Диалоги (август 2003 г.)

Сакральная физика

Участник:

Юрий Иванович Кулаков – кандидат физико-математических наук

Александр Гордон: Как по прошествии сорока с лишним лет, в течение которых вы развиваете вашу теорию, относится к тому, чем вы занимаетесь, официальная академическая наука?

Юрий Кулаков: Так как речь идёт о создании математизированной физической герменевтики – новой области знания, предметом изучения которой являются первоначала всего сущего, и, прежде всего, первоначала физики, математики, химии и биологии, – области знания, лежащей за пределами академической науки, то естественно, что отношение к такому роду деятельности со стороны официальной науки должно с неизбежностью быть как к чему-то подозрительному и одиозному, чужеродному и в высшей степени тенденциозному.

В самом деле, очень трудно отказаться от привычных представлений и допустить совершенно еретическую мысль, что в основании Мира лежат не пространство-время, не элементарные частицы и четыре вида их взаимодействий, а некоторые абстрактные «программы» – какие-то «физические структуры», предшествующие Большому взрыву и допускающие строгую математическую формулировку.

Как-то летом 1967 года обратился ко мне студент – выпускник физфака Геннадий Михайличенко с просьбой взять его к себе в аспирантуру. «Знаете, Гена, – сказал я ему, – проблема, над которой я работаю, абсолютно не диссертабельна. Никто в мире не занимается подобными вещами. Уверяю Вас, никакой диссертации по этой тематике Вы не защитите». Позже он признался мне: «Я был молод, полон сил, и я был уверен, что успею ещё написать и кандидатскую, и докторскую диссертации. Но мне хотелось узнать, чем же занимается Кулаков, о чём он с таким энтузиазмом говорит на своих лекциях. Что-то необычное, заумное, непонятное».

А мой учитель Игорь Евгеньевич Тамм уже тогда понимал, что настало время, когда нужно взглянуть на науку «с высоты птичьего полёта» и увидеть те внутренние пружины, те законы, которые управляют этим миром. Настало время возродить платоновскую идею, согласно которой за этим материальным миром скрывается некий мир иной реальности.

Как-то, во время поездки в Дубну, Игорь Евгеньевич сказал мне: «Если Вы хотите стать настоящим физиком, а не высококвалифицированным ремесленником, Вы не должны исключать возможности существования иных форм реальности, отличных от формы существования материальной действительности».

В те уже далёкие времена, в годы господства диалектического и исторического материализма эти слова казались мне еретическими, вызывали сладостное ощущение запретного плода и открывали передо мной новые горизонты. Но только теперь, спустя много лет, я по-настоящему понял их глубоко провиденциальный смысл.

В определённом смысле современная физика находится в состоянии, подобном тому, в каком она находилась в конце XIX века. Тогда тоже казалось, что физика в основном построена и только на горизонте, на фоне ясного неба, маячили два непонятных облачка – необычное поведение света в опытах Майкельсона и странное распределение энергии в спектре чёрного тела.

И никто не подозревал тогда, что начало XX века явится точкой бифуркации, в результате чего почти мгновенно сменятся приоритеты, и именно из этих двух облачков «под гром среди ясного неба» как раз и родится вся современная физика, и XX век станет жестоким атомным веком.

Нечто подобное происходит в физике и сейчас, в начале XXI века. После открытия кварков, казалось бы, всё стало на свои места. Осталось уладить вопрос с Великим объединением и подчистить кое-какие детали, чтобы сказать, что физика в основном построена. Однако похоже на то, что задача нахождения последних элементов материи наталкивается на дурную бесконечность. Ясно, что с увеличением энергии сталкивающихся частиц будут рождаться всё новые и новые «элементарные» частицы с всё большими и большими массами, претендующие на роль «последних кирпичиков Мироздания». И похоже, что этому процессу нет конца.

Казалось бы, современная наука, может ответить почти на любой вопрос; во всяком случае, так считает академическая наука. Она считает, что есть только некоторые трудности в физике элементарных частиц. Ну, например, проблема Великого объединения в микромире. И это очень важно. А всё остальное – дело техники.

Но оказывается, что современная наука не может ответить на главные вопросы, которые волнуют человечество. Она их просто не замечает, либо переадресует их философам. Какие же это вопросы?

Первый вопрос – почему мир устроен так, а не иначе? Например, почему атомы так малы, а вселенная так велика?

Второй вопрос – откуда берётся всё разнообразие физических законов?

Третий вопрос – почему мир развивается от простого к сложному? Почему, возникнув из элементарных частиц, он усложняется и усложняется, возникает жизнь, и, наконец, возникает человек?

Четвёртый вопрос – что такое жизнь? как возникла жизнь?

Пятый вопрос – что такое человек? как возник человек? как возник человеческий язык?

Может быть, ответив на первые два вопроса, мы найдём дорогу к решению всех остальных?

Игорь Евгеньевич в последний месяц своей жизни, умирая, лёжа прикованный к дыхательному аппарату в своём кабинете, сказал мне: «Знаете, Юрий Иванович, в чём наша беда? Беда в том, что мы навязываем природе наш собственный человеческий язык. А законы природы написаны на некоем универсальном языке».

Это было как раз в тот период, когда после потрясающих успехов квантовой электродинамики получили согласие с опытом с точностью до восьмого знака и наткнулись, как на стену, на проблему сильных и слабых взаимодействий. И какие бы модели ни предлагались, они всё равно не приводили к успеху.

Так вот, он говорил: «Надо не модели предлагать, а нужно понять язык, на котором записаны законы природы, нужно найти единый источник всех физических законов». В начале двадцатого века эта проблема волновала многих философов «серебряного века». Они понимали, что есть что-то, стоящее за этим материальным миром. Но они не знали математики, они не знали современной науки. Но только опираясь на современную науку, на современную математику, на современную физику, можно попытаться расшифровать этот язык и «найти единый источник всех физических законов».

И вот он поставил передо мной такую задачу: «Попробуйте найти этот универсальный язык. А где его искать? Он в законах. Он в законе Ньютона, в законе Ома, в уравнениях Максвелла, в уравнениях квантовой механики. Но только нужно найти то общее, что присутствует в каждом законе. То есть, отбросив детали, как бы подняться над физикой на высоту птичьего полёта и посмотреть на эти законы сверху и найти нечто общее, универсальное».

И мне действительно повезло. Повезло сорок с лишним лет тому назад. Я нашёл метод, как можно отбрасывать ненужные детали и оставлять самое главное. И этим самым главным и явилась физическая структура.

Чтобы проиллюстрировать, что такое структура, которая лежит в самом основании мира, я приведу такой пример. Возьмите компьютер. Если заглянете внутрь, то вы увидите множество проводников, множество деталей. И если вы даже будете изучать эти детали досконально методами физики, вы всё равно не поймёте, что такое компьютер, что составляет его сущность. Так вот, сущность компьютера составляет программа. Программа это нечто иное, чем те самые детали, без которых компьютер не будет работать. Но в то же время без программы компьютер превращается просто в ненужный никому железный хлам. Так вот, по такому же принципу и построен Мир как единое Целое.

Вот главное – нужно открыть то, что скрывается за этим видимым миром материальной действительности. Это ещё Кант или до него уже многие философы говорили, что существует внешнее и внутреннее. Явление и сущность. Феномен и ноумен. Вот на этой диаграмме как раз и показана первая дихотомия, отделяющая наш материальный мир, который можно потрогать, который можно изучать приборами, отделяющая от мира иной реальности, как раз от мира этих структур, от мира этих программ.

Начало XXI века – это не просто календарная дата, а это начало новой Единой картины Мира. Я убеждён в том, что в двадцать первом веке объектом изучения науки, и физики в частности, станет именно невидимый Мир Высшей реальности. Такой же невидимый, как и микромир. Но оказывается, этот мир совершенно иной природы. Он тоже может быть исследован с помощью математики.

И посмотрите, какая любопытная особенность этого Мира. Для изучения микромира нужно было расщепить целое на части. И расщеплять как можно больше и детальнее, расщеплять всё дальше и дальше.

Но для того чтобы ответить на вопрос, что же лежит в основе Мира, нужно посмотреть на этот Мир как на единое целое. Необходимо целостное описание Мира. То есть отвлечься от деталей и увидеть целое.

Представьте себе, что мы приходим в картинную галерею и нас подводят к картине, которая находится перед нашим носом на расстоянии десяти сантиметров. Мы видим пятна, краски, переходим в другое место – снова пятна, краски. А в целом картину мы не увидим. Для этого нужно отойти от картины на несколько метров. Вот так же и нужно посмотреть на Мир, отойдя от него. Значит, нужна математика, которая наоборот основана не на анализе, не на расщеплении, а на синтетическом видении мира.

И вот оказывается, такая математика (исчисление кортов) уже создана. Это и есть Теория физических структур. У меня появились талантливые ученики и последователи. И через несколько лет в Новосибирске, в Горно-Алтайске, в Барнауле, в Москве появилась целая школа по Теории физических структур.

В Московском университете к нашей школе близко «неслиянно и нераздельно» примыкает научное направление, развиваемое известным физиком-теоретиком, профессором кафедры теоретической физики МГУ Юрием Сергеевичем Владимировым – моим близким другом и коллегой.

Итак, нужно воспользоваться новым математическим исчислением кортов, которое оперировало бы не с отдельными элементами, а с конечными множествами – кортами. Заметьте – в современной физике никто не рассматривает одновременно множество разных физических объектов. Современная наука занимается рассмотрением отдельных физических объектов и отдельных явлений.

При этом мне вспоминается моя последняя и единственная встреча с академиком Владимиром Александровичем Фоком, к которому я приехал в 1970 году в Ленинград, чтобы рассказать ему о своих работах по Теории физических структур и, в частности, о новой точке зрения на закон Ньютона.

Он встретил меня весьма доброжелательно, пригласил к себе домой и приготовился внимательно выслушать меня. Но когда я сказал:

– Рассмотрим два тела и две пружинки и измерим четыре ускорения …

Здесь он перебил меня:

– Простите, о чём идёт речь? о механике материальной точки? или о механике системы, состоящей из двух материальных точек?

Я ответил:

– Речь идёт о механике материальной точки, то есть о новой точке зрения на закон Ньютона.

– Но почему же вы рассматриваете два тела? Нет, я вас не понимаю! – и выключил свой слуховой аппарат, дав понять тем самым, что дальнейший разговор на эту тему лишён для него всякого смысла.

Действительно, очень трудно взглянуть на хорошо известную ещё с детства механику с существенно иной, непривычной точки зрения.

Чтобы объяснить, что такое корт, я начну, пожалуй, с наиболее наглядного примера.

Что такое физический закон? Не закон Ньютона и не закон Ома, а физический закон вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, начнём с простейшего примера – с законов, лежащих в основании геометрии евклидовой прямой, геометрии евклидовой плоскости и геометрии трёхмерного евклидова пространства.

Возьмём две произвольные точки, лежащие на прямой, – двухточечный корт (корт – сокращённая форма слова кортеж. Кортеж – конечная последовательность элементов какого-либо множества), и измерим расстояние между ними. Это расстояние ничем не ограничено и может меняться от нуля до бесконечности. Никакого закона ещё нет.

Но если мы возьмём трёхточечный корт и измерим три расстояния между его тремя точками, то мы столкнёмся с качественно новой ситуацией. Три точки на прямой можно рассматривать как вершины «сплюснутого» треугольника, площадь которого равна нулю при любом расположении точек. Но с другой стороны, площадь треугольника зависит от длин трёх его сторон (формула Герона). Следовательно, между тремя расстояниями существует определённая связь, которая и есть простейший закон одномерной евклидовой геометрии.

Рассмотрим теперь трёхточечный корт на евклидовой плоскости и измерим три расстояния между его тремя точками. В этом случае площадь треугольника может меняться от нуля до бесконечности и, следовательно, между тремя расстояниями нет никакой связи.

Но если мы рассмотрим четырёхточечный корт и измерим шесть расстояний между его четырьмя точками, то мы столкнёмся с ситуацией, подобной той, которая наблюдалась на прямой. А именно, четыре точки на плоскости можно рассматривать как вершины «сплюснутого» тетраэдра, объём которого равен нулю при любом расположении точек. Но с другой стороны, объём тетраэдра зависит от длин его шести рёбер (формула Тартальи). Следовательно, между шестью расстояниями между четырьмя точками, произвольно расположенными на плоскости, имеет место вполне определённая связь, которая и есть простейший закон двумерной евклидовой геометрии.

Рассмотрим теперь четырёхточечный корт в трёхмерном евклидовом пространстве и измерим шесть расстояний между его четырьмя точками. В этом случае объём тетраэдра может меняться от нуля до бесконечности и, следовательно, между шестью расстояниями нет никакой связи.

Но если мы рассмотрим пятиточечный корт и измерим десять расстояний между его пятью точками, то мы обнаружим существование вполне определённой связи между десятью расстояниями пятиточечного корта. Эта связь и есть простейший закон трёхмерной евклидовой геометрии.

Аналогичным свойством возникновения закона при достижении векторного корта определённой длины обладает множество векторов в n-мерном линейном пространстве: если длина корта меньше или равна размерности линейного пространства, то векторы этого корта линейно независимы и между их скалярными произведениями нет никакой связи; если же длина векторного корта больше размерности линейного пространства, то векторы этого корта линейно зависимы и между их скалярными произведениями есть вполне определённая связь (обращение в ноль определителя Грама). А это и есть простейший закон, которому подчиняются векторы n-мерного линейного пространства.

Однако множества точек евклидовой прямой, евклидовой плоскости и трёхмерного евклидова пространства обладают ещё одним замечательным свойством.

Если в случае евклидовой прямой взять не один трёхточечный корт, как в предыдущем случае, а два произвольных трёхточечных корта и измерить девять расстояний между каждой точкой первого корта и каждой точкой второго корта, то все эти девять расстояний окажутся связанными между собой одним вполне определённым соотношением, которое является фундаментальным законом, лежащим в основании одномерной евклидовой геометрии.

Точно так же поступим в случае евклидовой плоскости. Рассмотрим два произвольных четырёхточечных корта и измерим шестнадцать расстояний между каждой точкой первого корта и каждой точкой второго корта. Можно показать, что все эти шестнадцать расстояний связаны между собой одним вполне определённым соотношением, которое является фундаментальным законом, лежащим в основании двумерной геометрии.

В случае трёхмерного евклидова пространства рассмотрим два произвольных пятиточечных корта и измерим двадцать пять соответствующих расстояний. Можно показать, что все эти расстояния связаны между собой одним соотношением, представляющим собой фундаментальный закон, лежащий в основании трёхмерной евклидовой геометрии.

Итак, мы можем сказать, что фундаментальный закон, лежащий в основании n-мерной евклидовой геометрии, представляет собой определённый вид отношений между двумя (n+2)-точечными кортами.

В случае векторной алгебры мы можем сказать почти то же самое: фундаментальный закон, лежащий в основании n-мерного векторного пространства, представляет собой определённый вид отношений между двумя (n+1)-векторными кортами.

Если мы перейдём от евклидовой геометрии и векторной алгебры к рассмотрению фундаментальных физических законов, лежащих в основании самых различных разделов физики, то мы всюду обнаружим одно и то же:

два множества физических объектов различной или одной и той же природы;

репрезентатор – прообраз квадрата расстояния между двумя точками в евклидовой геометрии или прообраз скалярного произведения двух векторов в линейной алгебре;

два корта конечной длины, состоящие, соответственно, из s произвольных элементов первого множества и r произвольных элементов второго множества,

и верификатор – функцию s r числовых переменных, связывающую между собой s r репрезентаторов.

Оказывается, с точностью до физической интерпретации все фундаментальные физические законы – законы механики, теории относительности, термодинамики, электродинамики, квантовой механики и даже статфизики, а также многие разделы чистой математики построены по одному и тому же проекту, по которому построены евклидова геометрия, геометрии Лобачевского и Римана и векторная алгебра. Другими словами, можно сказать, что вся физика может быть изложена на едином языке сакральной геометрии.

В отличие от традиционной «антропной» геометрии на одном множестве, сакральная геометрия с самого начала строится на двух множествах различной природы. И, как и следовало ожидать, общеизвестная антропная геометрия представляет собой особый случай вырождения сакральной геометрии, когда исходные два множества сливаются в одно.

Естественно, что при таком вырождении многие разделы более богатой и содержательной сакральной геометрии (например, геометрии криптовекторов и криптоточек, имеющие самое прямое отношение к физике) оказываются утраченными.

Но самое главное, граничащее с чудом, является возникновение в сакральной геометрии неизвестных ранее сакральных самодостаточных функциональных уравнений. В отличие от всех хорошо известных в математике уравнений (алгебраических, дифференциальных, интегральных, функциональных), содержащих различные операции (сложение, умножение, возведение в степень, дифференцирование, интегрирование и т.п.), в сакральных уравнениях нет никаких операций, кроме подстановки одной неизвестной функции – репрезентатора в другую неизвестную функцию – верификатор.

И самое удивительное состоит в том, что эти уравнения имеют единственные решения, представляющие собой фундаментальные законы, лежащие в основании всех разделов физики, геометрии и некоторых разделов чистой математики.

Будучи переведённым на обычный человеческий язык, это утверждение означает следующее: если у вас имеется некий фундаментальный закон, то он должен иметь такую и только такую форму. То есть, где бы вы ни оказались, на Земле или далеко за пределами Солнечной системы, например, на звезде Альфа Центавры, или где-то ещё, если там существует какой-либо универсальный закон, то можно заранее написать возможные его формы. Оказалось, что всего существует только четыре решения. И вот всё многообразие физических законов механики, термодинамики, электродинамики, квантовой механики, теории относительности – всё в конечном итоге сводится к одному из этих четырех решений.

Представляете, как гениально просто выглядит сакральный План Творения, предшествующий Большому взрыву!

Другими словами, нам удалось найти то единственное зёрнышко, из которого вырастают разные разделы физики – механика, термодинамика, теория относительности, квантовая механика. Нужно задать только ранг соответствующих кортов – единственный свободный целочисленный параметр, и вы получаете формальное выражение для того или иного фундаментального закона. А дальше вы должны дать для этого выражения соответствующую физическую интерпретацию.

Представьте себе архитектора, который должен построить дом. В его распоряжении всего четыре типовых проекта с произвольным числом этажей и рабочих помещений (по аналогии с целочисленным рангом двух кортов).

Но этот дом пока будет состоять из голых стен, железобетонных перекрытий и пустых комнат. А для того чтобы этот дом, так сказать, ожил, нужно создать необходимый интерьер. Только тогда будет окончательно законченный дом.

Точно так же созданию той или иной физической теории предшествует чисто математический раздел Теории физических структур. И только тогда, когда вы дадите физическую интерпретацию, то есть укажете, из каких физических объектов образованы исходные два множества и какая измерительная операция скрывается под именем репрезентатора, то только тогда у вас получится конкретная физическая теория.

После этого, спускаясь вниз, вы получите, как соответствующие инварианты, те или иные физические величины и исходные уравнения этой теории в традиционных обозначениях, и придёте к той самой традиционной, хорошо всем известной физике.

Итак, образно говоря, физика представляет собой пирамиду, состоящую из двух частей: верхней – сакральной физики, в основании которой лежит абстрактная Теория физических структур, и нижней – антропной физики, в основании которой лежат наглядные антропные модели. Между ними расположен некий «облачный слой», подобно смогу закрывающий верхнюю половину.

В отличие от объяснений в антропной физике, сводящих любое физическое явление или закон к наглядным (антропным) моделям, понимание идёт дальше – оно выстраивает цепочку понятий до последней общезначимой первопричины неживой природы – до физической структуры.

В свете вышесказанного, герменевтика – это форма знания, в основании которой лежит выявление сущности и смысла, скрытых за очевидными явлениями.

Что же касается сущности физических и геометрических законов, то для того чтобы понять, в чём смысл и сущность основных законов и понятий физики и геометрии, необходимо было создать новую область знания с новыми целями, с новыми задачами, с новым математическим аппаратом – исчислением кортов.

Перед нами стоит необычная задача: реконструкция физики как единого целого на принципиально новых основаниях с целью:

1. раскрытия её внутренней простоты, самосогласованности и гармонии;

2. установления нового взгляда на хорошо известные ещё с детства, привычные понятия и законы;

3. облегчения преподавания физики в средней школе и в университете;

4. устранения накопившихся в физике мифов;

5. объединения физики и математики в единую область знания и

6. установления границы их применимости.

Что же такое математика? Что является объектом её изучения? С точки зрения антропной физики математика – это придуманный математиками аппарат, который непостижимым образом оказался весьма эффективным при использовании его в качестве многочисленных моделей Мира материальной действительности.

С точки зрения сакральной физики или Теории физических структур, математика – это область знания об объективно существующих категориях и математических структурах, составляющих монолитный фундамент Мира Высшей реальности. Математики открывают, а не изобретают их.

Та математика, которая изучается в средней школе, в университетах, исходит из некой наглядной природы математических объектов. То есть в одном случае говорят – это число, в другом случае говорят – это прямая, окружность, эллипс, поверхность, в третьем случае говорят – это функция. То есть предполагается, что математические объекты имеют некую «природу», в соответствии с которой вся математика разделяется на целый ряд разделов.

И вот математиков заинтересовала такая вещь, а что скрывается за этими конкретными разделами математики? Давайте откажемся от этой неуловимой «природы» математических объектов и будем просто обозначать эти объекты какими-нибудь символами.

При этом выяснилось, что вся математика свелась к следующему.

Имеется некое множество, имеется система аксиом, которая описывает отношения между элементами множества, не прибегая к понятию «природы» математических объектов. Такие «обезличенные» множества с заданной на них системой аксиом назвали математическими структурами.

Французские математики под общим псевдонимом Бурбаки установили, что вся математика представляет собой некую картину, написанную тремя красками. Они установили существование трёх порождающих математических структур из которых следует вся математика. Это – алгебраическая структура, структура порядка и топологическая структура. Если взять часть аксиом из одной структуры, соединить с другой, то мы получим много разных разделов математики.

А потом задали такой вопрос – хорошо, а что есть общего между структурой порядка, структурой алгебраической, структурой топологической. А давайте отбросим не только «природу» математических объектов, но эти аксиомы. И тогда математики подошли к самой вершине, они назвали её категорией. Категория определяет отношения между произвольными ко– и контравариантными объектами с помощью, так называемых, морфизмов.

Таким образом, оказывается, что мир математики представляет собой пирамиду, разделённую на две части неким «облачным слоем», отделяющим верхнюю часть пирамиды – сакральную математику, имеющую дело с наиболее абстрактными понятиями: категорией и математическими структурами, от нижней части – антропной математики, имеющей дело с математическими объектами, в которых можно усмотреть наличие определённой математической «природы», и которые вносят в математику определённый элемент наглядности. Что же касается сакральной математики, то она вплотную подводит нас к понятию Истины.

Что есть Истина? На этот вопрос невозможно ответить, оставаясь на уровне антропного знания. Вспомните известную картину Ге «Что есть истина?» Перед лицом неправедного судьи – Пилата стоит Христос. Он почти не говорит с ним, Он почти не оправдывается, потому что Он знает, что для Пилата нет Истины. Она его не интересует. Ведь Пилат, спрашивая: «Что есть истина?», – произносит это риторически, как бы заранее зная, что ответа нет, что никакой истины нет.

В самом деле, если оставаться на уровне антропной науки и принять в качестве критерия истины практику или согласие выводов теории с опытом, то истина превратится в банальность типа: Мел – бел, или Волга впадает в Каспийское море. Дело в том, что в основании «дольнего», «плоского» антропного знания лежат наглядные модели – образы, а понятие Истины неразрывно связано с понятием прообраза, возникающим уже на другом уровне «горнего» сакрального знания. Один единственный прообраз (сущность) проявляется и находит своё выражение во множестве образов (явлений), и потому Истина ассоциируется с горной вершиной или с вершиной пирамиды в «горнем» мире сакральной науки.

Таким образом, в мире сакрального знания критерием Истины является не «соответствие действительности» и не столько согласие выводов теории с опытом, сколько похожая на чудо, самосогласованность множества на первый взгляд совершенно различных явлений, вытекающих, как следствие, из одного единственного общего принципа. И чем больше и разнообразнее такое множество, тем надёжнее работает этот критерий. В этом смысле Теория физических структур удовлетворяет самым высоким критериям Истины.

Итак, по большому счёту, согласие выводов теории с опытом не является критерием Истины, как принято считать, а лишь критерием правдоподобия. Что же касается подлинного критерия Истины, то им является самосогласованность всего со всем.

Как следует из Теории физических структур, все без исключения разделы физики и геометрии образуют единую самосогласованную систему, которая мгновенно развалится, если в её основании заменить хотя бы один камень.

Таким образом, мы приходим к мысли, что наглядным образом Истины является вершина пирамиды. Вершина в физике – это физическая структура; вершина в математике – это категория; вершина в биологии – это генетический код; вершина в сакральной антропологии – это лингвистический код.

Спускаясь вниз с этих сакральных «заоблачных вершин», мы получаем всё разнообразие этого мира – разнообразие законов физики, разнообразие математических теорем, разнообразие живых организмов, разнообразие и неповторимость личностей.

Таким образом, мы приближаемся к разгадке Плана Творения. Что было до Большого взрыва? На этот вопрос официальная наука не отвечает. Она утверждает, что после Большого Взрыва возникло и пространство-время, возникли законы, возникли элементарные частицы, поля. А вот что было до Большого взрыва? Этот вопрос считается бессмысленным.

А на самом деле он вполне осмысленный. Согласно теории номогенеза, предложенной Л.Бергом и С.Мейеном, до Большого взрыва была Программа Творения. Большой Взрыв – это и есть начало реализации этой Программы.

Представьте себе дом, которого ещё нет. Есть проект этого дома, где всё предусмотрено вплоть до отверстий в стенах, куда будут проходить трубы и провода. А дома ещё нет. А дом начинается с фундамента, и он растёт, растёт в соответствии с этой программой.

Вот также устроен Мир. В какой-то момент в Мире Высшей реальности включается та или иная программа. То есть эта программа в целом, она как бы состоит из пакетов программ. Вот есть пакет программ, которые ответственны за создание материальной оболочки мира. Вещество, поле, физика – всё, на этом кончается.

Потом включается новая программа – программа возникновения жизни. Вот очень любопытно, посмотрите, целью этой программы является человек. Человек как бы должен олицетворять Творца мира, воплощённого телесно. И вот для того чтобы существовал человек, необходимо создать среду обитания, его ойкумену. Причём, удобную среду, чтобы всё было согласовано. То есть, в частности, для человека, для его существования очень важен некий периодический процесс: работа – отдых, работ – отдых. И нужно согласовать закон физиологии с законом движения Земли, то есть нужно закрутить Землю так, чтобы за 24 часа сменялась ночь на день. Необходим другой цикл, чтобы менялись времена года, нужно ось Земли повернуть на определённый угол – и возникает периодическая смена времён года.

То есть в этой программе предусмотрено заранее всё для того, чтобы возник человек, чтобы этот человек мог жить в этом мире.

И вот любопытно, существует два способа использования энергии для живого организма. Первый высокоэффективный способ – это горение. Происходит окисление, при этом выделяется большое количество энергии. Но для этого нужен кислород. Второй низкоэффективный способ – тление. Это когда крупная молекула разбивается на две молекулы поменьше, происходит тление. Выделяется энергия, но очень мало.

И вот, смотрите, как красиво задуман этот мир – для того чтобы появился процесс горения, необходимо создать кислородную атмосферу. Для этого создаются микроорганизмы, так называемые прокариоты, которым наша планета в первую очередь обязана существованием кислородной атмосферы.

Дело в том, что они обладают удивительным свойством разлагать воду и тем самым создавать свободный кислород. Прокариоты, по-видимому, практически не знали естественной смерти. Они могли существовать в весьма жёстких условиях, которые три миллиарда лет тому назад были на нашей Земле: активная вулканическая деятельность, интенсивная ультрафиолетовая радиация, не удерживаемая озоновым слоем. Они были самыми приспособленными живыми существами, которые когда-либо жили на Земле. Их потомки, например сине-зелёные водоросли, и сейчас обладают исключительной жизнестойкостью.

Но когда кислородная атмосфера достигла своего нужного уровня, прокариоты были вытеснены эукариотами с их кислородным дыханием, из которых спустя один миллиард лет возникли живые организмы. Эукариоты были уже смертны в обычном смысле этого слова. Эту цену они заплатили за обретение кислородного дыхания, но вместе с ним они приобрели во много раз большую, чем у прокариотов, эффективность использования энергии.

Но каждая программа как бы закодирована определённым образом. Так физические законы, оказывается, закодированы очень простым образом – одним сакральным уравнением. Это сакральное уравнение замечательно тем, что все его решения представляют собой фундаментальные законы, лежащие в основании всей физики и геометрии. Самое удивительное то, что можно доказать, что никаких других законов не может быть никогда. Другими словами, мной обнаружено самое общее свойство любого фундаментального закона, накладывающее на вид этого закона гораздо более сильное ограничение, чем, например, требование сохранения физической размерности. Каждый школьник знает, что когда вы пишете какую-то формулу, описывающую тот или иной физический закон, то физическая размерность справа обязательно должна совпадать с размерностью слева. Таким образом, сразу же можно сказать, верна ли эта формула или нет.

И вот оказывается, если потребовать, чтобы этот закон был бы справедлив для любых объектов из данного множества, то это требование оказывается очень жёстким требованием. Оно может быть строго математически описано и сформулировано в виде одного сакрального уравнения. Как показал Михайличенко, это уравнение имеет единственное решение, допускающее простую физическую или, точнее, сначала геометрическую интерпретацию.

Вот эта теорема о существовании и единственности решения сакрального уравнения и является главным результатом Теории физических структур. И вот в отличие от академической науки, которая имеет дело с уравнениями алгебраическими, дифференциальными, интегральными, функциональными, где всегда присутствует некая операция, которая как бы вносится руками, вот эти сакральные уравнения не содержат внутри никаких операций – ни операций сложения, ни операций умножения, ни дифференцирования. Они просто представляют собой две неизвестных функции, вложенные одна в другую. Эти уравнения возникли в рамках Теории физических структур сорок лет тому назад. В каком то смысле – это самые простые уравнения, так как в них ничего не вкладывается извне «руками»,

Это воистину сакральные уравнения, лежащие в самом основании Мира и порождающие все фундаментальные законы физики и геометрии. Удивительные свойства этих уравнений рассмотрены в многочисленных публикациях моих учеников – профессора ГАГУ Геннадия Григорьевича Михайличенко и старшего научного сотрудника Института ядерной физики СО РАН Владимира Ханановича Льва. И странно, что никто из математиков не обратил на них внимания.

Сорок лет прошло с тех пор, как я ушёл из академической науки, чтобы посвятить остаток своей жизни поиску сакрального языка, на котором написаны законы природы. Мне повезло, что по предложению Тамма я оказался в Новосибирском университете. Там я нашёл идеальные условия для реализации своих идей. Ректор университета, академик Беляев предоставил мне полную свободу заниматься тем, чем я хочу. И хотя он не очень понимал, чем я занимаюсь, он никогда не отказывал мне в многочисленных командировках на различные конгрессы, конференции и семинары, и буквально спас меня от репрессий, последовавших после подписания нами «Письма сорока шести». Всё это дало мне возможность заниматься своим любимым делом: читать спецкурс по Теории физических структур, в течение многих лет вести семинар по ТФС и, в конце концов, создать из моих учеников и последователей целую школу по Теории физических структур.

Мой ученик Геннадий Григорьевич Михаличенко совершил научный подвиг, доказав фундаментальную и весьма трудную теорему о существовании и единственности четырёх типов физических структур. Полученные им результаты, несмотря на их «еретическое» происхождение, были защищены им сначала как кандидатская, а затем и как докторская диссертации в Институте математики СОАН СССР. После него по этой же «еретической» тематике были защищены ещё три кандидатских диссертации.

Теперь представьте себе физику и математику как большую горную страну и в этой стране – «горнюю» деревню, лежащая вдалеке от протоптанных дорог. И вот в этой деревне собралось несколько, тогда ещё молодых, физиков и математиков, неудовлетворённых положением дел в теоретической физике, чтобы подвести под неё надёжные основания.

Исходные идеи и строгая постановка математической задачи были ясны

с самого начала. Однако построение Теории наткнулось на, казалось, непреодолимые математические трудности. Но вот аспирант Михайличенко доказал свою удивительную теорему. Тем самым он пробил первую тропу сквозь лес, который окружал эту деревню, перевитый лианами, и заросший колючками. За ним пошли Владимир Лев, Юрий Сергеевич Владимиров, Виктор Иванович Шахов, Андрей Симонов и другие, существенно расширившие эту тропу.

И вот мы вышли на берег океана. Перед нами открылся новый, невиданный ранее, Мир Высшей реальности, построенный по единой сакральной Программе, со своими задачами, со своим математическим аппаратом, с новыми понятиями и новыми, неизвестными ранее, сакральными уравнениями.

Мы строим корабль. Понимаете? Корабль! И спускаем его со стапелей. Вот эта книга, которую я писал в течение сорока лет (С каким-то суеверным страхом вспоминаю, что столько же лет водил свой народ по бесплодной пустыне Моисей) и которую я готовлю к изданию. Она как раз и представляет собой этот Корабль с алыми парусами. И уже ветер полощет его паруса.

Теперь нам нужно набрать команду – не менее сорока человек, которые отправились бы с нами в этот новый, невидимый и ещё неизведанный и неисхоженный Мир Высшей реальности. Дело в том, что у меня имеется не менее сорока различных задач из области сакральной физики и сакральной математики, которые я знаю, как они решаются. Я знаю их решение. Но мне нужно сорок человек – физиков и математиков, которые бы взяли на себя труд спуститься с сакральных высот на уровень антропной математики и переписать последовательно и строго решения этих задач на обычном языке традиционной академической науки.

И тогда мы будем публиковать все эти наши работы в специально созданном журнале «Теория физических структур», где мы соберём все наши опубликованные и ещё неопубликованные работы по ТФС. У нас уже есть более ста семидесяти опубликованных работ. Но это – лишь куски, фрагменты всей Теории физических структур. Их невозможно читать, если ты не знаешь, не видишь изложения всей этой новой науки в целом, с самого начала и до конца. Это должна быть толстая книга, толстая монография. И вот после этого уже можно читать эти работы.

А.Г. Может быть, ваш призыв будет услышан, и найдутся эти сорок человек после сегодняшней программы.

Ю.К. Я надеюсь на это.

А.Г. У меня к вам вопрос, который выходит за рамки, наверное, вашего знания и этой программы уж точно. Вопрос тоже сакральный, который преследует человечество всё время, как только оно начало заниматься наукой, – зачем? И как по-вашему, вся эта, с вашей точки зрения, грандиозная вертикально выстроенная структура, постановки задач и их решения. Вся эта махина, которая была создана только для того, чтобы мы с вами имели возможность сегодня общаться. Зачем? Запустит ли она следующую программу? И какой эта программа может быть? Зачем в этом мире человек?

Ю.К. Вся эта «махина» была создана не только для того, чтобы мы имели возможность общаться сегодня. Она представляет собой попытку взглянуть на Мир в целом как бы сверху, с вершины сакральной пирамиды.

Зачем это нужно? Это нужно, прежде всего, чтобы понять, что Мир построен на разумных началах, чтобы убедиться в существовании сакральной Истины и единого сакрального Плана Творения.

Это нужно, чтобы, взглянув на Мир «сверху, с высоты птичьего полёта», увидеть то, чего не увидишь, находясь «на земле, в дремучем лесу, перевитом колючими лианами фактов».

Это нужно, чтобы убедиться в объективном существовании двух Миров – антропного видимого Мира эмпирической (материальной) действительности и сакрального невидимого Мира Высшей реальности, существующих нераздельно и неслиянно.

Это нужно для того, чтобы найти естественный и разумный путь из Мира эмпирической действительности в Мир Высшей реальности, найти строгое математическое доказательство связи, существующей между этими Мирами.

Это нужно, чтобы понять, какое место занимает человек в этом Мире, в чём смысл его существования.

И наконец, это нужно для того, чтобы удовлетворить величайшую потребность человека в свободном полёте мысли, в открытии новых явлений, новых сущностей и новых Миров.

Вспомним в связи с этим повесть-притчу Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Смысл её состоит в следующем. В Стае чаек, которые одержимы только добычей рыбы с приходящих судов, вдруг появляется чайка, которая открыла для себя красоту и радость полёта. Она устремляется в небо и испытывает при этом огромное счастье от самой возможности свободного полёта. Эта чайка по имени Джонатан Ливингстон хочет обучить своих собратьев мастерству высшего пилотажа, показать им, какие при этом дали открываются перед ними.

Но чайки Стаи не захотели поверить в радость полёта. Они были глубоко убеждены в том, что им не дано постигнуть смысл жизни, ибо он непостижим; они верили только в одно: они брошены в этот мир только чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у них хватает сил. Всякий, кто думает иначе, должен быть изгнан из Стаи. Чайку по имени Джонатан Ливингстон судила Стая и приговорила к Изгнанию.

Так вот, человеку, наряду с материальными потребностями, присущ вот этот страстный интерес к познанию всего нового, необычного, к открытию новых стран и новых областей знания. В поисках новых миров люди надевают скафандры и покидают Землю. Летят куда-то, на какие-то планеты. Зачем? Какая от этого польза?

А человеку нужна не только польза. Ему скучно просто потреблять и просто жить в тепле и сытости. Понимаете? Он хочет вырваться из унылой повседневности, увидеть этот новый мир. И этот мир доставляет, оказывается, огромное наслаждение, гораздо большее, чем сытый желудок, дача, машина и комфорт в квартире.

Но зачем искать новые миры так далеко? Подлинную красоту можно увидеть совсем рядом – в Мире Высшей реальности. Одним из наиболее сильных побуждений, ведущих в этот сакральный Мир, является желание уйти от унылой повседневности с её мучительной жестокостью и беспросветной пустотой, уйти от уз вечно меняющихся собственных прихотей и бесплодных желаний. «Эту причину можно сравнить, – писал Альберт Эйнштейн, – с тоской, неотразимо влекущей горожанина из шумной и мутной окружающей среды к тихим высокогорным ландшафтам, где взгляд далеко проникает сквозь неподвижный чистый воздух и наслаждается спокойными очертаниями, которые кажутся предназначенными для вечности».

Прекрасной иллюстрацией этого состояния сопричастности вечности является знаменитая картина Шишкина «Рожь»: бездонное синее небо, полновесные колосья ржи, летящая ласточка, васильки, вековые сосны. Вот в этом Мире легко и приятно работать и жить. И есть путь в этот Мир; этот путь уже пройден нами.

Я просто приглашаю всех: давайте забудем на время о пользе, будем искать Истину! Но, оказывается, сама Истина обладает большой потенциальной полезностью. И высокая Истина, безусловно, приведёт к пользе. Но только не надо сразу искать эту пользу. Получается так, что если всё свести к пользе, то Истина уходит. Уходит, как вода меж пальцев, как драгоценное зерно из дырявого мешка.