Джентльмены неудачи

Глава 4

С набережной мы с Пашкой отправились в холдинг, где Виктория Семеновна, наш главный редактор, затолкала в нас по паре бутербродов, пока мы готовили эфир. Домой поехали только в начале одиннадцатого. Спать хотелось страшно: я не привыкла так рано вставать, как была вынуждена сегодня, да и целый день, можно сказать, прошел на свежем воздухе. А ведь завтра опять работать с утра до ночи. Народ жаждет знать, как события будут развиваться. Мне уже две мамины подруги позвонили на мобильный, любительницы латиноамериканской любви и отечественных разборок.

Я завезла Пашку и порулила к родному дому. Не успела войти в квартиру, как раздался телефонный звонок. Голодный кот постарался воплем перекрыть его, но я вначале бросилась к аппарату. Номера, произнесенного АОНом вслух, я не знала. Хотя, судя по первым цифрам, звонили с Васильевского… А это уже интересно.

– Юля? – спросил незнакомый молодой мужской голос.

– Ну, – сказала я.

– Я тебе уже несколько раз звонил. Номер твоей трубы я не знаю…

– А это кто? – поинтересовалась я.

– Олег Тимофеев. Помнишь, мы вместе в плену у Кости Неандертальца были? Ты, я и Толян. Убили Толяна… Ну, ты знаешь. Я в твоей программе видел.

– Ты где? Тебе нужна помощь?

– Да. Я… не знал, кому еще позвонить. Тут такое дело… Можешь шефу не говорить, что я тебе звонил?

– Конечно.

Мне было интересно узнать, что же случилось на самом деле и что должно было произойти по планам Ивана Захаровича. Зачем Сухорукову нужны Серега и Ящер, и нужны ли вообще? Может, его интересовал кто-то другой? Ради того, чтобы это узнать, я укрою у себя Олега. И вообще, мне не хотелось, чтобы он попался под горячую руку Ивана Захаровича. Сухоруков-то сейчас явно рвет и мечет.

– Мне к тебе приехать? – спросила я у Олега.

– Ага, – сказал он.

– Шмотки нужны?

– Нет, мне все дали. Ты просто подскочи. Поговорить надо. Не по телефону.

Олег назвал адрес. Я быстро накормила кота, заглянула к соседкам, чтобы сообщить им о своих дальнейших планах. Татьяна, которая мне – как сестра, тут же накинула куртку и объявила: она меня одну никуда не отпустит! А с Олегом они знакомы лично: она ведь нас после побега встречала и на своей машине по домам развозила. Мне тоже было спокойнее с Татьяной, поэтому я не стала возражать.

По вечернему городу до Васильевского мы добрались в два раза быстрее, чем днем.

– Юль, а мосты уже разводят? – спросила Татьяна, когда мы ехали по улице Шмидта.

– Вроде нет, – сказала я. – По-моему, это на майские праздники делать начинают. Но в любом случае, время у нас еще есть.

Дверь нам открыла женщина неопределенного возраста и вопросительно посмотрела на Татьяну. Меня, видимо, она узнала.

– Это моя соседка, – сказала я.

Услышав мой голос, в коридоре нарисовался Олег и радостно поздоровался со мной и с Татьяной. Женщина, представившаяся Галиной, пригласила нас в комнату.

Олег начал с конца, вернее, с того момента, как он бежал по дворам Васильевского острова в поисках укрытия. Он прекрасно понимал: в самое ближайшее время тут появятся менты. Скорее всего, объявят общегородской «Перехват». И не только из-за него самого… Но он в мокрой одежде привлечет к своей персоне особое внимание.

С Галиной Олег столкнулся в одном из дворов. Она возвращалась из магазина и слышала выстрелы: звук ведь по воде хорошо разносится, и в эти дворы долетело.

– Тебя спрятать? – спросила Галина, сразу же поняв, что мужику требуется помощь.

– Если можешь… – ответил Олег.

Она привела его к себе, в трехкомнатную коммуналку. В одной комнате живет запойный алкаш, который обычно просыпается только во второй половине дня, чтобы отправиться на сбор бутылок и битого стекла, который у нас в городе теперь тоже принимают. Во второй комнате – боцман, по полгода находящийся в плавании, в третьей – Галина, чей муж в настоящий момент находится в Архангельской области, в местах не столь отдаленных, причем не в первый раз. Поэтому Олега (хотя и не он совершал побег из спецавтозака, а только принимал на борт беглых зеков), как товарища мужа по несчастью, она опознала сразу. У бывших сидельцев что-то есть такое во взгляде, в особенности когда они уходят от ментов.

Галина улыбалась, слушая Олега. Она подперла щеку рукой и с грустью смотрела на него. Думала, наверное, что если ее муж совершит побег или будет уходить от погони – по любой причине, пусть даже через десять лет, – ему тоже поможет какая-то русская женщина. Укроет у себя, накормит, приласкает. Олег для нее – свой, и органам она на него стучать никогда не пойдет. Как, впрочем, и ее сосед-алкаш. У него с органами тоже свои, особые отношения. Гадость им сделать – всегда пожалуйста, но сдавать хорошего парня – последнее дело.

– А на воде что случилось? – спросила я. Это меня, признаться, интересовало гораздо больше.

– Сам перемудрил, – сказал Олег.

«Сам» – это Иван Захарович. Ребята его часто так называют.

– В смысле? Какой был план?

По словам Олега, спецавтозак должны были тормознуть ребята в камуфляже (что они и сделали), из людей Ивана Захаровича, и выпустить страдальцев на волю.

– А в этом автозаке в наручниках возят? – спросила Татьяна.

Мы с Олегом дружно покачали головами. Одной проблемой у освободителей меньше – не требовалось наручники снимать. Олег с Толей ждали ребят на специально арендованном катере. Они не знали точное количество людей, которых повезут в спецавтозаке, но были готовы принять не только Серегу с Вячеславом Николаевичем, а и другим людям помочь.

Мимо них за время ожидания (а ждали они не более десяти минут, засвечиваться не следовало) проследовало три суденышка, один катерок с двумя членами команды встал у гранитной набережной. Двое членов команды с чем-то возились, с чем именно, с места стоянки катера Олега рассмотреть не представлялось возможным. У Олега с Толиком ребята не вызвали никаких подозрений, мало ли посудин плавает по Фонтанке, да и случиться может все, что угодно. Суденышки-то, бегающие по нашим водам, далеко не первой молодости.

Потом началась операция. Олег с Толиком тут же рванули к месту остановки спецавтозака, чтобы принять на борт ребят. Другой катер повторил их маневр. Олег с Толей решили ребятам не мешать. Ведь ясно же: не менты. Мало ли, может, кто-то смог сообщить своим, где ждать. Прекрасно, у Олега с Толей меньше головной боли.

Потом народ из спецавтозака рванул к набережной, как и несколько человек в камуфляже. К ребятам в камуфляже подошел еще один катер, с которым они, видимо, связались по рации, и увез их в противоположную сторону. В катер Олега с Толей прыгнули четверо. Сереги и Ящера среди них не было. Те, как увидели ребята, сиганули во второй катер – после того, как услышали крик: «Слава! Сюда!». Олега с Толей это удивило, но времени на раздумья не было, и они, в соответствии с полученными указаниями, рванули в сторону Невы, а потом к порту. Второй катер уже несся в том же направлении.

А потом с того катера в них начали стрелять.

– Суки! Падлы! – Олег грохнул кулаком по столу. – Толяна убили! Я этих подонков…

Далее последовало описание того, что сделает Олег с Серегой и Ящером. Мы с Татьяной сказали, что с радостью ему поможем. Галина так и продолжала слушать, подперев щеку рукой и с нежностью глядя на Олега. Наверное, в эти минуты она видела не Олега, а мужа, и представляла, что это ее муж сбежал из спецавтозака и сейчас сидит за столом.

– Стреляли в вас с Толей? – спросила я у Олега. – Или хотели отправить катер на дно? Или они просто хотели, чтобы вы отстали, пошли в другую сторону, чтобы не «запалить» их?

– Не думал об этом… – признался Олег и погрузился в размышления.

Я напомнила, что кроме Толика убили еще одного человека. Олег с Галиной знали об этом из моей передачи. Некоего Витю Резаного, считавшегося особо опасным рецидивистом.

– В него могли стрелять? – спросила я.

– Не знаю, Юля, – вздохнул Олег. – Может, у Ящера с ним какие-то счеты? На том катере однозначно были люди Ящера. Иван Захарович в своих стрелять не приказывает. И нет у нас таких подлецов, чтоб своих ребят топить.

– А у вас было оружие?

Олег кивнул. Он считал, что кого-то ранил на втором катере. Кого – сказать затруднялся, и опять добавил, что он намерен сделать с Серегой и Ящером, когда до них доберется.

– Слишком много желающих им шеи свернуть, – заметила Татьяна.

Я же подумала: почему мне попадаются такие «гнилые» мужики? Почему я не могу повстречать нормального? Или встречаю – но с ним не вспыхивает искра? Хотя какая искра с Серегой и Славиком? Серегу я просто жалела, когда его отправили в тюрьму, тем более что знала: он сидит, потому что Иван Захарович считает его виноватым. Славик… Мы просто повстречались в соответствующий момент: мне просто был нужен мужчина и мужская ласка, а ему – женщина.

Я попросила Олега рассказать о других пассажирах катера. Он успел перекинуться хотя бы парой слов с остальными тремя?

Двое чисто выбритых мужчин лет тридцати пяти – сорока, в костюмах и белых рубашках (их все-таки везли в суд, где должно было слушаться их дело), спрашивали на ходу, пока не началась перестрелка, где их высадят и нельзя ли им позвонить. Олегу с Толиком тогда некогда было разговаривать, они только крикнули: «Все будет нормалек, мужики», те успокоились, но ненадолго – до начала стрельбы, а потом катер стал быстро погружаться в воду.

– Прыгаем! – крикнул Олег, поняв: Толику уже ничем не помочь.

Один мужик в костюме прыгнул сразу же и поплыл к берегу, вторым прыгнул Олег, потом еще один в костюме, последним – молодой парень, вначале завопивший: «Мамочки! Я боюсь!», – но инстинкт самосохранения все же сработал. Потом парень что-то кричал, Олег уже не разбирал слов, и не до парня ему было: требовалось как можно быстрее добраться до берега.

Они вылезли на набережную практически одновременно с первым мужиком в костюме. Мужик крикнул: «Спасибо, братан! Век не забуду!» – и бросился в ближайший двор. Олег понесся за ним, второй мужик в костюме заорал: «Подождите меня!», но его никто не ждал. Тут уже каждый был за себя. Олег не знал, куда тот потом делся. Я тоже про мужика в костюме ничего сказать не могла, молодого же вроде бы подобрало какое-то судно, но информация не была точной.

– По крайней мере, менты никого не замели? – радостно уточнил Олег.

Я кивнула. Олег вознес хвалу Господу, Галина перекрестилась на образок в углу.

Я спросила, знает ли Олег, сколько человек все-таки было в спецавтозаке.

– Давай считать, – предложил парень.

По милицейским, правда, неуточненным, сведениям – шестеро. Хотя они сами признались мне сегодня, что там произошла какая-то путаница… Фигурировала и цифра «восемь». В их списках не было Ящера, но он прыгнул во второй катер – Олег в этом не сомневался.

Значит, семеро? Ящера с Серегой увезли люди Ящера; молодого подобрало проходившее мимо судно; пирамидостроители скрылись во дворах; рецидивиста пристрелили и выловили со дна Невы. Тогда где еще один человек? Это должен быть Алексей Комиссаров, мужик, расстрелявший «посольство» свободной республики Ичкерия.

– А, и Леха в спецавтозаке был?! – радостно воскликнул Олег. – В кайф!

Потом он признался, что Леху не видел… Могли его заменить на Ящера? Ящер мог об этом договориться? Мог, решили мы. Или Комиссаров мог уйти с ребятами в камуфляже. Его многие знали.

Я решила, что должна позвонить оперу Андрюше. Наверняка он еще на работе после такого-то бурного дня. К полуночи они должны были разобраться, сколько человек сегодня забрал из «Крестов» спецавтозак. Хотя…. точное количество должны были давно назвать конвойные, придя в чувство. Я-то их видела еще в неадекватном состоянии. Двоих отвезли в больницу, третий парень был с сотрясением, и его спрашивали не про количество зеков, а об остановке спецавтозака… Или сам Андрюша на набережной говорил – «то ли шестеро, то ли восемь», потому что конвойные по-разному сказали?

Я набрала Андрюшин номер. Как я и предполагала, приятель мой продолжал честно отрабатывать деньги налогоплательщиков.

– В спецавтозаке было восемь человек, – сообщил Андрей. – Конвойные об этом еще тогда сказали, просто до меня эта информация не сразу дошла. Ну, сама понимаешь: не станут же мгновенно всех оперов оповещать. И Сан Саныч потом пришел с неполным списком. Ты же знаешь, какой у нас вечно бардак. Но ты, Юля, завтра приезжай в Управление с утра, снимки тебе дадим, чтобы в «Криминальной хронике» показала. И в «Невские новости» их поставишь. Когда там у вас ближайший номер?

– А сегодня могу заехать? – спросила я. – Я не из дома звоню. Могу и тебя до дома подбросить, – закинула я приманку.

– Буду рад, – кратко ответил приятель.

На прощание я спросила у Олега, что ему требуется.

– Юль, провентилируй почву у Самого, – попросил Олег. – И ты, Тань. Вы же его знаете. Сегодня мне ему точно на глаза нельзя было попадаться. Через сколько дней он отойдет? Деньги у меня есть. Вон, сушатся.

Мы с Татьяной улыбнулись.

– И замолвите за меня словечко, а? – Олег просительно на нас посмотрел.

– Замолвим, – обещали мы, понимая: Иван Захарович за провал операции не погладит Олега по головке. Поэтому парень тут и засел. И решил держать связь через меня.

Галина записала мне свой номер – очередная трубка Олега приказала долго жить (предыдущая была утеряна в доме, где нас держали в заложниках). Уже в коридоре я спросила у нее, не считает ли она изменой мужу связь с Олегом. Спрашивала я как женщина, не как журналистка.

– Нет, – сказала Галина. – Я же не любовника завожу, пока муж зону топчет. Я спасаю человека! Ему нужен кров, стол и теплая постель. Если другая поможет моему мужу – буду только рада. Это не измена, и муж меня поймет.

А вообще-то Галина по возрасту вполне годилась Олегу в матери. Я так и не смогла определить, сколько ей лет. Могло быть тридцать, а могло – и все пятьдесят.

Андрей сидел за столом с серым от усталости лицом. За вторым продолжал трудиться его приятель.

– Ну бардак, ну бардак! – Андрей потер лицо руками и зевнул.

– Когда стало известно, сколько человек сбежало?

– Да эти двое в больнице сразу сказали, что восемь. Я, признаться, у мальчишки – ну, того, которого ты видела – не спросил. Башка была не тем занята. Да и у него башка не работала. Потом нам сведения принесли. Неполные. Почему? Потому что бардак!

– Так все-таки восемь?

Приятель кивнул.

– Шестеро – те, кто ты говорил, или какие-то замены произошли?

– Те, как есть. И с двумя из них уже разобрались.

Я вопросительно посмотрела на приятеля. Оказалось, что в дополнение в застреленному рецидивисту (к радости наших правоохранительных органов – одним постоянным клиентом меньше) уже поймали пирамидостроителя, к сожалению, только одного, и вернули по месту последней «прописки». Теперь, после побега, прописку в местах не столь отдаленных ему придется продлить. Правда, он утверждает, что его заставили бежать насильно. Вытащили вместе с другими из спецавтозака и велели прыгать в катер. Он, видите ли, выплыв из Невы, как раз направлялся в ближайшее отделение милиции, только не знал, где оно находится на Васильевском острове. Его приятеля не поймали. Пока.

– Так что из этих шестерых остались: пирамидостроитель, но тут, думаю, обманутые вкладчики окажут нам посильное содействие, если его где-нибудь увидят; Алексей Комиссаров; хулиган по фамилии Знаменский и твой Сережа.

– А кто еще сбежал? – спросила я с самым невинным видом.

Андрюша с коллегой хором застонали:

– Любимец женщин, Вячеслав Николаевич Астахов!

– А, так, значит, побег готовился под него?

– Все могло быть, – уклончиво ответил Андрей. – Только он идиот, что сбежал. Он же себе кислород таким образом перекрыл. Думаю, он получил бы оправдательный приговор, а дело зависло бы «глухарем». Время смерти его последней сожительницы Тамары, в убийстве которой его обвиняли, определено, и в это время его видела куча людей – в одной из его аптек была проверка, на которой он присутствовал. Какого дьявола было бежать? В крайнем случае, уж драпанул бы после суда.

– А может, он просто дурак?

– Ящер?! Нет, Юля, тут какая-то хитрая игра. Возможно, где-то требовалось его личное присутствие. Причем срочное. И он был готов ради этого претерпеть меньшие неприятности…

– Что будет, когда его поймают?

Андрей задумался. Его коллега хмыкнул.

– Не для печати: откупится. Но хотел бы я знать, куда сегодня направился Вячеслав Николаевич?

Я тоже хотела бы, но спросить было не у кого. Если, конечно, сам Вячеслав Николаевич не прорежется и не сообщит. Мог бы, между прочим, поблагодарить. Кто ему сообщил про готовящийся побег?

Но неужели они спелись с Серегой?! Или Вячеслав Николаевич намерен расквитаться с ним на свободе за то, что тот покушался на него в «Крестах»?

И Сережин хладный труп уже вполне может лежать на дне морском, то есть речном? Какого дьявола Серега прыгнул в один катер с Ящером? По своей дурости? Совсем у него башню снесло?

Вслух я спросила, кто был восьмым. Андрей с коллегой опять застонали.

– Ну? – подбодрила их я. – Чикатило питерского розлива? Следует предупредить всех женщин? Местный Джек Потрошитель? Кто?!

– Нет. Один сибирский вор в законе. Кличка – Певец, потому что фамилия его – Высоцкий. Вадим Дмитриевич.

– А что делал в нашем городе этот Вадим Дмитриевич? – поинтересовалась я.

– Зачем он приехал, сказать не могу, – ответил Андрей. – Но взяли его в ресторане. Во время одного рейда. У него оказался с собой незарегистрированный ствол.

– И?

– Он не должен был находиться в этом автозаке сегодня. Как он там оказался – выясняем. Побег, скорее всего, был сделан под него, – твердо заявил Андрюша. Его коллега кивнул с самым серьезным видом. – Всем остальным, кроме Ящера, подфартило, Хотя, как сказать… А Ящер… Он, кстати, тоже оказался в фургоне в последнюю минуту. Вячеслав Николаевич же известен своей способностью пролезать в любую дырку. Скользкий, как ящерица. Вот и оказался, и сбежал. Ладно, все на сегодня. Поехали по домам.

Мы с Андрюшей вышли из здания Управления к моей «шестерке», где все это время сидела Татьяна.

В загородном доме уже был накрыт стол. Костя Неандерталец, лучший друг и правая рука Вячеслава Николаевича Астахова, побеспокоился заранее. Во главе стола сидел Ящер, по правую руку от него – Сергей.

Произносились тосты. Сергей, отвыкший от спиртного, очень быстро дошел до стадии «морда в салате» и не помнил, как оказался в кровати. На настоящей кровати, с домашней подушкой, под одеялом в пододеяльнике. Белье было свежим!

Утром Костя протянул ему пару таблеток.

– На, выпей. Они, конечно, действуют не так эффективно, как убеждают нас по ящику, но самочувствие улучшают. Пива тебе пока не надо.

Сергей выпил таблетки и снова растянулся в постели. Хорошо-то как!

Вадиму было очень неудобно. И положение не очень-то поменяешь. Ноги и руки затекли. Разболелась спина. Ничего, в Афгане и тюрьме удобств было меньше, успокаивал он себя. И какой идиот проектировал эти «Жигули»? И вообще, почему Иван Захарович не подарит девочке нормальную машину?

Так, пора вылезать и идти знакомиться. Тембр голоса у девочки приятный. Хотя как бы иначе она работала на ТВ? И мордашка ничего, как он видел. Только говорят, уж очень большая она стерва.

Правда, Вадим всегда любил стерв.

– Немец уже давно здесь? – спросил Иван Захарович. – Трахает рыжую? Или она его? Да, я понимаю, некогда нам было им заниматься. Но нет худа без добра. Рыжая его как раз довела до нужной кондиции. Теперь он должен быть только рад, если мы его спасем от этой ненасытной бабы.

«Нет, я больше не выдержу, – думал Отто Дитрих. – Русская, да еще и рыжая… Почему я с ней связался?»

Он вспомнил, что еще читал о рыжих. При русском царе Петре Первом, основателе Санкт-Петербурга, в который в двадцать первом веке занесло барона фон Винклер-Линзенхоффа, рыжим запрещалось свидетельствовать в суде. Их показания не принимались.

А в средние века в Европе тысячи рыжеволосых женщин были сожжены на кострах. Инквизиция считала их ведьмами.

И рыжие кошки, говорят, самые блудливые.

Нет, надо что-то делать! Можно вести дела с Александром Ковальчуком, но Отто Дитрих был не в силах продолжать общение с его дочерью.

– Света, скажи барону, что теперь, после того, как он делил с тобой постель, он, как честный человек, должен на тебе жениться, – давал указания дочери Ковальчук.

– Папа, это потеряло актуальность после того, как контрацептивы стали общедоступными, – невозмутимо заметила Светка. Она временами любила позлить отца. И вообще, нечего ей указывать, за кого выходить замуж, а за кого не выходить.