ДИАНЕТИКА – Современная наука душевного здоровья

Глава Седьмая ЭМОЦИЯ И ЖИЗНЕННАЯ СИЛА

Эмоция играет в терапии одну из основных ролей. Во Второй книге мы теоретически коснулись этого предмета, разделив эмоции на три группы:

а) эмоции, содержащиеся в командах инграмм, когда физическая боль ошибочно принимается за эмоции;

б) эмоции как эндокринные реакции, подчиненные аналитическому уму клира и аналитическому и реактивному уму аберрированного;

в) эмоции, заключенные в инграммах, связывающие свободные единицы жизненной силы.

Дальнейшая работа и исследования эмоций помогут лучше их понять. Но мы уже имеем некоторые действующие знания в этой области. Мы можем использовать то, что мы знаем и добиваться результатов. Когда мы будем знать больше, мы сможем добиваться гораздо больших результатов, но уже сейчас мы в состоянии делать релизов и клиров. Если мы будем рассматривать эмоции как связанную силу жизни и будем следовать основным правилам, чтобы освободить эту силу, то принесем очень большую пользу любому пре-клиру; и на самом деле, наибольших побед мы сможем достигнуть за счет освобождения эмоций.

В инженерной науке, типа Дианетики, мы можем работать, используя «кнопочный механизм». Если щелкнуть выключателем, мотор остановится, включить – заработает снова, и независимо от того, сколько раз мы щелкнем выключателем, мотор будет останавливаться и запускаться. Мы используем силу, которая так же загадочна, как электрические разряды для Джеймса Кларка Максвелла. Задолго до него Бенджемин Франклин обнаружил явление электричества и провел некоторые интересные опыты, но он не применял его в достаточной степени и не был в состоянии его контролировать. Философ Бергсон [158]выделил что-то под названием е'lап vital,силу жизни. Человек живет, значит, должна существовать сила или поток чего-то, что поддерживает его жизнь; когда человек умирает, сила исчезает или иссякает поток. Это сила жизни примерно на том же уровне, на каком Бенджемин Франклин изучал электричество. На этом же уровне и Бергсон рассматривает силу жизни. Сейчас в Дианетике мы находимся на уровне Джеймса Кларка Максвелла или очень близко к тому. Мы знаем, что могут быть выведены определенные уравнения силы жизни, и мы можем использовать такие уравнения. Например, можно вывести теорию, что «сила жизни» и некоторые виды, «эмоций» практически идентичны. Приведем простую аналогию. Представьте, что теория Максвелла неверна, но электрическим светом мы все равно, пользуемся. Из Дианетики ясно, что большинство ее законов действуют параллельно естественным законам: это подтверждают расчеты. Нельзя с уверенностью сказать, что мы точно классифицировали эмоции, но ведь мы не будем уверенными до тех пор, пока мы не сможем взять мертвецу и накачать его силой жизни. Не будем вдаваться в крайности, мы все равно уверены, что эмоции олицетворяют жизненную силу:

Мы можем, например, взять девушку, исследовать ее прошлое при помощи, скажем, электрического энцефалографа (инструмента для измерения нервных импульсов и реакций) [159]и потом на основании информации, полученной таким образом, достигнуть одну из двух целей. Конечно, первая не является гуманной, и она и не ставится, но можно сделать девушку больной или лишить рассудка, просто используя эту информацию. (Однако если данные получены в терапии, т. е. путем действительного контакта с инграммами, то инграмма, контактированная в состоянии ревери, потеряет свою аберрирующую силу. Следовательно, терапия Дианетики делает совершенно невозможным такой вариант). Второй, и гораздо более важный факт таков. Можно сделать так, чтобы она получила обратно при помощи тех же данных всю жизненную силу, интерес, настойчивость и упорство, все возможное физическое и душевное благополучие. Если бы не было возможности работать с этими данными в двух направлениях, мы бы не получили ответа – по крайне мере, теоретически. (Если какой-либо фантаст чувствует искушение придумать всякие ужасы о первом факте, ему следует вспомнить то, что информация была получена при помощи аппарата, который поразил бы доктора Франкенштейна [160]своей сложностью и тем умением, которое необходимо для работы с ним. Дианетическая терапия осуществляет контакт с данными в их источнике; прибор нужен для предотвращения прикосновения к источнику – ведь в тот момент, когда до него дотронулись в процессе терапии, его сила улетучивается, как вчерашние газетные заголовки.

Так что, пожалуйста, давайте обойдемся без спектаклей о Дианетике типа «Газовый свет» [161], они были бы технически неточными).

Итак, мы говорили, что электричество можно включить и выключить. С точки зрения Дианетики, его можно только включить. Мы используем своеобразный реостат, который не отходит назад, но, продвигаясь вперед, наполняет человека большей и большей динамической силой, и позволяет ее контролировать.

Человек предназначен стать селф-детерминированным организмом. Если он в состоянии оценить свои данные без искусственных компульсий или репрессий, («нажатых семерок» на калькуляторе), он действует с максимальной эффективностью. Когда человек детерминирован извне, то есть чувствует непреодолимое желание что-то делать или непреодолимое желание чего-то не делать без своего рационального решения, он становится животным и действует как кнопочный механизм [162]. Кнопочный фактор настолько четко действует, что одитор, который в процессе терапии нашел ключевую фразу в инграмме (и не обезвредил ее) может использовать эту фразу на протяжении какого-то короткого времени, чтобы заставить пациента кашлять или смеяться, или же прекратить кашлять и смеяться – по желанию одитора. В случае, когда данные получены из источника (был осуществлен контакт с самой инграммой, что частично лишило ее силы), кнопочный механизм не сможет действовать долго, его хватит наверняка менее, чем на 200–300 переключений.

Попытки принуждения людей болью, а также большая часть материала различных школ прошлого были кнопочными механизмами, хотя люди и не сознавали этого. Если не задеть основание инграммы, ее можно использовать вечно, ее сила никогда не уменьшится. Затронутая же в точке истока, где мы достигаем первоначальной записи, она теряет силу [163]. Работа с людьми и то, что весьма приблизительно называется «психологией», в действительности есть кнопочная работа с человеческими аберрационными фразами и звуками. Дети находят их в своих родителях и мстительно их используют. Клерк узнает, что его начальник терпеть не может наполненную мусорную корзинку, и именно поэтому она всегда переполнена. Боцман увидел, что матрос кривится каждый раз, когда произносится слово «пижон», и применяет это слово, чтобы досадить подчиненному. Это примеры «кнопочных войн» среди аберрированных людей. Жены могут обнаружить, что определенные слова заставляют их мужей морщиться, злят их или принуждают воздерживаться от какого-то действия, и используют эти «кнопки». Мужья также находят «кнопки» своих жен и используют их, чтобы те не покупали Одежду и не пользовались машиной. Эти атакующие и оборонительные дуэли между аберрированными людьми начинаются с реакции одних «кнопок» на другие. Целые народы можно контролировать за счет «кнопочных» реакций. Реклама узнает о «кнопках» и использует их в таких вопросах, как дурной запах тела или средство от запоров. Сфера развлечений и модных песен нажимает «кнопки» целыми рядами для получения аберрированных реакций. Порнография нравится только тем, кто имеют порнографические «кнопки». Правительства «хлеба и зрелищ» [164]привлекают людей, которые имеют кнопку «позаботься обо мне» и другие. Им нет нужды взывать к разумности, когда вокруг столько разных «кнопок».

Эти «кнопки», поскольку они являются «семерками», нажатыми болью и эмоциями (неправильные данные, введенные в компьютер инграммами – а каждое общество имеет свой особый шаблон инграмм), делают людей сумасшедшими, больными и вообще приводят к полному хаосу. Единственная «кнопка» клира – это то, что дает ему его компьютер, который знает, что способствует его выживанию на всех четырех динамиках. Решение основано на собственном опыте, проанализированном компьютером. Таким образом, не являясь марионеткой в руках неосторожных или подлых людей, человек остается психически и физически здоровым.

То, что клир не эмоционален, что его разум холоден и он является этакой робкой куклой в руках собственных вычислений – неправда. Его компьютер работает так быстро и на стольких уровнях, производя большое количество одновременных вычислений, но вне его «я» (хоть «я» и может просмотреть любое из них на выбор), что его инверсия [165]– острое осознание самого себя – минимальна. Инверсияесть состояние аберрированного человека, чей бедный компьютер сражается с трудностями и «нажатыми семерками» в инграммах типа: «Я должен это сделать. Я просто обязан это сделать. Но, возможно, я передумаю».

Разница в расчетах аберрированного и клира очень велика. Но имеется и более существенное отличие – сила жизни. Динамики, очевидно, имеют строго определенное количество потенциальной силы. Она проявляется в виде упорства в жизни, настойчивости в начинаниях, энергии мысли и действий, способности испытывать удовольствие. Динамики клеток человека могут быть не более сильными, чем кошачьих. Но динамики человека в целом значительно превосходят динамики любого животного. Принимайте это как хотите, но человек более живойпотому, что он имеет более подвижные реакции. Под более живым подразумевается то, что его разумное и эмоциональное стремление жить превосходит те, что найдены в других формах жизни.

Если бы это не было правдой, он бы сейчас не командовал царством животных. Независимо от того, что именно предпримет акула или бобер, когда они станут перед угрозой своего полного вымирания, акулы и бобры проигрывают, когда они сталкиваются с динамиками: человека: из кожи акулы делают сумки, ее едят как витамины, а бобер украшает плечи женщины.

Фундаментальный аспект этого существует в каждой отдельной реакции. Животные удовлетворены своей средой обитания и стремятся к лучшему выживанию в ней. Самое опасное животное или бог – это человек, хотя он и имеет другое мнение. Представителям старых школ нравилось говорить бедным или больным о том, что они должнысмотреть реальности в лицо. Они считали это оптимальным поведением, но оно не является таковым для человека. Эти школы допускали фундаментальную ошибку, предполагая, что аберрированные люди не желалисмотреть в глаза реальности, в то время, как они, из-за инграмм, были не в состоянии этого сделать.Предполагалось, что просто взгляд в глаза реальности ведет к душевному здоровью. Может, оно и так, но это не приводит к победе человека над силами природы и другими видами животных. Человек имеет в своем арсенале нечто большее: некоторые называют это творческом воображением, другие – по-другому. Как бы то ни было, налицо интересный факт: человека не удовлетворяет состояние только лишь «быть лицом к лицу с реальностью», как большинство других форм жизни. Человек заставляет реальность стать лицом к лицу с ним самим.Пропаганда необходимости смотреть в глаза реальности, как и пропаганда того, что человек может сойти с ума от «детских страхов» (что бы это ни значило), не смотрит в глаза существующей реальности. А она заключается в том, что в тех местах, где бобер веками строил свои плотины на протяжении веков эволюции, человек за полсотни лет перешел от плотин из камня и дерева к мельничному жернову с водяным приводом, к постройкам типа Великая дамба Кули [166]. Человек изменяет свойства больших масс недвижимого имущества природы: превращает пустыни в плодородную почву, потоки воды в электрический ток. Это, может быть, не так поэтично, как хотел бы Руссо, это, может быть, не так красиво, как хотели бы некоторые «любители природы», но это и есть новая реальность. Две тысячи лет назад китайцы построили стену, которую можно было бы увидеть с Луны, если бы там кто-то был и оттуда смотрел; три тысячи лет назад люди сделали Северную Африку зеленой и плодородной; десять тысяч лет назад они занимались каким-то другим проектом; человечество всегда неплохо умело формировать окружающую среду для собственного пользования.

Здесь работает какое-то дополнительное качество или нечто большее, настолько большее, что мы поднимаемся на другой уровень.

Это не такое уж большое отступление от терапии: здесь описаны свойства жизненной силы. Когда человек чувствует, что «имеет меньше и меньше жизненной силы», он теряет где-то свободные единицы. Для общества или человека свободные единицы жизненной силы становятся тем дополнительным толчком, который нужен для покорения Северной Африки, расщепления атома, полетов к звездам.

Механическая теория – вспомните, что она всего только теория, и Дианетика выстоит и без нее – предполагает ограниченное количество единиц жизненной силы в каждом чело– веке. Эти единицы могут быть общими для группы и могут увеличиваться пропорционально росту «энтузиазма»; но для наших целей мы можем предположить, что человек, как личность или общество (оба они являются организмами) имеет определенное число единиц жизненной силы, доступное для использования в любой момент. Он может производить эти единицы жизни по мере необходимости или же просто иметь определенный запас их – это не относится к делу.

Относится к делу то, что человек в любой момент, в течение часа или дня, живтолько до определенной степени. Считайте это его динамическим потенциалом, о котором шла речь в нашем графике раньше.

Что происходит с динамическим потенциалом аберрированного человека? Он имеет большое количество инграмм в своем банке. Мы знаем, что эти инграммы могутспать всю его жизнь и не быть кий-ин, а могут кий-ин – любая из них или все разом. А потом в дело вступят рестимуляторы окружающей среды и приведут их в действие, уровень необходимости потенциала может внезапно возрасти и преодолеть все эти подключенные инграммы, и мы знаем, что хорошее для выживания действие может принести человеку шанс получения такого удовольствия, что инграммы останутся нерестимулированными, хоть и кий-ин. Можно также предположить, что инграммы, переходящие от одного периода жизни к другому, могут оказаться кий-аут (отключенными) и так и остаться «аут» из-за какого-то значительного изменения в окружающей среде или в шансах на выживание.

Обычно несколько инграмм постоянно остаются кий-ин, и они хронически рестимулируются окружающей средой. Если человек изменит среду своего обитания, старые инграммы могут кий-аут, но со временем новые инграммы кий-ин.

Большинство аберрированных людей живут в состоянии постоянной рестимуляции, что, в среднем, означает быстрое скольжение вниз по нисходящей спирали.

Что же касается жизненной силы, то механическое действие инграммы после кий-ин сводится к тому, чтобы захватить определенное количество единиц жизненной силы. Внезапная и грубая рестимуляция инграммы позволяет ей захватить гораздо больше единиц жизни. В среднем кейсе каждая рестимуляция захватывает большое количество единиц жизни и удерживает их. Когда энтузиазм или инерция выравнивают движение человека по направлению к действительно благотворной для выживания цели (противоположной псевдо-цели в инграммах), он забирает обратно некоторые из этих единиц. Но витки спирали устремлены вниз, и потому он не в состоянии забрать обратно такое же количество единиц, какое он потерял в инграммном банке, разве что при очень необычных обстоятельствах.

С точки зрения этой теории можно сказать, что все больше и больше единиц жизненной силы из запасов человека захватываются и не выпускаются инграммным банком. Там они извращаются и используются как фальшивые динамики (как в маниакальном и эйфорическом случаях), оказывают принудительное воздействие на соматический и аналитический ум. Находясь в инграммном банке, единицы жизни недоступны в виде свободных чувств и свободных действий, но используются против человека изнутри.

Еще одно наблюдение подтверждает эту тенденцию; чем больше аберрированный человек рестимулирован, тем меньше у него свободных чувств. Если он застрял в маниакальной (чрезвычайно «льстивой» инграмме, способствующий выживанию), его жизненная сила исходит из инграммы – поведение, как бы оно ни было исполнено энтузиазма или эйфории, очень аберрированно. Если он имеет большое количество жизненной силы, тогда можно показать, что он будет иметь еще больше разумно распределенной жизненной силы, когда станет клиром (что было сделано в действительности).

Мы уже демонстрировали паразитические качества «демонских контактов», которые используют части аналитического ума и его процессов. Это паразитическое качество является общим для инграмм. Если человек имеет, предположим, 1000 единиц силы Жизни, он обладает способностью в состоянии клира направлять их на очень жизнерадостное существование, но в маниакальном состоянии, с полностью рестимулированной инграммой, способствующей выживанию, сила жизни направляется аберрированной командой и дает ему, скажем, 500 единиц псевдо-динамического толчка.

Другими словами, энергия идет из того же источника, но у инграммы меньше энергии, чем у клира. (Эти особенности личности маникаили суперличности невротикапривели представителей старых школ к неправильной идее, что только сумасшествие делает человека способным выжить. Эту концепцию легко опровергнуть в лаборатории просто путем клиринга одного из этих маников или любого другого аберрированного человека).

Инграмма использует те же действия, но извращает их, точно так, как использует тот же аналитический ум, но узурпирует его. Инграмма сама по себе не только не жизнеспособна, но, как любой паразит, чрезмерно расходует жизненную силу своего хозяина. Она абсолютно неэффективна. Если бы аналогичный прибор был подключен к электронным контактам оборудования, он бы нарушил ритм работы, помешал изменению некоторых функций, которые должны иметь возможность изменяться и, к тому же, поглощал бы энергию, необходимую машине, удлиняя проводники и ухудшая качество конденсаторов и трубок.

В разуме инграмма приобретает убедительный облик «помощника» именно в манике, направляя человека на жестокие действия, концентрируя его на маникальной идее. «Суперделяга», жестоко веселый подлец, фанатичный неистребимый религиозный активист – все могут быть классифицированы как маники. Обилие «мощности» этих людей, даже если она мрачна, как у Торквемады [167]или разрушительна, как у Чингисхана, вызывает преклонение многих. Маникальной, как будет объяснено ниже, становится «способствующая выживанию», «помогающая» команда в инграмме, которая все-таки направляет человека по определенному курсу. Но инграмма способна только на такое количество «мощности», которое есть у хозяина, так же, как она способна связать только присутствующую часть аналайзера.

Давайте возьмем сильного маника, который функционирует на 500 неких единицах жизненной силы, взяв за основу, что у обычного человека 1000 таких единиц. Предположим, что мы имеем дело с Александром [168]. В большинстве случаев динамики обычного человека не получают помощи от маника; они рассеяны, как поток электронов, путь которым преграждает кусок свинца.

Это рассеянные мысли и действия, неразрешимые проблемы, неорганизованность. Тогда из 1000 единиц 950 попадают под влияние инграмм, и человек проявляет свои способности только на 50 единиц. В случае с Александром можно предположить, что стремления маника совпадают с собственными стремлениями человека. Главная цельстановится сильным регулятором: маник случайно оказывает давление в том же направлении – человек громадных способностей и личной храбрости получает в свое распоряжение 500 единиц из маникальной инграммы,начинает верить в то, что он бог, и завоевывает почти весь мир. Его приучили к вере, что он был богом, его маникальная инграмма сказала, что он был богом, и инграмма имела в своем содержании холдер. Александр завоевал мир и умер в возрасте 33-х лет. Он мог находиться в своей маникальной инграмме только до тех пор, пока слушался ее. Когда он перестал подчиняться инграмме, его вэйланс изменился, он перестал быть маником, и это привело его, с болью, к рассеянным действиям. Инграмма, полученная от его матери Олимпии, может быть восстановлена даже через столетия. Инграмма, видимо, утверждала, что Александр будет богом, завоюет мир и будет продолжать завоевывать. Наверное, все эти мотивы звучали в ритуальных молитвах матери Александра, которая была высокопоставленной жрицей на Лесбосе [169]и, должно быть, получила какую-то травму непосредственно перед молением. Она ненавидела своего мужа Филиппа [170]. Сын, который покорил бы весь мир, был ответом мужу. Александр мог иметь пятьдесят или сто инграмм «помощи» от страстных молитв женщины, которая была достаточно аберрированной, чтобы совершить убийство. Александр одерживал победу за победой, до тех пор, пока нехватка продовольствия не привела армию к голоду, и полководец больше не мог слушаться инграмму, которая набросилась на него в виде боли. Инграмма, которая призывала к дальнейшему завоеванию, придавала силу своей команде при помощи боли.

Когда завоеваниябольше не могли продолжаться, боль атаковала Александра. Однажды он понял, что умирает, и умер в течение недели, в апогее своей силы. Такое действие оказывает фраза в маник-инграмме в больших дозах.

А теперь представьте, что образование Александра восстановило его против отца, мать молила бы богов о военных успехах сына, а юноша избавился бы от своих инграмм и стал клиром. Что было бы? Имея на это достаточно основательную и рациональную причину, Александр был бы в состоянии завоевать мир и дожил бы до восьмидесяти лет, наслаждаясь победами. Откуда мы это знаем?

Маник, имеющий 500 единиц направленной целеустремленности, стал клиром. Теперь у него 1000 единиц разумнонаправленной целеустремленности. Он в два раза более настойчив, и хотя цели остались прежними, сейчас они более достижимы. Ничтоне набросится на него в тот момент, когда он достиг цели или потерпел поражение.

Это лабораторная теория о жизненной силе. Она была сформулирована в результате многочисленных наблюдений. Теория может быть ошибочной, но данные наблюдений верны. Но теория все же близка к истине, ибо предсказывает и объясняет целый ряд феноменов, о существовании которых раньше даже не подозревали; другими словами, это полезная теория. Эта теория подтверждает любопытный факт, необходимый для работы одитора: пре-клир улучшал свое состояние в терапии прямо пропорционально количеству эмоционального заряда, выпущенного из его реактивного банка.

Целеустремленность и настойчивость аберрированного человека тормозились пропорционально количеству эмоционального заряда в инграммном банке. Возврат потенциала выживания увеличивается пропорционально количеству энергии, освобожденной из инграммного банка.

Инграммы, за счет которых произошло наибольшее освобождение заряда, были сконцентрированы вокруг потери надуманных факторов выживания.

Так была сформулирована теория жизненной силы. Любой маник после клиринга проявлял гораздо больше жизненной силы и энергии, чем до того, как стал клиром. И любой «нормальный» индивидуум после клиринга увеличил количество доступных единиц жизненной силы до такого уровня, что мог сравниться с маником, прошедшим клиринг.

Не вызывает сомнения, что дальнейшие исследования и работа отшлифуют эту теорию. Но теория служит свою службу уже сейчас. Это одна из «научных теорий», которые представляются для объяснения какого-либо механизма или серии наблюдений. Она соответствует основным законам Дианетики, так как предсказывает данные, которые затем находят свое подтверждение, и не отвергает данные, полученные ранее с помощью математики и философии Дианетики.

Речь идет не столько об эфемерном понятии – «эмоция», сколько о жизненной силе. Она возрастает за счет удач и полученных удовольствий (усиление измеряется в этих произвольных единицах). Иными словами, удовольствие становится силой, которая подзаряжает батарейки или способствует их подзарядке; в случае клира – ведет к возобновлению действий, так как лень инграммна.

Удовольствие – чрезвычайно важный фактор. Творческие и созидательные начинания, преодоление известных препятствий, мешающих достижению цели, воспоминания о достигнутых в прошлом успехах – все увеличивает жизненную силу. К примеру, человек, который добился громадных успехов, а потом, заболев, потерял их, следует в своем поведении инграммной команде. Он не послушался инграммной команды и теперь за это страдает от боли. Способности некоторых вундеркиндов «перегорают» быстро, как сухие дрова в печи. Любой вундеркинд – продукт насилия: подумайте, какие мечты мать заложила в его инграммы. Она ударяется и восклицает; «О, я никогда себе этого не прощу! Я испортила жизнь своему ребенку! Мой ребенок будет великий скрипач!» или «Ты, грубиян! Ты меня ударил! Ты травмировал нашего ребенка. Я тебе покажу. Я из него сделаю великого ребенка– пианиста! Он будет известен во всем Бруклине! Он будет вундеркиндом! А ты его ударил, ты, грубиян! Вот сяду здесь и буду сидеть, пока ты не уйдешь!» (Действительные инграммы). Значит, чтобы отомстить папе, нужно стать величайшим пианистом, известным во всем Бруклине. И в самом деле, ребенок имеет большой успех, у него музыкальный слух, он много музицирует, он целеустремлен. Мама поддерживает эту инграмму в постоянной рестимуляции. Но однажды ребенок проиграл конкурсное соревнование и внезапно осознал, что он уже не ребенок, что он потерпел поражение. Его целеустремленность пошатнулась. Начались головные боли (удар папы), бывший, вундеркинд «перегорел» и превратился в невротика. Став клиром, он опять начал музицировать и превратился в одного из наиболее высокооплачиваемых концертных пианистов Голливуда. Музыка не шла вразрез с его основным стремлением.

Другой пример маника. Пациент, который проходил курс терапии в течение определенного времени (кстати, это не единственный пример такого рода), был в безумном восторге от Дианетики. Он не ходил, а летал, грудь колесом, голова высоко поднята, очки снял – вдруг стал хорошо видеть без них. Он стал сияющим, мощным примером эйфории. Искусственная рестимуляция затронула маник-инграмму, и наступил кий-ин – впервые в его жизни. Человек чувствовал себя превосходно. Одитор знал, что этот подъем резко спадет в течении полутора-трех дней (обычное время), так как во время терапии искусственная рестимуляция затронула инграмму. Выяснилось, что бабушка пациента когда-то сказала своей дочери, чтобы та не делала аборт, так как ее будущий ребенок станет «высокопоставленным мужчиной или прекрасной женщиной». Так и случилось: пациент оказался «высокопоставленным» в прямом смысле слова – чуть не вывихнул себе спину. Дополнительный взгляд на инграмму в терапии – и маникальная фаза ушла.

Маникальная инграмма, как в случае с вундеркиндом, собирает всю доступную силу и внезапно направляет ее вдоль линии основного стремления, создавая высокий уровень концентрации силы жизни, в случае пианиста, его сила, когда он

стал клиром, была гораздо более высокой, чем когда он был маником. В другом кейсе, в настоящее время еще не законченном, был достигнут уровень, который приближается к прошлому уровню состояния того человека и далеко его превзойдет по мере продолжения одитинга.

Тем же самым образом, энтузиазм к проекту направит силу жизни к определенной цели и необходимость вдруг выкрадет из инграмм достаточно мощности. Тогда человека далеко пойдет, хоть он и не имеет активных маникальных инграмм.

Теперь мы подходим к сути этой проблемы: инграмме, помогающей в выживании. Это псевдо-выживание, инграммная «помощь» – мираж, который растворяется и оставляет обжигающий песок.

Раньше мы в основном говорили о контрвыживательных инграммах. Они лежат поперек динамик, являются препятствиями человека и его основной цели в жизни [171]

Контрвыживательная инграмма для динамик, как затор сплавного леса на важной водной артерии. Динамика до какой-то степени блокирована. Любое блокирование любой из динамик (или любой секции спектра) приводит к рассеиванию потока. Это не делает силу динамик меньше, но изменяет направление таким же образом, как река, блокированная в своем естественном течении, может превратиться в пять потоков, уходящих в разные стороны, или затопить плодородные пастбища, которые просто нужно было орошать.

Способствующая выживанию инграмма обещает помочь (но на самом деле не помогает) динамике на своем пути. Она притворяется, что она и есть динамика. В аналогии с рекой способствующая выживанию инграмма была бы каналом, который вобрал бы силу реки и послал ее в какую-то ненужную сторону.

Способствующая выживанию инграмма не является маником, хотя она может иногда содержать маникальные фразы.

Контрвыживательная инграмма говорит: «Он никчемный, черт бы его побрал, давай его убьем».

Способствующая выживанию инграмма говорит: «Я его спасаю». Если она добавляет: «Он такой хорошенький и чудо с женщинами», это будет способствующей выживанию инграммой вместес маником.

С точки зрения графика, который описывает динамику выживания и сапрессора ранее в этой книге, контрвыживательная инграмма была бы частью сапрессора (аберрированной частью), и способствующая выживанию Инграмма была бы частью динамического толчка (аберрированной частью).

Ни одна из них не является в действительности разумной и предсказуемой частью динамики выживания или сапрессора.

Инграмма (возможно болезненный бред), которая говорит: «Я буду с тобой, дорогой, пока ты болен», является очевидной, но полностью туманной частью динамики выживания. Однако реактивный ум не обладает чувством времени, когда он рестимулирован, и эта инграмма, после кий-ин и в состоянии постоянной рестимуляции каким-то фактором в ней, типа запаха или голоса человека, который может быть и может не быть человеком, первоначально произнесшим это, требует, чтобы человек с инграммой был болен, так же, как он был болен во время получения инграммы. Таким образом, по мнению нашего идиота, реактивного ума, можно достигнуть выживания: «Кто-то за мной ухаживал, когда я был болен. Мне нужно, чтобы кто-то за мной ухаживал. Я должен быть болен». Это основная схема всех инграмм сочувствия. Это основная схема инграммы, которая содержит хроническую психосоматическую болезнь для любого пациента. Вариации, конечно, очень значительны, но все они настаивают на том, что человек, который их имеет, должен быть болен для выживания.

Сапрессорный тип инграммы, всегда контрвыживательный, может быть введен в рестимуляцию точно таким же образом, как и способствующая выживанию инграмма. Инграмма – это инграмма, и ее действия одинаковы. Тот факт, что аналитический ум не в состоянии определять время в инграмме, создает впечатление, что она присутствует везде. Время может «вылечить» пережитое аналитическим умом, но не, реактивным, который не имеет о времени понятия; этот факт делает время не великим лекарем, а великим шарлатаном. Данные в сапрессоре могут совершенно не соответствовать действительности. Это ошибочные данные. Такие инграммы дают возможность человеку, например, видеть бабочку и затем говорят ему, что она опасна. Потом он не любит весну, так как это то время, когда он видит бабочек. Эта инграмма, может быть, говорит: «Вы все против меня. Вы против всего, что я делаю», что может быть случаем, когда мама выступает против папы и свекрови. Инграмма также содержит концепт – запись звука швейной машины. Человек, имеющий такую инграмму, слышит швейную машину (если инграмма к этому времени кий-ин) в момент, когда он,' усталый, смотрит на машину (он никогда не распознает действительный звук: инграммы себя защищают), видит шьющую жену. Жена является ассоциативным рестимулятором,тем, что его аналитический ум, которому было сказано найти опасность, принимает за настоящую причину. Он ищет и находит что-то, на что он сердит (что-то почти «рациональное») и начинает ей говорить, что она против него. Или это может быть инграммой такого низкого эмоционального тона, что в апатии он садится и плачет о том, что супруга настроена против него. Если в период «бессознательности» во время рождения врач сказал, что он должен будет ребенка шлепнуть, человек с такой инграммой орет и получает головные боли, когда его шлепают, и, когда взрослеет, шлепает своих детей в виде самого сильного сапрессора, который он только может придумать.

Итак, существует разница между «за»– и «против»– инграммами, особенно настоящими способствующими выживанию инграммами сочувствия и контрвыживательными инграммами. Именно это отличие (хотя мы уже и зашли далеко в этой главе) представляет громадный интерес для одитора.

Все то нежелание помощи, которое проявляет пре-клир во время терапии, происходит от способствующих выживанию инграмм сочувствия. Они складываются в некоторые очень странные расчеты. Они говорят пациенту, что для него лучше, если он от них «не избавится», и таким образом пациент борется за то, чтобы оставить себе эту инграмму. Такие инграммы очень распространены. Типичный случай – когда мама отталкивает папу, который настаивает, что он не может себе позволить иметь ребенка. Возня травмирует ребенка, и в состоянии «бессознательности» он, конечно, получает инграмму: мама отказывается от него избавиться, мама на стороне ребенка, поэтому ребенок должен точно следовать тому, что говорит мама, и «не избавляться» от инграммы. Это поддерживает его самую глубокую цель – выжить. Если он избавится от инграммы, он умрет, так как избавление от нее значит смерть, поскольку мама сказала, что она умрет, если избавится. Далее, в течение его жизни мать могла иметь плохую привычку говорить ему, когда он болел, что «она о нем позаботится и защитит его от отца», что придает новую силу старому расчету.

Так мы подходим к расчетам на предмет защитника.Это будет самым главным врагом одитора, тем, что будет наиболее неуловимо противиться ему; этот расчет лежит глубоко в человеческой сущности.

Расчеты на предмет защитникаявляются достаточно серьезными, чтобы послужить-причиной высказывания одного одитора, что человек не становится жертвой своих врагов, но его убивают друзья. Говоря по-инграммному, это чистая правда.

Единственной аберрацией и психосоматическим заболеванием, за которые человек будет постоянно держаться, является способствующая выживанию инграмма, которая составляет часть расчета на предмет защитника. Даже повторив это пятьдесят раз, мы не преувеличим важность сказанного. Это наиболее важный момент, первое препятствие; которое одитору придется преодолеть, когда он начинает кейс. Это то, что он обязан разрядить в первую очередь, если он хочет, чтобы терапия продвигалась быстро. Возможно, ему придется найти и сократить множество контрвыживательных инграмм, так как они приходят на зов достаточно быстро, перед тем, как он может догадаться о том, что является расчетом на предмет защитника. Но когда он получит расчет на предмет защитника, одитор обязан произвести всю необходимую работу над ним и разрядить все эмоции, так как если это не сделать, кейс застрянет.

Расчет на предмет защитника на уровне реактивного ума – идиотизм о том, что выживание зависит от бабушки, или тети Сью, или прислуги, которая умерла тридцать лет назад. Люди, которые помогали пре-клиру, когда он был болен, которые умоляли его беременную мать перестать пытаться сделать аборт или которые его кормили или как-то пытались уберечь от боли – они все являются защитниками.

Реактивный ум целиком оперирует двузначной логикой. Все является или жизнью, или смертью, они правы, или они неправы, точно в соответствии с тем, что говорит инграмма. Персонажи инграмм являются либо друзьями, либо врагами. Друзья, защитники, означают жизнь! Враги означают смерть! Середины не существует. Любой рестимулятор или ассоциативный рестимулятор в инграмме, способствующей выживанию, означает жизнь; любой рестимулятор или ассоциативный рестимулятор в контрвыживательной инграмме означает смерть!

Одитор, конечно, может оказаться очень рестимулирующим человеком (псевдо-отцом, псевдо-любовником матери до рождения и т. д.), но он всегда является ассоциативным рестимулятором, человеком, который в состоянии отобрать эти страшно, ужасно необходимые способствующие выживанию инграммы. Контрвыживательные инграммы перевешивают этот фактор и, конечно, аналитический ум пре-клира всегда за одитора и терапию.

Проблемы начинаются тогда, когда аналитический ум отключается рестимуляцией, и одитор ищет расчеты на предмет защитника. Тогда реактивный ум пре-клира начинает уворачиваться и избегать попыток одитора.

Расчет на предмет защитника, однако, легко обнаружить. А найти его очень важно, так как этот расчет может содержать основную часть всего эмоционального заряда в кейсе. Полностью освободить расчет на предмет защитника до того, как достигнута бэйсик-бэйсик, не представляется возможным. Но для хорошей работы кейса пре-клиру должно быть возвращено так много силы жизни, как только возможно.

Расчеты на предмет защитника, кроме всего прочего, создают кисты, заполненные силой жизни человека. Здесь пойманы и содержатся свободные чувства,биение сердца самой жизни. Пре-клир может впасть в апатию только из-за расчетов на предмет защитника. Тело может быть почти мертвым, но в присутствии противника оно все равно способно собрать силы и бороться. Но оно не в состоянии бороться со своими друзьями. Закон аффинити был аберрирован при вхождении в реактивный инграммный банк. И этот закон, даже сплетенный вместе с черными тенями неразумности в реактивном уме, все же продолжает работать. Это хороший закон. Слишком хороший, когда одитор пытается найти и сократить инграммы, которые заставляют пре-клира испытывать боль от артрита или страдать от внутреннего кровотечения при язве желудка. Почему он не может «избавиться» от своего артрита? Мама сказала, грациозно споткнувшись о свинью и растянувшись в грязи: «О, я не могу подняться! Не дай Бог, я повредила моего бедного, бедного ребенка. О, я надеюсь, ребенок еще жив! Пожалуйста, Боже, дай ему жить! Пожалуйста, Боже, разреши мне иметь ребенка, Пожалуйста!». Только бог, которому она молилась, оказался реактивным умом, который производит свои идиотские расчеты на основании того, что все равняется всему остальному. Холдер, мольба о жизни, спина ребенка вся в синяках, мамино сочувствие, хрюканье свиньи, молитва – все это равноценно для реактивного ума, и так мы получаем прекрасный случай артрита, особенно когда наш пациент пытается «выжить» за счет– женитьбы на девушке с голосом, очень похожим на материнский, когда он был в ее утробе. Вы просите его отделаться от своего артрита? Реактивный ум говорит: «НЕТ!». Артрит равняется ребенку, равняется хрюканью свиньи, равняется молитве, равняется симпатии жены, сочувствию бедности, равняется голосу матери и все эти вещи очень желательны. Он держал себя в бедности, и он держался за свой артрит, и он женился на женщине, которая заставила бы проститутку покраснеть, и все это нужно для выживания: прекрасное дело – выживание, когда над ним поработает реактивный ум! А в случае язвы, ребенок был утыкан дырами (мама никак не могла сделать аборт, чтобы он выглядел как выкидыш, поэтому она использует для сей цели ассорти из кухонных принадлежностей), и некоторые из ударов опять и опять приходятся на район живота ребенка. Он выживет, так как он окружен белками и имеет запас питания и потому, что оболочка похожа на те самовосстанавливающиеся шины для колес, в которых каждая дырка сама затягивается. (Природа была мудрой по поводу попыток абортов на протяжении долгого, долгого времени).

В этом случае так вышло, что мама не разговаривала с собой, хотя большинство ее действий были драматизациями и имели разговоры как часть содержания. По соседству жила бабушка, и она неожиданно зашла в гости вскоре после самой недавней попытки матери заставить ребенка встретить полное забвение. Бабушка могла иметь историю попыток абортов в былые времена, но теперь она постарела и отличается высоким моральным уровнем и, кроме того, ребенок не вызывает у нее тошноты по утрам; поэтому она находит отличный повод для строгой критики, когда видит в ванной окровавленную палочку из апельсинового дерева. Ребенок все еще «без сознания». Бабушка отчитывает маму: «Любая из моих дочерей, которая задумала бы сделать такую ужасную вещь, должна быть наказанной местью Бога (по принципу «не делай, как я делаю, а делай, как я говорю», так как кто же, как не она сама, дал матери эту драматизацию?) и провезенной по улицам, чтобы другим не повадно было. Твой ребенок имеет право жить: если ты не думаешь, что сможешь о нем позаботиться, я точно смогу. Донашивай его, Элосия, и когда ребенок родится, если ты его не хочешь, отдай его мне! Додуматься поранить это бедное существо!». Итак, когда наш кейс кровоточащей язвы рожден, вот она, бабушка, и вот они, безопасность и спасение. Бабушка здесь является защитником (и она может стать защитником при помощи тысячи разных способов, все они основаны на принципе, что она сочувственно говорит с ребенком, когда тот глух, как камбала, и воюет с матерью в его пользу, когда он «без сознания»), и когда он становится подростком, то оказывается в большой зависимости от бабушки, к большому удивлению родителей ( ониникогда не обижали маленького Роджера, нет, только не они). После смерти бабушки Роджер заполучает язву с тем, чтобы вернуть бабушку обратно.

Друга нужно прижимать к груди стальными объятиями, говорит этот великий гений – реактивный ум, даже если это убьет организм.

Расчет на предмет защитника – это не намного больше, чем просто решение идиота, что друга можно сохранить, только создав приблизительно такие же условия, как и те, в которых дружба началась. Это расчет на основании того, что человек может быть в безопасности только вблизи определенных людей, а быть вблизи этих людей можно только если он будет больным, бедным, сумасшедшим или вообще беспомощным.

Покажи одитору ребенка, которого можно легко запугать наказанием, который не чувствует себя комфортно дома и который имеет защитников, кажущихся ему более важными, чем родители (бабушки, дедушки, тети, квартиранты, врачи, медсестры и т. д.) и кто часто болеет, и одитор обычно в состоянии вывести на свет прошлое из попыток абортов, поскольку чаще всего так оно и было. Покажите одитору ребенка, который чрезвычайно сильно привязан к одному из родителей и недолюбливает другого, и одитор сможет найти ситуации, когда один из родителей хотел избавиться от ребенка или причинить ему боль, а другой этого не хотел.

Поэтому расчет на предмет защитника важен. И он также является очень секретным. Попытки нахождения настоящих защитников в кейсе часто превращаются в великую борьбу. Может быть такое, что пациент имел восемь или десять этих защитников в некоторых случаях и отчаянно пытался за них держаться, а когда он не мог этого сделать – искал и находил супругов и друзей, которые приблизительно напоминали его защитников. Жена, возле которой «А» постоянно болеет, но которую он не оставит ни при каких обстоятельствах, обычно является псевдо-защитником. Это означает, что ее манеры похожи на манеры защитника, что она имеет подобный голос или даже похожее имя. «Б», который не оставит свою работу несмотря на то, что он работает гораздо ниже своих способностей, может быть, находится там потому, что его начальник является псевдо-защитником; также он, может быть, работает там, так как его защитник имел подобное занятие в жизни, и начальник выступает в роли этого защитника.

Все, что в состоянии так серьезно портить жизнь человеку, естественно, представит до какой-то степени трудности во время терапии. Ведь когда его просят избавиться от расчетов на предмет защитников, шанс на то, что он их выдаст, так же мал, как и на то, что он плюнет им в лицо.

Таковы способствующие выживанию инграммы. Они содержат расчеты на предмет защитника и могут быть описаны как содержащие людей, которые защищали существование пациента тогда, когда, как пациент считал, оно находилось в опасности. Это не должно быть действительной, рациональной защитой: может случиться так, что просто содержимое инграммы как будто на это указывает; но можно предположить, что самыми ужасными расчетами на предмет защитника являются те, в которых жизнь пациента действительно оборонялась защитником от атак. Большинство расчетов на предмет защитника зарождаются в пренатальном районе.

Расчет на предмет защитника нужно искать в любом кейсе в первую очередь, и новые расчеты на предмет защитника нужно искать на протяжении всего кейса.

Способствующие выживанию инграммы, которые составляют расчеты на предмет защитника, отличаются от стандартных способствующих выживанию инграмм только своей интенсивностью. Стандартная способствующая выживанию инграмма опасна толькопотому, что кто-то выразил дружбу по отношению к пациенту или другому человеку, когда пациент был «без сознания». Ее трудно найти и почистить, даже если она была совершенно неправильно понята: способствующее выживанию содержание предназначалось другому человеку, а не пациенту, и только причинит последнему неудобства. Если пациент находится в «бессознательном состоянии» и кто-то сказал: «Он хороший парень», имея на самом деле ввиду кого-то другого, эгоцентричный реактивный ум принимает фразу на свой счет. В способствующей выживанию инграмме сочувствия (расчеты на предмет защитников состоят только из них) защитник действительно защитил человека от опасности. Вариации могут быть от драматической сцены, в которой кто-то считал, что убийство пациента – это неплохая идея (но тут появился защитник, как кавалерия, в самую последнюю минуту), и до ситуации, когда пациент был просто спасен (или считает, что он был спасен) от разрушения типа утопания, автомобильной катастрофы и т. д. Способствующая выживанию инграмма сильна настолько, насколько сильны слова, которые ее составляют, так как она не рационализирует действия. Были обнаружены инграммы, в которых пациента на самом деле убивали, но содержание заставило его поверить, что его спасали: такой кейс может быть тем, что одиторы называют «совместной ПА», когда оба родителя совершают попытку аборта (ПА значит «попытка аборта»), где мать была полностью согласна с отцом и сама сделала проведение операции удобным, но испугалась и начала кричать о своем «драгоценном ребенке» в попытке защитить себя от повреждений. Пациенты с подобного рода способствующими выживанию инграммами сочувствия путаются в своем отношении к матери.

Существует несколько коварных аспектов в способствующих выживанию инграммах сочувствия: (1) они направлены в ту же сторону, что и фундаментальная динамика выживания в буквальном смысле и поэтому совпадают с целью человека; (2) они напоминают кисты, оболочкой которых служат контрвыживательные инграммы; (3) они наиболее опасны для здоровья человека и всегда являются фундаментальным фактором, на котором основаны психосоматические болезни; (4) они заставляют реактивный ум (но не аналитический) сопротивляться терапии; и (5) они – просто огромная брешь, куда утекают единицы силы жизни.

В приведенном выше пункте (3) способствующая выживанию инграмма сочувствия делает больше, чем просто несет травму, которая становится психосоматическим заболеванием. Каждая инграмма – это набор данных, который включает в себя не только все присутствующие ощущения и речь, но также мерки для эмоционального и физического состояния. Последнее, т. е. состояние физического существования, было бы достаточно серьезным. Эти мерки говорят, что структурадолжна быть такой, какой она была во время получения способствующей выживанию инграммы. В случае инграммы зародыша, реактивный ум в своем стремлении опять привести инграмму в действие может также насильно внедрять в тело то или иное структурное строение: это временами проявляется в заторможенном развитии, в коже и кривизне позвоночника как у зародыша и так далее. Железы, будучи физическими органами, тоже иногда подавлены таким образом в стремлении реактивного ума приблизить все условия к инграммным. Недоразвитые железы, производящие половые гормоны, недоразвитая щитовидная железа, усохшие конечности – все эти недостатки часто происходят из-за способствующих выживанию инграмм сочувствия. Это настолько легко заметить, что когда человек становится клиром, процессы роста начинают приводить тело к проектным стандартам еще до того, как кейс закончен: иногда изменения, происходящие в физической сущности человека, настолько поразительны и заметны, что этот феномен является гораздо более потрясающим, чем простое исчезновение набора психосоматических заболеваний типа коронарной недостаточности, язвы желудка, артрита, аллергий и так далее.

Можно предположить, что нечто достаточно мощное, чтобы переиначить физический проект и задержать развитие тела или заставить его расти, когда оно должно было уже остановиться, сопротивляется терапии. Это является правдой, но только наполовину. Как только человек узнает, что именно задерживает кейс, он может начинать уничтожение сапрессоров, так как способствующая выживанию инграмма, в отличие от контрвыживательной инграммы, имеет свою ахиллесову пяту.

Наиболее работающий ответ, известный Дианетике, заключается в принципе единиц силы жизни и в технологии того, как запускать их обратно в циркуляцию. Способствующая выживанию инграмма собирает и удерживает эти единицы, согласно данной теории, и приходит в полный упадок, когда ее власть удерживать эти единицы разрушена.

Входя в кейс, который имеет хронические психосоматические заболевания (а какой кейс их не имеет, хотя бы легкие, как приступы чихания или икания), одитор сначала изучает территорию, идет по рутине возвращения для того, чтобы обнаружить, как далеко назад он сможет зайти за материалом, проверяет состояние соник-рикола, насколько закупоренной является молодость человека и так далее. Когда он это исследовал, он начинает составлять свои расчеты о кейсе: во-первых, был ли ребенок счастлив с обоими родителями, и если нет, то с которым из родителей он был счастливей? (Именно тот и является защитником). Был ли один из родителей чрезмерно мощным фактором в формировании мыслительной способности ребенка? Здесь опять может быть защитник, пусть даже и незначительный. Имел ли пациент бабушек и дедушек или других родственников и что он по отношению к ним чувствовал? Вся эта информация будет до какой-то степени закупоренной и искаженной демонскими контактами и примерно такой же надежной, как и информация, которую пациент неизбежно попытается получить от родителей или родственников, которые не только не знают, что с ним произошло, но могут также страстно желать, чтобы какая-то информация не увидела свет.

Что же произошло на самом деле? Не позволяйте пациентам ничего спрашивать у родственников или родителей, если вы можете, так как такие расспросы являются крайне рестимулирующими и никогда не содержат информации, которую вы сможете использовать; пациент просто пытается использовать ее для того, чтобы избежать боли действительного рикола своего прошлого. Когда кейс закончен, он не будет больше преследовать этих людей, и если вы хотите проверить в целях исследования, подвергните терапии одного из этих родственников.

Теперь одитор имеет кое-какое представление о том, кто мог бы быть защитником. Тух мы и подходим к ахиллесовой пяте расчетов на предмет защитника.

Любой расчет может содержать потерю защитника. Потеря защитникаможет быть тем пусковым механизмом, который начнет цепную реакцию. Что мы попытаемся сделать, так это разрядить как можно большее количество единиц силы жизни из реактивного инграммного банка для того, чтобы его ослабить. Каждый заряд, который мы вытащим из банка, усилит способность пациента продолжать жить и поможет его аналитическому уму проникнуть в инграммный банк. Таким образом, разрядка этих замороженных единиц является жизненно важной частью терапии, и состояние кейса будет улучшаться пропорционально количеству освобожденных единиц.

Считайте эти единицы жизни свободной энергией: инграмма, захватывая ее, может, при желании сделать силой жизни себя. Только тогда она становится существом. Демонские контакты, вэйлансные стенки [172](которые разделяют аналайзер и приводят к существованию мультивэйлансности), силы власти инграммы сами по себе зависят, в соответствии с теорией и практическими наблюдениями, от незаконно захваченных единиц жизни.

Освобождение этих единиц – основная задача терапии; облегчение боли в инграммах – второстепенная задача; создание комфорта для пациента во время сессии даже не подходит близко в сравнении, хотя нет нужды и в том, чтобы пациенту было неудобно. Двойственный характер терапии – это две стороны одного и того же понятия, облегчения инграмм. Двойственный характер инграмм заключается в том, что они содержат в себе болезненные эмоции (узурпированную силу жизни) и физическую боль (боль от травм, болезней и т. д.).

Направление и стремление терапии на первых стадиях – это попасть как можно раньше на траке времени и как можно быстрее найти бэйсик-бэйсик. Для достижения данной цели (когда это невозможно сделать немедленно просто за счет возвращения и нахождения бэйсик-бэйсик инграммы, что можно и нужно пытаться сделать) одитор облегчает кейс и «грабит» инграммный банк, освобождая единицы жизни (захваченные болезненными эмоциями) из расчетов на предмет защитника.

Короче, все стремление и действие терапии заключается в нахождении самой ранней инграммы, стирании ее и затем в продолжении стирания всех остальных инграмм, как инграмм, чтобы их больше нельзя было найти (они переходят в стандартный банк, но нужен гений, чтобы их там обнаружить; такие поиски заняли бы часы и часы, поэтому, с точки зрения одитора, можно сказать, что они «стерты», так как теперь являются не инграммами, а жизненным опытом). Первым, последним и единственным долгом одитора является нахождение самых ранних инграмм, которые он только может найти, и их стирание. Не мешает повторить это лишний раз.

Различные способы достижения этого являются методами и искусством терапии. Все, что приводит к такому стиранию инграмм, является технологией и искусством терапии. Все, что приводит к стиранию инграмм и перемещению их в сферу опыта, приносит пользу и должно быть достигнуто любыми путями.Инженер собирается убрать гору, которая стоит на пути реки: его стремление и труд направлены на передвижение горы. Способы и приспособления, которые он использует – бульдозеры, экскаваторы или динамит – являются искусством и технологией, примененными для достижения цели работы.

Существует три уровня знаний в нашей задаче: (1) в Дианетике мы знаем цель, мы знаем, что является результатом, когда достигнута цель; (2) мы знаем характер препятствий между нами и целью, но о точномхарактере препятствий мы не можем узнать слишком много; (3) искусство и технические возможности для преодоления препятствий между нами и целью являются оправданными и их единственным критерием является то, преодолевают ли они препятствия.

Метод атаки на проблему может быть всегда усовершенствован за счет: дальнейшего изучения характера факторов проблемы; новых искусств и технологий, которые можно применить к проблеме; усовершенствования нашего умения применять существующие технологии и искусства. Не нужно считать существующую технологию и искусство оптимальными просто потому, что они справляются с задачей. Время и простота в работе могут быть улучшены новыми методами или при помощи совершенствования мастерства в применении старой технологии.

Данное отступление нужно было для того, чтобы Дианетика, в отличие от логики Аристотеля и естественной истории, была принята как развивающаяся, изменяющаяся наука. Нужно, чтобы ни один одитор не почивал на лаврах с данной процедурой и никогда не оставлял попыток ее улучшать.

Прекрасно. Итак, процедура. Она работает,но никогда нельзя ее заставить работать слишком хорошо или слишком быстро.

1. Введите пациента в ревери и проведите разведывательную попытку пробраться в пренатальную область для того, чтобы посмотреть, доступны ли инграммы для успешной работы без дальнейших усилий. Если они там и если их можно найти, разрядите их и сотрите, если это возможно. Не пытайтесь стереть ничего настолько удаленного от бэйсик-бэйсик, как роды, делайте это только если файл-клерк настаивает на предоставлении вам родов. Другими словами, приведите пациента в пренатальную область и ищите самые ранние инграммы. Не спрашивайте о специфических происшествиях, особенно о родах; просто берите то, что вам дают. Если вам не удается вернуться в ранний период, переходите ко второму пункту.

2. Расспросите пациента в ревери о его жизни (сделайте это в любом случае, раньше или позже, если кейс замедляется, но только в том случае, если он замедляется до такой степени, что ранние инграммы не сокращаются или не имеют эмоционального заряда). Установите, от кого пациент зависел, всегда подозревайте, что он вам не открыл действительно важных защитников, но не говорите ему о своих подозрениях.

3. Узнайте, когда пациент потерял защитника в результате его смерти или ухода. Подойдите к этому моменту и любым путем, работая с более ранним материалом и этим инцидентом или просто с этим инцидентом, уберите из него печаль потери. Относитесь к любому инциденту, где защитник уходит или где пациент разъединен с защитником, как к инграмме и сотрите ее соответствующим образом или работайте над ней до тех пор, пока она не перестанет иметь заряд печали. Если заряд не уходит, подозревайте более ранний момент печали о том же защитнике, найдите этот момент и отнеситесь к нему, как к инграмме.

4. Во-первых, в-последних и всегда, работа заключается в том, чтобы найти бэйсик-бэйсик и затем доступный в данный момент самый ранний инцидент боли или печали, и в том, чтобы стереть каждый инцидент по мере выдачи его файл– клерком или найденный при помощи метода репитера.

5. Любой инцидент, который не сокращается в достаточной степени, имеет похожий инцидент раньше, и нужно отправить пациента раньше для нахождения предыдущего инцидента, когда первый инцидент не сокращается от прохождения по нему несколько раз.

6. Каждый раз, когда инграмма теряет эмоциональность, даже если она сокращается, подозревайте, что существует другой расчет на предмет защитника, найдите его рано или поздно на траке времени пациента и сократите по крайней мере до такого состояния, когда заканчивается эмоциональная разрядка. Не рестимулируйте весь кейс за счет перескакивания от одного несокращенного инцидента к другому, который выглядит более многообещающим. Сократите все, что есть в поле зрения перед тем, как начнете искать новые заряды печали.

7. Лучше сократить раннюю инграмму, лишенную эмоции, чем расстроить весь кейс своими настойчивыми поисками расчета на предмет защитника, когда такая ранняя инграмма показывается на глаза. Стирание ранних безэмоциональных инграмм со временем выявит новые расчеты на предмет защитника, если вы время от времени будете их искать.

8. Считайте, что любая задержка кейса, любое нежелание помогать происходит от расчета на предмет защитника.

9. Демонские контакты удерживаются на своих местах единицами силы жизни, втянутыми в банк, поэтому, разрешайте проблему демонских контактов при помощи разряжения зарядов печали.

10. Считайте, что потеря защитника (его уход или смерть) идентична смерти какой-то части пациента и что сокращение смерти или ухода защитника восстановит соответствующее количество жизни в пациенте. И помните, что громадными зарядами печали не всегда являются смерть или уход защитника, но может быть просто внезапная смена отношений защитника к пациенту.

Всегда помните, что тот человек, с которым пациент наиболее близко себя отождествляет, как, например, сочувствующие отец, или мать, или дедушка, или бабушка, или родственник, или друг, принимаются реактивным умом за часть самого человека. Все, что случается с этим персонажем, можно считать, случилось и с пациентом. В таком кейсе, если защитник умер от рака, вы иногда обнаружите, что пациент имеет язву или какую-либо эрозию там, где защитник имел рак.

Реактивный ум думает исключительно тождествами. Способствующая выживанию инграмма сочувствия отождествляет пациента с другим человеком. Смерть или потеря другого человека (защитник ушел или отказал в поддержке), превращается поэтому в убеждение реактивного ума, что пациент испытал какую-то долю смерти.

Любая инграмма может содержать эмоциональные заряды: эмоции передаются (на том же эмоциональном тоне) от находящихся вокруг человека «без сознания» людей в его реактивный ум. Злость входит в инграмму как злость, апатия – как апатия, стыд – как стыд. Все, что люди эмоционально чувствовали вокруг человека «без сознания», должно быть найдено в инграмме, которая явилась следствием того инцидента. Когда эмоциональный тон присутствующих в инграмме определенно зол или апатичен по своему словарному содержанию, но все же пациент во время прохождения инграммы этих эмоций не ощущает, значит, где-то есть инграмма с вэйлансной стенкоймежду пациентом и эмоциональным тоном, и эта вэйлансная стенка почти всегда разрушается при помощи нахождения инграммы с зарядом печали немного раньше или позже в жизни пациента.

Единственной приемлемой причиной для вхождения в более поздние периоды жизни человека до того, как пренатальная область была хорошо опустошена, является стремление разрядить печаль от смертей, потерь или отказов в сочувствии со стороны защитника. Под «отказами» мы, имеем в виду, что защитник превратился в настоящего врага пациента (действительного или воображаемого). Двойник защитника, псевдо-защитник, является человеком, которого реактивный ум перепутал с действительным защитником. Смерть, потеря или отказ псевдо-защитника тоже может содержать заряд печали.

По нашей теории, единственное, что может закрыть дверь за единицами жизни, это эмоция потери. Если бы существовал способ не делать ничего, кроме освобождения этих единиц жизни, с физической болью можно было бы не считаться.

Релизосуществляется, так или иначе, за счет освобождения наибольшего возможного количества единиц жизни из периодов потерь с минимальным обращением к самим инграммам.

Потеря защитника или псевдо-защитника не должна содержать больше физической боли или «бессознательности», чем вызваны самой потерей. Это достаточно серьезно. Это создает инграмму.

Любой персонаж, который найден закупоренным в жизни человека, может с большой степенью уверенности считаться защитником или псевдо-защитником. Если во время вспоминанияили возвращенияпропадают большие периоды общения пациента с другим человеком, последний называется «закупоренным» человеком. Лучшей гарантией статуса защитника является закупоренность (недоступность для памяти), которая окружает смерть человека, или уход, или отказ. Возможно возникновение закупоренности также вследствие наказаний; закупоренный человек также может быть архиврагом. Однако в таком случае любые присутствующие воспоминания будут относиться к смерти, или поражению, или болезни закупоренного человека. Закупоренность похорон человека в памяти пациента теоретически зачисляет его в защитники или псевдо-защитники. Воспоминания о похоронах человека, но закупоренность приятных моментов может значить, что человек был врагом. Эти правила являются условными. Но не вызывает сомнений, что любые закупоренности значат, что человек имел огромную и невысказанную важность в жизни пациента, которую требуется объяснить.

Здесь следует заметить, что выздоровление пациента будет зависеть в большой степени от количества единиц жизни, выпущенных из его реактивного ума. Разряжение печали может быть довольно жестоким. Обычной практикой является «забудь» и «чем раньше забудешь, тем раньше заживет». К сожалению, это не работает. Мы были бы очень счастливы, если бы это работало. Все, что забыто, является гноящейся раной, когда к этому имеет отношение отчаяние. Одитор обнаружит, что каждый раз, когда он находит такой самый главный денайер, «забудь об этом», он получает инграмму, которая подавлялась данной командой; если он не может найти инграмму, но нашел соматику, это значит, что «забудь об этом», или «не думай об этом», или «не могу вспомнить», или «не помню», или же какой-то другой денайер будет найден в содержании инграммы. Забывание является таким нездоровым делом, что когда что-то «выброшено из. головы», оно идет прямо в реактивный ум, где поглощает единицы силы жизни. Этот аберрированный расчет, что забывание происшествий приводит к способности их выдерживать, обнаруживает свою ложность перед лицом того факта, что гипнотизер, к примеру, добивается результатов, именно если он вставит один из этих денайеровв конце внушения. Это было известно на протяжении тысячелетий и стало одним из первых уроков автора в его изучении азиатских практик. Из Индии это давно просочилось в Грецию и Рим и пришло к нам через Антона Месмера [173]; это является фундаментальным принципом нескольких мистических искусств; эта механика была даже известна шаманам сиу [174]. Но все же люди, преимущественно, до сих пор безо всякого основания, и, возможно, от недостатка настоящей помощи, верили, что самый правильный подход к печали – это ее забыть. Даже Гиппократ [175]заметил, что операция полностью не является законченной до тех пор, пока пациент не расскажет несколько раз о том, что с ним произошло, каждому из своих друзей по очереди, что хотя и не является достаточной терапией, было, как исповедь, частью всеобщих знаний на протяжении многих веков. Но все же люди настаивают на подавлении печали.

Одитор в своей практике столкнется с мольбами пациентов «не говорить больше о смерти». Если одитор достаточно глуп, чтобы послушаться этой слезливой просьбы, когда пациент находится в ревери, тогда одитор активно препятствует релизу. Это и есть самый первый инцидент,который он должен найти!

Возможно, без технология Дианетики было бы плохо подходить к таким вещам; но с нашим искусством достаточно просто не только войти в действительный момент инцидента, но также и переживать его до тех пор, пока слезы и причитания не останутся эхом в записях кейса. Отнестись к той потере как к инграмме, пересказывая ее по мере переживания до тех пор, пока она больше не причиняет эмоциональной боли, значит возвратить человеку его энергичность, которой он не имел с момента происшествия инцидента. И если инцидент не станет легче после дюжины прохождений, идите назад по цепочке печальных событий так же, как в случае с любой другой инграммой, и найдите все более и более ранние инциденты. Пациент, который начал разряжать печаль в возрасте 50 лет, может обнаружить себя через два часа в пренатальной области в моменте, когда потерянный защитник впервые стал защитником. Если одитор может получить всю цепь на любого отдельного защитника, выпуская печаль из нее от поздних моментов к ранним, выбирая всю печаль из каждого инцидента и снимая заряды с целой серии инграмм, он может за несколько часов работы избавить кейс от достаточного количества заряда, чтобы затем начать упорядоченное стирание.

Попрошу заметить это различие: ахиллесова пята расчета на предмет защитника может быть найдена поздно на цепи инцидентов, имеющих дело с этим защитником, что значит – мы имеем дело с вертикальной воронкой времени, в которую можно войти поздно и следовать до раннего периода жизни. Ахиллесова пята контрвыживательной инграммной цепи расположена в самых ранних инцидентах (откуда нужно начинать), в то время, как наиболее уязвимым местом цепи инграмм душевной боли являются наиболее поздние инциденты (откуда нужно начинать работу с таким типом инграмм).

Для получения обратно единиц жизни из инграммного банка, чтобы было достаточно свободной эмоции для релиза или клирования кейса, начните с более поздних потерь защит– ников и псевдо-защитников и продвигайтесь назад к более ранним.

Для того, чтобы отпустить физическую боль человека из инграммного банка, начните пораньше на траке (как можно ближе к зачатию) и продвигайтесь сквозь более поздние периоды.

Физическая боль в контрвыживательной цепи в состоянии подавить болезненные эмоции в способствующей выживанию цепи.

Болезненные эмоции в способствующей выживанию цепи могут подавить физическую боль в контрвыживательных инграммах.

Если бы вы начертили схему пренатальной области реактивного инграммного банка, она бы выглядела следующим образом: длинная горизонтальная линия, выражающая время, имела бы черные кружки, обозначающие инграммы; один конец линии обозначал бы зачатие, другой конец – рождение. Поверх этой линии находилась бы темная область, которая, как тяжелая мгла, протягивалась бы от одного конца линии до другого, почти касаясь ее. Сверху этой мглы находилась бы другая горизонтальная линия, кажущийся трак времени,по которому пациент возвращается. Первая длинная линия является действительным траком времени; мгла – это болезненные эмоции; верхняя линия представляет собой то, что пациент принимает и использует в качестве трака времени.

Болезненные эмоции, конечно, временами затрагивают пренатальный район, и возможность рассеивания их путем нахождения пренатальных эмоциональных зарядов никогда не должна упускаться одитором: в самом деле, как только основная часть поздних болезненных эмоций разряжена, большое количество болезненных эмоций может быть найдено среди ранних инграмм. Большая часть этой мглы, и самая первая часть, с которой устанавливает контакт одитор, это поздний период жизни: хотя заряд болезненных эмоций и находится в поздней части жизни, можно сказать, что он зарождается в пренатальном районе [176].

Моменты потерь вследствие смерти или ухода защитников пациента, а также потери защитников, когда те внезапно поворачиваются против пациента, ловят как в капкан эмоциональные заряды и размещают их между пациентом и действительностью. Хотя момент потери и был после рождения, в младенчестве, детстве, молодости, старости, он обладает обратной силой в подавлении ранних инграмм.

Этот аспект болезненных эмоций является кий-ин ранних инцидентов моментами потерь. Другими словами, момент большой потери давит человека вниз шкалы тонов до такой степени, что тон становится приблизительно равным тону ранних инграмм, и те, будучи кий-ин, всегда поддерживают заряд.

Единицы жизни, пойманные и удержанные таким образом, являются жизнью инграммы. В электричестве одноименные заряды отталкиваются. Аналайзер, работая, можно сказать для аналогии, на том же виде заряда, что и инграмма, отталкивается от инграммы, которая таким образом остается целой и неизвестной.

Когда человек возвращается в район ранних инграмм, которые поддерживаются в состоянии кий-ин за счет зарядов из. поздних инцидентов – он может довольно комфортабельно пройти мимо громадного количества аберрирующего материала, даже не подозревая о его существовании. Однако когда поздние моменты болезненных эмоций отпущены (релиз), одитор может немедленно возобновить работу над ранним периодом и найти инграммы физической боли, которые до тех пор он не был в состоянии обнаружить.

В действительности, поздние моменты и ранние моменты являются инграммами: потеря или известие о ней отключают аналайзер, и все, что после этого входит, является инграммным материалом и подшивается в реактивном уме. Существуют зрительные образы и память о событиях, которые относятся к настоящему времени и помогают ориентации человека.

Это часто позволяет ему вспоминать моменты потерь, чего нельзя сказать о пренатальном материале, поскольку в период до рождения нет ориентирующих факторов, которые могли бы оставить отпечаток на аналайзере. В то время, как пренатальный ребенок имеет аналайзер (особенно в последней стадии развития), опыт и память не координированы и аналитический ум не подозревает о существовании инграмм. Это не является правдой для поздних периодов жизни, особенно после того, как освоена и используется речь. Фактом является то, что эта способность поздней жизни восстановить в памяти окружающие обстоятельства без того, чтобы чувствовать крайности боли, также служит для маскировки существования инграмм. Человек думает, что об этих моментах потерь он все знает аналитически. На самом деле он не имеет никакого контакта с самой инграммой, которая содержит момент «бессознательности» меньшей глубины, чем, скажем, наркозная разновидность. Потери защитников в детстве, однако, могут быть настолько закупоренными, что пациент даже не помнит самих защитников.

Одитор обнаружит, что с поздними инграммами легко войти в контакт. Он также обнаружит кое-что другое. Пациент может, когда он возвращается в такие моменты потерь, не находиться в своем собственном теле. Этот «феномен» был известен на протяжении нескольких тысяч лет, но даже наиболее недавним высказыванием на эту тему было простое «это интересно» без никаких дальнейших попыток узнать, почемучеловек, возвращенный гипнотической регрессией, иногда был в своем теле (видя окружающий мир как будто через свои глаза), а иногда видел все окружающее, включая самого себя, частью пейзажа (как будто он смотрел со стороны). Только то, что мы обнаружили естественную способность ума возвращаться в бодрствующем состоянии к прошлым инцидентам, не изменяет того факта, что мы сталкиваемся с загадочным «феноменом» наркотических снов и гипнотизма. Мы никаким образом не практикуем гипнотизм. Это значит, что Дианетика и гипнотизм используют одинаковые способности ума – но не значит, что эти способности принадлежат полю деятельности гипнотизма. Одним из свойств возвращенияявляется то, что оно иногда (а у некоторых пациентов постоянно) сталкивается со случаями, когда пациент находится снаружисвоего тела. Такие взгляды на себя со стороны имеют два объяснения. Одно из них – это вэйланс, когда пациент перенимает личность другого человека и видит сцену сквозь глаза того человека; другое – это экстериоризация [177], когда болезненные эмоции присутствуют в таком количестве, что пациент не в состоянии занимать свое тело. Эти болезненные эмоции могут происходить от будущих инцидентов по отношению ко времени, когда он является свидетелем сцены, в которую был возвращен при помощи Дианетики. После нескольких раз прохождения этой сцены пациент будет ближе и ближе к возвращению в свое тело, пока, в конце концов, он сможет смотреть из него на окружающее. Временами эмоциональной разрядки (слез и т. д.) нет до тех пор, пока пациент не прошел по инциденту несколько раз и пока он не находится внутри своего тела. Словно в состоянии возвращения он должен был сначала разведать обстановку и разузнать, безопасно ли находиться в своем теле. Если после нескольких раз в инграмме не происходит эмоциональной разрядки типа слез, значит эмоции «подвешены» где-то в другом месте, раньше или позже, но обычно гораздо позже. Экстериоризация вследствие эмоцийничем не отличается от экстериоризации из-за физической боли для всех намерений и цел: ей одитора. Когда он сталкивается с кейсом, который на всем протяжении трака времени постоянно экстериоризирован, он должен обратиться к своей способности релиз (отпустить) моменты болезненных эмоций.

Все пациенты, похоже, придерживаются идеи, что время лечит и что некоторые инциденты, которым по десять-двадцать лет, больше не оказывают на них никакого влияния. Время – это великий шарлатан, а не великий лекарь, как уже было отмечено. Время, за счет процесса роста и увядания, изменяет окружающее, вокруг – новые лица и действия, и таким образом изменяются рестимуляторы.

Момент болезненных эмоций в прошлом имеет, как и любая другая инграмма, свои собственные рестимуляторы и, в добавление к тому, держит все более ранние инграммы в состоянии кий-ин, чтобы их рестимуляторы тоже были кий-ин: каждый рестимулятор имеет набор рестимуляторов, ассоциируемых с ним аналитическим умом, который не в состоянии видеть действительные рестимуляторы. Это создает сложную картину, но сложную в терапии только в том случае, если кто-то не знает источника, аберрации. Если одитор возвратит пациента в любой момент болезненных эмоций прошлого и будет проходить [178]по нему, как по инграмме, он обнаружит, что весь первоначальный заряд присутствует и разрядится.

Он обычно обнаруживает, что пациент «стесняется» самой мысли о вхождении в настоящую инграмму: пре-клир может попытаться детально объяснить различную ерунду, его собственные мысли, причины, почему инграмма больше не доставляет ему боли и так далее. Эти мысли и данные, на любой стадии одитинга, представляют собой примерно столько же ценности в работе с инграммой, сколько диссертация на тему «детских страхов» представляла ценность для избавления человеческого ума от аберраций. Одитор, который слушает эти «причины» и «я помню» вместо того, чтобы идти по инграмме, не улучшает состояние своего пациента и выбрасывает ценные часы терапии на ветер. Одитор, который так делает, принадлежит к школе мышления «поглаживателей по руке», которая верит в то, что сочувствие имеет ценность. Ему нет места среди одиторов. Теряется драгоценное время на выслушивание того, что пациент думал, или говорил, или делал, или верил, когда пациент должен войти в инграмму и работать с ней, как с инграммой. Конечно, существует необходимость обнаружить из разговоров пре-клира, где находится эта инграмма, но как только она найдена, все остальное становится лишним.

Возьмем тот случай, когда ребенок получает известие о смерти своих родителей. Одитор узнал, что родители погибли, когда ребенку было два года. Он может вычислить, без дальнейших неприятностей и вопросов, что кто-то, должно быть, сказал его пациенту о смерти родителей, что существовал точный момент, когда малыш узнал об их смерти. Рассказывая инграмму в прошлом времени не будучи возвращенным, пациент использует все прошедшие годы как буфера против болезненных эмоций. Одитор возвращает пациента, без дальнейших предисловий, кроме обычной процедуры введения в ревери, в момент, когда пациент узнал о смерти родителей. Пациент сначала будет немного тыкаться в разные стороны для того, чтобы сориентировать себя в прошлом, но вскоре он обнаружит момент, когда кто-то сказал ему о смерти родителей. Можете не сомневаться в том, что если тот ребенок хоть немного любил своих родителей, то там существует инграмма. Инграмма начинается с первого момента, когда ребенок информирован о случившемся, когда можно ожидать отключения аналайзера. Конец инграммы – это момент включения аналайзера через минуту, час, день или даже через неделю. Между первым моментом снижения аналитической мощности и включением аналитического ума находится инграмма. Первые минуты инграммы являются наиболее опасными. Часа инграммного времени (час инграммы, не терапии) должно быть больше, чем достаточно. Большинство одиторов работают только с первыми несколькими минутами для того, чтобы узнать, наступит ли эмоциональная разрядка. Идите по этому периоду потери, который содержит болезненные эмоции, точно так же, как по периоду физической боли и «бессознательности» с другим источником. Период болезненных эмоций являётся периодом «бессознательности» так же точно, как если бы ребенка ударили по голове дубиной. Если можно осуществить контакт с эмоцией этого периода при помощи четырех или пяти прохождений по нему (каждый раз начиная с начала, убеждаясь, что пациент возвращен и в контакте со всеми ощущениями инцидента, и проходя его как следует, как инграмму), затем инграмма должна проходиться до тех пор, пока эмоции не уйдут и пре-клиру не станет скучно об этом говорить или даже пока он не развеселится по этому поводу. Если после четырех-пяти раз пациент все еще экстериоризирован, все еще не вошел в контакт с какими-либо эмоциями, значит заряд «подвешен» где-то раньше или позже. Нужно попытаться найти другие потери (независимо от того, на сколько лет до или после неподдающегося инцидента) для получения разрядки. После получения разрядки эмоций в другом месте, первый инцидент может также разрядиться, как в кейсе двухлетнего ребенка, который потерял родителей. Совершенно определенно, что рано или поздно такой инцидент разрядится. Так же точно и то, что кейс не будет достаточно прогрессировать в нахождении большого количества инграмм физической боли до тех пор, пока такой серьезный инцидент не разряжен.

Разрядки часто происходят в очень необычных местах. Где-то они подходят к поверхности достаточно близко для того, чтобы возвращенный пациент дотронулся до них и освободил единицы жизни, разрешил инграмме кий-аут и появиться на траке времени в должном месте.

Инграммный банк становится сильно искаженным болезненными эмоциями, и районы болезненных эмоций серьезно искажаются физической болью в других местах на траке. Система «подшивания документов» реактивного ума оставляет желать много лучшего. Файл-клерку удается раскопать и выдать одитору только ограниченное количество инграмм болезненных эмоций или физической боли в какое-то время. Они могут быть перемешаны в своем положении на траке или, другими словами, одитор может наладить контакт с ранней инграммой физической боли (его наиболее важная работа), затем контактировать с инграммой в середине пренатального периода, потом с послеродовой инграммой, и потом покажется, что больше не существует ни одной инграммы физической боли (инграммы физической разновидности, которые содержат случайные удары, болезни, хирургические операции или травмы). Это не значит, что кейс зашел в тупик или что пациент стал клиром. Это скорее значит, что существуют инграммы другой разновидности (болезненные эмоции, произошедшие от потерь защитников в результате смерти, ухода или резкого изменения отношения), которые теперь могут быть контактированы. Тогда одитор ищет и убирает эмоциональный заряд из инграмм потерь, обычно позже в жизни. Они же, вместе с единицами, освобожденными обратно в циркуляцию, позволяют появиться ранним инграммам физической боли, и одитор сокращает каждую, которую может контактировать. Как только он больше не в состоянии найти физически болезненные инграммы, он идет обратно, в поисках инграмм болезненных эмоций, вперед и назад по мере надобности. Ум, будучи самозащитным механизмом, раньше или позже блокирует пациента от инграмм физической боли, если инграммы болезненных эмоций готовы к работе. Верно и обратное: он блокирует пациента от инграмм болезненных эмоций, как только готовы к работе инграммы физической боли.

Начните с поздних периодов жизни для нахождения болезненных эмоций и работайте по направлению к более ранним периодам. Начните с ранних периодов жизни для нахождения инграмм физической боли и работайте по направлению к более поздним периодам. И когда любая инграмма контактирована, идите но ней до тех пор, пока она не перестанет причинять какие-либо неприятности пациенту или полностью не исчезнет (т. е. будет переподшита, но исчезнет для одитора и пациента в этот момент). Если инцидент, после Многочисленных прохождений, не показывает признаков облегчения (проявления, уменьшения или повышения соматики и эмоции), только тогда одитор может начинать искать другой инцидент. В случае инграммы болезненных эмоций, заряд может часто быть найден позже. В случае инграммы физической боли, «подвешивание» неизменно происходит от существования той же самой фразы в более ранней инграмме физической боли, которую можно достать. В таком случае одитор должен сделать так, чтобы пре-клир повторял те фразы, которые завели его в соматику до тех пор, пока он не найдет и не поднимет раннюю инграмму.

К этому времени должно стать предельно ясно, что объяснение одитором своих действий или поведения не продвигает терапию вперед и не приносит никакой пользы, кроме редкой помощи в нахождении инграмм. Должно быть одинаково ясно, что никакое количество объяснений или поглаживаний по руке (сочувствия) или оценок происходящего одитором не продвинет вперед дело стирания инграмм. Должно быть понятно, что мысли пациента во время инцидента не были аберрирующими. Также должно быть ясно, что болезненные эмоции устанавливают «стенки» и демонские контакты в уме и то, что инграммы физической боли удерживают на месте аберрацию и физическую боль в теле.

Вся эта операция является механической. Она не имеет ничего общего с оправданиями, стыдом или разумом. Она имеет общее только с уменьшением инграммного банка. Когда большинство болезненных эмоций убрано, человек становится релизом;когда весь инграммный банк опустошен от всего содержимого, человек становится клиром.

Ум напоминает точный прибор: его ни как целое, ни по частям почти невозможно разрушить, кроме как путем удаления некоторых его составляющих. Инграммы не удаляют части ума, они добавляют в него то, чего там не должно быть. Представьте себе прекрасный обтекаемый автомобиль, работающий превосходно – это был бы разум без добавления боли и болезненных эмоций. Теперь представьте себе эту машину в руках банды недоразвитых механиков: они начинают вокруг нее работать и не отдают себе отчета о том, что их действия вообще оказывают влияние на машину. Теперь они видят, что работа машины нарушена, но они не понимают, что они оставили различные гаечные ключи, отвертки, окурки и вчерашний мусор внутри и вокруг нее. Сначала они думают, что надо смонтировать что-то новое в ней или на ней для исправления ее работы, и они добавляют какие-то произвольные приспособления, чтобы машина лучше работала. Кажется, что некоторые из этих доделок помогают машине (инграммы сочувствия) и могут быть использованы, вместе с остальной ерундой, самой машиной для собственной стабилизации. Эти кретины перекрывают подачу горючего (инграммы болезненных эмоций) или, как японский капитан, который бьет машину хлыстом, когда она не хочет двигаться, пытаются подгонять автомобиль силой (побуждение наказанием) и так добавляют больше неприятностей. В конце концов кажется, что машина стала безнадежным куском металлолома, будучи почти погребенной под всеми добавлениями на ней и в ней, и идиоты-механики качают головами: «Давайте добавим еще что-нибудь, или она остановится!». Они так и делают, и машина останавливается (человек сходит с ума).

В Дианетике производится искусная работа по расчистке мусора внутри и вокруг машины. Но это не делается путем добавления нового мусора. Идиоты-механики (содержимое реактивного ума) приходят в уныние и пугаются этих действий, но сама машина, вдруг осознав, что для нее делается что-то такое, что приведет ее в хорошую форму опять, начинает помогать. Чем больше мусора убрано, тем лучше она ездит и тем меньше силы имеют идиоты-механики. Процесс улучшения должен быть и есть быстрый. Мы можем остановиться, когда машина работает по крайней мере так же хорошо, как «нормальная» (релиз), или же закончить работу после расчистки всего мусора (клир). Когда мы получили состояние клира, то имеем дело с тем, с чем никто никогда раньше не имел дела, так как никогда раньше не существовало такого состояния свободы от мусора: идеальная машина, обтекаемая, мощная, блестящая, способная приспосабливаться к окружающей среде и заботиться о всех своих функциях без дальнейшей терапевтической помощи.