Джейн Остен расследует убийство

Глава вторая

На следующее утро после бала, перепрыгнув через две ступеньки, ведущие из ее спальни на лестничную площадку, Джейн несется вниз по узкой лестнице на кухню, затем врывается в семейную гостиную. Стивентонский приходской дом представляет собой беспорядочное сооружение, сама его планировка раскрывает историю жилища, бессистемно достраиваемого в течение предыдущих двух столетий. Джейн одевалась в спешке, терзаемая страхом, что Том может оказаться ранней пташкой. Несомненно, он навестит ее сегодня. Его попытка заявить о намерениях была грубо прервана, и он наверняка так же отчаянно желает получить ответ Джейн, как и она – услышать условия его предложения. Боже упаси, чтобы Том прошел полторы мили пешком от дома приходского священника в Эше, где он остановился у своего дяди, преподобного Джорджа Лефроя, до того, как Джейн будет готова принять его!

Несколько каштановых завитков выбилось из косы Джейн, а шнуровка ее канареечно-желтого платья развязалась. Салли, горничная Остенов, тихо напевая, ставит поднос с грязной посудой на стол и подходит, чтобы помочь Джейн с завязками на лифе платья. В гостиной собралась вся семья, и в камине из красного кирпича горит огонь. В центре комнаты, за старомодным столом вишневого дерева, застеленным простой льняной скатертью и накрытым к завтраку, сидит мать Джейн, миссис Кассандра Остен. Миссис Остен крепко держит деревянную миску с тушеными яблоками, в то время как Анна, маленькая дочь Джеймса, опасно наклоняется со своего стульчика, чтобы достать яблоко ложкой.

Мистер Джордж Остен, отец Джейн, изучает вчерашнюю газету, которую добрый сосед приносит ему, как только прочитает сам. Джеймс читает другую страницу того же издания. Мистер Остен разделил газету пополам, позволив Джеймсу ознакомиться с рекламой и сплетнями, в то время как сам тщательно изучает военно-морские сводки новостей в поисках любых упоминаний о кораблях Его Величества «Глори» и «Дедал». В последний раз оба судна видели у берегов Вест-Индии, и на каждом из них находился чрезвычайно ценный груз – один из младших сыновей Остенов. Двадцатиоднолетний Фрэнк и шестнадцатилетний Чарльз оба состоят на службе в Королевском военно-морском флоте.

Формально у Джеймса есть свой дом, так как он служит викарием у отца в соседней деревушке под названием Овертон. Но после трагической и совершенно неожиданной смерти его молодой жены, случившейся в начале года, он нашел утешение в возвращении в родное гнездо. Джеймс ночует и проповедует в Овертоне, но принимать пищу и отдавать белье в стирку приходит в Стивентон. Полуторагодовалая Анна постоянно живет в Стивентоне на попечении своей бабушки. Раньше сердце Джейн разрывалось, когда малышка плакала и звала маму. Теперь, когда она перестала это делать, стало еще хуже.

– Я возьму это, спасибо. – Миссис Остен разжимает пухлый кулачок Анны, чтобы забрать маленький стеклянный пузырек с лекарством. – Кто оставил это здесь валяться?

Салли бормочет извинения и прячет бутылочку в складки передника. Джейн не стала напоминать, что сама миссис Остен оставила лекарство на столе. Салли уже легла спать к тому времени, когда Джейн вернулась домой и сообщила пораженным родителям новость об ужасном инциденте. Миссис Остен достала пузырек из запертой аптечки и чуть ли не насильно попыталась влить Джейн каплю настойки опия для снятия шока. Джейн крепко сжала губы и решительно отказалась от настойки. Ум – самое острое оружие в ее арсенале. Она не позволит его притупить. Когда Том придет с визитом, а он наверняка навестит их сегодня, он попросит Джейн принять самое важное решение в жизни молодой женщины. Возможно, единственное важное решение, которое она когда-либо примет самостоятельно. Как бы она могла столкнуться с таким вопросом, если б ее разум еще не пришел в себя от последствий наркотического опьянения, вызванного настойкой опия?

– А Генри уже ушел? – Джейн выдвигает стул, скребя его деревянными ножками по выложенному плиткой полу. Стены уютной комнаты побелены известью и украшены бронзовыми фигурками лошадей и вышитыми крестиком картинками, которые совсем не приглушают шум говорливой семьи.

Джеймс кивает, встряхивая свою половину газеты.

– Как проснулся, сразу же умчался обратно в Оксфорд.

Генри – студент, еще один молодой человек из Хэмпшира, предназначенный для духовенства, но по причине неминуемой угрозы вторжения якобинцев из-за Ла-Манша он записался добровольцем в ополчение. В присущей только ему одному манере Генри каким-то образом устроил все так, что его полк был расквартирован недалеко от Оксфорда, что позволило ему продолжить учебу, одновременно служа королю и стране.

– Какая жалость. Я хотела поговорить с ним до того, как он уйдет. – Джейн наливает себе чаю из черного базальтового чайника. Она плохо спала. Каждый раз, стоило ей закрыть глаза, перед мысленным взором появлялись впалые щеки мадам Рено и разинутый рот, словно на веках Джейн отпечаталась посмертная маска женщины.

Как дочь священника, Джейн видела множество трупов. Бедные прихожане не могут позволить себе гробы. Они прибывают на собственные похороны завернутыми в саваны, их кладут в общий ящик для отпевания, а затем вываливают из него в свежевырытую могилу и закапывают. Из окна дилижанса Джейн видела даже останки разбойников, закованных в цепи и подвешенных к виселицам на перекрестках. Их разлагающиеся тела, кишащие личинками и облепленные мухами, выставляют на всеобщее обозрение рядом с местом преступлений, чтобы удержать других от повторения их грехов.

Но смотреть в лицо женщине, чья жизнь была так недавно и так несправедливо оборвана, оказалось совершенно другим делом. Джейн уже знает, что это воспоминание будет преследовать ее до конца дней.

– Полагаю, Генри боялся, что старый мистер Чут вызовет его на дуэль из-за добродетели своей жены, если он и дальше останется дома, – произносит мистер Остен, не отрываясь от газеты.

Джейн поперхнулась чаем при мысли о том, что престарелый мистер Чут вызовет на дуэль молодого лейтенанта Остена. Она представила, как старик отбрасывает трость, чтобы взяться за пистолет, и падает лицом в траву, не удержавшись самостоятельно на ногах.

– Это не смешно, отец. – Джеймс выглядывает поверх своей половины газеты. Несмотря на позднее возвращение минувшим вечером, Джеймс уже чисто выбрит и щегольски одет.

– Вряд ли тебе нужно мне это объяснять. – Мистер Остен делает глоток чая. Поверх рясы священника он накинул красновато-коричневый просторный халат, а его белоснежные волосы выбиваются из-под шапочки в тон. – Я буду вынужден продать дом, чтобы уберечь Генри от Маршалси[11], если мистер Чут подаст в суд из-за прелюбодеяния.

Джейн делает глоток чая, обжигая горло. Для представителей среднего класса развод настолько сложен и дорогостоящ, что практически невозможен. И поскольку у замужней женщины нет собственного имущества или богатства, единственное законное наказание, которое обиженный муж может применить к жене, совершившей супружескую измену, – это подать в суд на ее любовника за «прелюбодеяние». Строго говоря, этот термин относится к получению компенсации за обесценивание имущества. В глазах закона положение жены лишь ненамного выше статуса любимой лошади. Обеих можно выпороть и заставить работать до смерти, но только одну можно убить на законных правах, когда она больше не приносит пользы. Это самая неприятная истина, которую приходится признавать.

– Возможно, именно поэтому мистер Чут женился на этой девушке, – замечает миссис Остен, высокая и худощавая, с орлиным носом женщина, который, по ее мнению, свидетельствует об аристократической родословной. – В надежде, что она втянет какого-нибудь богатого молодого самца в грязную интрижку, чтобы потом заставить его возместить ущерб.

Миссис Остен проводит влажной тряпочкой по пухлым щекам внучки.

Судебные иски из-за прелюбодеяния стали настолько прибыльным делом, что мужчин начали обвинять в том, что они поощряют своих жен флиртовать с богатыми знакомыми, намереваясь поймать их на месте преступления. Мистер Чут слишком богат, чтобы утруждать себя такой утомительной затеей, но он относится к тому типу людей, которые всегда жаждут большего.

Хорошо еще, что нынешняя героиня Джейн, жестокосердная леди Сьюзан[12], – вдова и, следовательно, не подвержена подобным унижениям в суде. Вместо этого, по мановению пера Джейн, леди Сьюзан вольна сеять хаос среди мужского пола. Есть определенная ирония в том, что только подчинившись своему мужу, а затем пережив его, женщина может достичь истинной свободы.

– Тогда с какой стати он подпускал ее к Генри? – Мистер Остен ставит свою чашку обратно на блюдце, поворачивая ручку ровно на три часа. – Ему следовало направить ее в сторону Джонатана Харкорта.

– Миссис Чут ничего не добилась бы от Джонатана, – возражает Джеймс. – Вряд ли его можно отбить у мисс Риверс, не так ли?

Миссис Остен поджимает губы.

– Софи достаточно милая девушка, и я полагаю, ее приданое будет весьма кстати даже Харкортам…

У Джейн сводит зубы от описания матерью амбициозной наследницы. Софи родилась почти на целый год раньше Джейн, появившись на свет в первый день нового 1775 года. Несмотря на небольшую разницу в возрасте и близость друг к другу с тех пор, как более десяти лет назад семья Риверс поселилась в Кемпшотт-парке, выскочка Софи никогда не была особенно мила с Джейн.

Перепачканным яблоками кулачком Анна пытается схватить кружевной чепец миссис Остен.

– Но я всегда надеялась, что Джонатан встретит кого-нибудь, кто поможет ему добиться признания. Кого-нибудь вроде тебя, Джейн. – Миссис Остен пытается оттолкнуть липкие руки Анны.

– Меня?! Прости, мама, но этот корабль отплыл. Если только ты не хочешь, чтобы я умыкнула Джонатана в Гретна-Грин[13] и заставила его поклясться мне в верности перед кузнецом до того, как состоится религиозная церемония?

– Я не говорила, что он должен жениться на тебе, а сказала: на ком-то вроде тебя. – Миссис Остен высвобождает пальцы Анны из оборки чепца. Теперь оборка так густо намазана тушеным яблоком, что подходит по цвету к ее испачканному хлопковому переднику. – Ему нужна более независимая молодая леди, которая не позволила бы его родителям запугать себя.

Не зная, быть ли польщенной или оскорбленной, Джейн намазывает тост маслом и добавляет сверху немного сделанного матерью домашнего малинового джема.

– Выходит, Генри лишил всех нас доброго имени?

– Вряд ли, – отвечает Джеймс. – Ужасная находка несколько затмила неосмотрительность Генри. Нам удалось выставить все так, что миссис Чут наткнулась на тело, а лейтенант Остен бросился ей на помощь уже после того, как услышал ее крик.

– Как галантно с его стороны, – улыбается Джейн.

– Действительно, – хмурится Джеймс.

– Какой переполох. Жаль, что меня там не было. – Миссис Остен вздыхает. Анна макает ложку в тушеное яблоко и бросает его в бабушку.

– Я говорила, что тебе стоит пойти. – Джейн прожевывает тост.

– Об этом не могло быть и речи. Сейчас слишком холодно. Мой организм ни за что бы этого не выдержал. – Миссис Остен вытаскивает маленькую девочку из детского стульчика и сажает к себе на колени. – Кроме того, мы не могли оставить дорогую Анну.

– Дорогую Анну? – Джейн наклоняется, чтобы взъерошить пряди золотистых волос на головке малышки. – Ты никогда не возражала против того, чтобы оставить нас. Мы все еще жили с госпожой Калхэм, хотя были вдвое старше Анны.

Наличие отряда школьников, за которыми приходилось присматривать, и фермы, которой требовалось управлять, вынудило миссис Остен делегировать повседневные обязанности материнства, когда ее дети были совсем маленькими. После отлучения от груди всех младенцев семьи Остен передавали на попечение няни в деревне и не забирали обратно до тех пор, пока дети не научатся обслуживать себя самостоятельно.

Миссис Остен поджимает губы:

– Джейн, мы навещали тебя каждый день.

– О, как заботливо, – мило улыбается Джейн. – Ты оставляла визитную карточку, если нас не было дома?

Джейн тысячу раз слышала объяснения матери по поводу этой необычной практики. Учитывая, сколько времени и энергии требуется для ухода за Анной, живущей теперь в их доме, Джейн понимает доводы матери. И все же она не может избавиться от чувства некоторой обиды, вызванной тем, что ее в младенчестве изгнали из отчего дома. Тем более маловероятно, что один из членов семейства Остен когда-либо сможет жить самостоятельно. Джордж «Джорджи» Остен – второй по старшинству брат Джейн. В том возрасте, когда дети обычно учатся ходить и говорить, Джорджи стал впадать в приступы ярости, нарушающие его умственные способности и истощающие организм. Он так и не научился выражать мысли словами, но, как истинный Остен, все равно добился того, чтобы его понимали. Когда Джейн еще не умела писать и даже говорить, Джорджи научил ее общаться жестами.

Он почти на десять лет старше ее, и в своей детской наивности Джейн никогда бы не подумала, что переедет в Стивентонский приходской дом, а Джорджи останется в деревне с госпожой Калхэм. Но осознание самых повседневных опасностей – будь то запряженная шестеркой лошадей карета, мчащаяся на него по дороге, или то, почему нельзя купаться в пруду, кишащем пиявками, – дается Джорджи с огромным трудом, и он нуждается в постоянном присмотре.

Справедливости ради стоит отметить, что мистер и миссис Остен несколько раз пытались забрать его домой, чтобы он жил с братьями и сестрами. Но после ужасающего случая, когда он упал в колодец, родители испугались и согласились, что Джорджи должен оставаться под более пристальным присмотром няни. Возможно, это к лучшему, и Джорджи очень счастлив в деревне, в окружении друзей и соседей. Но мысль о том, что он не живет в родном доме, несмотря на все усилия семьи держать его рядом, тяжелым грузом ложится на сердце Джейн.

В последнее время зачастую именно Джорджи наносит визиты в дом. Он приходит и уходит незаметно, как тень, навещая сестер и избегая вечно встревоженной матери. Его любимый трюк – без церемоний появляться на кухне Остенов, чтобы угоститься легендарным имбирным пряником Салли (иногда он такой острый, что можно подумать, будто она заменяет имбирь на горчицу), прежде чем у остальных членов семьи появится такая возможность.

Миссис Остен втягивает щеки и свирепо смотрит на Джейн, в то время как мистер Остен просто посмеивается. Джеймс откладывает газету, чтобы выглянуть в окно. По дорожке бредет крошечная фигура в шляпе и грязно-коричневом плаще.

– Это Мэри Ллойд? – спрашивает он.

Джейн громко выдыхает и кивает.

Обычно Кассандра и Джейн составляют четверку единомышленниц вместе с Мэри и ее старшей сестрой Мартой. Милый нрав Кассандры и Марты уравновешивает резкость их младших сестер. Но Марта, кузина Фаулов, сопровождает Кассандру в поездке в Кинтбери, оставив Джейн и Мэри проводить вместе весь рождественский сезон. Это справедливое наказание за все те увеселительные прогулки, которые Джейн и Мэри испортили своими ссорами. Если б Кассандра и Марта не были такими раздражающе добродушными, они бы сейчас громко над этим смеялись.

Салли открывает входную дверь и провожает Мэри в семейную гостиную. Мэри задерживается на пороге, уставившись на носки своих прогулочных ботинок.

– Прошу милостивого прощения. Я помешала вашему завтраку?

В детстве Мэри болела оспой. Ее шрамы исчезли, но она по-прежнему подвержена недугам и может быть болезненно застенчивой… в основном в присутствии Джеймса. Особенно с тех пор, как он овдовел. Он самый высокий, темноволосый и угрюмый старший брат Джейн.

Миссис Остен передвигает хлебницу по столу.

– Входи, дорогая. Хочешь чаю?

Щеки Мэри вспыхивают.

– Я не хочу мешать. Я пришла за Джейн.

Миссис Остен опирается на руки, приподнимаясь из-за стола.

– Чепуха, ты не помешала…

– А зачем я понадобилась? – перебивает Джейн свою мать.

Мэри делает неуверенный шаг в сторону Джеймса.

– Дядя Ричард просит всех отправиться в Дин-хаус, чтобы помочь поймать убийцу. – Дядя Мэри, Ричард Крейвен, служит местным магистратом. Она выглядывает из-под низко надвинутых полей шляпки. – О, мистер Остен, я слышала, вас позвали помолиться над останками умершей женщины! Какой ужас! Для вас это наверняка было просто ужасно!

Джейн и ее родные в замешательстве переглядываются, прежде чем до них доходит, что Мэри обращается к Джеймсу, а не к отцу Джейн.

Джеймс надувается от важности:

– Ну, я…

Джейн подозревает, что Мэри не была бы так впечатлена, если б увидела, как Джеймс побледнел при виде холодного трупа мадам Рено. Хотя, зная, насколько глубока слепая преданность Мэри Джеймсу, она, вероятно, все же была бы впечатлена.

– Я загляну туда позже, – отвечает Джейн.

– Ты не должна заставлять мистера Крейвена ждать, – прищелкивает языком миссис Остен.

Джейн смотрит на остатки своего чая. Она убеждена, что Том скоро приедет к ней. Если она уйдет сейчас, кто знает, когда им представится еще один шанс поговорить? Том может даже подумать, что она избегает его после того, как исчезла с бала. По словам Кассандры, джентльмен нуждается в большом поощрении, чтобы сделать предложение руки и сердца. Ради всего святого, Кассандре пришлось нарисовать самые лестные акварели мистера Фаула, с голубками по краям, прежде чем он наконец понял намек и поднял соответствующий вопрос!

– Просто… я проснулась совершенно разбитой. Видишь ли, я не очень хорошо спала.

– Что ж, я тебя предупреждала… – Миссис Остен складывает руки на груди.

Подбородок Мэри вздрагивает.

– Но ты должна пойти. Я слышала, ты опознала мертвую женщину.

Джейн теребит ручку своей чайной чашки.

Джеймс отрывает взгляд от газеты.

– Если ты хочешь задержаться дома в ожидании визита Тома Лефроя, не стоит утруждать себя. Он присоединится к поисковой группе, которая будет искать негодяя, который это сделал, – как и все остальные способные молодые джентльмены в округе.

Джейн сделала все возможное, чтобы сохранить в тайне свидание с Томом. Не то чтобы она сомневалась, что ее семья одобрит его кандидатуру. Хотя Том еще не прижился здесь, он фантастически умный и трудолюбивый. Ему нет и двадцати, но он уже окончил Дублинский Тринити-колледж и планирует изучать юриспруденцию в Линкольнс-Инн[14]. Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем они с Джейн наконец-то смогут пожениться, но она уверена, что ее отец даст благословение на этот брак. Во всяком случае, после небольших уговоров со стороны Джейн и ее матери. Несмотря на это, Джейн слишком горда, чтобы позволить кому-либо, кроме Кассандры, узнать, насколько серьезно она ожидает предложения от Тома.

– Откуда ты это знаешь? – спрашивает она.

– Потому что приходской констебль приглашал добровольцев. Он сказал мне, что Лефрой уже записался.

– Когда?

– Ранним утром, пока ты пыталась уснуть. – Джеймс ухмыляется. – Я уйду, как только позавтракаю. Если хочешь, я заседлаю Грейласс и одолжу тебе своих гончих. Ты могла бы попробовать поохотиться на Лефроя.

Джейн хмуро смотрит на брата, а Джеймс прячется за газетой, и его плечи трясутся.

Грейласс – пони Кассандры. Теоретически Джейн умеет ездить верхом, но предпочла бы этого не делать. Тем более что она не проверяла теорию с тех пор, как в возрасте двенадцати лет слетела с взбрыкнувшей кобылы.

– Значит ли это, что личность преступника установили?

Джеймс, нахмурившись, опускает уголок газеты.

– Думаю, что нет.

– Тогда как понять, кого искать?!

Джеймс пожимает плечами:

– Мы будем ловить любых бродяг, всех подозрительных типов.

– Подожди здесь, Мэри. Я захвачу шляпку.

Если есть хоть малейший шанс, что это поможет установить личность настоящего убийцы и спасет какую-нибудь бедную душу от ложного обвинения, Джейн должна рассказать мистеру Крейвену все, что знает о мадам Рено. Ради памяти убитой женщины она обязана добиться справедливости. С ее стороны было эгоистично желать остаться дома. И если Том не собирается наносить визит сегодня, у нее хотя бы будет больше времени, чтобы сочинить не столь явно восторженный ответ. В конце концов, молодая леди должна сохранять скромность.