Джинн из консервной банки

Глава 1

Куда отправиться двум влюбленным в северной столице? Правильно! Ответ лежит на поверхности. Романтическая прогулка по городу! Самое лучшее, что только можно придумать и для первого, и хоть для сто первого свидания. Тихий шаг, только он и она отражаются в глазах друг друга. И еще огромный город, который рад предложить влюбленным всего себя.

Ах, сколько восхитительных местечек он приготовил для таких вот нежно воркующих между собой голубков! Хотите, можно целоваться в укромных уголках Летнего сада или на крохотных мостиках, перекинутых через канал Грибоедова. Их много, расположены по всему течению, целоваться на каждом, так никакого терпения не хватит. Или садитесь на кораблик и катайтесь по рекам и каналам, и снова целуйтесь до посинения, потому что на воде даже в жаркий день все равно прохладно.

А если погода совсем уж никак не располагает к долгим прогулкам на свежем воздухе, можно пойти в Эрмитаж. И там уже в тепле и при полном комфорте можно наслаждаться видом белого мрамора полуобнаженных статуй, которые в своей пленительной наготе не привыкли стесняться своих чувств и тому же учат других. После музея, конечно же, просто необходимо подкрепить силы в одном из маленьких очаровательных кафе на Невском проспекте, а потом уж сразу в театр. И допоздна слушать «Волшебную флейту» в Мариинском или восхищаться легкими плывущими над сценой движениями лебедей в Михайловском.

Но у Серафимы с Арсением был свой собственный излюбленный маршрут, которым они проходили далеко не первый раз, и он все равно не успевал им наскучить. Они шли и шли, не замечая километров пройденного пути. И погода была до того чудесная, что не хотелось прятаться под крышу.

– Какая благодать!

– И не говори!

– У тебя веснушки на носу появились.

– Не может быть.

– Может.

Наконец-то после затяжной зимней слякоти ударил легкий морозец, выпал снежок и светило солнышко. А оно в зимнюю пору такой редкий гость в Питере, что просто грешно куда-то от него прятаться. Наоборот, хочется выйти на самое открытое пространство и максимально всего себя подставить мягким лучам, которые если и греют, то лишь намеком. До первого настоящего тепла оставалось еще больше месяца. И все равно настроение у горожан было радостное. Зима перевалила за свою половину, а стало быть, скоро ей конец. И начало новой жизни, нового года, придет новая весна и украсит все вокруг свежей зеленью.

А пока что приходилось любоваться снежной пеленой, красиво укрывшей город. Милосердные коммунальщики оставили снег всюду, где он не мешал прохожим. И Арсений с Фимой смогли сполна насладиться красотой зимнего города.

Но внезапно все изменилось. И случилось это в тот самый миг, когда Фима заметила, что ее кавалер как-то слишком уж пристально разглядывает что-то, находящееся за ее спиной. И когда она проследила за его взглядом, настроение у нее испортилось окончательно.

Арсений смотрел на какую-то тощую пигалицу, которая при всей своей худобе была довольно привлекательной особой. Как ни претило это Фиме, но она вынуждена была признать, что девчонка симпатичная и там есть на что поглазеть. И все равно ее возмутило, что Арсений так откровенно вперился в эту гадину, которая с сиротливым видом торчала посредине Малой Садовой улицы. Сама улица давно уже стала пешеходной зоной, и, в принципе, торчать тут было никому не запрещено. Но Фиме очень не понравилось то внимание, которое уделял этой девчонке Арсений.

– Куда это ты смотришь? – тихим и угрожающе ласковым голосом спросила она у него.

К ее удивлению, Арсений ничуть не смутился. Более того, он даже не понял, какой промах совершил.

Он не стал придумывать никаких отмазок, вместо этого он задумчиво предложил:

– Посмотри вон на ту девочку.

– И что в ней такого особенного?

– Я уверен, что уже видел ее сегодня.

Фима хотела пожать плечами, но внезапно сообразила, что и она сама эту тощую девчонку видит не в первый раз. Настроение у нее тут же стало меняться.

И уже значительно спокойней она сказала:

– Да, эта типша мне тоже кажется знакомой.

– Я ее видел у цирка.

– А я на Фонтанке! С ней еще был ее приятель, который так опасно перегнулся через перила, что можно было испугаться, как бы он не нырнул вниз. А все для того, чтобы кинуть монетку к Чижику.

Чижик-Пыжик – крохотный памятник птичке, известной из одноименной песенки. Бытует поверье: кому удастся закинуть монетки на пьедестал этого памятника, того ждет счастье или как минимум исполнение одного желания. Так вот пареньку это желание было нужно просто позарез, учитывая, что он готов был рискнуть ради его исполнения если не жизнью, то здоровьем совершенно точно.

И Фима завертела головой: ей было интересно, где этот паренек.

– Кого ты ищешь?

– Так его, спутника нашей типши. Что-то его не видно!

Арсений нахмурился. Но тут Фима увидела, как знакомая неуклюжая фигура отделяется от небольшой толпы, сгрудившейся возле стены дома.

– Вон он! – обрадовалась Фима словно родному.

Вблизи было видно, что паренек куда моложе, чем показалось вначале Фиме. Наверное, еще школьник. Раскрасневшийся парень подбежал к своей подружке. Вид у него был торжествующий. В отличие от него девушка была бледна. Не произнося ни слова, она вопросительно взглянула на приятеля.

И тот радостно сообщил ей:

– Получилось!

Из груди девушки вырвался вздох облегчения. Он был таким громким, что его услышала даже Фима.

Услышала и невольно поинтересовалась у Арсения:

– Ты слышал? Что это он там делал? Что у него получилось?

– Разве не видишь? Там на втором этаже сидит Василиса.

– Кто это?

– Кошка Василиса. Да вон же она!

Присмотревшись, Фима увидела бронзовую фигуру кошечки, аккуратно сложившей лапки и с некоторым недоумением взирающей вниз.

– Никогда не замечала ее тут?

– Нет.

– Господи, Фима, в каком городе ты живешь?

– В нашем.

– Кошка Василиса – это тоже достопримечательность, вроде Чижика-Пыжика. Живет она на стене дома. Только Чижику кидают монетки вниз, а ей стараются закинуть наверх.

И действительно, Фима заметила, что в толпе то один, то другой человек делал внезапно резкое движение рукой вверх, словно подбрасывая монетки.

– Василиса – хранительница домашнего очага. Ну, пойдем дальше!

Арсений увлек Фиму за собой, и совсем скоро она забыла про странную парочку молодых ребят, смутивших ее безмятежное настроение.

Вдвоем с Арсением они прогулялись по галерее Пассажа, вдоволь поахали выставленным в стеклянных сверкающих витринах чудесным вещичкам для богатеньких, заодно и согрелись. Потом посидели в кондитерской «Север», съели по их фирменному пирожному, выпили кофейку и немного передохнули. А потом решили, что сейчас им самое время совершить марш-бросок до Дворцовой площади, а оттуда можно уже и к дому.

На речке Мойке они свернули и побрели по ее тихой набережной, так им казалось более романтично, чем двигаться и дальше по шумному Невскому проспекту, который их утомил.

И уже подходя к зданию Малого Эрмитажа, Арсений внезапно воскликнул:

– Не может этого быть! Снова они!

Фима сначала не поняла, что он имеет в виду. Но затем она увидела знакомую худосочную парочку, которая толкалась теперь возле могучих фигур атлантов.

– Спорю на что угодно, что они добиваются от одного из них исполнения желания. Держат его за палец, не отпускают, пока не исполнит.

Фима знала, что один из пальцев на ноге этого атланта всегда сияет ярче остальных, покрытых благородной патиной. С этого патину стирали многочисленные посетители.

– Давай поспорим, куда они дальше пойдут?

– Наверное, к сфинксам.

– Они же высоко!

– Ну и что! Для дураков преград нет!

– Они не дураки, – заступилась Фима за неизвестных ей ребят.

Почему-то ей очень хотелось, чтобы они все это затеяли не из глупости, а потому что людям действительно надо.

– Пойдем за ними и проверим, – предложил Арсений. – Если полезут на сфинксов, значит, точно ку-ку. Если свернут к Петропавловке, еще есть надежда.

– А почему туда?

– Потому что Петропавловская крепость расположена на Заячьем острове.

– А-а-а… Кажется, я догадываюсь. Видела, как там на сваях сидит бронзовый заяц, которому швыряют с моста монетки. Но я думала, что это забава исключительно для туристов.

– Почему?

– Ну, я вот даже и не знала толком, что у нас в городе есть такое количество таких сказочных мест.

– Потому что ты в такие вещи не веришь, вот и не интересовалась.

– А ты, выходит, веришь?

– Мне по роду службы положено знать обо всем, что происходит в городе.

– Не слишком ли ты зазнался?

Фима хотела щелкнуть Арсения по носу, но он быстро отскочил. В результате чего Фима промахнулась и чуть было не полетела на мостовую. От падения ее удержала твердая рука все того же Арсения.

– Нет, правда! – оправдывался он. – Мне приходится следить за состоянием дел. Вандалы то и дело пытаются стащить эти фигурки, считая их чем-то вроде счастливых талисманов. Особенно Чижику-Пыжику достается.

– Даже под камерами воруют?

– Представь себе, да. Сейчас уже меньше стало таких попыток, но раньше мы только и успевали протоколы о краже той или иной скульптуры составлять. Ну что? Пойдем за этой парочкой?

– Пойдем.

Они перешли Неву по Дворцовому мосту и оказались на стрелке Васильевского острова. Если отсюда свернуть налево, то можно было попасть к Академии художеств и знаменитым египетским сфинксам. А если повернуть направо, то тогда путь лежал уже к Петропавловской крепости. Парочка, за которой велось наблюдение, свернула направо.

– Ну вот и все.

– Давай уж за ними до конца проследим.

– Зачем?

– Хочу посмотреть, чем все это кончится. У меня есть какое-то предчувствие.

У Фимы из памяти никак не хотела исчезать картинка, как тощее, почти мальчишеское туловище опасно перегибается через парапет набережной, стремясь точно попасть монеткой в постамент крохотного памятника птичке. Как же он старался! Фиме даже стало любопытно, для себя или для своей подруги. Ей почему-то казалось, что второй вариант более вероятен. Для самого себя так шеей рисковать не станешь. На подобную авантюру можно пойти только ради любимого человека. И чем только эта тощая вешалка в своих несуразно больших ботинках, которые буквально болтались на ее тонких ногах, могла захватить сердце симпатичного паренька?

Видимо, Арсений думал о том же самом.

– А девчонка и впрямь прехорошенькая, – внезапно сказал он. – Только очень худенькая и бледненькая. И печальная. Наверное, у нее что-то случилось.

Фима кинула в сторону кавалера такой взгляд, что увидь его Арсений, зашатался бы и тут же попросил прощения за собственную глупость. Какую страшную ошибку он совершил! Назвал одну девушку красивой в присутствии другой. Ну ладно, пусть не красивой, а всего лишь прехорошенькой, но и это дело не сильно меняло.

Фиму так и подмывало его треснуть или исподтишка подставить ему подножку. Пусть споткнется и чебурахнется! Прямо носом по асфальту пусть проедет! Будет тогда знать, как на других девчонок глаза пялить!

– А мне вот что хотелось бы знать, – ядовитым голосом произнесла она. – Если бы эта девушка тебе не нравилась, стал бы ты за ней тащиться от самого Невского?

Арсений с недоумением взглянул на Фиму.

– Ты что? Я же только ради тебя за ними пошел, потому что тебе хочется знать, какой будет конец у этой истории. Так-то мне на них плевать. Хочешь, хоть сейчас к «Горьковской» свернем?

Если бы Фима ответила «да», то никакой истории бы и не было. Они бы поехали домой к Фиме и стали бы там пить чай с пирогами, которые уже испекла для них добрая тетушка Римма. Старушка хоть и собиралась замуж за своего жениха Арона Наумовича, для чего перебралась под его крышу, но периодически набегами возвращалась к себе домой.

– Тянет меня сюда, и все тут, – оправдывалась она. – Столько лет я тут с вами прожила. Думала, что уж и конец свой тут встречу. А теперь все иначе. Чужой дом, чужие правила. Так сразу не могу решиться, чтобы взять и провести остаток дней с моим Арошей. Все чего-то не так, все чего-то не по мне.

Поэтому тетушка заглядывала к ним, готовила свои знаменитые кушанья. У Арона Наумовича кулинарить приходилось по минимуму. Человек он был экономный и терпеть не мог всяких излишеств. Впрочем, в его представлении даже большой пирог с капустой был чрезмерной тратой.

– Дорогая Риммочка, – зудел он над ухом у своей невесты, когда та принималась за дело. – Зачем так много теста? Нам с тобой хватит двух маленьких пирожков.

– Успокойся, Ароша, – невозмутимо отвечала тетушка Римма, которая уже успела изучить характер своего возлюбленного. – Муку и дрожжи я купила сама. А капуста вообще ничего не стоила, ее я вырастила у нас на огороде на даче.

Это успокаивало Арона Наумовича, но ненадолго. И, понаблюдав за приготовлениями к выпечке, он вновь начинал нервничать:

– А зачем ты кладешь так много сливочного масла и яиц в начинку?

– Ароша, так полагается.

– Это будет слишком жирно.

– Если капусту не сдобрить хорошенько, то она не будет вкусной, – втолковывала ему тетушка Римма.

Как-то раз Арон Наумович так ее довел, что она назло ему испекла пирожки по его рецепту. Тесто – мука, дрожжи и чуть-чуть соли. А еще вода, насчет воды Арон Наумович не так уж сильно и ворчал. А начинка одна голая рубленая капуста даже без соли. И не вареная, ибо зачем тратить газ и готовить капустную начинку отдельно, если потом в пироге она все равно приготовится. На взгляд тетушки Риммы получилась редкостная гадость. Тесто пресное, мелко порубленная капуста все равно не пропеклась и хрустела на зубах. Но жених попробовал и нашел пирог восхитительным.

– Всегда так и пеки! Только по этому рецепту!

Но тетушка Римма не могла долго выносить запах и вкус вареной без соли и масла капусты, поэтому удирала от Арона Наумовича и готовила пироги по своему вкусу – жирные, душистые и такие пушистые и нежные, что лопать их можно было практически без остановки. И конец этим пирожкам всегда приходил неожиданно, оставляя после себя какую-то недосказанность и недопробованность. Вроде бы еще в тарелке их много, а глянь – и нет ни одного. Еще чувствуется на языке их волшебный вкус, но уже хочется отведать следующую партию.

Можно было предположить: если даже капуста в исполнении тетушки Риммы казалась верхом совершенства кулинарного искусства, то уж прочие начинки казались кушаньями, которые способны подавать разве что в раю. И сегодня у тетушки в программе были пирожки не только с капустной начинкой, но еще и с куриной, которую Фима особенно любила. Тетушка добавляла к отварной курятине немножко обжаренных в сливочном масле весенних грибов сморчков с мелко порезанным репчатым лучком, черным перцем и каплей сливок. В итоге начинка получалась сочной и обладала глубоким выразительным вкусом, чего от одной курятины добиться бывает трудновато.

Тесто для своих пирогов тетушка поставила как раз перед уходом дорогой племянницы на прогулку с ее женихом. И Фима рассчитывала, что к этому времени волшебные пироги уже будут готовы. Им с Арсением стоило поспешить, потому что пирожки тетушки помимо их чудесного вкуса обладали одним волшебным эффектом – как уже говорилось, они обладали способностью мгновенно исчезать. Только что были, и вот их уже нет. Фиме совсем не улыбалось явиться домой к тому моменту, когда от пирожков останется разве что их запах. К этому времени у Фимы возникло стойкое ощущение, что такой момент очень близок. И это ее раздражало. Зачем они где-то тут, когда пирожки где-то там, в окружении множества жадных чужих ртов.

– Сеня, мне кажется…

Но договорить она не успела.

В этот момент раздался громкий всплеск, а потом толпа на разные голоса закричала:

– Упал!

– Человек в воду свалился!

– С моста рухнул!

– Спасайте! Что же вы стоите?

Но никто не торопился спасать барахтающегося в ледяной воде несчастного.

– Он же утонет! – возмутилась какая-то женщина. – Мужчины, почему вы ничего не делаете?

Увы, героев не нашлось. Все столпившиеся на мосту мужчины оказались жуткими прагматиками.

– Разве будет лучше, если с ним утонет еще кто-нибудь? – произнес один из них.

– Пусть этим спасатели занимаются.

Но спасателей что-то не было видно. Возможно, они и имелись, но прыгать в воду им тоже не хотелось.

– И чего этот дурак в воду полез?

– Так ведь Крещение завтра! Все в проруби полезем!

– То завтра, а что сегодня-то в воду прыгнул?

– Ничего! Парень молодой. Если организм здоровый, то сам на берег выплывет. Тут недалеко!

Но паренек явно был не из здоровяков. Он барахтался на одном месте, но к берегу не приближался.

– Да он плавать, кажись, не умеет!

Кинули спасательный круг, который упал пареньку прямо на голову. По толпе пронесся стон, когда утопающий исчез в воде. Потом паренек вынырнул, но круг к этому времени снесло в сторону, и до него пареньку было не добраться.

– Тонет! Нет, выплыл! Снова тонет!

Паренек и впрямь пару раз окунулся с головой. И Фима с тревогой понимала, что каждый раз промежуток между нырянием и выныриванием увеличивался.

Видимо, одежда намокла и тянула его на дно. Плавал он не слишком уверенно да еще растерялся и замерз, поэтому ситуация становилась критической.

И тогда Арсений удивил Фиму. Выругавшись сквозь зубы, он скинул с себя куртку и ботинки и побежал прямо по снегу к воде. В этом месте льда почему-то почти совсем не было. Поэтому Арсению удалось добраться до утопающего сравнительно быстро. Десяток мощных гребков – и Арсений уже на месте. Он успел в последний момент. Как раз перед этим паренек скрылся под водой, а на ее поверхности показались пузыри. Арсению пришлось нырять. И несколько томительных мгновений Фиме казалось, что и он тоже утонет.

И вдруг… Толпа разразилась ликующими возгласами:

– Достал! Плывут!

Справедливости ради надо сказать, что плыл один Арсений. Свой груз он транспортировал, вцепившись в капюшон куртки пострадавшего. Лицо у юноши было синим. У Арсения зуб на зуб не попадал. Но он про себя не вспоминал. Делал пареньку искусственное дыхание, массировал и пытался привести в чувство. Откуда-то появился наряд полиции в количестве двух полицейских, которые сначала решили, что Арсений спасает приятеля и что они оба пьяны.

Арсению пришлось показать свое служебное удостоверение и объяснить, что произошло на самом деле. После чего полицейские приняли меры, вызвали врачей, а Арсения пригласили в свою машину, где помогли переодеться в сухую одежду, которая нашлась в багажнике у кого-то из дежурных. Свою куртку Арсений пожертвовал утопленнику, которого завернули в сухую одежду, чтобы хотя бы немного его согреть, но эффект был весьма слабый.

Впрочем, умереть от переохлаждения ему не позволили. Кто-то из мужиков обнаружил у себя в кармане фляжку с коньяком, вспомнил про живительные свойства этого напитка и полез вперед. И пока ехали врачи, зубы несчастному утопленнику почти насильно разжали и влили в него пару глотков коньяка. Оставшимся коньяком растерли ему руки, лицо и голову, так что к тому времени, как прибыла «Скорая», утопленник благоухал отличным армянским коньяком.

– Ну, все ясно! Пьяный! Его в вытрезвитель надо, а не к нам!

И лишь благодаря авторитету Арсения и его новых знакомых из полиции врачи согласились признать пациента условно годным для доставки в больницу.

– Мы поедем с ним!

И Арсений поманил Фиму за собой. Врачам было все равно.

– Пожалуйста. Места полно.

А вот Фима совсем не обрадовалась. Она слышала, как голоса пирожков тетушки Риммы становятся все тоньше и глуше, словно бы исчезают один за другим в ненасытных утробах ее родственничков. Обычно Фима любила своих папу с мамой и младшего брата Павлика, но сегодня она воспринимала их исключительно как своих конкурентов. И не сомневалась, что и они думают про нее точно так же. Сидят там у себя дома на теплой кухне, перед ними накрытый стол, а они пихают себе в рот пирожок за пирожком. И еще Пятницу ими подкармливают! А тот тоже пожрать далеко не дурак. Даром что маленький, а пирожка два-три запросто в себя умнет.

Ох, чует Фима неладное, разминутся они с пирожками!