Глава 4.


Ужин был скудным: перловая каша-размазня с пережаренным мясом, походящим на курятину. Я доедала вторую порцию, которую мне любезно предоставила высокая темнокожая девушка крепкого телосложения – её мускулы были размером с мои (то есть немаленькими), роста она была примерно моего (то есть достаточно высокая). На вид ей было лет двадцать пять. Красивый светловолосый парень, сидящий рядом с ней, обращался к ней по прозвищу Абракадабра.

Ужин проходил в странном месте: над головой висели сшитыми полупрозрачные и серые от грязи материи, между деревьев были подвешены гамаки, вокруг костра стояли деревянные ящики разной высоты, на которых все и расположились.

Коалиция оказалась достаточно крупной: десять человек. Восемь парней и всего две девушки – Нэцкэ и Абракадабра. Справляясь со своими порциями ужина, все без исключения пялились на меня с таким любопытством, словно я была не меньше как пришельцем, свалившимся с луны. Впрочем, таковой я себя и ощущала: подробностей своего попадания в это место я никак не могла вспомнить, очевидно, из-за бессознательного состояния, в котором оказалась здесь.

Я ела непринуждённо, без стеснения и зажимов, которые из-за моего присутствия явно переживали некоторые собравшиеся у костра. Уже доедая вторую порцию, но всё ещё не чувствуя насыщения, я ещё раз обвела всю компанию взглядом, чтобы оценить всех получше. На первый взгляд между ними не просматривалось ничего общего: все разных возрастов, расы и полов, каждый по-своему неординарная личность, что легко считывается по лицу каждого из них. Но на их лицах прослеживалось ещё кое-что. Неподдельное беспокойство. Вскоре я отметила, что их взгляды то и дело блуждают от самого высокого ящика, на котором никто так и не расположился, в сторону темноты, густой краской разлившейся над поляной и лесом. Мои мысли о том, что они кого-то потеряли или, быть может, ждут, вскоре подтвердили басовитые слова Абракадабры, внезапно нарушившей общую тишину, до сих пор благополучно продлившуюся целых пятнадцать минут:

– Что-то Дикой всё нет.

– Долго не возвращается, – быстро подтвердил слова девушки Дефакто, при этом поправив на носу очки, в стёклах которых отражались языки пламени, отлетающие от костра.

Над компанией снова повисло молчание, на сей раз ещё более напряженное – ещё чуть-чуть, и его можно было бы оценить на ощупь. Как вдруг где-то впереди, в непроглядной темноте послышался сильный хруст ветки. Бум сразу же встрепенулся и выкрикнул куда-то в ночь:

– Дикая, ты?!

Прошло несколько напряженных секунд, прежде чем из темноты прозвучал отчётливый ответ:

– Кому кроме меня вы ещё могли бы понадобиться, придурки?

От услышанного голоса внутри меня внезапно что-то щёлкнуло, но прежде чем я успела вспомнить, что именно могло спровоцировать этот щелчок, из темноты вынырнула и вошла в ареал исходящего от костра света девушка. Та самая сияющая девушка, которую я приняла за видение яркого сна, потому как среди членов коалиции до сих пор не видела её… Мои глаза округлились от лёгкого шока: значит она – реальный человек, а не порожденная моим замутнённым подсознанием мистификация?! Точь-в-точь такая же, какой я увидела её впервые, только кожа и волосы не источают фантастическое сияние. Одета во всё чёрное и обтягивающее крепкую фигуру, плечи округлые, бицепсы чётко очерченные, ростом не меньше метра семидесяти пяти, на вид лет всего лишь восемнадцать. И её интересные внешние данные вовсе не были навеяны мне наркотическим сном – она действительно была настолько внешне необычной, что я никак не могла перебороть себя, чтобы вовремя оторвать взгляд от её красоты, которую в мире до Первой Атаки люди обожали помещать на глянцевые обложки. Так это и есть Дикая? Тот член коалиции, прихода которого все собравшиеся у костра с таким тяжеловесным напряжением ожидали?..

Подойдя к пустующему высокому ящику, она бросила к ногам одного из парней связку из тушек куропаток. Парень с довольным выражением лица поднял птиц и начал рассматривать их с неподдельным любопытством.

– Сегодня восемь, – констатировала девушка, прежде чем парень закончил счёт. От услышанного все сразу же заметно повеселели. Вдруг добытчица бросила свой взгляд на меня – наши взгляды встретились. В её глазах читалось главенство. Не знаю, что читалось в моих, но при встрече наших взглядов я невольно моргнула. – Что, очухалась, Отмороженная?

Значит, Отмороженная… Неплохая попытка лишить меня собственного имени.

– Прежде ты называла меня пятидесятой, – заметила я, наблюдая за тем, как Дикая занимает самое высокое место, после чего опускает к своим ногам настоящие лук и колчан, наполненный стрелами, и принимает из рук Абракадабры большую порцию каши-размазни и пережаренного мяса.

– Пятидесятая – это обыкновенное числительное, Отмороженная. По твоему соображению Яр был бы не Яром, а двенадцатым, – она указала своей ложкой в сторону самого крепко сложенного из присутствующих парней, симпатичного светловолосого блондина, – а Вывод был бы у нас восемнадцатым, – с этими словами она указала на коренастого, коротко стриженного и сильно загоревшего парня.

– Что значат эти цифры?

– Очередь прибытия человека в Паддок, – очевидно, что хотя она и ставила себя таким образом, чтобы я сразу зарубила себе на носу, кто здесь главный, высокомерием она не страдала и страдать от него других не заставляла. – Паддок – место, в котором мы все застряли, наш временный дом, в который никто из нас не помнит, как попал. Временный он потому, что мы найдём способ выбраться отсюда, – она говорила безапелляционно, будто других вариантов попросту не существует. – Кстати, можешь нам великодушно помочь с нахождением выхода: помнишь как сюда влетела? Просветишь нас всех? – Теперь она ткнула ложкой в мою сторону.

– Нет, не просвещу, – спустя пять секунд неожиданной растерянности, разочарованно отвела взгляд в сторону я. В голове ощущалась каша похлеще той, которую я только что доразмазывала по своей тарелке.

Диалог прервался, Дикая приступила к своему ужину, все продолжили ждать. Ладно, единственный верный способ понять хоть что-то – продолжать спрашивать:

– Какая по счёту прибытия в это место ты? – с глубоким вздохом я вернула свой взгляд обратно к Дикой.

Собеседница произвела едва уловимый выдох и, упершись локтями в колени, при этом продолжая держать в руках тарелку, снова врезалась в меня безукоризненным взглядом лидера:

– Первая.

Такого ответа я не ожидала, хотя его и нужно было предполагать в первую очередь.

– Вас здесь только одиннадцать человек. Со мной двенадцать. Если я пятидесятая – где остальные тридцать восемь?

Взгляд Дикой буквально пронзал насквозь:

– Хреново слушались меня – и умерли.

А вот этот ответ не был очевидным. Я сразу же попыталась различить, прозвучал ли он с угрожающими нотами или всё же с предупредительными, но мои старания пошли прахом из-за решившего встрять в наш диалог Бума. Он обратился к Дикой:

– Тринидад, она помнит своё имя.

Он назвал её Тринидад?! Её так зовут?! Но ведь Тринидад – это, в отличие от Дикой, реальное собственное имя!

В ответ на заявление Бума в холодных глазах Дикой – или всё же Тринидад? – мелькнула заинтересованность.

– Ну и как тебя зовут? – с уточнением она обратилась не к Буму, а напрямую ко мне.

– Джекки.

– Джекки? – её брови задумчиво сдвинулись. – У тебя что же, мужское имя?

– Джекки от Жаклин, – вновь встрял Бум с разъяснением.

– Джекки от Жаклин, – хмыкнула Тринидад, продолжая упираться локтями в колени. – Мило. Но имя ещё нужно заслужить. Сечёшь, Отмороженная?

Час икс наступил: она интересуется вовсе не моим желанием или нежеланием носить, как и все здесь присутствующие, кличку. Она интересуется, признаю́ ли я её лидерство. Призна́ю при всех – и я принята в Паддок, что бы этим словом ни обозначалось и чем бы на самом деле это ни являлось. Отвергну при всех её лидерство и рискую уже этой ночью из пятидесятой автоматически обратиться в тридцать девятую.

– Секу, – не скрывая сопротивления в голосе, прикусив нижнюю губу изнутри, я буквально заставила себя через силу выдавить сложный для себя ответ на кажущийся неподъёмным вопрос.

В ответ лидер коалиции вдруг прищурилась с эмоцией, которая меня сразу же заинтересовала: она посмотрела на меня с неподдельным любопытством, как на до сих пор неизвестного, впервые увиденного ею зверя. Взамен от меня она получила не менее сложный взгляд, который, впрочем, наверняка рассказал ей о том, что со мной ей не может быть и не будет просто.

Наше невербальное общение красноречивыми взглядами несвоевременно оборвал ещё один желающий общения, до сих пор молчавший член коалиции:

– Как для Отмороженной, она много ест. Придётся тебе, Дикая, ещё усерднее охотиться.

Эти слова сказал худощавый до костлявости парень лет двадцати трёх, имеющий серый оттенок кожи и отличающийся беспрерывно недовольным выражением лица. Волосы его были похожи на липкую чёрную смолу, свисающую до подбородка, нос был длинный и слегка приплюснутый, им он, почему-то, дышал громче всех присутствующих.

– Ну или мы посадим тебя на диету, – вдруг поставила на место выступившего парня Дикая, что стало для меня неожиданностью. Она что же, сейчас продемонстрировала всем, что единственная может прессовать меня? Или она была единственной прессующей всех и сразу?

– Я сама могу охотиться, – вдруг подала голос я, не понимая, зачем мне взваливать на себя какие-либо обязанности, если здесь и сейчас в мои планы входит только один пункт: свалить отсюда как можно скорее прямиком в сторону Подгорного города.

На моё высказывание шумно отозвалась Абракадабра:

– Ну да, конечно, можешь! Ага! – было ясно, что она посмеялась с моей решительности.

– А в чём, собственно, проблема? – слегка приподняла брови я, явно не понимая, что не так с моими навыками охоты, в качестве которых они все ещё даже не убедились, но с которых уже каждый из них ухмыльнулся себе в кулак.

– Ты стрелять-то хоть из лука умеешь? – вдруг обратился ко мне Дефакто.

– Из лука? Серьёзно? – мой взгляд упал на лук, лежащий в ногах у Тринидад. Это оружие хотя и выглядело здорово – аутентично – на действенное никак не походило, а на продвинутое так и подавно.

Голос вновь подал парень со слипшимися волосами:

– Вот вам и ответ. Дикая, тебе, похоже, всё же нужно усилиться, а то новенькая всерьёз объест нас, и помрём мы все с голодухи.

– Нет, Змееед, мы лучше всерьёз посадим тебя на диету за твой длинный язык, чем пожертвуем боеспособным новичком.

Боеспособным?.. Что это может означать? А этого бренчащего парня, значит, зовут Змееед.

Не отрывая взгляда от лука, лежащего в ногах Дикой, я спросила как будто у самой себя, но вслух:

– Какой сейчас год?

– Две тысячи сто десятый, – хмыкнула Дикая, отставив свою опустевшую тарелку на ящик подле себя.

– Не может быть.

– А какой год, по-твоему, сейчас должен быть? – во второй раз за вечер упершись локтями в колени, она сцепила пальцы рук.

Получив в ответ такой вопрос, я растерялась. Я не знала какой год выбрать для того, который должен, по моему мнению, быть сейчас: две тысячи сто четвёртый или уже две тысячи сто шестидесятый? Мой забегавший по сторонам взгляд, должно быть, выглядел жалко, потому как Тринидад, так и не дождавшись от меня ответа, вдруг произнесла неожиданно снисходительным тоном:

– Заснула ты, судя по записи с капсулы, из которой мы тебя вытащили, в две тысячи сто четвёртом году. Сейчас две тысячи сто десятый.

– То есть прошло всего лишь шесть лет?! Не пятьдесять шесть?!

– Ты что, должна была проснуться через целых пятьдесят шесть лет после заморозки? – Голос подал самый смазливый на мордашку парень, клички которого я всё ещё не знала. – Жёстко.

Шесть лет?! Я проспала целых… Или всего лишь… Шесть лет?!

– Не понимаю… – Моей растерянности не было границ, из-за чего её было практически невозможно скрыть от одиннадцати пар внимательно следящих за мной глаз. – На капсуле были указаны цифры: пять, два, пять, шесть, ноль. То есть пятый месяц, двадцать пятое число шестидесятого года.

– Это часы, а не дата, Отмороженная, – вновь пришла на помощь Дикая. Но я не поняла подсказки. Уловив факт моей непонятливости, она ещё раз протянула мне лакомый кусок информации. – Ты проспала пятьдесят две тысячи пятьсот шестьдесят часов. То есть ровно шесть лет.

От шока я оцепенела. Я смотрела куда-то сквозь свою собеседницу, но не видела её – меня ослепляли вспышки воспоминаний, которые на протяжении всего дня то тонули в глубинах моего замутнённого подсознания, то выныривали на поверхность моего штормового сознания: в Подгорном городе случился переворот; мы с Конаном разминулись; Тонкого, Сомнение и Крик расстреляли; Кей успел спрятаться у друга; Лив… Лив заморозила меня!

– Мне нужно осмотреть капсулу, в которой вы меня нашли! – Я резко вскочила на ноги. – Сейчас же! Где она?!

Все мгновенно напряглись и перебросили свои заинтригованные взгляды с меня на Дикую. Они явно ожидали её вердикта. Да как такое вообще возможно, чтобы подобное количество взрослых людей беспрекословно слушалось почти что самого младшего представителя их компании?! Она что здесь, царь всея и всем?!

Выдержав достойную аплодисментов паузу, Дикая вдруг свободно взмахнула левой рукой в сторону сидящих подле неё членов коалиции и произнесла совершенно спокойным тоном:

– Яр, Абракадабра, отведите нашу Отмороженную попялиться на эту грёбанную капсулу.

Она сказала “нашу”. Выходит, меня только что приняли в ряды коалиции. Хорошо это или плохо – разберусь позже. А пока что мне срочно нужно порыться в шести годах своей непрожитой жизни.

Загрузка...