годах XVIII века переправил в Париж сотни русских карт.

Впрочем, достаточно ясное представление о русских открытиях в Тихом океане давала незасекреченная карта видного русского историка и географа Г. Ф. Миллера, издававшаяся дважды, в 1754 и 1758 годах. Не секретным был также труд Г. Ф. Миллера "Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю, с российской стороны учиненных", вышедший на немецком и русском языках в 1758 году и на английском языке в 1761 году. Свободно распространялась "Карта Нового Северного Архипелага" Я. Штелина, изданная в 1774 году в Германии, Англии и Франции. Однако пользоваться этой картой было опасно - она давала извращенное представление о морях и землях, лежащих на рубеже Азии и Америки.

Испания со времен Кортеса и Писарро владела половиной Южной Америки, Центральной Америкой и Мексикой, причем в границы Мексики входили современные штаты Техас, Нью-Мексико и Аризона. Но вплоть до 70-х годов XVIII века в полосе тихоокеанского берега граница испанских владений проходила у основания Калифорнийского полуострова. И это несмотря на то, что Хуан Кабрильо в 1542 году, следуя вдоль калифорнийского берега, достиг 38° с. ш., а в 1603 году Себастьян Вискайно дошел до участков Тихоокеанского побережья, лежащих на 43° с. ш.

Как это ни удивительно, но интерес к Калифорнии и землям, расположенным севернее ее рубежей, возник в Мадриде после того, как там с весьма большим опозданием узнали об открытиях Беринга и Чирикова. Педро де Лухан-и-Гонгора, маркиз Альмадовар, посол Испании в Петербурге, доносил в 1761-1762 годах, будто Беринг и Чириков доходили до 45 ° с. ш. Сменивший Альмадовара Альваро де Нава, маркиз Эррериа, огорчил испанский королевский двор известием о большой русской экспедиции, отправляемой к северо-западным берегам Америки. Реляции Эррерии посылались в 1764-1767 годах, когда велась подготовка экспедиции Чичагова и Креницына - Левашева. Правда, маркиз рапортовал, что во главе снаряжаемой русской экспедиции стоит Чириков, хотя этот мореплаватель умер в 1748 году.

Еще большую активность по части реляций о русской опасности проявил преемник Эррерии Франсиско Антонио Ласи. У Ласи был тайный осведомитель в одном из петербургских ведомств, и через него Ласи получил копии сверхсекретных документов об экспедиции Креницына и русских плаваниях к Алеутским островам. В мае 1773 года Ласи переслал в Мадрид карту Г. Ф. Миллера 1758 года. Из Мадрида ее немедленно переправили вице-королю Мексики Антонио Марии Букарели-и-Урсуа.

Все эти тревожные донесения вызвали ответные меры. В период между 1769 и 1776 годами возникла сеть испанских католических миссий на еще не освоенной испанцами территории нынешнего штата Калифорния. Одна из таких миссий была прародительницей города Сан-Франциско.

А после получения карты Г. Ф. Миллера Букарели срочно организовал экспедицию к северо-западным берегам Северной Америки. Эта экспедиция под командой Хуана Переса в 1774 году вышла из мексиканской гавани Сан-Блас и достигла 54° 30' с. ш. На обратном пути Перес открыл на острове Ванкувер (остров этот он счел побережьем материка) бухту Нутку, в которой четыре года спустя побывал Кук.

В 1775 году из Сан-Бласа отправились на север два корабля. Командир одного из них, выдающийся испанский мореплаватель Хуан Франсиско Бодега-и-Куадра, достиг мест, лежащих на 58° с. ш., и вступил в воды залива Аляска. В Англии в 1776 году появилось сообщение о том, что в 1774 году (на самом деле в 1775 году) испанцы прошли вдоль северо-западных берегов Северной Америки до 58° 20' с. ш., открыв по пути много превосходных гаваней. Кук вернулся в Англию как нельзя более кстати. 30 июля он сошел на британский берег, а 17 августа началась подготовка к новому плаванию.

"Резолюшн" ремонтировался в Дептфорде, а в начале января 1776 года Кук приобрел для новой экспедиции второй корабль, "угольщик" "Дилидженс" водоизмещением в 300 тонн. Этот корабль получил новое название - "Дискавери" ("Открытие").

14 февраля 1776 года Кук был назначен командиром снаряжаемой экспедиции. В тот же день он отправил письмо в Уитби Джону Уокеру. Кук признавался, что он очень рад только что состоявшемуся назначению, ибо тихой жизни в отставке он предпочитает опасное плавание.

Команды кораблей были подобраны главой экспедиции. У командира "Дискавери", тридцатичетырехлетнего лейтенанта Чарльза Клерка, был опыт двух кругосветных плаваний. К сожалению, он издавна болел чахоткой, и эта болезнь обострилась после того, как ему пришлось принять на себя командование экспедицией.

Первым помощником Кука на "Резолюшн" был лейтенант Гор, участник трех кругосветных плаваний, причем одно из них он совершил в качестве третьего помощника Кука на "Индевре".

В отличие от Клерка и Гора второй помощник Кука на "Резолюшн", Джемс Кинг, был новичком. Этот двадцатишестилетний моряк получил, однако, отличную астрономическую подготовку в Оксфорде и Париже. Кинг был человеком необыкновенно обаятельным и гуманным. Он владел пером и стал "историографом" третьей экспедиции.

На "Дискавери" первым помощником Клерка был Джемс Барни, который участвовал во втором плавании в качестве мидшипмена и превосходно зарекомендовал себя в этой экспедиции.

Штурман третьей экспедиции Уильям Блай был отличным геодезистом и картографом, но отличался злобным и тяжелым нравом. Он был инициатором жестоких расправ с мирными островитянами. В историю он вошел спустя несколько лет после завершения третьей экспедиции. Командуя бригом "Баунти", он довел экипаж до открытого бунта. Матросы посадили Блая и группу его сторонников в шлюпку и оставили в открытом море, а сами поселились на необитаемом острове Питкерн.

Преемниками Бенкса и Форстеров стали хирург экспедиции Уильям Андерсон и его помощник Дэвид Самвелл. Швейцарец Иоганн Вебер зачислен был в экспедицию как художник.

Как и предшествующие экспедиции, третья экспедиция Кука была плавучей академией, из которой вышли десять капитанов и два адмирала. Два "выпускника" этой академии - Джозеф Биллингс и Джемс Тревенен - впоследствии выдвинулись на русской службе. Биллингс командовал в 1785-1792 годах русской экспедицией в Северный Ледовитый и Тихий океаны.

Да, экипажи кораблей были превосходны. Такой же оценки заслуживали и корабли. Однако к дальним плаваниям они были подготовлены плохо. Корабельная Палата, возглавляемая Паллисером, отменным моряком, но никуда не годным администратором, к тому же не слишком чистым на руку, отвратительно провела ремонт "Резолюшн" и снабдила его гнилыми канатами и скверным рангоутным материалом. "Дискавери" на живую нитку переоборудовали из двухмачтового судна в трехмачтовое. У обоих кораблей обшивки были плохо проконопачены, и в плавании "Резолюшн" и "Дискавери" постоянно давали течь.

Первоначальный план экспедиции, в котором Кантон фигурировал как главная промежуточная база экспедиции, был изменен.

6 июля 1776 года лорды Адмиралтейства подписали секретную инструкцию Куку.

Кук должен был от мыса Доброй Надежды проследовать в Индийский океан для поисков острова, открытого в 1772 году французом Кергеленом на 48° ю. ш. Затем ему надлежало через Новую Зеландию направиться к островам Общества и высадить там Омаи. Дав отдых командам, Кук обязан был пересечь Тихий океан и выйти к берегам Калифорнии на 45° с. ш. Далее Куку предписывалось вести корабли на север до 65° с. ш. и там заняться поисками прохода к Гудзонову или Баффинову заливу. В случае неудачи Кук мог отправиться на зимовку в Петропавловск-на-Камчатке, а в следующее лето вновь предпринять поиски северо-западного или северо-восточного проходов, после чего возвратиться в Англию либо через обнаруженный в ходе плавания проход, либо обычным морским путем.

Суть секретной инструкции выражалась так: "Вы должны также, с согласия туземцев, при надлежащих обстоятельствах вводить во владение от имени короля Великобритании страны, которые вами будут открыты и которые не были открыты и не посещались раньше [подданными] других европейских держав... если вы откроете необитаемую страну, вы должны ввести ее во владение его величества, установив знаки в качестве первооткрывателей и первовладельцев".

Адмиралтейство вручило Куку английские издания русских трудов и карт, и в частности карту мичмана Чаплина 1730 года, в которой отражены были открытия Первой Камчатской экспедиции, уже упомянутый труд Г. Ф. Миллера "Морские путешествия...", карту Г. Ф. Миллера 1758 года, карту Я. Штелина 1774 года и какие-то материалы (какие, сказать трудно), касавшиеся русских открытий 50-х и 60-х годов XVIII века и попавшие в Лондон не слишком праведными путями. Все эти русские источники, бесспорно, облегчали плавание кораблей экспедиции в самой северной части Тихого океана.

"Резолюшн" с командой в 112 человек вышел в путь из Плимута 12 июля 1776 года. "Дискавери" с экипажем в 88 человек покинул Англию 1 августа того же года и в Кейптауне догнал флагманский корабль. Задержка произошла потому, что командир "Дискавери" Клерк попал в долговую тюрьму - ему пришлось отвечать за долги, которые не уплатил кредиторам его брат, вовремя бежавший в Индию.

Оба корабля покинули Кейптаун 30 ноября 1776 года. Кук сперва прошел к группе островков, открытых на 46-47° ю. ш. и 38° в. д. в 1772 году французом Марионом Дюфреном. Побывав на этих островках, Кук дал им название островов Принс-Эдуард. В конце декабря 1776 года экспедиция посетила остров, открытый Кергеленом в 1772 году.

В конце января 1777 года Кук достиг Вандименовой Земли (Тасмании). Он обстоятельно описал коренных жителей этой страны, темнокожих и жестковолосых людей, которые не знали другого оружия, кроме палок, добывали огонь трением и пользовались грубыми каменными орудиями. Тасманийцы питались главным образом моллюсками и плодами дикорастущих деревьев. Живя у моря, они не знали ни плотов, ни лодок и не употребляли в пищу рыбу.

В первой половине XIX века британские колонизаторы поголовно истребили беззащитных островитян. Спустя 99 лет после визита Кука умерла последняя коренная уроженка Тасмании.

11 февраля 1777 года корабли вошли в бухту Шип-Ков. Мы уже упоминали, что в 1773 году маори здесь убили десять матросов с "Адвенчера". К чести Кука, надо отметить, что он не проявил ни малейшей неприязни к новозеландцам, дознавшись, что ссора, которая так трагически закончилась, произошла по вине англичан.

25 февраля Кук покинул бухту Шип-Ков и направился на север. В конце марта и в начале апреля он открыл острова Мангаиа, Атиу и Такутеа в южной части архипелага, который ныне носит его имя.

На острове Атиу Омаи встретил четырех своих земляков. Несколько лет назад они на каноэ отправились от берегов Таити к острову Раиатеа, но буря отнесла их суденышко к острову Атиу, лежащему в 700 милях от Таити. "Этот случай, - писал Кук, - вполне соответствует тем обстоятельствам, при которых должны были первоначально заселяться обитаемые острова в этом море, и особенно те из них, что лежат на большом удалении от любого из материков и друг от друга".

Верно. Именно благодаря таким плаваниям, порой случайным порой преднамеренным, заселилась гигантская полинезийская "галактика" с ее бесчисленными островами и архипелагами, жители которых говорят на языке одной семьи, строят одинаковые каноэ и жилища, передают из поколения в поколение сходные предания и легенды.

28 апреля 1777 года Кук достиг островов Тонга. Сперва он провел несколько дней на острове Намуке, а затем обошел ряд островов группы Хапаи, расположенных в северной части архипелага Тонга. В общей сложности экспедиция пробыла на Намуке и островах Хапай без малого три месяца. Зато Кук и Андерсон досконально изучили обычаи, нравы и материальную культуру этого гостеприимного архипелага. "Люди", "Жилища", "Пища", "Развлечения", "Полигамия", "Меновая торговля", "Ремёсла", "Каменные работы", "Обработка земли", "Система управления", "Военные действия и оружие" - вот рубрики сжатого, но очень точного описания островов Тонга, включенного в дневник Кука.

Любопытно, что Кук с нескрываемым раздражением отзывался о полинезийских жрецах и различных полинезийских культах. И, судя по общей тональности такого рода отзывов, он явно не питал ни малейших симпатий к священнослужителям собственной родины...

12 августа 1777 года Кук подошел к Таити, а затем отправился в "прогулку" по островам Общества. В ноябре он очень тепло распростился с Оман, предварительно построив ему дом на острове Хуахине.

На островах Общества Кук, как и прежде, старался установить добрые отношения с местными вождями; этого требовали интересы экспедиции. Но порой он срывался и в подобных случаях вел себя жестоко по отношению к островитянам.

Когда на острове Муреа кто-то увел с пастбища суягную козу, принадлежавшую гостям, Кук приказал сжечь небольшое селение и уничтожить несколько каноэ.

На острове Хуахине был похищен секстант. Вскоре удалось найти похитителя, и Кук велел отрезать ему уши, причем это варварское наказание было публичным.

Не менее сурово Кук наказывал матросов и солдат. На одном из островов Общества дезертировал солдат морской пехоты Джон Гаррисон - он без ума влюбился в одну юную островитянку. Гаррисона поймали, и Кук приказал дать ему две дюжины плетей.

8 декабря Кук покинул острова Общества и направился на север. 24 декабря 1777 года Кук открыл необитаемый остров в двух градусах севернее экватора. Этот остров он назвал островом Рождества.

Воскресенье, 18 января 1778 года, было одним из самых знаменательных дней в истории третьей экспедиции. На рассвете на 21° 12' с. ш. и 158° з. д. была замечена земля, вскоре показалась еще одна полоска суши а на следующий день чуть западнее был открыт новый остров

Это были острова Оаху, Кауаи, и Ниихау Гавайского архипелага, о существовании которого до январских дней 1778 года не ведали европейские географы.

У берегов острова Кауаи к кораблям подошли три каноэ, "и в каждом, - писал Кук, - находилось по четыре человека; мы были приятно удивлены, обнаружив, что туземцы принадлежат к той же нации, что и народ Таити и других островов, которые мы посетили".

Днем позже несколько островитян поднялись на борт "Резолюшн". "До сих пор, - отмечал Кук, - я никогда не видел, чтобы индейцы (Так Кук часто называл обитателей островов Океании.), попав на корабль, были так поражены. Глаза их постоянно перебегали с предмета на предмет, дикость их взглядов и поступков полностью выражала их изумление и удивление при виде новых для них вещей. Это свидетельствовало о том, что прежде они никогда не бывали на борту корабля".

Однако железо было островитянам известно и пользовалось большим спросом. Называлось оно "хамаите" и Кук видел два железных изделия - кусок обруча и обломок широкого клинка. Кук полагал, что эти предметы могли попасть сюда на обломках корабля, потерпевшего крушение где-то вблизи Гавайев. Судя по тому удивлению, с которым гавайцы встретили англичан, версию Кука надо признать верной. Однако не исключено, что задолго до британских мореплавателей, в XVI и XVII веках, Гавайский архипелаг посещали японцы или испанцы. В испанских архивах, до конца XVIII века строжайше засекреченных, есть документы, которые позволяют предположить, что на пути от Филиппинских островов к Америке капитаны некоторых кораблей, сбившись с курса, проходили мимо островов, положение которых отвечало координатам Гавайев.

Танцующий гаваец. Рис. Вебера

Однако сведения об этих полуоткрытиях хранились за семью печатями, и честь подлинного открытия Гавайев, бесспорно, принадлежит Куку.

Экспедиция пробыла на новооткрытых островах пятнадцать дней. Кук положил на карту острова Кауаи, Ниихау, Кауала и Оаху и только краем уха услышал о большом острове Гавайи, на котором спустя одиннадцать с лишним месяцев оборвалась его жизнь.

Гавайские острова во многом напоминали Таити и архипелаг Тонга. Гавайцы, подобно прочим обитателям Полинезии, были искусными земледельцами. Они тщательно возделывали землю, применяли удобрения, поили свои угодья водой из водохранилищ, благо в горных местностях легко было строить плотины. На Гавайях разводили рыбу в особых прудах, выпаривали соль из морской воды, изготовляли прочную материю из луба бумажно-шелковичного дерева, причем в окраске этой материи (она, как и на Таити, называлась тапой) местные обитатели далеко превосходили своих дальних соседей.

Строили здесь быстроходные каноэ, легкие и прочные дома. Своей красотой удивляли Кука и его спутников плащи и шлемы из алых и золотистых перьев. Были на этих островах кораблестроители, музыканты, повара, резчики, массажисты, разделение труда зашло на Гавайях дальше, чем на других полинезийских островах.

Равенства эти волшебные острова не знали. Власть принадлежала вождям (алиям), а в поте лица трудились и кормили вождей общинники (макааинана). Отдельными островами управляли верховные вожди (моа), большим влиянием пользовались жрецы (кауана), которые следили за исполнением всевозможных религиозных запретов - капу (на Таити эти запреты назывались табу).

Хотя Кук пробыл на новооткрытых островах всего лишь две недели, он со свойственной ему зоркостью описал быт и нравы гавайцев.

2 февраля 1778 года корабли покинули Гавайские острова и направились к берегам Северной Америки, к которым подошли 7 марта на широте 44° 20'. Это было побережье современного штата Орегон.

Идя далее на север, Кук не заметил пролива Хуан-де-Фука, отделяющего остров Ванкувер от материка, и 29 марта 1778 года достиг обширной бухты Нутка, открытой (о чем Кук не знал) в 1774 году испанцем Хуаном Пересом.

В эту бухту Кук ввел корабли и в ней надолго задержался. Надо было заняться ремонтом судов и устранить недоделки, на которые так щедры были английские верфи. Оба судна текли, словно решето, а на "Резолюшн" вдобавок вышла из строя фок-мачта.

Фок-мачта. Нам еще предстоит узнать, сколь гибельную роль она сыграла в судьбе Кука...

В бухте Нутка обитали индейцы племени квакиютль, искусные охотники на морского и лесного зверя. Кук в своей обычной манере, сжато и точно, описал облик индейцев, их большие и неопрятные деревянные дома, их орудия труда, украшения, лодки, рыболовные принадлежности. И, разумеется, он не прошел мимо их тотемов - высоких столбов с родовыми эмблемами - изображениями различных зверей и птиц.

Индейцы готовы были все отдать за изделия из железа, меди и латуни. Спутники Кука за топоры, ножи, пилы, латунные пуговицы приобрели меха морских бобров. Впоследствии в Макао эти меха моряки продали по 10-15 фунтов за штуку. Пушной торг принес им неисчислимую прибыль, а слух о мехах, которые буквально даром можно было получить на западных берегах Северной Америки, вызвал "меховую лихорадку" в Англии и США.

Множество искателей легкой наживы ринулись в суровые воды, омывающие эти берега.

Началась колонизация острова Ванкувер. О том, сколь горькими оказались ее плоды, можно судить по некоторым сообщениям канадских газет за апрель 1978 года. Апрель этот был месяцем торжественного юбилея: в Канаде, и в первую очередь в ее тихоокеанской провинции Британская Колумбия, справлялось двухсотлетие со времени посещения Куком бухты Нутка. Представительница индейцев-квакиютлей Донна Тиндалл в марте 1978 года заявила, что миллион шестьсот тысяч долларов, отпущенных властями Британской Колумбии для проведения юбилейных празднеств, - это "беспримерная растрата средств налогоплательщиков и прямое оскорбление индейцев этой провинции. Мы не желаем принимать участие в торжествах, которые напоминают нам о насилиях над нашими обычаями и нашим языком, и мы не должны петь и плясать на спектаклях, которые устраивает несправедливое и расистское общество" ("The Canadian tribune", April 17, 1978; "The Fisherman", April 7, 1978; "The Pacific tribune", April 15, 1978.).

Еще резче выступили индейцы группы моуачат, живущие на берегах бухты Нутка. Они отказались принять от правителей провинции 200 000 долларов для постройки "большого дома" - жилища, подобного тем индейским домам, в которых обитатели бухты жили два столетия назад.

Некогда их вождь Макина тепло встретил Кука. Но белые люди за двести лет совершили злодеяния, которые унесли девять десятых потомков Макины. Оспа, туберкулез, венерические болезни, алкоголизм - вот дары белых пришельцев, и индейцы не желали участвовать в празднестве, лишний раз напоминающем о бедах, постигших их дедов и отцов...

26 апреля 1778 года Кук покинул бухту Нутка и направился на север. 1 мая корабли достигли на 55° с. ш. места, где в 1741 году вышел к американским берегам Чириков. Далее суда следовали на северо-запад. И Чириков, и Бодега-и-Куадра, и Кук из-за сильных юго-восточных ветров и тумана вынуждены были в интервале 55 - 58° с. ш. держаться вдали от берега. Поэтому они приняли большой архипелаг Александра, который тянется параллельно материку, за континентальное побережье.

4 мая показалась седоголовая гора Св. Ильи, названная так Берингом, а 9 мая корабли вошли в огромный залив Аляска, открытый Берингом и Чириковым. Пройдя мимо бухты Якутат, которую Кук в честь Беринга назвал бухтой Берингс-бей, суда подошли к острову Каяк, на котором в 1741 году высаживались спутники Беринга - штурман Софрон Хитрово и натуралист Георг Стеллер. Присвоив этому острову название Кэйз-Айленд, Кук оставил на берегу бутылку с запиской и двумя серебряными монетами. Это был "заявочный знак", таким способом остров объявлялся владением британской короны.

12 мая корабли вошли в залив, который Кук назвал Сандвич Саунд, а редактор его записок переименовал в бухту Принс-Вильям. Здесь участники экспедиции встретились с индейцами-чугачами, которые добывали себе пропитание таким же образом, как и квакиютли.

Обойдя затем Кенайский полуостров, Кук 1 июня вступил в широкий залив, который счел эстуарием большой реки. На самом деле это был глубоко врезанный в сушу залив (ныне он носит название залива Кука, и на его берегу стоит наибольший город Аляски - Анкоридж). Здесь снова повторилась операция с бутылкой и монетами.

Следуя дальше по следам Беринга и Чирикова и пользуясь картой Г. Ф. Миллера, Кук прошел мимо островов Шуяк, Афогнак и Кадьяк, полагая, что они относятся к материку. Далее Кук проследовал мимо открытых Берингом острова Туманного (Чирикова) и Шумагинских островов.

Бесконечно далеко было от Шумагинских островов до берегов России, но уже здесь, у западного входа в залив Аляска, появились признаки русского влияния. Местные жители - алеуты вышли на кожаных лодках-байдарках к кораблям, и один из алеутов передал на "Дискавери" небольшой оловянный ящичек. В нем была записка на русском языке, и в ее тексте имелись две даты - 1776 и 1778 годы.

Через пролив Укатан, Кук прошел из залива Аляска в Берингово море и 28 июня ввел корабли в бухту Самгунудху на северном берегу одного из Алеутских островов - Уналашки. Там алеуты передали ему записку на русском языке, но "за ненадобностью" он возвратил ее.

2июля 1778 года Кук оставил Уналашку и двинулся на северо-восток, сперва вдоль северного берега острова Унимака, а затем вдоль северного побережья саблеобразного полуострова Аляска. До 23 июля Кук шел в водах обширного залива, который он назвал Бристольским. По всей вероятности, русским мореходам этот залив был еще неведом. От мыса Ньюэнем - западной оконечности Бристольского залива - Кук отвернул в море и 28 июля подошел к острову Святого Матвея, открытому русскими в 1748 году.

3 августа скончался хирург и натуралист У. Андерсон, и его именем Кук назвал замеченный в этот день остров. Но этот остров уже имел собственное имя, в 1728 году Беринг окрестил его островом Св. Лаврентия.

9 августа Кук, следуя вдоль восточного побережья Берингова пролива, дошел до крайней северо-западной оконечности Северной Америки. Хотя на карте Г. Ф. Миллера у этого пункта была надпись: "Берег, открытый геодезистами Гвоздевым в 1730 году" (Г. Ф. Миллер ошибся на два года. Открытие состоялось в 1732 году.), Кук присвоил мысу, открытому русскими первопроходцами, название "мыс Принца Уэльского".

Затем Кук пересек Берингов пролив и ввел корабли в залив Св. Лаврентия, врезанный в чукотский берег. Кук подробно описал жителей этой местности и их летние и зимние жилища. Он справедливо заключил, что перед ним страна чукчей, обследованная Берингом в 1728 году.

11 августа Кук двинулся на восток, к Америке. Обогнув мыс Принца Уэльского, Кук вышел к северному берегу Аляски. Напрасно он надеялся вступить в этих местах в сквозной северо-западный проход. На 70° 20' с. ш. и 161° 50' з. д. путь кораблям преградили непроходимые льды. От выступа берега, названного Куком Айси-Кейп (Ледяным мысом), у берегов которого находились огромные моржовые лежбища, Кук повернул на юго-запад.

Кук был огорчен неудачей: северо-западный проход найти не удалось. Оставалась смутная надежда на открытие северо-восточного прохода, и Кук в поисках его направился к северным берегам Сибири. 29 августа Кук достиг северного побережья Сибири у мыса, которому он дал название мыса Норт (Северного; ныне - мыс Шмидта). Но и тут льды оказались непроходимыми.

Надежда на обретение проходов из Тихого океана в Атлантический рухнула. Кук прошел Берингов пролив, на этот раз с севера на юг, и, следуя вдоль западного берега Аляски, открыл обширный залив Нортон. К его южному берегу нельзя было подойти из-за сплошных мелей.

Кук высказал предположение, что в этих местах в море впадает большая река. Догадка справедливая - здесь вливается в залив Нортон великая река Юкон.

Вблизи ее устья корабли прошли 18 сентября. А 2 октября 1778 года они отдали якорь в бухте Самгундхе на Уналашке, где экспедиция побывала три месяца назад. Здесь 14 октября состоялась первая встреча с начальником русского поселения на Уналашке штурманом Герасимом Григорьевичем Измайловым. "Я убедился, -писал Кук, - что он отлично знает географию этих мест и что ему известны все открытия, совершенные русскими, причем он сразу же указал на ошибки на новых картах". Измайлов показал Куку две русские карты северной части Тихого океана и снял с карты Г. Ф. Миллера треть островов, которые, по его словам, в природе не существовали. "Его заботам, - отмечал Кук в записи от 21 октября, - я доверил письмо в Адмиралтейство, вложив в пакет карту северных берегов, посещенных мной".

С Куком Измайлов объяснялся "маячаньем", т. е. жестами.

22 октября на "Резолюшн" побывал начальник русского поселения на острове Умнаке Яков Иванович Сапожников. Он сообщил Куку, что в Петропавловске съестных припасов очень мало и что они там необычайно дороги. Под влиянием этого сообщения Кук решил пойти на зимовку не в Петропавловск, а на Гавайские острова. Кто же мог знать, что на Гавайях Кука ждет гибель и что в Петропавловске экспедиция, потерявшая своего руководителя, получит все припасы в большом изобилии, и притом бесплатно!

Гибель Кука на Гавайских островах

Кук и его спутники Д. Самвелл, Т. Эдгар и Дж. Ледьярд оставили превосходные описания русского поселения на Уналашке, расположенного в десяти милях от того места, где стояли корабли. Кук посвятил несколько страниц дневника прирожденным морским охотникам - алеутам Уналашки.

Кук, описывая русское селение (кстати говоря, первый постоянный русский населенный пункт в Америке), указал, что оно состоит из одного очень большого дома, в котором живут кроме русских камчадалы и алеуты. "Русские, - отмечал Кук, - обладают искусством из посредственной снеди изготовлять вкусные блюда. Мне очень понравилось приготовленное ими китовое мясо; недурной заменой хлеба служит им пудинг, или пирог из лососинной икры, тщательно взбитой и обжаренной. Русские имеют склонность к хлебу и к блюдам, в которых мука является составной частью, но вероятнее всего, что мука здесь редкость. Если исключить ягодный сок, который они добавляют в пищу, единственный их напиток - чистая вода, и для них большое счастье, что под рукой нет ничего более крепкого.

Места эти снабжают их не только пищей, но и в значительной мере материалом для одежды, которая делается преимущественно из шкур; и это, пожалуй, лучшее, что здесь можно иметь. Верхняя одежда шьется наподобие накидок наших кучеров, и она доходит до колен; кроме того, они носят еще два жилета, штаны, меховую шапку и сапоги... У обоих здешних начальников были синие коленкоровые куртки и как у них, так и у прочих русских людей имелись шелковые рубахи; пожалуй, это единственные виды одежды, изготовленные не собственноручно.

Русские живут на всех главных островах между Уналашкой и Камчаткой и находятся здесь только с одной целью: для добычи мехов, причем первый и основной предмет добычи - это морской бобер, или котик... Все эти меховщики время от времени сменяются. Те, с которыми мы встретились, пришли сюда из Охотска в 1776 году и должны возвратиться туда в 1781 году, так что им предстоит провести на острове Уналашке еще четыре года".

Для всех обитателей Уналашки приход двух больших чужеземных кораблей был необыкновенным событием.

Вот как Г. Г. Измайлов рапортовал о визите англичан своему камчатскому начальству:

В Камчатскую Большерецкую Канцелярию Штурманского ученика Герасима Измайлова

РАПОРТ

По прибытии моем к здешним Алеутским островам сего 1778 года, августа 14 ч[исла] (Даты в рапорте приводятся по старому стилю) , но по задолженности моей в реченной канцелярии должности к переписи здешних народов, имел я отбыть из гавани с острова Уналашки сентября 2 го ч[исла] на остров Умнак, Четырех Сопок и протчие. А по прибытии моем, сентября 23 го ч[исла] прибыли на тот же остров Уналашку, и стали не в дальнем расстоянии от гавани моей, на полуношной стороне в бухту два пакет бота с острову Лондону, называются англичанами. А я, по исправлению своей должности, имел к ним прибыть в крайней скорости, а по прибытии находился трои суток, оказывая к ним ласковость и приветствие. Служил, что было собственного, притом приказал алеутам ясашным плательщикам, в бытность их промышлять рыбу и довольствовать. А по быт[но]с[т]и моей у них чрез маячание уведено, что они сего 778 году октября 15 числа отсель с

Уналашки имеют намерение отбыть в ширину северную 22° 00', где, перезимовав, имеют быть в Петропавловскую гавань в мае месяце.

На большом пакет боте, называемом Резолюшон, господин полковник называется Дем Кук, лейтенантов трое: первый Жион Гор, второй Дем Скин [Кинг], третей Жион Вилимсын [Уильямсон]; всего комплекту, что стоит на пакет боте 110 человек, в том числе все афицеры. На другом пакет боте, называемом Ескадре [Дискавери], на нем командир в ранге майора Чир Тлярк [Чарлз Клерк], лейтенантов двое: первый - пример Димск Борин [Джемс Барни], второй сикунд Жион Рикман, всех числом на Ескадре 70 человек в том числе и афицеры.

А как через маячание [узнал], что они имеют намерение в Петропавловскую гавань, то я им представлял, чтоб по прибытии в гавань отправили елбот с поручением им сим репортом, а потом и кораблем. А естли кораблем пойдут без всякого знания, то будут по ним стрелять ис пушек. И обо всем в будущем 779 году на судах в Охоцки со учеником Зайковым, а в Камчатку с передовщиком Сапожниковым репортами обстоятельно представить имею.

На подлинном надписано:

штюрмански ученик Герасим Измайлов,

октября 14 дня 1778 года.

В Большеретски канцелярию получен

апреля 20 числа 1779 года.

26 октября корабли покинули Уналашку и направились на юг. Ровно через месяц они подошли к острову Мауи в Гавайском архипелаге. Этот остров не был открыт при первом посещении архипелага, так же как и соседний, самый большой, остров Гавайи, к которому суда приблизились 1 декабря. Издали заметны были снежные вершины двух гигантских вулканов - Мауна-Кеа и Мауна-Лоа. Шесть недель корабли не спеша шли вокруг острова по часовой стрелке. Это было нелегкое плавание, повсюду у берега рассеяны были бесчисленные рифы. Корабли пришли в отчаянное состояние, они давали течь, мачты, рангоут, паруса нуждались в срочном ремонте. В сердцах Кук в записи от 19 декабря 1778 года гневно отозвался о безобразных порядках во флоте, где, как правило, стали снабжать суда никуда не годным припасом. Кук явно имел здесь в виду графа Сандвича и главу Корабельной Палаты Паллисера. Это критическое замечание было исключено из текста дневников Кука при их первой публикации.

16 января 1779 года корабли вошли в обширную бухту Кеалакекуа на западном берегу острова Гавайи. Суда встречала на берегу восторженная толпа островитян, не менее тысячи каноэ вышло навстречу гостям. 17 января Кук внес в свой дневник последнюю запись. В ней он отметил, что "человек по имени Тоуха [Као], который, как мы скоро узнали, был особой духовного сана... появился весьма церемонно и во время этой церемонии вручил мне поросенка, два кокосовых ореха, кусок красной материи; эту материю он обернул вокруг моих бедер".

Ни Кук, ни его спутники не подозревали, что верховный жрец Као возвел его в ранг великого божества.

...На острове Гавайи некогда жил добрый и могучий бог Лоно. Остров был необитаем, а Лоно желал, чтобы в его владениях появились люди. И вот у берега разбились две лодки, люди, в них сидящие, спаслись, но злой бог огня велел им покинуть остров. Тогда Лоно сбросил злого бога в кратер горы Мауна-Лоа, и с тех пор в ней бушует пламя. Людей же Лоно оставил на острове, и в его честь ежегодно стали устраиваться торжественные игры.

Однажды Лоно приревновал свою жену Опуну к простому смертному и в ярости столкнул Опуну с высокой скалы; придя в ужас от содеянного им, он покинул остров, но заверил людей, что со временем вернется к этим берегам на плавучем острове.

Двенадцать лун назад два плавучих острова появились у острова Кауаи, Ниихау и Оаху, и вел эти острова бог Лоно. Затем острова исчезли. Исчезли так быстро, что богу Лоно не успели воздать должные почести.

И вдруг как раз в дни макахики - праздника в честь бога Лоно плавучие острова показались у берегов острова Мауи...

А затем бог Лоно, он же капитан Кук, явился на остров Гавайи...

Богокапитан Лоно обосновался в бухте Кеалакекуа. Он приказал оборудовать в южной части бухты обсерваторию. На северном берегу этой бухты в селении Кавалоа была резиденция верховного вождя Каланиопу.

26 января 1779 года Каланиопу с большой свитой и всевозможными дарами прибыл на "Резолюшн". В торжественной обстановке Кук и Каланиопу обменялись именами и тем самым навеки скрепили узы дружбы.

Но уже 2 февраля Каланиопу стал допытываться у моряков, когда, наконец, бог Лоно покинет остров Гавайи. Вечные узы оказались непрочными по вине гостей.

Матросы и офицеры творили всяческие бесчинства, а вожди и многие жрецы возмущались неистовым обжорством спутников бога Лоно. Возмущались потому, что все припасы Каланиопу велел им доставлять на борт бесплатно. И кроме того, гости отвратительно обращались с местными женщинами. На Гавайях не знали единобрачия, и нравы там были весьма свободными. Но моряки чинили прямые насилия, а матрос Уильям Наш сознательно заражал женщин венерической болезнью. Правда, он получил за это две дюжины плетей, однако на его друзей это наказание не повлияло.

Кук понял намеки Каланиопу, и 4 февраля корабли ушли из бухты Кеалакекуа.

Фок-мачта!!! Та самая, которую уже ремонтировали в бухте Нутка. 8 февраля Кук убедился, что она пришла в полную негодность. Надо было немедленно ввести корабли в удобную бухту и переправить на берег мачту.

Но кроме бухты Кеалакекуа, поблизости не было сколько-нибудь сносных гаваней. "В 10 часов, - писал лейтенант Кинг, - спустились фордевинд и пошли к бухте Каракакуа [Кеалакекуа], проклиная и оплакивая нашу фок-мачту". 11 февраля суда вошли в бухту Кеалакекуа, и два дня спустя моряки свезли фок-мачту на берег. Островитяне приняли гостей без энтузиазма. Они успели утратить веру в новоявленного бога Лоно и уже 13 числа дважды вступали в драку с пришельцами, причем гости оба раза применяли огнестрельное оружие.

В дальнейших печальных событиях во многом виновен был Кук. Три кругосветных плавания расшатали его нервную систему. В первом и втором плаваниях он сдерживал себя. В третьей экспедиции колоссальная перегрузка дала себя знать. Мидшипмен Дж. Тревенен писал, что Кук часто впадал в ярость, причем порой все его тело сводило судорогами. Тревенен называл такие припадки "хейва", поясняя, что "хейва - это такая пляска у островитян южных морей, которая очень напоминает конвульсии и прыжки".

В ночь на 14 февраля был украден большой ялик, который стоял на якоре близ корабля "Дискавери". Капитан Клерк доложил об этом Куку. Глава экспедиции невероятно разгневался и между семью и восемью часами утра высадился у селения Кавалоа. Кука сопровождали девять солдат морской пехоты и их командир лейтенант Филипс.

Кук, обуреваемый яростью, намерен был захватить Каланиопу, доставить его на "Резолюшн" и там держать до тех пор, пока не будет возвращен ялик.

Чтобы ни одно каноэ не смогло выйти из бухты, капитан Клерк послал две шлюпки - одну к селению Кавалоа и другую в южную часть гавани.

В описании дальнейших событий царит полный разнобой. В рапорте их единственного очевидца - англичанина лейтенанта Филипса нет ясности, а другие участники экспедиции изображали то, что произошло в Кавалоа, каждый на свой лад.

Но были очевидцы-гавайцы. В 1825 году русский мореплаватель О. Е. Коцебу внес в свой дневник любопытные показания старого островитянина Калемаку, который воочию видел, при каких обстоятельствах погиб Кук.

А дело происходило так. С отрядом морской пехоты Кук явился к Каланиопу и потребовал, чтобы этот вождь под конвоем отправился на корабль. Каланиопу безропотно подчинился Куку и пошел к шлюпке. По пути он встретил одну старуху и каких-то вождей, и все они стали уговаривать Каланиопу не подчиняться приказу Кука. "Капитан, - писал Кинг, - все еще нетерпеливо желающий осуществить свое намерение, предпринял все возможное, чтобы заставить этих людей уступить ему".

Кинг не говорит, что же предпринял в этом положений Кук. О. Е. Коцебу со слов Калемаку указывал, что Кук схватил Каланиопу за руку, желая увести его с собой, Памятуя о том, что в третьем плавании Кук быстро терял над собой власть, можно предположить, что Кук применил меры физического воздействия. Калемаку говорил, что незадолго до этой сцены из шлюпок, которые патрулировали бухту, была открыта стрельба по нескольким каноэ| Раненный выстрелом из мушкета островитянин прибежал к месту, где находился Каланиопу, и слезно стал умолять вождя не идти на корабль. При виде окровавленного соплеменника разгневанная толпа набросилась на Кука и его отряд.

Судя по свидетельствам Филипса и Кинга, столкновение началось с того момента, когда один из гавайцев кинулся на Кука. Кук выстрелил в него из двустволки, но либо заряд был холостым, либо выстрел дан был дробью, во всяком случае, нападающий не пострадал. Островитяне после этого осмелели в еще большей степени. Кук дал приказ "всем в шлюпки" и вторым выстрелом убил одного гавайца.

"Необходимо было применить силу, - писал Кинг, - и м-р Филипс приказал солдатам стрелять; часть солдат выполнила приказ, после чего индейцы набросились на них с великой яростью, опрокинули их и потащили к воде. Оружие теперь оказалось бесполезным. Те, кто умел плавать, добирались до шлюпок, другим здесь же разбивали головы.

Капитан Кук в это время был справа от м-ра Филипса и сержанта. М-р Филипс был сбит с ног и получил удар кинжалом в спину, затем нападающий отошел, чтобы нанести новый удар, но м-р Филипс оправился, встал на колени и выстрелом в упор поразил туземца насмерть.

Это счастливое обстоятельство вынудило туземцев отступить и дало м-ру Филипсу возможность прорваться к шлюпкам. Туда же поспешил капитан Кук, и он был уже у самой воды, когда один вождь ударил его в шею и плечо острой железной палкой; капитан упал лицом в воду. Индейцы кинулись к нему с громким криком, сотни их окружило тело, добивая упавшего кинжалами и дубинами... С нашей стороны кроме капитана Кука погибли капрал и три солдата морской пехоты" ("...Капитан упал в воду лицом вниз, и тут же его закидали железными и бамбуковыми копьями и начали наносить удары... до тех пор, пока не погубили наше зерцало, наш свет, нашу отраду и нашего истинного вождя. Он все время оборачивался, чтобы посмотреть, успели ли мы погрузиться в лодки..."

Это не о Куке. Это о Магеллане. О его последних минутах. Какое трагическое сходство в судьбах двух великих мореплавателей.

Да, сходство фатальное. А ведь Кук однажды сказал натуралисту А. Спаррману: "Не могу понять, зачем Магеллану понадобилось вступать в никому не нужную стычку с туземцами". В порыве ярости Кук повторил трагическую ошибку Магеллана и погиб в столь же неоправданной схватке с гавайцами.).

Произошла немыслимая утрата. Трудно было представить себе, что Командира нет на свете. Некоторые офицеры предлагали немедленно открыть огонь из пушек и уничтожить все живое в бухте Кеалакекуа. Смертельно больной капитан Клерк принял мудрое решение: отказаться от карательных мер и мирным путем добиться, чтобы островитяне выдали останки покойного Командира. На следующий день Кинг вступил в переговоры с гавайцами. Они обещали выдать тело Кука, хотя сделать это было трудно: труп руководителя экспедиции был растерзан на месте схватки.

Вечером 15 февраля двое островитян привезли на борт кусок бедра. Решено было добиваться выдачи остальных частей тела.

17 февраля завязалась стычка у места водозабора. Лейтенант Джон Рикман с группой матросов ворвался в близлежащее селение; каратели сожгли полтораста хижин и убили семерых островитян, причем Рикман вывесил для всеобщего обозрения две человеческие головы. Клерк велел сбросить эти "трофеи" в море.

20 февраля вожди и жрецы передали останки командира - скальп, голову без нижней челюсти, бедренную кость, кости предплечья и кисти рук. По рубцу между большим и указательным пальцами (на Ньюфаундленде у Кука в руках взорвался патрон) останки были опознаны.

22 февраля прах капитана Кука был предан морю, а на следующий день корабли покинули злосчастную бухту Кеалакекуа.

Выполняя предначертания Кука, Клерк повел суда на север для дальнейших поисков северо-западного прохода.

По пути к Берингову проливу корабли 29 апреля 1779 года вошли в Петропавловскую гавань. Там моряки были тепло приняты главным командиром Камчатки премьер-майором Магнусом Бемом. Бем безвозмездно снабдил экспедицию провиантом и корабельным припасом. Клерк передал правителю Камчатки сводную карту открытий экспедиции и ценнейшую коллекцию океанийских редкостей, которая ныне хранится в Музее этнографии Академии наук СССР в Ленинграде (В начале июня 1779 года Клерк направил в Адмиралтейство письмо с сообщением о гибели Кука. Оно прошло через всю Сибирь и из Петербурга было доставлено в Лондон 10 января 1780 года. В Англии горестная весть о смерти Командира была получена за десять месяцев до возвращения на родину кораблей третьей экспедиции.).

Корабли прошли затем Берингов пролив, но на 70° с. ш. дальнейший путь преградили ледяные поля. 27 июля Клерк повернул на юг. 22 августа, на подходе к Петропавловской гавани, он скончался, и командование экспедицией принял на себя Джон Гор.

В Петропавловске корабли простояли до 8 октября 1779 года, и гостей снова встречали там весьма радушно. На этот раз они имели дело не с М. Бемом, отбывшим в Петербург, а с временным командиром Камчатки капитаном В. И. Шмалевым.

Путь из Петропавловска к берегам Англии проходил через воды Японии, Индийский и Атлантический океаны. В устье Темзы корабли вошли 7 октября 1780 года. Плавание продолжалось пятьдесят месяцев и двадцать пять дней.

По своему значению третья экспедиция Кука уступала его прежним плаваниям. И не потому, что Куку и Клерку не удалось открыть северо-западный проход - он был пройден лишь спустя много десятилетий после Кука, - а в силу того, что одним из важнейших объектов третьей экспедиции оказалась та часть Тихого океана, где в ходе русских открытий XVII-XVIII веков уже были разрешены главные географические проблемы.

Основное достижение последней экспедиции Кука - это открытие Гавайских островов. Бесспорно, важны были и его открытия на западном берегу Аляски, совершенные по ориентирам, уже намеченным русскими мореплавателями.

Общие результаты деятельности Кука огромны. Он на опыте своих беспримерных плаваний доказал, что Мировой океан не только в северном, но и в южном полушарии превышает по площади Мировую сушу. Удалив с географической карты Южный материк, Кук положил на нее оба острова Новой Зеландии, восточное побережье Австралии, Новые Гебриды, Новую Каледонию и множество небольших островов и атоллов.

Эти экспедиции, участниками которых были выдающиеся ученые - Дж. Бенкс, Д. Соландер, И. Р. и Г. Форстеры, открыли путь всесторонним научным исследованиям земель и морей южного полушария. Деятельность Командира трех поистине великих экспедиций оказала значительное влияние на развитие мировой географической мысли.

Презрению к ложным авторитетам, смелости научных суждений, беспредельной отваге и мужеству учились у Кука те, кто принял от него эстафету открытий.

И, пожалуй, наилучшую оценку Куку дал его верный помощник Джемс Кинг: "Знание, опыт, проницательность помогли ему так всесторонне овладеть своей профессией, что величайшие препятствия преодолевались и самые трудные плавания становились легкими и почти безопасными под его руководством".